Письма и дневник Петра Васильевича Киреевского 20 страница
Спешу поспеть на почту и потому кончаю, испрашивая Ваших молитв и святого благословения.
С почтением преданный Вам слуга и духовный сын И. Киреевский .
П. Я. Чаадаеву
1854 год
С благодарностию возвращаю Вам книжку стихов А. С. Пушкина. Я перечел с большим удовольствием его послания к Вам и еще больше убедился, что Вы точно правы. Невозможно рассказывать жизнь Пушкина, не говоря об его отношениях к Вам. Но позвольте Вам повторить то, что я говорил Вам прежде: Вы правы только в отношении к Бартеневу, а не в отношении к Пушкину и Вашей дружбе. Если человек, совсем не знавший Пушкина, расскажет о нем неполно или даже не так, то друзья Пушкина обязаны дополнить и поправить. Несмотря на его ошибки, мы все будем благодарны Бартеневу за то, что он рассказал без ошибок. Он мог и совсем не говорить о нем; на нем не было той обязанности спасти жизнь Пушкина от забвения, какая лежит на его друзьях. И чем больше он любил их, тем принудительнее эта обязанность.
Потому я надеюсь, что статья Бартенева будет введением к Вашей, которую ожидаю с большим нетерпением.
Преданный Вам И. К.
Я сейчас проводил жену в Оптин, куда она поехала на неделю. Я собираюсь ехать вместе с нею, но маленькое нездоровье детей меня остановило.
Оптинскому старцу Макарию
21 октября 1854 года
Многоуважаемый и искренно любимый батюшка!
Глубоко тронули меня рассказы Натальи Петровны о тех отеческих ласках, которыми так щедро и милостиво осыпали ее во время ее пребывания у Вас. Не нахожу слов, чтобы выразить Вам мои чувства. Но особенно делал бы высказать Вам благодарность мою за Ваше милостивое воспоминание обо мне и за прекрасную икону Успения Божией Матери, которою Вы благословили меня, лишив себя этого прекрасного изображения киевской чудотворной иконы.
|
|
|
В моих сердечных глазах она будет иметь особенно высокую цену оттого, что дана мне Вами. Мои молитвы к Святой и Милосердной Царице Небесной будут, может быть, менее недостойными Ее милосердия, руководимые мыслью о Вашем споспешествующем посредничестве. От самой глубины души благодарю Вас. Немалым также утешением и одобрением будет мне мысль, что над ней работал, конечно, с молитвенным доброжелательством, Ваш достойный ученик, высокоуважаемый мной отец Иоанн[195]. Прошу Вас, милостивый батюшка, взять на себя труд передать ему мою искреннюю благодарность, тем более что он работал над иконою еще с больною рукой. Очень желаю, чтобы эта христианская услуга не повредила его здоровью.
Прошу Вас также передать мое почтение многоуважаемому Льву Александровичу и отцу Амвросию. К отцу архимандриту и к отцу Антонию[196] я просил написать от меня Наталью Петровну, которая возвратилась от Вас в добром здоровье, совершив путешествие и благополучно, и радостно.
|
|
|
Примите уверения в неизменных чувствах искренней преданности, с которыми испрашиваю Ваших святых молитв и святого благословения и остаюсь с почтением преданный Вам покорный слуга и духовный сын И. Киреевский .
Оптинскому старцу Макарию
5 ноября 1854 года
Многоуважаемый и искренно любимый батюшка!
Наталья Петровна писала к Вам, что тому дней десять митрополит взял у меня для просмотра некоторые рукописи из представленных в цензуру, то есть сотницы аввы Фалассия и главы Каллиста Антиликуды.
Вчера я был у него с Зедергольмом, желавшим получить его благословение, и он, между прочим, сказал мне, что прочитал сотницы аввы Фалассия и думает, что они должны бы быть изданы особою книжкою, что в них много полезного, что читатели вообще ленивы на духовное чтение и большой книги испугаются, а маленькую скорее прочтут. Но что в переводе есть много темного, и он желал бы, чтобы Вы поступили с ним так же, как с книгою Исаака Сирина, то есть приказали бы переписать ее четким шрифтом и, сличив с подлинником, приложили бы краткие пояснения внизу страницы, а где найдутся явные ошибки переписчика словенской рукописи или переводчика, там поправили бы в самом тексте.
|
|
|
Вообще, он, кажется, очень доволен изданием Исаака Сирина и желал бы, чтобы и другие книги были изданы таким же образом. Что же касается до Каллиста Антиликуды, то он еще не успел прочитать, а только начал и, судя по началу, сомневается, полезно ли будет его напечатать, потому что он кажется ему очень труден для понимания, мысли сжаты и собраны многие в один клубок так, что не каждый распутает их.
