Обращение К. в следственные органы в связи с действиями другого участника с заявлениями, содержащими заведомо недостоверную информацию.

15.03.2013 при проведении общего собрания общества К. сложил с себя полномочия единоличного исполнительного органа общества (генерального директора) и предложил возложить данные полномочия на истца, что подтверждается протоколом общего собрания. На основании принятого протокола истцом было подано заявление в ИФНС России N 1 по Астраханской области о внесении записи в ЕГРЮЛ, касающейся смены единоличного исполнительного органа общества.

Однако ответчиком К. был инициирован иск в арбитражный суд по признанию регистрационной записи в ЕГРЮЛ об избрании генерального директора общества М. недействительной (арбитражное дело N А06-2011/2013). 08.04.2013 ответчиком было подано заявление на истца в Следственный комитет РФ по Астраханской области о фальсификации решения общего собрания общества, в котором ответчику было отказано в связи с отсутствием в действиях истца состава преступления.

Данные действия ответчика направлены на создание невозможности полноценной работы общества.

Кроме того, в соответствии с п. 9 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью, подобные действия ответчика могут расцениваться в качестве основания для исключения участника из общества в случаях, когда судом будет установлено, что участник знал или должен был знать, что при обращении в государственные органы с соответствующими требованиями и жалобами сообщает недостоверную информацию;

Незаконное присвоение К. полномочий генерального директора и представление в ЕГРЮЛ недостоверных сведений о единоличном исполнительном органе общества.

В рамках арбитражного дела N А06-2011/2013 по иску К. к М. судом 05.04.2013 были приняты обеспечительные меры, в соответствии с которыми обществу было запрещено исполнять решение о прекращении полномочий генерального директора К. и об избрании генеральным директором М. Не согласившись с обеспечительной мерой, поскольку она парализовала деятельность общества, М. была подана апелляционная жалоба на определение суда первой инстанции. 29.05.2013 Двенадцатым арбитражным апелляционным судом определение суда первой инстанции в части принятия обеспечительных мер было отменено. Однако К., зная о принятом судом апелляционной инстанции постановлении и не дожидаясь рассмотрения дела по существу, заверил у нотариуса заявление по форме Р14001, в которое внес сведения о единоличном исполнительном органе общества, а именно возложил данные полномочия на себя, и 04.06.2013 подал это заявление в ИФНС России N 1 по Астраханской области для внесения записи в ЕГРЮЛ, на основании чего Инспекцией и была внесена запись. По данному факту Следственным комитетом по Астраханской области в отношении К. возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 170.1 УК РФ (фальсификация записи в ЕГРЮЛ).

Данное действие К. повлекло причинение существенного вреда для общества, поскольку согласно выписке из ЕГРЮЛ руководителем общества является К., а фактическим руководителем общества, исполняющим его обязанности, является М.

Возникшая по вине К. ситуация привела общество к невозможности исполнения ряда функций, в частности к невозможности подписания договоров с контрагентами, представления интересов общества в суде, сдачи налоговой отчетности в налоговые органы.

Согласно п. 1 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью, основанием для исключения участника из общества является внесение в ЕГРЮЛ заведомо ложных сведений о смене генерального директора;

Грубое нарушение обязанностей генерального директора, повлекшее возникновение у общества убытков, и осуществление иных действий (бездействия), которые ведут к дестабилизации финансово-хозяйственной деятельности общества и могут привести общество к несостоятельности (банкротству).

Так, по вине К. и при полном бездействии в 2012 г. обществом были приобретены партии алкогольной продукции, которая в дальнейшем реализовывалась с признаками подделки акцизных марок, о чем был составлен протокол об административном правонарушении. Материалами дела установлено, что именно К. не принял надлежащих мер по контролю за оборотом алкогольной продукции.

Кировским районным судом города Ростова-на-Дону общество "Ф" признано виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 15.12 КоАП РФ.

Решением Федеральной службы по регулированию алкогольного рынка было приостановлено действие лицензии.

Поскольку розничная продажа алкогольной продукции является одним из основных видов деятельности общества, К. своими действиями причиняет ему убытки.

Одним из прибыльных видов деятельности общества также является сдача в аренду помещений. На протяжении длительного времени, из года в год обществом заключались договоры с одними и теми же арендаторами, со сроками менее 11 месяцев, которые впоследствии перезаключались на новые сроки.

Однако ответчик как участник общества обратился в арбитражный суд с иском к обществу о признании данных договоров недействительными сделками и применении реституции (дело N А06-4821/2013). Данное действие ответчика как участника общества направлено на причинение ущерба обществу в виде неполучения прибыли обществом от сдачи помещений в аренду.

Более того, в связи с тем, что некоторые из обжалуемых договоров аренды подлежат обязательной регистрации в Управлении Федеральной службы государственной регистрации, ответчиком были заявлены обеспечительные меры по приостановлению регистрации обжалуемых договоров и 05.07.2013 обществу запретили проводить регистрацию данных договоров аренды.

Регистрация договоров невозможна по причине несоответствия приказа N 1-м от 15.03.2013 о назначении директора общества и протокола общего собрания общества от 15.03.2013 об избрании единоличного исполнительного органа сведениям, содержащимся в ЕГРЮЛ.

Несмотря на возложение полномочий единоличного исполнительного органа общества на истца, согласно протоколу общего собрания от 15.03.2013 истец длительное время фактически не мог приступить к возложенным на него полномочиям, поскольку со стороны ответчика не была произведена передача документации общества.

В связи с этим истцом 30.07.2013 был издан приказ "О назначении инвентаризационной комиссии и передаче дел назначенному бухгалтеру". Согласно проведенной инвентаризации был составлен акт, согласно которому фактическое состояние учета не позволяет произвести принятие документов бухгалтерского и налогового учета и продолжать финансовую (торговую) деятельность общества.

Также в адрес общества поступают требования от контрагентов по неисполнению договоров в части несвоевременной оплаты, о которых истцу ранее известно не было. Более того, в суд предъявлены иски о взыскании с общества долгов (дело N А06-5167/2013, А06-4827/2013), однако в связи с невозможностью обеспечить явку в судебные заседания представителя общества по причине содержащихся недостоверных сведений о руководителе в ЕГРЮЛ общество будет нести прямые убытки.

26.06.2013 К., юридически не являясь генеральным директором общества, издает приказ за N 26.06/2ак. Согласно п. 3 вышеуказанного приказа членам комиссии приказано снять номерные знаки с автомашин автотранспорта компании и передать их лично в руки К.

В данном случае ответчик в превышение полномочий издал приказ, по итогам которого номерные знаки автотранспорта общества бесследно исчезли, а для восстановления новых номерных знаков обществу потребовалось затратить время и понести расходы в виде уплаты государственной пошлины в размере 49 900 руб., что подтверждается платежным поручением от 22.07.2013.

Также в период отсутствия у ответчика полномочий генерального директора им издавался приказ от 21.06.2013 N 100, на основании которого был создан акт от 24.06.2013 об уничтожении печатей старого образца.

Судом первой инстанции были установлены и иные факты нарушения обязанностей К. и причинения препятствий деятельности общества.

Суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда об исключении К. из общества, исходил из следующего.

Во-первых, суд посчитал, что в материалах дела отсутствуют доказательства причинения обществу убытков действиями К., что, по мнению суда, является необходимым условием для исключения участника, нарушающего свои обязанности, из общества.

Во-вторых, недоказанным суд посчитал и грубое нарушение обязанностей К., а также то, что своими действиями К. делает невозможной деятельность общества либо существенно ее затрудняет.

Сами по себе факты непроведения ежегодного аудита, нарушение порядка ведения бухгалтерского учета, приостановление действия лицензии, вызванные действиями (бездействием) К., по мнению суда апелляционной инстанции, не свидетельствуют о причинении убытков обществу.

Доказательств того, что нарушение финансовой дисциплины послужило основанием для привлечения общества к ответственности, материалы дела не содержат, как и отсутствуют доказательства, что в результате этого общество понесло какие-либо расходы, убытки.

Также аргументом суда апелляционной инстанции было то, что многие действия К. совершал при выполнении им функций единоличного исполнительного органа общества, тем самым нарушая не обязанности участника, а обязанности органа юридического лица.

Суд указал, что совершение участником общества действий, противоречащих интересам общества, при выполнении функций исполнительного органа - директора не является основанием для исключения из общества, поскольку в таком случае лицо несет ответственность, предусмотренную ст. 44 Закона об обществах с ограниченной ответственностью <1>.

--------------------------------

<1> Аналогичная позиция изложена в Определениях ВАС РФ от 25.05.2009 N ВАС-6605/09 по делу N А07-11337/2008, от 30.07.2009 N 9322/09 по делу N А55-9233/2008, от 15.07.2009 N ВАС-8134/09 по делу N А82-3112/2008 и от 17.04.2009 N 4101/09 по делу N А26-1648/2008.

 

Наконец, в-третьих, апелляционный суд посчитал, что истинной причиной предъявления участниками друг к другу исков явился возникший между сторонами корпоративный конфликт, который они пытались разрешить путем исключения из общества другого участника.

По мнению суда апелляционной инстанции, по сути доводы и приведенные сторонами в их подтверждение доказательства свидетельствуют о наличии в обществе между истцом и ответчиком ярко выраженного конфликта интересов участников в управлении обществом, что само по себе по смыслу ст. 10 Закона об обществах с ограниченной ответственностью не является основанием для исключения одного из участников из состава общества.

Фактической нормальной хозяйственной деятельности общества препятствует противостояние его участников. Вместе с тем возникшие между двумя участниками общества разногласия не являются основанием для исключения кого-либо из них из состава общества.

Приведенная аргументация суда апелляционной инстанции является весьма спорной.

Во-первых, суд апелляционной инстанции посчитал, что не доказано причинение К. убытков обществу, в связи с чем оснований для его исключения из общества не имеется.

Однако данный вывод суда апелляционной инстанции не основан на законе. В частности, согласно ст. 10 Закона об обществах с ограниченной ответственностью участники общества, доли которых в совокупности составляют не менее чем 10% уставного капитала общества, вправе требовать в судебном порядке исключения из общества участника, который грубо нарушает свои обязанности либо своими действиями (бездействием) делает невозможной деятельность общества или существенно ее затрудняет.

Таким образом, согласно ст. 10 Закона об обществах с ограниченной ответственностью для исключения участника из общества достаточно доказать хотя бы одно <1> из двух обстоятельств:

--------------------------------

<1> По ст. 67 ГК РФ одного нарушения обязанностей недостаточно: по смыслу абз. 4 ст. 67 ГК РФ для исключения обязательным является наступление негативных последствий в виде причинения вреда обществу или существенного затруднения деятельности.

 

1) грубое нарушение участником своих обязанностей;

2) действия (бездействие) участника общества делают невозможной деятельность общества или существенно ее затрудняют <1>.

--------------------------------

<1> О толковании приведенных положений ст. 10 Закона об обществах с ограниченной ответственностью см., например: Кузнецова Л.В. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью // Вестник ВАС РФ. 2006. N 9. С. 7; Тузов Н.А. Основания исключения участника из общества с ограниченной ответственностью // Законодательство и экономика. 2004. N 8. С. 11.

 

При этом Закон ничего не говорит о необходимости наступления и доказывания каких-либо убытков, причиненных действиями участника. Одного факта грубого нарушения обязанностей или потенциальной возможности существенного затруднения деятельности общества из-за действий участника достаточно для того, чтобы исключить участника из общества.

Применив данную норму к обстоятельствам рассматриваемого дела, Арбитражный суд Астраханской области совершенно обоснованно признал действия (бездействие) К. грубым нарушением своих обязанностей.

Из этого исходил и суд кассационной инстанции, не согласившись с доводами апелляционного суда о необходимости доказывания конкретных убытков, причиненных действиями К. Действия К. как участника общества и его генерального директора сами по себе объективно привели к существенному затруднению деятельности организации и тем самым причинили обществу существенный вред.

Во-вторых, в рассмотренном деле одним из аргументов суда апелляционной инстанции против исключения К. из общества являлось утверждение о том, что К., действуя как генеральный директор общества, нарушал обязанности единоличного исполнительного органа общества, что может являться основанием для привлечения его к ответственности за нарушение фидуциарных обязанностей органа юридического лица, но не к ответственности за нарушение обязанностей участника.

Вместе с тем данная позиция не основана на законе. Участник любой корпорации может нести различные корпоративные обязанности, действуя одновременно в качестве единоличного исполнительного органа, члена совета директоров и т.п. Нарушение любой из корпоративных обязанностей, повлекшее причинение корпорации имущественного вреда, может быть самостоятельным основанием для применения к участнику ответственности в виде обязанности возместить причиненные убытки по правилам об ответственности членов органов управления юридического лица.

Однако независимо от привлечения участника к такой ответственности он может также быть привлечен к специальной корпоративной ответственности в виде исключения из корпорации за нарушение общих фидуциарных обязанностей участника, заключающихся в том, чтобы не совершать действия, заведомо направленные на причинение вреда корпорации, не совершать действия (бездействие), которые существенно затрудняют или делают невозможным достижение целей, ради которых создана корпорация. Данные фидуциарные обязанности участников общества с ограниченной ответственностью и ранее признавались судебной практикой <1>.

--------------------------------

<1> См.: Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью.

 

Поэтому для исключения участника из общества за нарушение данных обязанностей не имеет значения, в каком качестве он действовал, создавая существенные затруднения деятельности общества или заведомо причиняя вред корпорации. Как справедливо указал Верховный Суд РФ в Определении от 08.10.2014 по рассматриваемому делу, совершение участником ООО действий, заведомо противоречащих интересам общества, при выполнении функций единоличного исполнительного органа может являться основанием для исключения такого участника из общества, если эти действия причинили обществу значительный вред и (или) сделали невозможной деятельность общества либо существенно ее затруднили.

Соответственно, одно и то же физическое лицо при совмещении им нескольких корпоративных статусов может быть одновременно привлечено к разным видам корпоративной ответственности при наличии к тому оснований: как к ответственности участника в виде исключения из юридического лица, так и к ответственности управляющего за причинение юридическому лицу убытков. В судебной практике, однако, иногда наблюдается приоритезация иска об убытках в отношении иска об исключении: если есть основания для иска об убытках, то требование об исключении к директору-участнику не должно применяться <1>, что представляется в корне неправильным и не соответствует базовым началам дифференциации любой юридической ответственности: если есть основания для привлечения к разным видам ответственности за разные правонарушения, применению подлежат все такие виды ответственности.

--------------------------------

 

КонсультантПлюс: примечание. Монография В.Г. Бородкина "Гражданско-правовое регулирование корпоративного договора в российском праве" включена в информационный банк согласно публикации - Юстицинформ, 2017.

<1> См. об этом и ссылки на соответствующую судебную практику: Степанов Д.И., Михальчук Ю.С. Ответственность директора перед корпорацией за причиненные ей убытки в судебной практике // Вестник экономического правосудия. 2018. N 4 (Приложение). С. 76.

 

Наконец, в-третьих, наличие корпоративного конфликта действительно не считается основанием для исключения участника из общества. Однако в рассмотренном деле корпоративный конфликт таковым и не является. В основе требований об исключении участника из общества с ограниченной ответственностью лежат обстоятельства, свидетельствующие о грубом нарушении одним из участников (К.) своих обязанностей, совершении им действий, существенно затрудняющих деятельность общества и направленных на причинение обществу вреда. То обстоятельство, что данные действия К. явились следствием корпоративного конфликта, не имеет никакого юридического значения для применения ст. 10 Закона об обществах с ограниченной ответственностью.

Следует отметить, что на практике любое требование об исключении участника из общества всегда является прямым следствием возникшего корпоративного конфликта между участниками. Вследствие возникшего корпоративного конфликта (причем соотношение долей конфликтующих сторон не имеет никакого значения) кто-то из участников может прибегнуть к крайним средствам, становясь на путь неправомерного поведения, грубо нарушая свои обязанности и совершая действия, заведомо направленные на причинение вреда обществу. Именно в этих случаях возникают основания для исключения того из участников, который вышел за пределы дозволенного, а само исключение участника из общества как раз и является радикальным способом прекращения возникшего противостояния и устранения препятствий нормальной деятельности общества, особенно в ситуации дедлока, когда оставление обоих участников в составе общества действительно парализует его дальнейшую деятельность.

Задача суда при этом заключается в защите прав и интересов того участника, который соблюдает требования закона и не чинит препятствий деятельности общества, а также в защите интересов самого общества, поскольку, исключив из него одну из конфликтующих сторон, он тем самым прекратит конфликт между участниками (хотя бы потому, что один из конфликтующих участников в силу решения суда больше не будет являться участником общества) и устранит препятствия нормальной деятельности общества.

Таким образом, в рассматриваемом деле имелись все формальные основания для применения в отношении К. ответственности в виде исключения его из общества. Тем не менее Верховный Суд РФ отменил судебные акты первой и кассационной инстанций и оставил в силе постановление апелляционного суда, в результате чего ни один из участников из общества исключен не был.

При этом Верховный Суд РФ продемонстрировал более взвешенный подход. В отличие от суда апелляционной инстанции, он принципиально допустил возможность исключения участника из общества с ограниченной ответственностью даже в условиях острого корпоративного конфликта в ситуации дедлока, если к тому имеются достаточные основания.

В Определении от 08.10.2014 Верховный Суд РФ указал, что исключение участника представляет собой специальный корпоративный способ защиты прав, целью которого является устранение вызванных поведением одного из участников препятствий к осуществлению нормальной деятельности общества. Вместе с тем при указанном соотношении долей названный механизм может применяться только в исключительных случаях при доказанности грубого нарушения участником общества своих обязанностей либо поведения участника, делающего невозможной или затрудняющей деятельность общества.

В то же время нельзя не отметить, что при любом соотношении долей данный механизм должен применяться в исключительных случаях, на что и ранее обращалось внимание в судебной практике. Поэтому в конкретном деле вопрос стоял лишь о том, является ли доказанным факт неправомерного поведения К. с точки зрения применения ст. 10 Закона об обществах с ограниченной ответственностью. Верховный Суд РФ посчитал, что из обстоятельств рассматриваемого дела такового не следует, однако не привел в обоснование этого никаких доводов, опровергающих доказательства, на которых были основаны выводы судов первой и кассационной инстанций.

Вместе с тем Верховный Суд РФ согласился с доводами суда апелляционной инстанции о том, что нормальной деятельности общества препятствуют равнозначные взаимные претензии участников, действительной причиной обращения в суд с требованиями об исключении явились не действия участников по причинению вреда обществу, а утрата участниками единой цели при осуществлении хозяйственной деятельности и желание за счет другого участника разрешить внутрикорпоративный конфликт.

В результате Верховный Суд РФ не стал исключать никого из участников из общества, оставив в силе постановление суда апелляционной инстанции. Тем самым корпоративный конфликт остался неразрешенным. В связи с этим Верховный Суд РФ по существу предложил сторонам спора подумать о ликвидации общества или о выходе из него одного из участников.

Такое решение является, на наш взгляд, недостаточно обоснованным в связи с отсутствием в нем доводов об опровержении обстоятельств, установленных судом первой инстанции, подтверждающих наличие оснований исключения К. из общества.

В то же время Верховный Суд РФ совершенно правильно признал принципиальную возможность исключения участника из общества в условиях равного соотношения долей. При наличии доказанных оснований для исключения одного из участников общества такое исключение одновременно стало бы эффективным правовым средством разрешения ситуации дедлока, а также специальным корпоративным способом защиты прав общества, поскольку исключение одного из участников означало бы устранение препятствий нормальной деятельности юридического лица.

Из рассматриваемого дела можно сделать и еще один важный вывод: в случае, если в процессе острого корпоративного конфликта обе его стороны существенно нарушают корпоративные обязанности, что влечет причинение обществу убытков или невозможность его деятельности, то даже несмотря на наличие оснований исключать кого-либо из таких участников суд не должен.

В последующем подобный подход получил закрепление в постановлении Пленума Верховного Суда РФ, в котором разъяснено, что "иск об исключении участника не может быть удовлетворен в том случае, когда с таким требованием обращается лицо, в отношении которого имеются основания для исключения" <1>.

--------------------------------

<1> Абзац 4 п. 35 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25.

 

Вместе с тем при отсутствии оснований для исключения кого-либо из участников при равном соотношении долей ситуация также является неразрешимой при действующем состоянии правового регулирования. Поэтому предложенные Верховным Судом РФ варианты добровольной ликвидации общества или выхода из него одного из участников являются в настоящее время единственно возможными и верными. На наш взгляд, одним из эффективных способов решения данной проблемы было бы принятие нормы о принудительной ликвидации юридического лица по инициативе суда в случаях, когда в ситуации корпоративного конфликта при равенстве долей участников не имеется оснований для исключения из общества ни одного из участников. Данная позиция поддерживается также Д.И. Степановым <1>.

--------------------------------

<1> См.: Степанов Д.И. Что делать с дедлоком при долях 50/50 // Юридический интернет-портал "Закон.ру"; URL: https://zakon.ru.

 

Следует отметить, что возникшие при вынесении состоявшихся по рассмотренному выше делу судебных актов проблемы являются прямым следствием отсутствия в законодательстве четких положений о правовой природе исключения участников из корпоративных организаций, а также о правовых способах разрешения острых корпоративных конфликтов в ситуациях равенства долей конфликтующих сторон.

При этом данные вопросы не должны быть связаны, поскольку представляют собой совершенно разные правовые явления.

Исключение участника из ООО имеет двойственную природу. С одной стороны, это крайняя и высшая мера корпоративной ответственности, с другой стороны, специальный корпоративный способ защиты прав не только остающихся участников, но прежде всего самого юридического лица. Поэтому, рассматривая вопрос об исключении участника из организации, необходимо не только устанавливать условия применения корпоративной ответственности к конкретному участнику (противоправное поведение, вредные последствия, причинная связь, вина), но и оценивать последствия такого исключения для самого общества: устраняет исключение конкретного участника препятствия для нормальной деятельности общества или нет. В этом смысле в литературе не без оснований предлагают даже рассматривать иск об исключении как косвенный иск, подаваемый в интересах юридического лица, а не его участника <1>.

--------------------------------

<1> См.: Цепов Г.В. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью как принудительное расторжение "корпоративного контракта" // Вестник экономического правосудия РФ. 2017. N 10. С. 96 - 114.

 

Кроме того, следует учитывать, имеются ли основания для исключения также того участника, который обращается с иском. Если обращающийся с иском об исключении участник грубо нарушает свои обязанности и его самого следует исключать из юридического лица, то в силу идеологии правила эстоппель в удовлетворении иска такого участника об исключении другого участника должно быть отказано. Этот принцип в настоящее время прямо закреплен в п. 35 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25, согласно которому "иск об исключении не может быть удовлетворен в том случае, когда с таким требованием обращается лицо, в отношении которого имеются основания для исключения".

Также общим правилом, на наш взгляд, должна быть недопустимость исключения участника из корпоративной организации в тех случаях, когда такое исключение не устранит препятствия для нормальной деятельности юридического лица и не послужит защите интересов юридического лица. При этом само по себе соотношение долей исключаемого и остающихся участников для применения данного корпоративного способа защиты прав не должно иметь значения. Мы не можем в этой связи согласиться с авторами, которые считают, что судебной практике необходимо "выработать механизм ранжирования права требовать исключения в зависимости от количества акций, принадлежащих истцу" <1>. Требование об исключении должно основываться не на соотношении долей исключаемого участника и истца по иску об исключении, а на интересе юридического лица, предварительно подтвержденном решением большинства его участников.

--------------------------------

<1> Филиппова С. Исключение акционера из непубличного акционерного общества: комментарий новелл Гражданского кодекса РФ // Хозяйство и право. 2014. N 7. С. 103 - 104.

 

Так, в ситуации дедлока исключение одного из участников при наличии к тому законных оснований в большинстве случаев может являться эффективным способом защиты интересов юридического лица, поскольку после принудительного выбытия одной из конфликтующих сторон из состава участников корпоративный конфликт объективно прекращается, а препятствия нормальной деятельности общества устраняются.

Что касается специальных правовых способов разрешения конфликтов в ситуациях дедлока, то законодательство в настоящее время таковых не знает. Поэтому оптимальным решением было бы принятие нормы, позволяющей суду по своей инициативе принимать решение о принудительной ликвидации юридического лица, если сами участники, требующие исключения друг друга из общества, не могут договориться о ликвидации или принять решение о выходе кого-либо из них из общества. Пока же в ГК РФ содержится лишь норма о возможности принудительной ликвидации юридического лица по иску учредителя (участника) в случае невозможности достижения целей, ради которых оно создано, в том числе в случае, если осуществление деятельности юридического лица становится невозможным или существенно затрудняется (подп. 5 п. 3 ст. 61 ГК РФ). Однако данный способ, предполагающий подачу иска о ликвидации одним из участников, в условиях конфликта интересов и ситуации дедлока вряд ли может применяться, поскольку в таких случаях участники по своей воле обычно желают не прекратить деятельность юридического лица, а вытеснить из него других участников <1>.

--------------------------------

<1> Критику нормы о возможности ликвидации юридического лица по иску его участника см., например: Власова А.С., Удалова Н.М. Право учредителя (участника) на ликвидацию юридического лица в судебном порядке // Закон. 2017. N 10. С. 154 - 165.

 

Отметим также, что в указанном выше деле суды всех инстанций справедливо исходили из того, что исключение участника из ООО является наиболее серьезной мерой корпоративной ответственности. В частности, в Определении Верховного Суда РФ от 08.10.2014 указывается, что по делам об исключении участников из ООО "суд должен дать оценку степени нарушения участником своих обязанностей, степени его вины, а также установить факт такого нарушения, то есть факт совершения участником конкретных действий или уклонения от совершения предписываемых законом действий (бездействия) и факт наступления (возможности наступления) негативных для общества последствий".

В то же время рассмотренные в настоящем параграфе вопросы наглядно показывают необходимость включения в корпоративное законодательство, и прежде всего в ГК РФ, общих положений об исключении участников из любых корпоративных организаций, в которых отношения между участниками в той или иной степени имеют лично-доверительный характер. Представляется, что такие общие положения должны исходить из следующих принципиальных подходов:

- двойственная природа исключения участника из корпоративной организации: как один из видов корпоративной ответственности и как специальный способ защиты корпоративных прав не только остающихся участников, но в первую очередь самого юридического лица;

- условия применения ответственности в виде исключения участника из корпоративной организации (противоправное поведение (как общее правило, с прямо предусмотренными законом исключениями), вредные последствия, причинная связь, вина или безвиновная ответственность в случаях, указанных в законе);

- решение вопроса об исключении участника из юридического лица должно приниматься на общем собрании участников и подлежать последующему судебному контролю;

- иск об исключении участника из юридического лица должен подаваться в интересах юридического лица либо участниками (косвенный иск по аналогии с исками о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу органами управления (ст. 53.1 ГК РФ)), либо самим юридическим лицом на основании предварительного решения общего собрания об исключении участника;

- преимущественно судебный порядок исключения участников из корпоративных организаций;

- недопустимость исключения участника из корпоративной организации в тех случаях, когда, даже несмотря на наличие оснований для привлечения его к данному виду корпоративной ответственности, такое исключение не устранит препятствия в нормальной деятельности юридического лица и не послужит защите интересов юридического лица либо если одновременно имеются основания для исключения тех участников, которые инициировали процедуру исключения.

 

§ 7. Ответственность участников коммерческих корпораций

 

Применение всех рассмотренных выше видов корпоративной ответственности можно продемонстрировать на примере ответственности участников (учредителей) коммерческих корпораций, выступающих основными субъектами корпоративных отношений. При этом корпоративная ответственность участников, являясь одной из разновидностей корпоративной ответственности, выделяемой по субъектному критерию лиц, привлекаемых к ответственности, одновременно проявляется также и в иных видах корпоративной ответственности, выделяемых по иным критериям. Поэтому специальный анализ различных видов корпоративной ответственности участников помогает еще в большей степени выявить и наглядно показать особенности корпоративной ответственности в целом, включая действие принципа ее специалитета.

Участники коммерческих корпораций как таковые могут привлекаться к различным видам юридической ответственности, как частноправовой, так и публичной. Они могут привлекаться к этим видам юридической ответственности на общих основаниях с другими субъектами гражданского оборота. Участники обязаны возмещать вред, причиненный личности или имуществу других лиц (ст. 1064 ГК РФ), а также нести ответственность за нарушение договорных обязательств (ст. 401 ГК РФ). Помимо частноправовой, участники коммерческих корпораций могут привлекаться к публично-правовой ответственности за совершенные ими административные правонарушения и преступления. Такие общие основания юридической ответственности участников коммерческих корпораций не обладают необходимой спецификой и не относятся к гражданско-правовой ответственности в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами (корпоративной ответственности).

В то же время особенность правового статуса участников коммерческих корпораций характеризуется также их участием в корпоративных отношениях, и в связи с этим участием они могут привлекаться к специальным видам корпоративной ответственности, обусловленным совершением корпоративных правонарушений, либо квазикорпоративной гарантийной ответственности, не связанной с противоправным поведением участников, построенной на началах риска и носящей обеспечительный характер.

Правовой статус участников (учредителей) и собственника имущества юридического лица нуждается, на наш взгляд, в дальнейшей конкретизации с точки зрения их корпоративных обязанностей и ответственности. С одной стороны, участники могут являться лицами, имеющими фактическую возможность определять действия юридического лица, и, как иные члены органов управления, должны нести обязанность действовать при осуществлении соответствующих функций в интересах юридического лица добросовестно и разумно, а за несоблюдение этой обязанности возмещать причиненные юридическому лицу убытки (это по существу должно относиться и к собственнику имущества юридического лица). С другой стороны, участники юридического лица (и собственник имущества) являются конечными бенефициарами юридического лица, которое создается именно для того, чтобы служить достижению интересов участников. С этих позиций обязанность участников действовать в интересах юридического лица может быть поставлена под сомнение, а на первый план выходят интересы самих участников.

Именно поэтому в п. 4 ст. 65.2 ГК РФ обязанности участника корпоративной организации заключаются в том, чтобы "не совершать действия, заведомо направленные на причинение вреда корпорации"; "не совершать действия (бездействие), которые существенно затрудняют или делают невозможным достижение целей, ради которых создана корпорация", а также "участвовать в принятии корпоративных решений, без которых корпорация не может продолжать свою деятельность в соответствии с законом, если его участие необходимо для принятия таких решений". О необходимости действовать в интересах корпорации здесь вообще не упоминается, хотя определенные фидуциарные обязанности у участников перед юридическим лицом, надо полагать, имеются. Из этого, по крайней мере, исходит Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью.

В связи с таким двойственным положением участников на практике могут возникнуть сложности в случаях привлечения участников к ответственности за убытки, причиненные юридическому лицу. Как минимум возникнут вопросы о статусе участника (является ли он лицом, фактически определяющим действия юридического лица, или участником как таковым, или же членом такого органа управления, как общее собрание участников); о содержании корпоративных обязанностей участника (как лица, фактически определяющего действия юридического лица или как участника, а возможно - еще как члена органа управления); о форме его вины, достаточной для привлечения к ответственности (прямой умысел как у участника или отсутствие должной заботливости и осмотрительности как у лица, фактически определяющего действия корпорации), и т.д.

В российском гражданском праве ответственность участников юридических лиц вообще и коммерческих корпораций (хозяйственных обществ и товариществ, хозяйственных партнерств) в частности обычно обсуждается в контексте их субсидиарной ответственности перед кредиторами по обязательствам юридического лица <1>. Участники коммерческих корпораций могут нести ответственность перед кредиторами и солидарную ответственность (например, солидарная ответственность основного общества по сделкам, заключенным дочерним обществом во исполнение указаний основного (ст. 67.3 ГК РФ)). Также участники привлекаются к ответственности перед юридическим лицом за причиненные ему убытки наравне с членами органов управления юридического лица по ст. 53.1 ГК РФ, если участник одновременно является членом органа управления или лицом, контролирующим деятельность юридического лица (контролирующий участник, п. 3 ст. 53.1 ГК РФ) <2>. Обычный участник при этом за убытки не отвечает. В ряде случаев участники могут нести гражданско-правовую ответственность перед другими участниками юридического лица.

--------------------------------

<1> Подробнее см.: Гутников О.В. Субсидиарная ответственность в законодательстве о юридических лицах: вопросы правового регулирования и юридическая природа // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. N 1. С. 45 - 77.

<2> Подробнее об ответственности участников как контролирующих лиц см.: Гутников О.В. Контролирующие лица как субъекты корпоративной ответственности // Правосубъектность: общетеоретический, отраслевой и международно-правовой анализ: Сборник материалов к XII Ежегодным научным чтениям памяти профессора С.Н. Братуся / В.Ф. Яковлев, Т.Я. Хабриева, В.К. Андреев и др. М., 2017. С. 204 - 221.

 

В целом гражданско-правовую ответственность участников коммерческих корпораций в корпоративных отношениях можно разделить на следующие виды в зависимости от того, чьи права и законные интересы нарушены и соответственно в чью пользу возмещаются убытки и применяются иные меры ответственности:

- ответственность участников перед кредиторами коммерческих корпораций;

- ответственность участников перед самими коммерческими корпорациями;

- ответственность участников перед другими участниками коммерческих корпораций;

- ответственность участников перед членами органов управления коммерческих корпораций.

Наибольшее распространение, как нами было показано выше, в российском законодательстве получили первые два вида корпоративной ответственности участников: перед коммерческими корпорациями и перед кредиторами. Ответственность участников перед другими участниками встречается реже, а перед членами органов управления и вовсе практически отсутствует. Кроме того, в наиболее распространенных видах ответственности (перед юридическим лицом и перед кредиторами) речь в первую очередь идет об ответственности контролирующих участников <1>. Оснований для привлечения миноритарных участников к какому-либо виду корпоративной ответственности почти не имеется.

--------------------------------

<1> О контролирующих лицах как субъектах корпоративной ответственности см. также § 3 гл. 3 настоящей работы.

 

Такое различие не случайно, поскольку исходя из управленческой природы корпоративных отношений в целом те участники, которые имеют больше управленческих полномочий, несут и повышенную ответственность по сравнению с миноритарными участниками. Возложение на контролирующих участников корпоративной ответственности основано на том, что через управляющее воздействие на подконтрольное юридическое лицо контролирующий участник потенциально способен причинить убытки другим участникам гражданского оборота. Поэтому контролирующий участник, осуществляя фактически управление юридическим лицом, должен отвечать за свои недобросовестные или неразумные действия, причиняющие убытки различным субъектам в связи с деятельностью подконтрольного юридического лица. В целом также возможно построение ответственности таких контролирующих участников на началах несения риска наступления негативных последствий деятельности юридического лица, который они принимают на себя в связи с участием в управлении подконтрольным юридическим лицом. Соответствующие убытки могут быть причинены как самому подконтрольному юридическому лицу, так и его участникам (собственнику имущества юридического лица), а также третьим лицам - кредиторам юридического лица по договорным или внедоговорным обязательствам (в том числе деликтным). В связи с этим контролирующее лицо несет корпоративную обязанность действовать добросовестно и разумно в интересах всех участников корпоративных отношений, в том числе юридического лица, других участников, членов органов управления коммерческой корпорации, и даже кредиторов на стадии ликвидации юридического лица в условиях недостаточности имущества. В этом смысле можно сказать, что корпоративный контроль обязывает субъекта корпоративного управления точно так же, как собственность обязывает субъекта права собственности.

В отечественном гражданском праве эта корпоративная обязанность контролирующих участников до недавнего времени вообще отсутствовала. Лишь с внесением изменений в гл. 4 ГК РФ в 2014 г. такая обязанность появилась в отношении лиц, имеющих фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе в отношении контролирующих участников (п. 3 ст. 53.1). Однако в ст. 53.1 обязанность контролирующего участника действовать добросовестно и разумно установлена лишь в интересах юридического лица. Подобной обязанности в интересах других участников корпоративных отношений данная статья ГК РФ не предусматривает. Поэтому и ответственность контролирующего участника по ст. 53.1 установлена лишь в пользу юридического лица: на основании этой нормы участник возмещает убытки, причиненные исключительно корпорации. Частным случаем данной ответственности является обязанность основного общества возмещать убытки дочернему обществу по требованию участников дочернего общества (п. 3 ст. 67.3 ГК РФ), и хотя в данном пункте содержится ссылка на ст. 1064 ГК РФ, данная ссылка, на наш взгляд, безосновательна, поскольку рассматриваемая ответственность является корпоративной (ст. 53.1 ГК РФ), а не деликтной. Аналогичным образом не соответствует ГК РФ и развивающая п. 3 ст. 67.3 ГК РФ норма об ответственности основного акционерного общества за убытки, причиненные дочернему обществу, согласно которой устанавливается виновная ответственность за умышленное причинение убытков дочернему обществу (абз. 4 п. 3 ст. 6 Закона об акционерных обществах).

В то же время подобную корпоративную обязанность (и ответственность) контролирующего участника можно было бы устанавливать в интересах других субъектов корпоративных отношений, в том числе других участников и членов органов управления. Это можно было бы делать в тех случаях, когда возмещение убытков в пользу самой коммерческой корпорации не приведет к восстановлению нарушенных прав и интересов участников или членов органов управления. В то же время установление подобной обязанности (и ответственности) в интересах кредиторов коммерческой корпорации подорвало бы основополагающий принцип корпоративного права - принцип отделения личности и имущества юридического лица от личности и имущества его участников и принцип раздельной ответственности юридического лица и его участников перед кредиторами. Лишь на стадии банкротства, когда контролирующий участник осознает недостаточность имущества коммерческой корпорации для удовлетворения требований кредиторов, может быть установлена обязанность контролирующего лица действовать в том числе в интересах кредиторов, что и было учтено в недавних изменениях законодательства о банкротстве.

Например, в законодательстве о несостоятельности основанием для привлечения к ответственности любых контролирующих лиц является не только нарушение закона или причинение убытков, но и нарушение новой фидуциарной обязанности соответствующих лиц действовать с учетом интересов кредиторов, в частности не допускать действия (бездействие), которые могут заведомо ухудшить финансовое положение организации-должника. Эта обязанность установлена для руководителя должника и иных его органов, а также учредителей (участников) должника, собственника имущества должника и иных контролирующих должника лиц со дня, когда они узнали или должны были узнать о признаках банкротства <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 29.07.2017 N 266-ФЗ).

 

Соответственно, придание корпоративной обязанности контролирующих участников действовать добросовестно и разумно еще более универсального характера и установление ее не только в интересах корпорации, но в отдельных случаях и в интересах других участников, членов органов управления, а также кредиторов (на стадии банкротства) дает возможность лицам, пострадавшим от злоупотреблений контролирующего лица (в том числе участникам, кредиторам, членам органов управления), предъявлять прямые иски против контролирующего участника о возмещении причиненных убытков.

В отличие от контролирующих участников, миноритарные участники коммерческих корпораций не обладают корпоративным контролем, не несут фидуциарных обязанностей действовать добросовестно и разумно и по общему правилу не должны отвечать за убытки, причиненные другим участникам корпоративных отношений своими неразумными или недобросовестными действиями. Поэтому универсальной обязанности по возмещению убытков корпорации или другим участникам корпоративных отношений для миноритарных участников быть не должно. Миноритарные участники несут лишь универсальную обязанность не совершать умышленных действий по причинению вреда корпорации (абз. 5 п. 4 ст. 65.2 ГК РФ). В то же время в связи с участием в корпоративных отношениях в отдельных случаях миноритарные участники могут не исполнять иные обязанности, возложенные на них корпоративным законодательством, внутренними документами юридического лица или корпоративным договором, и тем самым нарушать субъективные права и законные интересы других лиц (корпорации, других участников, кредиторов, членов органов управления), в связи с чем на них законодательством, учредительными документами или корпоративным договором в каждом таком случае может быть возложена ответственность по возмещению причиненных убытков <1>. В этом смысле должен в полной мере действовать принцип специалитета корпоративной ответственности (ответственность наступает только за те нарушения, на тех основаниях и на тех условиях, которые прямо expressis verbis указаны в законе) <2>.

--------------------------------

<1> Обязанность возместить убытки в специально оговоренных законодательством подобных случаях касается любых участников, в том числе и контролирующих.

