Глава 2. Виргиния Калинаускене 12 страница
В.: Это было только образное видение или с телом тоже что-то происходило, типа остановки сердца или еще чего?
Т.Г.: Нет. Тогда этого не было. В этом не было необходимости. Процесс контролировали Учителя. Но даже то, что я видела и чувствовала, — меня очень потрясло. Я еще около месяца ходила под воздействием этого переживания, потому что с такими вещами редко кому и когда удается столкнуться.
В.: Есть ли у вас какой-то критерий, по которому вы отличаете реальные переживания от фантазий?
Т.Г.: Происходит то, до чего сам никогда не додумаешься. То, чего раньше не было ни в каком опыте. Даже то, что можно прочитать в фантастической литературе или увидеть в фильмах — это продукт человеческого воображения. А то, что приходилось мне переживать не имеет ничего общего с самыми изощренными поворотами фантазии. Многие миры вообще не содержат ничего человеческого. Нет здесь таких аналогов. Настолько они неизмеримо отличаются. Кроме того, мой опыт проникновения в другие миры дал мне твердое убеждение, что иллюзия — это как раз то, чем мы живем здесь, в этой, так называемой реальности. Это плотная, но иллюзия. А вот те миры, где приходилось работать — они гораздо более реальны. После этого понятно, что большая часть людей абсолютно не знают ни себя, ни своих истоков. Ведь когда, например, работаешь с человеком — видишь его одним в плоскости обычной реальности и совсем другим в более тонких мирах. И понимаешь, что там, в тонких мирах как раз и выстраивается базис для того, что здесь мы воспринимаем, как судьбу, как болезни... Все основное действо происходит Там... А здесь это принимает некие формы.
|
|
|
В.: Там, в тонких мирах, все легко и просто, или присутствует тоже некий драматизм?
Т.Г.: Там так все непросто и настолько драматично... Даже при путешествии туда необходимо быть предельно осторожным, потому, что там огромное количество ловушек для человеческого сознания. Так что, пускаться в какие-то эксперименты ради простого интереса и без руководства — очень и очень чревато. Даже опыт Кастанеды — это опыт самоубийцы, который никогда не знает — вернется ли он из очередного эксперимента или нет.
Кроме того, там почти невозможно сделать что-то по своему желанию, потому что там свои закономерности, которые не обойти желанием или волевым решением. Но если тебя ведут Учителя, то ты можешь постепенно постигать эти закономерности и действовать уже сообразуясь с ними. Это здесь мы можем позволить себе, казалось бы, какой-то произвол желаний. А там это не проходит. Это очень сложно. Нужна большая практика, чтобы в этих пространствах работать. Иначе эти пространства, для начала, тебя прост не примут. Почему неподготовленному человеку туда так просто и не попасть. Человек должен созреть для этого. На любую работу такого уровня должен быть допуск. А этот допуск дается только Высшими Силами.
|
|
|
В.: А от чего зависит, есть у тебя этот допуск или нет?
Т.Г.: Допуск зависит от уровня нравственности, от уровня духовности человека и от наличия у него определенных умений. И этот допуск человек может получать иногда в течении не одной жизни, по крайней мере — через годы испытаний, ситуациями нравственного выбора... А раз так, то всегда для человека есть возможность не пройти какие-то испытания, ошибиться.
Система взаимоотношений с Учителями очень сложна, по крайней мере, я так это воспринимаю. Когда я сталкиваюсь с теми, кто тоже получает информацию, я наглядно вижу, что Учителя с разными учениками работают по-разному. И зависит это от того, что данный человек может сделать в жизни. То есть, его не будут тянуть за уши и он будет получать тот уровень знаний, которому соответствует.
В.: Само описание мира, которое передает человек, взаимодействующий с Учителями, вероятно зависит от его собственной картины мира, уровня образования и других факторов?
Т.Г.: От уровня образования это не зависит. Это зависит от уровня развития человека на его эволюционном Пути. У меня есть знакомые, которые имеют только среднее образование, но они делают очень серьезные вещи. И у них очень чуткое восприятие и понимание и, соответственно, разрешающие способности работать в тонких пространствах. Этого менталитетом не достигнешь. Прийти к этому можно только в процессе собственной эволюции. Безусловно уровень образования необходим для кругозора, хотя и это не обязательно, потому что все, что нужно, Учителя могут дать. Например, про себя я могу сказать, что я никогда не была сильна в точных науках, таких, как математика, физика, химия... А теперь для меня источником информации по этим вопросам является собственный опыт переживаний, путешествий по мирам и информация от Учителей. Но это совершенно другая физика, — совершенно другая глубина, чем то, что наработано человечеством.
|
|
|
В.: А в чем отличие?
