Понятие конститутивной функции рассудка и соответственно — новый метод в философии 26 страница
См.: Erwin Straus, Geschehnis und Erlebnis (Berlin, 1930); см. также мою
статью под таким же заглавием в: Monatsschrift fiir Psychiatrie, Bd 80
No. 5, 6 (1931).
K.Jaspers, Allgemeine Psychopathologie (1922), S. 63.
Annales Medico-Psychologiques, No 4 (April, 1937).
Экстравагантность (Verstiegenheit)"
Человеческое существование проецируется в измерениях широты и высоты1; оно не только движется вперед, но и поднимается вверх. Поэтому в обоих отношениях человеческое существование может слишком далеко зайти, стать экстравагантным. Если мы хотим понять антропологический смысл экстравагантности, нам следует отыскать то, что делает возможным превращение экзистенциального подъема в экстравагантный способ существования. Антропология никогда не может ограничивать свои исследования одним лишь только экзистенциальным направлением, а будучи, по сути, антропологической, всегда должна иметь перед собой общую структуру человеческого бытия. Поэтому основание этого перехода, или превращения экзистенциального подъема в экстравагантность с самого начала будет не просто рассматриваться как движение вверх, но пониматься как часть koinonia2, или единства других основных потенциальных возможностей человеческого существования. Как я пытался показать в другой работе3, экстравагантность фактически обусловливается определенной дисгармонией в отношении между подъемом вверх и движением вперед. Если такое отношение, в том случае, когда оно "удачно"4, называть "антропологически пропорциональным", тогда мы должны говорить об экстравагантности как о форме антропологической диспропорции, как о "несостоятельности" взаимоотношения между высотой и широтой в антропологическом смысле.
|
|
|
В русском языке нет ни одного слова, адекватно передающего значение немецкого versieiegen.Ta&Toa sich versteigen означает "подняться так высоко, что невозможно спуститься, затеряться среди крутых горных вершин, высоко взлететь, слишком далеко зайти" ит.п. Поэтому как имяприлагательное данное слово неточно переводится такими словами, как:"экстравагантный","эксцентричный", "странный", "необычный" или "высокопарный" — ни одно из которых не передаст смысл безвыходности. Термин "экстравагантность", выделенный курсивом, целесообразно использовать здесь потому, что несмотря на несоответствие общепринятого его смысла немецкому, его латинские корни (extra, "вне" иvagari, "блуждать", взятые вместе передают значение "выходить за пределы". — Прим. изд.
Восхождение человеческого существования вверх не следует понимать в рамках контекста его бытия-в-мире5 и соответствующей его ориентации в пространстве и времени. Скорее его следует понимать в контексте бытия-вне-мира в смысле обретенной обители и вечного присутствия любви, где не существует ни "вверх" ни "вниз", ни "близко" ни "далеко", ни "ранее" ни "позднее". Если же, вопреки этому, человеческое существование, как имеющее пределы бытие, все-таки "остается" и "перенесенным" в плоскости высоты и ширины, тогда оно может "зайти слишком далеко" именно там,где оно покиджает обитель любви с присущим ей измерением вечности и целиком погружается в "пространство и время". Ибо только там, где отсутствуют communio* любви и сот-municatio** дружбы и где простое взаимодействие и общение с "другими" и со своим собственным я становятся исключительным направлением нашего существования, только там высота и глубина, близость и отдаленность, настоящее и будущее могут иметь такое важное значение, что человеческое существование может зайти слишком далеко, может достичь конечной ц&ш и сейчасности, откуда нет хода ни вперед, ни назад. В таком случае мы говорим о переходе в экстравагантность. Это может быть экстравагантная "идея", идеология (идеологии экстравагантны по самой своей сути), экстравагантный идеал или "чувство", экстравагантное желание или замысел, экстравагантное притязание, мнение или точка зрения, простая "прихоть" или экстравагантный поступок или проступок. Во всех этих случаях "экстравагантность" обусловлена тем фактом, что Dasein "застряло" в одном определенном эмприческом местоположении [Er-Fahmng], когда оно уже не может, используя выражение Гофмансталя7, "свернуть свой лагерь", когда оно уже не может вырваться оттуда. Лишенное communio и communicatio, Dasein уже не может расширять, изменять или пересматривать свой "эмпирический горизонт" и остается привязанным к своей "узости", то есть четко ограниченной позиции. В этом отношении Dasein оказывается "застревающим" или упорствующим, но еще не экстравагантным*** ибо дополнительной предпосылкой экстравагантности выступает подъем Dasein на высоту большую, чем.
|
|
|
|
|
|
* Общность, единение (лат.). — Прим. ред.