<2> О принципе специалитета корпоративной ответственности подробнее см.: Гутников О.В. Корпоративная ответственность в гражданском праве России // Журнал российского права. 2018. N 3. С. 48 - 52.

 

Далее применительно к отечественному правопорядку рассмотрим такие виды корпоративной ответственности, как ответственность участников коммерческих корпораций перед кредиторами, перед самим юридическим лицом, а также перед другими участниками. Корпоративная ответственность участников коммерческих корпораций перед членами органов управления в российском законодательстве не предусмотрена.

Если вести речь об ответственности участников перед кредиторами, то по общему правилу здесь действует принцип отделения личности и имущества юридического лица от личности и имущества его участников: участник не отвечает по обязательствам юридического лица, кроме случаев, предусмотренных ГК РФ или другим законом. Таким образом, участник несет ответственность перед кредиторами только в силу прямого указания ГК РФ или другого закона (п. 2 ст. 56 ГК РФ). Такие случаи, как указывалось выше, не всегда связаны с противоправным поведением участника и часто обусловлены установлением своеобразного обеспечительного обязательства участников перед кредиторами по обязательствам коммерческой корпорации (квазикорпоративная ответственность). Такая квазикорпоративная ответственность устанавливается в отношении любых участников коммерческой корпорации (как контролирующих, так и миноритарных) и призвана гарантировать интересы кредиторов при недостаточности имущества коммерческой корпорации при ее создании, наполнении уставного капитала или в связи с особенностями организационно-правовой формы.

Например, в силу п. 3 ст. 66.2 ГК РФ участник общества вместе с независимым оценщиком в случае недостаточности имущества общества солидарно несут субсидиарную ответственность по его обязательствам в пределах суммы, на которую завышена оценка имущества, внесенного в уставный капитал <1>, в течение пяти лет с момента государственной регистрации общества или внесения в устав соответствующих изменений. Также согласно п. 4 ст. 66.2 ГК РФ в случае, если в соответствии с законом допускается государственная регистрация хозяйственного общества без предварительной оплаты трех четвертей уставного капитала, участники общества несут субсидиарную ответственность по его обязательствам, возникшим до момента полной оплаты уставного капитала. При создании общества с ограниченной ответственностью и акционерного общества его учредители несут солидарную ответственность по обязательствам, связанным с его учреждением и возникшим до его государственной регистрации (п. 2 ст. 89, п. 2 ст. 98 ГК РФ).

--------------------------------

<1> При оплате уставного капитала неденежными средствами.

 

Еще одним примером гарантийной ответственности перед кредиторами является ответственность полного товарища по обязательствам товарищества перед кредиторами. Так, согласно п. 1 ст. 75 ГК РФ участники полного товарищества солидарно несут субсидиарную ответственность своим имуществом по обязательствам товарищества. При этом участник, не являющийся учредителем, отвечает наравне с другими участниками по обязательствам, возникшим до его вступления в товарищество. А участник, выбывший из товарищества, отвечает по обязательствам товарищества, возникшим до момента его выбытия, наравне с оставшимися участниками в течение двух лет со дня утверждения отчета о деятельности товарищества за год, в котором он выбыл из товарищества. Соглашение участников товарищества об ограничении или устранении такой ответственности ничтожно (п. 3 ст. 75 ГК РФ). Аналогичным образом при преобразовании товарищества в общество полный товарищ, ставший участником (акционером) общества, в течение двух лет несет субсидиарную ответственность всем своим имуществом по обязательствам, перешедшим к обществу от товарищества (п. 2 ст. 68 ГК РФ). Субсидиарную ответственность перед кредиторами несут члены производственного кооператива в размерах и порядке, которые предусмотрены Федеральным законом "О производственных кооперативах" и уставом кооператива (п. 2 ст. 106.1 ГК РФ).

Особым случаем гарантийной ответственности участника перед кредиторами является ответственность основного общества по обязательствам дочернего (п. 2 ст. 67.3 ГК РФ), рассмотренная нами выше <1>.

--------------------------------

<1> См. § 2 настоящей главы.

 

Помимо такой квазикорпоративной ответственности, участник коммерческой корпорации может отвечать перед кредиторами за собственные противоправные действия в рамках подлинно корпоративной ответственности. При этом противоправные действия участника, за которые наступает корпоративная ответственность, могут быть связаны:

1) с нарушением корпоративной обязанности контролирующего участника действовать добросовестно и разумно в интересах кредиторов (как указывалось выше, подобная ответственность перед кредиторами допустима только на стадии банкротства коммерческой корпорации);

2) с грубым нарушением любыми участниками (как контролирующими, так и неконтролирующими) иных корпоративных обязанностей, предусмотренных корпоративным законодательством, влекущим причинение убытков кредиторам.

При этом ответственность участников за свое противоправное поведение перед кредиторами может приобретать форму субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица либо форму прямой ответственности перед кредиторами, понесшими убытки, в том числе за вред, причиненный имущественным правам кредиторов.

Нормы об ответственности контролирующих участников перед кредиторами на стадии банкротства юридического лица содержатся в законодательстве о банкротстве <1>. Кроме ответственности за неправомерное поведение участников при банкротстве коммерческих корпораций, законодательство о юридических лицах в отдельных случаях предусматривает специальные составы корпоративных правонарушений, когда участники за свои неправомерные действия должны возместить убытки непосредственно кредиторам.

--------------------------------

<1> Подробнее см. гл. 5 настоящей монографии.

 

Например, ст. 60 ГК РФ предусматривает специальные гарантии прав кредиторов реорганизуемого юридического лица, в том числе право при определенных условиях потребовать досрочного исполнения обязательств реорганизуемого юридического лица, а при невозможности досрочного исполнения - прекращения обязательства и возмещения связанных с этим убытков. При этом в случае, если кредитору не предоставлено требуемое им исполнение, убытки не возмещены и не предложено достаточное обеспечение исполнения обязательства, то на всех лиц, имеющих фактическую или юридическую возможность определять действия реорганизованных юридических лиц, в том числе на контролирующих участников юридического лица, возлагается солидарная ответственность по соответствующим обязательствам перед кредитором наряду с юридическими лицами, созданными в результате реорганизации, при условии, если такие лица своими действиями (бездействием) способствовали наступлению указанных последствий для кредитора (п. 3 ст. 60 ГК РФ). Также согласно п. 4 ст. 60.1 ГК РФ лица, недобросовестно способствовавшие принятию признанного судом недействительным решения о реорганизации (к которым относятся любые участники, голосовавшие за соответствующее решение о реорганизации), обязаны солидарно возместить убытки как кредиторам, так и другим участникам, голосовавшим против решения или не принимавшим участие в голосовании. Непосредственно кредиторам <1> обязаны возместить убытки, причиненные их неразумными или недобросовестными действиями при ликвидации юридического лица, члены ликвидационной комиссии (ликвидатор) (п. 2 ст. 64.1 ГК РФ). В силу положений п. п. 9 и 10 ст. 67.2 ГК РФ сторонами корпоративного договора или соглашения о создании хозяйственного общества помимо его участников могут быть также кредиторы общества или иные третьи лица. Соответственно, участники, нарушившие свои обязательства по таким договорам, обязаны будут нести непосредственно перед соответствующими кредиторами договорную ответственность в виде возмещения убытков.

--------------------------------

<1> А также учредителям (участникам) ликвидированного юридического лица.

 

Корпоративная ответственность участников перед самими коммерческими корпорациями в отечественном гражданском праве прежде всего связана с обязанностью возмещать корпорации убытки и в основном сводится к двум ее разновидностям:

1) ответственность контролирующих участников за убытки, причиненные корпорации неразумными или недобросовестными действиями (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, ст. 61.20 Закона о банкротстве);

2) ответственность любых участников корпорации за виновное нарушение иных корпоративных обязанностей перед корпорацией, установленных законом или учредительными документами юридического лица.

Первая разновидность указанной корпоративной ответственности (ст. 53.1 ГК РФ) по существу основана на предъявляемых законом повышенных требованиях к контролирующим участникам, несущим особые фидуциарные обязанности перед корпорацией действовать в ее интересах добросовестно и разумно в силу факта управленческого контроля. Такая ответственность наступает, если будет установлено, что контролирующий участник действовал недобросовестно и неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску. Ориентиры для установления факта неразумного или недобросовестного поведения были даны судебной практикой в Постановлении Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее см. § 1 настоящей главы.

 

Иногда на практике встречаются попытки применять ответственность, предусмотренную ст. 53.1 ГК РФ, к любым участникам коммерческой корпорации, голосовавшим на общем собрании за решение, повлекшее причинение корпорации убытков. Такой подход основан на том, что любые участники коммерческой корпорации (а не только контролирующие участники) являются членами высшего органа управления - общего собрания участников (акционеров), которое должно рассматриваться как коллегиальный орган юридического лица, члены которого в силу п. 2 ст. 53.1 ГК РФ также несут соответствующую ответственность. Однако такой подход в корне неверен не только потому, что формально общее собрание по смыслу ГК РФ не является коллегиальным органом управления корпорации (таким органом считается наблюдательный или иной совет, а также коллегиальный исполнительный орган (правление и т.п.) (п. 4 ст. 65.3, п. 3 ст. 53 ГК РФ)), но также потому, что миноритарные участники корпорации не несут перед корпорацией фидуциарной обязанности действовать в ее интересах добросовестно и разумно и основания применять к ним ответственность, предусмотренную п. 2 ст. 53.1 ГК РФ, отсутствуют.

Поэтому по ст. 53.1 ГК РФ за упущения при управлении корпорацией могут привлекаться к ответственности лишь контролирующие участники, обладающие в силу принадлежности им контрольного пакета акций фактической возможностью определять действия юридического лица (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ). Иногда судебная практика под тем предлогом, что общее собрание не является коллегиальным органом юридического лица, отказывает в привлечении к ответственности по ст. 53.1 ГК РФ в том числе контролирующих участников <1>. Однако такая практика ошибочна, так как контролирующий участник должен привлекаться к ответственности, но не на основании п. 2, а на основании п. 3 ст. 53.1 ГК РФ как лицо, осуществляющее фактический контроль.

--------------------------------

<1> См. об этом: Лиханов А.С., Согбатян А.Г. Ответственность теневого директора за причиненные корпорации убытки // Закон. 2017. N 3. С. 140.

 

Следует еще раз подчеркнуть, что до настоящего времени в законы об отдельных видах коммерческих корпораций <1> не включены нормы о корпоративной ответственности лиц, фактически контролирующих юридическое лицо, а также членов любых коллегиальных органов юридического лица (п. п. 2 и 3 ст. 53.1 ГК РФ). Несмотря на то что приоритет в этом вопросе должен отдаваться ГК РФ (абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ), тем не менее имеются определенные основания рассматривать законы об отдельных видах юридических лиц как специальные и имеющие предпочтение перед ГК РФ (п. 3 ст. 87, п. 3 ст. 96 ГК РФ). В "дорожной карте" Правительства РФ <2> предполагалось совершенствование механизмов привлечения к ответственности различных лиц в законах о хозяйственных обществах. Согласно п. 14 "дорожной карты" планировалось введение в Закон об акционерных обществах ответственности контролирующего лица за убытки, причиненные по его вине подконтрольному хозяйственному обществу. Представляется, что скорейшие разработка и принятие таких норм и приведение специальных законов в соответствие с ГК РФ придадут большую ясность правовому регулированию отношений, связанных с привлечением к ответственности контролирующих участников хозяйственных обществ за причиненные этим обществам убытки.

--------------------------------

<1> См.: Закон об акционерных обществах, Закон об обществах с ограниченной ответственностью.

<2> См.: План мероприятий ("дорожная карта") "Совершенствование корпоративного управления" (утв. распоряжением Правительства РФ от 25.06.2016 N 1315-р). В настоящее время утратил силу (распоряжение Правительства РФ от 17.01.2019 N 20-р).

 

Как отмечалось выше, особенностью корпоративной ответственности, предусмотренной ст. 53.1 ГК РФ, является то, что требование о возмещении убытков в пользу хозяйственного общества могут предъявлять как само юридическое лицо, так и его участники, подавая косвенный иск в интересах корпорации. Аналогичное право в силу п. 4 ст. 65.3 ГК РФ предоставлено членам коллегиальных органов управления (наблюдательного или иного совета). Кроме того, если коммерческая корпорация находится в стадии банкротства, то требование о возмещении причиненных ей контролирующими лицами убытков могут предъявить также кредиторы корпорации (ст. 61.20 Закона о банкротстве).

ГК РФ не связывает право на предъявление участниками косвенного иска с владением ими долей определенного размера в уставном капитале хозяйственного общества. По смыслу ст. 53.1 ГК РФ таким правом обладает любой участник (учредитель) хозяйственного общества. Между тем Закон об акционерных обществах (п. 5 ст. 71) предоставляет право на обращение с соответствующим иском лишь акционеру (акционерам), владеющему в совокупности не менее чем 1% размещенных обыкновенных акций общества. Такое ограничение прав акционеров противоречит ст. 53.1 ГК РФ и должно быть устранено из Закона об акционерных обществах.

Минэкономразвития России разработан проект федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части приведения в соответствие с новой редакцией главы 4 Гражданского кодекса Российской Федерации)", в котором указанное ограничение права акционеров на предъявление косвенного иска о возмещении причиненных обществу убытков сохраняется, что не может быть поддержано.

Также следует учитывать, что ГК РФ в п. 2 ст. 65.2 установил требование о необходимости уведомления всех участников корпорации о подаче иска о возмещении причиненных корпорации убытков на основании ст. 53.1 ГК РФ и о возможности присоединения к такому иску. Это правило применительно к акционерным обществам конкретизируется в ст. 93.1 Закона об акционерных обществах и пока не отражено в Законе об обществах с ограниченной ответственностью.

Помимо ответственности за нарушение фидуциарных обязанностей контролирующих участников, любые участники коммерческой корпорации могут нести перед ней гражданско-правовую ответственность в виде возмещения убытков за нарушение иных корпоративных обязанностей, предусмотренных законом или учредительными документами конкретного юридического лица. Однако, в отличие от общих правил деликтной или договорной ответственности, обязанность возмещать убытки за нарушение конкретных корпоративных обязанностей должна быть прямо предусмотрена в нормах ГК РФ или специальных законов о юридических лицах в силу принципа специалитета корпоративной ответственности. Поэтому условием для привлечения участника к корпоративной ответственности должно быть прямое указание в законе или в учредительном документе соответствующих корпоративных обязанностей, а также указание на обязанность возмещать убытки, причиненные нарушением конкретной обязанности. Общие положения ГК РФ об обязательствах могут применяться к требованиям, уже возникшим из корпоративных отношений (подп. 1 п. 3 ст. 307.1), в том числе к требованию о возмещении убытков, которое прямо должно быть предусмотрено нормами корпоративного законодательства.

Участники коммерческих корпораций несут перед ними как общие корпоративные обязанности, характерные для участников любых корпоративных организаций (п. 4 ст. 65.2 ГК РФ), так и обязанности, предусмотренные для участников конкретных видов коммерческих корпораций (например, п. 2 ст. 67 ГК РФ).

Так, участник коммерческой корпорации обязан участвовать в образовании имущества корпорации (вносить вклады в уставный или складочный капитал коммерческой корпорации); не разглашать конфиденциальную информацию; участвовать в принятии корпоративных решений, без которых корпорация не может продолжать свою деятельность; не совершать действия, заведомо направленные на причинение вреда корпорации; не совершать действия (бездействие), которые существенно затрудняют или делают невозможным достижение целей, ради которых создана корпорация. Участник полного товарищества не вправе совершать без согласия других участников сделки, однородные с теми, которые составляют предмет деятельности товарищества (п. 3 ст. 73 ГК РФ).

Требование о возмещении причиненных корпорации убытков не всегда прямо предусмотрено нормами корпоративного права. Например, за нарушение обязанности не совершать конкурирующие с товариществом сделки закон предусматривает право товарищества по своему выбору потребовать от нарушителя возмещения причиненных товариществу убытков либо передачи товариществу всей приобретенной по таким сделкам выгоды (абз. 2 п. 3 ст. 73 ГК РФ). Участник полного товарищества, не исполнивший обязанность по внесению вклада в складочный капитал товарищества, обязан уплатить товариществу 10% годовых с невнесенной части вклада и возместить причиненные товариществу убытки, если иные последствия не предусмотрены учредительным договором (п. 2 ст. 73 ГК РФ).

Если же право на предъявление требований о возмещении убытков закон не предусматривает в качестве последствия нарушения конкретной корпоративной обязанности, то оснований для применения соответствующей меры ответственности в виде возмещения убытков не имеется. Например, за неисполнение обязанности по оплате доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью предусмотрено специальное последствие в виде перехода такой доли (ее соответствующей части) к обществу. Также договором об учреждении общества может быть предусмотрена уплата неустойки (п. 3 ст. 16 Закона об обществах с ограниченной ответственностью). Аналогичные последствия неоплаты акций предусмотрены абз. 4 п. 1 ст. 34 Закона об акционерных обществах. Такого последствия, как взыскание убытков, законы о хозяйственных обществах в данном случае не предусматривают. Общество не может потребовать от участника внести суммы просроченной оплаты или возместить соответствующие убытки <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Определение ВАС РФ от 19.04.2011 N ВАС-4329/11 по делу N А46-2352/2010.

 

Еще одним примером прямо предусмотренной законом возможности требовать в пользу общества причиненных акционером убытков является ответственность заинтересованного лица. В соответствии с п. 2 ст. 84 Закона об акционерных обществах лицо, заинтересованное в совершении обществом сделки (в том числе участник акционерного общества), по иску общества или его акционера несет перед обществом ответственность в размере убытков, причиненных им обществу, независимо от того, была ли признана соответствующая сделка недействительной. В случае если ответственность несут несколько лиц, их ответственность перед обществом является солидарной.

Помимо ответственности в виде возмещения убытков, участники коммерческих корпораций за нарушение своих корпоративных обязанностей могут быть исключены из товарищества или хозяйственного общества (кроме участников публичных акционерных обществ). Как указывалось выше <1>, правовая природа исключения участника из юридического лица остается спорной <2>, она в том числе может рассматриваться и как способ защиты корпоративных прав других участников и самой коммерческой корпорации, и как мера ответственности исключаемого участника как перед корпорацией, так и перед другими участниками.

--------------------------------

<1> См. § 6 настоящей главы.

<2> См., например: Кузнецов А.А. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью; Кузнецова Л.В. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью: практика применения действующего законодательства. М., 2008; Гутников О.В. Исключение участника юридического лица: мера ответственности и способ защиты корпоративных прав // Вестник экономического правосудия. 2015. N 2. С. 102 - 127.

 

Еще менее в отечественном праве развиты положения об ответственности участников коммерческих корпораций перед другими участниками. Случаи, когда закон предусматривает возможность одних участников требовать возмещения в свою пользу убытков, причиненных другими участниками, крайне редки. Хотя практическая потребность в таких нормах существует, поскольку не всегда возмещение убытков в пользу корпорации способно защитить права и законные интересы участников.

Например, в литературе справедливо отмечается, что в случаях, когда контролирующие корпорацию лица (в том числе директора, контролирующие участники и т.д.) злоупотребляют своей корпоративной властью и причиняют корпорации убытки, косвенный иск других участников о возмещении этих убытков в пользу корпорации не всегда бывает эффективен: поступившие в пользу корпорации средства фактически снова оказываются в распоряжении недобросовестных директоров или контролирующих участников, которые впоследствии могут вывести эти активы на подконтрольных им лиц или реорганизовать компанию, уменьшив размер долей всех участников, а миноритарные участники лишены возможности восстановить свое имущественное положение и потребовать возмещения убытков от мажоритариев или принятия компанией решения о выплате дивидендов <1>. Более того, у корпорации может вообще не возникнуть убытков в связи с недобросовестным поведением контролирующих участников, например, в случае принятия решения о невыплате дивидендов, в результате которого убытки в виде лишения дивидендов возникают не у корпорации, а у ее участников. В таких случаях, как справедливо полагают некоторые авторы, необходимо ставить вопрос о введении в отечественное корпоративное законодательство в качестве общего правила института ответственности участника перед другим участником, известного многим зарубежным правопорядкам <2>.

--------------------------------

<1> См., например: Бойко Т.С. Ответственность участника хозяйственного общества перед другим участником // Закон. 2017. N 3. С. 116 - 136.

<2> См., например: Степанов Д.И. Ответственность акционера перед акционером: возможна ли постановка такой проблемы? // Корпоративный юрист. 2008. N 11. С. 8 - 23; Глазунов А.Ю. Право на получение дивидендов: экономический анализ и правовое регулирование // Закон. 2017. N 7. С. 172.

 

Причины, по которым прямые иски о возмещении убытков одних участников другим не получили широкого распространения, связаны, во-первых, с особенностью правовой природы корпоративной ответственности, а во-вторых, с отрицанием существования корпоративных фидуциарных обязанностей одних участников перед другими. Правовая природа корпоративной ответственности предопределяет принцип ее специалитета, в силу которого ответственность не подлежит применению в случаях, когда такая возможность прямо не предусмотрена законом. Данный принцип поддерживается и отечественной судебной практикой <1>. Взыскание убытков на основании ст. 1064 ГК РФ, как отмечалось выше, при этом не может иметь места, поскольку деликтное обязательство возникает в силу самого факта причинения вреда между лицами, не состоящими между собой в каких-либо относительных правоотношениях, в то время как корпоративная ответственность основана на нарушении корпоративных обязанностей лицами, между которыми имеется относительная правовая связь. Кроме того, специальные нормы корпоративного законодательства имеют приоритет перед общими нормами о деликтах.

--------------------------------

<1> См., например: Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 05.12.2016 N 305-ЭС16-10038; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 02.10.2015 N Ф05-6465/2014 по делу N А40-75714/13-134-707.

 

Также в литературе по акционерному праву давно можно встретить суждения, согласно которым между акционерами вообще не возникает никаких правовых отношений, поэтому один участник не может отвечать перед другим участником. Среди обязанностей участников корпорации нет обязанности не причинять вред другим участникам, а есть лишь обязанность не совершать действий, заведомо направленных на причинение вреда самой корпорации. Все иные обязанности участников также относятся к самой корпорации, но не к другим участникам (участник обязан участвовать в образовании имущества корпорации, не разглашать конфиденциальную информацию о деятельности корпорации, участвовать в принятии корпоративных решений, без которых корпорация не может продолжать свою деятельность в соответствии с законом, если его участие необходимо для принятия таких решений, не совершать действия (бездействие), которые существенно затрудняют или делают невозможным достижение целей, ради которых создана корпорация).

Нарушение этих обязанностей, как было показано выше, влечет ответственность перед самой корпорацией в виде возмещения убытков (ст. 53.1 ГК РФ) или в виде исключения участника из товарищества или непубличного хозяйственного общества. Другие участники, если и терпят ущерб от действий контролирующего участника, то этот ущерб является производным ("отраженным") от ущерба, который причиняется самой корпорации и тем самым опосредованно всем участникам. В таких условиях предоставление возможности одному из участников подавать прямой иск против другого участника нарушает права как самой корпорации, так и других участников, а также кредиторов корпорации, которые в результате удовлетворения такого иска лишаются возможности удовлетворять свои требования за счет имущества, взысканного в пользу одного из участников. Лишь в очень редких случаях можно доказать, что ущерб в первую очередь причинен конкретному участнику, а не корпорации и не всем участникам. Тогда появляются основания для предоставления возможности подачи прямого иска в пользу конкретного участника, однако такие случаи, как правило, вполне укладываются в концепцию общей деликтной ответственности и не имеют отношения к ответственности корпоративной.

Вместе с тем ряд исследователей признают, что между участниками коммерческих корпораций существуют корпоративные отношения, в том числе взаимные фидуциарные обязанности друг перед другом. Особенно это касается непубличных корпораций. Степень интенсивности таких обязанностей объективно меньше, чем фидуциарные обязанности (и ответственность) контролирующих участников перед корпорацией, но тем не менее такие обязанности существуют. При этом контролирующие участники в большей степени несут фидуциарные обязанности перед миноритарными участниками, чем миноритарные участники перед мажоритарными <1>, однако соответствующие обязанности несут и те и другие. Соответственно, должна существовать и ответственность одних участников перед другими по прямому иску за нарушение соответствующих обязанностей в тех случаях, когда убытки от неправомерных действий других участников терпит прежде всего не сама корпорация, а непосредственно участник или несколько конкретных участников, которые могут предъявить прямой групповой иск <2>.

--------------------------------

<1> См.: Кузнецов А.А. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью. С. 34 - 40.

<2> См.: Бойко Т.С. Ответственность участника хозяйственного общества перед другим участником // Закон. 2017. N 3. С. 116 - 136; Она же. Права миноритариев были нарушены. Как прямое возмещение поможет эффективно защитить их интересы // Арбитражная практика. 2016. N 10. С. 102 - 111; Гутников О.В. Юридическая ответственность в корпоративных отношениях (глава 4) // Юридические лица в российском гражданском праве. Т. 1. С. 280; Степанов Д.И. Ответственность акционера перед акционером: возможна ли постановка такой проблемы? // С. 21; Он же. Дедлоки в непубличных корпорациях: возможные варианты развития законодательства и судебной практики // Вестник экономического правосудия РФ. 2015. N 10. С. 63 - 65.

 

Соответственно, все случаи корпоративной ответственности одних участников юридического лица перед другими можно разделить на две разновидности:

1) ответственность в виде возмещения убытков за нарушение фидуциарных обязанностей одних участников перед другими;

2) ответственность в виде возмещения убытков или применения иных санкций за нарушение иных корпоративных обязанностей участников друг перед другом, предусмотренных корпоративным законодательством.

Обе разновидности корпоративной ответственности участников характеризуются тем, что к ним строго должен применяться принцип специалитета: ответственность должна быть прямо предусмотрена законодательством. В противном случае произвольное универсальное применение прямых исков в пользу участников, а не компании способно причинить ущерб как самой компании, так и другим участникам и кредиторам компании, лишающимся возможности искать за счет того имущества, которое уходит на удовлетворение требований конкретных участников.

В настоящее время в российском корпоративном законодательстве предусмотрен ряд случаев, когда одни участники юридического лица несут ответственность перед другими участниками. Все они касаются второй из указанных разновидностей корпоративной ответственности участников друг перед другом. Ответственности за нарушение фидуциарных обязанностей участников отечественное право пока не знает, поскольку не признает существование самих этих обязанностей. В то же время некоторые случаи, касающиеся ответственности мажоритарных участников за нарушение их фидуциарных обязанностей перед миноритариями, следовало бы предусмотреть, так как они являются контролирующими лицами и должны нести соответствующие фидуциарные обязанности, отвечая за их нарушение непосредственно перед другими участниками. С другой стороны, миноритарные участники также не должны злоупотреблять своими правами и могут отвечать перед мажоритарными участниками за причиненные им убытки своими недобросовестными действиями. В законодательстве можно было бы предусмотреть конкретные основания и меры такой ответственности.

Что касается второй разновидности ответственности участников друг перед другом (за нарушение иных корпоративных обязанностей), то она крайне незначительно, но присутствует в отечественном праве. Например, согласно п. 4 ст. 60.1 ГК РФ лица, недобросовестно способствовавшие принятию признанного судом недействительным решения о реорганизации, обязаны солидарно возместить убытки участнику реорганизованного юридического лица, голосовавшему против принятия решения о реорганизации или не принимавшему участия в голосовании, а также кредиторам реорганизованного юридического лица. Если решение о реорганизации принималось коллегиальным органом, солидарная ответственность возлагается на членов этого органа, голосовавших за принятие соответствующего решения. Данная ответственность может применяться как к участникам, так и к членам органов управления (например, к членам совета директоров, правления и т.д.).

Перед участниками юридического лица или кредиторами могут отвечать и члены ликвидационной комиссии, в том числе одновременно являющиеся участником юридического лица. Согласно п. 2 ст. 64.1 ГК РФ члены ликвидационной комиссии (ликвидатор) по требованию учредителей (участников) ликвидированного юридического лица или по требованию его кредиторов обязаны возместить убытки, причиненные ими учредителям (участникам) ликвидированного юридического лица или его кредиторам, в порядке и по основаниям, которые предусмотрены ст. 53.1 ГК РФ.

Ответственность одних участников коммерческой корпорации перед другими наступает за неправомерные действия, которые привели к утрате доли участия. Согласно п. 3 ст. 65.2 ГК РФ участник коммерческой корпорации, утративший помимо своей воли в результате неправомерных действий других участников или третьих лиц права участия в ней, вправе требовать возвращения ему доли участия, перешедшей к иным лицам, с выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом, а также возмещения убытков за счет лиц, виновных в утрате доли. При этом суд может отказать в возвращении доли участия, если это приведет к несправедливому лишению иных лиц прав участия или повлечет крайне негативные социальные и другие публично значимые последствия. В этом случае лицу, утратившему помимо своей воли права участия в корпорации, лицами, виновными в утрате доли участия, выплачивается справедливая компенсация, определяемая судом.

Согласно п. 4 ст. 67.2 ГК РФ участники хозяйственного общества, заключившие корпоративный договор, обязаны уведомить общество о факте заключения такого договора. В случае неисполнения данной обязанности другие участники, не являющиеся сторонами корпоративного договора, вправе требовать возмещения причиненных им убытков. Аналогичная норма предусмотрена в п. 4.1 ст. 32.1 Закона об акционерных обществах.

Отдельно следует указать на возможность привлечения одних участников к ответственности перед другими участниками в случае несоответствия добровольного или обязательного предложения либо договора о приобретении ценных бумаг, заключенного на основании такого предложения, требованиям гл. XI.1 Закона об акционерных обществах (п. 6 ст. 84.3 Закона об акционерных обществах): прежний владелец ценных бумаг вправе требовать от лица, направившего соответствующее предложение <1>, возмещения причиненных этим убытков. В этой же главе Закона об акционерных обществах содержится еще один случай, допускающий взыскание убытков одним акционером с другого: при принудительном выкупе ценных бумаг у акционера по требованию лица, которое приобрело более 95% акций публичного общества, акционер, не согласившийся с ценой выкупаемых ценных бумаг, вправе обратиться в арбитражный суд с иском о возмещении убытков, причиненных в связи с ненадлежащим определением цены выкупаемых ценных бумаг (п. 4 ст. 84.8 Закона об акционерных обществах).

--------------------------------

<1> Каковым может быть в том числе акционер общества, имеющий намерение приобрести крупный пакет акций у других участников.

 

Практическое значение применения специалитета корпоративной ответственности можно наблюдать на примере ответственности за нарушение обязанности направить обязательное предложение в акционерном праве.

Возникает вопрос, может ли один акционер требовать возмещения убытков от другого акционера, который вообще не исполнил обязанность по направлению обязательного предложения.

Для ответа на этот вопрос необходимо прежде всего исходить из правовой природы возникающих между соответствующими субъектами отношений, характера правонарушения и установленных законом последствий неправомерного поведения лица, несущего обязанность по направлению обязательного предложения.

Обязанность по направлению обязательного предложения возложена на акционера, который приобрел более 30% голосующих акций публичного акционерного общества (п. 1 ст. 84.2 гл. XI.1 Закона об акционерных обществах). Глава XI.1 Закона об акционерных обществах предусматривает правила приобретения или увеличения корпоративного контроля над акционерным обществом. Данная глава была введена в российское акционерное законодательство Федеральным законом от 05.01.2006 N 7-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах" и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации" <1> и представляет собой реализацию положений Директивы о поглощениях, принятой в 2004 г. на уровне ЕС <2>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2006. N 2. Ст. 172.

<2> См.: Directive 2004/25/ЕС of the European Parliament and of the Council of 21 april 2004 on takeover bids // Official Journal. L. 142, 30/04/2004. P. 12 - 23.

 

Основное назначение данной главы - установить прозрачные и понятные для участников акционерных правоотношений правила для поглощений и вытеснений, происходящих в процессе перераспределения корпоративного контроля над акционерным обществом.

Существо соответствующих процедур состоит в том, что сначала лицу, имеющему намерение приобрести более 30% голосующих акций акционерного общества, предоставляется право сделать так называемое добровольное предложение остальным акционерам общества о приобретении акций публичного общества (п. 1 ст. 84.1 Закона об акционерных обществах). В случае если контролирующее лицо уже приобрело более 30% акций, то оно должно направить обязательное предложение о покупке акций в течение 35 дней с момента приобретения такого контролирующего пакета или с момента, когда оно узнало или должно было узнать о приобретении контроля (п. 1 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах). Эта обязанность также возникает при преодолении контролирующим акционером 50- и 75%-ного барьера владения приобретаемыми акциями (п. 7 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах).

Данная обязанность установлена нормами корпоративного права в отношении лица, являющегося субъектом корпоративных отношений (акционера публичного общества). Обязательное предложение о приобретении акций должно быть сделано субъектом обязательного предложения владельцам остальных акций соответствующих категорий (типов) того же публичного общества.

Таким образом, между акционером - субъектом обязательного предложения и остальными акционерами публичного общества существуют корпоративные отношения, связанные с принадлежностью им акций одного и того же публичного акционерного общества. При этом обязанность субъекта обязательного предложения по направлению этого предложения, установленная нормами гл. XI.1 Закона об акционерных обществах, также носит корпоративный характер и установлена нормами корпоративного права. Соответственно, нарушение корпоративной обязанности по направлению обязательного предложения представляет собой корпоративное правонарушение, возникшее в рамках существующих между сторонами корпоративных отношений.

Закон устанавливает обязанность направления всех предложений о приобретении акций исключительно через публичное акционерное общество, а на совет директоров общества возлагает обязанность по доведению информации о поступивших предложениях до акционеров. При этом в процедурах добровольного или обязательного предложения акционеры, получившие такие предложения, не обязаны продавать соответствующие акции, а имеют право акцептовать или не акцептовать соответствующую оферту. Наконец, при превышении порогового значения в 95% голосующих акций вступает в действие механизм вытеснения, когда контролирующий акционер вправе в принудительном порядке выкупить оставшиеся акции у акционеров, а акционеры, в свою очередь, получают право в таком же принудительном порядке требовать выкупа у них оставшихся акций контролирующим акционером (ст. ст. 84.8, 84.7 Закона об акционерных обществах соответственно).

Одновременно российский Закон детально регламентирует процедуру продажи акций, защищая при этом как контролирующего участника, так и остальных акционеров от возможного недобросовестного поведения управляющих поглощаемой компании, которые могут стремиться "сорвать" процесс замены субъекта, осуществляющего корпоративный контроль. Это достигается посредством введения после поступления в общество добровольного или обязательного предложения существенных ограничений для органов общества принимать целый ряд принципиальных решений, которые могут заблокировать процедуру скупки акций. Также на управляющих возлагается ответственность за причинение убытков обществу или акционерам в случае нарушения ими установленного законом порядка приобретения акций (абз. 2 п. 2 ст. 71 Закона об акционерных обществах).

Добровольное предложение делается в форме публичной оферты на одинаковых для всех потенциальных акцептантов условиях, включая условие о цене. До истечения срока действия такой публичной оферты оферент не вправе приобретать акции, в отношении которых сделано предложение, на условиях, отличающихся от условий публичной оферты (абз. 3 п. 6 ст. 84.1 Закона об акционерных обществах). При этом цена в публичном предложении может быть по сути любой, главное, чтобы она была одинаковой для всех потенциальных продавцов соответствующих акций.

Несмотря на отсутствие строгих требований к цене добровольного предложения, именно на этом этапе высока вероятность значительной переплаты контролирующим участником за приобретаемые акции, поскольку, еще не обладая контрольным пакетом, он вынужден делать предложение на максимально привлекательных для акционеров условиях, что приводит к стремлению сделать добровольное предложение по цене, превышающей рыночную, иначе акционеры вряд ли будут продавать акции новому контролирующему акционеру, а предпочтут вовсе не продавать их или продать иным лицам, не приобретающим корпоративный контроль, по рыночной цене.

Очевидно, что в этих условиях у лица, приобретающего корпоративный контроль, после того, как он сделает добровольное предложение, может появиться желание скупить часть акций, на которые распространяется добровольное предложение, по более низкой цене у тех акционеров, которые в силу разных причин (например, незнание или неправильное представление об условиях добровольного предложения) могут согласиться на такую сделку.

Именно для этих случаев Закон об акционерных обществах устанавливает специальные последствия (абз. 4 п. 6 ст. 84.1, п. 6 ст. 84.3), согласно которым если договор на приобретение ценных бумаг не будет соответствовать требованиям закона (т.е. условиям добровольного предложения), то прежний владелец ценных бумаг вправе требовать от лица, направившего предложение, возмещения причиненных этим (т.е. несоответствием договора условиям добровольного предложения) убытков.

Следовательно, при приобретении акций у части акционеров, в отношении акций которых сделано добровольное предложение, по заниженной по сравнению с таким предложением цене лицо, сделавшее добровольное предложение, будет обязано возместить причиненные этим акционерам убытки, т.е. уплатить им разницу между ценой добровольного предложения и ценой, по которой акции были фактически приобретены.

Аналогичные по сути правила предусмотрены и для случаев нарушения порядка обязательного предложения (ст. 84.2 Закона об акционерных обществах) с той лишь разницей, что для обязательного предложения установлены более строгие требования к цене такого предложения, которая должна быть не ниже средневзвешенной цены, определенной по результатам организованных торгов, а если акции не обращаются на организованных торгах, то не ниже рыночной цены, определенной независимым оценщиком (п. 4 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах). При этом в отношении обоих названных способов определения цены дополнительным условием является то, чтобы цена обязательного предложения не была ниже наибольшей цены, по которой контролирующий акционер или его аффилированные лица приобретали акции в течение шести месяцев, предшествующих дате направления в публичное общество обязательного предложения (абз. 3 п. 4 ст. 84.2 Закона).

Так же как и при направлении добровольного предложения, Закон устанавливает запрет лицу, направившему предложение, приобретать до истечения его срока акции, в отношении которых сделано предложение, на условиях, отличных от условий обязательного предложения (абз. 3 п. 1 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах). Если же субъект обязательного предложения нарушит это требование и приобретет акции на условиях, отличающихся от условий обязательного предложения, то он обязан будет возместить убытки прежнему владельцу ценных бумаг (п. 6 ст. 84.3 Закона об акционерных обществах).

Помимо указанной выше ответственности контролирующего акционера за приобретение ценных бумаг на условиях, отличающихся от условий обязательного или добровольного предложения, Закон об акционерных обществах устанавливает ответственность управляющих публичного общества <1> перед обществом или акционерами за убытки, причиненные их виновными действиями (бездействием), нарушающими порядок приобретения акций общества, предусмотренный гл. XI.1 Закона (абз. 2 п. 2 ст. 71).

--------------------------------

<1> Членов совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличного исполнительного органа общества (директора, генерального директора), временного единоличного исполнительного органа, членов коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), управляющей организации или управляющего.

 

Таким образом, положения гл. XI.1 Закона об акционерных обществах регулируют процедуру приобретения акций контролирующим акционером у оставшихся акционеров, императивно устанавливая условия добровольного или обязательного предложения и запрет приобретать у акционеров акции на условиях, отличающихся от условий этих предложений, в течение срока их действия. Эти нормы призваны защитить акционеров от скупки у них акций лицом, приобретающим корпоративный контроль, на условиях, отличающихся от условий обязательного или добровольного предложения, и действуют только в случае, если контролирующий акционер (субъект добровольного или обязательного предложения) приобретает акции у оставшихся акционеров в течение срока действия предложения.

В связи с этим меры ответственности, установленные законом за нарушение процедур добровольного или обязательного предложения, установлены лишь для случаев, когда такие предложения направлены в публичное акционерное общество. Если же контролирующий акционер не направил предложение (добровольное или обязательное) в акционерное общество и не осуществляет последующее приобретение акций у акционеров в течение срока действия предложения с нарушением условий предложения, то гражданско-правовые меры ответственности в виде возмещения убытков на этот случай Законом об акционерных обществах не предусмотрены.

