Новейшие успехи науки о преступнике
– преступник есть особый природный тип; – основа преступления – атавизм и болезнь; – признаки врожденного преступника – аналгезия (нечуствительность к боли), размах рук превышает рост, преобладание скуловой морщины – морщины порока, чрезмерная волосистость (либо раннее облысение). Он дал также антропологические портреты каждому виду преступника.
Он нашел, что у преступнииков морщины появляются чаще и раньше в 2–5 раз, чем у нормальных людей, с преобладанием скуловой морщины (расположенной посреди щеки), которую по справедливости можно бы назвать морщиной порока, характерной для преступников.
Анатомическое превосходство левой половины тела. в противоположность нормальным людям у преступников левый шаг вообще длиннее правого;
Сопротивление болевому ощущению. Сопротивление болевому ощущению— аналгезия— представляет самую значительную аномалию врожденнного преступника, не встречающуюся в такой степени даже у диких племен.
Случайность не порождает вора; она лишь пробуждает его, по удачному выражению Гарофало. Случайность действует лишь совместно с внутренней склонностью человека, склонностью, являющейся плодом либо наследственности, либо воспитания, либо обеих причин вместе, но во всяком случае под прямым или косвенным влиянием общественной среды, в которой провели свою жизнь предки преступника или он сам.
Желательно было бы поэтому, чтобы всякий заключенный в продолжение известного, более или менее продолжительного промежутка времени подвергался так называемому в домах для умалишенных «периоду наблюдения». Лишь после такого испытания его можно было бы окончательно «классифицировать», то есть поместить в ту группу, к которой он наиболее подходит по своему характеру, воспитанию, по своим прежним склонностям, степени нравственной зрелости. Этим, конечно, не уничтожилась бы опасность взаимного заражения; но эта опасность была бы, по меньшей мере, доведена до минимума; были бы уничтожены, по крайней мере, заразные гнезда, порождаемые господствующим порядком с его обязательным смешиванием всех различных категорий в одну общую массу.
|
|
|
Само собой разумеется, что высшей тюремной администрации будет принадлежать чрезвычайно трудная обязанность классификации преступников. Но никто не обладает такой опытностью и беспристрастием, как директора тюрем, живущие среди арестантов, судьбу которых они решают, изучая каждого в отдельности неделями, месяцами, даже годами.
Относительно возможности произвола скажу, что скорее его можно опасаться в суде, нежели в тюрьме. Судья может осудить несчастного за дурное выражение его лица, вследствие случайностей, с которыми связан допрос, на основании фактически подобранных документов, поверхностно произведенного следствия или случайного инцидента во время заседания. Тут то же различие, как и между учителем, ценящим учеников по отметкам целого учебного года, в течение которого он, не торопясь, изучал учеников каждого отдельно, и экзаменатором, которому приходится оценивать по случайному ответу.
|
|
|
Наконец, ничто не мешает присоединить к тюремным директорам нечто вроде присяжных из врачей, адвокатов, администраторов— словом, из самых уважаемых лиц данной местности.
Осужденный, иначе говоря, человек, которого признали настолько опасным, что оказалось необходимым избавить от него общество, оставался бы в тюрьме не на заранее определенный срок, соразмеренный более или менее произвольно с тяжестью проступка, но до тех пор, пока он не выполнил бы того, что можно бы назвать «нравственной задачей». Заключение продолжалось бы до тех пор, пока он ценой своего труда не искупит вреда, причиненного его проступком частному лицу и обществу, до тех пор, пока он не выкупит себя, пока не заслужит своей свободы, помилования и даже восстановления прав.
|
|
|
Это, в сущности, не что иное, как расширение принципа условного освобождения.
Но где гарантия того, что арестант, таким образом, не останется навсегда «servus poenae» Государственным рабом без надежды, без упования?
Эта гарантия могла бы заключаться в праве каждого заключенного переносить дело против тюремного начальства в известные сроки и при известных условиях, в состязательном порядке и при содействии защитника на усмотрение вышеупомянутых присяжных, которые и произносили бы свой окончательный приговор.
