Германия в эпоху абсолютизма (1648-1789 гг.)



Веймар, июля 20

В путешествии своем от Лейпцига до Веймара не заметил я ничего, кроме прекрасной долины, на которой лежит город Наумбург, и маленькой деревеньки, где ребятишки набросали множество цветов к нам в коляску [...]. Разумеется, что ребятишки хотели денег; мы бросили несколько грошей, и они громко закричали нам: спасибо1.

[...] Местоположение Веймара изрядно. Окрестные деревеньки с полями и рощицами составляют приятный вид. Город очень не велик, и кроме Герцогского дворца не найдешь здесь ни одного огромного дома. У городских ворот меня допрашивали; после чего предложил я караульному сержанту свои вопросы, а именно: «здесь ли Виланд? Здесь ли Гердер? Здесь ли Гете?» Здесь, здесь, здесь, отвечал он — и я велел постиллиону везти меня в трактир Слона [...].

Узнав, что Гердер наконец дома, пошел я к нему. У него одна мысль, сказал об нем какой-то немецкий автор, и сия мысль есть целый мир. Я читал его Urkunde des menschlichen Geschlechts, читал, многого не понимал; но что понимал, то находил прекрасным [...].

Он встретил меня еще в сенях, и обошелся со мною так ласково, что я забыл в нем великого Автора, а видел только перед собою любезного, приветливого человека. — Он расспрашивал меня о политическом состоянии России, но с отменного скромностию. Потом разговор обратился на Литературу, и слыша от меня, что я люблю немецких поэтов, спросил он, кого из них предпочитаю всем другим? Клопштока, отвечал я запинаясь, почитаю самым выспренним из певцов германских [...]. Он хвалил Виланда, а особливо Гете — и велев маленькому своему сыну принести новое издание его сочинений, читал мне с живостию некоторые из его прекрасных мелких стихотворений [...].

Гердер, Гете и подобные им, присвоившие себе дух древних греков, умели и язык свой сблизить с греческим, и сделать его самым богатым и для Поэзии удобнейшим языком; и потому ни французы, ни англичане не имеют таких хороших переводов с греческого, какими обогатили ныне немцы свою Литературу. Гомер у них Гомер: та же неискусственная, благородная простота в языке, которая была душою древних времен, когда Царевны ходили по воду и Цари знали счет своим баранам.

Июля 21

Гердер не высокого росту, посредственной толщины. И лицом очень не бел. Лоб и глаза его показывают необыкновенный ум [...]. Вид его важен и привлекателен; в мине его нет ничего при-


Германия в эпоху абсолютизма (1648-1789 гг.)

209

нужденного, ничего такого, чтобы показывало желание казаться чем-нибудь. Он говорит тихо и внятно; дает вес словам своим, но не излишний. Едва ли, по разговору его, можно подозревать в Гердере скромного любимца Муз; но великий Ученый и глубокомысленный Метафизик скрыт в нем весьма искусно.

Эрфурт, 22 июля

Взглянув с Петровой горы на город и окрестности, пошел я в сиротский дом, и видел там келью, в которой Мартин Лютер жил от 1505 до 1512 г. На стенах сей маленькой, темной горницы написана его история. На столе лежит Немецкая Библия первого издания, которую употреблял сам Лютер, и в которой все белые страницы исписаны его рукою. Можно ли, думал я, чтобы простой монах, живший во мраке этой кельи, сделал не только великую реформу в Римской церкви, вопреки Императору и Папе, но и великую нравственную революцию в свете!

Гота, 23 июля, в полночь

Я приехал сюда в 11 часов утра, и остановился в трактире Колокольчика [...]. Ввечеру я встал, ходил по городу, и видел перед дворцом иллюминацию и фейерверк, которым Готский Герцог веселил маленького Веймарского Принца, приехавшего к нему в гости.

Франкфурт-на-Майне, июля 28

Вчера, милые друзья мои, приехал я во Франкфурт. Дорога от Готы была для меня очень скучна. Почти на каждой станции надлежало мне ночевать. — (я ехал на ординарной почте) — или по крайней мере стоять по нескольку часов. Дороги везде прескверные, так что надобно ехать все шагом, и даже самые улицы в маленьких городках и местечках так дурны, что с трудом проехать можно. Правда, я сидел в коляске очень просторно, т. е. почти все один; но чрезмерно тихая езда и остановки были для меня несносны [...]. Только дикие окрестности Эйзенаха произвели во мне некоторые приятные чувства, напомнив мне первобытную дикость всей Натуры. Еще заметил я замок Вартбург, который лежит на горе не далеко от Эйзенаха, и в котором после Вормсского Сейма содержан был Мартин Лютер [...]

Сюда приехал я ночью в дождь, и остановился в трактире Звезды, где отвели мне хорошую комнату [...].


Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 492; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!