Незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей



 

Общественная опасность рассматриваемого преступления заключается в том, что нарушается право гражданина на личную свободу и неприкосновенность, подрывается вера населения в законность и справедливость деятельности правоохранительных органов.

Данная статья предусматривает ответственность за два преступления - заведомо незаконное задержание и заведомо незаконное заключение под стражу и содержание под стражей.

Действующее законодательство предусматривает два вида задержания: а) административное задержание, предусмотренное статьями 239-242 КоАП РСФСР и б) задержание подозреваемого в совершении преступления (ст. 122 УПК РСФСР).

Административное задержание в случаях, предусмотренных законом, разрешается в целях пресечения административных правонарушений, когда исчерпаны другие меры воздействия, для установления личности, составления протокола об административном правонарушении при невозможности составления его на месте, если составление протокола является обязательным, для обеспечения своевременного и правильного рассмотрения дел и исполнения постановлений по делам об административных правонарушениях.

Административное задержание в установленных законом случаях могут производить следующие органы или должностные лица: органы внутренних дел, пограничные войска Российской Федерации, старшие должностные лица военизированной охраны в месте расположения охраняемых объектов, должностные лица военизированной автомобильной инспекции.

Административное задержание производится, как правило, на срок не более 3 часов. В исключительных случаях, установленных законом, эти сроки могут быть увеличены, например, для установления личности нарушителя Государственной границы - до трех суток либо с санкции прокурора - до 10 суток. Если задержание длится более трех часов, задержанный помещается в изолятор временного содержания.

Задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, регламентируется ст. 122 УПК РСФСР. Оно допустимо в том случае, когда лицо подозревается в совершении преступления, за которое в законе предусмотрено наказание в виде лишения свободы, если это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения либо если очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо укажут на данное лицо как на совершившее преступление, либо когда на подозреваемом или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления. Если установлены иные факты, дающие основание подозревать данное лицо в совершении преступления, оно может быть задержано, если покушалось на побег, или когда оно не имеет постоянного места жительства, или когда не установлена его личность.

 

Об административном задержании или о задержании подозреваемого составляется протокол, в котором должны быть указаны основания и мотивы задержания, точное время и место задержания. В течение 24 часов о задержании лица должно быть сообщено прокурору, который должен в течение 48 часов дать санкцию на заключение под стражу или освободить задержанного.

Статья 22 Конституции Российской Федерации устанавливает, что заключение под стражу и содержание под стражей применяется только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнутое задержанию на срок более 48 часов. Как видим, предусмотренный КоАП РСФСР и УПК РСФСР порядок противоречит Конституции Российской Федерации. Однако, ст. 6 Раздела второго Конституции устанавливает, что «до приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления». Таким образом применение приведенных выше норм является законным.

Заведомо незаконное задержание представляет заключение под стражу лица в порядке административного задержания или подозреваемого в виде меры пресечения органами дознания при отсутствии оснований, указанных в законе (соответственно ст. 239-242 КоАП РСФСР или ст. 122 УПК РСФСР).

Заведомо незаконное заключение под стражу или содержание под стражей - это помещение в изолятор временного содержания или следственный изолятор в качестве меры пресечения (ст. 96, 247 УПК) при отсутствии указанных в законе оснований.

Незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей представляют собою особый вид превышения власти, совершаемого специальным субъектом - должностным лицом органа дознания, следователем или прокурором. Виновный не выходит за пределы своих полномочий. Объективная сторона преступления состоит в том, что он сознательно умышленно нарушает основания задержания или заключения под стражу, указанные в законе.

Рассматриваемое преступление является оконченным с момента незаконного помещения потерпевшего под стражу или с момента истечения установленных законом сроков содержания под стражей, если установлены предусмотренные законом элементы данного состава преступления.

В ч. 3 ст. 301 УК предусматривается квалифицированный состав преступления. Он наступает, когда действия виновного повлекли тяжкие последствия. Содержание этого термина в законе не раскрывается. Такие последствия могут касаться, например, состояния здоровья задержанного (утрата им трудоспособности, тяжелое заболевание, в том числе психическое), самоубийства. Естественно, что эти последствия должны быть в причинной связи с незаконным задержанием, заключением под стражу, незаконным содержанием под стражей. Тяжесть последствий оценивается судом.

