Поговорим на слэнге!

Интересный лингвистический феномен заключается в том, что австралийский язык, подобно негритянскому английскому (Black English) 200-летней давности, берет свое начало на море. Офи­церы и команда рабовладельческих судов во время длительного путешествия в Америку были вынуждены общаться со своими пленниками на пиджин-инглиш (Pidgin English) (смеси основного английского языка и нескольких африканских языков), что и привело в итоге к появлению негритянского английского. На гораздо более длинном пути в Австралию бурлящая смесь кокни, ирландского и североанглийского диалектов приводила к созда­нию на борту судна сплава акцентов, грамматических и синтак­сических оборотов, сформировавших основу речи в каторжных колониях, когда заключенные высаживались на берег в Новом Южном Уэльсе или в Квинсленде. В этой борьбе диалектов кокни вышел явным победителем (тех, кто говорил на кокни, было больше), что привело в результате к варианту разговорной речи, оснащенной многими формами старого английского диалекта ("кореш", "скандал", "жратва"), ирландским ритмом, эвфемизмами и многословием, а также к некоторой склонности к уголовному слэнгу (swag, flog, nick, pinch — "контрабанда", "сбыт из-под полы", "грабеж", "воровать по мелочам"). Руга­тельные слова и вульгарные выражения присутствовали здесь в изобилии, что и следовало ожидать при данных обстоятельст­вах. Однако колоритный кокни со своим рифмующим слэнгом тоже оставил свой след в этой смеси, являющейся одной из самых удивительных черт австралийского английского языка (trouble 's strife = wife — "жена = проблемы и в доме война";

Bugs bunny == money — «кролик Банни = деньги, "мани"»; еаи de cologne = phone — "одеколон = телефон").

По мере развития языка к этой богатой смеси быстро добав­лялась речь необжитых районов. Язык этих мест содержал два основных элемента — неологизмы от аборигенов и от жителей приграничных районов. Влияние первых было ограниченным, хотя их язык исключительно колоритный. От аборигенов пришли такие слова, как "бумеранг" (boomerang), "кенгуру" (kangaroo),

АВСТРАЛИЯ, НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ И ЮЖНАЯ АФРИКА

"вомбат" (wombat), "коала" (koala), "динго" (dingo). Слов и выра­жений приграничных жителей было огромное количество, и они являли пример грубоватого юмора "первопроходцев": "диггер" (digger) — австралиец ("землекоп")¹; "амбер" (amber) — пиво;

"банана бендер" (banana bender) — квинслендец ("банановый пьяница"); "ру" (rоо) — кенгуру; heart starter — "первая выпивка за день", "опохмелка"; neck oil — выпивка, "смочить горло";

"гризль" (greezle) — жалоба и across the ditch — "Новая Зелан­дия" ("через пролив"). Это всего лишь несколько примеров.

Современный австралийский язык (Aussie) во всех отноше­ниях является насквозь городским. Австралия — страна с самой низкой плотностью населения в мире и высокой урбанизацией. Именно в городах процветали ирландский язык и язык кокни (оба языка — для "любителей поговорить"), и именно здесь австра­лийский язык получал импульс и жизненную силу. Возвращались в употребление непривычные английские слова (creek — ручей, paddock — загон), больше вводилось в речь старомодных слов из диалектов — fair dinkum (порядочный австралиец), clobber (хлам, тряпье), а многие слова сокращались не без юмора — arvo (от afternoon — день), beut (от beautiful — прекрасный), garbo (от garbageman — мусорщик), barby² Oz (страна Оз — Австралия).

В XX в. австралийский язык продолжает изменяться. На него оказывают влияние такие американизмы, как freeway (автострада) и elevator (лифт), и иностранные слова, привнесенные "новыми австралийцами" (ciao, pizza, kebab). Некоторые черты языка кокни исчезли (перестали "съедать" окончания, стало меньше рифмован­ного слэнга), но в то же время в последние годы употребляется такое новшество в австралийском языке, как ответ с вопроситель­ной интонацией ("Как зовут вашего друга?" — "Джон Беннет?")

Австралия является относительно однородным обществом, и то же самое можно сказать и об австралийском языке. Не суще­ствует особых региональных различий, никакой слой не влияет на манеру разговора, и люди свободно говорят как на простом,

 

¹ В американском слэнге слово digger имеет и другие значения — солдат-австралиец; мужик, кореш, деревенщина; вор-карманник. ² От barbecue: 1) молодая привлекательная женщина; 2) неформальная, дру­жеская встреча (aм слэнг).

ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ

 

так и на "культурном" австралийском. Однако наблюдается тен­денция использования различных форм языка мужчинами и женщинами, а среди школьников принято выражаться "по-прос­тому". Но, несмотря на общее единообразие австралийского языка, его нельзя назвать скучным. Язык "Крокодила Данди" — это человечный, юмористичный, изобретательный и оригиналь­ный язык, энергия в котором бьет ключом. Мало в каком из других языков можно встретить такое обилие метких сравнений и метафор — uglier than a robber's dog ("злее собаки разбой­ника"), blind Freddie could have seen it ("это и слепому Фредди видно"), he had kangaroos in his top paddock (he 's crazy) ("у него в загоне — кенгуру", т. е. "у него крыша поехала").

Большинство австралийцев даже при первой встрече обраща­ются друг к другу "приятель!" (mate). Женщин называют "дорогая" (love). По мнению австралийцев, главным является "честная игра" (fair go), основанная на здравом смысле, равенстве и разумном пренебрежении к власти и идеологии. Вот почему австралийцы всегда симпатизируют "бузотеру" и слабому. Они не любят прояв­ления власти и силы по отношению к слабым. Двумя смертными грехами являются scabbing (подлость) и dabbing (стукачество).

