Очищаем луковицу личности — понять свои программы

ОШО

Просветление — наша истинная природа

 

© ООО Издательство «София», 2012

   

В этой книге Ошо описывает простую и практичную науку о сознании, которую он называет психологией будд. Новая наука Ошо — радикально новый взгляд на человеческие возможности, свободный от привычных религиозных и научных догм.

Книга опровергает заблуждение, согласно которому подлинная духовная трансформация доступна лишь аскетам, и указывает путь за пределы доминирующих в обществе ложных представлений о человеке. Описанная в книге практика позволяет получить полный контроль над собственным умом и жизнью и вернуться к своей изначальной природе — синонимом которой является просветление.                            

«Просветление — не что иное, как обнаружение истинного лица — сущностной реальности, которую ты принес в этот мир и которая сохранится после твоей смерти.» ОШО

 

Содержание

 

Предисловие: Невроз очеловечивания

Часть I. Что такое просветление?

Вновь обрести рай

Очищаем луковицу личности — понять свои программы

В коробке и вне коробки

Очнуться от сна

Сейчас или никогда

Часть II. Диалоги и определения — в поисках науки о душе

Твой ум — не твой

Недостатки научного подхода

Просто быть нормальным недостаточно

Сознание, бессознательное и целостность    

Часть III. Психология будд в действии

Ключ — в осознании

Современные методы для современного человека

Забудь о просветлении

Эпилог: Расслабься — и просветление придет

ПРЕДИСЛОВИЕ: НЕВРОЗ ОЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ

 

Почему наш современник так невротичен? Потому что он впервые становится человеком. Прошлое людей не есть прошлое человека. До сих пор люди существовали только как толпа, а не как индивидуумы; люди существовали коллективом. А сейчас рождается индивидуум. Именно поэтому наши современники очень невротичны. Это хороший знак. Это великая революция человеческого сознания.

Ведь что такое в действительности невроз? Неопределенное и нерешительное состояние ума. Быть этим или быть тем? Все внешние определения исчезли, все подпорки убраны. Человеческая личность очень хрупка — это известно всем.

В прошлом было очень просто ответить на вопрос «Кто я?». Индуист, христианин, магометанин, индиец, китаец, тибетец, черный/белый, мужчина/женщина — все было ясно; люди знали, кто они. А теперь все не так ясно; ярлыки исчезли. Каждый остался наг, без ярлыков, и от этого очень неуютно. Каждому приходится самому давать себе определение.

Раньше определение давали другие — родители, учителя, священники, политики. Они были авторитетами — непогрешимыми авторитетами. Ты мог легко на них положиться, ни о чем не нужно было думать. За тебя все разжевывали другие — и кормили с ложечки.

А сейчас человек становится взрослым, зрелым. Каждый должен сам прорабатывать свою личность. А это не так легко, и лишь очень умным людям удастся избежать невроза. Тут нужен совершенный интеллект; в будущем людям потребуется глубочайшая тишина, огромная способность отстраняться от ума и избегать его ловушек. И это будет нужно все в большей и большей степени.

В прошлом интеллект был не в цене, — фактически, посредственность ценилась намного выше. Посредственный человек всегда вписывается в общество, а талантливый — выбивается. Ни одно общество в прошлом не жаловало гениев, потому что с гениями хлопотно.

Пока Будда жив, от него одни неприятности. Его совершенный интеллект причиняет беспокойство посредственным умам. Его индивидуальность, его свобода, его бунт больно бьют по уму толпы, потому что толпа не хочет индивидуальности. Толпа не хочет уникальности — она хочет лишь чувства принадлежности. Толпа просто не хочет ни за что отвечать. Она хочет быть частью еще большей толпы, чтобы ответственность лежала на ком-то другом — все решает Папа, все решает президент, а тебе не о чем беспокоиться. И не нужно лишних вопросов — работай и помалкивай.

Но в современном уме появился первый проблеск индивидуальности, отсюда и невроз. В прошлом все ответы были наготове, человеку не требовалось их искать. Был Бог, был рай, была теория о карме — все предельно ясно. Жить, ориентируясь на эти концепции, было очень легко. Сейчас мы ничего не знаем, ничего не известно наверняка. Наступил великий паралич. Этот паралич либо прикончит человечество, либо приведет к великому трансформирующему квантовому скачку.

Я слышал об одном эксперименте по теории обучения. Крыс приучали прыгать с помоста в две дверки-заслонки. Белая заслонка была закрыта — если крыса прыгала туда, то она просто падала вниз, на пол. А другая заслонка, черная, легко открывалась, и, прыгнув туда, крыса могла добраться до пищи, помещенной позади нее. Крысы очень быстро научались различать эти заслонки. И если экспериментаторы меняли заслонки местами, крысы все равно прыгали на черную заслонку.

На следующей стадии эксперимента цвет заслонок постепенно изменяли, приближая его к одинаково серому. В какой-то момент заслонки становились настолько похожи друг на друга, что крысы уже не могли их различать. В такой ситуации животные начинали вести себя напряженно, невротично и просто отказывались прыгать.

Люди оказались в таком же положении — очень мощная ситуация, многообещающая ситуация. Если люди — всего лишь крысы, тогда они скатятся в невроз и убьют себя.

Но человек не крыса. Что бы там ни говорил Б. Ф. Скиннер и другие так называемые психологи, человек не крыса. Если людям удастся принять этот вызов и стать более цельными, их невроз будет проявляться лишь изредка. Рано или поздно они научатся с ним справляться. Без авторитетов, без Бога, без Библий и Вед они станут полагаться на собственное сознание. Они начнут функционировать спонтанно — от секунды к секунде, без готовых ответов. И тогда невроз исчезнет — не только невроз, но и стадный ум. Впервые появятся красота, величие, достоинство.

В прошлом у человека не было достоинства. Да, изредка здесь появлялся Будда, изредка по этой земле ходил Христос — но лишь изредка. А что сказать о миллионах людей, которые жили и умерли, так и не отведав вкуса свободы и не узнав, кто они есть? Они верили, что являются евреями, — и умерли; верили, что являются индусами, — и умерли. Верили в то, что они всего лишь тела, — и умерли. Они так и не узнали, кто они есть в действительности, — так и не обнаружили свое внутреннее пространство. Пока ты не обнаружил свое внутреннее пространство, в твоей жизни нет достоинства. Ты живешь как крыса и умрешь как собака.

Быть человеком рискованно. Риск в том, что тебе придется пройти через невроз. Прежде чем ты сможешь сосредоточиться внутри своего существа, придется пройти через своего рода процесс рассредоточения. Практикующие дзэн говорят: до того, как ты начинаешь медитировать, горы есть горы, реки есть реки. Когда ты медитируешь — когда глубоко уходишь в медитацию, — горы перестают быть горами, а реки перестают быть реками. Но если ты проявляешь настойчивость и достигаешь высочайших вершин медитации, тогда горы опять становятся горами, а реки — реками.

Это одно из самых важных из когда-либо произносившихся высказываний. Посередине же все очень запутанно.

Сейчас — век великой трансформации. Люди либо откатятся назад... Именно это сейчас и происходит. Вот почему такие деятели, как Адольф Гитлер, Иосиф Сталин, Бенито Муссолини и Мао Цзэдун добились огромного влияния. Почему? Потому что они авторитарны. Они говорят: «Вы не знаете, кто вы? Мы дадим вам ответ». Они непогрешимы. Они знают все. Адольф Гитлер абсолютно уверен во всем. Люди соглашаются с ним и идут за ним следом.

Старые боги исчезли. Иосифу Сталину или Мао Цзэ-дуну очень легко вести за собой массы, потому что люди не могут жить без богов, люди не могут жить без жрецов. Люди не могут жить самостоятельно — вот в чем проблема. Поэтому в последние десятилетия мы наблюдали два явления. Очень и очень немногие люди поднялись до уровня индивидуумов и превратились в вершины, подобные Эвересту. Но намного больше людей откатились назад, деградировали, став фашистами, коммунистами, религиозными фундаменталистами, — тут у нас богатейший выбор.

Всякий раз, когда страна оказывается на распутье, в ней обязательно найдется свой Адольф Гитлер. И не случайно жертвой стала именно Германия — одна из самых интеллектуально развитых стран в мире, страна преподавателей и исследователей, мыслителей и ученых. Почему страна, где живет так много умнейших людей, стала жертвой безумца? Причина в том, что все эти высокоинтеллектуальные люди — профессора, философы — не смогли предоставить соотечественникам готовых ответов. Они были слишком вежливы, слишком много колебались, вели себя слишком скромно — они были слишком умны. Они не умели кричать и говорили шепотом — но людям нужны лозунги, а не шепот.

Адольф Гитлер кричал с каждой колокольни. Он не шептал. Он дал людям лозунги — четкие и определенные. Он говорил полную бессмыслицу — но это не важно. Людям не важно, есть смысл в словах оратора или нет, им просто нужен тот, кто уверенно прокричит, что они могут следовать за ним, забыв о трудностях и сомнениях. Вот они и последовали за Адольфом Гитлером.

Такое происходит в человеческой истории снова и снова — умные люди следуют за не очень умными лидерами. И это загадка для психоаналитиков: почему так происходит? На то есть свои причины. Если человек вдумчив, то чем больше он думает, тем больше колеблется. Он в своей речи то и дело употребляет «если» и «но» — проявляет смирение. Но людям не нужны смиренные высказывания. Посредственный ум принимает смирение за неуверенность, за незнание.

Вот почему Махавира в Индии имел мало последователей — а ведь он был один из умнейших людей, когда-либо ходивших по Земле. Как случилось, что у него не было последователей? Совсем посредственные по сравнению с ним люди набирали массы последователей. Почему не Махавира? Дело в том, что он был очень смиренным. Его утверждения всегда начинались со слова «возможно». Если бы вы спросили у него: «Есть ли Бог?» Он ответил бы: «Возможно». Кто пойдет за таким человеком? Можно подумать, что он и сам ничего не знает. «Возможно... наверное». Кто следует за такими людьми? Ты спрашиваешь: «Существует ли душа?» А он тебе: «Наверное». Вполне естественно заключить, что он сам ничего не знает.

А в действительности все совсем наоборот. Он знает, и его знание настолько глубоко, что может быть выражено только через «возможно» и «наверное». Оно настолько необъятно, что было бы глупо говорить «да» или «нет» — это означало бы опуститься до очень банального высказывания, до политического лозунга. Такой ответ не отражал бы высоту и завершенность его философского опыта.

«Да, Бог есть и Бога нет. О Боге можно сказать, что Он одновременно есть и нет, и о Нем нельзя такого сказать». Вот как говорил Махавира. Задашь ему один вопрос, а он выдает семь вариантов ответа. Он отвечал на твой единственный вопрос, используя все возможные типы логики, а ты только еще больше запутывался. Ты приходишь к нему с одним вопросом, а уходишь с семью тысячами. Кто последует за таким человеком?.

В своей автобиографической книге «Майн Кампф» Адольф Гитлер говорит, что между правдой и ложью есть лишь одно различие — повторение. Если снова и снова громко и решительно твердить ложь, она становится правдой. Он экспериментально доказал эту идею миллионам людей. Он снова и снова повторял полную чепуху, и понемногу люди стали ему верить. Людям нужен был лидер.

Ницше сказал, что Бога больше нет. Но люди не могут жить без Бога — они чувствуют себя очень шатко. И есть лишь две возможности: или человек упадет и станет жертвой фашизма, нацизма, коммунизма, или же — и это вторая возможность, ради реализации которой я работаю, — человек может принять эту невротическую неопределенность в качестве трамплина. Он может полностью освободиться от прошлого и совершить квантовый скачок в будущее, чтобы начать жизнь без лидеров, без привязанностей, без какого бы то ни было чувства принадлежности.

Вся Земля — ваша, ее не нужно делить. И Христос, и Будда, и Кришна — все они ваши, и никому не нужно становиться христианином, или индуистом, или магометанином. Все прошлое принадлежит вам — используйте его, но не позволяйте ему пользоваться вами. Используйте его и двигайтесь вперед. Используйте Будду, и Христа, и Кришну, и Заратустру и Лао-цзы, но не ограничивайтесь ими. Вам нужно идти вперед. Жизнь не ограничивается ими — есть масса неисследованных реальностей. Эта тайна бесконечна.

Человек — разновидность невроза. И это очень многообещающая ситуация: либо ты откатываешься назад, либо совершаешь скачок вперед. Не откатывайся назад. Откатившись, ты все равно не получишь удовлетворения. Только рост приносит удовлетворение, а деградация — никогда. Даже если у тебя самые прекрасные воспоминания о детстве, возвращение в детство не принесло бы тебе удовлетворения. Ты был бы несчастен, потому что помнил бы юность — свободу юности и ее приключения. Возвращение в детство — в том же виде, в каком ты его уже пережил, — не принесло бы тебе счастья. Это бы обеднило тебя, а не обогатило.

Человек — разновидность невроза потому, что отсутствие доступа к реальности всегда влечет за собой безумие. Помещая нормальных людей в ненормальные ситуации, мы всегда получаем ненормальное поведение. Современный человек — заведенная машина без сцепления, колес или цели. Старые цели больше не имеют смысла.

И теперь человек должен научиться кое-чему совершенно новому, чего не умел никогда прежде. Человеку нужно научиться жить здесь и сейчас. Да, ему нужно ощущение направления — но не фиксированная цель. Ему нужно значение, но не четко определенный смысл. Ему не нужно предназначение, но нужно достоинство, нужна свобода. Человек должен познать свою свободу и научиться принимать решения самостоятельно.

Помни: никакого готового смысла нет, и в этом проблема. В прошлом был некий готовый смысл — тебе объясняли, в чем смысл жизни. А теперь никто не скажет, что это такое, — каждый должен создать его сам.

Впервые человек вплотную приблизился к тому, чтобы быть творцом. До сих пор ты был творением — а теперь становишься творцом. История меняет свой курс; ты стоишь на пороге нового сознания.

До сих пор человек был творением — Бог творцом, а человек творением. Бог принимал решения, а человек просто следовал за Ним. Теперь уже так не будет. Теперь человек стал творцом, он больше не творение. Теперь человек должен сам определить смысл своей жизни — он должен наполнять свою жизнь содержанием при помощи собственного творчества. Смысл нельзя взять взаймы, выпросить, выменять. Нужно создать его самому... И это непростая задача! Для создания смысла требуется сильный интеллект, для создания смысла требуется острая осознанность, для создания требуются огромные усилия.

Люди научились одному простому трюку: попрошайничество. Кто-то даст тебе смысл — папа, мама, Отец Небесный за облаками. Он даст тебе смысл — нужно только молиться.

Гаутама Будда пришел на двадцать пять столетий раньше своего времени. Его время — сейчас, потому что он верит в свободу, верит в индивидуальность. Он не верит в то, что мы творения, он верит, что мы — творцы. Будда будет становиться все более и более актуальным с каждым днем.

Твори себя. Придавай очертания и форму своему существу. Раскрашивай свою жизнь, ваяй себя. Кем бы ты ни стал, это будет твоя работа. Судьба ни при чем — ты сам несешь ответственность за результат.

Люди не хотят нести ответственность; они боятся ответственности. Они хотят, чтобы о них позаботился кто-то другой, им всегда нужны надзиратели. И вот эти люди становятся невротиками, потому что надзирателей больше нет. На самом деле их никогда и не было — ты верил в них, и они оказывались где-то тут, потому что ты верил. А теперь, когда вера исчезла, исчезли и они. Они были сотворены твоей верой.

Человек должен научиться жить самостоятельно. Это великая возможность — не воспринимай происходящее негативно, иначе попадешь в сумасшедший дом. Воспринимай позитивно — прими вызов, и ты окажешься в числе первых настоящих людей на этой планете.

 

Часть I

ЧТО ТАКОЕ ПРОСВЕТЛЕНИЕ?

 

Просветление — это просто процесс осознания бессознательных слоев личности и сбрасывания их с себя. Они — не ты; они — ложные лица. И именно из-за этих ложных лиц ты не можешь обнаружить свое истинное лицо.

Просветление — не что иное, как обнаружение истинного лица — сущностной реальности, которую ты принес в этот мир и которая сохранится после твоей смерти. А все слои, наросшие между рождением и смертью, все равно останутся здесь после того, как ты уйдешь.

Просветленный человек делает в точности то же самое, что делает со всеми нами смерть, — только он делает это сам по отношению к себе. Он в некотором смысле умирает и возрождается, умирает и воскресает. И то, что есть уникального в нем, — великолепно, потому что принадлежит вечной жизни.

Просветление — простой процесс самораскрытия.

Ты — не оболочка, а содержимое.

Отбросить оболочку и обнаружить содержимое — вот в чем процесс просветления.

 

Вновь обрести рай

 

Человек может жить двумя способами — естественно и неестественно. Неестественность очень привлекательна, потому что она нова, незнакома, авантюрна. Поэтому каждый ребенок неизбежно отступает от своей естественной природы и отправляется в область неестественного. Ни одному ребенку не удается противостоять такому искушению. Сопротивляться ему невозможно — рай должен быть утрачен. Утрата рая изначально встроена в наш опыт. От этого не уклониться. Это неизбежно. И, конечно, только человек может утратить рай. Таковы экстаз и мука человека, его привилегия, его свобода и его падение.

Жан-Поль Сартр был прав, когда сказал, что человек «обречен на свободу». Почему обречен? Потому что со свободой приходит выбор — быть естественным или неестественным. Животные по-прежнему обитают в раю; они никогда его не теряли. Но именно из-за того, что они его не теряли, они не могут его осознать. Они не знают, где находятся. Чтобы знать, где ты находишься, нужно вначале утратить это место. Именно так становится возможным знание — через утрату.

Ты познаешь вещь лишь тогда, когда теряешь ее. Если ты никогда не терял вещь, если она всегда была с тобой, то ты естественным образом принимаешь ее как нечто само собой разумеющееся. Она настолько очевидна, что ты ее просто не замечаешь.

Деревья все еще пребывают в раю, и горы, и звезды — но они не знают, где находятся. Лишь человек знает. Дерево не может стать Буддой — и не то чтобы существовала какая-то разница между внутренней природой Будды и природой дерева, но дерево не может стать Буддой. Дерево — уже Будда. Чтобы стать Буддой, дерево должно вначале утратить свою природу — отступить от нее.

Ты можешь видеть вещь лишь на некотором удалении. Находясь слишком близко к объекту, ты не в состоянии его видеть. Что видел Будда, того не видело ни одно дерево. Все это доступно и деревьям, и животным, но лишь Будда смог это осознать — вновь обрести рай. Красоты и тайны природы открываются только тогда, когда ты возвращаешься домой. Когда ты идешь против собственной природы, когда уходишь предельно далеко от себя — лишь в этом случае однажды ты можешь начать свой путь обратно. Когда в тебе пробуждается жажда своей природы, когда ты умираешь без нее — лишь тогда ты начинаешь возвращаться к ней.

Это — изначальное падение. Сознание человека — его изначальное падение, его первородный грех. Но без первородного греха невозможны ни Будда, ни Христос.

Первое, что нужно понять, так это то, что человек способен выбирать. Он — единственное животное во всем мироздании, которое может выбирать — может делать что-то неестественное, может делать то, чего не следует делать, может пойти против себя и против мироздания, может разрушить себя и все свое блаженство — может создать ад. При создании ада возникает контраст — и тогда человек может увидеть, что такое рай. Лишь благодаря контрасту появляется возможность познания.

Поэтому помни: есть два пути — жить естественно или жить неестественно.

Когда я говорю, что человек может жить естественно, я имею в виду не пытаться себя совершенствовать. Можно жить доверчиво, это и есть природа. Можно жить спонтанно. Можно жить без действия. Можно жить в недеянии — то, что даосы называют вэй-у-вэй — деяние без деяния. Природа означает, что ты ничего не делаешь — все происходит само собой. Реки текут — но нельзя сказать, что они что-то делают. Деревья растут — но нельзя сказать, чтобы их это тревожило и они советовались бы с кем-то по поводу того, как осуществить свой рост. Деревья цветут — и нельзя сказать, что они обдумывают свои цветы и планируют, какого цвета и формы те должны быть. Все это просто происходит. Дерево покрывается тысячами цветков без малейшего беспокойства, без проекта, без плана. Просто цветет и все! Огонь — горяч, деревья — растут. Это естественно. Такова природа вещей. Семя превращается в росток, тот превращается в побег, который превращается в дерево, однажды покрывающееся листвой, а потом на нем набухают почки, расцветают цветы, вызревают плоды. И все это просто происходит.

Ребенок в утробе матери не делает ничего. Он в состоянии у-вэй. Но мы не можем сказать, что ничего не происходит. В действительности происходит очень многое — никогда потом в жизни человека с ним не будет происходить больше. В эти девять месяцев в утробе матери «происходит» так много, что и за девяносто лет жизни столько не произойдет. Происходят миллионы вещей. В момент зачатия ребенок представляет собой всего лишь крохотную клетку, а затем начинают происходить разные вещи — целая лавина событий. Ребенок не присутствует в этой крохотной клеточке в виде миниатюрной личности, которая может мыслить, строить планы, тревожиться и страдать от бессонницы. Там никого нет!

