Пьеса в трех актах, шести картинах 4 страница
Ащеулова. Это вы такими бабочками и командуете? А где же ихние младенцы? Трудная ваша работа!..
Евтюшкин. Нет — и прочими.
Ащеулов. Ты не в свое дело не суйся. В учреждениях люди сидят И не спрашивают… (Развязывает узелок.) Питайтесь, сотрудники, за счет моего деревенского социального положения…
Члены едят.
Лутьин (Евтюшкину) . Ты теперь холостой?
Евтюшкин. Холостой.
Лутьин. И я тоже… Нельзя ли кассацию подать на незаконность развода, вызванного исполнением долга.
Евтюшкин. Едва ли выйдет. Там кассацию будут рассматривать тоже не мужья, а сожители, — они такие дела оставляют без воззрений.
Лутьин. Все-таки своим женам платить алименты как-то приятнее, чем на сторону… Всю свою жизнь мечтал я прожить научно и тихо, никого не тревожа и на пользу массам, как народ — жить, повиноваться и трудиться… Человек я от природы скромный и исполнительный…
Ащеулов. Как, конечно, сказать… Я так думаю, что одни алименты, как, например, мне, платить лучше, чем вам — туда и сюда…
Лутьин. Я все припоминаю, с какого места беззаконие началось, — и не вижу… Кругом закон, а мы посредине мучаемся.
Ащеулов. Закон законом, а в городе нас за разбойников почитают… Как бы народные волнения из-за нас не начались.
Евтюшкин. Что-нибудь да выйдет… Закон ошибаться не может. Раз нам жалованье идет, то значит, закон не ошибается.
Лутьин. Надо все сызнова продумать.
Ащеулов. Заседать будем?
|
|
|
Лутьин. Да, позаседаться неплохо… На заседаниях — горе утихает.
Ащеулов . Протокол писать или устно поведем?
Евтюшкин . Пиши.
Ащеулова (со страхом) . Мне не уйтить?
Ащеулов. Находись здесь!
Лутьин. Заполни предварительные сведения… комиссия… в составе…
Евтюшкин. Комиссия ошибаться не может… Я как председатель… Граждане члены, комиссия ошибаться может или не может?
Лутьин (отвлеченно) . А что же они теперь без нас делать будут, — неужто новых любовников заведут? — И им платить алименты!
Ащеулов. Кому?
Лутьин. Новым мужьям…
Евтюшкин. Про жен на заседании забудьте. Они теперь не жены, а вольные просительницы… Может ошибаться или нет?
Ащеулов. Нет!
Евтюшкин. Фиксируй — нет!.. Комиссии… пиши!., беру слово себе, а потом вам. Мы нравственно стоим на деле и умрем на посту…
(Стук в дверь)
Евтюшкин. Опять бабы!..
<Далее утрачены 4 страницы. — Ред.>
Евтюшкин. …и расписку в получении ребенка получите с курьером… Гражданка Башмакова, мы никакие не разбойники, а я председатель, а они члены. Мы на основании закона будем возращать нашего присужденного сына.
Марья Ивановна. И будем жить как разбойники, а не домочадцы. Васька, держи своего сына прямее!..
Ащеулов. Давайте ее кооптируем от греха и примем в штат как мать и технического работника на предмет детального возращения…
|
|
|
Марья Ивановна . Вот я и буду с вами жить как матка, а учетного пса и прочих служащих и обремененных сюда не пускать.
Лутьин. Марья Ивановна, мы будем возращать его по чудесам науки и знания, как двукратно постановила комиссия.
Ащеулов. Давайте ее кооптируем от греха.
Марья Ивановна. Ащеулов, давай сюда сына! Клади его на престол!
Марья Ивановна кладет сына на конторку.
Ащеулов. Убеждаю, давайте ее кооптируем.