Общение с австралийцами

Не существует руководства по правильному поведению в Австра­лии, так как в этой стране отсутствуют четко определенные "указа­тели" в общении и разговоре. Для большинства австралийцев пред­мет национальной гордости — право вести себя в любой ситуации и как образованный человек, и как мужлан. Это делает беседу жи­вой, потому что никто не знает, какой оборот она может принять, чем закончится — потоком оскорблений, теплой доброжелатель­ностью и чутким человеческим общением или ни тем ни другим?

Хотя это во многом миф, эгалитаризм все-таки любимый миф австралийцев, и иностранцу всегда следует быть очень осторож­ным, чтобы не задеть этот миф при разговоре с представителем из любой прослойки общества. Эгалитаризм исходит из идеи общественного равенства, когда все относятся друг к другу одина­ково независимо от богатства, образования или происхождения.

АВСТРАЛИЯ, НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ И ЮЖНАЯ АФРИКА

Вести беседу на основе такой "справедливости" легче, но при этом можно угодить в ловушку. Во многих странах акцент и обра­зованность много расскажут о человеке, но только не в Австра­лии! Границы между политическими силами в Австралии также очень смазаны. Самая старая из существующих политических партий — Лейбористская партия Австралии (ALP) — выросла из недр профсоюзного движения. По традиции эта партия и ее сторонники выступают в защиту рабочих, за социальное обеспе­чение и подлинную справедливость. До 1970 г. она также выра­жала сильные изоляционистские и антиазиатские настроения. Мно­гие сторонники Лейбористской партии — энергичные профессио­налы, принадлежащие к среднему классу и живущие в наиболее престижных предместьях крупных городов. Те же политические интересы разделяют родители-одиночки и разнорабочие.

Несмотря на то что основная социальная структура Австра­лии является сложной, хотя и кажется обманчиво простой, суще­ствуют определенные темы, которые можно условно разбить на "опасные" и "неопасные". Все относящееся к спорту обычно безопасно, и большинство австралийцев хорошо относится к спортивным аналогиям. Они любят критиковать самих себя, но не любят, когда их критикуют другие. Поэтому вы попадете в труд­ное положение, если, впервые оказавшись в этой стране и часто слыша вокруг горячие нападки на Австралию или на австралий­цев, излишне восторженно или даже спокойно согласитесь с тем, что сказано в их адрес, вы рискуете тем, что вас окрестят клевет­ником. Это может привести к тому, что вашу собственную стра­ну будут очень критически оценивать. Если же вы будете на­стаивать на своем, то вам самыми различными способами могут дать понять, чтобы вы "убирались туда, откуда приехали".

В то же время австралийцы не любят и не доверяют тем, кто постоянно или слишком восторженно расхваливает их. Они по­дозревают, что тем самым хотят усыпить их бдительность или обмануть. Если кого-то слишком много хвалят, значит, от него ждут чего-то большего, т. е. на него оказывают непозволитель­ное давление, а австралийцы это ненавидят. Когда австралий­ская команда по крикету выиграла кубок Эш у своего ближай­шего конкурента из Англии, первой реакцией ее капитана на поздравления была не радость, а почти сожаление. "Теперь все

258

 

будут ждать от нас такой же хорошей игры и в следующий раз. Это давит на всю команду", — жаловался он австралийскому журналисту с типичным меланхоличным лицом.

Столь вымученная форма самокритики весьма ценится большинством австралийцев, и если не демонстрировать ее после достигнутого успеха, то легко можно быть обвиненным в "синдроме большой шишки". Одно из возможных последствий:

любой австралиец, добившийся успеха, будет ''сброшен с небес на землю" с помощью разнообразных оскорблений. Поэтому австралийцам остается выбирать — либо терпеть унижения и высказывать сожаления по поводу своих достижений, либо пако­вать свои чемоданы и отправляться в те части света, где можно открыто радоваться своему успеху.

Точно так же никогда не относитесь слишком серьезно ни к себе, ни к своим национальным символам, иначе вас постигнет та же участь. Источником великой гордости австралийцев явля­ется то, что самого премьер-министра часто освистывают на публичных выступлениях, и то, что немало австралийцев не знают слов своего национального гимна.

Пожалуй, наиболее сильная черта личности австралийцев, хо1Я она уже не так ярко выражена, — их изумительный ци­низм. Австралийцы совершенно цинично относятся к людям, обладающим властью или слишком богатым; они уважают ма­ленького человека, бойца,а не победителя,

Если вы учтете это и не будете переоценивать себя и недо­оценивать своих австралийских хозяев, вам, напротив, будут сопутствовать успех, дружба и хорошее времяпрепровождение.

Австралийцы в своем полушарии

Самый большой в мире остров является также и самым малень­ким континентом. Географическое положение и климатические условия играют огромную роль в формировании национального характера. Австралия самый равнинный и засушливый из кон­тинентов; на путешественника она производит впечатление устрашающей, поражающей воображение, опаленной солнцем равнины. Любовь к работе на открытом воздухе, вездесущая

АВСТРАЛИЯ, НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ И ЮЖНАЯ АФРИКА 259

пляжная культура и мода на загар стали причиной возникнове­ния серьезной национальной проблемы со здоровьем (рак кожи). Жара способствует апатии и прокрастинации¹, что выражается в общей установке laisser faire — "не стоит беспокоиться" или "в конце концов ей будет хорошо". Нельзя сбрасывать со счета и темную сторону жизни австралийцев — в Австралии потреб­ляют больше алкоголя и обезболивающих средств на душу населения, чем в любой другой англоязычной стране. Расовая политика во многом оказалась неудачной, в результате чего аборигены находятся в бедственном положении.

