Перспективы развития человеческих отношений
Не будем лукавить: психология в своих лучших образцах, как бы глубоко она ни пряталась под одеждами объективности, всегда думала об улучшении человеческой породы, стремилась найти средства
185
«психологической евгеники». И всегда перед исследователем открывались два принципиально различных пути: бороться с человеческими недостатками или создавать условия для проявления и закрепления наилучших качеств. Посмотрим на эту проблему в рамках конкретной и весьма актуальной темы: альтруизм и агрессия в человеческих отношениях.
В свое время эта криминальная история всколыхнула всю Америку. Кэтрин Дженовэз была убита в ночь на 13 марта 1964 г. в Нью-Йорке, на вокзальной площади в Бронксе. Обитатели окрестных домов, 38 человек, прильнув к темным окнам, наблюдали, как в течение получаса убийца боролся с кричащей женщиной, лишив ее жизни только третьим ножевым ударом. Никто из невольных зрителей драмы не вмешался и даже не вызвал полицию.
Практически в те же годы, в начале 60-х, в США было учреждено психологическое общество с целью выяснения личностных особенностей 27 удивительных людей: во время Второй мировой войны они спасали евреев от уничтожения в условиях глубочайшей секретности и огромного риска для себя и своих близких. Их было значительно больше, но смогли выжить и эмигрировать только эти двадцать семь. Они не собирались рассказывать о своем прошлом, но, к счастью, тайное становится явным не только в случае грязных и низких поступков.
|
|
|
Что же движет нами в отношениях с другими людьми? Кто мы друг другу? Агрессия и альтруизм — две противоположные по смыслу и способам своей реализации стратегии в отношении другого человека, две модели отношений. Весьма показателен тот факт, что агрессии в психологии исторически уделялось гораздо больше внимания. Многие теоретики и исследователи конца XIX — начала XX вв. обращались к этой проблеме: Тард, Лебон, З. Фрейд, К. Лоренц, Доллард и Миллер, Бандура и другие. К альтруизму в несколько завуалированной форме обратила свой взор гуманистическая психология, прежде всего — К. Роджерс. Однако по широте и глубине научные исследования мотива помощи несравнимы с исследованием мотива агрессии.
186
Социальный мотив агрессии
Х. Хекхаузен выделяет три основных теоретических подхода к пониманию человеческой агрессивности, последовательно появлявшихся на социально-психологической сцене (некоторые теории родом не из социальной психологии, и лишь распространяют свои выводы на процесс межличностного взаимодействия) (125).
Теории влечений (З. Фрейд, К. Лоренц, У. Мак-Дугалл). Несколько важнейших тезисов объединяют определения агрессии теоретиков этого направления. Агрессия — естественное внутреннее свойство человека. Агрессивная энергия периодически накапливается в человеке и нуждается в выходе или трансформации. Так, в переписке с А. Эйнштейном о возможности предотвращения войн З. Фрейд отмечал, что остановить стремление человека к разрушению невозможно. Можно лишь придать этому стремлению более безобидные формы.
|
|
|
Общая схема приблизительно такова:
Агрессивное влечение → запускающий стимул (Лоренц) → агрессивное поведение.
Сегодня любая из теорий влечений в целом считается устаревшим историческим багажом психологии. Но не стоит недооценивать их влияние. Отношение к агрессии как к неизбежному злу человеческой природы очень широко закрепилось в общественном сознании, культуре современного человека. По поводу подростков, совершающих групповые разбои и бесчинства, очень любят задавать такой вот оправдательный по своей сути вопрос: «А куда им девать свои агрессивные влечения? Спорт многим недоступен, вот и маются дурью...»
Фрустрационные теории агрессии (Н. Миллер, Д. Доллард, Л. Берковиц). Фрустрационную теорию Леонард Берковиц в свое время охарактеризовал как пример преимуществ, «получаемых от бракосочетания теории научения и психоанализа».
|
|
|
Агрессия рассматривается как следствие фрустрации, то есть препятствия, возникающего на пути целенаправленного действия человека или достижения им целевого состояния. Схема такова:
187
Фрустрация → агрессивное влечение → агрессивное поведение.
Очень важно, что связь фрустрации и агрессии Миллер и Доллард первоначально постулировали как двустороннюю: фрустрация — агрессия и агрессия как следствие фрустрации. Однако в ходе дальнейших исследований жесткая связь этих двух феноменов начала очень серьезно размываться. Основные результаты экспериментального изучения в рамках фрустрационной теории таковы:
• Агрессия — важный, но далеко не единственный ответ субъекта на фрустрацию. Скажем, человек может воспринять поставленный блок как непреднамеренный или оправданный. В данном случае агрессия не возникает.
