Развитие исторической мысли в ХХ веке

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 6Следующая ⇒

В ХХ веке исследования по истории цивилизаций совершенно преобразились. Это произошло благодаря двум главным факторам. Первым было широкое развитие археологических исследований. В течение первой половины ХХ века были раскопаны и исследованы остатки более десяти древних цивилизаций, потерявшихся во времени. Открытие их усилило желание понять процессы развития и упадка человеческих обществ. Вторым фактором, существенно изменившим характер исследований по цивилизациям прошлого, стали успехи исследований в области психологии человеческих обществ. Все это обусловило критику старых и появление новых направлений исторических исследований и оценок истории, как науки.

Начало ХХ века ознаменовалось критикой позитивистских взглядов на задачи и природу истории. Германский историк Эдуард Мейер (1855-1930) в противовес их идее необходимости создания причинных законов, отмечал, что “исторические законы существуют только в идее, в качестве постулатов[29]”. Подлинным же предметом исторической мысли, по его мнению, является событие как таковое, факт в его индивидуальной неповторимости. При этом для Мейера историческими являются лишь те события, которые привели к определенным последствиям. Он пытается ограничить число объектов, заслуживающих внимания историка, вводя новый принцип отбора, основанный на интересах историка и общества, представителем которого он является. По его мнению, историк сам порождает проблемы, которые стремится решить, и тем самым создает установки для изучения материала. Этот субъективный элемент – существенный фактор любого исторического знания.

Взгляды Мейера, в свою очередь, подверглась критике со стороны выдающегося немецкого мыслителя Макса Вебера (1864-1920), который считал, что историки не отражают историческую действительность, а творчески ее конструируют, создают ее научный образ, опираясь в своих исходных посылках на ее реальные черты и выявляя сущностные характеристики с помощью системы научных понятий. Но именно таким образом, идеальный тип конструируется их элементов исторической действительности и служит ее познанию. В этих его мыслях оказались заложены основы теории исторического познания, что получило признание тоже значительно позднее, только в последней трети ХХ века.

Первая мировая война вызвала острый кризис как в изучении истории, так и в отношении к ней. Налицо было крушение теории прогресса и отсюда крушение образа истории как наставницы жизни. Остро встал вопрос о том, нужна ли история вообще. Важную роль в изменении взглядов на историю и ее роль сыграл переворот в физике. Теория относительности А. Эйнштейна и последовавшие за ней другие открытия показали вероятностный характер естественнонаучных законов и, соответственно относительность природы научной истины. “Ясно как день, что фактической отправной точкой всех новых концепций, овладевших учеными... была великая и драматическая теория относительности, потрясшая все здание науки, каким оно представлялось людям моего поколения в годы их юности[30]” писал основатель одного из новых направлений в изучении истории французский историк Люсьен Февр. Результатом всего этого стал новый всплеск критики концепций позитивистов. В Европе наиболее авторитетными и последовательными критиками позитивизма были Бенедетто Кроче и Робин Джордж Коллингвуд, которые вслед за Гегелем представляли исторический процесс как историю развития духа.

Б. Кроче (1866-1952), опубликовавший в 1915 г. свой основной труд “Теория и история историографии”, трактовал историю как органическую связь прошлого и настоящего. По его мнению, всякая подлинная история всегда современна, поскольку мы познаем лишь ту историю, которую важно знать в данный момент. Историческое сознание, при этом, выступает только необходимой предпосылкой действия, а главным творцом в истории является свободный, мыслящий индивид, руководствующийся в своих поступках как совокупностью определенных общественных ценностей и установок, так и волей Провидения, которую людям не дано понять. А раз так, то индивид, творящий историю, стремится пережить и переосмыслить прошлое в настоящем. Объяснение причин этому явлению Кроче искал внутри самого процесса мысли.

Р.Дж. Коллингвуд (1888-1943) определял предмет исторического знания, как res gestae - дела людей в прошлом. По его мнению, отправным пунктом организации знания в точных науках являются допущения, а в истории - факты. Поэтому “историк имеет право и обязан, пользуясь методами, присущими его науке, составить собственное суждение о том, каково правильное решение любой программы, встающей перед ним в процессе работы[31]. Иными словами, историк всегда з а н о в о исследует ранее изученные факты. Его выводы, в отличие от общезначимых выводов физика, - всегда личное переживание и суждение.

Говоря о нужности истории, Р.Дж. Коллингвуд отмечает, что она нужна, прежде всего, для человеческого самопознания: “Познание самого себя означает познание того, что вы в состоянии сделать, а так как никто не может знать этого, не пытаясь действовать, то единственный ключ к ответу на вопрос, что может сделать человек, лежит в его прошлых действиях. Ценность истории поэтому и заключается в том, что благодаря ей мы узнаем, что человек сделал, и тем самым - что он собой представляет[32]”.

