РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ. 1992-2004 5 страница

В документе отмечалось, что программа приватизации намечала семь главных целей. Первая — формирование слоя частных собствен­ников, способствующих созданию социально ориентированной ры­ночной экономики. Автор констатировал, что формально 40 млн че­ловек стали акционерами, на деле же распоряжается и владеет соб-

703

ственностью незначительная часть населения. Вторая цель программы — повышение эффективности деятельности предприятий путем их приватизации — также оказалась невыполненной. Не реализована и третья цель — социальная защита населения и развитие объектов социальной инфраструктуры за счет средств от приватизации. Четвертая цель — содействие процессу стабилизации финансового положения страны — также оказалась лишь продекларированной. Движение к пятой цели — создание конкурентной среды и содействие демонополизации — вызвало большие нарекания, так как стремление к демонополизации любой ценой способствовало разрыву технологических цепочек и сладу промышленного производства. Оказалась иллюзорной и надежда на реализацию шестой цели — привлечение иностранных инвестиций: они, во-первых, даже сократились, а во-вторых, направлялись преимущественно в добывающие отрасли. Седьмая цель предусматривала создание условий и организационных структур для расширения масштаба приватизации. Для ее реализации по всей стране была создана система органов ГКИ, Российского фонда федерального имущества, Федерального* агентства по банкротству, сеть ЧИФов.

Таким образом, из семи целей приватизации полностью реализована лишь седьмая и формально — первая, практически же провалены пять. Отрицательным следствием избранной модели разгосударствления стал колоссальный рост преступности, связанной с приватизацией. Вице-премьер также полагал, что преобразования способствовали подрыву национальной безопасности, что проявилось в трех сферах. В экономической произошло крупнейшее в России разбазаривание государственной собственности, что явилось одним из источников кризиса и будущих конфликтов, направленных на ее передел. В социально-политической — недовольство граждан мастью, устойчивое убеждение большинства населения, что его не столько наделили собственностью, сколько ее экспроприировали, лишив и без того скудных социальных гарантий. В оборонной — скрытая интервенция иностранного капитала в отрасли ВПК. с целью его ослабления.

Полеванов предлагал: воздержаться от форсированного проведения второго этапа приватизации, выявить и устранить очевидные просчеты, усилить внимание к управлению государственным имуществом и государственными пакетами акций, отстранить от управления приватизацией людей, которые несут ответственность за ошибки первого этапа. Его доклад получил определенное распространение и понимание в политической и научной среде, однако в правящей элите был встречен без энтузиазма. Вскоре автора отправили в отставку, а на его место был назначен С. Г. Беляев — человек из «команды Чубайса», и курс на приватизацию с многочисленными «компромиссами» и «учетом российской специфики» был продолжен.

22 июля 1994 г был издан Указ Президента, утвердивший «Основные положения государственной программы приватизации государ-

704

 

ственных и муниципальных предприятий I июля 1994 года». Он положил начало второму, «денежному» этапу приватизации, который продолжается и поныне. С того времени предприятия или пакеты их акций стали передаваться исключительно за деньги. Приватизация имущества осуществлялась через даежяые. овдшнзирошше аукционы, коммерческие и инвестиционные конкурсы, по закрытой подписке. Интенсивно развивался фондовый рынок, складывались система институциональных инвесторов и оформление социального слоя, обладающего правами собственника.

Однако, несмотря на заявления руководителей ГКИ о начале после июня 1994 г. «инвестиционной эры» в российской приватизации, ситуация оказалась намного сложнее. В ШИ997 гг. правительство использовало приватизацию преимущественно как средство получения бюджетных доходов. Это было во многом обусловлено конъюнктурными политическими штаж а Ш5 \. щщш, ъъщжт-кие, а в 1996-м - президентские выборы, и выполнение обязательств перед «бюджетниками» становилось одним из важных условий сохранения сложившегося политического ршш. Помимо продажи, получили распространение различные «нестандартные» методы приватизации; «шаговые аукционы», передача федеральных акций регионам в качестве покрытия федерального тш, конвертация долгов в ценные бумаги и др, Особенно широкий общественный резонанс получили «залоговые аукционы»,

Во второй половине 1995 г. правительство заимствовало у ряда банков деньги, отдав им в залоговое управление по конкурсу на год большие пакеты акций крупнейших объектов государственной собственности (21 предприятие). Это принесло в бюджет 5,1 трлн рублей, однако всем было ясно, что средства в казне для выкупа акций во второй половине 19% г, едва ли найдутся. Ы отмечают экономисты гайдаровского круга, фактически это была неконкурентная продажа пакета акций заинтересованным банкам (среди победителей доминировали два крупнейших - ОНЭКСИМ и МЕНАТЕП), Легитимность эти сделок уже тогда многими ставилась под сомнение, но в судебных разбирательствах 1996-1997 гг. их правомерность удалось отстоять. Однако это признание, по мнению мещмшв, свидетельствовало не о «чистоте» проделанных операций, а прежде всего о неполноте и несовершенстве нормативной базы приватизации, Не меньше вопросов вызывает и «экономическая эффективность» осуществленных продаж; после президентских выборов 1996 г. цены на их акции выросли в Ь-\Ь раз. Фактически было создано несколько промышленно-финансовых империй.

