Невосприимчивость родителем ребенка-пациента.
Игнорирование личности другого, его мнений и желаний — это, главным образом, результат особого рода неосознанного процесса межличностной перцепции. Это явление получило название невосприимчивости [Watzlawick, 1974].
Чаще всего родители были невосприимчивы к точке зрения ребенка, поскольку она была нелестна для них, или противоречила их системе ценностей. То есть, родитель продолжал считать, что ребенок на самом деле верит в то, во что, по мнению родителей, он «должен» верить. В этом случае нельзя сказать, что он (родитель) не соглашался с ребенком, он, скорее, игнорировал или неправильно интерпретировал его сообщения. Родители берут на себя столько ответственности за жизнь ребенка, что у того не всегда «хватает сил» для обучения самостоятельности. Дети-пациенты жаловались на то, что в общении с родителями они чувствуют, что как будто раз за разом «натыкаются на невидимую стеклянную стену». Результатом этого являлось «ощущение запутанности», что приводило к появлению волнения, тревоги, а иногда и отчаяния.
В литературе описываются слова одного такого пациента, страдающего шизофренией: «Каждый раз, когда я не соглашаюсь со своей мамой, мне кажется, она говорит себе: „О, я слышу, что ты говоришь вслух, но я знаю, что на самом деле ты думаешь совсем по-другому», и как будто забывает то, что я только что сказал» [Laing, Phillipson,1966].
Вот один из классических примеров невосприимчивости [Laing, Esterson, 1964].
|
|
|
| Описание пациентки родителями | Самоописание пациентки |
| Всегда счастливая | Часто в депрессии и испугана |
| На самом деле она оживленная и веселая | Это притворная бодрость |
| В семье нет дисгармонии | Дисгармония настолько полная, что с родителями невозможно разговаривать |
| Они никогда не «держали ее на коротком поводке» | Пытались управлять всеми важными аспектами ее жизни с помощью сарказма, просьб, насмешек |
| Она «себе на уме» | Частично справедливо, но она все еще чувствует страх перед отцом, чувствует себя под егоконтролем |
При формализации данных в этом кластере коммуникативных отклонений использовалась шкала «Невосприимчивость» из Структурированного интервью Watzlawick. Содержательно шкала оценивает различия и сходства между определениями, данными родителями и самоопределениями пациента.
Также использовалась шкала «Эгоцентризм» того же интервью, которая количественно исследовала невосприимчивость родителей и детей, а также развитость способности давать и воспринимать обратную связь (feedback) друг от друга.
Пример 1. Больной С.И., 19 лет. Диагноз: Шизофрения, параноидная форма. Шифр: F 20.0 (МКБ 10).
|
|
|
Анамнез: наследственность не отягощена. Беременность и роды у матери пациента протекали нормально. Родился в срок, раннее развитие без особенностей. Ходил в детсад, По характеру был вспыльчивый, упрямый: мог длительное время стоять в углу, но извинения не просил. В школу пошел в 7 лет, учился средне. Увлекался спортом, имел много друзей. К лидерству не стремился, «не любил выпячиваться». После 8 класса поступил в электромеханический техникум (где учился его отец), но втайне от родителей закончил 10 классов вечерней школы. Самостоятельно бросил техникум, поступил пединститут на спортфак. После того, как обман раскрылся, в семье произошел большой скандал, в результате которого, С.И. ушел из дома и 2 месяца жил у друзей. Родители вернули его домой. В связи с сильным ухудшением зрения С.И. подал заявление об отчислении из института, лечился у окулиста. Некоторое время работал грузчиком. Изменился резко в последние 2 недели перед госпитализацией (после разговора с отцом): стал раздражительным, злобным. Не спал ночами, был тревожным, ходил по комнате, родственники «старались ему не мешать». Временами вел себя нелепо, спрашивал у родственников «нормальный ли он», и «что с ним творится». Боялся отпускать отца и мать на работу, испытывал страх одиночества. Был доставлен родителями в ТОКПБ и стационирован с января по февраль сего года с диагнозом: истерическая реакция у незрелой личности. Был выписан по настоянию отца больного. После выписки состояние не улучшилось, дома был бездеятелен. Утратил свои интересы, не общался с друзьями, уволился с работы, поддерживающего лечения не принимал. Некоторое время лечился у «экстрасенса», улучшения состояния не отмечалось. В связи с чем, в июне сего года по инициативе родственников был стационирован в ТОКПБ.
