ПЕРСПЕКТИВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОТИВАЦИИ ЧЕЛОВЕКА 7 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 23Следующая ⇒

цессе столь широкого кр.уга аргументов обеспечива ется тем, что обе части воспитательного воздействия могут связываться достаточно гибким образом. Ког да есть возможность, основой для такой связи служат объективные причинно-следственные отношения. В та ких случаях человеку могут объясняться отдаленные, скрытые и, как предполагается, им не осознаваемые или недостаточно осознаваемые последствия его отно шений и поступков — их влияние на жизнь других людей, политическое значение и т. п. Часто, однако, такой возможности не существует, и тогда причинные отношения, используемые в воспитательном процессе, не обязательно строго соответствуют объективным Когда речь идет о будущем, особенно отдаленном, предсказывать последствия отношений и поступков воспитываемого лица можно лишь с известной долей вероятности. Этот момент в реальной практике воспи тания далеко не всегда оговаривается, и возможные последствия преподносятся как неизбежные («такой тебя никто замуж не возьмет»). Можно думать, что исключительная важность целей воспитания делает человека уступчивым в выборе средств их дости жения. Хотя в нашу задачу здесь не входит формулиров ка содержательных рекомендаций воспитания, отме тим, что неразборчивость в средствах представляет собой одну из распространенных ошибок воспитате лей. Вот несколько примеров из книги И. Раншбурга и П. Поппера, одного из наиболее профессиональных изложений таких рекомендаций, вышедших на рус ском языке: «Нередко, однако, можно слышать на первый взгляд безобидные, но нее же фразы, достой ные осуждения: "Съешь еще за бабушку! Как обраду ется папа, когда мы ему скажем, что ты очень хорошо пообедал!"» (1983. С. 28); «Наказание детей боязнью утратить родительскую любовь можно сравнять с атомной энергией. В случае неправильного примене ния такое наказание может нанести очень большой вред, и, наоборот, разумное его использование бывает очень результативным» (С. 79); «...Поощрения долж ны применяться очень осмотрительно, в особенности в тех случаях, когда они связаны с манипуляционными или интеллектуальными действиями ребенка, а не с подкреплением его нравственного поведения. Лично я

считаю, что следует отказаться от всех преподношений за успехи в учебе, за исключением, пожалуй, книги или иной мелочи, которую ребенок получит от родителей в конце года» (С. 84). • Мера, в какой человек убежден в своей воспитательной аргументации, может варьировать в крайних пределах. Известно, что в области неопределенных или непознанных взаимодействий он сравнительно легко проецирует в мир свои представления о нем, приписывая объективной действительности то, что вытекает из его мировоззрения, ожиданий, уверований. Такую спроецированную в объективность детерминацию внутреннего происхождения содержат попытки аргументировать воспитательные воздействия ссылками на муки или блага загробной жизни, на судьбу, которая за нечто непременно покарает или вознаградит, и т. п. Очевидно, что это может утверждать как человек, убежденный в истинности своих аргументов, так и тот, который в них заведомо не верит, вроде матери, пугающей ребенка тем, что он, если будет плохо есть, не вырастет. Главное в воспитании—это убедить лицо, к которому оно адресовано, что нечто значимое для него в мире изменится или не изменится в зависимости от его отношений и поступков. Истинность и искренность использованных для этого средств остается целиком на совести активной стороны воспитания. Отдельно можно выделить мотчвационные воздействия, в которых цель и основание воспитания произвольно и искусственно связывается самим воспитывающим лицом, предупреждающим о том, что принятие или непринятие высказанных требований повлечет за собой изменение его отношений и активные действия. Обобщенная формула таких воздействий имеет вид «если..., то я...» с дальнейшим указанием произвольно выбранного аргумента: куплю велосипед, перестану здороваться, применю административную власть и т. п. Очевидно, что при помощи такой формулы могут быть связаны самые различные предписания и аргументы и что возможность ее применения находится в прямой зависимости от авторитета и социальной влиятельности воспитывающего лица. Важнейшая особенность аргументов, используемых в практике воспитания, состоит в том, что все они

