Преподобному Серафиму Вырицкому, чудотворцу

 

 

Тропарь, глас 4

 

Яко пресветлая звезда Российския земли возсиял еси в веси Вырицкой, преподобие Серафиме, и силою Святого Духа наставляемь, светом чудес твоих страну нашу озарил еси духовно. Тем же и мы притекающее ко гробу твоему умильно глаголем: моли Христа Бога спастися душам нашим.

 

Кондак, глас 8

 

Уподобился еси древним отцем, и подвигом добрым подвизался еси, благодатию Христовою просветився, от Негоже приём дарования чудес, недугующих исцеляти, печальных и скорбящих утешати, обидимых и гонимых защищати, и всем во всяких нуждах сущим отраду и скорое избавление подавати. Сего ради яко великаго чудотворца чтущее, молим тя чада твоя, преподобие Серафиме, от всех избави нас молитвами твоими.

 

Молитва

 

О великий угодниче Божий, преподобие отче Серафиме, в годину лютых искушений, обышедших страну нашу, яви тя Господь Церкви Русской Православней столпа непоколебима, благочестия учителя и многим людям российским старца и утешителя в скорбех, бедах, напастех. Ты бо во иноческом образе мнози подвиги показавше, духовником великия Александро-Невская Лавры соделся еси и, промышлением Божиим направляемь, в веси Вырицкия вселился еси, идеже Христос тя прослави и даром чудес обогати. И ныне, во времена новых испытаний, помози нам, притекающим ко гробу твоему и чтущим святую память твою, вознеси молитвы о спасении державы нашей и всей земли Российской, да не оскудеют в ней истинныя ревнители веры и подражателю святому и богоугодному житию твоему. Умоли Господа, да подаст нам силы в борьбе со страстьми и похотьми нашими, да укрепит в нас правую веру и благочестие нелицемерное, да соблюдет нас от нечестивых и еретических учений, неверия и суеверия, да вкоренит в сердца наша дух смирения и кротости, дух терпения и целомудрия, дух ревности о славе Божией и спасении близких и да сподобит твоим предстательством славити Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь

 

 

Часть пятая

 

Вырицкий Патерик

По Своей неизречённой любви даровал Господь нашему Отечеству Благодатную помощь в лице отца Серафима. Старец принимал и соединял самых разных людей: шли к нему и мудрецы, и простецы. И так, по закону духовного притяжения «подобное к подобному призывая», собрал старец Серафим в Вырице подвижников, которые освятили место сие, и потому назвал батюшка Вырицу святым местом земли нашей. В этой главе мы особо выделяем сведения о подвижниках, живших в Вырице, и тех, кто был особенно близок к старцу. Убеждены в том, что со временем откроются новые имена, появятся жизнеописания и более точные сведения о тех, чьими молитвами и трудами созидался наш северный Иерусалим – святая весь Вырицкая.

 

Протоиерей Алексий Кибардин

 

В рассказе о жизни протоиерея Алексия Кибардина использованы сведения, опубликованные в статье М.В. Шкаровского «Служение протоиерея Алексия Кибардина в годы войны» («С.- Петербургские Епархиальные ведомости». Спб., 2003, вып. 28-29).     

Алексей Алексеевич Кибардин родился 30 сентября 1882 года в селе Всехсвятское Слободского уезда Вятской губернии, в семье священник. В 1903 году закончил Вятскую духовную семинарию и был посвящён во иерея епископом Вятским и Слободским Никоном (Софийским). С 1903 по 1908 год служил священником на приходах города Котельнича Вятской губернии, а также преподавал Закон Божий в женской гимназии и в четырёхклассном училище города. С 1908 по 1912 год учился в Санкт-Петербургской Духовной Академии, которую закончил со степенью кандидата богословия, после чего несколько месяцев служил священником церкви святой Марии Магдалины общины сестёр милосердия во имя Христа Спасителя. С 21 июня 1913 года назначен священником Феодоровского Государева собора, где прослужил до 1930 года.

В 1909 году император Николай II лично определил место будущего собора – в полуверсте от Александровского дворца, где проживала царская семья, а в 1912 году собор был закончен и освящён. Верхняя церковь была освящена в честь Феодоровской иконы Божией Матери – наследственного благословления рода Романовых, а нижняя – во имя преподобного Серафима Саровского. Этот собор являлся приходским для царской семьи, а также для чинов сводного пехотного полка и собственного его величества конвоя, охранявших царскую семью.

В здании Феодоровского городка, воздвигнутого вокруг собора, разместился после начала войны 1913 года лазарет их императорских высочеств великих княжон Марии и Анастасии. Царевны ухаживали за солдатами, делали перевязки, помогали при операциях как медицинские сёстры. Священники собора постоянно находились в лазарете – исповедовали и причащали раненых, служили молебны о здравии больных, о победе русского оружия, а также панихиды по усопшим.

С 1914 года и до февральской революции 1917 года отец Алексий вместе с другими священниками собора совершал пастырское служение и в лазарете. За эти годы государыня императрица и великие княжны хорошо узнали отца Алексия. Ине случайно в опубликованных письмах из заточения в Тобольске государыни императрицы дважды встречается просьба передать ответ отцу Алексию Кибардину (в 1918 году).

В 1922 году отец Алексий был возведён в сан протоиерея, а с 1924 года стал настоятелем Феодоровского собора. 15 декабря 1930 года он был арестован и приговорён к пяти годам заключения в лагере строгого режима. Срок заключения отец Алексий отбывал на Соловках, затем в Сибири и на строительстве Беломорканала. После освобождения из лагеря 10 сентября 1934 года проживал в Новгороде, а с 1936 года был сослан в Мурманск, затем в Мончегорск, где работал бухгалтером.

В начале Великой Отечественной войны отец Алексий уволился и, получив пропуск, отправился в город Пушкин (бывшее Царское село) под Ленинградом, к тяжело больной жене Фаине Сергеевне. Он прибыл туда 18 июля, а через два месяца город заняли немецкие войска. С 25 марта 1942 года отец Алексий служил в Покровской церкви бывшего женского монастыря на козьей Горе. Кроме того, он совершал богослужения во многих соседних приходах, занимался восстановлением порушенных храмов. Отец Алексий постоянно проповедовал, крестил многих детей и подростков. Хотел батюшка преподавать в школе Закон Божий, но оккупационные власти не позволили.

На территории, где служил отец Алексий в 1942-1943 годы, активно действовали партизаны. Они хорошо знали отца Алексия и много раз приходили к нему домой за помощью, получая от него хлеб, муку, другие продукты и деньги. За три месяца до освобождения Козьей Горы Красной Армией партизаны сказали отцу Алексию:

- В Москве теперь служит Патриарх, храмы открыты. Для тебя, отец, эти вести, конечно, интересны. За то, что ты помогал нам, не отказывал, Родина тебя не забудет.

Батюшку неоднократно вызывали в гестапо и в местную администрацию, пытаясь выяснить у него местонахождение партизан, но он отвечал, что не знает ничего. Однажды власти вынудили его рассказать на собрании старост о его аресте и пребывании в лагере. Отец Алексий твёрдо верил в победу наших войск и знал, что оба его сына, Василий и Сергей, сражались на фронте против немцев. Василий погиб в бою, а Сергей дошёл со своей частью до Берлина.

Храмы, в которых служил батюшка, относились к ведению Псковской духовной миссии. Его официально утвердили священником для нескольких приходских Церквей: в Козьей Горе, Пенино, Старополье и других. Отец Алексий ездил во Псков, где встречался с начальником миссии протоиереем Кириллом Зайцем.

В конце октября1943 года немецкая администрация убеждала отца Алексия эвакуироваться, но он категорически отказался. А через несколько дней началась насильственная эвакуация населения. Каратели пришли в Козью Гору, подожгли несколько домов, после чего направились к церкви. Отец Алексий смог убедить их не трогать церковь и прилегающие дома и снова отказался от эвакуации.

В январе 1944 года советские войска освободили Козью Гору, и тут же начались аресты местных жителей, обвиняемые в сотрудничестве с оккупантами. Офицер госбезопасности имел беседу с отцом Алексием и сообщил, что он может продолжать служение.

3 августа 1945 года митрополит Ленинградский Григорий (Чуков) назначил отца Алексия настоятелем Казанской церкви в посёлке Вырица. После этого органы снова устроили проверку, но не нашли ни чего компрометирующего батюшку и разрешили ему переехать в Вырицу.

21 января 1950 года отца Алексия всё же арестовали, как и всех священников, которые служили на оккупированной территории, - им вменялось в вину «сотрудничество с немецкими оккупантами». Многочасовой обыск в вырицком доме батюшки не дал никакого повода для обвинения. На допросах во внутренней тюрьме Ленинградского управления МГБ, продолжавшихся три месяца, отец Алексий держался твёрдо и мужественно, никакой вины за собой не признал. И всё же 22 марта 1950 года было составлено ложное обвинительное заключение о том, что отец Алексий был «завербован комендантом военной немецкой комендатуры для контрреволюционной работы в пользу Гитлеровской Германии»

Отец Алексий снова и снова категорически отрицал свою вину и в последнем слове заявил: «Мне трудно оправдаться в предъявленном мне обвинении, хотя я не виноват. Я оказывал помощь партизанам, а следовательно, оказывал помощь советской власти, я не мог идти против неё. Я уже старик, моя участь в ваших руках, и я прошу взвесить всё и вынести, справедливы приговор».

Приговор был совершенно несправедливым, а дело сфальсифицировано. Отец Алексий получил 25 лет исправительно-трудовых лагерей с конфискацией имущества и поражением в правах ещё на пять лет. Ему было уже 68 лет, так что никаких шансов выйти живым из заключения не оставалось. Этот срок получили практически все священнослужители Псковской мисси, оставшиеся на родной земле. Отца Алексия отправили отбывать новый срок в Иркутскую область, а Ангарлаг.

После смерти Сталина начался пересмотр дел заключённых. 29 ноября 1954 года отец Алексий направил заявление генеральному прокурору СССР, в котором было написано: «Отношение ко следователя во время следствия, грубое и придирчивое, явно враждебное, а затем суровый приговор трибунала вывели меня, старика, из равновесия, и потому я не смог использовать права обжалования этого приговора. Следователь, который в грубой форме, с площадной форме заявил мне: «Ты поп и бывший лагерник, ты враг Родины и советской власти, ты должен был вредить, а значит, вредил советской власти», - не предъявил, мне, сформулированного обвинения…Виновным себя не признавал и не признаю, совесть моя чиста: ни Родине я не изменял и никого не обидел».

В заключении военного прокурора Ленинградского округа от 22 февраля 1955 года сказано о необходимости снизить наказание как чрезвычайно суровое до фактического отбывания срока – пять лет и два месяца. 1 апреля 1955 года военный трибунал округа принял решение снизить приговор до пяти лет, освободить заключённого Кибардина А. А. и считать его не имеющим судимости.

22 мая 1955 года отца Алексия освободили из лагеря, и он выехал к родным в Ленинград. С 15 августа он стал служить в Вырицкой Казанской церкви, а с17 августа 1957 года по состоянию здоровья вышел за штат и до самой своей кончины прожил в Вырице.

Скончался отец Алексий 5 апреля 1964 года в 8 часов утра – ровно через 15 лет (с разницей в два дня) после смерти старца Серафима Вырицкого, как и предсказал ему сам старец.