Соответственно, если лицо, которое приобрело более 30% акций в капитале публичного общества, в нарушение п. 1 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах не направило в общество в 35-дневный срок обязательное предложение другим акционерам, оно не может нести гражданско-правовую ответственность в виде возмещения убытков оставшимся акционерам, предусмотренную п. 6 ст. 84.3 Закона. Норм, позволяющих другим акционерам взыскать убытки с лица, не направившего обязательное предложение, Закон не предусматривает. Более того, применение к лицу, не направившему обязательное предложение, ответственности в виде возмещения убытков по требованию акционера в принципе невозможно также в силу того, что в данных условиях нельзя определить субъектов, имеющих право на предъявление такого требования. По смыслу Закона право требовать возмещения убытков предоставляется тем акционерам, которые являлись таковыми во время получения обществом обязательного предложения (абз. 2 п. 1 ст. 84.2 Закона). Поступившее в общество предложение в течение 15 дней с момента получения его обществом направляется всем акционерам, которым оно адресовано, в порядке, предусмотренном для сообщения о проведении общего собрания акционеров (п. 2 ст. 84.3 Закона). Согласно п. 1.1 ст. 52 Закона сообщение о проведении общего собрания акционеров доводится до сведения лиц, имеющих право на участие в собрании акционеров и зарегистрированных в реестре акционеров общества. При этом лицами, имеющими право на участие в собрании акционеров, признаются лица, включенные в список лиц, составленный на определенную дату (ст. 51 Закона об акционерных обществах). При отсутствии факта направления в общество обязательного предложения невозможно определить дату поступления такого предложения и соответственно круг субъектов (акционеров), кому такое предложение адресовано, которые могут потенциально нести убытки от совершения контролирующим акционером сделок, совершенных с нарушением процедуры приобретения акций.

Поэтому в случае, если акционеры в условиях отсутствия обязательного предложения продают свои акции третьим лицам по цене ниже, чем та, по которой должно было быть сделано обязательное предложение, они реализуют свое право собственности на акции и не могут считаться понесшими какие-либо убытки из-за бездействия лица, которое должно было сделать обязательное предложение, хотя бы потому, что не являются субъектами корпоративного правоотношения, возникающего при приобретении акций контролирующим акционером.

В данной ситуации контролирующий акционер не может причинить убытки таким акционерам, поскольку не осуществляет приобретение у них акций с нарушением условий обязательного предложения (в том числе по цене ниже цены обязательного предложения). Тот факт, что акционеры продают акции третьим лицам по цене ниже, чем должны были быть условия обязательного предложения, не свидетельствует о нарушении контролирующим акционером порядка приобретения акций, поскольку он вообще такого приобретения у данных акционеров не осуществлял. Иной подход привел бы к возможности злоупотреблений и неосновательного обогащения акционеров, которые, воспользовавшись фактом ненаправления обязательного предложения, могли бы реализовать свои акции третьим лицам в любой момент времени по любым ценам, в том числе соответствующим рыночным, впоследствии требуя от контролирующего акционера возместить разницу, даже несмотря на то, что в момент реализации ими акций цена приобретения не была занижена по сравнению с рынком.

Что касается возможных убытков, реально понесенных акционерами, то в корпоративном законодательстве не предусмотрено права акционеров на возмещение убытков, причиненных продажей акций по заниженной цене или утратой стоимости акций по сравнению с той, которая должна была быть определена в обязательном предложении. Наоборот, оно исходит из того, что по общему правилу это является обычным риском утраты стоимости акций, лежащим на акционере (п. 1 ст. 96 ГК РФ).

Поэтому, если мажоритарный акционер не направил обязательного предложения, а миноритарный акционер продал свои акции третьему лицу по цене ниже, чем цена предполагаемого обязательного предложения, в данном случае такой миноритарий самостоятельно, своей волей, на свой риск и в своих интересах осуществляет право собственности на принадлежащие ему акции и не может считаться понесшим какие-либо убытки из-за ненаправления обязательного предложения. Продажа миноритарным акционером своих акций третьим лицам не может подтверждать нарушение контролирующим акционером порядка приобретения акций, поскольку он такого приобретения у данных акционеров вообще не осуществлял.

Общие нормы договорного или деликтного права также не могут являться основанием для взыскания соответствующих убытков.

Так как между контролирующим акционером и другими акционерами не существует договорных отношений, то невозможно и применение договорной ответственности. Обязанность направить обязательное предложение является не обязательством, нарушение которого влечет право требовать возмещения убытков (ст. 393 ГК РФ), а корпоративной обязанностью мажоритарного акционера, императивно установленной законом.

Применение деликтной ответственности (ст. 1064 ГК РФ) также не может иметь место, так как сам факт нарушения закона (ненаправление обязательного предложения) не является основанием деликтной ответственности. Ненаправление обязательного предложения не причиняет никакого вреда имуществу миноритарного акционера.

Сказанное выше, впрочем, не исключает возможности применения к лицу, нарушившему обязанность сделать обязательное предложение, иных санкций, установленных нормами корпоративного или административного права: ограничение права голоса приобретателя при голосовании на общем собрании (п. 6 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах) и привлечение приобретателя к административной ответственности за нарушение правил о направлении обязательного предложения (ст. 15.28 КоАП РФ).

Необходимо учитывать, что конституционный смысл императивной нормы о направлении обязательного предложения заключается в обеспечении защиты прав миноритарных акционеров путем предоставления им возможности возвратить сделанные им инвестиции посредством продажи акций по справедливой цене в условиях, когда в акционерном обществе происходит нарастание возможностей корпоративного контроля <1>.

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 06.07.2010 N 929-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "Атлант-Эстейт" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 84.2 Федерального закона "Об акционерных обществах".

 

Однако в п. 6 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах установлено, что с момента приобретения более 30% общего количества акций публичного общества и до даты направления в публичное общество обязательного предложения приобретатель и его аффилированные лица имеют право голоса только по акциям, составляющим 30% таких акций. При этом остальные акции, принадлежащие этому лицу и его аффилированным лицам, голосующими акциями не считаются и при определении кворума не учитываются.

Тем самым в условиях отсутствия обязательного предложения наращивания корпоративного контроля в силу закона не происходит, следовательно, не может быть и речи о нарушении каких-либо прав миноритарных акционеров и взыскании убытков на основании ст. 15 ГК РФ.

Согласно ст. 15.28 КоАП РФ любое нарушение лицом, которое приобрело более 30% акций публичного акционерного общества, правил их приобретения влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной тысячи до двух тысяч пятисот рублей; на должностных лиц - от 5 000 до 20 тыс. руб.; на юридических лиц - от 50 тыс. до 500 тыс. руб. Ненаправление обязательного предложения подпадает под действие данной административно-правовой санкции.

Поэтому несмотря на то, что гражданско-правовая ответственность в виде возмещения убытков за ненаправление обязательного предложения корпоративным законодательством не предусмотрена, за соответствующее правонарушение лицо несет корпоративную гражданско-правовую ответственность в виде ограничения права голоса, а также может быть привлечено к административной ответственности в виде значительных штрафов <1>. Ограничение права голоса блокирует те негативные для миноритарных акционеров правовые последствия, которые связаны с наращиванием корпоративного контроля: такого наращивания просто не происходит и тем самым никаких субъективных прав миноритарных акционеров не нарушается.

--------------------------------

<1> См.: Глушецкий А.А., Степанов Д.И. "Вытеснение" и "поглощение": практический комментарий к новой главе акционерного закона. М., 2006. С. 49.

 

По сути ограничения права голоса акционера-приобретателя, установленные п. 6 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах, должны быть отнесены к специальным, предусмотренным непосредственно законом ограничениям корпоративных прав акционера, направленным на фиксацию возникшего корпоративного контроля в публичном обществе в связи с приобретением 30%-ного пакета акций одним лицом в целях предупреждения возможного ущемления прав миноритарных акционеров притом, что до направления обязательного предложения наращивания корпоративного контроля не происходит и права остальных акционеров не нарушаются. Это само по себе исключает возможность и основания взыскания убытков, определяемых в соответствии со ст. 15 ГК РФ. Тем самым корпоративное законодательство устанавливает для соответствующих нарушений специальную корпоративную меру ответственности неимущественного характера в виде ограничения права голоса по акциям.

Иных мер ответственности, в том числе в виде возмещения убытков, законодательство не предусматривает, что признается и в соответствующих специальных исследованиях, в которых все меры гражданско-правовой ответственности за соответствующие нарушения исчерпываются исключительно ограничениями права голоса <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Глушецкий А. Ответственность за неисполнение обязанности направить публичную оферту о приобретении ценных бумаг акционерного общества // Хозяйство и право. 2009. N 6. С. 73 - 80.

 

В актах российской судебно-арбитражной практики уже было четко и правильно обращено внимание на то, что само по себе ненаправление ответчиком обязательного предложения каких-либо корпоративных прав истца не нарушает, поскольку установленное законом ограничение на осуществление права голоса акционером - приобретателем 30%-ного пакета акций непосредственно стабилизирует сложившееся в условиях такого приобретения состояние корпоративного контроля в публичном акционерном обществе, точно так же как и требования остальных акционеров о выкупе акций по соответствующей цене не могут быть отнесены к мерам восстановления какого-либо нарушенного права истца <1>. Тем самым п. п. 2, 6 ст. 84.2 Закона об акционерных обществах устанавливают ясные и не нуждающиеся в расширительном толковании правила правового регулирования на случай ненаправления обязательного предложения приобретателем 30% и более акций публичного общества акционерам - владельцам остальных акций о выкупе принадлежащих им акций. Каких-либо иных последствий ненаправления обязательного предложения, в том числе наделения миноритариев правом требования направить обязательное предложение или выкупить у них акции на определенных условиях, закон не устанавливает, что подтверждается и имеющейся арбитражной практикой.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Арбитражного суда Московского округа от 08.07.2015 N Ф05-5482/2015 по делу N А40-60292/14.

 

Так, в одном из дел суд указал: "Иных последствий неисполнения обязанности, закрепленной в пункте 1 статьи 84.2 названного Закона, в том числе возможности предъявления акционером требования об обязании ответчика направить обязательное предложение либо выкупить принадлежащие истцу акции на определенных условиях, действующее законодательство не предусматривает.

Императивно установленное законом ограничение количества акций, которыми уклоняющееся от направления обязательного предложения лицо и его аффилированные лица вправе голосовать до даты направления такого обязательного предложения, непосредственно направлено на защиту прав миноритарных акционеров.

В связи с этим само по себе ненаправление ответчиком обязательного предложения каких-либо корпоративных прав истца не нарушает, так как установленное законом ограничение непосредственно сохраняет имеющийся статус-кво, в связи с чем требование истца об обязании ответчика направить обязательное предложение, равно как и требование о выкупе акций по соответствующей цене, не может быть отнесено к способам, восстанавливающим какое-либо нарушенное право истца.

Кроме того, миноритарный акционер вправе самостоятельно в любое время распорядиться принадлежащими ему акциями" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Арбитражного суда Московского округа от 06.08.2014 по делу N А40-97919/13.

 

Аналогичные выводы сделаны и в другом деле, в том числе подтверждены Верховным Судом РФ <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.04.2015 N 09АП-13882/2015 по делу N А40-147287/14. См. также: решение Арбитражного суда г. Москвы от 11.02.2015 по делу N А40-147287/14; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 29.10.2015 по делу N N А40-147287/14; Определение Верховного Суда РФ от 04.02.2016 N 305-ЭС15-18649 по делу N А40-147287/2014.

 

Таким образом, цели института обязательного предложения в полной мере реализуются за счет ограничения корпоративного контроля до направления обязательного предложения, в связи с чем до направления обязательного предложения наращивания корпоративного контроля не происходит и субъективные права других акционеров не нарушаются. При таких обстоятельствах у акционеров - адресатов обязательного предложения не возникает права на возмещение убытков как в материальном, так и в процессуальном смысле.

Изложенное подтверждается и буквальным толкованием закона. Так, согласно п. 6 ст. 84.3 Закона об акционерных обществах "в случае несоответствия добровольного или обязательного предложения либо договора о приобретении ценных бумаг, заключенного на основании добровольного или обязательного предложения, требованиям настоящего Федерального закона прежний владелец ценных бумаг вправе требовать от лица, направившего соответствующее предложение, возмещения причиненных этим убытков".

Гипотеза приведенной правовой нормы совершенно ясно устанавливает условия применения предусмотренной в ней санкции в виде взыскания убытков - "в случае несоответствия добровольного или обязательного предложения либо договора о приобретении ценных бумаг, заключенного на основании добровольного или обязательного предложения, требованиям настоящего Федерального закона".

Кроме того, в этой норме определены субъекты, между которыми возникает соответствующее охранительное правоотношение:

- прежний владелец ценных бумаг - в качестве лица, имеющего право требовать возмещения убытков;

- лицо, направившее соответствующее предложение, - в качестве лица, несущего гражданско-правовую ответственность.

Соответственно, для применения п. 6 ст. 84.3 Закона об акционерных обществах необходимо одновременное соблюдение следующих условий:

1) субъект, привлекаемый к ответственности, должен относиться к лицам, имеющим намерение приобрести или уже являющимся владельцем более чем 30% голосующих акций публичного акционерного общества (п. 1 ст. 84.1, п. 1 ст. 84.2 Закона) (далее - контролирующий субъект);

2) состоявшийся факт направления контролирующим субъектом добровольного или обязательного предложения в публичное общество;

3) несоответствие добровольного или обязательного предложения либо договора, заключенного на основании добровольного или обязательного предложения, требованиям закона;

4) факт приобретения контролирующим акционером акций у бывшего владельца <1>;

--------------------------------

<1> Хотя данное условие прямо в законе не предусмотрено, оно с очевидностью следует из систематического толкования его норм, в частности из прямого упоминания в п. 6 ст. 84.3 Закона бывшего владельца акций, а также договора о приобретении ценных бумаг, заключенного на основании добровольного или обязательного предложения, что говорит о необходимости факта приобретения контролирующим акционером акций у их бывшего владельца, имеющего право требовать возмещения убытков.

 

5) наличие убытков;

6) причинно-следственная связь между убытками и несоответствием добровольного или обязательного предложения либо заключенного на основании таких предложений договора требованиям закона.

Еще одним условием привлечения к ответственности на основании п. 6 ст. 84.3 Закона об акционерных обществах, прямо не названным в данной норме, является вина контролирующего лица, которая предполагается, пока не доказано обратное.

При отсутствии хотя бы одного из указанных выше условий п. 6 ст. 84.3 Закона об акционерных обществах применению не подлежит. В частности, ответственность, предусмотренная п. 6 ст. 84.3 Закона, не может иметь место при отсутствии фактов направления обязательного предложения контролирующим лицом, а также приобретения контролирующим лицом акций у бывшего владельца.

К сожалению, не всегда такой подход получает поддержку в судебной практике. В частности, имеются случаи, когда суды признают возможность взыскания убытков с лица, не направившего обязательное предложение, в пользу акционеров, продавших свои акции третьим лицам по цене, заниженной по сравнению с предполагаемой ценой обязательного предложения <1>.

--------------------------------

<1> См., например: решение Арбитражного суда Иркутской области от 27.02.2017 по делу N А19-17165/2016; Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 22.05.2017 по делу N А19-17165/2016; Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 27.07.2017 по тому же делу; Определение Верховного Суда РФ от 24.05.2018 N 302-ЭС17-17038.

 

При этом в обоснование своей позиции суды по существу исходят из абстрактных рассуждений о необходимости соблюдения баланса интересов всех участников акционерных правоотношений и универсальности такого способа защиты гражданских прав, как возмещение убытков, который применяется во всех случаях неисполнения обязательств и нарушения субъективных гражданских прав. В то же время какое субъективное гражданское право нарушается при неисполнении установленной корпоративным законом обязанности направить обязательное предложение, остается за рамками мотивировочной части соответствующих судебных постановлений.

Подобное игнорирование в правоприменительной практике отсутствия специальных законных оснований для применения норм о взыскании убытков в рассматриваемой ситуации создаст риск искажения смысла гражданско-правовой ответственности и назначения защиты нарушенных гражданских прав, поскольку признание за акционерами права на взыскание убытков до направления обязательного предложения создаст достаточные условия для привлечения лица, не направившего обязательное предложение, к неограниченной финансовой ответственности.

Допущение произвольной и ничем не ограниченной возможности взыскания убытков в случае отчуждения акций по сделке с третьим лицом в условиях свободного рыночного формирования цены отчуждения акций по иску миноритарного акционера к мажоритарному нарушает принцип равенства в осуществлении корпоративных прав и создает заведомо неосновательные экономические выгоды и преимущества у миноритарных акционеров за счет мажоритарных, что само по себе нарушает баланс прав и законных интересов в структуре управления и капитала акционерного общества.

Кроме того, при такой ситуации именно на мажоритарного акционера, не направившего обязательное предложение и не участвовавшего в сделке по отчуждению акций, будет возложен риск от действий не связанных с ним самостоятельных лиц, реализовавших свой собственный интерес в сделке по купле-продажи акций, что не может считаться соответствующим принципам и началам гражданского законодательства, закрепленным в ст. 1 ГК РФ.

Необходимо отметить, что цели и назначение института обязательного предложения состоят сугубо в правовой охране корпоративных прав и интересов миноритарных акционеров публичного акционерного общества, представляя собой проявление системы сдержек и противовесов в корпоративном праве. С корпоративной обязанностью направления обязательного предложения корреспондирует право акционеров публичного акционерного общества на заключение договора об отчуждении принадлежащих им акций по справедливой и адекватной цене, складывающейся в условиях свободного рынка на момент предложения.

Данные обстоятельства позволяют утверждать, что правопритязание акционеров публичного акционерного общества на возмещение убытков по правилам п. 6 ст. 84.3 Закона об акционерных обществах может возникнуть только в случае направления обязательного предложения и заключения сделки миноритарием именно с мажоритарным акционером, направившим обязательное предложение, а не с любым третьим лицом - приобретателем этих акций и только в той части, в которой права акционеров публичного общества оказываются нарушенными в связи с получением неадекватной и несправедливой цены в сравнении с требованиями закона или с условиями обязательного предложения. Данные обстоятельства сами по себе свидетельствуют об особом предмете доказывания и методике расчетов соответствующих убытков.

Таким образом, рассмотрение вопросов корпоративной ответственности участников коммерческих корпораций приводит к следующим выводам:

1) в отечественном гражданском праве отсутствуют общие нормы об ответственности контролирующих участников коммерческой корпорации перед другими участниками или членами органов управления за нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно. Подобную корпоративную ответственность в отношении контролирующих участников можно было бы установить в виде возможности предъявления прямого иска в интересах других участников или членов органов управления в тех случаях, когда возмещение убытков в пользу самой коммерческой корпорации не приведет к восстановлению нарушенных прав и интересов иных участников или членов органов управления при условии, если это не нарушит интересы кредиторов юридического лица;

2) миноритарные участники коммерческих корпораций не должны нести общую фидуциарную обязанность действовать добросовестно и разумно в интересах других участников или членов органов управления и, соответственно, не могут отвечать за нарушение такой обязанности. В то же время в отдельных случаях миноритарные (а также контролирующие) участники могут нарушать субъективные права и законные интересы других лиц (корпорации, других участников, кредиторов, членов органов управления), в связи с чем на них законодательством в каждом таком случае может быть возложена ответственность по возмещению причиненных убытков (принцип специалитета корпоративной ответственности);

3) корпоративная ответственность контролирующего участника перед кредиторами коммерческой корпорации может иметь место лишь на стадии ее банкротства. В условиях достаточности имущества коммерческой корпорации ее участники по общему правилу не должны нести обязанность действовать добросовестно и разумно в интересах кредиторов и отвечать за нарушение этой обязанности. Ответственность участников коммерческих корпораций перед кредиторами за причинение убытков в результате их противоправного поведения может наступать лишь за нарушения, прямо указанные в законе;

4) специальные законы о хозяйственных обществах необходимо привести в соответствие с ГК РФ в части норм о корпоративной ответственности контролирующих участников за убытки, причиненные коммерческой корпорации: ввести нормы об ответственности лица, фактически контролирующего корпорацию, за убытки, причиненные по его вине подконтрольному хозяйственному обществу (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ); устранить несоответствие п. 5 ст. 71 Закона об акционерных обществах ст. 53.1 ГК РФ в отношении ограничения права акционеров предъявить иск о возмещении убытков условием о необходимости владения в совокупности не менее чем 1% размещенных обыкновенных акций общества.

 

Глава 5. КОРПОРАТИВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ КОНТРОЛИРУЮЩИХ ЛИЦ

В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ О БАНКРОТСТВЕ <1>

 

§ 1. Общие положения об ответственности контролирующих лиц

в деле о банкротстве

 

--------------------------------

<1> Данная глава написана с использованием следующих более ранних работ автора по данной теме, переработанных и актуализированных с учетом последних изменений законодательства: Гутников О.В. Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве: общие новеллы и недостатки правового регулирования // Предпринимательское право. 2018. N 1. С. 48 - 60; Он же. Контролирующие лица как субъекты ответственности в деле о банкротстве // Хозяйство и право. 2017. N 12. С. 72 - 82; Он же. Возмещение убытков в деле о банкротстве: новые виды ответственности или неудачное использование известных институтов? // Хозяйство и право. 2018. N 1. С. 18 - 30; Он же. Субсидиарная ответственность за неисполнение обязанности подать заявление о банкротстве: новые правила // Хозяйство и право. 2018. N 2. С. 92 - 108; Он же. Субсидиарная ответственность контролирующих лиц за невозможность полного погашения требований кредиторов // Хозяйство и право. 2018. N 3. С. 28 - 49.

 

Проблематика юридической ответственности при банкротстве является одной из наиболее актуальных в российском гражданском праве. Закон о банкротстве является прокредиторским, поскольку право принятия всех ключевых решений в деле о банкротстве принадлежит собранию кредиторов. Это заставляет должников предпринимать усилия по минимизации негативных последствий введения банкротных процедур, в том числе путем распространения различных недобросовестных практик создания искусственной задолженности с аффилированными кредиторами, вывода активов в ущерб интересам реальных кредиторов. В результате фактическим итогом формальных процедур банкротства в большинстве случаев является распределение основной массы имущества в пользу конечных бенефициаров должника, в то время как кредиторы получают ничтожные остатки этого имущества из конкурсной массы. При этом количество дел о несостоятельности из года в год увеличивается <2>, что свидетельствует о выгодности банкротства для должников и тех, кто является их фактическими выгодоприобретателями.

--------------------------------

<2> Так, по данным официальной статистики Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2014 г. арбитражными судами в Российской Федерации принято к производству 35 583 дел о банкротстве, в 2015 г. - 41 040 дел, в 2016 г. - 58 653 дела (URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79).

 

Для защиты интересов кредиторов должника, в том числе интересов государства, являющегося кредитором по обязательным платежам в бюджет, в Закон о банкротстве были введены нормы об ответственности иных, помимо должника, лиц. Эта ответственность в первую очередь призвана восполнить недостаток имущества самого должника в случае неисполнения им любых обязательств независимо от их правовой природы (гражданской, трудовой, публично-правовой).

Нормы об ответственности в деле о банкротстве ранее были предусмотрены статьей 10 Закона о банкротстве ("Ответственность должника и иных лиц в деле о банкротстве") <1>, однако Федеральным законом от 29.07.2017 N 266-ФЗ данная статья была признана утратившей силу с 30.07.2017, а вместо нее введена новая гл. III.2 "Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве", включающая 13 довольно объемных статей (61.10 - 61.22).

--------------------------------

<1> Помимо этого, существуют также нормы, устанавливающие особенности соответствующих видов ответственности применительно к отдельным категориям должников (страховые организации, негосударственные пенсионные фонды, кредитные кооперативы, кредитные организации (ст. ст. 184.13, 187.12, 189.6, 189.23 Закона о банкротстве).

 

Это уже четвертая масштабная реформа об ответственности в деле о банкротстве после реформ 2009 <1>, 2013 <2> и 2016 <3> гг., что само по себе говорит, с одной стороны, о повышенном внимании государства к данной проблематике, а с другой - о существенных недостатках выбранной модели правового регулирования, в том числе носящих концептуальный характер.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 28.04.2009 N 73-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СЗ РФ. 2009. N 18 (ч. I). Ст. 2153. Этот Закон установил, что иски о субсидиарной ответственности можно предъявлять исключительно в деле о банкротстве, а также ввел понятие контролирующего лица.

<2> См.: Федеральный закон от 28.06.2013 N 134-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям" // СЗ РФ. 2013. N 26. Ст. 3207. Данный Закон установил презумпции вины контролирующего лица в доведении должника до банкротства.

<3> См.: Федеральный закон от 23.06.2016 N 222-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СЗ РФ. 2016. N 26 (ч. I). Ст. 3891 (уточнено понятие контролирующего лица, добавлено еще одно обстоятельство, при котором презюмируется вина контролирующего лица в доведении до банкротства (если требования кредиторов, возникшие вследствие установленного вступившим в силу решением суда правонарушения должника или руководителя должника, превышают 50% требований остальных кредиторов); Федеральный закон от 28.12.2016 N 488-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СЗ РФ. 2017. N 1 (ч. I). Ст. 29 (возвращена возможность подавать иск о субсидиарной ответственности вне рамок дела о банкротстве, более подробно урегулированы правила о составлении промежуточного судебного акта об установлении оснований для привлечения лица к субсидиарной ответственности, предусмотрена норма о рассмотрении исков о привлечении к субсидиарной ответственности по правилам о групповых исках (гл. 28.2 АПК РФ)).

 

Сразу после принятия ст. 10 Закона о банкротстве практика ее применения была единичной, что было вызвано как юридико-техническим несовершенством самих норм, так и неясностью соотношения, а порой и смешением в ней различных видов ответственности. Данная статья по существу предусматривала четыре группы норм, регулирующих привлечение к различным видам ответственности:

- общие нормы об ответственности за убытки, причиненные нарушением Закона о банкротстве (п. 1);

- нормы о субсидиарной ответственности перед кредиторами за неподачу должником заявления о банкротстве (п. 2);

- нормы о субсидиарной ответственности перед кредиторами за доведение до банкротства (п. 4);

- нормы об ответственности перед должником за убытки, причиненные учредителями или органами управления должника (п. 5).

Однако различие всех этих видов ответственности в ст. 10 Закона о банкротстве четко проведено не было, что считалось одним из существенных ее недостатков.

Кроме того, принципиальные вопросы вызывает конструирование соответствующих норм по модели субсидиарной ответственности, поскольку речь на самом деле идет не о классической дополнительной ответственности иных лиц по обязательствам должника, а об обязанности этих лиц возместить вред, причиненный их неправомерным и виновным поведением имущественным правам кредиторов в связи с недостаточностью имущества должника.

Новая гл. III.2 Закона о банкротстве каких-либо кардинальных изменений в модель правового регулирования ответственности при банкротстве не внесла. Она лишь упорядочила действующие правила и сделала их более детальными и понятными для применения, сохранив указанные виды ответственности и усилив их дифференциацию. Наиболее крупными новеллами Федерального закона от 29.07.2017 N 266-ФЗ являются уточнение понятия контролирующих лиц (ст. 61.10), а также введение дополнительного вознаграждения арбитражного управляющего за привлечение к субсидиарной ответственности (п. 3.1 ст. 20.6). В то же время новая глава не только не избавилась от многих недостатков прежней ст. 10 Закона, но и "обросла" новыми. Еще одной характерной особенностью новых правил об ответственности является продолжение сложившейся при предшествующих изменениях Закона о банкротстве тенденции расширения и упрощения возможности привлечения к ответственности по обязательствам должника иных лиц с тем, чтобы сделать соответствующий механизм понятнее и доступнее для кредиторов. При этом наблюдается явно "прокредиторский" подход, при котором новые возможности для привлечения к ответственности не уравновешены пропорциональными мерами защиты прав и интересов участников и бенефициаров должника, что в явной степени нарушает баланс интересов в пользу кредиторов.

Не в последнюю очередь это обусловлено фискальными интересами государства, выступающего кредитором по обязательным платежам в бюджет. Не случайно сразу же после принятия Федерального закона от 29.07.2017 N 266-ФЗ Федеральная налоговая служба выпустила подробные разъяснения о порядке применения новой главы Закона, в которых налоговым органам даются детальные инструкции о том, как применять вновь открывшиеся возможности при привлечении к ответственности в деле о банкротстве <1>.

--------------------------------

<1> См.: письмо ФНС России от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@ "О применении налоговыми органами положений главы III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ" (далее - письмо ФНС России от 16.08.2017) // СПС "КонсультантПлюс".

 

Однако в стремлении законодателя облегчить жизнь кредиторам очень часто не учитывается и обратная сторона медали: чем проще привлекаются к ответственности лица, стоящие за предпринимательской корпорацией, тем меньше у участников гражданского оборота и профессиональных управляющих (менеджеров) стимулов и желания вести бизнес посредством создания юридического лица, что в конечном счете может крайне негативно сказаться на экономическом развитии страны.

По общему правилу участники (учредители) юридического лица, а также собственник его имущества или иные лица не должны отвечать по долгам юридического лица, равно как и юридическое лицо не должно отвечать по долгам своих участников (собственника имущества) (п. 2 ст. 56 ГК РФ). Любое исключение из этого правила, как отмечалось выше, является аномалией и отступлением от принципа отделения личности и имущества юридического лица от личности и имущества его участников. Каждое отступление должно быть прямо предусмотрено в законе и представляет собой проявление известной зарубежным правопорядкам доктрины "снятия корпоративной вуали", когда в особых, исключительных случаях к ответственности привлекается не юридическое лицо, а те, кто за ним стоит. В целях поддержания оптимального баланса интересов и во избежание выхолащивания самой идеи юридического лица, призванного оградить его участников от риска несения имущественной ответственности, каждый случай "прокалывания корпоративной вуали" должен быть обусловлен особыми причинами, связанными с явно противоправным и умышленным поведением его участников с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов.

К сожалению, в законодательстве и правоприменительной практике это все меньше принимается во внимание, а к юридическому лицу, находящемуся в состоянии банкротства, и к его участникам (бенефициарам) все больше принято относиться как к "бандитам с большой дороги", когда сама по себе недостаточность имущества для удовлетворения требований кредиторов рассматривается чуть ли не как преступление, за которое должны отвечать все, кто стоит за юридическим лицом. Характерной в связи с этим является позиция Конституционного Суда РФ по одному из дел, согласно которой "убыточная деятельность, а равно деятельность, в результате которой акционерное общество не способно выполнять свои обязательства перед акционерами и третьими лицами, а также налоговые обязанности и реально нести имущественную ответственность в случае их невыполнения, не соответствует его предназначению как коммерческой организации, преследующей в качестве основной цели извлечение прибыли (пункт 1 статьи 50 ГК Российской Федерации") <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 18.07.2003 N 14-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона "Об акционерных обществах", статей 61 и 99 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 14 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданина А.Б. Борисова, ЗАО "Медиа-Мост" и ЗАО "Московская Независимая Вещательная Корпорация" // СЗ РФ. 2003. N 30. Ст. 3102.

 

Однако коммерческая организация - это не машина по извлечению прибыли, за ней стоят конкретные люди, которым свойственно ошибаться, и сбои здесь не только возможны, но и представляют собой нормальные последствия риска ведения предпринимательской деятельности. О рисковом характере предпринимательской деятельности часто забывают, а он не случайно предусмотрен законом как вполне допустимый и нормальный и даже необходимый для самого понятия предпринимательства, и если бы ограничения ответственности в законодательстве не было, никто вообще не связывался бы с ведением бизнеса посредством института юридического лица. Кроме того, риск ведения предпринимательской деятельности - это не только риск для того, кто ее осуществляет, но и риск для всех, кто вступает в отношения с предпринимателем, в том числе и риск невыполнения предпринимателем своих обязательств перед кредиторами, который кредиторами также должен учитываться. Ни для кого не секрет, что далеко не все становятся успешными предпринимателями, наоборот, подавляющее большинство вновь создаваемых предприятий не выдерживают конкуренции и закрываются, т.е., по терминологии Конституционного Суда РФ, не соответствуют их предназначению.

Именно поэтому так важно установление в законодательстве о банкротстве таких норм об ответственности, которые учитывают интересы всех добросовестных участников гражданского оборота, включая кредиторов, менеджеров, участников и бенефициаров юридического лица. Только при наличии сбалансированных норм об ответственности участники или бенефициары юридического лица больше будут ориентированы на получение своей доли имущества лишь после расчетов с кредиторами в ходе банкротства, а у кредиторов будет больше стимулов вступать в экономические отношения с юридическими лицами. В то же время при любых "перекосах" в балансе интересов в ту или иную сторону участники юридического лица будут ориентироваться на получение своей части имущества вне процедур банкротства посредством предбанкротного вывода активов в свою пользу, а кредиторы все меньше будут стремиться вступать в коммерческие отношения с юридическими лицами, повышать свои транзакционные издержки на проверку надежности контрагента и избегать вступления в рисковые и высокодоходные проекты. В случае если они в такие проекты все же вступят, при первых же признаках неплатежеспособности своего контрагента кредиторы будут стремиться обанкротить должника и забрать все имеющиеся у него активы, хотя объективно кризис ликвидности у должника мог быть временным и компания могла бы продолжать функционировать, принося выгоду и акционерам, и кредиторам.

Как отмечается в литературе, "правопорядок должен так настроить позитивное право и судебную практику, чтобы у акционеров были стимулы расплатиться с кредиторами за счет активов фирмы сполна и точно в срок, не пытаться присваивать блага, принадлежащие по сути кредиторам, а у кредиторов - не обанкротить бизнес, который имеет шансы продолжить свое существование, даже если временами он испытывает кризис ликвидности" <1>.

--------------------------------

<1> Степанов Д.И. Экономический анализ корпоративного права // Вестник экономического правосудия. 2016. N 9. С. 132.

 

Поэтому при установлении и совершенствовании механизмов привлечения к ответственности субъектов, стоящих за юридическим лицом, в деле о банкротстве нужно исходить из необходимости достижения оптимального баланса интересов между всеми заинтересованными лицами: бенефициарами юридического лица, учредителями (участниками), управляющими, кредиторами (в том числе государством), а также учитывать объективные потребности в стимулировании экономического роста в стране. Лишь тонкая настройка механизмов ответственности, учитывающая все позитивные и негативные факторы, способна принести положительный эффект экономике в целом.

Новая гл. III.2 Закона о банкротстве включает в себя нормы о четырех видах ответственности при банкротстве юридических лиц <1>, которые могут применяться к контролирующим лицам, включая участников юридического лица:

--------------------------------

<1> Положения гл. III.2 Закона о банкротстве формально носят общий характер и распространяются в том числе на ответственность контролирующих лиц при банкротстве граждан. Однако на практике они, конечно, применяются прежде всего при банкротстве юридических лиц.

 

1) ответственность за нарушение законодательства Российской Федерации о банкротстве (ст. 61.13);

2) субсидиарная ответственность за неподачу (несвоевременную подачу) заявления должника (ст. 61.12);

3) субсидиарная ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов (ст. 61.11) <1>;

--------------------------------

<1> "Бывшая" ответственность за доведение должника до банкротства, в том числе по вине основного общества или товарищества (абз. 3 п. 2 ст. 67.3 ГК РФ).

 

4) ответственность за причинение убытков юридическому лицу - должнику (ст. 61.20) <1>.

--------------------------------

<1> Несмотря на то что по общему правилу данная ответственность изначально установлена перед юридическим лицом, она по закону может "трансформироваться" в ответственность перед кредиторами: кредиторы или уполномоченные органы могут предъявить такое требование в свою пользу, а не в пользу должника в случаях, когда из-за недостаточности у должника средств для возмещения судебных расходов на проведение процедур банкротства заявление о признании должника банкротом возвращено судом или производство по делу о банкротстве прекращено (подп. 3 и 4 ст. 61.20 Закона о банкротстве).

 

Порядок применения соответствующих норм был разъяснен в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" <1>.

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 3.

 

Контролирующие лица могут нести корпоративную ответственность за убытки, причиненные юридическому лицу своими неразумными или недобросовестными действиями (ст. ст. 61.13, 61.20 Закона о банкротстве, ст. 53.1 ГК РФ), а также субсидиарную ответственность перед кредиторами юридического лица, находящегося в стадии банкротства (ст. ст. 61.11, 61.12 Закона о банкротстве). Противоправные действия выражаются в нарушении контролирующим лицом обязанности действовать добросовестно и разумно в интересах юридического лица, его участников или кредиторов (п. 3 ст. 53, п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, абз. 2 п. 10 ст. 61.11, абз. 2 п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве). По существу, субсидиарная ответственность контролирующих лиц установлена за нарушение фидуциарной обязанности этих лиц действовать с учетом интересов кредиторов с момента, когда им стало известно о признаках неплатежеспособности юридического лица - должника. Кредиторы же в условиях банкротства фактически берут управление юридическим лицом в свои руки, замещая при этом его участников. Поэтому субсидиарную ответственность контролирующих лиц в определенной мере также можно считать разновидностью корпоративной ответственности за убытки, причиненные юридическому лицу и его кредиторам в условиях банкротства.

Противоправное поведение контролирующего лица в условиях "объективного банкротства" ("предбанкротного состояния", когда банкротство фактически наступило) причиняет убытки как самому подконтрольному юридическому лицу, так и его участникам (собственнику имущества юридического лица), а также третьим лицам - кредиторам юридического лица по договорным или внедоговорным обязательствам (в том числе деликтным). В таких случаях вред различным субъектам причиняется контролирующим лицом не непосредственно, а через управляющее воздействие на подконтрольное юридическое лицо, которое терпит убытки, что вызывает уменьшение активов должника и невозможность удовлетворения требований кредиторов. Привлечение контролирующих лиц к ответственности по обязательствам юридического лица представляет собой также яркий пример применения в отечественном правопорядке известной за рубежом судебной доктрины "снятия корпоративной вуали" <1>.

--------------------------------

<1> Будылин С.Л., Иванец Ю.Л. Срывая покровы. Доктрина снятия корпоративной вуали в зарубежных странах и в России // Вестник ВАС РФ. 2013. N 7. С. 80 - 125.

 

Общим для всех норм об ответственности контролирующих лиц при банкротстве является то, что речь идет именно о гражданско-правовой ответственности за противоправное поведение определенных лиц. При этом основанием любой ответственности является не только нарушение норм Закона и причинение убытков кредиторам или должнику, но и нарушение новой фидуциарной обязанности соответствующих лиц действовать с учетом интересов кредиторов, в частности не допускать действия (бездействие), которые могут заведомо ухудшить финансовое положение должника. Эта обязанность установлена для руководителя должника и иных его органов, а также учредителей (участников) должника, собственника имущества должника и иных контролирующих должника лиц со дня, когда они узнали или должны были узнать о признаках банкротства <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 29.07.2017 N 266-ФЗ).

 

Поэтому важнейшее условие применения любых видов ответственности, предусмотренной при банкротстве, - обязательное наличие всех элементов состава гражданского правонарушения: противоправное поведение определенного лица; наличие неблагоприятных последствий; причинно-следственная связь между противоправным поведением и неблагоприятными последствиями; вина причинителя вреда.

Данное обстоятельство имеет принципиальное значение для понимания всех составов гражданских правонарушений, предусмотренных Законом о банкротстве, и применения норм об ответственности за соответствующие нарушения. Это подтверждается и судебной практикой, в том числе которая начала складываться по новой главе Закона о банкротстве и исходящей из того, что для установления той или иной ответственности необходимо доказывать наличие всех элементов состава гражданских правонарушений <1>.

--------------------------------

<1> Практика применения новой главы об ответственности при банкротстве см.: Определение Верховного Суда РФ от 15.02.2018 N 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу N А33-1677/2013, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15.02.2018 N Ф05-4716/2016 по делу N А40-25661/2015; Постановления Арбитражного суда Уральского округа от 23.01.2018 N Ф09-14371/13 по делу N А07-9327/2011; от 04.06.2018 N Ф09-2247/18 по делу N А60-26913/2016; от 04.05.2018 N Ф09-9241/14 по делу N А60-43691/2013; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.02.2018 N 15АП-14732/2017 по делу N А53-513/2016.

