Дружинник князя Ярослава в Новгороде Лерг отправляется с набегом на чужую северную территорию, на поле брани, битва с рыцарем. Русь, XI в. (8 сессий). 32 страница



       тельно, со II в. н. э. император Траян начал ограждать восточные и северные границы Рима системой укрепленных застав и протяженных стен - так называемым "римским лимесом". Марк служит вероятнее всего в пехоте: подробно описано снаряжение и оружие пехотинца, в частности знаменитые "калиги"-римская солдатская обувь. Лошади, вероятно, применяются в пограничном гарнизоне даже пехотой для патрульной службы. Круглые кавалерийские шиты применяются в конном строю вместо прямоугольных пехотных скорее всего просто для удобства. Показательно, что в ходе боя солдаты спешиваются: они пехотинцы, кавалеристы никогда не поступили бы так. Сам Марк является "деканом"- командиром подразделения из десяти солдат, именовавшегося "декурией" (действительно от слова "дека"- десять, но на латинский манер).

       Сцена последнего боя и гибели Марка происходит вероятнее всего где-то на восточных границах империи, а не на юге Апеннинского полуострова, бывшего в то время самым центром Рима. Варвары, с которыми сражаются Марк и его товарищи, могут быть кем угодно - дакийцами, сарматами, скифами, но не гуннами: последние появились на границах империи много позднее.

 

 14. Смерть Района, 13 лет, лошадь сбросила в овраг. Норвегия, Ш в. н.э. (1 сессия).

       Я мальчик-подросток. Одет в шкуру мехом наружу, не очень длинную, подпоясан, на ногах типа меховых мокасин тоже мехом наружу. Сверху ноги голые, руки тоже голые.

       Племя кочевников, занимаются скотоводством, рыбной ловлей, охотой. Здесь на пастбище одни мужчины-табунщики, все молодые, физически здоровые, не болеют. На пастбище пожилых и женщин нет. Живем в землянках, когда тепло - в шалашах.

       День пасмурный. Очень чистый, свежий воздух, холодно.

       Подходят двое друзей, между нами хорошие отношения, чувствую дружелюбный тон.

       - Поехали кататься, кто быстрее.

       - Давай.

       Большой табун лошадей нашего племени. Все лошади добрые и спокойные, гуляют на свободе. Приятель выбирает толстого коня и говорит:

       - Вот поросенок.

       И мальчик и конь добродушные. Я выбираю глазами себе лошадь, выбрал темно-рыжую с темной длинной гривой. Подхожу к ней, глажу, хлопаю по шее. Лошадь мне нравится. У лошади большие темные глаза, она невысокая, подвижная, не очень толстая. Экстерьер не очень, просто лошадь. Лошадь спокойно стоит. Как только, взявшись за гриву, запрыгнул на нее, та сразу понеслась галопом. Скачет бешено. Я хорошо умею держаться на лошади без седла и без уздечки, удерживаюсь за гриву, сижу на балансе. Это привычное занятие, чувствую себя вольготно и уверенно. Она такая теплая, приятно на ней сидеть и приятно на ней лететь по широкому полю в сторону ближайшего леса. Скачем несколько человек, краем глаза вижу двоих друзей рядом. Соревнование, кто быстрее доскачет до леса.

       - Осторожно, там яма, - кричит приятель слева.

       Овраг не очень глубокий уже рядом с лесом. Лошадь должна была прыгнуть через него, но спотыкается на передние ноги, падает вперед, я ничего не успеваю сделать, перелетаю через ее голову. Уздечки нет, лошадь нечем поддержать. Вижу момент падения (возникает чувство страха). Земля летит навстречу. Лошадь сваливается за мной, частично придавив. Для меня получилась большая высота - высота самой канавы и кРУпа лошади.

       - Вот дрянь, - в адрес лошади.

       Распластанное тело. Сломаны шейные позвонки. Подощди мужчины. Говорит один из них:

       - Вот и все, он умер, не дышит. Не надо было...

       Вокруг человек пять мужчин, двое склонилось над телом. Одеты так же, как мы, но на некоторых еще и кожаные штаны есть.

