Неуважение, а порой открытое пренебрежение и даже сопротивлении государственной власти со стороны христиан и Церкви в целом
Первые 50 лет н. э, христианская Церковь не имела какой-либо значительной силы, богатства и тем более Власти, к которой по тому времени особенно и не стремилась; поскольку представляла собой большей частью разрозненные общины, где каждый епископ считал себя удельным князьком, а значит – Владыкой. Первые полтора века христианство было довольно лояльно по отношению к властям империи; в том смысле, что исправно платило налоги, не требовало никаких перемен или общественного переустройства и не устраивало никаких потрясений.
Напротив, к середине 3 века христианская Церковь представляла собой уже довольно мощную организацию, к тому же богатую как в материальном (земля, дома, храмы и т. д.), так и в финансовом отношении. Она могла самостоятельно решать многие вопросы религозно-общественной жизни, оставаясь, при этом, вне государственного влияния. В принципе этого как раз и хотели Иерархи Церкви:
Оставьте нас в покое, не вмешивайтесь в наши дела –
вот требование отцов христианства, выраженное словами Тертуллиана (23).
Даже во времена императора Константина, когда он, провозгласив христианство государственной религией, в то же время, подмял его под себя, Александрийский архиепископ Афанасий никак не мог смириться с таким положением дел и всячески поносил Равноапостольного за его узурпацию религиозной власти, лишившей христианство самостоятельности. Но ещё задолго до того, как христианство было объявлено государственной религией, епископы в своих общинах, епархиях и Церковь в целом, отгородившись от римского общества стеной религиозного христианского сознания, создали свою общинную атмосферу, религиозный культ, обряды – большую часть которых позаимствовали у т. н. «язычников» – этические и общественные отношения. Насколько всё это соответствовало заповедям И. Христа – это другое дело. Но то, что христианство как религиозная организация, не во всём соответствовало общественному устройству римского государства, и не соотносилось с законами римской империи того времени – это однозначно.
|
|
|
* Если римское общество поклонялось статуям императоров и приносило им жертвы, то христиане не только с пренебрежением относились к государственной религии, но порой демонстративно осмеивали эти зрелища.
* Если римские императоры, нуждаясь в солдатах, были вынуждены набирать их на стороне, то жители империи в лице христиан 1-2 веков не желали служить в армии (если их к этому не обязывали сами епископы – при Константине) и стремились любыми путями увильнуть от службы.
* Если римские власти в целях социальной защиты низших слоёв населения использовали политику «хлеба и зрелищ» в виде раздачи дешёвых продуктов питания, то Церковь, как в противовес этому, сама демонстративно организовывала для христиан церковные милостыни. Получалось так, что в римском обществе организовалось другое сообщество людей – как своеобразное государство в государстве.
|
|
|
Пока среди христиан преобладали рабы, вольноотпущенники, переселенцы, их неучастие в общественной жизни было не очень заметным. Но со второй половины 2 в. отрицательное отношение христиан к государственным должностям, а затем и к службе в армии стало определённой проблемой. Оратор Элий Аристид, выступая против христиан, обвинял их в том, что они никому не приносят пользы, не желают участвовать в общественных празднествах и заседать в городских советах…. Но активная проповедническая деятельность христиан, с одной стороны, и их общественная бездеятельность – с другой, вызывало не только презрение, но и ненависть (57, с. 166).
По надеждам на близкий конец мира, по дурно скрытому желанию гибели античного общества, христианство былосреди благотворной империи Антонинов[и не только]
Разрушителем, с которым надо было бороться.
Всегда всё видевший в чёрном свете, не оскудевший в мрачных пророчествах, христианин не только не содействовал разумному прогрессу, но относился к нему презрительно. Почти все католические учёные
|
|
|
признавали необходимость войны между империей и Церковью,
как последнего действия борьбы между Богом и диаволом…
В то время как мир проникался новой жизнью, евреи и христиане упорнее, чем когда-либо, утверждали, что настал его последний час…. Возрастающее блистательное торжество Рима было кровавым оскорблением божественной правды, пророков, святых. Поэтому, благополучие века с наглостью отрицалось,… Трудно было обществу выносить без возражения такие нападки.