Понять это означает понять такого человека, как Будда, — понять, что события могут происходить и без того, чтобы ты волновался о них. События всегда происходят сами собой. И даже тогда, когда ты предпринимаешь активные действия, ты предпринимаешь их только на поверхности. Глубоко внизу события продолжают происходить сами по себе.

Как ты думаешь, во время глубокого сна ты стараешься дышать? Это происходит само собой. Если бы человеку приходилось специально заниматься дыханием, он должен был бы постоянно пребывать в сознании. И никто не мог бы жить — ни одного дня. Стоило бы отвлечься на одну минутку, и дыхания уже не вернуть. Забыл дышать — и тебе конец! А как же тогда спать? Пришлось бы постоянно бодрствовать. Пришлось бы то и дело просыпаться ночью, чтобы проверить, продолжаешь ли ты дышать.

Ты проглатываешь пищу и забываешь об этом. Но потом происходят еще миллионы событий: пища переваривается, расщепляется, разрушается, изменяется, химически преобразуется. Она превращается в твою кровь, кости, костный мозг... Осуществляется колоссальная работа. По кровеносной системе все время циркулирует кровь, выводя мертвые клетки из тела.

Сколь много всего происходит внутри тебя без каких бы то ни было действий с твоей стороны.

Действия остаются на поверхности. На поверхности человек может жить искусственной жизнью, но глубоко внутри, в своем сокровенном ядре, ты всегда естествен. Твоя искусственность — всего лишь слой поверх твоей природы. Но этот слой утолщается ежедневно: больше мыслей, больше планов, больше деятельности, больше действий. Все больше деятеля, эго... корка нарастает и нарастает. Эту корку Будда называл сансарой — миром.

Феномен деятеля, эго — это утрата природы, движение против природы, движение прочь от природы. Однажды ты уходишь так далеко, что тебе становится душно. Уходишь так далеко, что внутри твоего существа возникает своего рода шизофрения. Твоя периферия начинает отпадать от центра. Это — точка обращения в веру, точка, где религия обретает смысл. Ты начинаешь искать выход. Начинаешь думать: «Кто я?» Начинаешь оглядываться: «Откуда я пришел? Каково мое истинное лицо? Какова моя природа? Я зашел слишком далеко, настала пора возвращаться. Еще один шаг, и возврата не будет».

Именно к этому сводятся все неврозы. Вот почему психология не в состоянии их лечить. Она может дать замечательное объяснение невроза, может удовлетворить тебя, утешить, приободрить. Может научить тебя жить со своим неврозом, не слишком беспокоиться о нем. Она может предложить тебе сосуществование с неврозом. Но она не может устранить невроз — на это способна только медитация. И если психология не совершит квантовый скачок и не начнет сотрудничать с медитацией, она не решит эту проблему.

Почему медитация может излечить от невроза? Почему она может излечить от шизофрении? Потому что она способна сделать тебя единым целым. Сфера больше не противостоит собственному центру — они берутся за руки и обнимают друг друга. Они — одно. Они функционируют в едином ритме, вибрируют как единая энергия. Это и есть настоящее здоровье — и целостность, и святость. Именно отсюда начинается буддовость — человек снова обретает здравый ум.

Пока ты не будда, ты в большей или меньшей степени безумен. Безумие неизбежно остается частью твоего существа. Ты можешь приспособиться кое-как жить с ним, но именно «кое-как». Это — приспособление, и потому ты не имеешь возможности расслабиться.

Ты не обращал внимания на то, что все боятся сойти с ума? Люди держат себя в руках, но страх не отпускает их ни на миг: «Если что-то пойдет не так, если еще хоть что-то пойдет не так, я больше не смогу себя контролировать». Каждый стоит у этой грани. Люди на девяносто девять процентов на грани. Еще один процент, любая мелочь, еще одна соломинка на спину верблюда — обанкротился твой банк, тебя бросила женщина и убежала с другим, пошатнулся твой бизнес, — и ты уже не можешь сохранять рассудок, твой здравый ум бесследно исчезает. Должно быть, это был только фасад — твой так легко улетучившийся здравый ум. Видимо, он был очень тонок, хрупок.

В действительности, его вообще не было.

Переход от обычного человека к безумцу — количественный, а не качественный. Если ты не становишься Буддой, или Христом, или Кришной — а все это имена одного и того же состояния сознания, где центр и сфера взаимодействуют в танце, в симфонии, — если эта симфония не возникает, ты остаешься фальшивым, ты остаешься ложным, ты остаешься случайным и у тебя нет настоящей души. Дело вовсе не в том, что ты не можешь ее иметь, — она всегда твоя, нужно просто попросить. Иисус говорит: «Стучите, и отворят вам. Просите, и дано будет вам», — нужно только попросить, и ты получишь.

Но неестественное притягивает, потому что неестественное чуждо, неестественное противоположно тебе, а противоположности всегда притягиваются. Противоположность всегда интригует, всегда несет в себе вызов. Тебе хочется знать...

Именно поэтому мужчину интересует женщина, а женщину — мужчина. Между людьми возникает взаимный интерес и взаимное притяжение, потому что в другом — противоположность. То же самое правило прослеживается до величайших глубин. Кажется, что твое естественное существо и так уже принадлежит тебе. Так какой же смыл овладевать им, быть им? Человек хочет чего-то нового.

Ты теряешь всякий интерес к тому, что у тебя и так есть. Вот почему ты утрачиваешь божественное начало — оно у тебя уже есть, а потому тебя не интересует. Тебя интересуют мир, деньги, власть, авторитет — все те вещи, которых у тебя нет. Божественное начало изначально дано тебе — под божественным началом я имею в виду твою природу. А кого волнует природа? Зачем о ней думать, если она и так уже есть? Мы интересуемся тем, чего не имеем, и нас привлекает неестественное. Мы сосредоточиваемся на неестественном и искусственном, мы окунаемся в него с головой. От одного неестественного образа жизни к другому неестественному образу жизни.

Помни, что неестественны не только так называемые мирские люди. Так называемые религиозные люди тоже неестественны. В этом великое откровение, принесенное в мир Буддой, — откровение, ставшее зрелым плодом в дзэн. Это — фундаментальный вклад Будды.

В так называемом миру человек остается искусственным — зарабатывает деньги, власть, авторитет. Затем однажды он становится религиозным, но опять-таки — лишь переходит к неестественности другого типа. Теперь он занимается йогой, стоит на голове — все это полная чушь. Какой смысл в том, чтобы стоять на голове? Почему не стоять на ногах? Но стоять на ногах слишком естественно, так что в этом нет никакой привлекательности.

Видя человека, стоящего на голове, ты думаешь: «Да-а-а, он работает над собой. Вот — настоящий человек». Ты привлечен, — должно быть, он обретает что-то такое, чего нет у тебя, и тебе тоже следовало бы заниматься тем же самым. Люди делают самые разнообразные глупости — но, по существу, все это одно и то же. Схема одна и та же — гештальт один и тот же. Изменения очень незначительны. Качество одно и то же.

Раньше ты зарабатывал деньги — а теперь заинтересовался небесами, следующей жизнью. Раньше ты заботился о том, что думают о тебе люди, — а теперь заботишься о том, что думает о тебе Бог. Раньше ты стремился построить красивый домик здесь — а теперь стремишься построить красивый домик в раю, в ином мире. Раньше ты слишком много ел, что неестественно, — а теперь ты постишься.

Ты только проследи, как одно неестественное отношение сменяется другим неестественным отношением. Ты слишком много ел, был одержим едой, постоянно набивал себе брюхо, потом однажды понял, что сыт по горло — буквально сыт по горло, — и начал поститься. И вот тебя снова переполняет волнение. Ты опять можешь надеяться, что произойдет что-то новое. И в твоем распоряжении самые крайние формы поста — что столь же противоестественно, как и обжорство.

Естественность ровно посередине. Будда называл этот путь Срединным Путем — потому что естественность находится точно посередине между противоположными крайностями.

Всю свою жизнь человек бегал за женщинами, а потом однажды решил дать обет безбрачия и поступил в католический монастырь или же стал индуистским монахом и отправился в Гималаи. Но ведь это же тог самый человек, который искал амурных приключений, но теперь устал и захотел абсолютно отказаться от всего этого, захотел двигаться в противоположном направлении и убежал в монастырь. Теперь он принуждает себя к полному воздержанию, что столь же противоестественно, как и первый подход. Но одна неестественность ведет к другой, и человек просто бегает по кругу... Остерегайся этого.

Естественность не привлекает, потому что естественность не несет никакого удовлетворения твоему эго. Такой человек, как Будда, проповедует лишь одно: быть обычным, быть никем, быть естественным.

Естественный человек — просветленный человек. Быть естественным означает быть просветленным. Быть естественным, как животные, деревья и звезды, ничего себе не навязывать, не иметь ни малейшего понятия о том, каким тебе нужно быть, — это и есть просветление. Просветление — состояние естественности. В нем нет ничего общего с достижением.

Думая о просветлении, ты всегда подразумеваешь некое достижение. Люди приходят ко мне и спрашивают: «Ошо, как нам достичь просветления?» Это состояние не достигается — все, чего ты достигаешь, неестественно. Естественного не нужно достигать — оно уже есть! И так было всегда.

Просветления не нужно достигать — достаточно отбросить стремящийся к достижениям ум. Просветление доступно с самого начала. Расслабься и окунись в него.

Просветленный человек — это не тот, кто взобрался на вершину, не тот, кто поднялся на верхнюю ступеньку лестницы. Вы все карабкаетесь по лестницам. Тебе нужна лестница — не имеет значения, стараешься ли ты на рынке или в монастыре, лестница тебе нужна. Вы все постоянно таскаете свои лестницы с собой. Где бы ты ни оказался, ты просто ставишь там свою лестницу и начинаешь карабкаться. И никто даже не спросит: «Эй, а куда ты направляешься? Куда ведет твоя лестница?» За каждой ступенькой есть еще одна, и ты думаешь: «Может быть, там что-то есть?» И поднимаешься чуть выше. А там тебя ждет новая ступенька, тебе снова становится любопытно, и ты движешься дальше.

Так люди двигаются в мире денег, так же они двигаются в мире политики. И тебе нужно не просто двигаться — поскольку по одной и той же лестнице карабкается много людей, тебе приходится оттеснять других назад. Тебе приходится тянуть их за ноги, чтобы обеспечить место для себя; нужно быть агрессивным, нужно быть жестоким. А когда вокруг столько жестокости и так много людей непрестанно ведут борьбу, кого волнует, куда именно он движется? Должно быть, куда-то все-таки движется, если так много людей столь увлеченно стремятся в этом направлении.

А если будешь задавать слишком много вопросов, проиграешь гонку. Нет времени задумываться и спрашивать себя: «Какой во всем этом смысл?» Кто задает вопросы, тот проигрывает, поэтому думать вредно. Нужно спешить — все вперед и вперед. А у лестницы нет конца — все новые, и новые, и новые ступеньки. Ум может проецировать их до бесконечности. И когда ты уходишь в монастырь, продолжается то же самое. Только теперь действует духовная иерархия, и ты начинаешь продвижение в ее рамках. Ты становишься очень серьезным, и начинается точно такое же состязание.

Все это — всего лишь игра эго. Оно может играть в свою игру только в искусственных условиях. Как только видишь лестницу, берегись — это та же самая ловушка!

Просветление — не последняя ступенька лестницы. Обрести просветление — значит спуститься с лестницы, спуститься навсегда и никогда больше не спрашивать о новой лестнице — стать естественным.

Я тут использовал слово «стать», что не вполне верно. Не стоило бы использовать это слово, но таков наш язык — созданный все теми же покорителями лестниц. Нельзя стать естественным, потому что кем бы ты ни стал — это будет неестественно. Становиться неестественно. Естественно — быть. Так что прости, но мне приходится пользоваться все тем же языком, не приспособленным ни для чего естественного. А тебе приходится понимать его. Не попадайся в ловушку слов.

Когда я говорю тебе стать естественным, речь о том, чтобы прекратить становиться, упасть и расслабиться, окунувшись в бытие. Ты уже там!

Но почему же люди продолжают бегать по кругу?

Во-первых, они приобрели солидные навыки в этом деле. Никто не хочет отказываться от своих навыков, потому что навыки внушают ощущение уверенности, они дают ощущение силы. В мире есть миллионы людей, которые продолжают двигаться по одной колее лишь потому, что у них есть навыки в этом деле. Если они изменят направление, у них может не оказаться — и не окажется — нужных навыков для движения в новом пространстве. Вот они и продолжают бег по кругу, и им от этого все время скучно — все скучнее и скучнее. Но чем больше они бегают по кругу, тем больше приобретают навыков. Они уже не могут остановиться. А еще им не позволяют остановиться окружающие, которые тоже стараются бежать изо всех сил. Стоит остановиться — и ты отстал. Воистину безумный мир.

Кроме того, непрестанное повторение приносит чувство удовлетворения. Монотонность успокаивает. Люди, ошеломленные и испуганные слишком бурными переменами, находят в монотонности облегчение. Именно поэтому подросткам нравится музыка с определенным ритмом, а некоторые психически больные снова и снова повторяют одно и то же действие или слово. Сходи посмотри на пациентов психбольницы, и ты удивишься, как много сумасшедших имеют свои мантры. Кто-то постоянно моет руки — с утра до вечера, снова и снова моет руки. Это его мантра. Она занимает его, отгораживает от страха. И он прекрасно умеет это делать — действие ведь совсем простое. А стоит ему прекратить свое занятие, и он начинает испытывать страх — не за что ухватиться. Он остается пуст — не за что уцепиться. Стоит ему прекратить это делать, и он не знает, кто он. Ведь он идентифицировал себя как того, кто моет руки. Пока этот человек моет руки, он прекрасно знает, кто он есть. Стоит ему прекратить, у него возникают трудности.

Обитатели сумасшедшего дома, разработавшие собственные мантры из действий или слов, просто-напросто утешают себя. В этом же весь секрет трансцендентальной медитации и ее успеха в Америке. Современная Америка — большой сумасшедший дом. Ей нужно что-нибудь повторять, монотонно, непрерывно — такие повторения помогают людям. Один и тот же жест, одна и та же поза, одна и та же мантра — территория, которую ты знаешь в совершенстве. Ты непрестанно движешься по ней, и это спасает тебя от себя самого.

Трансцендентальная медитация — это вовсе не медитация, и к тому же она не трансцендентальная. Это просто утешение. Она помогает тебе не осознавать собственное безумие. Только безумца можно убедить повторять мантру.

Вот так люди и продолжают делать одни и те же вещи, которые они делали век за веком на протяжении многих жизней. Ты только посмотри на себя: ты влюбляешься, потом влюбляешься снова, и снова... Это та же трансцендентальная медитация — то же самое действие. Ты знаешь, что первый раз это закончилось разочарованием, во второй раз закончилось разочарованием, в третий раз закончилось разочарованием, — и тебе заранее известно, что в четвертый раз тоже будет разочарование. Но ты не хочешь этого видеть, не хочешь в это вглядываться, потому что если ты вглядишься, то останешься наедине с собой и тебе будет больше нечего делать.

Твои влюбленности занимают тебя, заставляют бежать, заставляют двигаться. По меньшей мере, ты можешь уклониться от самого себя, убежать от самого себя. Тебе не нужно задаваться глубочайшим вопросом: «Кто я?» Ты знаешь, что являешься потрясающим любовником, и ведешь счет женщинам, с которыми был близок. Некоторые люди непрестанно считают: триста шестьдесят, триста шестьдесят одна, триста шестьдесят две... Но такой человек не любил ни одну женщину. Другие люди непрестанно считают свои мантры: сколько раз он повторил свою мантру. А еще есть люди, непрестанно пишущие: Рама, Рама, Рама... все пишут и пишут.

Однажды я останавливался в доме у одного человека. Я был потрясен: его дом был полон книг — просто библиотека, а не дом. Я спросил:

— Какие у тебя есть писания?

— Только одно писание, — ответил он. — Я не переставая пишу: «Рама, Рама, Рама...» — это моя мантра. С утра до вечера я делаю лишь одно. Я написал это слово миллионы раз, из него состоят все мои записи.

Этот человек пользовался огромным почтением у себя в городе. А ведь он сумасшедший — полный безумец! Если бы он перестал заниматься ерундой, то немедленно сошел бы с ума. Но эта безумная деятельность позволяла ему сохранять хотя бы видимость здравого рассудка.

Девяносто девять процентов вашей религиозности — не более чем средство сохранить видимость рассудка.

Между тем Будда — человек совсем другого сорта. Он первейший враг шоу-бизнеса. Он некто, желающий сказать правду, и он хочет сказать ее как есть. Он разбивает в прах все эти никчемные религиозные идеологии. Он просто потрясает тебя — до самого основания.

И если ты открыт, он может стать дверью домой, вратами, через которые ты можешь вернуться к природе.

В любой сложной культуре, в любой сложной цивилизации существуют профессиональные лжецы и профессиональные вещатели истины, и по сути это люди одного типа. Профессиональных лжецов называют юристами, а профессиональные вещательные истины известны как всякого рода жрецы, которые просто повторяют писания.

Будда не лжец и не профессиональный вещатель истины. Он просто раскрывает свое сердце — хочет поделиться. Поэтому индуистские жрецы были против Гаутамы Будды. Его вышвырнули из собственной страны. Его храмы сжигали, статуи разрушали. Многие буддистские писания сейчас доступны лишь в китайских и тибетских переводах. А оригиналы утрачены, — должно быть, их сожгли.

Тысячи буддистов были убиты в чуждой насилию Индии. Их сжигали заживо. Будда задел за живое профессиональных вещателей истины. Он нацелился на разрушение всего их бизнеса. Он просто показал, что все их тайны — никакие не тайны.

Прислушайся к этим словам Иккю. Они очень глубоко описывают подход Будды:

У нас нет ни воспоминаний, ни знаний

О рае и аде;

Мы должны стать теми, кем были

До рождения.

Все в конце концов возвращается к своему источнику. Таков закон природы. Она движется по безупречному кругу, поэтому все должно вернуться к своему источнику. Зная источник, ты можешь узнать цель — ибо цель не может быть отличной от источника.

Ты сажаешь в землю семечко, и из него вырастает дерево. Пройдут годы. Дерево протянет ветки к небу, будет вести беседы со звездами и проживет долгую жизнь...

И к чему это все приведет? Дерево снова породит семена, которые упадут в почву и из них вырастут новые деревья. Это простое движение.

Источник и есть цель!

Твое тело окажется в земле и станет ее частью, потому что оно произошло из земли. Твое дыхание растворится в воздухе, потому что оно произошло из воздуха. Вода в твоем теле вернется в море, откуда она и пришла. Огонь в тебе вернется к огню. А присутствующее в тебе сознание растворится в сознании целого. Все возвращается к своему источнику.

Нужно помнить этот фундаментальный принцип — потому что, зная его, понимая его, ты можешь отбросить все другие цели, ибо все другие цели случайны.

Кто-то говорит: «Я хочу стать врачом, инженером, ученым, поэтом...» — все это искусственные цели, которые ты навязываешь себе. Естественная цель — невинность, которая была у тебя в утробе матери. Или, если пойти еще глубже, ничто, откуда ты произошел, — вот твоя естественная цель. Жить естественно означает знать это — иначе ты обязательно придумаешь какие-нибудь искусственные цели.

Кто-то хочет стать просветленным — это искусственная цель. Я не говорю, что люди не становятся просветленными, я говорю, что не следует ставить это себе в качестве цели. Люди становятся просветленными лишь тогда, когда обращаются к своему изначальному источнику, — человек просветлен тогда, когда он стал естественным.

Если постигнешь это через медитацию, через твой внутренний поиск, тогда ты никогда не выберешь искусственную цель. Все искусственные цели уводят куда-то не туда. А так ты расслабляешься до состояния своей природы, превращаешься в свою изначальную природу, становишься изначальным. И в этой изначальности, в этой обыкновенной естественности, в этой буддовости — просветление.

Просветление — наша истинная природа

Кто-то однажды спросил у Сюнрю Судзуки, одного из первых мастеров дзэн, живших и учивших на Западе, почему он никогда не говорит о сатори (просветлении). Мастер засмеялся и ответил: «Я не говорю о сатори потому, что у меня его никогда не было». Что он имел в виду?

Дзэн на Западе существует в очень странном контексте. Мастеру, о котором ты говоришь, Сюнрю Судзуки, должно быть, было очень сложно выразить себя, потому что у дзэн выработался свой особый язык, который существует в климате, очень отличающемся от любого другого климата на Земле.

Нести дзэн в какую бы то ни было другую страну — сложная задача. Человек должен быть готов к тому, что его неправильно поймут. Кажется, что Сулузки высказался предельно ясно, и у того, кто прочтет эти слова, не возникает ощущения, что он чего-то не понял. Между тем все, что он понял, — не верно.

