Заложение великаго Киево-печерскаго монастыря и кончина преподобнаго Феодосия Печерскаго.

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 7Следующая ⇒

Разсказывая вам, друзья мои, о житии преподобных пеечрских Антония и Феодосия, я упоминал тогда, что они основали, кроме двух пещерных монастырей – ближняго и дальняго с надпещерным, еще и третий великий монастырь,- тот самый, в котором теперь великая лаврская церковь и высокая колокольня. Когда преподобный Антоний печерский переселился в свою ближнюю пещерку, где устроился ближне-пещерный монастырь,- а преподобный Феодосий принял игуменство над монастырем дальне-пещерным,- братья, как я говорил прежде, в том и другом монастыре умножились как пшеница Божия на плодородной ниве. Уже преподобный Феодосий, за благословением преподобнаго Антония, устроил было над дальнею пещерою и деревянный, довольно обширный монастырь; но все же, через несколько времени, для братии было тесно. Нужно было подумать основателям печерских монастырей о новом обширнейшем каменном монастыре, тем более, что деревянный надпещерный монастырь становился ветхим. Они и думали об этом, и их думою была святая теплая молитва, проникнутая твердою надеждою на Бога. И Бог помог им в святом намерении их. Братья печерские не имели ни места для предпологаемаго монастыря, ни средств для его устроения; но Господь сам устроил все, как нельзя лучше: чудесным образом Он указал и место для новаго монастыря и место для монастырской церкви,- указывая ея вид и размер; чудесным образом Он послал и средства для устройства монастыря. Разскажу вам об этом подробно.

Прославляя еще на земле своих святых угодников печерских, Господь неоднократно являл над их монастырем чудесныя знамения. Этими знамениями Господь и открыл место для великаго монастыря. Однажды, ночью, проходил мимо стараго деревяннаго надпещернаго монастыря какой-то благочестивый человек. Посмотрел он на монастырь; вдруг видит над ним какой-то чудесный свет, а в том свете с воздетыми к небу руками пред церковью стоит преподобный Феодосий. Немного спустя после того, вдруг он видит, что из церковнаго купола отделился пламень, и, на подобие дуги, перешел на другой холм, на то место, где теперь стоит великая лаврская церковь. Изумляясь такому видению, прохожий крестился и молился. Дуга же светоносная оставалась в одном и том же положении до тех пор, пока этот человек не зашел и за гору. Об этом видении он потом разсказывал всем, не зная однакоже, что оно означало.

Через несколько времени после того, в другую ночь жители соседних к Печерскому монастырю мест услышали чье-то пение на монастырской горе; они поспешили сюда, и с одного возвышеннаго места стали прислушиваться и присматриваться, кто бы это пел. И что же? Они тоже увидели над старым Печерским монастырем какой-то дивный свет,- а в нем шло много иноков, по направлению из стараго деревяннаго монастыря на другую соседнюю гору,- на то место, на котором теперь стоит великая монастырская церковь; при этом видели, что некоторые из иноков несли икону пресвятой Богородицы, а прочие с зажженными свечами шли и пели; впереди же всех шел преподобный Феодосий. Отправивши моление на месте теперешней великой монастырской церкви, преподобные иноки возвратились назад, и опять вошли в деревянную монастырскую церковь. Свидетелями этого чуднаго явления были многие, они то и разсказали о нем всем, еще не ведая, что Господь этим указал место для построения церкви.

Затем, Господь чудесным образом предусказал вид и размер великой лаврской церкви, послал средства для ея построения и указал, в чье имя она имела быть посвящена. Так было дело. Во дни преподобных отцев наших печерских Антония и Феодосия, жил где-то за морем, в теперешней шведской земле, некий князь Африкан; по вере он был латинян, но вместе с тем и очень набожный человек. У него в доме было богато устроенное распятие в высоту на десять локтей. Благоговея к Распятому за нас Господу, Африкан сделал этому распятию очень дорогое препоясание, в котором было чистаго золота до 50 гривен (по теперешнему около 50 фунтов),- и золотой венец, тоже очень ценный. У этого князя Африкана было всего два сына, из коих один звался Шимон. Когда умер отец Шимона, князь Африкан, недобрый дядя его, брат Африкана, силою выгнал обоих своих племянников из их родовой области. Куда было им итти?... Вот Шимон вспомнил, что отец его когда-то вел дружбу с русскими князьями,- часто помогал им своим войском; он и решился пробраться в русскую землю, и поступить в русскую службу. Так он и сделал. Когда же он уходил из дому, ему стало жаль драгоценных украшений, которыя были на отцовском распятии; и он решился снять их и унести с собою. Снял он пояс с распятия,- ничего; он начал снимать и венец с главы изображения распятаго Господа; но вдруг услышал такой таинственный голос: «человече! Не налагай этого венца на свою голову, но неси его туда, где одним преподобным устроится церковь Матери Моей; ему ты отдай этот венец; пусть он повесит его над жертвенником моим». При этом объял Шимона такой страх, что он пал на землю как мертвый, и долго не мог прийти в себя. Наконец, оправившись несколько в своем здоровьи и взявши с собою пояс и венец, Шимон пустился на корабле в русскую землю. Дорогою между прочим, он был занят мыслию: от чего это Господь не открыл ему и того, что следовало сделать с поясом, снятым с распятия? Эта мысль особенно тревожила его, когда на море поднялась страшная буря, так что, казалось, мореходцам не было спасения. «Помилуй меня, Господи! Взывал тогда Шимон; не из-за того ли я погибаю, что снял пояс с распятия?» Когда он так взывал, вдруг увидел на облаках какую-то церковь; он начал в нее всматриваться, и услышал чей-то голос: «такова церковь во имя Божией Матери будет построена преподобным: широта ея двадцать златых поясов, долгота тридцать, и высота пятьдесят; в этой церкви и ты будешь погребен». После этого видения, буря мало-по-малу стала утихать, так что для наших мореходцев опасность совершенно миновала. Вот Шимон и приехал в русскую землю, поступил на службу к сыну Ярославу Всеволоду, и был у него в великом почете. Вскоре Шимон ознакомился с Печерским монастырем, и стал искренно уважать православных иноков печерских, не смотря на то, что сам был римско-католиком, и имел при себе несколько римско-католических священников. Приходит, бывало, князь Всеволод к преподобным отцам печерским за советом и благословением при начале какого нибудь важнаго дела; с ним идет и боярин Шимон. Вот однажды собирались на брань против половцев три брата, князья Ярославичи – Изяслав, Святослав и Всеволод; прежде всего они отправились к преподобному Антонию печерскому за советом и благословением. В числе многих бояр тут был и Шимон. «Не здобровать вам в этой брани! – сказал князьям в пророческом духе преподобный отец печерский. Все потупили взоры в землю и призадумались. В то время Шимон бросился к ногам преподобнаго старца, и стал умолять, чтобы он помолился за него, и спас от смерти. «Дитя мое! – сказал ему святый старец, - многие из вас падут от меча, многие будут ранены, и многие будут потоплены; а ты спасешься, и будешь погребен в той церкви, которая тут у нас построится». С глубоким доверием к словам преподобнаго ушел на брань Шимон, и с ним так точно случилось, как предсказал преподобный Антоний. Брань с половцами была очень жаркая, и окончилась неудачно для русских князей: много тогда погибло народа русскаго; много пало бояр; сам Шимон был тяжело ранен, и, в безпамятстве, уже лежал между убитыми. Пришедши наконец в чувство, он стал молиться; но, когда в молитве поднял глаза на небо, вдруг опять увидел в облаках такую же самую церковь, какую видел прежде, во время кораблекрушения. «Господи, избави меня от горькия смерти молитвами пресвятыя Богородицы и преподобнаго отца печерскаго Антония»! – взывал неоднократно боярин Шимон, теперь совершенно понявший значение двукратнаго явления ему церкви. Через несколько времени он почувствовал в себе силу: кровь в его ранах приостановилась; он потихоньку поднялся и кое-как добрался до своего стана. Возвратившись в Киев, он сейчас же отправился к преподобному Антонию, и со слезами разсказал ему все, что с ним было на поле брани. При этом Шимон подробно разсказал преподобному и приключение с венцом и поясом. «Отче,- сказал потом Шимон преподобному Антонию,- я не знал, где будет устроена показанная мне в видении церковь, пока не услышал от тебя, что я буду погребен в построенной тобою церкви. Вот тебе золотой пояс, который пусть будет мерою для предпологаемой вами церкви; вот тебе и золотой венец, который пусть будет повешен над святым жертвенником». «Сын мой,- сказал ему на это преподобный Антоний;- с этого времени ты будешь называться не Шимоном, а Симоном». В этих словах он предсказал Шимону, что он скоро обратится к Православной Церкви. Потом святой старец призвал преподобнаго Феодосия, вручил ему золотой пояс и венец, как будущему строителю церкви, и поручил самаго Симона его отеческому попечению. Симон очень полюбил преподобнаго Феодосия, часто бывал у него, беседовал с ним об истинной православной вере, и наконец, убежденный мудрыми словами преподобнаго Феодосия, оставил католическую веру и принял православную со всеми своими священниками и домочадцами, которых было при нем до 3,000 душ. Обращенный таким образом в православие, Симон потом ничего не щадил для построения той церкви, в которой думал сложить свои кости*). Таким образом сам Господь указал вид и величину великой лаврской церкви о частью послал средства для ея построения.

