Итак, идея длящейся добросовестности - фантазия, оторванная от реальной жизни и не имеющая почвы в законе, который тоже ведь написан для жизни. 45 страница
В 2007 г. здание было продано в порядке приватизации полномочным органом третьему лицу. В договоре о приватизации указывалось, что здание имеет обременения. Суть обременений не указывалась.
Покупатель, став собственником, потребовал выселения общества из здания. Общество отказалось, полагая, что отчуждение здания не затрагивает его прав.
Возникли вопросы о природе этих прав, сроке их действия. И, пожалуй, главный вопрос - о том, сохраняется ли у акционерного общества право на имущество после отчуждения здания, т.е. имеется ли в данном случае право следования, присущее вещным правам, либо это право утрачивается и остается только требование к должнику, как это присуще правам обязательственным.
На эти вопросы невозможно ответить, если предварительно не разобраться в таких широко употребимых и достаточно запутанных понятиях, как "право пользования", "право владения".
В настоящее время в связи с обсуждением предложения о введении в ГК РФ института владельческой защиты актуальность этих понятий, прежде всего, конечно, права владения, дополнительно обострилась. Наряду с теми, кто просто возражает против владельческой защиты в принципе, понимая при этом, что владение может защищаться независимо от права на вещь <1>, имеется критика механизма владельческой защиты, сосредоточенная в отрицании за владением фактического характера и понимании владения как права. При этом вполне понятно, что нет нужды вводить владельческую защиту как защиту права владения, поскольку в этом случае будет попросту продублирована норма ст. 305 ГК РФ (на этой норме сторонники идеи "права владения" обычно и строят свою аргументацию).
|
|
|
--------------------------------
<1> См., например: Рудоквас А.Д. Владение и владельческая защита в Концепции развития законодательства о вещном праве // Вестник ВАС РФ. 2009. N 5.
Не вдаваясь далее в вопросы владельческой защиты, замечу лишь, что никогда не вызывавшая сомнений необходимость в более точном понимании владения сейчас существенно возрастает в связи с тенденцией усложнения законодательства не только о защите владения, но и о вещных правах.
Если вернуться к приведенному выше примеру спора о внесении имущественного права в уставный капитал, то можно ожидать, что анализ этого дела не может не привести к обобщениям, выходящим за рамки корпоративного права, тем более что обсуждаемый вопрос не имеет корпоративной специфики, а является исключительно вопросом о природе имущественного права <1>.
--------------------------------
<1> Иную позицию занимает Н. Козлова, полагая, что права на внесенное имущество приобретают корпоративный характер, потому что, в отличие от аренды, учредитель (собственник) получает не арендную плату, а "долю прибыли или иные выгоды" (Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лиц. М., 2005. С. 300).
|
|
|
Как представляется, автор смешивает право одной стороны на использование имущества, ничем не отличающееся от любого прочего хозяйственного использования, с правами другой стороны на получение эквивалента от владельца. Здесь, конечно, есть два обязательства, но мы ведь обсуждаем одно - право владения/пользования имуществом по договору, отличному от аренды. Если заключен договор аренды, то идея корпоративности, видимо, сразу отпадает под страхом появления "корпоративной аренды". Но и в ином договоре о владении/пользовании имуществом нет ничего корпоративного. Это становится вполне понятно, если ввести очевидное условие: учредитель, внесший имущество в уставный капитал, продал свои доли (акции), как это произошло и в нашем случае.
Ситуация внесения имущественных прав в уставный капитал общества была достаточно распространена в начале 1990-х гг., до развертывания процесса приватизации государственного имущества. Тогда публичные собственники, не имея права на отчуждение государственного имущества, вносили права на это имущество, которые давали обществу возможность хозяйственной эксплуатации имущества (права владения и (или) пользования, как об этом сказано в Постановлении Пленумов ВАС РФ и ВС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8), но не давали права собственности. Эта практика была санкционирована в п. 17 Постановления N 6/8, которое различало передачу имущества "в натуре" в виде вклада в уставный капитал хозяйственного общества и передачу прав на имущество без передачи права собственности.
|
|
|
Само по себе такое различение не кажется достаточно корректным. Дело в том, что в гражданском обороте всегда передаются только права (точнее, право создается у того, кто его получает), а не вещи "в натуре".
