Преподобный Нестор Летописец (память 27 октября), святитель Никита епископ Новгородский (память 31 января), и преподобные Василий и Феодор (память 11 августа).

Доселе мы беседовали с вами о сподвижниках преподобных первоначальников печерских – Антония и Феодосия. Теперь предлежит нам разсказывать уже об учениках этих сподвижников, из коих многие сияли подвигами святой жизни не менее своих учителей. Таким образом духовная слава Печерской обители, слава ея подвижников не упадала, а приумножалась более и более. И вот между подвижниками печерскими являются благочестивые писатели или летописцы, которые, в назидание потомкам, пишут повесть, как вообще о начале Руси, так и в частности о славных давних временах Печерскаго монастыря. Таков особенно знаменитый наш летописец, преподобный Нестор.

Глубокое смирение преподобнаго Нестора было причиною того, что он, описавши многое из своего времени, о себе нигде почти ничего не сказал и едва не был забыт потомками, не смотря на то, что его Сам Господь прославил нетлением. Только, почти уже в наше время, добрые и умные люди оценили заслугу преподобнаго Нестора, по крайней мере, как летописца. – Кто был в ближней пещере и прикладывался к св. мощам преподобнаго Нестора летописца, тот, я думаю, видел над его мощами вызолоченную таблицу с разными украшениями; это сделано добрыми и умными людьми, в благодарность преподобному Нестору за его книжные труды. Низким же поклоном и благоговейным лобзанием его св. мощей весь народ православный выражает свое благоговение к преподобному Нестору, не только как мужу книжному, но и как мужу святому. Похвально дело – книжность, святое дело – благочестие; тем лучше когда то и другое соединяются в одном человеке, как то видим в преп. Несторе.

Преподобный Нестор летописец был родом киевлянин. Он поступил в Печерский монастырь в ранней молодости, когда ему было только 17 лет. Тогда еще был в живых преподобный Феодосий; но при нем преподобный Нестор жил недолго,- при нем он провел только первые годы своей послушнической жизни; собственно же в монашество преподобный Нестор был пострижен уже игуменом Стефаном. В скором времени после того, его удостоили диаконскаго сана. Это показывает, что преподобный Нестор уже в то время, по своей духовной жизни, не смотря на свою молодость, был не последним между старцами, сподвижниками преподобнаго Антония и Феодосия. Когда случалось в монастыре какое нибудь важное дело, требовавшее или общаго совещания, или общих молитв опытных старцев, преподобный Нестор, не смотря на свою молодость, призывался к участию в таком деле. Так, в числе старцев собиравшихся для вразумления и направления обольщеннаго брата Никиты, был и преподобный Нестор; а тут были вот какие подвижники – старцы: игумен Никон, Иоанн, бывший потом игуменом, Пимен постник, Исаия, бывший потом епископом ростовским, Матфей прозорливый, Исаакий затворник, Агапит врач, Григорий чудотворец, Николай, который был впоследствии епископом тмутораканским, Григорий песнописец, Феоктист, бывший потом епископом черниговским, и Онисифор прозорливый. Положим, некоторые из этих отцев, в то время, были еще не так стары, как например Пимен постник и Онисифор прозорливый, но они уже тогда отличались святостию жизни и дарами духовными. Значит, и преподобный Нестор летописец в то время был на счету почетнейшей братии печерской. Почти через три года после исправления обольщеннаго Никиты, братья печерские, как известно уже нам, задумали было отыскивать мощи преподобнаго Феодосия. Кому же игумен поручает это великое дело? Преподобному Нестору. «Пришел ко мне игумен, так разсказывает об этом сам преподобный Нестор, и сказал: пойдем в пещеру к преподобному Феодосию, и я пошел с игуменом, тогда как этого никто не знал; осмотрев, куда бросать землю, и назначить место где копать, кроме отверстия, игумен сказал мне: никому не сказывай об этом из братии, чтобы никто не знал; возьми кого хочешь себе в помощь и пр.». И преподобный Нестор с глубоким благоговением и с полным успехом исполнил это важное поручение игумена; мощи блаженнаго Феодосия были открыты. Больше о жизни преподобнаго Нестора, к сожалению, нам ничего неизвестно; ни он сам, ни другие ничего больше не передали нам. Знаем только, что он прожил в Печерском монастыре чуть-ли не больше всех известных нам подвижников печерских,- больше 40 лет, хоть и почил не совсем в преклонных летах, именно 58 лет от роду.

Скудость сказания и подвижнической жизни преподобнаго Нестора мы должны восполнить хоть кратким замечанием об его письменных трудах. Прежде всего скажем, что не суетная слава вызывала преподобнаго Нестора летописца на его письменные труды. В своих писаниях он весьма мало говорит о себе, и нигде почти не упоминает своего имени. Что же руководило преподобным Нестором в его трудах? То, чтобы сберечь память о святых мужах его времени в научение потомству. С этою мыслию описал он житие, страдание и чудеса святых князей страстотерпцев Бориса и Глеба, уча в этм писании своем повиновение младших старшим. Другое сочинение свое, житие преподобнаго Феодосия, он тоже писал с тою целью, как сам говорит, «чтобы и будущие черноризцы, читая житие его, и увидев доблести мужа, прославили Бога, прославили и угодника Его и укрепились на подвиг особенно тем, что в сей стране явился такой муж и угодник Божий». Подобная же благочестивая мысль руководила пером преподобнаго Нестора и тогда, когда он писал свой Летописец, т. е. погодную повесть о начале Руси, первых князьях ея, о крещении Руси при св. Владимире, о княжении св. Владимира, его сыновей и внуков и проч. С какою любовию говорит он о милой ему Руси христианской! Какое смирение, какое благочестие проглядывает во всех его творениях!... Как часто слышатся здесь непритворные возгласы писателя в роде следующих: «я грешный Нестор, меньший из всех в монастыре преподобнаго отца нашего Феодосия». «Призри, Господи, на смирение мое, и подай разум сердца моему, да исповем окаянный аз»… «О Владыко! Веси грубость и неразумие сердца моего»… «Послушайте, братие, не зазрите грубости моей»… и пр. За это благочестивыя и задушевныя слова преподобнаго Нестора легко и глубоко западают в душу читающаго. Недаром его книги, уже больше семи с половиною столетий, пользуются на Руси такою славою.

«Чудная времена и лета церкви, жития и добродетели начальных отцев писанием изобразивый для нас, и ревнитель их, усердный, славный Нестор! Ублажая тебя в ряду отцев, поем мы: благословен Бог отцев наших». (Из служб. печ.).

Из жития преподобнаго Нестора летописца мы знаем, как славна и благодатна книжность, проникнутая благочестием и в особенности святою молитвою; теперь же посмотрим, что значит книжность или, так называемая, ученость гордая без благочестия и молитвы. Пример тому мы найдем в житии преподобнаго Никиты печерскаго, бывшаго потом епископом новгородским.

Преподобный Никита, так же как и преподобный Нестор летописец, поступил в Печерский монастырь еще при жизни преподобных отцев Антония и Феодосия; и он также, как и преподобный Нестор, поступил сюда в молодых летах. Поживши в монастыре больше десятка лет, как следует, вдруг Никита, не без диавольскаго наваждения, возмечтал о себе, что и он может быть затворником; у него при этом была тайная гордая мысль прославиться пред людьми. Не раз он просил игумена Никона, чтобы тот позволил ему идти в затвор; но опытный игумен все не позволял ему этого. «Дитя мое, говорил ему игумен; ты еще молод, и тебе не полезно будет сидеть одиноким в праздности. Лучше тебе трудиться вместе с братьями; ты и так не потеряешь своей награды. Сам ты видел брата нашего Исаакия, как он был прельщен; только великая благодать Божия спасла его,- и он теперь творит чудеса». «Нет, отвечал с самоуверенностью Никита; со мною этого никогда не будет; я крепко стану против козней диавольских; буду молить Господа, чтобы Он дал мне дар чудотворения, как святому Исаакию». Заметил мудрый игумен, что нечто не доброе деется в его собрате,- и еще больше стал удерживать его от великаго и труднаго подвига – жить в затворе. «Выше сил твоих твое прошение, сказал ему однажды на его просьбу преподобный Никон; берегись, брат, чтобы, вознесшись, не упасть тебе». Нет, таки Никита настоял на своем: устроил для себя отдельную келлийку и затворился в ней. Гордость, говорят, ослепляет хоть кого; так и тут случилось. Сидит преподобный Никита в затворе и все время упражняется в молитве. Вот он наконец и возмечтал о себе, что уже достиг совершенства и достоин святых видений. Как раз тут-то ему и посылается искушение. Стоит он на молитве; вдруг ощущает, что по его келлии распространилось какое-то благоухание; за тем слышит чей-то молитвенный голос. Прислушивается,- кто-то молится; а в затворе не видно никого. «Слава Богу, подумал про себя Никита; вероятно, теперь в моей келлии какой нибудь ангел, или сам Господь; иначе кто бы тут молился, и после чего бы разлилось такое благоухание по келлии. «Господи, явися мне, да вижу тебя»: воскликнул в восторге затворник. «Нет, я не явлюсь тебе; ты еще молод,- чтобы не пал»: слышится голос. «Господи! Воскликнул опять со слезами Никита; я не прельщусь: меня игумен научил спасаться от прелести бесовской». «Невозможно плотяному человеку видеть меня», слышится опять голос; «но вот я пошлю тебе ангела моего, да будет он с тобою; ты же исполняй его волю». Вдруг является пред затворником и мнимый ангел, такой светлый и благообразный, что и сказать нельзя. Никита с благоговением пал пред ним, как пред настоящим ангелом. Чрез несколько времени, когда затворник пришел в себя от изумления и восторга, мнимый ангел дает ему такой совет: « отселе ты уже не молись, говорит он Никите; я буду за тебя вычитывать все молитвенныя правила, а ты займись делом поважнее: читай ты все священныя книги; так ты будешь постоянно в беседе с Богом, и другим приходящим к тебе будешь подавать спасительныя наставления». Благой совет, думал про себя Никита; советуется по Божьему. А между тем тайная гордая мысль подсказывает ему: «ты Никита уже достиг высокой святости, станешь еще мужем книжным; все тебя будут слушать, не только простой народ, но и бояре. Слава о тебе пронесется далеко, далеко»… С такими тайными мыслями Никита, по совету своего коварнаго молитвенника, принялся за чтение священных книг Ветхаго Завета: читал он их дни и ночи, и наконец так успел, что многия из них знал наизусть. А коварный молитвенник все, как будто, молится за беднаго Никиту. Стали приходить к оконцу затвора Никиты толпы народа, и он всех их учил, как муж учительный; приходили бояре и князья, и те уходили отсюда, как будто, с душевною пользою. Слава об учительстве Никиты распространялась больше и больше. Кроме того, Никита начал входить в славу и как чудотворец. Бывало, злой дух упеет где нибудь устроить или воровство, или убийство;- передает это Никите, а Никита это открывает уже народу. Один раз, Никита послал сказать, бывшему в то время князю киевскому, Изяславу, чтобы он послал на княжение в Новгород сына своего Святополка; потому что князь Новгородский Глеб Святославич убит в Заволоче. А это, в самом деле, так и было. После этого особенно слава об учительстве и пророчествах Никиты разнеслась далеко, далеко. А духовная гордость у Никиты, незаметно для него, тоже росла, да росла.

Вот, мало-по-малу, стали прислушиваться к поучениям своего затворника и братья печерские; замечают, а в этих поучениях, не смотря на их ученость, почти нисколько не бывает речи о любви Христовой, о смирении и вообще об Иисусе Христе и Его святом учении; прислушиваются больше и больше, и наконец узнают, что Никита в своих беседах, с кем-бы то нибыло, как-то нарочно избегает речи о святых евангелиях. Тогда всем стало ясно, как нельзя больше, что Никита прельщен. «Брат наш Никита прельщен, брат наш Никита прельщен»:- вскоре заговорили, с душевною скорбию о прельщении брата, все братья Печерскаго монастыря. Что же они делают? По зову святаго игумена Никона, собираются почетнейшие и опытнейшие старцы, и идут к затвору прельщеннаго Никиты, чтобы образумить его. Пришли сюда следующие отцы: сам игумен Никон, преп. Иоанн, бывший потом игуменом, Пимен постник, Исаия, бывший потом епископом ростовским, Матфей прозорливый, Исаакий затворник, Агапит врач, Григорий чудотворец, Николай, бывший потом епископом тмутараканским, Нестор летописец, Григорий, писатель канонов, Феоктист, бывший потом епископом черниговским, и Онисифор прозорливый. После братскаго увещания, они все стали молиться о брате. Молились, молились,- и наконец отогнали от Никиты мнимаго ангела; коварный молитвенник вдруг исчез. Тогда-то Никита понял, что он в самом деле был в прельщении. Когда братья вывели его из затвора,- на него нашло какое-то помрачение, так что он совершенно забыл все, что изучил в затворе, даже забыл грамоту. Братья потом спрашивали Никиту: знает ли он хоть что нибудь из Ветхаго Завета; а он клялся им, что никогда и не читал таких книг. Горько оплакивал теперь Никита свой грех, грех духовный гордости,- и с того времени стал, как будто, совсем другим человеком. Теперь он был так воздержен, скромен, покорен и тих, как немногие из братии. Почти чрез 10 лет, своего исправления (в 1096 г.), преподобный Никита, за свою святую жизнь был поставлен епископом для Новгорода. Тут же он продолжал подвижническую жизнь в духе глубокаго смирения: до самой кончины своей он носил тяжеловесныя вериги, в 14 фунтов весу, для умерщвления горделивой плоти. Вместо прежней способности пророчества и учительства, которою наделил его дух лукавый, дух гордости, теперь Господь наделил его высоким даром чудотворений, как и преподобнаго Исаакия. В Новгороде святитель Никита совершил много чудес, памятных там и доселе: так, еще при жизни своей, он своею смиренною молитвою однажды низвел там дождь, а в другой раз погасил пожар. Мощи святителя Никиты, открытые почти чрез 450 лет, после его кончины, найдены в целости с отпечатком небеснаго покоя; они и доселе почивают в новгородском Софийском соборе, к славе смиреннаго святителя Божия.

В жизни святителя Никиты, как нельзя больше, оправдались слова Спасителя нашего: кто вознесется, тот смирится, унизится: а кто смирится, тот вознесется. Так и наша мудрая пословица говорит: «где просто, там ангелов за сто; а где мудрено, там ни одного».