Тем не менее австралийцы очень положительные люди. Лишь немногие могут сравниться с ними в дружелюбии и еще меньше в их спонтанной щедрости. Полмиллиона новозеланд­цев с удовольствием получают австралийское пособие по без­работице, но австралийцы на это почти не обижаются. Они счи­тают новозеландцев хитрыми, иногда скупыми людьми и в боль­шей степени "британцами", чем они сами, хотя признают, что у них много общего в том, что касается овцеводства, сельского хозяйства и занятий спортом на открытом воздухе (парусный спорт, крикет, регби). Они солидарны с новозеландцами, осо­бенно в их протестах по поводу проводимых Францией ядерных испытаний в Тихом океане.

Недостатки, связанные с географической отдаленностью Авст­ралии, в настоящее время снимаются бурным развитием средств связи. Жители Перта, одного из самых удаленных городов в мире (1500 миль до Аделаиды и 3 тыс. миль до Сингапура), могут те­перь в считанные секунды устно и визуально связаться с любым из своих партнеров по бизнесу. Эта технология продолжает со­вершенствоваться, что делает такие недорогие города, как Перт, Дарвин и Аделаида, гораздо более привлекательными для раз­мещения тихоокеанских и азиатских штаб-квартир многонацио­нальных компаний, чем перенаселенные Токио, Гонконг, Манила или Сингапур. К настоящему времени свыше 100 крупных ино­странных компаний имеют свои региональные отделения в Авст­ралии. После вступления Великобритании в ЕС Австралия авто-

 

¹ Прокрастинация — склонность постоянно откладывать что-либо "на потом".

 

магически лишилась доступа к своим традиционным рынкам и была вынуждена признать тот реальный факт, что она располо­жена на краю Азии, Иммигранты из Азии, лишенные сентимен­тальной привязанности к британским учреждениям, ускорили это осознание. Австралийские школьники теперь учат (как пер­вый иностранный язык) японский, а не французский. Тот факт, что японцы не особенно любят баранину, угрожает будущему 60 млн. овец самого маленького в мире континента!

Новозеландцы

Новозеландцы более консервативны, спокойны и сдержанны, чем австралийцы, а также в большей степени похожи на бри-ганцев не только в смысле сдержанности манер, но и по этниче­скому составу. Они считают австралийцев космополитами и не­сколько эмоциональными людьми.

Первые поселенцы, которые в 1840 г. основали колонию Но­вая Зеландия, говорили на английском языке. Это были в основ­ном представители среднего класса и рабочих из сельских рай­онов Англии и Шотландии. Они были грамотными, и по край­ней мере в начале периода заселения (середина XIX в.) большая часть их печатной продукции имела английское происхождение. Так как в Новой Зеландии "иностранные" иммигранты всегда составляли незначительное меньшинство, английский разговор­ный язык здесь никогда не искажался (и не оживлялся) "волнами" новых иммигрантов, не говорящих по-английски, подобных тем, кто создавал проблемы для английского языка в США. Новозе­ландский язык, хотя на него и повлияло взаимодействие с авст­ралийским языком, сохранил много старых деревенских слов из британских диалектов, например, редукция некоторых передних гласных (pin вместо pen — ручка; fush вместо fish — рыба) в ряде слов выдает их явно южноанглийское происхождение.

Острова Новой Зеландии по своим размерам похожи на Бри­танские острова и не сильно отличаются от них по климату. Ново­зеландцы склонны в большей степени отождествлять себя со своими островными предками, считая и австралийцев и амери­канцев другой, континентальной породой. Австралийцы, по их

АВСТРАЛИЯ, НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ И ЮЖНАЯ АФРИКА

представлениям, — это дерзкие и надменные люди, они громко разговаривают, перебивают других или говорят по несколько человек сразу, что не одобряется в Новой Зеландии. Новозе­ландцы считают, что сами они более уравновешенны, культурны и более внимательно относятся к женщинам. Австралийцы часто считают новозеландцев консервативными, старомодными, "бед­ными родственниками" из провинции. Однако из Новой Зеландии выходит много квалифицированных, мыслящих по-новому ме­неджеров, которые даже успешно работают в Австралии и ока­зываются более предприимчивыми, чем их австралийские кон­куренты. В Новой Зеландии степень дерегуляции¹ гораздо выше, чем в Австралии, где бизнес чрезмерно зажат нормативными актами. Австралийцы больше ориентируются на цены, чем ново­зеландцы, которые выше ценят качество продукции.

Новозеландцы чаще эмигрируют в Австралию в связи с не­хваткой рабочих мест у себя на родине. В Австралии (которую они часто называют "Западный Остров") их привлекает то, что там обширные и малонаселенные районы, теплая зима, города космополитичны и в них много магазинов, общество бессослов­ное, а люди дружелюбны и отзывчивы. Австралийцы демонст­рируют солидарность с соседями-новозеландцами, особенно в периоды бедствий; хотя в тех случаях, когда традиция наруша­ется, каждый считает, что это произошло не по его вине.

Многие новозеландцы пару раз в своей жизни посещают Европу и "Старую Родину", но все чаще и чаще устремляются к Тихому океану и большую часть своих отпусков проводят в Ав­стралии или на Островах. Они поддерживают хорошие отноше­ния с жителями островов Тихого океана (Тонга, Фиджи, острова Кука) и убеждены в том, что политика, проводимая ими по от­ношению к народу маори, довольно успешна. Многие маори не согласны с этим, считая, что их безжалостно эксплуатировали в прошлом и что сегодняшнее их положение является совершенно недостаточной компенсацией с точки зрения морали. По их мнению, белые новозеландцы — "гости в нашей стране". Инте­ресная деталь — белые стараются вести себя, как маори, когда

 

¹ Дерегуляция — степень свободы от контроля государства и профсоюзов — регуляции, т. е. вмешательства в экономику.

ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ..