А вот послушайте еще, друзья мои, как дивно Господь послал преподобным отцам печерским работников для предпологаемой постройки. Далеко, далеко от Киева, в бывшем царстве греческом, в самом Цареграде жили, во времена Антония и Феодосия печерских, четыре мастера каменщика, которые большею частью занимались постройкою церквей. Когда-то, в одно раннее утро, когда они еще спали в своих домах, к каждому из них, в одно и то же время, пришли какие-то посланцы и сказали, будто их зовет Царица во Влахерну (так называлось тогда в Цареграде одно место, на котором стояла и церковь во имя Божией Матери – церковь влахернская). Пришли они во Влахерну в церковь, и действительно нашли тут Царицу, окруженную воинством. Мастера благоговейно поклонились Ей; а Она им и говорит: «вот Я хочу построить Себе церковь на Руси в Киеве; возьмите себе золота на три года и идите туда». «К кому же ты нас посылаешь, Госпоже Царице,- вопросили Ее мастера; - та сторона нам совершенно неизвестная». «Вот Я пошлю пред вами предстоящих тут Антония и Феодосия, сказала Царица. Антоний только благословит вас на работу и сам отойдет в вечность, а Феодосий скончается на другой год после него. Ступайте же туда; Я сама вознагражу вас так, как вы себе и вообразить не можете; Я сама прийду в ту церковь, и буду жить в ней». При этом Она дала мастерам мощи св. мучеников Артемия, Полиевкта, Леонтия, Акакия, Арефы, Иакова и Феодора, приказавшим им, чтобы они положили их в основание церкви. «Какого же вида должна быть эта церковь, и какой величины»,- спросили рабочие. «Выйдите отсюда, и посмотрите, а меру для ней Я уже послала – пояс Сына Моего». Взглянули они вверх, и действительно увидели в воздухе

(*И на самом деле, Симон первым был погребен в новосозданной великой лаврской церкви. При жизни своей он успел испросить у преподобнаго Феодосия на письме разрешительную молитву об отпущении грехов своих, своего семейства и всех своих родных. Эта разрешительная молитва положена была ему во гроб. С того времени, мало-по-малу, вошло в обычай давать разрешительныя молитвы и всем покойникам. Так делается теперь и у нас: над покойниками обыкновенно читают разрешительныя молитвы и полагают их во гроб.)

