Старым песням лучше оставаться неспетыми 10 страница
Они спускались по ступенькам. Они делали бесчисленные повороты. Воздух становился все холоднее и холоднее, и Винтер поняла, что они, наверно, спустились в погреба. Или в темницы под сторожевой башней.
— Пришли, — прошипела кошка, — теперь налево.
Винтер очутилась в очень коротком сводчатом коридорчике. Из главного коридора, который был всего в девяти-десяти шагах от них, пробивался тусклый свет факелов.
Они были глубоко-глубоко под землей, в самой тайной темнице дворца. Винтер колебалась, испуганная; воздух был такой холодный, что вместе с дыханием изо рта вырывался пар.
— В конце этого коридора поверни направо и спустись по лестнице, — приказала она кошке. — Скажи сыну-но-не-наследнику, что призраки расстроят его планы. Скажи, чтобы он поспешил со своим расследованием.
Откуда-то сверху эхом раздавались отдаленные вопли. Страшные вопли, вовсе не похожие на крики Хезер Куинн или кошек перед смертью. Вопли нестерпимых мук.
Винтер вдруг охватила паника. Что она здесь делает? Что ей придется здесь увидеть? Она попыталась отступить назад, в тайный коридор, чтобы убежать обратно в свои комнаты и забыть об этом дурацком поручении. Но кошка вдруг соскользнула с ее плеч и, не успела она повернуть, исчезла, мелькнув прочь, как дымок от задутой свечки. Не было больше пути назад, не было проводника в угольно-черной тьме коридоров. Теперь ей оставалось только идти вперед, что бы ни ожидало ее там.
|
|
|
Винтер медленно шагала по коридору, и крики звучали все громче. От визгливых, заходящихся в рыданиях бесконечных воплей тошнота подступала к горлу, колени подгибались, а в животе бурчало.
Девушка повернула за угол и оказалась на верхней площадке короткого лестничного пролета. Она прижалась к стене, словно пытаясь слиться с камнем. Крики слышались здесь так ясно, в них было море человеческого страдания. Она задыхалась от ужаса и отвращения. Она поняла, что всхлипывает, но не могла сдержаться.
Лестница вела вниз, в какую-то каморку. Нижние ступени заливал тусклый свет, тени шевелились, ползя вверх по стенам пролета, чертя на камне отвратительные узоры. Узник — несчастная, кричащая, измученная жертва, испускавшая эти звуки, — был совсем рядом к подножию лестницы.
Стоит ей спуститься на три — пять ступеней — и она увидит его. Она увидит, что с ним делают и кто это делает.
Она чувствовала запах огня, дыма, горящей плоти и волос.
Она разобрала отрывистые, захлебывающиеся слова среди сплошного потока нечленораздельных воплей. Просьбы, обещания, мольбы.
Как может человек слышать такое и при этом продолжать причинять такую боль? Как может кто угодно, по какой угодно причине?
|
|
|
— Что, во имя Бога, ты здесь делаешь?
Хриплый, испуганный шепот с той стороны коридора. Она повернула голову и встретила взгляд огромных испуганных глаз Кристофера. Утопая в сумраке, он прислонился к стене напротив так, будто едва мог стоять. Лицо у него было осунувшееся и испуганное, от него несло рвотой.
— Ты не должна быть здесь! — воскликнул он высоким от тревоги голосом. — О господи! Ты не должна быть здесь!
Вопли на минуту стихли, сменившись стонами и рыданиями, — и они повернулись на свет. Послышался короткий разговор вполголоса. Тонкая лента неразборчивых умоляющих причитаний. Жесткие, нетерпеливые слова. И снова просьбы, растущие до умоляющих криков: «Сжалься, сжалься, о господи, сжалься». И затем — снова тот же ужасный страдальческий вопль, те же захлебывающиеся, булькающие крики, от которых ноги у Винтер подкосились и она упала на колени.
Вдруг свет заслонила тень, размытая и клубящаяся, будто шла через дым, а потом вверх по ступеням к ним быстро приблизилась высокая фигура. Это был Рази. Винтер его едва узнала. Углы его рта опустились так низко, что лицо стало безобразным. Глаза были похожи на раскаленные угли в глубине смоляных ям. Он был весь измазан сажей и кровью и лоснился от пота. Он был похож на вылитое из бронзы чудовище: страшная и испуганная горгулья, которую вынудили смотреть на ад.
|
|
|
Крики все не смолкали за его спиной, когда он загрохотал вверх по лестнице. Он бросился на Кристофера, который зарыдал, когда Рази схватил его за плечи и оторвал от стены.