 

Несмотря на разнообразие соответствующих видов ответственности в Законе о банкротстве, во всех них речь идет о применении такой универсальной меры ответственности, как возмещение убытков (ст. 15 ГК РФ) <1>, причиненных одновременно организации-должнику и кредиторам неправомерными действиями контролирующих участников. Эта ответственность делится на два вида: корпоративная ответственность за убытки, причиненные организации-должнику (ст. 53.1 ГК РФ), и ответственность контролирующих лиц за вред, причиненный имущественным правам кредиторов должника <2>. Соответственно, противоправность состоит либо в нарушении контролирующим лицом обязанности действовать добросовестно и разумно в интересах юридического лица (п. 3 ст. 53, п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, абз. 2 п. 10 ст. 61.11 Закона о банкротстве), либо в нарушении обязанности действовать добросовестно и разумно с учетом интересов кредиторов (абз. 2 п. 10 ст. 61.11, абз. 2 п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве). При этом требование о возмещении убытков заявляется либо в пользу должника (конкурсной массы), либо в пользу соответствующих кредиторов.

--------------------------------

<1> См.: Садиков О.Н. Убытки в гражданском праве Российской Федерации. М., 2009.

<2> О возможности причинения вреда относительным обязательственным правам см. § 4 гл. 4 настоящей работы, а также: Гутников О.В. Деликтная ответственность за нарушение относительных прав: перспективы развития в российском праве // Закон. 2017. N 1. С. 22 - 37; Синицын С.А. Абсолютная защита относительных прав: причины, последствия и соотношение с принятой классификацией субъективных прав // Вестник гражданского права. 2015. N 1; Карапетов А.Г. Экономический анализ права. М., 2016. С. 371 - 374.

 

Однако законодатель вместо того, чтобы установить эти понятные правила, стал конструировать несколько разновидностей ответственности, пересекающихся друг с другом. Формально предусматривается четыре указанных выше разновидности ответственности: субсидиарная ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов (ст. 61.11), субсидиарная ответственность за неподачу заявления должника (ст. 61.12), ответственность за нарушение законодательства о банкротстве (ст. 61.13), взыскание убытков при банкротстве (ст. 61.20). Тем самым ответственность за причинение убытков должнику (юридическому лицу) превратилась в два самостоятельных вида ответственности, предусмотренных ст. ст. 61.13 и 61.20 Закона, а ответственность за причинение убытков кредиторам - в два вида субсидиарной ответственности (ст. ст. 61.11 и 61.12), давно критикуемой в юридической литературе <1>. При этом в "специальных" видах ответственности присутствуют совершенно разнородные элементы. Например, в нормах об ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов (ст. ст. 61.11, 61.17 и др.) одновременно присутствуют признаки ответственности за причинение убытков должнику, ответственности за причинение вреда кредиторам, субсидиарной ответственности по обязательствам перед кредиторами.

--------------------------------

<1> См. об этом: Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства - неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова // Вестник ВАС РФ. 2013. N 12. С. 6 - 61; Покровский С.С. Эволюция и проблемы правового регулирования гражданской ответственности за банкротство // Закон. 2018. N 7. С. 40 - 49.

 

Большие сомнения вызывает и новелла гл. III.2 Закона, согласно которой привлеченное к субсидиарной ответственности лицо всегда имеет право обратного требования (регресса) к должнику по делу о банкротстве в размере выплаченной суммы. Регрессные требования субсидиарного должника к основному удовлетворяются после всех других требований, включенных в реестр требований кредиторов, и требований, подлежащих удовлетворению после требований, включенных в такой реестр (п. 3 ст. 61.15 Закона). Однако данный подход совершенно не учитывает, что субсидиарный должник по существу совершает правонарушение (деликт), за которое он и несет ответственность, возмещая кредиторам (а фактически должнику в конкурсную массу для последующего распределения между кредиторами) убытки, понесенные из-за невозможности погашения их требований. В таких условиях предоставление субсидиарному должнику права регресса против основного должника противоречит как природе гражданско-правовой ответственности, которая предполагает необходимость несения ответственным лицом дополнительных обременений, так и существу фактически складывающихся между сторонами отношений: денежные средства, выплаченные должнику в конкурсную массу, затем могут истребоваться из нее ответственным лицом обратно, что выглядит абсурдным, не говоря уже о том, что фактически у должника никаких средств к моменту предъявления регрессного требования уже не будет и возвращать будет нечего.

В целом все предусмотренные гл. III.2 Закона о банкротстве нормы о различных видах ответственности контролирующих должника лиц по существу направлены на удовлетворение различных требований, возникающих из следующих оснований:

1) противоправные действия, направленные против юридического лица, причиняющие ему убытки (что охватывается ст. 53.1 ГК РФ). При этом противоправные действия выражаются в нарушении контролирующим лицом обязанности действовать добросовестно и разумно в интересах юридического лица (п. 3 ст. 53, п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, абз. 2 п. 10 ст. 61.11 Закона о банкротстве);

2) противоправные действия, направленные против кредиторов юридического лица, причиняющие убытки кредиторам. При этом противоправные действия выражаются в нарушении обязанности действовать добросовестно и разумно с учетом интересов кредиторов (абз. 2 п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве).

В результате соединения или модификации этих требований в различных сочетаниях получаются своеобразные конструкции ответственности, возникающей из разных оснований, но направленной на достижение одного и того же экономического результата: взыскание убытков в пользу должника в процессе банкротства по существу равнозначно взысканию убытков в пользу кредиторов. Субсидиарная ответственность, предусмотренная в ст. 61.12 Закона за неподачу заявления о банкротстве, - это такая же ответственность за причинение вреда конкретным кредиторам в виде невозможности погашения их требований, как и ответственность в ст. 61.11 Закона в случае уступки кредиторам части "сводного" требования, с той лишь разницей, что в первом случае речь идет об обособленной группе кредиторов, требования которых возникли из обязательств должника, возникших в период "просрочки" подачи заявления должника в арбитражный суд, а во втором случае - о всех кредиторах должника, выбравших уступку им права требования к контролирующему лицу в соответствующей части. В остальном оба вида так называемой субсидиарной ответственности по сути являются прямой ответственностью перед соответствующими кредиторами, и ее размер должен определяться после подтверждения фактов несения убытков в виде невозможности удовлетворения требований соответствующего кредитора в конкурсном процессе в связи с недостаточностью имущества должника.

После завершения конкурсного производства и ликвидации юридического лица взыскание в пользу конкурсной массы невозможно, но тот же экономический результат достигается посредством взыскания убытков в пользу конкретных кредиторов. Отсюда вытекает и "взаимозаменяемость" любых требований об ответственности, предусмотренных гл. III.2 Закона, и требований о возмещении убытков, причиненных членами органов управления (ст. 61.20 Закона).

На наш взгляд, выделение в Законе о банкротстве четырех видов ответственности совершенно неоправданно и ведет к появлению избыточных и чрезмерно сложных правил о так называемой субсидиарной ответственности контролирующих лиц (причем двух ее видов, предусмотренных ст. ст. 61.11 и 61.12 Закона), к размыванию границ между корпоративной ответственностью за причинение должнику убытков его органами, ответственностью за причинение убытков кредиторам, субсидиарной ответственностью за неподачу заявления о банкротстве.

При формулировании правил об ответственности контролирующих лиц законодатель в качестве основной выбрал ненадлежащую для этого конструкцию субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица, в то время как на самом деле речь идет о прямой ответственности контролирующих должника лиц за убытки, причиненные их неправомерными действиями имущественным правам кредиторов. Можно считать, что контролирующие лица причиняют вред относительным правам кредиторов юридического лица. При таком подходе конструкция субсидиарной ответственности выглядит искусственной и совершенно не нужной. В Законе о банкротстве вполне можно было установить особые правила о возмещении вреда, причиненного неправомерными действиями, которые привели к невозможности удовлетворения требований кредиторов, не прибегая к конструкции субсидиарной ответственности.

Представляется, что основными видами ответственности должны являться ответственность контролирующих лиц за причинение убытков должнику (ст. 53.1 ГК РФ, ст. ст. 61.13, 61.20 Закона о банкротстве) и ответственность контролирующих лиц за причинение вреда имущественным правам кредиторов (ст. ст. 61.11, 61.12 Закона о банкротстве). При этом второй вид ответственности контролирующее лицо должно нести непосредственно перед соответствующими кредиторами независимо от дела о банкротстве. Таким образом, кредиторы по делу о банкротстве могли бы иметь право выбора: либо заявлять требования к контролирующему лицу от имени должника в деле о банкротстве, либо заявлять отдельный прямой иск от своего имени к контролирующему лицу вне рамок дела о банкротстве (как во время процесса банкротства, так и после его прекращения) по общим правилам искового производства.

В настоящее время положения Закона о банкротстве непоследовательны, логически противоречивы и не позволяют говорить об установлении прямой корпоративной или деликтной ответственности за нарушение относительных прав. Лишь в одном случае в Законе о банкротстве прямо говорится об ответственности за причинение вреда имущественным правам кредиторов: в подп. 1 п. 2 ст. 61.11 Закона применительно к совершению контролирующим лицом или в его пользу подозрительных сделок или сделок с предпочтением должника. Однако речь в данном случае идет не о прямой ответственности перед кредиторами, а о субсидиарной ответственности контролирующего лица по обязательствам должника перед кредиторами.

Так, согласно ч. 1 ст. 61.11 Закона о банкротстве контролирующие должника лица несут субсидиарную ответственность по обязательствам должника, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующих лиц. При этом, пока не доказано обратное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно из-за действий контролирующего лица, если в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица) причинен существенный вред имущественным правам кредиторов.

При этом под вредом, причиненным имущественным правам кредиторов, понимается:

- уменьшение стоимости или размера имущества должника;

- увеличение размера имущественных требований к должнику;

- иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий либо бездействия, приводящие к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества (ст. 2 Закона о банкротстве).

Неудачные формулировки Закона о банкротстве создают впечатление, что под вредом, причиненным имущественному праву кредитора, в Законе понимается уменьшение имущества должника, что выглядит абсурдно. На этом основании, например, Г.В. Цепов справедливо указывает, что "если в указанном контексте и допустимо говорить о вреде кредитору, то речь может идти об обесценивании его обязательственных прав (требований), но никак не о причинении ему вреда в виде уменьшения стоимости имущества должника" <1>. Вместе с тем представляется, что Закон о банкротстве, несмотря на неудачные формулировки, по существу из этого и исходит: под вредом кредитору в Законе в действительности понимается не уменьшение имущества должника, а полная или частичная утрата возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества, в том числе наступившая из-за уменьшения имущества должника. Иными словами, уменьшение имущества должника следует рассматривать не в качестве вреда, а в качестве одной из причин невозможности кредиторов удовлетворить свои требования. Вредом же по смыслу Закона является невозможность кредиторов удовлетворить свои требования, т.е. по существу - обесценивание обязательственных прав.

--------------------------------

<1> Цепов Г.В. Можно ли судить за алчность? Ответственность контролирующих лиц коммерческой корпорации перед кредиторами за принятие чрезмерного предпринимательского риска при угрозе несостоятельности // Закон. 2016. N 8. С. 110.

 

Таким образом, Закон о банкротстве не предусматривает ни деликтной, ни прямой корпоративной ответственности третьих лиц за причинение вреда имущественным правам кредиторов, хотя по существу субсидиарная ответственность контролирующих лиц преследует те же цели.

В связи с этим целесообразно вообще отказаться от конструкции субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, развивая вместо этого доктрину причинения контролирующими лицами прямого вреда кредиторам путем нарушения их имущественных прав. Так называемая субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц есть не что иное, как ответственность третьих (контролирующих) лиц за вред, причиненный относительным имущественным правам кредиторов, и она должна регулироваться отдельно от правил о корпоративной ответственности, предусмотренных ст. 53.1 ГК РФ. Контролирующее лицо, которое вызвало невозможность погашения требований кредиторов, несет ответственность перед кредиторами за то, что своими противоправными действиями в процессе управления юридическим лицом уничтожает или существенно затрудняет осуществление чужого имущественного права и тем самым причиняет вред имущественному праву кредитора. Объект правонарушения при этом - субъективное имущественное право кредитора, которое терпит ущерб от уничтожения или затруднительности осуществления права.

Анализ гл. III.2 Закона о банкротстве позволяет сделать общий вывод: предусмотренные в ней нормы хоть и содержат попытку дифференциации различных видов гражданско-правовой ответственности, но не в полной мере отвечают их правовой природе и нуждаются в дальнейшем совершенствовании с тем, чтобы механизм их применения стал более простым и понятным, логически непротиворечивым, а формулировки норм с точки зрения юридической техники более проработанными.

Глава III.2 Закона вводит ряд новелл общего характера, применяемых к любым предусмотренным в ней видам субсидиарной ответственности.

Во-первых, четко установлено, что по любым видам субсидиарной ответственности заявления могут подаваться как в процессе о банкротстве, так и после его завершения и ликвидации должника. Особенности рассмотрения дел как до, так и после завершения дела о банкротстве, причем применительно к разным видам субсидиарной ответственности, регулируются разными статьями Закона <1>, что облегчает их восприятие и дифференциацию.

--------------------------------

<1> Статья 61.16 "Рассмотрение заявления о привлечении к субсидиарной ответственности в деле о банкротстве"; ст. 61.19 "Рассмотрение заявления о привлечении к субсидиарной ответственности вне рамок дела о банкротстве".

 

Во-вторых, изменены сроки давности привлечения к ответственности.

Согласно п. 5 ст. 61.14 Закона заявление о привлечении к субсидиарной ответственности может быть подано в течение трех лет со дня, когда лицо, имеющее право на подачу такого заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) и не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия и (или) бездействие, являющиеся основанием для привлечения к ответственности. Согласно п. 6 ст. 61.14 Закона, если лицо, имеющее право на подачу заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующего основания после завершения конкурсного производства, заявление может быть подано не позднее трех лет со дня завершения конкурсного производства, но не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия (бездействие), являющиеся основанием для привлечения к ответственности. В случае пропуска по уважительной причине указанных сроков не более чем на 2 года они могут быть восстановлены арбитражным судом (абз. 2 п. 5, абз. 2 п. 6 ст. 61.14 Закона о банкротстве) <1>.

--------------------------------

<1> Ранее в ст. 10 Закона (в ред. Федерального закона от 28.12.2016 N 488-ФЗ) были установлены аналогичные сроки, не было лишь предельного 10-летнего срока привлечения к ответственности. До вступления в силу этого Федерального закона N 488-ФЗ заявление о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности могло быть подано в течение одного года со дня, когда подавшее это заявление лицо узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом.

 

В-третьих, в Закон введены общие положения о правах и обязанностях лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, и процессуальных особенностях рассмотрения судом соответствующих дел (ст. ст. 61.15, 61.16 Закона). В данных нормах также есть ряд "прокредиторских" новелл.

Так, лицо, привлекаемое к ответственности, обязано представить отзыв на заявление (п. 2 ст. 61.15 Закона). В случае непредставления отзыва по причинам, признанным арбитражным судом неуважительными, или "явной неполноты возражений относительно предъявленных к нему требований по доводам, содержащимся в заявлении", бремя доказывания отсутствия оснований для привлечения к субсидиарной ответственности может быть возложено арбитражным судом на лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности. Вызывает удивление как неясность самой формулировки о "явной неполноте возражений", так и принципиальная допустимость установления в процессе по сути презумпции наличия (всех!!!) оснований ответственности по произвольному усмотрению суда лишь за то, что возражения в отзыве показались суду "неполными" и неубедительными. Это создает кредиторам, и прежде всего налоговым органам, неограниченную возможность подавать заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по совершенно надуманным поводам на авось, рассчитывая на то, что ответчик составит некачественный отзыв, после чего суд освободит их от бремени доказывания оснований ответственности.

Противостоять подобным злоупотреблениям, видимо, призвана другая новелла Закона, согласно которой арбитражный суд должен вынести определение об оставлении заявления о привлечении к ответственности без движения, если при рассмотрении вопроса о принятии заявления к производству установит, что оно не содержит сведений, позволяющих "с минимально необходимой степенью достоверности сделать обоснованные предположения" о том, что ответчик является контролирующим лицом (п. 2 ст. 61.16). Однако есть большая разница между основаниями ответственности и основаниями признания лица контролирующим. От истца, в отличие от ответчика, Закон не требует при подаче заявления подтверждать основания ответственности. Кроме того, "каучуковые" формулировки о "минимально необходимой степени достоверности" соответствующих сведений оставляют широкий простор для творчества судей.

Не менее странной и выходящей за рамки спора о привлечении к субсидиарной ответственности является новелла, позволяющая суду наложить арест и принять иные обеспечительные меры не только в отношении имущества субсидиарного должника, но и иных лиц, в отношении которых ответчик является контролирующим лицом в силу владения более 50% уставного капитала либо в силу обладания правом назначения руководителя этих лиц (абз. 2 п. 5 ст. 61.16, подп. 2 п. 4 ст. 61.10 Закона). Вместо того чтобы налагать арест на имущество ответчика (принадлежащие ему акции (доли) в подконтрольных юридических лицах), Закон предоставляет суду возможность арестовывать активы самих этих юридических лиц, что может привести к целому ряду негативных последствий, в том числе к необоснованному воспрепятствованию деятельности этих лиц, обвалом курса акций, принадлежащих в этих юридических лицах субсидиарному должнику, и как следствие - причинение убытков кредиторам в деле о банкротстве основного должника, так как стоимость конкурсной массы уменьшится.

В-четвертых, в Законе (п. 6 ст. 61.16) появились нормы, регулирующие ситуацию конкуренции дел о банкротстве, когда процедура банкротства идет в отношении не только должника, но привлекаемого к ответственности контролирующего лица. Законом по сути установлен приоритет дела о банкротстве должника перед делом о банкротстве контролирующего должника лица: привлечение к ответственности контролирующего должника лица может иметь место только в деле о банкротстве самого должника и не может быть передано на рассмотрение в дело о банкротстве контролирующего лица. Кредиторы и иные лица, участвующие в деле о банкротстве контролирующего лица, привлекаются в дело о банкротстве должника в качестве третьих лиц на стороне лица, несущего субсидиарную ответственность. Требование о привлечении к субсидиарной ответственности, заявленное в таком процессе, включается арбитражным управляющим в реестр требований кредиторов в деле о банкротстве контролирующего лица, после чего его рассмотрение в этом деле приостанавливается до вынесения окончательного судебного акта (апелляционным судом) в процессе о привлечении к субсидиарной ответственности. При этом средства, вырученные от реализации имущества контролирующего должника лица, за исключением средств, полученных от реализации предмета залога, не подлежат распределению среди кредиторов контролирующего лица <1>.

--------------------------------

<1> Нечеткие формулировки Закона могут дать повод считать, что речь идет о распределении средств среди кредиторов должника в деле о банкротстве должника, а не кредиторов контролирующего должника лица в деле о банкротстве контролирующего лица, что вызвано юридико-техническими ошибками.

 

Наконец, появились нормы о возможности заключения соглашения между кредитором и лицом, привлекаемым к ответственности, которое является разновидностью мирового соглашения (ст. 61.21 Закона о банкротстве, гл. 15 АПК РФ). При этом установлено требование, чтобы условия соглашения единогласно были одобрены всеми лицами на стороне лица, подавшего заявление о привлечении к ответственности. По письменному согласию отдельного кредитора в соглашение допускается включать положения о прекращении обязательств ответчика путем прощения всего долга или его части и (или) понижения очередности исполнения требований такого кредитора (п. п. 4 и 5 ст. 61.21 Закона).

Также в Законе сохранена общая обязанность раскрывать информацию о привлечении контролирующих должника лиц к ответственности путем включения ее в Единый федеральный реестр сведений о банкротстве (ст. 61.22).

Помимо общих, гл. III.2 вводит множество специальных дифференцированных норм по всем предусмотренным в ней четырем видам ответственности.

В целом можно заключить, что необходимо дальнейшее совершенствование правовых норм об ответственности контролирующих лиц при банкротстве в направлении их дифференциации и приведения в соответствие с правовой природой каждого из видов ответственности с одновременным разграничением и уточнением механизмов правоприменения. При этом количество видов ответственности должно быть сведено к двум: ответственность за причинение должнику убытков и ответственность за причинение вреда имущественным правам кредиторов. Одновременно в Законе следует установить дополнительные гарантии соблюдения прав и законных интересов контролирующих должника лиц, поскольку действующая редакция Закона имеет откровенный "перекос" баланса интересов в сторону кредиторов юридического лица-должника.

Оптимального баланса, как представляется, можно достичь, одновременно принимая во внимание совокупность следующих факторов:

1) важности четкого определения оснований ответственности соответствующих лиц: ответственность должна наступать только за очевидно противоправное поведение, повлекшее наступление неблагоприятных последствий, при наличии вины и иных элементов состава гражданского правонарушения;

2) противоправности поведения контролирующего лица, которая должна выражаться в нарушении фидуциарных обязанностей контролирующего лица при управлении юридическим лицом действовать добросовестно и разумно в интересах должника, его участников и кредиторов;

3) понимания различий и четкого установления соотношения норм об ответственности за вред, причиненный имущественным правам кредиторов, и норм об ответственности за убытки, причиненные юридическому лицу-должнику;

4) дифференциации взыскания убытков в пользу юридического лица (в конкурсную массу) и взыскания убытков в пользу отдельных кредиторов.

 

§ 2. Контролирующие лица как субъекты ответственности

в деле о банкротстве

 

Одной из наиболее крупных новелл Федерального закона от 29.07.2017 N 266-ФЗ является уточнение понятия контролирующих лиц (ст. 61.10). Новое понятие контролирующих лиц заметно расширяет и упрощает привлечение к ответственности по обязательствам должника иных лиц с тем, чтобы сделать соответствующий механизм доступнее для кредиторов. Однако дополнительные возможности не уравновешены пропорциональными мерами защиты прав и интересов контролирующих лиц, что явно нарушает справедливый баланс интересов.

К гражданско-правовой ответственности при банкротстве могут привлекаться не только контролирующие и иные лица, указанные в гл. III.2 Закона о банкротстве. Так, к ответственности за причинение убытков должнику, кредиторам или иным лицам может привлекаться арбитражный управляющий за неисполнение (ненадлежащее исполнение) возложенных на него обязанностей в деле о банкротстве (п. 4 ст. 20.4), который при проведении соответствующих процедур несет фидуциарную обязанность действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества <1>. Если арбитражный управляющий осуществляет полномочия руководителя должника, он будет нести гражданско-правовую ответственность на тех же основаниях, что и руководитель должника. Поэтому ответственность арбитражного управляющего в виде возмещения убытков имеет либо общий характер и наступает за неисполнение обязанностей арбитражного управляющего в деле о банкротстве, либо специальный характер, связанный с ненадлежащим исполнением обязанностей руководителя должника.

--------------------------------

<1> При этом арбитражный управляющий должен заключить договор страхования своей ответственности. Специальные виды ответственности (помимо возмещения убытков) арбитражных управляющих (в виде отстранения от исполнения обязанностей, исключения из саморегулируемой организации) установлены в ст. 20 Закона о банкротстве.

 

Кроме арбитражного управляющего специальными субъектами ответственности за нарушения Закона о банкротстве могут быть контролирующие лица, руководитель должника, члены органов управления должника, реестродержатель (если ведение реестра требований кредиторов передано реестродержателю) <1>, лица, предоставившие обеспечение в ходе финансового оздоровления (ст. 91 Закона о банкротстве), оператор электронной площадки (п. 1 ст. 111.6 Закона о банкротстве).

--------------------------------

<1> См. п. 4 ст. 16 Закона о банкротстве. В случае если ведение реестра требований кредиторов передано реестродержателю, арбитражный управляющий не несет ответственности за правильность ведения реестра требований кредиторов и не отвечает за совершение реестродержателем иных действий (бездействие), которые причиняют или могут причинить ущерб должнику и его кредиторам.

 

Особое значение для защиты прав кредиторов имеет гл. III.2 Закона о банкротстве, устанавливающая специальный субъектный состав лиц, несущих ответственность, по каждому ее виду.

Следует отметить, что название главы ("Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве") не вполне точно отражает ее содержание, так как речь в ней идет не только об ответственности в деле о банкротстве, но и об ответственности, применяемой за соответствующие правонарушения уже после того, как дело о банкротстве прекращено, т.е. вне рамок дела о банкротстве (п. п. 3 - 6 ст. 61.14 Закона).

Утратившая силу ст. 10 Закона также содержала неточность: в ее названии говорилось об ответственности не только иных лиц, но и самого должника. Между тем под несостоятельностью (банкротством) понимается признанная арбитражным судом неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, выплате выходных пособий и (или) оплате труда лиц, работающих либо работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. В связи с этим постановка вопроса об ответственности должника в деле о банкротстве сама по себе представляется дискуссионной: ведь институт банкротства в целом как раз призван освободить должника от ответственности перед кредиторами, устанавливая вместо этого механизм соразмерного распределения оставшейся части имущества должника между кредиторами в определенной очередности. Отвечать за любые нарушения в деле о банкротстве в конечном счете будет не должник, у которого уже отсутствует имущество в достаточном объеме, а лица, входящие в его органы управления, или иные лица, причинившие вред кредиторам.

Глава III.2 Закона о банкротстве, по всей видимости, учитывает это обстоятельство: в ее названии ("Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве") исключено упоминание об ответственности самого должника, что следует только приветствовать.

В то же время содержание главы, как представляется, чрезмерно расширяет круг лиц, которые могут привлекаться к ответственности, и прежде всего за счет нового понятия контролирующих лиц.

Согласно п. 1 ст. 61.10 Закона контролирующим должника лицом признается "физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника (выделено мной. - О.Г.), в том числе по совершению сделок и определению их условий" <1>.

--------------------------------

<1> Ранее действовал абз. 34 ст. 2 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 23.06.2016 N 222-ФЗ), определявший контролирующее лицо как "лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем три года до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность в силу нахождения с должником в отношениях родства или свойства, должностного положения либо иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом (в частности, контролирующим должника лицом могут быть признаны члены ликвидационной комиссии, лицо, которое в силу полномочия, основанного на доверенности, нормативном правовом акте, специального полномочия могло совершать сделки от имени должника, лицо, которое имело право распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, руководитель должника)".

 

Таким образом, существо понятия контролирующего лица в целом не меняется: это лицо, которое имеет возможность определять действия подконтрольного должника, причем независимо от того, закреплена ли она в каком-либо юридическом документе в виде определенного права. Тем самым Закон о банкротстве признает контролирующими лицами любых лиц, которые юридически или фактически имеют возможность определять действия должника.

Верховный Суд РФ исходит из того, что необходимым условием отнесения лица к числу контролирующих должника по общему правилу является наличие у него фактической возможности давать должнику обязательные для исполнения указания или иным образом определять его действия <1>.

--------------------------------

<1> См. пункт 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Осуществление фактического контроля над должником, как правильно указал Верховный Суд РФ, возможно вне зависимости от наличия (отсутствия) формально юридических признаков аффилированности (через родство или свойство с лицами, входящими в состав органов должника, прямое или опосредованное участие в капитале либо в управлении и т.п.). При этом "суд устанавливает степень вовлеченности лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, в процесс управления должником, проверяя, насколько значительным было его влияние на принятие существенных деловых решений относительно деятельности должника" <1>. Также, "если сделки, изменившие экономическую и (или) юридическую судьбу должника, заключены под влиянием лица, определившего существенные условия этих сделок, такое лицо подлежит признанию контролирующим должника" <2>.

--------------------------------

<1> Там же.

<2> Там же.

 

Классическим примером применения доктрины "теневых директоров", фактически определяющих действия юридического лица, является дело С.В. Пугачева, которого привлекли к субсидиарной ответственности по обязательствам Межпромбанка на рекордную сумму более 75 млрд руб. именно в связи с тем, что было доказано: С.В. Пугачев осуществлял функции теневого директора, который имел в банке рабочий кабинет, проводил там встречи с работниками банка, давая им указания, и позиционировал себя в качестве бенефициара банка <1>. Можно привести и иные примеры привлечения к ответственности контролирующих лиц <2>.

--------------------------------

<1> См.: Определение Верховного Суда РФ от 29.01.2016 N 305-ЭС14-3834 по делу N А40-119763/2010; Постановления Арбитражного суда Московского округа от 01.10.2015 N Ф05-10535/2011, Девятого арбитражного апелляционного суда от 24.06.2015 N 09АП-24715/2015, 09АП-22993/2015, 09АП-22353/2015 по тому же делу.

<2> См., например: Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 22.06.2018 N Ф04-2085/2018 по делу N А27-26693/2016; Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 12.05.2012 по делу N А60-1260/2009 ("дело Максимова"); Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 19.03.2018 N Ф09-1935/17 по делу N А50-12566/2015; Постановление Второго апелляционного от 01.03.2018 N 02АП-340/2018 по делу N А28-7947/2016-221; Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 11.04.2018 N 07АП-645/2017(3), 07АП-645/2017(4) по делу N А45-8600/2016; Определение Арбитражного суда Республики Калмыкия от 04.08.2017 по делу N А22-941/2006 ("дело Браудера") и др.

 

Если какое-либо лицо имеет юридическую возможность определять решения организации, в том числе в силу предоставленного ему права на основании договора или в результате преобладающего участия в уставном капитале, то по смыслу закона оно не может быть полностью освобождено от ответственности лишь на том основании, что фактически не определяло действия организации, подчиняясь указаниям "теневых директоров". Для полного освобождения от ответственности ему необходимо будет опровергнуть презумпцию фактического контроля, т.е. доказать, что, несмотря на юридическую возможность, никакой фактической возможности определять действия юридического лица у него не было.

На этом основано и разъяснение Верховного Суда РФ, согласно которому руководитель, формально входящий в состав органов юридического лица, но не осуществлявший фактическое управление (номинальный руководитель), например, полностью передоверивший управление другому лицу на основании доверенности либо принимавший ключевые решения по указанию или при наличии явно выраженного согласия третьего лица, не имевшего соответствующих формальных полномочий (фактического руководителя), не утрачивает статус контролирующего лица, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом <1>. В таких случаях номинальный руководитель будет нести ответственность солидарно с фактическим руководителем.

--------------------------------

<1> Пункт 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Трехлетний срок, в течение которого устанавливаются отношения контроля, в новой редакции Закона о банкротстве фактически увеличивается: если раньше этот срок ретроспективно считался с момента принятия арбитражным судом заявления о банкротстве, то теперь контроль выявляется в период за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства. Соответственно, расширяется и потенциальный круг лиц, которые могут быть признаны контролирующими. При этом сокрытие должником или контролирующими лицами признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества не влияет на определение даты возникновения признаков банкротства в целях исчисления трехлетнего срока (п. 3 ст. 61.10 Закона).

В п. 2 ст. 61.10 Закона о банкротстве содержится открытый (примерный) перечень обстоятельств, в силу которых может достигаться возможность физического или юридического лица определять действия должника, среди которых названы:

1) нахождение с должником (руководителем или членами органов управления должника <1>) в отношениях родства или свойства, должностное положение <2>;

--------------------------------

<1> Поскольку никаких пояснений о том, о каких органах управления идет речь, отношения родства или свойства имеют значение, если речь идет о членах любого органа управления должника, в том числе членах правления, совета директоров и любых иных органов управления, предусмотренных уставом. Даже общее собрание с точки зрения п. 1 ст. 65.3 ГК РФ является высшим органом управления в корпорации, поэтому все участники корпорации, имеющие право голоса, могут рассматриваться как члены органа управления должника.

<2> Что понимать под должностным положением, в Законе в данном случае не уточняется: это позволяет относить к контролирующим любых лиц, занимающих какие-либо должности в юридическом лице - должнике. Понятие должностного положения далее в качестве отдельного основания контроля дано в подп. 3 п. 2 ст. 61.10, однако непонятно, зачем оно дублируется в подп. 1 п. 2 данной статьи и представляет ли оно здесь то же самое или отдельное основание.

 

2) наличие полномочий совершать сделки от имени должника, основанных на доверенности, нормативном правовом акте либо ином специальном полномочии <1>;

--------------------------------

<1> Речь в данном случае фактически идет об отношениях представительства, наличие которых с точки зрения Закона о банкротстве предполагает, что представитель контролирует представляемого и определяет его действия, хотя по логике представитель действует в силу полномочия, которое выдал представляемый, т.е. по общему правилу представляемый определяет действия представителя и дает ему на них полномочия, а не наоборот. А по логике Закона о банкротстве любые представители предполагаются лицами, контролирующими представляемых должников, что выглядит, мягко говоря, неубедительно.

 

3) должностное положение (в частности, замещение должности главного бухгалтера, финансового директора должника либо лица, имеющего право самостоятельно или совместно с заинтересованными лицами распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосов в общем собрании юридического лица, либо имеющего право назначать (избирать) руководителя должника, а также иной должности, предоставляющей возможность определять действия должника <1>);

--------------------------------

<1> Например, руководитель материнской по отношению к должнику компании (см. п. 2 письма ФНС России от 16.08.2017).

 

4) возможность определять действия должника иным образом, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом.

Хотя по смыслу Закона о банкротстве во всех приведенных в подп. 1 - 4 п. 2 ст. 61.10 типичных ситуациях нужно доказывать, что лицо имело возможность определять действия должника, а указание на соответствующие обстоятельства носит сугубо информационный характер и призвано лишь показать, на что в первую очередь нужно обращать внимание при доказывании отношений контроля, формулировки Закона могут восприниматься судами как презумпция наличия отношений контроля в этих "типичных ситуациях" и бремя доказывания отсутствия контроля во всех таких случаях может быть фактически переложено на ответчика. В этом, в частности, может проявляться более низкий стандарт доказывания для признания лиц фактически контролирующими, в пользу которого выступают некоторые специалисты. Так, например, И.С. Шиткина, ратуя за более низкий стандарт доказывания отношений фактического контроля при банкротстве, отмечает, что "это позволит расширить круг лиц, привлекаемых к ответственности (как субсидиарной (ст. ст. 61.11 и 61.12 Закона о банкротстве), так и за убытки, причиненные юридическому лицу, если они взыскиваются в процедуре банкротства (ст. 61.20 Закона о банкротстве), и облегчить для заинтересованных лиц процесс доказывания того, что контролирующие лица виновны (выделено мной. - О.Г.) в доведении юридического лица до банкротства и (или) причинении ему убытков. Если вопрос о взыскании убытков ставится не в рамках банкротного процесса, то, учитывая исключительно внутренний характер подобных дел (юридическое лицо сохраняет свою способность отвечать по своим обязательствам, а потому публичные интересы и (или) интересы третьих лиц не затронуты), стандарт доказывания должен быть более жестким" <1>.

--------------------------------

<1> Шиткина И.С. Ответственность фактически контролирующих лиц в корпоративном праве // Закон. 2018. N 7. С. 118.

 

Однако, на наш взгляд, понятие фактического контроля не следует смешивать с вопросами виновности и противоправного поведения фактически контролирующего лица, и никаких оснований для "более низкого стандарта доказывания" отношений фактического контроля при банкротстве по сравнению с "общекорпоративным" фактическим контролем нет и быть не может. Если отношения фактического контроля имеются, то они совершенно одинаковы как в юридических лицах, нормально действующих, так и в юридических лицах, находящихся в предбанкротном или банкротном состоянии. Поэтому есть серьезные опасения, что при отмеченных формулировках главные бухгалтеры, финансовые директора, работники, занимающие иные должности, а также любые, в том числе и дальние, родственники или свояки руководителей или любых членов любых других органов управления должника и все представители по сделкам, заключаемым должником в трехлетний период до возникновения признаков банкротства, могут привлекаться к ответственности только по причине нахождения их в указанных отношениях с должником и при этом вынуждены будут доказывать отсутствие возможности определять действия должника. Остается лишь надеяться, что суды не пойдут по этому пути, а будут требовать от истца в первую очередь подтверждения возможности определять действия должника.

Также Закон о банкротстве (п. 4 ст. 61.10) устанавливает ряд конкретных обстоятельств, при которых, пока не доказано обратное, действует презумпция того, что лицо является контролирующим:

- если это лицо являлось руководителем должника или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором должника, членом ликвидационной комиссии <1>;

--------------------------------

<1> Установление такой презумпции в отношении всех членов исполнительных органов или членов ликвидационной комиссии, как представляется, совершенно неоправданно: если таких членов 10 или 15 человек, ни о каком контроле применительно к одному-единственному члену такого органа и речи быть не может, однако Закон устанавливает прямую презумпцию контроля, которую ответчик должен опровергнуть.

 

- если лицо имело право самостоятельно либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества, или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной <1>) ответственностью, или более чем половиной голосов в общем собрании участников юридического лица либо имело право назначать (избирать) руководителя должника;

--------------------------------

<1> Следует отметить, что обществ "с дополнительной" ответственностью в нашем законодательстве уже давно не существует, однако стремление законодателя охватить максимально широкий круг контролирующих лиц было настолько велико, что данное обстоятельство, видимо, не имело значения для разработчиков соответствующих поправок, принятых в 2017 г.

 

- если лицо извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, которые в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочены выступать от его имени (ст. 53.1 ГК РФ).

Последняя презумпция представляется наиболее важной новеллой, так как позволяет в упрощенном порядке привлекать к ответственности фактических бенефициаров и "теневых директоров" должника. В то же время одного факта получения выгоды для привлечения к ответственности недостаточно: необходимо также установление фактов недобросовестного или незаконного <1> поведения управляющих юридическим лицом - должником, которое повлекло причинение должнику убытков.

--------------------------------

<1> Неразумное поведение при этом не учитывается.

 

Закон не разъясняет, что понимается под получением выгоды, однако, исходя из ссылки на ст. 53.1 ГК РФ, следует заключить, что имеется в виду именно та имущественная выгода, которая получена любыми третьими лицами вследствие причинения должнику убытков органами управления должника. При этом контролирующим лицом должно считаться лицо, которое непосредственно получило такую имущественную выгоду.

Толкование подп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве в связи с недостаточной определенностью его положений может быть и более широким.

Так, под выгодой можно понимать и неимущественные блага, например увеличение доли на рынке определенного товара, репутационные преимущества и т.д. Федеральная налоговая служба исходит именно из такого понимания, ссылаясь на толкуемое Верховным Судом РФ (Определение от 27.01.2015 N 81-КГ14-19) понятие вреда по смыслу ст. 1064 ГК РФ: всякое умаление охраняемого законом материального или нематериального блага, любые неблагоприятные изменения в охраняемом законом благе, которое может быть как имущественным, так и неимущественным (нематериальным) (п. 2.1.2 письма ФНС России от 16.08.2017). Однако при этом не учитывается, что в подп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве понятие выгоды используется не для определения вреда на основании ст. 1064 ГК РФ, а для определения понятия контролирующего лица и противопоставляется не вреду, как считает налоговая служба, а понятию убытков (ст. 53.1 ГК РФ), которые, в отличие от вреда, всегда носят денежное выражение. В целом же ФНС России приходит в указанном письме к правильному выводу об имущественном (денежном) характере полученной выгоды, определяя ее как доходы, которые лицо, воспользовавшись нарушением права, получило или должно будет получить, обретение чужого имущества (реальный "антиущерб"), а также полученные доходы, которые это лицо не получило бы при обычных условиях гражданского оборота, т.е. без нарушения прав (удержанная выгода).

Способы получения третьими лицами выгоды от незаконной или недобросовестной деятельности органов должника могут быть самыми разными: от неравноценного встречного предоставления по сделкам с должником по сравнению с обычными рыночными условиями до использования преимуществ, которые появляются при ведении бизнеса через группу компаний, в которой должник выступает "центром риска", на который сбрасываются все сомнительные и убыточные операции группы и налоги (так называемая техническая или инструментальная компания, фирма-однодневка <1>), а активы выводятся в пользу безрисковых частей бизнеса ("центры прибыли"). Все юридические и физические лица, которые получают фактическую выгоду от такой деятельности, предполагаются, пока не доказано иное, контролирующими должника <2>.

--------------------------------

<1> См.: письмо ФНС России от 11.02.2010 N 3-7-07/84.

<2> Как отмечается в письме ФНС России от 16.08.2017, полученной выгодой, например, может считаться "ситуация, когда фактическая экономия возникает на оплате поставщикам, подрядчикам, персоналу налогов, а выгоду при этом получает та компания (группа связанных компаний), которая выпускает товар на рынок, имея для этого соответствующие возможности (складские и/или торговые помещения, транспортные средства, персонал и т.п.), в том числе оформленные на разных членов группы" (п. 2.1.3).