величественную церковь. « Госпоже! В чье же имя будет эта церковь?» - спросили опять рабочие, обратившись к царице. В мое имя, - Богородицына будет эта церковь; вот вам и икона, пусть будет она наместною». При этих словах Царица подала мастерам небольшой образ успения Божией Матери,- тот самый, который и теперь висит над царскими вратами в великой лаврской церкви. Мастера получили икону, получили и золото от преподобных Антония и Феодосия, и ушли. Видение кончилось. Не зная, что с ними делалось, мастера в глубоком изумлении, с мощами и с иконою в руках возвратились по домам, и приготовившись к дороге, отправились в Киев, куда и прибыли через десять дней, по выходе из дому. Пришедши в Киев, они разыскали преподобных печерских Антония и Феодосия, и, принявши от них благословение, спросили: «отцы святые! На каком же месте прикажете нам строить церковь вашу?» - «Где Богу будет угодно»,- отвечали святые отцы, недоумевая, что это за люди, и о какой церкви он говорят. Странно,- сказали мастера; - вы, святые отцы, знаете время вашей кончины, а не знаете доселе места для постройки вашей церкви, давши нам на это деньги». Эти слова еще больше изумили отцов печерских; он сейчас же созвали всю братию, и просили мастеров подробно разсказать пред всеми, о чем они говорят. Мастера, к удивлению всех слушавших, разсказали подробно, как они были позваны во Влахерну, какое им было тут видение, как Царица послала их в Киев, какую церковь приказали тут построить, как наградила их за работу, и проч. и проч. При этом они отдали братии врученные Царицею мощи святых для основания церкви и наместный образ успения Божией Матери. Все тогда несказанно дивились великой милости Господа и Царицы небесной к Печерскому монастырю. Глубоко были утешены этим чудесным знамением милости Божией преподобные отцы печерские,- а в особенности преподобный Антоний, только что возвратившийся в свою киевскую пещеру из Болдиной горы (из Чернигова), - и преподобный Феодосий, много заботившийся об устроении новаго монастыря. Известие о близкой кончине этих преподобных старцев, преданное им каменщиками, нисколько не опечалило их: для них умереть было великим приобретением, как говорил когда-то о себе и святый апостол Павел.

Где же бы нам устроитьновый монастырь, думали про себя братия печерские. Теперь-то, без сомнения, им припомнились – и видение радуги, и видение шествия иноков из ветхаго монастыря; но то место, на которое указывали эти видения, было не монастырское, а великокняжеское. Между тем слух пронесся по всему Киеву о чудесном пришествии рабочих из Царяграда и о прочем. Народ толпами собирался вокруг ветхаго монастыря, и каждый по-своему указывал, то на то, то на другое место, где бы приличнее и удобнее быть новому монастырю. Случилось, что в это время, вблизи Печерскаго монастыря проезжал и сам великий князь Святослав. Видя толпы народа, князь подъехал к монастырю, и узнал, что все затруднялись выбором места для монастыря. «Самое лучшее место для этого монастыря – мое поле, сказал князь, осмотревши окрестную местность; здесь пусть строится церковь». Рады были отцы печерские такому доброхотству князя и благодарили его; но им все-таки хотелось знать волю Божию на то, на каком именно месте великокняжескаго поля должна была стоять предпологаемая церковь. Преподобные Антоний и Феодосий печерские просили на это у Господа знамения. «Господи! – молился в одну ночь преподобный Антоний,- да будет повсюду в окружности роса: а на месте, где должна быть построена церковь, да будет суша». Утором осмотрели все великокняжеское поле, и нашли на нем одну сухую площадку, тогда как на всем поле была обильная роса. «Господи! – молился преподобный Антоний в другую ночь,- да будет вокруг суша, а на месте нашего храма да будет роса». Утром опять осмотрели все княжье поле и на прежней площадке оказалась роса, тогда как все поле было совершенно сухо. Итак ясно было указано и место для великой церкви. На третий день, к закладке монастыря и церкви, собралось множество киевлян; тут был и сам великий князь Святослав. В присутствии всего собора святых иноков печерских, преподобный Антоний сотворил тут обычныя молитвы; размерил широту и долготу церкви золотым Симоновским поясом,- и наконец, в пламенном духе, воздвиг руки к небу, и воскликнул, подобно пророку Илии: «услыши меня, Господи; услыши меня огнем; да уразумеют людие сии, что Тебе угодно это место»! Вдруг спал с неба огонь и совершенно очистил то место, которое размерено было для храма; а по краям его сделали впадины наподобие рвов. Все тогда пали на землю от страха и поклонились Господу, творящему великая и дивная. Затем отцы печерские и сам князь начали своими руками раскапывать рвы для фундамента. В основание церкви положены были в ковчежце, принесенныя мастерами, св. мощи. Тогда многие из киевлян стали жертвовать на устройство новаго храма; сам великий князь тогда же дал преподобному Феодосию на это дело 100 гривен золота. Таким образом и начали строить великую лаврскую церковь. Вскоре, после основания церкви, преподобный Антоний печерский отошел к Господу; тогда преподобный Феодосий один стал хлопотать о постройке. Всею своею душею он был предан новосустрояемому монастырю и храму; но Господь не судил и ему видеть оконченным дивный храм Царицы небесной. На другой год, после изшествия из сего мира преподобнаго Антония, отошел в тот же горний мир и преподобный Феодосий. Так, закладка великой лаврской церкви была последним великим делом наших великих отцев печерских Антония и Феодосия. Мы уже сказали в своем месте о кончине преподобнаго Антония; скажем теперь несколько слов и о кончине преподобнаго отца нашего Феодосия

