Как происходит узнавание? Мережка. 16 страница
«Вот это письмо! Хорошее, залихватское письмо!
Узнаю озорного Скомороха. Это радостно читать. Вместе тем, это тактическая обрисовка событий. Почти пособие и методичка по неявному управлению. Всё красиво и приятно, а зачем?
Зачем для того, чтобы заниматься самопознанием, надо научиться управлять другими людьми? Это же само-, вот и изучай себя.
Ан нет. Себя изучать не интересно, и не практично. Нафига самого себя дёргать за изучалку, какой от этого понт!
Это значит, чтобы изучить себя, я буду изучать окружающих, и они мне расскажут и покажут, для чего мне эта изучалка надобна. Иначе никак».
Как писали безвестные деятели сайта ОС, каждая свинья своей грязи найдет. Для меня этот отклик очень важен, потому что он прямо показывает, как творятся мифы о духовных движениях и ведется травля.
Свиньи не пытаются понять, что хочет сделать человек или что он пытается сказать, они пытаются понять, нельзя ли хоть в каких-то его словах усмотреть уязвимость, по которой можно безнаказанно ударить. Пиши эти слова достойный человек, он бы высказал появляющиеся у него сомнения вежественно: когда читаешь о том, как можно захватывать сознание людей и управлять ими, появляется опаска лично за себя. А нельзя ли так подчинить и меня, и других людей? И соответственно, не было ли в том, что вы делали и чему обучали опасности для окружающих?
Достойный человек не начинает с оценок и мнений, он сначала изучает явление, чтобы случайно не обидеть того, кто не виноват. И до этого я уже предлагал автору этого письма стать представителем Антитропы и высказывать мне все сомнения от их лица, но высказывать не хамски, а допуская, что он может ошибаться в своих оценках и опасениях, а у меня могут быть вполне достойные объяснения своим действиям. Иначе говоря, делая поправку на возможное непонимание, и даже на то, что я мог ошибаться, но осознал ошибку и исправил ее…
Человек просто сделал вид, что не услышал меня, хотя предложение получил, и даже принял из него псевдоним для переписки. Вот так же будут читать эту книгу и все остальные травильщики, — они не прочитают в ней ничего, что имеет ценность, они будут выискивать только то, за что можно безнаказанно топтать и рвать.
Поэтому я напоминаю еще раз, зачем я пишу эту книгу, так сказать, какую задачу я ею решаю.
|
|
|
Я пишу ее в ответ на разгулявшуюся травлю тех людей, которые когда-то имели отношение к Тропе. Пишу как официальный образ того, чем была Тропа. Образ этот обсуждается со всеми моими слушателями, которые были на Тропе и учились у меня. Если я в чем-то не прав, что-то забыл или упустил, меня поправляют и мне напоминают. Я вношу это в образ.
В итоге он становится общим согласием всех, кто не хочет расставаться с Тропой и хранит ее в своей душе. Да, люди согласны на то, что Тропа — это именно то, что я описал, и это не секта, не языческая община, не религиозное движение. Но мой образ настолько соответствует действительности, что люди в своих письмах заявляют: Да, для меня Тропа была именно этим. Правда, я не видел всех частей этого дела, и сейчас мой образ дополняется. Но ничто не противоречит моим представлениям, и я разумно и ответственно подтверждаю: я ездил именно в это место, и занимался именно тем, что описывает Шевцов.
Мой образ вместе с подтверждением бывших слушателей Тропы становится официальным документом, который мы сможем использовать в любом суде, защищая свои права и достоинство. И если нас будут пытаться обвинять в том, чего мы не делали и чем не были, например, в сектантстве, ничто не помешает какой-то части наших людей заявить, что лично они избрали сделать Храм Разума своей верой, и поэтому нападки на Тропу оскорбляют их религиозные чувства. И тогда травильщики окажутся под уголовным судом.
