Яблоко от яблони недалеко падает... 3 страница

Изучение текстов — новая и весьма перспективная область лингвистики, широко раздвигающая ее гра­ницы.

Что изучает лингвистика речи и лингвистика текста, как они соотносятся?

Подготовьте сообщение на тему "Текст — единица речи": расскажите, чем текст отличается от "не текста"; раскройте основные свойства текста (делимость, по­следовательность частей). См.: Граник Г. Г. и др. Речь, язык и секреты пунктуации. — М., 1995. — С. 283—288; 303-307.

2. КАК СОЕДИНЯЮТСЯ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО СМЫСЛУ

"С точностью зубчатой передачи..."

Проведем эксперимент. Возьмем первую фразу какого-либо произведения и задумаемся: какой должна быть следующая фраза? Конечно, мы не сможем угадать пред­ложение дословно. Но сказать, о чем будет следующая фраза, нам вполне по силам. Для этого надо внимательно вдуматься в первую фразу, проанализировать ее.

Итак, начали.

Погода вначале была хорошая, тихая.

Это первая фраза рассказа А.П. Чехова "Студент". О чем может идти речь дальше?

Разумеется, о погоде. В первом предложении стро­ем фразы подчеркнуты сказуемые хорошая и тихая. И естественно, читатель ждет продолжения — что зна­чит хорошая и тихая? И действительно интуиция нас не обманывает. Далее у Чехова читаем:

Кричали дрозды, и по соседству в болотах что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку. Протя­нул один вальдшнеп, и выстрел по нем прозвучал в весеннем воздухе раскатисто и весело.

Однако и здесь не ощущается полной законченности мысли. Что-то еще недосказано. Но что?

Вернемся снова к первой фразе. Погода вначале бы­ла хорошая, тихая. Здесь очень важно наречие вначале. Оказывается, хорошей и тихой погода была только вна­чале. Значит, затем она изменилась. Как изменилась? Структура и смысл первой фразы содержат противо­поставление, предполагают дальнейшее но: погода бы­ла хорошая и тихая, но только вначале. В хорошей ху­дожественной прозе не может быть случайных слов. Если сказано вначале, мы ждем, что будет потом, затем. И наши читательские ожидания, предположения полно­стью оправдываются. Но появляется в четвертой фразе:

Но когда стемнело в лесу, некстати подул с востока холодный пронизывающий ветер, все смолкло. По лу­жам протянулись ледяные иглы, и стало в лесу неуют­но, глухо и нелюдимо. Запахло зимой.

Так заканчивается первый абзац. Не будем пока де­лать выводы. Обратим лишь внимание на теснейшую связь предложении.

А вот начало отрывка под названием "Дорога из Парашина в Багрово" из автобиографической книги С.Т. Аксакова "Детские годы Багрова-внука":

Дорога удивительное дело!

Догадаться, о чем пойдет речь далее, не состав­ляет никакого труда. Ведь первая фраза уже задала тему. Говорится только о дороге. О том, что она удивляет, восхищает. Но чем же? Этот невысказанный вопрос как бы заключен в первой фразе и требует ответа. Про­должений может быть очень много. У каждого свое представление о дороге. Но естественно полагать, что, каким бы ни было продолжение, речь далее пойдет именно о дороге. И вот вторая фраза С.Т. Аксакова:

Ее могущество непреодолимо, успокоительно и цели­тельно.

Да, мы не ошиблись: речь идет о дороге. Автор го­ворит о могуществе дороги, ее успокоительном, це­лительном действии. Однако и эта фраза требует объ­яснения, дальнейшей конкретизации: в чем же заклю­чается целительно-успокоительное действие дороги? Об этом как раз и говорит следующая, третья фраза:

Отрывая вдруг человека от окружающей его среды, все равно, любезной ему или даже неприятной, от постоянно развлекающей его множеством предметов, постоянно текущей разнообразной действительности, она сосредоточивает ею мысли и чувства в тесный мир дорожного экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминание прошедшего и, на­конец, на мечты и надежды – в будущем; и все это де­лается с ясностью и спокойствием, без всякой суеты и торопливости. Точно то было тогда со мной

Теперь мысль, начатая первой фразой, получила окончательное завершение. Далее автор переходит к описанию собственных ощущений:

Точно то было тогда со мной.

