Старым песням лучше оставаться неспетыми 4 страница
— Ты же актер, не так ли? Акробат, циркач или музыкант?
Рази присвистнул, а Кристофера охватило странное, холодное спокойствие.
— Кристофер Гаррон — ветеринар, ухаживающий за моими лошадьми… — Голос Рази был твердым, но звучал странно. — За те три с половиной года, что я его знаю, он научил меня гораздо большему, чем я мог узнать, про лошадей и уход за ними.
Три с половиной года? Они так давно знают друг друга? И судя по телу Рази, лошади стали его страстью, так что он и Кристофер, наверное, проводят много времени вдвоем каждый день. Больше трех лет вместе занимаются тем, что любят. «Все это время, которое я гнила на промозглом Севере». Она подавила эту мысль так скоро и жестко, как могла, — это было бы нечестно по отношению к Рази. Разве она запретила бы ему иметь друзей все эти годы? Не хотелось ли ей самой быть рядом с верным другом? «Нет. Мне хотелось быть дома. Дома, рядом с Рази и Альбероном, ни с кем другим. И в любом случае, я бы выбрала лучше… кого-нибудь получше этого… этого опасного сибарита».
Даже думая про Кристофера столь нелицеприятно, Винтер уже понимала болезненно ясно, что главная причина неприятия — его дружба с Рази. Она так ревновала, что готова была пронзить его ножом в самое сердце!
Кристофер снова заговорил — с певучим северным акцентом. Глаза холодные, выражение лица отчужденное, ямочки исчезли.
— Ты права. Очень наблюдательна, я — музыкант. Я ухаживаю за лошадями Рази, потому что люблю и умею это делать, но не это страсть моего сердца. Я — лучший музыкант Северных Земель и прославился в Хадре, откуда я родом, своей игрой на гитаре и на скрипке.
|
|
|
Позже, лежа в постели и пытаясь заснуть, Винтер будет вспоминать, как он это сказал, сверля ее взглядом: «Я — музыкант!» Не «был музыкантом», а именно «Я — музыкант!». Словно музыка горит и бьется внутри него, как живое существо, запертое в клетке и рвущееся на волю, желая выбраться и сбежать.
— Я не притворяюсь, несмотря на твои подозрения. Я не выдаю себя за кого-то другого, чтобы завоевать внимание, — желчным тоном сказал Кристофер, взглянув на ее плотницкий костюм. — И хотя знаю некоторых, кого забавляют подобные игры, но не верю, что наш маленький дружок из их числа.
Рази сделал короткий вздох.
— Кристофер! — предупредил он мягко.
Винтер протянула руки ладонями вверх, выставив все бугорки, шрамы и мозоли:
— Не одежда делает меня той, кто я есть. И не моя близость к трону обеспечивает насущный хлеб. Я иду своим путем. Это руки мастерового, они говорят сами за себя! — Она сунула растопыренные ладони ему в лицо, и этот жест тоже будет преследовать ее во снах. Почему именно растопыренными пальцами она решила подтвердить свое достоинство?
|
|
|
Кристофер стоял, просто глядя на нее, с непроницаемым выражением лица.
— Ты думаешь, что я извлекаю выгоду из расположения нашего общего друга, — холодно сказал он. — Уверяю, это не так. Может, весь этот расфуфыренный балаган дворцовой жизни тебе и нравится, но я хочу здесь быть, как кот — танцевать…
— О боже! Хватит! — Рази, по-прежнему не повышая голоса, хлопнул ладонью по столу, и Винтер с Кристофером подпрыгнули, пораженные его внезапной резкостью. — Почему бы мне не встать, а вы поделите меня, как собаки, метящие территорию! Винтер, тебе достанется левая нога. Кристофер, тебе остается правая. Теперь мы знаем, где — чье, и этот проклятый дележ добычи наконец-то закончится!
Рази был раздражен, но его слова затрагивали, попадали точно в цель, пристыдив обоих: спорщики выпустили пар, как сдутый свиной пузырь.
— Я лишь хочу, чтобы вы были друзьями, — тихо сказал Рази, — чтобы вы понравились друг другу. Разве нельзя приложить хотя бы немного усилий для этого?
