Модернизация и социализация. 5 страница
Более логичным представляется стремление рассматривать с позиций концепции модернизации историю советского общества тех авторов, которые отрицают социалистический (или преимущественно социалистический) характер советского общества и оценивают сложившийся в СССР социально-экономический строй как одну из разновидностей государственного капитализма. Такую позицию занимает, например, известный петербургский историк А.В. Островский (не путать с историком-аграрником В.Б. Островским и «раскрученным» петербургским публицистом В.П. Островским!), изложивший ее в ряде своих публикаций: «О времени завершения индустриализации и промышленного переворота в России»,26 «Октябрьская революция: Случайность? Исторический зигзаг? Или закономерность?»,27 «Существовал ли социализм в СССР?».28 А.В. Островский отталкивается от, как он его называет, хрестоматийного представления о социализме, указывая его важнейшие признаки: а) отсутствие частной собственности, а значит, эксплуататорских классов и эксплуатации; б) народовластие, т.е. демократия; в) распределение по принципу от каждого по способностям, каждому по труду. Сопоставив признаки социализма с реальным состоянием советского общества, А.В. Островский утверждает, что оно не было социалистическим, а в нем преобладали черты государственно-феодального уклада и государственного капитализма. Он разделяет идею Б.П. Селецкого29 о процессе повторного образования классов, в соответствии с которым в СССР к 1980-м годам образовалась «теневая экономика» и соответствующий ей класс новой буржуазии, что и привело в 1990-е к реставрации капитализма. Важное методологическое значение для А.В. Островского имеет его понимание главной тенденции развития человечества в последние столетия. «Основная тенденция развития общества заключается в переходе от частного капитализма к монополистическому, от монополистического к государственно-монополистическому, от государственно-монополистического к государственному и далее, если человечество к тому времени не погибнет, к социализму».30 Подобным же образом оценивают советский аграрный строй историк М.А. Безин и Т.М. Димони. В своей совместной работе, опубликованной в порядке дискуссии, они писали: «На наш взгляд, советское социально-экономическое устройство являлось огосударствленной формой модернизации, которая имеет «западный», «восточный» и, как оказалось, российский варианты, т.е. перехода от аграрного общества к индустриально-капиталистической модели. В России его специфическими чертами стали социальные завоевания народа наряду с социалистической идеологией. В рамках данной модели сформировался капитализированный тип хозяйствования, произошло раскрестьянивание, пролетаризация и вызревание протобуржуазного слоя в деревне».[31] Близкую к этой занимает позицию известный экономист марксистской ориентации А.И. Колганов, считающий, что в СССР была осуществлена «буржуазная модернизация в социалистической оболочке». В одной из последних своих публикаций «СССР как [не] социализм» он утверждает: «Бюрократия в социальной структуре общества, осуществлявшего программу «строительства социализма» (а фактически – буржуазной модернизации в социалистической оболочке), была своеобразным субститутом буржуазии».[32] С такими утверждениями, конечно, можно вести научный спор, но в них, повторяем, есть логика: если и после Октябрьской революции в России происходило движение в сторону одной из разновидностей капитализма, то это движение соответствует концепции модернизации как перехода от аграрно-ремесленного традиционного средневекового общества к новому – индустриальному капиталистическому обществу. Еще более дискуссионной представляется попытка определить преобразования в СССР как «консервативную модернизацию».[33]
|
|
|
|
|
|
Таким образом, в российской историографии в 1990-е – начале 2000-х годов утвердилась концепция модернизации, в более-менее однозначном понимании, а практика ее применения в изучении истории России имела свои плюсы и минусы.