Коллингвуд первым поставил вопрос “о втором измерении исторической мысли”, или “истории истории”. По его мнению “бесконечное прошлое никогда не может быть схвачено целиком... Каждое новое поколение должно переписывать историю по-своему, каждый же новый историк не удовлетворяется тем, что дает новые ответы на старые вопросы; он должен пересматривать и сами вопросы. А так как история - поток, в который нельзя вступить дважды, то даже отдельный историк, работая над определенным предметом в течение какого-то времени, обнаруживает, когда он пытается вернуться к старой проблеме, что сама проблема изменилась[33]”. Это блестящее обоснование важнейшего принципа историко-историографического исследования: каждый исследователь занимает определенное место в историческом процессе и может смотреть на него только с той точки зрения, которой он придерживается в настоящий момент[34].

Прямым противником позитивистов был и Освальд Шпенглер (1880-1936). Он считал, что понимание истории - это врожденная способность, творческий акт. В главном его произведении “Закат Европы”, написанном в 1918-1922 гг. утверждается: “На месте пустой выдумки об одной линейной истории, которую можно поддерживать, только закрывая глаза на подавляющее множество фактов, я вижу драму целого ряда могучих культур, каждая из которых с первозданной силой возникает на почве материнского региона и в течение всего жизненного цикла остается накрепко с ним связанной. Материал каждой культуры, ее люди отпечатывается на ее собственном образе; в каждой есть свои идеи, свои страсти, своя жизнь, воля и слабость, своя смерть[35]”. Рассмотрев 7 крупнейших цивилизаций (египетскую, китайскую. семитскую, еврейско-арабскую, греко-римскую, западную и мексиканскую), О. Шпенгер пришел к выводу, что средний жизненный цикл цивилизации составляет примерно 1000 лет. При этом их история представляет собой последовательность замкнутых культурных образований. Каждая фаза культуры автоматически переходит в следующую, когда для этого наступит подходящее время. Иными словами никакого исторического процесса не существует. Что бы человек не делал, это не имеет никакого значения для конечного результата. Отсюда и его ответ на вопрос существует ли история, как наука: “Истории как науки нет, есть только свойство угадывания (интуитивного понимания) того, что в действительности имело место”[36].

Главное в его анализе западной культуры - это положение об аналитической одновременности событий разных веков и культур. Так, Наполеон, например, оказывается подобием Александра Македонского. Шпенлер считал такую морфологическую сопоставимость не только незаменимым проводником в прошлое, но и верным помощником в предсказании будущего. Запад, по его словам, еще ждет своего Цезаря. Все эти идеи нашли сочувствие и поддержку у создателей третьего рейха, но, к счастью, концепции Шпенглера также суждено было оказаться на кладбище похороненных гипотез в связи с ее явным несоответствием реальной истории человечества.

Цивилизационный и культурно-исторический подходы к изучению прошлого привели к появлению новых концепций, в которых использовались и взгляды исследователей XIX века. Так, отталкиваясь от цивилизационных идей О.Шпенглера, американский антрополог Альфред Крёбер (1876-1960) выступил с предложением иного пути исследования цивилизаций. По его мнению “здравый смысл требует, чтобы мы приняли цивилизации, как естественно данные в истории единицы”[37]. Но, в отличие от Шпенглера, Кребера интересуют отдельные составляющие цивилизаций. Он считал, что все культуры состоят из одних и тех же составляющих элементов, которые он назвал “чистыми системами”. Таковыми, например, являются язык, религия. наука, этика и т.д. Чистые системы, будучи сопоставимыми с разных культурах, абсолютно взаимозависимы в рамках каждой цивилизации. Вследствие этого отдельные цивилизации могут быть поняты только как комплексные системы. А значит можно составить определенные модели культурного роста. С этой точки зрения он был позитивистом, использовавшим методы количественного анализа в своих попытках раскрыть законы развития культуры.

Другое важное новое направление в исторических исследованиях периода после первой мировой войны дали исследования нидерландского ученого Йохана Хейзинги (1872-1945). В его трудах с невиданной ранее силой прозвучала тема человека в истории[38]. Книга Й. Хейзинги “Осень средневековья”(1919), посвященная исследованию форм жизненного уклада и мышления во Франции и Нидерландах в XIV-XV вв. положила начало фомированию истории ментальностей, хотя сам этот термин тогда еще не был назван. ”История - писал он - ничего не может предсказывать, кроме одного: ни один серьезный поворот в человеческих отношениях не происходит в той форме, в которой воображало его себе предшествующее поколение. Мы знаем наверняка, что события будут развиваться иначе, не так, как мы можем их себе представить”[39]. Следовательно, история является своего рода духовной формой, в которой культура отдает себе отчет о прошлом, т.е. история и есть культура. А значит, налицо ее практическая необходимость - история может стать средством достижения духовного согласия людей, которое особенно необходимо в периоды различного рода кризисов.