Остальные же теперь будут иметь право в любом суде заявить, что их оклеветали, потому что есть официально изложенная версия того, что они делали. И любые нападки теперь возможны только как приведение доказательств, что эта версия ложна. Иначе говоря, после ее появления измышления и безответственные утверждения допустимы только если человек изначально готов отвечать в уголовном суде за клевету.
И не в арбитражном, как предприятие, как СМИ, которое может отделаться тем, что просто снимет грязную публикацию с ядовитой припиской, а лично и в уголовном. И если не успокоится после первого суда, то будет судим повторно, и как рецидивист получит уже вполне приличный срок в тюрьме.
Вот первая задача этой книги.
|
|
|
|
|
|
Вторая задача — мое личное самопознание и очищение. И мне кажется, я честно рассказываю про все, что делал. Конечно, я не собираюсь свидетельствовать против самого себя. Но мне есть, что скрывать, только в очень личных вопросах, которые никак и не затрагивались травлей Тропы. В отношении же Тропы я предельно честен. Другое дело, что она была огромна, и я просто не успеваю вложить всего в короткие главы. Но задавайте вопросы, и я допишу все, что упустил.
На тот наезд, что я привел, я отвечать не буду. Свинья грязи найдет, человек, озабоченный тем, как неявно манипулировать чужим сознанием, а все травильщики озабочены этим, почему и используют грязь и запугивания, усмотрит в том, что я описал, методичку по тому, как неявно управлять другими. Думающий человек увидит, что это был пример очень явной работы, показывающей, как и на чем строится управление нами. И это учебник того, как освободиться от неявного управления. А моя задача была — создать такую психологическую науку, которая помогала бы людям видеть, как ими управляют.
Возможно, именно поэтому я и навлек на себя такую травлю со стороны множества безымянных бойцов тайного фронта манипулирования общественным сознанием. Если моя охота вести это исследование не исчерпается, я покажу, как они это делают. Надеюсь, это будет очевидно.
|
|
|
Но чтобы продолжить рассказ о том учебном курсе, который я давал на Тропе в 95–98 годах, приведу еще одну выдержку из письма того же травильщика:
«Цитата первая:
А помех было много. Собственно говоря, все работы, помимо Учебного курса, были помехами. Вся этнография и народная культура, все скоморошенье, колдовство, все реконструкции быта, ремесел, обычаев, больше были не нужны, потому главное должно было восприниматься чисто, не отвлекаясь.
Что же получается Главное? Ради чего вся эта свистопляска проводилась?
Может это?
… и я постоянно подозреваю, что делаю что-то вредное для России…
Сказано иронично, подразумевая противоположное.
То есть в оконцовке письма ты, Саныч, говоришь о том, что хочешь сделать что-то полезное для России, возродить самосознание и гордость Российского народа.
Это хорошо, и неуязвимо. Это для нас написано, или для органов?
Самосознание и гордость народа, но без культуры и обычаев?! Может это и принесёт сиюминутное удовольствие, но плодов и потомства точно не будет».
Вот ведь как все просто: написал, что занимался изучением колдовства — враг, колдун, язычник, еретик, убить! Написал, что колдовство и этнография стали излишни в новом учебном курсе — враг, уничтожитель русской культуры и обычаев, враг России, враг народа — убить!
Кощей Бессмертный натыкается на избитого, плачущего Змея Горыныча.
— Что?
— Да Илья Муромец с перепою докопался!
— Да за что?
— А какая разница, когда очень хочется?! Не так летишь, не так свистишь…
Человек, теперь ратующий за сохранение народного быта, бывал на моих семинарах, и знал, что я делаю в действительности. И он не мог не знать, что, когда то же Общество, погрязнув в личных обидах и склоках, вышвырнуло всю эту народную культуру, все созданные нами мастерские, как бездомных щенков, я и продолжил с ними возиться, и живы они до сих пор только из-за меня. И то же Издательство издает и издает том за томом самые редкие издания сказок, былин, русских православных философов. А я создал Исследовательскую этнографическую мастерскую «Лавка редкостей», чтобы спасти умирающее искусство русской строчевой вышивки…
Но это ничего не доказывает тому, кому надо найти, к чему докопаться. Дела не важны для человека, который сам ничего не делает. Важны лишь слова. Но и слова важны лишь те, которые подходят для уже задуманного…
А что в действительности я сказал, когда писал: А помех было много. Собственно говоря, все работы, помимо Учебного курса, были помехами. Вся этнография и народная культура, все скоморошенье, колдовство, все реконструкции быта, ремесел, обычаев, больше были не нужны, потому главное должно было восприниматься чисто, не отвлекаясь?