Императоры Рима
видели в христианстве тайную секту, противообщественную, мечтающую о разрушении империи;
как и все сторонники древних римских начал, они были убеждены в необходимости подавления…. Необходимо заметить, во-первых, что настоящий дух свободы, как мы его понимаем, тогда никем не был понимаем в этом смысле, и само христианство, когда оно сделалось хозяином положения, применяло его не лучше, чем языческие императоры; во-вторых, что отмена закона против неразрешённых обществ, по всей вероятности, привела бы к разрушению империи, основанной по существу, на принципе, что государство не должно допускать в своём организме никаких обособленных от него обществ (53, с. 161-163).
|
|
|
А христианство того времени, как раз и являлась таким обособленным обществом, с которым императорам Рима должно было бороться. То, что эта обособленность христианской Церкви от государства приводила к тому, что христиане не хотели, в силу религиозных убеждений, служить в армии или на государственной службе, это было ещё полбеды. Самое же негативное состояло в том, что христиане в своей обособленности отказывались воздавать должное правителю империи. Они воздавали божеские почести И. Христу, а не императору, как того требовали власти, обычаи и, самое главное, – законы того времени. А это уже был вызов!
Так и случилось впоследствии с христианством, не желавшим подчиниться внешним формам и обрядам официального язычества. Этим отказом христиане навлекали на себя подозрение в неуважении к государственной идее и верховной властии подпадали под кару закона (40, с 11).
Такими действиями Церковь ставила себя в положение противника римского государства и императора. Когда христианская Церковь была малочисленной, действия её паствы в виде не поклонения императору могли оставаться и незамеченными, тем более что религий и верований в римской империи было предостаточно, и за всеми их сторонниками нельзя было усмотреть, кто и чем занимается. Но когда Церковь стала весьма многочисленной, когда в римской армии стало много солдат исповедующих христианство, демонстративное пренебрежение культом императора стало явно бросаться в глаза. Христианская Церковь, таким образом, вольно или невольно становилась своего рода антиподом римскому государству, негодование которого по отношению к Иерархам Церкви и христианству в целом уже трудно было скрыть. Вот с таким багажом социальных, политических и религиозных отношений между римским государством и христианской Церковью, последняя подошла к середине третьего века, когда императором стал Деций.
Деций.
В 249 г. восставшие солдаты, которые незадолго перед тем объединились с варварами и открыли им границу империи по Дунаю, провозгласили императором полководца Деция, который был послан с армией для их же усмирения (57, с. 171).
Итак! восстание солдат, открытие границы варварам, на-до полагать – врагам империи, и объединение – как братание солдат во время Первой мировой войны – с противником. Как всё это понимать? Если полководец Квинт Деций был послан с целой армией римлян, на усмирение восставших, значит, это была не какая-нибудь мелкая буза, из-за дележа трофеев, или недовольства с задержкой жалованья, или чего-нибудь ещё в этом же роде. Кроме того власти Рима не стали бы посылать целую армию на усмирение какой-нибудь когорты или тем более центурии солдат. Значит, восставших было большое количество, как минимум – легион. Убоявшись расправы за содеянное, восставшие, – а им всем грозила смертная казнь – схитрили, и по прибытии Деция провозгласили его императором. Кроме того:
То тут, то там вспыхивали волнения и мятежи, состав их участников был пёстр (57, с 125).
В чём заключалась эта пестрота? В последние века старой эры, когда римское государство было небольшим, его полководцы, по большей части, обходились римлянами. С течением времени, когда римское государство стало всё больше и больше расширяться, одних римлян для охраны границ и ведения войн уже не хватало. Так в римской армии появились наёмники. Со временем и их стало не хватать, да и средств на их содержание недоставало. В связи с чем, стали обращать в солдат гладиаторов и даже пленных. Последние, дабы не быть рабами, предпочитали служить в армии. Ко времени, когда римская империя разрослась до огромных размеров – от Испании на Западе до Индии на Востоке, и от Британии на Севере до Эфиопии на Юге, римская армия состояла из стольких наций и народностей, что без большого преувеличения её можно было охарактеризовать одним словом – сброд. К тому же весьма пёстрый по своему составу. Сами же римляне составляли элитные войска, типа преторианской гвардии и т. п. Дисциплина в этом сброде держалась по большей части на страхе. Римские полководцы не очень считались с наёмниками и за любое невыполнение приказа, за отступление в бою, а тем более за восстание, каждого десятого солдата, без суда и следствия казнили перед строем.