|
|
|
Однако в период президентства В.В. Путина и Д.А. Медведева ситуация в обществоведении и исторической науке изменилась, в том числе и судьба концепции модернизации и значение самого термина. Принципиально новым в сравнении с установившимся благодаря усилиям социологов, историков и других специалистов более-менее однозначным толкованием понятия «модернизация» (применительно к обществу в целом) стало широкое употребление слова «модернизация» с разным смысловым содержанием. Так, в программной статье Д.А. Медведева «Россия, вперед!» (Известия, 2009, 11 декабря) словом «модернизация» назван рывок вперед по сравнению с тем состоянием российского общества, в котором оно находилось в тот период. В контексте статьи выявлялось, что слово «модернизация» означает обновление, осовременивание вообще. Это не согласовывалось с вроде бы устоявшимся представлением о том, что модернизация – это процесс перехода от традиционного средневекового общества к новейшему, индустриально-капиталистическому, который в странах Запада давно завершился. В выступлениях Д.А. Медведева, В.В. Путина стала повторяться слово модернизация для обозначения технологического перевооружения экономики. В последние месяцы своего президентства Д.А. Медведев стал широко рекламировать модернизацию политической системы, а речь шла не о системе далекого средневековья или хотя бы Советского союза, а той самой, которая создана при Б.Н. Ельцине, «модернизирована» В.В. Путинам во время его президентства в 2000-2008 годах. Лидер КПРФ Г.А. Зюганов, обосновывая курс на новую индустриализацию России, заявил, что если в результате выборов будет создано «правительство народного доверия», оно будет руководствоваться принципом «модернизация без остановок». Педагоги заговорили о необходимости модернизации образования, медики – здравоохранения. Таким образом, речь пошла об институциональных и инструментальных аспектах современной, новой модернизации. Сами первые лица государства стали пользоваться термином «модернизация» непоследовательно. Их критики стали обнаруживать противоречия в их заявлениях. Например, Д. А. Медведев провозглашает модернизацию главной задачей государства и тут же объявляет о необходимости завершения ухода государства из экономики. Кто же тогда будет осуществлять модернизацию? Ему из тюремной камеры ответил опальный олигарх М. Ходорковский, убежденный в том, что «для осуществления модернизации необходим целый социальный слой – полноценный модернизационный класс».[34] Но в ходе предвыборной кампании в начале 2012 года тогда еще не победитель президентской гонки В.В. Путин приводил такие характеристики российских предпринимателей, что становилось ясно: в России модернизационного класса нет.
|
|
|
Разноплановость и противоречивость использования термина «модернизация» вызывали обеспокоенность в научном сообществе, которое в академических дискуссиях пытается вновь разобраться, что же такое модернизация, каковы исторические рамки и этапы ее осуществления, условия ее успеха и т.д. В 2010 г. М.К. Горшков в статье «Социальные факторы модернизации российского общества»[35] рассмотрел разные точки зрения на существо предлагаемых России преобразованиях, именуемых одинаково – модернизацией. Тревогой о недостаточной теоретической разработке проблем новой, предстоящей модернизации России, пронизана статья старшего научного сотрудника института экономики РАН Н.М. Плискевич «Тупики институциональной модернизации».[36] «Нет сомнений, что от того, удастся ли нам провести подлинную модернизацию зависит будущее России…, – пишет она. – Однако то, как трактуется модернизация в большинстве выступлений и текстах первых лиц государства и идеологов, их обслуживающих, внушает серьезные опасения: как и прежде, насущные потребности страны осмысливаются исключительно с инструментальных позиций. А такой подход и ранее на нашей памяти (например, с такими лозунгами как «ускорение», «перестройка» и т.п.) обычно кончался ничем».[37] Слушая выступления политиков, читая сочинения идеологов и обществоведов, историк испытывает чувство растерянности: если всякое нововведение – модернизация, но нельзя ли назвать модернизацией введение княгиней Ольгой повоза вместо ненормированного полюдья и поименовать модернизационным проектом введение Иваном Грозным опричнины?