"Практика убеждает в том, что реальные вещи выступают в юридической жизни только через посредство прав, которые осуществляются в отношении этих вещей... Всякое имущество состоит из прав, с той особенностью, что право собственности часто смешивают с той вещью, объектом которого она является. Вместо того чтобы сказать: "У меня есть право собственности на это имущество", говорят: "У меня есть это имущество"; сказать так проще и быстрее. Однако такое словоупотребление не должно создавать иллюзий... Имущество - это не реальное имущество, а имущественные права" <1>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Саватье Р. Теория обязательств: Юридический и экономический очерк. М.: Прогресс, 1972. С. 53, 56.
Что касается гражданского оборота как оборота прав (вполне уместная метафора), то хотел бы подчеркнуть, что речь идет именно о метафоре. На самом деле права не передаются, а сделку о передаче прав и шире - механизм правопреемства - точнее представлять как прекращение права у одного лица и возникновение аналогичного (иногда - не тождественного) права у другого лица (получателя) <1>. Для этого необходимо, чтобы передающий право обладал признанным законом правомочием на создание права у иного лица. А если мы говорим о передаче вещи во владение общества, то, скажем, незаконный владелец, не имея права на вещь, не может и создать никакого права получателю вещи. В этом случае передача вещи "в натуре" никак не может считаться действительной сделкой (учредительным договором) и никакого права (ни вещного, ни обязательственного) на имущество у общества не создает, как не создает ни прав, ни обязанностей в отношении общества и у учредителя - незаконного владельца.
--------------------------------
<1> Подробнее этот вопрос рассматривался выше.
Понятно, однако, что, говоря о передаче имущества "в натуре", Пленумы ВС РФ и ВАС РФ не имели в виду, конечно, незаконное владение.
Впрочем, в последующие годы идея противопоставления передачи вещей в натуре и передачи прав, насколько известно, развития ни в теории, ни в практике не получила, поэтому не будем больше останавливаться на этом пункте.
Значение сохраняет лишь понятие права владения (пользования).
В Постановлении N 6/8 подчеркивается, что передаются именно права, и спорить с этой позицией нет никаких оснований.
Однако важно понять природу этих прав, для чего нужно вновь вернуться к обсуждавшимся выше проблемам.
В соответствии с так называемой концепцией триады право собственности состоит из трех правомочий - владения, пользования, распоряжения, которые собственник может в различных комбинациях передавать иным лицам. Скажем, может передать право владения, оставив себе пользование и распоряжение, а может передать распоряжение, оставив себе владение и пользование, и т.д. <1>.
--------------------------------
<1> Например, Ю. Романец пишет, что, "заключив договор доверительного управления имуществом, собственник лишается тех прав в отношении договорного имущества, которые он передал управляющему" (Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. М., 2001. С. 433).
Концепция эта, несмотря на ее распространенность, все же ошибочна. Здесь нет места для того, чтобы показывать все ее слабые пункты <1>, но напомню лишь некоторые.
--------------------------------
<1> Обсуждению этой концепции посвящена глава 8 книги.
Во-первых, собственник, заключая договоры с иными лицами о своем имуществе, ничего не теряет из своего права. Законодателю пришлось специально подчеркивать это применительно к договорам доверительного управления в п. 4 ст. 209 ГК, хотя это верно для любого договора <1>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг" (книга 3) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2002 (издание исправленное и дополненное).
<1> В.В. Витрянский убедительно показывает, что права собственника не передаются и не могут быть переданы доверительному управляющему по договору. Автор излагает эту бесспорную идею весьма обстоятельно, видимо, потому, что противоположный ошибочный подход остается еще довольно распространенным (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2003. С. 801 и сл.).
Во-вторых, если собственник с кем-то договаривается о своей вещи, то природа прав принципиально различна. Собственник может создать у иного лица (арендатора, перевозчика, доверительного управляющего и т.д.) лишь обязательственные права (а также и обязанности, как, скажем, у хранителя, поверенного, комиссионера и т.п.), установив одновременно с этими правами (обязанностями) и собственные относительные обязанности (права) - арендодателя, учредителя управления, поклажедателя, комитента и т.д. При этом собственник сохраняет и свое вещное право в полном объеме, ничего из него не отдавая и не теряя. Вещное право вообще по своей природе дробиться на части не может, в отличие от делимого обязательства <1>. Не может также одно и то же вещное право умножаться, т.е. одновременно принадлежать разным лицам <2>.