С другой стороны католическая Церковь, состоящая на первых порах из кожевников, валяльщиков, вдов, сирот, калек, блудниц и прочей кучки мусора в руках Г. Бога (Августин), не имела ни малейшей перспективы пробраться к вершине Власти. А эта вожделенная мечта не давала ей покоя. Зная, что только армия представляет силу, которой порой не подвластны законы, католическая Церковь, начиная с середины 2 века, стала вести усиленную пропаганду своих религиозных идей именно среди этого пёстрого сброда невежественных во всех отношениях солдат римской армии. Тупые, и неграмотные, особенно в вопросах религии солдаты, состоящие из наёмников и пленных, легко поддавались на религиозную наживку, основанную, по большей части, на фальшивых догмах о пресловутом Спасении и Искуплении. Поскольку, как утверждали католические армейские миссионеры, И. Христос искупил своей кровью на кресте все грехи, и при этом только одних христиан, то любой солдат ставший христианином, сразу становился, чуть ли не святым. А если так, то на основе второй фальшивой наживки – догмата о Спасении, любому солдату, пролившему кровь или принявшему смерть за католическую Церковь, были обещаны на том свете златые горы и реки полные вина1.
Когда солдаты-христиане римской армии были малочисленны, действовали порознь и каждый за себя – как веточки на дереве, они не представляли никакой угрозы. Со временем, когда эти своеобразные веточки через христиан-офицеров стали формироваться в мётлы, они стали уже представлять собой силу, способную вымести любого императора.
Задолго до Деция, ещё во времена Тертуллиана (конец 2-го – начало 3-го веков), христианство, ведомое его Церковью, уже тогда нацеливалось на полное господство.
Христианство уже не ведёт речь о примирении, оно
сознаёт близость полной своей победы, заранее входит в роль хозяина положения.
Мы – вчерашние, – заявляет Тертуллиан, – и заполняем всё: ваши города, сёла, крепости, лагеря, трибы и декурии, дворцы, сенаты, форум – вам оставлены лишь ваши капища». И предвкушая своё торжество, христианство уже не идёт на уступки, а, наоборот, требует полного себе подчинения, полного отречения от прежнего миросозерцания (40, с. 111).
Ко времени императора Деция (середина 3 века) христианская метла уже играла в римской армии большую роль, нацеливаясь под руководством политической Церкви Запада (Рим), при благоприятных условиях, на переворот и захват власти.
В своём известном введении к новому изданию брошюры Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» Энгельс в марте 1895 года писал:
«Почти ровно 1600 лет тому назад в Римской империи тоже действовала опасная партия переворота. Она подрывала религию и все основы государства, она прямо-таки отрицала, что воля императора – высший закон, она не имела отечества, была интернациональной; она распространилась по всем провинциям империи, от Галлии до Азии, и проникла за её пределы. Долгое время она действовала скрыто, вела тайную работу, но в течение довольно уже продолжительного времени она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы выступить открыто. Эта партия переворота, известная под названием христиан, имела много сторонников и в войсках; целые легионы были христианскими. Когда их посылали присутствовать на торжествах языческой господствующей Церкви для оказания там воинских почестей, солдаты, принадлежавшие к партии переворота, имели дерзость прикреплять в виде протеста к своим шлемам особые знаки – кресты. Даже обычные в казармах притеснения со стороны начальников, оставались безрезультатными (25, с. 426).
Всего за сто лет одурачивания солдат римской армии (с середины 2 века, до времени Деция – середина 3 века) эта своеобразная метла в руках политической Церкви Запада (Рим), именуемая Энгельсом партией переворота, настолько разрослась, что стала представлять собой грозную силу даже для империи. Так что же в этих обстоятельствах надо было делать Децию? Закрыть на всё глаза, в том числе на мятежи и восстание солдат? Но это же не только глупо, но и безрассудно.
Прибыв в расположение восставших частей Деций, надо полагать, разобрался в том, кто являлся организатором восстания, а значит предательства в рядах римской армии. Поскольку простые солдаты могли быть лишь послушным орудием в руках элиты партии переворота – христианских офицеров, Деций не стал всех казнить без разбору, хотя и имел на это полное право. Его интересовали лишь зачинщики. Поэтому вернувшись в Рим и став
правителем империи Деций, попытался восстановить в ней порядок, ввести некоторые староримские обычаи, поощрял поклонение древним богам и начал, по существу, первое общеимперское гонение на христиан (57, с. 171).
Причёт тут гонение на христиан? если речь идёт только о наведении порядка в стране и империи в целом.