 

Из подп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона также не совсем ясно, идет речь о разовом или о систематическом получении выгоды, и хотя слово "извлекало" предполагает систематический характер, возможно и иное толкование <1>.

--------------------------------

<1> ФНС России исходит из необходимости систематического извлечения выгоды, что, на мой взгляд, неправильно, так как в целях применения подп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона значение должно иметь не то, как часто третье лицо извлекает выгоду из незаконного поведения членов органов управления должника, а то, насколько существенной по размеру эта выгода является: одноразовое получение крупной имущественной выгоды должно являться основанием для отнесения лица к контролирующему лицу и, наоборот, систематическое извлечение незначительной выгоды по сравнению с масштабами деятельности должника не может служить поводом для установления отношений контроля.

 

Весьма произвольным является толкование круга субъектов ответственности по подп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве, даваемое ФНС России, которая полагает, что контролирующим должника лицом по указанному основанию можно считать не только лицо, которое непосредственно получило выгоду, но и то, которое контролирует получившее выгоду лицо (п. 2.1.1 письма ФНС России от 16.08.2017), что из Закона вообще никак не следует.

Верховный Суд РФ дал некоторые разъяснения по применению рассматриваемого критерия контроля. В частности, было указано, что извлекаемая выгода должна быть существенной относительно масштабов деятельности должника, при этом она выражается в виде увеличения (сбережения) активов, которое не могло бы образоваться, если бы действия руководителя должника соответствовали закону, в том числе принципу добросовестности <1>. Тем самым по существу определено, что для признания получившего выгоду лица контролирующим необходимо доказать как незаконность действий руководителя должника, так и причинную связь между такими незаконными действиями и возникновением у соответствующего лица выгоды, что можно только приветствовать.

--------------------------------

<1> См. п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

При этом Верховный Суд РФ привел некоторые примеры признания лица контролирующим при извлечении выгоды. Так, предполагается, что контролирующим должника является третье лицо, которое получило существенный актив должника (в том числе по цепочке последовательных сделок), выбывший из владения последнего по сделке, совершенной руководителем должника в ущерб интересам возглавляемой организации и ее кредиторов (например, на заведомо невыгодных для должника условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом (фирмой-однодневкой и т.п.) либо с использованием документооборота, не отражающего реальные хозяйственные операции, и т.д.). Суд указал, что, опровергая названную презумпцию, привлекаемое к ответственности лицо вправе доказать свою добросовестность, подтвердив, в частности, возмездное приобретение актива должника на условиях, на которых в сравнимых обстоятельствах обычно совершаются аналогичные сделки.

Также, как указал Верховный Суд РФ, выгодоприобретатель предполагается контролирующим, если он извлек существенные преимущества из такой системы организации предпринимательской деятельности, которая направлена на перераспределение (в том числе посредством недостоверного документооборота), совокупного дохода, получаемого от осуществления данной деятельности лицами, объединенными общим интересом (например, единым производственным и (или) сбытовым циклом), в пользу ряда этих лиц с одновременным аккумулированием на стороне должника основной долговой нагрузки. В этом случае для опровержения презумпции выгодоприобретатель должен доказать, что его операции, приносящие доход, отражены в соответствии с их действительным экономическим смыслом, а полученная им выгода обусловлена разумными экономическими причинами <1>.

--------------------------------

<1> Там же.

 

Несмотря на это, сохраняется опасность, что новая норма в том виде, как она сформулирована в Законе, может привести к нарушениям прав добросовестных субъектов гражданского оборота. Очевидно, что выяснению того, получена ли третьим лицом выгода, должно предшествовать установление фактов недобросовестного или незаконного поведения управляющих юридическим лицом - должником, которое повлекло причинение должнику убытков. Здесь требуется, собственно, проведение полноценного расследования, а факты незаконной и (или) недобросовестной деятельности органов должника, повлекшей причинение ему убытков, должны быть подтверждены в судебном порядке. В этих условиях установление в Законе о банкротстве доказательственной презумпции контроля в связи с фактом получения выгоды в том виде, как она есть, вызывает опасения. Есть вероятность, что указанная презумпция в правоприменительной практике будет возведена в абсолют и от "подозреваемых" в данном контроле третьих лиц, получивших доход, будут требовать доказать, что этот доход (выгода) не связан с незаконной или недобросовестной деятельностью органов должника, а также что сама деятельность органов должника была законной и добросовестной. В таком понимании новая норма Закона о банкротстве дает кредиторам, и особенно налоговым органам, мощный инструмент, с помощью которого они лишь на основании одного факта получения дохода в связи с деятельностью должника будут считать контролирующими (и пытаться привлекать к ответственности) любых третьих лиц, освобождая себя от доказывания иных, помимо выгоды, обстоятельств.

Кроме того, теперь арбитражный суд может признать лицо контролирующим должника лицом по любым "иным основаниям" (п. 5 ст. 61.10 Закона о банкротстве). При этом не вызывает сомнений, что такие "иные" основания не могут быть установлены судом произвольно, а должны свидетельствовать о праве соответствующего лица давать обязательные для исполнения должником указания или о возможности такого лица иным образом определять действия должника. В то же время непонятно, зачем понадобилось вводить норму о праве суда признавать контроль "по иным основаниям", когда суд и без того может признать отношения контроля, если возможность определять действия должника может достигаться любым "иным образом" (подп. 4 пп. 1 и 2 данной статьи). Само наличие этой нормы в тексте ст. 61.10 при таких условиях может дать судам повод для установления контроля независимо от наличия возможности определять действия другого лица, что совершенно недопустимо <1>.

--------------------------------

<1> В разъяснениях ФНС России указано, что такими основаниями могут служить, например, "любые неформальные личные отношения, в том числе установленные оперативно-разыскными мероприятиями, например, совместное проживание (в том числе состояние в так называемом гражданском браке), длительная совместная служебная деятельность (в том числе военная служба, гражданская служба), совместное обучение (одноклассники, однокурсники) и т.п." (п. 2.2 письма от 16.08.2017).

 

В связи с беспредельно расширенным понятием контролирующего лица законодатель прямо исключил возможность признания контролирующими миноритарных участников юридического лица, владеющих менее чем 10% уставного капитала и получающих обычный при таком владении доход (п. 6 ст. 61.10 Закона о банкротстве). Однако это сделано для тех случаев, когда соответствующих лиц пытаются признать контролирующими лишь по этому основанию (владение 10%-ным пакетом акций). Нельзя не отметить, что при таком подходе "освобождение" владельцев 10%-ного пакета акций от опасности быть признанными контролирующими вообще иллюзорно, а соответствующая норма носит декларативный характер и создает только видимость "послабления". Дело в том, что ни одно из оснований контроля, предусмотренных в ст. 61.10, не применяется отдельно: во всех случаях требуется также подтверждение того, что есть возможность определять действия должника. Даже владение 50% акций должника, хоть и создает презумпцию контроля (подп. 2 п. 4 ст. 61.10), но исключительно в силу этого основания лицо также не может быть признано контролирующим, если докажет, что оно не имело возможности определять действия должника.

Поэтому лица, владеющие 10%-ным пакетом, как и все остальные, могут быть отнесены к контролирующим лицам по общему основанию, предусмотренному ст. 61.10 Закона о банкротстве (возможность определять действия должника), в сочетании с любыми иными основаниями и презумпциями, указанными в этой статье (в силу должностного положения, нахождения с руководителем должника в родственных отношениях, получения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения органов должника и т.д.).

В целом можно заключить, что понятие контролирующих должника лиц в Законе о банкротстве допускает чрезмерный простор для толкования и его реальные границы будут вынуждены устанавливать суды. Как представляется, используемое в Законе понятие контролирующего должника лица нуждается в корректировке в направлении его более четкого определения и дальнейшей конкретизации.

 

§ 3. Ответственность в виде возмещения убытков

в деле о банкротстве

 

Рассмотрим, что представляют собой в новой редакции Закона о банкротстве так называемые специальные виды ответственности, предусматривающие обязанность по возмещению убытков должнику (ст. ст. 61.13, 61.20 Закона о банкротстве).

Первый вид ответственности в виде возмещения убытков установлен в ст. 61.13 Закона и именуется "ответственность за нарушение законодательства Российской Федерации о несостоятельности (банкротстве)".

Данная ответственность в формулировках Закона носит самый общий характер. В соответствии с п. 1 ст. 61.13 "в случае нарушения руководителем должника или учредителем (участником) должника, собственником имущества должника - унитарного предприятия, членами органов управления должника, членами ликвидационной комиссии (ликвидатором) или иными контролирующими должника лицами, гражданином-должником положений настоящего Федерального закона указанные лица обязаны возместить убытки, причиненные в результате такого нарушения".

Аналогичная норма была предусмотрена ранее в п. 1 ст. 10 Закона, однако конструировалась как общая норма в отношении специальных норм о субсидиарной ответственности (п. п. 2, 4 ст. 10). В гл. III.2 Закона о банкротстве эта норма выделена в отдельную статью, что делает неопределенной правовую природу данной ответственности: продолжает она рассматриваться как общая норма, применимая ко всем видам субсидиарной ответственности, предусмотренным в указанной главе, либо законодатель рассматривает ее как отдельную разновидность субсидиарной ответственности, отличающуюся от субсидиарной ответственности по ст. ст. 61.11 и 61.12, либо же речь и вовсе идет о прямой ответственности за возмещение убытков, вообще не являющейся субсидиарной. Анализ положений гл. III.2 Закона о банкротстве приводит к выводу, что имеются основания для любого из названных подходов, что, безусловно, не привносит ясности в правовое регулирование.

Между тем рассмотрение обязанности возместить убытки, причиненные нарушением Закона, как общей нормы для всех видов субсидиарной ответственности противоречит самой природе субсидиарной ответственности, которая предполагает, что субсидиарный должник отвечает по обязательству основного должника. Безусловно, обязанность возместить убытки, причиненные нарушением Закона, представляет собой самостоятельное обязательство правонарушителя и не имеет никакого отношения к обязательству основного должника. По этим же причинам обязанность возместить убытки невозможно рассматривать как отдельный вид субсидиарной ответственности. Кроме того, в п. 1 ст. 61.13 к субъектам ответственности отнесены не только лица, контролирующие должника, но и сам гражданин-должник, применительно к которому вообще невозможно говорить о его "субсидиарной" ответственности по своим собственным обязательствам.

Поэтому, исходя из систематического расположения, а также из буквального толкования п. 1 ст. 61.13 Закона, остается лишь одно разумное объяснение смысла этой нормы: данная ответственность является самостоятельной и прямой - за неправомерные действия соответствующих лиц, порождающие самостоятельное обязательство нарушителя возместить убытки лицам, которым они причинены. Против нарушителя потерпевшим предъявляется прямой иск о возмещении убытков (это не ответственность по обязательствам должника, а самостоятельная ответственность указанных лиц за причинение убытков). Природа этой ответственности, по сути, деликтная, так как ответственность возникает не из договора, а из нарушения Закона (речь идет о возмещении имущественного вреда, причиненного в связи с нарушением Закона).

Вместе с тем норма п. 1 ст. 61.13 Закона о банкротстве и при таком толковании оставляет немало вопросов.

Во-первых, предусмотренная в ней ответственность установлена максимально широко: за любое нарушение положений Закона. Однако, учитывая неясность многих из них, довольно сложно понять, что считать нарушением. По существу, ответственность может наступать за любое, в том числе разовое и малозначительное, нарушение Закона о банкротстве.

Во-вторых, не определено, перед кем несут ответственность указанные в Законе лица. Буквальное прочтение п. 1 ст. 61.13 Закона о банкротстве дает основания считать, что они несут ответственность перед любыми лицами (в том числе перед должником, кредиторами и друг перед другом), которым были причинены убытки. Как минимум, это все лица, участвующие в деле о банкротстве (в том числе должник, кредиторы, конкурсные кредиторы, арбитражный управляющий и т.д.). Такая неопределенность и широкое толкование не делают применение нормы более понятным. В то же время, учитывая направленность Закона о банкротстве на соразмерное удовлетворение требований кредиторов ликвидируемого должника, нужно полагать, что норма п. 1 ст. 61.13 данного Закона преимущественно рассчитана на возмещение убытков, причиненных должнику или кредиторам должника.

Вместе с тем в п. 1 ст. 61.14 Закона <1> говорится о том, кто от имени должника имеет право подавать заявление о привлечении к ответственности по основаниям, предусмотренным в ст. 61.13. Возникает вопрос, означает ли это, что никто, кроме должника (от имени которого могут действовать указанные в Законе лица), не может подавать заявления о привлечении к ответственности по п. 1 ст. 61.13 Закона (и соответственно п. 1 ст. 61.13 рассчитан только на случай причинения убытков должнику), либо предусмотренные в п. 1 ст. 61.14 ограничения действуют лишь на случай, если убытки причинены должнику, и не препятствуют подавать заявления иным лицам, если нарушением Закона причинены убытки иным лицам (конкурсным кредиторам и т.д.). Следует отметить и то, что ст. 61.14 называется "Право на подачу заявления о привлечении к субсидиарной ответственности", в то время как упоминаемая в ней ответственность, предусмотренная в п. 1 ст. 61.13, субсидиарной не является. Представляется, что в п. 1 ст. 61.14 Закона налицо явные последствия указанной концептуальной неопределенности и смешения разных видов ответственности.

--------------------------------

<1> Согласно п. 1 ст. 61.14 Закона от имени должника могут подавать заявление арбитражный управляющий по своей инициативе либо по решению собрания кредиторов или комитета кредиторов, конкурсные кредиторы, представитель работников должника, работники или бывшие работники должника, перед которыми у должника имеется задолженность, или уполномоченные органы.

 

В-третьих, остается неясным, когда эта ответственность применяется: в самом деле о банкротстве или в отдельном процессе, который может быть проведен после прекращения дела. С одной стороны, право на подачу заявления о привлечении к ответственности по п. 1 ст. 61.13 Закона прямо предоставлено только в деле о банкротстве (п. 1 ст. 61.14). Соответственно, после прекращения дела о банкротстве возможность подачи соответствующего заявления не предусмотрена, как не определен и субъект, который вправе подавать соответствующее заявление. С другой стороны, из пп. 5 и 6 ст. 61.14 Закона следует, что заявление о привлечении к субсидиарной ответственности по любым основаниям, предусмотренным данной главой, может быть подано и после прекращения дела о банкротстве <1>. По смыслу п. 1 ст. 61.14 Закона предусмотренная в ст. 61.13 ответственность является субсидиарной (что представляется неверным), поэтому заявление о привлечении к такой ответственности может быть подано и после завершения конкурсного производства.

--------------------------------

<1> Согласно п. 5 ст. 61.14 Закона заявление о привлечении к ответственности может быть подано в течение трех лет со дня, когда лицо, имеющее право на подачу такого заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) и не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия и (или) бездействие, являющиеся основанием для привлечения к ответственности. Согласно п. 6 ст. 61.14 Закона, если лицо, имеющее право на подачу заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующего основания после завершения конкурсного производства, заявление может быть подано не позднее трех лет со дня завершения конкурсного производства, но не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия (бездействие), являющиеся основанием для привлечения к ответственности. В случае пропуска по уважительной причине указанных сроков не более чем на два года они могут быть восстановлены арбитражным судом (абз. 2 п. 5, абз. 2 п. 6 ст. 61.14 Закона о банкротстве).

 

Если считать, что в ст. 61.13 установлена прямая ответственность за причинение убытков разным лицам, предъявление соответствующих требований о возмещении убытков должнику возможно только в процессе о банкротстве <1>, а если убытки причинены другим лицам, то предъявление соответствующего требования возможно и в отдельном процессе, не зависящем от дела о банкротстве (когда дело касается возмещения убытков, причиненных непосредственно кредиторам, а не должнику). При этом требования могут предъявляться как во время, так и после завершения процесса о банкротстве. Однако Закон о банкротстве таких различий не проводит и исходит из ограничительного толкования, учитывая возможность предъявления лишь требований о возмещении убытков, причиненных должнику, и только в рамках дела о банкротстве (п. 1 ст. 61.14 Закона).

--------------------------------

<1> В соответствии с п. 53 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве" с даты введения первой процедуры банкротства и далее в ходе любой процедуры банкротства требования должника, его участников и кредиторов о возмещении убытков, причиненных должнику - юридическому лицу его органами, могут быть предъявлены только в рамках дела о банкротстве.

 

В-четвертых, непонятно, как будет доказываться причинно-следственная связь между нарушением закона и возникновением убытков. Ведь речь идет не о нарушении договора и не о причинении имущественного вреда. Нужно доказать, что именно нарушение той или иной нормы привело к возникновению конкретных убытков от противоправных действий нарушителя, а сделать это крайне затруднительно.

Наконец, в-пятых, в п. 1 ст. 61.13 Закона установлена среди прочего ответственность должника-гражданина за убытки, причиненные нарушением Закона о банкротстве. Остальные субъекты ответственности, указанные в п. 1, должниками не являются (руководитель должника, учредитель должника, собственник имущества должника - унитарного предприятия, члены органов управления должника, члены ликвидационной комиссии должника). Очевидно данные положения относятся к ответственности не самого должника - юридического лица, а контролирующих его лиц. Однако в п. 1 говорится и об ответственности гражданина-должника. Механизм реализации этой ответственности непонятен: гражданин уже признается банкротом, и возложение на него ответственности в виде возмещения убытков за нарушение Закона о банкротстве практически бессмысленно ввиду отсутствия у него имущества. В связи с этим вполне логично, что на должника - юридическое лицо соответствующая ответственность не возлагается, однако по непонятным причинам она возлагается на гражданина-должника <1>.

--------------------------------

<1> Если же исходить из буквального толкования п. 1 ст. 61.14, согласно которому требования о привлечении к ответственности по ст. 61.13 вправе заявлять только должник, то получается, что единственно возможным вариантом привлечения гражданина-должника к ответственности по данному основанию является заявление им требований к самому себе, что выглядит абсурдно.

 

Многое из сказанного можно было отнести и к п. 1 ст. 10 Закона о банкротстве. Видимо, поэтому случаев применения нормы п. 1 ст. 10 Закона в качестве самостоятельного основания ответственности в судебной практике в период ее действия не встречалось. Суды либо отказывали во взыскании убытков ввиду недоказанности причинно-следственной связи <1>, либо использовали эту норму лишь в сочетании с другими специальными основаниями ответственности (например, п. 2 или п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве, ст. 53.1 ГК РФ) <2>. Вряд ли стоит ожидать активного применения данной нормы и после того, как она была выделена в отдельную ст. 61.13 новой главы Закона о банкротстве. Не случайно в разъяснениях Федеральной налоговой службы эта статья даже не упоминается (см. письмо ФНС России от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@ "О применении налоговыми органами положений гл. III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ").

--------------------------------

<1> См., например: Определения Верховного Суда РФ от 23.01.2015 N 301-ЭС14-4833; Высшего Арбитражного Суда РФ от 17.10.2012 N ВАС-13099/12; Постановления Второго арбитражного апелляционного суда от 29.12.2015 по делу N А28-1765/2014, Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.11.2012 по делу N А55-14332/2012.

<2> См., например: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 13.01.2015 N 83-КГ14-13; Постановления Первого арбитражного апелляционного суда от 11.02.2016 по делу N А38-5284/2013; Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 01.03.2017 по делу N А38-5284/2013; Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10.08.2016 по делу N А70-11445/2014; Восьмого арбитражного апелляционного суда от 10.03.2017 по делу N А70-11445/2014.

 

Поэтому в такой широкой формулировке данная норма не соответствует принципу специалитета корпоративной ответственности. Основания применения ответственности за причинение убытков должны быть четко конкретизированы в законе применительно к соответствующим правонарушениям.

В п. 2 ст. 61.13 Закона установлено еще одно основание ответственности (ответственность за фиктивное банкротство), ранее также предусмотренное в п. 3 ст. 10 Закона: ответственность любого должника (в том числе юридического лица) за убытки, причиненные кредиторам необоснованным возбуждением производства по делу о банкротстве в случаях, когда у должника есть возможность удовлетворить требования кредиторов в полном объеме. Здесь же установлена ответственность за признание (неоспаривание) необоснованных требований кредиторов, предъявленных как в деле о банкротстве, так и вне производства в деле о банкротстве <1> до или после возбуждения дела (п. п. 2 и 3 ст. 61.13). Основной новеллой является то, что такая ответственность теперь распространяется не только на должника, но и на руководителя должника и иных контролирующих должника лиц.

--------------------------------

<1> Ранее возможность нести ответственность за неоспаривание необоснованных требований, предъявленных вне производства по делу о банкротстве, в Законе не упоминалась.

 

Однако с применением п. 2 ст. 61.13 Закона возникают те же вопросы, что и по п. 1 данной статьи. Соответствующая ответственность является прямой, однако из п. 1 ст. 61.14 следует, что она субсидиарная. Право предъявления требования о возмещении убытков по логике п. 2 ст. 61.13 должно принадлежать кредиторам, в то время как согласно п. 1 ст. 61.14 оно принадлежит должнику (указанным в Законе лицам от имени должника). Кроме того, при отсутствии признаков банкротства дело о банкротстве подлежит прекращению, и вряд ли можно применительно к рассматриваемому случаю говорить об ответственности должника или иных лиц в деле о банкротстве. Ответственность за убытки, причиненные необоснованным возбуждением дела о банкротстве, является обычным видом корпоративной ответственности, которая должна применяться не в деле о банкротстве, а в обычном исковом порядке, коль скоро должник способен удовлетворить требования кредиторов.

Второй вид ответственности в виде возмещения убытков предусмотрен в ст. 61.20 Закона и именуется "Взыскание убытков при банкротстве". В данном случае установлена возможность предъявления требований о возмещении юридическому лицу - должнику убытков, причиненных его органами управления и лицами, осуществляющими контроль за должником. Фактически речь идет не о новом виде ответственности, а об особенностях применения в деле о банкротстве ответственности за причинение юридическому лицу убытков, предусмотренной ст. 53.1 ГК РФ. Эта ответственность представляет собой разновидность корпоративной ответственности за нарушение установленных законом и учредительными документами обязанностей органов юридического лица и иных контролирующих лиц действовать добросовестно и разумно в интересах такого лица. Главным отличием ответственности, предусмотренной ст. 61.20 Закона о банкротстве, от ответственности, предусмотренной ст. 53.1 ГК РФ, является расширенный круг лиц, уполномоченных предъявлять требование о возмещении юридическому лицу убытков: кроме участников юридического лица таким правом наделяются арбитражный управляющий, конкурсные кредиторы, работники или бывшие работники должника, а также уполномоченные органы.

Основания названного вида ответственности (недобросовестные или неразумные действия членов органов управления юридического лица) определены в ГК РФ, но собственных оснований ответственности в Законе о банкротстве не содержится и никаких ссылок на ст. 53.1 ГК РФ не имеется, что свидетельствует о явном пробеле гл. III.2. По всей видимости, при установлении оснований ответственности членов органов управления за причиненные юридическому лицу убытки в ходе дела о банкротстве суды вынуждены будут прибегать по аналогии закона к ст. 53.1 ГК РФ <1>.

--------------------------------

<1> Также подлежит применению Постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица".

 

В ст. 61.20 установлено, что рассмотрение требования о возмещении должнику убытков осуществляется по правилам, предусмотренным гл. III.2 Закона. Однако большинство этих правил рассчитаны на рассмотрение дел о привлечении к субсидиарной ответственности и имеют обусловленную этим специфику, что не согласуется с природой прямой ответственности по требованию о возмещении должнику убытков. Не совсем ясным остается и применение исковой давности по соответствующим требованиям, поскольку согласно правилам п. п. 5 и 6 ст. 61.14 эта давность исчисляется со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности. По всей видимости, в данном случае подлежит применению общий трехлетний срок исковой давности.

Требование о возмещении должнику убытков может быть предъявлено от имени должника в ходе любой процедуры банкротства руководителем должника, его учредителем (участником), арбитражным управляющим, конкурсным кредитором, работником должника, уполномоченным органом (п. 2 ст. 61.20 Закона). Иными словами, по общему правилу убытки взыскиваются в пользу должника, а кредиторы и арбитражный управляющий, по существу, подают иск в интересах должника, с тем чтобы взысканные средства поступили в конкурсную массу.

Однако из этого правила есть исключения: кредиторы или уполномоченные органы могут предъявить такое требование в свою пользу, а не в пользу должника в случаях, когда из-за недостаточности у должника средств для возмещения судебных расходов на проведение процедур банкротства заявление о признании должника банкротом возвращено судом или производство по делу о банкротстве прекращено (п. п. 3 и 4 ст. 61.20 Закона). В таких случаях кредиторы предъявляют соответствующее требование к членам органов управления должника в сумме, не превышающей размера требований кредитора к должнику, в тот же суд, который возвратил заявление о банкротстве или прекратил производство по делу (п. п. 4 и 5 ст. 61.20 Закона).

Приведенное исключение в ст. 61.20 выглядит довольно странно. Собственно, речь идет о том, что если дело о банкротстве не состоялось из-за отсутствия у должника средств на возмещение судебных расходов, то убытки, причиненные юридическому лицу, возмещаются не юридическому лицу (в конкурсную массу), а в пользу конкретных кредиторов в сумме, не превышающей размера требований таких кредиторов. При этом правила о групповом иске, предусмотренные в ст. 61.19 для требований о привлечении к субсидиарной ответственности, на ст. 61.20 формально не распространяются. В связи с этим непонятно, должен ли соответствующий иск быть индивидуальным или групповым и по каким правилам будут распределяться взысканные убытки между несколькими кредиторами: в порядке очередности Закона о банкротстве или по общим правилам исполнительного производства.

В п. 4 ст. 61.20 говорится не о возмещении убытков должнику, а о возмещении убытков кредиторам, что в принципе не соответствует конструкции корпоративной ответственности, предусмотренной в п. 1 ст. 61.20 Закона о банкротстве и в ст. 53.1 ГК РФ. Закон о банкротстве, таким образом, установил возможность взыскания убытков, причиненных кредиторам, в размере убытков, причиненных должнику, что ведет к смешению различных по своей природе видов ответственности.

Кроме того, непонятно, чем данная ответственность отличается от субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц за невозможность полного погашения требований кредиторов, предусмотренной в подп. 1 п. 12 ст. 61.11 Закона, где установлено, что контролирующее лицо несет субсидиарную ответственность по правилам ст. 61.11 также в случае, если невозможность погашения требований кредиторов наступила вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, однако производство по делу о банкротстве прекращено в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, или заявление уполномоченного органа о признании должника банкротом возвращено. В аналогичных обстоятельствах при недостаточности средств на возмещение расходов на процедуры банкротства контролирующее лицо несет субсидиарную ответственность вне рамок дела о банкротстве за неподачу заявления в суд (ст. 61.12, п. 4 ст. 61.14 Закона).

По всей видимости, законодатель решил "на всякий случай" продублировать нормы об ответственности за причинение убытков кредиторам вне рамок дела о банкротстве при недостаточности средств на процедуру банкротства и в статьях о субсидиарной ответственности (ст. ст. 61.11, 61.14), и в статье о корпоративной ответственности (ст. 61.20). Это связано в том числе с тем, что в судебной практике неоднозначны подходы к возможности взыскания с контролирующих лиц судебных расходов, понесенных кредиторами или уполномоченными органами на процедуры банкротства в условиях недостаточности на это средств самого должника. Например, нет единства в вопросе о том, являются ли расходы на ведение дела о банкротстве, которое возбуждено кредитором или уполномоченным органом, убытками, возникшими по причине неподачи заявления о банкротстве самим должником.

В одних случаях суды признают отсутствие причинно-следственной связи в такой ситуации и отказывают в привлечении руководителя должника к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве <1>, в других - такие расходы взыскиваются с руководителей должников в качестве убытков, причиненных неподачей заявления о банкротстве <2>. В последнем случае суды не учитывают, что в п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве (ст. 61.12 Закона в новой редакции) установлена субсидиарная, т.е. дополнительная, ответственность по "новым" <3> обязательствам должника. В то же время несение судебных расходов, возникших у кредитора в связи с обращением в арбитражный суд, представляет собой собственные обязательства такого кредитора - такие убытки не являются обязательством должника перед кредитором, по которому руководитель должника должен нести субсидиарную ответственность. Речь здесь может идти лишь о собственном обязательстве руководителя должника перед кредитором по возмещению убытков на основании ст. 61.11 или ст. 61.13 Закона о банкротстве, но никак не о корпоративной ответственности за причинение убытков должнику, предусмотренной в ст. 61.20 Закона.

--------------------------------

<1> См., например: Определение Верховного Суда РФ от 23.01.2015 N 301-ЭС14-4833; Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.11.2012 по делу N А55-14332/2012.

<2> См., например, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 13.01.2015 N 83-КГ14-13.

<3> Иными словами, возникшим в период просрочки руководителем должника подачи заявления о банкротстве в суд после истечения надлежащего срока на подачу такого заявления и до возбуждения дела о банкротстве (возврата заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом) (п. 2 ст. 61.12).

 

Требование к члену органа управления о возмещении убытков, причиненных должнику, может заявляться независимо от предъявления требований к тому же лицу о привлечении его к другим видам ответственности, предусмотренным ст. ст. 61.11 - 61.13 Закона, при наличии на то оснований. В этом случае требования о возмещении убытков удовлетворяются в части, не покрытой размером субсидиарной ответственности (п. 6 ст. 61.20 Закона).

Данное обстоятельство подтверждает взаимозаменяемость всех видов ответственности, предусмотренных гл. III.2 Закона о банкротстве, которые в экономическом смысле направлены на возмещение одних и тех же убытков, причиненных формально юридическому лицу, а фактически - его кредиторам. Иными словами, имеет место применение доктрины "прокалывания корпоративной вуали", когда юридическая оболочка должника игнорируется, а к ответственности привлекаются владельцы компании-банкрота, что представляет собой отступление от основополагающего принципа корпоративного права - принципа отделения юридической личности и имущества корпорации от личности и имущества ее участников.

На практике все это приводит к тому, что суды начинают путаться в правилах применения разных видов ответственности фактически за одно и то же нарушение, истцы испытывают затруднения при выборе способа защиты своих прав между иском о привлечении к субсидиарной ответственности того или иного вида и иском о возмещении убытков.

Например, привлечение руководителя должника к субсидиарной ответственности за невозможность удовлетворения требований кредиторов следует отличать от норм о привлечении руководителя юридического лица к ответственности в виде возмещения убытков, причиненных юридическому лицу. На практике сделать это не всегда просто, поскольку одни и те же действия нарушителя в зависимости от конкретных обстоятельств могут повлечь за собой привлечение его либо к субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица перед кредиторами, либо к прямой ответственности перед юридическим лицом за причиненные этому лицу убытки.

Ситуация осложняется и тем, что к ответственности за причинение убытков юридическому лицу недобросовестными или неразумными действиями могут быть привлечены не только лица, входящие в состав органов юридического лица, но и любые иные лица, которые "имеют фактическую возможность определять действия юридического лица", в том числе давать указания членам органов управления юридического лица (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, п. 1 ст. 61.20 Закона о банкротстве). Иными словами, потенциальные субъекты субсидиарной ответственности за невозможность удовлетворения требований кредиторов и прямой ответственности за причинение юридическому лицу убытков совпадают, охватывая собой категорию контролирующих лиц.

Например, если руководитель юридического лица (иное контролирующее лицо) грубо нарушает свои обязанности действовать добросовестно и разумно, чем причиняет юридическому лицу значительные убытки, есть все основания для привлечения его к прямой ответственности перед юридическим лицом (ст. 53.1 ГК РФ, ст. 61.20 Закона о банкротстве). Причинение крупных убытков юридическому лицу из-за действий руководителя или иных лиц может повлечь за собой невозможность удовлетворения требований кредиторов и, в свою очередь, основания для привлечения руководителя (контролирующего лица) к субсидиарной ответственности перед кредиторами юридического лица (ст. 61.11 Закона о банкротстве) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 14.01.2015 N Ф10-4725/14 по делу N А68-2112/2011; Определение Верховного Суда РФ от 23.03.2015 N 310-ЭС15-988.

 

Таким образом, конкурсный управляющий, кредитор или уполномоченный орган при предъявлении требований к бывшему руководителю должника имеет возможность предъявить требования о привлечении его как к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, так и к ответственности перед должником за причиненные должнику убытки.

В то же время следует учитывать, что субсидиарная ответственность в том виде, как она сконструирована в Законе о банкротстве, всегда более обременительна для лица, привлекаемого к ответственности, хотя бы потому, что размер совокупности неудовлетворенных требований кредиторов по обязательствам должника может многократно превышать размер причиненных должнику убытков. Поэтому нормы о субсидиарной ответственности следует применять лишь в тех случаях, когда неправомерные действия контролирующих должника лиц не просто причинили должнику убытки, а именно привели к банкротству должника и тем самым причинили вред имущественным правам кредиторов.

 

§ 4. Субсидиарная ответственность за неисполнение

обязанности подать заявление о банкротстве

 

В гл. III.2 Закона о банкротстве установлены два вида субсидиарной ответственности контролирующих и иных лиц по обязательствам должника перед кредиторами: ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов (ст. 61.11) и ответственность за неподачу заявления о банкротстве (ст. 61.12). Эти виды ответственности и ранее были предусмотрены в утратившей силу ст. 10 Закона, однако в новой главе они более четко отделены друг от друга: каждая из них своим основанием имеет совершенно разные составы гражданских правонарушений и применяется в особом порядке. Главным отличием между ними является то, что в первом случае (ст. 61.11) ответственность установлена перед всей совокупностью кредиторов несостоятельного должника, а во втором (ст. 61.12) - только перед некоторой частью конкретных кредиторов.

Хотя правила гл. III.2 и сделали регулирование названных видов ответственности более дифференцированным, они не стали более понятными, что хорошо видно на примере субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве.

Ответственность за неисполнение обязанности подать заявление о банкротстве предусмотрена п. 1 ст. 61.12 Закона о банкротстве <1>. Согласно этой норме неисполнение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд (созыву заседания для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или принятию такого решения) в случаях и в срок, которые закреплены ст. 9 Закона, влечет за собой субсидиарную ответственность лиц, на которых данным Законом возложена обязанность по созыву заседания для принятия решения о подаче заявления должника в арбитражный суд, и (или) принятию такого решения, и (или) подаче данного заявления в арбитражный суд. Ответственность устанавливается в размере обязательств должника (в том числе по обязательным платежам), возникших после истечения срока на подачу заявления и до момента возбуждения дела о банкротстве должника (возврата заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом).

--------------------------------

<1> Ранее такая ответственность была предусмотрена п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве.

 

Заявление о банкротстве согласно п. п. 2 и 3 ст. 9 Закона должно быть подано руководителем должника в арбитражный суд в кратчайший срок, но не позднее чем через месяц с даты возникновения указанных в ст. 9 обстоятельств <1>, а членами ликвидационной комиссии должника - в течение 10 дней с момента возникновения признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества.

--------------------------------

<1> Данные обстоятельства в первую очередь связаны с возникновением признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества должника и предусмотрены в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве.

 

Ранее ответственность за неподачу заявления должника в арбитражный суд применялась лишь в отношении руководителя должника или членов ликвидационной комиссии. Федеральным законом от 29.07.2017 N 266-ФЗ ст. 9 Закона о банкротстве дополнена новым п. 3.1, согласно которому рассматриваемая ответственность распространяется и на собственника имущества должника - унитарного предприятия, а также на лиц, имеющих право инициировать созыв внеочередного общего собрания акционеров (участников) должника в целях принятия решения о подаче заявления в арбитражный суд, и на иных контролирующих должника лиц.

Если обязанность по подаче заявления о банкротстве нарушена несколькими лицами, эти лица отвечают солидарно (абз. 2 п. 1 ст. 61.12), - это существенное нововведение в отношении данного вида ответственности, устраняющее ранее имевшихся в законодательстве пробелов.

Указанная ответственность является гражданско-правовой и введена в целях защиты интересов кредиторов, которые в случае наступления финансовых трудностей у организации-должника должны быть своевременно информированы об этом. Так, если организация-должник скрывает состояние объективного банкротства и не подает в арбитражный суд заявление о банкротстве, вступая в договорные отношения с новыми кредиторами, последним могут быть причинены убытки тем, что их требования будут отнесены не к текущим платежам, а включены в реестр требований кредиторов и удовлетворены лишь в порядке реестровой очередности после требований по текущим платежам. В связи с этим Закон о банкротстве устанавливает субсидиарную ответственность перед такими кредиторами. Условием привлечения к субсидиарной ответственности является сокрытие руководителем, членами ликвидационной комиссии и иными ответственными лицами неплатежеспособности, недостаточности имущества или иных подобных обстоятельств в отношении кредиторов, обязательства перед которыми возникают в период с момента истечения установленного Законом срока, в течение которого должно было быть подано в суд заявление о банкротстве должника, и до момента возбуждения дела о банкротстве должника <1>.

--------------------------------

<1> Ранее в ст. 10 Закона о банкротстве указание о том, что соответствующие обязательства должны возникать до момента возбуждения дела о банкротстве, отсутствовало, что давало основания привлекать руководителя и иных лиц к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве в том числе по обязательствам, возникшим после момента возбуждения дела о банкротстве, что было в принципе неверно, так как после возбуждения дела о банкротстве все кредиторы по вновь возникающим обязательствам имеют возможность узнать о том, что организация финансово несостоятельна и их права и законные интересы фактом несвоевременной подачи заявления уже не могут быть нарушены.

 

Важно понимать, что ответственность, предусмотренная п. 1 ст. 61.12 Закона о банкротстве, несмотря на ее "субсидиарный" характер, является, по существу, разновидностью прямой ответственности руководителя и иных лиц перед кредиторами: противоправные действия в первую очередь направлены непосредственно против той части конкретных кредиторов должника, обязательства перед которыми возникли в соответствующий период, а не против должника или конкурсной массы должника в целом, а также не против всей совокупности кредиторов должника. При этом речь фактически идет не об ответственности по обязательствам должника, что характерно для субсидиарной ответственности, а об ответственности по собственному обязательству нарушителя, возникающему из причинения вреда конкретным кредиторам. Следует признать, что некорректное определение природы рассматриваемого вида ответственности во многом обусловлено нерешенностью в законодательстве многих вопросов, касающихся субсидиарной ответственности как таковой, на что уже обращалось внимание в литературе <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Прус Е.П. Проблемы правового регулирования субсидиарных обязательств участников (учредителей) юридического лица // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. М.: Норма, 2004. Вып. 8. С. 197 - 242; Покровский С.С. Субсидиарная ответственность: проблемы правового регулирования и правоприменения // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2015. N 7. С. 98 - 129; Гутников О.В. Субсидиарная ответственность в законодательстве о юридических лицах: вопросы правового регулирования и юридическая природа // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. N 1. С. 45 - 77; Он же. Субсидиарная ответственность в законодательстве о юридических лицах: необходимость реформ // Адвокат. 2016. N 9. С. 5 - 13. О проблемах субсидиарной ответственности см. также § 3 гл. 4 настоящей монографии.

 

Данная ответственность основана на идее о том, что члены органов управления должника несут перед кредиторами точно такие же обязанности действовать добросовестно и разумно, как и перед самим должником (юридическим лицом). Поэтому кредиторам, потерпевшим от соответствующего нарушения, предоставляется возможность предъявить иск о привлечении к субсидиарной ответственности непосредственно к лицам, нарушившим обязанность своевременно подать заявление о банкротстве. Этот иск может быть предъявлен не только в процессе банкротства, но и после его завершения и ликвидации должника. По сути, ответственность за неподачу заявления о банкротстве является личной ответственностью субсидиарного должника перед конкретными кредиторами по "новым" обязательствам <1> в размере таких обязательств (п. 2 ст. 61.12).

--------------------------------

<1> Иными словами, обязательствам (в том числе по обязательным платежам), возникшим после истечения срока на подачу заявления и до момента возбуждения дела о банкротстве должника (возврата заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом).

