Глава 22. Революционный 1917-й: борьба альтернатив общественного развития. Приход к власти большевиков 7 страница
Главным носителем и «потребителем» европейской культуры в XVIII в. было дворянство, однако в сферу ее влияния постепенно втягивались и другие сословия. Потребности развития и обороны государства требовали создания новой системы светского образования, способной обеспечить страну необходимым числом специалистов в различных областях знания. Созданные Петром I учебные заведения — Пушкарская и Навигацкая школы, Медицинское училище, Инженерная школа — готовили кадры для армии и флота. Со временем к ним добавились новые — академический университет, а с 1755 г. — Московский университет. Стремясь сохранить за собой монополию на образование, дворянство требовало ограничения доступа в учебные заведения выходцев из низших сословий. Однако на практике именно они показывали наибольшее прилежание и успехи в учебе. Принцип бессословности образования решительно отстаивал великий русский ученый М.В. Ломоносов, сам происходивший из государственных крестьян. Сугубо дворянскими учебными заведениями стали Сухопутный шляхетский корпус, Смольный институт благородных девиц и некоторые другие.
Менялся облик российских городов, в которых с последней трети XVIII в. обязательной становится регулярная планировка и типовая застройка. Все больше читателей находят первые газеты. Развивается книготорговля. Глубокий след в развитии русского общества оставили такие культурные начинания екатерининского времени, как реформа учебных заведений, предпринятая И.И. Бецким, а также книгоиздательская деятельность известного публициста и просветителя Н.И. Новикова, арендовавшего в 1779-1789 гг. типографию Московского университета -ведущего центра русского просвещения той эпохи.
|
|
|
Неуклонная европеизация и гуманизация русского общества заставляли наиболее чутких людей все острее ощущать трагизм I положения основной массы населения страны — крепостных крестьян. Столбовой дворянин А.Н. Радищев в 1790 г., преодолев страх, изложил свои крамольные мысли на бумаге и издал их в виде отдельного сочинения — «Путешествие из Петербурга в Москву». Эта дерзость едва не стоила ему жизни: напуганная вестями о революции во Франции, престарелая императрица не намерена была шутить с огнем. После долгих мытарств Радищева отправили на десять лет в ссылку в Сибирь. Однако его одинокий голос оказался пророческим: следующий век в России стал веком «крестьянского вопроса» в политике, общественной мысли и культуре.
Глава 11. Становление рынка и развитие товарно-денежных отношений в России в конце XVIII — начале XIX в. Положение в сельском хозяйстве и промышленности
Первая половина XIX в. явилась в русской истории временем во многих отношениях переломным. К началу этой эпохи Россия, успешно решив многие стоявшие перед ней внутри— и внешнеполитические задачи, стала могущественной державой. Ее пределы охватили огромные пространства Восточной Европы и Северной Азии, часть Северной Америки (Аляску). Расширение государственной территории продолжалось и в первой половине XIX в. Столь же устойчивой была и тенденция роста населения: 18 млн человек в 1747 г., 36 млн — в 1796, 74 млн — к середине XIX в. К концу XVIII в. Россию отличало стабильное в целом хозяйство, основанное на крепостном крестьянском труде; процесс образования мощной административно-бюрократической системы управления был, казалось, близок к завершению; армия и флот, прославленные своими многочисленными победами, по праву считались одними из сильнейших в Европе.
|
|
|
Но именно в это время в различных сферах русской жизни стали все яснее проявляться принципиально новые процессы. Прежде всего это касалось социально-экономических отношений. В результате русско-турецких войн и разделов Польши в состав России вошли плодороднейшие земли, до логического конца доведено было закрепощение крестьян, водворен жесткий административный порядок на местах. Все это способствовало росту крепостного хозяйства. Однако по мере того как хозяйство становилось все более производительным, оно неизбежно теряло традиционный натуральный характер, начиная выдавать товарную продукцию. В результате к концу XVIII в. в России складывается внутренний рынок, роль центров которого играют Москва, Петербург и другие крупные города. Полным ходом идет районирование — специализация различных регионов на производстве той или иной продукции на продажу. Все активнее становится внешняя торговля. Определенную роль в экономике начинают играть товарно-денежные отношения.