После кончины отца Алексия в «Журнале Московской Патриархии» за 1964 год в разделе «Вечная память почившим» был опубликован некролог: «Митрофорный протоиерей Алексеевич Кибардин скончался 5 апреля 1964 года в посёлке Вырица Ленинградской области, на 83-м году жизни, прослужив в священном сане около шестидесяти лет. Последние годы отец Алексий находился за штатом». Такова краткая канва жизни отца Алексия Кибардина. Теперь перейдём к воспоминаниям протоиерея Василия Швеца, который постоянно общался с отцом Алексием с 1955 года до самой его кончины.

«Отец Алексий Кибардин был один из самых близких духовных чад старца Серафима. Пожалуй, никто не смог бы рассказать столько о старце, как отец Алексий, бывший свидетелем многих чудес и благодатной помощи, совершённых по молитвам батюшки Серафима.

С отцом Алексием мы были очень близки. На протяжении десяти лет я помогал ему как врач, особенно когда он был частично парализован. Жил я тогда в Вырице. Мы часто допоздна беседовали с отцом Алексием, гуляли вместе по вырицким проспектам и линиям. Он собирал сведения о старце Серафиме, записал множество случаев чудесной помощи батюшки, но при аресте всё собранное изъяли. Отец Алексий рассказывал по памяти некоторые случаи, сообщал подробности о своём личном общении со старцем. Часть рассказов отца Алексия, сохранившейся в моей памяти, вошли в эту книгу.

Не раз обращался отец Алексий к воспоминаниям о своём общении с государём, очень тепло и с благоговением говорил о царской семье. Когда отец Алексий начал своё служение в Феодоровском Государевом соборе, его предупредили, что император обычно не целует руку молодым священникам после елепомазания. Однако, как рассказал отец Алексий, на первом же богослужении, когда он помазывал елеем молящихся в соборе, государь поцеловал его руку. Во время служения в соборе он исповедовал императора и других членов царской семьи, читал молитвы и благословлял трапезы с их участием.

Отец Алексий говорил, что впервые встретился с отцом Серафимом, когда тот ещё был духовником в Лавре. После убийства царской семьи отец Алексий опасался, что его могут арестовать как человека, близкого к государю и его семье. Поэтому он спросил у старца, можно ли ему уехать за границу. Батюшка не благословил уезжать, сказав, что он будет нужен в России.

В 1945 году отец Алексий прибыл служить настоятелем в вырицкий Казанский храм. Сразу по приезде он зашёл к старцу Серафиму. Тот встретил его словами:

- Будешь моим духовником.

И сразу ответил на мысленное возражение отца Алексия:

- Какой гордец! Императора исповедовал, а убогого Серафима не хочешь. Ничего, ещё архиереем будешь.

- Как, батюшка, у меня же семья!

Но батюшка не ответил ему в тот раз.

Отец Алексий часто приходил к старцу, исповедовал его и причащал. Однажды во время беседы (было это в 1949 году) батюшка неожиданно сказал:

- Божия Матерь явилась и сказала, чтобы ты мне две недели до самой кончины причащал ежедневно.

Перед самой кончиной своей батюшка сказал отцу Алексию:

- Я назвал тебя архиереем и смутил тебя. Похоронить меня, а после пасхальной недели и не захочешь, а тебя возьмут и дадут 25 лет – это архиерейская почесть. Далеко будешь служить, и тебя будут слушаться как архиерея. А потом встретимся – будешь ходить ко мне на могилку и на могилку жены своей, они будут рядом. Я умру, а ты после меня ещё пятнадцать лет проживёшь

Отец Алексий до самой кончины старца причащал его ежедневно. Как и предсказал старец, в 1950 году 21 января отца Алексия арестовали, а осудили на двадцать пять лет в день Пасхи, 17 апреля того же года. Отец Алексий отбывал новый срок в Забайкалье. Он говорил, что благодарен Господу за эту ссылку: скольким людям Господь посылал через него помощь и как нужны в заключении верующие люди – для спасения душ многих.

Наступил 1953 год – год смерти Сталина. Все ждали перемен, ожидали амнистии, зная, что начался пересмотр дел, но свобода никак не приходила. В 1955 году заключённым дали послабление: разрешили свободно перемещаться по лагерю, верующим уже не запрещали открыто молиться. Кому-то из заключённых священников передали с воли антиминс, так что на праздники даже служили литургии.

И вот приблизился праздник Пасхи 1955 года. Отец Алексий благословил приготовить всё необходимое к торжественному служению. Весь лагерь пришёл в движение – шили ризы, вытачивали из дерева сосуды для богослужения. Накануне Пасхи начальник лагеря вызвал отца Алексия и спросил, почему заключённые возбуждены. Отец Алексий успокоил его, сказав, что никаких возмущений не будет и быть не может – сегодня наступает великий праздник Пасхи.

Перед началом пасхальной службы всё чудесным образом изменилось – появились священники в белых ризах, сжитых из простыней и покрывал. В половине двадцатого ночи запели ирмос канона «Волною морскою». Тогда явилось знамение – прошла волна, ударила с шумом о берег, так что брызги воды окропили людей, собравшихся под открытым небом встречать Пасху. Зажглись сотни лучин – всё пространство озарилось огнями. Ровно в 12 часов ночи священники запели: «Воскресение Твоё, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». Множество голосов подхватило пасхальное песнопение. Оно разносилось над лесом, поднималось к небу. Многие молились со слезами.

Отец Алексий первым воскликнул:

- Христос воскресе!

- Воистину воскресе! – ответил хор голосов.

Эхо ответа понеслось в тайгу, и все леса, облака, воды – вся природа откликнулась на этот призыв. В это время в воздух поднялось множество птиц. Они летали над лагерем, ликовали, радовались вместе с людьми. Началась литургия – были приготовлены деревянные чаши и все, кто пожелал, причащались. Верующие христосовались друг с другом. Отец Алексий прочёл вслух огласительное слово святителя Иоанна Златоуста, после чего все прикладывались ко кресту.

Такое чудо сотворил Господь – не было, наверно, такой Пасхи нигде на земле. После служения начали разговляться – были даже яйца, куличи и пасхи. Один из заключённых, бывший до революции корреспондентом, побывший во многих странах, сказал отцу Алексию:

- Я был на праздновании Пасхи в Иерусалиме, в Константинополе, в других благословенных местах, но такой благодати, как сегодня, не ощутил нигде и никогда.

В некоторых (к счастью, немногочисленных) откликах на рассказ о праздновании Пасхи в лагере высказываются сомнения в возможности подобного события. Поэтому приведём цитату из книги покойного протоиерея Глеба Каледы:

«В первые десятилетия советской власти в камерах тюрем и в бараках лагерей особого и не особого назначения Литургия совершалась тайно от начальства. Евхаристию иногда совершали, за отсутствием антиминса, на груди умирающего мученика-исповедника. В тюрьмах и лагерях тогда было много заключённых Священников, монахов и церковно хорошо подготовленных мирян. В частности, известно, что, когда перестал действовать построенный ещё в XVIII в. Храм, в камерах Бутырской тюрьмы потаённо совершалась вы 20-е годы Божественная Литургия и заключённые в своих камерах причащались Тела и Крови Христовых. В те годы порою в камерах сидело одновременно до пяти архиереев, не считая священников. В знаменитом СЛОНе (Соловецкий лагерь особого назначения) в конце 20-х годов – восемнадцать архиереев, сотни священников и т. д. Была разработана система хранения запасных Святых Даров. В лагере совершалось чтение на память Двенадцати Евангелий с участием мирян: один читал, когда он забывал – подхватывал другой, потом третий и т. д. Игорь Константинович Фортунатов рассказывал, что самая яркая заутреня на Пасху в его жизни была в Карагандинском лагере. «Христос воскресе!» - неслось над лагерем и казахской степью. Охрана с этой поющей толпой заключённых ничего не могла сделать – молча, наблюдали за происходящим стоящие на вышках караульные…»

(Профессор, протоиерей Глеб Каледа. «Остановитесь на путях ваших…». Записки тюремного священника. М., 2002, с. 30. И. К. Фортунатов (+1987) – друг отца Глеба, известный ботаник, в студенческие годы был осуждён за религиозные убеждения.) 

Но вернулись к последним дням пребывания отца Алексия в лагере. Близились дни освобождения, все томились в ожидании, и вот однажды отец Алексий сказал:

- Мы знаем с вами, что святитель Николай – великий заступник, скорый помощник и чудотворец, он помогает даже иноверцам. Давайте помолимся святителю Николаю о нашем освобождении и попостимся три дня перед его праздником.

Несколько десятков верующих согласились три дня не вкушать пищи, но выдержали пост только 26 человек (вместе с отцом Алексием, который причастил всех постившихся). И в день памяти святителя Николая, 22 мая (по гражданскому календарю) 1955 года, пришло известие об освобождении этих двадцати шести человек. Как сокрушались тогда не выдержавшие поста!

Когда все необходимые документы были оформлены, начальник лагеря сказал наедине отцу Алексию:

- Я никогда не встречал такого человека, как вы. День празднования Пасхи до глубины души поразил меня. Я прошу вас молиться за меня; может быть, Господь и меня помилует и обратит к Себе.

Он вручил отцу Алексию железнодорожный билет до Москвы (билет был оплачен до Ленинграда, но прямого поезда не было, нужно было делать пересадку в Москве).

Ехал с радостью и надеждой. Все мысли были о встречи с родными. В Ленинграде жили сын, профессор медицины, невестка (она в юности собиралась в монастырь, но отец Алексий как-то спросил, не согласится ли она выйти замуж за его сына – и она согласилась), внук Алёша – дорогие и любящие люди. Отец Алексий вспоминал, что не только расслабился по дороге, но и совершил большой грех – не поблагодарил Бога, думал только о встрече с родными, о покое на старости лет. Он говорил позже:

- Когда тревога, то мы до Бога. Получать хорошо, а поблагодарить Бога – не хватает времени и сил.

В Москве, выйдя из вагона, упал прямо на Ярославском вокзале, и встать не мог – его парализовало, отнялась левая сторона, и сказать ничего не мог. Хорошо, что рядом оказался священник из Калинина, с которым он ехал в одном вагоне. Кое-как нацарапал записку, чтобы не отправляли в больницу, а как-нибудь посадили в поезд на Ленинград – билет есть, и там встречают. Ему помогли, положили на полку в вагоне. Родные ждали его на вокзале, привезли домой – тут уже все стали молиться и взывать о помощи. Отец Алексий просил прощения у Господа и Матери Божией, у Ангела-хранителя и святителя Николая.

Болезнь отца Алексия помогла ему снова оказаться в Вырице. Обычно тем, кто возвращался из лагерей, запрещали поселятся вблизи больших городов, но из-за необходимости ухода за ним отец Алексий получил разрешение на жительство в Вырице. Однако дом, в котором он жил до ареста, занимал священник Казанского храма с семьёй.

Я помог отцу Алексию с устройством, нашёл для него комнату у верующей женщине на полтавской улице. Последствия парализации ещё сказывались, и отцу Алексию было очень трудно ходить. Я постоянно провожал его до храма и обратно и не раз напоминал настоятелю Казанского храма, что до ареста отец Алексий жил в церковном доме и что ему нужно выделить хотя бы маленькую комнатку – он имеет на это право. Но настоятель и его семья никак не хотели поделиться жильём. Тогда я довольно резко сказал настоятелю, что, если они не дадут старому и больному священнику комнату, я буду жаловаться митрополиту и даже патриарху, хорошо знавшему отца Алексия. После этого комнатку в доме при церкви ему выделили, и батюшка был счастлив, что наконец-то мог находиться рядом с любимым местом, где упокоены его супруга и горячо любимый отец Серафим…

Как и предсказывал старец Серафим, отец Алексий ходил на могилку к старцу и на могилку своей супруги – они погребены были рядом, у Казанского храма. Очень любил он детей, целыми днями занимался с ними, обучал Закону Божию, угощал их сладостями. Он собирал сведения о жизни старца, записывал случаи благодатной помощи людям.