Надо прибавить, что в «период наблюдения» арестант должен был бы находиться в одиночном заключении, с тем условием, чтобы одиночное заключение, об ужасах которого и не догадываются те, которые с такой предупредительностью его рекомендуют, никогда не продолжалось дольше одного года.
Что же касается неисправимых, неизлечимых чудовищ, да простят мне сентиментальные читатели, какова бы ни была причина их настоящего состояния, будь то наследственность, роковое влияние окружающей среды,— для них единственным рациональным режимом является ссылка.
Укажу еще более значительный успех: недавно основан Международный союз уголовного права, начертавший на своем знамени практические выводы нашего учения, а именно:
|
|
|
- чтобы ознакомиться с преступностью, надо изучать преступников;
- что предупредительные меры по отношению к преступлениям столь же действенны, как и наказания;
- что уголовные суды и тюремная администрация преследуют одинаковые цели;
- что сила приговора зависит от того, как он приводится в исполнение;
- что изолирование— стадия наказания, принятая современным правом,— не рационально;
- что заключение в тюрьму на короткие сроки должно быть заменяемо другими наказаниями;
- что надо различать случайных преступников и привычных преступников и что для последних, если дело идет о повторении мелких проступков, следует удлинять сроки наказания.
Эти десять заповедей, подписанные 300 самыми выдающимися европейскими юристами, разрушают всю старую юридическую метафизику. Д
Опираясь на теорию Ломброзо, гарвардский антрополог Э. Хутон в 1930-е годы разработал криминалистический метод, получивший название метода типажа тел. Десятилетием позже другой американский антрополог У. Шелдон выдвинул теорию соматотипов и составил на ее основе так называемый «индекс преступности», позволявший по антропометрическим признакам судить, требуется ли тому или иному трудному подростку пристальное внимание правоохранительных органов; теория Шелдо на заложила криминалистические основы профилактики преступлений.
В 1885 г. в Риме был проведен Первый конгресс уголовной антропологии. На конгрессе работали 2 секции – уголовной биологии (рук. Ломброзо) и уголовной социологии (рук. Э. Ферри). Антропологические исследования Ломброзо легли в основу созданного им детектора лжи.
Билет №6
Священные цари
Рекс — царь (первый из первых), проводящий линию границы или прокладывающий путь. Царь — репрезентант такого бога – божественный царь, которого ежегодно переизбирают или заменяют. Каждый новый божественный Ц. справляет священный брак, дарующий плодородие в течение года. Он отвечает за благополучие своего народа и порядок в человеческих делах; от него зависит правильное чередование времен года, выпадение дождей, избавление от мора и болезней.
На него возлагают ответственность за плохую погоду, плохой урожай и другие стихийные бедствия. При этом исходят из того, что власть царя над природой, как и его власть над подданными и рабами, осуществляется посредством волевых актов; поэтому, если имеют место засухи, голод, эпидемии, бури, народ приписывает эти напасти небрежности или преступному поведению своего властителя. За это его наказывают розгами и заковывают в кандалы, а если он продолжает упорствовать, его либо свергают, либо убивают. В ранних царствах суверен существует ради своих подданных; жизнь его обладает ценностью лишь постольку, поскольку он выполняет свои обязанности и направляет на благо народа течение природных явлений. Как только он терпит в этом неудачу, расточавшиеся ему заботы, преданность, религиозное почитание обращаются в ненависть и презрение; его прогоняют с позором, если вообще оставляют в живых. Сегодня ему поклоняются как богу, а завтра убивают как преступника.
Но пока он отвечает ожиданиям народа, нет предела заботам, которыми тот его окружает. Такой правитель живет опутанный сетями детально разработанного этикета, запретов и предписаний, цель которых состоит не в охране его достоинства и тем более благополучия, а в удержании его от совершения поступков, которые, нарушая гармонию природы, могли бы ввергнуть его самого, народ и весь мир во всеобщую катастрофу.