|
|
|
Крепостное хозяйство, втягиваясь в им же порожденный рынок, все более качественно видоизменялось. До тех пор, пока оно носило натуральный характер, потребности помещиков были в основном ограничены тем, что производилось на их полях, огородах, скотных дворах и т.д. В этих условиях производительность поместья и, естественно, эксплуатация крестьян имели определенные, довольно четко обозначенные пределы. Когда же появилась реальная возможность превратить производимую продукцию в товар и получить деньги, потребности поместного дворянства начинают расти неудержимо. Помещики спешат перестроить свое -хозяйство таким образом, чтобы максимально повысить его продуктивность, причем пытаются достичь этого традиционными, крепостническими методами. У подавляющего большинства из них не было ни средств, ни желания идти на обременительные эксперименты: закупать технику, переходить к новым системам землепользования и т.п. Зато помещики владели крепостными, эксплуатация которых не ограничивалась никакими нормами. Естественно, что хозяйственное переустройство пошло в русле последовательного усиления этой эксплуатации.
|
|
|
В черноземных районах, дававших прекрасные по тем временам урожаи зерновых, усиление эксплуатации выразилось прежде всего в расширении барской, запашки за счет крестьянских наделов и увеличения барщины — крестьянской работы на помещика.
В первой половине XIX в. обычным явлением для этого региона была шестидневная барщина в страду. Для обработки же своих все уменьшающихся наделов крестьянам оставались воскресенья, дни церковных праздников и ночи. Не говоря уже о том, что подобное положение во все большей степени разжигало ненависть крепостных к своим хозяевам, оно в корне подрывало крестьянское хозяйство. Ведь крестьянин обрабатывал помещичью землю, используя свой инвентарь и свою скотину, да и сам он представлял ценность как работник постольку, поскольку был более или менее сыт, силен, здоров. Упадок его хозяйства бумерангом бил по хозяйству помещичьему. В результате после заметного подъема на рубеже XVIII-XIX вв. помещичье хозяйство постепенно попадает в полосу длительного и, по существу, безысходного в данных условиях застоя.
Некоторые помещики черноземной зоны пытались выйти из создавшегося положения, переводя крепостных на месячину: крестьян вообще лишали их собственного хозяйства, выдавая им месячное содержание натуральным продуктом. Барская запашка, таким образом, целиком пожирала крестьянские наделы, помещик заводил свой рабочий скот и инвентарь, а крестьянин, по сути, превращался в пашенного холопа, т.е. раба. Хотя такая практика, означавшая возврат к давно изжитым отношениям, не получила широкого распространения, она свидетельствовала о глубоком кризисе господствующей системы хозяйства.
Помещики нечерноземного региона также попали в сложную ситуацию. Вследствие истощения и без того небогатых почв продукция поместий приносила здесь все меньшую прибыль. Поэтому помещики склонны были не столько расширять, сколько сворачивать свое хозяйство. Усиление же эксплуатации крестьян выразилось прежде всего в постоянном повышении денежного оброка. Причем нередко этот оброк устанавливался выше реальной доходности земли, отведенной крестьянину в пользование; помещик рассчитывал прежде всего на посторонние, не земледельческие заработки своих крепостных: за счет промыслов, «отходничества» — работы на фабриках, мануфактурах, в различных сферах городского хозяйства. Расчеты эти были вполне оправданны: в этом регионе в первой половине XIX в. растут города, складывается фабричное производство нового типа, которое широко применяет вольнонаемную рабочую силу. Но попытки крепостников использовать эти условия для того, чтобы повысить доходность хозяйства, приводили, по сути, к его саморазрушению: увеличивая денежный оброк, помещики неизбежно отрывали крестьян от земли, превращая их отчасти в ремесленников, отчасти в вольнонаемных рабочих.
В еще более трудном положении оказалось промышленное производство России. В это время определяющую роль играла унаследованная от XVIII в. промышленность старого, крепостного типа. Обслуживая прежде всего потребности государства, она существовала под его бдительным надзором; основной рабочей силой здесь являлись крепостные, приписанные к отдельным предприятиям. В XVIII — начале XIX в. такое производство более или менее справлялось со своими задачами: обеспечивало русскую армию сукном для солдатских шинелей, пушками и ружьями, флот — пенькой и парусиной для оснастки кораблей. Однако у него не было внутренних стимулов для развития, для технического прогресса: количество и качество продукции детально регламентировалось сверху; установленному объему производства строго соответствовало число приписанных крестьян. Крепостная промышленность была обречена на застой; это стало особенно очевидным после того, как в Западной Европе в 60-80-х годах XVIII в. произошел промышленный переворот и производство стало развиваться семимильными шагами. В российской же промышленности переворот начался лишь накануне отмены крепостного права, в 1840-х годах, а по-настоящему проявил себя лишь в пореформенное время.
Однако уже в первой половине XIX в. в России появляются предприятия совсем иного типа: не связанные с государством, они работают на рынок, производя товар для свободной продажи и используя вольнонаемный труд. Подобные предприятия возникают прежде всего в легкой промышленности, продукция которой в это время уже имеет массового покупателя. Их владельцами, как правило, становятся разбогатевшие крестьяне-промысловики; а работают здесь крестьяне-»отходники».