Наиболее значительные работы по истории цивилизаций в ХХ веке принадлежат Арнольду Тойнби (1881-1975). В 12-ти томном труде “Постижение истории”, который начал выходить с 1934 г., А. Тойнби также подразделяет историю человечества на ряд локальных цивилизаций, имеющих одинаковую внутреннюю схему или функциональный закон развития. Тойнби выделилил 21 ярко очерченную цивилизацию, которые в совокупности охватывают всю историю человечества. В первых шести томах он рассматривает факторы, способствовавшие подъему и падению цивилизаций и приходит к выводу, что все институты цивилизаций развивались сходным образом. А значит “все цивилизации - это единые организмы, все части которых взаимосвязаны и находятся в постоянном взаимодействии”[40]. Появление, становление и упадок их характеризуются внешним божественным толчком и энергией, вызовом и ответом и, наконец, уходом и возвращением. Историческое время понимается, таким образом, в известной мере как циклическое (как в античности). Но при этом каждая из пяти основных цивилизаций (западная, восточно-христианская, исламская, индуистская, дальневосточная) наследуют черты предшествующих цивилизаций.

По мнению А.Тойнби, историей правит Божественная идея, к пониманию которой можно приблизиться лишь посредством интуиции и озарения. Однако носителем прогресса в рамках Божественного плана является творчество отдельных личностей. Именно этим объясняет Тойнби тот факт, что исторические факты не говорят и не могут говорить сами за себя. Они с неизбежностью обусловлены интересами, теориями и интерпретациями своего наблюдателя. В этом отношении он близок к пониманию истории, как науки К. Марксом, который не раз говорил, что история - это современная мысль о прошлом. Но у него есть и свои варианты ответов на вопросы о причинах возникновения и гибели цивилизаций. И вот, что особенно интересно: факторами, стимулирующими развитие цивилизаций, он считает внешние причины, а ослабление и распад цивилизаций происходит в результате воздействия внутренних факторов. Так, возникновение египетской цивилизации было, по его мнению, ответом на усиление засушливости климата. Египтяне создали оросительную систему в долине Нила, и благодаря этому сложилась их цивилизация со всеми ее особенностями. Распадение же Египта происходит тогда, когда у его правителей не хватает творческого руководства для ответа на новые вызовы, когда они оказываются не в состоянии устранить дефекты присущие сложившейся государственной системе.

Взгляды А.Тойнби оказали огромное влияние на последующее развитие исторической науки.

Цели и задачи исторического исследования теоретически впервые были наиболее полно обоснованы представителями школы анналов во Франции. В 1929 г. Люсьен Февр (1878-1956) и Марк Блок (1886-1944) основали журнал “Анналы социальной и экономической истории”, в котором была поставлена задача создания междисциплинарной истории с привлечением данных экономических, социологических, психологических и других исследований. Вводится термин “Тотальная (глобальная) история”, которая, однако, не претендует на всемирность и может быть реализована, скорее, в самом что ни на есть локальном масштабе: в истории городского или деревенского прихода, отдельной местности и даже на довольно ограниченном отрезке времени. Историки анналисты предложили не разделять жизнь людей на политическую, хозяйственную, религиозную и т.д., как не делится она для каждого человека в его реальной жизни. Их исследования были призваны воссоздать многоуровневую картину исторического прошлого. “Предмет наших исследований - не какой-нибудь фрагмент действительности, ни один из обособленных аспектов человеческой деятельности, а сам человек, рассматриваемый на фоне социальных групп, членом которой он является... История - наука о человеке, не будем забывать об этом”[41]. Интересно понимание анналистами характера исторического исследования. Л. Февр писал: “Постановка проблемы -это и есть начало и конец всякого исторического исследования. Где нет проблем - там нет и истории, только пустые разглагольствования и компиляции... Научно проводимое исследование включает в себя два действия, лежащие в основе всякой современной научной работы: постановку проблем и выработку гипотез”[42]. Именно такое понимание характера исторического исследования определило и характер понимания историка, как ученого. Девизом Л. Февра было “историк не тот, кто знает, а тот, кто ищет”, девизом М.Блока - “Мыслить проблемами”.