— Ну ладно, — хрипло бросил Рази. — Ладно, твоя взяла! Отдай теперь. Отдай мне!
Кристофер рычал сквозь слезы, и Винтер показалось, что он не слышал, что говорит Рази. Он все оглядывался вниз. Жертва обезумела от боли — непрестанные высокие ритмичные вопли разрывали воздух.
— Надо мне было его убить! — простонал Кристофер. — Я должен был его убить! Он ничего не скажет! Ты должен был позволить мне…
Рази встряхнул Кристофера изо всех сил. На плече его показалось пятно крови, просочившейся через бинты и рубашку.
— Прости меня!!! — проорал он прямо в лицо Кристоферу, рывком приблизив его к себе. — Прости! Ты был прав! Отдай мне чертов нож!
Будто внезапно поняв слова Рази, Кристофер стал рыться в сапоге, чтобы вытащить кинжал.
Винтер стояла на коленях на полу прямо у ног обоих, но они не обратили на нее никакого внимания. Она заметила в воздухе какое-то изменение, тусклое свечение света, низкое недовольное жужжание, вторящее звукам пытки.
|
|
|
— Рази… — позвала она, повернувшись к двум верхним ступенькам, неотрывно глядя на свет. Он притягивал ее, засасывал, как водоворот. — Рази… призраки… — Она оперлась рукой на ступень ниже, будто хотела сползти вниз по лестнице.
Рази повернулся к ней, сжимая кинжал Кристофера в руке. Он нерешительным шагом поднялся на несколько ступеней и остановился. Кристофер опустился на колени рядом с ней. Он упал головой на руки, лицо его было повернуто к свету, глаза стали пустыми.
Крики умолкли. Свет из оранжевого превратился в белый. Весь воздух вокруг них гудел, как пчелы в улье.
— Призраки, Рази… — проговорила она. — Призраки идут!
И свет, казалось, лопнул.
Винтер почувствовала, как ее руки скользят по каменному полу — ее толкнули назад в коридор. Она остановилась, с глухим стуком налетев на каменную арку, и распласталась по полу, безвольная, как каменная кукла, но все еще в сознании.
Свет обливал ее, как разбавленное молоко.
Что-то большое скользнуло мимо нее по камням, коснувшись ног. Позднее она поняла, что это Рази, которого сбили с ног и протащили по коридору, как мешок муки.
Огромные цветы белого света распустились и рассыпались по потолку и стенам. Все звуки были вытеснены из воздуха, их оттолкнули, для них не осталось места. Винтер понимала, что, если она откроет рот и завопит, ничего не будет слышно.
Свет был похож на комету, которая пролетала, протекала, распускалась над головой. Винтер не могла оторвать от него глаз, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, немая и неподвижная, как камень.
И вдруг все закончилось. Камень снова был камнем, плоть плотью, и она опять видела, слышала и дышала, как ни в чем не бывало.
Она медленно перевернулась на бок — по всему телу бегали мурашки, волосы потрескивали, как летний костер. По одежде бегали искорки, словно светлячки, порхая по каждой складке и шву. Зубы болели. На губах чувствовалась пульсация.
Рази лежал посреди коридора, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Она увидела, как он медленно согнул правую ногу. Поднял левую руку и снова опустил ее. Моргнул.
Она услышала, как на другом конце зала Кристофер сделал дрожащий вдох.
Они медленно поднялись на ноги и спустились по лестнице — поглядеть, что случилось внизу. Несколько секунд все трое стояли в ряд, молча. Затем Рази первым шагнул в камеру пыток.
Огонь погас, угли и сажа были разбросаны по всему полу толстым черным ковром. Зола летела из-под ног при каждом шаге, холодная, как камень, хотя лишь несколько минут назад она была обжигающе горяча.
Узника и инквизиторов можно было различить только по одежде и положению в камере. Кровавое месиво, в котором едва можно было узнать людей — с них словно содрали кожу, а потом аккуратно одели.