 

это требуется, например в некоторых видах спорта или в танцах и пении. Большинство белых довольно хорошо понимают язык маори (не умея говорить на нем) и поют их песни, а также с большим удовольствием исполняют bаса на различных церемо­ниях. Такой довольно тесной, симбиотичной связи явно нет в отношениях между австралийцами и аборигенами.

Южноафриканцы

В момент написания этой книги система управления в Южной Африке переживала переходный период. Апартеид ушел в про­шлое, и, надеемся, навсегда. Новая Южная Африка выходит на мировую сцену как одна из самых поликультурных наций на земле. Эта страна не "плавильный котел", как США или Австра­лия, это общество, где многие народности и расы — британцы, африканеры¹, малайцы, индийцы, зулу, коса и другие черноко­жие племена — сохраняются как отдельные и самостоятельные силы, подготавливающие новый союз, объединенные страстным желанием вывести в лидеры этот находящийся в депрессии и состоянии распада континент.

Южная Африка сильна своей поликультурой, как Швейцария и Сингапур, даже намного больше. Богатое сочетание британ­ского, французского и голландского опыта, артистизм и страст­ные амбиции чернокожих, трудолюбие и стойкость индийцев и малайцев — вот слагаемые динамичного, воодушевляющего и уникального будущего. В то же время яркое многообразие куль­тур этой страны само по себе создает ряд проблем.

Помимо того что существуют трения между чернокожими племенами, история войн между британскими поселенцами и бурами еще слишком свежа в памяти, чтобы забыть былую враж­дебность между этими двумя общинами. Каждая из групп обла­дает характеристиками, унаследованными от своих предков. Англоязычные южноафриканцы по природе своей несколько сдержанны, они гордятся своим культурным наследием и ценят хорошие манеры, изящную и выразительную речь и умеют из-

 

¹ Afrikaner— житель Южной Африки голландского происхождения.

АВСТРАЛИЯ, НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ И ЮЖНАЯ АФРИКА

бегать ненужных конфликтов. В этом отношении они сильно отличаются от африканеров, которые, подобно своим голланд­ским предкам, грубоваты (часто бестактны) и, как американцы, "говорят то, что думают".

Несмотря на то, что британцы и африканеры сильно отлича­ются друг от друга по стилю общения, прослеживается общий стиль жизни белых южноафриканцев. Прагматизм — их преобла­дающая черта, но южноафриканцы глубоко обижаются, когда им намекают на то, что они равнодушны к бедам менее удачливых людей. Те, кто был в Южной Африке, не могут не знать о радуш­ном гостеприимстве и чуткой доброжелательности белых людей, живущих там. Власть развращает, и годы расовой дискриминации и несправедливости нельзя извинить, но в действительности здесь чувство расовой принадлежности гораздо менее развито, чем во многих других частях света. Южноафриканцы воспитываются в поликультурной стране — это естественное их состояние.

Белые южноафриканцы предприимчивы и решительны в бизнесе. На встречи они приходят хорошо подготовленными и обычно имеют в запасе несколько козырей. Они знакомы со мно­гими африканскими культурами и обычаями и признают, что взя­точничество и подкуп являются частью жизни на их континенте, если надо добиться чего-нибудь. Однако они проявляют в этих вопросах гибкость и не подходят с той же меркой к западным бизнесменам. Во время обсуждения они часто садятся сзади, что­бы слушать и учиться у других, но, не прочь взять бразды прав­ления в свои руки и руководить собранием, когда видят такую возможность. Несмотря на большую географическую удаленность, они намного больше внимания уделяют Европе, чем Востоку или Западу. Африка — континент, которым они надеются управ­лять, — имеет тесные связи с Великобританией и Францией.

Высказывается много пессимистических прогнозов о буду­щем южноафриканского общества, которому пророчат ухуд­шение положения наподобие того, как это случалось в других африканских государствах. Белое население Южной Африки понимает, что их страна может выжить только в том случае, если чернокожие станут неотъемлемой силой в развитии новой Южной Африки. К сожалению, общий фонд талантливых менед­жеров довольно беден: образование для чернокожих жизненно

ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ

 

необходимо, но на это уйдут многие годы. Все же потенциаль­ный вклад чернокожего и цветного населения даже выше, чем вклад 6 млн. образованных, талантливых, высокоорганизован­ных и относительно богатых белых.

Индийцы, которых в Южной Африке свыше 1 млн., прожи­вают в основном в провинции Наталь, они очень трудолюбивы и принадлежат почти полностью к среднему классу (торговцы, специалисты, бизнесмены и т. д.). Цветное население (около 3,5 млн.) проживает главным образом в Западной и Северной Калекой провинциях и происходит от смешанных браков между белыми, чернокожими, малайцами и бушменами. По роду заня­тий это, как правило, сельскохозяйственные рабочие аграрных районов, но в городских районах они или принадлежат к сред­нему классу, или являются высококвалифицированными рабо­чими и ремесленниками. Шестьдесят процентов цветного насе­ления говорит на африкаанс. Как цветные, так и индийцы кон­сервативны; на выборах 1994 г. основное их большинство про­голосовало за Национальную партию.

Ключ к будущему страны действительно находится в руках у чернокожих южноафриканцев. Они обладают множеством по­ложительных качеств, не последними из которых являются тер­пение, терпимость и восхитительное чувство юмора. Хотя они и не так хорошо образованы, как белые, но все же лучше по срав­нению с остальной Африкой. Они зарабатывают больше, чем другие африканцы, и среди 50% чернокожих, уже поселивших­ся в городах, наблюдается значительный и быстрый рост среднего класса. Получая доступ к государственным постам, а значит, и к международным контактам, они быстро совершенст­вуют свой опыт в ведении дел. Нельсон Мандела — блестящий пример чернокожего южноафриканского политика.

Валовой внутренний продукт (ВВП) ЮАР в 4 раза больше ВВП 10 других стран Южной Африки, вместе взятых. Появле­ние динамичной, устойчивой и процветающей Южной Африки стало бы победой не только для ее народа, но и для процесса становления мультикультурной цивилизации, проложило бы дорогу, по которой многие страны придут в XXI в.