** Сообщение (лат.). — Прим. ред.
*** Из всех известных мне языков четкое разделение здесь проводит только немецкий. В английском и романских языках соответствующие выражения выводятся почти исключительно из сферы земного (aller trop loin, andar troppo lontano или troppo oltre, go too far или so far as to maintain). Исключением является испанский язык. Он признает как irse demasaido lejos (слишком далеко или слишком широко), так и tomarsu те/о demasiado alto (взлететь слишком высоко).
|
|
|
та, что соответствует широте его эмпирического и интеллектуального горизонта, то есть другими словами, непропорциональное соотношение высоты и широты.
Классическим примером этого из области психиатрии служит концепция Блеймера относительно определенного вида психического слабоумия как "диспропорции между стремлением и пониманием"; классическим примером из художественной литературы — строитель Сольнес Ибсена8, который "строит выше, чем может подняться"*. Однако эту диспропорцию между широтой и высотой ни в коем случае не следует понимать как отношение между конкретными "способностями" или характеристиками и, менее всего как отношение между "интеллектом и потребностью в том, чтобы вызывать восхищение"; скорее мы должны искать антропологические предпосылки, делающие возможными такое непропорциональное соотношение. Мы не рассматриваем экстравагантность как нечто присущее отдельным группам (партиям, кликам, сектам и т.п.), которые явно воплощают односторонний набор "черт", "идентификационных характеристик". Поэтому в целом ее нельзя понимать как черту характера либо же некоего рода поддающееся определению психологическое, психопатологическое, социальное явление или "симптом". Скорее к ней следует подходить в ключе аналитики Dasein* — то есть как к чему-то, требующему понимания в рамках общей структуры человеческого существования — короче говоря, как к антропологической, онтологической возможности. Только принимая такой подход, мы можем прийти к подлинному пониманию всей многообразной "симптоматики" экстравагантности. Только тогда мы сможем, к примеру, увидеть, каким образом и до какой степени можно проводить антропологическое различие между так называемыми (отнюдь не правильно) "экстравагантными идеями" маньяка10, "экстравагантными" ("ненормальными", "странными") жестами, языком или действиями шизофреника11, и фобиями невротика — хотя мы и психопатологи, и обыватели, называем
* На то, что Ибсен ясно видел ("видением" сам он называет поэзию) значение отношения между высотой и широтой для осуществленное™ или несостоятельности человеческого существования,указывает тот факт, что он рисует также фигуру, явно противостоящую строителю Сольнесу. Строитель дорог Берггейм представляет собой другой персонаж: он не стремится "строить выше", чем он реально может подняться. Действительно, видно по его профессии, он не строит, как подобно Сольнесу, взмывающие в небо башни с тем чтобы однажды они обрушились на землю. Берггейм строит хорошие дороги на земле. Он не стремится к недостижимому "счастью", не желает больше того, на что способен. Поэтому он достинает того, что ищет, и таким образом развивается.
всех их "экстравагантными". По моему мнению, даже шизофреническое помешательство можно понять12,только если с самого начала признать его экзистенциальной формой экстравагантности. То же самое верно и по отношению к "массовым явлениям" экстравагантности.
Однако вернемся к экстравагантности, рассматриваемой как структурное смещение антропологических пропорций. Горизонталь, как смысловой вектор, "выход в широкий мир" — в большей мере соответствует "дискурсивности",опытному постижению "мира", осмыслению его и овладению им, "расширению поля зрения", расширению понимания, перспективы и открытости навстречу "разноголосице" внешнего и внутреннего "мира". Аналогичным образом, вертикаль, как смысловой вектор — подъем вверх — в большей мере соответствует желанию преодолевать "земное притяжение", подняться над "тревогами земными" и давлением, а также желанию обрести открывающуюся "с большей высоты" перспективу, "возвышенный взгляд на вещи", как выражается Ибсен,— точку зрения, позволяющую человеку формировать, подчинять себе или, одним словом, использовать "познанное". Такое освоение мира в плане становления и реализации самости означает выбор самого себя. Выбор, будь то отдельного действия или же дела всей жизни, предполагает подъем или самовозвышение над конкретной земной ситуацией, а следовательно над сферой знаемо-го и видимого. Но что означает это "над"*? Как красноречиво описано у Ницше в предисловии к произведению Человеческое, слишком человеческое, это не означает "кругосветного плавания" искателя приключений, то есть земных переживаний; скорее это означает напряженное и многотрудное восхождение по "ступеням лестницы" проблемы оценивания**, то есть определение порядка предпочтения.
