Размышления о человеке От Конфуция до Бердяева 10 страница
Следуя Пути недвойственности, пришли к логике Целого (современные японцы называют ее «трехполюсной»), отличной от двухзначной логики («или то, или это»), которая не имеет выхода к Третьему, к Троице. Не стоит ли задуматься: «В Ян первично Одно (Единое), а двоица – вторична. Это Путь благородного человека (цзюньцзы). В Инь первична двоица, а Одно – вторично. Это Путь мелкого человека (сяэожэнь)» (Сицычжуань, 2, 4). У совершенного все совершенно, целое притягивается к целому. Это обусловило метод познания: «У человека есть духовное знание его сердца, у вещей Поднебесной – их закон… Когда усилия будут приложены в течение долгого времени, в один прекрасный день все в вещах – их лицевая сторона и обратная, тонкое в них и грубое, – уверяет Чжу Си, – все, как озаренное светом, станет ясным для нашего сердца и в своей сущности (ли), и в своем проявлении (сян)» (перевод Н. И. Конрада).
О Лао‑цзы уже шла речь. И Будда учил не принимать иллюзию за реальность. Потому и напоминал о двух истинах: вечной и временной, неполной, которая годится как некий прием, «уловка» (упая), чтобы подготовить ум к восприятию невидимого, истинно‑сущего. В соответствующее время в соответствующем месте человеку дается ровно столько, сколько он может понять. Мысль тогда действует на человека, когда он открыт для ее восприятия. А еще потому не мог возникнуть антропоцентризм, что тот, кто считает себя центром, им не является. (Как сказано в Алмазной сутре: бодхисаттва, думающий о себе так, не есть Бодхисаттва.)
|
|
|
Следующий Срединным Путем, избегающий крайности достигает наивысшего, становится Срединным между Небом и Землей – Триединым. Не отрываясь от Земли, устремляется к Небу. «Велика и необъятна „Книга Перемен“! В ней есть Небесное Дао, есть Дао Человека, есть Дао Земли. Сдвоив эти Три, получаем шесть. Но шесть – не что иное, как Триединое Дао» (Сицычжуань, 2, 10). Триединство Неба‑Человека‑Земли – сквозная идея китайских учений. Лишь человек способен развить свой ум до такой степени, что сможет стать равновеликим Небу и Земле. Оттого его и называют «душой вещей», «сердцем Неба и Земли», призванным воплотить небесный замысел, привести все к Гармонии. «Когда же высокое и низкое обрели свое место, тогда родились два Начала. Лишь человек мог с ними стать в один ряд, ибо по природе своей он – вместилище духа и вместе их всех именуют Триадой», – повторяет Лю Се. [365]
Вошедший в Троицу становится всечеловеком . «Великий человек соединяет свое дэ с Небом и Землей; свой свет с Солнцем и Луной; живет в ритме четырех времен года», – сказано в одном из «крыльев» к И цзину – «Вэньянь‑чжуань». Такого человека называют «Человеком Истины» (чжэнь жэнь). Истинный человек идет Путем Искренности, присущей Небесному Дао, через Искренность соединяется с Небом, осознает его веление, потому не знает заблуждений, становится бессмертным. Великое Дэ, или человек, достигший совершенства, равно Великому Дао, как о том говорит Лао‑цзы. Дао само по себе ведет к Целому человеку. Целый человек Триедин, Триединый – духовен. «Назначение человека, обретая духовность, просветлять сущее» (Сицычжуань, 1, 12). Великий человек, как и благородный, укоренен в Бытии; что он ни делает, служит всему во благо. Его антипод, мелкий человек, наоборот, думает лишь о собственых или групповых интересах ради своей же выгоды: «Благородный всеедин, но не объединяется в группы. Мелкий объединяется в группы, но не всеедин» (Конфуций. Лунь юй, 2, 14). [366] «Цзюньцзы пребывет в Центре, сяожэнь наоборот» (Чжун‑юн, 2, 1). «Цзюньцзы устремлен к Основе. Утвердившись в Основе, следует Пути» (Чжун‑юн, 1, 2). Цзюньцзы – Сердце Вселенной, пульсирует в ее ритме, сообщается со всеми вещами; не навязывая ничего от себя, приобщает к Пути.