За этим производством было будущее. Но промышленности нового типа еще долгое время предстояло развиваться в условиях господства крепостной системы, которая стесняла ее во многих отношениях. Так, владельцы промышленных предприятий обычно сами находились в крепостной зависимости и вынуждены были значительную часть доходов в виде оброка отдавать хозяевам-помещикам. Выйти же на волю, сохранив за собой свое дело, такой крепостной «буржуй» мог рассчитывать только после уплаты грандиозного выкупа. И в том и в другом случае из сферы производства изымались огромные средства. Крепостное право препятствовало и формированию кадрового пролетариата, необходимого для нормального развития промышленности: ведь рабочие на этих предприятиях и юридически и по сути своей оставались крестьянами, стремившимися, как правило, заработав на оброк, вернуться в деревню. Рост производства затруднялся и относительно узким рынком сбыта, расширение которого, в свою очередь, было ограничено крепостным строем.
Таким образом, в первой половине XIX в. традиционная система экономики уже явно тормозила развитие производства и препятствовала становлению в нем новых отношений. Что касается крепостного поместного хозяйства, то при всей своей бесперспективности оно сохраняло относительную рентабельность и в глазах подавляющего большинства помещиков оставалось не только предпочтительным, но и единственно возможным. В промышленности необходимость перемен ощущалась явственней. В первой половине XIX в. со стороны владельцев предприятий крепостного типа постоянно раздавались жалобы и просьбы в адрес правительства, свидетельствовавшие о том, что вести дело на старых основаниях становилось все сложнее.
Проблемы, возникавшие в сельском хозяйстве и промышленности, стали перед государственной властью во всей остроте. Но оказалось, что самодержавный строй в полной мере отвечал только тем задачам, во имя которых он создавался и отлаживался веками: расширению пределов государства, наведению порядка внутри страны, выбиванию податей и повинностей. Решать же задачи принципиально новые, связанные с коренным преобразованием социально-экономических отношений во имя развития производительных сил и повышения жизненного уровня основной массы населения, самодержавно-бюрократическая система управления была не в состоянии. Вопрос об отмене крепостного права все тесней переплетался с вопросом о коренных изменениях государственного строя Российской империи.
Глава 12. Попытки аграрных преобразований. Реформы в сфере политического управления. Движение декабристов. Духовные искания русского общества в 1830-х годах. Западники и славянофилы
Крепостное право на протяжении веков как нельзя лучше отвечало устремлениям и поместного дворянства, и самодержавной власти. Это единство интересов государства и помещиков было нарушено с началом кризиса крепостной системы.
Еще в 1797 г. при Павле I (1796-1801) был принят указ, рекомендовавший помещикам ограничить барщину тремя днями в неделю. Рекомендацией этой помещики не воспользовались ни при Павле, ни при его преемниках. Указ, однако, стал своего рода поворотным пунктом в политике самодержавной власти, носившей до того сугубо крепостнический характер.
В 1803 г. Александр I (1801-1825) издал указ о вольных хлебопашцах, по которому помещику предоставлялась возможность освободить своих крестьян с землей за выкуп. Предполагалось, что благодаря этому указу возникнет новое сословие лично свободных крестьян; помещики же получат средства для переустройства своего хозяйства на новый, буржуазный лад.
Однако помещиков не заинтересовала эта инициатива власти, и при Николае I (1825-1855) был предложен другой, менее радикальный вариант освобождения. По указу об обязанных крестьянах (1842) помещик мог предоставить крепостным личную свободу, оставив всю землю в своей собственности. Однако часть этой земли он должен был передать освобожденным крестьянам в пользование на условиях отбывания ими определенных повинностей.
Указы 1803 и 1842 гг. (как и указ 1797 г.) носили рекомендательный характер. Власть как бы приглашала помещиков добровольно отказаться от крепостного права. Весьма показательна реакция «душевладельцев»: по обоим указам к 1861 г. было освобождено менее 1% крепостных.
В 1847 г. была проведена инвентарная реформа — единственное преобразование дореформенной эпохи, имевшее обязательный характер для поместного дворянства. При составлении «инвентарей» — описей помещичьих имений — устанавливались четкие нормы барщины и оброка, которые владелец поместья не имел права превышать. «Инвентари» стали серьезным шагом на пути ограничения эксплуатации крепостных крестьян. Однако реформа эта охватила только Киевское генерал-губернаторство (несколько губерний). Проводя ее, правительство преследовало прежде всего политические цели: помещики в этих краях были в основном поляками и католиками, находившимися в постоянной оппозиции к самодержавной власти, которая стремилась найти опору в православном украинском крестьянстве. О том, чтобы распространить эту реформу на великорусские губернии, власть и не помышляла.