Любое историческое исследование согласно М. Блоку, должно начинаться с постановки вопросов: “это поистине первая неотложная задача всякого правильно ведущегося исторического изыскания... Всегда в начале пытливый дух”[43]. Огромное значение он придавал генетическому и сравнительному (компаративному) методам исследования, которые считал эффективным эвристическим средством, помогающим решать новые исследовательские проблемы. По его мнению, для правильного истолкования прошлого надо обратиться к более близким временам, “бросить на предмет общий взгляд, который один только способен подсказать главные линии исследования”[44]. Метод восхождения от известного (более близкого) к неизвестному (более отдаленному), как считал М.Блок, дает возможность построить связную картину исторического развития явлений.

Основные принципы Блока и Февра получили развитие в рамках “новой исторической науки”, сложившейся в послевоенное время. Ее возглавил Фернан Бродель (1902-1985), лидер школы анналов и основатель “Дома наук о человеке” (1962). Идеал Броделя - системная глобальная (тотальная) история с ее безграничными возможностями. Материальная культура и структуры повседневности объемлют, по его мнению, все, из чего складывается жизнь человека. А потому главная задача исследователя обнаружить инвариант человеческого сознания и социального поведения, присутствующий во всех формах быта, обмена, брака и семьи, религиозного культа и политической организации. Эта концепция оказала огромное влияние на западную историографию. Важнейшим достижением анналистов стало преодоление разобщенности истории и других наук о человеке. Благодаря их аргументации в пользу использования в исторических исследованиях всего того, что формирует менталитет людей, изменился не только предмет исследования историка (им стал человек в истории), но и сама историческая наука.

После второй мировой войны теория и методология истории и археологии претерпела радикальные изменения не только в европейской исторической науке, но и в США. Так, если раньше археологические теории здесь чаще всего включались в сферу истории культуры, то теперь их начинают рассматривать, как правило, в контексте антропологии - науки о биологической и социальной эволюции человека. Археология здесь начинает отказываться от описательности, как основного методологического принципа, и все более переходит к моделированию процессов развития цивилизаций. Определяющими в этом направлении стали работы Д.Х. Стюарда и Л. Уайта, которые эффективно поддержали эволюционно-материалистические взгляды на историю древних цивилизаций.

Джулиан Х. Стюард (1902-1972) сформулировал цели своих исследований предельно четко: “открытие законов развития культуры - вот конечная цель антропологии”[45]. При этом он обратил внимание на то, что исследования истории культур должны касаться как повторяющихся, так и уникальных явлений. Антропология как наука призвана выявлять различия и сходные черты, свойственные разным культурам, с тем, чтобы проследить процессы, которые точно повторяются в разных культурах независимо друг от друга. Методологию поиска этих параллелей Стюард назвал многолинейной эволюцией. Смысл ее заключался, по его мнению, в том, что в разных районах мира имели место сходные культурно-экологические адаптации (например, в Месопотамии и Месоамерике). И хотя это происходило в разных районах земного шара и в разное время, историческая последовательность была по сути своей одинаковой. Сопоставления Стюарда стали первой попыткой привлечь археологические свидетельства американского континента для подтверждения материалистической интерпретации происхождения цивилизаций[46]. Идеи Стюарда произвели сенсацию на американском континенте[47]. Ученые стали чаще обращаться к попыткам сформулировать последовательности в развитии цивилизаций и найти закономерности их развития. Особенно наглядно это проявилось в отказе от представления об окружающей среде как о пассивной силе и обращении более пристального внимания на засушливость земель и ирригацию, которые были признаны важными факторами развития городов-государств.

Лесли Уайт (1900-1975) высказал две наиболее важные для историков идеи. Согласно первой из них, культурная эволюция - это закономерный процесс. Согласно второй - все культуры - это системы. Поскольку культурная эволюция процесс вполне закономерный никакие великие личности, согласно его мнению, не могут на него повлиять. Для доказательства этого он использовал конкретные исторические примеры. Так, высокая оценка историками введения единобожия в Египте Эхнатоном, что в значительной степени связывалось с личностью этого правителя[48], по мнению Уайта совершенно необоснованна. Он писал: “Мы должны сделать вывод, что история продолжает течь неудержимым потоком культуры, а люди остаются щепками, плывущими в этом потоке... но будь Эхнатон хоть мешком с опилками общее направление хода истории было бы точно таким же”[49]. Иными словами, история, согласно Уайту, это процесс, состоящий из упорядоченных взаимодействий между человеческими культурами и природной средой.

Еще большее значение имела вторая его идея, предполагающая рассматривать культуру как находящуюся в динамике серию взаимосвязей. Эта идея привела к возможности широкого использования системных моделей как в стратегии исследований, так и в интерпретации исторического процесса. В настоящее время уже ни у кого не вызывает сомнений, что культура - это динамическая система, а культурные изменения представляют собой закономерный эволюционный процесс, подверженный влиянию различных факторов, в том числе и условиям окружающей Среды.

Современное состояние исторической науки, ее основные проблемы и поиски будут представлены в специальных исторических и методологических курсах в течение всего периода обучения на историческом факультете.