Молитвенная связь отца Алексия с батюшкой Серафимом не прерывалась и после кончины старца. Поэтому часто оказывался отец Алексий у могилы старца, в тот момент, когда нужно было помочь кому-то из пришедших. В последние годы жизни отец Алексий находился за штатом, продолжая жить в Вырице. Знавшие батюшку в те годы говорят, что молитва его была непрестанной. К концу жизни отец Алексий стал прозорливцем, и я был свидетелем этого дара, которым Господь наделил Своего избранника.

Старец Серафим предсказал, что отец Алексий переживёт его на пятнадцать лет – и он закончил свою жизнь точно в указанный срок. За три дня до кончины (а это был как раз день смерти батюшки Серафима) старец явился отцу Алексию и возвестил о предстоящем уходе. Отец Алексий велел приготовить всё для своего погребения, исповедался, причастился и отошёл ко Господу 5 апреля 1964 года смертью праведника. Отпевали его тринадцать священников. Протоиерей Алексий Кибардин погребён на вырицком кладбище. Вечная ему память.

К сожалению, не была исполнена просьба отца Алексия, быть погребённым, рядом со старцем Серафимом и супругой своей – Фаиной Сергеевной Кибардиной. Но мы верим, что это разделение временно. Ведь и сам старец Серафим говорил отцу Алексию, что они должны покоиться рядом. Конечно, смерть праведников соединит любящих в вечности: «Крепка как смерть любовь» (Песн. Песн., 8, 6), и всё же было бы справедливым перенести останки отца Алексия Кибардина туда, где обрели вечный покой самые близкие и любимые им люди».

 

Ольга

Была у старца духовная дочь Ольга. Происходила она из знатного рода, отец её был известным генералом, участником русско-японской войны. Мать её умерла, когда Ольга ещё была совсем маленькой. Овдовев, отец женился во второй раз. Брак был счастливым, мачеха любила свою приёмную дочь, и сама Ольга впоследствии говорила, что мачеха у неё самая лучшая. Отец был человеком глубоко верующим и благочестивым. Однажды, когда дочь немного подросла, он подвёл её к Казанской иконе Божией Матери и сказал:

- Вот твоя настоящая Мать, у Неё спрашивай благословления на все дела.

Так, по слову отца, Ольга с самого детства молилась Божией Матери. Сначала это были просьбы о новых туфельках или платье – и всегда эти просьбы выполнялись. Девочка была абсолютно убеждена, что Божия Матерь исполнит любое её желание, и доверчиво просила Её обо всех нуждах.

Ольга воспитывалась в Институте благородных девиц и по окончании его стала задумываться о том, как устроить жизнь. Душа её стремилась к монашеству, но она не знала, выдержит ли суровую монастырскую жизнь. Тогда она попросила Божию Матерь разрешить её сомнения, какой путь выбрать, и помолилась так:

- Если Тебе угодно, чтобы я стала монахиней, то пошли мне такого жениха, как сын помещика из соседнего с нами имения в деревне, - верующего, скромного, благородного.

И буквально через очень короткое время родители этого юноши приехали сватать Ольгу. Она поняла, что и эту её просьбу божия Матерь исполнила. Значит, Сама Пречистая благословляет её на брак. Стали готовиться к свадьбе. На венчании в Исаакиевском соборе должен был присутствовать сам государь. Невесте сшили подвенечное платье, все родные и близкие радовались предстоящему торжеству, но как рассказывала сама Ольга, у неё было совершенно иное состояние – ощущение трагедии, как будто её собирают на похороны, а не к венцу.

В день венчания невеста ждала у себя в доме, когда подъедет карета с женихом. Родители уже отправились в собор. Ольга чувствовала: что-то происходит не так, как должно, была тяжесть на сердце, и тогда она встала перед иконой Божией Матери на колени и помолилась Ей со словами:

- Пречистая, если муж мой не сохраниться таким, каков он сейчас, и не сможем мы создать настоящую счастливую семью, устрой так, чтобы всё было по Твоей воле, а не по моей.

В это время на другом конце Петербурга происходили такие события: жених ожидал своего брата-офицера, который должен был заехать с ним за невестой и отправиться на венчание в собор. По неизвестной причине брат задерживался. Жених очень волновался – уже приближалось время, назначенное для венчания, а кареты с братом всё нет. Наконец брат появился, взмыленный, с извинениями за опоздание, и пошёл переодеваться, оставив своё оружие на столе в комнате. Жених, возбуждённый и взволнованный, ругаясь на брата, увидел на столе пистолет, взял его в руки и нечаянно выстрелил в себя. Ни о каком самоубийстве и речи быть не могло – несчастный случай, но, конечно, происшедший не без Промысла Божия.

Это был ответ на молитву Ольги. Когда Ольга узнала о смерти жениха, как была в подвенечном платье, так и помчалась в собор, куда привезли тело жениха. В тот день совершили отпевание.

Ольга пережила тяжелейшее потрясение, несколько дней не могла не могла ничего есть, почти не спала, очень ослабела и только лежала на кровати. Врачи обнаружили у неё скоротечную чахотку. Родители не знали, что делать, как помочь. Но вот на десятый день ей явилась святая мученица Параскева и строго сказала:

- Иди в Гатчину, там великая святыня -  частица Животворящего Древа Креста Господня и руки святого Иоанна Крестителя. Там получишь облегчение от болезни, потом пойдёшь в место, где находиться храм с чудотворным образом моим, искупаешься в источнике, исповедуешься, причастишься. Там исцелишься от болезни и получишь указание, что делать дальше. Весь путь пройдешь пешком, только перед самым концом тебя немного подвезут.

Ольга встала с постели и прошла пешком до Гатчины, где получила исцеление от тяжелого душевного недуга. Затем она направилась к храму со скульптурным чудотворным образом мученицы Параскевы, искупалась в источнике, исповедалась и причастилась. Действительно, весь путь Ольга прошла пешком, и лишь за полторы версты от храма её подобрал извозчик.

В храме ей снова явилась святая Параскева и сказала:

- Господь исцеляет тебя, и до семидесяти лет ничем не будешь болеть…

Трудно пришлось Ольге после революции, когда всех «бывших» лишали имущества, отправляли в ссылки и тюрьмы. По слову старца серафима, она устроилась на работу кондуктором трамвая. Благословляя её на эту работу, старец сказал:

- Отмечай, сколько билетов в день продала, сделай земной поклончик да помолись, чтобы Господь всех их помиловал. И много людей через тебя спасутся, если донесёшь свой подвиг до конца.

Господь удостоил её дара прозорливости, многие ходили к ней за утешением и советом. Сама Ольга говорила, что это ей удалось по молитвам отца Серафима.

Здесь приоткрывается тайное делание старца: Ольга была не единственной из его чад, которые духовно окормляли людей. Сам он не имел возможности принять всех и молился Господу, чтобы Он даровал людям помощь через других, связанных с ним духовно. Но стоили человеку начать приписывать себе эту способность, как дар отнимался.

Особенно известной стала Ольга во время страшных дней блокады: она была

матерью-кормилицей многих ленинградцев. Благодаря своим многочисленным знакомствам устраивала близких людей в столовые, магазины, воинские части и просила, чтобы они остатки еды приносили ей. «Очистили картошку, а очистки принесите, осталось что на тарелках, тоже несите в мешочках», - просила Ольга. Так они и делали. Многим помогла Ольга в блокадные годы. Приходили голодные, измученные, ослабевшие – и каждому хоть немного, но доставалось из еды.

Многие ленинградцы помнят Ольгины мешочки. Она сама чаще всего и не знала, что в этих мешочках. Придёт просящий – она и отдаст то, что принесли. Те, у кого оставался какой-то излишек, несли его к Ольге, так как знали, что она выручит в тяжёлый момент. Сам факт, что есть в городе такой человек, был огромной моральной поддержкой для тех, кто был с ней знаком. Ольга продолжала делать поклоны за каждого, кто принёс мешочек, и за тех, кто получил еду, и помолилась о спасении всех жителей города.

Пока городской транспорт не остановился, Ольга не покидала своего рабочего места в трамвае. Во время воздушной тревоги и при обстрелах она обычно оставалась в вагоне трамвая. Когда её спрашивали, почему она не прячется в бомбоубежище, Ольга отвечала:

- Старец знает, куда упасть снаряду.

И действительно, был случай, когда снаряд попал во второй вагон, а Ольга находилась в первом, не получив ни единой царапины.

 После войны она продолжала работать кондуктором, и всё так же множество людей ходило к своей кормилице, получая радость, ласку, духовный совет и утешение. За её любовь к людям и подвиг в голодном блокадном Ленинграде Господь дал ей особый дар: то, что она благословляла из еды, хранилось долгое время. Один из знавших Ольгу рассказывает, что незадолго перед своей кончиной она подарила ему плетёную булку, сказав при этом:

- Съешь, когда зачерствеет.

Семь лет(!) булка оставалась мягкой и только после этого начала черстветь. Когда эту булку вкушали, она имела аромат и вкус свежего хлеба.

Скончалась Ольга в 1957 году. За 60 дней до кончины она перестала принимать пищу и только причащалась Святых Христовых Тайн. Причащал её отец Михаил Гундяев, он же и отпевал её после кончины. Это было незабываемо: тысячи ленинградцев пришли на отпевание и провожали почившую праведницу на кладбище. Отец Михаил произнёс при погребении замечательное слово, рассказал об Ольге, о её подвиге, о том, что Господь за её смирение и любовь к людям дал ей дар провидения и духовного совета: многих она утешала, многим помогала, спасая от голода телесного и духовного, - и не только в страшные блокадные годы.

 

Евдокия

 

Духовная дочь старца, Евдокия, жила с дочкой в Вырице, во всём слушаясь батюшку. Обе они были как ангелы во плоти: приветливые, радостные, всё делали с улыбкой. По благословению батюшки построили просторный дом и принимали в нём приезжих к старцу, всех кормили, чаем поили, обласкивали. Много людей прошло через их дом. И вот Евдокию судили за веру и дали срок. На суде она сказала:

- Благодарю вас, судьи, за то, что направляете меня в заключение. Там ведь столько людей несчастных, жаждущих слова Божия.

Думается, что судьи впервые услышали такое.

Десять лет пробыла она в лагерях. И действительно, стольких утешила, проповедуя Слово Божие все годы неволи. У неё было с собой Евангелие – все десять лет хранилось.

Евдокия рассказывала, что в горестях всегда мысленно обращалась к старцу. Однажды у неё образовалась опухоль на щеке: врачи признали рак. От щеки шёл ужасный запах. Предлагали операцию, но отказывалась, надеясь на Господа. Решила, что, раз так случилось, значит, Господу угодно, чтобы она здесь скончалась. Евдокия стала особенно молиться и просить батюшку Серафима помочь и вразумить, показать, как поступить – и наложила на себя семидневный пост. И вот одной из её близких явился во сне Спаситель и велел составить смесь из семи частей: святой воды, сливочного масла, яичного белка, ещё каких-то веществ. Эту смесь нужно было положить Евдокии на больное место.