Особо стоит отметить реформу второй половины 1830-х годов, которая касалась государственных крестьян. Было организовано частичное переселение крестьян из густонаселенных районов, увеличены земельные наделы, уменьшены подати, создана сеть медицинских и учебных учреждений в деревнях и селах. Характерно, что свою задачу правительство видело не только в том, чтобы упорядочить государственное хозяйство; оно стремилось еще и «подать благой пример» поместному дворянству. Впрочем, излишняя забюрократизированность всех мероприятий власти, создание обширного штата администрации, которая, опекая крестьянство, должна была существовать за его счет, — все это в значительной степени свело на нет положительные стороны этой реформы.
В целом в своих попытках смягчить крепостное право самодержавие свято следовало одному условию: нельзя ущемлять интересы помещиков, нельзя навязывать им свою волю. Тем самым власть заведомо обрекала себя на неудачу. Требовался серьезный толчок, чтобы заставить ее выйти из того магического круга, который оно для себя очертило.
В сфере государственного строительства достижения власти были еще скромнее. Александр I в начале своего царствования выказывал стремление ввести в России «конституционную хартию» и тем самым превратить самодержавный строй в конституционно-монархический. На деле же он ограничился реформами, не имевшими принципиального характера. В 1802 г. появились новые центральные органы управления — министерства, которые в совокупности с местными учреждениями, введенными губернской реформой 1775 г., образовали единую, строго централизованную бюрократическую систему управления Россией. В том же году было определено место Сената в этой системе как органа надзора — опять-таки сугубо бюрократического — за соблюдением законности.
В 1808—1809 гг. М.М. Сперанский, ближайший сотрудник Александра I, разработал «План государственного преобразования», по которому параллельно с административно-бюрократической системой управления, проводящей политику центра, предполагалось создать систему выборных органов местного самоуправления — своеобразную пирамиду из волостных, окружных (уездных) и губернских дум. Венчать эту пирамиду должна была Государственная дума — высший законодательный орган страны. План Сперанского, действительно предусматривавший введение в России конституционного строя, вызвал резкую критику со стороны высших сановников и столичного дворянства. Несмотря на то что проект создавался в соответствии с указаниями самого царя, он так и не был осуществлен, а его автор в 1812 г. угодил в ссылку.
Николай I, принципиально отказавшийся от каких бы то ни было коренных перемен в системе управления, пытался «усовершенствовать» ее путем еще большей бюрократизации. При нем были значительно расширены штаты чиновников всех ведомств, непомерно увеличился объем «деловой» переписки между различными инстанциями. Деятельность администрации на всех уровнях приобретала все более формальный, канцелярский характер. Это ощущал и сам царь. Не случайно те категории дел, которые, по его мнению, представляли особую важность, Николай стремился вырвать из общей системы управления, подчинить своему личному контролю. Исключительное, особое значение приобрела Собственная Его Императорского Величества Канцелярия:
П отделение ее под непосредственным надзором Николая занималось кодификацией законов, III — политическим сыском, V -государственными крестьянами и т.д. Разумеется, такая система «чрезвычайного управления» не только не могла устранить недостатки громадной бюрократической машины, но еще больше усугубляла их.
Необходимость кардинальных перемен в сфере социально-экономических отношений и государственного строя становилась столь же очевидной, как и неспособность власти осуществить их. В результате часть общества, поначалу малочисленная, а затем все более значительная — та часть, которую А.И. Герцен точно назвал «образованным меньшинством», — становится в оппозицию власти, подвергая резкой критике. Более того, «образованное меньшинство» все настойчивее заявляет о своей готовности принять самое активное участие в грядущих преобразованиях.
Первой серьезной попыткой со стороны общества противостоять власти стало движение декабристов. Непосредственным толчком к нему явились войны с наполеоновской Францией. Отечественная война 1812 г. вызвала взрыв патриотизма в русском обществе; во время заграничных походов 1813-1815 гг. их участники поближе познакомились со строем жизни европейских государств и увидели, до какой степени отсталой страной была самодержавно-крепостническая Россия. Именно гвардейские офицеры, охваченные жаждой решительных перемен, — А.Н. и Н.М. Муравьевы, С.И. и М.И. Муравьевы-Апостолы, С.П. Трубецкой, И.Д. Якушкин — явились инициаторами создания в 1816 г. «Союза Спасения». Организация эта, объединившая около 30 человек, носила строго конспиративный, заговорщический характер: предполагалось захватить власть путем вооруженного переворота и цареубийства, а затем сверху провести необходимые преобразования — отменить крепостное право и ввести конституцию.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 48; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!