Время кончины преподобнаго Феодосия было открыто не только каменьщикам византийским во Влахерне, но и ему самому в один из дней великаго поста, которые он проводил, как мы говорили прежде, в одной уединенной пещере, близ села Лесник, в Гнилещине. Когда приблизилось это время преподобный сильно занемог горячкою. Чувствуя приближение кончины, он приказал собрать к себе всю братию и всех служивших при монастыре и в монастырских селах. Подозвавши к себе братию, он со слезами увещевал их не забывать своих обетов и строго смотреть за собою, за своими мыслями и делами,- чтобы они имели между собою братскую любовь, и уважали бы друг друга, не только старейших, но и равных и меньших. Особенно же он умолял всех быть усердными к церкви Божией и к ея богослужениям. Затем преподобный благословил всех и отпустил. Когда вышли братия, приехал навестить больнаго старца и великий князь Святослав. Преподобный Феодосий, как родной отец, и его убеждал справедливо управлять своим народом, не делать обиды церквам Божиим и другим не дозволять обижать их; а о Печерском монастыре он просил, чтобы князь принял его под свою опеку. Когда он простился с князем, горячка так усилилась и так ослабила его, что он, около трех дней, казался мертвым: глаза его были закрыты, и едва едва заметно было в нем дыхание. Третьяго дня ему стало несколько легче; но ему ужу были открыты и день и час кончины. «Кого вы изберете себе игуменом после меня?»- спросил преподобный дрожавшим голосом окружавшую его братию. Братия молчали и только плакали, глядя на своего изнеможеннаго игумена. Но что было делать? Нужно было и на самом деле подумать о выборе новаго игумена. Поразсудивши между собою, они на другой день объявили преподобному Феодосию, что, по их мнению, преподобный Стефан-экклесиарх мог бы быть ему преемником. Старец благословил преподобнаго Стефана на игуменство, давши ему приличныя наставления, и тут же напомнил братии, чтобы они во всем были покорны своему новому игумену. Теперь преподобный открыл братии, что он отойдет к Господу в субботу, с восходом солнца. Настала и суббота; стало разсветать. Братья толпились вокруг келлии преподобнаго. Призвавши их к себе в последний раз, старец стал прощаться с каждым из них по одиночке,- целовался, просил молитв и прощения. Затем старец сказал: «братия мои! Не покидайте этого монастыря; за него я всегда буду молиться Господу. Хотя телом я и отхожу от вас, но духом всегда буду с вами. Когда в этом монастыре будет обилие во всем,- когда в нем не будет недостатка в мудрых и благочестивых людях; по этому знайте, что я буду иметь дерзновение у Господа Спасителя моего». Потом преподобный сделал распоряжение о своем погребении. «По смерти моей,- сказал преподобный,- не обмывайте моего грешнаго тела, чтобы никто не видел его; оденьте меня в ту одежду, в которой я обыкновенно ходил,- и погребите в той пещере, в которой я затворялся на великий пост. Погребите меня без всякой церемонии,- погребите вы одни, чтобы не было посторонних при моих похоронах». Затем, в последний раз он благословил братию, и отпустил их. Келлия преподобнаго была затворена, и в ней никого не было. Но один послушник стал смотреть в маленькую щель, чтобы видеть, что дальше будет с преподобным. И что же он увидел? Преподобный приподнялся с своего ложа, пал на землю и с горячими слезами просил Господа молитвами Богородицы и всех Святых принять его дух и охранять своею милостию монастырь Печреский. Затем он опять слег на постель, и устремил взоры на небо. Через несколько минут после того, он с веселым духом воскликнул: «благословен мой Бог! Если это так, то я с радостию отхожу из этого мира». Вероятно, перед этим ему было видение о славной будущности монастыря Печерскаго. Наконец, сложивши на-крест руки, преподобный предал дух свой Богу. Это было в субботу, 3 мая(1074 года), 814 лет тому назад. Все плакали о смерти такого дивнаго человека Божия,- плакали и духовные и светские. Для отпевания, тело преподобнаго было внесено в монастырскую церковь. Лишь только узнали киевляне о смерти преподобнаго Феодосия, сейчас же толпами бросились к монастырю; но, по завещанию преподобнаго, двери монастырския на тот раз были заперты. Народ думал увидеть мощи преподобнаго, хоть в то время, когда иноки вынесут его из ворота; но и это им не удалось. Не без воли Божией, через несколько часов, после отпевания тела преподобнаго, полил такой сильный дождь, что народ волею-неволею должен был уйти от ворот. В это-то самое время братья и вынесли мощи преподобнаго в ту пещеру, в которой он желал быть погребенным. В этот день князь Святослав был в поле, невдалеке от Печерскаго монастыря. Как-то он взглянул на ту сторону, где был монастырь, и увидел над монастырем светлый огненный столп. «Верно, уже скончался преподобный отец наш Феодосий»,- сказал с грустью князь. Сей-час же он послал гонца в монастырь и узнал, что действительно так было. Тогда князь и его дружина горько заплакали о кончине преподобнаго.

Но напрасно оплакивали того, кого Господь принял во дворы свои для блаженства вечнаго. А что преподобный Феодосий, по своей кончине, действительно был вселен во дворы Божии и получил великое дерзновение у Бога,- в этом скоро могли убедиться самые современники преподобнаго. «Потому узнаете, братия мои, что я буду иметь дерзновение у Бога, по моей кончине, когда в монастыре Печерском будет изобилие во всем»,- говорил преподобный Феодосий пред своею кончиною. И что же? В самый год кончины преподобнаго в монастыре Печерском действительно было такое изобилие во всем, какого прежде не было. С того времени монастырь Печерский, молитвами преподобнаго отца нашего Феодосия печерскаго, и доселе ни в чем не оскудевает. Кроме того, сколько раз Господь оказывал верующим чудесную милость ходатайством преподобнаго Феодосия!... Разскажу вам теперь, друзья мои, хоть о трех таких чудесных случаях, которые были вскоре, после кончины преподобнаго.

Как-то один боярин великокняжеский попал в немилость князя; все говорили, что князь непременно пошлет его в заточение. Несчастный боярин обратился к Богу, стал молиться, и на молитвах своих просил ходатайства преподобнаго Феодосия печерскаго, котораго он хорошо знал еще при жизни. И вот однажды, днем, когда этот боярин заснул, во сне является ему преподобный Феодосий и говорит: «не печалься, сын мой; я хоть и отошел от вас телом, но духом всегда с вами, и молюсь за вас. Завтра князь призовет тебя к себе, и ты будешь по прежнему у него в милости». Затем, преподобный вышел из избы; это увидел уже и на яву боярин, пробудившись от сна. В самом деле, на другой день, князь призвал боярина к себе, и принял его с прежнею милостию. С того времени этот боярин во всю жизнь свою имел великую любовь к Печерскому монастырю.

Другой случай был такой. Один киевлянин, уезжая куда-то, просил знакомого ему инока печерскаго - Конона взять к себе для сбережения деньги до его возвращения из дороги. Коно взял деньги, и спрятал их у себя в келлии. Но случись такой грех: по наущению лукаваго, один монах Николай заметил эти деньги в келлии брата, утащил их и спрятал в пещере. Бедный Конон, не находя денег в келлии, не знал что и делать. Он обратился наконец к молитве и просил помощи у преподобнаго Феодосия. После того, однажды во сне , явился ему преподобный Феодосий и сказал: «не печалься, брат! Деньги твои взял брат Николай, и схоронил их в пещере». При этом преподобный указал и место, где именно были спрятаны деньги. Проснулся брат Конон в радости, отправился по указанию в пещеру, и действительно нашел свои деньги в том самом месте, которое ему было указано преподобным. – Вот и еще один случай.

В те времена, один из клириков киево-софийскаго собора заболел сильною горячкою. Лежа на постели, он вспомнил, как преподобный Феодосий, еще при жизни своей, помогал больным,- и стал просить его помощи. В изнеможении, с молитвою на устах, больной наконец уснул. И вот, во сне является ему преподобный Феодосий, подает палку, и говорит: «сын мой! Возьми мою палку, встань и ходи с нею». Больной проснулся, и сейчас же почувствовал себя здоровее прежняго. Мало по-малу болезнь его и совсем прошла. Тот час, по своем выздоровлении, этот клирик поспешил в печерский монастырь и со слезами благодарил преподобнаго, при его гробе, за свое исцеление. Тут он всем подробно разсказывал и о самом исцелении.