Таким образом, подъем вверх — это не просто познание своего пути, знание в смысле опыта, кроме того он подразумевает "обретение собственной позиции", выбор самого себя в смысле самореализации или достижения зрелости. Однако мы должны быть осторожны и не путать этот подъем вверх с собственно волей, в смысле психологического разграничения понимания, чувства и
* *Это вознесение себя над земной ситуацией не следует путать со "вне" бытия-вне-мира в смысле любви.
** Гастон Башляр выражает ту же точку зрения (см.: L 'Air et les Songes), когда характеризует вертикальный подъем как оценивание, как постижение и определение значимости. Вспомним, например, решение Антигоны.
воли*. Скорее мы должны понимать (как намекает термин Блей-лера "стремление"), что при подъеме человек, увлекаемый ввысь ("на крыльях" страстей, желаний, настроений, а в конечном счете "фантазии", воображения) плавно переходит к решительному** "выбору позиции". Тем не менее, антропологически мы должны четко проводить различие между определяющим настрой состоянием влекомости желаниями, идеями, идеалами и напряженным, многотрудным действием подъема по "ступенькам лестницы", позволяющего сравнивать эти желания, идеи и идеалы друг с другом в жизни, искусстве, философии и науке, переводить их в слова и деяния.
Эта концепция проливает свет на диспропорцию высоты — широты, лежащую в основе самой возможности "маниакальной идеации". Мы скоро увидим, что эта форма диспропорции настолько отличается от лежащей в основе экстравагантности, что мы даже не можем говорить о ней как об "экстравагантной идеации", но скорее как о "полете идей" (термин, также используемый в психопатологии). Диспропорция высоты — широты присущая тому типу бытия-в-мире, который выражается в полете идей? отлична от той, примером которой служит экстравагантность. В первом случае диспропорция заключается в том, что вместо продвижения вперед размеренным шагом происходит скачок "в бесконечное". Горизонт, или поле видения "безгранично расширяется", но в то же время подъем вверх остается исключительно "vo/ imaginaire", влекомостыо на крыльях желаний и "фантазий". В результате невозможно ни общее видение, как эмпирическая мудрость, ни проникновение в проблемную структуру конкретной ситуации (подъем в своей основе — это одновременно и проникновение, так как alьtudo по существу относится как к высоте, так и к глубине), ни, таким образом, какая бы то ни было решительная позиция. Эта диспропорция высоты — широты уходит своими корнями в "чрезмерное" расширение рамок маниакального мира, с его всепроникающей изл/ет/то<?0стб/о;чрезмерное именно в том, что сфера подлинного одновременно подвергается процессу "'уравнивания"1^. Под "подлинным" мы подразумеваем те высоты
* Я полностью согласен с Э.Минковским (см.: "La Triade psychologique", in: Vers une Cosmologie, p.57 ff.), когда он оспаривает эту тройственную классификацию психологических явлений и действительно приводит аргументы против самой возможности подобной классификации.
** В связи с этим следует безоговорочно согласиться с Башляром, когда он пишет: "II est impossible de faire la psychologic de la volonte sans aller a la racine meine duvol imaginaire"[Невозможно создать психологию воли, не добравшись до самого корня полета воображения]. — Прим. ред..
(или глубины), которые могут быть достигнуты, только если Dasein пройдет через многотрудный процесс собственного выбора и созревания. С точки зрения аналитики существования, о диспропорции, наблюдающейся в образе жизни человека, страдающего манией, можно говорить как об "изменчивости ". Это означает невозможность достижения подлинно устойчивой позиции на "лестнице" человеческих проблем, а значит, кроме того, невозможность подлинного принятия решения, действия и достижения зрелости. Обособленный от любовного communio и от подлинного communicatio, слишком далеко и стремительно увлекаемый вперед и возносимый вверх, страдающий манией человек парит в иллюзорных высотах, где он не может занять позицию или принять "самостоятельное" решение. В этих "нереальных" высотах любовь и дружба теряют свою силу. Человеческое общение низводится до уровня психотерапии.