У мастера спросили: «Почему вы никогда не говорите о сатори?» — так по-японски называется просветление. И Судзуки ответил именно так, как должен ответить дзэнский мастер, прекрасно зная, что его не смогут понять, неизбежно поймут неправильно. Он сказал: «Я не говорю о сатори потому, что у меня его никогда не было».

Высказывание совершенно ясное. С лингвистической точки зрения тут нет никаких вопросов и, казалось бы, нет никаких неясностей. Судзуки говорит: «Я о нем не говорю, потому что у меня его никогда не было». Сейчас я опишу контекст — климат, в котором это высказывание означает нечто кардинально противоположное тому, как ты его вначале понял.

Дзэн подразумевает абсолютную уверенность в том, что ни у кого не может быть сатори, или просветления. У тебя могут быть вещи. У тебя могут быть деньги, власть, целый мир — но у тебя не может быть просветления.

Просветление — не вещь. Им невозможно владеть. Те, кто говорят, что у них есть просветление, не понимают даже самых его азов. Человек становится просветленным — вот о чем говорит Судзуки. Нет никакой разницы между «мной» и просветлением — как же оно может быть у меня? «Я» полностью растворяется в просветлении как росинка в океане. Может ли росинка сказать: «У меня есть океан?» Росинка является океаном. Вопрос о владении вообще не стоит. Это первое, что нужно уяснить.

Судзуки был просветленным мастером, потому-то он и отрицал это. Если бы он был не просветленным, а всего лишь ученым мужем, много знающим о дзэн, тогда ему могло бы быть неловко признавать отсутствие у себя сатори. Он предпочел бы солгать, и никто не смог бы уличить его во лжи. Он мог бы сказать: «Да, у меня есть сатори, но этот опыт невыразим, он слишком прост — вот почему я никогда о нем и не говорил». Но у этого человека просветление действительно было. Если у тебя есть просветление, это означает, что у тебя его не может быть — ты исчезаешь.

Пока есть ты, просветления нет.

В тот миг, когда есть просветление, тебя нет. Ты исчезаешь, как тьма исчезает, когда есть свет. Тьма не может владеть светом, и ты не можешь владеть просветлением.

Не думаю, что слова Судзуки были поняты теми людьми, которые задали этот вопрос и получили верный ответ. Для того чтобы их понять, нужен совсем другой контекст.

Западное образование очень щедро питает эго. Фактически, западная психология поддерживает идею, что человеку нужно иметь очень отчетливое эго — сильное, агрессивное, честолюбивое. В противном случае человек не сможет выжить в борьбе за существование. Чтобы выжить, нужно, прежде всего, быть. И нас учат: для того чтобы быть, нужно не только защищаться, нужно также нападать, атаковать. Ты должен напасть прежде, чем кто-то другой нападет на тебя. Ты должен быть первым, а не вторым, потому что защищающийся заведомо проигрывает в драке.

Вслед за западной психологией вся образовательная система поддерживает идею, что обретение зрелости означает кристаллизацию эго. Это противоречит опыту всех будд — всех просветленных. И ни один из всех этих западных психологов и деятелей образования не имеет даже отдаленного представления о том, что такое пробуждение, что такое просветление.

Все просветленные без исключения сходятся в том, что эго должно исчезнуть. Оно ложное, оно создано обществом, это не твое истинное лицо — не ты. Ложное должно исчезнуть, чтобы могло быть реальное.

Поэтому запомни такие шаги: во-первых — ложное должно исчезнуть, чтобы было реальное, во-вторых — реальное должно исчезнуть, растворившись в изначальной реальности. Люди живут слишком далеко от своего изначального дома — они не реальны, что же тогда говорить об изначальности? Им нужно вначале отдалиться от своего эго. Им нужно в медитации обрести опыт собственного центра.

Но это еще не конец. Медитация — только начало путешествия, в конце которого искатель растворяется в искомом, познающий — в познаваемом, переживающий — в переживании. И у кого же будет сатори? Ты — отсутствуешь. Ты не существуешь, когда происходит взрыв просветления. Твое отсутствие совершенно необходимо для того, чтобы произошло просветление.

Судзуки совершенно прав: «Я не говорю о сатори потому, что у меня его никогда не было». И я уверен — те, кто его слышал, непременно подумали, что у него не было опыта просветления. Просто таково буквальное значение его слов. Если среди его слушателей не было кого-то, кто пережил растворение эго и, в конечном счете, растворение своего «Я», Судзуки вне всяких сомнений был обречен на недопонимание.

Но этому человеку хватило решимости и отваги, чтобы принести дзэн на Запад. Не многие его поняли. Кого-то, несомненно, забавляли высказывания Судзуки и его истории из жизни мастеров дзэн. Им казалось, что это своего рода анекдоты. Но все же были немногие, кто поняли не только слова этого человека, но его самого. Он сумел пробудить нескольких людей — и тем самым уподобился Бодхидхарме, посеявшему семена дзэн в Китае.

Судзуки вполне можно сравнить с Бодхидхармой. Он посеял те же семена на Западе. Под влиянием западного культурного климата и западного ума дзэн превратился в новую моду. Судзуки был обеспокоен. Он ведь нес не очередную моду — он нес революцию и новый образ бытия. Но Запад понимает все только в таком ключе — каждые два-три года людям требуется новая мода, старая им наскучивает.

Судзуки приняли с воодушевлением, потому что он принес нечто такое, чего ни один христианин или иудей даже и понять не мог. Он привлек многих людей младшего поколения. И некоторые из них остались верны своему мастеру до самого конца. Многие съездили в Японию — исключительно под влиянием Судзуки. Благодаря ему были переведены на западные языки сотни классиков дзэн. Сегодня стало уже возможно говорить о дзэн и быть понятым — за все это мы должны сказать спасибо одному человеку: Сюнрю Судзуки.

Никогда не нужно забывать, что слова не существуют без контекста. Если ты не знаешь контекста, твое понимание будет ложным. Если ты знаешь контекст, непонимание невозможно.

Переходя через Вашингтон-авеню в Майами-Бич, Берковиц попал под машину. Прохожие подняли его и уложили на скамейку. Какая-то милая седая дама склонилась над пострадавшим и спросила:

— Как вы? Как у вас дела?

— Ну... на жизнь хватает, — вздохнул Берковиц.

В своем контексте Берковиц понимает вопрос «Как дела?» не иначе как в смысле заработка. Он только что попал под машину, но не воспринимает вопрос «Как дела?» в контексте случившегося происшествия. Может быть, он умирает, может быть, покалечен, но этот контекст остается вне сферы его сознания.

Нужно помнить об этом, изучая дзэн: различия — в контексте.

 

Насколько я понимаю, ты говоришь, что просветление — это выход за пределы ума — сознательного, бессознательного, подсознательного, — человек растворяется в океане жизни, во Вселенной, в небытии. А еще ты говоришь об индивидуальности человека. Как может проявляться индивидуальность просветленного человека, если он растворен в целом?

У обычного, не осознающего человека нет индивидуальности. У него есть только личность.

Личность — это то, что дают тебе другие: родители, учителя, священник, общество, — то, что они говорят о тебе. Ты ведь хочешь почета и уважения — и потому делаешь то, за что тебя ценят. И общество вознаграждает тебя, давая все больше уважения. Этим способом окружающие и создают личность.

Но личность очень тонка — как кожица. Она — не твоя природа. Ребенок рождается без личности, однако он обладает потенциальной индивидуальностью. Потенциальная индивидуальность означает его уникальность по отношению ко всем остальным людям — он отличается от всех.

Поэтому, прежде всего, помни, что индивидуальность — не личность. Отбросив личность, ты обнаруживаешь свою индивидуальность, и лишь индивидуальность может стать просветленной. Ложное не может стать высшей реализацией истины. Лишь истинное может встретиться с истинным, лишь подобное может соединиться с подобным. Твоя индивидуальность реальна, поэтому, когда она расцветает, ты становишься един с целым. Вопрос в следующем: если ты един с целым, как ты можешь оставаться индивидуальностью?

Тут проблема в непонимании. Опыт обретения целостности принадлежит сознанию, а проявляется он через тело, через ум. Этот опыт — за пределами структуры ум-тело. Когда человек становится совершенно безмолвным, уходит в самадхи, достигает четвертого этапа, он — не тело, он — не ум. Тело и ум молчат — он пребывает высоко над ними. Он — чистое сознание.

Чистое сознание универсально, в точности так же, как свет во всех лампах один, но проявляется по-разному. Лампочка может быть синей, лампочка может быть зеленой, лампочка может быть красной. Лампочки могут различаться по форме. Тело-ум по-прежнему остается здесь. И если человек, переживший этот опыт, захочет выразить его, ему придется использовать тело-ум — другого способа нет. И его тело-ум уникально — лишь у него есть такая структура, и ни у кого больше.

Итак, он пережил универсальный опыт, он сам стал универсальным, но с точки зрения мира, с точки зрения других людей, остался уникальным индивидуумом. Его внешние проявления будут не такими, как у других людей, достигших осознания. Дело не в том, что он хочет от них отличаться. Просто у него есть свой особый механизм, и лишь через этот механизм он может получить универсальный опыт.

Существовали просветленные художники. Они никогда не разговаривали — потому что их искусство не в словах, — а писали картины. И их картины отличаются от обычных живописных полотен — даже от работ величайших мастеров. Потому что даже самые великие художники не осознают, и их неосознанность отображается в написанных ими картинах.

Но если картины пишет осознающий человек, в его работах присутствует совершенно иная красота. Это не только картина, но и послание. В ней есть смысл, который нужно обнаружить. Смысл присутствует в закодированном виде, потому что у этого человека есть способности только к живописи — вот почему именно художественный образ становится его кодом. Тебе нужно раскрыть этот код, и тогда в картине откроется глубочайший смысл. И чем глубже ты погружаешься в этот смысл, тем больше тебе открывается. Другие картины плоские; возможно, их делали великие мастера, но они плоские. А картины, написанные осознающим человеком, многомерны — они не плоские. Они хотят что-то сказать тебе. А если такой человек является поэтом, как Кабир, он поет песни, которые становятся его проявлением.

Если человек обладает даром выражать невыразимое словами, он говорит и его слова оказывают совсем другое воздействие. Все остальные люди используют те же самые слова, но сказанное ими не оказывает такого воздействия, потому что не несет ту же энергию — не исходит из того же источника. Человек опыта наполняет слова своим опытом — они не сухие, это не слова оратора или лектора. Возможно, он не учился искусству красноречия, но ни один оратор не в состоянии воздействовать своими словами на слушателя так, как он. Люди трансформируются лишь благодаря тому, что послушали его. Просто находясь рядом с этим человеком, просто омываясь дождем его слов, ты ощущаешь трансформацию в себе — внутри тебя созревает новая сущность, ты перерождаешься.

Поэтому, когда я говорю, что даже у просветленных есть индивидуальность, я имею в виду, что они остаются уникальными — по той простой причине, что у них есть уникальная структура тела-ума, и все, что к нам приходит, неизбежно приходит именно через эту структуру.

Будда говорит в одной манере, Махавира говорит в другой манере. Чжуан-цзы рассказывает абсурдные истории — но он прекрасный рассказчик и его истории неизменно вовлекают твое сердце в игру. Его истории настолько абсурдны, что ты ничего не можешь с этим поделать. Вот почему он и делает свои истории абсурдными — чтобы твой ум не мог вмешаться. Абсурдная история заставляет твой ум остановиться, и тогда присутствие Чжуан-цзы становится доступным для тебя, для твоего сердца — ты можешь выпить принесенного им вина. Он оттеснил твой ум в сторону при помощи абсурдной истории. Ум озадачен и потому не функционирует.

Многие люди задавались вопросом, почему Чжуан-цзы рассказывает абсурдные истории, и никто из них не смог объяснить этого. По той простой причине, что им было невдомек — это нужно для того, чтобы прекратить функционирование ума, отчего ты становишься открыт, открывается твое сердце. И тогда Чжуан-цзы может вступить с тобой в контакт.

А Будда не умеет рассказывать абсурдные истории. Он говорит притчами, исполненными глубокого смысла. Он не стремится обойти ум... В этом уникальность разных людей. Он стремится убедить твой ум и лишь потом, через убеждение ума, прийти к твоему сердцу. Если убедить ум, тот сдается. Притчи Будды — его беседы — полностью логичны; и ум, рано или поздно, уступает.

Разные мастера... Например, Джалаледдин Руми только вертелся и больше ничего не делал. Он стал просветленным после тридцати шести часов постоянного верчения — безостановочного верчения. А ведь все дети любят вертеться. Родители их останавливают. Они говорят; «Ты упадешь. У тебя может случиться приступ или ты ударишься обо что-нибудь — прекрати немедленно». Но все дети во всем мире любят вертеться, потому что каким-то образом во время верчения ребенок обнаруживает свой центр. Не обнаружив центр, вертеться нельзя. Тело вертится и вертится, но верчение должно происходить вокруг какого-то центра; поэтому постепенно человек осознает свой центр.

После тридцати шести часов непрестанного верчения Руми обрел абсолютную ясность относительно своего центра. Это был его опыт высшего. Затем всю свою жизнь он делал лишь одно: учил людей вертеться. Это могло бы показаться абсурдом буддисту, это могло бы показаться абсурдом последователю любой другой религии — ибо что ты можешь получить от верчения? Простой метод, самый простой метод — и он может подойти тебе либо не подойти.

Например, мне он не подходит. Я даже на качелях не могу сидеть — меня сразу укачивает. Да что там самому сидеть на качелях — я не могу смотреть, как качаются другие! Мне от одного вида качелей становится дурно. Так что Руми не для меня. Есть люди, которых от верчения тошнит или даже может вырвать. Значит, этот метод не для них.

Мы все индивидуумы — все разные. И тут нет противоречия. Человек может получить универсальный опыт, но что касается проявлений этого опыта, они индивидуальны.

 

Очищаем луковицу личности — понять свои программы

Человек похож на луковицу. Точь-в-точь — у него очень и очень много слоев личности. А под слоями скрывается его сущность. Эта сущность подобна пустоте — вакууму. Она в большей степени подобна небытию, чем бытию, потому что у бытия есть некоторые ограничения, пределы. А у этого сокровенного центра нет никаких пределов, нет ограничений — только свобода, свободное течение энергии в бесконечных измерениях.

Пока человек не счистит с себя все слои своей личности, вплоть до самого последнего, и не откроет свою сущность, его ум остается больным. Болезнь ума заключается в том, что он застрял где-то, застыл где-то. Болезнь ума означает, что он заблокирован. Это тупик — именно тупик, потому что ты не находишь выхода. Ты заблокирован. У тебя нет свободы, чтобы течь — быть и не быть. Ты вынужден быть чем-то. Ты подобен монолитному камню, а не реке.

Свобода — это здоровье. Когда ты заблокирован, увяз, это болезнь ума — и больны все, почти все. Очень редко встречается человек, которому достает смелости проникнуть в сокровенное ядро не-бытия. Тогда человек становится буддой — целостным, здоровым, святым.

Нам нужно понять эти слои личности, потому что понимание является целительной силой. Если ты в точности понимаешь, где твои блоки, они начинают рассасываться. В этом чудо понимания — само по себе понимание помогает им раствориться. Ничего больше не нужно делать. Если ты знаешь наверняка и точно — если можешь безошибочно указать, где у тебя блок, где ты застрял, где попал в тупик, — тогда само по себе осознание этого факта, целостное его понимание обусловливает растворение блока. Понимание — целительная сила, и, как только оно начинает растворять блоки, ты снова обретаешь текучесть. Ты становишься потоком.

Первый, самый поверхностный уровень личности — уровень формальностей, правил поведения в обществе. Все это нужно, во всем этом нет ничего плохого. Ты встречаешь на улице человека. Знакомого. Если ты ничего не говоришь и он тоже ничего не говорит — если вы не выполнили принятые в обществе формальные ритуалы, — вам обоим от этого становится неловко. Нужно что-то сделать. И дело не в том, что тебя все это интересует, но нужна какая-то социальная смазка. Так что я называю первый слой слоем социальной смазки. Он обеспечивает гладкость взаимодействий. Это слой приблизительно таких реплик: «Доброе утро, как поживаешь? Великолепно! Лучше всех! Чудная погодка! Рад тебя видеть». Прекрасный слой — в нем нет ничего плохого. Если ты его используешь — замечательно. Но нельзя, чтобы он пользовался тобой, нельзя застревать в нем, полностью теряя связь со своим сокровенным существом. Если ты никогда не выходишь за пределы этого уровня, значит, ты застрял. Значит, твой ум болен.

Прекрасно сказать кому-то «Доброе утро». Но человек, который никогда не говорит ничего больше, болен. Он утратил связь с жизнью. Социальная смазка стала для него социальной формальностью, превратилась в средство отчуждения, уклонения. Видя человека, ты говоришь ему «Доброе утро» просто для того, чтобы идти дальше своей дорогой, избежав контакта.

В таких социальных формальностях вязнут миллионы людей — они живут в этом слое и никогда не выходят за его пределы. Этикет, манеры, слова, болтовня — они разговаривают не для того, чтобы общаться, а для того, чтобы избежать общения и заодно неловкости, когда им приходится встречаться лицом к лицу с другим человеком. Они очень закрытые люди. И если их жизнь полна страданий, это не удивительно. Если они живут в аду, в испытываемых ими страданиях нет ничего странного. Фактически, они — мертвецы.

Фредерик Перлз, основатель гештальт-терапии, называл этот слой слоем «куриного помета» — он мертвый и сухой. Многие люди живут в курином помете. Вся их жизнь — пустая формальность. Они никуда не движутся, застряли в дверях и не вошли в комнаты жизни. У жизни есть множество комнат, а они просто стоят в дверях, на лестничной клетке. Лестница — это хорошо, если ты по ней идешь; но она становится опасной, если ты за нее цепляешься.

Так что помни: здоровый человек просто использует слой формального общения. Когда тот служит смазкой, это нормально. Нездоровый же человек сводит всю свою жизнь к этому слою — его улыбки ничего не значат, и его смех ничего не значит. Когда кто-то умирает, он становится грустным, причитает, даже слезы начинают течь по его щекам... Но это все фальшивка! Все это ничего не значит. Все, что он делает, ничего не значит. Он постоянно устраивает шоу, спектакль. Вся его жизнь — напоказ. Он не может испытывать и удовольствие, потому что не в состоянии отправиться внутрь себя.

Формальность — не взаимоотношения. Она может помогать или мешать. Здоровый человек использует ее для того, чтобы идти глубже, нездоровый человек увязает в ней. Ты встречаешь таких людей повсюду, они улыбаются... в клубах. Люди «куриного помета» всегда одеты с иголочки, ухожены, прилизаны и абсолютно неблагополучны. Больные, нездоровые, они только и делают, что занимаются показухой. Это становится для них образом жизни. Вернувшись домой из своего клуба, они и со своими детьми общаются на том же уровне. И на том же уровне занимаются любовью со своими женами. Вся их жизнь сводится к манерам. Книги по этикету заменяют им Библию, Коран и Гиту. Они думают, что, выполняя требования общества, чего-то достигают в жизни.

Этот слой нужно разбить. Сохраняй осознанность, чтобы не застрять в нем. Сохраняй осознанность. И если ты все же застрял в этом слое, обрети осознанность — она сама по себе поможет растворить блок, испарить его и дать энергию для выхода во второй слой.

Второй слой — это слой ролевых игр. Первый слой совсем не соприкасается с жизнью. Во втором слое иногда бывают проблески. Второй слой — это «Я — муж, ты — жена». Или: «Я — жена, ты — муж». Или: «Я — отец, ты — ребенок». Или: «Я — президент Соединенных Штатов». Или: «Я — королева Англии». Все политики в мире живут во втором слое ролевых игр. Каждый думает, что он (или она) самый великий в мире — самый великий мужчина, самый великий поэт, самый великий философ, великий тот, великий этот...

Второй слой — это слой эго. Ты все время играешь роли и постоянно должен менять их. В комнату, где ты сидишь, входит слуга — и ты переключаешься на роль хозяина, тирана. Ты смотришь на слугу так, будто бы он не человек. Ты — господин, а слуга — пустое место.

Затем входит твой босс — и роли мгновенно меняются. Теперь уже ты никто, ты виляешь хвостом; ты вскакиваешь со своего места, чтобы приветствовать босса. Туг нет ничего плохого— прекрасный спектакль... если только ты в нем не вязнешь. Нужно играть — жизнь действительно прекрасный спектакль. На Востоке его называют лила — божественная игра. Это игра, пьеса — каждому приходится играть множество ролей, но не следует останавливаться ни на одной роли.

Следует быть свободным. Роли должны быть подобны одеждам — ты в любой момент можешь их сбросить. Если ты способен на это, значит, ты не застрял, значит, ты можешь спокойно играть роли, и в этом нет ничего плохого! Если так, то прекрасно, но если роль превращается в твою жизнь и ты уже не знаешь ничего за ее пределами, тогда это опасно. Тогда ты играешь тысячу и одну роль в жизни, но не соприкасаешься с самой жизнью.