--------------------------------
<1> Подробнее см.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 234 и сл.
<2> Не является исключением и общая собственность, поскольку здесь сособственники выступают как один собственник. Практически это выражается в том, что все сособственники должны приходить всякий раз, как реализуют свое право, к единой воле либо посредством консенсуса, либо по большинству голосов. Но раз существует одна воля (один субъект), то существует и одно право собственности. Никто из совладельцев не имеет отдельных и различных прав на вещь. Таким же образом может возникать и общность в отношении других вещных (сервитута, суперфиция и др.) прав - при принципиальном условии единого права.
На простой вопрос, как расценить тот факт, что, пока арендатор владеет арендованной вещью, собственник не может ею владеть, не нарушив права арендатора (и своей обязанности), следует столь же несложный ответ: собственник потому и получает за вещь деньги <1> от арендатора, что сохраняет всю полноту права на нее. Заключая договор аренды, собственник ничего не передает, а реализует свое право, не теряя его (напротив, утрата права собственности влечет и прекращение арендных отношений для бывшего собственника). Отвечать же на этот вопрос в том смысле, что собственник отдает на время свое право арендатору, - значит не понимать, как действует правовой механизм <2>. В таком ответе не больше смысла, чем в утверждении, что собственник меняет свое абсолютное право на свою же относительную обязанность воздержаться от пользования вещью на срок аренды при том, что такой (вполне лишенный смысла) тезис гораздо ближе к внешним фактам.
--------------------------------
<1> В безвозмездных отношениях собственник получает неимущественное социальное благо - влияние, уважение и пр. Основанием этого блага также является полное право на вещь. Очевидно, что если кто-то разрешит пользоваться не своей, а чужой вещью, то по обнаружении этого факта рассчитывать на почтение ему не придется.
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг" (книга 3) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2002 (издание исправленное и дополненное).
<2> Еще раз процитирую высказывание В. Витрянского о доверительном управлении: "Правомочия доверительного управляющего по управлению имуществом не могут в принципе представлять собой правомочия, делегированные (переданные) самим собственником, по той причине, что права доверительного управляющего в отношении переданного ему имущества не переходят к нему от собственника, а возникают из договора доверительного управления. Заключение такого договора и сама передача имущества в доверительное управление есть форма реализации собственником его правомочий" (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья. С. 801; автор главы - В.В. Витрянский). Понятно, что то же самое можно сказать и о любом ином договоре собственника.
Итак, собственник, вступая в отношения с иными лицами по поводу своего имущества, не передает им своего права по частям. Право собственности, как уже говорилось, на части вообще не делится и существует только как единственное и единое право.
Выше критиковалось представление о владении как вещном праве. К сожалению, мы можем встретить его и в судебной практике разрешения споров собственников с обществами, в уставный капитал которых внесено имущество без права собственности.
Так, отказывая в иске учредителю общества ЖСК "Митино-11" о возврате переданного на праве пользования нежилого помещения, суд определил переданное право как вещное <1>.
--------------------------------
<1> Постановление ФАС МО от 20 ноября 2002 г. N КГ-А40/7667-02. Одновременно суд заметил, что требовать возврата помещения собственник может при выходе из ООО.
В другом случае суд отклонил требование собственника здания, внесенного на праве безвозмездного пользования в уставный капитал ЗАО, полагая, что отношения сторон не носят обязательственного характера, но регулируются главой 4 ГК и Законом об акционерных обществах <1>.
--------------------------------
<1> Постановление ФАС МО от 2 сентября 2008 г. N КГ-А40/7942-08. Аналогичная позиция высказана в Постановлении ФАС СЗО от 27 июня 2000 г. N А56-6221/00.
Но иной суд, точно так же сопоставляя доводы об обязательственных отношениях, возникающих в силу внесения вклада в уставный капитал, и акционерное законодательство, пришел, однако, к выводу, что налицо вещные отношения <1>, что хотя и неверно само по себе, но представляется более последовательным, чем попытка уйти от трудностей квалификации с помощью "корпоративных отношений". Ведь нельзя не заметить, что здесь речь идет не об отношениях внутри общества, а о правах между собственником имущества и обществом независимо от того, сохраняет ли собственник связь с обществом.