В нашу задачу не входит анализ современных проектов дальнейших преобразований в России, ответ на вопрос, в какой мере обоснованно называть их модернизацией и т.д. Из написанного выше вытекает вывод – пожелание исследователям: готовя к печати свою работу, в которой будет использовать слово «модернизация», четко разъясните, какое содержание Вы в него вкладываете. В этом случае Вы можете рассчитывать на адекватность восприятия Ваших идей.
1.5. МОДЕРНИЗАЦИОННЫЕ АСПЕКТЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
Экономическая политика Российской Федерации, строящаяся на принципах модернизации хозяйственной системы, привела к сравнительно быстрому выходу страны на положительные темпы роста после кризиса 2008 г. и закрепить их. Реальный ВВП за первое полугодие 2011 г. вырос по сравнению с соответствующим периодом предыдущего года на 3,4%, а с начала 2010 г. это уже устоявшаяся тенденция1. Другими важными факторами стали также рост цен на мировых рынках углеводородов и иных товаров российского экспорта, оживление мировой экономики, в первую очередь в Юго-Восточной Азии. Положительные тенденции оживления экономики сопровождаются замедлением инфляции, что позволяет предположить, что рост является сбалансированным и не основан на появлении новых «пузырей» на отдельных рынках. В то же время, положительные тенденции не являются преимущественно интенсивными. Увеличение объема промышленного производства в одних секторах сочетается с падением в других. Продолжается стагнация основных локомотивов устойчивого роста - инвестиционной и кредитной активности.
До настоящего времени в экономике доминируют факторы, обусловившие быстроту и глубину кризиса: зависимость от конъюнктуры мировых цен на товары сырьевого экспорта, низкий внутренний спрос и неспособность российской промышленности его обеспечить, слабая финансовая система и отсутствие в экономике «длинных» денег. Поэтому продолжение восстановительного роста в сложившейся экономической парадигме, во-первых, будет неустойчивым, поскольку внутренние риски российской экономики в краткосрочном периоде не устранены, во-вторых, будет более медленным, поскольку будет жестко «завязано» на восстановление мировой экономики, и, в-третьих, будет воспроизводить ресурсную модель экономики. Такой путь не обеспечивает модернизации экономики, достижения целей и задач долгосрочного развития, сформулированных в Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года (далее - Концепция), а также в Основных направлениях деятельности Правительства Российской Федерации на период до 2012 года2.
История не знает модернизаций, которые бы не были индустриальными. Каждая модернизировавшаяся страна ставила основной задачей самообеспечение качественными промышленными товарами и вывод своей продукции на мировой рынок. С 1960 по 1989 гг. Япония, например, увеличила выпуск автомобилей в 19 раз, мотоциклов в 26, телевизоров в 38, а магнитофонов и аудиосистем – более чем в 45 раз. В середине 1980-х она обеспечила 82% мирового выпуска мотоциклов, 80,7% производства видеосистем и 66% - факсов и копиров. Секрет успеха – соединение передовых достижений со всего мира с дешевой рабочей силой. Однако результат такого соединения страна ощутила в среднем через 15-20 лет после начала реформ. Серьезный рост доходов населения начался тогда, когда дореформенные показатели промышленного производства были превышены в 2,5-4 раза3.
В России с 2000 г. до кризиса 2008 г. реальные доходы населения выросли в 2,9 раза, а в «Программу - 2020» заложено, что заработная плата будет расти вдвое быстрее производительности труда. Но вряд ли планировавшие этот рост политики не знают о существовании экономического закона необходимости опережающего прироста производительности труда над приростом заработной платы. Если же они действительно не помнят об этом объективном законе, то им придется его выучить и запомнить, так как на наш взгляд, кризисная ситуация развала СССР вызревала именно под влиянием нарастающей тенденции «приписок» заработной платы трудящемуся пролетариату, и не только ему. Ведь дальнейшее перераспределение доходов через налоговую систему увеличивают соответственно выплаты госслужащим, с одной стороны, и вызывают мультипликационный эффект инфляционного развития ситуации на реальном рынке, с другой стороны. На сегодняшний день, образовавшийся в стране «антизаконный» разрыв преодолевается за счет нефтяных доходов и притока дешевых мигрантов. Но это уже не модернизация, а запланированный, тиражируемый кризис. Рациональное использование собственных экономических ресурсов, целевые вложения в «точки роста» экономики и социальной инфраструктуры – вот единственно возможный путь.