Евдокия не усомнилась в словах, переданных ей, и вечером, дойдя при чтении Евангелия до места, где описано, как Спаситель исцелил брением слепого, приготовила смесь. После помазания опухоль отвалилась, и под ней появилась розовая кожица. Рана стала быстро заживать, и через неделю остался только след. Врач госпиталя осмотрела её и, конечно, стала расспрашивать, чем она вылечилась. Евдокия сказала, что она постилась, молилась, и назвала состав смеси, которую прикладывала к ране.

Через десять дней она вернулась домой. Дочь её дала обет не связывать себя замужеством до возвращения матери. Она пела в храме и стала в последствии регентом. Как и прежде, ходили к старцу мать и дочь, но уже на могилу. Евдокия оставалась такой же гостеприимной и жизнерадостной, дом их всегда бывал, полон странников и богомольцев.

Батюшка Серафим в видении открыл Евдокии день её кончины. В этот день она собрала всех духовных чад старца, которые смогли приехать, - так указать старец. Собралось более семидесяти человек. Евдокия устроила хорошее угощение, напекла пирогов. Так радостно и светло было всем на этом вечере! Вспоминали батюшку, пели духовные песни, молитвы.

Хозяйка будто на крыльях носилась среди гостей. Но вот остановилась перед иконами и сказала:

- Матерь Божия! Как хорошо, если бы забрала меня сегодня!

После этого попрощалась с каждым из гостей, расцеловала, последней поцеловала дочь и тихо отошла ко Господу.

Две старицы

 

Одна пожилая женщина часто жаловалась батюшке, что скучно жить одной: ни сестры, ни брата, никого из родных в живых не осталось после войны. Придя однажды к отцу Серафиму, она увидела у него старушку, указав на которую старец сказал:

- Вот тебе и отец, и мать, и сестра, и брат. Будете жить вместе.

Они и стали жить вместе. Пульхерия и Александра (так и звали) полюбили друг друга и до самой кончины старца были у ног его. На что они жили, никто не знает, потому что пенсии они не получали, милостыни не просили.

Дом, в котором жили Пульхерия и Александра, был записан на них, но во время войны документы потерялись. Этот дом с верандой приглянулся кому-то, и его решили отнять у старушек: «Документов нет – выселяйтесь!» Когда пришли Пульхерия с Александрой к старцу, чтобы поведать о своей беде, он сказал одной из них:

- А Матерь Божия сильнее всех. Попросите Её, и через пять минут Она явиться. Иди в поселковый совет, там все документы готовы. Не сама пойдёшь!

Было это зимой. Старушки, как верные послушницы старца, сразу отправились за документами, не усомнившись в его словах. Далее приводим рассказ одной из них:

«иду, кругом снег, только тропинка протоптана, и вдруг за поворотом вижу красивую Женщину монашеского вида; я посчитала, что Она – игуменья, никогда в жизни такой красоты не видела. Я спросила у Неё.

- Ты куда, к пророку?

Она ответила:

- Да, ты назвала его пророком, это великий пророк на земле. То, что он говорит, слушайте и выполняйте. А там, куда ты идёшь, документы готовы, вас никто не выселит, вы останетесь там вместе, комната и веранда – всё ваше будет.

Я вижу, что Она всё знает, и попросила благословения, думая, что это игуменья. Она благословила меня, но не как игуменья, а как священник – сложенными пальцами. Я подумала про себя «Кто же Она Такая, что как священник благословляет?» Повернулась, а Её нет, никаких следов, а кругом чистый снег.

Пришли в поселковый совет; там нас встретила знакомая (верующая) и сказала:

- Я сама вмешалась в ваше дело, начала убеждать: как мы старух на улицу выгоним? Кто им даст жильё, кто их возьмёт? Они же были хозяевами дома, об этом все соседи знают. И действительно, поселковый совет решил оформить документы на дом.

Взяли мы документы – и бегом обратно к батюшке, а это около трёх километров. Прибежали, только через порог, а батюшка мне:

- я говорил тебе: «Не сама пойдёшь»… Вот то-то и есть, всего пять минут нужно. Я же тебе сказал, что ты пойдёшь не сама. Ты думаешь, что верующая, а на деле ещё маловерующая. Зачем же мы тогда обращаемся за помощью, зачем служим молебны, если не надеемся на получение просимого? А когда ты пошла с верой, как я тебе сказал, то вот тебе явилась Божия Матерь, подтвердила всё».

После кончины батюшки Пульхерия и Александра постоянно ходили на его могилку. Как-то одну из них спросили, чем они питаются. Она ответила, показав на могилку:

- А батюшка Серафим питает.

Как-то ехала она в электричке, подошёл к ней контролёр и говорит:

- Покажите ваш билет.

А она держала в руках палку и этой палкой как стукнет:

- Ты ходишь, билеты проверять, а себя проверил? От жены с двумя детьми ушёл к какой-то девице. Пусть все знают, какие проверяльщики тут ходят.

Контролёр не знал, куда деться от стыда, а она продолжала обличать его. Он стал просить прощения и спросил, где она живёт. Старушка назвала адрес. Потом контролёр этот приходил к ним домой, стал одним из близких людей. К жене он вернулся и до самой кончины стариц помогал им, чем мог.

Ещё один случай. Зашла одна из этих старец в магазин и встала в очередь, а поскольку многие в Вырице знали доброту её и слабое здоровье, то попросили продавщицу, чтобы та отпустила её без очереди. Продавщица взвесила триста граммов сахарного песка и передала ей. В это время стоявший перед ней подвыпивший мужчина подошёл к старице и плюнул ей в лицо. Вся очередь набросилась на него, стали возмущаться, а старица вытерла плевок и спокойно сказала:

- Спасибо тебе, золотой. Ты один из всех правильно рассудил обо мне, я на тебя не обижаюсь, и вы не ругайте его.

Пьяный опешил от таких слов и пристыженный вышел из магазина.

Придя домой, старица сказала своей подруге:

- Человек погибает, надо спасать.

И Пульхерия с Александрой наложили на себя пост, стали молиться за этого пьяницу. Через несколько дней жена этого человека узнала о гадком поступке мужа и пригрозила:

- До тех пор, пока не извинишься перед старушкой, я тебя видеть не хочу, можешь домой не появляться.

Тот пошумел, но, видя твёрдость жены, пошёл к старушкам. Они встретили его ласково, поговорили, пригласили снова зайти и ещё крепче молились о нём, просили батюшку Серафима помочь. Когда провинившийся снова пришёл в их дом, подали ему стакан освящённой воды со словами:

- Выпей эту воду – и больше никогда не возьмёшь спиртного в рот.

Он выпил и действительно до конца дней своих не принял ни грамма спиртного, много помогал старицам, привозил дрова – он был шофёр, - всегда заходил и спрашивал, не нужно ли чего, стал ходить в храм.

Вырицкие старожили говорят и о пророческом даре, которым Господь наделил стариц. Передаём их слова:

- Много крови прольётся внутри нашего государства во время войны с кавказскими народами.

Придёт время, снимут красные флаги …. Будет не сразу власть Дома Романовых, будет переходное время. Россия тогда будет неуправляемой, будет в ней борьба за власть. В трудный для России момент, чудом спасённый, из Дома Романовых, придёт к власти…

 

Старец Феодор Михайлович

 

Жил под Ярославлем мальчик Федя. Когда исполнилось ему шесть лет, зашёл он к прозорливой старице по имени Ксения. Она сказала тогда:

- Кто ко мне пришёл – Феденька, радость-то, какая! – и предсказала ему: - Сорок семь лет будешь коровушек и другую скотину пасти. Смотри, никогда с кнутом и палкой не паси и не ругайся, ни одного слова бранного или злого не скажи, а скотина будет слушать тебя. Потом в Петербург поедешь к блаженной Ксении, моей покровительнице, а потом поедешь на святую землю нашу, в Вырицу, к старцу!

А Феденька тогда жил с родителями и ни о чём подобном не помышлял. Но через некоторое время остался сиротой и действительно пошёл пасти коров. Никогда не бил животных и злого слова не сказал, и не разу не пропала у него корова. Сделал он себе рожок и всегда собирал скотину звуками рожка. За свои труды денег не брал, а лишь обедал по очереди у хозяев, они же его и одевали. Любили его все за доброту и незлобие. Часто сожалел он, что не может по великим праздникам в церковь сходить, потому что пасти коров нужно было каждый день.

Однажды на Преображение он особенно скорбел и молился Богу: «Вот верующие сегодня в храме молятся, а я не могу быть с ними, всё с коровами да с козами». Когда Феденька пас своих коровушек, он привязывал икону к дереву на верёвочке и часами молился перед ней. Вот и в этот день он особенно горячо молился и вдруг увидел над иконой необычный свет – ярче солнечного, после чего появился Спаситель с Моисеем и Илией и с апостолами Петром, Иаковом и Иоанном. Сколько времени продолжалось видение, Феденька не знал. Опомнился только вечером, вспомнив, что пора гнать скотину домой, ибо пришло время доить, и в это мгновение видение исчезло. Феденька стоял и плакал и просил у Господа вразумить, истинное ли было видение или ему показалось. Он вынул свой рожок, чтобы созвать коровушек, и обернулся к полю. То, что он увидел, потрясло его: все коровы стояли на коленях и из глаз их текли слёзы.

Случилось так, что летом много дней не было дождя, в колодцах вода оставалась на самом дне, конечно, не хватало её и для животных. Выгнал Феденька коров в поле и стал молиться, чтобы Господь дал воды и напоил стадо. Долго молился, потом ковырнул ногой камень, а под ним увидел влагу. Стал разгребать это место, и вскоре образовалась воронка, наполнившаяся водой. Коровы одна за другой начали пить из этой воронки. Так он поил своё стадо каждый день, пока не кончилась засуха.

Сорок семь лет прослужил Феденька пастухом и вышел на пенсию. Родных у него не было, он так и не женился. Поэтому, вспомнив вразумление в далёком детстве, поехал вл град Святого Петра. Было это в 1949 году. Помнил он только то, что нужно попасть к блаженной Ксении. В поезде познакомился с двумя верующими женщинами, которые объяснили ему, как попасть к блаженной Ксении. Ехали они к старцу серафиму в Вырицу, торопились и не захотели сами проводить Феденьку.

Феденька поехал на Смоленское кладбище. Как раз в этот день был большой праздник. Храм был полон. На службе он молился и просил блаженную Ксению устроить его жизнь по воле Божией. После службы он встал в очередь, чтобы подойти к часовне блаженной. Стоявшая рядом женщина спросила:

- А вы откуда, дедушка?

- Я из Ярославля.

- А где вы живёте?

- А нигде. У меня нет дома.

- А вы не хотите поехать ко мне в Вырицу? У меня комната свободная есть, там и будете жить пока.

Сам Феденька рассказывал, что, как только женщина назвала Вырицу, он вспомнил, как провидица Божия предсказала, что он будет жить.

Когда приехали в Вырицу, увидели, что толпы народа устремляются ко храму Казанской Божией Матери. Подошли – и попали на отпевание старца Серафима. Так Феденька встретился со старцем в день его кончины. Но встреча их была предопределена и могла состояться раньше, ещё при жизни старца. Об этом рассказали те две женщины, которые ехали в Ленинград с Феденькой в одном вагоне, ибо направлялись они как раз к отцу Серафиму. Когда они приехали в Вырицу, старец сказал:

- Вы почему Феденьку не привезли? Кто мне будет лампадки возжигать? И на что вы сюда приехали? Ведь вы должны были сюда Феденьку привезти и бросили его!

Всё получилось по словам старца: Феденька до конца своих дней утром и вечером приходил к Казанской церкви, у которой погребён отец Серафим, возжигал лампадки на его могиле и могилах других праведников и старцев, похороненных здесь.