Если бы это читал думающий человек, просто, человек, который умеет читать, он бы нигде не прочитал, что этнография, народная культура, скоморошье, колдовство, реконструкции быта, ремесел, обычаев стали не нужны мне. Разве что колдовство я исчерпал, и перестал показывать.
Здесь сказано лишь то, что они стали не нужны в Учебном курсе нашего Учебного центра.
И не нужны они стали именно потому, что мы их изучили, и, главное, подготовили за первые годы Тропы достаточно много и достаточно грамотных профессионалов, которые могли вести эти работы сами.
Поэтому их вполне можно было выделить в самостоятельную работу, не требующую моего участия. Это назрело, и это было сделано как раз в период до 98 года. Именно для того, чтобы сохранить все наработанное и возрожденное, и было сделано Общество русской народной культуры.
Я был, как говорится, инициатором его создания, одним из учредителей. И я надеялся, что оно заберет на себя все то, что уже точно проверено, как действительная часть народной культуры, которая не должна быть забыта. И будет вести работу, и по сохранению народного достояния, и по обучению русских людей собственным ремеслам и обычаям.
Общество и действительно вело такую работу. Вело иногда великолепно, а иногда вдруг начинало гнить и тухнуть, как это мне казалось. Тогда я начинал шуметь и добивался смены председателей общества. Но уверенно сказать, что же делало Общество во время всех его работ, я теперь не могу. И мои воспоминания, и письма слушателей, показывают, что Общество делало и какие-то свои делишки, за которые я сейчас не хочу отвечать. Не думаю, что это было что-то предосудительное, но это точно было потерей того уровня исследования, что мы задали изначально. Это, в первую очередь, меня и не устраивало.
Оно же и привело к тому, что Общество сошло на нет. В нем словно бы не было души, то есть того, что рождает собственное, внутреннее движение. Кстати, предпоследний председатель Общества, Алена Печка, так и объявила, уходя: Общество болеет бездушностью.
Она имела в виду, что люди не заботились лично о ней, не проявляли душевности. Но при этом она не понимала, что душой Общества должна была быть она, и душой именно в том, старинном смысле, определенном Аристотелем: душа — это самодвижущееся начало в живом существе. Она не смогла стать внутренним двигателем и источником горения, в итоге потерялась и душевность. Я так предполагаю…
Нельзя требовать душевности, не став душой сам. Хотя бы душой дела.
Задача освобождения от помех была для того Учебного курса философской. Это не было отказом от изучения и обучения народной культуре. Это было его углубление. И является такое заявление признаком не отказа от чего-то, а как раз наоборот, знаком того, что большое и сложное понятие оказалось изучено до такой глубины, что появилась возможность разделить его на несколько более простых, составляющих его понятий.
Эти понятия, выделяющиеся из общей начальной нерасчлененности, мифологического Хаоса, в котором мы жили в первые годы Тропы, надо было воплотить. И мы их воплотили в предприятия и учреждения, тем самым, очистив Учебный курс, и сделав его проще и понятней.
Но то, что теперь изучалось в Учебном курсе, тоже было народной культурой, одной из ее частей. Но более сложной и трудно понимаемой, чем остальное. Народной психологией.
Чтобы ее понять и изучить, надо было сосредоточиться только на ней. И это непростая задача, ведь официальная наука, академическая психология до сих пор даже не рискует взяться за нее. Попытки, что делались, были либо слабыми, либо быстро уходили в привычные стороны. Я рассказывал уже о судьбе этнопсихологии.