Некоторые авторы выделяют с 1997 г. и третий этап приватизации (после «чекового» и «денежного»), считая его специфической чертой отказ от фискальной направленности, переход от массовой приватизации к индивидуальным проектам с акцентом на эффективное ис-

705

пользование приватизированного имущества. Начало этапа связывают с новым Федеральным законом «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации», подписанным президентом 21 июля 1997 г. Однако не все экономисты считают возможным выделять третий этап приватизации, поскольку изменения в экономической политике се­редины 1997-го не носили качественного характера. Действительно, отныне правительством и органами ПСИ ежегодно составлялись списки выставляемых на продажу предприятий, что делало приватизацию «штучной». Теперь цена «имущественного комплекса» определялась не только его уставным капиталом и балансовой оценкой, но и рыноч­ной стоимостью. Все это позволяло продать объект гораздо дороже.

«Модельной» была сделка по приватизации «Связьинвеста» — ком­пании монополиста в сфере коммуникаций. В июле 1997 г. 25% ее ак­ций проданы за 1875 млн долларов — сумма эта почти вдвое превыша­ла полученную правительством во всех «залоговых аукционах» второй половины 1995 г. Руководители ГКИ заговорили о начале «приватиза­ции нового типа», когда собственность передается в результате дей­ствительной конкуренции между претендентами тому из них, кто пред­ложит большую цену. Цель же приватизации, по сути, не изменилась: увеличение финансовых поступлений для покрытия текущих нужд бюд­жета. И действительно, 1997-й был первым годом в истории «денежной приватизации», который увенчался успехом с точки зрения выполне­ния бюджетного задания без схем типа «залоговых аукционов».

В результате проведенных в России преобразований к концу 90-х годов произошли радикальные изменения в структуре собственности. В 1998 г. к государственной (федеральной, муниципальной) собствен­ности относились 12,5% предприятий, к частной — 73,1; в собственно­сти общественных организаций находилось 5,7; к смешанной принадле­жали 8,7% хозяйственных объектов. В 1998 г. негосударственный сектор произвел свыше ²/₃ ВВП, доля государства в акционерном капитале большинства предприятий перестала играть ключевую роль. Российскую экономику отличает более высокая, чем в развитых макросистемах, кон­центрация собственности. Там крупным считается пакет в 5-10% ак­ций, в нашей же стране внешний акционер, являющийся крупнейшим владельцем акций, обладает в среднем пакетом в 26-35%. Причем раз­мер минимального пакета акций для крупного акционера не является обратно пропорциональным размеру хозяйственного объекта; наобо­рот, на сверхкрупных предприятиях концентрация собственности выше.

Приватизация в России к концу 90-х не привела к возникновению рациональной системы корпоративного управления, не сделала пове­дение предприятий рыночным. Это было связано с тем, что при ее проведении государство одновременно не стимулировало производствен­ные и инновационные процессы на предприятиях, явно отставало с разработкой комплексной, действительно эффективной экономической

706

политики, направленной не просто на раздел собственности, а скон­центрированной на создании по-настоящему конкурентной среды.

Подводя итоги политики приватизации 1992—1998 гг., следует от­метить, что она рассматривалась как важнейшая часть процесса сис­темной трансформации, предполагавшей утверждение рынка, либе­ральной демократии и открытости внешнему миру. При этом инициа­торы курса исходили из неподготовленности большинства населения к решительному движению в этом направлении. Они, тем не менее, считали допустимым осуществить намеченные реформы «сверху», ис­пользуя имеющийся властный ресурс. А это возможно только при под­держке того политического режима, который готов реализовать именно этот вариант преобразований. Поэтому на первых этапах экономичес­кая политика была во многом подчинена задаче сохранения и упроче­ния сложившейся к началу 1992 г. системы властных отношений.