Долго пришлось бы мне говорить, друзья мои, если бы вздумал подробно разсказывать вам о чудесах, или чудесных благодеяниях, которыя в разныя времена были являемы Господом народу православному, молитвами преподобнаго отца нашего Феодосия печерскаго. Некоторыя из таких чудес записаны в книгах, о многих ходят разсказы в народе; а сколько есть таких, которыя известны только одному Богу!... Так, друзья мои, не ложно обещание преподобнаго отца нашего Феодосия, которое он сказал братии в утешение, пред своею кончиною. «Я обещаю вам, братия и отцы: хотя я телом и отхожу от вас, но духом всегда буду с вами». Верно также и то слово святаго, которое он сказал когда-то Симону варягу, в ответ на его просьбу – помолиться о нем и его родных: «я молюсь не о черноризцах только, но и о всех, любящих сие место – Печерский монастырь».

Разсказ 6-й.

Святые игумены печерские-Стефан (память апреля27) и Никон (память марта 23); украшение и освящение великой лаврской церкви, перенесение в нее мощей преподобнаго Феодосия (память 14 августа) и окование его раки.

Я хочу разсказать вам теперь, друзья мои, о двух святых игуменах печерских – Стефане и Никоне, которые один за другим продолжали и оканчивали великое дело преподобных отцов печерских Антония и Феодосия – устройство и украшение великой печерской церкви.

Стефан, при жизни св. Феодосия, был уставщиком в Печерской обители, т. е. он смотрел за порядком церковной службы, указывал, что, когда и как нужно читать и петь, сам предначинал церковное чтение и пение, читал братии в церкви, по поручению игумена преподобнаго Феодосия, поучения отеческия, жития святых, и пр. За все это Стефан был в почете в обители, а пред кончиною преподобнаго Феодосия, он был избран единодушно всеми братьями игуменом печерским, какое звание и взял на себя по кончине св. Феодосия. В монастыре Печерском тогда все еще дышало духом преподобных отцов Антония и Феодосия: живо представляя святую их жизнь, братия печерские неленостно предавались святым подвигам. И преподобный игумен Стефан старался во всем следовать примеру этих великих отцов. Главным его делом теперь было строить начатую великую церковь,- и он, в продолжение трех лет, успел совершенно окончить ее вчерне; в это же время он устроил вокруг церкви деревянныя келлии, куда переселил братию из ветхаго монастыря, оставивши тут только немногих для погребения почивших братий. По его распоряжению, теперь стали ежедневно совершать божественныя службы в пещерной церкви за упокой братии и всех благотворителей печерской обители. Словом, и теперь в Печерском монастыре все шло по прежним порядкам, как нельзя лучше. Но наконец, по допущению Божию, лкавый поднял смятение между братиею против достойнаго их игумена: нашлись между братиею два-три человека, которые взвели на него такия вины, каких он не допускал и в своих мыслях. Дело наконец дошло до того, что преподобнаго Стефана лишили игуменства и изгнали из монастыря. С совершенною покорностию преподобный Стефан подчинился такому строгому и опрометчивому приговору братии: он безпрекословно оставил Печерский монастырь; но, по глубокой любви к этой святой обители, он все-таки не оставил печерской горы. Тут на Клове (где теперь стоит училище девиц духовнаго звания) он сначала устроил для себя келлийку, а потом, благодаря щедрым подаяниям своих духовных чад, скорбевших о несправедливой обиде святаго отца, построил тут в честь Божией Матери и каменную церковь, подобную той, какая была во Влахерне, где являлась когда-то каменьщикам Царица небесная. Сюда к преподобному Стефану мало-по-малу сошлась братия, и избрала его своим игуменом; тут введен был и устав Печерскаго монастыря. В последствии преподобный Стефан за свою кроткую и святую жизнь был избран архиереем для города Владимира на Волыни и переселился сюда, оставивши в своем Кловском монастыре игуменом преподобнаго Климента. Так-то промыслом Божиим защищена честь праведнаго человека, а враг, хотевший помрачить ее, посрамлен. Научимся из сего, други мои, не бояться людских наветов, вражьих козней; будем тверды в добре,- и честь наша не пропадет. Но обратимся опять к нашему разсказу об устройстве великой печерской церкви.

Я сказал, что, при игумене Стефане, великая монастырская церковь в три года была построена вчерне. Как же она строилась? У нас иногда говорят, будто бы теперешняя великая лаврская церковь во всей целости и есть то самое строение, над которым трудились пришедшие из Царяграда каменьщики – святые двенадцать братий, почивающие доселе в ближней пещере, и, будто бы, эта постройка производилась особенным чудесным образом. Так по крайней мере разсказывают о постройке высокой лаврской колокольни: вот, говорят, 12 братий выстроят, бывало, за день колокольни, а она ночью войдет в землю; братия на другой день продолжают строить, а она в ночь опять войдет в землю. Так, говорят, продолжалось несколько лет. Наконец, св. 12 братий, будто бы, решились закончить работу, свели купол, и поставили на верху крест; окончивши работу, они уснули. Утром встают, и видят высокую-превысокую колокольню; а это, говорят, она вся ночью вышла из земли. Вот почему, будто-бы, и так высока лаврская колокольня (до креста около 44 сажени). Я по правде скажу вам, друзья мои, что это все пустыя разсказы. Зачем говорить небывальщину? Зачем прикрашивать выдумками то, что, и без того, само по себе славно*)? Довольно сказать, что славная лаврская церковь строилась не без особенной помощи божией; потому что выстроить такую величественную церковь, какою была та церковь (а она была гораздо величественнее и богаче нашей теперешней) – выстроитьее в три года, при небольшом числе рабочих и при скудных средствах монастыря,- дело великой и дивной милости Божией.