Феденька беседовал со старцем как с живым, советовался, получал ответы. Постепенно с ним познакомились многие духовные чада старца и те, кто приезжал на могилу. Был он совершенный простец, но отмечен был Господом: к нему стали ходить, как когда-то к старцу, у него открылся дар прозорливости. Обычно он не говорил и не отвечал прямо, а открывал какую-нибудь книгу, начинал читать её откуда-то из середины, и человек неожиданно узнавал то, что относилось к его жизни, получал ответ на волнующий его вопрос. Часто показывал он какими-нибудь действиями или подарками, что ожидает человека.

Приехал к нему один опытный и важный, уверенный в себе регент – посмотреть на Феденьку6 что это за чудо? Сам он не верил, в его прозорливость. Когда этот регент вошёл к Феденьке, тот схватился за правый бок, согнулся и начал ходить по комнате со словами:

- Ой, больно, больно!

Приехавший повернулся и вышел, решив, что его привели к ненормальному. Но на следующий день вспомнил отца старца Фёдора, потому что случился у него приступ аппендицита и он точно так же, как показывал старец, ходил согнувшись по комнате, повторяя те же слова.

Священник, который приходил причащать старца Фёдора, рассказывал, что то всегда просил хозяйку, чтобы она дала батюшке металлический рубль, приговаривая при этом:

- Батюшке скоро деньги нужны будут, - и так каждый раз.

После кончины Феденьки священник часто вспоминал его слова, когда начал постройку дома: действительно, денег постоянно не хватало. Тот же священник рассказал и о пророчествах старца. Несколько раз Фёдор, когда они оставались вдвоём в комнате, прикладывал палец ко рту, призывая молчать, затем подходил на цыпочках к окошку, отдёргивал занавеску и, показывая пальцем в окно, говорил:

- Смотри, там китайцы идут, тише, - и снова закрывал занавеску.

Вспоминают такие слова старца:

- Будет Россия, как курица, ощипана, останется двуглавый орёл без перьев. Будут у нас смуты и беспорядок.

О Вырице он говорил так:

- Вырица – это святое место. Будет здесь женский монастырь. Паломничество сюда будет большое.

Один священник, пришедший к Феденьке, со своей сестрой вспоминает:

«Только вошли мы к старцу, а он:

- Как у меня здесь болит! Операцию? Нет, надо бы операцию, но без операции обойдёмся. Что это у вас такое? Там, возле почек, возле почек.

- Что это он говорит, про меня, что ли? – спросила сестра. – У меня ведь ничего не болит. Может он про одну знакомую монашку? У неё такая болезнь, что набирается до двух литров жидкости, после чего уже несколько раз делали операции.

Так сестра и решила, что это для той монашки пророчествовал Феденька. А когда она приехала домой, заболела, на теле в области почек образовался нарыв.

Хотели делать операцию, но ждали, когда я приеду и причащу её. По телеграмме приехал, причастил сестру. Однако у хирургов был очень трудный день, и они отложили операцию на завтра. В ту же ночь нарыв прорвался, так что всё обошлось без операции, как и предсказал Феденька».

Вспоминают, как старец обличил одну девушку, приехавшую с Украины. Когда она вошла в комнату, он положил ногу на стол и начал стучать, приговаривая:

- Ух, ух, ух!

Тогда никто не понял, что имел в виду старец. Но после возвращения домой эта девушка была на свадьбе и, разгулявшись, забралась на стол и танцевала на нём. Тогда её подруга, бывшая с ней в келье Феденьки, вспомнила предсказание.

Болел Феденька много, потому что брал на себя людские грехи. Однажды Феденьку парализовало на пути в Вырицу. Кое-как привезли его в дом. Он лежит и кричит, называя имя знакомого священника:

- Батюшка, мне плохо, ты почему не едешь?

А этот священник жил в двухстах километрах от Вырицы. Хозяйка дома предложила:

- Ну что ты кричишь! Надо телеграмму дать.

- Нет, батюшка слышит, батюшка приедет, - отвечал Фёдор.

На следующий день приехал этот священник и говорит:

- Неотвязная мысль появилась, что надо приехать, Феденьку навестить. Значит, думаю, что-то случилось. Собрал всё, что нужно, и приехал – оказалось, как раз вовремя.

Начал соборовать старца, и на третьем Евангелии тот сел на кровати, а после седьмого помазания елеем начал радостно ходить по комнате.

Был ещё один подобный случай. Простудился Феденька зимой и слёг с воспалением лёгких. И снова начал звать6

- Батюшка, приезжай, болею.

И снова этот священник приехал. Отслужил молебен, причастил Феденьку, после чего он выздоровел безо всяких лекарств.

Хозяйка, у которой жил старец Фёдор, тяжело заболела и хотела записать на него полдома, но родственники отговорили, пообещав, что не тронут Феденьку: пусть живёт до смерти. Та поверила и не сделала завещания. После её кончины старца Фёдора сразу выставили за дверь. Он собрал свои скудные пожитки, пришёл на могилу старца Серафима и обратился к нему со словами:

- Батюшка Серафим, куда ты меня теперь определишь?

Сел на лавочке и ждёт. Подошла в это время одна из духовных дочерей старца серафима и спросила:

- Душенька, почему ты здесь с вещами?

- Так ведь выгнали меня.

- Тогда пойдём ко мне. Батюшка Серафим давно мне предсказал: «Ты везешь Феденьку к себе, и он будет жить у тебя до смерти».

Дом, в котором она жила, благословил строить старец Серафим как «гостиницу» для приезжавших. В этом доме и прожил Феденька до самой своей кончины.

Любил Фёдор Михайлович петь одну песенку:

 

Идёт инок по дороге,

Идёт по широкой,

Иди, инок, воротись,

Церковь Божья отопрётся,

Братья дружно отзовётся…

 

Перед смертью он сильно болел. Хоронили старца Фёдора на вырицком кладбище, проводить его собралось много народа.

 

Блаженная мать Наталья

 

Отец Серафим говорил своим духовным чадам:

- Придёт день, когда появиться в Вырице мать Наталья; к ней будут люди ходить за помощью и молитвой, кА ко мне.

Слова старца исполнились в 1955 году, когда блаженная мать Наталья действительно поселилась в Вырице и до самой кончины своей в 1976 году принимала людей, приходившей к ней за духовной помощью. Нам ничего не известно о жизни и подвигах матушки до 1955 года, поэтому рассказ о ней составлен из воспоминаний знавших её в период вырицкого бытия.

 

Из воспоминаний протоиерея Василия Швеца

 

Родилась Наталья Михайловна – так звали старицу (а фамилии её никто из моих знакомых не знает) – в 1890 году. Происходила она, конечно, из высокого сословия. Это было видно по благородству манер, речи, знанию языков (французский она знала в совершенстве). Ходили упорные слухи, что она была дальней родственницей Дома Романовых. Рассказывали, что после революции она находилась на горах Кавказа у известных наших схимников. Но у меня нет достоверных сведений о её жизни до поселения в Вырице.

Мать Наталья появилась в Печёрах Псковских в 1955 году. Тогда же старец иеросхимонах Симеон (Желнин), которому открыта была духовная высота матушки, направил её на нашу святую вырицкую землю.

Господь не оставлял Вырицу без старцев и подвижников. Так и мать Наталья прибыла на место, прославленное подвигами великого Серафима Вырицкого. Скорее всего, она была монахиней, а может быть, и схимницей. И весь период своей жизни, о котором нам известно, она несла подвиг юродства Христа ради.

Когда мать Наталья приехала в Вырицу, её приняла Анна Лабынцева, предложила комнату в доме. Но матушка отказалась:

- Нет, я тебе мешать буду.

Недалеко от дома был ручеёк, и вот рядом с ним начали строить времянку для матери Натальи. Нашлись люди, которые помогли, принесли материалы. Почти сразу поселившись в Вырице, мать Наталья стала заводить животных: коз, кроликов, кур, уток. Одевалась очень просто, как послушница, препоясывалась простым пояском. Всегда была с платочком на голове, но иногда наряжалась в саамы е немыслимые головные уборы, имела вид юродствующей. Нередко матушка предсказывала новую моду. К примеру, разрежет юбку - и щеголяет в ней.

К матери Натальи пошёл народ. Она наставляла многих, вразумляла. Хозяйка дома тяготилась тем, что много людей приходило к матушке. Та перешла жить к двум сёстрам. Они дали матери Наталье участок, на котором она лет двадцать всё строилась. Доску прибьёт – и снова затишье. И здесь матушка завела много всякой живности: кроме коз, кур, кроликов, уток, ещё собак, которые никого из посторонних не пускали на участок. Отношения матушки Натальи с животными – особая тема. Это был и её подвиг труждения с братьями нашими меньшими, и средство для вразумления и помощи людям. К примеру, её собаки приходили к станции встречать тех, кто направлялся к матушке. Собаки безошибочно «вычисляли» приехавших к матушке, осторожно хватали их за одежду и вели за собой. Люди изумлялись, но те, кто уже не впервые видел это, говорили:

 

- А вы, наверно, к матери Наталье? Это её собаки.

Вся её живность – это Богом хранимые твари – казалось разумными, так поразительно было их поведение. И ни одна утка, курица, петух или козочка у неё не погибли, не попали под машину или под поезд, хотя неоднократно видели, как они не торопясь переходили железнодорожные пути. Никто ни разу не тронул этих животных. А приходящего народа всё прибавлялось.

В то время у меня был большой долг на покупку дома в Вырице. Пришла как-то ко мне мать Наталья и спросила:

- Как живёшь? Что, долг большой? Я тебе помогу.

- Как, матушка?

- А вот тебе утки, - и вручила несколько уток из своего поголовья.

Эти утки матушкины были удивительными созданиями. Они самостоятельно гуляли по посёлку, постоянно паслись возле станции, сами приходили домой после дальних прогулок. Подаренные матушкой утки жили у меня ровно год и несли яйца почти каждый день. Весь это год я писал диссертацию по онкологии, и ко мне приходили за консультациями. У меня в распоряжении была уникальная аппаратура, привезённая из Германии, новейший рентгеновский аппарат, прекрасная фотолаборатория, лучшая по тому времени оптика. Я никогда не просил денег за консультации и помощь в диагностике – те, кто приходил, обычно сами оставляли в конверте деньги, сколько могли по своим возможностям. Таким образом, мне удалось в течении года не только рассчитаться за дом, но и помочь выплатить долг моего двоюродного брата. Мне было совершенно ясно, что утки, постоянно несущие яйца, - видимое напоминание о молитве матушки, помогавшей мне решить проблему с домом. Расплатившись с долгом, я возвратил уток к матушке:

- Спасибо, понял, рассчитался с долгом, теперь давай другим.

Отношения матушки Натальи с животными и её подарки – это был особый язык, который лишь за много лет общения становился понятным. Она вразумляла людей через животных. И как не вспомнить здесь библейскую ослицу, вразумившую пророка!

Случилось, что я сильно заболел и вызвал двоюродного брата, который немедленно приехал. Он учёный, заведующий кафедрой, человек верующий, но не любивший юродивых, так как считал их шарлатанами. Когда мы с братом беседовали, зашла ко мне в дом мать Наталья. Видно, она духом знала, что я болею, и почти сразу после её прихода мне полегчало. Вдруг матушка схватилась за бок, согнулась и запричитала:

- Ой-ой, болит!

- Что старушка дурит? – спросил брат.  