Т.Г.: В физике много белых пятен и много аксиом, полученных на основе каких-то приближений или догадок. А то, что приходит из опыта и из общения с Учителями — это физика на уровне энергетики. Это фундамент, дающий объяснения для многих явлений, которые классическая физика так и не может объяснить. То же самое можно сказать и о знаниях по медицине, экологии и многим другим наукам. Я считаю, что уровень энергетики для всех естественных наук является базовым. Именно на него может опираться наука будущего в своем дальнейшем развитии.
|
|
|
В.: Вот эта реальность, которую воспринимают люди — иллюзия. Дальше — тонкие миры... Что же является самой основой, — пределом, окончательной реальностью?
Т.Г.: Глубины разные. Есть глубины энергетики — это то, что связано с физикой элементарных частиц. Есть глубины информации, — то, что является фундаментом жизни вообще и отдельных видовых форм, в частности, — растений, животных, людей... Я считаю, что первична информационная голограмма, вторична энергетика и затем уже плотные формы — то, что мы видим вокруг себя.
В.: Я задам тот же вопрос с другой стороны. Что лежит в самой глубине восприятия? Мой субъективный опыт подсказывает, что там нет конкретики, что все упирается в некую невыразимую абстрактную Пустоту...
Т.Г.: Я считаю, что это ошибочное мнение, будто это и есть самый предел. Чем глубже погружаешься, тем больше чувствуешь жесткость конструкции изначального — того, что проявляет на поверхности кажущуюся свободу.
В.: Тем не менее, — не только я, но люди, пережившие глубочайшие состояния самадхи, говорят о первичной Пустоте...
Т.Г.: Эта Пустота не просто пустая. Она предельно информационна.* У меня был опыт, когда я проходила взаимодействие с Пустотой. Опять же, — Учителя дали мне этот опыт. Я ощущала, как Пустота наполняла меня, как это не парадоксально звучит. Она необычайно плотная и совсем не бесформенная. Но для того, чтобы ее впустить, нужно создать условия в себе. Пустота — это колоссальный объем информации.
* Здесь я также могу привести мнения некоторых современных физиков, утверждающих, что физический вакуум это, на самом деле, самая плотная структура, которая только может быть. (См. например работы Джона Уиллера.)
В.: Я имел в виду то самое «я», которое невыразимо и переживается именно, как Ничто.
Т.Г.: Ну, это бывает тогда, когда идет полный процесс слияния с «я». Если сознание освобождено от чувства тела и других структур, то состояние слияния дает Божественное переживание — невыразимый покой и радость. Это еще называется Нирваной. Причем, это не забытье, а источник творчества... К этому состоянию идти очень сложно...
В.: Последние десять лет, о которых вы рассказывали. — это была именно работа Учителей с вами, или же все-таки и собственная внутренняя работа, самотрансформация, свои усилия?
Т.Г.: Безусловно, прежде всего, это была очень напряженная внутренняя работа, которая опиралась на помощь Учителей. Я прошла через горнила собственных очищений. Эти очищения обычно болезненны, — это все, чем обычно живет человек, — страсти, эмоции... Приходилось все время себя переделывать. А это ведь не просто, что сказал себе: «я теперь не буду так делать, так эмоционировать, так думать...» и все — началась новая жизнь. Это все проходило, как непрерывное внутреннее усилие, постоянная работа над собой, борьба. Но без помощи Учителей я бы, наверное, не смогла. Причем, я не могу сказать, что Учителя действовали всегда как-то линейно, что называется, в лоб. Иногда я упиралась в чем-то и Учителя давали мне возможность совершить ошибку и учиться на своих шишках. И ошибки были очень болезненными. А свой болезненный опыт учит очень хорошо.
В.: Я считаю, что общечеловеческая культура вообще явилась следствием свободы выбора, данной человеку. Если бы было только послушание, то не возникли бы в человеческой истории такие сюжеты, как противостояние богам, рождение героев, ошибки и покаяния. А именно эти сюжеты и лежат в основе культуры. Без них было бы все просто, однозначно и не было бы самого развития. Я это говорю к тому, что вопрос взаимоотношений с Учителями, вероятно, не такой «плоский», как это может показаться, а объемный, где сюжеты непослушания играют также немаловажную роль.
Т.Г.: Да, свободный выбор есть у каждого. Но по сути особой свободы у человека и нет. Он всегда делает свой выбор исходя из того опыта, который наработал к данному моменту в течении очень многих прожитий. И человек замкнут внутри своего опыта, а его свобода иллюзорна. И можно освободиться, только путем собственного преображения, то есть, начав работать над собой.