Еще пример.

Давным-давно в городке на берегу Средиземного моря жил старый столяр Джузеппе, по прозванию Сизый Нос.

Это начало известной сказки А. Н. Толстого "Зо­лотой ключик, или Приключения Буратино". Даже если мы не помним продолжения, уже по первой фразе можно сказать, что дальше речь пойдет о Джузеппе Сизый Нос. Ведь не случайно же его представляют чи­тателю: рассказывают, когда, где он жил, и даже о том, какое у него было прозвище. Поэтому ясно, сле­дующая фраза должна быть о нем — о том, чем же он замечателен, что с ним случилось и т. д. Продол­жений может быть много, но любое из них обязательно должно быть связано с Джузеппе.

Вот как продолжает сказку А. Толстой:

Однажды ему попалось под руку полено, обыкновен­ное полено для топки очага в зимнее время.

— Неплохая вещь, — сказал сам себе Джузеппе, — можно смастерить из него что-нибудь вроде ножки для стола...

Итак, каковы результаты нашего эксперимента?

Конечно, трудно в точности, буквально угадать фразу, следующую за первой, цитируемой. Но вполне реально догадаться о ее смысле, содержании. И это свидетель­ствует о теснейшей связи между предложениями. Смысл первой фразы как бы перетекает во вторую, второй в третью и так до конца текста.

К. Г. Паустовский рассказывает, как он пытался вос­становить утерянную рукопись своего романа: "Я вос­становил эпиграф, легко вспомнил первую фразу в романе, и случилось нечто поразившее меня самого, — то, что Бабель называл потом "чудом на Остожен­ке".* С точностью зубчатой передачи фразы стали цеп­ляться одна за другую, и нить романа начала распу­тываться легко и быстро. Тогда я поверил в счастли­вый конец сказки, где злой король заставляет бедную и нежную девушку распутывать огромные свалявши­еся клубки ниток, обещая за это сохранить жизнь ее любимому".

 

* Остоженка— улица в Москве, где жил в то время Па­устовский.

 

Подобное "чудо на Остоженке" стало возможным, конечно, благодаря отличной памяти писателя. Но, разумеется, дело не только в этом. Между предложе­ниями текста, как мы уже убедились, существует тес­нейшая связь. И эта связь не случайна, не произвольна, она действует "с точностью зубчатой передачи", под­чиняется определенным правилам, закономерностям, которые долгое время не были известны ученым. Лин­гвистика изучала связи между словами в словосоче­тании и предложении. А связи между самостоятель­ными предложениями начали исследоваться сравни­тельно недавно — с появлением новой науки — лингвистики текста.

Прочитайте первые фразы рассказов А.П. Чехова. Как вы думаете, о чем пойдет речь дальше? Если хотите, про­верьте себя, познакомившись с содержанием рассказов "Верочка" и "Выигрышный билет".

Иван Алексеевич Огнев помнит, как в тот августов­ский вечер он со звоном отворил стеклянную дверь и вышел на террасу.

Иван Дмитрич, человек средний, проживающий с семьей тысячу двести рублей в год и очень довольный своей судьбой, как-то после ужина сел на диван и стал читать газету.

Общий компонент мысли

Итак, каковы самые общие принципы связи меж­ду предложениями? Каковы закономерности движе­ния мысли в тексте от предложения к предложению?

Ясно, что между предложениями текста существует смысловая связь. Но как и в чем она проявляется?

Возьмем два предложения.

Волга впадает в Каспийское море.

Гипотенуза — сторона прямоугольного треугольника, лежащая против прямого угла.