Цель модернизации - стабилизация и оптимизация экономического роста, который коррелирует с ростом численности населения. Искусственное уменьшение численности посредством распада СССР и его социально-экономической общности дезориентировало хозяйственную систему РФ, объективно увеличив риски развития и спровоцировав кризисные явления. Отсюда программы стимулирования рождаемости и попытки продлить экономически активный период жизни граждан страны путем увеличения пенсионного возраста. Но даже не число и динамика занятых в национальной экономике столь важно для стимулирования модернизации. Опыт европейских стран, осуществляющих управление динамикой хозяйственной системы на принципах концепции устойчивого развития экономики, свидетельствует о том, что большинство из них столкнулись с резким обострением межнациональных противоречий внутри государств из-за активизации миграционных процессов. По нашему мнению, современное национальное хозяйство созрело для появления новой экономической теории – теории комфортной экономики. Комфортной не для отдельных классов или общественных групп, а для всех экономических субъектов, образующих национальные хозяйственные системы в условиях информационной экономики и глобализации.
Модернизация (франц. modernisation, от moderne — новейший, современный), изменение в соответствии с новейшими, современными требованиями и нормами, например модернизация как обновление технического оборудования, производственного процесса и т.п.4 В экономической теории и практике этот термин чаще всего означает эволюционное развитие, внесение частичных обновлений в существующие факторы производства или производимые блага. Актуальный институциональный подход проводит четкую грань между модернизацией и инновированием.
Модернизация связана с покупкой патентного права на использование определенных технологий, разработанных сторонними фирмами. Главной особенностью модернизации является определенность в конечном результате по всему перечню качественных и количественных характеристик. Другими словами, потребитель такого продукта точно знает сколько денежных средств ему нужно на его покупку, какой эффект новые технологии окажут на его процесс производства и каким по качеству будет производимый им товар.
Возможность модернизации производства на закрытом рынке с равной технологической конкуренцией сразу трансформирует его в рынок «лидеров-последователей», что снижает интенсивность инновационного процесса. Однако если экономика открыта для зарубежных контрагентов, тогда покупка иностранных технологий будет вполне логичным шагов для повышения уровня конкуренции на локальном рынке. Данный процесс возможен, только если существуют какие-либо экономические условия - транзакционные и транспортные издержки, государственное регулирование, - которые мешают иностранной компании самой войти в рынок другой страны.
К инновациям прибегают в том случае, когда модернизация по каким-либо причинам - экономическим, технологическим или политическим, - невозможна. Инновационный процесс, по мнению институционалистов, коренным образом отличается от модернизации, так как нельзя точно спрогнозировать время появления новых технологий, необходимые для этого ресурсы и эффект, который они окажут на производственный процесс. Термин «рынок инноваций», в последние несколько лет, стал одним из самых востребованных понятий экономической теории. Причиной этому служат серьезные нарушения в хозяйственной деятельности развитых и развивающихся стран за последние 50 лет. Все эти годы экономические кризисы нарушают стабильный рост производства товаров и услуг, и ни одна из существующих временных макроэкономических моделей, в достаточной степени, не смогла объяснить их причины. Тем не менее, исследования природы появления нестабильности привели ученых к выводу, что экономическая система, в основе механизма воспроизводства которой лежат новые знания или инновации, обладает более высокой способностью к после кризисному восстановлению.