Фредерик Перлз называет это слоем «коровьего навоза». Это очень большой слой. Многие люди вязнут в нем — по самое горло набиты коровьим навозом. Они несут на себе бремя всего мира — как будто бы мир зависит от них. А если бы их не было, что случилось бы с миром? Воцарился бы хаос? Все бы рухнуло, ведь именно они удерживают все на своих плечах? Да, эти люди больны.

Люди первого типа — живущие только на первом уровне, в первом слое — абсолютно больны, но не очень опасны. Люди второго уровня не настолько больны, но более опасны, потому что они становятся политиками, генералами, управленцами, миллионерами. Они накапливают деньги, власть, авторитет и многое другое — играют в большие игры. Из-за их игр миллионы людей не видят света белого — миллионы приносятся в жертву их играм.

Если ты застрял во втором слое, стань бдительным. Всегда помни, что на любом уровне есть две возможности. Первый слой является смазкой — нужно только понимать это. Тут нет ничего плохого — первый слой даже полезен. Он улучшает нашу способность двигаться по миру плавно. Нас окружают миллионы людей, то и дело возникают конфликты — это неизбежно. И умение общаться на формальном уровне и вести себя в соответствии с ситуацией только на пользу тебе и окружающим. Тут нет ничего плохого. Но если все ограничивается этим первым слоем, тогда дело плохо. Лекарство превращается в яд. Нужно постоянно помнить об этой тонкой грани — на каждом уровне.

На втором уровне, если ты просто наслаждаешься игрой, понимая, что это игра, и не относишься к ней слишком серьезно... Как только ты становишься серьезным, это уже больше не игра. Это становится для тебя реальностью — и ты увязаешь. Пока ты получаешь удовольствие от происходящего и воспринимаешь все как забаву — прекрасно! Радуйся и помогай радоваться другим. Весь мир — театр, но не нужно относиться к нему слишком серьезно. Серьезность свидетельствует о том, что болезнь поразила твое существо. Теперь ты думаешь, что игра объемлет собой все и стать президентом Соединенных Штатов — самое главное в жизни. Ради этой цели ты жертвуешь собой, жертвуешь другими, не брезгуешь никакими средствами... а когда цель достигнута, понимаешь, что ничего не достиг! Потому что это всего лишь игровой слой, приснившиеся вещи, а проснувшись, ты испытываешь глубочайшее разочарование — жизнь прошла, а ты ничего не совершил.

Это — разочарование богачей. Это — разочарование богатых стран. Это — разочарование тех, кто добился успеха. Добившись успеха, они вдруг обнаруживают, что потерпели крах. Они вдруг лицом к лицу сталкиваются с фактом, что потратили свою жизнь на игру. Сохраняй сосредоточенность и бдительность, иначе, если ты не застрял в первом слое, застрянешь во втором.

Дальше идет третий слой — хаоса. Именно из-за третьего слоя люди боятся двигаться внутрь себя; из-за него они застревают во втором слое.

Во втором слое все ясно и понятно. Правила известны — ибо у каждой игры свои правила. Два плюс два равняется четырем во втором слое — но не в третьем. Третий слой не похож на второй, здесь царит хаос — колоссальные энергии без правил. Тебе становится страшно. Третий слой пробуждает в тебе страх.

Вот почему, когда, начиная заниматься медитацией, ты падаешь со второго слоя в третий, ты ощущаешь хаос. Ты вдруг перестаешь понимать, кто ты! Мир «кто есть кто» принадлежит второму слою «коровьего навоза». Если хочешь побольше узнать о втором слое, почитай книгу «Кто есть кто». Эти книги публикуются по всему миру, и перечисленные в них люди принадлежат ко второму слою.

В третьем слое ты вдруг понимаешь, что не знаешь, кто ты такой. Личность теряется, правила исчезают, воцаряется настоящий хаос — бескрайний штормящий океан. Прекрасно, если ты способен его осознать, иначе третий слой воистину ужасен. Этот третий уровень — если хорошо понимать его и сохранять там осознанность — даст тебе первый проблеск, первый настоящий проблеск жизни. Иначе ты станешь невротиком.

В третьем слое люди сходят с ума. Они более честны, чем люди, принадлежащие первому и второму слоям; сумасшедший — это просто тот, кто отбросил формальности, отбросил ролевые игры и позволил хаосу поглотить себя. Он лучше, чем ваши политики. По меньшей мере, он более искренен и верен жизни.

Я не предлагаю тебе становиться невротиком и сходить с ума, но безумие приходит именно на третьем уровне. Ван Гог сошел с ума — почему? Актеры, музыканты, поэты, художники — все они принадлежат третьему слою. Они искренние люди, более искренние, чем ваши политики и ваши так называемые монахи, папы, махатмы, которые принадлежат ко второму слою и играют роли, например роль махатмы. Третий слой — это слой более искренних и честных людей, но им угрожает опасность: они настолько искренни и честны, что погружаются в хаос. Они не цепляются за мир правил — они попали в шторм.

Если человеку на этом уровне удается сохранять бдительность, то хаос превращается в космос. Он является хаосом лишь потому, что ты не бдителен, не сосредоточен, не осознан. Если ты осознан, он превращается в космос, порядок... и это не порядок человеческих правил, а порядок Дао, порядок, который Будда называл дхармой. Это — высший порядок, а не порядок, созданный человеком. Если ты сохраняешь бдительность, хаос остается на прежнем месте, но ты не остаешься в хаосе — осознание выводит тебя за его пределы. Ты знаешь, что вокруг тебя царит хаос, но глубоко внутри никакого хаоса нет. Внезапно ты оказываешься выше всего этого. Ты не теряешься в хаосе.

Поэты, художники, музыканты теряются в хаосе потому, что не умеют сохранять осознанность. Но они — честные люди. В дурдомах всего мира намного больше честных людей, чем в столицах, и будь моя воля, я превратил бы столицы в дурдомы.

Людям в дурдомах нужна помощь для перехода с третьего слоя на четвертый. У суфиев есть особое слово, обозначающее людей третьего слоя. Их называют маста — безумцы, но обезумевшие от любви к запредельному. И им нужен кто-то, кто возьмет их за руку и отведет в четвертый слой. В третьем слое человеку требуется проводник, который знает эту территорию — который уже пересекал ее. И лишь люди третьего слоя пускаются на поиски мастера или проводника — кого-то, кто помог бы им в хаосе.

В третьем слое есть две возможности. Ты можешь обезуметь — это пугает, и именно из-за этого люди цепляются за второй слой. Они цепляются, объятые страхом, потому что стоит им ослабить хватку, и они упадут в хаос, — вы все это знаете: если не цепляться за роли, вы рухнете в хаос. Вы играете в игру — в мужа или в жену — и знаете, что сойдете с ума, если перестанете играть. И вы продолжаете играть в игру, навязанную вам обществом, боясь, что отпав от нее... куда вы упадете? Отпадете от общества и упадете в хаос. И тогда любая уверенность будет потеряна, останется лишь смятение.

Итак, одна возможность — смятение, невроз, дурдом. Другая возможность — если ты сохраняешь бдительность, медитативность, осознанность — состоит в том, что хаос становится абсолютно прекрасным. Это уже не хаос, а своего рода порядок — своего рода внутренний порядок. Даже буря прекрасна, если ты сохраняешь бдительность и не отождествляешь себя с ней. И тогда колоссальные потоки энергии хаоса омывают тебя со всех сторон, а ты непринужденно стоишь в центре. Твоя осознанность остается совершенно не затронутой. И это дает тебе первый проблеск осознания того, что такое подлинное психическое здоровье.

Люди, принадлежащие второму слою, лишь выглядят психически здоровыми, тогда как в действительности это не так. Вытолкни их в третий слой, и они сойдут с ума. Люди же, пребывающие в третьем слое и сохраняющие осознание, — они психически здоровы, их нельзя свести с ума. Ни одна ситуация не заставит их потерять рассудок. Люди второго слоя всегда стоят на самом краю. Малейший толчок — колебания рынка, банкротство, смерть жены, сын совершает преступление — и они падают на третий уровень, сходят с ума.

Люди второго уровня всегда готовы сойти с ума. Любая ситуация, малейший толчок... Они томятся на отметке девяносто девять градусов — остается всего один градус, и он может добавиться в любой момент. Тогда они сходят с ума.

Тот, кто переходит на третий уровень, в третий слой, и сохраняет осознанность, выходит за пределы безумия. А дальше есть еще четвертый уровень, четвертый слой. Ты можешь попасть туда лишь после того, как пройдешь третий уровень. Если ты лицом к лицу встретился с хаосом, с анархией внутреннего мира, ты обретаешь способность выйти на четвертый уровень.

Четвертый уровень — это слой смерти. После хаоса человеку нужно встретиться лицом к лицу со смертью — хаос готовил тебя к этому. На четвертом уровне (если ты достигнешь его) ты внезапно ощутишь, что умираешь, — ты действительно умираешь. В глубокой медитации, когда ты соприкасаешься с четвертым уровнем, ты начинаешь ощущать, что умираешь. Или же — поскольку медитация мало распространена среди людей — ты можешь ощутить, что умираешь во время сексуального оргазма. Во всем мире люди, очень различающиеся по культуре, языку, воспитанию, внезапно ощущают себя в объятиях смерти, когда испытывают оргазм. Некоторые даже прямо говорят об этом, особенно женщины. Когда все их тело вибрирует в ритме оргазма, наполняется жизненной энергией и секс превращается в танец — женщины всего мира порой произносят слова: «Я умираю!»

В древнеиндийских сексуальных трактатах сказано: «Никогда не держи попугая или майну в комнате для любовных утех». Потому что птица может запомнить эти слова — когда ты в пылу страсти станешь выкрикивать слова высшего наслаждения (например, «Я умираю»), попугай или майна может запомнить эти слова. А потом станет повторять их, и будет очень неловко, если это случится при посторонних. Так что никогда не держи попугая в комнате для любовных утех.

Вот почему во всем мире женщин во все века подавляли. Фактически, их настраивали на то, чтобы они вовсе не испытывали оргазм, потому что это опасно: ты переживаешь свободу, подобную смерти. Эго умирает; внезапно личность исчезает. Твоего «я» больше нет, лишь сама жизнь пульсирует — неведомая, безымянная, не поддающаяся никаким определениям жизнь. Просто жизнь — а тебя нет. Волна исчезла, остался океан. Испытать глубокий оргазм означает пережить океаническое чувство полной растворенности. Женщин заставляли воздерживаться от активности в любовных играх, потому что, если женщина активна, она больше склонна — благодаря своему тонкому и чувствительному телу — испытывать оргазм, подобный смерти. Им запрещали произносить хоть слово или двигаться во время секса — они должны были просто лежать — как трупы, как ледышки.

Мужчины тоже осознали, что если они по-настоящему глубоко окунутся в оргазм, то переживут интенсивнейший опыт — потрясающий, шокирующий. Это смерть. Мужчина никогда больше не будет таким, как прежде. Поэтому мужчины приучились переживать локальный оргазм — только в области гениталий, не вовлекая в него все тело.

На много веков женщины совершенно забыли, что они могут испытывать оргазм. Лишь в последние несколько десятилетий им удалось заново открыть свою способность к оргазму. И не просто к оргазму, а к множественному оргазму. Женщина сильнее мужчины, и она способна погрузиться в оргазм глубже. Ни один мужчина не может состязаться с женщиной, когда речь заходит об оргазме, но на протяжении столетий ее оргазм был подавлен и скрыт. Ее учили, что сексом должен наслаждаться только мужчина, ее учили, что женщине не пристало получать от секса удовольствие.

Зачем такое подавление и почему вообще во всем мире секс так сурово подавляется? Секс подобен смерти — вот почему. Все культуры подавляют две вещи: секс и смерть, которые настолько похожи друг на друга, что мы почти можем назвать их двумя сторонами одной медали. Так и должно быть, потому что именно через секс зарождается жизнь и так же она должна исчезать. Изначальный источник одновременно должен быть и концом цикла. Через секс зарождается волна жизни — и в сексе же она должна затухать. Так что секс — это жизнь, и секс — это смерть.

То же самое происходит в медитации. Ты осуществляешь такую глубокую настройку, что внезапно проходишь насквозь третий слой хаоса. Ты умираешь! И если тебе становится страшно, здесь возникает блок.

У людей, которые боятся медитации и придумывают массу рациональных обоснований, почему они ею не занимаются, имеется блок. Но, если ты сохраняешь бдительность и признаешь смерть, ты становишься бессмертным. Ты знаешь, что смерь повсюду кругом, и не умираешь. Без остатка отдаешься смерти и без остатка отдаешься жизни, умираешь и сознаешь свое бессмертие — это самый прекрасный опыт, который может испытать человек.

Тут, на четвертом уровне, у нас опять-таки есть две возможности — в каждом слое есть две возможности. Первая возможность — если ты встретишь смерть, не имея осознанности, то будешь затем существовать как зомби, робот, пустой и безразличный. Во всех психушках можно встретить людей четвертого слоя — без жизни, без энергии. Они существуют, но это почти растительное существование. Человек дошел до самого конца, но в какой-то момент вдруг утратил бдительность, осознанность. И теперь он мертв. Процесс остался незавершенным. Он умер, но не возродился. Человек отсутствует, он смотрит на тебя пустыми глазами. Если ты дашь ему пищу, он поест, если не дашь, он так и будет сидеть голодный день за днем. Он живет жизнью мертвеца. Он на четвертом уровне, но ему недостает осознанности.

В четвертом слое помощь мастера необходима. Умереть ты легко сможешь и сам, но кто приведет тебя к возрождению? Кто вытащит тебя из этого опыта смерти — шокирующего и сокрушительного для эго? На четвертом уровне обретает смысл христианский символ креста. Именно на четвертом уровне крест имеет смысл — ты умираешь, но это еще не все. Иисус воскрес. Распятие и воскресение.

Если человек просто встречает смерть на четвертом уровне, он дальше живет как зомби. Он движется по миру, словно во сне, в глубоком гипнотическом сне. Пьяный, пустой... крест в этом человеке присутствует, а воскресение не произошло. Если же человек сохраняет бдительность... что очень сложно перед лицом смерти. Но если работать без спешки, это возможно. Если ты бдителен и осознан, когда вокруг смерть, ты становишься бессмертным. Далее идет пятый уровень.

Пятый уровень — это слой жизни. Энергия становится абсолютно свободной, без малейших блоков. Ты свободен быть таким, каким хочешь. Можешь двигаться, не двигаться, действовать, не действовать — все что угодно, ты абсолютно свободен. Энергия становится спонтанной. И — теперь уже в последний раз — здесь тоже есть две возможности.

Человек может настолько отождествить себя с жизненной энергией, что превратится в эпикурейца. Именно на этом уровне Эпикур отличается от Будды. Эпикурейцы, чарваки в Индии и другие гедонисты во всем мире добрались до пятого слоя — ядра жизни. Они познали жизнь — и отождествили себя с ней. Их жизненное кредо — есть, пить, веселиться, потому что они не знают ничего за пределами жизни.

Жизнь — за пределами смерти. А ты — даже за пределами жизни. Ты — высшая трансценденция. Но если на пятом уровне ты не будешь сохранять бдительность, у тебя есть все шансы стать жертвой гедонизма. Ты почти дома, еще один шаг... но ты думаешь, что цель уже достигнута. Эпикур прекрасен. Еще один шаг, и он стал бы буддой. Чарваки прекрасны, еще один шаг, и они стали бы христами. Всего один шаг... но в последний миг они отождествили себя с жизнью. Помни: отождествляться со смертью сложно (кто хочет отождествиться со смертью?), но отождествить себя с жизнью очень легко, потому что все хотят вечно жить, жить, жить и жить...

Для человека, который превращается в Эпикура — отождествляет себя с жизнью, — вся жизнь как оргазм. Все его тело работает красиво и изящно. Он получает наслаждение от мелочей — пища, танец, ветерок, солнце. Мелочи жизни доставляют ему огромное наслаждение. Да, наслаждение — имя этого человека... или же можно назвать его радостью. Но не блаженством, блаженство не для него. Он радуется, но не испытывает блаженства.

В чем различие между радостью и блаженством? Когда ты радуешься чему-то, твоя радость зависит от этой вещи, она объективна. У тебя есть прекрасная женщина для любовных утех, и ты рад. Но если прекрасная женщина уйдет, тобой овладеет печаль. Когда атмосфера вокруг тебя хороша — когда она искрится весельем и жизнью, — твои ноги сами просятся в пляс. Но стоит атмосфере испортиться — когда набегают тучи и приходит скука, — вся твоя радость пропадает. Человек в радости испытывает также и грусть. Есть взлеты и есть падения, он поднимается на вершину и снова спускается в долину. Есть дни и есть ночи — двойственность сохраняется.

Если же человек сохраняет бдительность перед лицом жизни — сохраняет осознанность, он выходит и за пределы жизни. Тогда наступает блаженство. Твоя радость становится беспричинной. Ты пребываешь в состоянии блаженства, как бы ни обстояли дела. Блаженство — это твоя природа, а не нечто происходящее с тобой. Оно — это ты.

Слои расположены именно в таком порядке потому, что при рождении ребенок есть жизнь. Каждый ребенок — Эпикур, биение жизни, свободное движение энергии без каких бы то ни было блоков. Ребенок — это энергия, чистое наслаждение энергией, он прыгает от радости без причины. Даже попав в рай, ты не станешь так прыгать — а он скачет и скачет. Или соберет несколько разноцветных камешков и сияет от счастья. Посмотри на детей, на то, как они бывают счастливы без всякой причины!

Когда ребенок рождается, у него есть лишь один слой — жизнь. Если бы ребенок мог обрести осознание, он немедленно перешел бы в состояние будды — но это сложно. Он не может обрести осознание, потому что для этого ему нужно войти в жизнь, в страдания.

Ему нужно насобирать много слоев — таков процесс роста. Именно поэтому Иисус говорил, что мы войдем в Царство Небесное, когда станем, как дети... но он не говорит, что туда войдут сами дети, нет. Люди, которые как дети, — не дети. Сами дети не войдут, им нужно вначале вырасти, нужно потерять все, чтобы обрести снова. Они должны заблудиться в мире, должны полностью забыть себя; лишь так, уйдя от себя, далеко от себя, пройдя через многие страдания, они вернутся домой. Они снова обнаружат свой дом — и тогда станут как дети. Не дети, но как дети.

Ребенок рождается с функционирующим слоем жизни. У ребенка есть лишь два слоя: слой жизни и трансцендентный слой. Трансцендентный слой — это центр, это даже не слой, а самая сердцевина. Можешь называть это душой, своей сущностью или как угодно еще. То есть у ребенка есть лишь один слой — жизни, а затем, подрастая, он понемногу осознает существование смерти. Он видит, что люди умирают, цветы вянут; он видит, как вдруг умирает птичка или домашняя собака, — и начинает осознавать существование смерти. Когда ребенок видит все это и оглядывается вокруг, он начинает понимать, что жизнь однажды обязательно закончится. Так он наращивает вокруг себя следующий слой — смерти. Он начинает бояться смерти. Это второй слой, достигаемый ребенком.

Затем, по мере того, как он подрастает, появляется много разных «нужно» и «нельзя»: «Вот это тебе сделать нужно, а это нет». Ему не дают полной хаотической свободы — его дисциплинируют, принуждают. Ребенок — это хаос, полная свобода. Он хотел бы жить в мире без правил, но этого ему не позволяют. Он становится членом общества, поэтому его хаос, его стремительную многомерную энергию следует подавлять. Нужно навязать ему правила, многому его научить — и вот начинается приучение к горшку и много других вещей. Все на свете делится на «хорошее» и «плохое».

Ему приходится выбирать. Создается третий уровень — правил и невроза.

Чем больше правил заложили в ребенка, тем больше он склонен к неврозу, — вот почему невроз характерен для цивилизованного общества. В первобытном обществе люди не страдают от неврозов — им не навязывают слишком много правил. Фактически, им позволено сохранить в себе немного хаоса. Мало правил — мало возможностей для невроза. Больше правил — больше возможностей для невроза. Это третий уровень.

Далее ребенок учится играть в игры. Он вынужден в них играть, потому что ему не позволено оставаться подлинным и реальным. Порой он испытывает ненависть к матери, потому что мать постоянно что-то ему навязывает. Но он не может признаться матери в своей ненависти. Он должен говорить: «Я тебя люблю». Он должен радовать маму и притворяется, что всей душой любит ее. Так начинаются игры — четвертый слой. Теперь он будет играть в игры. Малыши становятся политиками. Папа возвращается домой, и ребенок улыбается, потому что знает: если не улыбнешься, не получишь мороженого. Если улыбаться, папа станет щедрым. А если не улыбаться, он может стать весьма суровым. Так ребенок становится политиком.

Посмотри на портреты политиков — они все улыбаются. Наблюдал ли ты когда-нибудь за кандидатом во время предвыборной кампании? Он улыбается непрестанно, растягивает губы — а внутри улыбки нет. Порой это просто входит в привычку... Знавал я одного политика — однажды даже имел несчастье ночевать с ним в одном гостиничном номере. И вот, проснувшись ночью, я посмотрел на него, а он улыбается! Это до того вошло у него в привычку, что он даже во сне не мог расслабиться. Должно быть, он и по ночам продолжал свою предвыборную кампанию...