ФИНЛЯНДИЯ

когда-то ДАВНЫМ-ДАВНО РЯДОМ С полярным КРУГОМ находилась далекая земля с суровым климатом, испещренная лесами и озерами, где свободно бродили медведи, волки, лоси и рыси и где Рождество всегда было снежным. Неизвестное племя пришло издалека на землю, куда еще не ступала нога человека, и стало обустраиваться. Люди рубили деревья для постройки своих жилищ, засевали открытые земли, ловили рыбу в лесах и озерах.

Это были необычные люди — с независимым характером, трудолюбивые, скромные в жизни, ревностно оберегавшие свою честную репутацию. Они были чистоплотными, физически креп­кими и любили жизнь на природе. Их отличало немногосло­вие, так как болтливость и особенно хвастовство запрещались. Их уединение было безопасным, и они любили то огромное пространство, которое им предоставила новая земля.

Как и другие народы, они имели завистливых соседей и должны были в многочисленных битвах защищать свою терри­торию. Поселенцы не всегда побеждали и долгое время находи­лись в порабощении. Несмотря на перенесенные страдания и унижения, они никогда не сдавались и в конце концов защитили свою землю и счастливо живут в ней до настоящего времени.

История звучит почти как сказка, так как и правда много сказочного, но мы говорим здесь о народе, который существует сегодня. Эта нация, верная старым традициям и героическим преданиям, сражалась с современным гигантом (государством с 200-миллионным населением) за то, чтобы отстоять демокра­тию. Честное племя продолжает выплачивать свои долги, за-

ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ..

 

щищает окружающую среду, борется с преступностью, неспра­ведливостью и бедностью. Этот мирный народ без всякой суеты решает такие современные проблемы, как отношения с нацио­нальными меньшинствами, переселение беженцев (400 тыс. из Карелии) и борьба с загрязнением окружающей среды.

Он еще не очень хорошо известен в странах к югу от него, его отличает прискорбное в глазах многих нежелание трубить о своих успехах. Его редкий язык, принадлежащий к алтайской группе, несопоставим с большинством других языков мира. Природная скромность и нелюбовь к саморекламе делают еще более плотной завесу, обусловленную сложностью культуры, добровольным уединением и географической отдаленностью этих людей от других стран. Они чувствуют себя обособлен­ными от других народов.

Тем не менее это добросердечное племя ищет любви осталь­ного мира и стремится присоединиться к нему. Этим энергич­ным, исключительно изобретательным людям есть что предло­жить другим народам.

Беспрецедентно высокая степень национального самосозна­ния финнов указывает на то, что они совершенно особый народ. Однако определять и оценивать эти особенности — дело пред­ставителей других наций. Наиболее характерные для финнов черты, например презрение к многословию или внутреннее неистребимое желание избавиться от своих долгов, кажутся естественными для финнов, но они редко свойственны тем, кто занимается сравнением культур.

Героическая нация

Финский характер также остается загадкой для остальных. В данном случае перед нами выдающийся пример героической нации, имеющей практически незапятнанную репутацию в своей внутренней и внешней политике. Перечислить достоинства финнов нетрудно. После длительной и, надо сказать, энергичной миграции финны заселили Балтийское побережье около 2-3 тыс. лет назад. Первым доказательством стойкости их духа является то, что они оказались единственным народом, способным создать

ФИНЛЯНДИЯ

 

преуспевающее общество на территории, почти целиком распо­ложенной выше 60° северной широты. (Исландцы проделали то же самое в меньших масштабах, хотя большинство их перебра­лось туда не по доброй воле, о чем говорит их обагренная кровью история). Сотни лет финны находились в подчинении у других государств, тем не менее ни мощная когда-то Швеция, ни моно­литная Россия не смогли искоренить финские обычаи, язык или культуру, и в исторической литературе обоих государств упо­минаются храбрость, стойкость и упорство финнов.

Когда появилась возможность добиться независимости, финны воспользовались ею быстро и эффективно. Они поймали свой исторический момент не в последнюю очередь потому, что им повезло в то время с правительством. Кровопролитие было сведено до минимума, репрессий было немного. С расторопно­стью, на какую только они были способны, финны постарались построить современное государство, основанное на равенстве и свободах. Националистический пыл был высок, но высокомер­ный шовинизм в финской истории явно отсутствовал. Их отно­шение к шведоговорящему меньшинству (сейчас оно составляет 6%) было безупречно справедливым. Шведский язык наряду с финским остается государственным языком, а финские шведы (те, кто считает себя финнами, а не шведами) имеют свои поли­тическую партию, газеты и равные права.

В течение 20 лет (1919—1939) прогресс Финляндии был устойчивым, а временами и впечатляющим. Множество спор­тивных побед финнов — особенно на Олимпийских играх 1936 г. — обеспечило женщинам право избирательного голоса; так была установлена истинная демократия. Сибелиус, Кайанус, Сааринен, Йарнфельт, Галлен-Каллела и Алвар Аалто успешно представляли страну на высочайшем уровне в сфере искусства;

рачительное использование финского леса и других природных ресурсов привело к быстрорастущему уровню жизни.

Вторая мировая война нанесла жестокий удар, затормозив­ший развитие молодой нации, но даже поражение в ней стало победой, так как была сохранена независимость, а последую­щая судьба 10 стран Восточной Европы оттенила счастливую судьбу, которую Финляндии принесла ее решимость бороться до конца за свои убеждения.