Предложения стоят рядом. Но даже при самом боль­шом желании нельзя усмотреть связь по смыслу между ними. Однако, как это ни трудно, давайте все-таки попробуем установить такую связь. Например, так:

Волга впадает в Каспийское море. Нередко над мо­рем, особенно в солнечные дни после дождя, встает яр­кая радуга, чем-то напоминающая гипотенузу. Гипоте­нуза — сторона прямоугольного треугольника, лежащая против прямого угла.

Пусть получившийся у нас текст и не очень скла­ден, носит экспериментальный характер, но он уже осмыслен, между предложениями возникла явная и тесная связь. Благодаря чему она появилась?

Первое и второе предложения объединяются бла­годаря общему компоненту море (Каспийское море — над морем), а во втором и третьем предложении по­вторяется слово гипотенуза.

Отсюда можно вывести общий закон смысловой свя­зи между предложениями. Два предложения оказыва­ются связанными по смыслу в том случае, если они имеют какой-либо общий компонент (слово или сло­восочетание). И это понятно. Ведь любые два пред­мета мы называем связанными, соединенными, ес­ли между ними есть какой-либо третий, общий пред­мет, как, например, мост, соединяющий берега реки, как корешок, соединяющий листы книги.

В этом отношении смысловая связь не отличается от любой другой связи. Как правило, общий компо­нент соединяемых фраз повторяется в каждой из них, например:

В средней Греции мною гор. На горах – пастбища.

На одним пастбищу паслись козы. Одна коза отбилась oт стада, забралась на yтec и вдруг стала там скакать и биться на одном месте. Пастух полез, чтобы снять ее, и вдруг остальные пастухи увидели: он тоже стал пры­гать, бесноваться и кричать несвязные слова. Когда его сняли, то оказалось: в земле в этом месте была рассе­лина, из расселины шли дурманящие пары, и человек, по­дышав ими, делался как безумный.

Это отрывок из книги М.Л. Гаспарова "Заниматель­ная Греция. Рассказы о древнегреческой культуре" (М., 1995, с. 35). И он хорошо иллюстрирует, как лекси­ческие повторы, которые многие исследователи счи­тают главным средством связи, объединяют предло­жения. И это действительно так. Однако глубинная суть связи между предложениями заключается в том, что повторяемые слова называют общий компонент мыс­ли, выражаемый во фразах. Повтор же служит внеш­ним, языковым средством выражения этого общего компонента мысли. Даже тогда, когда повтора, каза­лось бы, нет, он отсутствует, общий компонент мысли, будучи невыраженным, подразумевается. Например:

Ночь. Нянька Варька, девочка лет тринадцати, кача­ет колыбель, в которой лежит ребенок, и чуть слышно мурлычет... (А. Чехов).

Предложения связаны благодаря тому, что первое из них распространяет свою "власть" и на второе. Если перефразировать эти предложения, попытаться передать их смысл, то это будет выглядеть примерно так:

Была ночь. В это время (ночью) нянька Варька, де­вочка лет тринадцати, качает колыбель...

Еще пример.

Просторное серое здание в пять этажей. Бетон, стек­ло, алюминий. У освещенных витрин толпятся люди... (Л. Колосов).

И здесь лексические повторы отсутствуют, но есть общий компонент мысли — "просторное серое зда­ние", подразумеваемый во втором и в третьем пред­ложениях: здание из бетона, стекла, алюминия. У ос­вещенных витрин здания толпятся люди...

Таким образом, связь двух предложений, суждений обязательно предполагает общий компонент мысли, выражаемый явным или подразумеваемым повтором.

Найдите общий компонент мысли в данных отрывках:

Вечер наступал, уже садилось солнце, а духота не уменьшалась. Ефрем изнемогал и едва слушал Кузьму (А.П. Чехов).

Язык произведений Некрасова иногда называли од­нообразным. (Вспомним слова Маяковского о Некрасове: "Воет, воет!") Мнение неверное (Н.Н. Иванова).

