Девиантное развитие на измененной почве 2 страница
Вариант 1. Если окружность охватывает центр или пересекается с другими окружностями, это означает, что человек в состоянии и готов принять свою роль в данной сфере отношений, даже если известные проблемы все же есть (рис. 2).
Вариант 2. Если одна из окружностей дистанцирована и не соприкасается ни с центром, ни с другими окружностями, это свидетельствует о наличии психического напряжения, способного повлиять на динамику личностного развития. Ребенок может выбрать путь, который называется «оправдать ожидания отвергающей среды», и отреагировать утратой интереса к ценностям сферы отношений, где его позиция не соответствует самооценке. Мы обозначили такую реакцию как исключение третьего.
В частности, рис. 3 отражает ситуацию, которую можно образно назвать «маменькин сынок». Здесь девиантное развитие личности, вызванное сознательным или недостаточно осознанным игнорированием ценностей среды неформального общения и пренебрежением соответствующими навыками, вызовет ощутимые проблемы адаптации, когда человеку придется всерьез считаться с нравами окружающих людей, например в казарме или общежитии.
В иных вариантах, когда, например, исключенными бывают семейные ценности, дети с неплохими коммуникативными и деловыми качествами испытывают, будучи взрослыми, серьезные проблемы адаптации к собственным семейным отношениям. Аутсайдеры коллективов, обласканные средой и семьей, вырастают, как правило, подчеркнутыми индивидуалистами.
|
|
|
Вариант 3. Если дистанцированы две окружности, это означает, что игнорировать ценности обеих отвергающих сфер ребенку не по силам и он не в состоянии сохранять внутреннюю гармонию, не замечая своих неудач. Ему приходится активно перестраивать ценностные ориентации. Отношение к отвергающим сферам окрашивается чувством неприязни, тогда как все, что касается принимающей его сферы отношений, наполняется повышенным интересом и стремлением к корпоративному обособлению. Образно говоря, развивающие силы личности концентрируются на ограниченном пространстве и создают своеобразный феномен девиантного развития, который мы обозначили термином экологическая ниша. Привлекательность и доступность ее целеполагающих установок способствуют формированию сепаратизма, социального отчуждения и стремления к субкультурам, создаваемым людьми схожей судьбы.
На рис. 4 обозначена ситуация, когда коллективистические и семейные ценности оказываются труднодосягаемыми и весьма вероятно появление стремления присоединиться к уголовной субкультуре.
В других вариантах неудачники в семье и среде неформального общения нередко устремляются под защиту атрибутов воинского коллектива и оказываются жертвой неуставных отношений. Семейные драмы молодых людей, особенно несовершеннолетних, которые ищут там защиты от неудач в коллективе и среде неформального общения, не нуждаются в комментариях.
|
|
|
Вариант 4. Если все три окружности разобщены и ни одна из них не охватывает центра, проблемы средовой адаптации выходят на качественно иной уровень (рис. 5). Тотальная неприязнь социальной среды – слишком тяжелое испытание для формирующейся личности, ибо, как известно, никто не в состоянии смириться со своей абсолютной никчемностью. Для личности это означает примерно то же, что для организма лишение кислорода. В такой ситуации представления о своей социальной ценности смещаются в область воображения и перестают нуждаться в подтверждении реальностью. Эмоциональные (эмпатийные и аффилиативные) основы социальных устремлений исчезают из мотивации нормативного поведения. Возникает своеобразная деперсонализация (по Т. Шибутани) с замещением эмоционально окрашенного единения со средой рационально обусловленным конформизмом и социально-психологической мистикой.
Людям, оказавшимся в таком разобщении с социумом, присуще дрейфовать по жизни, меняя одну среду обитания на другую, подчас диаметрально противоположно отличающуюся от предыдущей по своим моральным и этическим качествам, без внутреннего конфликта. Если же люди с несформированными контурами личности все-таки решаются на сближение с окружающими, их поведение отличается сочетанием рассудочного побуждения и инфантильно – эмпатийного переживания, что ставит в тупик нормально развитых людей, которые идут им навстречу. Неадекватная экзальтация, пустая обидчивость, эгоцентризм в ожиданиях и неловкость в обращении зачастую производят впечатление психопатизации и фиксируются в виде диагноза патохарактерологического развития.
|
|
|
Именно в отроческом возрасте реакция на отторжение реальной социальной средой бывает потрясающе драматичной из-за сочетания двух обстоятельств: болезненного переживания своей никчемности и нарастающей способности воображения обесценивать инстинкт самосохранения. Это бывает особенно заметно в крайних случаях, готовиться к встрече с которыми педагог должен очень вдумчиво.