Освобождение от уже освоенных частей, как называли учившие меня мазыки, — щепание сложного понятия по лучине, — было очищением. Очищением в том строгом философском смысле, про который говорят как про чистое рассуждение.
Я проделал это очищение. Я выделил задачу подавать весть о нашем деле и рассказывать людям о том, что русскую культуру надо спасать, в газету. И это почти на год значительно облегчило мою жизнь. Выделил задачу изучения русских сказок и эпоса в Издательство. И оно честно делает это до сих пор. И выделил проведение праздников, игр, возрождение ремесел и заботу о том, как кормить наших мастеров, в Общество русской народной культуры. И оно несколько лет снимало с меня эту заботу.
Потом оно умерло. И я опять создаю предприятия, где мастера могли бы жить за счет того, что любят и умеют. Но теперь я создаю вместе с ними и предприятия, в которых психологи могли бы жить за счет преподавания русской народной психологии. И значит это очень простую вещь: мы не только не потеряли ничего, что действительно нужно для сохранения русской народной культуры, но мы довели свои знания до такого уровня, что они стали востребованы обществом.
Вот поэтому я открыто рассказываю о том, чем была Тропа. У нас, и в первую очередь, у меня, было множество ошибок на этом пути. Но мы начинали Тропу ради спасения того, что умирает в нашем новом русском обществе, и мы честно работали ради этого. А то, что оказывалось шелухой, постепенно сдиралось и счищалось с нашего тела, по мере движения сквозь время.
Прямо сейчас я закончил третий том учебника Очищения. В нем я рассказал о том, что когда-то мы изучали в Учебном центре на второй ступени Учебного курса, которая вначале называлась «Ученик колдуна», а впоследствии разделился на Ученичество и Очищение.
Я изложил то, чему учил тогда, академическим языком. Если хотите оспорить или опровергнуть мои исследования, спорьте не с собственными домыслами о том, чем была Тропа, а с тем, за что я готов отвечать, как за действительное Учение Тропы. Я обучал этому и только этому. И у меня есть множество свидетелей, которые уже написали: удивительно, но в самых старых лекциях, что нам доступны, ты говоришь о том же.
Да, я говорил об Очищении с первых лет Тропы. Но говорил грязно! Говорил так, как позволяло мое тогдашнее сознание, переполненное множеством лишних знаний и образов. Но я говорил об очищении, я учил очищению, и я очищался. И со мной очищались те, кто приходил на Тропу.
А потом они учились учиться и думать. И хоть Тропы и нет уже, но учеба эта продолжается для желающих. Продолжается открыто и академично. В следующем учебном курсе, который я создал году в 98-м, я превратил Ученичество из Науки учиться в Науку думать. Об этом в следующей главе. Но прямо сейчас я начинаю писать о ней и вести открытые семинары в Академии самопознания.
Если у кого-то есть желание выискать в Науке думать что-то недозволенное, ему предоставляется официальное право подписаться на этот сетевой семинар и получать все использующиеся в нем материалы.
Я же готов нести ответственность за каждое слово, которое будет мною сказано.
Конечно, я в своих рассказах пропускаю очень много деталей, очень много того, чем жила Тропа, остается за рамками моего исследования. Но, во-первых, любой читатель может задать свои вопросы, и я отвечу, договор таков. Во-вторых, я искусственно ограничиваю себя пока задачей описания того явления, которое подвергается травле под именем Тропы. И описываю Тропу с той точки зрения, с которой ее видел и делал я. Но я еще вернусь к разговору о тех ее чертах, что были затронуты и исследователями, и травильщиками.
В любом случае, если у кого-то возникнут сомнения в том, что мой образ Тропы соответствует действительности, он может написать об этом, и я, либо дам объяснения, либо признаю наличие того, о чем мне напомнят. Таким образом, будет создано такое описание Тропы, за которое и я, и все ее участники будут согласны отвечать перед любым судом — государственным, общественным или религиозным, если такие появятся.