Построенная таким образом преподобным Стефаном, великая печерская церковь, около шести лет, так и стояла вчерне. Наконец нужно было приступить и к ея украшению В то время игуменом печерским был уже не Стефан, а преподобный Никон, тот самый, который с самаго начала жил в пещере с преподобным Антонием и постригал тут желавших иноческаго жи

тия. Мы уже знаем, что он постриг тут в иночество преподобнаго Феодосия, и был некоторое время

*) Во первых, давно, давно уже нет в целости той славной печерской церкви, которую строили цареградские каменщики, по благословению преподобных печерских Антония иФеодосия; как нет ея, лет тому будет уже более шестисот: тогда дикие татары, как пишется в книгах, ограбили ея украшения, разрушили и самый «верх ея до полу-церкви по окна». После татарскаго разорения, через 200 лет с лишним, та церковь была возоблена одним благочестивым киевским князем Симеоном Олельковичем (вечная ему память); но и та церковь не сохранилась до нас в целости: великий пожар, бывший в лавре около полутораста лет тому назад, обгорела и она. С 1720 г. она опять стала обновляться и освящена 1729 года )

его руководителем. Через некоторое время после того, преподобный Никон ушел было в Тмутораканскую землю, к Черному морю, и основал для бывших там христиан монастырь, по образцу Печерскаго6 так, значит, далеко пронеслась-то благодать Божия от киевскаго Печерскаго монастыря. Все тмутораканские, или при-черноморские христиане любили и почитали Никона, как духовнаго отца и учителя своего. И он любил их, и радел о них. Однажды упросили они его пойти в далекий Чернигов к тамошнему князю и просить, чтобы дал им на княжение своего сына. Никон пошел, прибыл в Чернигов, где князь и согласился послать с ним своего сына Глеба. Но, будучи так близко от Киева, Никон не мог не зайти и сюда, чтоб повидать милую братию печерскую, особенно Феодосия. И вот, когда встретился он с Феодосием, оба они поклонились друг другу до земли, потом встали, обнялись и долго плакали, что так долго не виделись. Феодосий взял слово с Никона, что не разлучится с ним до смерти. Итак, отведши в Тмутаракань молодаго князя Глеба, Никон возвратился в Печерскую обитель. Здесь жил он с Феодосием в великой любви, помогал ему в игуменском деле, управлял обителию во время отлучек из нея Феодосия, читал, по поручению его, поучения братии и пр. Между тем случились неурядицы в Киеве, от которых терпела и обитель Печерская. Тогда Никон опять ушел в свой при-черноморский монастырь, испросив прощение у Феодосия, что нарушил данное ему слово – не разлучаться с ним до смерти. Однако Никону пришлось пожалеть о нарушении слова своего. Заскорбел он по Феодосие и, не смотря на глубокую старость, пустился от далекаго Чернаго моря в Киев. Но здесь ждала его еще большая скорбь: не застал он в живых Феодосия, своего друга! Никон решился навсегда остаться в Печерской обители – у гроба Феодосия. Братия печерская стала почитать стараго друга Феодосиева, и, по удалении Стефана, избрала Никона игуменом. И начал Никон заботиться об украшении великой лаврской церкви. Сам Господь помог ему в этом, как прежде Антонию и Феодосию в строении этой церкви. Вот как было. Спустя десять лет после того, как пришли из Царяграда в Киев каменоздатели, являются сюда в Киевопечерскую обитель и иконописцы, а вместе с ними и купцы с иконописными материалами. Пришли иконописцы к преподобному Никону игумену и говорят: «тут какие-то из ваших два инока, бывши у нас в Цареграде, наняли нас расписывать вашу церковь, и дали нам задаток; но мы договаривались за небольшую церковь, а между тем ваша церковь оказывается очень великою. За ту плату, которую нам предложили ваши иноки, мы никак не можем расписывать вашей церкви. Если вам не угодно будет прибавить нам цены, то возьмите ваш задаток, и мы возвратимся домой». «Кто же с вами договаривался об украшении нашей церкви? – спросил с изумлением преподобный Никон. «Какие-то ваши два инока; один называл себя Антонием, а другой Феодосием»,- отвечали иконописцы. Тогда преподобный Никон понял, в чем было дело; и со слезами на глазах сказал иконописцам: «люди добрые! десять лет уже тому назад, как эти святые иноки почили о Господе, и там на небе ходатайствуют пред богом о нашем монастыре». В изумлении иконописцы призвали к преподобному Никону и купцов цареградских, с которыми они приехали, и указали на них, как на очевидцев-свидетелей, в глазах которых преподобные Антоний и Феодосий договаривались с иконописцами об украшении церкви. «Нет ли у вас изображений этих преподобных»? – спросили наконец иконописцы преподобнаго Никона. «Есть»,-сказал Никон, велел принести икону, на которой были изображены оба преподобные-отцы.–«Это они, святые отцы,-это они»!-воскликнули греки в один голос: и стали поклоняться и лобызать святые лики угодников Божиих. Тогда купцы, вместо того, чтобы продавать свои иконописные материалы, подарили их на святую обитель, а иконописцы, без всяких отговорок, принялись за украшение церкви. Тут же они припомнили и разсказали всем, что с ними было на дороге, когда они плыли к Киеву. «Вот,-говорили они,-мы были уже невдалеке от Киева,-подплыли к Каневу. Нам на высоте показалась великая церковь. Узнаем,- и оказывается, что это та самая церковь, которую мы взялись расписывать. Неприятно нам стало после того; мы брались расписывать небольшую церковь, а на деле она оказывалась очень обширною. Думали мы, думали, и наконец решились было возвратиться домой. Но не тут-то было: в эту ночь, в которую у нас было такое раздумье, вдруг поднялась на реке буря, и наше судно против воды пригнала к Триполью. Постояли мы под Трипольем целый день, не зная, что делать дальше. Ночью же нам было такое видение: как будто мы были в вашей церкви, и стояли пред наместною чудотворною иконою успения Божией Матери. Вдруг слышим голос от иконы: «люди, люди! Почто вы смущаетесь, и не покоряетесь воли Моей и Сына Моего! Хоть вы и думаете бежать назад; но Я вас с вашим судном поставлю у Моей церкви. Там в монастыре вы уже и останетесь,- окончите жизнь свою в иночестве; а Я вам исходатайствую в будущей жизни милость Божию, ради отцев печерских Антония и Феодосия». Не придавая однакоже особеннаго значения этому видению, мы все таки думали было возвратиться назад; но, против нашей воли, мы наконец очутились под вашим монастырем. Так-то было с нами»: - заключили свою речь иконописцы. Очень дивились такому разсказу иноки печерские и стоявшие тут каменоздатели-строители великой церкви; эти последние не захотели уже после того возвращаться и на родину, а остались навсегда в Печерском монастыре, постригшись тут в монашество. То же самое сделали потом и греки иконописцы: потрудившись над украшением церкви они все тут приняли иноческий чин, и по смерти удостоились нетления также как и каменоздатели. И до сих пор они почивают нетленно в особой келлийке, в ближней пещере, и известны под именем двенадцати братьев.