       Я спокойно рассматриваю свое тело, которое, распластавшись, лежит на дне канавы. Голова на боку, внешних сильных повреждений нет, лицо, руки, ноги испачканы в земле. На дне канавы сыро. Странное, необычное чувство - не верю, что это я, хочу продолжать говорить, двигаться, пытаюсь что-то сказать. Хочу вернуться в тело - не получается. То чувствую себя лежащим в канаве, затекшее тело, то вижу сверху, со стороны. Боли нет. Чувство жалости к телу не испытываю. Обидно, что все случилось слишком неожиданно, не хочется уходить. Странно, что все слишком быстро и просто произошло. Кажется, что не должен был умереть. Хочется еще пожить. Не ухожу далеко, наблюдаю. Вон коня потащили на трапезу. Трое мужчин вытаскивают лошадь за ноги копытами вверх. Тащат уверенно, сильные. Обидно, что вечером не буду-присутствовать на трапезе. Меня больше в этот момент интересует, как коня будут разделывать, жадно слежу за этим. Все спокойны, почти равнодушны, это не редкость, что умирали в молодом возрасте. Спокойные чинные голоса, никто не плачет. Обидно, что к лошади даже с большим интересом отнеслись.

       Стало скучно, ушел вверх. Как похоронят, не интересует. Сверху вижу табун, лес, поле. Очень сочная осенняя зелень. Уже холодно. Озера. Обидно, что еще не покатался, что очень скоро... Там вверху много дождевых туч, туманность.

 

       Высказывания пациента в сессии и после, моменты осознания:

       Явсегда очень любила и боялась лошадей. Начала ездить, преодолевая страх к ним. На галопе лошади всегда несли, и я без причины падала. Я думала, что с лошадьми что-то не так, что мне дали плохую неправильную лошадь. Как же на них прекрасно ездят другие? Здесь что-то не так. Оказывается, это у меня в голове что-то не так. Я всегда провоцировала лошадь на разнос, а потом очень удивлялись этому. Меня все очень жалели. Всегда было немыслимо сесть на лошадь без уздечки, сколько раз предлагали, испытывала животный ужас. Думала, что, если сяду, умру.

       Здесь очень легкая смерть: ни боли, ни переживаний окружающих. Поэтому ощущение легкости, нет болезненных эмоций ни своих, ни чужих.

       Всю жизнь мечтала иметь кожаные штаны и безрукавку из волка мехом наружу, как у этих мужчин. В школьные годы впервые на приятеле увидела сапоги мехом наружу, помню, как они меня поразили и очень понравились. Даже сам мальчик

        стал больше нравиться после этого.

 

 15. Последний день жизни актера Эвклипия, 33 лет. Греция, I в. до н.э. (2 сессии).

       Опять утро. Впереди целый день. Хочу спать. Так утром тяжело вставать, тяжело начинать новый день, даже не хочется просыпаться. Так бы целый день и провалялся не вставая. И спать не спится, и вставать не хочется. Я очень устал от жизни. Она не приносит мне радости, не хочется жить. Мне не несет радости начало дня.

       - Приготовь мне ванну и сделай воду потеплей. Ты же знаешь, я не люблю холодную.

       Ванна меня еще больше разморила. Кровь пошла. Боль не отпускает, сердце сжимается. Эта боль меня изматывает, я ничего не могу с ней сделать, она меня сковывает (сильно болт-низ живота, возможно, рак нижнего отдела кишечника). В глазах темнеет, не могу разогнуться от боли.

       - Дайте мне мой настой (ощущение, что выпил что-то одурманивающее).

       Мне сегодня надо играть.

       - Меня отнесут. Мне закрытые нужны. Я не хочу, чтобы меня видели такого.

       Приходится опять надевать на себя маску лицемерия. Как мне это ненавистно - улыбаться, смеяться. Удивляюсь, это место для меня священно. Когда я выхожу к публике, когда я вижу лица людей, боль исчезает. Я себя не узнаю, я совсем другой человек. Я живу на сцене, я забываю обо всем. Я ничего не замечаю вокруг, я как во сне, есть только чувства, которые я хочу передать, больше ничего не существует. Одухотворенность поднимает над телом, я не замечаю боли, она отступает.

       Я не владею сам собой. Лицо живет независимо от меня, оно меня не слушает.