Винтер смогла бросить лишь один взгляд на то, что осталось от заключенного; ей пришлось отвернуться. Страшный стул, ремни, вывихнутые ноги и сломанные руки — все это она увидела лишь мельком, но это преследовало ее всю жизнь. Вокруг стула стояли столы с ужасными инструментами, теперь покрытыми золой и пеплом. Грозные железные клинья, молотки, зажимы, клейма, винты, щипцы и еще какие-то орудия, о назначении которых она не смела и догадываться.
Кристофер не захотел войти в камеру. Он спустился вместе с ними по лестнице, она слышала, как он подобрал с пола свой нож там, где он выпал из руки Рази, остановился у входа и не сделал ни шага дальше. Он стоял, неподвижно глядя на окровавленные останки одного из инквизиторов. Его труп швырнуло к стене у двери — кровавый след протянулся от самого пыточного стула. Лицо Кристофера было непроницаемо, но Винтер не показалось, что он слишком озабочен судьбой этого человека.
Рази бродил по комнате — его шаркающие по пеплу шаги отдавались эхом. Принесенный из зала факел разгорелся, когда Рази поднял его повыше и переносил от тела к телу. Он проверял, остались ли признаки жизни в трех инквизиторах и пленнике. Прижав испачканные сажей пальцы к последней окровавленной шее и не обнаружив пульса, он выпрямился и побрел обратно к лестнице.
Кристофер с Винтер остались в кромешной темноте. Встряхнувшись, они заперли комнату, задвигая засов в ужасном мраке, и без споров последовали за шагами Рази, которые привели их по еще одному тайному коридору в кухню.
Ловля мух
Первые сполохи зари занимались над деревьями, когда они втроем пришли на кухню. Оставалась еще по меньшей мере четверть теней, пока проснется кто-то, кроме служанки, поддерживающей огонь. Старуха ворошила угли в камине, когда они спустились по задней лестнице, и Рази приказал ей удалиться — жестко, так непохоже на его обычную манеру общения. Та вздрогнула, поклонилась и торопливо ушла, прикрыв за собой дверь.
Теперь они были одни, если не считать малыша вертельщика, сладко спавшего у очага на плетеной соломенной циновке.
Рази принес воды, хлеба, масла и копченой рыбы, но они не притронулись к еде, сидя за столом. Кристофер напряженно глядел на Рази, а тот делал вид, что не замечает. Винтер пыталась не думать о том ужасном стуле, инструментах и видении Рази, появляющемся в дыму и отсветах огня под захлебывающийся крик.
— Мне так ЖАЛЬ! — пронзительно вскрикнул Рази, разворачиваясь к Кристоферу, так что Винтер подпрыгнула от неожиданности. Но в его голосе не было сожаления. Злость, бешенство — и красное от ярости лицо. Невозмутимый, как камень, Кристофер посмотрел на него. Рази ударил кулаками по столу: — Мне действительно жалко! Я виноват! Будь ты проклят, и я тоже, но прости!
И только теперь сожаление пришло, ярость таяла, как лед на раскаленной сковородке, оставляя лишь раскаяние.
Рази закрыл лицо руками и сказал надтреснутым голосом:
— Не могу поверить, что позволил всему этому случиться.
Лицо Кристофера стало чуть мягче, когда он протянул руку, чтобы утешить друга.
— Ты вытянул из него хоть что-то? — спросила Винтер.
Кристофер скривился от отвращения и отодвинулся от стола, скрипнув ножками стула по каменному полу. Он подошел к камину и сел на скамейку рядом со спящим ребенком — развернувшись спиной к Рази и Винтер, положив локти на колени, — так что неровный свет подчеркивал его напряженный профиль.
— Так ты вытянул что-то, Рази? — повторила девушка настойчиво, подчеркнуто игнорируя явное неприятие Кристофера.
— Немногое, — ответил Рази, отводя взгляд от камина. — Только что его послал Оливер, и… — Он замешкался, не глядя ей в глаза.
— И?.. Что?
Рази поднял глаза, в которых плясали отблески пламени, и девушка уже знала, что сейчас он ей солжет: еще до того, как он облизал пересохшие губы и открыл рот.
— И все. Оливер его послал. Это все, что нам известно.