Святые братья иконописцы все свое усердие прилагали об украшении церкви; между ними работал и один из печерских иноков, преподобный Алипий иконописец. Так как они все делали свое дело с благоговением и молитвою; то и Господь помогал им своею чудодейственною силою и благодатию. Пишется в книгах, что, когда братья иконописцы расписывали алтарь великой церкви, вдруг, в их глазах, тут на стене сам собою изобразился образ пресвятой Богородицы; потом из светлаго лика этой иконы вылетел голубь, летал по всей церкви, седал то на том, то на другом образе, между прочим залетал и за наместный чудотворный образ успения Божией Матери, и наконец, неизвестно где, скрылся. Так, Дух Божий видимо открылся в славном Печерском храме, и дал тем знать, что Он будет тут щедро изливать свои милости на молящихся. И на самом деле, чудный был тот храм, и по обилию пребывавшей в нем благодати Божией, и по самому наружному его виду. Вот как описывается красота его в одной старинной книге: «сия небеси подобная церковь, яко неизреченным Божиим смотрением основася, тако и совершися, и преизящным благолепием внеуду и внутрьуду украшена бысть. Вся бо от злата мусиею, сиречь, каменьями позлащенными, узорами и пестратипами различными предивно бяше высаждена и иконами прекрасно расписана. Помост церковный весь такожде от различных шаров (красок) каменьями и всякими узорами бысть насажденный, главницы же позлащены бяху, а крест на версе церкве великия ваги от самаго злата соделанный поставлен бысть. Самый же монастырь окрест каменными стенами обведен бысть на два стрельбища; в толстоту же или в ширину каменна стена бяше в сажень, и врата каменныя же идеже ныне церковь Троицы Пресвятыя, бяху двои: едиными вхождаху царие, князие и чин духовный, а вторыми народ общий и мертвых к погребению ношаху; откуду великая слава и похвала бяше всему российскому народу». Как жаль, что до нашего времени не уцелел этот славный храм!

При игумене Никоне совершенно была украшена великая печерская церковь, но освящение ея совершено уже при следующем игумене-Иоанне; Никон, незадолго пред тем, отошел ко Господу. Освящение этой церкви было 799 года тому назад, 14 августа, накануне храмового дня успения Божией Матери. Оно также сопровождалось некоторыми чудесными обстоятельствами. Бывший в то время, митрополит киевский Иоанн, осматривая только что оконченную печерскую церковь, пред ея освящением, заметил, что тут на престоле была деревянная доска. По замечанию митрополита, такая убогая доска совсем не шла к святости места и величию церкви. «Нужно для этого места устроить приличную каменную доску»,- сказал митрополит братии печерской, и не соглашался освящать церкви до тех пор, пока они не приобретут приличной доски. Что было делат7 Таких мастеров тогда и в Киеве не было; да для этого потребовалось бы не мало и времени. Не знали братия, что и делать. Вот, 13 дня августа, в вечер, они пошли к вечерни в великую церковь; и что же? тут, вблизи алтаря, находят такую каменнуюдоску, какая и нужна была для престола. Сейчас же об этом дали знать митрополиту,- и он назначил в следующий день быть освящению церкви. Между тем, братия стали разыскивать, кто бы это сделал доску, и как она здесь очутилась; но об этом ни от кого и ничего нельзя было узнать, не смотря на то, что братья открыто предлагали щедрую плату тому, кто сделал такое благодеяние для церкви. Настал и день освящения – 14августа. Митрополит скорбел о том, что при таком торжестве не будет никого из епископов, а посылать к ним приглашения было уже поздно. Но вдруг, и без всяких приглашений, наехало столько епископов, сколько нужно был для полнаго торжества,- приехали епископы- черниговский Иоанн, ростовский Исаия, юрьевский Антоний и белогородский Лука. По распросам оказалось, что все они были приглашены к освящению церкви какими-то неведомыми посланцами, которые будто бы были посланы от самаго митрополита. «О пресвятая Госпоже Богородице!- воскликнул тогда митрополит, простерши руки к небу;- Ты, собравшая некогда от конец вселенныя святых апостолов к своему погребению,- Ты и теперь собрала этих наших сослужебников к освящению Твоей церкви. Благослови же нас на сие дело!» Освящение совершилось во славу Божию и в честь Царицы небесной 14 августа, 1089ьгода, при киевском князе Всеволоде Ярославиче.