       Такое впечатление, что театр мимики и жеста. Арена амфитеатра. Я в белых длинных одеждах из льна или хлопка. Лицо покрыто белой краской.

       - Вам выходить. Вам надо собираться.

       Надо выходить. Я очень волнуюсь. Мое тело мне не подвластно, оно говорит за меня, передает мои мысли.

       Вот и конец, я на сцене в последний раз. Больше я не смогу выйти.

       Боль опять подступает. Пойду к морю.

       - Эвклипий, подожди меня. Ты сегодня прекрасно играл. Ты должен быть необыкновенно счастлив. А почему у тебя грусть в глазах? Ты как будто не рад своему успеху. Что с тобой происходит, я не понимаю. У тебя сегодня было столько вдох-

       новения, ты сиял, глаза у тебя искрились, в них было столько огня- Вся арена тебе рукоплескала. А сейчас я тебя не узнаю, ты такой подавленный.

       - Когда я сегодня стоял перед публикой, я понял, что я больше не смогу играть. У меня что-то сломалось, как будто оборвалось. Я понял, что я больше не смогу свободно выступать перед публикой. Мне им больше нечего сказать.

       - Ты говоришь правду, ты не смеешься? Слезы душат меня. Мы тебя больше не увидим в представлениях? Пытаюсь представить и не могу.

       - Нет, я решил твердо, к старому возврата нет. Дважды не войдешь в одну реку. Я больше никогда не смогу стать прежним, что-то сломалось во мне, и это выше меня.

       - Эвклипий, ты же великий актер.

       - Не называй меня так, я не хочу им быть. Мне ненавистно мое тело, которое должно есть, пить, которое нужно всячески ублажать, которое требует к себе постоянного внимания. Душа моя стремится к другому. Мне не жалко расстаться со своим телом.

       - Мне кажется, что ты еще не вышел из роли, ты продолжаешь читать монолог.

       - Мне надоело играть. Я хочу пойти к морю, немного успокоиться. Прогулка, свежий ветер и море меня успокоят. Мне о многом надо подумать, чем я буду дальше заниматься, что я буду делать. У меня впереди туман. Надо опять чему-то учиться. Моих средств надолго не хватит.

       - Но это лучшее, что ты умеешь. А чем же другим ты сможешь заняться? Ты просто хандришь, у тебя просто сегодня плохое настроение. Тебе надо отдохнуть. Пойдем к морю, оно тебя сразу успокоит. Что может быть прекраснее моря. Ты что молчишь, о чем задумался? У тебя сейчас такой странный взгляд, как будто ты где-то далеко, не здесь. Спустись на землю, не витай в облаках. Не усложняй себе жизнь, живи проще, как все.

       - Я так не могу, я не могу не думать. Я постоянно пытаюсь понять, кто я, зачем я живу на земле, зачем я сюда пришел, куда я уйду, что будет после меня. Этот вопрос не дает мне покоя. Он меня мучает.

       - Странный ты, я тебя не понимаю. Ты куда-то рвешься, сам не знаешь куда.

       - Я устал от себя, от постоянной борьбы внутри себя. Во мне живут два человека, они постоянно друг с другом спорят. Один говорит "да", другой "нет". Эта борьба меня изматывает. Я порой спорю сам с собою. Мое тело не ладит с духом, мое тело

       не соответствует моему духу. Оно тянет меня в бездну. Мое тело сильнее меня, сильнее моего разума. Внутри меня нет гармонии. У меня нет выбора, но это ужасно.

       - Да ты так с ума сойдешь. Неужели тебе не хватает того что ты имеешь?

       - Как ты не понимаешь, что я завидую людям, которые знают больше меня. Я перед ними преклоняюсь. Я кажусь себе таким ничтожеством. Эта мысль меня угнетает. Мне хочется все знать, все понимать, но это невозможно.

       - Проснись, посмотри вокруг. Неужели ты не видишь, сколько вокруг прекрасного. Ты ничего не замечаешь, сам себя мучаешь, не можешь наслаждаться жизнью, не можешь пользоваться тем, что она тебе дала.