Возникновение и развитие высшей школы

Высшее образование, как понятие и как практическое его воплощение, зародились в Древней Греции. Здесь уже с конца архаической эпохи (VI в. до н.э.) создаются такие образовательные учреждения как Пифагорейский союз, Академия Платона, Ликей Аристотеля, школа риторов и т.д. Главным и наиболее известным центром высшего образования в Древнем мире стал Александрийский мусейон (храм Муз). Учрежденный царем эллинистического Египта Птолемеем I Сотером Мусейон вобрал в себя весь цвет античной науки. Здесь работали математик и физик Аристид, отец геометрии Эвклид, географы Эратосфен, Страбон, историк Аппиан и многие другие ученые мужи Греции и Рима. По современным понятиям это был академический городок. Он располагался в царском квартале Александрии и занимал комплекс зданий общей площадью около 4 га. Ученые городка получали государственное содержание и были свободны от налогов. Происхождение и государственное подданство роли не играло. В Мусейон принимали только тех, кто действительно зарекомендовал себя как ученый-исследователь. Таким образом, это была первая международная высшая школа.

Центром ее стала библиотека, насчитывающая до 700 000 свитков по разным отраслям знания. В 48 г. до н.э. часть ее погибла в пожаре во время столкновения египтян и Цезаря. В другой, уже гражданской войне, в 273 г. при взятии Александрии императором Аврелианом погибла значительная часть книг. Спасая оставшееся, ученые со своими учениками перенесли все, что уцелело в храм Сераписа (Серапеум), где продолжили свою работу. Добил этот кладезь древней мудрости религиозный фанатизм. В 391 г. Серапиум был разрушен фанатиками христианами, а в 642 г. довершили разгром фанатики-мусульмане.

Но значение библиотеки для науки столь велико, что в середине 70-х гг. ХХ века возникла идея возрождения ее как центра достижений науки и культуры современного мира. Идею поддержало ЮНЕСКО. Был создан международный комитет по возрождению библиотеки, в который вошли политические и общественные деятели 30 стран. Возглавила его супруга президента Египта Сюзанн Мубарак. Воссоздавать библиотеку было решено в два этапа: сначала собирали материалы преимущественно по истории Египта и стран Ближнего востока, затем по другим регионам планеты. Египет внес 20 млн. долларов на выкуп земли, где стояла прежняя библиотека. Международный комитет стал собирать пожертвования. Среди наиболее крупных жертвователей были: король Саудовской Аравии, давший 20 млн. долларов, Саддам Хусейн, давший 21 млн. долларов, наследный принц Судана внесший 3 млн. долл. и т.д. Был объявлен конкурс на архитектурный проект здания. Лучшим был признан проект, разработанный норвежской фирмой “Снохетта”. В 2002 г. первая очередь библиотеки была открыта. В ней разместилось около 200 000 книг. В настоящее время работа по возрождению библиотеки продолжается.

Оптимальной формой высшей школы стали университеты, в наиболее полной форме сочетавшие в себе образование, науку и просвещение. Известно высказывание академика Д.С. Лихачева “будущее и науки, и культуры, и страны в целом зависит от университетского образования”. История показывает, что это действительно так.

Один из первых университетов был открыт в Константинополе в 425 г. по указу императора Феодосия. В нем были кафедры греческой и латинской грамматики, риторики, права и философии. Обучение велось на греческом и латинском языках. В число преподавателей университета входили 10 греческих и 10 латинских грамматиков, 3 латинских и 5 греческих риторов, 2 профессора права и 1 философ[50]. Каждый преподаватель вел свой предмет, в отличие от более многочисленных частных учебных заведений, где, как правило, это делал один педагог. Университет был прямым наследником греческих школ. Обучение в нем было бесплатным. Преподаватели получали за свою работу жалованье от государства. Училась в этом и других, открытых позднее государственных университетах, преимущественно представители византийской элиты, т.к. для поступления туда требовались знания, приобретаемые в школах, в большинстве своем платных. В силу этого число студентов было невелико. Основное внимание уделялось преподаванию семи свободных искусств (грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия и музыка). Обратим внимание на то, что богословие среди этих дисциплин отсутствовало. Высшие государственные школы Византии на протяжении всей истории своего существования имели светский характер[51].

В отличие от Византии, в Западной Европе в эпоху средневековья монополистом в сфере образования и просвещения становится католическая церковь. Государственная высшая школа на короткое время возрождается в империи Карла Великого, который в своем “Капитулярии о науках” приказал открыть школы при каждом соборе и монастыре не только для клириков, но и для мирян. Наиболее известна школа, основанная советником императора и главой каролингской Академии Алкуиномв796 г. при монастыре Св. Мартина в г. Туре. Однако это своеобразное возрождение античной образованности после смерти Карла Великого и распада его государства быстро закончилось.