Ровно через два года, после освящения великой печерской церкви, тут в Печерском монастыре совершалось другое не менее важное торжество: это – перенесение мощей преподобнаго отца нашего Феодосия. Мы знаем уже, что преподобный Антоний печерский был погребен в ближней пещере, а преподобный Феодосий – в дальней. Через восемнадцать лет по их кончине, когда уже была освящена великая печерская церковь, братия печерская однажды в своем общем собрании стали размышлять, не перенести ли честных мощей своих святых наставников в великую печерскую церковь. Но так как попытки обретения мощей преподобнаго Антония по неким чудесным знамениям не удавались; то братия единодушно порешили, если то будет угодно Богу и Его святому угоднику, перенести в великую церковь по крайней мере мощи преподобнаго Феодосия. При входе в церковь, по правую сторону, там, где и теперь стоит гробница преподобнаго Феодосия, приготовлено было для этого место, и устроена каменная рака – гроб. Вот как разсказывает об этом очевидец и распорядитель этого дела, преподобый Нестор летописец. «За три дня, пред праздником успения Божией Матери,- говорит он,- игумен приказал копать (рушити) там, где лежали мощи преподобнаго Феодосия. Истинно и верно об этом я скажу; ибо это я не от других слышал, а сам был тут очевидцем и начальником. Пришел ко мне игумен Иоанн и сказал: «пойдем, чадо, в пещеру к преподобному отцу нашему Феодосию», и мы пришли сюда с игуменом тайно от всей братии; осмотрели, место, обозначили, где нужно копать, и вышли из пещеры. Тогда игумен мне сказал: «теперь возьми себе в помощь кого нибудь из братии, а другим ничего не открывай, пока мы не вынесем мощей преподобнаго из пещеры». Я приготовил семь лопаток, и во вторник, в глубокий вечер, взял с собою двух братий, известных по своей доброй жизни, тайком от всех, отправился в пещеру. Тут мы с поклонами отпели псалмы, и принялись за работу. Сначала я сам копал, а потом, утомившись, поручил копать другому брату. Мы копали таким образом до полуночи; но мощей преподобнаго не оказывалось. Мы уже начинали скорбеть и плакать, думая, что мы копаем как нибудь в сторону, и что святому не угодно явить себя миру. Нам пришло на мысль копать в другую сторону; я сам взял лопатку, и стал усердно копать. В то время другой брат, стоявший над пещерою, услышал церковное било, призывавшее братию к утрени, и сказал мне: «уже ударили в церковное било»; а я в ту минуту уже докопался до святых мощей и сказал брату: «а я уже прокопал!» Тогда объял меня великий страх, и я начал взывать: «преподобнаго ради Феодосия помилуй меня Господи!» Сейчас же я послал к игумену сказать, чтоб он пришел вынуть святыя мощи. Пришел игумен с двумя братьями, а я тем временем прокопал больше,- и мы, приклонившись, увидели мощи преподобнаго. Все составы их были целы, лице преподобнаго было светлое, глаза сомкнуты, губы соединены, волосы присохли к голове. Мы положили мощи на мантию, и на плечах вынесли их пред пещеру. Обретение мощей преподобнаго Господь открыл многим в эту же самую ночь чудесными знамениями. Так, в эту ночь, два инока, тайно следившие за открытием мощей, в то самое время, как ударили в церковное било, увидели три светоносныя дуги, из коих каждая была перегнута от Феодосиевой пещеры к верху великой церкви. Это же самое видели и другие иноки и миряне, шедшие в эту ночь к заутрени. В то время был в кловском монастыре и святитель владимирский Стефан, бывший прежде, как мы сказали, игуменом печерским, а потом игуменом кловским. Он знал о намерении братии печерской – перенести мощи преподобнаго; но не знал, когда это будет. Вдруг, ночью, он увидел над пещерою преподобнаго Феодосия великую зарю; он подумал, что в это именно время и переносят мощи преподобнаго,- и очень сожалел, что его не пригласили на этот случай. Сейчас же он сел на лошадь, и, пригласивши с собою игумена кловскаго Климента, отправился к пещере. Светоносная заря все время стояла над пещерою; но когда они подошли к самой пещере, светлой зари тут уже они не увидели, а увидели только пред пещерою – преподобнаго Нестора с братиею; они сидели тут с благоговением при открытых мощах преподобнаго. Целый день в среду простояли тут мощи преподобнаго Феодосия, а на другой день в четверток, 14 августа собор епископов (Ефрем переяславский, Стефан владимирский, Иоанн черниговский, Марин юрьевский и Антоний поросский) в сопровождении многих игуменов, черноризцев и множества киевлян с великим торжеством перенесли мощи преподобнаго в церковь, и поставили их на приготовленном месте.

В заключение своего теперешняго разсказа я вам передам, друзья мои, еще об одном чудесном случае, в котором открылась благодатная сила Божия, дарованная преподобному Феодосию. Мощи преподобнаго Феодосия стояли уже в великой церкви в каменной раке. Вот, один, князь по имени Георгий, сын, уже известнаго нам, Симона варяга, бывший начальником в земле суздальской, из уважения к памяти преподобнаго Феодосия, вздумал было оковать золотом и серебром его раку; он и послал с тем в Киев одного своего боярина Василия, давши ему на этот предмет пятьдесят гривен золота (15 фунтов) и пятьсот гривен серебра (6 пуд. 10 фунт.). Но не сочувствовал боярин такой щедрой жертве своего господина; он пред всеми его осуждал за такую мнимобезплодную трату денег в пользу мертваго человека, как ему думалось. Преподобный Феодосий во сне являлся этому боярину и с кротостию вразумлял его-не лишать себя участия в добром деле его господина.; но и это не подействовало на боярина; он продолжал по прежнему острить свой язык на счет князя. И вот, по допущению Божию, Василия поразило несчастие: в дроге у него поиздыхали все лошади, и была украдена вся его поклажа; осталось в целости только золото и серебро его господина. Но Василий, вместо того, чтоб вразумиться несчастием, вздумал приложить грех ко греху; он решился тайно воспользоваться пятою частью денег своего господина, посланных на окование раки. Так и сделал,- взял деньги, и употребил их на свои потребности. Но с ним опять случилось несчастие; в Чернигове он упал с лошади, и так ушибся , что не мог двигать ни одним членом. Во сне опять ему явился преподобный Феодосий с укором и вразумлением: «покайся в своем грехе, говорил ему преподобный, и ты будешь здоров; прикажи, чтобы тебя внесли в Печерский монастырь в великую церковь, и там положили тебя на мою раку. Затем ты найдешь в целости все золото и серебро твоего господина». Одумался теперь Василий, и сейчас же велел везти себя в Печерский монастырь. Привезли Василия к берегу Днепра, а тут уже ожидал его игумен печерский Тимофей, которому какой-то таинственный незнакомец открыл все случившееся с Василием,- приказал обличить его в утайке пятой части посланных денег и положить больнаго на раку преподобнаго. Так и сделал игумен Тимофей, и больной совершенно выздоровел. После того, как Василий искренно раскаялся в похищении пятой части денег своего господина, нашлась потом в целости и эта часть. Услышал обо всем этом князь Георгий Симонович, и еще больше стал благоговеть к святому Феодосию и к печерской обители. Сюда потом он подарил еще большую золотую гривну (в 50 фунтов золота), и при этом дал монастырю такую запись: «я, Георгий Симонович, слуга пресвятой Богородицы, испытал над собою великую милость Божию молитвами святаго Феодосия: три года я ничего не видел, а когда он мне сказал: «прозри», я прозрел; также, когда мы шли войною на Изяслава Мстиславича с половцами, мы увидели издали высокий замок, и когда подошли к нему, не знали, какой был то замок. Тут была битва с половцами, и их тут много побито и взято в плен. Наконец с удивлением мы узнали, что тут было село пресвятой Богородицы – обители Печерской, а замка тут никакого не было. Припоминаю еще я и то, что святой Феодосий обещал моему отцу Симону также молиться и за него, как за свою братию печерскую; по смерти же, мой отец являлся одному из иноков и просил его передать мне, что он, мой отец, все получил молитвами святаго Феодосия». Удостой и всех нас, Господи, твоих небесных благ молитвами преподобнаго Феодосия и всех угодников печерских.

Разсказ 7-й.

Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 284; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!