Обследуя детей отроческого возраста, убегающих из дома, токсикоманов, наносящих самоповреждения, мы раз за разом убеждались в непреложной закономерности: одной причины не бывает. Как правило, ребенок в школе имеет все основания чувствовать себя лишним; семья не может служить защитой, а то и вовсе занимает сторону учителей; сверстники и их родители предпочитают выставлять за дверь. И не важно, что здесь стоит на первом месте, а что лишь усиливает давление. Главное в другом. Когда не на что надеяться и некому пожаловаться, жизнь утрачивает ценность. Стоит присмотреться, какими физическими страданиями оборачивается бродяжничание зимой (летом бегают из дома много реже), или представить себе, что надышаться парами бензина или клея до галлюцинаций означает задохнуться до потери сознания, что порезать кожу себе нормальный человек может разве что при угрозе неминуемой смерти (например, когда укусит змея), чтобы понять, какой силой обладает банальное равнодушие взрослых в картине психической средовой дезадаптации при, казалось бы, полном отсутствии признаков так называемой тяжелой жизненной ситуации.
|
|
|
К тому же не следует забывать, что в отроческом возрасте дети становятся как-то особенно чувствительны к проблемам взаимодействия поколений в целом. Время от времени их охватывают массовые влечения разрушительного свойства, когда в каждом конкретном случае вроде бы нет и намека на «стечение тяжелых личных обстоятельств». Например, по нашей стране накануне перестройки, пока взрослые еще ничего не осознали, хотя интуитивно чувствовали приближение эпохи тотального отчуждения (фильм В. М. Шукшина «Калина красная» об абсолютно одиноком человеке, вынужденном полагаться только на себя, собрал воистину всенародную аудиторию), прокатилась волна отроческой токсикомании, когда парами бензина или клея дышали вполне благополучные дети из нормальных семей. И стоило взрослым озвучить и понять наступающие изменения уклада жизни, как дети успокоились, а токсикомания отступила на свои постоянные позиции: в подвалы и на чердаки, где обитают бродяжничающие маргиналы.
Должно быть, подсознательные мотивы отклоняющегося поведения, когда борьба за статус обессмысливается тем, что взрослым становится не до воспитания в принципе, не нужно сбрасывать со счетов.
Недаром педагогика формирует воспитательную ситуацию соответственно доминирующей социальной потребности, когда от ребенка требуется именно то, что ему самому хочется, но с необходимыми усилиями для достижения желаемого.
В детском саду манера общения максимально приближена к семейной. Там эмпатийность и аффилиативность как основа коммуникации не только необходимы, но и вполне естественны. Иной формат отношений попросту неэффективен. И попытка раньше времени ввести школьную дисциплину вместо игровой (в 80-е гг. ХХ в. советская школа, не озаботившись игровым оформлением познавательной деятельности, попросту втолкнула шестилеток в классы) ничего кроме страданий детям не принесла. Должно было пройти известное время, пока педагоги не осознали, что обучение нужно приноравливать к развитию, а не наоборот (нельзя прямолинейно понимать лозунг Л. Выготского «обучение обгоняет развитие», игнорируя природу человека).
С семилетнего возраста (по-видимому, здесь срабатывают неизвестные нам антропологические часы) на первый план выходит фигура учителя как лидера в организации воспитывающей среды. Сейчас он действует гораздо больше от собственного авторитета, нежели от системы, которая поставила его на должность. Подчинение и послушание достигаются тем, что только он распределяет социальные позиции в классе, а собственная значимость в глазах ребенка сильно зависит от того, насколько он близок к учителю. Стоит последнему нарушить принцип равноудаленности и объективности – наушничество и подхалимаж расцветают пышным цветом. А возможность бесконтрольной власти очень соблазнительна для примитивных натур, так что случаи, когда класс (особенно в интернате) становится орудием в руках такого атамана – не такая уж большая редкость. Сделать из класса коллектив в начальной школе значит в чем-то идти против течения.
Зато в отроческом возрасте коллектив – самая желанная форма организации социальных отношений. Сейчас участие в деле позволяет приобщиться к результату и сделать успех всех своим личным достижением. Для накопления информации о своих возможностях в предвкушении отчуждения это очень важно. Учитель как гарант справедливого распределения социальных ролей от лица правовых институтов из лидера превращается в командира (недаром меняется преподавательский корпус). Сплотить детей на почве состязательности – не проблема любому взрослому, мало-мальски знающему их психологию. И чем больше коллективов тебя принимают, тем лучше (см. цитату из работы А. Караковского). У педагогов даже появляется забота, как бы коллективистическое начало не забило ростки оригинальности, не стало препятствием для личностно ориентированного воспитания.