       - Ты меня не понимаешь. Если бы я мог так же относиться к жизни, как ты, с такой легкостью воспринимать жизнь. Как я тебе завидую, ты живешь без проблем, весело и легко. Ты молод и прекрасен, тебя ничего не тяготит. Ты наслаждаешься жизнью, ты воспринимаешь ее так, как она есть, а я постоянно копаюсь в себе. Странно, я думал, что у меня все прошло, что я не буду возвращаться к этим мыслям, но они меня не оставляют. Они постоянно ко мне возвращаются.

       - Какой же ты слепец. Ты мучаешься сам и мучаешь тех, кто тебя любит. Ты даже не замечаешь этого. Ты от них отгородился каменной стеной и никак к себе не пускаешь. Ты скоро останешься один, от тебя отвернутся люди. Ты - нарцисс.

       - Может быть, это и лучше, мне одному будет проще. За сегодняшний день я так устал, день был очень напряженный. Как я хочу заснуть и проснуться, чтобы все мои тревоги и печали были далеко-далеко. Мне надоело жить, мне надоело бороться с самим собой, я устал. Я тебе не могу передать, что у меня сейчас в душе происходит, какие это муки, все сжимается.

       - Как сегодня шумит море. Посмотри, какие волны. Вот и день подходит к концу. Как я люблю смотреть на закат, это самый прекрасный момент, сколько в нем поэзии, сколько в нем прекрасного, неповторимого, сколько в нем тоски и светлой печали, сколько чувств он вызывает, что все уже пережито, все прошло, страсти улеглись, наступает тишина и покой. Сколько умиротворенности в закате и созерцании. Небо, оно прекрасно, в него можно смотреть не отрываясь.

       - Меня удивляет, что я вообще ничего не вижу, я не вижу ничего, это страшно. Я никого не хочу видеть. Я хочу побыть один, чтобы была тишина. Не мешайте мне. Неужели я все это вижу в последний раз, как больно это понимать. Я не могу

       больше так мучиться. Я не знаю, за что я прогневал богов, за что меня Зевс наказал. Море меня зовет. Море, забери меня! Посейдон, прими меня! Прощай! Видит волну.

       - Вернись.

       Чувствует себя плывущим. (В это время идет мощная сома-тика сопротивления волнам.)

       От боли не спрятаться. Я больше не могу так мучиться. Я устал сопротивляться и жизни и волнам, я устал бороться сам с собой, это идет из глубины меня, это выше моих сил. Эта борьба меня изматывает, сил ни на что другое не остается. Нет сил, я больше не могу бороться. Надо нырнуть поглубже - и всем мукам конец. Меня тянет глубина.

       Содрогается мощно всем телом. Крупные волны по телу сменяются мелкими и частыми. Вода в рот попала. Уши закладывает, как когда погружаешься в воду (реальные ощущения пациентки в сессии).

       - Да, мы потеряли великого актера!

       (Пациентка воспринимает, что смерть была ужасной.) Тело колышет в полосе прибоя. Слышит шум прибоя. Птицы слетаются. Вокруг тела вьются мелкие морские животные и рыбки. На лице волосы с песком перемешаны, это вызывает болезненные эмоции, хочет очистить лицо. Тело в воде бьется, бесхозное тело... Сожаление, что если бы нормально умер, то тело было бы похоронено. Ужас перед бесхозностью тела, исчезает желание когда-нибудь делать так же. Понимание, что не следовало этого делать, надо было до конца отработать.

       Рыбы и рачки растаскивают тело, откусывают куски (у пациентки идет соответствующая соматика, зудит все тело). Три дня смотрит за судьбой этого тела, беспокоится, что происходит с ним.

 

       Высказывания пациента в сессии и после, моменты осознания:

       "Полная перекличка со мной теперешней, это все мои мысли, мои настроения. Знаю теперь, откуда у меня барские замашки идут, мечты, что когда утром изнеженно лежишь в постели, а слуга чтобы ванну приготовил с пахучими травами. Всегда были мысли, что как приятно, когда это делает кто-то Другой". Когда актер говорит, что в нем живут два человека и они постоянно друг с другом спорят, такие же настроения отмечает всю жизнь в себе и преклир. Во время сессии ей становится понятным, откуда у нее постоянный насморк: вода попала в нос, когда он тонул.