Экстравагантность, присущая шизоидной психопатологической личности, и бесчисленные формы шизофренического бытия-в-мире совершенно отличны15. Здесь антропологическая диспропорция уже не уходит корнями в чрезмерность широты ("скачков") и высот чистого vol imaginaire, превосходящих (подлинные) высоты "принятия решения". Она обусловлена чрезмерной высотой решения, которая превосходит широту "опыта". Временно абстрагируясь от существенного различия между психопатическим шизоидом и шизофреником, мы можем сказать, что их способ "заходить слишком далеко" отличает их от людей, страдающих манией, именно в том; что они не уносятся в "иллюзорную высь" оптимистических настроений: они в одиночку, "не обращаясь к к опыту", поднимаются на некую конкретную ступеньку "лестницы человеческих проблем" и остаются там. Высота этого подъема вверх не имеет никакого отношения к широте или узости и непоколебимости опытного горизонта ("опыт" понимается здесь в самом широком смысле, то есть как "дискурсив-ность"16 как таковой). Здесь экстравагантность означает нечто большее, чем просто "остановленность", так как предполагается не просто невозможность эмпирического продвижения вперед, а скорее жесткая привязанность или зависимость от конкретного уровня или ступени человеческого опыта (Problematik). В этом случае широта изменчивости человеческой "иерархии высот" понимается по существу неправильно и одна конкретная идея или идеология становится навязчивой или абсолютизируется. В той мере, в какой "опыт" еще осознается, он не оценивается или не используется в собственных интересах, ибо его "смысл" установ-
лен непоколебимо. Таким образом, экстравагантность означает "абсолютизацию" одного единственного решения. Кроме того, такая "абсолютизация" возможна только там, где Dasein "в безысходности" изгоняется из обители и вечного измерения любви и дружбы, и в силу этого уже не знает или не ощущает "относительности" "верха" и "низа", очевидной на фоне неоспоримой веры в Бытие (Sein), несомненной онтологической защищенности. Это отлучение от бытийной защищенности и от общения или взаимодействия с другими, а значит — от сомнений и поправок, возможных только в ходе такого общения. Таким образом, замкнутый на сообщение или взаимодействие исключительно в собе такой процесс может лишь "истощать себя" до тех пор, пока не превратится в простое лицезрение медузоподобной, психотичес-ки жестко фиксированной проблемы, идеала или "ничтойной тревоги"17. В результате освобождение из экстравагантной позиции становится возможным лишь посредством "посторонней помощи", как спасение альпиниста, слишком высоко поднявшегося по отвесной скале*.
Невротик также можно "избавиться" от экстравагантности и ограниченности своего существования (например, в случаях фобии) лишь посредством посторонней помощи, в смысле общения и сотрудничества с кем-то другим. Пожалуй, именно по этой причине случаи невротической экстравагантности яснее любых других показывают то, что экстравагантность (в физическом или психическом смысле) всегда основывается на отсутствии понимания или узости кругозора относительно конкретного смыслового контекста, или "области мира", где Dasein пытается превзойти себя. Поднимаясь на гору, человек может зайти слишком далеко, только если общая структура отвесной скалы скрыта из виду, и неизвестна. Аналогично, человек заходит слишком далеко в области ментальной или психической, только когда ему недостает понимания общей "иерархической структуры" человеческих онтологических возможностей, и в силу этого незна-
* Пожалуй, здесь нелишне отметить, ссылаясь на формулировку Генриха Вольфли-на (Heiniich Wolfflin, "Prolegomena zu einer Psychologie der Architektur", Kleine Schriften (Basel, 1946), S.23), что: "Образы нашего телесного существования" повсюду представляют "стандарт", согласно которому мы оцениваем все другие явления. В первую очередь, это справедливо в отношении "стандарта", следуя которому язык схватывает и именует "все другие явления". Языку это доступно, ибо в отличие от аналитического понимания, ему дано наше существование в его единстве и общности. Это не означает, что язык "материализует" нематериальные "феноменологические формы" нашего существования. Скорее он обнаруживает психическое и духовное в материальных явлениях и наоборот.
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 167; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!