|
|
|
Китайские мудрецы не случайно заостряют внимание на этих антиподах. Если мелкий человек проникает в центр, приходит к власти, то все начинает разрушаться. «Цзюньцзы идет вверх, сяожэнь идет вниз», увлекая за собой остальных (Лунь юй, XIV, 23). «Цзюньцзы думает о Справедливости, сяожэнь о выгоде» (Лунь юй, IV, 16). Потому мелкого человека и не поддерживает Небо, а «не зная воли Неба, не станешь истинным человеком» (Лунь юй, XX, 3). Так не бывает, чтобы благородный не знал Человечности, Справедливости, мелкий человек наоборот. Велика пропасть между ними, но нет того, кто не мог бы подняться над собой. Вспомним, на вопрос ученика «Что такое Человечность‑Жэнь?» Конфуций ответил: «Победить себя, вернуться к Ли (Учтивости) и значит обрести Человечность. Когда однажды, победив себя, вернутся к Ли, в Поднебесной возродится Человечность. Но Человечность можно проявить лишь самому, не с помощью других» (Лунь юй, XII, 1). То есть Конфуций видит Путь человека к себе истинному через преодоление эгоцентризма, проявление высшей Искренности. На вопрос, чему можно следовать всю жизнь, мудрец ответил – «отзывчивости» (шу – согласие, взаимность): «Не делай другому того, чего не желаешь себе» (Лунь юй, XV, 23).
|
|
|
Совершенный человек, следуя Небесному Пути, проявляет свою изначальную природу, присущие ей пять моральных свойств (учан), что и делает его равным Небу и Земле, лишь ему дано реализовать Небесный замысел и вывести сущее к Благу. Тогда и осуществятся две первые гексаграммы И цзина: абсолютное Творчество (шесть целых, янских черт) и абсолютное Исполнение (шесть прерванных, иньских черт), Триединый человек становится Теургом (Богочеловеком). Тогда исполнится «Дао человека», как предсказано в Шогуа‑чжуань: воплотятся в небесно‑земных делах Человечность и Справедливость. И не только на Востоке: если инь‑ян пребывают в благом Равновесии, миру возвращается устойчивость и все самозавершается в Свободе. Инь‑ян, восток и запад, есть в каждом человеке (даже в каждой клетке; правое и левое полушария человеческого мозга – залог целого человека). Значит, человеку предназначена встреча с самим собой. А когда в человеке уравновесятся противоборствующие начала, то уравновесятся они и в мире. (И «каждый листочек», как у Достоевского, – восславит человека, поднявшегося над собой.) Не потому, что человек – центр, а потому, что он образ Божий. Как сказано Апостолом: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога?» (1 Кор., 6, 19). И еще: «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор., 4, 16). По вере и воздается.
|
|
|
Истинное Я в буддизме
Что касается буддизма, то, по‑моему, самое большое заблуждение – утверждать, что это безличное учение, не принимающее во внимание человеческую индивидуальность, вопреки мнению ученых Востока. [367]
Во‑первых, в основе буддийского мышления лежит недуальная модель мира, что само по себе исключает возможность односторонней оценки: все двуедино, «и то, и то», все имеет две стороны, и всякий однозначный ответ не будет верным. В Китае это учение о недвойственности инь‑ян. В буддизме это две истины, временная, относительная, и вечная, абсолютная. Два типа дхарм – исчезающих и извечно‑сущих. [368] Два состояния Бытия: сансара, пребывающая в постоянном круговращении, – неподлинная жизнь; и Нирвана – извечное пребывание в полноте блаженного покоя, то, что не возникает и не исчезает. За видимым существует мир невидимый, таинственно‑прекрасный, неизреченный, но постигаемый Просветленным.