«Я не знаю, — прибавил он, — для чего печатать много — не лучше ли ограничиться немногим явно полезным. Светская литература представляет нам невыгоды многого печатания. Там враг человеческого рода постарался устроить так, что хорошие книги задавлены грудою бесполезных, так что до них и не доберешься. Не надобно ли остерегаться, чтобы и духовная литература не подверглась такой же участи?» Я отвечал ему, что Ваше желание преимущественно то, чтобы изданы были рукописи, переведенные старцем Паисием как человеком, который, бывши глубоко знаком с духовною литературою, выбирал изо всех книг самые полезные. Но на этом месте наш разговор был прерван приехавшими посторонними посетителями, и я спешу покуда сообщить его Вам, чтобы знать Ваш ответ об авве Фалассии прежде, чем буду у святого владыки.
|
|
|
При этом случае испрашиваю Ваших святых молитв и благословения, особенно для Васи, который теперь держит экзамен, с беспредельною преданностию и уважением имею честь быть Вашим покорным слугою и духовным сыном И. Киреевский.
Оптинскому старцу Макарию
13 ноября 1854 года
Многоуважаемый и искренно любимый батюшка!
Наталья Петровна сообщила мне письмо Ваше к ней от 6 ноября, в котором вы изволите писать о Максиме Исповеднике, и я вижу из Ваших слов мое крайнее неразумение в понимании этого высокого духовного писателя и прошу Вас простить меня в этом.
Я полагал, что главная трудность в понимании его писаний заключается не столько в духовной высоте, сколько в формах языка, занятых, как я думал, у философских систем того времени, и особенно новоплатоников. Вот почему я был так дерзок, что осмелился предложить Вам свои услуги в деле перевода, предполагая в местах неудобопонятных искать объяснения в философских терминах и оборотах мыслей древних школ. Но поистине, батюшка, я думал только о буквальном смысле, а не о духовном, и если бы знал, что дело идет о последнем, то не смел бы предложить своего участия. Я очень хорошо знаю и глубоко чувствую, как слеп я в этом отношении, и не только там, где мысль выражена неясно, но даже там, где она сказана просто и удобопонятно даже для детей, как, например, в Евангелии, — я беспрестанно нахожу для себя темноты, которых не могу проникнуть, и в этих случаях обыкновенно решаю мои недоумения предположением просить объяснения у Вас; хотя в то же время чувствую, что даже и Ваши объяснения могут только указать, куда смотреть, а не дадут глаз, которыми видеть… Что же касается до того высшего умозрения, о котором Вы пишете и которое открывается по деянии, то кому же даст его Господь, если не Вам.
Это умозрение, жизненное и живое, которое горит как свеча перед Господом и освещает все вокруг себя, и зажигает светильник в чистых лампадах, Вас окружающих, — это свет, на который мы, далекие от Вас, смотрим с благоговением и любовью, как на Божий дар, посланный Им на пользу, вразумление и утешение людей, Вам современных. Потому, простите меня, батюшка, если я думаю, что святой Максим едва ли говорил такие вещи, которые в духовном смысле могли бы быть для Вас невразумительными, хотя в смысле буквальном и наружно философском он сказал многое такое, что, может быть, и навсегда и для всех останется не вполне объясненным.
Впрочем, опять повторяю, что, не понимая в этом деле почти ничего, я вполне покоряю мое суждение Вашему и прошу меня простить за мое безрассудное мнение.
Не знаю, успеет ли другое письмо прийти к Вам прежде дня Вашего рождения, и потому прошу Вас принять теперь мое искреннее поздравление и от всего сердца желание Вам здоровья и всего лучшего. Прошу также Ваших святых молитв и благословения и остаюсь с беспредельным уважением и преданностию Ваш покорный слуга и духовный сын И. Киреевский .