 

Как указано в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 31.03.2016 N 309-ЭС15-16713, "руководитель хозяйственного общества обязан действовать добросовестно не только по отношению к возглавляемому им юридическому лицу, но и по отношению к такой группе лиц, как кредиторы. Это означает, что он должен учитывать права и законные интересы последних, содействовать им, в том числе в получении необходимой информации". Невыполнение руководителем требований Закона об обращении в суд с заявлением о банкротстве "влечет неразумное и недобросовестное принятие дополнительных долговых обязательств в ситуации, когда не могут быть исполнены существующие, заведомую невозможность удовлетворения требований новых кредиторов и, как следствие, убытки для них" (п. 8 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ N 1 (2016), утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 13.04.2016). Иными словами, субсидиарная ответственность руководителя возникает вследствие причинения вреда кредиторам. При этом "завершение конкурсного производства само по себе не влечет материальные последствия в виде освобождения руководителя от ответственности" (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 07.12.2015 N 307-ЭС15-5270).

Ранее ст. 10 Закона о банкротстве не содержала правила о возможности предъявления исков к лицам, несущим ответственность за неподачу заявления о банкротстве, после завершения конкурсного производства, что представлялось необоснованным. Кредиторы могли предъявить иск на основании п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве лишь в том случае, если судом возвращено заявление о признании должника банкротом или прекращено производство по делу о банкротстве в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на дело о банкротстве <1>. Новая гл. III.2 Закона такую возможность предусматривает: согласно п. п. 2 и 4 ст. 61.14 требование о привлечении к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве может быть подано в суд как в ходе любой процедуры банкротства, так и после завершения конкурсного производства <2>. Заявление о привлечении к ответственности во всех случаях могут подать те кредиторы, обязательства перед которыми возникли в период "просрочки" подачи заявления о банкротстве в арбитражный суд, а также арбитражный управляющий в интересах таких кредиторов от имени должника <3>.

--------------------------------

<1> Абзац 1 и 6 п. 5, п. 5.7 ст. 10 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 28.12.2016 N 488-ФЗ).

<2> А также после прекращения производства по делу о банкротстве в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур банкротства, или после возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом.

<3> Согласно п. п. 2 и 4 ст. 61.14 Закона о банкротстве правом на подачу заявления обладают конкурсные кредиторы, представитель работников должника, работники либо бывшие работники должника или уполномоченные органы, обязательства перед которыми возникли у должника в период "просрочки" подачи заявления должника в арбитражный суд.

 

Несомненное достоинство гл. III.2 Закона о банкротстве в том, что, в отличие от ст. 10 Закона, в ней различаются механизм привлечения к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве и механизм привлечения к ответственности за невозможность погашения требований кредиторов (ранее именовавшийся ответственностью "за доведение до банкротства"). В новой главе учтено, что ответственность за неподачу заявления о банкротстве является личной ответственностью субсидиарного должника перед конкретными кредиторами по "новым" обязательствам в размере таких обязательств (п. 2 ст. 61.12).

Ранее по всем видам субсидиарной ответственности, предусмотренным ст. 10, денежные средства взыскивались в конкурсную массу, а требование о привлечении к субсидиарной ответственности, в том числе по п. 2 ст. 10, подлежало продаже на торгах в порядке, определенном ст. 140 Закона о банкротстве. Вырученные от продажи этого требования средства также поступали в конкурсную массу. Однако приведенные положения противоречили правовой природе субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве. Соответствующие требования принадлежат конкретным кредиторам по "новым" обязательствам, которым и был причинен вред вследствие сокрытия неплатежеспособности или недостаточности имущества должника, и именно в пользу этих кредиторов должен удовлетворяться иск о взыскании денежных средств, а не в пользу конкурсной массы (т.е. фактически не в пользу всех кредиторов).

Данное обстоятельство учтено в гл. III.2 Закона о банкротстве, а механизм привлечения к ответственности по ст. 61.12 выделен в отдельную группу норм и обособлен от механизма привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих лиц по ст. 61.11 или от механизма привлечения к ответственности управляющих за причинение должнику убытков по ст. 61.20 Закона.

Так, если требование о привлечении к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве подано в рамках дела о банкротстве, средства, поступившие в конкурсную массу от взыскания по такому требованию, направляются на удовлетворение только тех кредиторов, в чьих интересах было удовлетворено это требование. Для обеспечения данного правила соответствующие средства перечисляются на специальный банковский счет должника, открываемый арбитражным управляющим. Средства с такого счета списываются только по распоряжению арбитражного управляющего либо на основании определения, выданного арбитражным судом, рассматривающим дело о банкротстве (п. 4 ст. 61.18 Закона).

В случае если требование о привлечении к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве подано вне рамок дела о банкротстве, такое заявление рассматривается арбитражным судом по общим правилам искового производства (п. 5 ст. 61.19 Закона), а не по правилам коллективного иска всех кредиторов <1>.

--------------------------------

<1> Верховный Суд РФ, однако, дал иное толкование и указал, что такие заявления по аналогии закона также должны подаваться и рассматриваться по правилам АПК РФ о коллективных исках, что не соответствует буквальному тексту Закона о банкротстве (п. 5 ст. 61.19) и правовой природе соответствующих требований (см. п. 51 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53).

 

Это фактически означает, что средства, взысканные в порядке субсидиарной ответственности в пользу кредиторов, в отношении которых нарушена обязанность по подаче заявления в арбитражный суд, не распределяются между всеми неудовлетворенными кредиторами по правилам Закона о банкротстве, а обособляются от конкурсной массы и поступают в пользу конкретных кредиторов, чьи обязательства возникли в период "просрочки" подачи заявления должника о банкротстве в арбитражный суд. К требованиям соответствующих кредиторов не применяются положения ст. 61.16 Закона о приостановлении спора о субсидиарной ответственности в связи с невозможностью определить размер ответственности, поскольку этот размер всегда равен размеру соответствующих обязательств (п. 2 ст. 61.12) и нет необходимости ждать реализации имущества. Эти требования, по существу, остаются личными требованиями каждого такого кредитора к лицам, несущим субсидиарную ответственность. Обязательства, возникшие в ходе дела о банкротстве, не включаются в размер ответственности по данному основанию. Не подлежат применению также положения ст. 61.17 Закона о банкротстве о возможных способах распоряжения правом требования о привлечении к субсидиарной ответственности.

Таким образом, требования кредиторов о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам, предусмотренным п. 2 ст. 61.12 Закона о банкротстве, носят адресный характер и фактически имеют приоритет перед всеми остальными требованиями, в том числе перед требованиями о привлечении к другим видам ответственности, предусмотренным гл. III.2 Закона, и удовлетворяются не коллективно, а в пользу каждого такого кредитора либо в процессе по делу о банкротстве, либо по его завершении по правилам искового производства.

Из положений Закона о банкротстве, а также практики применения судебными органами нормы п. 2 ст. 10 Закона <1>, аналогичной ст. 61.12 Закона о банкротстве, следует, что для привлечения к ответственности за неподачу заявления о банкротстве необходимо доказать совокупность следующих обстоятельств:

--------------------------------

<1> См.: Определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 31.03.2016 N 309-ЭС15-16713; от 14.06.2016 N 309-ЭС16-1553; п. 2 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ N 2 (2016), утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 06.07.2016; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28.07.2016 по делу N А40-77441/13-175-25.

 

- возникновение признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества должника или иных обстоятельств, указанных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве, с подтверждением точной даты наступления таких обстоятельств;

- неподача руководителем должника или ликвидационной комиссией в установленный Законом срок заявления о банкротстве, невыполнение собственником имущества должника - унитарного предприятия или лицами, уполномоченными принимать решение о созыве общего собрания, действий, связанных с принятием решения о подаче заявления о банкротстве;

- возникновение после истечения срока, когда должно было быть подано заявление о банкротстве, "новых" обязательств должника, по которым соответствующие лица привлекаются к субсидиарной ответственности, с подтверждением точной даты возникновения таких обязательств;

- наличие вины лица, привлекаемого к ответственности, в совершении неправомерных действий (бездействии), повлекших несвоевременную подачу заявления в арбитражный суд;

- причинение кредитору убытков по "новым" обязательствам в виде невозможности удовлетворения требований кредитора и размер таких неудовлетворенных требований;

- причинно-следственная связь между нарушением обязанности подать заявление о банкротстве и невозможностью удовлетворения требований кредитора;

- размер обязательств должника, возникших в период после истечения надлежащего срока подачи заявления о банкротстве и до возбуждения дела о банкротстве.

При применении ответственности, предусмотренной ст. 61.12 Закона о банкротстве, возникает несколько вопросов.

1. Ключевым является вопрос о том, какие обстоятельства влекут возникновение обязанности должника подать заявление в арбитражный суд. Так как предпринимательская деятельность носит рисковый характер, было бы совершенно неоправданно заставлять должника обращаться в суд с заявлением о банкротстве при каждом временном кризисе ликвидности и неспособности своевременно погасить текущую задолженность юридического лица. Чрезмерно жесткое применение критериев, предусмотренных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве, может привести к массовым банкротствам юридических лиц. Однако проблема состоит в том, что соответствующие критерии сформулированы довольно формально и позволяют привлекать к ответственности за неподачу заявления о банкротстве даже тогда, когда руководитель должника по объективным причинам имел основания полагать, что, несмотря на формальные признаки, платежеспособность должника может быть восстановлена.

В частности, в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве среди обстоятельств, при наступлении которых возникает обязанность подать заявление о банкротстве, названы:

- удовлетворение требований одного кредитора или нескольких кредиторов приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей и (или) иных платежей в полном объеме перед другими кредиторами;

- должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества <1>.

--------------------------------

<1> Помимо этого, основанием для подачи заявления о банкротстве должника являются также следующие названные в ст. 9 Закона обстоятельства:

органом должника, уполномоченным в соответствии с его учредительными документами на принятие решения о ликвидации должника, либо органом, уполномоченным собственником имущества должника - унитарного предприятия, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника;

обращение взыскания на имущество должника существенно осложнит или сделает невозможной хозяйственную деятельность должника;

имеется не погашенная в течение более чем трех месяцев по причине недостаточности денежных средств задолженность по выплате выходных пособий, оплате труда и другим причитающимся работнику, бывшему работнику выплатам в размере и в порядке, которые устанавливаются в соответствии с трудовым законодательством; иные предусмотренные Законом о банкротстве случаи.

 

При этом признаки неплатежеспособности и недостаточности имущества являются формальными. В частности, согласно ст. 2 Закона о банкротстве под неплатежеспособностью понимается "прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств", а недостаточность имущества определяется как "превышение размера денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей должника над стоимостью имущества (активов) должника". Данный критерий носит объективный характер, однако судебная практика исходит из того, что для привлечения к ответственности необходимо доказывание следующих обстоятельств:

- наличия действительных признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества, а не формального превышения пассивов над активами или иных формальных признаков;

- знания руководителя о наличии действительной неплатежеспособности или недостаточности имущества.

В то же время суды демонстрируют разные подходы: в одних случаях для привлечения к ответственности признается достаточным наличие одних лишь формальных признаков, например превышения пассивов над активами, о которых руководитель должен был знать, в других помимо этого требуется оценка того, должен ли был добросовестный и разумный менеджер знать о признаках недостаточности имущества или неплатежеспособности в конкретных обстоятельствах, которые могли свидетельствовать о неочевидности неплатежеспособности или недостаточности имущества.

Верховный Суд РФ признал правильным привлечение к ответственности руководителя должника в ситуации, когда имелись признаки недостаточности имущества ввиду наличия задолженности перед бюджетом по налоговым платежам. Довод руководителя должника о том, что наличие такой задолженности было неочевидно ввиду неясности положений налогового законодательства и действий по оспариванию этой задолженности, был отвергнут в связи с тем, что руководитель должен был знать о наличии вмененной недоимки, так как отслеживание информации о состоянии расчетов с бюджетом входит в круг его обязанностей. Верховный Суд РФ указал, что обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве должника возникает в момент, когда находящийся в сходных обстоятельствах добросовестный и разумный менеджер в рамках стандартной управленческой практики должен был узнать о действительном возникновении признаков неплатежеспособности либо недостаточности имущества должника (п. 26 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ от 20.12.2016).

Можно привести и другие примеры применения подхода, когда оценке подлежит наличие объективных признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Арбитражного суда Московского округа от 11.01.2017 по делу N А40-191472/2014; от 26.07.2016 по делу N А41-38220/2013; от 28.12.2015 по делу N А41-47334/2013; Постановление Федерального Арбитражного суда Уральского округа от 11.04.2014 по делу N А50-17662/2010.

 

В судебной практике неоднократно происходило выяснение того, насколько формальные признаки недостаточности имущества или неплатежеспособности в конкретных обстоятельствах обосновывались другими доказательствами, подтверждающими подлинную неплатежеспособность или недостаточность имущества <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 08.05.2014 N Ф03-1316/2014; Арбитражного суда Уральского округа от 17.09.2014 N Ф09-5864/14; Арбитражного суда Северо-Западного округа от 01.06.2015 по делу N А44-4994/2013; Арбитражного суда Московского округа от 21.07.2016 по делу N А40-169705/13; от 03.03.2016 по делу N А41-10625/2014; Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 25.12.2014 по делу N А29-5096/2013; Арбитражного суда Дальневосточного округа от 27.01.2015 по делу N А04-5243/2013.

 

Так, в одном из дел, отказывая в привлечении к субсидиарной ответственности руководителя по п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве, суд указал на то, что конкурсный управляющий при определении даты, с которой должник был обязан обратиться в суд с заявлением о банкротстве, не учел обстоятельства оспаривания должником решения налогового органа о привлечении к налоговой ответственности <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.10.2016 по делу N А40-130411/2013.

 

В другом деле суд определил, что бухгалтерский баланс, на который ссылается конкурсный управляющий, сам по себе не может рассматриваться как безусловное доказательство начала возникновения у должника какого-либо обязательства перед конкретным кредитором для целей установления необходимости обращения руководителя должника в суд с заявлением о признании должника банкротом в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве, поскольку отражает лишь общие сведения об активах и пассивах применительно к отчетному периоду. Обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает лишь в момент, когда добросовестный и разумный руководитель в рамках стандартной управленческой практики в сходных обстоятельствах с учетом масштабов деятельности должника должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве. Если руководитель должника докажет, что само по себе возникновение признаков неплатежеспособности либо иных обстоятельств, названных в ст. 9 Закона о банкротстве, не свидетельствовало об объективном банкротстве (критическом моменте, в который должник из-за снижения стоимости чистых активов стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе по уплате обязательных платежей) и руководитель, несмотря на временные финансовые затруднения, добросовестно рассчитывал на их преодоление в разумный срок, приложил максимальные усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план, такой руководитель с учетом общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе предполагающих по общему правилу наличие вины) освобождается от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение его плана являлось разумным <1>.

--------------------------------

<1> См.: Определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 31.03.2016 N 309-ЭС15-16713, от 14.06.2016 N 309-ЭС16-1553, от 20.07.2017 N 309-ЭС17-1801.

 

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 18.07.2003 N 14-П отметил, что формальное превышение размера кредиторской задолженности над размером активов, отраженное в бухгалтерском балансе должника, не свидетельствует о невозможности общества исполнить свои обязательства. Такое превышение не может рассматриваться как единственный критерий, характеризующий финансовое состояние должника, а приобретение отрицательных значений не является основанием для немедленного обращения в арбитражный суд с заявлением должника о банкротстве. Если же "стоимость чистых активов имеет отрицательное значение, но акционерное общество получает доход, позволяющий своевременно расплачиваться с кредиторами, ни один из кредиторов не имеет даже формальных оснований требовать возбуждения процедуры банкротства".

Выработанные судебной практикой подходы в целях достижения оптимального баланса интересов всех сторон было бы полезно отразить в нормах новой главы Закона о банкротстве, чего, к сожалению, сделано не было. В частности, в Законе прямо следовало указать, что срок для подачи заявления в суд должен исчисляться не с момента наступления соответствующих обстоятельств (объективный критерий), а с момента, когда находящийся в сходных обстоятельствах добросовестный и разумный менеджер в рамках стандартной управленческой практики узнал или должен был узнать о действительном возникновении признаков неплатежеспособности либо недостаточности имущества должника.

Недостатки Закона попытался преодолеть Верховный Суд РФ, разъяснивший, что "обязанность руководителя по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель, находящийся в сходных обстоятельствах, в рамках стандартной управленческой практики, учитывая масштаб деятельности должника, должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве" <1>. При этом если руководитель докажет, что само по себе возникновение признаков неплатежеспособности или иных указанных в п. 1 ст. 9 обстоятельств не свидетельствовало об объективном банкротстве, и он, "несмотря на временные финансовые затруднения, добросовестно рассчитывал на их преодоление в разумный срок, приложил необходимые усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план, то такой руководитель может быть освобожден от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение его плана являлось разумным с точки зрения обычного руководителя, находящегося в сходных обстоятельствах" <2>.

--------------------------------

<1> Пункт 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

<2> Там же.

 

2. Еще одним важным вопросом при применении ст. 61.12 Закона о банкротстве является субъектный состав лиц, несущих ответственность. Формально к субсидиарной ответственности должны привлекаться лица, указанные в п. 1 ст. 61.12, в п. п. 1, 3 и 3.1 ст. 9 Закона о банкротстве: руководитель должника, члены ликвидационной комиссии, собственник имущества должника - унитарного предприятия, лица, имеющие право инициировать созыв общего собрания акционеров (участников), а также лица, участвующие в общем собрании, созванном для принятия решения.

Ответственность этих лиц является самостоятельной, и руководитель должника при наличии оснований для обращения в суд не может быть освобожден от ответственности из-за того, что учредители должника не давали указания обращаться в суд и даже если они давали прямые указания в суд не обращаться. Как было отмечено в Постановлении Федерального арбитражного суда Уральского округа от 11.04.2014 по делу N А50-17662/2010, руководитель должника при исполнении данной обязанности не связан какими-либо указаниями учредителей должника и обязан исполнить требования Закона вне зависимости от позиции учредителей должника. Если же при наличии признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества у юридического лица последовательно было несколько руководителей, в отношении каждого из них подлежат доказыванию все обстоятельства, являющиеся основанием для привлечения их к субсидиарной ответственности в соответствующие периоды <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Арбитражного суда Московского округа от 22.07.2014 по делу N А40-37849/12-86-97Б; Арбитражного суда Северо-Западного округа от 14.07.2015 по делу N А44-3038/2011.

 

Верховный Суд РФ разъяснил порядок привлечения к ответственности нескольких руководителей, последовательно сменявших друг друга и не исполнявших обязанность по подаче заявления о банкротстве <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Ранее в судебной практике поднимался вопрос о привлечении учредителей и иных контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности на основании п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве как лиц, обязанных принять решение о подаче заявления в суд или фактически осуществляющих функции руководителя должника <1>, однако законных оснований для такой ответственности не имелось.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Арбитражного суда Московского округа от 03.11.2016 по делу N А41-59140/15, от 26.07.2016 по делу N А41-38220/2013; Арбитражного суда Северо-Западного округа от 01.02.2017 по делу N А56-60904/2014.

 

Теперь Закон о банкротстве позволяет привлекать к ответственности и членов совета директоров должника, и лиц, уполномоченных инициировать проведение общего собрания по соответствующему вопросу, а также иных контролирующих лиц. Кроме того, установив обязанность общего собрания принять решение о подаче заявления о банкротстве в суд (п. 3.1 ст. 9), Закон тем самым и всех лиц, принимающих участие в таком собрании, по сути, отнес к лицам, несущим ответственность по ст. 61.12. Таким образом, состав субъектов ответственности за неподачу заявления о банкротстве существенно расширен: к ответственности могут быть привлечены не только руководитель должника или члены ликвидационной комиссии, но и любые иные лица, имеющие возможность определять действия юридического лица, связанные с подачей заявления в арбитражный суд: контролирующие лица (включая управляющую компанию и ее руководителя, теневых директоров и т.д. <1>), а также акционеры (участники) должника. Если этих лиц несколько, они несут ответственность солидарно.

--------------------------------

<1> См. понятие контролирующих лиц в ст. 61.10 Закона.

 

Однако остается неурегулированным вопрос: если решение в нарушение Закона принято не будет, кто будет привлечен к ответственности по ст. 61.12 наряду с руководителем: участники юридического лица, голосовавшие против, или также те, кто не пришел на собрание?

Кроме того, условием привлечения всех этих лиц к ответственности является пропуск руководителем должника срока на обращение в арбитражный суд. Однако совершенно непонятно, как и когда собственник имущества должника - унитарного предприятия или контролирующие лица могут узнать о пропуске такого срока, поскольку вопросы текущей финансово-хозяйственной деятельности должника находятся в ведении руководителя, но даже он не всегда с очевидностью может установить наличие признаков неплатежеспособности, недостаточности имущества или других названных в ст. 9 Закона обстоятельств.

Между тем п. 3.1 ст. 9 Закона о банкротстве для указанных лиц предусматривает достаточно жесткие сроки, за нарушение которых они несут ответственность по ст. 61.12. В частности, если руководитель не обратился в установленный для него срок в арбитражный суд, то в течение десяти (!) календарных дней со дня истечения этого срока собственник унитарного предприятия обязан принять решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника, а лица, имеющие право созвать общее собрание участников (акционеров) должника, и иные контролирующие должника лица обязаны созвать общее собрание в целях принятия такого решения, причем общее собрание должно быть проведено не позднее десяти (!) календарных дней со дня предъявления требования о его созыве и принять соответствующее решение. За нарушение названных сроков все лица, имеющие отношение к созыву и проведению этого собрания, а также к голосованию на нем по вопросу обращения в арбитражный суд, несут субсидиарную ответственность <1>. Помимо неясности того, каким образом указанные лица могут узнать о нарушении руководителем соответствующего срока и может ли быть в принципе установлена их вина, соблюдение предусмотренных в п. 3.1 ст. 9 Закона о банкротстве сроков с учетом применяемых в юридических лицах корпоративных процедур вряд ли реалистично в принципе, что вызывает большие сомнения в жизнеспособности рассматриваемой новеллы.

--------------------------------

<1> В силу абз. 2 п. 1 ст. 61.12 Закона о банкротстве все эти лица будут нести солидарную ответственность вместе с руководителем.

 

Верховный Суд РФ вынужден был преодолевать указанные недостатки Закона, дав подробные разъяснения об условиях привлечения к ответственности иных лиц, помимо руководителя и членов ликвидационной комиссии, имеющих право на принятие решения о подаче заявления о банкротстве (созыв и проведение соответствующего собрания) <1>. В частности, для привлечения этих лиц к ответственности за неподачу заявления о банкротстве должна соблюдаться совокупность следующих условий:

--------------------------------

<1> См. п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

- это лицо являлось контролирующим, в том числе исходя из неопровергнутых презумпций контроля;

- оно не могло не знать о нахождении должника в таком состоянии, при котором на стороне его руководителя, ликвидационной комиссии возникла обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве, и о невыполнении ими данной обязанности;

- данное лицо обладало полномочиями по созыву собрания коллегиального органа должника, к компетенции которого отнесено принятие корпоративного решения о ликвидации, или обладало полномочиями по самостоятельному принятию соответствующего решения;

- оно не совершило надлежащим образом действия, направленные на созыв собрания коллегиального органа управления для решения вопроса об обращении в суд с заявлением о банкротстве или на принятие такого решения.

При этом даже при соблюдении всех этих условий контролирующее лицо может быть привлечено к ответственности (солидарно с руководителем должника или членами ликвидационной комиссии) лишь по тем обязательствам, которые возникли "после истечения совокупности предельных сроков, отведенных на созыв, подготовку и проведение заседания коллегиального органа, принятия решения об обращении в суд с заявлением о банкротстве, разумных сроков на подготовку и подачу соответствующего заявления. При этом названная совокупность сроков начинает течь через 10 дней со дня, когда привлекаемое лицо узнало или должно было узнать о неисполнении руководителем, ликвидационной комиссией обязанности по обращению в суд с заявлением о банкротстве" <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Применительно к аффилированным лицам, совместно осуществляющим контроль над должником и в совокупности обладающим количеством голосов, необходимым для созыва собрания, Верховный Суд РФ разъяснил, что такие лица несут субсидиарную ответственность солидарно, "если хотя бы один из них не мог не знать о нахождении должника в таком состоянии, при котором на стороне его руководителя, ликвидационной комиссии возникла обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве, и о неисполнении этой обязанности" <1>.

--------------------------------

<1> Там же.

 

3. В ст. 61.12 введена важная новелла, установившая презумпцию наличия причинно-следственной связи по соответствующим делам.

Ранее в судебной практике при привлечении к ответственности по п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве существовала непоследовательность в правилах доказывания причинно-следственной связи, а также в распределении между сторонами бремени такого доказывания. Исходя из правовой природы рассматриваемой ответственности необходимо выявить причинно-следственную связь между неисполнением обязанности по подаче заявления о банкротстве и возникновением конкретных убытков именно у тех кредиторов, чьи обязательства возникли после истечения установленного срока для обращения в суд. Должно быть установлено, что именно просрочка подачи заявления в суд привела к тому, что кредитор, полагаясь на платежеспособность должника, вступил с ним в договорные отношения и потерпел убытки в связи с нехваткой конкурсной массы на удовлетворение его требований, в то время как при надлежащей подаче заявления в суд этих убытков не возникло бы и его требования были бы удовлетворены в составе текущих платежей, либо он и вовсе не стал бы вступать в договорные отношения с должником, будучи вовремя информированным о грядущем банкротстве.

Судебная практика не всегда придерживалась такого подхода. Иногда происходила подмена понятий: вместо доказывания того, что неподача заявления причинила убытки конкретным кредиторам по "новым" обязательствам, суды считали необходимым установить, что неподача заявления привела к банкротству юридического лица в целом. Иными словами, происходило смешение ответственности, предусмотренной п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве, с ответственностью по п. 4 ст. 10, установленной за доведение юридического лица до банкротства.

По общему правилу бремя доказывания причинно-следственной связи по гражданским правонарушениям (в том числе предусмотренным Законом о банкротстве) должно возлагаться на истца. Из этого часто исходит и судебная практика <1>. Вместе с тем при применении ответственности, установленной п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве, Верховный Суд РФ разъяснил, что по таким делам необходимо исходить из презумпции наличия причинно-следственной связи между противоправным и виновным бездействием руководителя в виде неподачи заявления о банкротстве и вредом, причиненным кредиторам организации из-за невозможности удовлетворения возросшей перед ними задолженности за счет конкурсной массы <2>. В качестве обоснования такого подхода Верховный Суд РФ сослался на п. 5 Постановления Пленума от 24.03.2016 N 7. Согласно абз. 2 данного пункта если возникновение убытков, возмещения которых требует кредитор, является обычным последствием допущенного должником нарушения обязательства, то наличие причинной связи между нарушением и доказанными кредитором убытками предполагается. Таким образом, бремя доказывания отсутствия причинно-следственной связи между неподачей заявления в арбитражный суд и возникновением у кредиторов убытков возлагается на ответчика.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 24.09.2014 по делу N А45-5734/2013; Федерального арбитражного суда Уральского округа от 11.04.2014 по делу N А50-17662/2010; от 21.01.2014 по делу N А07-2236/2012; Арбитражного суда Северо-Западного округа от 14.07.2015 по делу N А44-3038/2011.

<2> См. п. 2 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ N 2 (2016); Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 31.03.2016 N 309-ЭС15-16713; Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 11.08.2014 по делу N А50-20540/2011.

 

Приведенное решение судебной практики и было закреплено в абз. 2 п. 2 ст. 61.12 Закона о банкротстве. Согласно новой норме бремя доказывания отсутствия причинной связи между невозможностью удовлетворения требований кредитора и нарушением обязанности своевременно подать заявление о банкротстве лежит на привлекаемом к ответственности лице (лицах). Тем самым Закон установил не только презумпцию наличия причинной связи, которую должен опровергнуть ответчик, но и четко указал на те обстоятельства, между которыми предполагается причинная связь: факт нарушения обязанности по подаче заявления в суд ответчиком, а также факт невозможности удовлетворения требований конкретного кредитора по обязательству, возникшему в период "просрочки". Бремя доказывания данных обстоятельств, в отличие от бремени опровержения причинной связи, лежит на истце, а не на ответчике.

4. Сам механизм привлечения к ответственности и взыскания соответствующих сумм недостаточно проработан.

С одной стороны, Закон о банкротстве (п. 2 ст. 61.12) устанавливает, что размер ответственности равен размеру обязательств должника, возникших в период "просрочки" обращения в арбитражный суд. Из этого, по идее, должно следовать, что для привлечения к ответственности ее размер всегда известен и не требуется дожидаться реализации имущества должника, а субсидиарная ответственность в данном случае применяется по общему правилу, предусмотренному в п. 1 ст. 399 ГК РФ: кредитор может предъявить требование к субсидиарному должнику сразу же после отказа основного должника удовлетворить требование кредитора или если от основного должника в ответ на это требование не получен ответ в разумный срок. Это подтверждается в п. 2 ст. 61.14 Закона, согласно которому требование о привлечении к субсидиарной ответственности может быть предъявлено в ходе любой процедуры о банкротстве, а также в п. 4 ст. 61.18 Закона, в силу которого в ходе процедуры банкротства может быть принят судебный акт о привлечении к субсидиарной ответственности, средства от взыскания по которому перечисляются на специальный банковский счет должника, с которого они списываются арбитражным управляющим в пользу конкретных кредиторов, в чьих интересах удовлетворено соответствующее требование.

С другой стороны, как указывалось ранее, для привлечения к данному виду ответственности необходимо доказать невозможность удовлетворения требований кредитора (абз. 2 п. 2 ст. 61.12), т.е. пока не станет понятно, что имущества конкурсной массы не хватает на удовлетворение требований кредитора по соответствующим обязательствам, ни о каком привлечении к субсидиарной ответственности не может быть и речи. Из этого следует, что фактически привлечь к ответственности по ст. 61.12 можно только после завершения расчетов с кредиторами и реализации имущества должника, когда будет подтверждена невозможность удовлетворения требований кредитора, в том числе размер неудовлетворенных требований. Если же, несмотря на это, требования о привлечении к субсидиарной ответственности суд удовлетворит до указанного момента (что, полагаю, нарушит правила абз. 2 п. 2 ст. 61.12), непонятно, какие суммы арбитражный управляющий должен взыскивать с субсидиарно ответственного лица до установления точного размера неудовлетворенных требований конкретного кредитора: размер убытков кредитора еще не определен, а взыскание "с запасом" полного размера обязательства должника возложит неоправданные расходы на лицо, несущее субсидиарную ответственность, и приведет к нарушению принципа соразмерности и компенсационного характера гражданско-правовой ответственности за причиненные убытки.

Нарушение соразмерности становится более очевидным, если размером ответственности считать размер всех обязательств должника перед разными кредиторами, возникших в период "просрочки", что буквально вытекает из сопоставления абз. 1 и 2 п. 2 ст. 61.12: размер ответственности субсидиарного должника перед конкретным кредитором равен размеру всех обязательств должника, возникших в период "просрочки" <1>. Такое понимание Закона приводит к следующему: если несколько кредиторов, перед которыми у должника имеются соответствующие обязательства, обращаются в суд с требованием о привлечении к субсидиарной ответственности, суд должен в пользу каждого из них взыскать сумму, равную размеру всех подобных обязательств должника перед всеми кредиторами, что выглядит абсурдным.

--------------------------------

<1> Нельзя лишний раз не отметить небрежность законодателя при формулировании положений Закона о банкротстве: абз. 1 п. 2 ст. 61.12 содержит ссылку на п. п. 2 - 4 ст. 9, однако в ст. 9 п. 4 не существует!

 

Конечно же, подобное толкование - следствие юридико-технических недостатков Закона о банкротстве, в котором скорее всего имелось в виду, что размер субсидиарной ответственности по ст. 61.12 является в отношении каждого кредитора адресным и равным размеру обязательства должника перед данным конкретным кредитором.

Каждый кредитор по обязательствам, возникшим в период "просрочки", может предъявить требование к субсидиарному должнику в размере своего обязательства и после взыскания соответствующих сумм в ходе процедур банкротства денежные средства должны зачисляться на специальный банковский счет должника. Так как в Законе говорится только об одном специальном счете должника, при взыскании средств по требованиям нескольких "привилегированных" кредиторов все они должны поступать на один общий специальный счет. По замыслу законодателя средства с такого счета могут быть списаны арбитражным управляющим либо по определению арбитражного суда в пользу конкретного кредитора в любой момент, независимо от завершения конкурсного производства и реализации имущества должника. Хотя тогда вообще непонятно, зачем нужно открывать специальный счет, если поступившие от взыскания "адресные" средства могут напрямую направляться в пользу кредитора-взыскателя. По всей видимости, законодатель предусмотрел необходимость нахождения в течение какого-то времени средств на специальном счете с тем, чтобы определить, имеется ли невозможность погашения требований данного кредитора. Однако с чем связывается эта невозможность, в Законе не указано, а следовательно, неясным остается и то, в какой конкретно момент и на каких основаниях средства со специального счета могут быть перечислены в пользу конкретного кредитора.

Верховный Суд РФ, предвидя сложности при применении соответствующих норм, разъяснил, что средства со специального счета списываются в пользу кредиторов, в интересах которых было удовлетворено заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, в соответствии с очередностью, установленной ст. 134 Закона о банкротстве. При этом в случае разногласий между арбитражным управляющим и кредиторами, имеющими право на получение денежных средств с названного счета, любой из них вправе обратиться в суд с заявлением о разрешении возникших разногласий, по результатам которого выносится определение <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 50 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

В данных противоречиях наглядно просматривается концептуально ошибочная модель субсидиарной ответственности в деле о банкротстве, которая на самом деле представляет собой экзотическое смешение прямой ответственности за причинение убытков кредиторам, когда требуется доказать наличие и размер понесенных убытков, и классической (ст. 399 ГК РФ) субсидиарной ответственности по обязательствам должника, когда факт и размер понесенных убытков не имеют значения.

5. В п. 3 ст. 61.12 Закона содержится важная новелла, согласно которой в размер ответственности не включаются обязательства, до возникновения которых конкурсный кредитор знал или должен был знать о том, что имели место основания для подачи заявления должника в арбитражный суд, предусмотренные ст. 9 Закона, за исключением требований об уплате обязательных платежей и требований, возникших из договоров, заключение которых являлось обязательным для контрагента должника. Это обусловлено тем, что ст. 61.12 фактически устанавливает ответственность за сокрытие от кредиторов факта финансовых затруднений должника, однако если этот факт кредитору известен, но он, несмотря на это, сознательно вступил с должником в соответствующие отношения, основания для возложения на руководителя и иных лиц ответственности перед данным кредитором отсутствуют: будучи информированным, он мог не заключать с должником соответствующий договор и предотвратить наступление убытков. Тем самым риск неблагоприятных последствий переносится на такого кредитора. В то же время кредиторы по обязательным платежам и договорам, заключение которых для них обязательно, не имеют возможности выбора: обязанности по уплате обязательных платежей и требования из обязательных договоров возникают независимо от их воли, а потому отсутствуют основания для освобождения от ответственности субсидиарных должников, даже если такие "недобровольные кредиторы" знали об объективном банкротстве должника. К таким "недобровольным" кредиторам Верховный Суд РФ причислил и кредиторов по деликтным обязательствам (по смыслу ст. 1064 ГК РФ, п. 3 ст. 61.12 Закона о банкротстве) <1>, что можно только приветствовать, хотя Закон о банкротстве прямо их и не называет.

--------------------------------

<1> См. абз. 4 п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

§ 5. Субсидиарная ответственность за невозможность полного

погашения требований кредиторов

 

В соответствии с п. 1 ст. 61.11 Закона о банкротстве, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника. Ранее данная ответственность устанавливалась ГК РФ и ст. 10 Закона о банкротстве не за невозможность удовлетворения требований кредиторов, а за доведение юридического лица до банкротства.

Согласно абз. 2 п. 3 ст. 56 ГК РФ (в прежней редакции), если несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана учредителями (участниками), собственником имущества юридического лица или другими лицами, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания или имеют возможность иным образом определять его действия, на таких лиц в случае недостаточности имущества юридического лица может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам. В целях практического применения абз. 2 п. 3 ст. 56 ГК РФ высшие судебные инстанции в свое время разъяснили, что соответствующие лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана их указаниями или иными действиями. К числу лиц, на которых может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам признанного несостоятельным (банкротом) юридического лица, относятся, в частности, лицо, имеющее в собственности или доверительном управлении контрольный пакет акций акционерного общества, собственник имущества унитарного предприятия, давший обязательные для него указания, и т.п. <1>.

--------------------------------

<1> Абзац 1 п. 22 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 01.07.1996 N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации".

 

Однако Федеральным законом от 05.05.2014 N 99-ФЗ данные положения из текста ГК РФ были исключены. Вместо этого введена отсылочная норма о том, что случаи привлечения к ответственности по обязательствам юридического лица учредителей или собственника имущества могут устанавливаться другим законом (п. 2 ст. 56 ГК РФ). Общим же является правило о раздельной имущественной ответственности юридического лица и его участников (так называемый принцип отделения).

В п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве устанавливалась субсидиарная ответственность контролирующих лиц по обязательствам должника при недостаточности его имущества, если неправомерные действия этих лиц привели юридическое лицо - должника к банкротству и тем самым причинили убытки кредиторам. Поэтому суды требовали доказательств причинной связи между действиями контролирующего лица и банкротством должника.

Так, в одном из дел было указано, что необходимым условием возложения субсидиарной ответственности на участника является наличие причинно-следственной связи между использованием им своих прав и (или) возможностей в отношении контролируемого хозяйствующего субъекта и совокупностью юридически значимых действий, совершенных подконтрольной организацией, результатом которых стала ее несостоятельность (банкротство). Субсидиарная ответственность участника наступает тогда, когда в результате его поведения должнику не просто причинен имущественный вред, а он стал банкротом, т.е. лицом, которое не может удовлетворить требования кредиторов и исполнить публичные обязанности вследствие значительного уменьшения объема своих активов под влиянием контролирующего лица <1>.

--------------------------------

<1> См.: Обзор судебной практики Верховного Суда РФ N 2 (2016), утв. Президиумом Верховного Суда РФ 06.07.2016.

 

Глава III.2 Закона о банкротстве делает акцент не на банкротстве должника, а на причинении убытков кредиторам в виде невозможности полного погашения их требований (ст. 61.11). Поэтому формально ответственность контролирующих лиц установлена не за доведение должника до банкротства, а за невозможность полного погашения требований кредиторов вследствие действия (бездействия) контролирующего должника лица. В связи с этим для привлечения к ответственности по ст. 61.11 Закона необходимо подтверждать, что эти действия привели к невозможности погашения требований кредиторов. Другими словами, контролирующее лицо, по существу, отвечает за причинение имущественного вреда кредиторам, выражающегося в невозможности удовлетворения их требований в полном объеме.

В то же время в ГК РФ сохраняется норма абз. 3 п. 2 ст. 67.3, согласно которой основное хозяйственное общество (или товарищество) несет субсидиарную ответственность по долгам дочернего общества в случае несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества. Аналогичные нормы предусмотрены в корпоративном законодательстве: в ст. 6 Закона об акционерных обществах и в ст. 6 Закона об обществах с ограниченной ответственностью. Указанные нормы после принятия гл. III.2 Закона о банкротстве не согласуются со ст. 61.11 Закона, где ответственность установлена не за доведение до банкротства, а за невозможность полного погашения требований кредиторов.

Несмотря на такие терминологические изменения, фактически ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов продолжает оставаться ответственностью за доведение должника до банкротства, и Верховный Суд РФ по-прежнему требует устанавливать причинную связь между действиями ответственного лица и объективным банкротством - фактическим состоянием, когда должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов. При этом под действиями контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов, "следует понимать такие действия (бездействие), которые являлись необходимой причиной (выделено мной. - О.Г.) банкротства должника, т.е. те, без которых объективное банкротство не наступило бы" <1>.