Переход от сырьевой и индустриальной экономики России к инновационной, базирующейся на интеллектуальных ресурсах, наукоемких и информационных технологиях - ключевая задача внутренней и внешней политики государства. Российская экономика является смешанной экономикой рыночного типа, поэтому решение данной задачи видится в усилении действия рыночных механизмов. Инновационный путь развития предполагает не только обновление производства посредством внедрения новых технологий, приобретаемых за рубежом, но и разработку новшеств внутри страны, что требует наличия инвестиционного спроса на инновации со стороны базового сектора экономики и соответствующего расширения предложения инноваций со стороны пионерного сектора. Совокупность отношений между этими секторами, представленных в виде торговых сделок, и есть рынок инноваций. Несмотря на все фискальные, законодательные и внешнеэкономические инициативы, рынок инноваций в стране развивается значительно медленнее, чем этого требуют базовый сектор экономики и процесс глобализации. Происходит замещение рыночных механизмов повышения инновационной активности хозяйствующих субъектов плановыми. Однако у плановых инструментов регулирования инновационного процесса есть ограничения, которые могут быть преодолены рынком, поэтому, несмотря на то, что инновационный путь развития в нашей стране приобретает черты плановости, формирование эффективного рынка инноваций является жизненно необходимым для отечественной экономики.
Концептуальный императив инновационного развития не что иное, как продолжение рыночных преобразований, происходящих в нашей стране в соответствии официальной экономической политикой и политической доктриной. Прогнозируется, что к 2020 г. доля экономики знаний и высокотехнологичного сектора в валовом внутреннем продукте должна составлять не менее 17-20% (в 2007 году - 10-11%) и что Россия может занять значимое место (5-10%) на международных рынках высокотехнологичных товаров и интеллектуальных услуг в не менее чем в пяти секторах5. Достижение поставленных целей невозможно без создания условий для массового появления новых инновационных компаний во всех отраслях экономики страны и модернизации имеющегося производственного потенциала, что неосуществимо без активизации действия рыночных законов, или, хотя бы учета их при реализации концепции модернизации.
Основным экономическим законом инновационного развития является закон экономии времени. В общественном производстве, как и в общественном сознании, этот закон проявляется в поиске тех расходов, которые можно минимизировать или от которых общество может и должно отказаться, чтобы высвободить время для альтернативного вида деятельности. Актуальный период времени, с этой точки зрения, характеризуется преимущественным ростом удельного веса транзакционных издержек в цене абсолютного большинства товаров, а, зачастую и услуг. Это, прежде всего, институциональные издержки, порождаемые информационным обществом, практически все их можно свести к латентным или официальным контрактным издержкам. Последние охватывают всю посредническую сферу – от перевозок, размещения, хранения, юридического обеспечения до рекламы и послепродажного обслуживания. В социуме они растут как государственные и общественные фонды потребления.
В предложенном контексте инновации рассматриваются как метод снижения общественных издержек, инициируемых экономическим интересом получения инновационной ренты, т. е той части прибыли, которая получается инноватором до тех пор, пока новшество не распространилось в отрасли. Поэтому рыночный механизм развития инновационного потенциала – наиболее перспективный и результативный, на наш взгляд. И функции государства в инновационном процессе просветительские и патронажные, но ни в коей мере не преимущественно созидательные, как декларируется сегодня в большинстве теоретических и практических разработок.
В отличие от рыночного рискового механизма инновирования механизм государственной поддержки и методологических подходов к созданию концепции, моделей, методов реализации и развития инновационного потенциала субъектов хозяйственной системы может быть эффективным только тогда, когда он ориентирован на создание и рост стоимости венчурного бизнеса, а продукты и услуги инновационных компаний соответствуют потребностям рынка.