Оптинскому старцу Макарию
16 ноября 1854 года
Многоуважаемый и искренно любимый батюшка!
Прошу Вас принять и мое от всего сердца поздравление с наступающим днем Вашего рождения и желание Вам всего лучшего, особенно здоровья, спокойствия и всех благ, какие за Ваши молитвы Бог посылает другим. Да продлит Господь Вашу жизнь на утешение всем любящим Вас!
Я имел счастье получить Ваше письмо от 9 ноября, в котором Вы изволите писать, что с главами Каллиста, кажется, надобно будет поступить так же, как с стишною книгою святого Симеона Нового Богослова, потому что эти главы не для всех понятны. Признаюсь Вам, милостивый батюшка, что мне было бы крайне жаль, если бы это случилось.
Слова Марка Подвижника еще менее понятны и потому также не для всех доступны, но зато для тех, кто может ими пользоваться, они могут объяснить многое существенное и оградить их понятие от западных лжетолкований.
Те же, кто поймут, могут передать другим. Вы сами тоже желали напечатать Каллиста. Митрополит же, когда говорил о нем, еще не прочел его, а только начал читать.
К тому же, не говоря уже о других достоинствах, эта книга важна уже и потому, что она не находится ни на каких других языках и даже издателю греческой «Филокалѝи» была неизвестна, как видно из тех глав Каллиста Катафигиота, которые там напечатаны и о которых сказано: оставшиеся или уцелевшие из писаний Каллиста .
Печатать же одно общепонятное и, следовательно, общеизвестное имеет, кажется, тоже свой вред. Многие именно оттого не берутся за наши духовные книги, а ищут иностранные, что наши по большей части повторяют всем известные истины, которые «можно знать и не читая» (говорят они).
Простите меня, батюшка, что я взял смелость сказать Вам это мнение мое, к которому, впрочем, нужным считаю прибавить, что я не с тем выразил его, чтобы иметь влияние на Ваше, — я далек от такой самонадеянности, — но только потому, что хотел высказать, что было у меня на сердце.
Примите уверение в глубочайшем почтении и совершенной преданности, с которыми я, испрашивая Ваших святых молитв и благословения, остаюсь Ваш покорный слуга и духовный сын И. Киреевский.
Оптинскому старцу Макарию
31 декабря 1854 года
Милостивый батюшка!
Прошу Вас принять мое искреннее поздравление с наступающим днем Нового года.
Дай Бог, чтобы и Вам, и нам, и всему православному миру этот год принес благополучие и удаление бед и страданий и утешил нас или миром непостыдным, или, если это невозможно, войною успешною и ведущею к благоденствию Отечества и всего христианства. Прошу Вас передать также мои усердные поздравления отцу архимандриту, и отцу Антонию, и окружающим Вас почтеннейшим отцам Иоанну, Амвросию и Льву Александровичу, которому прошу сказать, что я нередко видаюсь с господином Пащенкой, его приятелем, и имею надежду выхлопотать ему место в Киеве.
В семье нашей тревожит меня здоровье Натальи Петровны, которая все более и более худеет и страдает грудью, и некоторые расстройства здоровья Васи. Также не совсем покойно мне и насчет его будущих занятий и успехов в высшем классе, и просим Ваших святых молитв.
Между тем как мир православный встречает Новый год хотя в молитвах, но с опасением и страхом за будущее, западный мир — в упоении радости от нового догмата веры, который папа рассудил за благо им объявить, то есть догмат о безгрешном зачатии Пресвятой Девы[197], — догмат, которым, кажется, самое основание христианского учения разрушается. Видно, что Богу угодно их заблуждение довести до крайнего отличения, может быть, на пользу и утверждение истинно верующих.
С глубочайшим почтением и совершенною преданностию испрашиваю Ваших святых молитв и благословения, имею честь быть Вашим покорным слугой и духовным сыном И. Киреевский .