--------------------------------

<1> Абзац 1 п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Если же соответствующие действия хоть и причинили ущерб кредиторам или должнику, но не являлись необходимой причиной банкротства, то оснований для применения правил о субсидиарной ответственности не имеется. В то же время кредиторы или должник не лишены возможности предъявить к контролирующему лицу в таких случаях требование о возмещении причиненных убытков по общим правилам о корпоративной (ст. 53.1 ГК РФ) или деликтной (ст. 1068 ГК РФ) ответственности <1>. Как указал Верховный Суд РФ, при решении вопроса о том, какие нормы подлежат применению - общие положения о возмещении убытков (в том числе ст. 53.1 ГК РФ) либо специальные правила о субсидиарной ответственности (ст. 61.11 Закона о банкротстве), - суд в каждом конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника, проверяя, как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника. Если допущенные контролирующим лицом нарушения явились необходимой причиной банкротства, применению подлежат нормы о субсидиарной ответственности. В том случае, когда причиненный контролирующими лицами вред "исходя и разумных ожиданий не должен был привести к объективному банкротству должника, такие лица обязаны компенсировать возникшие по их вине убытки в размере, определяемом по правилам статей 15, 393 ГК РФ" <2>.

--------------------------------

<1> См. п. 2, абз. 3 п. 17, п. 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

<2> Пункт 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Существенным новшеством ст. 61.11 является также возможность привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих лиц и в тех случаях, когда производство по делу о банкротстве прекращается из-за отсутствия достаточных средств для возмещения судебных расходов на проведение процедур банкротства (подп. 1 п. 12 ст. 61.11), что раньше было невозможно.

Несмотря на то что данная ответственность формально именуется субсидиарной ответственностью контролирующих лиц по обязательствам должника, фактически контролирующие лица несут ответственность не по обязательствам должника, а по своим собственным обязательствам, возникающим из причинения вреда имущественным правам кредиторов посредством совершения действий, вызвавших невозможность удовлетворения требований кредиторов. Обязательства должника здесь имеют значение лишь постольку, поскольку их размер (размер неудовлетворенных обязательств должника) определяет размер убытков, причиненных кредиторам неправомерными действиями контролирующих лиц. Это подтверждается в том числе и тем, что размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица подлежит соответствующему уменьшению, если им будет доказано, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, значительно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого контролирующего лица (абз. 2 п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве).

Объективно существует возможность конструирования трех видов исков, связанных с противоправными действиями, повлекшими убытки из-за невозможности полного погашения требований кредиторов ввиду недостаточности имущества должника:

- иск кредиторов юридического лица к контролирующим лицам о привлечении их к прямой корпоративной или деликтной (ст. 1064 ГК РФ) ответственности за вред, причиненный имущественным правам;

- косвенный иск от имени должника к контролирующим лицам о привлечении их к корпоративной ответственности за убытки, причиненные юридическому лицу (ст. 53.1 ГК РФ);

- иск кредиторов о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица.

В ст. 61.11 Закона о банкротстве законодатель использует конструкцию так называемой субсидиарной ответственности, однако фактически она представляет собой своеобразное смешение прямого иска кредиторов за вред, причиненный имущественным правам (ст. 1064 ГК РФ), иска о привлечении к субсидиарной ответственности и косвенного иска участников юридического лица к контролирующим лицам за убытки, причиненные юридическому лицу (ст. 53.1 ГК РФ).

В отличие от субсидиарной ответственности, предусмотренной ст. 61.12 Закона о банкротстве, установленной адресно в отношении обязательств должника перед конкретными кредиторами, ответственность по ст. 61.11 Закона о банкротстве является ответственностью за убытки, причиненные всем кредиторам по всем обязательствам в связи с недостаточностью имущества (конкурсной массы) должника для удовлетворения их требований. Собственно, речь в данном случае идет не о субсидиарной ответственности по конкретным обязательствам перед кредиторами, а об ответственности за вред, причиненный одновременно как всем кредиторам, так и должнику.

В частности, размер ответственности определяется не по конкретным обязательствам перед кредиторами, а по совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требований кредиторов по текущим платежам <1>, оставшихся непогашенными по причине недостаточности имущества должника (абз. 1 п. 11 ст. 61.11) <2>. Иными словами, субсидиарный должник, последствия неправомерных действий которого были ничтожно малы, будет отвечать перед кредиторами по совокупному размеру всех их неудовлетворенных требований к должнику <3>.

--------------------------------

<1> В соответствии с разъяснениями Верховного Суда РФ во внимание принимаются лишь те требования кредиторов, которые так или иначе признаны вступившим в законную силу судебным актом или иным документом, подлежащим принудительному исполнению в силу закона. Например, требования о привлечении к ответственности по неудовлетворенным требованиям по текущим платежам, заявленные после завершения конкурсного производства, могут быть предъявлены лишь при условии, если требования по текущим платежам подтверждены судебным актом или исполнительным документом (п. 29 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53).

<2> Требования самого контролирующего лица и его заинтересованных лиц к должнику не включаются в размер субсидиарной ответственности и не удовлетворяются за счет средств, взысканных с субсидиарного должника (абз. 3 п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве).

<3> Как указывалось ранее, этот размер может быть уменьшен (но не исключен!) судом, если контролирующее лицо докажет, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого контролирующего должника лица (п. 11 ст. 61.11 Закона).

 

Требование о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц по ст. 61.11 Закона о банкротстве может быть заявлено как до завершения конкурсного производства, так и после его завершения, если аналогичное требование по тем же основаниям и к тем же лицам не предъявлялось и не рассматривалось в деле о банкротстве (п. п. 5 и 6 ст. 61.14 Закона о банкротстве).

В гл. III.2 Закона о банкротстве предпринята попытка детально и дифференцированно урегулировать процедуру рассмотрения и удовлетворения такого требования как в ходе процедур банкротства (ст. ст. 61.16, 61.17), так и вне рамок дела о банкротстве (ст. 61.19), хотя с точки зрения юридической техники соответствующие нормы довольно запутанны и могут вызывать различные толкования.

Из Закона следует, что если заявление о привлечении к субсидиарной ответственности подается в ходе процедур банкротства (ст. 61.16), то оно представляет собой иск, подаваемый от имени должника арбитражным управляющим или кредиторами в пользу конкурсной массы (п. 1 ст. 61.14) <1>. Так как размер ответственности определяется по совокупному размеру требований кредиторов, оставшихся непогашенными по причине недостаточности имущества должника, определить этот размер до завершения расчетов с кредиторами в большинстве случаев оказывается невозможным. Для этого в Законе предусмотрена процедура приостановления рассмотрения дела о привлечении к субсидиарной ответственности до момента завершения расчетов с кредиторами (п. п. 7 и 8 ст. 61.16). В случае невозможности установить размер ответственности арбитражный суд первой или апелляционной инстанции выносит "промежуточный" судебный акт, в котором устанавливает доказанность наличия оснований ответственности и приостанавливает дело. На этот момент "сводное" требование к субсидиарному должнику о привлечении к субсидиарной ответственности еще не сформировано и не определен точный состав кредиторов, чьи требования к должнику окажутся неудовлетворенными. Однако кредиторам уже на данной стадии предоставляется возможность выбрать способ распоряжения этим будущим "сводным" требованием, о чем их должен уведомить арбитражный управляющий в течение пяти рабочих дней со дня принятия судебного акта о доказанности оснований субсидиарной ответственности (п. 1 ст. 61.17 Закона), а кредиторы могут сделать выбор в течение десяти рабочих дней со дня направления этого сообщения <2>. Выбрать способ распоряжения правом требования кредиторы могут и после принятия "окончательного" судебного акта о привлечении к субсидиарной ответственности в те же сроки <3>. Некоторые процедурные моменты, связанные с реализацией кредиторами права выбора способа распоряжения "сводным" требованием, нивелирующие редакционные недостатки Закона о банкротстве, были разъяснены в п. п. 45 - 47 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

--------------------------------

<1> Фактически речь идет об аналоге косвенного иска, подаваемого учредителями юридического лица против членов его органов управления о возмещении юридическому лицу убытков (п. 1 ст. 53.1 ГК РФ), с той лишь разницей, что кредиторы подают в деле о банкротстве не косвенный иск в интересах должника, а прямой иск от имени должника.

<2> По истечении двадцати рабочих дней со дня направления кредиторам такого сообщения арбитражный управляющий составляет и направляет в арбитражный суд отчет о результатах выбора кредиторами способа распоряжения правом требования о привлечении к ответственности, в котором указываются сведения о выборе, сделанном каждым кредитором, размере и об очередности погашения его требования (п. 3 ст. 61.17 Закона о банкротстве).

<3> Непонятно, однако, каким образом будет выноситься "окончательное" определение суда о привлечении к субсидиарной ответственности "с учетом выбранного кредиторами способа распоряжения полученным правом требования" (абз. 3 п. 13 ст. 61.16), если к моменту вынесения данного определения кредиторы еще не сделали такого выбора, а право сделать выбор им предоставляется только после принятия судебного акта о привлечении к субсидиарной ответственности (пп. 1 и 2 ст. 61.17).

 

Ранее Закон о банкротстве предусматривал единственный вариант распоряжения требованием о привлечении к субсидиарной ответственности: оно подлежало реализации на публичных торгах в пользу конкурсной массы (абз. 2 п. 8 ст. 10). Статья 61.17 (п. 2) Закона предоставляет кредиторам право выбора одного из трех способов распоряжения <1>:

--------------------------------

<1> Правила ст. 61.17 Закона не применяются к делам о банкротстве финансовых и кредитных организаций, а также застройщиков (§ 4, 4.1 и 7 гл. IX). В таких делах суммы по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности подлежат взысканию в рамках дела о банкротстве или права требования подлежат реализации по правилам ст. 140 Закона (п. 7 ст. 61.17).

 

1) взыскание задолженности по этому требованию в рамках процедуры, применяемой в деле о банкротстве: в этом случае в ходе любой процедуры, во время которой лицо привлечено к субсидиарной ответственности, денежные средства взыскиваются непосредственно с контролирующего лица в пользу должника (конкурсной массы) и в дальнейшем распределяются между кредиторами в порядке предусмотренной Законом очередности в пределах размера непогашенных требований каждого кредитора;

2) продажа этого требования на публичных торгах с последующим поступлением вырученных от продажи средств в пользу должника (конкурсной массы) и распределением их между кредиторами в порядке предусмотренной Законом очередности в пределах размера непогашенных требований каждого кредитора;

3) уступка должником кредитору части этого "сводного" требования в размере требования кредитора.

К сожалению, качество изложения соответствующих норм такое, что даже специалисты не всегда могут уяснить их подлинное содержание.

Так, И. Шиткина высказала мнение, что Закон наделяет кредиторов правом либо продать свое требование на публичных торгах, либо уступить часть своего требования другому кредитору <1>, хотя из смысла Закона следует, что речь идет совсем об ином: о продаже должником принадлежащего ему "сводного" требования к контролирующему лицу на публичных торгах либо соответственно об уступке должником части "сводного" требования кредитору, выбравшему этот способ.

--------------------------------

<1> Шиткина И.С. Процедурные вопросы привлечения к ответственности контролирующих лиц // Корпоративное право: Учебный курс: В 2 т. / Отв. ред. И.С. Шиткина. Т. 2. С. 736. Она же. Субсидиарная ответственность контролирующих лиц: новые возможности (Событие. Комментарии экспертов) // Закон. 2017. N 8. С. 21.

 

Если кредитор не определится с выбором того или иного из указанных вариантов, он считается выбравшим продажу требования на торгах (второй из указанных способов).

После завершения расчетов с кредиторами производство по делу о привлечении к субсидиарной ответственности возобновляется <1> и арбитражный суд на основе сведений арбитражного управляющего о размере требований каждого кредитора, которые остались непогашенными, и отчета о результатах выбора кредиторами способа распоряжения "сводным" правом требования определяет размер субсидиарной ответственности контролирующего лица и выносит "окончательное" определение о привлечении его к субсидиарной ответственности, в котором указывается сумма, подлежащая взысканию с лица, привлеченного к субсидиарной ответственности, с учетом выбранного кредиторами способа распоряжения правом требования.

--------------------------------

<1> Если заявление о привлечении к субсидиарной ответственности не приостанавливалось и не завершено к моменту завершения расчетов с кредиторами, арбитражный суд по ходатайству лиц, участвующих в деле о банкротстве, приостанавливает производство по делу о банкротстве до вынесения определения о привлечении к субсидиарной ответственности.

 

Если все кредиторы выбрали третий способ распоряжения правом "сводного" требования (уступка части этого требования соответствующим кредиторам), конкурсное производство (или иная применяемая процедура) завершается, а определение о завершении процедуры одновременно выполняет функции определения о привлечении к субсидиарной ответственности. В определении о завершении конкурсного производства указываются сведения о сумме, подлежащей взысканию с лица (лиц), привлекаемого к субсидиарной ответственности, в пользу каждого кредитора, требования которого остались непогашенными в связи с недостаточностью имущества должника. Такое определение одновременно считается определением о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующего лица, на основании которого впоследствии после истечения срока на его обжалование или принятия апелляционным судом акта об оставлении его в силе выдаются исполнительные листы каждому кредитору.

Если же хотя бы один кредитор выбрал иной способ распоряжения "сводным" правом требования, то в определении о привлечении к субсидиарной ответственности (или в определении об определении размера субсидиарной ответственности) указывается общая сумма, подлежащая взысканию с контролирующего должника лица, привлеченного к ответственности, в том числе в пользу каждого из кредиторов, выбравших третий способ распоряжения правом "сводного" требования, и в пользу должника - в оставшейся части. В случае если кредиторы в момент вынесения соответствующего определения не выбрали способ распоряжения требованием к контролирующему должника лицу, в определении взыскателем указывается должник <1>. Конкурсное производство (или иная процедура, применяемая в деле о банкротстве) при этом продолжается <2>. На основании определения о привлечении к субсидиарной ответственности (об определении размера субсидиарной ответственности) выдаются два вида исполнительных листов: исполнительные листы на имя каждого из кредиторов, выбравших уступку должником кредитору части "сводного" требования, и исполнительный лист на имя должника в оставшейся части сводного требования (п. 4 ст. 61.17 Закона).

--------------------------------

<1> См. п. 45 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

<2> Соответствующие правила применяются по результатам рассмотрения вопроса о привлечении к ответственности как судом первой, так и судом апелляционной инстанции.

 

Дальнейшая судьба оставшейся части "сводного" требования по исполнительному листу, выданному на имя должника, зависит от размера суммы требований кредиторов, выбравших первый (взыскание задолженности с контролирующего лица в рамках процедуры банкротства) или второй (продажа требования на публичных торгах) способ распоряжения правом требования. Если сумма требований кредиторов, выбравших первый способ распоряжения, превышает сумму требований кредиторов, выбравших второй способ, арбитражный управляющий осуществляет взыскание задолженности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности в рамках процедуры, применяемой в деле о банкротстве (п. 5 ст. 61.17 Закона). Взыскателем в таком исполнительном производстве является должник в деле о банкротстве, а обязанным лицом - субсидиарный должник (контролирующее лицо). Взысканные средства поступают в конкурсную массу и распределяются в порядке очередности, установленной Законом о банкротстве, между всеми кредиторами.

Если же сумма требований кредиторов, выбравших первый способ распоряжения "сводным" требованием, равна или меньше суммы требований кредиторов, выбравших второй способ, "сводное" требование по исполнительному листу, выданному на имя должника, подлежит продаже на публичных торгах в порядке, предусмотренном п. 2 ст. 140 Закона о банкротстве, а вырученные от продажи средства также поступают в конкурсную массу и распределяются в порядке очередности, установленной Законом о банкротстве, между всеми кредиторами.

Что касается тех частей "сводного" требования, в отношении которых кредиторы выбрали третий способ распоряжения (уступку должником части требования кредитору в размере требования этого кредитора), то они переходят от должника соответствующим кредиторам. Переход кредитору части "сводного" требования к субсидиарному должнику происходит в момент вынесения судом определения о замене взыскателя - с должника на соответствующего кредитора. При этом размер перешедшей кредитору части "сводного" требования лишь равен размеру требования этого кредитора к должнику. Такой переход не влечет прекращения первоначального требования кредитора к должнику <1> и не уменьшает его размер. Если же лицо, привлеченное к ответственности, полностью или частично погасит предъявленное к нему требование, размер "первоначального" требования кредитора к должнику (или иным лицам) в соответствующей сумме уменьшается (п. 6 ст. 61.17 Закона).

--------------------------------

<1> А также к лицу, предоставившему обеспечение, иным лицам, к которым может быть предъявлено требование в соответствии с Законом о банкротстве.

 

Исполнительные листы выдаются на имя каждого кредитора, которому перешла соответствующая часть "сводного" требования, с указанием размера и очередности погашения его требования по ст. 134 Закона о банкротстве. Любой кредитор, имеющий часть требования о привлечении к субсидиарной ответственности, вправе требовать возбуждения исполнительного производства по этому требованию. Такое исполнительное производство является "сводным", взыскание по нему осуществляется в пользу всех кредиторов по этому требованию, предъявивших исполнительные листы к исполнению, в порядке очередности, указанной в исполнительных листах в соответствии с Законом о банкротстве (п. 2 ст. 61.18, ст. 134). Очередность, предусмотренная законодательством об исполнительном производстве, не применяется.

Заявление о привлечении к субсидиарной ответственности подается вне рамок дела о банкротстве после завершения конкурсного производства или прекращения производства по делу о банкротстве в суд, рассматривавший дело о банкротстве должника, если аналогичное требование по тем же основаниям и к тем же лицам не было предъявлено и рассмотрено в деле о банкротстве. Правом на подачу такого заявления обладают кредиторы, требования которых не были удовлетворены в полном объеме, при условии, если о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности им станет известно после завершения конкурсного производства или прекращения производства (п. п. 3 и 6 ст. 61.14, п. п. 1 - 3 ст. 61.19 Закона). Таким образом, в отличие от заявления, подаваемого в деле о банкротстве, которое представляет собой аналог косвенного иска, подаваемого кредиторами от имени должника и в его пользу, в данном случае речь идет о прямом иске, подаваемом кредиторами от своего имени и в своих интересах, о привлечении субсидиарного должника к ответственности. Тем самым законодатель признает прямой характер ответственности контролирующих лиц перед кредиторами, которые обязаны возмещать убытки соответствующим кредиторам и после ликвидации юридического лица.

Если ранее в деле о банкротстве остались неудовлетворенными требования лишь одного кредитора, обращающегося в суд с таким заявлением, то производство по делу ведется по правилам обычного искового производства и в пользу этого кредитора выдается исполнительный лист. Если же кроме кредитора-заявителя в деле о банкротстве не были удовлетворены требования иных кредиторов, соответствующее заявление рассматривается по правилам главы 28.2 АПК РФ, т.е. в качестве группового иска кредиторов, которым причинены убытки, с обязательным привлечением всех таких кредиторов к участию в деле (п. 4 ст. 61.19 Закона о банкротстве). В решении о привлечении к субсидиарной ответственности, а также в соответствующих исполнительных листах, выдаваемых на имя каждого кредитора, указывается сумма, взысканная в пользу каждого кредитора, а также очередность погашения их требований в соответствии с Законом о банкротстве (ст. 134) <1>. Исполнительное производство ведется по тем же правилам, которые предусмотрены для исполнения вынесенных в деле о банкротстве решений о привлечении к субсидиарной ответственности по требованиям кредиторов, выбравших уступку им части "сводного" требования к субсидиарному должнику (ст. 61.18 Закона). Право возбудить исполнительное производство принадлежит каждому кредитору. Такое исполнительное производство является сводным, взыскание осуществляется в пользу всех кредиторов, предъявивших исполнительные листы к исполнению, а их требования погашаются в соответствии с очередностью Закона о банкротстве, а не Закона об исполнительном производстве.

--------------------------------

<1> Аналогичные правила содержались в утратившей силу ст. 10 Закона о банкротстве (см. п. п. 5.2, 5.6 ст. 10 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 28.12.2016 N 488-ФЗ)).

 

Фактически между кредиторами, которые получили на свое имя исполнительные листы против субсидиарного должника (как в рамках процедур банкротства, так и вне рамок дела о банкротстве), устраивается конкурс по требованиям о привлечении его к субсидиарной ответственности. Однако такое регулирование вызывает массу вопросов.

Во-первых, непонятно, на каком основании очередность, применяемая в деле о банкротстве должника в условиях недостаточности его имущества, должна "переноситься" в процедуру исполнения решения о взыскании средств с субсидиарного должника, если субсидиарный должник в банкротстве не находится, а его имущества достаточно для удовлетворения требований таких кредиторов. Почему обычной очередности, предусмотренной в исполнительном производстве, оказывается недостаточно? Понятно, что, если субсидиарный должник также находится в процедуре банкротства и его имущества недостаточно для удовлетворения требований о привлечении к субсидиарной ответственности, может идти речь о применении среди взыскателей по субсидиарной ответственности очередности Закона о банкротстве, что вполне обоснованно предусмотрено в п. 3 ст. 61.18 для ситуации банкротства субсидиарного должника. Однако если субсидиарный должник в процедуре банкротства не находится, то и требования к нему должны, по идее, удовлетворяться в обычном порядке.

Во-вторых, если законодатель решил применять очередность Закона о банкротстве в исполнительном производстве по нескольким субсидиарным требованиям за невозможность полного погашения требований кредиторов, когда субсидиарный должник не находится в банкротстве (ст. 61.11, п. п. 1 и 2 ст. 61.18, п. 4 ст. 61.19), то почему аналогичные правила не установлены по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве, если соответствующих кредиторов несколько (п. 4 ст. 61.18, п. 5 ст. 61.19)? К сожалению, причины указанного неравного подхода к кредиторам, чьи требования к субсидиарному должнику, по существу, являются одинаковыми, установить невозможно.

На самом деле данные вопросы вызваны тем, что предусмотренная в Законе о банкротстве конструкция субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов является непоследовательным и внутренне противоречивым смешением ответственности контролирующих лиц за убытки, причиненные должнику, имущество которого предназначено для соразмерного удовлетворения требований всех кредиторов, и ответственностью перед конкретными кредиторами за причиненный им вред, которая выражается в обособленном требовании каждого кредитора к субсидиарному должнику.

Пока идет конкурсное производство и должник как юридическое лицо еще существует, требование о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности является по общему правилу "сводным" требованием должника в интересах кредиторов, продажа которого (или взыскание по которому) влечет поступление денежных средств в пользу должника (в конкурсную массу) с последующим их распределением между кредиторами должника по правилам Закона о банкротстве. Фактически речь идет об ответственности контролирующих лиц, причинивших убытки должнику, перед юридическим лицом (аналог косвенного иска, предусмотренного ст. 53.1 ГК РФ). Однако как только "сводное" требование делится на части путем уступки его должником кредиторам, выбравшим этот способ распоряжения требованием, такие "части" становятся обособленными личными требованиями каждого кредитора к субсидиарному должнику и уже не имеют отношения ни к должнику, ни к конкурсному процессу, из которого такие кредиторы выбывают, и дальше имеют дело только с субсидиарным должником и взысканием с него в пользу каждого кредитора только своей части требования. Если все кредиторы выбрали уступку им права требования, производство по делу о банкротстве вообще прекращается (оно продолжает вестись, лишь если есть кредиторы, выбравшие продажу права требования на торгах или взыскание за счет субсидиарного должника средств в пользу конкурсной массы).

Иными словами, кредитор, выбравший уступку ему части "сводного" требования, по идее, должен остаться "один на один" с субсидиарным должником и взыскивать с него свою часть требования в индивидуальном порядке в обычном исполнительном или исковом производстве (если кредитор подает заявление о привлечении контролирующего лица к ответственности после завершения конкурсного производства). Так должно происходить с любыми индивидуальными требованиями кредиторов к контролирующему лицу: и с теми, которые возникли в связи с нарушением обязанности подать заявление о банкротстве (ст. 61.12), и с теми, которые возникли в связи с причинением вреда имущественным правам кредиторов (ст. 61.11), причем независимо от того, привлекается контролирующее лицо к ответственности в ходе дела о банкротстве либо вне процедур банкротства. По таким обособленным требованиям никаких групповых исков, "конкурсной" очередности удовлетворения требований кредиторов к субсидиарному должнику быть не должно, если привлекаемое к ответственности лицо само не находится в стадии банкротства. Это связано с тем, что обособленное требование кредитора к субсидиарному должнику во всех случаях, по существу, является требованием о прямом возмещении убытков, причиненных контролирующим лицом данному кредитору.

К сожалению, непонимание единой правовой природы всех требований о привлечении к так называемой субсидиарной ответственности контролирующих лиц привело к отсутствию единообразия правового регулирования одних и тех же, по сути, отношений, появлению совершенно излишних "второго" конкурсного процесса и групповых исков по обособленным требованиям кредиторов к субсидиарному должнику в ходе привлечения его к ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов, что, в свою очередь, повлечет путаницу в правоприменении <1>.

--------------------------------

<1> В п. 51 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 установлен единый порядок подачи заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности как по основаниям, предусмотренным ст. 61.11, так и по основаниям, предусмотренным ст. 61.12 Закона о банкротстве: заявление, поданное вне рамок дела о банкротстве, считается предъявленным в интересах всех кредиторов, имеющих право на присоединение к иску, и рассматривается по правилам гл. 28.2 АПК РФ о групповых исках.

 

Немало вопросов вызывают и обновленные основания привлечения к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов, предусмотренные в ст. 61.11 Закона о банкротстве.

Для привлечения контролирующего лица к субсидиарной ответственности необходимо доказать, что полное погашение требований кредиторов невозможно именно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица. Для этого истцу нужно доказать следующие обстоятельства <1>:

--------------------------------

<1> См. также: Спесивов В.В. Обстоятельства, подлежащие доказыванию при привлечении к субсидиарной ответственности в деле о банкротстве // Закон. 2018. N 7. С. 68 - 77.

 

- статус контролирующего должника лица;

- невозможность полного погашения требований кредиторов, т.е. состояние объективного банкротства;

- совершение контролирующим лицом неправомерных действий (бездействие);

- причинную связь между действиями (бездействием) и невозможностью погашения требований кредиторов (объективным банкротством).

Одновременно действует презумпция вины контролирующего лица: оно не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в невозможности полного погашения требований кредиторов отсутствует (абз. 1 п. 10 ст. 61.11 Закона о банкротстве).

При этом Закон (п. п. 2 - 7 ст. 61.11) устанавливает несколько "типичных" фактических составов, когда действует презумпция того, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица. По сути, речь идет о презумпции наличия причинно-следственной связи между действиями контролирующего лица и объективным банкротством. Перечень фактов, при которых предполагается наличие оснований ответственности, существенно расширен и увеличен с трех до пяти, что призвано облегчить кредиторам возможность привлечения контролирующих лиц к ответственности. Расширен и круг лиц, привлекаемых к ответственности.

Данная презумпция в большинстве случаев устанавливается за такие действия, которые далеко не всегда причиняют кредиторам убытки в виде невозможности полного погашения их требований. Значит, "снятие корпоративной вуали" и привлечение контролирующих лиц к ответственности в силу действия соответствующей презумпции может иметь место и в тех случаях, когда поведение контролирующего лица отнюдь не связано с невозможностью погашения требований кредиторов, что, безусловно, входит в противоречие с принципом самостоятельной юридической ответственности юридического лица по своим обязательствам (принципом отделения).

Так, пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица при наличии хотя бы одного из следующих обстоятельств:

1) причинен существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения им одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию данного лица), включая сделки, указанные в ст. ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве <1> (подп. 1 п. 2 ст. 61.11). Собственно, это единственное из всего перечня обстоятельство, которое действительно может предполагать ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов. При этом действует правило, согласно которому данное обстоятельство применяется не только если есть решение суда о признании сделки недействительной, но и в тех случаях, когда в силу определенных причин такое решение суда отсутствует <2>. Закон дополнен требованием о существенном характере причиненного имущественным правам кредиторов вреда, что является оценочным понятием.

--------------------------------

<1> Речь идет о сделках во вред кредиторам и сделках с предпочтением, которые могут быть оспорены по правилам гл. III.1 Закона о банкротстве.

<2> Если заявление о признании сделки недействительной не подавалось; если такое заявление подано, но судебный акт по результатам его рассмотрения не вынесен; если судом было отказано в признании сделки недействительной в связи с истечением срока давности ее оспаривания или в связи с недоказанностью того, что другая сторона сделки знала или должна была знать о том, что на момент совершения сделки должник отвечал либо в результате совершения сделки стал отвечать признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества (п. 3 ст. 61.11 Закона).

 

В разъяснениях ФНС России предлагается с учетом аналогии п. 2 ст. 61.2, ст. 78 Закона об АО, ст. 46 Закона об ООО считать существенным вред, причиненный сделками с активами на сумму сделки, эквивалентную 20 - 25% общей балансовой стоимости имущества должника. При этом "размер существенности может быть и меньше, если доказать, что выведено имущество, отсутствие которого осложнит или сделает невозможной хозяйственную деятельность должника.

Вместе с тем при очевидной несоразмерности вреда, причиненного недействительной сделкой, размеру субсидиарной ответственности такой размер может быть соответствующим образом уменьшен судом (абзац второй пункта 11 статьи 61.11), например, по реестру СО (субсидиарная ответственность. - О.Г.) - 100 млн руб., а по сделке, признанной недействительной (отчуждение автомобиля без равноценного встречного предоставления), причинен ущерб в размере 300 тыс. руб., который не мог повлечь банкротство. В данном случае есть основания для взыскания убытков (статья 61.20)" <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 4.1.1 письма ФНС РФ от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@.

 

Верховный Суд РФ в связи с этим разъяснил, что под сделками, причинившими существенный вред кредиторам, следует понимать, в частности, "сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными". При этом примером "значимых" сделок названы крупные сделки, а существенно убыточных - сделка, "совершенная на условиях, существенно отличающихся от рыночных в худшую для должника сторону, а также сделка, заключенная по рыночной цене, в результате совершения которой должник утратил возможность продолжать осуществлять одно или несколько направлений хозяйственной деятельности, приносивших ему ранее весомый доход" <1>. Из разъяснений Верховного Суда РФ следует, что даже если доказаны основания совершения подозрительной сделки или сделки с предпочтением, то этого еще недостаточно для привлечения контролирующего лица к субсидиарной ответственности: необходимо дополнительно доказать как значимость сделки, так и ее существенную убыточность <2>;

--------------------------------

<1> Абзац 1 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

<2> Абзац 6 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

2) документы бухгалтерского учета и (или) отчетности отсутствуют <1> или не содержат необходимой информации об объектах, либо указанная информация искажена <2>, в результате чего существенно затруднено <3> проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы (подп. 2 п. 2 ст. 61.11). Очевидно, что любые "затруднения" процедур банкротства, включая процедуры формирования и реализации конкурсной массы, далеко не всегда влекут за собой невозможность полного погашения требований кредиторов, тем более сам факт отсутствия документов не в каждом случае свидетельствует о виновности в этом контролирующих лиц, поэтому установление данной презумпции явно необоснованно.

--------------------------------

<1> К моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом.

<2> Отсутствие или искажение документов бухгалтерского учета, предусмотренное ранее в п. 5 ст. 10 Закона о банкротстве, признавалось в судебной практике самостоятельным основанием привлечения руководителя к субсидиарной ответственности, отличающимся от доведения должника до банкротства. Так, Президиум ВАС РФ в Постановлении от 06.11.2012 N 9127/12 по этому поводу разъяснял, что в п. 5 ст. 10 указан иной субъект и установлены иные основания субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица, нежели в абз. 2 п. 3 ст. 56 ГК РФ и в п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве, а разъяснения по вопросу применения п. 3 ст. 56 ГК РФ, содержащиеся в абз. 1 п. 22 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 01.07.1996 N 6/8, не могут учитываться при привлечении к ответственности в соответствии с п. 5 ст. 10 Закона о банкротстве. Ответственность, предусмотренная п. 5 ст. 10 Закона о банкротстве, соотносится с нормами об ответственности руководителя за организацию бухгалтерского учета в организациях, соблюдение законодательства при выполнении хозяйственных операций, организацию хранения учетных документов, регистров бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности и обязанностью руководителя должника в установленных случаях предоставить арбитражному управляющему бухгалтерскую документацию (п. 3.2 ст. 64, п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве). Названная ответственность направлена на обеспечение надлежащего исполнения руководителем должника указанных обязанностей, защиту прав и законных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве, через реализацию возможности сформировать конкурсную массу должника, в том числе путем предъявления к третьим лицам исков о взыскании долга, об исполнении обязательств, о возврате имущества должника из чужого незаконного владения и оспаривании сделок должника.

<3> Право делать выводы о том, что есть "существенное затруднение" проведения процедур банкротства, законодатель оставил на усмотрение судов, которые вряд ли готовы быстро дать на это исчерпывающий ответ.

 

Несмотря на то что ранее в Законе о банкротстве была установлена похожая презумпция ответственности (правда, за доведение до банкротства), суды требовали доказывания всех элементов состава гражданского правонарушения. Так, в соответствии с правовой позицией, изложенной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 06.11.2012 N 9127/12, бывший руководитель должника может быть привлечен к субсидиарной ответственности за непередачу документации лишь при доказанности в совокупности следующих обстоятельств: самого правонарушения, связанного с установлением неисполнения бывшим руководителем обязательств по передаче документации либо отсутствия в ней соответствующей информации; вины бывшего руководителя должника, исходя из того, принял ли он все меры для надлежащего исполнения обязательств по ведению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота (п. 1 ст. 401 ГК РФ); причинно-следственной связи между отсутствием документации (отсутствием в ней информации или ее искажением) и невозможностью удовлетворения требований кредиторов. При новой презумпции ответственности существует опасность, что стандарты доказывания всех элементов состава гражданского правонарушения будут существенно снижены, а доказательств отсутствия оснований ответственности будут требовать от ответчиков.

Верховный Суд РФ попытался эту опасность снизить, разъяснив некоторые дополнительные условия применения рассматриваемой презумпции. В частности, установлено требование о том, что заявитель должен представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства. Также разъяснено право лица, привлекаемого к ответственности, опровергнуть соответствующую презумпцию, доказав, что недостатки документации не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, либо доказав отсутствие своей вины, в частности, подтвердив, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась. Также приведен примерный перечень обстоятельств, свидетельствующих о существенном затруднении проведения процедур банкротства, к которым отнесены, в частности:

- невозможность выявления всего круга лиц, контролирующих должника, его основных контрагентов;

- невозможность определения основных активов должника и их идентификации;

- невозможность выявления совершенных в период подозрительности сделок и их условий, не позволившая проанализировать данные сделки и рассмотреть вопрос о необходимости их оспаривания в целях пополнения конкурсной массы;

- невозможность установления содержания принятых органами управления должника решений, исключившая проведение анализа этих решений на предмет причинения ими вреда должнику и кредиторам и потенциальную возможность взыскания убытков с лиц, являющихся членами данных органов <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Кроме того, если раньше субъектом ответственности за данное нарушение являлся только руководитель организации <1>, то теперь к ответственности может привлекаться также лицо, на которого возложены обязанности непосредственного ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника (п. 4 ст. 61.11), т.е. бухгалтер организации и даже юрисконсульт <2> при условии, если они отвечают признакам контролирующего лица. Иные контролирующие должника лица к ответственности по данной презумпции не могут быть привлечены. Кроме того, Верховный Суд РФ разъяснил, что даже если лица, на которых возложена обязанность по ведению и хранению соответствующей документации (например, главный бухгалтер), не будут признаны контролирующими должника, они по смыслу подп. 2 и 4 п. 2, п. п. 4 и 6 ст. 61.11 Закона о банкротстве несут солидарно с бывшим руководителем субсидиарную ответственность за доведение до банкротства как соучастники, если будет доказано, что они по указанию бывшего руководителя или совместно с ним совершили действия, приведшие к уничтожению документации, ее сокрытию или к искажению содержащихся в ней сведений <3>;

--------------------------------

<1> Как лицо, на которое возложены обязанности ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника.

<2> См. п. 4.2 письма ФНС России от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@.

<3> Абзац 14 п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

3) требования кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого вступило в силу решение о привлечении должника или его должностных лиц, являющихся либо являвшихся его единоличными исполнительными органами, к уголовной, административной ответственности или ответственности за налоговые правонарушения, в том числе требования об уплате задолженности, выявленной в результате производства по делам о таких правонарушениях, превышают 50% общего размера требований кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, включенных в реестр требований кредиторов <1> (подп. 3 п. 2 ст. 61.11 Закона). Ответственность контролирующих лиц при этом, по сути, предполагается доказанной из-за того, что должник совершил публичные правонарушения (уголовные, административные или налоговые) и размер возникших в связи с этим требований кредиторов третьей очереди к должнику превышает 50% требований остальных кредиторов той же очереди. Однако возникает вопрос: при чем здесь невозможность удовлетворения требований кредиторов, вина в этом контролирующего лица и т.д., тем более что контролирующее лицо (если оно не являлось лицом, совершавшим соответствующее публичное правонарушение) могло вообще не иметь отношения к действиям ответственных лиц? Непонятно и то, почему для возникших вследствие правонарушения требований установлен порог в 50%, а не в 60 или выше. И почему во всей этой истории учитываются лишь кредиторы третьей очереди, если ст. 61.11 рассчитана на применение к случаям, когда имеет место невозможность полного погашения требований всех кредиторов? <2>;

--------------------------------

<1> Данное основание применяется не только в отношении лица, являвшегося единоличным исполнительным органом должника в период совершения должником или его единоличным исполнительным органом соответствующего правонарушения (что было и ранее в Законе о банкротстве), но теперь также и в отношении контролирующего должника лица.

<2> Это основание, впрочем, имелось и в ранее действовавшей редакции ст. 10 Закона о банкротстве и применялось судами (Постановления Арбитражного суда Поволжского округа от 22.06.2017 по делу N А06-9070/2015, Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10.07.2017 по делу N А45-9562/2015).

 

4) отсутствуют либо искажены документы, хранение которых было обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации <1> (подп. 4 п. 2 ст. 61.11 Закона). Ответственность возлагается на единоличный исполнительный орган юридического лица, а также на иных лиц, на которых законодательством возложены обязанности по составлению и хранению соответствующих документов (п. 6 ст. 61.11), имеющих статус контролирующего лица. Это новое основание презюмируемой ответственности также не может не вызывать удивления, поскольку здесь не только неочевидна связь между отсутствием этих документов <2> и невозможностью полного погашения требований кредиторов <3>, но даже не указывается на то, что такое отсутствие должно влечь за собой затруднение процедур формирования и реализации конкурсной массы, как сделано в отношении отсутствия бухгалтерских документов. Непонятно и то, каким образом искажение названных документов влечет невозможность удовлетворения требований кредиторов. В этой связи надо отдать должное Верховному Суду РФ, который распространил на данную презумпцию все рассмотренные выше дополнительные условия применения, сформулированные в отношении отсутствия или искажения документов бухгалтерского учета, в том числе требование о необходимости доказывать существенное затруднение проведения процедур банкротства <4>;

--------------------------------

<1> При этом в Законе прямо указано лишь о законодательстве об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, об инвестиционных фондах, об обществах с ограниченной ответственностью, о государственных и муниципальных унитарных предприятиях и принятых в соответствии с ним нормативных правовых актах. Указанный перечень законодательства по смыслу подп. 4 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве является исчерпывающим и к нему вряд ли можно отнести иные законодательные акты, в данной норме прямо не указанные, например Федеральный закон от 08.12.1995 N 193-ФЗ "О сельскохозяйственной кооперации", на что необоснованно указано в письме ФНС России от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@.

<2> Коих великое множество и большинство из них не связано с имущественным состоянием должника.

<3> Например, совершенно непонятно, каким образом отсутствие какого-нибудь протокола заседания совета директоров "предполагает" причинение кредиторам и должнику убытков ввиду невозможности полного погашения требований кредиторов.