• Есть формы агрессивного поведения, возникающие в социальной ситуации не как реакция на фрустрацию. Это так называемая инструментальная агрессия, в ней враждебная реакция используется как средство достижения другой, не агрессивной по своей сути цели. То есть происходит манипулирование агрессией.
|
|
|
• Сам факт агрессивного поведения регулируется определенными факторами: культурой и обычаями, воспитанием (если агрессия в прошлом человека наказывалась или не вознаграждалась).
• Связь между наказанием и агрессией очень сложна. Наказание в различных случаях может усилить, ослабить и даже вообще не повлиять на проявления агрессии.
Основная линия продуктивной критики фрустрационной теории была создана ее молодыми последователями, второй волной исследователей агрессии. Результатом критики явилось создание такого современного направления, как теория социального научения. О ней будет рассказано позже.
Самый же важный вклад фрустрационной теории в социальную психологию — это закрепившееся специфическое понимание социальной агрессии. На сегодняшний день по-прежнему одним из самых распространенных определений агрессии как формы социального поведения является следующее:
188
Агрессия — реакция враждебности на фрустрацию, созданную другим человеком, независимо от того, была ли эта фрустрация в свою очередь обусловлена враждебными намерениями или нет.
Что для нас наиболее важно в этом определении? Агрессия перестает быть этаким дремучим и мощным базисным основанием человеческого поведения. Она превращается в научном и массовом сознании в одну из форм реакции на особые условия деятельности человека и характер взаимоотношений.
Теория социального научения (Л. Берковиц, А. Бандура).
Как уже было сказано, она началась с внесения серьезных поправок в концепцию учителей. По мнению А. Бандуры, понять и исследовать агрессию легче всего, если подойти к ней не с точки зрения фрустрационных условий и наказаний, а с точки зрения вознаграждающих ее последствий. Поведение человека вообще определяется привлекательностью предвосхищаемых последствий, в случае же взаимодействия необходимо говорить о двух возможных видах последствий:
подкрепление, неподкрепление или наказание со стороны других людей;
самоподкрепление (наличествует, если человек оценивает свое поведение как соответствующее созданным им самим стандартам).
Соответственно рождается новая схема:
Предвосхищаемые последствия → Мотивация подкреплением → Веер возможных поведенческих реакций
Среди возможных реакций А. Бандура рассматривает зависимость, избегание, агрессию, конструктивное решение проблемы, самоуспокоение, психосоматические реакции. Агрессия — лишь один из возможных вариантов поведения. Выбор зависит от многих факторов, но решающий — подкрепление последствий агрессии, то
189
есть разрешение агрессии со стороны окружающих людей и эталонов самого человека.
Серьезным подтверждением взглядов А. Бандуры служат его эксперименты с детьми, получившие признание и известность. Различным группам детей демонстрировался фильм, в ходе которого взрослый определенным образом обращался с игрушками: агрессивно и неагрессивно. Кроме того, каждая модель поведения имела два различных варианта последствий: наказание и вознаграждение. Таким образом, 4 группы детей наблюдали одну из 4 моделей поведения взрослого: вознаграждаемую агрессию, наказуемую агрессию, вознаграждаемое неагрессивное поведение, наказуемое неагрессивное поведение. Результаты этих экспериментов очень важны, хотя достаточно самоочевидны:
• дети, наблюдавшие агрессивную модель, были в своих играх более агрессивны, чем их сверстники, просмотревшие фильм с противоположной моделью поведения взрослого;
• дети, наблюдавшие вознаграждаемую агрессию, проявляли ее чаще, чем дети, наблюдавшие наказуемую агрессию. Однако, и это очень важно, наказуемая агрессия взрослого воспроизводилась детьми в играх с подобными игрушками.
У этих экспериментов, помимо собственно научной ценности, есть несомненная социальная, педагогическая ценность, так как они позволяют и отследить корни социальной агрессии, и наметить пути... пути чего? Профилактики агрессии или все же формирования какой-то иной, неагрессивной модели поведения?
Если остановиться на профилактике, то нужно прежде всего уяснить для себя, какие факторы провоцируют проявление социальной агрессии. Их выделено и описано в литературе несчетное множество. Остановимся на наиболее часто называемых.
Норма возмездия
Прежде всего, как это ни печально, для многих жизненных ситуаций в нашей с вами культуре агрессия, враждебность по отношению к другому — это нормально, а для некоторых и вовсе замечательно.