268

ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ

 

После войны финская сага продолжалась. Успех Финляндии в расселении 400 тыс. беженцев из Карелии в течение несколь­ких месяцев еще не оценен миром до конца. Истощенная войной страна немедленно начала выплачивать несправедливую ком­пенсацию Советскому Союзу, что и сделала в полном объеме к установленному сроку. 50-е и 60-е гг. были трудными в эконо­мическом плане, так как Финляндия начинала развиваться как "бедный родственник" в семье Скандинавских стран. Нацио­нальное упорство восторжествовало: сначала Финляндия пере­гнала Швецию по заграничным капиталовложениям, а затем на­конец радостно вступила в полосу 10-летнего бума, начавшегося в 1978 г. Эгалитарное, свободное от преступности и имеющее низкий уровень бедности общество вошло в число 10 самых процветающих государств в мире в начале 80-х гг. И это без разрушения окружающей среды.

Пессимизм и парадоксы

Финны преуменьшают свои достижения, периодически впадая в пессимизм и самобичевание. "Иностранцы умнее нас, — гово­рят они. — Мы простодушны, доверчивы, и нас легко обмануть. У нас нет способности к изучению языков (это миф), мы неоте­санные невежды". Британцам и французам трудно представить себе, как нация, которая с триумфом вышла из многочислен­ных напастей, может страдать от комплекса неполноценности! Подобных противоречий много. Финны — добросердечные люди, но им хочется одиночества. Они трудолюбивы и умны, но испытывают нескрываемое отчаяние, лишаясь своего уедине­ния. Они любят свободу, но ограничивают ее, рано закрывая магазины, перекрывая доступ к алкоголю, запрещая купаться после 10 часов вечера и выплачивая немыслимые налоги. Они поклоняются спорту и хорошей спортивной форме, но соблю­дают такую диету, которая в Западной Европе могла бы при­вести к сердечным заболеваниям. Они восхищаются трезвостью и трезвыми суждениями, но сами пьют слишком много. Они стремятся к интернационализму, но прикидываются, что не способны к языкам. Они хотят общения с другими, но вязнут

ФИНЛЯНДИЯ

 

в своем собственном внутреннем мире. Они прекрасные собе­седники, но любят посидеть в одиночестве на берегу озера. Они терпимы, но втайне презирают людей с напыщенными манерами и излишне эмоциональных. Они по существу незави­симы, но часто не решаются высказать свое мнение на между­народной арене. Они искренне демократичны, но подчиняются "деспотизму большинства". Они индивидуалисты до мозга костей, но оглядываются на то, что скажут о них соседи. Они ориентируются на Запад, но, как и восточные народы, не хотят "терять свое лицо". Они находчивы, но изображают из себя неумех. Они могут действовать самостоятельно, но часто пря­чутся за решениями группы. Они хотят нравиться другим, но не пытаются очаровывать. Они любят свою страну, но редко хорошо отзываются о ней.

Финны, видимо, благодаря исключительным историческим и географическим обстоятельствам обладают более высокой сте­пенью национального самосознания, чем большинство других народов. Этой чертой характера они сходны с японцами, китай­цами и французами, хотя и менее шовинистичны.

Они прекрасно осведомлены об уникальности своей куль­туры, и это их очень интересует. Их интересует также вопрос о культурной корреляции, т. е. вопрос о том, чем именно их образ жизни отличается от образа жизни других людей. Они подолгу обсуждают эту тему и склонны к излишней критичности, кото­рая не всегда оправданна. Вопрос о "финском своеобразии" пер­воначально осмысливался в искусстве, литературе и в процессе политического самоутверждения. Сегодня он поднимается в сфере международного бизнеса.

Личные качества финнов

Какие человеческие качества считаются общепризнанными для финнов и в какой степени они выигрывают или проигрывают в сопоставлении с этим стереотипом?

Образ финского бизнесмена формируется исходя из общего образа "Суоми-кува" (типичный финн), создаваемого самими финнами и принимаемого за реальность иностранцами, плохо

ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ..

 

знающими Финляндию. "Суоми-кува" в этой мифологии — бело­курый, простодушный (в прямом и переносном смысле), мед­лительный, честный, надежный человек, которого легко обма­нуть. Финны обладают сильным, спокойным характером, они родом из деревни и прекрасно чувствуют себя в краю, полном лесов, озер и снега, занимаясь подледным ловом и почти не общаясь с соседями, проживающими на расстоянии не ближе 5 км от них. Другими их увлечениями являются бег, лыжи и (время от времени) крепкие напитки. Они живут в условиях демократии, закрепленной современной конституцией; крайне независимы, верные друзья, хорошие солдаты и опасные враги. У них нет способностей к языкам, они чувствуют себя неловко с иностранцами, но предлагают им крепкий кофе и приглашают в сауну. Они лютеране, много работают (если им хорошо пла­тят) и всегда возвращают свои долги.

Образ финского менеджера нельзя полностью отделить от этого мифа (имеющего долю истины). Иностранцы ожидают, что финские бизнесмены будут вести себя как "Суоми-кува". Поэтому миф следует подкорректировать так, чтобы он стал более правдоподобным. Финские бизнесмены не хотят учить иностранные языки, но принуждают себя к этому. Они пред­почитают молчать, но время от времени высказываются и всегда говорят то, что думают (и это может быть их оконча­тельным словом). Они оплачивают свои долги, но пользуются своим 90-дневным кредитом. Они заключают контракты с Ближним Востоком и с южными народами, но при этом дейст­вуют с оглядкой и осторожно. Они сотрудничают как с Запа­дом, так и с Восточной Европой, включая и русских, которых они понимают, как никто другой из европейцев. Финны знают, что Финляндия не может конкурировать с более крупными странами, но они часто выискивают промышленные ниши, где оригинальное финское мышление может принести успех. Финские менеджеры осваивают новейшую технологию, строят лучшие на сегодняшний день фабрики и офисы и тщательно готовят своих служащих. Полученную прибыль они незамедли­тельно вкладывают в прекрасные офисы, учебные и спортивные центры, делая при этом все, что может повысить производи­тельность труда.