Новый подъем интереса к образованию начинается в XI-XII вв., что связано с ростом городов. Школы того времени существовали при монастырях и епископских кафедрах. Обучение в них было бесплатным. Преподаватели получали за свои труды бенефиции от церкви. По мере роста городов появляются городские и цеховые частные школы, обучение в которых осуществляется в соответствии с позднеримскими руководствами. В них изучали “семь свободных искусств” - грамматику, риторику, диалектику (логику), затем арифметику, геометрию, музыку и астрономию. Следующим этапом стало появление так называемых “всеобщих школ”, в которых кроме этих семи искусств можно было продолжить обучение по специальных дисциплинам: праву, медицине, богословию. На базе всеобщих школ вырастают средневековые университеты.

В первые десятилетия XIII в. создается трактат “О школьной науке”, описывающий процесс обучения и взаимоотношений между учителями и учениками. “Особенностью сочинения является его абсолютно светский характер[52]”. В нем подробно описывается, как и что изучать, какие качества необходимы для успешного обучения школяру и каким должен быть преподаватель. Трактат “О школьной науке” широко использовался в процессе обучения вплоть до XVII в.

Один из первых университетов был открыт в г. Болонья в Италии, где при поддержке императора Священной римской империи Фридриха Барбаросса местную юридическую школа была преобразована в университет[53]. Это связано с находкой так называемой флорентийской рукописи Дигест (533 г. издания), которые и стали основным предметом изучения в этом университете. Вскоре появился университет в г. Салерно на базе местной медицинской школы. В течение XII-XIII вв. университеты появились почти во всех странах Западной Европы: во Франции Сорбонна (1257) и университет в Монпелье; в Англии - Оксфорд и Кембридж; в Испании - Саламанка. XIV век стал университетским для стран Центральной Европы: в 1348 г. появился Карлов университет в Праге, в 1364 г. - в Кракове, в 1365 г. - в Вене, в 1386 г. - в Гейдельберге. Примечательно, что в славянских центрах университеты возникли раньше, чем в центральногерманских. Отметим еще один важный фактор - из 79 университетов, возникших в Европе к началу XVI в. 50 было официально основано папами.

Все средневековые университеты имели единую структуру по 4 факультета. Младший из них назывался артистическим (от ars, artis). Это связано с тем, что науки тогда именовались искусствами. Этот факультет был как бы подготовительным. Учебный процесс на нем делился на два цикла. Сначала студенты изучали тривиум (три науки - грамматику, риторику и диалектику). Сдав экзамены они получали звание бакалавра. Второй цикл состоял из четырех наук и назывался квадриум (арифметика, геометрия, астрономия и музыка). Сдавшие все экзамены получали степень магистра. После этого студенты могли выбирать один из трех основных факультетов: медицинский, юридический и богословский. Когда появились и распространились средние школы артистические факультеты были ликвидированы или преобразованы в философские.

Термином “universitas” первоначально обозначали объединение студентов. Объединения преподавателей именовались коллегиями[54]. С XIV в. термин “университет” стал применяться применительно к академической корпорации преподавателей и студентов, отделившихся от церковных и монастырских школ[55]. Все преподавание и вся терминология в средневековых университетах велось на латыни. Основным видом занятий были лекции и диспуты. Университеты сами вырабатывали основные методики своей работы. В этом отношении интересен и для сегодняшнего дня “Статут Парижского университета о методах чтения лекций” (1355). “... Были испробованы два метода чтения книг (лекций) ... При первом методе магистры философии быстро говорят со своих кафедр, так что ум слушателей может воспринять эти речи, но рука не может записать их. При втором методе магистры говорят медленно, так что слушатели могут записать эти речи в присутствии говорящих. При тщательной проверке и при взаимном сравнении этих двух способов первый из них признан был лучшим, потому что способность обыкновенного ума, выражающаяся в образовании понятий, заранее указывает на желательность подражания ему в наших чтениях[56]”.

Имущественное положение школяров было трудным, так как нужно было платить за обучение, жилье, питание. Это вынуждало их тратить много времени и сил на зарабатывание денег. Но при этом часть студентов согласно “привилегии бедности” могли освобождаться от вступительных и некоторых других денежных взносов.

В эпоху Просвещения в XVIII в. вводится преподавание на родных языках. Первым это нововведение началось в Геттингенском университете в 1737 г. В XIX в. практически все университеты перешли на преподавание на национальных языках. Тогда же появляются исследовательские институты, вводится практика семинарских занятий. Университеты все более становятся не только образовательными, но научными и культурными центрами.

