Экономисты, как и экономическая наука, вращаются в нелинейных фрактальных событиях.
Современная идеология поддерживает и пропагандирует экономику laissez-faire, культивируя в нации ни чем не обоснованную веру, что политические свободы, социальная справедливость, нравственность неотделимы от экономической свободы.
По факту происходит следующее: распоряжаться и управлять производством и природными благами будет не общество через национально-правовую систему государства, а небольшая группа олигархов, обладающая гораздо большей властью и гораздо меньше считающаяся с обществом и его мнением. Чрезмерная централизация управления экономикой и сосредоточение в руках государственного аппарата огромной власти сделает чиновников фактическими собственниками всех средств и ресурсов производства; в этом случае государственный аппарат подчиняется императиву максимальной выгоды для корпорации, правовая система перестает быть национальной ценностью и становится подчиненной международному валютному фонду; начинается процесс компрометации всех духовных ценностей, обычаев и традиций народа, отрицание национальной этики и морали.
Отдельно следует сказать о существующей зависимости Банка России от Международного валютного фонда. Данное положение является вынужденным отступлением от финансового суверенитета, вызванным процессом встраивания национальной экономики в глобальную. Пункт 18.2 ст. 4 Федерального закона от 10 июля 2002 № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»[48], введенный Федеральным законом от 3 ноября 2010 № 291-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» и отдельные законодательные акты Российской Федерации»[49], обязывает Центральный банк Российской Федерации выполнять функции депозитария средств Международного валютного фонда в валюте Российской Федерации, осуществлять операции и сделки, предусмотренные статьями Соглашения[50] Международного валютного фонда и договорами с Международным валютным фондом.
|
|
|
Это означает, что, будучи независимым органом, причем независимым даже от родного государства, осуществлять эмиссию рубля Банк России может только в режиме «currency board». Продиктовано это тем, что Россия, как любой член Международного валютного фонда, должна обеспечить одномоментный обмен всего объема собственной национальной валюты на доллары и фунты из собственных золотовалютных резервов. Соответственно, Центральный банк Российской Федерации может выдать национальной экономике рублей не сколько ей (экономике) необходимо для нормального развития, а только столько, сколько у него лежит долларов.
Учитывая структуру российского экспорта, которая в краткосрочной перспективе не претерпит существенных изменений, экономика России сознательно поставлена в прямую зависимость от экспорта углеводородов[51].
|
|
|
В настоящее время депутатом Евгением Федоровым подготовлены поправки в Федеральный закон «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», которые направлены на снятие международной зависимости и обязательств Центрального Банка от международных финансовых организаций (в первую очередь от Международного валютного фонда), однако надеется на быстрое обретение финансовой независимости государством не стоит.
Экспортируя свои ценности и правовые нормы американский экспансионизм, нередко вменял своим колониям такое институциональное устройство, которое не имело никакого отношения к реальным условиям, в которых проживали подчиненные народы. В результате такой правовой экспансии подчиненные народы унаследовали неприспособленные правовые системы, мешающие их экономическому развитию после обретения независимости в результате деколонизации.[52]
В этом случае правильным будет осуществлять оценку связей права и экономики с учетом необходимости правового регулирования экономических процессов, с учетом необходимости соблюдения прав и свобод, сохранения национальной матрицы.
|
|
|
Экономическую и личную свободу индивида считали главным Адам Смит, Джон Стюарт Милль, Бенжамен Констан, Джон Локк, хотя и понимали, что она, в конечном счете, порождает неравенство. Вместе с тем и они понимали, что государство не должно бездействовать: власть должна создавать условия для инициативной деятельности граждан и развития их индивидуальных способностей. Государство при этом рассматривается не в качестве хозяйствующего субъекта, а как сила, призванная охранять существующее право собственности.
Поэтому право собственности стало детерменантой нового направления так называемой «экономический анализ права», которое доказывает, что основная модель экономической науки - теория выбора. Используя методологию подобного подхода личность, класс выступает на сцене истории эгоистом, имеющим волю из всего получить максимальную выгоду и пользу для себя, обслужить свои физические природные потребности, а кто встает на его пути вступает принцип рассмотренный Т. Гоббсом: homo homini lupus est. В итоге-то все равно получается, что эгоизм подминает под себя экономические законы. Вроде бы ясно, что хотят сказать классики марксизма, но также нельзя освободиться от ощущения, что идет некая подмена понятий и все многообразие жизни общества, личности перевернуто с ног на голову.
|
|
|
Это лукавство и попытки дальше протаскивать экономический детерминизм продолжается и по сей день, так вопреки принципу независимости экономических законов как объективных по своему характеру от воли людей, отправным пунктом объяснения экономических явлений социалистического общества становились волевые отношения, сознательная, целенаправленная деятельность единого экономического центра по организации всего общественного производства в форме плана, распространяющегося на основные процессы развития народного хозяйства[53].