--------------------------------
<1> Постановление ФАС ЗСО от 8 сентября 1998 г. N Ф04/1309-342/А27-98.
Впрочем, обозначение отношений между собственником имущества и обществом по поводу имущества, находящегося у общества в уставном капитале, как обязательственных (что и следует признать верным) также иногда встречается <1>.
--------------------------------
<1> Постановление ФАС МО от 10 января 2007 г. N КГ-А40/10918-06-П.
В этом смысле высказался и ВАС РФ, причем допустив, что право пользования внесенным в уставный капитал имуществом может быть передано как на определенный срок, так и на все время деятельности общества <1>.
--------------------------------
<1> Постановление Президиума ВАС РФ от 8 сентября 1998 г. N 6908/97.
Практика не позволяет, как можно видеть, говорить о том, что имеется сколько-нибудь устойчивая позиция, определяющая право владения и (или) пользования имуществом, внесенным в уставный капитал хозяйственного общества, как право вещное. Скорее можно заметить - и это несомненно, - что вопрос неясен и запутан, что ему уделялось до сих пор мало внимания.
На мой взгляд, представления о владении как вещном праве чаще всего оказываются не результатом тщательного и детального анализа, а скорее являются приблизительным ответом на не вполне внятный вопрос.
Выше уже говорилось об ошибочности представлений о вещном праве владения. Нет никаких оснований для предположения, что действующий ГК РФ предусматривает право владения (пользования) как вещное право.
Следовательно, нет и оснований полагать, что собственник может создать вещное право владения (пользования) иному лицу, сохраняя право собственности.
Это значит, что передача имущества в уставный капитал обществу относится к числу сделок, создающих обязательственные отношения между собственником и обществом, и в этом смысле такая сделка подобна любой иной сделке об имуществе, отличной от сделки отчуждения/приобретения имущества, т.е. отличной от сделки, предусмотренной п. 2 ст. 218 ГК.
В общем виде результатом подобных сделок является возникновение у получателя имущества определенного договором права <1>, а у собственника - обязанности в отношении общества, которое выступает как кредитор.
--------------------------------
<1> Договоры, создающие у владельца обязанности (хранение, перевозка и т.п.), мы не обсуждаем, поскольку ограничиваемся гипотезой наделения общества имуществом, необходимым ему для хозяйственной эксплуатации, что предполагает установление права, а не обязанности.
Такое право будет определяться сутью соглашения и по существу будет примыкать к правам, возникающим из договоров, указанных в главе 34 ГК ("Аренда"). Ведь цель хозяйственного общества - получение прибыли, а значит, передаваемое ему имущество должно использоваться в хозяйственных целях, что характерно для договоров типа аренды.
Наиболее корректным поэтому было бы заключение именно договора аренды. В этом случае, кстати, вполне ясным становится и вопрос о праве следования - он решается по правилам об аренде. Но намеренный отказ сторон от договора аренды (именно так следует понимать избегание аренды), например для того, чтобы уклониться от его регистрации, влечет вывод об ином, непоименованном договоре.
Непоименованный договор, разумеется, не может создавать права следования, так как это право создается исключительно законом, но не волей сторон. Никакое извещение третьих лиц о таких "обременениях" или "ограничениях" никаких последствий для них не порождает именно и только потому, что договор сам по себе вообще не может создавать обязательств для третьих лиц, что является фундаментальным принципом права <1>. Поэтому и недопустимо применение по аналогии норм об аренде <2> к непоименованному договору (равно как и к договору учредительному) в части права следования.
--------------------------------
<1> Рассматривая этот же вопрос, А.Ю. Родина приходит к противоположному выводу. Так, она пишет: "Лицо, приобретающее право собственности на такое имущество, безусловно, должно быть уведомлено о правах третьих лиц на него. Согласившись на приобретение такого имущества с обременением, очевидно, у него нет оснований требовать досрочного исполнения обязательств". Очевидно, что, отрицая возможность досрочного исполнения обязательств, автор этих строк признает сохранение обязательства при смене собственника вещи, права владения и/или пользования которой переданы в уставный капитал, т.е. признает создание права следования непоименованным договором (см.: Родина А.Ю. Имущественные права как объект права собственности хозяйственных обществ // Юрист. 2008. N 11).
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 46; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!