Древние ирландские короли, а равно и правители провинций Лейнстера, Мунстера, Коннота и Ольстера подчинялись некоторым курьезным запретам и табу, от надлежащего соблюдения которых, как считалось, зависит их собственное благополучие, а также благополучие народа и страны. Так, восход солнца не мог застать короля Ирландии в его ложе в Таре — древней столице Эрина; в среду ему воспрещалось спешиваться у Мэг-Брига, пересекать после захода солнца Мэг-Киллин, понукать свою лошадь у Фэн-Чомиер, входить в находящийся на плаву корабль после Биллтейна. Правитель Лейнстера не мог в среду обходить Туат-Лейгхин с левой руки, располагаться лагерем на девять дней в долине Куаллана, проезжать по дублинской дороге в понедельник, переезжать Мэг-Мейстин на грязной лошади с черными копытами. Правителю Мунстера запрещалось веселиться на празднике в Лоч-Лейн, пировать ночью в начале жатвы до Гейма в Лейтриче, располагаться лагерем на Сиуире на девять дней и устраивать встречи на границе у Габхрана. Правителю Ольстера запрещалось посещать ярмарку коней в Рат-Лайне, слушать шум птичьих крыльев после захода солнца в Линн-Сэйличе, отмечать праздник быка в Дэйр-мик-Дэйре, направляться в Мэг-Кобха в марте и пить воду реки Бо-Неймхидх до захода солнца.
Обязательными атрибутами царской власти являются “царский пир” и “царская охота”. В них непременно участвуют приближенные царя (в том числе и возможные претенденты на престол) и его иностранные гости (потенциальные захватчики), которые должны лично убедиться и засвидетельствовать богатство и щедрость царя, а также его физическую силу, смелость и воинские успехи. Строго фиксировано место, в котором должен проживать царь. Он всегда находится в центре царства (отграниченного от чужого, враждебного мира), в столичном городе-крепости (город на холмах - Рим или Москва - расположен как бы на вершине “мировой горы”, сакральной оси вселенной).
Для выполнения функции властителя царю нужны мудрость, коварство и жестокость. Он должен быть хитрым политиком и изворотливым дипломатом. Одновременно государь является хранителем закона и гарантом порядка, верховным судьей. Для этого необходимы личная скромность, честность и справедливость. Он строго осуждает и беспощадно наказывает преступников, чтобы другим неповадно было. Только саму казнь совершает специальный палач. Кстати, почему у каждого царя есть палач и шут, не являются ли они его Альтер Эго? В нашей истории были и царь-палач (Петр I), и царь-шут (Хрущев), а Иван Грозный совмещал в себе обе эти ипостаси. У многих народов есть традиция временной замены царя на шута, а палач всегда поглядывает на царя с профессиональным интересом.
Смена Ц. происходит в результате состязания старого Ц. с претендентом или претендентами, в котором наградой служит универсальный символ власти - скипетр, посох, ветвь как аналог мирового древа. Иногда периодическое смещение царя совершается не через год, а по истечении какого-то иного определенного срока или при появлении признаков болезни, немощи, старения, когда опасность его естественной смерти грозит гибелью космосу: божественный Ц. воплощает "жизнь", он не может умереть, как простой смертный, именно поэтому его убивают (ритуальное убийство) или смещают иным способом.
Высокая цена жертвы определяется безгрешностью, невинностью, невиновностью в том зле, за которое она расплачивается. Жертва будет иметь высшую ценность, если она уникальна, незаменима, неповторима. У любого народа самый высокий общественный и сакральный статус имеет царь. И только царь будет самой дорогой жертвой.
Увидеть за приемом пищи царя Дагомеи является уголовно наказуемым преступлением. Обременительные ограничения, связанные с высшей светской и духовной властью, имели естественные последствия: люди отказывались принимать такие должности (и те оставались вакантными) либо после принятия превращались под их бременем в вялые существа, в затворников, из чьих бессильных рук бразды правления легко переходили в цепкие руки людей, удовлетворяющихся реальной властью без громкого титула. В некоторых странах этот раскол высшей власти углубился до полного и постоянного разделения духовной и светской власти: за древними царскими династиями остаются чисто религиозные функции, тогда как светское руководство переходит в руки более молодых и энергичных людей.