Ащеулова. Вася, я побегу… Очень страшно с вами, слухай, что я скажу, если занадобится в деревню прибегать спасаться, — мужики наказывали сказать, — примут тебя, спрячут… Только ты бороду тогда загодя отпусти, а то такого тебя мужички убьют… Ей-бо!..
Ащеулов. Иди, Аленушка, иди от греха! — оставь пышки!..
Евтюшкин. Комиссия… либо правда ее, явочную стерву, кооптировать?.. Прямо разбой — ребенок на письменной конторке лежит и не плачет. Дожились! Ащеулов, пиши выписку из протокола о наших достижениях и наши проекты в губгород, а копию писателю Максиму Горькому!
Акт V
Наиболее рационально использованная жилплощадь: помесь учреждений, детского приюта и жилья. Под плакатом «Дорогу детям, потому что они цветы» — громадная белая люлька под белым балдахином. Явная медицинская научность и мирная жизнь. На первом плане стол, тот же, что был в комиссии охматмлада. Половина стола накрыта скатертью.
|
|
|
Евтюшкин, Лутьин и Ащеулов сидят за столом, тихо заседая. За сценой Марья Ивановна поет. Ащеулов ей изредка подтягивает.
Евтюшкин (Ащеулову) . Ты когда же с ней жил?
Ащеулов. А я с ней почти что не жил. Я ею только любовался.
Евтюшкин. Когда любовался-та?
Ащеулов. Да я не любовался. Так, примерно ходил месяцев за девять, либо с половиной, — на краткие собеседования.
Евтюшкин. Значит, ребенок — твой?
Ащеулов. Да она сказывает — мой. Только это теперь к делу не относится, раз отец комиссия.
Евтюшкин. А я с ней жил в двадцать пятом годе… Когда ж это было? С декабря двадцать четвертого, когда колокол начали с собора спускать, — по январь двадцать шестого включительно, как раз она с Башмаковым зафиксировалась. Тогда же я и свое назначение получил в охматмлад.
Лутьин. А я с ней теперь живу ввиду исключительности… обстоятельств.
Ащеулов. А я изредка…
Лутьин роется в кипе бумаг.
Евтюшкин (лирически) . Времена теперь такие пошли, весь город живет сплошь как одно семейство, и все родственники беззависимо от пола и должности… Ну ладно, поговорили неофициально, теперь пора перейти на текущие моменты. Докладай, Лутьин, по медицинской линии.
|
|
|
Лутьин. Вот с цифражом вам пора бы ознакомиться.
Евтюшкин. Докладай цифраж. Ащеулов, пиши.
Лутьин . Да писать-то много не надо. Вешаю ребенка по три раза в день, в весе не прибавляется, но и не убывает, стоит на балансе. Выношу его каждодневно на мороз на два часа, для вентиляции легких…
Евтюшкин. А еще какие мероприятия пускаешь?
Лутьин. Более пока ничего, жду достижений… Посетителей сегодня было — на предмет осмотра наших основных принципов коллективного воспитания — 31 человек. Судя по статистике цифража, наши принципы проводятся срочно в жизнь. Иначе куда у населения впечатления деваются? — Явно в подобные дела уходят.
Евтюшкин. Прямо не живем, а состоим в музее… будущее на руках вынашиваем… Мне бы тоже надо поработать, только некуда применить основное умение. Приходится, в зависимости от косвенных причин малолетства, ждать, когда вырастет. Я из него впоследствии, как вырастет, до возмужалости, буду госмужа делать.
Ащеулов . Я тоже. По соответствующим постам. (Зевает, отрывается от протокола и поет, подхватывая мотив М.И.) Э-эх, ва субботу, да в день ненастный, нельзя в поле работать…
Евтюшкин и Лутьин (продолжая песню) . Нельзя в полюшке работать, ни боронить, ни пахать.
Марья Ивановна (входя, поет вместе с членами песню) . Прощай, девки, прощай, бабы… — Чай, что ли, пить будем, разбойнички?