Субъектами преступления, предусмотренного ст. 301 УК, могут быть только должностные лица органов дознания, а также следователи или прокуроры. Судья за заведомо незаконное заключение под стражу или содержание под стражей несет ответственность по ст. 305 УК.

Субъективная сторона преступления - прямой умысел.

 

Принуждение к даче показаний

Рассматриваемое преступление представляет собой противоправное воздействие на лиц, показания (заключение) которых являются доказательством по делу и потому необходимы для вынесения правосудного приговора. Его объектом является установленный законом порядок получения доказательств по уголовному делу. Дополнительным объектом является личность указанных в ст. 302 УК граждан. Потерпевшим является подозреваемый, обвиняемый, потерпевший от расследуемого преступления, свидетель, эксперт.

Для квалификации не имеет значения, понуждается лицо к даче ложных или правдивых показаний или заключения, в пользу обвиняемого по делу или против него.

Объективная сторона выражается в принуждении к даче показаний или заключения, т.е. в незаконных действиях лица, производящего дознание и предварительное следствие.

Способом совершения преступления, предусмотренного в ч. 1 ст. 302 УК, являются угроза, шантаж или иные незаконные действия. Угроза может касаться применения насилия, причинения вреда здоровью, смерти допрашиваемому, уничтожения его имущества.

Шантаж выражается в угрозе оглашения любых сведений (неважно, истинных или ложных), которые потерпевший хочет сохранить в тайне. Иными незаконными действиями является обман допрашиваемого, применение гипноза, наркотических или психотропных средств, подавляющих волю допрашиваемого, незаконное задержание, оскорбление в устной форме. Возможна также угроза увольнения с работы, выселения из общежития, лишения каких-либо прав.

На практике бывают случаи, когда свидетели, да и потерпевшие уклоняются от дачи показаний, не желая тратить время, будучи заняты личными делами и т.п. Принуждение явиться в суд законными средствами, не связанное с требованием дать определенные показания, не образует состава данного преступления.

Состав рассматриваемого преступления является оконченным, когда высказана угроза, намерение разгласить определенные сведения, оглашения которых не желает потерпевший, или совершены иные незаконные действия. Не имеет значения, согласилось ли лицо дать показание или заключение и дало ли оно его фактически.

Воздействие на свидетеля, потерпевшего или эксперта с целью добиться дачи нужного показания (заключения) не с помощью угрозы, а иным путем: например, просьбы, уговоры, попытки разжалобить со ссылкой на грядущее суровое наказание виновного, наличие у него детей или, наоборот, на тяжесть вреда, причиненного потерпевшему, и т.п. может влечь ответственность как подстрекательство к даче ложных показаний по ст. 33 и 307 УК (если речь шла о даче ложных показаний). Если уговоры касались дачи правдивых показаний, в содеянном вообще отсутствует общественная опасность, и речь об ответственности идти не может.

Квалифицирующие признаки - применение физического насилия или издевательства над личностью допрашиваемого, или применение пытки.

Физическое насилие может выражаться в избиении, в том числе и с помощью иных лиц, например, других содержащихся в камере, ухудшении условий содержания под стражей и т.п. Издевательством над личностью является особо унизительное обращение с допрашиваемым, когда цинично и глубоко унижается чувство человеческого достоинства. Пытка - это длительное и систематическое физическое воздействие со стороны допрашивающего.

Не образуют состава преступления тактические приемы допроса, применяемые следователем и лицом, производящим дознание.

Международные акты о правах человека достаточно широко трактуют понятие пытки. В ст. 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения от 10 декабря 1984 г., принятой ООН и ратифицированной СССР, указывается, что «определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдания, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдания причиняются государственным должностным лицом, выступающим в официальном качестве, или по его подстрекательству, или сего ведома, или по молчаливому согласию».

Субъективная сторона данного преступления - прямой или косвенный умысел. Субъектом может быть только лицо, производящее дознание или предварительное следствие, а также иное лицо, имеющее право вести допрос.