Для того чтобы придать процессу изменения отношений собствен­ности необратимый характер, его осуществляли директивно (спуска­ли из Центра жесткие планы и добивались их выполнения), в сжатые сроки, принимая как неизбежное зло многочисленные отступления от несовершенного законодательства. В результате были минимизиро­ваны масштабы государственной собственности, произошло ее пере­распределение, концентрация в руках ограниченного круга новых вла­дельцев. Далеко не все смогли ощутить позитивные итоги ухода госу­дарства из сферы регулирования экономики, негативно оценивался уровень социальной защищенности населения. Для всех было очевид­но, что пока не удалось создать экономический и правовой механиз­мы эффективного использования новых отношений собственности в целях роста отечественного производства и повышения благосостоя­ния больших групп российского общества. Сторонники избранного курса объясняют незавершенностью качественного изменения отно­шений собственности, полагая, что переход имущества от формаль­ного владения к эффективному использованию займет определенный исторический период.

Криминализация экономической жизни. Рыночные преобразования в России привели к росту преступности, породили качественные пе­ремены в структуре экономики и общества. Происходящее в России в 90-е годы С. С. Говорухин назвал «великой криминальной революци­ей». По выражению Г. А. Явлинского, страна стала «криминальной оли­гархией с монополистическим государством». В. С. Черномырдин гово­рил о «тотальной криминализации российского общества».

В публицистике и научной литературе часто пишут о «коррумпи­рованности власти», отражающей сращивание власти и криминала. Многие признают усиление влияния преступности на развитие эко­номики и общества, беспреиедентность масштабов взаимодействия госчиновников и криминальных группировок. Это, в частности, на­шло отражение в появлении нового смысла в слове «крыша». Под этим

707

23*

ныне понимают неформальные (чаше всего преступные) объедине­ния, захватившие и успешно выполняющие функции, которые в силу своей слабости не в состоянии выполнять государство. Речь идет, прежде всего, о сборе налогов, обеспечении безопасности граждан и пред­приятий, о выполнении принятых законов.

«Крыша* может выступать как параллельная власть, сосуществу­ющая с легальной, например, с владельцами контрольных пакетов акций предприятий. Однако методы действия «крыш» преимущественно криминальны: шантаж, запугивания, убийства тех собственников и управленцев, которые нарушают определенные «условия» и «обяза­тельства». «Крыша» может возбуждать судебные дела с участием под­ставных лиц для сокрытия истинных заказчиков убийств, оказывать давление (в разных формах) на работников правоохранительных ор­ганов с целью недопущения раскрытия преступлений. И, как пишут, чем крупнее бизнес, тем более мощной должна быть охраняющая его «крыша». С легкой руки бывшего министра финансов России А. Лив­шица в обиход политиков и бизнесменов вошла фраза «Надо делить­ся». Не меньшее распространение получил связанный с «дележом» неформальный термин «наезжать».

Следствием стремительного перехода к рынку стала криминализа­ция социальной структуры российского общества, что связано со зна­чительным ростом численности «групп риска», которые появились в начале 90-х. Это — обнищавшие слои населения; определенная часть безработных и не полностью занятых; «социальное дно» — нищие, бомжи, бывшие заключенные, беспризорные и т.п.; некоторые груп­пы беженцев из «горячих точек» на территории бывшего СССР; неус­троенные лица, демобилизованные из армии и находящиеся в состо­янии «поствоенного шока». Все эти группы способны репродуциро­вать криминогенное поведение и асоциальную мораль, выходящие за пределы собственно перечисленных слоев.

1991 — 3992 годы ознаменованы всплеском преступности, рост ко­торой продолжался и в последующем. Так, в 1992 г. увеличение числа правонарушений составило более 70% в сравнении с предыдущим годом. Росли «традиционные» виды преступности: кражи имущества, хищения государственной собственности, хулиганство, бандитизм, убийства на бытовой почве, изнасилования и др. Появились и такие, почти не известные ранее в стране, преступления, как политический терроризм, захват заложников с целью выкупа, заказные убийства, связанные прежде всего с предпринимательской деятельностью. К 1995 г. в стране совершалось более тысячи заказных убийств в год. Резко рос­ли обороты наркобизнеса, которые, по оценкам МВД, в 1992 г. дос­тигли 2 млрд долларов в год и увеличивались ежегодно на 1 млрд. Широкий размах приобрела торговля оружием.

Если в 1991 г. в России действовало не менее 3 тыс. организован­ных преступных групп, то на конец 1994-го сообщалось о 5,5; а на ^;

708

коней 1995-го — уже о 6,5 тыс. таких «объединений». Около 50 из них имели «отделения» по всей стране. В распоряжении этих организаций «под ружьем» находились группы хорошо подготовленных боевиков. Около тысячи группировок организованы по этническому принципу: азербайджанская, грузинская, чеченская, таджикская, армянская, осетинская и др. О точной численности «бойцов» преступного мира судить трудно; в печати встречались упоминания о десятках и даже сотнях тысяч. В российских тюрьмах и лагерях в 90-е постоянно нахо­дилось около миллиона людей, приговоренных к разным срокам за различные преступления; мест для вновь осужденных не хватало.