Ащеулов. А воду поджарила?
Евтюшкин. Который пока час?
Лутьин. Время пить, обед переварился.
Евтюшкин. Комиссия желает чай пить.
Марья Ивановна. Есаул, иди, неси самовар.
Ащеулов уходит за самоваром. Лутьин и Евтюшкин разуваются.
Лутьин. Пищу принимать босому спокойней, кровеобращение облегчается.
Евтюшкин. Ноги — испаряются, а не потеют, хотя мы люди не болящие.
Ащеулов вносит самовар.
Ащеулов. Угар несу. Атаманша, наливай чаю всем членам и себе.
Ащеулов также разувается.
Либо мне бороду сызнова отпустить? — Скучно без шерсти…
Лутьин. Отпусти обратно, а то тебя посетители за малолетнего принимают…
Марья Ивановна. Ну, разбойнички, садитесь наслаждаться вкруговую, приступайте к вольной жизни.
Лутьин (отхлебывая чай) . Тихая жизнь… Никогда так планомерно не жил, — вот что значит безбабие…
Стук а дверь.
Евтюшкин. Ежели на предмет осмотра демонстрантов, то пускай ходят по расписанию, завтра с одиннадцати до часу пополудни.
Входит человек, Странник Земного Шара, в башлыке, с вещевой сумкою и с посохом.
Странник. Здесь в узком месте матерняя комиссия живет?
Евтюшкин. Здесь. А тебе чего?
Странник. Да пришел осмотреть ваши достижения. Сказывают, здесь мужики женщинами стали.
Ащеулов. Это им показалось.
Странник. И верно. Вы на баб не похожи… А она вон (в сторону Марьи Ивановны) вылитая баба. Может, она баба и есть?
Марья Ивановна. Я не баба, я — атаман.
Странник. О?
Евтюшкин. Ты чего бродишь-то? — Во-первых, у нас смотреть нечего, у нас вещей нету, а есть отношения. А во-вторых, явись завтра от одиннадцати до часу, если хочешь посмотреть. А сейчас мы отдыхаем.
Странник. Ну, покажь хотя бы отношения. Я двести верст прошел — на вас посмотреть, как же можно… Народ повсюду томится. Не то дружбы, не то злобы ищут, не то харчами недовольны…
Ащеулов. Вали, друг, на постоялый двор. Возьми кусок сахару…
Странник уходит, поторапливаемый Ащеуловым.
Лутьин. Работы у нас на все двадцать четыре часа.
Евтюшкин. Еще бы. Народ с периферии тронулся — в силу своевременности наших мероприятий… Налей вторую, доброволица…
Марья Ивановна (наливая через край) . Вот это я понимаю, жизнь. Живу и что хочу делаю, а делать я ничего не хочу. Не то что коз у Башмака доить. Он, черт, меня, как бухгалтерскую графу, учитывал, словно я вещь, а я отношение.
Евтюшкин. Ты не отношение — ты соотношение социальных условий, социальная надстройка, баба на базе.
Марья Ивановна. А мне все равно, кто я есть. Мне бы только жить.
Стук в дверь.
Ащеулов. Кого еще там несет?
Марья Ивановна. Дань надо брать с этих посетителей.
Лутьин. Нельзя брать, сочтут за взятку.
Евтюшкин. А можно оформить как пособие для финансирования будущего, раз мы вроде музея.
Ащеулов (отпирая дверь) . Ну кто там еще? — В комиссии ребенок спит, а вы гремите,
Входят Башмаков и Рудин в чрезвычайной поспешности.
Евтюшкин ( Ивану Павловичу) . Ты зачем сюда пришел без повестки?
Иван Павлович. Сейчас объясню.
Глеб Иванович. Марья Ивановна, сподвижница, здравствуйте!
Марья Ивановна. Здравствуй, здравствуй, сподвижник.