 

Фальсификация доказательств

 

статье будут рассмотрены проблемы квалификации фальсификации доказательств, связанные с установлением квалифицирующих обстоятельств, предусмотренных в ч. 3 ст. 303 УК РФ, а также вопросы отграничения фальсификации доказательств от смежных составов.

Квалифицированные виды фальсификации доказательств.

В ч. 3 ст. 303 УК РФ установлена ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении, а равно за фальсификацию доказательств, повлекшую тяжкие последствия.

Таким образом, в ч. 3 ст. 303 УК РФ содержатся два альтернативных отягчающих обстоятельства, причем одно из них характеризует само поведение виновного, а другое последствия такого поведения. Следовательно, состав преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 303 УК РФ носит формально-материальный характер.

Понимание фальсификации по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении не представляет особой теоретической трудности, и понимание этого квалифицирующего признака совпадает практически у всех авторов.

Данное квалифицирующее обстоятельство носит формализованный характер и выражается в том, что дознаватель, следователь, прокурор или защитник фальсифицируют доказательство, относимое к делу по обвинению лица в тяжком или особо тяжком преступлении. При этом не играет юридической роли, какова цель такой фальсификации (желание незаконно освободить лицо от уголовной ответственности, «занизить обвинение», либо наоборот незаконно освободить обвиняемого от уголовной ответственности или «завысить обвинение»). Таким образом, для вменения данного квалифицирующего признака неважно, сфальсифицировано обвинительное или, наоборот, оправдывающее доказательство.

Как известно, в соответствии со ст. 15 УК РФ, тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает десяти лет лишения свободы. В свою очередь, особо тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых настоящим Кодексом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание.

Данный квалифицирующий признак вменяется по факту фальсификации доказательства по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении, т.е. этот вид фальсификации доказательств окончен в момент приобщения фальсифицированного доказательства к материалам уголовного дела о тяжком или особо тяжком преступлении на стадии предварительного следствия либо судебного производства по делу.

Субъективное отношение виновного в данном случае состоит только в вине в форме прямого умысла: субъект осознает, что фальсифицирует доказательство по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении и желает совершения такого действия. Также как и в ч. 2 ст. 303 УК РФ, мотивы и цели данной фальсификации юридической роли не играют.

Гораздо более сложен вопрос о вменении такого квалифицирующего фальсификацию доказательств обстоятельства как наступление тяжких последствий. Это обусловлено, в первую очередь, оценочным характером «тяжких последствий», наступающих в результате фальсификации.

Надо оговорить, что в ч. 3 ст. 303 УК РФ не указано, фальсификация по какому именно делу может повлечь тяжкие последствия. Полагаем, что они могут наступить в результате фальсификации как по уголовному, так и по гражданскому делу.

В литературе подчеркивается трудность правильного установления тяжких последствий фальсификации доказательств. Так как характер и виды тяжких последствий законодательно не раскрываются, то их установление зависит от конкретных обстоятельств дела.

В теории уголовного права обоснована позиция о том, что квалифицирующие обстоятельства - это ничто иное, как признаки состава преступления, влекущее установление иной, более жесткой санкции. А раз так, квалифицирующим обстоятельством должно признаваться такое обстоятельство, которое не является атрибутом большинства типичных преступлений. Говоря иными словами, квалифицирующее обстоятельство не является типичным признаком преступлений, а, напротив, всегда свидетельствует о значительном изменении в уровне общественной опасности деяний определенного вида.

В литературе к тяжким последствиям фальсификации доказательств, предложено отнести осуждение невиновного, назначение длительного срока лишения свободы, пожизненного лишения свободы или смертной казни, самоубийство либо попытку самоубийства подследственного (проигравшего по гражданскому делу) или его тяжелую болезнь, а также заболевание близких родственников. Тяжкими последствиями также предложено считать разорение, банкротство, незаконное взыскание имущества, подрыв деловой репутации, серьезное ухудшение финансового состояния предприятия.

Приведенный перечень тяжких последствий фальсификации доказательств по своему содержанию не вызывает возражений. Однако нетрудно заметить его хаотичность и непоследовательность. Авторами предлагается «поставить на одну полку» такие принципиально разные последствия как, например, факт незаконного осуждения, самоубийство обвиняемого (проигравшего по гражданскому делу), вынесение неправосудного приговора к пожизненному лишению свободы и «подрыв деловой репутации» хозяйствующего субъекта.