       "Мамуля не любит, как я говорю, что все лицо крутится кривляется, а это отсюда: "Я не владею сам собой. Лицо жи: независимо от меня, оно меня не слушает". Колоссально! маленькой с удовольствием выступала на сцене, а потом как отрезало после первого класса. В восьмом-девятом классах готовилась-готовилась, а как дело доходило до выступления, не могла выйти на сцену. Было то же самое ощущение, что в ин-грамме. Зал рукоплещет, а с меня что-то спало, и я знаю, что больше никогда не выйду кзрителям. А потом и по жизни все меньше и меньше было всплесков какого-либо воодушевления".

       "Моих средств надолго не хватит", - это одна из проблем пациентки. Всегда сидит подспудный страх, что денег не хватит, хотя хорошо обеспечена, одета. На фразу: "Как я хочу заснуть и проснуться, чтобы все мои тревоги и печали были далеко-далеко", - преклир замечает: "Вот эти печали и проснулись здесь, вот я далеко-далеко, а они-то остались". К высказыванию о закате - и для преклира это самый прекрасный момент, это как итог целого дня, целой жизни, какого-то понимания. Страсти к вечеру успокаиваются, это момент пережитого за день. Здесь много именно такого знакомого ей чувства. Всегда была неприятной холодная вода. В сессии дергается всем телом и смеется: "У меня, как у Титана, силы высвобождаются, как он, цепи рву".

       "Я просто поражена, потрясена! Столько впечатлений. Всегда была боязнь утонуть, чуть-чуть глотну воды - и сразу такой испуг. Даже под душем, когда вода льется на голову, страх, что захлебнусь. Неужели, наконец, я сама с собой помирюсь, перестанут воевать душа и тело, неужели будет гармония? Как это прекрасно и здорово! Как много понимания эта инграмма дала в жизни, сколько я всего сниму!"

           

       Америка

 

 16. Энрико Вуткасту, 37 лет, из Кейптауна, проводят электрошок в госпитале для ветеранов войны в Сиэтле 19 ноября 1946 г. Психиатр хочет доказать Рону, что его метод лучше (2 сессии).

       На кровати в палате. Надо мной окно, но оно высокое. Я у стены, сплю, отвернувшись к стене. Сетка прогнулась подо мной. Подходит сестра, трогает за плечо.

       - Рики, мальчик, вставай-вставай, дядя доктор тебя ждет. Пойдем, тебе полегчает сегодня.

       Переворачиваюсь, встаю как во сне. Светло очень и бело. Вокруг много народа, кто с головой перевязанной, кто с рукой. Они у меня в глазах двоятся-троятся. Один сидит, а кажется их четверо. Мотаю головой, чтобы скинуть это видение. Сестричка-мулаточка небольшого роста. У нее в руках моя история болезни.

       - Может быть, Салли, ты его полечишь, это будет полезней.

       - Сейчас тебя в память приведут, крепись и, чего не было, вспомнишь, - возгласы.

       - Эй, вы там, ребята, не пугайте мне парня, перестаньте, не доведу, в штаны наложит. Рики, пошли.

       Выводит из палаты. Столы, проходы, коридоры, под ногами дорожки. С кем-то она по дороге разговаривает, историю несет.

       Привела. Вхожу в комнату как будто не на своих ногах. Дверь задвинулась, как в бункере. Комната круглая почти. Окон нет. Рентгеновская установка, много кабелей. Столик со многими лекарствами. Каталка стоит. Кресло с приспособлениями. На потолке какая-то аппаратура. Стол как хирургический или рентгеновский.

       - Спасибо, Салли. Заходи. Здоровый парень.

       - Давай, приятель, садись. Посадите его.

       В кресло сажают, как зубоврачебное. Читает мою историю болезни.

       - Там контузия была 17 августа (на корабле в те дни, когда бомба была сброшена над Хиросимой, стычка была в море). В сознание не приходил.

       Мигающая лампа направлена на меня.

       - Смотри-смотри.

       - Тяжелый случай. У него зрачки не реагируют. Сейчас попробуем. Готовь его.

       Беспокойство, ощущение, что голова пустая.

       - Ты же не хочешь умирать. Мы сейчас с тобой поговорим. I

       - Стив, ты же знаешь, Рон просил несколько таких боль-| ных с шоком. У него было две-три контузии.


Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 271; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!