Французский солидаризм
Солидаризм – от французского solidaire – “действующий заодно”
Леон Виктор Огюст Буржуа (фр. Léon Victor Auguste Bourgeois, 21 мая 1851 — 29 сентября 1925)[4]. Сб. статей «Солидарность» (1896), “Философия солидарности” (1902).
* Солидаристы в своих теоретических построениях отказывались от традиционного для Франции противопоставления индивида и государства. По их мнению, и государство, и индивид, взятые сами по себе – не более чем интеллектуальные фикции. Реально существуют не эти абстрактные понятия, а ассоциации людей. Кроме того, общество понималось не как некая арифметическая сумма индивидов, а как своеобразная “федерация” более мелких ассоциаций - общественных организаций и профессиональных групп. Государственная же власть понималась лишь как сила, проистекающая из осознания гражданами их взаимной зависимости, но никак не как самодовлеющая, отчужденная от общества бюрократическая машина. Законодательство, соответственно, понималось, прежде всего, как социальное законодательство, призванное равномерно распределять тяготы и выгоды человеческого общежития.
* Каждый человек обязан своим существованием во-первых своим предкам, а во-вторых - окружающему его обществу, благодаря которому только и возможна его нормальная жизнедеятельность и благосостояние. Л. Буржуа: Справедливость не реализуется в обществе, члены которого не признают себя должниками (общества). Ни один результат интеллектуальной, моральной или физической деятельности человека не может быть достигнут собственными его силами, его собственной персоной... Человек, живущий в обществе и не могущий жить без него, является должником по отношению к нему... Все знания, которыми я обладаю, — результат огромной работы, произведенной в течение веков; язык, на котором я говорю, выработан бесчисленными поколениями людей... Ни один акт производства невозможен без орудий производства, которые кто-то изобрел, и т.д... Я всем этим пользуюсь; как могу я заявить себя независимым от общества, которому я должен. Ввиду всего этого я фактически, вольно или невольно, принял на себя долг, который я не имею права отвергнуть, не ставши несостоятельным должником... Обязательства по отношению к другим людям не являются результатом произвольного решения; они попросту оплата тех преимуществ, которые каждый получает от общества, цена тех услуг, которые общество предоставляет своим членам. На каждом гражданине, считал он, лежит его "социальный долг". Наиболее справедливой политикой является та, которая приведет к регулированию взаимных долгов. Для повышения чувства долга людей перед обществом Буржуа считал необходимым дополнить Декларацию прав "Декларацией обязанностей", призванной укрепить общее сознание солидарности.
* Молчаливым соглашением между людьми устанавливается как бы договор, в силу которого они обязаны переносить социальные повинности пропорционально выгодам, которые приносит им общество. Общество понималось как состояние постоянного квази-контракта. У каждого человека есть долг по отношению ко всем живым людям, соответственно услугам, полученным им благодаря усилиям всех. Этот обмен услугами образует содержание связывающего всех людей как бы договора ассоциации, неформального квази-контракта. Там где сила обстоятельств ставит людей в такие отношения, которые они не имели возможности предварительно обсудить, законы должны определить сущность их отношений таким образом, чтобы это было лишь интерпретацией и оформлением таких условий договора, которые бы они сами приняли, если бы они могли действовать как свободные и равные договаривающиеся стороны.
* Если между всеми людьми существует квази-контракт, то это ставит законодательство, особенно социальное, на новое твердое основание. Исходя из факта договора, можно логически вывести не только все обязанности человека и гражданина по отношению к обществу, но и обязанность общества по отношению к его членам. Правительство Буржуа уделяло внимание преимущественно социальным вопросам и составило собственную социальную программу, финансировать которую предполагалось за счёт прогрессивного подоходного налога и налога на наследство. Палата депутатов налоговую реформу правительства одобрила, однако Сенат этот закон провалил, что спровоцировало в конечном итоге падение кабинета Буржуа в 1896 г., спустя пять месяцев после создания.
1 июля 1901 г. во Франции был принят закон об ассоциациях, подтверждавший право граждан создавать союзы (ассоциации).
Идеи солидаризма были частично реализованы в странах Западной Европы уже после Второй мировой войны в идее доктрины “социального государства”..
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 352; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!