ПЕРЕДИСЛОКАЦИЯ 220 ДИВИЗИИ ВЗАМЕН ГВАРДЕЙСКОЙ НА «ПЯТАЧОК» ( правый берег Волги; 1942, МАРТ-МАЙ,
ПРИСВОЕНИЕ ЗВАНИЯ КАПИТАН.
В самом начале марта дивизия срочно была передислоцирована километров за тридцать к северо-востоку. Здесь мы сменили дивизию, занимавшую небольшой плацдарм на правом берегу Волги глубиной всего около четырёх километров и по фронту вдоль реки километров семь-восемь. Этот маленький плацдарм ( «пятачок») был занят месяца два назад, по-видимому, одновременно с нашим наступлением. Немцы, естественно, стремились ликвидировать его и бои шли жестокие. Защитники были сильно обескровлены и их решили заменить. Замененной нами дивизии присвоили звание Гвардейской. Замена прошла сравнительно удачно, правда под непрерывным огнём противника. В первые дни стояли жестокие морозы, а укрыться нам было негде, пока не вышли сменяемые части. Была ужасная теснота, плюс опасность при обстрелах, пока мы были на поверхности. Пришлось активно заняться устройством блиндажей и узких глубоких щелей. На вялые обстрелы артиллерийским и миномётным огнём внимание как то не обращали. Хуже было с защитой узла связи, но с помощью сапёров и применения взрывчатки и с этой задачей справились.
Началась наша повседневная будничная работа. Особенно трудно было поддерживать проводную связь с частями дивизии. При интенсивном миномётном и артиллерийском огне телефонные провода часто перебивались. Приходилось постоянно их заменять при остром недостатке средств связи. Несли потери личного состава связистов, правда, в основном в связи с ранениями. Боевые средства приходилось доставлять с левого берега Волги. Дорога к реке проходила через небольшой холм, а он всегда был под артобстрелом. Все перевозки осуществлялись только гужевым транспортом. Автотранспорт применять было нельзя. Кроме текущей работы готовили запасы на период половодья. Волга в тех местах вскрывалась в первой половине апреля. Мне пришлось до ледохода съездить на заречную базу, чтобы форсировать подготовку боевого и материального обеспечения. Дня через три я возвратился на пятачок, привёз с собой, что было готово. В частности продукты НЗ на время ледохода. Это были американские суточные пайки, упакованные в целлофановые мешочки: хлеб, мясная тушенка или паштет, пакетик растворимого кофе и даже жевательная резинка.
|
|
|
Через несколько дней начался ледоход. Все плавсредства, ещё до ледохода, были перевезены на противоположный берег, так что мы полностью были изолированы от «большой земли». Противник воспользовался этим обстоятельством. Был значительно усилен натиск на наши позиции. Наступило очень трудное для нас время. Против нас сосредоточились отборные эсесовские части, появились новые фашистские танки.
|
|
|
Телефонная связь почти полностью была парализована. Кабель ежечасно разрывался на клочки. Недаром однажды командир одного из взводов младший лейтенант Гарбулич, соединившись с командным пунктом дивизии в ответ на наши упрёки со злостью прокричал: Треба мешков штук двадцать! – Какие ещё мешки, зачем они вам? – « Собирать макароны!» - Так он назвал куски перебитого кабеля. Радиосвязь в те дни тоже действовала малоэффективно, правда из-за радиобоязни некоторых командиров полков. Они опасались, что противник засечёт рацию и, следовательно, его командный пункт.
Это из-за их невежества, потому что к тому времени наши войска были насыщены радиосредствами в таком количестве, что на уничтожение всех не хватит никаких артиллерийских запасов.
И вот, в один из критических моментов, когда была полностью потеряна связь с одним из полков, меня вызвал начальник связи дивизии и повёл к командиру дивизии генералу Хоруженко. Генерал сначала гневно высказал претензии к работе связистов, затем приказал мне лично возглавить восстановление связи с командным пунктом полка и доложить из него о выполнении приказа.
Возвратившись в батальон, я взял двух связистов с катушками провода, телефонным аппаратом и быстро отправился к полку по линии связи. Обнаружив порывы, мы восстанавливали линию по частям. Так дошли до одной сожжённой деревушки, о которой напоминали только печки и трубы. В это время артиллерийский и миномётный обстрел несколько утих, но вдали появились фашистские танки, стрелявшие на ходу из пушек и пулемётов. Навстречу им и наперерез с флангов из-за укрытия выскочили наши танки и начался скоротечный танковый бой. На наших глазах несколько танков с обеих сторон были подбиты, но перевес был на нашей стороне. Танки противника развернулись и ушли за линию фронта. Мы двинулись было дальше, но пришлось опять остановиться и, по возможности, замаскироваться: над нами на бреющем полёте пролетели два вражеских самолёта, поливая землю пулемётным огнём и одновременно сбрасывая листовки. В них немцы призывали красноармейцев убивать своих командиров и «жидов» - комиссаров и переходить пока не поздно на их сторону. Всё равно, мол, вы обречены: спереди и с флангов наши отборные воинские части, позади забитая ледовым крошевом Волга. Одним словом, вам капут. Удивило нас то, что в листовках назывались номера наших воинских частей и даже фамилии их командиров. Через некоторое время навстречу нам попались наши связисты, обслуживающие это направление. Телефонная связь была восстановлена, о чём я немедленно доложил комдиву. В линию включился начальник связи майор Марамзин и сказал, чтобы я следовал до командного пункта полка и выяснил, почему молчат радисты. Подойдя к блиндажу комполка, я увидел, что два наших радиста сидят на открытом месте около блиндажа и копаются в рации РБ-М. Оказывается, её повредило осколком мины и связисты пытаются её исправить. Никакого укрытия им не предоставляется. Я, признаюсь, очень злой пробился в блиндаж и потребовал от имени комдива предоставить радистам надёжное укрытие. Комполка ( полковник) сначала был немало удивлён таким нахальным поступком какого-то ст. лейтенанта и попытался прицыкнуть на меня. Но меня уже понесло, и я сказал, что имею на это полномочие генерала. К моему удовольствию он не стал проверять полномочия, а приказал немедленно поместить радистов в соседний блиндаж, соединённый крытой траншеей с его блиндажом.
|
|
|
|
|
|
Пользуясь случаем, я зашёл в расположение взвода наших связистов, отрегулировал, как смог возникшие проблемы и возвратился на командный пункт дивизии. Как только представился случай, я информировал комдива о бедственном положении радистов на КП командиров полков и рассказал о том, как я потребовал от его имени укрыть наших радистов от обстрела. Он слегка улыбнулся, но ничего мне не сказал. Потом только я узнал, что комдив отдал приказ всем командирам полков и других воинских частей дивизии обеспечивать радистов надёжным укрытием от огня противника.
В эти же дни мне было присвоено очередное воинское звание – капитан.
С окончанием ледохода наше положение несколько улучшилось. Восстановилась паромная связь через Волгу. Стационарных мостов по поблизости не было, понтонный навели позднее. Ослаб и натиск противника. По-видимому, потребовалось перебросить часть войск с нашего участка на другой или он убедился, что уж, если в критический момент ледохода ничего с нами не смогли поделать, то теперь уж тем более не одолеть. В первой половине мая нас вывели с «пяточка» за линию другой дивизии.
Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 436; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!