Когда жили в Печерском монастыре преподобные Нестор летописец и Никита, в то время жил тут и инок Феодор. До поступления в монастырь, он был очень богатым человеком, имел много денег и всякаго имущества; но, решившись раз навсегда разстаться с мирскою суетою, он роздал бедным все свое имущество и поступил в монастырь совершенно без ничего. По благословению игумена, он поселился в так называемой «варяжской пещере» (она примыкает к дальней Феодосиевой пещере), в которой когда-то разбойники варяги прятали награбленное ими имущество. Заметим тут, кстати, что в этой варяжской пещере, как и теперь еще видно, когда-то было устроено много затворнических келлий с земляными седалищами. Значит, когда-то и здесь подвизались многие иноки печерские. Вот тут, говорю, в варяжской пещере жил и преподобный Феодор. Много лет провел он, как следовало доброму иноку, в строгом воздержании, без малейшаго раскаяния в том, что променял богатство на нищету. Но вдруг, как говорится ни из сего ни из того, стала западать в его душу грешная мысль о его прежнем житьи-бытьи. Вдумываясь в свое настоящее и будущее положение и сравнивая его с прошедшим, он мало-по-малу не на шутку стал скорбеть о том, что роздал когда-то все свое имущество. – «Что будет со мною, думал он про себя, когда мне прийдется долго прожить?... А там прийдет старость и болезнь, и между тем нужно будет довольствоваться одною монастырскою пищею»… Чем больше он думал таким образом, тем больше и больше печалился. Сначала своей печали он никому не открывал, а потом стал говорить о ней всякому. Быть не может, чтобы тогда между братьямипечерскими не находилось таких, которые бы не пытались спасти погибавшаго брата увещаниями, но ни чье слово не имело силы. Наконец Бог умудрил одного инока во спасение погибавшаго брата. Преподобный Василий печерский принял живое участие в скорби Феодора. «Брат Феодор, сказал ему однажды преподобный Василий; не теряй своей награды. Если хочешь имения, возьми все, что есть у меня; только дай слово пред Богом, что все, розданное тобою, будем моим подаянием; а ты, если Бог даст, с деньгами будешь жить себе без печали. Но только смотри, брат, как бы и с тобою не случилось того, что случилось, говорят, когда-то в Царьграде с одним подобным тебе человеком: тот, подобно тебе, раскаялся в том, что роздал в милостыню деньги; другой возвратил ему эти деньги с тем условием, чтобы он отказался пред Богом от своей милостыни. И что же? Лишь только пожалевший о розданной милостыни брат произнес: «Господи! Не моя это милостыня, но его»,- вдруг пал мертвым среди церкви. Так сребролюбец погубил и деньги и жизнь». Такое поучительное слово преподобнаго Василия сильно подействовало на Феодора; после того он стал оплакивать свое заблуждение, а вместе с тем и привязался всею душею к доброму и мудрому брату – Василию. Но что долго коренилось в сердце, то не так легко было и вырвать; страсть сребролюбия все таки, по временам, проглядывала в душе инока Феодора, тем более, что ее поджигал лукавый. Однажды брат Василий, по поручению игумена, должен был уехать куда-то из монастыря на довольно долгое время. В это-то время начала было опять разыгрываться в душе Феодора страсть сребролюбия, только уже в другом виде. Как-то, в образе друга Василия, явился к Феодору - крестная сила с нами – сам лукавый. Феодор теперь был так неосторожен, что даже не оградил себя крестным знамением и не сотворил молитвы Иисусовой, по монашескому чину, когда постучался к нему в келлию незванный гость. Лукавый, как говорится, зашедши издалека, стал предлагать теперь Феодору такой совет: «Ты, друг мой, говорил он, теперь уже можешь просить себе у Бога и богатства, но только с тем (какая хитрость дьявольская!), чтобы и сам не уходил из пещеры, и никого к себе не принимал». Несколько дней молился об этом недогадливый Феодор; наконец в одну ночь – в другую, по диавольскому навету, во сне ему открывается, что там-то и там-то в пещере сокрыт богатый клад. Жадный Феодор спешит туда, чтобы воспользоваться неожиданным счастием, копает,- и действительно находит много премного и денег, и разных сосудов. Когда он все это припрятал, является к нему опять мнимый собрат с своими душепагубными советами: «Не говорил ли я тебе, Феодор, стал льстить ему лукавый, что Господь вскоре вознаградит щедро тебя за твою розданную милостыню? Что же ты теперь будешь делать с своим сокровищем?...Раздать бы его нищим?... Как ты думаешь?... Да как бы враг опять не наслал на тебя скорби?... лучше вот что ты сделай: собери все это сокровище и уйди поскорее в чужие края; там ты будешь себе жить спокойно. А когда будешь умирать, раздашь свое имущество на помин души, то на церкви, то на бедных, как там Бог положит тебе на сердце. Ведь можно спастись и в мире». Задумался над таким советом обольщенный Феодор: совет-то был ему по сердцу, да не хотелось бы разстаться и с монастырем. «Что же, если ты останешься тут в монастыре, продолжал лукавый, ты нигде не скроешь своего сокровища; старшие узнают о нем и сейчас-же отберут его от тебя. Скорее же уходи отсюда с своим сокровищем». Бедный Феодор согласился на совет душегубца; страсть сребролюбия совершенно ослепила его духовные очи. Он тайно стал собираться в дорогу.

Только, как раз, в это время возвратился с дороги и истинный друг падшаго брата, преподобный Василий. Он немедленно явился к своему другу узнать, что теперь с ним делается. Приходит: а он собирается в путь. «что это с тобою брат»? спрашивает его с недоумением преподобный Василий. «Как что?... Собираюсь в дорогу», отвечает Феодор. «Куда? зачем»?... И пошел между ними разговор, не совсем приятный. Преподобный Василий уверял Феодора, что он в продолжении 3-х месяцев не был в монастыре; а Феодор никак не верил этому и сердился, что друг раз одно ему посоветует, а в другой раз другое. Ясно было для преподобнаго Василия, что друг его был обольщен. Что же он делает? Он собирает нескольких из братии Печерскаго монастыря и идет к Феодору, чтобы вывести его из обольщения. Пришедшие в один голос засвидетельствовали Феодору, что преподобнаго Василия, в продолжении 3-х месяцев, не было в монастыре. Теперь-то уже и Феодор понял, что над ним посмеялся лукавый, и стал горько раскаеваться в своем вторичном падении. Преподобный Василий теперь наставил его, чтобы он впредь никого не впускал к себе в келлию, кто прежде не произнесет молитвы Иисусовой, по монашескому правилу. А с сокровищем порешили так поступить: чтобы сам Феодор опять зарыл его где нибудь в тайном месте, забыл бы о нем совершенно и молил бы Господа, чтобы сам Господь отнял у него память об этом диавольском сокровище. Так Феодор и сделал. С того времени он был далек от мысли о каком бы то ни было сокровище: его падение постоянно вызывало в нем горькия слезы раскаяния. С того времени Феодор еще больше привязался к своему другу Василию: теперь-то они положили между собою завет – ни одной мысли не скрывать друг пред другом и всегда совместно пересматривать и обсуждать свои помыслы. Таким образом, с того времени, жизнь преподобнаго Феодора пошла совсем иною: он теперь сделался до того безстрастен к деньгам, что считал их за ничто. Стараясь удалять от себя всякия праздные мысли, он устроил в своей келлии жернов, и в нем по ночам, во все время свободное от молитвы, он молол для братии муку. Много лет, после своего падения, преподобный Феодор провел в святых подвигах и Господь теперь даровал ему такую власть над злыми духами, что они безпрекословно повиновались ему; по временам, по его приказанию, они даже исполняли его работы: мололи муку, переносили лес и пр. Достигши преклонных лет, преподобный Феодор переселился в нагорный ветхий монастырь; тут он построил для себя особую келлию, а друг его Василий остался жить на его месте, в варяжской пещере. Они тут спокойно доживали конца своей жизни. Но этим святым друзьям Господь судил не мирную, а мученическую кончину как бы для того, чтобы ею совершенно загладить вину бывшаго падения одного из них: притом Господь благоволил – этих неразлучных друзей в жизни не разлучать и в смерти: они пострадали в одну ночь 11-го августа (1098 года).

До князя киевскаго Мстислава Святополковича как-то дошел слух, что преподобный Феодор нашел в пещере богатыя сокровища. Призвавши его к себе, он стал спрашивать, точно ли он нашел сокровище. Преподобный Феодор не отрекался: «Да, князь, отвечал Феодор, я находил сокровище в пещере, и теперь оно там». «И много золота, серебра и сосудов? И кто бы его там спрятал, не известно ли чего нибудь об этом»? с поспешностью спросил князь. Старец отвечал: «в житии преподобнаго Антония разсказывается, что здесь была когда-то поклажа варягов, да и сосуды то – там латинские; поэтому и пещера по-ныне назывется варяжскою. Золота и серебра там много-много». «Укажи же нам место, старец, где это сокровище; стал просить князь преподобнаго; будь уверен, я с тобою поделюсь этим богатством; кроме того, ты будешь моим другом и другом моего отца (отец его Святополк жил тогда в Турове)». «Не к чему, добрый князь, мне это богатство; я бы вам все отдал, но вот что я должен сказать; действительно я выкопал было сокровище; но, по совету друга моего Василия, я опять зарыл его в землю, чтобы не погубить души моей прелестью богатства. По милости своей, Господь отнял от меня и память, где я спрятал сокровище; и я теперь не могу указать вам того места». Считая такую отговорку хитрою уловкою со стороны преподобнаго Феодора, князь думал было сначала угрозою заставить преподобнаго дать ему надлежащий ответ; а потом приказал его и пытать. По этому приказанию, преподобнаго Феодора прежде всего до того избили, что вся его власяница была отмечена кровию. За тем, повесили его стремглав и подкуривали сильным дымом, но преподобный говорил все одно и то же. Призвали потом из затвора и преподобнаго Василия; стали и его допрашивать и мучить; но и тот говорил то же, не смотря на то, что князь уверял его, будто бы он сам прежде сделал донос об этом сокровище. Разсерженный такою неудачею, притом будучи еще довольно шумен от вина, князь схватил лук и пустил в преподобнаго Василия стрелу. Вынувши стрелу, преподобный Василий сказал князю, в пророческом духе, что скоро сам князь будет поражен этою стрелою*). Страдальцев потом посадили в особыя темницы, в намерении на другой день сделать новый допрос; но мученики Христовы оба скончались в ту же ночь. Братья печерские, узнавши о страдальческой кончине своих блаженных старцев, взяли их тела из темницы и погребли в варяжской пещере,- там, где подвизались эти преподобные. Вероятно в 1614 году, когда варяжская пещера обрушилась от землетрясения, эти святые мощи были перенесены в ближнюю пещеру. Здесь они и теперь нетленно почивают в научение родам, что те, которые, по Апостолу, желают обогащаться, впадают в искушение и в сети, и во многия безразсудныя и вредныя похоти, которыя погружают людей в бедствия и гибель. (1 Тим. 6,9).

*) Это в точности и исполнилось: Мстислав Святополкович был убит на стене владимирской крепости, в войне с Давидом Игоревичем, 15 июля, 1099 года. Пишут, что Мстислав, пораженный стрелою, узнав в ней ту же самую стрелу, которою он поразил преп. Василия, воскликнул: «Я умираю за преподобных Василия и Феодора»!)

 

Разсказ 11-й.

Святые преподобные мученики: Кукша (память 27 августа), Евстратий (память 28 марта), и Никон сухий (память 11 декабря), и преподобные: Прохор лебедник (память 10 февраля), и Марк пещерник (память 29 декабря).

«Как я могу достойно прославить святых мужей, бывших в частном Печерском монастыре, ради которых язычники крестились, и становились иноками, и Иудеи принимали святую веру!» Так восклицал когда-то блаженный епископ Симон, приступая к описанию житий тех святых исповедников печерских, о которых, с его слов, хочу и я теперь разсказать вам. Но, к сожалению, этот святитель Божий не говорит о них с большою подробностию, потому что в его время все знали об их славных делах. По крайней мере, так он сам говорит, описывая в самых коротких чертах жизнь священномученика Кукши. «Но и не могу я умолчать, говорит он, о блаженном священномученике и черноризце Кукше, о котором все знают, что он прогонял бесов, крестил вятичей, дождь свел, изсушил озеро, сотворил многия другия чудеса и, после многих мук, убит был с учеником своим Никоном». Вот и все, что нам передал святитель Симон о святом священномученике Печерскаго монастыря Кукше. К тому краткому сказанию о Кукше мы можем прибавить разве только то предположение, что он, судя по языческому названию, вероятно, сам происходил из вятичей, и единственно из любви к своим соотчичам принимал на себя трудный подвиг апостольства в вятской земле (нынешних орловской и курской губерниях). Время страдальческой кончины священномученика Кукши было открыто Господом в Печерском монастыре в самый день и час его смерти, чрез одного прозорливца печерскаго, Пимена постника. Однажды этот прозорливец, стоя в церкви, вышел на средину ея и громко воскликнул: «брат наш Кукша убит на разсвете»! А оно так и было, как сказал святой. Сам прозорливец Пимен в этот же день скончался. И так, в 27 день августа (около 1113 г.) скончались в разных местах три святые мужи Печерскаго монастыря: священномученик Кукша с учеником своим Никоном и преподобный Пимен постник.

Более сказал нам Симон о других двух преподобномучениках: Евстратие и Никоне сухом.

Святые преподобномученики Евстратий и Никон сухий оба были родом киевляне и происходили из богатых домов. Наслышавшись о святой жизни печерских иноков, они и сами поступили в Печерский монастырь, раздавши наперед, то родным, то бедным, все то, что было у них из имущества и денег. Как они сначала жили тут в Печерском монастыре, Бог знает; об этом ничего не передали нам древние сказатели житий святых отцев печерских. Жития их становятся нам известными только с 1096 г., через 20 слишком лет, после их поступления в Печерский монастырь. В 1096 году как весь Киев, так в особенности Печерский монастырь потерпел страшное разорение от диких Половцев. Об этом событии так разсказывает очевидец, преподобный Нестор летописец: «1096 г., июля 20, в пяток,1-го часа дня, говорит он, другой раз пришел внезапно к Киеву безбожный Боняк (князь половецкий), и едва не вторгся с своими Половцами в город. Они зажгли окрестные дома и, возвратившись, подожгли монастырь Стефанеч и подошли к монастырю Печерскому, когда мы отдыхали в келлиях, после заутрени. Подняв тревогу около монастыря, они поставили два знамени пред монастырскими воротами, а мы побежали за монастырский дом, а другие взбежали на хоры (на полати). Безбожные дети Измаиловы высекли ворота и пошли по келлиям, выламывали двери и уносили все, что тут находили. Потом зажгли дом пресвятыя Богородицы; пришли к церкви и зажгли южныя и северныя двери; влезши в притвор у гроба Феодосиева, они хватали иконы, зажигали двери и хулили Бога и наш закон. Они говорили: где Бог их? Пусть поможет им. Они не знали, что христианам надобно многими скорбями входить в царствие небесное; а эти нечистые и ругатели, после того, как насладятся здесь веселием и простором, на том свете приимут муки… Они убили оружием нескольких из братий наших, (Летопись Нестора под 1096 г.). Тогда-то в числе многих пленников, взятых Половцами в Киеве и в Печерском монастыре, взяты были и преподобные отцы – Евстратий и Никон сухий. Преподобный Евстратий с другими пленниками, 30-ю работниками печерскими и 20-ю киевлянами, был продан Половцами какому-то еврею, из города Корсуня в Крыму; а преп. Никон сухий, тоже с некоторыми из пленных, достался тогда какому-то половчанину.

