Из дневника Виталия Сундакова. Я – первый иноземец, который ступил на эту землю, который смотрит на эти искусно раскрашенные внимательные лица
Я – первый иноземец, который ступил на эту землю, который смотрит на эти искусно раскрашенные внимательные лица, слышит эти возгласы удивления и ликования, наблюдает стремительно меняющуюся, как погоду в их доме-джунглях, реакцию индейцев на любое новое действие пришельца, вызывающие у них недоверие и любопытство, ужас, восторги разочарование.
Реальность и фантазия в моем сознании, как два воина, оставшиеся в живых среди многочисленных врагов, плечом к плечу отчаянно борются за право на существование. Безысходность факта словно приумножает их силы, а слабая надежда на вторую жизнь, если они выйдут из этой схватки победителями, заставляет их не защищаться, а нападать…
Эти люди не знают, что они живут на одном из материков, который назван кем-то не из их племени, и почему-то Южной Америкой. Что их земля принадлежит Венесуэле, республике, название которой нелегко выговорить на их языке. А у этой страны, а значит и у них есть президент, государственный флаг, гимн, официальный язык, Конституция, палата депутатов, сенат.
Однажды я подумал: еще в недалеком прошлом в зависимости от того, на каком языке говорил путешественник, открывший ту или иную территорию, впоследствии говорили открытые им для мира целые народы страны и даже континенты
И вот теперь первым из чужаков ЭТИ исконные жители селъвы увидели русского. Незнакомые им доселе предметы, вещи и понятия: соль, сахар, рис, железо, стекло, пластик, механику и электронику, – словом, многое из того, что они видят или слышат впервые, они, повторяя за мной, называют русскими словами. Да что там электронику – даже расческу, мыло, бумагу… Считать до десяти без помощи пальцев, писать свои имена, плавать, бороться, играть в городки и лапту и даже свистеть, вложив в рот пальцы людей этого маленького племени учит русский… Безумная мысль, хихикая, заползала мне в мозг: пора водрузить над этим индейским шабоно российский стяг и сделать в дневнике короткую скромную запись: "Во славу России, 29 мая 1994 года, я, Виталий Сундаков, открыл Америку…" А впрочем почему Америку? Над названием подумаю после обеда…
|
|
|
НАЙТИ И ПОНЯТЬ
Ничего не взяв с собой, оставляю за спиной Мир бумаги, слов и крови – "храм" наживы и неволи, Искус власти, груз традиций, яд наветов, дым амбиций, Пир корысти, лжи и мести, скуки, зависти и лести, Плен вещичек и вещей – мир людишек и людей…
Признайтесь, кто из нас в детстве не мечтал стать отважным путешественником, чтобы, однажды ступив на неизведанные земли, рассказать затем соотечественникам об открытых нами таинственных племенах, живущих в непроходимых джунглях, и о своих удивительных, полных романтики и риска приключениях. Родись я много раньше, фантазировал я, будучи десятилетним мальчишкой, непременно стал бы одним из членов экспедиции отважной команды Кука или Гонзальво, Лаперуза или Гама, Колумба, Магеллана или Беринга.
|
|
|
С фонариком, заменявшим мне машину времени, отгородившись с головой от домочадцев тяжелым одеялом и стараясь не шуршать потрепанными страницами любимых книг, я вместе с литературными героями Жюля Верна и Фенимора Купера, Джека Лондона и Стивенсона совершал подвиги и спасал прекрасных дам, мчался по прериям и продирался сквозь джунгли, преодолевал знойные пустыни и обжигающие стужей бескрайние просторы Севера. Я погружался и на морское дно, где в тиши глубин покоятся корпуса некогда величественных и грозных кораблей, трюмы которых знали мадрасские пряности, ланкийские изумруды, алмазы Великих Моголов, серебро новосветских рудников и стоны невольников.