…введение некоторых староримских обычаев и поощрение поклонения древним богам…,
например, персидскому богу Митре, поклонение которому в виде религии персов – Митраизма, стало в конце 3-го, начале 4-го веков государственной религией римской империи, свидетельствует только об одном, – поставить преграду на пути расширения влияния партии переворота в виде папистского «христианства». Для того чтобы выявить скрытых бунтовщиков, организаторов восстаний и мятежей, а заодно и навести порядок в империи, Деций, в создавшихся условиях, решил проверить всё население империи на лояльность (=благонадёжность) по отношению к правящему режиму и его законам. Ну и что же здесь криминального? как поётся в песне. Действия императора Квинта Деция в этих условиях вполне продуктивны, предсказуемы и оправданы. Ему нужен был порядок в империи, только и всего. А порядок в любой стране и во все времена, устанавливается Законами, хотя порой и не совсем справедливыми.
В своё время Ленин сказал:
Государство – это насилие.
Что совершенно верно! Из этого следует заключить, что все власти всех государств – это насильники. В том смысле, что порядок в любой стране зиждется именно на насилии по отношению к её гражданам; в виде учреждения этими насильниками порой не совсем справедливых законов, ограничивающих определённые права и свободы людей. Но что поделать? В противном случае – полная анархия, чреватая большими бедами.
Закон суров, но это – закон,
гласит известный афоризм. И нам смертным ничего не остается, как безропотно подчиниться властителям государства, этим, как поётся в песне – насильникам, грабителям, мучителям людей, законы которых, написанные ими для себя и под себя мы, господа голосующее стадо, безропотно вешаем себе на шею, как бычье ярмо.
Решение императора по проверке всего населения империи на благонадёжность распространялось на все нации и народы империи, и к христианам не имело никакого отношения. А если религиозные убеждения христиан не укладывались в рамки существующих законов, правил, традиций и предписаний императора, то эдикт Деция тут совершенно не при чём.
Жители всей империи должны были доказать свою лояльность по отношению к властям совершением жертвоприношений в присутствии официальных лиц. Тем, кто выполнял эти требования, чиновники выдавали специальные удостоверения, в которых указывалось, что [испытуемый] принёс жертву, совершил возлияния и вкусил жертвенного мяса (57, с. 171).
Надо заметить, что данные требования к евреям не предъявлялись. За многие века до времени Деция, евреи добились от властей Рима того, чтобы они имели возможность не поклоняться статуям императоров, не приносить им и римским богам жертвы, не держать в руках монет с изображением императора и т. д., ссылаясь, при этом, на Закон Моисея, запрещавший им подобные действия.
Почему же, в таком случае, не могла этого сделать католическая Церковь? Ведь ещё за сто лет до времени Деция – с середины 2 века и далее, многие апологеты1 христианства в лице Кодрата, Аристида, Афинагора, Иустина, Татиана, Фирмика Матерна, Климента Александрийского, Тертуллиана и др. сочиняли свои апологии и направляли их императорам, в которых объясняли в чём состоит суть христианства, почему они поклоняются И. Христу, а не другим богам, в чём состоят их религиозные убеждения. Почему же католическая Церковь не добилась того, чтобы эти апологии воплотились в жизнь, как это сделали иудеи? В этом случае все христиане, как и иудеи, и их прозелиты были бы освобождены от процедуры проверки на благонадёжность. А если Иерархи католической Церкви не добились этого, тогда они, сами того не осознавая, обрекли свою паству на унижения при совершении жертвоприношений римским богам, и на преследования за нарушения существующих Законов и предписаний императора.
Так что прежде чем хулить Деция, и объявлять его гонителем христиан, католическая Церковь должна сама оценить содеянное со своей стороны. Демонстративное неисполнение Законов и предписаний императора со стороны христиан представляло дело так, будто они во главе с католической Церковью бросали вызов действующей власти. А это, с точки зрения современных понятий, можно квалифицировать только как религиозный экстремизм, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Деций потребовал от христиан и их иерархов, сдать все книги религиозного содержания, и приказал их сжечь, поскольку религиозные догмы этих книг полностью противоречили Законам империи и предписаниям (эдиктам) императора.
Были христиане, которые отказывались подчиниться требованиям властей, не стали подвергать себя унизительной и оскорбительной процедуре – поклонению и жертвоприношению перед статуей императора, и поплатились за это жизнью. Но было много и таких, которые отреклись от христианских убеждений, предав, тем самым, своего бога истинного И. Христа, выполнили предписание императора в виде принесения жертвы римским богам и заклеймили себя позором, заключавшимся в слове «падшие», о которых будет сказано ниже.