Барышник еврей, купивший пленников христиан, в надежде получить за них богатые барыши и в то же время питавший к ним злую ненависть, как христианам, обходился с ними жестоко. Бедных пленников томили голодом, частью для того, чтобы не потратиться на их содержание, а частью для того, чтобы принудить хоть некоторых из них пристать в жидовскую веру. Преподобный Евстратий теперь был душею своих товарищей: он убеждал их ни за что не отрекаться от своей веры, хоть бы им пришлось и умереть от голода и страданий. Так и было: страдальцы Христовы, один по другом, кто через три дня, кто через семь, кто через десять дней, все скончались. Оставался в живых только один преподобный Евстратий, который до 14 дней провел без пищи и пития: а он привык к посту еще в Печерском монастыре; тут он иногда по сорока дней постился, за что и прозвали его постником. Озлившийся торгаш еврей, узнавши, что виновником его неуспеха и потерь был преподобный Евстратий, решился жестоко отомстить ему. Он не придумал для Евстратия казни жесточе той, которую понес спаситель наш: еврей решился распять Евстратия на кресте, и притом почти в то время, когда и Спасителя нашего евреи распяли, около времени своего и нашего праздника Пасхи. Мученика Христова распяли. Толпы евреев собрались смотреть на страдания распятаго мученика, как некогда их предки смотрели на позор распятаго Христа. Чего, чего они тут не делали мученику Христову! И издевались над ним, и хулили его, и ругались над распятым Господом нашим и над нашею святою верою. Мученик страдал с верою и терпением, и только кое-что отвечал им со креста, в их обличение и в свое утешение. «Я верую, говорил он, что Господь некогда скажет и мне, как сказал когда-то разбойнику: «днесь со Мною будеши в раи». Но на вас прийдет отмщение за мою кровь и за кровь замученных вами христиан». Раздраженный этими словаи хозяин еврей вдруг схватил копье и пронзил им распятаго Евстратия. Тело мученика было брошено евреями в море. Здесь оно было отыскано верующими и привезено в Киев. Святые мощи страдальца Христова Евстратия и поныне в ближней пещере.

В скором времени, после кончины преподобномученика Евстратия, по его же пророчеству, Господь строго отмстил евреям за кровь своих мучеников. Греческий император, под властию котораго был тогда теперешний Крым, узнавши, что евреи стали торговать христианами и жестоко их мучить, издал по всему своему царству строжайший указ, чтобы всех евреев выгнать из царства, и имения их отобрать в казну, а старшин еврейских, уличенных в мучении христиан, предать смерти. По этому указу был повешен и тот еврей, который замучил преподобнаго Евстратия и с ним 50 христиан. Многие же из евреев тогда приняли христианскую веру. Так не даром была пролита кровь мучеников Христовых.

Что же было с пленным преподобным Никоном? Пленивший его половчанин тоже думал было получить за него порядочную плату; но пока не продавал его, а оставил у себя, в надежде, что явится кто нибудь из его родственников и предложит за него богатый выкуп; вероятно он слыхал от кого нибудь, что у преподобнаго Никона были в Киеве богатые родичи. Через несколько времени, после того, действительно явился к тому половчанину какой-то добрый киевлянин, чтобы выкупить у него хоть нескольких несчастных пленников; но этот киевлянин был не из родства преподобному Никону, ипотому, зная, что его могут выкупить и богатые родичи, не счел особенно нужным выкупать преподобнаго Никона. Выкупивши таким образом более беднейших пленников киевлян, он возвратился с ними в Киев и дал знать родичам преподобнаго Никона, чтобы они поспешили выкупить его. Те немедленно и явились к половчанину. Но, как только увидел хитрый половчанин, что родственники преподобнаго Никона – люди достаточные и что они дорожат своим родичем, он запросил с них такую плату, какой никогда никто не платил за пленника, и какой они не в состоянии были заплатить без большаго разорения себя. Узнав об этом, преподобный Никон стал искренно просить своих родных, чтобы они даром не тратились на него. «Если бы Господу угодно было, чтобы я был свободен, говорил преподобный Никон своим родственникам; то Он не отдал бы меня в руки беззаконных. Приняв приятное от Господа, почему мне не потерпеть горькаго»? При этом, преподобный Никон, без сомнения, имел и то в виду, что, живя в плену между язычниками, он может хоть некоторых из них познакомит с святою христианскою верою. Так родственники преподобнаго Никона и уехали с ничем. Раздосадованный неудачею половец стал теперь очень притеснять Никона, в надежде, что мучениями он все-таки склонит и его, и его родичей на выкуп. Но разсчет его был напрасен: пленник решился теперь на все, хоть бы и на самую смерть, Христа ради. В продолжении трех лет, его мучили, как только знали; то жгли на огне, то резали ножами, сковавши по рукам и ногам, то томили его голодом и жаждою, то выталкивали под открытое небо летом, во время жгучих жаров, а зимою, во время сильных морозов. Но все было напрасно: преподобный Никон все переносил терпеливо, моля Господа, чтобы Он принял его страдания, во спасение ему и другим. Однажды когда страдалец Христов в изнеможении уснул с молитвою на устах, ему явился во сне какой-то брат инок, который, подобно ему, был взят в плен, потом продан евреям и ими замучен на кресте; этот брат (вероятно, преподобный Евстратий) между прочим, сказал Никону, что он на третий день непременно будет в Печерском монастыре, по молитвам преподобных Антония и Феодосия и прочих чудотворцев печерских. Никон возблагодарил Господа за Его великую к нему милость и, в полной уверенности, что открытое ему во сне сбудется, пересказал о своем видении и Половцам. Хозяин, узнавши об этом, подумал что Никон намерен бежать; потому усилил над ним стражу, а в добавок подрезал ему жилы на ногах. Какая жестокость, какое безчувствие! А преподобный Никон не задолго пред этим, исцелил было хозяина, во время его тяжкой болезни, силою своей святой молитвы. – Вот все ожидают третьяго дня, как чего-то особеннаго; особенно ожидал его страдалец Никон. Наконец настал и третий день. Что же делается? Около полудня, вдруг преподобный Никон исчезает, между тем, как в то время около него сидело не мало людей. Стали разыскивать Никона, но напрасно: преподобный Никон неведомыми судьбами Божиими очутился в церкви Печерскаго монастыря. В то время в церкви оканчивалась обедня,- пели причастен. Увидевши неожиданно преподобнаго Никона в оковах и в страшном изнеможении, братья, бывшие в церкви, один по другому, стали подходить к нему и разспрашивали с изумлением: «откуда это он, да как это»? Преподобный Никон долго уклонялся от ответа; но наконец замеченныя братиею железа, гнойныя раны и облитое кровию тело, заставили его разсказать правду, хоть в коротких чертах. Преподобный потом долго не соглашался снять с себя оков, надетых на него половчанином; но наконец, по убеждению игумена, должен был на это согласиться: оковы были сняты и употреблены на церковныя вещи. После того, преподобный Никон уже спокойно доживал свой век в Печерском монастыре, благодаря Господа за свое чудесное избавление из плена.

Спустя довольно долгое время, после чудеснаго избавления из плена преподобнаго Никона, прежний хозяин – мучитель его, бывши в Киеве, как-то зашел и в Печерский монастырь и тут, к крайнему изумлению своему, увидел преподобнаго Никона. Не веря своим глазам, он стал разспрашивать Никона, как он очутился в монастыре; как он доселе остается в живых, и пр. и пр. Преподобный Никон разсказал ему все, как было. Тронутый до глубины души его разсказом, половец не захотел уже возвращаться и домой; принявши святое крещение, он поступил в Печерский монастырь. За крещенным половцем последовала и вся его семья и родственники: все они, почти до одной души, тогда же прияли Христианскую веру, а кто из них поступил и в Печерский монастырь. Тогда-то со всею подробностию стало известно, что было с преподобным Никоном во время его плена: это подробно разсказывал всем бывший его хозяин, сделавшийся теперь его собратом во Христе и смиренным послушником. От долговременных страданий и продолжительных постов преподобный Никон так был худ, что его, еще при жизни, братья прозвали сухим; так он ублажался и до ныне святою Церковью. Святыя мощи преподобнаго Никона сухаго почивают и теперь в ближней пещере.

  Разсказ о жизни преподобномучеников печерских Кукши, Евстратия и Никона сухаго, да научит, нас друзья, что в мире Божием не проходят даром никакия страдания, ни одна капля крови, Христа ради. Всякое страдание Христа ради есть как бы семя, из котораго непременно выростает что нибудь доброе в нас ли самих, или и в других.

Преподобный Прохор был родом из города Смоленска. Поступивши в Печерский монастырь, он особенно подвизался в посте. Питьем его была простая вода, а пищею только сухой хлеб. Но с некотораго времени, он не стал употреблять и обыкновеннаго хлеба, а кормился лебедою, от чего и прозван был лебедником. Обыкновенно летом, он заготовлял себе лебеды на целый год, растирал ее руками и потом пек из нея хлебы. До конца жизни своей он кормился таким хлебом, и ничем не пользовался из монастыря. Было время, когда преподобный таким своим хлебом прокармливал и других. Во дни князя Святополка были великия нестроения во всей русской земле и в Киеве. «Тогда было много насилий людям от князя, говорит почти современный писатель: дома людей богатых без всякой вины искоренил он, и у многих отнял имущества. Потому Бог попустил язычникам усилиться над ним: много раз Половцы воевали при нем; к тому же была междоусобная война. Оттого в русской земле был тогда и голод и большая бедность (Из послания Поликарпа к Акиндину). И в Киеве тогда очень бедовал народ от нищеты и голода. Скорбел об этом преподобный Прохор и вздумал кормить бедных своею лебедою. Как нарочно, в голодные годы очень много уродило лебеды: преп. Прохор собирал ее в большом количестве, пек из нея хлебы и раздавал их проходящим. Другие, в то время, тоже пробовали было печь хлебы из лебеды; но их хлебы всегда были очень темными, а главное так горькими, что нельзя было и есть; хлебы же преп. Прохора всегда были вкусны. От чего же это так? От молитвы и благословения преподобнаго. Когда кто нибудь брал хлебы и Прохорова печенья, но без его благословения, то хлебы все таки были горькими и негодными к употреблению. Однажды один брат тайно взял у преподобнаго хлеб; но этот хлеб показался ему таким горьким, что он никак не мог его есть. Этот брат стыдился признаться самому блаженному в своем грехе, и пошел сказать о нем игумену, прося у него прощения; брат при этом уверял игумена, что хлеб Прохоров теперь был потому именно горек, что был взят у него без благословения. «Едва ли это так», думал про себя игумен, и сейчас же велел одному из братии пойти к пр. Прохору и тайно взять у него один хлеб. Принесли хлеб, попробовали,- точно хлеб оказался горьким. Тогда игумен опять послал к Прохору одного брата и приказал ему взять дин хлеб за благословением пр. Прохора, а другой тайно. И что же? хлеб, взятый из рук пр. Прохора, был очень вкусным, а взятый тайно не годился. Таким образом ясно стало, что только, по силе чудеснаго благословения преп. Прохор, хлебы его из лебеды были годными к употреблению. – Выслушаем еще не менее чудную повесть о том, как преподобный Прохор снабжал бедных киевлян солью. Во время тогдашних войн, в Киеве долгое время совершенно не было привоза соли, а соль тогда привозили из Галиции, подвластной русским князьям, а не немцам, как теперь. Особенно бедный народ тогда страдал от недостатка соли; потому что хотя и было еще много соли в Киеве, но торговцы продавали ее по очень дорогой цене, недоступной для беднаго народа. Опять сжалился преп. Прохор над бедным народом, и по милости Божией, силою своего благословения и молитвы, стал приготовлять для народа соль из золы. Он собрал из всех келлий золу, помолился над нею, благословил ее и стал раздавать народу, как настоящую соль. В самом деле, эта соль была как следует соль. Народ толпами шел в Печерский монастырь солью; преподобный даром давал каждому по его надобности. Но этим преподобный вооружил против себя торговцев: те думали, за недостатком соли в городе, за свою соль получить очень порядочные барыши, а теперь соль их лежала, не смотря на то, что они пустили было ее в продажу уже по довольно недорогой цене. Торговцы обратились с жалобою на преподобнаго Прохора к князю. «Мы, князь, платим тебе дань за право продажи, говорили они, а там в Печерском монастыре черноризец Прохор делает нам подрыв в торговле соли; все идут к нему за солью, а наша соль лежит; мы от этого совершенно обеднели». Корыстолюбивый Святополк, выслушавши их жалобу, подумал про себя: вот славный случай собрать для моей казны порядочные деньги. Между тем, в угоду торговцам, он сказал: «для вас я оберу монаха». Сейчас-же, после того, он послал в Печерский монастырь своих слуг, чтобы они взяли у Прохора всю соль. Соль была привезена. Вышел посмотреть на нее сам князь и другие. Смотрят, вместо соли – зола. Князь приказал одному из стоявших тут попробовать: тот попробовал, и во рту его тоже оказалась зола. Что бы это значило, думал про себя, в изумлении, князь,- и велел оставить эту золу до трех дней, в ожидании, что выйдет из такого дива. Зола простояла три дня, и все таки осталась золою. Тогда князь с досадою велел ее выбросить. Между тем, в это время народ все приходил в Печерский монастырь за солью. Пр. Прохор говорил, что соль у него взята, так и так. Народ негодовал на виновников своего бедствия; но преп. Прохор в успокоение роптавших велел брать взятую у него злу, когда ее выбросят, по приказанию князя. Народ брал выброшенную князем золу,- и она оказывалась опять солью. Об этом чуде сейчас-же услыхал и князь. Не веря тому, что говорят, он поспешил сам убедиться в справедливости разсказов. Убедился и устыдился своего поступка на счет соли,- и вообще на счет своего неблаговоления к Печерскому монастырю; а он прежде заточил было в Туров самаго игумена печерскаго Иоанна за то, что тот обличал его в грабежах и притеснении своих подданных. Князю теперь разсказали про блаженнаго Прохора и то, как он, во время голода, чудесным образом кормил народ хлебом из лебеды и пр. Теперь-то князь совсем иначе стал смотреть на Печерский монастырь; с того времени он особенно стал уважать преподобнаго Прохора и во всем его слушался. Теперь до того он любил и уважал преподобнаго Прохора, что положил с ним такой завет: «если, по изволению Божию, говорил он Прохору, я прежде тебя умру, то положи меня во гроб своими руками, чтобы видно было на мне твое незлобие; если же ты преставишься прежде меня, то, взяв на плечи свои, отнесу тебя сам в пещеру, чтобы Господь простил меня за грех мой пред тобою»,

Но Господь судил преподобному Прохору скончаться прежде князя. Старец уже лежал на смертной постели, а князь в то время был на войне с Половцами близ г. Лубен. Преподобный Прохор послал сказать князю, что он уже умирает,- чтобы князь поспешил к нему, если хочет проститься с ним, уверяя, что в таком только случае и война окончиться для него счастливо. Князь сейчас-же поспешил к преподобному. Он застал его еще в живых. Преподобный простился с князем, дал ему наставления о милостыни, о будущем суде, о вечной жизни и нескончаемых муках; за тем, простился со всеми, бывшими тут, и почил мирно. Князь, по своему завету, сам нес тело преподобнаго к могиле, в пещеру. Возвратившись потом к войску, он в самом деле одержал счастливую победу над Половцами. В последние годы жизни своей князь очень был благосклонен к обители Печерской. Бывало, собирался ли он на войну, отправлялся ли на охоту,- непременно заходил прежде в Печерский монастырь поклониться чудотворному образу Богоматери и гробу преподобнаго Феодосия, а в пещере – гробу преподобнаго Антония и Прохора. За то, по ходатайству Царицы небесной и по молитвам угодников печерских, тогда все шло благополучно и в доме князя, и во всем его княжении.

В одно время с преподобным Прохором чудотворцем подвизался в Печерском монастыре и другой великий чудотворец Марк гробокопатель. Ему Господь послал такой род чудотворений, что он повелевал мертвыми, и они его слушались.