<4> См. п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

5) на дату возбуждения дела о банкротстве не внесены либо внесены недостоверные сведения о юридическом лице в ЕГРЮЛ либо сведения в Единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц в части сведений, обязанность по внесению которых возложена на юридическое лицо (подп. 5 п. 2 ст. 61.11 Закона) <1>. Это также новая презумпция ответственности, вызывающая те же вопросы, что и предыдущая: никакой предполагаемой связи между невнесением или искажением сведений о юридическом лице в соответствующие реестры и невозможностью удовлетворения требований кредиторов не усматривается. Тем более что искаженные сведения могут быть совершенно незначительны или внесены в реестр задолго до банкротства должника. В основе этой презумпции лежат, по мнению ФНС России, факты ложных публичных заверений по аналогии со ст. 431.2 ГК РФ, когда юридическое лицо вводит в заблуждение контрагентов о размере уставного капитала, стоимости чистых активов, о финансовой и (или) бухгалтерской отчетности, о наличии лицензий, о залоге имущества, о лизинге и т.п. Как указано в письме ФНС, "поскольку законодатель полагает, что стороны будут вступать (или избегать вступления) в гражданско-правовые отношения, в том числе полагаясь на публичные заверения о себе, то в случае представления недостоверных сведений (непредставления сведений, наличие которых в общедоступных реестрах предусмотрено законом) предоставившая их сторона должна возместить убытки, а в случае банкротства руководитель должника и лица, на которых от имени юридического лица возложены обязанности по раскрытию информации (как должностные лица, так и лица, действующие по доверенности), должны нести СО" <2>.

--------------------------------

<1> Такая ответственность применяется в отношении единоличного исполнительного органа юридического лица, а также иных лиц, на которых от имени юридического лица возложены обязанности по представлению документов для государственной регистрации либо обязанности по внесению сведений в Единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц (п. 7 ст. 61.11 Закона о банкротстве).

<2> Пункт 4.5 письма ФНС России от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@.

 

Пытаясь как-то нивелировать недостатки Закона, Верховный Суд РФ установил для заявителя дополнительное требование представить суду объяснения относительно того, как отсутствие соответствующей информации (либо наличие в реестре недостоверной информации) повлияло на проведение процедур банкротства. При этом привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названную презумпцию, доказав, в частности, что выявленные недостатки не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Верховный Суд РФ также дал важное разъяснение о том, что даже при наличии доказательств, подтверждающих указанные выше пять оснований привлечения к субсидиарной ответственности, презумпция причинно-следственной связи может быть опровергнута, если контролирующее лицо докажет, что банкротство обусловлено исключительно внешними факторами (неблагоприятной рыночной конъюнктурой, финансовым кризисом, существенным изменением условий ведения бизнеса, авариями, стихийными бедствиями, иными событиями и т.п.). Кроме того, размер субсидиарной ответственности может быть уменьшен, если банкротство было вызвано не только действиями контролирующего лица, но и внешними факторами <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Важной новеллой Закона о банкротстве является также то, что субсидиарная ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов может применяться и в тех случаях, когда должник стал отвечать признакам неплатежеспособности вообще не из-за действий контролирующего лица, однако после этого оно совершило действия и (или) бездействие, существенно ухудшившие финансовое положение должника (подп. 2 п. 12 ст. 61.11 Закона). Иными словами, причинно-следственная связь между действиями контролирующего лица и недостаточностью имущества должника для полного погашения требований кредиторов подменяется причинно-следственной связью между действиями должника и ухудшением финансового положения должника, уже находящегося в стадии банкротства, что выходит далеко за рамки субсидиарной ответственности за невозможность погашения требований кредиторов. Верховный Суд РФ разъяснил, что "контролирующее лицо, создавшее условия для дальнейшего значительного роста диспропорции между стоимостью активов должника и размером его обязательств, подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в полном объеме, поскольку презюмируется, что из-за его действий (бездействия) окончательно утрачена возможность осуществления в отношении должника реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности, и, как следствие, утрачена возможность реального погашения всех долговых обязательств в будущем". В то же время, "если из-за действий (бездействия) контролирующего лица, совершенных после появления признаков объективного банкротства, произошло несущественное ухудшение финансового положения должника, такое контролирующее лицо может быть привлечено к гражданско-правовой ответственности в виде возмещения убытков по иным не связанным с субсидиарной ответственностью основаниям" <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Во всех случаях при привлечении к ответственности нескольких контролирующих лиц они отвечают солидарно (п. 8 ст. 61.11 Закона). Верховный Суд РФ разъяснил правила привлечения к ответственности нескольких контролирующих лиц. Так, если контролирующие лица действовали совместно (при любых формах соучастия, в том числе в форме соисполнительства, пособничества и т.д.), то они несут субсидиарную ответственность солидарно. Если несколько контролирующих лиц действовали независимо друг от друга и действий каждого из них было достаточно для наступления объективного банкротства, названные лица также несут субсидиарную ответственность солидарно. А в случае, если несколько контролирующих лиц действовали независимо и действий каждого из них было недостаточно для наступления объективного банкротства, но в совокупности их действия привели к такому банкротству, данные лица подлежат привлечению к субсидиарной ответственности в долях пропорционально размеру причиненного ими вреда <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 22 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

При доказанности всех оснований ответственности презумпция вины контролирующего должника лица может быть опровергнута, если оно докажет, что, несмотря на наличие указанных обстоятельств, оно действовало согласно обычным условиям гражданского оборота, добросовестно и разумно в интересах должника, его учредителей (участников), не нарушая при этом имущественные права кредиторов, и докажет, что его действия совершены для предотвращения еще большего ущерба интересам кредиторов (абз. 2 п. 10 ст. 61.11 Закона). Буквальное толкование данной нормы позволяет заключить, что контролирующее лицо будет признано невиновным и освобождено от ответственности, только если будет доказана вся совокупность указанных обстоятельств, в то время как раньше по ст. 10 Закона о банкротстве достаточно было лишь доказать, что контролирующее лицо действовало добросовестно и разумно в интересах должника.

Кроме того, новые подлежащие доказыванию основания невиновности не вполне ясны: например, сомнительна необходимость доказывания того, что лицо действовало, "не нарушая имущественные права кредиторов": ведь нарушить имущественные права кредиторов по идее можно лишь будучи обязанной стороной в сделках, заключенных должником с кредитором, при том что контролирующее лицо такой стороной, как правило, не является. Также неясно, почему для освобождения от ответственности недостаточно, чтобы контролирующее лицо действовало добросовестно и разумно в интересах должника или его участников, а требуются доказательства того, что оно предотвратило еще больший ущерб интересам кредиторов. Излишне говорить, насколько в этих условиях затруднительно будет контролирующему лицу доказать одновременно все эти обстоятельства и опровергнуть презумпцию вины.

Верховный Суд РФ и здесь вынужден был дать разъяснения, направленные на смягчение стандарта доказывания отсутствия вины, ориентируя суды на практику применения "правила делового решения", сложившуюся в корпоративных отношениях <1>. В частности, было разъяснено, что "контролирующее должника лицо не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в случае, когда его действия (бездействие), повлекшие негативные последствия на стороне должника, не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов" <2>. Доказывания иных обстоятельств, указанных в Законе (например, что действия контролирующего лица совершены для предотвращения еще большего ущерба интересам кредиторов) Верховный Суд РФ не требует.

--------------------------------

<1> См., например: Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30.07.2013 N 62.

<2> Пункт 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

Важным положением гл. III.2 Закона является также возможность освобождения от ответственности или уменьшения ее размера для так называемых номинальных директоров и участников юридического лица, которые фактически не оказывали решающего влияния на деятельность должника, а лишь выполняли указания реальных бенефициаров компании. Для этого лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности, должно доказать, что оно осуществляло функции органа управления номинально, и сообщить суду сведения о реально контролирующем должника лице и (или) о скрывавшемся последним имуществе должника и (или) контролирующего должника лица (п. 9 ст. 61.11 Закона). По существу, речь идет об аналоге "сделки со следствием" в уголовном праве, когда номинальный директор может раскрыть сведения о подлинных владельцах бизнеса и имеющемся у них имуществе в обмен на освобождение или на уменьшение своей ответственности.

В целом указанную норму следует оценить положительно, так как она призвана стимулировать номинальных директоров к сотрудничеству при возложении на них ответственности и помогает найти скрываемые от кредиторов активы. В то же время в данной норме отсутствуют гарантии того, что номинальный директор, даже выполнив все условия, будет освобожден судом от ответственности, поскольку суд лишь вправе, но не обязан освободить лицо от ответственности или снизить ее размер. К тому же одного сообщения сведений о действительном собственнике компании или о скрываемых активах недостаточно. Необходимо, чтобы благодаря этим сведениям контролирующее лицо было в действительности установлено, а скрываемое имущество - обнаружено. Если, например, имущество обнаружено не будет или оно будет обнаружено независимо от сообщенных номинальным директором сведений, его нельзя будет освободить от ответственности. Представляется, что с учетом этих оговорок стимулирующий эффект такого нововведения будет стремиться к нулю, поскольку очевидно, что в условиях, когда у номинальных директоров, как правило, нет никакого имущества, которым они могли бы ответить перед кредиторами, и в отсутствие гарантий освобождения судом от ответственности им с точки зрения здравого смысла гораздо выгоднее соблюдать условия "теневой" сделки с владельцем компании, чем идти на сделку с судом с непредсказуемым исходом.

Не случайно ФНС России, видимо, осознавая это обстоятельство, по сути признает, что данная норма может эффективно работать лишь в случаях, когда реально контролирующее должника лицо уже известно и привлечено к ответственности наряду с номинальным директором. Только в этом случае (когда контролирующее лицо раскрыто) у номинального директора появляются стимулы снизить размер своей ответственности, сообщив суду сведения о скрываемом имуществе. В связи с этим, как указывается в письме ФНС, "инициирование привлечения к СО (субсидиарной ответственности. - О.Г.) только номинальных руководителей (без одновременного или последовательного привлечения бенефициаров) свидетельствует о ненадлежащем использовании территориальными налоговыми органами института СО, нарушающем интересы Российской Федерации" <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 5.2.2 письма ФНС РФ от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@.

 

Верховный Суд РФ по аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ) распространил возможность применения правил об уменьшении ответственности номинального директора также на случаи привлечения к ответственности за неподачу заявления о банкротстве <1>.

--------------------------------

<1> Статья 61.12 Закона о банкротстве, абз. 6 п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53.

 

В заключение следует сказать, что новые правила об ответственности контролирующих лиц за невозможность полного погашения требований кредиторов сохраняют искусственную конструкцию субсидиарной ответственности, представляющую собой экзотическое смешение ответственности за убытки, причиненные должнику, с прямой ответственностью за вред, причиненный имущественным правам кредиторов. При этом основные новеллы гл. III.2 Закона о банкротстве призваны упростить и расширить возможности привлечения к ответственности по обязательствам должника иных лиц с тем, чтобы сделать соответствующий механизм понятнее и доступнее для кредиторов. Однако новые возможности не сопровождаются пропорциональными мерами защиты прав и интересов участников и бенефициаров должника, что нарушает баланс интересов в пользу кредиторов, и в первую очередь в пользу государства как кредитора по обязательным платежам в бюджет. Кроме того, положения о субсидиарной ответственности в редакции Закона о банкротстве содержат слишком много "каучуковых" норм, толкование которых полностью зависит от произвольного усмотрения правоприменителя. Поэтому в конечном итоге эффективность соответствующих механизмов будет во многом определяться судебной практикой.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Итогом проведенного исследования является формирование нового взгляда на корпоративные отношения как на отношения, связанные с управлением любыми юридическими лицами (а не только корпоративными организациями), в том числе некоммерческими, и основанная на таком подходе система теоретических положений о новом виде гражданско-правовой ответственности в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами (корпоративной ответственности), основными из которых являются следующие:

1. Отношения по управлению юридическим лицом являются по своей сути частноправовыми неимущественными относительными отношениями власти и подчинения, построенными по методу частноправовой субординации, объектом которых является сам управляемый субъект. В этих отношениях имеет место господство над другим субъектом, в отличие от обязательственных отношений, в которых объектом господства являются действия обязанного лица, и в отличие от вещных отношений, в которых объектом господства является вещь. В основе возникновения таких отношений лежит принцип равенства, автономии воли и имущественной самостоятельности участников.

Отношения участия в юридических лицах являются модификацией отношений по управлению юридическими лицами с множественностью лиц на стороне субъекта управления. Поэтому так называемые корпоративные отношения, определяемые как отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими, представляют собой лишь разновидность гражданско-правовых отношений, связанных с управлением любыми юридическими лицами, как корпоративными, так и унитарными, с множественностью лиц на стороне субъекта управления. Тем самым под корпоративными отношениями в широком смысле следует понимать гражданско-правовые отношения, связанные с управлением любыми юридическими лицами в процессе их создания, деятельности, реорганизации и ликвидации.

Гражданско-правовые отношения, связанные с управлением юридическими лицами, делятся на субординационные отношения двусторонней направленности (основные или собственно отношения по управлению) и координационные (вспомогательные, или отношения участия, возникающие только в организациях корпоративного типа).

Относительная правовая связь координационного типа между участниками корпоративных организаций характеризует лишь множественность лиц на стороне субъекта управления и по своей природе мало чем отличается от аналогичных координационных отношений, существующих в любых гражданско-правовых отношениях с множественностью лиц. В то же время и в этой связи координационного типа присутствуют элементы частноправовой субординации, выражающиеся в необходимости подчинения меньшинства большинству.

2. Гражданско-правовая ответственность в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами (корпоративная ответственность в широком смысле), представляет собой ответственность участников корпоративных отношений за корпоративные правонарушения (корпоративная ответственность в узком смысле) и обеспечительную "квазикорпоративную ответственность", не связанную с корпоративными правонарушениями.

Источником гражданско-правовой ответственности в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами, являются нормы законодательства о юридических лицах, корпоративные акты (учредительные и иные внутренние документы юридического лица), корпоративный договор.

Субъективным основанием гражданско-правовой ответственности в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами, является либо вина в объективном смысле, понимаемая как непринятие всех разумных и достаточных мер для предотвращения негативных последствий при той степени заботливости и осмотрительности, какая требовалась по условиям оборота, либо вина в субъективном смысле в форме умысла при причинении вреда имущественным правам кредиторов юридического лица и иным участникам соответствующих отношений, либо риск как сознательное допущение негативных последствий, которые может вызвать деятельность юридического лица.

При этом основным принципом любой корпоративной ответственности является принцип раздельной имущественной ответственности юридического лица и его участников, членов органов управления и иных лиц ("принцип отделения"). Применение доктрины "снятия корпоративных покровов" в нарушение этого принципа может иметь место лишь в исключительных случаях, прямо предусмотренных законом. Неоправданно широкое применение этой доктрины может привести лишь к проблемам правоприменительной практики, отрицанию самой конструкции юридического лица, нарушению прав и законных интересов участников (учредителей) юридических лиц и судебному произволу.

3. Субъектами гражданско-правовой ответственности в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами, являются любые субъекты гражданского права, связанные относительными корпоративными отношениями и фактически или юридически обладающие управленческими правомочиями в отношении юридического лица.

Степень участия в отношениях по управлению юридическим лицом того или иного субъекта предопределяет и объем его ответственности: чем больший объем управленческих прав у того или иного субъекта, тем выше степень его влияния на действия юридического лица и, соответственно, тем большую ответственность он должен нести.

В силу этого основными субъектами корпоративной ответственности в широком смысле являются контролирующие лица, к которым исходя из принципа равенства могут относиться любые участники отношений, связанных с управлением юридическими лицами, в том числе государство и создаваемые им государственные юридические лица, в отношении которых вместо конструкции ограниченных вещных прав могут применяться корпоративные (управленческие) права.

4. Корпоративная ответственность за корпоративные правонарушения является самостоятельным видом гражданско-правовой ответственности наряду с договорной и деликтной.

В отличие от договорной ответственности, которая наступает за нарушение субъективных договорных (относительных) прав и обязанностей, и от деликтной ответственности, которая наступает за причинение вреда личности или имуществу другого лица, не состоящего с делинквентом в каких-либо правоотношениях, основанием корпоративной ответственности является корпоративное правонарушение - нарушение субъективных гражданских прав и корпоративных (относительных) обязанностей, связанных с управлением юридическим лицом, установленных нормами законодательства о юридических лицах, учредительными и иными внутренними документами юридического лица и (или) корпоративным договором.

Специфика корпоративной ответственности обусловлена управленческой природой корпоративных отношений, а также многообразием их содержания, в силу чего корпоративная ответственность не является единой, а дифференцируется в зависимости от характера нарушаемых гражданских прав и корпоративных обязанностей.

5. Из управленческой природы корпоративных отношений вытекают следующие основные особенности корпоративной ответственности за корпоративные правонарушения:

- сложность определения причинно-следственной связи между противоправным поведением и негативными последствиями корпоративного правонарушения, влекущая необходимость установления в законе типовых доказательственных презумпций наличия причинной связи;

- презумпция невиновности, требующая ее опровержения, применяемая в большинстве видов корпоративной ответственности;

- применение "правила делового решения", исключающего ответственность, если не будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей действия (бездействие) лица не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску;

- специфическое понимание противоправности и вины при нарушении обязанности действовать добросовестно и разумно: противоправность, выражающаяся в нарушении фидуциарных обязанностей действовать добросовестно или разумно, совпадает с виной при недобросовестности и отличается от вины при нарушении обязанности действовать разумно;

- особые негативные последствия корпоративных правонарушений, которые могут иметь как имущественный, так и неимущественный характер, в том числе причинение убытков, утрата корпоративного контроля как самостоятельной имущественной ценности, утрата прав на акции (доли), невозможность или существенная затруднительность осуществления юридическим лицом своей деятельности, невозможность достижения целей деятельности юридического лица, неполучение прибыли (дивидендов), невозможность продать акции по справедливой цене, невозможность или затруднительность осуществления корпоративных прав, лишение или ограничение отдельных корпоративных правомочий;

- особые меры корпоративной ответственности, которые могут иметь как имущественный, так и неимущественный характер, в том числе возмещение убытков, взыскание неустойки, компенсация, исключение из юридического лица, лишение части корпоративных прав (правомочий) или их ограничение (запрет на голосование, приостановление членства или участия и т.д.), досрочное прекращение полномочий органов управления, признание недействительными сделок по корпоративным основаниям, а также актов органов управления (устранение корпоративного нарушения), возложение дополнительных обязанностей (например, обязанности выплатить дивиденды, внести вклад в имущество юридического лица), лишение специального права (ограничение правоспособности) или ликвидация юридического лица;

- процессуальные особенности рассмотрения споров о привлечении к корпоративной ответственности: соответствующие дела относятся к компетенции арбитражных судов в составе процессуальной категории корпоративных споров и рассматриваются в особом порядке; установлена необходимость предъявления косвенного иска по делам о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу членами органов управления, а также необходимость привлечения в дело других участников корпорации.

6. Корпоративная ответственность за корпоративные правонарушения характеризуется специалитетом, в силу которого ответственность наступает только на тех основаниях, при тех условиях и в отношении тех субъектов, которые прямо (expressis verbis) указаны в законе, учредительных документах юридического лица или в корпоративном договоре. Принцип специалитета применим также в отношении "квазикорпоративной ответственности".

Специалитет корпоративной ответственности и принцип отделения призваны обеспечить соблюдение конституционных принципов справедливости, соразмерности, правовой определенности и пропорциональности юридической ответственности, недопущение смешения публично-правовой и гражданской ответственности юридического лица как самостоятельного субъекта гражданского права, с одной стороны, и гражданско-правовой корпоративной ответственности иных субъектов корпоративных отношений за совершение корпоративных правонарушений, с другой стороны.

В связи с этим чрезвычайно важным являются персонализация корпоративной ответственности (привлекаемое к ответственности лицо должно отвечать лишь за свои собственные действия, а не за действия третьих лиц, в том числе работников, представителей или кредиторов юридического лица), а также дифференциация ответственности юридического лица и гражданско-правовой ответственности иных участников корпоративных отношений.

В частности, директор по общему правилу не должен нести гражданско-правовую ответственность за убытки, причиненные юридическому лицу в связи с применением мер публично-правовой ответственности (уплатой штрафов, пени и т.д.) за совершение юридическим лицом административных, налоговых, таможенных и других публичных правонарушений, или за убытки, причиненные государству в связи с непоступлением в бюджет денежных средств, которые подлежали уплате в порядке исполнения публично-правовых обязанностей юридического лица.

7. Принципы специалитета и персонализации корпоративной ответственности требуют выделения, систематизации и дифференциации в законодательстве норм о различных видах корпоративной ответственности: основаниях, субъектах, санкциях, видах корпоративных правонарушений.

При дифференциации видов ответственности в зависимости от содержания нарушенных обязанностей следует в максимальной степени расширять круг субъектов, привлекаемых к ответственности, а также учитывать права и законные интересы всех участников корпоративных отношений и соблюдать принцип отделения.

В частности, фидуциарная обязанность действовать добросовестно и разумно при осуществлении управленческих правомочий и меры ответственности за ее нарушение могут быть установлены не только в отношении членов органов управления и в интересах самого юридического лица, но и в отношении иных участников корпоративных отношений (участников юридического лица, его учредителей или собственников имущества) в интересах других участников, членов органов управления, а также при определенных условиях (на стадии прекращения деятельности юридического лица в условиях недостаточности имущества) - в интересах кредиторов юридического лица. Такая обязанность прежде всего должна быть установлена в отношении контролирующих лиц, но в ряде случаев возможно ее введение в отношении миноритарных участников.

8. В отечественном гражданском праве отсутствуют общие нормы об ответственности контролирующих участников коммерческой корпорации перед другими участниками или членами органов управления за нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно. Подобную корпоративную ответственность можно было бы установить в виде возможности предъявления прямого иска к контролирующему участнику в интересах других участников или членов органов управления в тех случаях, когда возмещение убытков в пользу самой коммерческой корпорации не приведет к восстановлению нарушенных прав и интересов иных участников или членов органов управления при условии, что это не нарушит интересы кредиторов юридического лица.

Миноритарные участники коммерческих корпораций не должны нести общую фидуциарную обязанность действовать добросовестно и разумно в интересах других участников или членов органов управления и, соответственно, не могут отвечать за нарушение такой обязанности. В то же время в отдельных случаях миноритарные (а также контролирующие) участники могут нарушать субъективные права и законные интересы других лиц (корпорации, других участников, кредиторов, членов органов управления), в связи с чем на них законодательством в каждом таком случае может быть возложена ответственность по возмещению причиненных убытков (принцип специалитета корпоративной ответственности).

9. Обеспечительная "квазикорпоративная ответственность" в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами, выражается в возложении на участников (учредителя) юридического лица и иных лиц обязанности отвечать по обязательствам юридического лица перед третьими лицами при отсутствии противоправного поведения лица, привлекаемого к ответственности. Такая ответственность может рассматриваться как частный случай законного поручительства и в части, не урегулированной законодательством о юридических лицах, подпадать под действие общих норм о поручительстве.

В отличие от поручительства, являющегося прежде всего способом обеспечения исполнения обязательств, "квазикорпоративная ответственность" в первую очередь является разновидностью гражданско-правовой ответственности, т.е. влечет для привлекаемого к ней лица дополнительные неблагоприятные последствия. В силу этого после удовлетворения требований кредиторов лицо, несущее "квазикорпоративную ответственность", не должно приобретать к основному должнику - юридическому лицу никаких прав требования (ни регрессных, ни обязательственных в порядке перехода прав кредитора к поручителю, исполнившему обязательство). Ответственность "корпоративного поручителя" носит самостоятельный характер: имущественные потери, связанные с неисполнением чужого обязательства (обязательства юридического лица), целиком и полностью ложатся на лицо, привлекаемое к ответственности.

Субъективным основанием "квазикорпоративной ответственности" является сознательно принимаемый на себя ответственным лицом риск наступления для третьих лиц негативных имущественных последствий, которые может вызвать деятельность в гражданском обороте юридического лица, в отношении которого ответственное лицо обладает управленческими правомочиями.

10. В силу действия "принципа отделения", а также принципа специалитета "квазикорпоративная ответственность" может быть установлена законом в строго ограниченных случаях, связанных с недостаточностью имущества самого юридического лица, обусловленных особенностями его организационно-правовой формы, недоформированием имущества юридического лица на стадии его создания или прекращением деятельности юридического лица (ликвидацией или банкротством). Также "квазикорпоративная ответственность" может быть установлена в учредительных документах или в договоре добровольно принятым на себя обязательством участников (учредителей) и иных лиц.

В условиях нормального функционирования юридического лица, когда его имущества достаточно для удовлетворения требований кредиторов, обеспечительная "квазикорпоративная ответственность" не может вводиться императивными нормами закона, а имеющиеся случаи привлечения к такой ответственности (например, солидарная ответственность основного хозяйственного общества по обязательствам дочернего по сделкам, совершенным во исполнение указаний или с согласия основного общества) должны быть из законодательства исключены.

11. Институт субсидиарной ответственности в отношении обязательств юридических лиц перед кредиторами неоднороден и включает в себя как минимум три совершенно разных правовых явления, нуждающихся в отдельном правовом регулировании со своими особенностями, которые необходимо предусмотреть в общих положениях о корпоративной ответственности:

1) особое обязательство с множественностью лиц на стороне должника, по которому субсидиарный должник является дополнительной стороной в основном обязательстве и в полном объеме несет обязанности основного должника, включая обязанность реального исполнения обязательства и обязанность нести ответственность за нарушение основного обязательства. Данный вид субсидиарной ответственности представляет собой по существу не ответственность, а особое субсидиарное обязательство, которое должно иметь исключительно добровольный характер, когда участники или какие-либо третьи лица принимают на себя обязанности в силу учредительных документов или по договору, становясь одной из сторон (субсидиарным должником) в субсидиарном обязательстве с множественностью лиц. В этом случае субсидиарный должник после исполнения обязательства должен приобретать право регресса к юридическому лицу;

2) особое "обеспечительное" обязательство субсидиарного должника денежного характера отвечать лишь за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства основным должником путем возмещения убытков и уплаты иных штрафных санкций. Данный вид субсидиарной ответственности также по существу представляет собой не ответственность, а особый способ обеспечения исполнения обязательств. Такое обязательство может иметь место как на основании договора с участниками (учредителями) или с третьими лицами (договорная субсидиарная обеспечительная ответственность), так и на основании закона или учредительных документов юридического лица (субсидиарная обеспечительная "квазикорпоративная ответственность"). При этом после удовлетворения требования кредиторов права регресса у субсидиарного должника к юридическому лицу возникать не должно.

Вместе с тем субсидиарному должнику (участнику юридического лица) может быть предоставлено право регрессного требования к управляющим юридического лица, виновным в неисполнении или в ненадлежащем исполнении юридическим лицом своих обязательств перед кредиторами, при установлении соответствующих лиц и доказанности их вины, в той части, которая не покрыта размером удовлетворенных требований о возмещении убытков юридическому лицу на основании ст. 53.1 ГК РФ;

3) субсидиарную ответственность за неправомерное поведение субсидиарного должника, вызвавшее невозможность исполнения обязательства основным должником и тем самым причинившее вред имущественным правам кредиторов. При данном виде ответственности субсидиарный должник также отвечает денежными средствами путем возмещения убытков и уплаты иных штрафных санкций. Такая ответственность может быть установлена только законом, в котором должны быть четко определены основания и условия привлечения субсидиарного должника к ответственности (противоправное поведение, вина, причинение вреда юридическому лицу и кредиторам, причинная связь). Право регрессного требования к основному должнику у субсидиарного должника возникать не должно.

12. Причинение вреда относительным имущественным правам участников корпоративных отношений следует рассматривать как обычный гражданско-правовой деликт (ст. 1064 ГК РФ), если вред причинен вне всякой связи с осуществлением собственных корпоративных прав и исполнением корпоративных обязанностей делинквента.

Однако в том случае, если причинение вреда относительным имущественным правам субъектов корпоративных отношений (участников юридического лица, кредиторов юридического лица, членов органов управления) осуществляется другим субъектом корпоративных отношений в связи с осуществлением своих корпоративных прав или с нарушением своих корпоративных обязанностей, то имеет место совершение корпоративного правонарушения (корпоративного деликта), за которое наступает корпоративная ответственность. В данном случае, в отличие от деликтного права, основанием ответственности является не причинение вреда как таковое, а причинение вреда, вызванное нарушением относительных корпоративных обязанностей, связанных с управлением юридическим лицом и установленных нормами корпоративного права.

В отечественном гражданском праве целесообразно нормативно сформулировать общие основания и условия применения деликтной ответственности за причинение вреда имущественным правам (правомочиям) в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами, в том числе установить возможные формы причинения такого вреда и способы его возмещения. Формами причинения вреда могут быть прекращение права, затруднительность или невозможность его полноценного осуществления, затруднительность или невозможность надлежащего исполнения должником своих обязанностей, утрата или уменьшение имущественной ценности права.

Справедливому балансу интересов нарушителя и участников относительного корпоративного правоотношения будет в наибольшей степени соответствовать установление в законе умышленной формы вины причинителя вреда. При этом необходимо предусмотреть презумпцию невиновности нарушителя, а бремя доказывания вины причинителя должно быть возложено на потерпевшего.

При совершении корпоративного деликта контролирующим лицом вред может причиняться как подконтрольному юридическому лицу, так опосредованно и другим субъектам корпоративных отношений через управляющее воздействие на подконтрольное юридическое лицо, вызывающее отраженный эффект на иных субъектах (участниках, кредиторах).

Потерпевшему от корпоративного деликта (кредитору или участнику юридического лица, чьим относительным имущественным правам причинен вред) исходя из принципа специалитета корпоративной ответственности в определенных законом случаях должен предоставляться прямой корпоративный иск о возмещении убытков из корпоративного нарушения непосредственно против причинителя вреда.

13. При совершении корпоративного правонарушения устанавливаемые законом случаи "снятия корпоративных покровов" должны ограничиваться прекращением юридических лиц при недостаточности их имущества для удовлетворения требований кредиторов. Независимо от вида ответственности она должна применяться в исключительных случаях, когда недостаточность имущества была вызвана особым корпоративным деликтом - виновным причинением вреда имущественным правам кредиторов со стороны контролирующих лиц.

Вместо утратившего силу абз. 2 п. 3 ст. 56 ГК РФ (касающегося ответственности за доведение до банкротства) в ГК РФ следует ввести общие нормы, согласно которым во всех случаях прекращения любых юридических лиц в условиях недостаточности имущества для удовлетворения требований кредиторов (при ликвидации юридического лица или признании его несостоятельным или фактически недействующим) к ответственности перед кредиторами могут привлекаться контролирующие лица, виновные в умышленном доведении юридического лица до банкротства или в создании ситуации недостаточности имущества для удовлетворения требований кредиторов.

14. В законодательстве может быть установлена корпоративная ответственность за наиболее важные случаи причинения вреда неимущественным корпоративным правам (неимущественный корпоративный деликт). При этом в зависимости от степени существенности нарушения могут быть установлены конкретные меры имущественной или неимущественной ответственности. В связи с тем что прямой связи между причинением вреда неимущественным правам и имущественными потерями потерпевшего не имеется, имущественные санкции (компенсации) в каждом таком случае должны устанавливаться судом в зависимости от характера и степени тяжести причиненного вреда и вызванных им негативных последствий в твердом размере, который никак не связан с размером понесенных убытков.

В частности, в качестве особой имущественной меры корпоративной ответственности может применяться компенсация как денежная сумма, размер которой будет определяться не сторонами в договоре, а судом в зависимости от характера и степени тяжести нарушения (по аналогии с компенсацией за нарушение исключительных прав).

15. В отечественной науке гражданского права практически неразработанной остается проблематика управленческих договоров, основанных на методе частноправовой субординации, в которых один субъект (управляющий) в том или ином объеме руководит действиями другого субъекта (управляемого). Главная юридическая цель управляющего субъекта в управленческом договоре - руководить, управлять другим лицом, подчиняя себе его волю и определяя его действия в своих интересах, в интересах управляемого или в интересах третьего лица. Тем самым при управлении воля одного субъекта в том или ином объеме ограничивается или замещается волей другого.

Наибольшее распространение на практике управленческие договоры получили в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами, в которых право давать обязательные указания осуществляется по наиболее широкому кругу вопросов (договор об осуществлении функций единоличного исполнительного органа, договор о предоставлении основному обществу права давать обязательные указания дочернему обществу, корпоративный договор с обязательством голосовать по указанию другой стороны договора и др.).

Управленческий элемент в таких договорах, придавая им соответствующую специфику, позволяет ставить вопрос о недостаточности традиционных мер договорной гражданско-правовой ответственности за их нарушение (возмещение убытков, уплата неустойки) и необходимости разработки и применения в корпоративных договорных конструкциях дополнительного правового инструментария корпоративной ответственности, характерного для отношений, связанных с управлением юридическим лицом, включая особые имущественные и неимущественные меры корпоративной ответственности.

16. Исключение участника из корпоративной организации является особой и высшей мерой корпоративной ответственности, устанавливаемой за нарушение различных корпоративных обязанностей, и прежде всего за нарушение обязанности не совершать действия (бездействие), которые существенно затрудняют или делают невозможным достижение целей деятельности корпорации. При этом в ряде случаев, которые должны быть четко установлены законом, исключение из корпорации может применяться независимо от вины нарушившего данную обязанность лица.

Одновременно исключение участника является специальным корпоративным способом защиты прав корпорации, а также других ее участников, основной целью которого является не столько наказание участника, причинившего юридическому лицу вред, сколько устранение вызванных поведением одного из участников препятствий к осуществлению нормальной деятельности корпорации и в конечном счете - защита в первую очередь интересов юридического лица. Ввиду этого исключение должно применяться в интересах юридического лица только за те нарушения, которые причинили корпорации вред в виде убытков или иных неблагоприятных последствий (например, невозможности достижения целей деятельности юридического лица), и лишь в случаях, когда в результате исключения создаются условия для восстановления нормальной деятельности юридического лица.

Основания и порядок исключения участников должны быть унифицированы и единообразно регулироваться для любых корпоративных организаций, в которых отношения между участниками в той или иной степени имеют лично-доверительный характер, как коммерческих, так и некоммерческих.

Общие основания для исключения должны устанавливаться законом за наиболее существенные нарушения корпоративных обязанностей и могут конкретизироваться учредительными документами корпоративной организации, которые, однако, не могут противоречить общим основаниям, установленным законом. По общему правилу исключение участника из корпоративной организации должно осуществляться на основании решения большинства участников корпорации в судебном порядке по иску самой корпорации или других ее участников от имени корпорации.

17. При формулировании правил об ответственности контролирующих лиц при банкротстве законодатель выбрал ненадлежащую для этого конструкцию субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица, в то время как на самом деле речь должна идти о прямой ответственности контролирующих должника лиц за убытки, причиненные их неправомерными действиями имущественным правам кредиторов.

В связи с этим целесообразно отказаться от конструкции субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, развивая вместо этого доктрину причинения контролирующими лицами прямого вреда кредиторам путем нарушения их имущественных прав. Так называемая субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц есть не что иное, как ответственность третьих (контролирующих) лиц за вред, причиненный относительным имущественным правам кредиторов, и она должна регулироваться отдельно от правил о корпоративной ответственности, предусмотренных ст. 53.1 ГК РФ.

Необходимо дальнейшее совершенствование правовых норм об ответственности контролирующих лиц при банкротстве в направлении их дифференциации и приведения в соответствие с правовой природой каждого из видов ответственности с одновременным разграничением и уточнением механизмов правоприменения. При этом количество видов ответственности должно быть сведено к двум: ответственность за причинение должнику убытков и ответственность за причинение вреда имущественным правам кредиторов.

18. Наметившаяся в законодательстве и судебной практике тенденция унификации и единообразного применения норм о корпоративной ответственности ко всем юридическим лицам независимо от их организационно-правовой формы и вида находится в русле общей направленности реформы гражданского законодательства на усиление пандектных начал в системе законодательства о юридических лицах. Одновременно наметилась тенденция расширения круга лиц, несущих корпоративную ответственность, и оснований привлечения к ней.

Данные тенденции должны быть последовательно доведены до конца путем полной кодификации норм о гражданско-правовой ответственности в отношениях, связанных с управлением юридическими лицами, непосредственно в ГК РФ. Нормы о корпоративной ответственности для всех видов юридических лиц должны быть систематизированы и перенесены из специальных законов непосредственно в ГК РФ.

При этом, расширяя и уточняя основания корпоративной ответственности и круг привлекаемых к ней субъектов, следует формулировать как общие положения о разных видах такой ответственности, так и учитывать специфику корпоративных отношений и дифференцировать эти нормы по видам ответственности (ответственность управляющих и иных лиц перед юридическим лицом и его участниками за причинение убытков; субсидиарная ответственность юридического лица и иных лиц перед его кредиторами по обязательствам юридического лица; ответственность участников юридического лица перед юридическим лицом и другими участниками и т.д.).

Например, общие и единообразные положения о "квазикорпоративной ответственности" в случаях, обусловленных необходимостью формирования обеспечивающего интересы кредиторов имущества юридического лица или автономией воли учредителей (участников) юридического лица, должны быть распространены в равной степени на любые юридические лица, в то время как случаи "квазикорпоративной ответственности", необходимость которых обусловлена особенностями той или иной организационно-правовой формы юридического лица, должны быть дифференцированы и прямо определены в законе применительно к соответствующим видам юридических лиц.

19. Системные недостатки правового регулирования юридических лиц в отечественном гражданском праве наглядно показывают необходимость как дальнейшей догматической разработки соответствующих правовых категорий и институтов, так и совершенствования законодательства о юридических лицах. Полагаем, что реформа системы законодательства о юридических лицах должна быть основана на концептуальном осмыслении корпоративного права как подотрасли гражданского права, определении в законе основных принципов и институтов корпоративного права, содержания и правовой природы регулируемых им отношений.

Выявление особенностей корпоративных отношений как отношений, связанных с управлением юридическими лицами, построенных на методе частноправовой субординации, требует проведения детального анализа и проработки всех правовых институтов, возникающих в связи с управлением юридическими лицами с тем, чтобы выделить непосредственно в ГК РФ многоступенчатую группу общих норм различной сферы действия (применяемых ко всем юридическим лицам или к отдельным их разновидностям, например к коммерческим и некоммерческим организациям, к корпорациям и юридическим лицам унитарного типа) и особенную часть, касающуюся отдельных организационно-правовых форм юридических лиц. Одновременно следует признать утратившими силу нормы или законы, регулирующие гражданско-правовой статус отдельных видов юридических лиц.

Представляется, что существующие в корпоративном праве проблемы могут быть решены только путем полной кодификации законодательства о юридических лицах, а именно:

1) унификации норм о юридических лицах;

2) включения унифицированного массива таких норм непосредственно в ГК РФ.

20. В настоящее время деление юридических лиц на виды не имеет четко установленных границ и во многом необоснованно.

Например, правовое положение в гражданском обороте юридических лиц во многом зависит от того, являются они коммерческими или нет, хотя многие некоммерческие организации при осуществлении деятельности, приносящей доход, по существу занимаются предпринимательской деятельностью. Такое регулирование не отвечает потребностям гражданского оборота, нарушает принцип равенства всех участников гражданских правоотношений и ведет в конечном итоге к нарушению прав кредиторов некоммерческих организаций, фактически осуществляющих предпринимательскую деятельность. Поэтому правовое положение любых юридических лиц, осуществляющих приносящую доход (или предпринимательскую) деятельность, должно быть одинаковым, в связи с чем к таким юридическим лицам должен применяться функциональный подход: положения о коммерческих (или некоммерческих) организациях должны применяться к юридическим лицам в зависимости от того, ведет юридическое лицо фактически коммерческую деятельность или нет.

Аналогичный функциональный подход должен применяться к юридическим лицам, имеющим одного или нескольких участников (учредителей). Если участников (учредителей) несколько, то следует применять к таким юридическим лицам положения о корпоративных организациях. Если же у юридического лица всего один участник (учредитель), то к нему должны применяться нормы об унитарных организациях.

Соответственно, понятие организационно-правовой формы юридического лица никак не должно связываться с ведением этим лицом коммерческой деятельности или с "унитарным" или "корпоративным" внутренним устройством.

В то же время основным критерием деления юридических лиц на виды должна являться организационно-правовая форма (вне привязки ее к статусу коммерческой или некоммерческой, унитарной или корпоративной организации). При этом под организационно-правовой формой должны пониматься действительно характерные для организации определенного вида юридические признаки, связанные с отношениями по управлению юридическим лицом данного вида и с корпоративной ответственностью в таких отношениях.

 

 

 

 

---

Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!