Винтер задумчиво взглянула на юношу. Оливер, старый друг ее отца, любимый двоюродный брат короля. Человек, который отважно сражался с мятежниками на стороне своего сюзерена, а теперь впал в немилость и сбежал из дворца по причинам, известным лишь королю. Он подослал убийцу?
Но почему? Зачем ему желать смерти Рази? В этом не было ни малейшего смысла.
Рази взглянул на нее искоса, и Винтер поняла, что он что-то недоговаривает. Фыркнув от нетерпения, девушка отодвинулась от стола и требовательно уставилась на друга:
— Что ты скрываешь от меня, Рази Кингссон? Мне уже не десять лет, так что не надо защищать меня таким образом. Скажи мне!
Рази хмыкнул и запустил пальцы в волосы, загнанный в угол:
— Ну… Он что-то бормотал про устройство, какую-то «кровавую машину»… И что Оливер… Это все!
Это было не все, Винтер могла поклясться. Было еще что-то, в чем не мог признаться Рази. Интуиция девушки заставила ее задать новый вопрос:
— Он упоминал Альберона?
Рази бросил быстрый взгляд на Кристофера, который оглянулся на них, прежде чем снова повернуться к огню. Не глядя Винтер в глаза, Рази уставился на стол и отрицательно покачал головой. Она не поверила — с таким же успехом на его лбу могли проявиться пылающие письмена: «Лжец». Ничего, она добьется от него правды позже. Может, ему неловко признаваться в чем-то в присутствии Кристофера.
— Почему вмешались призраки, Рази? — тихо спросил Кристофер. — Какое им дело до этого всего? Они же всегда безразличны. И почему в это оказались втянуты кошки?
Винтер сказала, тщательно обдумывая ответ:
— Полагаю, кошки думали, что пленник что-то знает… Что у него есть информация, которая может навредить королю. И они хотели бы, чтобы он жил достаточно долго, чтобы этими сведениями поделиться. Джонатон предал их, Рази, он отравил их. Кошки жаждут мести. Наверное, призраки хотели защитить короля. Они должны были… — Винтер замешкалась, смутившись от такой мысли, — призраки должны были выбрать, на чьей они стороне!
Рази посмотрел на нее с сомнением. Даже Кристофер был настроен скептически.
— Призраки не становятся ни на чью сторону, — сказал он.
— Машина, — задумчиво пробормотал Рази. — Вот как он называл ее — «кровавая машина»!
— Бога ради! — внезапно прорычал Кристофер. — Он говорил о пыточном стуле! И все! Об этой проклятой штуковине, на которую его усадили! Вот и все!
Рази вскинул руку и отвернулся с криком:
— Ладно, хватит! Хватит уже об этом говорить!
Они погрузились в вынужденную тишину, а огонь в очаге ревел и потрескивал, запах дыма напоминал им другой дым, пропахший жжеными волосами и плотью. Рази крепко сжал кулаки, его глаза были полны муки.
Кристофер внезапно вскрикнул от удивления, и Винтер с Рази повернулись узнать в чем причина. Мальчик-вертельщик, свернувшись клубочком, как во сне, поднял руку и стал сонно водить пальцами по опущенному кулаку Кристофера, ощупывая искалеченные суставы.
— Эй, мышонок, — прошептал юноша. — Я думал, ты спишь.
— Меня разбудил лорд Рази, — сонно пробормотал малыш, приоткрыв глаза и подперев кулачком щеку. — А что случилось с вашими пальцами, господин?
Кристофер перехватил руку мальчика и вернул под одеяло, потом откинул грязные волосы с его лица и провел большим пальцем по запачканному сажей лбу.
— Лучше спи, — сказал он. — А то скоро тебе приниматься за работу.
Глаза поваренка стали закрываться, пока палец Кристофера поглаживал его брови.
— Нет, расскажите, — сонно возразил он, не открывая глаз. Кристофер издал легкий смешок. Винтер была рада видеть, что даже Рази, такой подавленный минуту назад, заметно посветлел, веселье постепенно сменило ужас во взгляде.
— Расскажите, — продолжал сонно упрашивать малыш с капризной настойчивостью.
— Их откусил медведь, — прошептал Кристофер так убедительно, что Винтер на секунду поверила, хотя история была явно нелепой.