Практика строительства социализма, коммунизма, последующий застой, перестройка, «переделка» и все дальнейшее развитие страны в условиях непрекращающейся «турбулентности» показала, что экономисты, как и экономическая наука, вращаются в нелинейных фрактальных событиях без наличия внешних, случайных, возмущающих среду сил. Для расчёта подобных течений были созданы различные экономические теории, а фактически речь шла об элементарном волюнтаризме.
Негативную роль в юридической мысли сыграло определение права в «Манифесте Коммунистической партии»: «Право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса»[54].
В другой работе читаем: «юридическое отношение, формой которого является договор - все равно, закреплен ли он законом или нет, - есть волевое отношение, в котором отражается экономическое отношение. Содержание этого юридического, или волевого, отношения дано самим экономическим отношением»[55]. Итак, несомненно, что, по крайней мере, в новейшей истории, государство, политический строй, является подчиненным, а гражданское общество, царство экономических отношений, — решающим элементом[56]. В данных фрагментах просматривается фатальная зависимость права от экономики, сведение права к производству.
В отличие от юриспруденции у политэкономии более тесные связи с естествознанием, с биологией, с зоологией, с методологическим принципом редукционизма, где духовное истолковывается как особая разновидность экономического, материального. Редукционизм в экономике порождён эгоцентризмом научной специализации, когда считается, что именно экономические дисциплины и экономические толкования являются краеугольным камнем всего научного знания, неким гносеологическим фундаментом социально-гуманитарных науки объяснения всего многообразия социальной жизни.
Напротив, «право есть низший предел или определенный минимум нравственности» (Вл. Соловьев)[57], при этом подчеркивается, что между нравственным и юридическим законом нет противоречия: второй предполагается первым, – хотя юридический закон и не требует высшего нравственного совершенства, но он и не отрицает его. Следовательно, право это есть сами общественные отношения, образующие живую ткань социального организма.
К сожалению, во многих современных исследованиях марксистские подходы прямо не отстаиваются, но и взамен ничего нового не предлагается, или предлагаются теории, разработанные американскими специалистами по «оранжевым революциям», поэтому и сегодня сама проблема соотношения «права-экономика», если она вообще выделяется, предстает в достаточно аморфном виде.
Можно утверждать, что сегодня материальные потребности постепенно отходят на второй план, приобретают роль некой уже в принципе решенной для духа задачи. Это не означает, что экономика и ее развитие вообще перестают быть значимыми для человечества, или что для каждого конкретного народа экономические проблемы полностью решены. Но экономика никогда, по сути, не была первичной, определяющей по отношению ко всем остальным сферам общественной жизни, и право не может рассматриваться как явление, даже в итоге определяемое экономикой. Право и экономика, политика и религия, идеология и наука — каждое само по себе, а не через посредство иного, имеет источником духовное начало[58]. Тем самым положение o том, что содержание любого человеческого интереса, в конечном счете, определяет материальный, экономический мотив – является методологической и научной ошибкой. Следовательно, и право с этих позиций не порождается экономическими потребностями и не существует для интересов класса, наоборот нравственное начало должно стать приоритетом, в противном случае погибнут целые нации и народы, в угоду «избранному народу».
Таким образом, экономика как система хозяйственных отношений – вторична и зависит с одной стороны от права, а с другой стороны от человеческого эгоизма, субъективной воли, произвола, который в идеале должен быть обуздан правом.
Для эффективного взаимодействия экономики и права необходимо соблюдать принцип, согласно которому законодательство не диктует фактические действия участникам той или иной коллизии, а лишь фиксирует подкрепленные законом права участников, оставляя им возможность искать договоренности на основе признания этих прав, принципов справедливости и ответственности за конечный результат участников правоотношений. Все это вместе взятое обеспечивает экономический рост и социальную справедливость, т.е. максимизирует благосостояние общества[59].
Сегодня экономисты делают попытку отойти от привычных соображений по поводу справедливости, обсуждая вместо этого проблемы целесообразности/эффективности. Однако эти категории взаимосвязаны друг с другом.
Поэтому тезис, что экономический анализ обнаруживает убедительные аргументы для обоснования правовых норм исходя из соображений эффективности и вроде бы в противовес справедливости, является ложным [60].
Взаимодействие различных правовых систем, национальных культур и основанных на этих принципах различных экономических моделей не должно превращаться в столкновение, в конфликт вслед за экспортом «универсальных» бизнес-моделей, право – это, прежде всего категория национального порядка, встроенная в мировоззрение и культуру народа, на котором происходит развитие экономики. Право обладает собственной ценностью, априорное и прямолинейное желание подчинить право экономике должно быть отброшено как несостоятельное.
Дата добавления: 2015-12-18; просмотров: 14; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!