Высшая школа в России

На территории России первое упоминание о намерении создать университет связывается с именем Бориса Годунова. Но тогда этого не произошло. Тем не менее, в XVII в. в России появляются две высшие школы, выросшие на базе специальных школ, существовавших при монастырях: греческих школ боярина Ртищева при Андрониковском монастыре и Епифания Славицкого при Чудовом монастыре, латинской школы Симеона Полоцкого при Спасском монастыре и т.д. Была подобная славяно-грамматическая школа и в Нижнем Новгороде, организованная епископом Питиримом при архиерейском доме.

В 1632 г. путем слияния Киевской братской школы и школы Киево-Печерской лавры была создана Киевская академия. Она размещалась в одном из помещений Киево-братского монастыря, принимала детей духовенства, шляхты, мещан, казаков. Большинство из них получали светское образование. Число учащихся к середине XVIII в. достигало 1200 человек. Академия давала студентам хорошую лингвистическую подготовку. Они изучали церковно-славянский, польский, славяно-русский, греческий, староеврейский, латинский, немецкий и французский языки. Среди других предметов были история, география, математика, астрономия, катехизис, философия, поэтика, риторика, богословие и диалектика (логика). Уже в XVIII в. к ним прибавились естествознание и медицина. Богословие на этом фоне не играло большой роли.

Постепенно Академия приобрела международную известность. В ней обучались студенты не только из России, но и из Болгарии, Сербии, Валахии, Греции. Ее воспитанники сыграли значительную роль в открытии аналогичного ВУЗа в Москве. Роль ведущего культурного центра на Украине Академия сохраняла до 1805 г., когда в Харькове был открыт первый светский университет. В итоге с 1819 г. академия становится исключительно духовным учебным заведением, просуществовавшем до 1920 г.

В 1687 г. появилась первая высшая школа в Москве - Славяно-греко-латинская академия. Сложилась она на основе школы при Богоявленском монастыре по инициативе выдающегося мыслителя XVII в. Симеона Полоцкого. Учреждалась академия для подготовки образованных специалистов в государственный и церковный аппарат. Авторитет академии был столь высок, что на государственную службу брались почти исключительно ее выпускники. Академия была освобождена от суда государственных приказов, преподаватели и студенты подчинялись только академической власти, а блюститель (ректор) - только патриарху. Это делало Академию независимой от коррумпированного чиновничества.

Первыми преподавателями и руководителями Академии были греки - братья Лихуды. Студенты изучали славянский, греческий, латинский языки и 7 свободных искусств: грамматику, риторику, психологию, физику, историю, географию и богословие. Обучались в Академии дети столичной знати, приказного чиновничества, церковнослужителей, купцов, мещан и даже кабальных людей. Помимо русских в ней учились украинцы, белорусы, грузины, армяне, греки и македонцы. С открытием в 1755 г. Московского университета значение академии стало сокращаться и в 1814 г. она была преобразована в Московскую духовную академию, переведенную позднее в Троице-Сергиеву лавру.

Университет как Высшее учебное заведение в России появился в 1725 г. как вспомогательное учебное заведение при академии Наук для подготовки отечественный научных кадров. Среди преподавателей преобладали немецкие специалисты. Даже в 1800 г. среди 108 членов Академии Наук лишь 24 были русскими. Петр I увлекался техническими науками, поэтому они и преобладали в первом Российском университете. Однако, вскоре этот университет был закрыт под надуманным предлогом - по причине отсутствия слушателей. Возмущенный этим, М.В. Ломоносов отправился в Москву к президенту академии художеств графу И.И. Шувалову и изложил перед ним план открытия в Москве другого, более демократического учебного заведения, доступного всем сословиям. И.И.Шувалов проект М.В. Ломоносова поддержал и в итоге в 1755 г. был открыт Московский университет.

Первоначально он состоял из двух частей: собственно университета и гимназии при нем. Первую группу составили 25 гимназистов, число которых постоянно увеличивалось и достигло 3000 к концу XIX в. В самом университете первоначально по университетской традиции было три факультета. Все студенты начинали обучение с философского факультета, считавшегося общеобразовательным. На это уходило три года. Причем на факультете изучали отнюдь не только философию, но и математику, физику, экономические, исторические и словесные науки. Для этого на факультете были образованы 4 кафедры: философии, физики, истории и поэзии. После окончания факультета студенты получали выбор, либо оставаться на этом факультете “для подробнейшего познания в одной из наук факультета”, либо перейти на один из высших факультетов: медицинский или юридический, где обучение продолжалось еще 4 года. Т.е. весь процесс обучения занимал 7 лет.