Я тогда служил в храме на Смоленском кладбище и подумал, что она предсказывает что-то, должное произойти там. Прошло несколько дней, а в субботу, когда брат был во Владимирском соборе (где храниться знаменитая чудотворная Казанская икона Божией Матери), у него началась сильная боль в правом боку.

Оказалось, что обострился аппендицит. Пришлось идти к знакомым договариваться о лечении, так как брат был иногородним. Не Вербное Воскресенье отправили его на операцию. Всё случилось, как матушка предсказала.

У одной вырицкой жительницы муж выпивал. Пошла она к матери Наталье. Вдруг подошёл козёл и ударил гостью лбом. Матушка вышла и начала ругаться:

- Ах ты такой пьяница, да ещё дерёшься! Я такого козла убила бы. Пошли в милицию. Надо заявить на козла!

Матушка отправилась в милицию, где долго не могли понять, чего она хочет. Когда разобрались, что заявляют на козла, который ударил кого-то, то с раздражением сказали:

- Сами разбирайтесь!

Всё это в точности повторилось с той женщиной. Муж в пьяном виде (то бишь козёл) избил её, и когда она пошла, заявлять в милицию, её ответили:

- Сами разбирайтесь!

Матушка Наталья нередко прикидывалась пьяной. Нальёт в бутылку воды, пьёт будто водку. Это она проделывала, когда приходили к ней пьяницы. Замечательно, что после того, как она давала им выпить воды из своей бутылки, они отвращались от страшного недуга.

По молитвам матушки исцелялись люди от самых тяжких болезней. Часто она давала кагор: выпьет человек – и исцелится.

Почти каждому из приходивших к ней мать Наталья делала какие-то подарки. И всё со значением. Кому кусок хлеба, сахара, просфору, кому козьего молока или какую-то вещь. Всё, что ей приносили, раздавала приходящим и ещё добавляла от своих припасов.  

В трудные моменты жизни, особенно во время духовной брани, матушка часто оказывалась рядом. Она видела духовным оком состояние человека и спешила на помощь. Придёт, принесёт хлеб, яйца – скорбь куда-то отходит, становиться светло и радостно. Это был дивный дар её – через какие-то маленькие подарки утешать человека, которое вмещало её любящее сердце. Когда нужно было, то и говорила, вразумляла.

Она несколько лет брала у меня сено для своих коз и часто приходила. Для меня эти приходы всегда были радостью и утешением.

Задолго до моего священства она предсказала мой путь, подойдя ко мне со словами:

- Благослови.

В Ленинграде был юродивый Пётр. И вот однажды матушка сказала мне:

- Как там дурачок Пётр живёт? Передай ему привет от дурочки Натальи.

У неё было удивительное и такое доброе чувство юмора, согревающее душу, успокаивающее и утешающее. Бывало скажет:

- Даёшь обет, что придёшь на обед7 Приходи, я тебе перину из сена сделаю.

Или возьмёт за уши потаскает – и головная боль проходит. Бывало нередко и такое: только начну кому-то рассказывать о матушке, как она и сама появляется, откуда ни возьмись. Если кто-то приходил из любопытства и спрашивал, она отвечала уклончиво, вроде:

- Может, что-нибудь и выйдет…

Очень много людей приходили к матушке за благословением на учёбу, перед уходом в армию, перед важными событиями в личной жизни. Кому устроиться на работу, поступить в институт, с жильём трудность – сразу отвечала, как и что нужно сделать, будет ли успех.

Но вместе с ласковостью и добротой в ней всегда чувствовалась духовная сила. Никакой расслабленности, она всегда была собранной, как воин на поле брани.

Внешне ничего не показывая, мать Наталья была молитвенницей. Как-то я ночевал в её доме, проснулся ночью и не мог уснуть. И вот всё это время до утра матушка стояла на коленях и молилась. Молилась за всех знаемых и не знаемых, за всех, кто приходил к ней и собирался прийти.

Ночами ходила она молиться к часовне блаженной Ксении, после чего обычно заходила к Екатерине Владимировне.

Мать Наталья очень любила мою жену и предсказала ей, что она подаст на развод. Однажды матушка сказала жене:

- Ой, что я наделала! Дура я, дура, на развод подала! Что я наделала!

Удивительный дар прозорливости дал ей Господь. Она знала помыслы людские. Однажды матушка что-то записала на листке бумаги и отдала знакомой со словами:

- Завтра прочтёшь.

На листке было в точности записано, о чём думала эта знакомая.

Мать Наталья была очень мудрой и образованной, сохраняя удивительную простоту и ласковость в общении.

Перед кончиной матушки ей явился святитель Николай, возвестивший о предстоящем уходе.

мать Наталья отошла ко Господу в возрасте восьмидесяти шести лет. Произошло это накануне богоявления в 1976 году. Похоронили её на вырицком кладбище в самый праздник Богоявления.

К могиле матушке ходят и до сего дня те, кто почитал её при жизни.

 

Из воспоминаний владыки Прокла, архиепископа Симбирского и Мелекесского

 

Я познакомился с матушкой Натальей благодаря Екатерине Владимировне, которая сообщила, что матушка желает видеть меня.

Пришёл я к ней в первый раз, уже наслышанный о её прозорливости, а она мне в нои кланяется. Я очень удивился:

- Мать Наталья, что вы кланяетесь?

- Я не тебе, а твоему сану кланяюсь. Зайди, в мою келью, побеседуем. Вот как я живу скромненько.  

Меня поразила обстановка в её доме. Это было настоящее царство зверей и птиц: кролики, козы, собаки, куры, утки.

Матушка очень хорошо ко мне относилась, называла «птичкой», - может быть, потому, что в армии я служил в авиации, а может быть, по другой причине. Она предсказала мне священство, монашество и архиерейство.

Я учился в духовной семинарии, и мне предстоял трудный экзамен. Как раз приехал отец Василий Швец и предложил выехать в Вырицу. Я сказал, что у меня экзамен по Ветхому Завету, надо готовиться, но батюшка ответил:

- Ничего, навестим мать Наталью, она помолится, и сдашь экзамен.

Пошли к её дому, постучали. Собаки, конечно, заливаются. Мать Наталья сидит в бане и кричит оттуда:

- Юлька, замолчи. Кто там, мы никого не принимаем!

- Да свои, матушка.

- Никаких у меня своих. Кто это?

- Да я, матушка, отец Василий с «птичкой».

- С «птичкой» принимаю.

Не успел я ни о чём рассказать, как матушка говорит:

- Как хорошо, что батюшка пришёл, сейчас молебен послужим.  

Отец Василий достал епитрахиль, поручи и начал по обычаю: «Благословен Бог наш…» Когда он пел обращения к святым, матушка его перебивала и громко повторяла: «Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас! Святая блаженная мати Ксение, моли Бога моли Бога о нас».

Очень длинный молебен получился, служили больше двух часов. Наконец закончили, после чего мать Наталья достала пачку денег и подала отцу Василию:

- Вот тебе за молебен, ручки на свечки греешь, бери.

Отец Василий не взял денег. После этого матушка сказала:

- Вы мои гости, сейчас буду вас угощать.

Засуетилась, достала селёдку, лук и подсолнечное масло, нарезала и смешала всё вместе.

- Сколько блюд приготовила, - говорит матушка, - как архиерею!

Хлеба не было. Я подумал: «Если бы консервы, хотя бы сайру, а то обопьёшься от селёдки». Матушка мгновенно отреагировала на мою мысль, достала откуда-то банку сайры и спросила:

- А чем открывать будешь?

Нашли нож, кое-как открыли. После этого мать Наталья взяла полстакана подсолнечного масла и будто случайно вылила на моё новое, только что купленное пальто. Я подумал про себя, что конец, пропало пальто, не очистишь

Очень хотелось пить после матушкиного угощения, и тогда она поставила на стол лимонад. Отец Василий отказался, а я выпил.

Во всё время угощения мать Наталья продолжала напевать:

- Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас; святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас.

Так много-много раз повторяла. Потом обратилась к нам:

- Птичка, пойдём с тобой, а батюшка пусть отдыхает.

- Матушка, - спросил я, - а почему вы поёте «молите Бога о нас», они же не прославлены ещё?

- Прославленных святых можно не перечислять, а их нужно. Знай, что ты будешь открывать мощи отца Иоанна Кронштадского и участвовать в прославлении блаженной Ксении…. Ну, пора спать, надо укладываться. Куда же вас поместить? Таких людей надо на второй этаж, там сено лежит, там покои для владыки.

Это она предсказала мне епископство и то, что в епархии покои архиерея действительно будут на втором этаже.

Наверху я хотел полистать конспекты, но папка с тетрадями вывалилась из моих рук, и я не смог её найти. Всю ночь мы так и не сомкнули глаз и видели, как мать Наталья молилась коленопреклоненно. Мы делали вид, что спим, а она молилась всю ночь. В пять часов утра мы с отцом Василием спустились вниз и сказали матушке, что хотим пойти к батюшке Серафиму на могилку. Она дала нам булку со словами:

- Помолитесь–помолитесь. И хлебушка положите на могилку.

Калитка во двор Казанского храма оказалась закрытой. Тогда мы перелезли через забор, подошли к могиле старца и долго молились. Вырицкий сторож удивился, почему мы здесь в такую рань и как вошли при закрытых воротах.

Когда мы вернулись и пришли попрощаться с матушкой, она подошла ко мне со словами:

- Так, экзамен на «пять»! - и перекрестила, после чего добавила: - А это твоё твоё хозяйство, - и вручила мне папку с конспектами.

Этот трудный экзамен я сдал на «отлично». Но самое удивительное было то, что на пальто, которое матушка облила маслом, ничего не осталось Жирного пятна как не бывало.

 

Однажды я раздробил палец, который долго не заживал. Решил поехать к матушке. Захожу во двор и вижу: сидит она у дома, а рядом с ней играет транзисторный приёмник.

- Птичка приехал. Тишина прежде всего. Лукавый! Замолчи! – и приёмник выключился сам. – Ничего, сейчас промоем палец марганцовкой и перевяжем на два часа.

Когда я вернулся к себе, боль прошла. Палец был в порядке.

После хиротонии я служил священником в храме на Смоленском кладбище. Пришла туда мать Наталья и говорит:

- Я так не хочу, чтобы тебя в Выборг перевели. Там даже иконы нерусские.

Было это весной, а осенью перевели меня настоятелем Выборгского собора.

За несколько лет до самих событий мать Наталья предсказала смерть Папы Римского, митрополита Никодима, Брежнева. Помнится, когда она говорила об их смерти, спрашивала вслух:

- Господи я правильно говорю?

И сама же отвечала:

- Правильно…

Она очень просила передать владыке Никодиму, чтобы он не ездил на похороны Папы Римского. Но все, же поехал и скончался в Риме.

 

Из воспоминаний Екатерины Владимировны

 

Батюшка Серафим Вырицкий ещё при жизни благословил меня строить дом в Вырице, и всё удачно вышло – построила дом, потом ходила на могилку старца. С 1949 года стала ездить в Печоры к старцу Симеону, который стал моим духовным отцом. Тогда к батюшке приходило, не очень много народа, и можно было находиться у него подолгу. Он рассказывал о своей жизни в монастыре, о замечательных людях, которых ему довелось встретить за долгие годы.

Келья отца Симеона находилась рядом с Успенским собором, и он часто приходил на службу раньше других иноков. Старец рассказывал, как зашёл однажды в алтарь, а на Горнем месте бес стоит.

- Что, помолиться пришёл? – спросил отец Симеон.

- Не помолиться, а подразниться, как христиане в храме стоят.