Итак, как я показал в последних главах, с 1995 по 1998 год (приблизительно, конечно), Тропа жила по Учебному курсу, который был посвящен Науке думать, и иногда назывался нами Храм Разума. С претензией, конечно, названьице. Но мы не утверждали, что у нас существует Храм Разума. Даже наши недоброжелатели, цитируя газету Тропа, вынуждены были отметить, что речь шла всего лишь о задаче его создать: «Мы ставим перед собой потрясающе заманчивую и не менее сложную задачу — создать Храм Разума»…
Поставить мы ее поставили, а вот создать…
Впрочем, все не так однозначно. Буквально до этого года, пока не всплыли материалы гонителей Тропы, я постоянно с грустью и сожалением возвращался к этой задаче в своих воспоминаниях. И не в том смысле, что мне было жаль, что мы не сделали Храм Разума. В этом смысле ничего не изменилось, я продолжаю методично делать шаги в ту сторону, описывая и обучая Науке думать. Иными словами, я не отказался от этой задачи, разве что она утратила помпезность, и не будет Храмом, а будет просто одной из прикладных наук. То есть, основой, на которой можно строить хоть храм разума.
Мне было обидно за то, что за все последние годы ни один из тех, кто когда-то участвовал в создании того учебного курса, проходил его и всячески восхищался самой задумкой, даже не вспоминал о задаче, когда-то поставленной нами перед собой.
Как только я перестал говорить слова о Храме Разума, люди не только выкинули их из своего сознания, но даже перестали узнавать в моих делах, что я делаю именно то, что заявлял когда-то. Это уже вошло в привычку, но однажды и про Храм Разума они скажут мне: надо же, оказывается, ты говорил об этом уже в середине девяностых!..
Я не знаю, как из этой задачи перейти к созданию гностической секты, и по-прежнему считаю эту задачу заманчивой и трудной. Не вижу в ней ничего религиозного, но если кто-то из рьяных мракобесов хочет травить меня за мой Храм Разума, я согласен. Я действительно хотел его создать и создам, насколько позволят мне мои силы и способности. Более того, я приступаю к следующему этапу решения этой задачи в следующем учебном курсе Академии самопознания — я начинаю писать учебный курс Науки думать, и приглашаю всех желающих учиться или судиться. Это уж по их выбору. Обещаю, я не отрекусь от него, а если допущу ошибки, буду исправлять и курс и свое мировоззрение, потому что для меня он — все то же самопознание.
Но в 98 году я вынужден был начать создание следующего учебного курса Тропы. Причиной было то, что, собравшиеся на Тропу мечтатели и охотники за сказкой, могли только щебетать, как стая детишек, о том, что я им предлагал. Но при этом никто из них не мог ничего делать, для воплощения своей мечты. Поэтому я начал думать о том, как учить их дееспособности. Наверное, именно тогда я полностью отменил второй круг обучения, который должен был раскрывать особые способности, и ввел пятую ступень Учебного курса, называвшуюся Устроение своей земли.
Своя Земля — это, конечно, и Родина, и свое дело, и свой дом. Но, если не забывать о самопознании, это, в первую очередь, ты сам. Это был учебный курс самосовершенствования, или работы над собой, над очищением и изменением собственного сознания. Изменением простым и понятным: человек должен уметь достигать свои мечты и цели. Просто потому, что задача самопознания тоже не решится, если ты недееспособен.
Вот и вся хитрость.
Именно она привела к полному краху Тропы в 2001–2002 годах.
Дееспособность можно изучать теоретически. Тогда это увлекательный повод потрепаться. Но не обрести ее. Поэтому изучать дееспособность надо в деле, в делах. И мы затеяли несколько больших дел, куда пригласили в качестве стажеров тех, кто показывал себя как самых способных и охочих.
Мы создали учебно-производственное предприятие «Древо Авалона», которое вело оффшорное программирование. И обучали в нем науке управления и устроения своего дела. А потом, памятуя о когда-то заявленной мечте создать свое Маленькое Лукоморье, как заповедник сказочного быта, мы купили под Новосибирском большой лагерь, и собрали всех желающих превращать его в сказку.
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 182; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!