3 В. К. Вилюнас

имеют мотивационное значение для воспитываемого лица, вернее, предполагаются имеющими такое значение. Как показывают, в частности, и вышеприводив-шиеся примеры, что ни выбиралось бы в качестве основания воспитательного воздействия, как оно ни аргументировалось бы—всегда за выбором лежат ожидания, что основание уже значимо воспитуемому, является для него желательным или нежелательным, привлекательным или отталкивающим⁴. Именно это по предположению уже существующее мотивационное значение, субъективно выражающееся в эмоциональном отношении, воспитатель пытается переключить на новый предмет, подыскивая и разъясняя причинно-следственные и другие связи, способные служить такому переключению. В дальнейшем этот способ развития собственно человеческой мотивации будем называть мотивационным опосредствованном. Но такое представление о развитии мотивацион-ных отношений означает, что никакая логика, разъяснения, убеждения, интеллектуальные воздействия на человека сами по себе новой мотивации не создают, а служат лишь для переключения, перераспределения уже существующих эмоциомально-мотивационных отношений. «Вмешательство сознания в сферу потребностей и мотивов возможно путем сообщения субъекту информации о средствах и способах удовлетворения его актуальных потребностей. Оно обязательно опосредствовано участием возникающих при этом эмоций. Прямая апелляция к сознанию, формальное ознакомление субъекта с системой социальных ценностей и норм малоэффективны, о чем свидетельствуют дефекты воспитательной практики» (Симонов, 1981 а. С. 48). Важность этих выводов для понимания психологических основ воспитания вынуждает остановиться на вопросе об их аргументированности. Примеры повседневных мотивационных воздействий, которые каждый человек может умножить и проверить на основе собственного опыта, выше уже приводились. Рассмот-

⁴ Разумеется, эти ожидания могут быть и часто бывают ошибочными. Самое настойчивое разъяснение подростку вреда курения может не повлечь ожидаемых последствий, поскольку здоровье для него еще не является той ценностью, какую оно представляет для взрослого воспитателя.

рим в этом отношении другие формы практики общественного воспитания.

Универсальность мотивационного опосредствования

Как известно, искусство, с одной стороны, воспиты вает, с другой—является мощнейшим источником эмоциональных воздействий. При всем разнообразии способов, которыми искусство осуществляет эти функ ции, не может быть сомнения в том, что они не незави симы и что первая из них обусловлена последней. Эмоциональное вовлечение человека в воспроизводи мые художественными средствами знакомые или но вые ситуации актуализирует, а иногда и впервые про буждает, «опредмечивает» его потребности: благодаря сопереживанию он может прочувствовать, эмоцио нально испытать трагичность смерти, измены, одино чества, силу любви, радость материнства и др.⁵ Но эмоционально волнующие человека явления в искусстве не только изображаются, но и раскрывают ся, отслеживаются с первопричин—социальных кор ней и человеческих качеств, исторических событий и повседневных поступков. Нетрудно видеть общее меж ду такой каузальной анатомией добра и зла и рас смотренными выше отдельными воспитательными воз действиями: и в том, и в другом случае основой слу жат непосредственно значимые для человека события, которые связываются с их источниками, породившими условиями, получающими вследствие этого опосред ствованное мотивационное значение. Особенно отчет ливо такое строение воздействий, направленных на изменение мотивационных отношений человека, просматривается в баснях, сатире и, разумеется, в сказ ках, поощряющих, например, добрые дела женой-красавицей и половиной царства или долгой счастливой жизнью. В масштабах истории человечества религия представляет собой несомненно один из самых опытных и

⁵ Такое спонтанное Суждение» человеческих развития мотивации, не вания.