Беда усугубляется еще и тем, что в официальных судебных толкованиях оценочного признака тяжких последствий при квалификации самых разных преступлений нет внутреннего единства, что вряд ли способствует конституционному предписанию о единообразном применении уголовного законодательства на всей территории России (ст. 71 Конституции РФ).

Например, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» признак наступления тяжких последствий рекомендуется вменять в случаях, когда по делу установлено, что в результате преступления причинен такой вред, как крупные аварии, длительная остановка транспорта или производственного процесса, дезорганизация работы учреждения, предприятия, срыв выполнения народно-хозяйственных заданий, нанесение государству материального ущерба в особо крупных размерах, причинение смерти или тяжких телесных повреждений хотя бы одному человеку и т.п.

В одном из последних судебных разъяснений к тяжким последствиям отнесено причинение по неосторожности тяжкого вреда здоровью хотя бы одному человеку либо причинение средней тяжести вреда здоровью двум и более лицам; оставление потерпевших без жилья или средств к существованию; длительная приостановка или дезорганизация работы предприятия, учреждения или организации; отключение потребителей от источников жизнеобеспечения - электроэнергии, газа, тепла, водоснабжения и т.п.

Таким образом, различные преступления, квалифицируемые по оценочному признаку наступления тяжких последствий, могут, по мнению Верховного Суда РФ, вменяться в самых разнообразных конкретных ситуациях.

Приходится констатировать, что пока признак наступления тяжких последствий фальсификации доказательств будет иметь оценочный характер, это не будет способствовать единообразному применению данного квалифицирующего вида изучаемого преступления.

Надо также сказать, что, ввиду материального характера фальсификации доказательств, повлекшей тяжкие последствия, субъективное отношение виновного может выражаться в прямом или косвенном умысле по отношению к факту наступления таких последствий. Этот вывод прямо следует из конструкции ст. 25 УК РФ, определяющей виды умысла в уголовном праве, а также из положений ч. 2 ст. 24 УК РФ, в силу которых, на неосторожное отношение виновного к последствиям своего поведения должно иметься прямое указание в статье Особенной части УК РФ

В реальной судебной практике случаи вменения ч. 3 ст. 303 УК РФ по признаку наступления тяжких последствий единичны. Приведем пример из практики стран СНГ.

Сотрудники Службы безопасности Украины (СБУ) и Генеральной прокуратуры Украины 21 июня 2003 г. задержали в Киеве бывшего старшего участкового инспектора Краматорского районного отдела ГУ МВД Украины в Донецкой области, подозреваемого в причастности к фальсификации материалов уголовного дела по обвинению Ю. Вередюка в убийстве журналиста И. Александрова. В мае 2003 г. Генеральная прокуратура Украины завершила расследование уголовного дела об убийстве гендиректора телерадиокомпании «ТОР» (Славянск, Донецкая область) И. Александрова.

В ходе досудебного следствия было установлено, что Вередюк был привлечен к уголовной ответственности за это преступление на основании сфальсифицированных правоохранительными органами материалов. В отношении него апелляционный суд Донецкой области вынес оправдательный приговор, который был отменен решением Верховного суда. Украины, после чего уголовное дело направлено на дополнительное расследование. По поручению действующего тогда генерального прокурора Украины от 8 августа 2001 года следственно-оперативную группу Генпрокуратуры, которая расследовала дело в отношении Вередюка, возглавлял следователь по особо важным делам В. Голик, а организация расследования и прокурорский надзор с выездом на место были возложены на бывшего заместителя генпрокурора С. Винокурова.

В поведении и высказываниях Вередюка имели место противоречия, которые давали веские основания для сомнений в его причастности к совершению этого преступления, однако следователь Голик и бывший замгенпрокурора Винокуров не проверили их надлежащим образом и не дали им правовую оценку. В ходе расследования доказано, что работники правоохранительных органов фальсифицировали путем запугивания, предоставления материальных и денежных вознаграждений, а также другого незаконного влияния, как на Вередюка, так и на свидетелей обвинения, доказательства по делу об убийстве журналиста.