Оптинскому старцу Макарию
Между 4 и 19 января 1855 года
Прошу Вас, милостивый батюшка, принять мое искреннее поздравление с наступающим днем Ваших именин. От всей души желаю Вам как в этот день, так и всегда на многие и многие лета доброго здоровья и всего наилучшего. Наталья Петровна пишет к Вам, вероятно, о той новости, которая разнеслась здесь со вчерашнего дня, то есть о смерти господина Протасова[198]. Все, кто знал его, очень жалеют о нем, потому что, говорят, он был очень нравственный и хороший человек как человек. Как прокурора его тоже жалеют, потому что опасаются худшего. Впрочем, кто будет на его место, еще неизвестно. Иные думают — Карасевский[199], другие говорят — князь Долгорукий[200], брат военного министра. Слухи о мире замолкли. Говорят, на него мало надежды. Но прусский король[201], как слышно, решительно отказался действовать против нас. Хотя с этой стороны мы будем спокойнее. Но что бы ни было, а главное и единственное упование — на милость Божию, и Вы прекрасно изволите писать, что «Господь силен даровать победу и одоление» против «врагов» наших «и показать силу их суетну и ничтожну», только «мы да не престанем прибегать к Нему с покаянием, исправлением себя и молитвою». Может быть, в самом деле эти тяжелые времена поведут нас к лучшему, очистят и укрепят наши силы и наше разумение. Только нелегко перенести это очистительное врачевание.
Испрашивая Ваших святых молитв и благословения, с искренним почтением и преданностию имею честь быть Вашим покорным слугою и духовным сыном И. Киреевский .
Оптинскому старцу Макарию
10 февраля 1855 года
Милостивый батюшка!
Говея и собираясь приступить к таинству исповеди и надеясь через нее сподобиться святого причащения тела и крови Господа нашего, я мысленно повергаюсь к Вашим ногам и прошу у Вас прощения в грехах моих и святых молитв Ваших и Вашего святого благословения.
Искренно преданный Вам Ваш духовный сын и покорный слуга И. Киреевский .
Оптинскому старцу Макарию
22 марта 1855 года
Благодарю Вас, милостивый батюшка, что Вы вспомнили обо мне в день моего рождения. Благословите меня хотя в этом пятидесятом году моей жизни начать жить лучше и цельнее и помолитесь обо мне.
Так как до сих пор не получен «Алфавит» к книге Варсонофия[202], то, может быть, в нем можно еще сделать вставки. Потому прошу Вас обратить внимание на то, не полезно ли будет в «Алфавите» указать на те места, которые относятся к Иисусовой непрестанной молитве ! Так как есть некоторые из западных, которые отвергают древность этой молитвы, то, кажется, не худо было бы во всех древних Святых Отцах указать на те места, которые прямо или подразумевательно к ней относятся. У Варсонофия, сколько я нашел, сюда можно отнести ответ 39 (о призвании имени Иисуса при каждом искушении). Ответ 126 (должно ли поучаться в Божественном Писании или в Иисусовой молитве: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя»). Ответ 421 (о том, что имя Божие должно призывать во время искушений, что непрестанное именование Бога есть не только врачевание страстей, но и деяния и что как лекарство действует на больного непонятным для него образом, так и призывание имени Божия убивает страсти образом, нам неведомым). Ответ 422 (что имя Иисусово должно призывать не только во время искушений, но и тогда, когда, по-видимому, помыслы безмолствуют и сердце мирно, и что непрестанное призывание имени Божия есть собственно молитва). 424-й — что призывание имени Божия отгоняет злые помыслы, возникающие во время псалмопения, или молитвы, или чтения (следовательно, молитва Иисусова не должна останавливаться во время произнесения других молитв. То же сказал отец Серафим[203] отцу архимандриту[204]). 427-й (не только призывание имени Божия, но и воспоминание его в сердце — та же молитва, ибо Бог — сердцеведец и внимает сердцу. Затворяющий уста и именующий Бога в сердце исполняет заповедь, глаголющую: затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, Иже в тайне [205] и пр.). 428-й (углубляется молитвою в сердце, не произнося слов, прилично только совершенным, могущим управлять свои ум, не совращаясь в мечтания. Начинающий же такое художество, как не умеющий плавать по глубокому морю, должен, когда ощутит глубину, выходить на берег и, отдохнув, опять пускается в пучину, покуда совершенно познает художество сего плавания и достигнет в силу вéдущих).