з"

или специально организованное «про-потребностей может служить примером охватываемого принципом опосредство-

рнваемые нами конкретно-психологические процессы, лежащие в основе воспитания, редко становились предметом специального изучения, хотя затрагивались при обсуждении, например, традиционного вопроса об использовании в воспитательной практике поощрений и наказаний. Подобную направленность сохраняет и современ ная педагогическая литература (Азаров, 1985; Мака ренко, 1956; Сухомлинский, 1979—1980). По утверж дению Л. И. Божович, «...в настоящее время в педа гогике вообще не поставлена проблема воспитания по'ребкостей: она не выдвигается в качестве специ- ачьной задачи воспитания; такого раздела нет в пе дагогических учебниках, нет его и в программе вос питательной работы школы» (1972. С. 34). Уровень изученности проблем воспитания отчетливо рефлекси- руется П. В. Симоновым и П. М. Ершовым: «Согла шаясь с тем, что воспитание есть формирование обще ственно ценных потребностей, мы прежде всего обна руживаем крайнюю ограниченность наших реальных знаний об этой области высшей нервной (психической) деятельности человека. <:...> Воспитание до сих пор остается преимущественно искусством, и выдающиеся представители этой сферы человеческой деятельно сти—Макаренко, Корчак, Сухомлинский—являются нам скорее в образе «художников», чем «инженеров» человеческих душ. Подлинно научная теория воспита ния в общепринятом смысле слова «теория» по-преж нему остается делом будущего» (1984. С. 145). Из-за указанных причин в педагогических учениях трудно найти дословную поддержку рассматриваемо му тезису о неизбежности использования уже сущест вующей мотивации для формирования новых мотива ционных отношений, хотя имплицитно он обычно со держится в приводимых примерах, указаниях на не обходимость индивидуального подхода в практике воспитания, знания увлечений и душевных качеств воспитываемого лица, обязательность его эмоциональ ного вовлечения в ситуации, способные открыть новые ценности и отношения. «...Чрез чувства должно все лять во младую душу первые приятные знания и пред ставления и сохранять их в ней» (Новиков, 1985. С. 333); условием этому является возбуждение уже имеющейся мотивации, ибо «нет ни единой из потреб-

ностей наших, удовлетворение которой не имело бы в себе приятности» (там же. С. 335). Исключительное значение эмоций для развития человека подчеркивал К. Д. Ушинский — один из не многих педагогов, не считавших возможным рассмат ривать проблемы воспитания в отрыве от психологи ческих знаний: «...Воспитание, не придавая абсолют ного значения чувствам ребенка, тем не менее в на правлении их должно видеть свою главную задачу» (1950. Т. 10. С. 537). Обнаружив, вопреки такому значению чувств для воспитания, «отсутствие всякой попытки анализа чувствований и страстей во всех педагогиках, за исключением бенековской» (там же. С. 479), К. Д. Ушинский провел огромную работу для устранения этого пробела в педагогике, предложив в итоге учение о чувствованиях, продолжающее быть актуальным и сегодня. К сожалению, последняя часть этого учения, в которой было намечено изложить следующие из него «педагогические приложения», осталась незавершен ной. Однако подготовленный к ней материал вполне однозначно указывает на то, что эмоция является обязательным элементом воспитательных воздействий, хотя обнаруживается в них достаточно разнообразно. Приведем для примера текст, раскрывающий необхо димое отношение воспитателя к эмоциям в случае их использования в качестве поощрений и наказаний: «Сама природа указывает нам на это отношение: если не всегда, то очень часто она употребляет наслажде ние, чтобы вынудить человека к необходимой для него и для нее деятельности, и употребляет страдание, что бы удержать его от деятельности вредной. В такое же отношение должен стать и воспитатель к этим явле ниям человеческой души: наслаждение и страдание должны быть для него не целью, а средством вывести душу воспитанника на путь прогрессивного свободно го труда, в котором оказывается все доступное чело веку на земле счастье». «Глубокие и обширные фило софские и психологические истины доступны только воспитателю, но не воспитаннику, и потому воспита тель должен руководствоваться ими, но не в убежде нии воспитанника в их логической силе искать для того средств. Одним из действительнейших средств к тому являются наслаждения и страдания, которые