В конце сентября 2002 г. Генпрокуратура объявила о раскрытии убийства Александрова. По данным следствия, мотивом убийства журналиста является его профессиональная деятельность; заказчиком преступления является директор фирмы «Укрлига» А. Рыбак, а непосредственным организатором - его младший брат Д. Рыбак. Исполнители убийства - два члена: краматорской преступной группировки «17 участок».

Александров, подвергшийся нападению, скончался от тяжелой черепно-мозговой травмы 7 июля 2001 года. Обвиненный на основе сфальсифицированных доказательств в его убийстве Вередюк скончался от острой сердечной недостаточности, вызванной повторным инфарктом миокарда, 19 июля 2002 года.

Отграничение фальсификации доказательств от смежных преступлений.

Как уже говорилось, фальсификацию доказательств, произведенную должностным лицом, необходимо отграничивать от служебного подлога (ст. 2 92 УК РФ).

В данном случае речь идет о конкуренции норм. При этом специальной следует считать норму о фальсификации доказательств, так как она устанавливает ответственность за искажение фактических сведений, необходимых для осуществления правосудия. В силу этого ущерб наносится интересам правосудия как составной части, разновидности интересов государственной власти в целом. Норма о служебном подлоге является общей, так как охватывает все иные случаи подделки официальных документов, не являющихся доказательствами и не подлежащих использованию в данном качестве.

Кроме того, круг должностных лиц, которые могут совершить фальсификацию доказательств, также значительно сужен по сравнению с субъектным кругом служебного подлога, который может совершить любое должностное лицо.

В силу правила конкуренции общей и специальной нормы (ч. 3 ст. 17 УК РФ), вменению в ситуации фальсификации доказательств, совершенной должностным лицом, названным в диспозиции ст. 303 УК РФ, подлежит только специальная норма, т.е. содеянное квалифицируется как фальсификация доказательств.

В литературе предложено расценивать в качестве фальсификации доказательств искажение предметов и документов, полученных в результате оперативно-розыскных мероприятий, но еще не приобщенных к делу. Авторы этого вывода придерживаются следующих соображений: не всегда доказательства фальсифицируются субъектами, указанными в ч.ч. 1, 2 ст.303 УК РФ, после приобщения к делу.

Реализация права представлять доказательства означает «их предварительное получение указанными лицами» (видимо, оперативными работниками). Подделка, подмена или искажение соответствующих материальных носителей доказательственной информации этими лицами возможны скорее в период до их предоставления, «поскольку в дальнейшем они приобщаются к делу, и доступ к ним ограничен и находится под контролем». Так как предметом рассматриваемого преступления являются объекты материального мира, используемые в качестве доказательств, благодаря их способности к отражению объективных событий, «то их фальсификация возможна и до процессуального оформления, т.е. официального приобщения к делу. Следовательно, работники органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность тоже могут быть субъектами фальсификации доказательств».

Тот факт, что оперативные работники совершают всевозможные подделки, подкидывания предметов с. целью возбуждения уголовных: дел и пр. не вызывает сомнений. Однако одно лишь это обстоятельство не дает достаточного основания для признания их субъектами фальсификации доказательств.

Для придания оперативным материалам процессуального статуса доказательства необходимо, чтобы они были «легализованы»; обрели надлежащую процессуальную форму, что обеспечило бы приобретение ими свойства допустимости. Согласно ч. 3 ст. 11 Федерального Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», «введение» сведений, полученных в результате оперативно-розыскных мероприятий, в уголовный процесс осуществляется путем представления этих сведений в органы дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело.

Представление оперативных материалов производится на основании постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, в порядке, предусмотренном ведомственными нормативными актами.

Однако эти материалы могут быть не только представлены в орган дознания, следователю или суд, но и истребованы из оперативных подразделений по инициативе названных органов и лиц.

После получения представленных органу дознания, следователю или суду сведений, добытых оперативных путем, их процессуального оформления и приобщения к делу эти сведения становятся доказательствами и подлежат проверке и оценке в совокупности с другими доказательствами.