190
Десятилетний сын приходит из школы с разбитым после драки носом. Что следует за охами-ахами и первой домашней медицинской помощью? «Не давай себя в обиду сынок, умей дать сдачи!» Психологи называют это нормой возмездия, ее истоки в мировой культуре глубоки. Помните? — «Око за око, зуб за зуб». Это Ветхий Завет. Вендетты, кровные мести — все они родом из «нормы возмездия». О том, насколько мощно установка на равновеликую месть агрессору вросла в каждого из нас, говорит следующий экспериментальный факт: если агрессор считает полученный им ответный удар как равноценный, инцидент исчерпывается с обеих сторон, то есть возмездие снижает первоначальный уровень агрессии.
Авторитетная социальная модель
Иногда агрессивное поведение воспринимается нами не просто как норма, а как образец для подражания. Скажем, в спорте или в киносюжете, где агрессия необыкновенно привлекательного героя обрушивается на «чужих», «плохих» — «фашистов». Но если в плохом кино предельно ясно и понятно, кто свой, кто чужой, то в жизни легко обознаться.
Вообще, о влиянии телевидения и кинематографа на усвоение агрессивных моделей поведения хочется остановиться особо. Герой «Собачьего сердца» профессор Преображенский делится с коллегой результатами удивительного эксперимента: пациенты, которых он заставлял читать перед обедом газету «Правда», теряли в весе. Кроме того, наблюдались «пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетенное состояние духа». А в книге Дэвида Майерса «Социальная психология» содержатся подробные, разнообразные и убедительные данные о взаимосвязи транслируемых ребенку социальных норм и уровня агрессивности (58). Непроизвольно человек выходит на очень простой силлогизм: телевидение является источником норм для детей и многих взрослых, оно нашпиговано позитивно окрашенной агрессией, таким образом, через телевидение
191
дети и многие взрослые усваивают агрессию как норму отношения к другим людям.
«К тому времени, — констатирует автор, — как среднестатистический американский ребенок становится среднестатистическим подростком, он уже успевает «отсмотреть» более чем 100 000 сцен насилия и примерно 20 000 сцен убийств». А вот и ответ на вопрос, влияет ли этот специфический зрительский опыт на реальное поведение: в Канаде и США между 1957 и 1974 гг. с распространением телевидения происходит увеличение числа убийств вдвое. В Южной Африке, где телевидения не было до 1975 г., сходный всплеск числа тяжких преступлений наблюдается именно после 1975 г.
Отсмотренные ребенком видеосцены насилия и жестокости могут послужить моделью его собственного поведения даже в том случае, если по сюжету поведение агрессора наказывалось или не вознаграждалось. Но наиболее опасный с точки зрения воспитания «художественный» прием — это вознаграждаемая агрессия. В наивных и милых сердцу отечественного кинопотребителя 60—70 гг. XX в. индийских фильмах с удивительной настойчивостью воспроизводилась примерно следующая финальная сцена: зло в лице некоторых конкретных извергов-мучителей преимущественно мужского пола побеждено, и освобожденные влюбленные герои распевают над их хладными телами свои чудные дуэты. Слегка коробит, но в целом все вполне в духе народной традиционной сказки: ведьма померла, баба-яга сгинула, Кащея извели, и едут себе Иван да Марья жить-поживать. И там и там зло как бы абсолютно, персонажи четко делятся на «плохих» и «хороших», агрессивное поведение «хороших» в отношении злых сил не подлежит критике. Близкие чувства, хотя и более шаткие в своих основаниях, возникают при просмотре фильмов о Великой Отечественной войне. Когда советский воин получает награду за особенно мастерски и в особо крупных размерах убитых фашистов, чуть-чуть познабливает, но все логично. Есть наши и есть враги. Агрессия в отношении этих врагов многажды оправдана Хатынью, Майданеком, Бабьим Яром. Но в последние десятилетия
192
наши дети почти перестали играть в войну. Понятие «враг» размылось, остались «наши» и «не наши». И, конечно, «не наши» вполне могут раздражать, мешать и даже вредить, вызывать агрессивные чувства и намерения. Но может ли вознаграждаться совершенное над ними насилие?
Эффект оружия
Перефразируем широко известное выражение А. П. Чехова о ружье, первом и последнем акте и непременности выстрела: если у человека с собой есть оружие, он будет искать любую возможность использовать его в деле. В психологической среде этот грустный факт получил название эффекта оружия. О его существовании неумолимо свидетельствует уголовная статистика: существует прямая связь между количеством находящегося в распоряжении населения огнестрельного оружия и числом убийств. Но дело здесь не в запахе пороха или магической силе огнестрельной техники. Даже наличие газового баллончика в кармане и тем более ножа увеличивает склонность человека к агрессивным реакциям.
Страх наказания
Потенциальная опасность быть пойманным и наказанным в целом снижает агрессивность. Но как показывают исследования отклоняющегося поведения подростков и взрослых, действует это очень часто «до первой крови». Скажем, на рецидивистов угроза наказания уже не оказывает должного влияния.