воспитатель может по воле возбуждать в душе вос питанника и там, где они не возбуждаются сами со бою как последствия поступка» (там же. С. 512—513). Эмоции же могут быть возбуждены только тем, что имеет отношение к существующим потребностям чело века. В концепции А. Н. Леонтьева отчетливо выделен феномен «сдвига мотива на цель» (1972. С. 304), пред ставляющий собой один из вариантов мотивационного опосредствования. Другие варианты этого процесса можно по аналогии обозначить как сдвиг мотива на условие, средство, сигнал, символ и другие значимые для его достижения моменты. Такого рода «сдвиги» иногда отчетливо рефлексируются в психологической литературе, рассматривающей практику воспитания: «Опираясь на имеющийся мотив, ставят в зависимость от него тот новый мотив деятельности, который нуж но сформировать, т. е. сближают, соединяют эти мо тивы, создавая их единый сплав до тех пор, пока не возникнет органически новый мотив» (Крутова, 1969. С. 19). Однако чаще идея мотивационного опосредст вования встречается в этих работах в невычлененном виде, как составная часть некоторой системы педаго гических или психотерапевтических рекомендаций (напр., Бибрих, Орлов, 1986; Джайнотт, 1986; Орлов, 1987; Спиваковская, 1986). Так, эффекты групповой психотерапии (Либих, 1979) или, в педагогике, вос питания в коллективе (Мудрик, 1984; Немов, Кирпич ник, 1988) обеспечиваются, в частности, тем, что не безразличное отношение человека к мнению окружаю щих людей используется для изменения его отноше ний к другим явлениям. Мотивационное опосредство- вание здесь явно имеет место. Укажем, наконец, на данные из области мотиваци-онной саморегуляции и, в частности, самовоспитания, в которых тоже можно найти поддержку рассматриваемому тезису об опосредствованности новых моти-вационных отношений уже существующей мотивацией. В целом они подтверждают одно из центральных положений учения о высших психических функциях (Выготский, 1983а), согласно которому внутренние средства, используемые человеком для управления собственной деятельностью, представляют собой те же самые, только интериоризованные внешние средства,

ранее применявшиеся для управления его деятель ностью другими людьми. Действительно, в чем состоит внутренняя актив ность человека, пытающегося избавиться от нежела тельной, но сильной страсти или укрепить недостаточ но, на его взгляд, выраженные увлечения или идеалы? Очевидно, в напоминании себе отдаленных послед ствий наличия или отсутствия у себя этой мотивации, того, как из-за нее к нему относятся другие люди, что она их огорчает или могла бы сильно обрадовать, короче—в поисках мотивов-«доноров» (Василюк. 1984. С. 63) и попытках переключить их мотивацион- ное значение на новое содержание ⁶. По существу это означает применение по отношению к себе таких же воспитательных воздействий, которым человек обычно подвергается со стороны других людей. Подобным образом человек «одалживает» побуди тельную силу у других мотивов в случае, когда ему приходится действовать вопреки непосредственным побуждениям, например выполнять нечто неприятное. «Не встану из-за стола, пока все не сделаю»—такое решение представляет собой попытку переключить на непривлекательную работу реально существующее побуждение от нее избавиться. Другим примером такого рода «произвольной мотивации» (Иванников, 19856. С. 119) может служить решение некоторым ненужным или даже неприятным для самого человека поступком что-то кому-то (в том числе и себе) дока зать. Согласно В. А. Иванникову, такое «внутреннее психическое действие по построению побуждения» лежит в основе волевых поступков: «Произвольная форма такого действия позволяет создавать побужде ние к действиям, не связанным с актуальной потреб ностью субъекта. Это и есть мотчвационный механизм волевого поведения» (19856. С. 122). Приведем текст этого автора (1985а. С. 52), показывающий, что признание способности человека использовать побудитель ную силу воображаемых мотивов имее; в»советской психологии свою предысторию: «Привлечение нового

⁶ Согласно Ф. Е." Василюку, обозначившему этот гроцесс в кате"ор;»ях теории деятельности как «производство смысла» (1984. С. 27), такой перенос является одним из механизмов изменения сложившихся мотивациониых отношения, требующегося для преодоления кризисных состояний.