Преподобный Марк почти все время своей жизни провел в пещерах. Тут он занимался, по видимому, самым простым делом,- день и ночь копал пещеры и могилы для братии; но в то же время, разумеется, он упражнялся и в богомыслии, и в молитве. Чтобы еще больше усилить свои труды, он носил на себе тяжелыя железныя вериги. При таких трудах, преподобный был великий воздержник: воду он употреблял всегда в меру, а этою мерою служил для него медный крест с углублениями. Когда преподобнаго томила сильная жажда, он выпивал воды никак не больше того, сколько могло поместиться в углублениях креста. Еще и до нашего времени сохранился этот святой крест,- и мы из него с благоволением пьем воду, умываем лице и голову, с верою в целительную силу, как самаго креста, так и воды, из него почерпаемой. Скромно подвизался пр. Марк в своей пещере и, по своей простоте, сначала не обращал на себя ничьего внимания; но наконец силою Божиею он прославился следующими чудотворениями. Я разскажу вам об этих дивных чудотворениях словами преподобнаго Поликарпа, инока печерскаго. «Однажды, говорит Поликарп, преподобный Марк, копая землю утомился до изнеможения и оставил место тесным и неразширенным. Между тем, в это время, в Печерском монастыре умер брат, и для него не оказалось другой могилы, кроме той тесной. Вот принесли покойника в пещеру и стали класть в могилу. Место в самом деле оказалось тесным, так что едва могли положить тут покойника. Братья стали роптать на Марка за то, что, по тесноте места, нельзя было ни убрать покойника, ни возлить на него елея. Смиренный гробокопатель всем кланялся и просил прощения. «Простите меня, отцы святые, говорил он, по худости моей я не докончил могилы». Братья еще больше стали роптать на него. Тогда преподобный, с крепкою верою и упованием на Бога, воскликнул к мертвому: брат! Место тесное; потрудись же сам: возьми и возлей на себя елей». Смотрят: в самом деле, мертвый приподнялся.., взял елей, возлил его на себя крестообразно на лице и на грудь, и за тем, все убравши, опять лег и уснул. Тогда напал на всех страх и трепет». С того времени стали смотреть на преподобнаго марка с благоговением, как на человека Божия.

Другой был такой случай. Скончался в Печерском монастыре брат. Один из его друзей, по обычаю, обмыл его тело и отер губою,- словом, как следовало быть, приготовил его тело к погребению; потом пошел в пещеру посмотреть, где будет положено тело его друга. Он спросил об этом преподобнаго Марка пещерника. «Иди и скажи своему брату, отвечал ему Марк, чтобы он подождал до утра, пока я выкопаю место; тогда пусть и идет в вечный покой». «Отче! Возразил брат, кому же велишь сказать это? Я уже отер губою мертвое тело». Но Марк повторил ему: «ты видишь, что место еще не готово,- иди же и скажи умершему: грешный Марк говорит тебе, брат,- останься еще на день, пока не скажу тебе, что место готово: на утро отойдешь ко Христу». Брат пошел в монастырь и застал, что братья уже отпевали покойника. Не смотря на это, с верою в слово преподобнаго Марка пещерника, он сказал при всех к умершему: «Марк говорит тебе, что еще не готово для тебя место; подожди до утра». И лишь только он произнес эти слова, как покойник открыл глаза и ожил. Всю ночь потом он оставался живым, хоть и ни с кем не говорил. Утром брат опять пошел в пещеру спросить пр. Марка пещерника о месте. Тот ему теперь сказал: «иди, скажи ожившему: Марк тебе говорит: оставь теперь временную жизнь, предай дух Богу; а телу твоему место готово здесь». Возвратившись, брат сказал эти слова ожившему; и он сейчас-же опять закрыл глаза и предал дух свой Богу.

А во еще третье чудо преподобнаго Марка пещерника. Были в Печерском монастыре два брата, Иоанн и Феофил, которые сердечно любили друг друга от юности своей, и ревностно служили Господу. Они просили блаженнаго Марка приготовить для них и одно общее место для их погребения. Спустя много времени после того, старший брат Феофил был послан куда-то далеко по нуждам монастырским. В это время разболелся его младший брат и умер; его и положили на приготовленном месте. Чрез несколько времени, возвратился в монастырь и Феофил. Узнавши о смерти брата, он сейчас же поспешил с другими братьями на место погребения покойника. Увидевши же, что его брат положен хоть в общем гробе, но на первом месте, за то на Марка пещерника и с досадою сказал ему: «зачем положил его здесь на моем месте! Ведь я старше его». Пещерник смиренно кланялся брату и просил у него прощения; потом, обращаясь к умершему, сказал: «брат! встань и уступи свое место старшему брату твоему, сам же ляжь на другом». По слову блаженнаго, мертвый встал и лег на другом месте. Тогда Феофил пал к ногам преподобнаго пещерника, просил у него прощения и стал умолять его, чтобы он опять повелел умершему лечь на свое прежнее место; но блаженный отказался от этого. «Господь сотворил это чудо,- сказал он брату,- чтобы не было между нами вражды. Это сам господь повелел умершему уступить тебе место старшаго; потому что Божие дело воскрешать мертвых, а я человек грешный… знай же и то, что следовало тебе, не выходя отсюда, занять твое мнимое старшенство и быть положенным здесь; но, так как ты не готов еще к исходу, то иди и заботься о своем спасении, через несколько дней ты будешь принесен сюда». Выслушавши это, Феофил пришел в ужас: он думал, что не дойдет уже живым и до своей келлии. Возвратившись же в келлию, он постоянно, со дня на день, с часу на час, ожидал себе смерти. Раздав все свое имущество, он и днем и ночью лил горькия слезы покаяния, приготовляя себя к скорому исходу; от слез он потерял зрение, а от поста и молитвенных подвигов совершенно изсушил свое тело, так что на нем можно было пересчитать все кости. Между тем час кончины его все не наступал. Преподобный так прожил в слезах несколько лет; за это время он выплакал целых два сосуда слез.

Наконец приблизилось время кончины преподобнаго Марка пещерника. Предузнавши час ея, преподобный Марк призвал к себе Феофила и просил у него прощения за то, что когда-то напрасно потревожил его известием о скорой кончины. «Прости меня, брат, сказал он Феофилу, что я оскорбил тебя на несколько лет, и моли о мне Бога; я уже отхожу отсюда и не забуду там молиться и за тебя Господу».Когда же брат стал просить преподобнаго, чтобы он и его взял с собою, или же даровал бы ему зрение; то преподобный сказал на это6 «Не скорби, брат мой, что Бога ради ты помрачился телесными очами; за то ты прозрел духовными. Я даже рад, что был виною твоего ослепления; я возвестил тебе смерть, желая усмирить твое плотское мудрование. Не желай смерти; она прийдет, хотя бы ты и не желал. Вот что тебе будет признаком твоей близкой кончины: за три дня до смерти ты прозришь». За тем преподобный Марк скончался и был положен в той пещере, которую сам для себя выкопал. Слова преподобнаго Марка пещерника, сказанныя Феофилу, в точности сбылись: за три дня пред своею кончиною, преподобный Феофил действительно прозрел и потом почил мирно. Мощи его были положены вместе с мощами друга его Иоанна, вблизи пещеры преподобнаго Марка пещерника.

Святые чудотворцы печерские! Молитва ваша была сильна у Бога, чудодейственна, когда вы еще жили здесь на грешной земле нашей; теперь же, когда вы предстоите пред лицем Божиим, молитва ваша – еще сильнее. Не оставляйте же теперь нас грешных своим сильным предстательством!

 

 

Разсказ 12-й.

Преподобные: Пимен многоболезненный (память 7 августа), Никола святоша (память 14 октября), Спиридон и Никодим просфорники (память 31 октября) и Афанасий затворник (память 2 декабря).

В ряду несчастий, испытываемых нами в жизни, болезнь есть одно из наиболее тяжких несчастий. Чувствуют это те из вас, други мои, которые сами испытали такое несчастие. Да сохранит Господь от него здоровых, да воздвигнет болящих! Но если, по грехам нашим, постигнет нас болезнь, то научимся, по крайней мере, переносить ее с терпением, чтобы это Божие испытание послужило к душевному очищению и спасению нашему. Если же, будучи здоровы, имеем подле себя болящих, то научимся служить им с христианскою любовию и усердием. Тому и другому можем научиться, выслушав со вниманием житие преп. Пимена многоболезненнаго. Преподобный Пимен потому называется многоболезненным, что он проболел почти всю свою жизнь: больным он родился, больным рос, больным и подвизался в Печерском монастыре почти до самой своей кончины; однакоже болезнь никогда не мешала ему упражняться в молитве и в святом богомыслии. Еще в юных летах преподобный Пимен неоднократно просил своих родителей, чтобы они позволили ему поступить в Печерский монастырь; но они ни за что не соглашались на это,- они все думали, что их сын выздоровеет и будет наследником их дома, а Пимен у них был единственным сыном. Что было делать? Пимен предался воле Божией, которая все устроила по его желанию. Однажды он очень заболел; родители, испытавши над ним все средства к излечению, отнесли его наконец в Печерский монастырь,- думали, не поможет ли ему Господь, по молитвам угодников печерских. Тут, по просьбе родителей, иноки печерские молили Господа и Его угодников о выздоровлении отчаянно больнаго Пимена; но сам Пимен в это же время молился, чтобы его болезнь продлилась и, вместе с тем, чтобы ему навсегда остаться в Печерском монастыре. Молитва Пимена была услышана,- его болезнь продолжалась. В Печерском монастыре теперь отвели было для больнаго особую келлию, где жили с ним его родители и прислуга. Пимен и теперь неоднократно просил родителей, чтобы они позволили ему принять иноческий постриг; но они и теперь не соглашались на это. Наконец Господь сам чудесно устроил его пострижение. Однажды ночью, когда уже все спали в келлии Пимена, к нему явились какие-то иноки, а во главе их, как будто сам игумен печерский, и спросили его: желает ли он иноческаго чина? Пимен с радостию отвечал, что уже давно желает этого. Потом пришедшие иноки стали совершать над ним чин иноческаго пострижения, точь в точь так, как он совершался прежде и совершается и теперь: читали над больным разныя молитвы; переименовавши его Пименом, возложили на его принесенныя с собою одежды – мантию, куколь и пр. Совершивши чин пострижения, мнимый игумен за тем сказал больному, что он будет болеть во всю свою жизнь и только за несколько дней пред смертию выздоровеет. Давши потом новопостриженному свечу и приазавши, чтобы она, по чину, горела до 40 дней, день и ночь, все иноки наконец ушли в великую Печерскую церковь. Тут они, как оказалось потом, положили на гроб преподобнаго Феодосия в брусе волосы постриженца Пимена. Между тем, как родители и прислуга Пимена спали крепким сном, во все время его пострижения некоторые иноки соседних келлий, услышавши пение в келлии Пимена, сейчас же поспешили сюда узнать, что бы тут было. Пришли, но уже ничего не застали; только нашли преподобнаго Пимена в великой радости, с заженною свечею и во всем иноческом облачении. Стали его спрашивать, кто это облек его в иноческие одежды, да как это случилось? Преподобный разсказал им все, как было; а в подтверждение своего разсказа сказал им пойти в великую церковь и там взять его волосы на гробе преподобнаго Феодосия. Пошли за ключами к экклесиарху, отперли церковь,- и в самом деле нашли на гробе преподобнаго Феодосия волосы в брусе; между тем церковь все время была заперта с вечера, с окончанием повечерия. На другой день игумен печерский и все братия узнали о таком дивном деле и прославили Бога. Признавши пострижение преподобнаго Пимена надлежащим, они теперь навсегда оставили его в Печерском монастыре: дали преподобному Пимену особую келлию и приставили к нему нескольких из братии, чтобы они ему служили. Теперь-то преподобный Пимен разжегся еще большею любовию ко Господу. Не слышно было теперь от него ни одного слова ропота на свою болезнь, ни малейшаго укора прислужникам, не смотря на то, что они неоднократно оставляли его по целым дням без пищи и питья и без всякаго присмотра; между тем святая молитва теперь никогда не сходила с его уст. За такое благодушное терпение и любовь к молитве Господь наконец послал преподобному Пимену дар исцелений.

Когда-то в келлию преподобнаго Пимена принесли и другаго больнаго инока, для того, чтобы прислужникам удобнее было присматривать за ими двумя. Но и теперь прислужники не всегда смотрели своего дела, и теперь они иногда, по целым дням и ночам, оставляли больных без пищи и пития и без всякаго присмотра. «Брат! – сказал однажды преподобный Пимен лежавшему с ним больному,- видишь, и служители нами гнушаются. Если же Господь пошлет тебе здоровье, станешь ли ты исполнять эту службу»? Больной с клятвою обещал во всю жизнь свою служить больным. «Хорошо, сказал Пимен; только смотри же, чтобы твое слово было верно». И стал молиться преподобный Пимен о выздоровлении своего больнаго собрата. Вскоре, по молитве преподобнаго Пимена, Господь на самом деле исцелил больнаго. Выздоровевший инок, по обещанию, в благодарность преподобному Пимену, сначала с усердием служил ему; но потом и он стал тяготиться своею службою – гнушаться ранами больнаго, а наконец и совсем оставил преподобнаго Пимена,- переселился в другую келлию. Грустно было преподобному Пимену видеть такую неблагодарность брата; но он не сказал ему ни одного укоризненнаго слова, даже молился за него, чтобы Господь его образумил. Так и случилось. Через несколько времени, неблагодарный брат заболел горячкою. Три дня пролежал он как есть один, в своей келлии. Страшная жажда томила его; а между тем некому было ему и воды подать; сам же он не мог встать с постели. Наконец он уже стал кричать, сколько было у него силы: «смилуйтесь надо мною, братия, Господа ради; я умираю от жажды»! Братья из соседней келлии как то услыхали его голос, и пришли к нему. Больной был в большой опасности. Дали знать об этом и преподобному Пимену. «Служивший тебе брат, сказали ему, умирает». Блаженный на это с прискорбием сказал так: «что человек сеет, то и пожинает. Брат оставил меня и в голоде и в жажде; вот Господь и наказал его за то, что он солгал Богу и презрел мою немощь. Однакоже позовите его ко мне; скажите ему: Пимен зовет тебя; встань и прийди к нему». Те пришли и сказали больному словами Пимена, чтобы он пришел к нему. И лишь только услышал больной призыв Пимена, сейчас же ему стало лучше; он встал с постели и пошел к нему без всякой посторонней помощи. «Видишь, маловерный брат, сказал ему преподобный Пимен, вот ты теперь опять здоров; смотри же вперед не греши. Разве ты не знаешь, что равную награду получают и больной, и тот кто служит больному? Да, терпение убогих не погибнет до конца. Потому-то, брат, и я терплю все. Пусть я весь сгнию в этой жизни, только бы там плоть моя осталась без истления. Что значит эта смрадная и тесная храмина моя, как не суд, прежде суда того,- как не мучение, прежде муки безконечной»?... Брат совершенно разумился словами преподобнаго и с этого времени стал ревностно служить ему.