От темы к реме

Наличие общего компонента мысли — условие и за­кон связи предложений в речи. Однако возникает воп­рос: какие именно элементы мысли становятся об­щими, повторяющимися? Как это происходит реально в речи? Как движется мысль в предложении и в тек­сте — от предложения к предложению?

Оказывается, и здесь нет случайностей, произво­ла. Так же, как существуют языковые правила постро­ения словосочетаний, предложений, точно так же есть и законы движения мысли. Мы мыслим и выражаем свои мысли, как правило, строго упорядоченно.

Рассмотрим три варианта одного предложения.

1) Григорий / отправился в путешествие.

2) В путешествие отправился / Григорий.

3) Отправился Григорий / в путешествие.

Как видим, синтаксическая структура и словесный состав этих предложений не меняются: подлежащее везде остается подлежащим, сказуемое сказуемым, об­стоятельство обстоятельством. Однако смысл предло­жений резко различен. Об этом можно судить по тому, на какой вопрос отвечает каждое из этих предложе­ний. Первое отвечает на вопрос: что сделал Григо­рий? Из ситуации или предшествующего разговора из­вестно, что речь идет о человеке по имени Григорий. Но неизвестно, что он сделал. Предложение и отве­чает на этот вопрос.

Во втором предложении известно, что сделал не­кто и куда он отправился, но неизвестно, кто был этот некто. Предложение отвечает на вопрос: кто от­правился в путешествие?

В третьем предложении известно, о ком идет речь (о Григории) и о том, что он сделал, но неизвест­но, куда он отправился. Предложение отвечает на воп­рос куда отправился Григорий?

Что же меняет смысл предложений, состоящих из одних и тех же слов и имеющих одинаковую синтак­сическую структуру?

Коротко можно ответить так: движение мысли. Мысль движется от известного, данного к неизве­стному, новому. Если бы в каждом предложении со­общалось только известное и не было бы новой ин­формации, то общение лишалось бы смысла. В са­мом деле, зачем говорить мне, что идет дождь, если я вижу это или, более того, стою под дождем. Бес­смысленно.

Но предложение, как правило, не может содержать и только новую информацию. Такая речь была бы очень затруднена. Любая мысль должна иметь точку опоры, и находит она ее в уже известном, данном. Сначала мы говорим о том, что известно (о Григории, о пу­тешествии и т. д.), а затем сообщаем новые сведения об этом известном, данном. Так и движется мысль от известного, данного, к новому, неизвестному. И это закон движения мысли в русском предложении, ко­торый в лингвистике рассматривается в теории акту­ального членения. Подавляющее большинство русских предложений интонационно делится на две части (в наших примерах это показано вертикальной чертой), из которых первая — это данное, известное, тема, под­лежащая развитию, а вторая — новое, неизвестное, рема. Мысль движется от темы к реме. Главное в пред­ложении — это новая информация, рема, ради которой и совершается общение. И неудивительно, что смыс­ловое, фразовое ударение падает на рему. После первой части (темы) выдерживается небольшая пауза, а за­тем следует находящаяся под ударением рема. Без паузы произносятся очень немногие предложения. Их назы­вают нечленимыми: Наступил август; Идет дождь. Та­кие предложения содержат только новую информа­цию — рему.

Следовательно, движение мысли в рамках предло­жения (в нейтральной речи) подчиняется общему пра­вилу, закону: от темы к реме. Мысль отталкивается от уже известного и движется к новому.

То же происходит и в тексте с каждым предложе­нием. Мысль в нем движется от темы к реме. Но что­бы быть текстом, предложения должны быть связа­ны друг с другом, а для этого, как мы выяснили, они должны иметь общий смысловой компонент.

Как же осуществляется соединение мыслей — пред­ложений в тексте?

Возьмем отрывок из повести Н.В. Гоголя "Старо­светские помещики".