Винтер взглянула на Кристофера. В его серых глазах читались неуверенность и боль, она сама все еще была полна горькой ревности и вполне объяснимого страха по поводу его возможного пагубного влияния. Черт побери, его влияние точно было разрушительным. Но ради Рази девушка привстала, протянув ладонь для рукопожатия.
|
|
|
Когда ее оппонент мгновение промедлил, Винтер разозлилась и убрала руку. Кристофер расстроенно вздохнул, зачем-то оглянулся по сторонам, а затем подчинился — вытянул руки, но не для пожатия, а чтобы она увидела. Винтер ахнула и непроизвольно отшатнулась.
Она видела немало ран и шрамов, которыми война и тяжелый труд отмечали тела мужчин, но руки Кристофера все равно показались ей ужасными. Они так не подходили к его легкости и самоуверенной грации. С невольным уважением она поняла, что он непринужденно прятал их с тех пор, как зашел на кухню.
«Он — вор!» — ошеломленно подумала девушка.
— Я — не преступник, — проговорил юноша, словно читая мысли: Винтер поняла, что он привык к такой реакции людей. Вполне, надо сказать, обоснованной — так и наказывали обычно воров на Севере. Но ей никогда не доводилось видеть, чтобы наказание было исполнено так зло и мучительно, со страшными шрамами, причем на обеих руках. Винтер смотрела на ужасные раны, будто они могли заговорить или волшебным образом преобразиться.
У него были красивые и сильные белые руки, с тонкими, гибкими пальцами. «Да, — без злорадства подумала Винтер, — он — настоящий музыкант, и это заметно, помоги ему, Боже».
|
|
|
Но среднего пальца на каждой руке не было. На правой это, очевидно, была относительно чистая ампутация, когда палец аккуратно вырубают из сустава, но неровная сетка шрамов и борозд на тыльной стороне ладони свидетельствовала о том, как бешено Кристофер вырывался и сопротивлялся. Долбя сустав, нож соскальзывал, калеча ладонь и соседние пальцы. Раны на левой руке были кошмарны, поскольку говорили об изощренной жестокости. От пальца остался небольшой обрубок, сильно искривленный, словно палач пытался выкрутить и вырвать палец. Длинный, широкий, бледный рубец на тыльной стороне ладони прятался под манжетой. Он был чистый, явно от хирургического вмешательства, очистившего страшный нарыв от инфекции и воспаления.
Винтер не могла ничего поделать. Она подумала: «У него теперь есть передо мной преимущество — все, что я теперь скажу, выставит меня безжалостной тварью». В голове промелькнула жестокая мысль: «У тебя, похоже, талант досаждать людям, Кристофер Гаррон. Тот, кто сделал это с тобой, явно хотел, чтобы ты страдал».
Она глянула в его лицо, ожидая увидеть триумф и желание выжать все сполна из полученного преимущества, ведь у него теперь было оружие, чтобы выставить Винтер перед Рази маленькой неловкой дурочкой. Но в смущенной улыбке Кристофера было только извинение, и сердце девушки заколотилось внезапной барабанной дробью: «Боже мой, ты действительно не умеешь играть в эти игры, правда?»
Перед Винтер стоял худощавый бледный юноша с красивыми черными волосами и миндалевидными серыми глазами, даже не подозревающий о ее неприязненных мыслях. Наверное, она долго смотрела на его неловко вытянутые ладони, потому что он спросил:
— Ну как, ты все еще хочешь пожать мне руку?
«О Кристофер! — подумала она с внезапной симпатией. — Эта жизнь сожрет тебя. Она, может, даже подавится, но ты-то точно не выживешь. — Следующая мысль была наполнена холодной решимостью: — Я не позволю тебе утащить за собой и Рази!»
Улыбаясь, Винтер взяла его за руку. Он воспринял пожатие уже без неловкого смущения, улыбнулся, так что на щеках снова заиграли ямочки.
— Я — Винтер, — сказала девушка. — Рада познакомиться, Кристофер Гаррон! Да благословит тебя Бог.
Рази довольно улыбнулся.
Под королевским присмотром
— Все ли благополучно у Лоркана? Как он поживает? — Рази чуть скосил глаза, наблюдая за реакцией Винтер. Это был один из тех иносказательных вопросов, которые могли значить все или ничего, в зависимости от ответа. Дальнейшее направление разговора зависело от отвечающего. «Как он поживает?» могло значить «Он жив? Сохранил ли свою гордость? И тщеславие? А здоровье?». Она могла бы уклониться от этих тайных смыслов, просто ответив, что все в порядке, всем остальным, кроме Рази, этого «все в порядке» хватило бы.