И было бы неправильным утверждение, что результаты, оперативных действий могут использоваться в качестве доказательств лишь после их проверки в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства. Ведь не процессуальная информация, даже если ее правильность подтверждается процессуальным путем, не приобретает в результате этого доказательственного значения. Например, даже при подтверждении анонимных писем, слухов и т.п. содержащиеся в них сведения не становятся доказательствами, на них нельзя ссылаться при обосновании принимаемых по делу решений. То же можно сказать и об оперативной информации. Проверке в уголовном процессе подлежат доказательства, а не результаты оперативно-розыскной деятельности.

Обычно оперативно-розыскная деятельность предшествует возбуждению уголовного дела (что делает непонятным предложение считать оперативных работников субъектами фальсификации по гражданским делам).

Согласно ст. 8 9 УПК РФ, в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом. Таким образом, результаты оперативно-розыскной деятельности для того, чтобы стать доказательством, должны быть легализованы. Но эта легализация производится дознавателем, следователем или прокурором. Сам оперативный работник приобщить сфабрикованный материал в качестве доказательства по уголовному делу не имеет права и, следовательно, не может быть субъектом фальсификации. Это суждение тем более верно, если учесть, что материалы оперативно-розыскной деятельности обычно фабрикуются до возбуждения уголовного дела, когда исключено существование доказательств в процессуальном смысле.

Другое дело, если на основе сфабрикованного материала принимается процессуальное решение (например, возбуждается уголовное дело, фальсифицированный предмет приобщается в качестве доказательства) - в этом случае оперативный работник как представитель власти совершает должностное преступление. А вот следователь, дознаватель, прокурор, приобщивший такой материал в качестве доказательства и заведомо знавший о его подложном характере, может нести ответственность за фальсификацию доказательства (по признаку придания процессуального статуса доказательства подложному предмету или материалу).

По субъектному кругу фальсификация доказательств отличается от такого однородного преступления против правосудия как заведомо ложное показание, заключение эксперта, специалиста или неправильного перевода (ст. 307 УК РФ).

Свидетель, эксперт, специалист имеют принципиально иной процессуальный статус, нежели лица, участвующие в гражданском деле, их представители, а также лица, участвующие в уголовном судопроизводстве на стороне обвинения или защиты. Субъекты преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ, являются «иными участниками» уголовного судопроизводства, не имеющими ни личного, ни служебного интереса в исходе уголовного дела. Более того, свидетель, эксперт и специалист являются «очеловеченными» источниками доказательств.

При даче ложных показаний (заключения, перевода) они своими действиями не представляют доказательство в ходе производства по гражданскому делу, равно как и не могут сами приобщить такие показания (заключение, перевод) в качестве доказательства по уголовному делу.

Поэтому полагаем, что отсутствуют юридические основания возможности привлечения свидетеля, эксперта, специалиста по норме о фальсификации доказательств.

Сложен вопрос о соотношении фальсификации доказательств и квалифицированного вида заведомо ложного доноса (ч. 2 ст. 306 УК РФ), устанавливающего ответственность за заведомо ложное сообщение о совершении преступления, соединенное с искусственным созданием доказательств обвинения.

Субъект ложного доноса сам по себе не может сфабриковать ложные доказательства тех или иных фактов, что входит в компетенцию лиц, имеющих право приобщать доказательства к уголовному делу. Заведомо ложное сообщение о совершении преступления может выступать в качестве повода к возбуждению уголовного дела. Даже в случае соучастия доносчика и лица, компетентного возбудить уголовное дело, действия последнего не могут расцениваться как фальсификация доказательств по причине того, что уголовное дело еще не возбуждено.

Конечно, мы рассмотрели далеко не все случаи отграничения фальсификации доказательств от смежных составов. Но общее правило сводится к тому, что в основе такого отграничения должны находиться два обстоятельства:

1. понимание интересов законного доказывания по гражданскому и уголовному делу как составной части интересов правосудия;

2. наличие исчерпывающего круга лиц, являющихся субъектами фальсификации доказательств. Определенного их правомочиями как по гражданскому делу (предоставление доказательств), так и по уголовному делу (собирание доказательств).

 


Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 571; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!