Иван Павлович. Мы пришли по внеочередному делу.
Марья Ивановна. А ты не боишься, что я тебя здесь израсходую?
Иван Павлович (ехидно) . Нет, М.И., не боюсь, потому что я теперь всю вашу подноготную тайну постиг! (к комиссии.) Граждане члены комиссии и председатель! Я должен сделать вам внеочередное заявление. На основе чистосердечного признания гражданина Рудина, Глеба Иваныча… Глеб Иваныч, подтвердите… и в силу политических моих убеждений, благодаря состоянию моей законности, — иначе меня сократят… Глеб Иваныч, повторите ясно при всех ваше чистосердечное раскаяние и за меня не стыдитесь.
Глеб Иванович. Я…
Иван Павлович. Пришел ко мне сейчас гражданин Рудин и внезапно рассказал, одновременно покаявшись… Говорите, Глеб Иваныч, ради закона я терпелив.
Евтюшкин. Тогда мы откроем экстренное заседание комиссии для заслушания устного заявления гражданина Рудина, чтобы оно из устного стало документальным. Ащеулов, фиксируй показания. Говорите, гражданин Рудин.
Глеб Иванович. В газетах все пишут — чудеса науки и техники в массы, безбожие в массы, иностранные языки в массы, — а масс на самом деле и нет, а есть отдельные личности вроде меня, и между личностями идут конфликты, — какие же это массы, раз слитности нет? Надо поступать лично, а не в массовом масштабе, когда ничего не видно и все одинаково.
Евтюшкин. Ащеулов, фиксируй. Представитель милиции говорит, — масс нету, — и что будто есть одни конфликты.
Ащеулов. Беру на заметку,
Глеб Иванович. Я Марии Ивановне сколько раз говорил, а она меня вон гонит и не слушает моих начинаний, говорит, что я не выдающийся и тихий человек, — а кто выдается — того у нас в исправдом сажают.
Ащеулов. А ты не выдавайся зря, иди с массой в ногу. А когда нужно, тебя массы сами выдвинут, как меня.
Глеб Иванович. Я и не выдаюсь никуда… И вот я, несмотря на мои нравственные убеждения держать интимности в секрете, для спасения индивидуального дела, пришел и сказал Ивану Палычу, страдая посреди себя: Иван Палыч, я находился с вашей женой, у нас была любовь, секретная от вас…
Ащеулов. А у кого она не была?
Лутьин. А ты пиши, секретарь, и помалкивай.
Евтюшкин. Продолжай дальше, Рудин. Служащий для женщин не любитель.
Глеб Иванович. И я говорю Ивану Павловичу. Простите мою слабосердечность и не поминайте лихом мою любовь с вашей супругой, А теперь я обращаюсь к вам, Иван Палыч, не для того, чтобы оскорбить ваши мужские качества, а чтобы доказать вам, что ныне коллективно и благополучно воспитываемый в комиссии ребенок, бывший ваш, — есть мой сын, а я лично против коллективного воспитания и хочу воспитывать моего сына по своему усмотрению и душевности совместно с любимой женщиной, на основании естественных и земных принципов… Иван Павлович сначала расплакался от обиды, а потом испугался, что я с нею жил и ни с кем не ссорился под его крышей, и сейчас же повел меня сюда.
Евтюшкин. Ну и жил. Комиссии это не подведомственно. Мало ли кто жил.
Марья Ивановна, А ты не каркай.
Евтюшкин. Я иносказательно… Если бы он в открытом месте жил, а то в тишине частного дома, и никто не видел.
Ащеулов. Комиссию факт жизни не интересует, она заведует матерями, отнюдь не родителями.
Марья Ивановна. Да я с ним всего две недели и была в отношениях. Скорбящий он человек, и никакого в нем бунту, помирать с ним подручно либо в козла играть.