Гораздо позже учащение пульса, например, при перелистывании страниц зарубежных географических журналов или при просмотре кадров экспедиций легендарного Жака-Ива Кусто, убедило меня в мечте стать профессиональным путешественником и исследователем. Заразительный ветер странствий вдохнул в меня решимость расписать свою жизнь на главы научно-приключенческого романа и газетные строчки в рубриках "Приключения" и "Путешествия"…
|
|
|
Но даже в то время мне еще трудно было поверить, что уже спустя десяток лет всему этому будет тесно и в,моей жизни. Подводные экспедиции по поиску боевых, кораблей, погибших в годы войны, полные приключений путешествия по Камчатке и Дальнему Востоку, жизнь в седле и в матросском кубрике, в казахской юрте и чукотской яранге, сюрпризы аномальных зон и руины древних цивилизаций, – лишь утончали мой вкус к приключениям. Мои проекты, возбуждая фантазию, вновь и вновь реально зашвыривали меня то в таинственное прошлое, то в загадочное будущее. Всякий раз, отправляясь за очередным ответом в путешествие во времени, я возвращался из экспедиции с ворохом новых вопросов, и стыд невежества усаживал меня за старинные фолианты и современные тексты научных исследований по истории, теософии, уфологии, этнографии…
Самое интересное – новые встречи, самое дорогое – старые друзья. Все люди, которых я встречал: добрые и коварные, ничтожно-великие и величественно-безвестные, исполняющие в постановке моей жизни роли друзей, врагов и прохожих; люди, удивительные уже в своем различии, живущие по разным законам и обходящиеся без них, носящие разные одежды и не нуждающиеся в них вовсе, с разным разрезом глаз и цветом кожи, моралью и мировоззрением, – осознанно или нечаянно были моими мудрыми учителями. Горячие пустыни и дремучие джунгли, величественные просторы океанов и бескрайние степи, звенящая тундра, холодное коварство гор и липкое безмолвие пещер вселяли веру в свои возможности и становились на пути к новым знаниям взыскательными экзаменаторами.
|
|
|
Восточные маршруты и северные экспедиции, авантюрное проникновение в Западную Европу и официальное приглашение в Северную Америку, разорвали горизонты ощущения пространства нашего мира мною, убедив в его безграничности и вечности. В то же время "эмпирические" открытия парадоксально огорчили меня разрушительной стремительностью течения жизни и ограниченностью незахламленных и незамутненных оазисов самобытной культуры народов, населяющих маленькую планету Земля. Потрясающим открытием для меня оказался факт иного видения планетарной истории и культуры. Все доселе известное мне о других народах и странах оказалось совершенно иным, не имеющим ничего общего с тем,,о чем рассказывали нам многие люди, тексты и карты, претендующие на исключительную компетентность и авторитет.
Найти, попытаться максимально точно понять и сделать всеобщим достоянием отшлифованные временем и испытанные суровой средой уникальные технологии и приемы врачевания, народные ремесла, оккультные отправления, организации промысла и быта. Изучение условий формирования жизненного уклада и культуры стало главной целью моих экспедиций. Но где все это можно обнаружить а девственном состоянии? Лишь там, куда не проникло разрушительное влияние нашей "инвалидной" цивилизации.
Язычество – вот едва ли не единственный пласт безо лжи, паутины и псевдонаучных домыслов, сохраняющий без искажений колыбельный, обобщенный эмпирический опыт человечества. Язычество, где каждое движение ритуала глубоко символично. Где каждый стежок одежды, форма оружия и малейшая деталь снаряжения, буквально пропитаны, продиктованы исключительной целесообразностью и утилитарностью. Где неукоснительное следование традиции – не интеллектуально-мистические "навороты", не влияние капризов моды и уж тем более не национальный патриотизм носителей культуры, а жесткое, единственное условие выживания вида и его космогонии.
Где сохранилось в той или иной форме язычество? Лишь там, где суровые климатогеографические условия заставляют людей жить в гармонии с природой и неукоснительно следовать законам, выверенным в веках жизнями их предков. И законы эти принимаются не большинством голосов отдельных особей, а подчинены приказам бессменного, неподкупного, триединого верховного диктатора, имя которого-"очевидность, целесообразность, реальность".