Вот, иногда люди в жизни выбирают глубины какого-то порока. И чем ниже они падают, тем больше расплата. Тут уже и страдания и опыт, который фиксируется в духовном теле. Набрав достаточно такого опыта, человек уже начинает по-другому поступать и его миропонимание меняется. Но иногда на это приходится затрачивать очень много жизней.
В.: Как вы считаете, есть ли в жизни каждого человека какой-то ключевой момент, когда он может включиться во внутреннюю работу? Или это включение происходит постепенно, по крупицам? Или же есть точка некого фазового перехода?
Т.Г.: Вообще, эволюционный Путь имеет различные временные фазы. Младенчество — когда человек только погружается в материю и измеряет ее глубины, — на это может уйти миллионы лет и множество прожитий. На этой фазе о какой-то внутренней работе и говорить нечего. А вот включение во внутреннюю работу происходит на фазах юности и зрелости, каждая из которых также может длиться множество жизней. Но вот здесь человек начинает уже искать. И вот, когда человек находится в таком состоянии готовности, то на тонких планах он начинает определенным образом звучать и светиться. И таких людей всегда ведут туда, где они могут наиболее продуктивно развиваться.
В.: То есть, каждого созревшего человека Учителя сразу же замечают и начинают учить?
Т.Г.: Да, когда ученик готов — приходит Учитель.
В.: Существуют Традиции, где Учителями являются конкретные живые люди. Какова здесь параллель с вознесенными Учителями?
Т.Г.: Многие из живых людей берут на себя такие функции, но не могут считаться в полной мере Учителями. Недостаточно называться Учителем. Для этого нужно иметь допуск. Многие люди наработали какие-то практики и считают, что они могут этим поделиться с другими людьми. И ради бога! Но Учителями считаются те, кто имеет большой опыт и мудрость. Вознесенные Учителя считают Учителями и того же Ошо, и Кришнамурти, — а это жившие в физическом теле конкретные люди. Случилось так, что в их тела пришли Вознесенные Учителя. Они знали об этом, в этом состояла их Миссия... Учителя по-разному ведут людей. Это может быть контакт голосом или через образы, — таким образом осуществляется активное ученичество. Это может быть и невидимый и неощущаемый учеником контакт, но, тем не менее, обучение происходит.
В.: То есть, ученик попадает в те или иные ситуации, которые на самом деле не случайны, а как бы специально для него созданы.
Т.Г.: Да, Учителя создают ситуации. Кроме того, часты случаи, когда ученик, сам того не подозревая, учится в ашрамах Шамбалы, — это происходит во сне, в тонком теле... И тем не менее, это дает очень мощное научение. Так что формы ученичества очень разные.
В.: Как вы считаете, духовный Путь, — это удел избранных, или это общечеловеческий удел?
Т.Г.: Это общечеловеческий Путь, но начинается он, оформляется как-то только тогда, когда человек подходит к какой-то ступени готовности. Я много встречала людей, которые увлекаются эзотерикой, читают массу литературы и считают, что они развиваются, но очень часто дальше ментального обогащения дело не идет. Потому что не прикладываются силы к нравственному очищению, к внутренним усилиям. Ведь Путь — это всегда жертвенность, самоотдача. А ведь много из того, что люди делают, они делают исключительно ради себя. А это уже не Путь.
В.: Можно сказать, что критерием того, что человек на Пути является не только самопознание, но и помощь другим?
Т.Г.: Да. Самоотдача обязательна. Если человек только для себя — это приведет к кармической ответственности...
В.: А Путь отшельника?
Т.Г.: Как правило, такие люди много отдавали миру. И молитвами, и советами, помощью тем, кто к ним приходил. Это серьезный Путь. Каждый идет той дорожкой на Пути, которая обусловлена формой его готовности.
В.: Желание помогать другим людям связано с тем, что в человеке проявляется Любовь, или может быть наоборот — помощь другим людям создает основу для проявления Любви?
Т.Г.: Много случаев, когда люди помогают другим исключительно для себя. Они любят себя в этом, или ожидают благодарности. Многие помогают так, как считают нужным, — то есть для них есть условия, когда они помогают, а когда нет и как именно. Они находятся в плену собственных жестких установок. Настоящая помощь происходит, когда ты действительно по-настоящему и бескорыстно любишь человека. А это очень сложно.