Преподобный Пимен 20 лет выстрадал. Наконец Господь воздвиг его от одра болезни; это было знаком, как мы уже знаем, его скораго отшествия к Господу. Преподобный, вставши с постели, пошел по всем братским келлиям и простился со всеми; за тем, причастившись святых Таин Христовых, взял свой гроб и отнес его в ближнюю пещеру. Тут, поклонившись гробу преподобнаго Антония, он указал место, где бы его погребли. «Тут, братья мои, сказал он гробокопателям, указывая на близ лежащее место своего погребения, лежать три покойника: два из них погребены в этом году; одного вы погребли в схиме, а другаго без схимы. Но того брата, котораго вы погребли без схимы, найдете в схиме; потому что он жил достойно этого высокаго чина, хоть и не принял схимническаго ангельскаго чина, хоть и не принял схимническаго пострига; другой же брат, котораго вы погребли в схиме, будет найден без схимы, потому что его облекли в схиму не по достоинству, уже пред его смертию. С давних пор тут лежит и третий брат – схимник; но он весь уже истлел, и только его схима остается нетленною; она блюдется на осуждение недостойному брату. Так, и схима не спасет тех, которые не имеют в себе добрых дел». Как сказал преподобный Пимен, так действительно и нашли, после его кончины, когда копали для него могилу. Братья печерские с великою честью погребли многоболезненнаго Пимена в указанном от него месте. «В день преставления преподобнаго Пимена, говорил ближайший к его времени повествователь, преподобный Поликарп, явились три столпа над трапезою, и отсюда перешли на верх церкви. Впрочем, прибавляет повествователь, знает только Бог, показавший это знамение, для сего ли блаженнаго было оно, или же по иному смотрению»!

Преподобный Пимен многоболезненный, как и мы сказали прежде, своим благодушным терпением в болезни заслужил у Господа дар исцелять других от болезней. Потому к его многоцелебным мощам и теперь прибегают многие страждущие разными недугами.

Вера Христова и спасение даны равно для всех людей: и знатных, и простых, и богатых, и бедных. Кто от всего сердца возлюбит Господа Бога, тот найдет к сему дорогу, из богатых ли он хором, или же из бедной хижины. А жить с Богом, и жить свято – составляет отраду не для одного горькаго бедняка, но и для самаго знатнаго человека. Ибо, что значит пред Богом земное величие, что значат земныя блага пред блаженством небесным! Вот почему видим мы, други мои, не мало царей, князей, людей великих и знатных, которые оставляли, или забывали свое величие и знатность в свете, чтобы в смирении служить Богу с верными рабами Его. Таков был в Печерской обители князь Николай черниговский.

Добрый сын имел добраго отца – Давида, князя черниговскаго. Было тогда время тяжкое для Руси. Много было тогда в ней князей, поделивших между собою землю русскую, ссорившихся, воевавших друг с другом из-за этого дележа, обливавших среди этих войн кровию землю русскую. Князь Давид не был похож на них. Давид Святославич ни с кем не заводил вражды; если кто нибудь и поднимал войну против него, он останавливал ее покорностию. Он княжил в великом княжестве, потому что был старшим из братьев. Если кто был и несправедлив к нему, он все переносил на себе. Целовал ли ому крест? Он не изменял своему слову во всю жизнь.Другой не выполнял слова пред ним, он выполнял свое, никого не обижал, никому не делал зла. Братья, видя его таким, слушались его, как отца, и повиновались ему, как государю. Мирно было его княжение…«Скажет ли кто нибудь, что он не имел жены? Николай Святоша был сын его,- и еще было у него двое других детей, говорит о нем древний сказатель. Не скажет ли кто нибудь, что он не имел дома, и потому мог выполнять заповедь Господню? Случалось же мне не раз слышать, как некоторые невежды говорят: не может спастись с женою и детьми. Вот князь имел не один дом, а много. Князь всей черниговской земли исполнял заповедь Божию в течении всей жизни и ни с кем не имел ссоры». Вот вам друзья мои, светлый образ святаго князя, отца святаго князя сына, Николы Святоши. Какому добру не могла навыкнуть мягкая душа юнаго князя, когда он жил в доме родительском, у такого святаго родителя?…

Преподобный Никола Святоша в крещении был назван Пагкратием. Достигши совершеннаго возраста, он, по воле родителей, женился и имел детей. Некоторое время он и княжил в Луцке, но суета мирская наконец так ему надоела, что он решился оставить ее: и жену, и детей, и дом, и власть,- и искать спасения где нибудь в уединении. Переехавши из Луцка в Чернигов к отцу, и обезпечивши свою семью приобретением нескольких угодий, он в 1107 году поступил в Печерский монастырь и 17 февраля был пострижен в иноческий чин; при этом его переименовали Николаем. Преподобному князю Николаю сейчас же назначили послушание в поварни братской. Князь инок безпрекословно согласился на это, и со всем усердием нес тут самые тяжелые труды: своими руками он рубил дрова, носил воду с берега Днепра, и проч.,- словом трудился, как какой нибудь простой послушник. Как-то узнали его родные братья, князья Изяслав и Владимир Давидовичи, что он несет на себе такие тяжкие труды, и просили игумена, чтобы он облегчил послушание для их брата; но инок князь ни за что не соглашался оставить свое послушание. Он упросил игумена оставить его в поварни – варить кашицу для братии – еще по крайней мере хоть на один год. Таким образом преподобный Никола святоша прослужил в поварни целых три года. После того, три года он нес послушание при монастырских воротах, и потом некоторое время прислуживал в трапезе братской. Наконец-то уже он стал жить в отдельной келлии, как жили другие иноки. Но и теперь он не чуждался телеснаго труда: при своей келлии своими руками он садил деревья, поливал их и ухаживал за ними. Вообще говоря о святом князе, что он никогда не был праздным,- всегда упражнялся в каком нибудь рукоделии, при чем молитва Иисусова никогда не сходила с его уст. Пищи другой он не употреблял кроме братской. А что было у него лишняго, все это он отдавал, то на церковь, то на странноприимницу, в которой содержали странников и нищих, особенно больных. По преданию, преподобный князь Никола святоша положил начало теперешнему, так называемому больничному монастырю, и устроил тут храм во имя святителя Николая; он же, говорят, построил было храм во имя Святой Троицы и над лаврскими воротами.

Сколько было разных искушений преподобному князю во все почти время жития его в Печерском монастыре, но он все это преодолел, как верный раб Христов. В мире были у него жена и дети,- были братья князья и бояре, которые уговаривали его оставить трудные монастырские подвиги и успокоиться в мире; были у него богатыя имения, которыя давали ему все средства к роскошной жизни, но князь-инок все это презрел раз навсегда. Особенно старался отклонить князя инока от подвижнической жизни один его приятель, некий врач, сириянин Петр; но и этот не только не успел поколебать князя, но наконец и сам подчинился его твердой воли. Когда еще инок князь нес послушания, то на поварни, то при вратах, этот врач, по наущению братьев князя инока, часто приходил к нему и всеми силами отговаривал его от монастырской жизни. «Князь и благодетель – мой! Бывало он Николе святоше, заставши его где нибудь в поварни, или при вратах,- тебе нужно подумать о своем здоровьи, чтобы в конец не ослабить себя излишними трудами и воздержанием. Ты сам хорошо знаешь, что Господь не требует от нас ни постов, ни трудов чрез меру, а требует от нас только сердца чистаго и смиреннаго. Ты прежде покоился на мягких ложах, а теперь вот спишь на голой земле; ты прежде употреблял разныя кушанья, а теперь вкушаешь только черствый хлеб. Ты теперь работаешь ни монахов, как какой нибудь купленный раб, это совсем неприлично князю. Благородные твои братья очень скорбят о тебе, что ты вдался в такую нищету и унизительное раболепство. Смотри князь, когда нибудь от крайняго истощения ты вдруг нечаянно умрешь и причинишь большую скорбь всем твоим родным. И охота тебе оставаться тут в поварнях и на сметищах, когда твои прежние бояре живут покойно и роскошно в своих домах! Да и кто из князей прежде так жил, как ты теперь живешь? Отец ли твой Давид? Дед ли твой Святослав?... Разве ты хочешь подражать в этом одному только боярину Варлааму, который тут был когда-то игуменом? Да, князь, ты непременно преждевременно умрешь, если только не послушаешься моего совета». В таких и подобных выражениях говорил неоднократно блаженному князю врач Петр. Но сердце князя нисколько не трогалось такими, повидимому, сильными словами. «Брат Петр! Отвечал обыкновенно на такия и подобныя слова блаженный князь; не жалей обо мне, не жалей! Я много размышлял о спасении своей души и решил не щадить своей плоти; пусть она смирится трудом и постом. Правду ты говоришь, Петр, что никто из князей не делал этого прежде; но пусть я буду и первым на этом пути; пусть другие за мною следуют. Я благодарю Бога моего, что Он освободил меня от работы мирской и сделал меня рабом этим рабам. Божиим – блаженным черноризцам. Пусть братья мои князья внимают себе. Что же касается до того, что ты мне грозишь смертию за мои труды и воздержание; то я тебе скажу на это вот что: и ты, врач, не приказываешь ли иногда своим больным воздерживаться от того, или другаго, чтобы получить выздоровление? И мне подобным образом нужно врачевать мои душевные недуги. А если я и умру телесно, Христа ради; то это будет для меня приобретение». Слушая такия речи князя, Петр стал вдумываться в них, стал и сам склоняться мало по-малу на сторону князя. Между тем, как врачь, Петр иногда хотел было и помогать князю своими лекарствами, когда тот заболевал. Лекарства, врачебная помощь, точно, нужны человеку в болезни; само слово Божие говорит, что Бог дал и лекарства и врача; но там, где всемогущий Бог хочет явить свою силу, там Он поможет и без лекарств. Так было и тут. Бывало, заболеет когда нибудь князь-инок; врач Петр сейчас же спешит к нему на помощь с своими лекарствами; но прежде чем он успевал приготовить для него то, или другое, больной сам собою выздоравливал. Таким образом князь-инок никогда не лечился никакими лекарствами. А то, однажды, заболел сам врач и очень тяжко. Преподобный князь послал сказать ему, чтобы он не употреблял никаких лекарств, иначе, говорил князь, он будет много страдать. Врач не послушался князя, и действительно едва спасся от смерти. В другой раз опять заболел врач Петр. Князь опять послал сказать ему, чтобы он не употреблял никаких лекарств; «если он не будет лечиться,- передал князь,- то на третий день будет здоров». Петр на этот раз послушался князя, и действительно на третий день совершенно выздоровел. После этого Петр так привязался к своему князю благодетелю, что готов был все для него сделать. Однажды блаженный князь призвал к себе Петра и сказал ему: «Брат Петр! Мне уже не долгий век; через три месяца я должен буду отойти из этого мира4 не захочешь ли ты принять на себя иноческий образ и трудиться тут в монастыре Царице небесной, вместо меня». Как услышал это Петр, так и залился горькими слезами; он стал умолять князя не оставлять этого мира для блага братии. «О княже мой, благодетелю! Говорил он; кто же тогда будет питать сирых и убогих? Кто заступит обидимых? Кто помилует многих, требующих помощи? Ты думаешь, княже, оставить братьям твоим плач неутешный!... О, пощади жизнь твою, которая так полезна для многих. Если ты узнал от людей о твоей близкой кончины, я даю им свою жизнь за тебя. Если же сам Господь возвестил тебе об этом, умоли Его: пусть лучше я умру, вместо тебя»! Блаженный князь стал утешать врача, что Господь никогда не оставлял и никогда не оставит нищих и убогих. За тем, он повел Петра в пещеру. Указавши тут место приготовленное для его погребения, он сказал Петру: «Брат Петр! Кто же из нас больше любит это место»? Вид могилы еще больше растрогал сердце Петра, и он опять залился горькими слезами. «Князь мой! Лучше меня положи в этой могиле; я уверен, что ты умолишь об этом Господа, если захочешь». Если же так, друг мой,- сказал князь,- то пусть будет по твоему желанию, если только на это будет воля Божия. Помолимся же Ему в одном иноческом образе». Тогда Петр безпрекословно принял на себя иноческий образ и, в продолжении трех месяцев готовился к смерти. Когда приближалось это время к исходу, блаженный князь как-то сказал петру: «хочешь ли, чтобы я тебя взял с собою»? «Нет, добрый князь мой, сказал на это в слезах Петр: «позволь уже мне одному умереть вместо тебя, а ты здесь оставайся и молись за меня». Так готовься же брат, сказал князь; на третий день ты отойдешь в вечность». Петр приготовился, как следует,- причастился святых Таин, простился со всеми и на третий день предал дух свой Господу.

После того, блаженный князь прожил безвыходно в Печерском монастыре еще 30 лет, а наконец и сам почил о Господе. К погребению князя собрался почти весь город. Сколько было тут слез, сколько рыданий!... После похорон, один из братьев князя – князь Изяслав выпросил себе у игумена на благословение крест, подушку и скамейку почившаго и хранил их у себя, как драгоценную святыню. Этот князь потом неоднократно испытывал на себе чудесную силу ходатайства блаженнаго Николы святоши. Однажды он очень заболел, так что все отчаявались в его выздоровлении; он был в совершенном безчувствии. Наконец, как бы проснувшись он попросил воды из колодца преподобнаго Феодосия, и потом опять впал в безчувствие. Сейчас-же послали в Печерский монастырь за водою. Игумен дал воды, которою омывали гроб преподобнаго Феодосия и власяницу князя Николы святоши. Когда посланный приближался к дому князя, князь опять, как бы, очнулся и сказал окружавшим его: «идите скоро на встречу преподобным отцам Феодосию и Николаю»! А когда посланец вошел в комнату князя с водою и с власяницею, князь опять воскликнул: «Никола, Никола святоша»! Князю сейчас-же дали напиться принесенной воды и облекли его в власяницу Николы святоши, и он малу по-малу стал выздоравливать. Тогда все прославили Бога и Его святых уодников. После того, князь Изяслав, всякий раз, когда только случалось ему заболеть, надевал на себя власяницу Николы святоши, и сейчас-же болезнь его проходила. Когда шел на войну, он тоже надевал на себя власяницу, и всякий раз его Бог миловал. Но однажды, отправляясь на войну, князь почему-то не надел на себя власяницу,- и был убит. По завещанию князя Изяслава, его и погребли в власянице преподобнаго Николы святоши.

Во дни блаженнаго князя Николы святоши, жили в Печерском монастыре и два просфорника – Спиридон и Никодим. Преподобный Спиридон пришел в монастырь не из города, а из какого-то села. Прежде он был обыкнивенным селянином – простецом, не умел ни грамоты,- ничего; но у кого доброе сердце, кто молит Бога о своем спасении, тех Господь умудряет так, что им потом завидуют люди ученые и знатные. Поступивши в монастырь уже не в молодых летах, преподобный Спиридон принялся за изучение грамоты и в скором времени так успел, что стал легко читать Псалтирь. Заметил игумен печерский, преподобныйПимен, смирение, трудолюбие и усердие к молитве преподобнаго Спиридона, и дал ему послушание, повидимому, самое простое, но на самом деле очень трудное, а вместе с тем и очень высокое – именно назначил ему печь просфоры для Божественной литургии. С какою любовию, с каким благоговением выполнял преподбный Спиридон это послушание! Вместе с тем, при своих трудах, он всегда читал, или пел Псалтирь. Рубил ли он дрова, месил ли тесто, топил ли печь, выделывал ли просфоры, всегда у него на устах была святая молитва. Он прочитывал всю Псалтирь каждый день и, мало по-малу, всю выучил ее наизусть. Так подвизался раб Божий до конца своей жизни в простоте и смирении. Однажды Господь прославил своего угодника таким чудом. Раз преподобный, по обыкновению, распалил печь; но вдруг от печи каким-то образом сделался пожар,- стали гореть стропила на келлии. Преподобный, в испуге, схватил свою мантию и закрыл ею устье печи; а между тем сам с своею власяницею бросился к колодцу, завязал рукова ея и набрал в нее воды; вода не вытекала. Сбежались братия, и с удивлением увидели, как мантия преподобнаго оставалась целою от огня, и как из его власяницы не вытекала вода. Пожар сейчас же был утушен водою, которую принес сам преподобный. – Такой же дивный муж был и товарищ преподобнаго Спиридона, преподобный Никодим. И он был такой простец, как и преподобный Спиридон,- и он занимался тем же, чем занимался преподобный Спиридон. Вместе они и носили дрова, воду, месили тесто и пр., вместе они и пели псалмы. Оба эти преподобные просфорники подвизались в Печерском монастыре 30 лет, и за тем мирно почили о Господе с молитвою на устах. Преподобный Спиридон и до сих пор почивает с таким сложением перстов правой руки, какое у нас обыкновенно употребляется при крестном знамени: три первые перста у него соединены ровно, а средний и мизинец пригнуты к ладони.