Состав студенчества был разночинный. Так, в 1764 г. в университете числилось 48 студентов, из которых только 8 принадлежали к дворянскому сословию, а 40 - разночинцев (19 солдатских детей, 6 - церковнослужителей, 3 - дети канцеляристов, 2 - дети учителей, 1 - сын крепостного крестьянина). Таким образом, и по организации, и по составу студентов университет был изначально демократическим. Примечательно, что в нем не было богословского факультета, обязательного для европейских университетов. Т.е. он создавался изначально как светское образовательное учреждение.

Потребность в образовании, связанная с промышленным переворотом в XIX в. вызвала появление сети новых университетов. К 1900 г. в пределах Российской империи было 10 университетов (Гельсинфорсский (1640), Московский (1755), Юрьевский (1802), Казанский (1804), Харьковский (1805), Петербургский (1819), Киевский (1834), Новороссийский в Одессе (1865), Варшавский (1869), и Томский (1888).

К середине XIX в. в университетах сложилась стабильная структура, закрепленная Уставом 1863 г. Устав разрешал университетам иметь 5 факультетов: физико-математический, медицинский, юридический, историко-филологический и факультет восточных языков. Но практически все университеты имели свои особенности: так в Московском университете не было факультета восточных языков, в Петербургском - медицинского, в Одессе - медицинского и восточных языков, в Томске вообще были только медицинский и юридический. Зато в Дерптском университете был еще и не прдусмотренный Уставом богословский факультет для подготовки пасторов. Говоря о развитии университетского образования в России надо иметь ввиду, что оно шло очень медленно. Если в России в XIX в. было 10 университетов, то в Италии в конце века был 21 университет, а в США только за 1876-1885 гг. было открыто 29 университетов и колледжей.

Русские университеты являлись не только рассадниками просвещения, очагами науки и культуры, но также и центрами общественно-политической жизни страны - в этом их особенность и своеобразие[57]. Именно поэтому все они в той или иной степени стали очагами активного развития не только науки, но и демократического движения. Следует отметить еще одну тенденцию в университетском образовании - концентрация учащихся в столичных вузах. Так, Московский, Санкт-Петербургский и Киевский университеты по числу студентов были одними из наиболее крупных университетов мира (соответственно 8, 11 и 24 места).

Явная нехватка специалистов и все возрастающее число желающих учиться привели к развитию различных форм частного образования. Еще в 1901 г. М.М. Ковалевский, Е.В. де Роберти и Ю.С. Гамбаров создали высшую вольную школу общественных наук в Париже, где российские профессора читали лекции для соотечественников. Среди последних преобладала российская молодежь, учившаяся в Париже. Преподавание в школе велось в духе позитивизма, к нему привлекались французские социологи и экономисты. В 1902 г. там прочитал несколько лекций и В.И. Ленин. К 1905 г. в России существовало уже 14 неправительственных высших учебных заведений. В декабре 1905 г. Николай II официально разрешил открывать в России частные учебные заведения. Это привело к бурному росту высшей школы. В 1905-1913 гг. было открыто 62 учебных заведения. При этом росло преимущественно число профессионально-технических учебных заведений и курсов, предназначенных для обучения женщин.

В 1908 г. в Москве на средства отставного генерал-майора А.Л. Шанявского открылся городской народный университет. Шанявский разработал принципы свободного высшего образования: широкая доступность университета для всех желающих учиться без различия пола, национальности и вероисповедания; чтение лекций на любом языке, без выдачи дипломов и т.д. Вопрос об открытии этого университета решился благодаря поддержке П.А. Столыпина. В целом университет все же ориентировался на учебные программы казенных университетов. Курс обучения был рассчитан на три года. Университет существовал на средства частных пожертвований и был закрыт в 1919 г.

Кроме университета Шанявского были открыты народные университеты в Томске (с 1915), Н.Новгороде (1916), Киеве и Харькове (1917). Но последние два работать так и не начали. Создание вольной высшей школы - одна из первых попыток российской интеллигенции вырвать отечество из веками длившегося “принудительного невежества” к вершинам свободной общественной жизни. Значение этого культурного феномена трудно переоценить.

Существенные изменения в географию российских университетов внесла Первая мировая война. 1914/15 учебном году на территории России было 12 университетов, в которых обучалось 41 000 студентов и 105 отраслевых Вузов с числом студентов 127 000 студентов. В 1915 г. Варшавский университет был эвакуирован в Ростов-на-Дону, Юрьевский (Дерптский) - в Воронеж. В Перми образовалось отделение Петербургского университета, получившее в 1917 г. статус самостоятельного университета. В итоге в России в 1917 г. оказалось 13 государственных университетов. Накануне первой мировой войны был подготовлен проект открытия еще 15 университетов, но осуществиться ему уже не было суждено.

Сейчас в Российской Федерации около 3000 высших учебных заведений, в т.ч. около 1000 университетов.

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 1878; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!