К тому же, помощь должна быть еще и разумной.* Иногда наша помощь может наоборот создать проблемы или породить инфантилизм и безответственность того, кому помогаешь. Нельзя просто складывать что-то к ногам человека. Я считаю, что помощь необходима для выхода из кризиса, из ситуации, где человеку самому не справиться.
* Пример такой Любви очень ярко описан в книге К.Е.Антаровой «Две жизни»
Для меня критерием любви являются Учителя. Их любовь и действенная и разумная. И она обладает огромным терпением. Даже, когда человек находится в состоянии порока. нарабатывает себе проблему, — Учителя все равно относятся к нему с участием и терпением. Для меня это образец любви к людям.
Глава 8. Майя Успенская
С Майей мы познакомились у Вики Рогозовой на Арканах. И случилось так, что именно Майя стала для меня проводником в тот способ восприятия, который описывается в нескольких последних главах этой книги.
Декабрь 2001 г.
В.: Майя, с чего бы тебе хотелось начать?
М.: С того, что происходило в детстве.
В.: А что тогда происходило?
М.: Непонятные вещи происходили утром, после сна, когда маленькая девочка вставала и обнаруживала на своем теле какие-то странные следы, которые врачи ничем не могли объяснить…
В.: Какие?
М.: Различные. Царапины, укусы, синяки и так далее. Наверное, с этого надо начинать...
В.: Это было отражением того, что снилось во снах?
М.: Это не было отражением. Это была какая-то реальная действительность.
В.: Тебе тогда было лет пять?
М.: Ну да, вероятнее всего, где-то пять–семь лет.
В.: И ты понимала, что происходит?
М.: Да, я понимала тогда, что это в какой-то степени вторая жизнь, которая есть у человека.
В.: Расскажи немного об этой жизни.
М.: А что конкретно про эту жизнь?
В.: Если она вторая, чем она отличалась от этой — первой? Обычно человеку снятся сны, — как их трактуют психологи, — являющиеся отражением его вытесненных впечатлений за день, или незавершенных каких-то ситуаций. И, как правило, обычные сны бессвязны и непонятны. Твои, как я понимаю, были понятны тебе?
М.: Понятны. Во сне, в данном случае, в той жизни, было все реально...
В.: То есть, как правило, сон это сочетание каких-то отрывочных, бессвязных, символических фактов, которые можно как-то трактовать. В твоем это было как ощущение связанности и реальности?
М.: Конечно. Это было продолжением различных рассказов. Первая ночь, например, могла быть путешествием куда-то, вторая ночь — не какое-то второе, новое путешествие, это продолжение первого, которое начиналось именно с того момента, с того места, с того действия, где заканчивалось первое. И это было интересно для маленькой девочки сначала, а когда уже она немножко подросла и окрепла, то стали происходить различные и неприятные путешествия.
В.: То есть?
М.: То есть девочке спускали различные задания, так называемые миссии, которые она должна была выполнять.
В.: Какие миссии?
М.: Маленькая девочка была здесь. А сущность, которая была там, была совершенно не маленькой. Скажем, даже была, в достаточной степени жесткой и сильной, в отличие от той девчонки, которая была «внизу». Миссии были совершенно различные.
В.: Ну, например…
М.: Пример: нужно было кого-то куда-то доставить. Либо что-либо сделать на каком-то отрезке параллельного мира.
В.: Кого-то куда-то доставить во сне?
М.: Да. Стать, проводником, скажем, человека, его души или сущности, доставить из точки А в точку Б, при этом чтобы с ней ничего не произошло, чтобы не было никаких повреждений. Либо кому-нибудь помочь в какой-нибудь точке пространства, избавиться от чего-то, либо донести какую-то информацию куда-либо.
В.: Ощущала ли себя девочка разделенной?
М.: Да, это было очень сильное разделение, поскольку это было не только во снах, но это могло случиться на улице или в школе. Самое страшное было тогда в неконтролируемости этого процесса: когда подходишь, например, к дороге, и видишь, что физическое тело идет, а сознания нет, и оно движется, а машина едет, и никто не думает останавливаться, и тогда становится действительно страшно...
В.: Все, что ты говоришь, в медицине описывается определенным диагнозом.
М.: Да. Шизофрения.
В.: Тем не менее, будучи человеком, который профессионально работал с невротиками, психотиками, я не могу констатировать наличие этого диагноза у тебя. Я вижу перед собой совершенно адекватного человека, социально успешного, преподавателя...
М.: Спасибо за не поставленный диагноз, можно теперь к врачу не обращаться…
В.: Итак: что это такое было? Как ты переживала все это тогда?
Дата добавления: 2021-04-05; просмотров: 72; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!