Но вопрос задал Рази, и поэтому Винтер ответила:
— Нет, братец, с отцом не все благополучно. Я опасаюсь за его жизнь.
Рази повернулся к ней, в каждой черте его красивого лица проступило беспокойство. Они втроем поднимались по задней лестнице — Рази и Кристофер решили непременно показать Винтер их любимых лошадей. Она согласилась, устало пожав плечами и надеясь, что они увлекутся настолько, что она сможет тихонько прилечь на охапке сена и хоть на минутку закрыть глаза. Кристофер шел немного впереди, давая им возможность поговорить. «Вот и ступай вперед!» — подумала девушка, когда расстояние случайно увеличилось.
— Твой отец позволит мне осмотреть его? Или было бы неблагоразумно вообще поднимать этот вопрос?
— О боже, — застонала она. — Вообще не говори об этом, Рази, пожалуйста! Он до смерти боится показаться уязвимым.
— Я его за это не виню, — пробормотал ее друг, помрачнев. — Где он сейчас? Может, я могу незаметно посмотреть, оценить баланс жизненных соков издалека?
Винтер вздохнула и потерла усталые глаза. Рази поддержал ее за локоть, помогая идти вверх по ступенькам.
— Вин! Тебе нужно немедленно прилечь отдохнуть, ты совсем измучена. Давай мы проводим тебя в ваши комнаты, чтобы ты помылась и отдохнула. Я вел себя как эгоист.
Она засмеялась, встряхнула головой и сделала знак рукой, чтобы он замолчал.
— Рази, даже если бы у меня были комнаты, где отдохнуть, я не перенесла бы новой разлуки с тобой! Я устроюсь на мешке с сеном, а вы с приятелем будете заниматься лошадьми, идет? — Он улыбнулся и кивнул. — Мой отец сейчас с Эроном, — продолжила она. — Думаю, они пошли к королю.
Рази горько усмехнулся:
— Хитрой старой ранней пташке досталась вся добыча? Неудивительно!
Винтер остановилась, испуганная горечью в голосе Рази. Протянув руку, она задержала юношу. Кристофер, поднявшись выше, тоже замер на месте и стал их ждать, прислонившись к стене.
— Рази, разве Эр… — Винтер глянула на подслушивавшего Кристофера, который даже не делал вид, что он здесь ни при чем. Она понизила голос и прошептала: — Разве Эрон больше не наш друг?
Рази прикусил губу, то ли от нетерпения, то ли от неуверенности — Винтер не могла сказать точно. Затем он наградил ее подчеркнуто-прямым взглядом, а когда заговорил, то звуки голоса, чистого и уверенного, явно предназначались и бледному юноше, стоящему выше на ступенях.
— Сестричка, я уверен только в двух друзьях в этом замке, и они оба стоят сейчас на этой лестнице со мной. Ты понимаешь?
Кристофер развернулся и продолжил путь наверх. Винтер смотрела, пока он не скрылся за поворотом. На его лице ничего не отразилось при словах Рази, а она гадала, дошло ли вообще, какая ответственность возложена на него. «На нас!» — напомнила себе Винтер.
— Жизнь при дворе убьет этого парня, — сказала она, глядя на Рази и понимая, что он уже давно понял это. — Он не приспособлен к ней, Рази. Слишком прямолинеен. Это его погубит.
Рази сделал неуверенный жест и отвел глаза:
— Я не собираюсь оставаться здесь так долго, чтобы это произошло, сестренка. Я переезжаю.
Она почти оцепенела, услышав это. Винтер пришлось приложить ощутимые усилия, чтобы не схватить его, выкрикивая его имя. Она словно проглотила собственное сердце, которое упало внутрь, как кусок свинца, отравляющий все вокруг. Девушка отрицательно помотала головой.
— Я намерен уехать, как только смогу, — серьезно сказал Рази, глядя на нее. — Я поеду в Падую, преподавать в университете. Они предложили мне должность. Я смогу продолжать исследования, разве это не прекрасно? И, Вин, мне ведь понадобится обустроить там быт. Я хочу, чтобы Кристофер разводил лошадей, а еще нужно построить дом. Я хотел попросить…
— Рази! — Кристофер выскочил из-за угла, сбежал вниз по лестнице, слегка запыхавшись. Он остановился рывком, когда они повернулись: Рази — ворча от разочарования, а Винтер — сжав зубы и смахивая слезы с глаз.