Ребенок учится тому, что ему необходимо притворяться. Его не принимают таким, каков он есть, ему нужно демонстрировать, что он такой, каким его хотят видеть другие. И он разделяется пополам, у него появляется свой частный мир. Если ему хочется выкурить сигарету, приходится прятаться — он курит в гараже, прячется где-нибудь на задворках. Ты можешь застать ребенка за курением, но заведи с ним разговор об этом, и он будет все отрицать, твердя с самым невинным видом: «Да о чем вы говорите? Я? Курил? Никогда в жизни!» Ты только посмотри на это прекрасное невинное лицо... Он стал замечательным политиком, мастером ролевых игр.

Он убеждается, что эти игры выгодны. Если ты честен, ты страдаешь. Если становишься искусным лжецом, тебя ждет награда. Ребенок осваивает правила этого безумного мира. Развивается четвертый слой — искусство ролевых игр.

Далее идет пятый слой — формальностей. В гости собирается прийти тетушка, которую ребенок ненавидит, но мама с папой велят: «Она наша гостья, поэтому будь с ней поласковее. Ты должен не только поздороваться, но и поцеловать ее». Ребенку противна сама мысль об этом — просто отвратительна! Но что делать? Ребенок беспомощен, бессилен. У тебя есть власть, у семьи есть власть, ты можешь просто раздавить его. Поэтому он улыбается, целует тетушку и говорит «Доброе утро», и все это неискренне. Так он наращивает пятый слой.

Таковы пять слоев. А тебе нужно пройти их в обратном порядке — к изначальному источнику. Именно это Патанджали называл пратъяхара — возвращение к изначальному состоянию. Именно это Махавира называл пратикрамана — возвращение, переход к тому, что было сначала. Именно это Христос называл стать как дети.

Снять с себя, как с луковицы, эти слои — тяжелая задача. Даже обыкновенную луковицу нелегко почистить, потому что слезы застилают глаза, — когда же ты чистишь луковицу своей личности, слез очень много. Это трудно, тяжело, но сделать нужно — иначе проживешь ложную жизнь, иначе будешь всю жизнь болен.

Но ребенок невежествен — он этого не знает и даже не знает, что не знает. Мудрец тоже не знает, но он знает о своем незнании — в этом единственная разница между мудрецом и ребенком. Ребенок невежествен и не осознает своего невежества; мудрец невежествен, но прекрасно осознает это. В этом его мудрость, его знание — он знает о собственном незнании.

Быть где-то посередине и притворяться знающим — болезнь. Притворство — это фальшь. Быть фальшивым означает застрять где-то. Застрять где-то означает иметь блоки — энергия не течет, она не может протекать свободно. Ты подобен не реке, а застывшим глыбам льда — отчасти мертв, отчасти жив.

Просто проанализируй себя. Что ты знаешь? Если ты проникнешь в себя достаточно глубоко, го поймешь, что не знаешь ничего. Возможно, у тебя есть много информации, но это не знание. Священные писания... как бы много ты их ни прочел, — это не знание. Если ты не прочел писание своего собственного существа, никакое знание невозможно. Есть лишь один Коран, одна Библия, одна Гита — и эта книга скрыта внутри тебя. Тебе нужно расшифровать ее. Именно об этом я говорю с тобой — о том, как ее расшифровать, и о том, как она затерялась в джунглях твоей личности, в слоях личности, в масках, в притворстве. Она потерялась, но потерялась не окончательно — она по-прежнему там. Ищи, и сумеешь найти. Поищи немного, приблизься к ней, и рано или поздно окажешься на верном пути. И в тот миг, когда ты оказываешься на верном пути, ты вдруг ощущаешь, что все становится на свои места, все собирается воедино, все складывается в симфонию. Границы растворяются, и возникает единство.

Знание возможно лишь тогда, когда ты выходишь за пределы смерти и жизни — не раньше. Как ты можешь что-то знать, если еще не достиг своего сокровенного существа? Что ты можешь знать, если не знаешь себя? Вот почему все мудрецы настаивают: «Познай себя» — ибо в этом тайный ключ всего знания. Один этот ключ открывает тысячу и один замок, это главный ключ. Познав одно, гласят Упанишады, человек познает все. Если ты не познал это одно, то пусть даже тебе известно все — толку не будет. Тогда все это знание становится для тебя бременем, тяготит тебя. Оно может тебя убить — но не может освободить.

Если ты сохраняешь бдительность и точно знаешь свой блок: «Вот где моя травма. Вот где тупик. Вот где блок. Вот где болезнь», если ты можешь сохранять сосредоточенность на своей болезни, она вдруг начинает рассасываться.

Но признание своей болезни, сосредоточенность, бдительность возможны лишь при очень глубокой осознанности. Признание болезни означает, что ты сознаешь: проблема именно в этом. Стоит четко определить проблему и можно считать, что ты на пути к ее решению, ничего больше не нужно. Для духовных болезней одного только их признания вполне достаточно — никакие другие лекарства не нужны.

Медицина и медитация — два лекарства в мире. И оба эти слова происходят от одного корня. Медицина — для тела, медитация — для души, оба слова означают «лечение».

У мудреца нет духовных недугов, потому что он сосредоточен, бдителен. Он помнит себя. Он не отождествляет себя ни с одним слоем личности. Он — не формальности, не роль в какой-то игре, не хаос, не смерть, не жизнь. Он — за пределами всего этого.

Прими это как очень полезный инструмент, используй для внутреннего поиска — чтобы заново открыть свое существо. Двигайся от первого слоя... и не спеши, потому что, если не закончить что-то на любом уровне, придется вернуться и проработать весь уровень заново. Помни, что любое незаконченное дело тянется за тобой. Поэтому, когда прорабатываешь один слой, проработай его полностью. Не тащи ничего на следующий слой.

Когда выйдешь на второй уровень — ролевых игр, наблюдай за ними. Не спеши. И не принимай на веру то, что я говорю, потому что от этого не будет никакой пользы. Кто-то может сказать: «Да, так говорит Ошо, и я признал это». Это Бесполезно. Мое признание не может быть твоим признанием. Нужно пройти весь путь своими ногами. Я не могу пройти его вместо тебя, — в лучшем случае, я могу лишь указать путь. А пройти его придется тебе. Пешком. Ты сам должен двигаться по нему, и двигаться очень внимательно, чтобы ничто не осталось незавершенным и непрожитым. В противном случае недоработка останется с тобой, ты перетащишь ее на следующий уровень и везде будет беспорядок, путаница.

Покончи с каждым слоем. Когда я говорю «покончи», не пойми меня неверно — я не предлагаю перестать пользоваться этим слоем, не предлагаю перестать говорить людям «Доброе утро», я просто говорю, что этим ритуалом не должен ограничиваться твой мир. Говори «Доброе утро», и если ты можешь сказать это искренне, прекрасно. Говори, что утро доброе, искренне! Когда ты по-настоящему жив, твои формальные действия тоже оживают. В любом случае, если ты говоришь «Доброе утро», почему бы действительно так не думать? Если ты все равно собираешься что-то сказать, потому что так принято, наполни свои слова искренностью!

Я не предлагаю совсем отбросить формальности, нет, потому что в прошлом это уже делалось не раз — пресытившись фальшивыми жестами, люди разрывали связь с обществом. Это реакция, а не революция. Они просто ударялись в другую крайность. Потеряв всякую веру в формальности, они усложняли жизнь себе и окружающим. Они отказывались от любой смазки и утрачивали плавность.

Например, можно подойти к женщине — даже незнакомой — и прямо спросить: «Хочешь переспать со мной?» Возможно, это искренне, возможно, именно об этом ты и хочешь ее спросить, — но это слишком агрессивно и жестко. Даже если женщина готова с тобой сблизиться, выбранная тобой форма общения может этому помешать — женщина обидится; женщине покажется, что ты просто хочешь ею воспользоваться. Нет, здесь нужно немного смазки. Или ты идешь к отцу и просто просишь денег, даже не поздоровавшись. Возникает впечатление, что вас связывают только деньги. Получается довольно жестко. Вещи и так жестки и бесчувственны — зачем же делать их еще жестче?

Так что я не предлагаю отбросить все формальности. Они прекрасны — на своем месте они прекрасны. Помни лишь одно: не стоит сводить весь мир к формальностям. Нужно сохранять бдительность. Если человек хочет, будь готов перейти в общении с ним на второй слой — к ролевым играм. А если человек хочет дальше, тогда можно перейти и на третий слой — к хаосу. Когда ты любишь человека и он любит тебя, вы можете вместе пребывать глубоко в хаосе — и находить в нем величественную суровую красоту. Когда два человека пребывают в глубинах хаоса, это подобно встрече двух облаков. Но такое уместно лишь тогда, когда кто-то хочет и готов войти в твой хаос, — в противном случае не вторгайся в чужую жизнь. Не вмешивайся в чужую жизнь, и формальности дают прекрасную возможность не совершать вторжения.

Игры и роли полезны потому, что если кто-то не готов идти глубоко, то кто ты такой, чтобы его принуждать? В этом нет смысла — двигайся сам! Если же кто-то стремится пойти вместе с тобой на четвертый уровень смерти — если кто-то действительно любит тебя и хочет предельно близких взаимоотношений, — лишь тогда оставляйте третий уровень и двигайтесь на четвертый, двигайтесь на пятый.

С пятого уровня на шестой — трансцендентный — ты должен идти один. Вплоть до пятого уровня мастер может помочь. С пятого на шестой нужно идти одному — но тогда ты уже готов; на момент достижения пятого уровня ты готов. Остается лишь один шаг, в полном одиночестве — и ты растворяешься в собственной бесконечности, во внутренней пустоте.

Это то, что мы называем нирваной — полное исчезновение твоей индивидуальной сущности, как будто капля упала в океан и стала океаном. Волна исчезла, индивидуальности больше нет — ты стал целым. И когда ты становишься целым — лишь тогда ты по-настоящему здоров. Вот почему ум мудреца не болен. Фактически, у мудреца нет ума — как он может быть болен?

Если тебя интересует мое мнение, я бы сказал, что все умы в большей или меньшей степени больны. Быть в своем уме — болезнь. Более или менее тяжелая.

Вплоть до пятого слоя существует возможность ума, потому что есть возможность самоотождествления. Отождествлять себя с чем-то — значит создавать ум. Отождествляя себя с жизнью, ты тем самым тут же создаешь ум. Ведь ум — не что иное, как отождествление. Если же ты остаешься не отождествленным, отстраненным наблюдателем на холме, свидетелем — тогда у тебя нет никакого ума. Свидетельствование — не умственный процесс. А все остальное — умственные процессы. Так что мудрец здоров, потому что у него нет ума.

Достигни состояния не-ума. Продвигайся вперед, слой за слоем, до конца очищай свою луковицу — до тех пор, пока в твоих руках не останется только пустота.

 

Я боюсь — боюсь просветления. Что там, по ту сторону просветления? Что делать после того, как цель жизни достигнута? Какова дальнейшая цель? Это как падение в бездонную яму. Ты падаешь — без дна, без цели. Так к чему же стремиться? Что там, по ту сторону цели?

Ты поднял очень важные вопросы. Я говорю «вопросы», потому что их много. И ты спрессовал их в один очень маленький вопрос.

Вначале ты говоришь: «Я боюсь просветления». Это можно принять за общее состояние человеческого ума. Нет другой причины, почему так мало людей становятся просветленными. Те, кто все же стали просветленными, век за веком кричат о радости и блаженстве просветления, о его высшей истине и красоте, о его вечной природе и о выходе за пределы смерти... Но большая часть человечества не обращает на них ни малейшего внимания.

Твой вопрос идет из самого ядра человеческого существа. И это не только твой вопрос — все боятся просветления. Причина этого страха ясна — речь идет о страхе потерять себя. По той же причине люди боятся любви, по той же причине люди боятся доверия, по той же причине люди остаются пленниками всевозможных страхов, страданий, тревог и мучений, которые тебе, по меньшей мере, хорошо знакомы. Причем одно можно сказать наверняка: твои тревоги и мучения помогают тебе не раствориться. Чем более мучительна твоя жизнь, тем в большей степени ты существуешь.

Возможно, глубоко внутри себя ты желаешь боли, желаешь страданий, желаешь мук, потому что все это помогает тебе четко определять себя. Ты боишься тех же самых вещей, которых жаждешь. С одной стороны, ты жаждешь выйти за пределы всех страхов, всех тревог, всех страданий. Но проблема усложняется тем, что, оказавшись по ту сторону своих страданий, ты окажешься и по ту сторону себя самого — ведь страдаешь именно ты. Ты и есть тюрьма — именно поэтому ты и боишься из нее выйти. Наоборот, ты пытаешься всячески утешить себя: «Это не темница, это мой дом».

Так что перед тобой дилемма: ты хочешь выйти в открытое небо, хочешь расправить крылья и полететь, омытый солнечным светом. Но, с другой стороны, ты боишься, что не сумеешь найти путь обратно, в свое уютное знакомое пространство. Оно причиняет боль, но ты к нему привык, оно сулит страдания, но ты привязан к нему, как к старому другу. Внешний мир манит тебя, призывает набраться смелости. Но он же вызывает внутреннюю дрожь, потому что стоит тебе выйти за пределы уютного круга своих страданий, своего ада, и ты знаешь наверняка, хотя, возможно, не вполне осознаешь это, что твоя так называемая личность растает в бескрайнем океане, словно льдина.

Тебе страшно: есть ли что-то за пределами твоей личности? Ты никогда не осознавал этого страха, никогда не поворачивался к нему лицом — никогда не встречался с самим собой. Ты знаешь лишь о поверхностных вещах, то, что тебе сказали. Ты не знаком с авторитетом, скрытым у тебя в глубине, не знаешь о своей сущности, о своем внутреннем мире. И конечно же, никто другой тоже не может ничего сказать о твоем внутреннем мире. Ведь этот мир недоступен для наблюдения, не может быть объектом. Наука не в силах его обнаружить. Общепринятая логика оказывается абсолютно неадекватной. У рассудка нет крыльев, чтобы летать во внутреннем мире.

Карл Маркс говорил: «Я поверю в Бога лишь в том случае, если удастся заключить его в пробирку и ученые единогласно провозгласят, что это и есть Бог, после того как, вскрыв и препарировав его, они убедятся, что перед ними действительно божественная сущность». Карл Маркс представляет всех вас — человечество в целом. Он говорит: «Как я могу верить в Бога? Ведь у науки нет доказательств его существования». Но у науки точно так же нет доказательств существования твоего «Я». Она может произвести вскрытие, может разрезать тебя на сколь угодно много кусочков — но тебя не найдет; у нее в руках будет только мертвое тело.

Лишь недавно наши гении осознали: все, чем занимается физиология, биология, медицина, — неправильно. В тот самый миг, когда ты изымаешь кровь из моего тела для проведения анализа, это уже не та кровь, которая по нему циркулировала. В моем теле она живая, в ней присутствует жизнь. А вне тела она мертвая. И из анализа мертвой материи невозможно делать выводы о жизни. Можно вынуть из человеческого тела все что угодно, но в тот самый миг у тебя в руках оказывается мертвый предмет. А внутри человеческого тела он был его органичной живой дышащей частью.

Некоторые наиболее восприимчивые хирурги осознают необходимость перемен: ведь в медицинских колледжах продолжают изучать трупы и скелеты, чтобы выяснить что-то о живых людях, — огромное логическое противоречие. Но и они чувствуют себя бессильными — как подступиться к жизни? Все, что они знают, и то, на познание чего направлена вся их технология, вся их методология, — это объект. А ты — не объект. Поэтому наука никогда не примет твою живую сущность — это выходит за пределы ее компетенции. Твою живую сущность не сможет принять общепринятая логика, не сможет принять рассудок, не сможет принять философия.

И вдобавок ко всему этому тебе страшно оттого, что никто не сможет дать тебе уверенность в том, что за пределами поверхностной личности есть нечто большее. Ты исчезнешь такой, как ты есть, и ты появишься в своей подлинной реальности. Вот что страшно. Люди боятся приблизиться друг к другу даже в любви; они держатся на расстоянии вытянутой руки. Они хотят подойти ближе, но страх... они боятся сойтись слишком близко и потерять себя.

С любовью проблема не так велика, но выйти за пределы своего обычного «Я», за пределы привычного лица, которое ты видишь в зеркале и про которое другие сказали тебе, что оно очень красиво или уродливо... Все твое знание о себе основано на мнении окружающих.

Это — твоя личность, но не индивидуальность. И тебе страшно оттого, что у тебя нет опыта своего сокровенного существа, — все, что ты о себе знаешь, почерпнуто из слов других людей. А эти люди и о себе-то ничего не знают — что они могут знать о тебе?

Все боятся просветления. Ведь когда исчезнет твоя личность, возможно, исчезнет все. Какой же смысл в таком просветлении? Лучше уж оставаться непросветленным, — по меньшей мере, ты есть. Смерть может прийти в любой момент, но прямо сейчас ты жив — зачем же совершать самоубийство?

Просветление кажется твоей личности самоубийством — и в действительности оно и есть самоубийство. Но самоубийство личности — это начало индивидуальности. Смерть твоей личности и эго — это рождение твоего истинного существа, твоего бессмертия. Тебе придется набраться смелости и запомнить правило Мишеля для начинающих альпинистов: чем ближе к вершине, тем круче становится склон.

Когда ты приближаешься к просветлению — а это самая высокая гора на свете, — склон становится все круче и опаснее по мере того, как ты оказываешься все ближе к исчезновению своей старой личности, с которой ты отождествился.

Но я говорю тебе: я выжил. И я утратил свою личность. Вот почему меня ничуть не волнует, что думают обо мне люди. Весь мир против меня, но это не пробуждает во мне ни малейшего волнения. Не имеет никакого значения, против меня люди или за меня, — это их дело, их проблема. Я знаю себя. Я знаю: все, что я делаю или пытаюсь делать, в сущности, верно. Никто не может сокрушить мою истину своей силой принадлежности к большинству.

Истина никогда не являлась мнением большинства, она всегда была индивидуальным достижением. Большинство же стремится распять истину и не готово принять ее.

Ты можешь понять психологическую подоплеку всего этого. В течение двух тысяч лет христиане размышляли об Иисусе и о его распятии. И я совершенно не удовлетворен результатами их двухтысячелетних богословских изысканий, потому что они не взглянули на психологию распятия. Почему люди распяли Христа? Он не сделал ничего плохого, не совершил никаких преступлений. Но большинство людей ополчились против него, потому что он говорил: «Отриньте эго, будьте смиренными. Отриньте свою ложную личность, будьте просто никем. Блаженны те, кто стоят в хвосте очереди».

Его слова были направлены против честолюбивого большинства. И большинство распяло не Иисуса. Они распяли истину, которая причиняла им боль и внушала страх. Попасть под влияние этого человека было опасно. Позарившись на целую буханку хлеба, они могли потерять свои полбуханки — и в результате остались бы ни с чем. Уж лучше сохранить свою половину, не потерять ее в погоне за целой буханкой. Так мыслит большинство.

Ты говоришь: «Я боюсь — боюсь просветления». Это естественно. В некотором смысле это хороший симптом, — по меньшей мере, просветление тебя интересует, иначе ты не боялся бы. Вот выйди в город — ты там не найдешь никого, кто... Порасспрашивай людей: «Вы боитесь просветления?» И тебе ответят: «А чего его бояться?» Они никогда об этом не задумывались. Это для них не вопрос — они вообще никогда не думали о просветлении. Они решат, что ты сумасшедший. «И почему это я должен бояться какого - то просветления?»

На днях я читал одну вырезку из газеты. Автор статьи упрекал меня в том, что мир подходит к концу, а я единственный человек, который не собирается меняться, а только и делает, что талдычит о просветлении. Как по мне, это комплимент. Когда мир движется к концу — самое время. Рискни — все равно скоро конец.

Почему бы не рискнуть и не стать просветленным?

Мир подходит к концу — вместе с ним конец и тебе. Так что теперь бояться нечего: перед концом света покончи со своей личностью, и, по меньшей мере, хотя бы ты спасешься. Возможно, миру конец, но не тебе. Поэтому тот человек, который меня критикует, прав. Я буду и дальше упорствовать. Я буду упорствовать все больше по мере приближения конца света, чтобы заинтересовать просветлением как можно больше людей, потому что терять-то больше нечего и, значит, можно отринуть страх.

Страх — хороший симптом. Он означает, что ты заинтересовался просветлением и твой ум дрожит. Ты заинтересовался колоссальным приключением, колоссальным делом, и твоя маленькая личность беспокоится, что ей настанет конец. И если говорить о маленькой личности, состоящей из мнений окружающих, то она растворится — естественным образом.

Говорят, каждая река, прежде чем впасть в океан, останавливается на миг и оглядывается — миг колебания, прежде чем сделать это. Впереди бескрайний океан, в котором она потеряется. Позади — ее особая личность: ее горы, долины, леса. Целое путешествие, долгое путешествие, возможно, тысячи лет, тысячи миль... Ее секундное колебание вполне естественно и понятно. Но я ни разу не видел, чтобы река повернула обратно. Ты можешь колебаться, но повернуть обратно не можешь. Нужно прыгать. Лишь совершив этот прыжок, ты покажешь свой характер.