Глеб Иванович. Я, конечно, со всеми вами согласен, что вы правильно рассуждаете, но, между прочим, ребенок-то мой, и я ему полнокровный отец,
Ащеулов. И все ты врешь!
Глеб Иванович. Положа руку на сердце — не вру, потому как Иван Палыч, по моим сведениям, от неустанно честной службы потерял способность множиться…
Иван Павлович. Это, положим, фактически еще неизвестно. У нас один ученый в городе в девятьсот третьем году ездил к мордве и измерял объемную величину расового корня, а потом письменно сверялся с чувашами и башкирами. Самый большой расовый корень — на основании науки — у русских. А я — русский, несмотря на мой возраст… Но это лишь предпосылка и к делу прямого отношения не имеет, раз Глеб Иваныч признался в своем отцовстве, чему я с прискорбием рад. И вот, как он признался, ко мне сразу пришли следующие закономерные соображения, нарушить которые я не могу в силу моих политических убеждений, поскольку я состою на службе по учетной линии и меня могут сократить за нарушение убеждений. Я все понял и сразу пришел к вам, так как на основании законов мужем считается не тот, что состоит в зарегистрированном супружестве, а тот, кто фактический отец, — и он, то есть фактический отец, должен заботиться о судьбе сына. А раз отец — Глеб Иваныч, — то он и должен подавать на вас в суд на алименты, а не я, — либо не подавать по его личному или нравственному усмотрению.
Ащеулов. Ты — что же — будешь подавать? — И охота тебе была, Глеб Иваныч, усложнять историю потомством?
Лутьин. Стало быть, произошла судебная ошибка?
Иван Павлович. Вот именно! Я ж и говорю! Это меня и волнует до сердца в силу моей необходимой законности.
Лутьин (Ащеулову) . Тут не усложнение, а прояснение. Здесь целый культурный пробел.
Иван Павлович. Вот именно! Прошу все дело начать рассмотрением сначала.
Евтюшкин. Ащеулов, фиксируй неотлучно. Здесь лежат неизвестные моменты, и неизвестно, куда обернет закон при новых обстоятельствах.
Иван Павлович. Вот именно! Совершенно верно! Я ж и говорю, раз я не являюсь на основании законов фактическим отцом, то я и ликвидируюсь в сторону и глубоко извиняюсь за все предшествующее беспокойство учреждений.
Ащеулов. А закон обратную силу имеет или нет?
Марья Ивановна. Я тебе возымею обратную силу, учетный пес! Я тебе дам, чтобы все сначала, это ты к тому клонишь, чтобы я к тебе вернулась. Я тебе вернусь! Я конца света хочу, учетный морж!
Глеб Иванович. Это я хочу, а не он, — и не к нему, а ко мне! Мы жить обратно не будем, мы вперед…
Лутьин (Ивану Павловичу) . В чем же существо вашего нового иска — давайте четко подумаем сначала. Выходит, жены у вас нет, сына тоже нет, зато вы есть… А в результате вас и мы тоже жен и детей решились, но сами остались и воспитываем неизвестного сына, будущего человека. А что из него выйдет, никто не знает… При чем же вы-то здесь, раз вы не отец, не муж, а вообще инородный обыватель?
Иван Павлович. Вот именно. Я и пришел заявить, что я здесь ни при чем и никакой ответственности в дальнейшем не подлежу, что и прошу записать в протокол.
Ащеулов. А если мы тебя привлечем?
Иван Павлович. Невозможно, нет никаких оснований, раз я ни при чем, не отец, не муж Ведь государство не степь, оно само стоит на основании.
Евтюшкин. Ну а мы при чем в таком разе? — Чем ты можешь удостоверить?
Глеб Иванович. А разве кто чего удостоверит, когда главный мир стоит без документов.
Иван Павлович. Как без документов?
Глеб Иванович. Да ведь заявление подается подателем сего, а кто удостоверит самого подателя, прежде чем он подаст о себе заявление?
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 57; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!