Бесы в виде крыс кричали в келье отца Симеона:

- Ты святой!

- Нет, не святой, - отвечал старец.

Очень мне хотелось переехать в Печоры, спросила у старца благословения, но он сказал:

- Переедешь – будешь стоять с протянутой рукой.

Однажды попросила батюшку исповедовать меня, так как собиралась причащаться. Он согласился, стал читать по требнику, долго читал, я уж устала. А у меня в голове постоянно мысль вертелась: «Поехать, что ли в среду в Ленинград?»

Вдруг отец Симеон сказал, прервав чтение:

- Слушай, слушай, что читаю! Поедешь, поедешь в среду в Ленинград.

Я удивилась, как он прочитал мои мысли. После этого молилась уже не рассеянно и стала внимательно слушать, что читает батюшка.

Как-то перед тем, как пойти в храм, я разбирала фотографии из папки. Достала фото отца Симеона, поцеловала, приложила ко лбу и возвратила на место. Перед службой забежала к батюшке:

- Благословите в дорогу, хочу завтра утром домой уехать.

- Катя, а за что ты меня вот так? – и батюшка показал, как я дома целовала фотографию и приложила ко лбу…

Двадцать пять лет состояла я в партии, очень мучило, что я верующая, а открыться боялась. Не хотелось мне иметь этот билет и, наконец, решилась спросить у батюшки, как поступить. Он ответил:

- Сумела взять билет, сумей и обратно отдать.

Слава Богу, всё разрешилось довольно скоро: на работе узнали, что я верующая, и меня исключили из партии. После этого поехала в Печоры к старцу. Зашла к нему в келью, а он сразу говорит:

- Подросла, подросла, значительно подросла. Батюшка всё уже знал: и про то, что я стала беспартийная, и что постилась по нескольку дней, старалась жить по-христиански.

По благословению старца я познакомилась в Печорах с матушкой Натальей. Произошло это как раз после моего исключения из партии.

Однажды отец Симеон спросил меня:

- А ты мать Наталью знаешь?

- Нет

- Скоро встретишь, она уже близко ходит.

- Но как я её узнаю?

- А ты помолись: «Господи, помоги мне увидеть мать Наталью», - и встретитесь, она всё слышит.

Целую неделю думала я о словах старца и внутренне повторяла: «Господи, помоги мне увидеть мать Наталью».

И вот, выходя однажды из монастыря, увидела сидящую на земле очень странно одетую пожилую женщину. Она раскачивалась взад и вперёд, обняв руками колени, и тихо повторяла:

- Катя, Катя, а я тебя целую неделю жду.

Рядом с матушкой стояла корзина, а в ней – кошка и курица. Больше никаких вещей у неё не было. Помнится, меня очень удивило такое соседство. Я сказала:

- Меня выгнали из партии и с работы.

- Какая комната шикарная1

И матушка назвала площадь моей комнаты в Ленинграде, затем перечислила многие вещи, которые там находились, и продолжала, отвечая на невысказанную часть моего вопроса. Меня очень волновало, на что буду жить, так как после исключения из партии никуда не брали на работу. Так вот, матушка продолжала:

- А ты картину продай – и год проживёшь.

Ковёр продай – и ещё проживём.

Я удивилась, почему она сказала «проживём». Значит, вместе, что ли, будем жить? Но поняла, почему мать Наталья перечисляла вещи в моей комнате. У меня были ценные картины, хорошие старинные вещи, и впоследствии действительно несколько лет я жила за счёт продажи своих вещей.

После этой встречи и беседы пошла к батюшке, а он говорит:

- Возьми Наталью с собой, она должна жить в Вырице. Это великая угодница Божия.

Так мать Наталья оказалась в Вырице.

После того, как удалось устроить её в Вырице, приехала я к отцу Симеону. Он меня и спрашивает:

- Ну как там у вас мать Наталья?

- Хорошо, устроилась.

- Берегите её, - сказал старец.

Вспоминается ещё одна история. Отец Симеон был братским духовником, а отец Савва (будущий знаменитый схиигумен) захотел принять схиму и обратился за благословением к старцу. Тот ответил:

- Ты знаешь, я бы тебя благословил принять схиму, но сейчас есть мать Наталья, она выше меня на две ступени. Если она благословит, то и я благословлю. Поезжай в Вырицу, там её найдёшь.

Дважды ездил отец Савва в Вырицу, но не заставал мать Наталью. Пришёл к отцу Симеону:

- Два раза ездил, но не нашёл мать Наталью.

- А ты духом попроси, чтобы она тебе показалась.

Снова собрался отец Савва в Вырицу, усердно помолившись перед отъездом. Идёт по Вырице к дому, где жила мать Наталья, а она сама выходит навстречу из кустов со словами:

- Схимник, схимник. Схиму твою козы съели, а ты сам помогай другим, чтобы они спасались. Знаешь, что я тебе скажу, отец Савва? Ты и так наследуешь Царство Небесное. Ты лучше со мной дружи. А схиму твою козы съели.

Дело в том, что отец Савва был очень популярен у женщин, и они буквально не давали ему прохода. Это и имела в виду мать Наталья, сказав, что козы съели его схиму, и тот подтвердил, что рано принимать схиму. Отец Савва принял схиму значительно позже.

Была у меня комната в Ленинграде, но жила я большую часть года в Вырице. Мать Наталья не знала моего адреса, так как всё равно я очень редко появлялся в городе. В Рождественский сочельник приехала на квартиру, а соседка мне и сказала:

- Вас больная спрашивала, видно ненормальная, в детском чепчике, шляпа, совершенно невероятно одетая.

Тут и сама мать Наталья появилась. Я подтвердила соседке, что это ко мне, и спросила у матушки:

- Как нашла меня?

- А я иду по городу и спрашиваю: «Где живёт Катя – большая шляпа?» - и мне все указывают.

Пришла она ко мне предупредить, что серьёзно заболела родственница. А «большая шляпа» - это свидетельство прозорливости матушки. Когда я работал директором торга, то действительно носила большую и очень дорогую шляпу, по несколько раз в день поправляла причёску, часто ходила в парикмахерскою.

Матушка могла проходить через закрытые двери. Потом я уже привыкла к этому, но в первый раз очень испугалась. Было это так. Проснулась я ночью, от какого-то шороха, в ужасе вскочила с постели и увидела, что в комнате на полу лежит мать Наталья.

- Матушка, как же ты вошла?

- А мне Ангел открыл.

Спросила утром у соседей, не проходил ли кто нибудь ночью. Они ответили, что никого не видели.

Одна из Вырицких жительниц, близкая матушке, рассказывала, как услышала ночью какой-то шорох в комнате. Она была одна в доме, дверь была заперта. Решила, что какое-то наваждение. Зажгла свет – увидела мать Наталью, стоявшую на коленях перед иконами.

- Матушка, как вы здесь оказались?

- А я под воротами пролезла.

В дальнейшей моей жизни всё происходило так, как предсказала мать Наталья. После того как меня за веру уволили с работы и исключили из партии, я долго не могла никуда устроиться. Пять жила тем, что продавала свои вещи. Наконец нашла место буфетчицы в научно-исследовательском институте. И вот однажды охранник с вахты (у нас был пропускной режим) зашёл в буфет и сказал мне:

- К вам бабушка пришла, очень странная.

Я сразу поняла, что это мать Наталья, и попросила, если возможно, пропустить её, сказав, что приехала моя родственница. Как раз был обеденный перерыв, буфет был полон, и я не могла отлучиться, с волнением ожидая появления матушки.

Когда она вошла в буфет, то, кажется, всё, кто там находился, перестали, есть и изумлённо уставились на это диво. Матушка с огромной корзиной в руках была в драповом пальто, на котором не было живого места, а из под него виднелись голые ноги. Я готова была провалиться со стыда: что скажут сотрудники? Такого странного человека привела! Но тут подумала: «Наверное, матушка меня проверяет, смогу ли я пересилить себя и принять её».

Я усадила матушку за стол и предложила поесть. Она села на стул и громко сказала:

- Екатерина Владимировна, пойдём к Марии Ивановне в больницу, отнесём ей 90-й псалом и мою снедь.

Мне было очень стыдно, неловко, все удивлённо смотрели на нас. Видимо, и в этом матушка испытывала меня: побоюсь я уйти с ней или нет? Но я решила быть до конца с матушкой, отпросилась с работы, взяла мать Наталью под руку, и мы вместе по Большому проспекту в больницу. Пожалуй, не было ни одного человека, встретившего нас, который бы не оглянулся вслед. А какие лица были у прохожих! Зрелище, действительно, достойное внимания: матушка в своём невероятном наряде, рядом с ней под ручку иду я с большой корзиной, из которой торчат головы курицы, кошки и маленькой собачки с цепью. Думаю, что матушка меня смиряла таким образом. В пути я думала: «Вот всё говорю о боге, а когда надо показать свою веру, то стыдно, неудобно. Так тебе и надо! Спасибо матушке!»

Я ведь не знала о болезни Марии, и когда она увидела нас в больнице, какое было для неё утешение и радость!

Моя знакомая услышала о матушке от старца Симеона из Печёр и попросила:

- Батюшка Симеон её так любит, она такая благодатная, попроси, чтобы зашла и освятила наш дом своим присутствием.

Мать Наталья согласилась и, войдя в дом моей знакомой, сразу принялась «хозяйничать»: вытащила кастрюлю борща и начала вынимать куски мяса со словами:

- Это кошке. Это собачкам…

Хозяйке не понравились действия матушки:

- Матушка, ты к нам приходи, но не хозяйничай.

- Да ведь замёрзнете вы скоро, - ответила мать Наталья.

Не поняла хозяйка дома, о чём идёт речь, но буквально через несколько дней поднялась сильная буря, сорвавшая крышу дома и вырвавшая фрамугу. Крышу кое-как залатали, окно забили, но в доме было, очень холодно, и зять хозяйки сильно простудился. Болел он долго, врачи никак не могли понять, в чём дело и дали направление в больницу. Тогда вспомнили слова матушки и попросили, передать ей, о беде с просьбой помолиться. Матушка ответила:

- Ничего-ничего, пусть поболеет.

Зять всё лежал в больнице, улучшения не было. Снова передали матушке просьбу о помощи болящему, Тогда мать Наталья пришла к ним в дом и попросила:

- Принесите утюг и его бельё.

Бельё она прогладила горячим утюгом и сказала:

- Вот и согрела, а теперь отнесите бельё в больницу, пусть наденет.

Почти сразу после этого зять выписался из больницы.

Ещё одна моя знакомая – Мария, много слышавшая о матушке Наталье, попросила привести её в свой дом, чтобы познакомиться. Матушка всё отказывалась, но неожиданно согласилась. Пришли мы к Марии, она накрыла хороший стол, пообедали. Вдруг мать Наталья вскочила на стол, взяла со стены икону и закричала:

- Это моя икона!

- Нет, моя, - гневно возразила хозяйка дома.

- Моя, моя икона. Караул, убивают!

Разгорелся скандал, вызвали милицию. Икону у матушки отняли передали хозяйке, которая возмущалась:

- Кого ты привела ко мне? Она же сумасшедшая!

Но очень скоро всё выяснилось. Мария была разведена с мужем, и тот, видимо, в пьяном виде, пришёл в дом и стал требовать:

- Отдай иконы, будем делить имущество, или возвращай деньги.

Мария не соглашалась. Тогда бывший муж её забрался на стол и начал снимать икону со стены (ту же, что и мать Наталья перед этим) с криками:

- Это моя икона!

- Нет, моя, - отвечала хозяйка.