«Что там, по ту сторону просветления?» Давай по порядку! Тебе страшно от мысли, что просветление произойдет неизбежно, и теперь ты хочешь выяснить, что будет после него: «Что там, по ту сторону просветления?»

По ту сторону просветления — все. Вся Вселенная. По ту сторону просветления ты больше не являешься маленькой росинкой. Ты — океан.

«Что делать после того, как цель жизни достигнута?» Тебе не нужно ничего делать. Я вижу, все твои тревоги — очень человеческие. Ты знаешь одно: что просветления не избежать. Возможно, ты боишься, но совершить этот прыжок придется. Естественно, ты спрашиваешь: «Что там, за пределами просветления?» И на случай, если там что-то есть: «Что делать после того, как цель жизни достигнута?»

Ты никогда не думал о том, что ты делал для своего рождения? И делал ли ты что-то? А что ты делаешь для жизни? Ты думаешь, что дышишь? Если бы дыхание зависело от тебя, ты бы уже давно умер; просто в минуту гнева или в пылу любовной страсти ты забыл бы дышать. А ночью ты мог бы спать? Или тебе пришлось бы постоянно бодрствовать, чтобы поддерживать свое дыхание, — потому что стоит задремать, и дыхание прекратится. Кто тогда проснется утром? Нет, дыхание — не твое дело. Дышит мироздание.

А что ты делаешь в отношении своих внутренних структур жизнеобеспечения? Ты перевариваешь пищу? Превращаешь пищу в кровь, кости и ткани? Все это — не твоя забота. Твоя забота заканчивается на вкусовых бугорках — после того, как пища проглочена, она переходит в руки мироздания. Дальнейшее — не твое дело.

Попробуй когда-нибудь весь день осознавать, что происходит в твоем желудке, и тебе обеспечено желудочное расстройство по меньшей мере на неделю. Осознание не требуется — желудок делает свое дело сам. Твой мозг состоит из миллионов и миллионов клеток. Каждая из них выполняет свою функцию и твое участие не нужно — они даже не спрашивают твоего совета. Случалось ли, чтобы какая-то часть твоего тела вдруг замешкалась и спросила тебя: «Что делать дальше? Я в смятении». Они никогда не бывают в смятении — они являются частью космического организма. Необходимые процессы встроены в них изначально, и они непрестанно делают свое дело.

В тот миг, когда ты становишься просветленным и растворяешься в океане, тебе уже не нужно что-то делать — печатать, копать, готовить пиццу! Ты — ушел. Теперь тобой овладела вселенская сила. Что-то по-прежнему будет происходить, но это уже не твои действия.

«Какова дальнейшая цель?» Ты оказался по ту сторону целей. Цель — забота эго. Оно не может существовать без цели — без каких-то амбиций, без каких-то желаний, без какой-то одержимости, без чего-то, чего нужно достичь завтра.

Эго есть напряжение между сегодня и будущим. В тот миг, когда исчезает эго, исчезает и напряжение. Ты просто живешь в состоянии расслабленности.

И тогда, где бы тебя ни подхватила река, где бы тебя ни подхватила жизненная сила, ты просто движешься. Не к цели, а потому, что ты стал частью целого. Теперь, в чем бы ни состояла цель целого... Хотя я не думаю, что у него есть какая-то цель. Целое совершенно счастливо песней, танцем и весельем. В цветах, в ветре, в дожде, в солнце, в звездах цели нет. Целое вполне счастливо тем, что просто есть, здесь-и-сейчас.

Если нет цели, ты начинаешь думать, что это похоже на падение в бездонную яму. Что же делать и какую выбрать цель? «Что там, по ту сторону цели?» У тебя серьезная проблема! Ты не удовлетворишься, пока не станешь просветленным. Все эти вопросы: вначале «Какова цель?», затем «Что там, по ту сторону цели?»... Ты хочешь получить определение всей вечности!

Тебе есть смысл задавать вопросы только о просветлении. О дальнейшем позаботится мироздание.

Задействуй свой интеллект — убедись, что страх порожден твоей ложной личностью, что он рождается не из реальности. Иначе есть опасность, что ты будешь прислушиваться к личности и не прислушаешься к индивидуальности.

Больше медитируй, чтобы прояснить свой интеллект, рассеять облака и страхи. Вопросы — чепуха, они тоже рассеются. Все, что тебе нужно, — это немного больше медитации, немного больше остроты интеллекта.

Пэдди и Марин собрались пожениться и пришли к врачу на осмотр. Врач стал объяснять им, что такое секс. Пэдди слушал с совершенно тупым выражением лица. Тогда врач уложил Марин на кушетку и занялся с ней сексом.

— Теперь ты понял? — спросил он.

— Да, — ответил Пэдди, — но как часто мне нужно приводить ее к вам?

Прекрасный вопрос! Просто стань просветленным. Не беспокойся о многочисленных проблемах, иначе ты просто заблудишься в джунглях из тысячи и одной проблемы. А просветление — простой процесс, нужно только вернуться к своему подлинному существу. Оно настолько светозарно, что в его свете исчезает любая тьма — все сомнения, все вопросы. И приходит великое озарение: ты осознаешь, что не отделен от мироздания, а поэтому не остается вопросов о цели, не остается вопросов о направлении; никаких вопросов по поводу того, куда ты движешься и зачем.

Просто быть частью целого — это настолько потрясающее и всеобъемлющее состояние, что ты чувствуешь себя полностью реализованным и удовлетворенным. Идти некуда, ты уже пришел.

Театральный агент, пытаясь продать новый стриптиз-номер, увлеченно рассказывает менеджеру ночного клуба о потрясающей фигуре девушки — 180 на 65 на 100.

— И какой танец она танцует? — интересуется менеджер, впечатленный такими параметрами.

— На самом деле она не танцует, — отвечает агент. — Она просто выползает на сцену и пытается встать на ноги!

С такой фигурой... какие могут быть танцы?

Ты обратился по адресу. Здесь мы не предлагаем тебе никаких целей, никаких небес, никакого рая. Мы не продаем будущее. Мы тут не занимаемся бизнесом — им занимаются церкви, храмы, синагоги. Я учу тебя, что нет никакой цели и никакого смысла, но есть великая радость, великая любовь и великое блаженство. И единственная плата, которую тебе нужно заплатить за все это, — отринуть свое ложное эго, ложную личность.

Стань безмолвным. В твоем безмолвии растворятся все вопросы. И начнется танец, независимо от того, какая у тебя фигура! Потому что, если говорить о твоем внутреннем существе, у него нет фигуры — это лишь яркое пламя с врожденной способностью к танцу. Оно было здесь вечно, но ты его задушил. Ты — худший свой враг. А я пытаюсь сделать так, чтобы ты стал своим лучшим другом.

 

В коробке и вне коробки

 

Западная психология исследует ум извне — как объект. Естественно, она многое упускает. Фактически, она упускает самое важное. Ее методами можно понять только поверхностные явления. Самое глубокое и сокровенное не объективно, а субъективно. Его можно изучать только изнутри, а не извне.

Это как если бы кто-то, желая изучить любовь, стал наблюдать за двумя влюбленными — как они обнимаются, как держатся за руки, сидят рядышком, занимаются сексом, — собирал бы информацию о поведении влюбленных. Такой исследователь не получит никакого представления о любви, потому что любовь — не на поверхности. Поверхностное может быть очень обманчивым, внешнее может быть очень обманчивым. Любовь — это нечто очень внутреннее. Лишь полюбив, ты можешь познать любовь — иного способа нет.

Западная психология пытается понять ум извне. Такой подход предполагает, что разум материален. Лишь материю можно понять извне, потому что у материи нет «внутри». А ум можно понять только изнутри, потому что у него нет наружной стороны — и это самое главное. Вот почему психология становится все более и более бихевиористической, все более и более материалистической, все более и более механистической — и все более подозрительно относится к человеческой душе. Западная психология начисто отрицает душу. Но дело не в том, что души не существует, а в том, что сам этот подход отрицает ее существование — и ограничивает исследователей. Выводы зависят от подхода. Ложное начало ведет к ложному концу.

Второе, что нужно иметь в виду, — западная психология пытается понять ум, а не выйти за его пределы, поскольку психологи думают, что за пределами ума ничего нет, на нем все заканчивается. Мистики, пользующиеся восточным подходом, тоже пытаются исследовать ум — но не для того, чтобы понять его, а для того, чтобы выйти за его пределы. Понимание здесь становится только промежуточной ступенью.

Таким образом, мистик не интересуется подробностями устройства ума. Ему вполне достаточно понимания общих принципов функционирования ума. Углубись в детали — и конца им не будет. Восточный подход занимается изучением сновидений, но лишь для того, чтобы разбудить тебя — только и всего. Сами по себе сны не представляют интереса. Восточная мистика не углубляется в структуру сна, не занимается бесконечным анализом сновидений. Она пытается обнаружить фундаментальную структуру сна, чтобы выйти за его пределы и дать тебе возможность стать свидетелем. Это — совсем другое.

Например, если я дам тебе семя прекрасного дерева, а ты слишком заинтересуешься этим семенем и попытаешься понять его, станешь препарировать на все более глубоком уровне — химическая структура, физическая структура, атомная структура, электроны, нейтроны — и так все глубже и глубже, то в конце концов ты полностью забудешь о том, что семя было предназначено только для того, чтобы стать деревом.

И сколь бы глубоко ты ни препарировал семя, ты никогда не придешь к дереву. Ты придешь к атомной структуре семени, придешь к химической структуре семени, возможно, к его электрической структуре, но все это не имеет ни малейшего отношения к дереву. Твое препарирование не даст цветков. Твое препарирование не распространит аромат. И если ты препарировал слишком увлеченно, то потом, будучи помещенным в почву, семя уже не сможет прорасти. Оно мертво! Ты убил его своим препарированием, замучил насмерть.

Западные психологи интересуются умом точно так же, как в этом примере ты был одержим семенем. Восточный подход к сознанию тоже проявляет интерес к семени, но не ради него самого, а ради его потенциала — возможности стать прекрасным деревом, расцвести, распространять аромат, ради возможности того, что прилетят птицы и совьют гнезда в ветвях и странники будут отдыхать в тени этого дерева. Главное внимание направлено не на семя, а на дерево.

Надеюсь, ты видишь разницу. Интерес будд к уму — всего лишь промежуточная ступень. Ум нужно понять потому, что мы неразрывно с ним связаны.

Давай рассмотрим еще один пример.

Тебя бросают в темницу, в тюремную камеру. Ты пытаешься разобраться в структуре тюрьмы, чтобы найти возможности побега. Есть ли канализационная система, через которую можно сбежать? Есть ли такие работники администрации, которых можно одурачить? Есть ли окна, через которые можно выбраться? Может быть, можно перелезть через стену? Существуют ли возможности побега во время пересменки надзирателей? Может быть, по ночам есть моменты, когда охрана крепко спит? Возможно, есть и другие заключенные, замышляющие побег, и вы могли бы объединить ваши усилия? Ведь взобраться на стену в одиночку сложно, выбраться из тюрьмы в одиночку сложно. Можно организовать группу — объединить силы. Ты пытаешься понять структуру тюрьмы для того, чтобы из нее выбраться.

Но если ты слишком увлечешься всеми этими деталями и забудешь о цели — будешь просто все глубже и глубже изучать тюрьму: стены, администрацию, узников, охранников — и бесконечно чертить карты и схемы — это глупо. Так и современная психология глуповата.

На Востоке мы тоже создали великолепно проработанную психологию. Я называю ее Психология будд. Но здесь основной упор делается на том, как выбраться из тюрьмы ума, — на том, как использовать структуру ума, чтобы выйти за его пределы. Современная же психология одержима структурой ума и совсем забывает о цели.

Это очень важное различие. Психология будд — психология, основанная на медитации, — ориентирована на понимание изнутри. А это, конечно, совсем другое дело. Когда ты изучаешь ум извне, ты исследуешь чужой ум, а свой — никогда. Если ты сходишь в любую психологическую лабораторию, то изумишься: они изучают ум крыс, чтобы понять человеческий ум. Это унизительно, неуважительно. Понимание, приобретенное на основании изучения крысиного ума, не может быть особенно полезным.

Но когда человек наблюдает за собственным умом в процессе медитации, он наблюдает за человеческим умом — живым, подвижным, пульсирующим. Извне ты никогда не сможешь подойти к уму достаточно близко. Извне ты можешь делать предположения, но они так и останутся только предположениями. Они никогда не станут знаниями, потому что даже крысы способны морочить тебе голову, и уже было замечено, что именно этим они и занимаются. Даже крысы не так уж открыты — их сокровенное ядро остается недоступным.

Почему психологи изучают крыс? Почему не человека напрямую? Потому что человек кажется слишком сложным — вот они и исследуют элементарные структуры. Это как если бы, желая изучать Эйнштейна, ты отправился бы в начальную школу и стал исследовать какого-нибудь ребенка, чтобы на основании полученных знаний понять и Эйнштейна. Это абсурд. Это абсолютно неправильно — сам выбор направления ошибочен. Не из любого ребенка вырастает Эйнштейн. Если бы психологи были правы, тогда Эйнштейн получался бы из каждого ребенка. Но это не так. Эйнштейн вырос лишь из одного определенного мальчишки. Если ты хочешь понять Эйнштейна, единственный способ — изучать именно Эйнштейна.

Но как понять Эйнштейна? Снаружи он такой же обычный, как любой другой человек. Его отличие — внутри, его уникальность — внутри. Если исследовать его кровь, окажется, что она такая же, как у других. Если изучить его кости, они тоже такие же, как у всех людей. В действительности, даже мозг его изучили после смерти — ничего особенного. Вернее, ничего, что заслуживало бы внимания. И все-таки, вне всяких сомнений, он был уникальным человеком — это невозможно отрицать. Может быть, никогда прежде на Земле не было такого проницательного ума. Ни у кого не было таких озарений — но, по-видимому, его мозг был таким же, как у любого другого человека.

Мозг — не ум. Это как если бы однажды я вышел из комнаты, а ты бросился бы ее изучать, стараясь выяснить, что за человек тут был.

Ум — гость. Когда он уходит, мозг остается. Мозг — это всего лишь комната, где ты жил. Пытаясь изучать ум снаружи, ты можешь препарировать его, но найдешь только мозг, а не ум. Изучать мозг — отнюдь не то же самое, что изучать ум.

Ум неуловим, ты не можешь взять его в руки. Не можешь поместить его в пробирку. Единственный способ познать его — познавать изнутри, с позиции твоего свидетельствующего «Я». Чем глубже ты осознаешь, тем лучше можешь понимать ум — его тонкое функционирование. Это функционирование непостижимо сложно и прекрасно. Ум — самое сложное явление на Земле, самый нежный цветок сознания. Если хочешь по-настоящему понять, что такое ум, тогда тебе придется отстраниться от собственного ума и научиться быть не более чем свидетелем. В этом и состоит медитация.

 

Ты говорил о не-отождествлении, о том, что нужно стать свидетелем. Но многие люди ощущают отчуждение, они не чувствуют связи с миром, они просто безразличны ко всему. Не можешь ли Ты объяснить разницу между не-отождествлением и отчуждением.

Различие очень отчетливое, но тонкое и деликатное. Быть безразличным означает быть мертвым. Это не означает, что ты свидетельствуешь, это означает лишь то, что ты отрезан от жизни и от питающих тебя источников. Ты выкорчеван — это отчуждение.

Выкорчуй дерево, и оно начнет умирать. Его зелень поблекнет, вся листва вскоре завянет, цветы больше никогда не расцветут. Весна придет и уйдет, но дерево ничего об этом не узнает, оно отчуждено от мироздания. Оно больше не уходит корнями в землю и не сообщается с солнцем — у него больше нет моста. Оно окружено стенами, а все мосты разрушены.

Именно это произошло с современным человеком: он — выкорчеванное дерево. Он разучился общаться с мирозданием, разучился шепотом разговаривать с облаками, деревьями и горами. Он совершенно забыл язык тишины... ибо именно язык тишины становится мостом между тобой и окружающей тебя Вселенной. Она не знает другого языка. На Земле существует три тысячи языков; мироздание не знает других языков, кроме языка тишины.

После окончания Второй мировой войны немецкий генерал беседует с английским генералом. Немецкий генерал недоумевает:

— Наша армия была снаряжена лучше всех в мире, у нас были самые лучшие технологии, самый великий лидер из известных истории, лучшие генералы и исключительно преданные войска. Почему? Почему мы не смогли победить? Наше поражение кажется мне просто невозможным. Невероятно! Это уже произошло, а я все еще не могу поверить!

Рассмеявшись, английский генерал сказал:

— Вы забыли одну вещь: перед каждой битвой мы молились Богу. В этом секрет нашей победы.

— Но мы ведь тоже молились каждое утро, — опешил немец.

— Я знаю, что молились, — ответил англичанин, — но вы молились по-немецки, а мы — по-английски. Кто вам сказал, что Бог понимает по-немецки?

Каждый считает, что его язык — это язык Бога. Индуисты говорят, что санскрит является священным, божественным языком — дэва вани. Что Бог понимает только санскрит. А если спросить у магометанина, то окажется, что Бог понимает только по-арабски. Иначе почему он явил Коран именно на арабском языке? Спроси у еврея, и выяснится, что Бог понимает только иврит.

Бог не понимает никаких языков, потому что «Бог» означает все мироздание в целом. Мироздание понимает лишь тишину — а мы забыли тишину.

И из-за того, что мы забыли тишину — забыли искусство медитации, мы обрекли себя на отчуждение. Мы стали маленькими мутными лужицами и уже не помним чувства единства с океаном. С каждым днем мы становимся все более мутными, все более мелкими — потому что вода испаряется. Мы мутные — в нашей жизни нет ясности. Наши глаза не могут видеть, а сердца чувствовать.

Это состояние безразличия, негативное состояние. Мистики называли его «темной ночью души». Это — не свидетельствование, это — противоположность свидетельствования.

Когда я говорю о свидетельствовании, я не предлагаю вырвать свои корни из жизни. Я предлагаю жить жизнью во всей ее многомерной полноте, но при этом сохранять осознанность. Пей соки жизни, но помни: когда их пьешь, в тебе присутствует сознание, пребывающее за пределами любых действий, любых поступков. Пить, есть, гулять, спать — все это действия, а в тебе присутствует сознание, которое просто отражает подобно зеркалу. Это — не безразличие. Зеркало не безразлично к тебе, иначе зачем бы оно вообще трудилось тебя отражать? Ты ему очень интересен, оно тебя отражает, но оно к тебе не привязано. Как только ты ушел — ты ушел, и зеркало тебя не помнит; теперь оно отражает то, что перед ним.

Свидетельствующее сознание живет в мире, но оно совершенно не привязано, начисто лишено собственнических замашек — оно не владеет ничем. Оно живет полноценно, живет страстно, но при этом знает: «Я ничем не владею».

Свидетельствующее сознание не есть остров, отдельный от океана. Оно едино с океаном. Но все же в нем есть чудо, парадокс: даже в состоянии единства с океаном остается некая часть, возвышающаяся над поверхностью вод, как верхушка айсберга. Эта часть — твоя свидетельствующая душа. Создать это — величайшее сокровище в мире. Создав это, человек становится Буддой.

Скатываясь в безразличие, ты просто утрачиваешь осознание — впадаешь в кому. Ты утрачиваешь всю радость в жизни, праздник жизни для тебя заканчивается. Тогда ты перестаешь жить — просто прозябаешь. Ты уже не человек, а овощ, вырванный с корнем из земли. С каждым днем ты все больше загниваешь и источаешь смрад; аромат от тебя уже больше не исходит. Та же самая энергия, которая могла бы превратиться в аромат, если бы прошла через свидетельствующую душу, став безразличной, превращается в смрад.

Но мне понятен твой вопрос. При взгляде со стороны бывает трудно отличить безразличие от свидетельствования. И это всегда было одним из величайших бедствий — то, что они выглядят одинаково. В результате истинная саньяса пришла в упадок и преобладает ложная саньяса. Я называю ложной ту саньясу, которая безразлична.

Ложная саньяса означает эскапизм. Тебя учат не наслаждаться жизнью, тебя учат не любить музыку, тебя учат не боготворить красоту. Тебя учат разрушать все, что украшает твое существование. Тебя учат уходить в пещеры, отвратительные пещеры, поворачиваться спиной ко всему тому, что преподнесло тебе в дар мироздание.

Ложная саньяса — это эскапизм. Дешевый, легкий. Проще простого убежать от мира, жить в пещере и чувствовать себя праведником — потому что у тебя нет никаких возможностей повести себя неправедно, никаких провокаций. Никто тебя не оскорбляет, никто не критикует. Никого рядом нет, поэтому ты можешь считать, что в тебе не осталось гнева, можешь полагать, что в тебе не осталось эго. Вернись в мир!