Если такова природа сущего, то как она может не отразиться на человеке? И в человеке есть преходящее, не имеющее отношения к вечности, и есть не‑возникающее и не‑исчезающее; то, что подвержено изменению под воздействием кармы, и то, что ведет к его спасению. Собственно, цель буддизма – преображение человека, преображенный человек преображает мир, лишь Пути разных школ различаются (скажем, постепенный Восьмеричный или внезапный, дзэн). Согласно Лотосовой сутре, завершающей Учение, все дхармы изначально спасены, потому что нет того, что не обладает природой Будды, – даже последний злодей, как Девадатта, двоюродный брат Будды, помышляющий убить его, обладает ею. [369]
Более того, надо думать, буддизм позволяет понять, почему западная мысль так и не привела человека к самопознанию. Потому что знание истинного Я недоступно логике двоицы. Потому и не находят в буддизме личного начала, что за подлинное Я принимают вторичное, эго, препятствующее свободе, о чем не раз упоминал К. Г. Юнг. «Для нас сознание невообразимо без эго… Если нет эго, тогда просто некому что‑либо сознавать… Однако восточный ум не испытывает затруднения в понимании сознания без эго. Считается, что сознание способно выходить за пределы своего эго‑состояния, – ведь в „высших“ формах сознания эго бесследно исчезает». Более того, нет истинного понимания самого сознания, зато есть недоверие к бессознательному, которое «содержит в себе все духовное наследие эволюции человечества, возрождаемое в структуре мозга каждого индивидуума». [370] Отсюда и разноориентированное мышление: интравертное у восточного человека (ради встречи с собой) и экстравертное – у западного человека, занятого устройством внешнего мира.
По словам О. О. Розенберга: «Будда в смысле личности, подошедшей к конечной цели, „помнит свои перерождения“, помнит все формы, через которые прошел его индивидуальный субстрат. Назвать этот индивидуальный субстрат „душой“, очевидно, нельзя, это индивидуальное истинно‑сущее не есть душа, не есть „атман“, но истинно‑сущее в каждой личности никогда не отрицалось буддизмом… совершенство каждого есть совершенство всех, и спасение каждого есть частичное спасение истинно‑сущего». [371]
Извечные дхармы устремлены к покою. И для даосов: «Ведь пустота, покой, неуязвимость, уединение, тишина – это свойства Неба и Земли», согласно Чжуан‑цзы. И в нашей традиции: «Возвратись, душа моя, в покой твой» (Псал., 114, 7). А у Плотина сказано: «Да утихнет в душе не только всякое волнение, происходящее от тела, но и все, что ее окружает: успокоится земля, успокоится море и воздух и само прекрасное небо» (Эннеады, 5, 1, 2). Устремление души, жаждущей покоя, ибо в покое сообщается душа с Духом, – так мыслили все мистики. Так мыслил и Блаженный Августин. Абсолютный покой в Боге соединен в Нем с абсолютным движением. Лишь для нашего рационального сознания, в нашем природном мире покой исключает движение, движение делает невозможным покой. «Абсолютное же совершенство Божества совмещает в себе абсолютный максимум покоя с абсолютным максимумом движения». [372]
Сознание, его изначальное состояние и конечное, его помраченность и просветленность – предмет буддийской философии. Авидья – помраченность ума, источник страданий человека; она безначальна, но конечна, изживается просветлением. Но все еще большая часть человечества пребывает в зависимости от авидьи, вечной обеспокоенности невечным. Назначение человека – избавить мир от помраченности, очистив собственное сердце. «Ибо в каждом субстрате содержатся и те дхармы, которые являются путем к покою, то есть чистая „мудрость“, различающая суетное от несуетного…» [373]