Теоретическое изучение жизни славянских племен и практическое – северных народов, давало богатый материал. Но как восполнить зияющие пробелы знания о жизни экваториальных племен или, например, тех же американских индейцев?
Поездка в Канаду развеяла наивные иллюзии по поводу возможности увидеть традиционную жизнь североамериканских индейцев: ирокезы в джинсах, Ниагарский водопад в кольце асфальта и сувенирных магазинов, пятна нефтепродуктов на поверхности Великих озер…
Нет, только там, куда не попасть, имея лишь желание и деньги, можно надеяться найти искомое. Там, где роль неподкупных пограничников возложена Всевышним на стужу и зной, неприступные скалы и непроходимые джунгли. Там, где живут viri a diis recentes – люди, только что вышедшие из рук богов. Одним из таких мест на южно-американском континенте оставалась Амазония, а главное живущие там, в глубине джунглей, в естественной изоляции от цивилизованного мира, отдельные племена индейцев яномами.
ЯНОМАМИ
Кто же такие индейцы яномами, жизнь многих из которых по сей день для всего цивилизованного мира незримо протекает среди непроходимой тропической сельвы Южной Америки, простирающейся по обеим сторонам экватора? Протекает без изменений, как и тысячи лет назад. В XV веке, ко времени появления в Америке европейцев, в сельве Амазонии, по наиболее вероятным оценкам, жило два-три миллиона индейцев. Большинство из них говорило на языках трех крупных языковых семей – аравакской, карибской и тупи. Но немало было и племен, принадлежавших к более мелким языковым семьям.
Одна из них-семья яномами, объединяющая группу племен, родственных по происхождению, культуре и языку. Эти племена живут на юге Венесуэлы и севере Бразилии, в основном в области, ограниченной реками: на западе и юго-западе Риу-Негру, на востоке – Риу- Бранку, на севере – течением реки Урарикуэра и горным хребтом Парима. Это район густых тропических джунглей, гор и бесчисленных рек и ручьев.
Испанские и португальские завоеватели – конквистадоры – издавна стремились в эти места. Согласно одному из преданий, именно здесь находилась легендарная золотая страна Эльдорадо, на поиски которой алчность и жажда быстрой наживы гнала полчища авантюристов. Но поскольку европейцы могли передвигаться, главным образом, лишь по большой воде, им никак не удавалось глубоко проникнуть в девственные леса, где, не имея контактов с пришлым населением, жили таинственные племена яномами.
Так, благодаря воинственности яномами, окружающей их непроходимой сельве и удаленности района их обитания от основных путей европейской колонизации Южной Америки, яномами не постигла трагическая участь их многих собратьев – индейских племен, безжалостно уничтоженных в ходе колонизации. До 50-х годов XX века (!), сведения об этих индейцах были настолько отрывочны, что даже понятия "группа племен яномами" еще не существовало в научной литературе мира. Вот, например, как начинается статья крупнейшего этнографа Альфреда Метро, опубликованная им в 1948 году, в сводной работе об индейцах тропических лесов Южной Америки: "В верховьях реки Ориноко и по берегам Урарикуэры простираются обширные неисследованные районы, по которым бродят многие группы лесных кочевников. Их малоизвестные общины окружены тайной и легендами…" И затем на четырех страницах автором сообщаются более чем отрывочные сведения об индейцах разных племен, изобилующиеnтакими оговорками, как "говорят, что…", "может быть…", "вполне возможно…"
В 1965 году волна интереса к яномами вновь повернула в их сторону, многие головы на этот раз большей частью ученых и исследователей. Плотную же завесу тайны над жизнью яномами, как это часто случается, приоткрыл сенсационный для мира случай скорее похожий на грустную сказку…
НЕВЕСЕЛАЯ СКАЗКА, КОТОРАЯ ПРОИЗОШЛА…
Я знаю веселые сказки таинственных стран. Про черную деву, про страсть молодого вождя. Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