Однако вскоре выяснилось, что не всё так страшно. Оказалось, что от всех этих неприятных процедур можно было легко отделаться, купив соответствующую справку, подтверждающую, что данный гражданин выполнил всё, что от него требовалось. Чем не преминули воспользоваться богатые христиане. (Взяточничество – как степень нравственно-этического разложения любого общества и народа – как, впрочем, и проституция – одно из самых древних занятий человека. И в древнем Риме оно было также широко распространено, как и в наши дни у нас).
Так причём тут гонения на христиан и христианство в целом? если на месте Деция любой император Рима сделал бы то же самое и, возможно, с ещё большими и серьёзными последствиями для католической Церкви. Проверка на благонадёжность – это не гонения, а элементарная процедура наведения порядка в империи, где партия переворота во главе с совершенно «святой» политической Церковью Запада (Рим), не только подняла голову, но и стала угрожать сложившимся веками устоям государства.
С одной стороны весьма суровое, а с другой ещё не очень придирчивое, римское владычество предоставляло большую свободу. Такие грубые завоеватели, как ни жестоки в своей расправе, не страдали подозрительностью, подобно всякой власти, поставившей себе задачей соблюдение догмата. Они позволяли всё, вплоть до того момента, когда вмешательство считалось необходимым (52, с. 47-48).
В правление Деция создалась именно такая обстановка, когда вмешательство в события со стороны государства считалось не просто необходимым, а крайне необходимым. В противном случае – захват власти партией переворота, беспорядки, анархия и развал империи; чего допустить было нельзя.
Действия Деция, которые никоим образом не затрагивали римских граждан, – поскольку они и так поклонялись статуям императоров и приносили им жертвы, – по сути дела, оказались репрессивными лишь по отношению к христианам, не желавшим выполнять Законы империи и эдикт Деция. В свою очередь римская толпа ненавидевшая (как о том говорилось выше) христиан, с одобрением встретила решение Деция и принялась сама помогать ему в его борьбе с христианами; как бы получив для своих действий, через эдикт Деция, своеобразный карт-бланш.
Вопреки общераспространённому мнению, будто христианство было по существу религией народных масс и носило характер демократического движения, вдумчивое изучение исторических данных вселяет непоколебимое убеждение в том, что гонения христиан происходили не под давлением свыше, а, наоборот, вследствие ненависти к христианству низших слоёв населения, что преследования возбуждались большей частью по открытому требованию толпы. Правда, гонение при Деции в 250 г. носило характер правительственной борьбы с христианами [как с «партией переворота»] и его возраставшим влиянием, но и оно было воздвигнуто при злорадном одобрении народных масс, и ещё за год до появления указа Деция городская чернь в Александрии принялась за избиение христиан. Те учёные, которые желали видеть в гонениях следствие принципиальной враждебности римской правительственной власти к христианству как к антигосударственному вероучению, тщетно искали в римских законах определённого постановлния
– «non licet esse christianos»: такого запрета никогда не было, ибо, ещё раз подчеркнём, принадлежность к христианству каралась не по существу дела, а по обвинению в участи в недозволенном сообществе (40 с. 102-103).
Другими словами – за создание сообщества христиан в виде партии переворота, возглавляемой политической Церковьюв лице папства Рима. Деций прекрасно понимал,
…что отмена закона против неразрешённых обществ, по всей вероятности, привела бы к разрушению империи, основанной, по существу, на принципе, что государство не должно допускать в своём организме никаких обособленных от него обществ (53, с. 163).
Наводя порядок в империи, он не мог не принять к сведению следующее высказывание:
Примерное наказание, распространённое на многих, заключает в себе долю несправедливости, которая, являясь злом для отдельных лиц, возмещается общественной пользой(57, с. 26).
Отцы христианства вкупе с их приспешниками типа пресловутого историка Лактанция, представляют нам императора Деция как зверя в человеческом обличье. Для Лактанция Деций «враг Бога» «достойное отвращения чудовище» и. т. д. (16, т. 1, с. 175). Хотя на самом деле, всё наоборот. Исторические сведения говорят об обратном:
Деций…хотел, как свидетельствуют монеты («pax provinciale» – мир провинции) возглавить мирный режим, был, согласно историческим источникам прекрасным человеком (16, т. 1, с. 175).
Так что те клеветники, которые выливают ушаты грязи и помоев на голову этого прекрасного человека, являются самыми банальными лжецами, превратившими события древности в угодную для себя лжеисторию.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 328; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!