Вот вам и еще разсказ об одном простеце иноке Печерскаго монастыря, которому Господь благословил подвизаться даже в затворе. «Был в святом Печерском монастыре один брат, проводивший святое и богоугодное житие,- именем Афанасий: так разсказывает о нем его современник, святитель Симон. После долгой болезни Афанасий скончался. Два брата обмыли его тело, одели, как нужно, но не похоронили; приходили и другие, но, посмотрев на него, так же уходили. Мертвец оставался непогребенным. Он был очень бедный, и никто не хотел позаботиться о нем. Ночью во сне некто явился игумену и сказал: «человек Божий Афанасий уже два дня лежит непогребенным, а ты небрежешь об этом». Поутру игумен со всею братиею пришли к умершему, и к ужасу своему нашли, что он сидит и плачет. Братья спрашивали его, как он ожил и что видел в смерти? Но на их вопросы, он не отвечал ничего, а только говорил: «спасайтесь». Они умоляли его сказать им хоть что нибудь на пользу, обещаясь с клятвою выполнить его слова. Тогда Афанасий сказал им: «имейте во всем послушание игумену, кайтесь на всякий час и молитесь Господу нашему Иисус Христу, пречистой Его Матери и преподобных Антонию и Феодосию, чтобы вам здесь скончать свой живот. Более у меня ничего не спвайте; но, прошу вас, простите меня». За тем преподобный вошел в пещеру, заклал у себя дверь, и тут прожил 12 лет. За все это время он никому не сказал ни слова, а только плакал день и ночь; он очень мало вкушал хлеба и воды, и то через день. Когда приблизилось время кончины преподобнаго Афанасия, он созвал к себе братию, повторил им прежнее свое наставление о послушании и покаянии, и почил о Господе. Братья с честью положили его в той пещере, в которой он подвизался. Вскоре, после кончины святаго затворника, Господь прославил его таким чудом. В то время жил в Печерском монастыре некий брат Вавила; он долго страдал ногами, и наконец поучил совершенное исцеление при мощах преподобнаго Афанасия. «Однажды лежал я,- говорил потом сам Вавила братии,- и кричал от сильной боли. Вдруг вижу, подходит ко мне блаженный Афанасий и говорит: «прийди ко мне и я исцелю тебя». Я хотел спросить, как и когда он пришел? Но он стал невидим. Однако я поверил явившемуся и постарался, чтобы меня снесли к его мощам, и вот я исцелился». Святитель Симон прибавляет, что он сам слышал об этом чуде от исцеленнаго Вавилы.

Не говорите же, после всего этого, друзья мои, что вы люди немощные, темные и бедные, куда вам думать о спасении? У Господа – все равно спасаются. Да Он милосердный любит немощь, бедность и простоту еще больше богатства, славы и гордой учености. Не он ли родился в вертепе, в яслях? Не из простых ли рыбарей были его учениками? И пр. и пр. Не гневите же Бога, друзья мои!

 

Разсказ 13-й.

Преподобные печерские: Иоанн многострадальный, (память 18 июля), Онисифор исповедник (память 9 ноября), Эразм (память 24 февраля), Арефа (память 24 октября) и Тит священник (память 27 февраля).

Иногда мы думаем, что святые были как будто из каких нибудь особенных людей,- как будто бы жили они в другия лучшия времена,- как будто бы в них не было тех страстей, которыя теперь воюют в нас,- и что поэтому, им, будто бы, легче было спасаться, чем нам теперь. «Куда нам грешным спастись? Говорят иногда; теперь не те времена, не те люди; все идет к худшему: мы оставляем Господа, и Господь оставляет нас; скоро должен быть конец света и пр.». Нет, друзья мои, и прежде, во все времена, всего было на свете; и прежде, на свете, как на ниве Божией, расло и терние и пшеница; и прежде как и теперь, трудно было созревать пшенице Божией между тернием. Дивимся мы великой святости и чудным подвигам древних святых людей, но не забудем, что и они были подобострастны нам, и они должны были бороться со многими страстями, и как им когда-то помогал своею благодатию Отец наш небесный, так помогает и теперь всякому, ищущему спасения.

С этими-то мыслями приступаю теперь к разсказу о житиях преподобных печерских: Иоанна многострадальнаго, Онисифора исповедника, Эразма, Арефы и Тита священника: разскажу вам, как спасся преподобный Иоанн многострадальний, волнуемый плотскими страстями,- как спасся друг преподобнаго Онисифора, при своем невоздержании и лицемерии, как спаслись преподобные Эразм и Арефа, волнуемые страстию сребролюбия и скупости, и как, наконец, спасся Тит священник, страдавший братоненавидением. Обо всем этом, я разскажу вам словами преподобных печерских Симона и Поликарпа, которые частью сами видели то, что передали нам, а частью слышали это от очевидцев.

«К преподобному Иоанну затворнику неоднократно приходил один из братии нашей, боримый плотскими похотями, разсказывает преподобный Поликарп, и просил его, чтобы тот помолился Господу об ослаблении его похотей. «Отче святой, говорил ему, боримый страстями, брат; поверь мне, что если ты мне в этом не поможешь, то мне придется уйти из монастыря и переходить с места на место». «Мужайся, брат, и да крепится твое сердце, сказал ему на это преподобный затворник, надейся на Господа и Он тебя не оставит. Зачем тебе уходить из монастыря? Ты, в таком случае, уподобишься мужу стоящему близ пропасти, в которую враг тот час готов будет ввергнуть тебя, и потом тебе трудно будет встать. Если же ты останешься здесь в святом монастыре, то будешь подобен мужу, стоящему вдали от пропасти; сколько ни будет трудиться враг, чтобы ввергнуть тебя в эту пропасть, он не успеет. Господь за твое терпение изведет тебя из рова страстей. Послушай меня, брат, я разскажу тебе, что и со мною было прежде. От самой юности моей и я много страдал, томимый плотскими похотями, и чего только я не делал для моего спасения! Часто по два и по три дня я лишал себя пищи, а многократно и по целым неделям я не ел ничего, томил себя жаждою, проводил ночи без сна и носил тяжелые вериги. В таких подвигах провел я три года, но все не находил желаннаго покоя. Потом, однажды, я пошел в пещеру, где лежал преподобный отец наш Антоний и пробыл тут день и ночь, молясь пред его гробом. Тут я услышал голос, сказавший мне: Иоанн, Иоанн! Тебе надобно затвориться здесь в пещере, чтобы по крайней мере невидением и молчанием ослабить брань; Господь поможет тебе молитвами своих преподобных. С того времени, продолжал преподобный, я поселился в этой скорбной и тесной пещере. Вот уже проходит 30 лет, как я живу здесь, и только недавно нашел покой: всю же жизнь свою я провел в тяжкой борьбе со страстями. Горестна была моя жизнь. Не имея сил выносить борьбу с плотскою страстью, я думал даже бежать отсюда. Но наконец, наложивши на себя вериги тяжелейшия прежних, я решился еще вот что сделать с собою: выкопал для себя яму по плеча и, при наступлении великаго поста, влез в нее и засыпал себя землею, так что только руки и голова оставались у меня свободными. Так, подавляемый землею, я провел весь пост, не имея возможности двинуть ни одним членом. Но и тогда плотския страсти не сразу утихли во мне. Ноги мои, засыпаныя землею, теперь были как в огне; жилы корчились, кости трещали, жар обнимал желудок и все мои члены; но я не обращал внимания на жестокия боли и радовался душею, что в ней утихали нечистыя вожделения. Истинно говорю тебе, брат мой, что я лучше желал сгореть в том огне для Бога, чем выйти из ямы на поругание лукавым. В это время враг спасения неоднократно наводил на меня страх, стараясь выгнать меня из пещеры; так, однажды, я увидел страшнаго змия, который, будто бы, хотел меня пожрать, дыша пламенем и осыпая меня искрами; и много дней продолжалось на мне такое действие лукаваго. В самую же ночь светлаго Воскресения Христова, вдруг опять напал на меня этот страшный змий; вся моя голова и руки, казалось, были теперь в его пасти, волосы у меня на голове и бороде опалялись. «Господи Боже и Спасителю мой! Тогда я воззвал из глубины моего сердца; почто Ты меня оставил? Помилуй меня, Ты Един человеколюбивый; избавь меня от сквернаго беззакония моего, чтобы не увязнуть мне в сет лукаваго; избавь меня от уст врага моего; блесни молниею и прогони его»! И лишь только я произнес эти слова, как вдруг блеснул свет, как бы молния, и лукавый тотчас исчез. С того времени, по милости Божией, я больше его уже и не видел. В то же время Божественный свет осиял меня, и я услышал голос: «Иоанн! Вот тебе помощь; отселе внимай себе, чтобы не пострадать тебе в будущем веке». А я поклонился и сказал: «Господи! Зачем же Ты оставлял меня так долго мучиться»? мне на это был ответ: «Тебе, по мере твоего терепения, было послано искушение, чтобы ты, после искушения, как золото был очищен. Господь премудр: крепким и сильным слугам Он назначает тяжкую работу, а немощным и слабым – малую и легкую. Между тем, ты помолись тому, который погребен против тебя, да поможет он тебе в твоей борьбе с похотями; он выше Иосифа, и может помогать страждущим подобными недугами». Я не знал имени умершаго, продолжал преподобный Иоанн многострадальный, и стал молиться так: «Господи! Помилуй меня молитвами того преподобнаго»! Потом уже узнал, что тот покойник был преподобный Моисей Угрин». Разсказавши всю эту историю, преподобный Иоанн многострадальный сказал за тем, обратившись к брату, страдавшему от похоти: « мы, брат, слишком плотоугодливы; потому Господь праведным своим судом попускает на нас и страсти. Но, брат, сказал в заключение преподобный затворник, помолимся мы преподобному Моисею Угрину, да поможет он и тебе». Тогда оба они стали на молитву. Затем святой затворник взял кость от мощей преподобнаго Моисея Угрина; подал ее брату, и сказал: «приложи ее, брат, к твоему телу». Брат сделал это, и страсти в нем совершенно утихли.

После чудеснаго исцеления брата от плотских похотей, преподобный Иоанн многострадальный жил уже не долго; он почил о Господе 18 июля, около 1160 года. Пред своею кончиною, святой затворник, подобно прежнему, закопал себя в землю до рамен. Так и доселе он покоится в своем затворе в ближней пещере: честная глава преподобнаго и крестообразно сложенныя руки и теперь на виду, а все прочее тело в земле. Говорят у нас иногда, что остающаяся снаружи часть мощей преподобнаго Иоанна многострадальнаго постепенно, ежегодно на маковое зернышко, входит в землю,- и, будто бы, когда все тело преподобнаго войдет в землю, тогда будет и конец света. Но это выдумка: Господь сокрыл не только от людей, но и от святых ангелов время кончины мира. А вот что правда: когда кого нибудь из вас станут обуревать плотския похоти, поспешите вы помолиться преподобному Иоанну многострадальному и преподобному Моисею Угрину. Это угодники Божии своим ходатайством пред Богом весьма часто помогают людям страждущим подобными недугами.

«Если ты останешься здесь в святом монастыре, то будешь подобен мужу, стоящему далеко от пропасти: сколько ни будет трудиться враг, чтобы ввергнуть тебя в эту пропасть, он не успеет», говорил св. Иоанн многострадальный брату, боримому нечистыми помыслами. Исцелением этого брата преподобный Иоанн самым делом показал истину своих слов. Следующий разсказ из жизни преподобнаго Онисифора еще больше покажет нам, друзья мои, как много значит для нас истинный друг, как много значит ходатайство за нас друзей Божиих.

«Слышал я дело чудное, повествует преподобный Симон, слышал от благоговейны старцев; а они, по их словам, слышали это от самовидуев дивнаго чуда, бывшаго, в игуменство Пимена, в Печерском монастыре. Был муж совершенный, украшенный всеми добродетелями, именем Онисифор, саном иерей: он удостоен был от Бога дара прозорливости, так что видел в других сделанныя ими согрешения. Был у блаженнаго Онисифора духовный сын-чернец и друг (вероятно Спиридон). Он старался подражать преподобному Онисифору и казался постником, но ложно,- выставлял себя целомудренным, а тайно ел и пил и проводил время в нечистоте. Но это было сокрыто от прозорливца; никто из братии не знал этого. В один день, будучи здоровым, брат вдруг умер, и никто из братии не мог приблизиться к его телу от смрада, выходящаго из его трупа. На всех напал ужас. По причине смрада, братья не могли совершить над почившим обычных пений и отказывались от этого разными нуждами. Наконец некоторые из них кое-как, ставши издали, отпели покойника, а другие заткнув нос, отнесли его в пещеру. Много раз потом был слышан крик в пещере, как будто бы там кого нибудь мучили. Вот, однажды, явился во сне пресвитеру Онисифору преподобный Антоний и грозно сказал ему: «зачем ты положил здесь такого гнуснаго беззаконника? Такого еще не было здесь. Он осквернил святое место». Пресфитер встал после видения, пал на лице и, молясь Господу Богу, говорил: «зачем, Господи, сокрыл Ты от меня дела этого человека»? «Затем, сказал ему явившийся ангел, чтобы наказать его в пример всем согрешающим и некающимся; пусть, увидев, покаются». Сказав это, ангел стал невидим. Пресвитер разсказал об этом игумену Пимену. На другую ночь преподобный Онисифор опять слышал голос: «Выбрось его скорее вон, в пищу псам; он недостоин быть здесь». Пресвитер, услышав это, обратился к молитве; он стал молить преподобнаго Антония помочь недостойному брату своим ходатайством пред Богом. Между тем, посоветовавшись с игуменом, братья порешили, чтобы кто нибудь зацепил покойника веревкою, выволок его вон из пещеры и бросил бы в воду. Но пред исполнением этого приговора преподобный Антоний опять явился преподобному Онисифору и сказал: «Жаль, мне стало брата твоего. Я молил Господа Бога о спасении живущих в обители и Господь сказал мне: «Я сказал Аврааму: для 20 праведников не погублю города, тем более для тебя и сущих с тобою помилую грешника». Онисифор пересказал все виденное и слышанное начальнику своему и всей братии. Тело брата оставлено было в пещере, и потом перестало издавать смрад».

Разсказавши эту поучительную историю, преподобный Симон затем написал братии печерской такое наставление: «братья, будем по виду казаться покорными овцами, будучи на самом деле хищными волками,- не будем на дворе убогими, а в келли обжорливыми. Судья праведный за все, что сделано нами тайно, воздаст нам явно, на суде своем».