Николай Гумилев
И не давным-давно, а в 1937 году на северо-западе Бразилии жила-была со своими родителями и двумя младшими братьями одиннадцатилетняя девочка Елена. Отец ее был испанец, а мать – бразильянка. В тот год семья решила перебраться жить в другое место, расположенное неподалеку, на берегу реки Димити. Отец выдолбил из ствола дерева большую лодку, и, погрузив и нее немудреный скарб, семья отправилась в обещавшее быть коротким и легким путешествие. Утром следующего дня они были у цели. Отец первым сошел на берег, и тут в его руку вонзилась индейская стрела. Выдернув ее, он запрыгнул в каноэ и выбросил в реку все вещи. Облегченная лодка стремительно понеслась по течению. Родители гребли изо всех сил, и когда всем уже казалось, что главная опасность позади, над головой несчастных вновь засвистели стрелы. "Ложитесь на дно", – приказал отец. Елена пригнулась, и в тот же миг стрела, прошив кожу живота, вонзилась ей в бедро. Мать вырвала стрелу из тела девочки, но осколки наконечника остались в животе и бедре. Тогда она пальцами выковыряла осколок, неглубоко застрявший в животе, а затем выплюнула в воду вытащенный зубами осколок из бедра. Отец греб как одержимый. Мать бросила взгляд на берег и обречено произнесла: "Индейцы". На прибрежных скалах сидели голые люди с луками и стрелами. У некоторых из них грудь и бритая голова были окрашены в красный или черный цвета. Мать, плача, стала выкрикивать на туканском наречии слова мольбы о пощаде, кричал и жестикулировал и отец, пытаясь убедить индейцев не убивать их, но стрелы летели тучей. Восемь из них попало в отца девочки, но он был жив и даже сумел все стрелы выдернуть. Лодка опрокинулась, голова у Елены кружилась, но поддерживаемая матерью, она из последних сил старалась плыть к противоположному берегу. На земле силы оставили ее, отец подхватил теряющую сознание Елену на руки и устремился в лес.
Очнувшись глубокой ночью на земле, девочка услышала непонятную и от этого страшную песню. Открыв отяжелевшие веки, она увидела сидящих вокруг костра голых индейцев. Макушки у мужчин были выбриты. Нижние челюсти у некоторых индейцев выдавались далеко вперед. Увидев, что "добыча" пришла в себя, несколько мужчин взяли свои громадные, длиной в два роста девочки стрелы и угрожающе воткнули их в землю рядом с пленницей. Страшно напуганная Елена громко разрыдалась и тогда появившаяся из темноты старуха выразительно показала ей на стрелы…
Так началась потрясающая история Елены Валеро, 20 лет прожившей на правах пленницы-чужеземки в племенах яномами. Несколько раз она была одной из жен того или другого воина, из числа тех, кому она доставалась в качестве боевого трофея, рожала от них детей, не надеясь на побег из первобытнообщинного строя в свое время, в социум. Однако этой хрупкой, мужественной женщине удалось не только приспособиться к жизни у индейцев и выжить в джунглях Амазонии, но и вернуться со своими детьми в потерянный сю в детстве мир "бледнолицых".
Состоявшееся возвращение в цивилизованное общество не принесло ей утешения и счастья, не оправдало воспоминаний и надежд. И это уже другая, грустная история.
Подробно, насколько позволяла память, и немногословно, как сумела, рассказала Елена Валеро о ее похищении, жизни у индейцев, их верованиях, отношениях и войнах друг с другом, и, конечно же, о своем непростом побеге.
Ее рассказ был записан итальянским путешественником и исследователем Амазонии Этторе Биокка. Так появилась книга, впервые изданная в Италии и 1965, а у нас в стране лишь в 1972 году тиражом 90 тысяч, и названная, очевидно в результате погрешностей перевода, "Яноама".
С этой тоненькой книги, зачитанной мною впоследствии "до дыр", и началось мое первое заочное знакомство с яномами.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 295; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!