И еще есть много мест, которые сюда же относятся, но я их теперь не умел найти. Если Вы одобрите это, то можно будет эту вставку в «Алфавит» послать особенно к цензору[206]. Прошу Вас помолиться за нашего Васю, которому, как Вам писала Наталья Петровна, опять угрожают неприятности в лицее.
Примите, милостивый Батюшка, искреннее и вседушевное поздравление с наступающим светлым праздником, ибо, может быть, будущее письмо мое не успеет дойти вовремя по причине разлива рек.
С истинным почтением и сердечною преданностию испрашивая Ваших святых молитв и благословения для всех нас, имею счастие быть Вашим покорным слугою и духовным сыном И. Киреевский.
Оптинскому старцу Макарию
25 марта 1855 года
Милостивый батюшка!
От всего сердца поздравляю Вас с наступающим Светлым Христовым праздником и прошу для всех нас Вашего святого благословения. Сейчас приехал к нам Вася по железной дороге на Светлую неделю. Он, слава Богу, здоров, но его отношения в лицее все как-то не совсем такие, каких бы надобно желать, и, сколько я мог заметить из короткого разговора с ним, он не совсем понимает, как осторожно ему должно вести себя в отношении к товарищам, с которыми он слишком искренен, и добродушен, и непринужден, между тем как они не совсем благонамеренно к нему расположены и многие пользуются его легкомыслием, чтобы вредить ему у начальников. Молюсь, чтобы он понял и принял наши советы, и Вас прошу благословить наши слова ему на пользу. Наталья Петровна еще не совсем оправилась от болезни, теперь опять простудила бок, так что это заставляет нас опасаться еще новой болезни. На Ваши молитвы надеемся, милостивый батюшка!
С неограниченным почтением остаюсь преданный Вам покорный слуга и духовный сын И. Киреевский .
Оптинскому старцу Макарию
26 апреля 1855 года
Милостивый батюшка!
Наш Вася опять в беде. Если находим утешение, то больше всего в надежде на Ваши святые молитвы, которые могут низвести на него милость Божью и избавление. Он пишет к нам из карцера, куда посажен за то, что бросил табуретом в одного товарища. Произошло же это, по его словам, таким образом, что он возвратился в лицей в воскресенье получасом позже назначенного времени по причине разлития Невы[207]. За то его не хотели отпустить в пятницу, когда распустили всех. Он стал объяснять воспитателю причину своего промедления, но его товарищи не дали ему говорить, крича вокруг воспитателя, что он говорит неправду, что он опоздал не получасом, а целым часом, другой кричал — полутора часами, третий — двумя часами, так что воспитатель вышел, не приняв извинения Васи, а он остался и обиженный их предательством, и оскорбленный тем, что его выставили лгуном. Тогда один из товарищей, чтобы еще больше позабавиться над ним, свернул полотенце — это было поутру, и они умывались — и, зайдя сзади, ударил им Васю по глазам так сильно, что Вася, говорит, думал навсегда лишиться глаз. При этом неожиданном ударе он не вспомнился и бросился на ударившего товарища, но другие их разняли. Тогда, прежде чем Вася опомнился от гнева и драки, другой товарищ начал дразнить его, и Вася в запальчивости пустил в него табуретом, который, по счастию, не попал. Его посадили в карцер. А других распустили по домам. Но, кроме того, что он наказан, это должно по уставам их — уменьшить ему число баллов за поведение, а у него они были и без того малы, что воспитатель писал ко мне, сомневаясь, может ли Вася быть выпущен из лицея с каким-нибудь классом. Перед этой историей баллы его начали было подниматься. Сейчас получил я от воспитателя письмо, в котором он пишет, что и в науках в последнее время у Васи шло дурно. В двух предметах он не отвечал. Помолитесь за него и за нас, милостивый Батюшка, чтобы Господь укрепил его на хорошее и помиловал. Я писал к одному знакомому в Петербург, но не знаю, какие будут из этого последствия. Наталья Петровна хотя пишет к Вам сегодня, но не об Васе, потому что ей трудно говорить об этом и она без того уже много плакала. Оттого поручила об этом написать мне. В Ваше сердце сосредотачиваются все наши беды, страдания и печали. Да сохранит Вас Господь своею неизмеримою благодатию.
Дата добавления: 2021-04-05; просмотров: 24; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!