Из дневника Виталия Сундакова. Не без объяснимого волнения защелкиваю бросовый ремень акваланга и навешиваю снаряжение
Не без объяснимого волнения защелкиваю бросовый ремень акваланга и навешиваю снаряжение. Последнее мгновение перед погружением. Напарник в знак готовности поднимает руку. Готов и я. Готов к погружению, готов к соприкосновению с подвигом.
Впервые после многочасового шума работающего двигателя, нас обволакивает оглушающая тишина, ритмично нарушаемая лишь вырывающимся из легочного автомата воздухом. У самого грунта обжигает холодный слой воды. Проплываем над отдельно лежащей на боку ходовой рубкой, сквозь рваные пробоины которой виден искореженный взрывом и временем штурвал. Через несколько метров различаю размытые контуры рыже-черного нагромождения металла, с каждым метром принимающие определенные формы. Подплываем к кораблю с правого борта, и он вырисовывается бурой громадой неожиданно и величественно…
Выходим на поверхность и устанавливаем оранжевые буи на стальных тросах, чтобы впредь выходить на точку поиска точно и быстро.
В лагере нас встречают вопросом: "Нашли?" Я молча подаю ребятам гильзу от снаряда с выбитыми на ее торцевой части цифрами, среди которых цифра "40", обозначавшая год выпуска Это ответ на вопрос…
Работа продолжается. Уходят под воду ветераны клуба "Садко" Владимир Туровский, Валентина Мельникова, Владимир Шкуратовский. Сказывается опыт, и на борту яла появляются первые реликвии. Проходят дни, но все также вновь и вновь погружаются, сменяя друг друга и возвращаясь на поверхность с экспонатами, "двойки" аквалангистов. Снимаются замеры судна. Самый юный член клуба Костя Михайленко прямо под водой наносит их карандашом на пластик. Идут в первый раз на "Ударный" молодые "Садковцы": Олег Тищенко, Вася Воронецкий, Пашка Мишарин, – и не безрезультатно. Олег выносит на поверхность пулеметный ствол, второй, поднятый в этой экспедиции. Но экспонаты для музеев Севастополя и Очакова, Николаева и Одессы не главное из того, что находят эти парни на глубине. Самое главное не выставишь на музейный стеллаж, не объяснишь дотошному журналисту, ни выскажешь даже самому себе… Это другой уровень погружения и иная глубина, из которой уже не подняться на "мутный уровень поверхности"…
|
|
|
Не было случая, чтобы после погружения кто-нибудь из "Садковцев" улыбнулся или сказал: "Как здорово!" или "Как красиво!", – как это бывает после первых знакомств с подводным миром. И глядя на ребят, веришь и знаешь, что погружение в глубинку погибшему кораблю для них – лучший гражданский урок из всех, так называемых, "уроков мужества". Урок, который невозможно не усвоить или забыть со временем…
|
|
|
ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ…
"Чем тише, тем…", – твердил ты всем, услужлив и
послушен.
Ты не был нужен сразу всем и никому не нужен.
Тебя встречали без цветов, без грусти провожали.
Иначе чем – "А, это ты…" – тебя не величали.
И от стыда ты не сгорал, от страха не был бледен.
Богат ты не был никогда, но не был ты и беден.
Тебя в жару не била дрожь, пурга не обжигала.
Тебя девчонка не ждала и даже не бросала.
Ни в ПТУ, ни в МГУ тебя не обучали.
И ни на пост, и ни на "стрем" тебя не назначали.
Тебя не портили ножом и по глазам не били.
Не проклинали за любовь и не боготворили.
Коня в галоп не посылал ты по земле весенней.
И акваланг не выдавал тебе глоток последний.
Ты пота с кровью не мешал и с жизнью не прощался.
Не просыпался стариком и в детях не рождался.
И спирт из кружки ты не пил, стуча о край зубами.
Одежд казенных не носил, во снах летая к маме.
Шторм не протягивал к тебе холодные ладони,
когда корабль замирал в торжественном поклоне.
И ты друзьям всю ночь не пел, смел не был в одиночку.
Ты не тонул и не горел, не написал ни строчки.
Ведь ты не жил, а поживал, не ждал, а дожидался.
И ты не дрался за любовь, а только поддавался…
Я все сказал и замолчал, а он спросил ехидно:
|
|
|
– А для чего же ТЫ так жил? В чем смысл, мне не
видно?
Теперь я знаю, это все мне послано судьбой.
Чтоб был достоин я ее, богини неземной.
Из всех сокровищ в мире мне, нужна одна она…
– Стоп, – он сказал, – ты опоздал: она моя жена.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ
В юности путешествия служат пополнению образования, в зрелых годах – пополнению опыта… Не странно ли, что в морских плаваниях, где нечего видеть кроме неба и воды, люди ведут журнал, а в путешествиях сухопутных, где столь многое можно наблюдать, они большей частью пренебрегли этим обычаем, словно случайность – более достойный предмет для пера, нежели наблюдения. Итак, пусть наш путешественник ведет журнал. Ф.Бэкон.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 259; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!