В прессе часто публиковались материалы, авторы которых били тревогу по поводу масштабов криминальной деятельности в различ­ных отраслях экономики (например, в автомобилестроении, алюми­ниевой промышленности), а также в регионах России. Так, в Красно­ярском крае, по свидетельству газеты «Известия», в 1994 г. действова­ли полторы сотни бандитских группировок, объединенных в пять сообществ, по 2—2,5 тыс. человек в каждом. «Они контролируют все банки, рынки, 90% коммерческих и 40 — государственных структур. Город разделен на 8 секторов. Но это не просто шайки рэкетиров. Ныне хорошо организованные группы вторглись в область экономики. Красноярский союз товаропроизводителей должен был объявить край "зоной, неблагоприятной для развития экономики". Из-за тотальной криминализации, вездесущего рэкета свертывается производство, со­кращаются рабочие места. Сопротивление подавляется жестоко. За де­каду убрали пять гендиректоров и президентов компаний... Некогда подпольные "малины" снимают оборудованные компьютерами офи­сы, набирают штаты клерков и отнюдь не шарахаются от человека в милицейской форме. Реальной силой обладают сегодня именно лиде­ры откровенно бандитских и полукриминальных групп, что свиде­тельствует как о силе криминального сообщества, так и о немощи официальных властей».

Рост преступности и криминальных группировок привел к появле­нию таких новых профессий, как частные телохранитель и детектив, которые обычно объединялись в рамках частных охранных структур и агентств, число которых также росло. К защите частного предприни­мательства и бизнесменов привлекались и высококвалифицирован­ные кадры, ранее работавшие в правоохранительной системе, но ока­завшиеся невостребованными государством в новых условиях. Мас­штабы деятельности «криминалитета» диктовали необходимость адекватных ответных мер, значительного увеличения частных ассиг­нований на эту сферу (создание служб безопасности, приобретение спецтехники и т.п.), что приводило к «ползучей» милитаризации об­щества в целом. При этом до 10% частных охранных фирм действова­ли без лицензий, порой понятие «защита» трактовалось достаточно широко.

709

С криминализацией экономической жизни связана и ее теневиза-ция, хотя второй процесс шире первого, Теневая, «неофициальная» экономика включает некриминальные виды предпринимательской деятельности, находящиеся вне системы государственного учета и регулирования и, как правило, вне сферы выполнения официальных налоговых обязательств. С криминальной ее роднит избирательное от­ношение к существующему законодательству, вовлеченность в «не­формальные» контакты с представителями госаппарата, а также за­нятие некоторыми видами бизнеса (например, в 1992—1995 государ­ство контролировало лишь '/ производства алкогольной продукции, приносившего очень высокую прибыль).

От криминальной экономической деятельности теневую отличает то, что это — преимущественно социально необходимая и полезная активность, легализации которой в современной России препятству­ют некоторые политические, экономические, правовые и другие фак­торы. Причина масштабной «теневизации» хозяйственной жизни в том, что на смену административному регулированию экономики, суще­ствовавшему 75 лет, пришло если не полное отсутствие государствен­ного управления, то его явная недостаточность. Как отмечал извест­ный экономист Е. Ф. Сабуров, «государственное управление экономи­кой исчезло, а какое-либо иное не возникло». Начало перехода к рынку не сопровождалось созданием адекватных ему новых институтов, форм государственного регулирования. Между тем и отечественные, и зару­бежные исследователи признают ныне исключительную роль государ­ства в обеспечении условий функционирования именно «свободной», рыночной экономики.

В книге по истории развития капиталистического хозяйства в Ев­ропе (Как Запад стал богатым? Новосибирск, 1995) отмечается, что «правительства предоставляли правовые механизмы, обеспечивавшие возврат кредитов и выполнение соглашений; они решительно опреде­ляли и защищали права собственности, без которых невозможны ин­вестиции и торговля; они создавали правовые нормы, отвечавшие потребностям предприятий; они субсидировали сооружение каналов, железных и шоссейных дорог; разумно или ошибочно, но они защи­щали с помощью тарифов и квот национальную промышленность от иностранной конкуренции. Некоторые достижения правительств, та­кие, как бесплатное обязательное образование и транспортные систе­мы, просто изумительны».

По мнению многих российских экономистов, эти универсальные для всех демократических обществ и рыночных экономик задачи рос сийское государство в 90-е годы решало недостаточно эффективно, указывая, прежде всего, на состояние налоговой, денежно-кредит­ной и банковской систем, налоговой службы страны. Некоторые авто­ры оценивают ситуацию еще жестче. Социолог Р. В. Рывкина полагает, что «государство оказалось фактором не институционального поряд-

---

Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 409; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!