За садом находился у них большой лес, который был совершенно пощажен предприимчивым приказчиком, мо­жет быть оттого, что стук топора доходил бы до самых ушей Пульхерии Ивановны. Он был глух, запущен, старые древесные стволы были закрыты разросшимся орешни­ком и походили на мохнатые лапы голубей. В этом ле­су обитали дикие коты. Лесных диких котов не долж­но смешивать с теми удальцами, которые бегают по кры­шам домов.

Как связаны между собой предложения этого текста? Прежде всего благодаря общему компоненту мыс­ли: во всех предложениях речь идет о лесе. Но это слиш­ком общий ответ. Он не раскрывает, как конкретно соединяются предложения (первое со вторым, второе с третьим и т. д.), каков механизм связи. Всмотрим­ся внимательнее в первое предложение. С точки зре­ния теории актуального членения оно делится на две части: За садом (здесь мы делаем паузу) и находился у них большой лес. Первая часть— тема, данное, из­вестное из предшествующего текста, вторая — рема, новая информация, ради которой и пишется это пред­ложение. Писатель как бы сообщает читателю: о саде вы уже знаете, я только что описал его, теперь по­говорим о лесе. Это главное, посмотрите, каков был лес. Всем строем предложения выделяется эта новая информация — находился у них большой лес. Придаточное определительное содержит добавочную информацию, относящуюся к прошлому (который был совершенно по­щажен предприимчивым приказчиком...).

Итак, главная информация в первом предложении — лес. Но что мы узнаем о лесе? То, что он находился за садом и был большой. Это слишком недостаточно и неопределенно. Ясно, что в следующем предложе­нии необходимы дополнительные сведения, и естест­венно, что речь должна пойти о лесе. И действитель­но, наши ожидания оправдываются. Второе предложе­ние также посвящено лесу: Он был глух, запущен...

Тесная связь между двумя предложениями осуще­ствляется благодаря общему компоненту — лесу. Но роль этого общего компонента резко меняется. Если в первом предложении лес — это новая информация, рема, то во втором предложении это уже тема. Мы уже знаем, что речь идет о лесе, о том, что он боль­шой, находится за садом. Поэтому во втором пред­ложении мы отталкиваемся от этого значения, кото­рое превращается в тему, и ждем новой информации — каким был лес. Новая информация, рема: Он (лес) был глух, запущен...

Третье предложение, продолжающее тему леса, так­же делится на две части: тему В этом лесу и рему оби­тали дикие коты. Новая информация о лесе — дикие коты. Естественно, что в четвертом предложении мы ждем новых сведений о диких котах. Рема третьего пред­ложения становится темой (Лесных диких котов), а но­вая информация, рема — не должно смешивать с те­ми удальцами, которые бегают по крышам домов.

Таким образом, внутри предложения мысль дви­жется от темы к реме, от данного к новому. А дви­жение мысли от предложения к предложению совер­шается благодаря тому, что рема предшествующего предложения становится темой последующего пред­ложения, о которой сообщаются новые сведения (рема). Схематически это можно представить так:

Еще сто лет тому назад английский ученый Стаут писал: "Подлежащее есть первичная характеристика общей темы, к которой затем присоединяется новая характеристика. Подлежащее — это результат предыду­щей мыслительной деятельности, являющейся основной, исходной точкой для дальнейшего развития. Даль­нейшее развитие — это сказуемое. Предложения в про­цессе мышления — это то же, что шаги в процессе ходьбы. Нога, на которой вес тела, соответствует под­лежащему. Нога, которая передвигается вперед, что­бы занять новое место, соответствует сказуемому".

Такой тип движения мысли характерен для речи ло­гической, последовательно развивающейся, рассуж­дающей. Мысль плавно перетекает из одного предло­жения в другое, дает начало третьему, тесно соеди­няет предложения как звенья одной цепи. Поэтому такую связь между предложениями текста можно на­звать цепной. Она имеет универсальный характер. Можно построить сколько угодно текстов на основе цепной связи. Например:

---

Дата добавления: 2020-12-22; просмотров: 74; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!