И когда начали драться, Мария закричала:

- Караул, убивают!

Вызвали милицию – и всё повторилось из того, что пророчески показала мать Наталья. После этого Мария просила прощения у матушки, приглашала к себе в дом, но мать Наталья ответила:

- Нет уж, лучше сама приходи.

Был у меня племянник, который постоянно брал взаймы деньги и не отдавал. Я прятала от него деньги, так как он мог сам взять без спроса. Пришёл он как-то, а мать Наталья говорит:

- Володя, хочешь, я тебе скажу, где у Кати деньги лежат?

А в другой раз сказала:

- Я дала Володе твоих денег, только немного. Помню ещё один замечательный случай прозорливости матушки. Встретила мать Наталья мужчину и обратилась к нему по имени-отчеству (а он её впервые видит):

- Вы не знаете, где здесь Женя живёт? У неё есть сын Саша, который с дерева упал, но не разбился, его Матерь Божия спасла.

Мужчина удивился такому обращению и повёл её к Евгении. Матушка вошла в дом и сказала хозяйке:

- Женя, поставь ему бутылку за то, что он меня привёл.

Этот мужчина сам не пил вовсе, но постоянно держал в доме водку для угощения приходящих к нему гостей, и его это очень тяготило. Вот матушка и обличила его.

С тех пор мать Наталья часто заходила к Евгении. У той было много красивой одежды, и матушка пользовалась её гардеробом для своих нужд. Об этом случае хочется вспомнить особо. Зашла мать Наталья по обычаю к Жене и сказала:

- Мне сегодня нужно бальное платье.

- Бери любое, - ответила Евгения.

Матушка выбрала платье с большим декольте. Дома надела это платье, завилась, накрасила губы до ушей яркой помадой. Оказывается, она готовилась к приёму «гостей». К ней пришли с проверкой из органов госбезопасности: кто-то написал донос, что она из царского рода, живёт не по средствам, ходит к ней много подозрительных людей.

Когда вошли два сотрудника КГБ, мать Наталья появилась перед ними во всей «красе» и обратилась со словами:

- Миленькие, вы только не задерживайте меня, а то я на свадьбу тороплюсь, видите, даже нарядилась.

- Ты откуда?

- Я – царица.

- Расскажите, как и чем живёте?

- Молоком торгую, у меня козёл есть, живность всякую держу, птицу. Отодвиньте тумбочку. Видите, там три козлёнка.

В это время подошёл козёл и толкнул лбом одного из пришедших. Матушка сразу заговорила:

- Козлы не дают пройти. Вы как представители власти должны разобраться. Видите, нападают даже на милицию.

- Говорят, что ты из царской семьи.

- Да не верьте. Хотите молока?

И снова козёл толкнул лбом сотрудника.

- Ох, эти козлы не дают пройти.

Один из «гостей» говорит другому:

- Какая царская семья? Козлы, собаки, кошки. Да она просто сумасшедшая!

Когда собрались уходить, матушка обратилась к одному из визитёров:

- Ты торопись домой, у тебя жена тяжело заболела. Если задержишься, то худо будет.

Другому сказала:

- А ты помирись с женой, а любовницу брось!

Очень скоро один из них снова приехал к старице и попросил помолиться о больной жене, просил прощения и благодарил за вразумление.

- Так тебя Бог послал ко мне, чтобы ты обратился к Нему, - ответила мать Наталья.

Шла я как-то в церковь на службу и увидела, как мать Наталья заталкивала в трамвай мешок с сухарями и икону из моего дома. Я подумала про себя: «Только бы не Нерукотворный образ Спасителя (который я очень любила)».

- Нет, не тот, другой образ, - сразу ответила на мои мысли матушка.

Ещё одна история с трамваем. Ехала я со знакомой в Никольский собор на службу. Вдруг трамвай резко остановился (хотя до остановки было ещё далеко), двери открылись, и в них появилась сияющая мать Наталья. Подошла к нам и сказала:

- Иду я по своим делам, вижу, что знакомые люди в храм на службу едут, и говорю: «Извозчик! Остановись!» - и трамвай остановился.

Ничего не понимающий водитель изумлённо смотрел на происходящее: ведь он даже не прикасался к рычагам управления!

Сидим мы с кумой. Мать Наталья взяла бумажку в руки, встала в углу: сама в шляпе, в руках веер. Приняла торжественную позу и закричала:

- Извозчик, извозчик!

- Матушка, так вы из «бывших»?

- А что, разве я голь перекатная?

Поехали мы с матушкой в храм на Смоленском кладбище к акафисту. У самого кладбища увидела пьяницу, просящего милостыню. Мать Наталья хотела дать ему сто рублей. Я выхватила у неё деньги, положила в сумку, решив, что лучше отдам их в церкви. Когда пришла в храм, открыла сумочку – сторублёвой купюры там не было, а мать Наталья загадочно улыбалась. Но я точно помню, что положила деньги в сумочку, закрыла её и постоянно держала в руках.

Сидим мы с матушкой, она и говорит:

-Катерина, у тебя, сколько денег на книжке – три тысячи?

- А ты откуда узнала?

- Ты как помрёшь, сёстры первыми побегут делить твоё наследство.

- Так, значит, сёстры переживут меня?

- Нет, ты их всех переживёшь и похоронишь

И точно, все сёстры умерли одна за другой, и я похоронила их.

В день выборов мать Наталья подъехала к избирательному участку на санках, которые тащил козёл. Когда её спросили, что это значит, матушка ответила:

- Я за советскую власть голосую, пусть она ещё поживёт.

Шли мы с матушкой по рынку и увидели мужчину, ведущего на поводке собаку. Мать Наталья подошла к нему:

- Это моя собака, отдай!

- Нет, моя.

Начали спорить. Матушка не отступалась. На разгоревшийся скандал подошёл милиционер. Начали разбираться.  Мужчина в ярости кричал, что эта старуха хочет отнять ег собаку. Тогда матушка сказала:

- Давайте проверим. С кем пойдёт собачка – тот и хозяин.

Как только собаку отпустили с поводка, она сразу подбежала к матушке, прижалась к ней, виляя хвостом и не обращая внимания на крики бывшего хозяина. Милиционер сказал мужчине:

- Зачем обижаете бабушку?

Затем обратился к матушке:

- А она у вас зарегистрирована?

- Нет. А сколько нужно заплатить?

Мать Наталья дала милиционеру три рубля, а мужчине сказала:

- Нахал, у бабушки хотел собачку отнять.

Эта собачка стала любимицей матушки, и она нередко носила её с собой в корзине.

Один человек много слышал о матушке и решил съездить к ней в Вырицу. Адреса не знал, но ему говорили опытные люди, что, если нужно, мать Наталья обязательно каким-то образом найдёт того, кто к ней направляется.

Доехал он до Вырице и прямо у станции увидел плачущую старушку, которая причитала:

- Ох, молюсь: Илья пророк, пошли человека-печника, печка совсем развалилась, надо починить.

Приехавший подошёл к ней и спросил:

- Матушка, а ведь я печник. Может быть, чем помогу?

- Ох, Илья пророк, благодарю тебя: послал мне печника.

Так познакомился он с матушкой и доброе дело для неё сделал.

Однажды матушка сказала пришедшей к ней женщине:

- Дай-ка мне руку посмотреть. Ой, денег-то сколько, и ещё заработаю. А дорога ватою устлана прямо в ад.

Эта женщина работала в церкви и воровала из кассы.

- Ой, простите, матушка, - воскликнула она.

- Если не покаешься, - ответила мать Наталья, - в ад пойдёшь!

Как-то мать Наталья сказала одному из своих подопечных:

- Сходи к Н. В. И скажи, что мне тысячу рублей надо на сено.

Пришёл он к Н. В., который работал директором магазина, и передал просьбу матушки. Тот ответил6

- возьми две тысячи и отнеси ей. Вот мы теперь и узнали, что оба ходим к ней.

До этого случая они были знакомы, но скрывали друг от друга, что оба верующие и бывают у матушки.

Случилось так, что вскоре в их судьбе приняла самое близкое участие мать Наталья.

Этот директор магазина вместе со своим обретённым другом часто уединялись в подвальчике магазина, молились там, беседовали о духовном. Мать Наталья предупреждала:

- Передайте Н. В., они там до того Богу домолятся, что весь магазин у них разворуют.

И действительно, недобросовестные продавцы тащили товар из магазина, пока директор отсутствовал. Кто-то из них и доложил начальству торга, что директор верит в Бога. тО было время хрущёвских гонений на Церковь, и вскоре на общем собрании сотрудников был устроен товарищеский суд над Н. В., его другом и ещё одним молодым специалистом, присоединившимся к ним. На суде продавцы свидетельствовали, что их директор верует в бога, собирает «богомолов», которые молятся прямо на работе. У них будто бы составилась целая секта, которая развращает молодёжь, затягивает в свои сети новых людей. Выступали сотрудники торга, клеймили «отщепенцев», требовали сурового наказания. Наконец председатель суда сказал:

- У кого есть вопросы?

Из первого ряда в зале поднялась никому не известная старушка в аккуратной шляпке и сказала:

- Разрешите вопрос. Вы кого судите? – и сама ответила: - Вы ангелов судите! Посмотрите на них, это же лица ангелов. А посмотрите на лица сидящих в президиуме, - обратилась она к залу, - это пьяницы, блудники, табакокуры. У каждого по любовницы, а у того жена ушла от разврата супруга своего. Какое вы имеете право судить их?

Поднялся шум.

- Это сектантка! Вывезти её из зала! – закричал кто-то из президиума.

Старушка с достоинством отвечала:

- Ничего подобного, я не сектантка. Я мать первого Героя Советского Союза лётчика Ляпидевского и обещаю, что завтра же поеду в Москву и сообщу, какие беззакония здесь творятся.

Обсуждение на этом закончилось. Видимо, испугавшись обличения и возможности разбирательства, суд решил понизить директора в должности, а остальных отпустить, без последствий, строго предупредив.

Один из подсудимых разыскал адрес матери Ляпидевского и зашёл к ней, что бы поблагодарить за помощь. Выслушав гостя, она с удивлением сказала:

- Я не была ни в каком суде и вообще никуда не уходила из дома в тот день.

Тогда спасённые догадались, что это чудо совершилось не без участия матери Натальи. Когда они вмести приехали к матушке, та встретила их словами:

- Ну, как я вас выручила!

- Матушка, так это вы были в суде?

- Просто я вас в обиду не дала.

Один из знакомых матушки, фотограф-любитель, попросил разрешения сфотографировать мать Наталью. Она с удовольствием позировала, причём сделали немало снимков матушки вместе с козами, собаками, кошками, курами. Фотограф напечатал дома фотокарточки, а негативы решил сжечь, думая, что они уже не понадобятся. Когда через несколько дней он зашёл к матушке, чтобы передать фотографии, та встретила его словами:

- Ты зачём сжёг мои негативы? Они ещё пригодились бы. Давай, фотографируй меня ещё раз, - и приняла «торжественную» позу, как будто красуясь перед объективом…

В Вербное воскресенье после Литургии возвращаюсь к себе на ленинградскую квартиру, дохожу по довольно узкой лестнице до двери – и вдруг с лестничной площадки голос матушки:

- Катя! Я тебя жду.

- Матушка, как же я тебя не увидела?

- А я вербочкой прикрылась: видишь, у меня целых три веточки.

Такой и осталось в моей памяти матушка Наталья: радостной, ликующей, с пушистой вербой в руках.

 

 Приложение

 

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 242; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

---

Мы поможем в написании ваших работ!