Друг мой! И ты берегись лицемерия; не скрывай и ты от людей своих недостатков, с намерением, чтобы тебя другие хвалили, считали лучшим других. По крайней мере, не скрывай ты своих слабостей пред твоим духовным отцем, когда придешь к нему на исповедь. Иначе, кто знает,- найдется ли и за тебя, как за брата тайно ядшаго, какой нибудь сильный ходатай пред Богом, когда дух отойдет к Богу на суд, а тело будет тлеть в сырой земле.

Великое дело стяжать себе в жизни друзей советников и молитвенников; друг верный, говорит премудрый, кров крепок. Видели уже мы, как, по молитвам святых друзей, спаслись два брата инока печерские: один страдавший плотскими похотями, а другой лицемерием и тайноядением;- теперь разскажу вам еще, как спасся инок печерский Эразм, стяжавший себе друзей в лице преподобнаго Антония и Феодосия печерских своими жертвами на украшение устроенной ими великой церкви печерской.

«Был в Печерском монастыре черноризец Эразм, пиал блаженный Симон к другу своему Поликарпу; он стяжал себе наследие славы в небесном царствии за то, что все имение свое употребил на украшение печерской церкви, оковал множество икон, которыя и по ныне у нас над алтарем. С ним случилось такое искушение. Когда он обнищал и им стали пренебрегать другие, дух злобы начал внушать ему такия мысли, будто бы он напрасно истратил свое имение на церковь, и будто лучше было бы, если бы он употребил его на нищих. Не разсудивши хорошенько о таких помыслах, Эразм пришел в уныние и стал жить нерадиво. Но щедрый и милостивый Бог за его прежнюю добродетель спас его. Он навел на него тяжкую болезнь. В этой болезни Эразм лежал без языка, с закрытыми глазами, семь дней, едва дыша. В восьмой день пришли к нему друзья и, видя его тяжкое дыхание, говорили: «горе, горе душе сего брата, в лености прожившаго! Она видит, что-то мятется, не выходя из тела». Но в это время Эразм внезапно встал, как будто здоровый, и сказал: «отцы и братия! Точно я грешник, и грешник не каявшийся, как говорили вы; но вот ныне явились мне преподобные отцы наши Антоний и Феодосий и сказали: мы молились за тебя и Господь дал тебе время для покаяния. Потом видел я и пречистую Богородицу с Сыном Христом Богом на руках, и Он сказал мне: Эразм, ты украсил церковь мою иконами, и Я украшу тебя в царстве Сына Моего. Встань, покайся, облекись в ангельский образ, а на третий день Я возьму тебя к себе, как возлюбившаго благолепие дома Сына Моего». Сказавши это, продолжает блаженный Симон, Эразм исповедал грехи свои пред всеми братьями без стыда; потом пошел в церковь, принял схимническое пострижение, а на третий день и умер».- Все это я слышал, прибавляет блаженный Симон, от святых свидетелей и очевидцев. Разсказавши эту повесть о преподобном Эразме, блаженный Симон затем писал иноку Поликарпу: «зная это, не думай, брат, что ты напрасно истратил на церковь то, что имел. Все изочтено у Бога до последней медницы. Ожидай от Бога милости за свой труд. Ты устроил двое дверей в великой печерской церкви пресвятой Богородицы, тебе отверзет Бог двери милости своей». Друг мой! И ты, если истратишь что нибудь на украшение дома Божия, не смущайся; и ты не останешься без награды.

«Если же тебе случится быть обкрадену, или же лишиться всего от войны, писал еще блаженный Симон иноку Поликарпу, по поводу вышеприведенной повести о преподобном Эразме, ты, брат, не смущайся, но прославь за то Бога и скажи с Иовом: «Господь даде, Господь и отъя». Говоря эти слова, блаженный Симон, вероятно имел в виду случай с другим братом печерским, преподобным Арефою,- случай котораго он сам был очевидцем, и о котором тоже передал нам в том же послании к иноку печерскому Поликарпу. «Был в Печерском монастыре черноризец Арефа, родом из Полоцка, пишет блаженный Симон. У него было много богатства в келлии; но он никогда ничего не давал нищим. Раз, ночью пришли воры и украли у него все деньги. В отчаянии он едва не наложил на себя рук, наводил на невинных подозрение и многих тем мучил совершенно несправедливо. Братья стали уговаривать его, возложить печаль свою на Господа; но он никого не хотел слушать и отвечал грубостями на все их убеждения. От крайней скорби о потере имущества, он наконец сделался больным; но и при последнем издыхании он не переставал роптать на свою участь. Милосердый Господь дивно вразумил его. Однажды, ночью, он лежал как бы мертвый и, после долгаго безмолвия, начал взывать крепким голосом: «Господи, помилуй, Господи, прости, согрешил я, Господи! Все твое, и ни о чем я больше не жалею». Потом он встал с одра болезни и разсказал собравшейся братии о бывшем ему явлении. «Я видел, говорил он, как пришли ко мне ангелы и полк бесов. Они начали спорить между собою об украденном у меня богатстве. Бесы говорили, что я не прославил Бога за покражу, а хулил; и потому должен быть предан им. А ангелы говорили мне: несчастный человек! Если бы ты благодарил Бога за украденное у тебя имущество, тогда бы это вменилось тебе в милостыню, как Иову». Великое дело пред Богом, если кто творит милостыню по своей доброй воле; но если кто благодушно переносит и утрату, то борьба с искушением заменяет дело охотнаго произволения. Злые духи стараются тем искусить, а благодарный все предает Богу; потому его утрата равна милостыни. «Когда сказали мне это ангелы, продолжал преподобный Арефа, то я закричал: «Господи, помилуй! Твое оно; я не жалею»! Тогда бесы исчезли, а ангелы возрадовались». – С того времени блаженный Арефа совсем переменился. Тот, кого нельзя было ничем удержать от ропота, теперь только хвалил Бога и повторял с Иовом6 «Господь мне дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и случилось; да будет благословенно имя Божие во веки». Блаженный Арефа последние дни жизни своей провел в затворе, и здесь уже совершенно отрешился от пристрастия ко всему земному. В затворе и теперь почивают его нетленные мощи.

Слыша разсказ о блаженном Арефе, не скорби и ты, брат мой, об утрате чего бы то ни было, если она у тебя случится, чтобы и тебе не потерять награды у Бога.

Все наши грехи тяжкие Господь милосердный готов прощать нам, когда мы приносим в них раскаяние и прощаем другим, обидевшим нас; но когда мы н каемся и не прощаем другим, тогда Господь и нам не прощает грехов, и часто тяжко карает нас за это еще в этой жизни. На это я приведу вам разсказ из жития преподобнаго Тита, печерскаго пресвитера, и диакона Евагрия.

«Вот еще разскажу тебе о чуде, которое я сам видел, пишет тот же блаженный Симон к тому же иноку печерскому Поликарпу. Были два брата по духу, пресвитер Тит и черноризец Евагрий диакон. Тит имел искреннюю любовь к Евагрию, так что все дивились их взаимному единодушию и любви. Но ненавистник добра как-то успел посеять между ними вражду до того, что они стали ненавидеть друг друга, не могли даже смотреть один на другаго и старались не встречаться друг с другом. Когда один ходил с кадилом по церкви, другой бегал от фимиама; если же последний и не уходил, то тот проходил мимо его, не кадя. Так прошло много времени. Они дерзали даже приносить святые дары и причащаться, не примиряясь и не испрашивая прощения друг у друга. Братья старались примирить их, но они и слышать о том не хотели. Вот однажды пресвитер Тит сильно заболел, так что не было уже и надежды на его выздоровление. Тогда он начал горько плакать о своем грехе и послал к Евагрию с просьбою простить его ради Господа за то, что он доселе гневался на него. Но тот не только не простил, но еще бранил его жестокими словами. Братья, видя Тита умирающим, насильно наконец привели Евагрия, чтобы он простился с братом. Больной, увидев его, тотчас поднялся, упал к ногам его и со слезами говорил: «прости меня брат и благослови»! Но Евагрий отворотился от брата и произнес такия слова: «я не хочу проститься с ним ни в этом веке, ни в будущем». Сказав это, он вырвался из рук братии и думал было бежать, но тут же и упал. Братия хотели было его поднять, но нашли уже бездыханным. Они не могли не согнуть его рук, ни закрыть уст и очей. В то же время больной Тит встал совершенно здоровым. «Что было с тобою»? спрашивали потом Тита братья. «Я видел, говорил он, ангелов отступивших от меня, и сетовавших о душе моей; а темные духи тогда были в восторге, что я в гневе не прощал брата. И потому я начал просить брата о прощении. Когда вы привели его ко мне, я увидел ангела с пламенным копьем; когда тот не хотел простить меня грешнаго, ангел ударил его, и он пал мертвым; а мне этот ангел подал руку и исцелил меня». Слыша это, говорит за тем блаженный Симон, мы в ужасе повторяли слова: оставите и оставиться вам, яко всяк гневаяйся на брата повинен есть суду. (Матфея 5, 22).

«Горе человеку, побежденному такою страстию! Продолжал за тем блаженный Симон, обращаясь к преподобному Поликарпу, а вместе с тем и к тебе, мой добрый читатель. Берегись этого и ты, брат! Не давай места гневному бесу! Кто кому покорится, тот тому и поработает. Поклонись враждующему против тебя, чтобы ты не был предан немилостивому ангелу. Да сохранит тебя Господь от всякаго гнева! Он сказал: солнце да не зайдет во гневе вашем.

Итак друзья мои, скажу вам в заключение всего моего теперешняго разсказа,- значит, у Бога все спасаются: и одержимые плотскими похотями, и плотоугодники, и лицемеры, и сребролюбцы и даже человеконенавистники. И мы можем спастись, при наших грехах – страстях; только возимеем твердон намерение и крепкую волю спастись, призвавши себе на помощь милосерднаго Господа и Его святых угодников. А Господь наш всегда и везде зовет нас ко спасению; только бы мы прислушивались к Его святым глаголам.

 

 

Разсказ 14-й

Преподобный Поликарп архимандрит печерский (память 24 июля), и святители: Нифонт епископ новгородский (память 8 апреля), Лаврентий епископ туровский (память 29 января) и Симон епископ суздальский (память 10 мая).

Говоря в самом начале об учениках сподвижников преподобных Антония и Феодосия печерских, я помнится, сказал вам тогда, друзья мои, что из этих учеников многие вышли славными святителями подобно тому, как между самыми сподвижниками преподобных первоначальников печерских тоже были многие великие святители, прсветители земли русской. Теперь в заключение моих разсказов об учениках учеников преподобных Антония и Феодосия печерских, я разскажу вам о следующих угодниках святителях – и Нифонте, Лаврентии и Симоне. Но прежде, чем буду разсказывать о житии этих святителей, я скажу несколько слов еще об одном славном архимандрите печерском, Поликарпе, который жил во времена близкия к ним.

Преподобный Поликарп издавна отличался между братиею печерскою примерно строгою жизнью и духовною разсудительностью; и потому лишь только умер их игумен Акиндин, они избрали его своим игуменом; это было не за долго пред тем, как воскрес преподобный Афанасий. Следовательно о нем-то говорил воскресший человек Божий, когда внушал братии каяться и слушать своего игумена. Но Поликарп, по своей святой жизни, и без того внушал к себе уважение всех не только братии, но и князей и бояр. Особенную любовь и уважение к нему питал и князь киевский Ростислав Мстиславич. Князь любил беседовать с добродетельным и мудрым старцем, а потому часто и сам посещал его, и неоднократно приглашал его к себе на дом. У князя даже было такое обыкновенное: во время великаго поста, в каждую субботу и воскресение он непременно звал к себе обедать архимандрита печерскаго с 12 старцами, а в лазареву субботу он призывал к себе и угощал почти всех иноков печерских; при этом он сам услаждался мудрою и благочестивою беседою смиренных иноков. «Ах, люди Божии, как бы и мне хотелось развязаться с мирскою суетою и навсегда служить с вами в Печерской обители»: неоднократно говаривал теперь князь инокам печерским. «Князь! Отвечал ему однажды на это разсудительный архимандрит Поликарп; Господь требует от тебя других подвигов; наблюдай правду в суде, не нарушай клятвы и береги русскую землю; а если от сердца желаешь иноческаго жития, да будет во всем воля Божия». Князь, к своему прискорбию, по разным обстоятельствам, не успел принять на себя иноческаго чина; но его и мирская жизнь, под влиянием блаженнаго архимандрита печерскаго, была высокохристианскою: в последние годы жизни своей он каждую неделю приобщался святых Таин и с таким сердечным умилением, что даже сторонние плакали, глядя на его покаянныя слезы. По кончине Ростислава Мстиславича, как для всего Киева, так в частности и для Печерской обители, настали очень тяжелые времена. В 1169 году князь Мстислав Андреевич, призвавши на помощь диких Берендеев, напал на Киев и город этот страшно был опустошен: войска Мстислава и берендеи грабили жителей, зажигали и грабили церкви и монастыри. Из киевских обителей тогда уцелела только одна Лавра, хотя и ее неоднократно зажигали берендеи. В то же время, по разным церковным спорам, и преподобный Поликарп сослан был в заточение митрополитом киевским Константином. Но, мало-по малу, все улеглось. Мстислав отступил от Киева, и Поликарп был возвращен на свое место, к радости всех; потому что все киевляне признавали заточника невинным. Преподобный Поликарп скончался в Печерской обители в глубокой старости (24 июля 1182 г.) и погребен в ближней пещере, где и до ныне почивают его нетленные мощи.

Во время заточения архимандрита печерскаго Поликарпа, многие киевляне говорили, что их постиг гнев Божий,- что Господь наслал на них Берендеев именно за несправедливое оскорбление человека Божия. Так ли это было, или иначе; но разсказ о житии преподобнаго Поликарпа научает нас с должным уважением обращаться с людьми Божиими, как делал это самРостислав Мстиславич.

Подобно блаженному Поликарпу, в свое время, еще при жизни своей, пользовались глубоким уважением князей и народа и те святители Божии – постриженники Печерскаго монастыря, о житии которых мы думаем сейчас же разсказывать.