Рыночный механизм - это механизм взаимодействия продавцов и покупателей по поводу установления цен, объемов производства, его структуры и качества продукции, это механизм распределения ресурсов и доходов на основе объективных экономических законов рынка. Это механизм формирования цен и распределения ресурсов, взаимодействия субъектов рынка по поводу установления цен, объема производства и реализации товаров. Основными элементами рыночного механизма считаются спрос, предложение, цена. Особенность рыночного механизма состоит в том, что каждый его элемент теснейшим образом связан с ценой, которая служит основным инструментом, воздействующим на спрос и предложение. В частности, спрос находится в обратной зависимости от цены: с повышением цены товара спрос на него, как правило, сокращается и наоборот. Поэтому любые провалы рынка тормозят развитие инновационного потенциала субъектов хозяйственной системы.
Еще в XVIII в. А. Смит обосновал полезность рыночного механизма и свободы личности для общества и его экономики и предлагал ограничить роль государства в обществе функциями безопасности, защиты прав собственности и личности, сохранения и упрочения здоровья и образования. Впоследствии так называемый «манчестерский либерализм» укрепил приверженность ценностям рынка, а государство стало рассматриваться лишь в роли «ночного сторожа»6. Однако со временем роль государства в экономике и обществе возрастала, прежде всего, за счет его участия в финансировании социальной среды и распространении социальных благ, а в годы войны и экономических кризисов – за счет прямого участия в производстве. В послевоенное время в интересах повышения конкурентоспособности частного бизнеса прямое вмешательство государства в экономику сокращалось.
Для России инновационный путь развития безальтернативен – в условиях глобализации и растущей конкуренции на мировых рынках технологическая отсталость привела к преимущественно ресурсной ориентации экономики и приобретению статуса развивающейся страны. Однако попытка провести инновационные преобразования на основе использования инструментария государственного инициирования не дают ожидаемых результатов. Среди главных причин неэффективности инновационной политики следует назвать отсутствие теоретической проработки путей запуска в этом направлении действия рыночного механизма. Более того, руководство страны все активнее использует неудачный исторический опыт централизованного научно-технического развития, создавая, например, государственные корпорации типа «Нанотехнологии» и формируя плановые приоритетные темы для государственного финансирования через институты Академии наук или вузы.
Рыночный механизм призван обеспечить мировой класс качества производимых товаров, своевременное обновление продукции, оборудования и технологий на основе активизации экономического интереса производителей во внедрении нововведений на базе собственного развивающегося инновационного потенциала.
Таким образом, импульсом модернизации российской хозяйственной системы выступают инновации. Многие ученые и практики разрабатывают тему модернизации. Так, О.Ю. Мамедов отмечает, что «модернизация — это особая модель экономического роста. Ее особенность в том, что она, как полагают ее инициаторы, способна обеспечить небывало ускоренный рост экономики»7. Но это ускорение возможно только при условии высвобождении рыночного механизма из-под государственного прессинга, усилении экономической свободы субъектов хозяйственной системы. Чтобы модернизация на самом деле не стала девиантной моделью преодолеть государственный капитализм необходимо. Именно чрез мерное присутствие государства является основной причиной сохранения всего того, что препятствует развитию рыночной системы в России, - монополизма, коррупции, теневой экономики и бюрократизма. Даже официальная статистика показывает, что государство контролирует сегодня почти 50% российской экономики (в реальности — гораздо больше). Это так много, что даже высшие чиновники осознают эту чрезмерность. Например, по словам А. Кудрина, необходимо сокращать долю государства до 30% - среднемировой показатель присутствия государства в экономике8.