Покой или полнота Бытия недоступны сознанию, разделяющему мир на субъект и объект, недоступна высшая Истина, ибо Истина есть Целое, открывается высшей мудрости – Праджне, говорят буддисты. Праджня, всезнание, присуща каждому, но проявляется лишь у того, кто следует Срединному Пути – не разделяя одно на два. Оборотная сторона праджни – вселенское сострадание‑каруна, достижение этого высшего состояния души и есть цель буддизма. На Западе оно доступно великим святым, христианским мистикам, таким как Мейстер Экхарт или Якоб Бёме. «Я ощутил, что Бог и Я одно и то же. Я есть то, чем я был, я не уменьшаюсь и не увеличиваюсь, я неподвижное бытие, движущее все вещи», – цитирует Экхарта К. Г. Юнг. [374]
Вспомним очерк Уэда Есифуми «Индивидуум в философии буддизма Махаяна». Все школы Махаяны признают первичной Реальностью «Дхармакая» (Тело Дхармы), которая недоступна западной логике аристотелевского типа. И приложимо ли вообще к этой Реальности понятие «логики»? Но несомненно, что центральная проблема буддийской философии – это подлинное Я, которое реализуется в личном, неповторимом опыте, в особом состоянии ума. Ошибочно думать, – продолжает японский автор, – что можно познать себя в процессе саморефлексии: то Я, которое доступно рефлексии, сконструировано умом. [375] Буддийская философия ставит своей целью «узнавание» реально существующего субъекта, не приспосабливая его к своим представлениям о должном. Подлинное Я обнаруживается тогда, когда приходит ощущение того, что познающий и познаваемое – одно и то же. То есть подлинное Я раскрывается в особом опыте неразличения субъекта и объекта, в состоянии «глубинной мудрости», праджни. Праджня и есть реализация подлинного Я, когда пробуждается не только твое истинное Я, но и все в этом мире являет себя в своей природе. То есть познать себя – значит познать все сущее, как оно есть, в его подлинном виде. (Буддисты говорят: праджня заполняет Вселенную, она извечна и плодотворна, свободна и созидательна и пребывает в сердце каждого. Но ум человеческий занят условным знанием‑виджняна, которое разделяет субъект и объект, ему недоступно истинно‑сущее.)
Иначе говоря, существует только‑субъект и не существует объекта. Но только‑субъект есть не‑субъект (анатман – «не‑я», ачитта – «не‑мыслие»). Только‑объект значит, что нет субъекта, противостоящего объекту. «Это означает не что иное, как свободу от всего субъективного и частичного, – видеть вещи, как они есть. Только‑субъект, или не‑я, есть истинное Я, которое осознает себя и одновременно осознает весь мир, как он есть (только‑объект)». [376] Познавший себя и все вещи в мире познает Татхату (истинную Реальность), ее синонимы: Пустота‑Шуньята, Дхармата – все вещи в их подлинном виде. [377] Синонимами также являются «только‑субъект» и «только‑сознание». В буддийской философии, продолжает Уэда Есифуми, отношение между миром и индивидумом предполагает присутствие «одного во многом и многого в одном», то есть одно идентично многому и многое одному: все различно и одновременно неразлично. «Мир существует не только как объект, наблюдаемый индивидумом, но в то же время как нечто творимое каждым индивидом в процессе своего становления. Индивид не просто наблюдатель, но и актер. Индивид и мир взаимно создают друг друга». Буддийский философ Фа‑цань (643–712) называет это взаимным становлением господина и вассала: «В том случае, когда один представляет всех, каждый индивид соответственно есть центр Вселенной. Когда индивид А – господин, все остальные индивиды и природа, то есть весь мир, его вассалы. В то же время А – вассал по отношению к В и С, то есть каждый индивид одновременно господин и вассал… Один идентичен многим и многие – одному. Мир творится каждым существом. Индивидуум и мир взаимно создают друг друга. Но если многие соединяются в одном, значит, каждый индивид есть центр Вселенной» (там же, р. 171). Представление о существовании тела отдельно от разума или материи отдельно от духа, от самой жизни, не могло появиться в буддийской философии: на вещи смотрели как на живые, заключает автор. Он приводит в пример известное изречение дзэнского мастера Догэна: «Познать Будду – значит познать себя. Познать себя – значит забыть себя. Забыв себя, станешь един со всеми».