ФИНЛЯНДИЯ

 

Сила финнов

Холодный климат неизбежно порождает невозмутимых, креп­ких, неунывающих людей, обладающих незаурядной уверенно­стью в себе и инстинктом выживания. Житель Арктики должен иметь огромный запас жизненных сил, силу воли, независи­мость и изобретательность. Применительно к менеджменту эти качества выражаются в настойчивости, смелости, индивидуаль­ности и оригинальном мышлении. В отличие от своих сканди­навских соседей финны пришли с Востока, хотя и не относятся к славянским народам. Уникальность их языка и мышление пер­вопроходцев способствуют развитию таких качеств, как незави­симость и оригинальность в суждениях, что не только стимули­рует финскую литературу, музыку и изобразительное искусство, но и выражается в их блестящем промышленном дизайне и про­ницательной интуиции в различных областях технологии. Не случайно Финляндия в последнее время относится к числу вы­дающихся новаторов в стеклянной, текстильной и мебельной промышленности, в судостроении и в электронной технологии.

Финские менеджеры, утверждаясь за рубежом, не обладают "тяжелой поступью" немцев или быстрой и самодовольной логикой французов. Финны могут показаться туповатыми или даже легковерными, но они легко адаптируются, готовы учиться и идут на компромиссы.

Достаточная молодость национального бизнеса позволяет финским бизнесменам легко вступать в торговые "клубы". Успешный опыт Финляндии в рамках Европейской ассоциации свободной торговли (EFTA), несомненно, является следствием плодотворного сотрудничества Финляндии с Европейским советом (ЕС). Как мост между Востоком и Западом Финляндия может преуспеть в качестве ключевого члена ЕС, особенно если таким восточноевропейским странам, как Венгрия, Польша и Россия, удастся добиться вступления в него.

История финского бизнеса коротка, но в ней много людей, которые "сделали себя сами", и сильных личностей, создавших компании, известные сегодня по всей стране. Сами эти люди остались в тени, так как в моду входит бизнес на основе консен-

ДЕЛОВЫЕКУЛЬТУРЫ..

 

суса, но их традиция продолжает жить в уважении финнов к сильным лидерам, которые рвутся вперед. Большинство фин­ских менеджеров, принимая решения, не обращаются постоянно за справками в штаб-квартиру своей компании, и их проворный и мобильный менеджмент, подобно Давиду, добивается успеха в борьбе с Голиафами иностранных корпораций.

Финны уважают, даже лелеют права слабых, поэтому горе тому боссу, который пытается запугать или несправедливо давить на своих подчиненных! Такой климат неформальной корпора­тивности способствует обмену идеями и взаимному уважению в финских компаниях. Наряду с этим в финской деловой жизни сложилось устойчивое отвращение к насаждаемому из-за границы бюрократизму, здесь господствует идеал меритократии, и конеч­но же высокий уровень подготовки финских менеджеров дает им преимущество перед многими зарубежными конкурентами.

От Швеции и других западных стран финны восприняли люте­ранство¹, протестантскую этику труда, сильное чувство социаль­ной справедливости, уважение к образованию и социальной ста­бильности (включая наделение большими правами женщин). Спло­ченность общества на такой основе в дополнение к характерному для Скандинавских стран отсутствию насилия в мирное время спо­собствовала развитию финской промышленности в XX в., кульми­нацией которого явились производственный бум в 1980—1988 гг. и обусловленный им высокий современный уровень жизни.

Слабости финнов

Исторические и географические условия породили также и сла­бости финнов в их занятиях бизнесом и торговлей. Во-первых, до недавнего времени финское общество было по своему укладу деревенским, сельскохозяйственным, и в сфере торговли финны

Достаточно прочные позиции в религиозной жизни Финляндии занимает православие. Финская православная церковь находится под юрисдикцией константинопольского патриарха, а потому служба ведется на националь­ном языке и по григорианскому календарю; православная церковь здесь во­брала к тому же многие черты лютеранства — простоту убранства и служ­бы, прочные личные связи внутри прихода и т. д.

ФИНЛЯНДИЯ

 

относительные новички. Швеция включилась в международный рынок в 1870 г., Финляндия —только в 1970-м. Сейчас происхо­дит смена первого поколения финских менеджеров, искушенных в международном бизнесе. Финны еще делают ошибки, от кото­рых уже избавились другие страны. Господство Швеции и Рос­сии привело финнов к общему убеждению в собственной отста­лости, и даже несомненные успехи последнего десятилетия не до конца искоренили периодически возникающие сомнения в соб­ственных силах. Иногда наблюдается обратная картина ("к черту этих иностранцев — финны лучше всех"), и это также препятст­вует выходу Финляндии на международную арену.

Очевидные слабости финнов проявляются в области комму­никации — финны говорят мало, часто запаздывают с ответами при деловой переписке и избегают раскрывать свои карты перед другими людьми из-за своей робости и опасения, что им не хва­тает французской сноровки. Конфликты между финской про­мышленностью и финскими средствами массовой информации в 70-х и 80-х гг. привели к тому, что многие деловые круги стали избегать контактов с прессой и телевидением. Такое отношение к масс-медиа распространилось и на иностранные средства мас­совой информации (а жаль, так как в некоторых странах, напри­мер в США или Великобритании, они могут оказаться очень полезными в сфере связей с общественностью). Финские менед­жеры, имея репутацию честных партнеров, чаще всего благо­приятно воспринимались бы зарубежной прессой.