Кристофер отступил на пару шагов с извиняющимся, но решительным выражением лица:
— Интендант идет сюда, а с ним — высокий, рыжеволосый мужчина.
— Папа! — Винтер побежала вверх по лестнице, задев Кристофера. Двигаться, убегать — все что угодно, лишь бы совладать с неистовой энергией, проснувшейся в ней.
Эрон и отец Винтер вышли из-за поворота и остановились в нескольких шагах от молодых людей на лестнице. Очевидно, на трех лицах отразилось такое напряжение, что старшие замерли в одинаковых нерешительных позах и одновременно в замешательстве сказали: «Хммм!»
Винтер хотела бы броситься к отцу. Ей хотелось кричать: «Рази уезжает! Он уже собрался уехать!» Вместо этого она подошла на надлежащее расстояние и чопорно поклонилась — слезы на лице уже высохли, к счастью.
— Рада встрече, дорогой отец. Интендант Эрон! Как поживает король, почтенные господа?
Эрон посмотрел мимо нее и взмахом подбородка указал на Рази:
— Его Высочество хочет, чтобы вы присутствовали, мой лорд. Он будет совещаться с Вами и лордом-протектором Мурхоком у себя в кабинете.
Рази покорно пошел вверх по лестнице, но Винтер протестующе воскликнула:
— Отец! Ты ведь не поел? И совсем не отдохнул с дороги?
Лоркан нетерпеливо махнул, заставляя ее замолчать, но Рази уже остановился, окинул отца Винтер долгим внимательным взглядом, повернулся к Эрону и жестко сказал:
— Вы не смогли меня найти, лорд-интендант. А пока вы безуспешно ищете, лорд-протектор пойдет на кухню и хорошенько поест.
Эрон уставился на Рази, и Винтер показалось, что в лице старика что-то изменилось. Он медленно повернулся, внимательно посмотрел на ее отца, действительно проверяя его. Винтер сглотнула.
Лоркан прищурился в ответ на взгляд старого друга, с холодным видом повернулся к Рази:
— Благодарен за вашу благосклонность, мой лорд, но мне не нужен отдых. Пожалуйста, если вы готовы, давайте проследуем к Его Величеству…
Он бросил на Винтер мимолетный взгляд и проговорил, уже оборачиваясь:
— Я вернусь, когда король меня отпустит, дитя мое. Ступай помойся, переоденься и отдохни, сегодня на закате будет пир.
Лоркан больше ничего не сказал и ушел, стуча сапогами по камням, мерно покачивая тяжелой рыжей косой. Запах лошади, походных костров и тяжелого путешествия еще долго держался в воздухе после того, как он завернул за угол и скрылся из виду.
Эрон нетерпеливо посмотрел в сторону Рази, который бросил на Винтер беззащитный взгляд. Как только интендант повернулся, чтобы уйти, Рази взглянул на Кристофера и кивнул: «Присмотри за ней!» Тот утвердительно кивнул, а Винтер едва поборола желание столкнуть его со ступенек вниз. Вот еще, присматривать за ней! Лучше присмотри-ка за собой, Кристофер . Если кому и могут перерезать горло по пути в уборную, так это ему.
Эрон, уже уходя, задержался на мгновение:
— Гаррон! Комнаты лорда-протектора Мурхока и леди Винтер рядом с апартаментами твоего господина. Удостоверься, что леди устроилась комфортно.
Кристофер, вытянувшись, приподнял подбородок, а Эрон недобро зыркнул на него. «Ты должен был поклониться, идиот!» — подумала Винтер. Но лорд-интендант не опустился до комментария, лишь насмешливо усмехнулся и скрылся по следам Рази и ее отца, оставив их одних.
* * *
Винтер забрала инструменты на кухне у Марни и пошла в конюшню. Кристофер шагал рядом, непривычно молчаливый. Она ожидала раздражающей болтовни, попыток вывести ее из себя, флирта. Но он просто шел с ней в ногу, серые глаза ничего не выражали.