Я знаю людей, которые по тридцать лет прожили в Гималаях, а вернувшись в мир, с изумлением обнаружили, что остались теми же, что и прежде, — ничего не изменилось. Тридцать лет в Гималаях — впустую! Но, находясь в Гималаях, они думали, что стали очень духовными, очень праведными, стали великими святыми. И у них были основания так думать, потому что нет гнева, нет эго, нет жадности... Ты ничем не владеешь, поэтому нет смысла жадничать, вокруг никого нет, поэтому ты ни с кем не соревнуешься, никто тебя не задевает, и ты не чувствуешь своего эго.

Вещи чувствуются лишь тогда, когда есть некоторое страдание. Например, ты чувствуешь свою голову только тогда, когда она болит. Как только головная боль прекращается, голова тоже исчезает из твоего сознания — ты не чувствуешь голову без головной боли. Без головной боли ты становишься безголовым.

Поселившись в гималайской пещере, ты убегаешь от всех страданий мира, которые снова и снова заставляли тебя осознавать свое эго, свой гнев, свою жадность, свою ревность... Стоит вернуться в мир, и ты обнаружишь, что они тоже вернулись — еще и с довеском, потому что все это копилось в тебе в течение тридцати лет. И по возвращении твое эго будет больше, чем на момент ухода в Гималаи.

Саньяса, которая учит безразличию, — ложная. Саньяса, которая учит жить в мире и парить над ним как цветок лотоса, как лист лотоса, плавающий в воде, но не омоченный ею... быть в мире, но не от мира — вот подлинное отречение.

Подлинное отречение приходит через свидетельствование — не через безразличие. Потому что безразличие делает тебя отчужденным, а отчужденность заставляет чувствовать свое существование бессмысленным, безрадостным, случайным. Когда чувствуешь себя случайным, неизменно возникает желание совершить самоубийство. Зачем жить бессмысленной жизнью? Зачем каждый день двигаться по одной и той же колее, повторять одни и те же рутинные действия? Если смысла нет, почему бы не покончить со всем этим, не прекратить все?

И вот с каждым днем все больше людей совершают самоубийства, все больше людей сходят с ума. Число самоубийств и психических заболеваний растет. От психоаналитиков, по-видимому, толку мало. Фактически, психоаналитики совершают самоубийства и сходят с ума намного чаще, чем представители любой другой профессии.

Кажется, ничто не помогает современному человеку — потому что безразличие слишком сильно, оно создает темное облако вокруг него. Человек не видит дальше собственного носа, он задыхается в своем одиноком мирке. Стена настолько толстая — толще великой китайской стены, что даже в любви ты остаешься за этой стеной, и твой любимый человек — за другой стеной. Между вами две китайские стены. Вы кричите, но никакое общение невозможно. Ты говоришь одно, а она понимает что-то другое, она говорит одно, а ты понимаешь другое. Мужья и жены рано или поздно осознают одну вещь: лучше вообще не говорить. Лучше хранить молчание, потому что, как только ты произносишь слово, неизменно возникает непонимание.

Общение полностью исчезло из мира. Все живут одинокой жизнью — одиночество в толпе. А толпа становится все больше и больше с каждым днем. Население мира растет лавинообразно. Никогда на планете не было так много людей, как сегодня, — и никогда человек не был столь одинок. Странно! Почему мы столь одиноки в такой толпе? Пропала связь.

Пьяница Гафни, пошатываясь, входит в бар весь в слезах.

— Что случилось? — спрашивает его бармен Брэйди.

— Что я наделал! — всхлипывает Гафни. — Пару часов назад я обменял свою жену на бутылку виски.

— Жуть какая! — восклицает Брэйди. — А теперь ты хочешь вернуть ее обратно, верно?

— Верно, — кивает Гафни, не переставая рыдать.

— Ты жалеешь, что продал ее, потому что осознал, что любишь?

— Да нет же, — произносит Гафни, — она мне нужна потому, что я опять хочу выпить.

Становится все сложнее понимать людей, поскольку каждого окружает такое плотное, непроходимое безразличие, что никто не слышит даже твоего крика, а если кто-то и слышит, то совсем не то, что ты говорил. Люди слышат то, что хотят слышать, или то, что способны услышать. Они слышат не сказанное, а интерпретацию своего ума.

Две девочки-подростка входят в фотоателье в Алабаме, чтобы сфотографироваться.

Фотограф усаживает их рядышком, а сам скрывается под черным покрывалом за своей камерой.

— А че эт' он там делает? — шепотом спрашивает одна из девушек у своей подружки.

— Готовится снять нас, — шепчет та в ответ.

— Че, обеих сразу?

Эмигрант Д'Анджело приехал на поезде из Нью-Йорка в город Роли, что в Северной Каролине. Встречающий его на перроне двоюродный брат заметил, что у Д'Анджело явно паршивое настроение.

— Что произошло? — спросил он.

— Да, кондуктор, савсэм дастал: «То нэлзя! Это нэлзя!» — возмущенно ответил Д'Анджело. —Дастаю свой бутерброд, а он мнэ: «Нэлзя! Иди вагон-рэсторан». Ладно, иду рэсторан. Начынаю пить вино, а он мнэ: «Нэлзя! Иди вагон-бар». Ну, я па-ашел вагон-бар, познакомился дэвушка, она отвела мэня свой пустой купе... тут вламывается чертов кондуктор и орет: «Все! Приехали! Канэц — остановка!»

Ты понимаешь то, что можешь понять. У твоего ума всегда наготове интерпретации, и эти интерпретации — твои. Они не имеют ничего общего с тем, что было тебе сказано.

Люди становятся все более одинокими и, борясь с депрессией, пробуют все возможные способы общения. Но, кажется, ничто не помогает. Ничто и не может им помочь, пока они не начнут осваивать искусство тишины. Если мужчина и женщина не знают, что такое тишина, если они не могут сидеть рядышком в глубоком безмолвии, то они не способны слиться, проникнуть в самое существо друг друга. Их тела могут соединяться, но души нет. А понимание есть тогда, когда именно души сливаются в общении.

Безразличие делает тебя скучным, делает тебя посредственным, делает тебя тупым. Когда ты безразличен, твой меч утрачивает остроту. Именно это происходит с монахами в монастырях. Посмотри на их лица, загляни им в глаза, и ты увидишь: что-то в них умерло. Они — ходячие трупы. Как роботы, которые выполняют какие-то действия просто потому, что их необходимо выполнить. Они не вовлечены в происходящее — они просто утратили способность к вовлеченности во что бы то ни было.

Это — очень грустная ситуация, и, если она сохранится, у человека нет будущего. Если она сохранится, тогда третья мировая война неизбежна — как способ глобального самоубийства... Зачем же совершать самоубийство в розницу, если можно оптом. Одно движение — и всей планете конец.

Поэтому медитация стала совершенно необходима — это единственная надежда на спасение человечества, на выживание Земли. Медитация означает способность оставаться вовлеченным, но непривязанным. Это выглядит парадоксально — все великие истины парадоксальны. Тебе нужно испытать этот парадокс на собственном опыте — только так можно его понять. Ты можешь заниматься чем-то с удовольствием и при этом оставаться всего лишь свидетелем своего действия, а не исполнителем.

Испробуй это на мелочах, и ты поймешь. Завтра, когда пойдешь на утреннюю прогулку, получай удовольствие от прогулки — от птиц на ветвях, и от солнечных лучей среди облаков, и от ветра. Получай удовольствие, но помни, что ты — зеркало. Ты отражаешь облака, деревья, птиц и людей.

Это самонапоминание Будда называет саммасати — правильные мысли. Кришнамурти называет его осознанием без выбора, Упанишады — свидетелъствованием, Гурждиев — самовспоминанием — все они имеют в виду одно и то же. Однако речь не о том, что ты должен быть безразличным. Если ты становишься безразличным, то не можешь вспомнить себя.

Во время утренней прогулки помни, что ты — нечто другое. Ты не гуляющий человек, а наблюдатель. И понемногу ты войдешь во вкус — этот вкус, он приходит постепенно. Это самый тонкий феномен в мире. Если станешь спешить, у тебя ничего не получится. Требуется терпение.

Ешь. Ощущай вкус пищи, но при этом помни, что ты — наблюдатель. Поначалу ты будешь испытывать некоторый дискомфорт, потому что не сможешь делать и то и другое одновременно. Поначалу, я это знаю, если ты начнешь наблюдать, то перестанешь есть, а когда снова начнешь есть, тут же забудешь о наблюдении.

Наше сознание однонаправленно — направлено на некую цель. Но оно может быть направлено в две стороны — можно наслаждаться пищей и одновременно наблюдать. Ты можешь оставаться неподвижным в своем центре и в то же время наблюдать бурю вокруг себя — ты можешь стать центром циклона. И это — величайшее чудо, которое может произойти с человеком, потому что в результате ты получаешь свободу, раскрепощение, истину, божественность, блаженство, благословение.

 

Очнуться от сна

 

Спящий человек может видеть себя во сне в любом месте Вселенной. Оттуда, где ты оказываешься во сне, может показаться, что от привычных мест тебя отделяют тысячи жизней. Но это только сновидение, и если речь идет о реальном сне, то пробуждение всегда близко.

Ты можешь проснуться в любой момент. Тебя может разбудить любая ситуация. Работа мастера состоит в том, чтобы помогать тебе пробудиться. Иногда тебя может разбудить любая малость — достаточно брызнуть холодной водой тебе на глаза. Во сне ты находился далеко отсюда, но, пробудившись, видишь, что это расстояние — продукт сновидения.

Сновидение и есть расстояние. Естественно, для того, чтобы видеть сон, необходимо спать, но в миг пробуждения сон исчезает, а вместе с ним и весь мир сновидения.

Правда в том, что пробуждение — твоя ближайшая реальность, которая прямо рядом с тобой. Она не удалена от тебя и потому нельзя сделать ее целью. Все цели суть сновидения, все достижения — сновидения. Пробуждение не может быть целью, потому что спящий человек даже вообразить не способен, каким может быть пробуждение. Во сне он не может поставить своей целью просветление — но это невозможно. А если он поставит себе такую цель, то она будет абсолютно отличаться от реальности просветления.

Просветление — не что иное, как твое пробужденное сознание.

Мы на Востоке выделяем четыре состояния сознания. Первое — так называемое бодрствование. В действительности это не бодрствование, потому что непосредственно под его поверхностью дрейфуют сны. Закрой глаза — и у тебя будут грезы наяву. Закрой глаза — и ты сразу же увидишь образы: тебя захватит игра воображения и ты тотчас же начнешь уходить куда-то прочь. В реальности ты никуда не уходишь, но в уме можешь отправиться куда угодно.

Итак, первое состояние — так называемое бодрствование. Второе состояние называется сон. Об этих двух слоях нам хорошо известно.

Третье состояние называется сновидение — ведь сон может быть и без сновидений, и тогда у него совсем другое качество. Сон без сновидений очень спокойный, безмолвный, темный и глубокий... очень освежающий.

Итак, сон — это второй уровень, лежащий под так называемым бодрствованием. Затем следует третий уровень — сновидение. Большую часть времени, пока ты спишь, ты видишь сны. Если ты спишь восемь часов, то шесть из них приходится на сновидения. Лишь время от времени случаются островки глубокого сна. Все остальное время ты проводишь в сновидениях.

Ты их не помнишь, и потому людям кажется, что шесть часов сновидений по сравнению с двумя часами глубокого сна — слишком много. Ты помнишь только самые последние сновидения перед пробуждением, поскольку по мере пробуждения начинает функционировать память — она успевает ухватить хвост твоего мира снов. Ты не помнишь всех сновидений, а только те, которые видишь перед пробуждением, — утренние сны.

На Востоке всегда было понимание того, что шесть часов сновидения столь же важны, как и два часа безмолвного сна. Но на Западе ученые лишь в последние несколько лет провели исследования, подтвердившие правильность восточных идей. И фактически, новые научные открытия доказывают, что сновидения важнее глубокого сна, потому что во время сновидений мы выбрасываем из своего ума всякий хлам.

Целый день наш ум копит слова, желания, амбиции — уйма мусора, который нужно выбросить. Днем тебе не хватает времени, чтобы от него избавиться, ты его только копишь. А ночью, пока ты спишь, ум получает возможность провести уборку. Сновидения — это своего рода генеральная уборка. Но ее нужно выполнять каждый день: ты собираешь хлам, потом видишь сны и снова собираешь...

Эти три состояния тебе известны. А четвертое на Востоке не имеет названия, о нем говорят просто «четвертое» — турья — число, а не слово. Этому состоянию не дали имени, так что ты не можешь его толковать, твой ум не может играть с ним и обманывать тебя. Что может сделать ум, просто услышав число четыре? Ум парализован.

Четвертое состояние — истинное пробуждение. Четвертое состояние нужно понимать в связи с тремя другими состояниями. Оно в чем-то подобно первому состоянию, так называемому бодрствованию. Так называемое бодрствование очень зыбко, почти пренебрежимо, но у него есть определенное свойство четвертого состояния. Само же четвертое состояние состоит только из этого свойства. Это чистая пробужденность. Ты полностью пробужден.

Также это состояние в чем-то подобно второму состоянию — сну без сновидений. В таком сне есть тишина, глубина, безмятежность, расслабленность, но лишь в небольшой мере — ровно столько, сколько нужно для обеспечения нашего функционирования. А в четвертом состоянии есть полнота — полное расслабление, полное безмолвие, бездонная глубина.

А еще в четвертом состоянии есть некоторые качества сновидения, уносящего тебя в дальние дали. В сновидении ты можешь отправиться на Луну, можешь полететь на какую-нибудь звезду, но при этом оставаться тут, в своей постели. В реальности ты никуда не движешься, но в твоем в воображении путешествие выглядит совершенно реальным — пока ты спишь. Во сне ты не можешь предположить, что видишь сон. Если ты осознаешь, что видишь сон, сновидение разрушится — ты проснешься и не сможешь снова ухватиться за него.

Есть суфийская история о том, как мулле Насреддину однажды ночью приснилось, что ангел принес ему денег.

— За твою праведность и мудрость Бог послал тебе небольшую награду, — провозгласил ангел и протянул Насреддину десять рупий.

— Всего десять рупий? Это оскорбительно, — воскликнул во сне Насреддин.

В конце концов, понемногу ангел поднял сумму до девяноста девяти рупий. Однако упрямый мулла заявил:

— Я возьму либо сотню, либо ничего. Вот уж не ожидал такого крохоборства от Бога! Ему что, жалко ста рупий?

Он прокричал это так громко: «Либо сотню, либо ничего!» — что проснулся от звука собственного голоса. Мулла Насреддин огляделся. В комнате никого не было, лишь он один в своей постели.

— Боже, из-за своего упрямства, в погоне за одной рупией я потерял девяносто девять рупий! — простонал Насреддин.

Он закрыл глаза и взмолился: «Ангел, пожалуйста, вернись. Девяносто девяти рупий вполне достаточно, даже девяносто восемь сойдет... да и девяносто семь совсем неплохо. Вернись, а? Где ты?»

Он скидывал и скидывал сумму, пока не дошел до одной рупии: «Я возьму даже одну рупию... из рук Бога все — прекрасно. Глупо было обзывать Бога крохобором, в действительности это я — жадина. Прости меня и дай всего одну рупию». Но ангел не вернулся.

Ты не можешь вернуть сон. После пробуждения нет никакой возможности поймать ускользнувшее сновидение.

Сновидение уносит тебя от тебя самого — таково его основное свойство. Возможно, именно благодаря этому оно очищает тебя и дает некоторое расслабление — ты забываешь о своих заботах. По меньшей мере, несколько мгновений ты можешь провести в раю — ты можешь оказаться в ситуациях, в которые всегда хотел попасть.

Четвертое состояние в чем-то подобно сновидению — но лишь подобно. Оно тоже уносит тебя от тебя самого — но навсегда. Ты уже не можешь вернуться к себе. Что касается сновидения, ты не можешь вернуться в свой тот же самый сон; в четвертом состоянии ты не можешь вернуться в свое то же самое «я». Четвертое состояние уносит тебя настолько далеко, что ты можешь стать целой Вселенной. Именно об этом мистики Востока говорят: Ахам Брахмасми — я стал целым.

Но тебе нужно утратить свое «я».

Ты не сможешь вернуться к нему.

Этому четвертому состоянию давали разные имена. Самое математически точное название — «четвертое». Его дал Патанджали — мистик с очень научным, математическим складом ума. Его трактат в течение многих тысячелетий являлся единственным письменным источником о йоге. Никто ничего не добавлял — потому что не нужно было. Это редчайший случай, когда один человек создал целую систему, настолько полную и совершенную, что в ней невозможно ничего изменить.

На Западе считалось, что Аристотель — именно такой человек. Он в одиночку создал логику, целую систему логических построений, и в течение двух тысяч лет его логика оставалась неизменной. Но за последнее столетие ситуация изменилась, потому что новые открытия в физике обусловили необходимость найти что-то получше, чем идеи Аристотеля. Новые открытия в физике стали проблемой, потому что, если следовать логике Аристотеля, мы не можем их принять. Новые открытия противоречат логике Аристотеля — но мы же не можем отрицать реальность. Реальность — это реальность! Ты можешь изменить логику, которую создали люди, но не можешь изменить поведение электронов. Это не в твоей власти — таково устройство мироздания. Поэтому была разработана неаристотелева логика.

Второй случай — геометрия. В течение сотен лет Евклида считали неоспоримым авторитетом в области геометрии, но в последнее столетие и его позиции пошатнулись. Была разработана неевклидова геометрия. К ее созданию математиков вынудили новые открытия в физике. Например, все вы слышали, что самое короткое расстояние между двумя точками — прямая, но из открытий физики следует, что прямых линий вообще не существует. Прямая невозможна по той простой причине, что мы находимся на шарообразной планете. Да, ты можешь провести прямую здесь, на полу, — но в действительности это будет не прямая, а отрезок окружности. Если продолжать чертить эту линию с обеих сторон, однажды ее концы встретятся и ты убедишься, что у тебя получилась окружность. И тот короткий отрезок, который ты считал прямой, вовсе не является прямой — просто он представляет собой настолько маленькую часть окружности, что ты просто не замечал его кривизны. Кривизна была слишком мала, чтобы ты увидел ее, — но она была. Подобным же образом были перечеркнуты все построения Евклида.

Патанджали остается единственным человеком — и, возможно, останется и впредь, — который в одиночку создал целую науку, не претерпевшую никаких изменений за пять тысяч лет. Он назвал ее турья — четвертое. Этот человек продемонстрировал настолько безупречный научный подход, что нам остается только изумляться.

Пять тысяч лет назад ему хватило смелости, проницательности, осознанности, чтобы сказать: Бог всего лишь гипотеза. Она может помочь тебе пробудиться, но не является реальностью, а только средством. Нет никакого Бога, которого нужно достичь, есть лишь гипотеза.

Гипотезы могут помочь людям — ими удобно пользоваться, но помни, что гипотезы — это не реальность. И как только ты пробудишься, они исчезнут — точно так же, как исчезают сны после того, как ты просыпаешься утром. Сны настолько реальны, что порой даже после пробуждения ты ощущаешь некоторые остаточные эффекты: сердце колотится, ты тяжело дышишь, дрожишь, все еще боишься. Теперь ты нимало не сомневаешься, что это был всего лишь сон, но все еще продолжаешь плакать — по щекам текут настоящие слезы. Сновидение не существовало в действительности, но оно оказало на тебя воздействие, потому что в течение некоторого времени ты принимал его за реальность.

Итак, это возможно. Ты можешь видеть, как верующие плачут перед образами своего Бога, проявляют сильные эмоции, танцуют, поют, возносят молитвы и ощущают это все как истину, — но это всего лишь гипотеза. Ничего этого перед ними нет — никакого Бога, тем не менее они принимают свою гипотезу за реальность. Проснувшись однажды, они будут смеяться над собой, отчетливо видя, что это была только гипотеза.

Но есть и другие мастера, которые предлагают другие названия, в соответствии со своими философскими представлениями. Некоторые называют это просветлением — ты наполняешься светом. Вся тьма исчезает, вся неосознанность исчезает, и ты обретаешь полную осознанность.

Есть те, кто называют это освобождением, свободой — свободой от себя, заметь. Любая другая свобода носит политический, социальный характер. Это свобода от кого-то — от некоего правительства, от страны, от политической партии. Но это всегда свобода от кого-то или чего-то. Религиозная же свобода — это свобода не от кого-то или чего-то, а от себя.

Тебя больше нет.

И поскольку тебя больше нет, некоторые мастера Востока называют это состояние анатта — отсутствие «я». Будда называл это нирваной, что очень близко к анатте, отсутствию «я», или личности, — просто ноль, глубокое ничто. Но это не пустота, а полнота — полнота бытия, полнота высшей радости, полнота блаженства, полнота благословенности. Всего того, что ты знал прежде, больше нет — твой мир опустел от всего этого. Но открылось нечто новое — такое, о чем ты даже и не мечтал.