Самоутверждение
Из семьи, подростковой субкультуры отдельные личности выносят ставший привычным и доказавший свою эффективность способ самоутверждения. Это — агрессия, давление, унижение другого. Так вели себя отец или мать, всегда получая при этом то, что хотели. Так вел себя лидер дворового общества, и его уважали, еще как уважали. Причем частенько эта отдельная личность, о которой сейчас
193
идет речь, ни в детстком, ни в подростковом возрасте позволить себе такого не могла. Он был как раз тем, за счет кого самоутверждались и решали свои проблемы мать, отец, брат, дворовый вожак и т. д. Но в какой-то момент социальная ситуация складывается более благоприятно, появляется возможность открыть и предъявить себя миру, а в арсенале средств самовыражения оказывается только агрессия.
Итак, бороться с агрессией, зная причины ее возникновения, — это означает выкорчевывать из архетипического бессознательного норму возмездия, преподносить культурные образцы неагрессивного поведения, запрещать свободную продажу оружия и средств индивидуальной защиты, учить конструктивным способам поддержания самооценки и т. д. Все это выглядит не очень перспективно. А если зайти с другой стороны? Не с хирургической, а терапевтической? Одним из первых на этом пути нас встречает А. Маслоу: «Мы очень много знаем о том, почему люди совершают дурные поступки, почему они занимаются саморазрушением... И из этого приходит понимание того, что «зло» в значительной степени (хотя и не полностью) представляет собой проявление человеческой слабости или человеческого невежества, которое можно понять, можно простить и от которого можно человека излечить (курсив мой. — М. Б.) (61). А. Маслоу видел два основных источника излечения от зла. Первый — движение к зрелости (самоактуализации) личности, которое меняет «именно качество агрессии...; по мере личностного созревания, в процессе приобретения им внутренней свободы присущая ему (человеку) агрессивность все чаще проявляется в виде праведного возмущения, постепенно становится способом самоутверждения...» (60, с. 231). Второй источник — правильно организованные социальные институты, которые должны снижать вероятность проявления агрессии. Это, правда, все из той же области профилактики зла.
Кстати, научные основы такого «излечения» намечены в работах
194
А. Бандуры, который вслед за своими учителями Миллером и Доллардом развивал и совершенствовал бихевиористский взгляд на проблему социального научения. Основная проблема социального научения — приобретение человеком новых форм социального поведения — предшественниками Бандуры решалась в русле идеи подражания. В основе способности человека к социальному научению — возможность подражать наблюдаемому поведению другого человека. Однако, веско добавляли они, научение по образцу происходит только в том случае, если человека подкреплять. Из этого постулата выросла целая система обучения и воспитания детей, основная идея которой такова: подкрепляй каждый шаг в поведении ребенка, который хочешь закрепить и сделать воспроизводимым в дальнейшем. В подходе А. Бандуры эти кристально ясные (и слабо работающие в практике) взгляды вновь размываются, преображаясь в следующие положения:
научиться новым социальным реакциям можно, если подражаемое поведение подкрепляется; при этом формы подкрепления могут быть весьма психологически-утонченными: внимание — отвержение, словесное одобрение — выговор и другие;
научиться новым социальным моделям поведения можно, наблюдая, как подкрепляется поведение другого человека, такое поведение, скорее всего, будет перенято и усвоено;
усвоенные образцы поведения могут достаточно долго храниться в когнитивных схемах человека, никак не проявляясь в поведении, их проявление в будущем будет зависеть от предвосхищаемых последствий.
Если предоставить человеку некоторые образцы для наблюдения и подражания, да еще и непосредственно подкрепить попытки их воспроизведения, можно найти какие-то альтернативные агрессии формы социального взаимодействия. Какие? Бихевиористы не работали с понятием альтруизма. Естественно, оно ведь не операционализируется и плохо моделируется в эксперименте. Нужно рассказать, что же понимали бихевиористы под неагрессивным поведением.
195
Если вы думаете, что дружелюбное поведение, вы ошибаетесь. Скажем, в экспериментах Бандуры детям в качестве неагрессивного образца поведения демонстрировалось... мирное игнорирование игрушек. Взрослый просто ходил мимо куклы, не замечая ее. И все. Как это понимать? Возможно, такая трактовка неагрессивного поведения лучше всего операционализируется, а может быть, это реальная альтернатива агрессии в представлении создателей экспериментальной процедуры. Мы обратимся к другой форме социальной мотивации, часто рассматриваемой как реальная альтернатива агрессии — социальному мотиву помощи.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 828; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!