|
|
|
При поступлении: был ориентирован полностью, напряжен, себя больным не считал, высказывался агрессивно, утверждал, что «он здесь по милости матери». Эмоциональные реакции были неадекватными, гримасничал, был высокомерен, на вопросы отвечал с задержкой, в мышлении – соскальзывания. Больной утверждал, что «окружающие, только не родители, читают его мысли», отмечает путаницу мыслей.
Лечение: нейролептики, общебиологическая терапия.
Родители (особенно мать) не слушали С.И., перебивали его, отвечали за него, объясняли ему слова врача, говорили, что он должен делать, как должен себя вести. За время консультации родители не задали С.И. ни одного вопроса, не было также контакта глазами.
|
|
|
Очевидна невосприимчивость родителями (особенно С.И.) ребенка-пациента.
Пример 2. Больной В.И., 23 г., Диагноз: шизофрения, параноидная форма. Шифр: F 20.0 (МКБ 10).
Анамнез: наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Родился вторым ребенком в семье. Беременность и роды у матери протекали нормально. В детстве перенес ветряную оспу. Раннее развитие без особенностей. Ходить и говорить начал вовремя. Рос непослушным, упрямым, всегда настаивал на своем. Когда В.И. было около 5 лет родители разошлись по инициативе матери больного, но продолжают жить в одной квартире. Со слов матери у В.И. отмечаются черты характера отца. Воспитание – по типу «кумира семьи», гиперопека со стороны отца. Со сверстниками общался мало, в основном с матерью и отцом, был скрытным. В старших классах были проблемы с успеваемостью. Закончил среднюю школу и поступил в политехнический институт, но учиться не стал из-за того, что «материал был слишком трудным». Работал официантом в ресторане. В возрасте 22 лет родственники заметили изменения в его поведении. Усилилась замкнутость, стал бездеятельным, на работу не ходил. На замечания матери не реагировал. Свое поведение объяснял нелепо. Заявлял, что «ждет деньги, которые должны ему передать люди из питерской мафии». Позднее перестал спать ночью, спал только днем, становился все более высокомерным, отмечались вспышки злобы, раздражительность, разговаривал с воображаемым собеседником, смеялся чему-то, несколько раз ударил мать. Был госпитализирован в стационарное отделение психиатрической больницы.
Состояние при поступлении: со стороны соматического и неврологического состояния больного каких-либо нарушений выявлено не было. В окружающей обстановке был ориентирован правильно, во времени недостаточно – считал, что «сейчас ночь». Говорил о «больших делах» в Москве, ругал мать, отца. Говорил, что они – «лохи». Себя называл «важным человеком». Критика к своему болезненному состоянию отсутствовала.
Лечение: нейролептики.
Мать на консультации говорила за сына (и даже за отца), имела определенные планы относительно себя лично и всей семьи, хотя ни одного плана и идеи сына не одобряла. Заявляла, что «ничего дельного он еще не придумал и вряд ли придумает». Могла перебить его посреди фразы, бросала: «Это – чушь!», «Ерунда!», «Ты не знаешь!», «Не спорь!». За время собеседования ни разу не посмотрела на него. Фактически она запрещала ему работать, объясняя это тем, что «мальчик должен учиться». В.И. проводил в библиотеке до 8 ч/сут, чтобы «скрыться от матери».
Очевидна невосприимчивость матерью ребенка-пациента.
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 167; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!