Европа может обойтись без финской промышленности, об­ратное невозможно. "Нишевая" стратегия финских компаний продемонстрировала ценность такого варианта развития для стран, бизнес которых серьезно сдерживается малыми разме­рами внутреннего рынка. Финская промышленность не может позволить себе отказаться от любых жизнеспособных зарубеж­ных рынков и испытывает настоятельную потребность в за­ключении торговых соглашений с европейцами, американцами, арабами, японцами и с другими восточными странами. А это, в свою очередь, означает ведение переговоров, что создает для финнов традиционные трудности. В Финляндии молчание не расценивается как неумение общаться, а является общей частью социального взаимодействия.

274 ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ.

В англосаксонском мире, а также в романских и ближне­восточных странах разговор имеет дополнительную функцию. В Британии хорошо известная привычка обсуждать погоду с соседями или даже с посторонними людьми означает не только озабоченность британца переменчивым климатом своей страны, но и желание продемонстрировать солидарность и дружелюбие по отношению к другим людям. Такие дружелюбные рассужде­ния еще более очевидны в США, Канаде и Австралии, где речь является жизненно важным средством для того, чтобы лучше познакомиться и быстро завязать отношения.

Особый подход к предназначению языка приводит к изоля­ции финнов и японцев в межнациональном общении. В обеих странах можно услышать одно и то же: ''Иностранцы говорят так быстро, мы говорим медленнее, чем они; мы не способны к язы­кам, наше произношение ужасно, это происходит оттого, что наш собственный язык очень труден; иностранцы более опытные, чем мы, они умнее нас и часто обманывают нас; они говорят не то, что думают, мы не можем доверять им; мы самая честная нация". Прожив много лет в обеих этих странах, я проникся глубоким уважением и симпатией к восхитительной сдержан­ности и очевидной искренности финнов и японцев. Однако дело обстоит так, что и Пекка Виртанен и Ихиро Танака должны будут ввязаться в словесные баталии. Япония уже открыла свои фабрики и офисы во всем мире и сегодня пытается преодолеть культурные и коммуникативные проблемы, работая плечом к плечу с людьми другой национальности или фактически руко­водя ими. Финляндия, возможно в меньших масштабах, тоже вовлечена в процесс решения тех же самых проблем.

Айсберги "речь — мышление"

Общеизвестно, что большая часть айсберга скрыта под водой. Мы можем представить концепцию соотношения речи и мыш­ления также в виде айсберга. Для "айсбергов" Великобритании и Германии "области мышления", представляемые на обозре­ние другим людям в виде речи, примерно одинаковы. Большая часть французского "айсберга" "речь — мышление'' видна над

Рис. 52. Айсберги "речь — мышление"

водой — в общении с другими людьми у французов преобладает речь. Южноамериканские "айсберги" видны над водой в гораздо большей степени. Финский "айсберг" указывает на более скрытный характер общения — он почти не виден. Японцы рас­скажут вам и того меньше.

Культурный шок

Мы часто слышим о культурном шоке, который многие пережи­вают, когда попадают из одной культуры в другую. Финны, впервые попавшие в Каир или Неаполь, будут страдать от этого культурного шока по-своему. Культурный шок вызван недоста­точным количеством специфических для данной культуры под­сказок или указаний на то, как вам следует вести себя в этом обществе. Одной из проблем для иностранцев, впервые при­ехавших в Финляндию, является то, что в связи с финской сдержанностью и молчаливостью таких культурных подсказок

ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ

 

мало. Это вынуждает иностранцев вести себя по-своему и, когда финны не реагируют открыто, начинают ставить под сомнение свою роль или индивидуальность.

Например, англичанин всегда чувствует себя спокойным, солидным джентльменом, когда находится во Франции, Испа­нии и Италии. Здесь он типично сдержанный англичанин, вы­слушивающий болтовню этих романских народов. Попав в Финляндию, он неожиданно сам оказывается болтуном. Что ему делать? Сохранить свою природную болтливость и вести себя, как неаполитанец, или вообразить себя финном и молча наблю­дать за тем, как солнце садится за озеро Насьярви?

Если уж северный европеец сомневается насчет своего стиля поведения среди финнов, то вообразите, что должны чувст­вовать итальянцы и испанцы, которые все время говорят и гово­рят и размахивают при этом руками?! "Я чувствую себя, как артист на сцене, — сказал один итальянский бизнесмен, — и должен играть ведущую роль в течение пяти актов вечер за вечером".

Роли лидерства

В области бизнеса у иностранного менеджера в Финляндии будут возникать явные проблемы, вызванные тем, что он дол­жен решать, какую роль или тип лидерства выбрать, общаясь с финскими коллегами. У иностранных менеджеров в Финлян­дии, несомненно, есть возможность апробировать свежие идеи и посмотреть на вещи под разными углами. И все же какой тип лидерства ему следует выбрать — демонстративный или скрытый?

Следует ли французам с их огромной силой воображения пытаться заражать и воодушевлять финнов своим энтузиазмом, или же на них всегда будут смотреть, как на театрально веду­щих себя и излишне эмоциональных людей с множеством безумных идей? Следует ли немцам с их твердыми концеп­циями порядка и их "капитальностью" пытаться создавать осно­вательные системы, претендуя на большее уважение, или же на них просто будут смотреть, как на тевтонцев, тяжелых, не­

финляндия 277

гибких или даже старомодных и отсталых людей? Следует ли шведам подчеркивать изысканность своего менеджмента на заседаниях профсоюзных комитетов, или же финны в своем более индивидуалистическом подходе справляются без швед­ских методов?

И вновь мы должны учитывать тот фактор, что различные нации представляют себе финнов по-разному: итальянцы счи­тают их "деревянными", а испанцы — слишком законопослуш­ными, ультравежливые японцы — грубоватыми (не осознавая этого), датчане — пьяницами (женщины тоже пьют!), а шведы зачастую относятся к ним с опаской. Британцы с их чувством истории видят в них Давида, борющегося с Голиафом, в целом подобных себе людей, хотя и несколько тихих,

---

Дата добавления: 2016-01-03; просмотров: 15; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!