Некоторые называют это вселенским бытием. Однако не имеет значения, как ты это назовешь. Я думаю, «четвертое» — самое лучшее название, потому что оно не вовлекает тебя в игры ума. А иначе ты продолжаешь думать об этом: «Что есть пустота? Что есть ничто?» А ничто может породить страх; анатта , отсутствие «я», может породить страх. Так что «четвертое» — совершенно правильно.

Три состояния тебе известны. Четвертое лишь немного глубже. Оно не далеко. Мысль о том, что ты находишься очень далеко от него, на расстоянии многих жизней, — всего лишь сон. В действительности оно совсем рядом... проснись, и ты станешь им.

 

Я хочу быть обыкновенным и счастливым. Хочу, чтобы рядом была любимая женщина и чтобы она любила меня, хочу, чтобы у меня были друзья, с ними приятно проводить время. Я не хочу просветления. Я в чем-то заблуждаюсь?

За многие столетия неправильного воспитания у людей сложились совершенно неверные представления о просветлении. Само это слово кажется неземным, надмирным, как если бы оно означало нечто, уготованное после смерти, нечто, предназначенное мертвым. Это абсолютно неверно.

Если ты хочешь быть счастливым, нет другого пути кроме просветления. Если хочешь быть обыкновенным... если хочешь любить и быть любимым, это невозможно без просветления. Так что тебе нужно постичь мою идею просветления. Что означает стать обыкновенным здоровым сознающим целостным.

Ум всегда стремится быть необыкновенным. Такова природа эго: вечные попытки стать особенным, постоянный страх оказаться никем, страх пустоты, старания наполнить внутренний мир чем угодно и всем подряд.

Каждый человек стремится быть необыкновенным — отсюда страдания. Но это невозможно. Твоя природа — никто. Небытие — вот материал, из которого ты сделан. Как ни старайся, ты не преуспеешь. Даже такие люди, как Александр Македонский, терпят неудачу. Ты не можешь быть кем-то, потому что это невозможно по самой природе вещей. Ты можешь быть только никем. Фактически, как только ты принимаешь тот факт, что являешься никем, тебя со всех сторон начинает омывать блаженство — потому что страдания исчезают.

Страдание — тень эго, тень амбициозного ума. Страдание означает, что ты делаешь нечто невозможное и страдаешь как раз из-за того, что терпишь поражение. Ты делаешь что-то неестественное — пытаешься делать, но терпишь неудачу. Отсюда разочарование и страдание.

Ад — не что иное, как результат попыток сделать что-то невыполнимое и неестественное. Рай — не что иное, как естественность.

Ты — никто. Ты родился как никто — безымянный, неоформленный. Ты умрешь как никто. Имя и форма — только на поверхности, а глубоко внутри ты всего лишь необъятное пространство. И это прекрасно, потому что быть кем-то — ограничение. Хорошо, что мироздание не позволяет никому стать «кем-то». Если ты кто-то — ты конечен, ограничен. Ты — плененная сущность. Мироздание не допускает этого. Оно дает тебе свободу безличности, безграничности, бесконечности. Но ты не готов к этому.

Для меня просветление сводится именно к этому: признать, осознать, принять тот факт, что ты — никто. Вдруг ты прекращаешь стремиться к невозможному. Ты отказываешься от попыток оторваться от земли, таща себя за шнурки ботинок. Ты осознаешь абсурдность всего этого — и останавливаешься. И все твое существо наполняется смехом. И вдруг ты становишься спокойным и собранным. Сами по себе усилия стать кем-то порождают проблемы.

К тому же, пытаясь быть кем-то, ты не можешь любить. Амбициозный ум не может любить. Это невозможно, потому что ум вынужден жертвовать всем ради амбиций, и ты будешь все время жертвовать любовью. Посмотри на амбициозных людей — в погоне за деньгами они постоянно откладывают любовь на потом.

Завтра, когда они накопят много денег, они будут любить. А сейчас это невозможно и непрактично. Сейчас они не в состоянии позволить себе это. Любовь — расслабление, а они непрестанно гонятся за чем-то, пытаются чего-то добиться, достичь некой цели. Может быть — денег, может быть — власти, авторитета, политического поста. Как такой человек может любить сейчас? Он не может присутствовать здесь-и-сейчас, а любовь — это явление, принадлежащее именно моменту здесь-и-сейчас. Любовь существует только в настоящем времени, а амбиции — только в будущем. Любовь и амбиции никогда не пересекаются.

Ты не можешь любить — а если не можешь любить, как ты можешь быть любимым? Любовь — это глубокое единение двух существ, которые готовы быть вместе — в данный момент, а не завтра. Они готовы всецело присутствовать в текущем моменте, забыв о прошлом и будущем. Любовь — забвение прошлого и будущего и памятование лишь об этом мгновении, об этом пульсирующем мгновении, об этом живом мгновении. Любовь — истина текущего момента.

Амбициозный ум никогда не находится здесь — он постоянно спешит куда-то. Как можно любить бегущего человека? Он все время участвует в гонке, в состязании — у него нет времени. Или же он думает, что когда-нибудь в будущем, когда он достигнет цели, обретет желанную власть, вожделенные богатства, — тогда он сможет расслабиться и полюбить. Но этого не произойдет, потому что его цель никогда не будет достигнута.

Амбиции не реализуются никогда. Реализоваться — не в их природе. Ты можешь реализовать одну амбицию, и тут же из нее рождаются тысячи других. Амбиции никогда не заканчиваются. Если ты это понимаешь, они могут исчезнуть прямо сейчас. Но если ты вкладываешь в них энергию, как ты можешь любить? Вот почему люди столь несчастны, когда пытаются быть кем-то, — они несчастны потому, что не получают любви, несчастны потому, что не могут любить.

Любовь — это экстаз не-ума, экстаз настоящего, экстаз неамбициозности, экстаз пустоты. Где есть влюбленные, там нет никого — существует лишь любовь. Когда встречаются двое влюбленных, их не двое. Возможно, тебе кажется, что их двое, — со стороны. Но изнутри все иначе: их не двое. В момент их встречи двойственность исчезает — одна только любовь существует и течет. Как такое могло бы быть, если бы внутри тебя не царила пустота, не царило ничто — в котором нет никаких барьеров между тобой и твоей возлюбленной? Если ты — кто-то и твоя возлюбленная тоже — кто-то, тогда соединяются не два человека, а четыре: два подлинных ничто на заднем фоне и два кого-то (ложных эго, пожимающих друг другу руки, обменивающихся ласками, совершающих любовные жесты). Это спектакль, показуха, нелепость!

Когда встречаются влюбленные, нет никого. А никого не может быть двое. Как может быть два ничто? Ничто не имеет демаркационных линий — оно безгранично. Ничто едино. А два кого-то остаются двумя.

Именно поэтому любовь ныне так отвратительна — то, что называете любовью вы, а не я. Ваша любовь отвратительна, и это неизбежно. Она могла бы быть самым прекрасным явлением в мире, но она стала самым отвратительным явлением — влюбленные постоянно спорят, ругаются, причиняют друг другу страдания. Сартр сказал: «Другой человек — это ад». Эти слова — о вашей любви. Оставшись в одиночестве, ты расслабляешься, а когда рядом возлюбленная, возникает напряжение. Но ты не можешь жить в одиночестве, потому что никто в глубине твоего существа жаждет наполнения, он мучим жаждой, неутолимым голодом. Поэтому ты не можешь оставаться в одиночестве. Тебе приходится двигаться — ты ищешь единения, но, стоит тебе с кем-то объединиться, возникает страдание.

Все взаимоотношения порождают страдания и ничего больше. Если ты не просветлен, любовь сводится к конфликтам и ссорам. Постепенно человек к ним привыкает. А это означает, что он понемногу тупеет, утрачивает чувствительность. Вот почему весь мир выглядит таким мертвым, таким постылым. Мерзость. Все взаимоотношения протухли... гадость.

Так что, если ты действительно хочешь любить и быть любимым, это невозможно в том состоянии, в каком ты находишься сейчас. Тебе необходимо исчезнуть. Тебе нужно уйти — чтобы осталось только чистое ничто, свежее ничто. Лишь тогда сможет расцвести цветок любви. Семена упали, но эго подобно скале — и семена не могут на нем прорасти.

Ты говоришь, что хочешь быть обыкновенным и хочешь любить, хочешь дружить, хочешь радоваться? Все это и есть просветление! Но если ты пойдешь к священникам и проповедникам официальных религий и церквей, их просветление окажется иным. Они против любви, против обыкновенности. Они против дружбы и радости — они против всего, к чему естественным образом стремится твоя природа. Они — великие отравители.

Но если ты пришел ко мне, то ты нашел правильного человека — правильного в том смысле, что мое просветление принадлежит этому миру.

Я не говорю, что иного мира нет. И я не говорю, что земное существование — единственное. Нет. Не пойми меня неправильно. Но иной мир зависит от этого мира, и небеса зависят от земли. Если ты хочешь подняться выше, тебе необходимо глубже укорениться здесь, на этой земле. Тебе нужны корни в этой жизни — и тогда в иной жизни расцветут цветы. Иная жизнь не против этой жизни. В действительности, иная жизнь есть цветение этой жизни. Божественное начало не против этого мира, праведность не вне него — она сокрыта здесь. Тебе не нужно выступать против мира, чтобы найти удовлетворение, — если выступишь, то никогда не найдешь его. Удовлетворение скрыто в здесь-и-сейчас. Тебе нужно искать, нужно глубоко погрузиться в это существование — вот единственный способ найти его. Вся жизнь, все мироздание — не что иное, как храм, и божественное начало сокрыто внутри него. Не убегай отсюда.

Я не против этой жизни. Фактически, я не против чего бы то ни было. Я за все, потому что если нечто существует, значит, так надо. Бог не может создавать вещи бесцельно — он не безумец. Мироздание осмысленно, и у него есть цель. Если эта жизнь существует, значит, другая жизнь не могла бы существовать без нее. Это — основа.

Но, приходя ко мне, вы приносите с собой свои представления. Когда вы приходите ко мне и я говорю вам о просветлении, вы понимаете меня в тех терминах, которым вас научили. Когда вы приходите ко мне и я говорю об отречении, о саньясе, вы понимаете что-то другое, а не то, что я говорю. Мне приходится использовать ваш язык — но все эти слова заражены. Их использовали миллионы раз миллионы людей с самыми разными коннотациями, вкладывая разный смысл, а я вкладываю в них другие оттенки смысла.

Просветлен тот, кто полностью осознает свою внутреннюю пустоту и не противостоит ей, а наслаждается ею и ощущает блаженство. И благодаря наслаждению собственной пустотой он становится открыт для других людей. Другие тоже могут наслаждаться, могут принять участие в его таинстве. Его двери открыты, он приглашает друзей и любимых и готов делиться — готов давать. Когда ты раздаешь свою пустоту, давать не страшно, потому что невозможно исчерпать пустоту. Ты даешь, и даешь, и даешь — а она всегда есть, ее не исчерпаешь.

Лишь конечные вещи могут быть исчерпаны, именно поэтому они порождают жадность: ты боишься давать. Но если человек знает, что он пуст, с чего бы ему бояться давать? Он может отдать себя полностью, а если это невозможно, то и любовь невозможна... Любовь — священна. Любовь — не светское дело. Любовь, достойная этого слова, всегда свята. И когда ты вступаешь в любовь, ты вступаешь в мир чистоты, невинности. Когда ты любишь, ты входишь в храм божественного.

Наслаждайся! Я не за печаль. Я не за вытянутые лица. Я здесь не для того, чтобы сделать тебя еще более несчастным, — ты и так достаточно горевал. Я здесь для того, чтобы пробудить тебя к блаженству, которое принадлежит тебе от рождения и доступно тебе от природы. Но ты забыл, как идти к нему, а потому движешься в ложном направлении. Ты ищешь не там, где нужно. Ты ищешь снаружи, а оно внутри. Ты ищешь далеко, а оно близко. Ты ищешь среди отдаленных звезд, а оно — прямо перед носом.

В английском языке есть два прекрасных слова. Одно — «obvious» («очевидный») — означает, что нечто находится прямо перед тобой. Оно происходит от латинского корня, который именно это и означает: «прямо перед тобой». А еще есть слово «problem» («проблема»), которое происходит от греческого корня, тоже означающего «прямо перед тобой». Коренное значение слов — одно и то же. Очевидное и есть проблема. То, что находится прямо перед тобой, и есть проблема. Но ты ее не видишь, потому что твой взгляд блуждает где-то в дальних далях. Очевидное стало проблемой.

Просветление состоит в том, чтобы осознать очевидное. И когда ты осознаешь очевидное, проблема исчезает.

Жизнь без проблем — просветленная жизнь. Это совершенно иной способ бытия. Он не имеет ничего общего с достижениями, не имеет ничего общего с обучением, не имеет ничего общего с усилиями, с практикой. Единственное, что нужно, — это быть немного более бдительным, чтобы иметь возможность смотреть на то, что прямо перед тобой, видеть это и наблюдать это. Решение — ближе, намного ближе, чем ты можешь себе представить. Не ищи его далеко, оно присутствует внутри тебя. Как только ты обоснуешься внутри себя, сосредоточишься, укоренишься, ты обретешь свободу — иди и люби. Иди и будь в мире. Теперь ты способен наслаждаться миром, способен ощутить его вкус, проникнуть в его самые глубокие возможности. Войдя в мир, исполненный глубины, ты найдешь в нем божественное. В любви иди глубоко, и ты найдешь святое. Когда ты ешь — ешь бдительно, ешь осознанно, и тогда ты найдешь божественное.

В Упанишадах сказано: аннам брахман, пища — это Бог. И Упанишады же говорят, что секс — это брат-близнец высшего блаженства. Секс — брат-близнец высшего блаженства! А ты его так проклинал. Возможно, это самая нижняя ступенька — но это часть лестницы. Верхняя ступенька точно так же является частью лестницы, как и нижняя. В действительности, все является частью Бога — все божественно.

Это и есть просветление — способность видеть пульсацию священного во всем. Подлинная религия не против чего бы то ни было, подлинная религия есть поиск священного везде. И оно присутствует везде — ждет тебя.

Ты пришел по адресу. Возможно, твой ум хочет сбежать отсюда, потому что здесь его ждет смерть. Это место отлично подходит тебе, но не подходит твоему уму. Это место безупречно подходит твоему существу... но для твоих амбиций, для твоего эго, для твоей гордыни, для твоей глупости это самое неподходящее место, какое ты только мог найти на земле в данный момент.

Так что решать тебе. Если ты хочешь быть глупцом — беги отсюда. Тогда твой ум будет и впредь дурачить тебя, говоря, что ты любишь и радуешься... Но ты-то знаешь, что не радуешься! Ты-то знаешь, что не любишь! Тогда ум сможет и впредь дурачить тебя, утверждая, что ты наслаждаешься жизнью, — но ты не можешь наслаждаться. Тебя как такового вообще нет, так о каком наслаждении может идти речь? Ты не существуешь как сколько-нибудь целостное существо. Ты можешь блуждать по миру и обманывать себя... Но если ты действительно хочешь быть любим женщиной и любить женщину, хочешь иметь друзей и радоваться жизни — я даю тебе ключи ко всему этому.

 

Сейчас или никогда

 

Что это вообще такое — просветление? Как понимать слово «просветление»?

Первое, что следует понимать, — просветление никогда не бывает в будущем. Нельзя сделать его целью, оно никогда не бывает завтра. Либо оно здесь-и-сейчас, либо никогда. Запомни эти слова: сейчас или никогда!

Многие люди неверно понимают идею просветления. Идея просветления в том, чтобы оставаться в настоящем моменте. Я называю это медитацией. Не нужно отправляться в прошлое, которого уже нет, не нужно отправляться в будущее, которого еще нет, — если отправишься в прошлое или будущее, ты упустишь настоящий момент, а он — единственная реальность.

Просто будь здесь, сейчас. Если ты пребываешь в здесь-и-сейчас, просветление приходит само собой. Оно — не цель, которую нужно достичь. Оно не в далеких краях, куда ведет долгая дорога. Оно приходит к тебе, а не ты к нему. Оно — не плод твоих действий, а спонтанное событие.

Тебе необходимо понять одно: нужно по-настоящему пребывать в текущем моменте, потому что никакой другой реальности нет. Этот крошечный миг, эта тишина — и вдруг ты чувствуешь, как из глубин твоего существа поднимается нечто — то, что всегда было тут, но ты не давал ему выхода. Ты странствовал повсюду, но никогда не оставлял немного пространства, немного времени для своей сокровенной сущности.

Все религии учат, что Бог находится где-то там — далеко. Для того чтобы попасть туда, тебе требуется помощь спасителя, мессии, пророка, священной книги, религии. Религии учат, что небеса далеко и тебе нужно копить добродетели, чтобы их заслужить. Они заставляют тебя сосредоточивать свой взгляд на отдаленном будущем. И из-за этого твоя жизнь просыпается сквозь пальцы. От колыбели до могилы ты только надеешься, надеешься, надеешься... но обретаешь не Бога и не рай, а только смерть! И еще, ты утрачиваешь потрясающую возможность быть живым. Ты ведешь растительное существование, потому что не интересуешься самой жизнью.

Христианский богослов Стэнли Джонс — признанный интеллектуал, очень уважаемый человек. Он объездил весь мир, проповедуя Христово Евангелие. Я был на одной его лекции, а по окончании побеседовал с ним. Я сказал ему:

— Прекрасное выступление, но понимаете ли вы, что делаете? Вы только вредите всем этим простым людям. Вы своим примером подтверждаете слова Карла Маркса, что религия — опиум для народа. По всем другим вопросам я не согласен с Карлом Марксом — но именно с этим его утверждением не поспоришь. Вы предлагаете им грезы о будущем, о вечной жизни за порогом. А вы сами бывали за порогом смерти?

Будучи христианином, вы не можете сказать, что бывали за порогом смерти. Индуист мог бы ответить утвердительно, потому что он верит в многочисленные прошлые жизни. Он может сказать, что умирал много раз, — а вы этого сказать не можете. Христиане, иудеи, магометане верят лишь в одну жизнь, а значит, их ждет лишь одна смерть. Так бывали ли вы за порогом смерти? Беседовали ли вы с теми людьми, которые пережили все то, о чем вы рассказываете?

И еще я попросил его:

— Будьте искренни. Я надеюсь на вашу честность. Если вы не знаете, что там, за порогом смерти, зачем коверкать жизни этих людей? Направлять все их внимание на будущее, которое никому не известно, — убийство. В моих глазах вы — убийца! По закону вас нельзя привлечь за убийство, но вы не можете отрицать, что убили многих людей: вы отвлекли их от настоящего — а это единственная жизнь, которая есть.

Живи в текущем моменте — всецело. Все ваши организованные религии имеют цели — Бог, рай... Но я то, что говорю, я — не религия. Это — religio, корень, от которого произошло слово «религия». Religio означает собирание тебя воедино. Ничего другого — никакого Бога, никакого рая, никакого ада — просто собирание тебя воедино, кристаллизация. А это происходит только в настоящем.

Я не продаю опиум — я не наркоторговец. За этим обращайся к христианским епископам, кардиналам и к Папе — наркотиками торгуют они. Их наркотик так коварен, что полиция бессильна — он невидим. И он намного более опасен, чем обычные наркотики. Стоит пристраститься к тому, чтобы сосредоточивать свою жизнь, свои стремления, свои надежды на будущем, и тебе конец. Ты покончил с собой — ты больше не живешь.

Я учу тебя жить. Учу любить. Учу медитировать. Все это означает одно и то же — быть в настоящем моменте. И видеть красоту пребывания в настоящем моменте — опускающуюся на тебя тишину, охватывающую тебя безмятежность, бесконечную удовлетворенность, возникающую без всякой причины.

В результате все более тонкой настройки на настоящее, в результате увеличения твоей внутренней глубины, однажды прекрасным утром ты вдруг проснешься по-настоящему! Это не обычное пробуждение — ты просыпаешься по-настоящему, потому что оказываешься в самом центре своего существа и видишь мир в совершенно новом свете. Все мироздание озаряется сиянием. Все наполняется внутренним великолепием. Мелочи обретают огромное значение. Ты сделал именно то, что запретил библейский Бог: вкусил плод с древа мудрости и плод с древа вечной жизни. Теперь ты знаешь, что эти деревья — не снаружи, что они — твоя сокровенная сущность.

Сад Эдемский — не вовне, он в тебе. Ощутив это, испытываешь такое облегчение, такое блаженство!

Это я называю просветлением.

С каждым мгновением ты все больше и больше прорастаешь в свет, в жизнь, в любовь. Этому нет конца. Даже небеса не конец. Ты намного больше всей Вселенной. Ты несешь в себе все миллионы звезд, все цветы, всю музыку мира. И ты ни в чем не испытываешь недостатка.

Этот опыт я называю просветлением.

Но, пожалуйста, не превращай его в цель, иначе ты его упустишь. Сделав этот опыт целью, ты упустишь его. Просто учись пребывать в настоящем, и просветление придет к тебе. Тебе самому не нужно никуда идти.

 

Часть II

---

Дата добавления: 2022-01-22; просмотров: 15; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!