мотива, включение действия в более широкую систему отношений и тем самым изменение смысла действия с целью усиления побуждения рассматриваются Л. И. Анцыферовой как психологический механизм усилий воли человека (1981. С. 13). На такую роль вспомогательного мотива указывал Л. С. Выготский (1977. С. 92). Большая сила воображаемого, мыслимого мотива специально отмечается в работе А. Н. Ле-онтьева (1975. С. 208), а Л. И. Божович подчеркивала, что личность начинает формироваться тогда, когда ребенок «начинает действовать под влиянием образов воображения» (1976. С. 45)».

* * *

Итак, различные сферы практики воспитания предоставляют примеры тому, что формирование новых мотивационных отношений происходит, в частности, вследсгвие попыток связать явления, к которым эти отношения вырабатываются, с другими явлениями, такое отношение уже вызывающими, т. е. путем моти-вационного опосредствования. Для дальнейшего анализа этого феномена важно обратить внимание на то, какие процессы ему соответствуют на уровне психического отражения: поскольку в субъективном образе мотивационные отношения (значения) выражаются в виде эмоциональных переживаний, со стороны осуществляющих механизмов мотивационное опосредст-вование может быть охарактеризовано как переключение эмоции, возникшей в связи с актуализацией некоторой потребности, на новый предмет, так или иначе определяющий возможность ее удовлетворения. Но к подобному заключению приводит ознакомление с проявлениями в человеческой психике процессов обусловливания: и в том случае наиболее стойким элементом условного рефлекса, сохраняющимся в условиях высших форм отражения, оказывается механизм переключения эмоций. Что означает данное по всей видимости не случайное совпадение? Какова мера сходства и различия эмоциональных переключении, лежащих в основе развития биологической и собственно человеческой мотивации? Рассмотрение этих вопросов предполагает специальное сопоставление обоих случаев переключения.

Соотношение мотивационного обусловливания и опосредствования

Уровень отражения как основа отличий. Процессы обусловливания в типичном случае осуществляются, причем всеми составляющими их моментами, на уров не непосредственно-чувственного отражения. Они ини циируются реальным подкрепляющим воздействием (1), вызывающим столь же реальную эмоцию (2), ко торая, подчиняясь наглядно отражаемой в данной ситуации связи между двумя событиями (3), переклю чается на сигнальный (условный) раздражитель (4) и тем обеспечивает его эмоциональное восприятие в будущем. Главным «воспитателем» в случае обуслов ливания является конкретная и реально воспринима емая ситуация, объективные свойства которой служат основой для непосредственного развития новых моти- вационных отношений. Процессы же мотивационного опосредствования ча стично или полностью происходят на основе представ ляемых, воображаемых, восстанавливаемых вследст вие полученной словесной информации событий, т. е. предполагают высшие уровни отражения и совер шаются в «образе мира», а не в образе реально вос принимаемой ситуации. От процессов обусловливания мотивационное опосредствование отличает прежде всего отсутствие непосредственно-чувственных под крепляющих воздействий (1), вместо которых форму лируются те или иные воспитательные аргументы. Когда ребенок обжигает себе палец или устраивает пожар, то боль и страх в качестве реальных подкреплений без дополнительных разъяснений придают новое мотивационное значение спичкам и игре с ними, при ведшей к этим событиям. Если сопоставить этот при мер с аналогичным по содержанию случаем опосредствования, когда взрослый пытается добиться того же, долго и с впечатляющими деталями рассказывая об ужасах, к которым может привести игра со спичками, то главное отличие, как видно, обнаруживается в том, что ни страшных ожогов, ни горя пострадавших от пожара — того, что, несомненно, служило бы безотказным подкреплением — при таком воспитательном воздействии фактически нет, а только должно быть представлено.

Дата добавления: 2021-04-06; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!