Святитель Нифон, в мире Никита, родился вблизи Киева от родителей богатых и благочестивых, которые воспитали своего сына съизмала в страхе Божием. Лишившись родителей, набожный Никита решился навсегда посвятить себя на служение Богу: Он раздал бедным доставшееся ему имущество и поступил в Печерский монастырь. Тут он долго подвизался в посте и молитве. Неизвестно, в это ли время, когда он жил в Печерском монастыре, или в другое время, преподобный Нифонт путешествовал по востоку; но несомненно то, что он был на востоке и изучил там очень усердно церковныя правила и обычаи. Когда в Новгороде открылась епископская кафедра; то, по выбору князя, братии и народа, туда послали епископом преподобнаго Нифонта, как мужа опытнаго, мудраго и твердаго в благочестии. Святитель Нифонт, как нельзя больше, оправдал этот выбор. Дошедшие до нас, его мудрые ответы на разныя вопросы одного из клириков и в наше время могут служить прекрасным руководством в разных недоумениях священнослужителей. Но, вместе с опытною мудростию, святитель соединял и редкое благочестие и святительскую твердость. Среди Новгорода своим иждивением он построил обширную каменную церковь, во имя Успения Божией Матери; а соборную Софийскую церковь украсил, как внутри, так и извне. В Пскове он тоже построил две каменныя церкви, одну во славу Спасителя, а другую во имя святаго Климента. Нередко святитель являлся миротворцем враждовавших князей и городов; так, в 1135 году, ему удалось примирить киевлян с черниговцами, которые уже выступили было друг против друга с великими полчищами. Однакоже щедрое и любвиобильное сердце святителя оказывалось в некоторых случаях твердым, подобно адаманту: святитель никогда и никому не уступал, когда дело казалось чего нибудь противузаконнаго. Так, когда князь новгородский Святослав задумал было жениться на избранной им невест, вопреки церковным правилам; то Нифонт не только сам не венчал его, но запретил и всем своим священникам. Святослав потом сам признал справедливым поступок блаженнаго Нифонта, и потому нисколько не гневался на него. Другой случай. Когда киевский князь Изяслав Мстиславич задумал было, чтобы сами епископы русские посвятили избраннаго им схимонаха Климента на митрополичью кафедру, без благословения цареградскаго патриарха, чего прежде не делалось; то святитель Нифонт и теперь воставал против распоряжения князя. Когда многие епископы согласились уступить воле князя и на соборе посвятили Климента в митрополита, святитель Нифонт востал против целаго собора и против новопосвященнаго митрополита; он не хотел совершать с ним никаких богослужений и не поминал даже его имени на своих Богослужениях, не смотря на то, что по этому случаю его заключили было в Печерском моастыре. Святитель, впрочем, вскоре возвращен был на свою кафедру; но и теперь, не смотря ни на угрозы, ни за что не соглащался признать законным новопосвященнаго митрополита без благословения патриаршаго. Услыхал патриарх цареградский Николай о такой твердости святителя Нифонта по правде и удостоил его своим святительским посланием, в котором хвалил его ревность и благословлял терпение. «Слышали мы, писал патриарх святителю Нифонту, о твоем невинном страдании, какое терпишь ты для Бога за митрополита Климента, без нашего благословения, самовластно восхитившаго киевскую митрополию,- слышали, что ты осуждаешь такую дерзость, не хочешь служить с ним святительски, не поминаешь его в священной службе и много перенес от него досад и оскорблений. Но ты, святой отец, потерпи еще за правду, ради Господа, и не ослабевай…, дабы тебе быть причтенным к лику святых, пострадавших за православие; покажи пример терпения святителям, которые имеют быть в земле русской и всему народу. Мир тебе, отче! Благословение смирения нашего да будет над тобою, страдалец Христов, во веки, аминь. В то же время патриарх выслал в русскую землю избраннаго им самим и законнопосвященнаго митрополита Константина. Услыхавши об этом, святитель Нифонт с радостию поспешил в Киев встретить новопоставленнаго митрополита. Кроме того, сюда, в Киев, его влекла и пламенная любовь к Печерской обители, которой он никогда не забывал, как места своих первоначальных подвигов. Отправляясь из Новгорода в Киев, святитель и не знал того, что он уже в последний раз видится с своею паствою; ему суждено было окончить жизнь свою в любимой им Печерской обители. Через несколько дней по прибытии свят. Нифонта в Киев, за три дня до предсмертной болезни, ему было открыто его блаженная кончина. Сам святитель потом так разсказывал о бывшем ему откровении: «Вышедши из заутрени, (которою он слушал в Печерском монастыре) я прилег было отдыхать, разсказывал он, и вот вижу себя в печерской церкви на месте Николая святоши. Долго я молился со слезами пред святою Богородицею, чтобы видеть мне отца Феодосия. Между тем собралось много братии в церкви и один из них говорил мне: ты хочешь видеть отца Феодосия? Я отвечал: если возможно, покажи мне. И он взял меня и привел в алтарь и здесь показал мне отца Феодосия. Я, подойдя, поклонился ему в ноги; святой Феодосий поднял меня и начал благословлять; я снова поклонился ему до земли, а он опять поднял меня и начал обнимать и целовать – а потом сказал: хорошо, что пришел ты, брат и сын Нифонт; теперь ты будешь с нами неотлучно. В это время преподобный держал в руке свиток. Я просил его показать мне; он позволил, и я, развернувши, прочел в начале свитка: се аз и дети, яже ми дал есть Бог. Потом я проснулся». Этот сон святитель считал пророческим. Когда, чрез три дня, его болезнь усилилась, он всем говорил, что ему недолго остается жить на этом свете. И действительно, через 13 дней, после видения, святитель предал праведный дух свой Богу, в субботу светлой недели (21 апр. 1156 г.), не дождавшись даже прибытия в Киев и новопоставленнаго митрополита. «Мы только за грехи наши лишены утешения видеть у себя гроб нашего святителя»: писал когда-то с прискорбием набожный новгородский летописец, по случаю блаженной кончины святителя Нифонта. А мы, киевляне, благодарение Богу, при недостоинстве нашем, удостоились этого утешения. Мощи святителя Нифонта и доселе почивают открыто в ближней пещере.

Другой великий святитель, вышедший из Печерскаго монастыря, после святителя Нифонта, это святой Лаврентий туровский, более впрочем известный под именем Лаврентия затворника. О нем вот что разсказывает, близкий к его времени, инок печерский Поликарп. «Один из братии нашей, говорил он, захотел идти в затвор; но святые черноризцы ни как не дозволяли ему этого, так как они хорошо помнили искушения, бывшия прежним затворником, Исаакию и Никиты. Потому Лаврентий пошел в ближайший монастырь Изяславов святаго Димитрия (о котором мы упоминали в житии преподобнаго Антония) и, испросивши благословение у игумена, стал жить там в затворе. За крепкое житие его Господь даровал ему благодать исцеления. Однажды привели к нему из Киева беснующагося и просили исцеления. Долго бесноватый пробыл при святом Лаврентии, но не исцелялся. Лаврентий велел отнесть его в Печерский монастырь. «К кому ты меня посылаешь?» кричал бесноватый; услыхавши такое повеление преподобнаго Лаврентия; я не смею приблизиться к пещере из-за тех черноризцев, которые там положены; да там есть еще и между живыми до 30 таких, которых я боюсь». А каких же иноков ты боишься? Спросили его те, которые вели в Печерский монастырь, зная, что он тут никогда не бывал. Бесноватый назвал по имени 30 иноков подвижников; а тогда в Печерском монастыре было около 150 душ братии. Мы хочем затворить тебя в пещере, сказали рпять бесноватому ведшие его; а он отвечал: что мне за польза бороться с мертвыми? Они теперь с великим дерзновением молят Господа за своих братий. Если же хотите испытать мою силу, то ведите в монастырь; там я могу бороться со всеми, за исключением 30,- и начал затем говорить по-еврейски, по-латыни, по-гречески и на других языках. Потом, прежде чем вошли в монастырь, злой дух оставил больнаго. Тогда все бросились в великую церковь, чтобы поблагодарить Господа за чудесное исцеление. Тут спросили исцеленнаго: кто его исцелил? А он, смотря на чудотворный образ Божией Матери, сказал: «с этою иконою встретили меня 30 иноков, и я исцелил. Он имена их помнил, но в лице ни одного не знал». (Послание Поликарпа к Акиндину).

После того, блаженный Лаврентий опять подвизался в Печерском монастыре, и отсюда уже был возведен на епископскую кафедру в Туров. Здесь он и скончался в туровском Борисоглебском монастыре. Отсюда потом его святые мощи были перенесены в Печерский монастырь в ближнюю пещеру, где они и до ныне почивают.

Святитель Симон, епископ владимирский, подобно прежним святителям, тоже не мало времени подвизался в Печерском монастыре. В его время дух подвижничества уже начинал упадать в Печерской обители. «Как мы теперь изменили нашему обещанию, писал он к иноку печерскому, Поликарпу; какая разность в нашей жизни! С какой высоты ниспали мы в глубину житейскую! Начальники наши равны безплотным; они молитвенники и ходатаи ко Творцу, подобные ангелам». Тем больше заслуги для блаженнаго Симона, что он и в это время ослабления монашеской жизни в Печерском монастыре достиг высоких добродетелей, которыя удостоили его высокаго епископскаго сана. Святитель Божий, видно, во все время своей жизни возгревал в себе дух подвижнической жизни представлением святых подвигов своих первоначальников и их великих учеников. Жизнь этих святых угодников печерских, видно, всегда носилась пред его святою душею, как образец для его жизни,- и слово о ней всегда было на его устах, когда ему нужно было кого нибудь поучить святой жизни. Этой-то высокой его любви и благоговению к прежним подвижникам печерским и мы обязаны тем, что знаем теперь, хотя отчасти, жития этих подвижников. Блаженный Симон был вызван из Печерскаго монастыря во Владимир сначала на игуменство во владимирский Рождественский монастырь; а потом, по желанию князя владимирскаго, Юрия Всеволодовича, он был возведен и на епископскую кафедру Владимиру и Суздалю. К сожалению, жизнь его нам мало известна. Из времени его святительства нам известно только то, что он отличался особенною любовию к семейству князя владимирскаго, Юрия Всеволодовича, и взамен того пользовался особенным расположением и уважением к себе этого добраго семейства. Когда князь Константин вытеснил брата своего Юрия Всеволодовича из престольнаго города Владимира в бедный городок Радилов, святитель Симон доброхотно разделял с любимым князем такое удаление. Словом, он никогда не отлучался от князя, во все времена делил с ним и радости и горе. За то и добродушный князь очень любил и уважал святителя Божия: все готов был делать для него и во всем слушался его совета. Князь Юрий и дочь великаго Всеволода неоднократно предлагали святиелю, из уважения к нему и расположенности, открыть новую епископскую кафедру в их княжении для его друга, известнаго уже нам инока печерскаго Поликарпа; но блаженный Симон не увлекался счастием, не поблажал самолюбию ни в себе, ни в других.

Наблюдая всегда и во всем душевную пользу ближняго, он не желал для своего друга Поликарпа не только епископства, но даже и игуменства,- и не стеснялся говорить ему правду в глаза. Вот с какою откровенностию и строгою любовию он однажды писал к нему по этому случаю. «Вижу я, что ты самолюбив, и ищешь славы у людей, а не у Бога. И супруга князя Ростислава, Верхуслава, пишет ко мне, желая видеть тебя епископом в Новгороде, или в Смоленске, или в Юрьеве. Она говорит: для тебя и Поликарпа готова я потратить хотьбы до 1 000 серебра. Но я отвечал: дочь моя, Анастасия! Не благоугодное дело ты хочешь делать; если бы Поликарп оставался в монастыре с чистою совестию в послушании игумену и братии и жил в строгом воздержании: то удостоился бы не только святительскаго сана, но и небеснаго царствия. Ты, брат, желаешь епископскаго сана? Конечно добраго дела желаешь; но послушай, что говорит апостол Павел Тимофею, и подумай, имеешь ли ты те качества, которыя должен иметь епископ? Если бы ты был достоин такого сана, я не отпустил бы тебя от себя, своими руками поставил бы тебя наместником на обе епископии во Владимир и Суздаль, как хотел князь Георгий и не захотел я. Брат! не в том совершенство души, чтобы быть в чести у людей, а в том, чтобы улучшиться в жизни и быть чистым. Брат! сядь в безмолвии собери ум твой и скажи: человек, не оставил ли ты мира и родителей плотских? Если пришел сюда для спасения, а делаешь не духовныя дела, то для чего облекся ты в иночество? Черныя ризы не избавят тебя от муки. Вот, видишь, тебя хвалят здесь князья бояры и все друзья твои; они говорят, счастлив он, что возненавидел мир и славу, уже не печется ни о чем земном, желая небеснаго. А ты живешь не по-монашески. Стыдно мне за тебя! И пр.» (Послание Симона к Поликарпу, жития русских святых Филарета). Какая прямота души слышится в этих дружеских братских словах! Не даром честолюбивый и нетерпеливый Поликарп, под влиянием таких задушевных бесед блаженнаго Симона, наконец совершенно изменился в своей жизни и был потом одним из лучших иноков Печерскаго монастыря. Подобно святителю Симону, оставившему нам в своем послании к Поликарпу сказание его о некоторых отцах печерских, и блаженный Поликарп в свою очередь, в своем послании к Акиндину, оставил нам краткое сказание о некоторых из этих отцов. Не задолго пред своею кончиною, блаженный, милостивый и учительный Святитель Симон облекся в схиму и 22 мая (1226 г.) почил о Господе. Мощи его, погребенные сначала во Владимирском соборе, были потом перенесены в киевския ближния пещеры, где они и до ныне покоятся.

Таково было искреннее желание самаго святителя, который во все времена жизни своей питал глубокое благоволение к Печерскому монастырю. «Пойми, брат мой, писал он к тому же Поликарпу, какова слава того монастыря. Я рад оставить епископию и служить игумену в Печерском монастыре. Но ты знаешь, что удерживает меня. Кто не знает, что у меня, грешнаго Симона епископа, соборная церковь во Владимире, красота города, а другая в Суздале, которую сам я построил. Сколько оне имеют городов и сел! И десятину собирают со всей земли той. И всем тем владеть худость наша. Но пред Богом говорю тебе: всю эту славу и власть счел бы я за ничто, если бы мне хоть колом торчать за воротами Печерскаго монастыря и быть попираемому людьми. Один день в дому Божией Матери лучше тысячи лет временной чести. В нем хотел бы я жить лучше, чем в селениях грешников. Я спрашиваю тебя, брат, скажи мне по истине, что слышал ты дивнее тех чудес, которыя были в Печерском монастыре, и кто блаженнее тех отцов, которые подвизались в нем, и которые подобно лучам солнечным просияли во всей земле русской! О равноангельском житии некоторых из них я, грешный епископ Симон, слышал от очевидцев, а некоторых отцов и сам видел; обо всем этом я достоверно и разсказал тебе, частью устно, а частью письменно. Тут я не скрыл от тебя, брат, и того, почему я имею такое великое усердие к той святой Лавре и преподобным отцам Антонию и Феодосию. И поэтому я, грешный епископ Симон, тужу и скорблю и плачу, желая там скончаться и быть положенным в той блаженной персти, чтобы иметь хоть малую отраду в моих великих грехах, по молитвам преподобных отцов Антония и Феодосия и их блаженных учеников, которые умножились подобно звездам небесным и которых всех может исчислить и знает имена разве только тот, Кто весть число множества звезд и всех их имена нарицает».

В дополнение к этому сказываю о славе Печерскаго монастыря и вместе с тем в заключение нашего теперешняго разсказа о славных святителях, вышедших из Печерской обители, мы приведем еще несколько слов из того же послания святителя Симона к Поликарпу. «Из Печерскаго монастыря, писал блаженный Симон, многие поставлены в епископы. Как самим Христом были посланы Апостолы во всю вселенную, так Материю Его, Госпожею нашею, Богородицею из Ея монастыря многие поставлены были в епископы по всей земли русской. Первым был ростовский епископ Леонтий священномученик, котораго Бог прославил нетлением. Это был первый престольник; неверные мучили и убили его, и он стал третьим гражданином земли русской, получив вместе с двумя варягами венец от Христа, за котораго пострадал. О митрополите Иларионе ты сам читал в житии святаго Антония, что он пострижен им и сподобился священства. После них поставлены были епископы: Николай в Переяслав, Исаия в Ростов, Герман в Новгород, Стефан в Вышгород, Нифонт в Новгород, Лаврентий в туров, Марин в Юрьев, Мина в Полоцк, Николай в Тмуторакан, Феоктист в Чернигов, Лука в Белгород, Ефрем в Суздаль. Если хочешь знать всех, прочти старую ростовскую летопись; там найдешь, что всех было более 30, а если читать далее, до нас грешных, то, думаю, будет около 50».

Поймите же, после этого, и вы, читатели, друзья мои, какова слава нашего Печерскаго монастыря!

 

 

Разсказ 15-й.

---

Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 305; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!