Провести глобальное обновление всего экономического комплекса единовременно невозможно, но необходимо одновременное и однонаправленное инновационное движение крупных, средних и малых предприятий. Более того, если ресурсные гиганты регулярно внедряют достижения НТП, чтобы оставаться конкурентоспособными – без этого не сохранить завоеванные сегменты рынка, то малый и средний бизнес находится в более сложных условиях становления, развития и выживания. Эффективное использование рыночного механизма для стимулирования развития инновационного потенциала субъектов хозяйственной системы подтверждает мировой опыт, в рамках которого уже более полувека эффективно используется венчурный механизм инновационного развития. Венчурные инвестиции направляются в акции, которые не являются привлекательными на финансовом рынке в традиционном понимании этого слова, но по ним ожидается получение более высокого инновационного дохода. В США существует большое количество моделей венчурного инвестирования - инвестиции фирм венчурного капитала (ФВК), инвестиции бизнес-ангелов (БА) и их ассоциаций, инвестиции нефинансовых корпораций, инвестиции банков, инвестиции с государственным участием и ряд других. Эти модели реализуются в рамках нескольких организационно-правовых форм, что в сочетании с различными целями обуславливает то, что венчурные инвесторы используют разные механизмы принятия решений и управления вложениями, их деятельность приводит к возникновению разной степени ответственности за результаты инвестирования. С точки зрения отраслевой специализации можно выделить следующие волны развития венчурного бизнеса в США: 1) 1970 г.г. - полупроводники и биотехнологии (генная инженерия); 2) 1980 г.г. - персональные компьютеры; 3) 1990 г.г. - интернет-бизнес; 4) 2000 г.г. - технологии безопасности в широком смысле (личной, информационной, корпоративной, государственной и т. д.); 5) к 2010 г. – нанотехнологии и биотехнологии9.
Для стран с догоняющей экономикой организация венчурного бизнеса в передовых странах может служить моделью, к реализации которой необходимо стремиться. Опыт финансирования развития венчурного бизнеса странами с «догоняющей» экономикой (Япония, Сингапур, Финляндия, Израиль, Тайвань, Южная Корея) подтверждает, что государство с высокой степенью коррумпированности бюрократии является неэффективным прямым инвестором. Смешанное или прямое государственное инвестиционное финансирование венчурных проектов оказалось достаточно эффективным в развитых странах со слабо коррумпированной бюрократией — Финляндии, США. Страны с догоняющими экономиками создают привлекательные условия для венчурных предпринимателей и менеджеров из США и других передовых стран. Так Израиль путем софинансирования частных фондов и принятия части рисков на государство сумел сравнительно быстро привлечь иностранных венчурных инвесторов и менеджеров и перенять их опыт. Сингапур прошел иной путь. Инвестиции им делались в 1980-х годах в Силиконовую долину, прибыль там же реинвестировалась. На основе сложившихся связей американские венчурные предприниматели пришли в Сингапур к своим партнерам10.
Анализ специфики рынка венчурного капитала отдельных стран континентальной Европы показывает, что за последние несколько десятков лет в структуре отраслей-реципиентов рисковых инвестиций существенных сдвигов не происходит. В среднем за период с 1998 г. по 2009 г. их доля почти не изменилась. Например, в Германии на машиностроение, капитальное строительство и металлургию приходится около 22% от общего объема инвестиций. На поддержку предприятий потребительского сектора направляется порядка 15%. Доля компаний, занимающихся производством компьютеров, электроники, коммуникационного оборудования колеблется в пределах 16 – 20% от общей суммы инвестиционных вложений. Это подтверждает тот факт, что экономика Германии нацелена на развитие не только высокотехнологичных отраслей, но и производств среднего технологического уровня. В последние годы в стране стал активно развиваться, так называемый, сектор «чистых технологий» (cleantech), охватывающий различные источники альтернативной энергии и «щадящие» окружающую среду инновационные материалы, а также новые виды транспорта. Это расширило возможности для венчурного предпринимательства в стране, а доля компаний, получающих рисковые инвестиции в данном секторе, выросла с 1% в 1999 г. до 8% в 2009 г. Подобные пропорции и направления характерны для всех экономически развитых стран ЕС, прежде всего – Финляндии. В результате мирового финансового и экономического кризиса положительная тенденция, как и на рубеже веков, сменилась на негативную, подтверждая цикличность рынка рискового капитала и его зависимость от состояния общеэкономической конъюнктуры.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 16; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!