Когда они пришли в конюшню, он на минуту исчез, а затем вернулся с парой слуг, управляя ими с потрясающей расторопностью, с шутками и прибаутками. Очень скоро вещи Винтер и ее отца были собраны и перенесены в их новое жилище — у нее вновь появилось постоянное место, где можно преклонить голову. Настолько постоянное, насколько только могла позволить жизнь при дворе.
Винтер стояла посреди комнаты и осматривалась, чувствуя непонятую тяжесть на сердце. Это была прекрасная квартира: огромная гостиная с двумя большими окнами, выходящими в сад с апельсиновыми деревьями, ярко разрисованная и украшенная гобеленами из королевской коллекции. Чуть дальше — небольшая туалетная комната, а за ней — две просторные спальни, залитые ярким предзакатным светом. Винтер было приятно увидеть, что король приказал обустроить комнаты мебелью из их прежнего дома. Ее кровать из сосны, с сеткой от комаров и занавесями. Умывальник, ящик для полотенец, который вырезал ее отец. Мебель в спальне Лоркана была прежней. В гостиной — четыре круглых кресла, а на них — подушки, которые мать Винтер вышивала, будучи в заточении. Все такое знакомое и дорогое сердцу.
«Но почему здесь?» — думала девушка. Почему не в любимом старом доме в парке, под сенью ореховых деревьев, вниз вдоль ручья, на границе луга? В доме, где они были блаженно счастливы, вдалеке от интриг и хитросплетений двора, вдали от всевидящего королевского ока. Раньше Винтер могла проснуться, пойти ловить рыбу к завтраку, босиком, в мальчишеском костюме. Там, в мастерской отца, воздух упоительно пах свежей стружкой и смолой. Теперь все будет строго — протокол, политика, этикет: каждую минуту, каждый час, каждый день. Очевидно, король хочет держать их поближе, хочет присмотреть за ними. Он не доверяет им.
— Тебе не нравятся комнаты?
Она очнулась от грез, вздрогнув от голоса Кристофера, и повернулась чуть быстрее, чем следовало, чуть не упав из-за внезапного головокружения. Он стоял у входной двери и был достаточно внимателен, чтобы не заметить, как она огорчена.
— Они прекрасны, — сказала Винтер, стараясь держаться на ногах и казаться искренней. — Очень нравятся.
— Ха! — Похоже, его ответ не убедил. — А Рази сказал, что тебе не понравится. Что ты не любишь ограничений свободы. Он очень старался, чтобы здесь было похоже на старый дом. Красивый такой, знаешь, возле ручья?
Это было уже слишком — такое проявление любви и понимания от Рази. Внезапно глаза Винтер переполнились слезами, которые она была не в силах удержать, и, всхлипнув, девочка закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
К счастью, Кристофер не бросился ее утешать, и она плакала, пока горе не излилось полностью, оставив только усталость и легкую головную боль. Наконец она выпрямилась, отряхнула мокрые ладошки и шмыгнула носом, чтобы восстановить дыхание. Перед дверью никого не было, но дальше по коридору звучали голоса, двое — кто-то с услужливыми интонациями и Кристофер, с явным северным акцентом, — спорили.
— Но это моя работа, — настаивал придворный. — Я должен их отнести!
— Отдай их мне, лакей проклятый, или, клянусь, я с тебя шкуру живьем сдеру! — Кристофер почти шипел от гнева.
— Это моя работа…
Громкий звук оплеухи и вскрик, потом — возмущенное молчание. И мягкий голос с хадрийским акцентом:
— Ну что, готов отдать их? Или ты сейчас все разольешь и пойдешь за новыми?
Что-то металлическое звякнуло, недовольное ворчание — и легкие шаги затихли в отдалении. Затем Кристофер вошел, стараясь не поднимать взгляда на Винтер, осторожно неся три больших кувшина с горячей водой.
— Вот… — сказал он, обойдя ее и отметив каплями воды свой путь в туалетную комнату. Там юноша поставил два кувшина на пол рядом с умывальником, а содержимое третьего вылил в металлическую миску. Вынув кусок мыла из кармана, пристроил его в мыльницу. Вышел, вернулся с охапкой полотенец.
— Теперь все правильно, — закончил Кристофер фразу, все еще не глядя на Винтер. — Я позову тебя заранее, чтобы ты успела приодеться к пиру, если твой отец не вернется раньше. — И вышел, аккуратно затворив за собой двери.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 72; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!