Глаза малыша блеснули из-под длинных ресниц, когда он уставился на рассказчика, решая сквозь сон, поверить ли ему. Кристофер снова тихо рассмеялся.
— Я ловил мух, — доверительно шепнул он.
— Мух?
— Ага… — Он продолжал пальцем поглаживать лобик мальчика. — Ты никогда не ловил мух?
Ребенок помотал головой, его глаза закрывались, несмотря на усилия.
— Ха! — сказал Кристофер. — А чем же ты тогда кормишь лягушек?
Глаза малыша закрылись, и Кристофер медленно отвел руку, прислушиваясь к мерным вдохам и выдохам. Винтер поняла, что подсознательно ждет продолжения истории. После событий этой ночи ей хотелось послушать про лягушек и ловлю мух.
Кристофер выпрямился, а затем прыснул со смеху, потому что сонный голосок сказал:
— Нет у меня никаких лягушек.
Снова наклонившись, юноша зашептал так тихо, что Винтер и Рази пришлось прислушиваться. Огонь бросал на его лицо голубые и сиреневые отблески через завесу черных волос, подбородок же подчеркнул золотистым светом.
— О, тебе нужно завести парочку лягушек, приятель, они прекрасные товарищи.
Рази протянул руку через стол, ладонью вверх. Винтер легко сжала ее, словно они опять были детьми и слушали сказки Сальвадора Минэйра возле камина в зале дворца.
— Как ты ловишь мух? — пробормотал мальчик.
— Ну… — Рука Кристофера мягко легла на щеку малыша. — Нужно намазать пальцы медом и ждать. И конечно же я заснул. А когда проснулся, проклятый медведь отгрыз мне пальцы. Я побежал за ним, и медведь выронил свою добычу, но двух все равно не хватало. А твой лорд Рази пришил мне пальцы, потому что он великий доктор и прекрасный человек.
Рази на этой фразе закрыл глаза ладонью.
— А знаешь, что было хуже всего, мышонок?
— Мммм?..
— На тех двух пальцах были мои лучшие перстни. И теперь, когда я вижу медведя, я гонюсь за ним до самой берлоги, чтобы посмотреть, нет ли там моих драгоценностей.
Мальчик снова забылся, провалившись в сон, как это могут только маленькие дети. Кристофер, отвернувшись, продолжал гладить его по щеке, пока не подошел Рази, положив руку на плечо друга.
— Пойдем, — сурово сказал он. — Пора спать.
— Я немного задержусь, — ответил Кристофер отстраненно, не глядя на него.
— Это небезопасно! — предупредила Винтер резче, чем ей хотелось. Словно они с Рази посчитали своим долгом уравновесить мягкость Кристофера грубостью железа и камня.
— С Рази все будет хорошо, — пробормотал Кристофер, все еще не отрывая взгляда от спящего малыша.
— Для тебя , Крис! — Рази сжал его плечо. — Небезопасно для тебя.
— Бога ради! — Кристофер взвился на ноги и рванулся мимо них прочь из кухни.
Первые петухи только начинали кукарекать, когда они втроем направились к секретному проходу, ведущему в зыбкий покой их спален.
Mortuus in vita
Винтер проснулась после глубокого сна из-за того, что кто-то колотил в дверь гостиной, и увидела ворона на подоконнике. Птица громко каркнула и покосилась на девушку со злобным безразличием. В клюве у ворона болтался кусок окровавленного мяса, а на светлом дереве подоконника виднелись кровавые следы.
«Клетки, — подумала Винтер сонно. — Виселицы, кровь и боль».
Ворон раскрыл огромные крылья, заслоняя свет. Он каркнул еще раз и взлетел, затерявшись от взгляда где-то на крыше — слышно было только хриплое карканье, похожее на скрип ржавой пилы по сучковатой древесине.
Винтер приподнялась на локтях. Тени были короткими, а жаркое солнце стояло высоко в небе. Боже, должно быть, уже за полдень, а значит, она спала мертвым сном часов восемь! Стук в дверь стал громче. Она выбралась из-под простыней и сетки, проклиная Рази за горькое зелье, которое он заставил ее выпить перед сном. Винтер все еще чувствовала, как оно сковывает ее руки и ноги, засасывая в сон, как черная река.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!