Что из этого следует? Если нечто достигает завершенности, то перестает быть только собой и только для себя – открывается миру, человек становится Всечеловеком. «Ты сам себе господин, ты сам себе Путь», – сказано в «Дхаммападе». [378] Если бы это не было заложено в раннем буддизме, не проявилось бы с такой очевидностью в дзэн – во исполнение завета Будды: «Будьте сами себе светильниками! На себя полагайтесь». Дзэн – это предельное выражение духа Свободы, непривязанности, независимости от каких‑либо идей, намерений – чистая спонтанность, следование своему внутреннему Я, не знающему сомнений. Отсюда логика коана, которая не навязывает ответ, он столь же непредсказуем, как и вопрос: то и другое обладает полнотой смысла. Дзэнская логика (по тому же закону Дао) находит подтверждение в современной физике, в квантовой теории, в принципе «самоорганизации» синергетики. К логике коана обращается Капра в своей книге «Дао физики»: «Когда дзэнский наставник Дайто увидел императора Годайго, изучавшего дзэн, он сказал: „Мы расстались много тысяч калъп назад, и все же мы не покидали друг друга ни на мгновение. Мы стоим лицом друг к другу весь день, но никогда не встречались “».
«Дзэн‑буддисты обладают особым умением использовать несовершенство вербальной коммуникации. Система Коанов способна передавать учение их авторов абсолютно невербально. Коаны – это тщательно продуманные парадоксальные задачи, предназначенные для того, чтобы заставить изучающего дзэн осознать ограниченность логики самым драматичным образом». [379] Сам ученый пережил Сатори, что и привело его к «исследованию параллелей между современной физикой и мистицизмом Востока». Все же Сатори европейского человека отличается от Сатори восточного, судя по недоверию к спонтанности Праджни. Вот как характеризует мудрость праджни Дайсэцу Судзуки: «Вися над пропастью и держась руками за единственную ветку дерева, называемого интеллектом, добровольно разжать руки и броситься в бездну, зная, что она не имеет конца, – разве это не требует невероятного усилия со стороны того, кто пытается измерить глубину духовной бездны?» И он же скажет: «Логика сделала нас в такой степени рабами, что мы беспрекословно подчиняемся ее законам»; «Высшее „я“, согласно дзэн, является хранилищем творческих возможностей, где скрываются все чудеса и тайны, естественное и сверхъестественное… Все, что извлекается из этого хранилища безграничного творчества, отличается вечной свежестью». [380] (Заметим, что и дзэнский мастер может проявить односторонность: не всегда логика бывает цепью, интуиция‑инь рождает, логика‑ян претворяет рожденное в жизнь, – они взаимонеобходимы, лишь бы не было чего‑то одного.)
Судзуки видит главную цель дзэн в познании высшего Я, или высшей Свободы, и находит созвучные мысли у Мейстера Экхарта: «Все родилось с моим рождением: я породил себя и все вещи. В моих руках собственная судьба и судьба всех вещей». Это полностью соответствует тому, что, как гласит предание, было сказано Буддой сразу же после его появления на свет. [381] Японский же философ XX века Нисида Китаро скажет в своей ранней работе «О познании Добра»: «Наше истинное Я есть главная субстанция универсума, и, когда мы узнаем свое истинное Я, мы не только становимся едины с большей частью человечества, объединяемся в духе с Божественным Разумом». А Николай Бердяев говорит: «Личность есть непрерывный творческий акт». И совсем уже по‑дзэнски звучат его слова: «Познание Божества предполагает прохождение через катастрофу сознания, через духовное озарение, изменяющее самую природу разума. Просветленный, озаренный разум есть уже иной разум, не разум мира сего…» [382]
Всеединство в русской мысли
Идеи Бердяева удивительным образом перекликаются с мыслями Нисида Китаро (1870–1945), при том что они не могли знать друг о друге. Изучив за пару десятилетий западную философию, Нисида пришел к выводу, что европейцы далеки от понимания «логики Ничто», логики Целого. Отсюда дуализм, дихотомия субъекта‑объекта, искаженная картина мира: «являющееся субъектом не является предикатом». Осознание своей причастности Единому, чувство Целого, полагает японский философ, позволит избавиться от раздвоенного сознания, обрекающего человека на одиночество, отчуждение. А в работе «От действия к созерцанию» (1927) находит причину кризиса европейской цивилизации в неосознании закона единства покоя‑движения, так что действие опережает мысль, тогда как от расширения сознания, от его глубины зависит состояние каждого человека и общества в целом.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 203; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!