Второй этап манифестирует потребностью в отчуждении, его появление совпадает по времени с началом полового созревания и есть все основания полагать, что это совпадение не случайно. Демографические исследования убедительно подтверждают, что сроки наступления эмансипации подростков не зависят от уровня развития цивилизации, а уходят корнями к более глубокие пласты зоосоциальной психологии. Естественно, культура усложняет формы и способы разрыва межпоколенных связей от простого ухода на околицу для общения со сверстниками, далеко отстоящими в генеалогическом отношении, до более или менее символического отрицания вкусов и манер предков, но суть остается прежней: появление самосознания разворачивает вектор духовного развития от реального социума внутрь личности. Основной заботой становится формирование ее ролевого пространства, образно говоря, от стадии growth, где доминируют навыки и привычки, человек проносит через стадию нравственных ценностей и социальных ориентаций стремление к идеалам и убеждениям (насколько ему это удается).
Ранней юности, когда пишут стихи даже лавочники, а будущие бизнесмены отворачиваются от «презренной пользы», посвящено много образных сравнений «сумерки личности», «ощущение распада мира», «кризис идентичности» и т.п. Со своей стороны мы предлагаем некую схему, руководствуясь которой можно более или менее последовательно истолковывать не только нормальный ход становления личности, но, что важнее, и те отклонения (девиации), которые, начавшись «на заре туманной юности», остаются со взрослым человеком в виде патохарактерологических вариантов психологических защит.
Естественно, уровень запросов к собственному «Я» очень индивидуален, а источники огорчений по поводу несовершенства своей натуры располагаются в разных точках личностного пространства, так что начать развивать мысль о его структурной организации применительно к проблематике средовой дезадаптации можно с разных исходных позиций. И неудивительно, что здесь есть немало концептуальных схем. Останавливаться на их обзоре технически нецелесообразно, ибо это увело бы нас слишком далеко от основного направления работы. Поэтому мы решили взять за основу подход, который, суммируя общеп ринятые взгляды, отвечает поставленным нами задачам. В частности, исходить из соотношения так называемого ядра и пограничных сфер.
При таком подходе структурную организацию можно образно представить как некую многослойную сферу или (в двухмерном пространстве) как несколько концентрических окружностей, на которых располагаются роли разного значения. Окружая ядро личности, они создают своеобразную оболочку, при соприкосновении с которой обстоятельства жизни вызывают эмоциональную реакцию.
На рисунке мы проиллюстрировали наши представления в виде несложной схемы, которая позволит сократить объем необходимых пояснений.
«Сверх Я» – источник внутренних побуждений и смыслов поведения, транс 
формирующих энергию чувств в идеалы и убеждения.
«Я – концепция» (роли-принципы, роли для себя самого, что не покупается, не достается по блату) – источник нравственных потребностей и регулятор социальных ориентаций. Ответственность за них поддерживается страхом когнитивного диссонанса.
«Я – образ» (роли-статусы, роли для других) – роли, сформировавшиеся в процессе воспитания и принятые личностью за ориентиры собственного достоинства. Поддерживаются гордостью, самолюбием.
«Я – манера» (роли-функции, роли-навыки для достижения цели) – роли, ориентированные на экспектации, имеющие прагматичное значение, реализуемое в поступке.
Как заметил К. Войтыла, «интеграция личности в поступке представляет собой задачу, выполнение которой растягивается на всю жизнь человека... благодаря отлаженности в разных сферах воля может беспрепятственно принимать и делать своей ту спонтанность, которая присуща чувствам и всей вообще эмотивности»[5]. Если же, по его словам, но в нашей транскрипции, осуществления личностной структуры самогосподства и самообладания недостаточно или оно негармонично, интеграция влечения в поступок вызывает напряжение, когда психика «на основе присущего ей эмотивного динамизма высказывает природную склонность к спонтанности».
Обычно человек в своем личностном развитии движется извне к центру, образно говоря, постепенно втягиваясь в воронку рефлексии (одна из любимых метафор Х. Мураками). От навыков и привычек, формируемых с помощью санкций (от установки в школе, что взрослых нужно слушаться при любых обстоятельствах, до окрика сержанта: «Эй ты, подбери окурок!»). Часть людей так и остается на этом уровне, например олигофрены, которых и не готовят к иному. Роли-функции здесь и очерчивают представление о себе.
Представления о статусе созревают под влиянием просвещения, в задачи которого входит ознакомить учащихся с нравственным опытом человечества, концентрированном в форме художественных образов и этических примеров. Примеряя на себя эти образцы («Онегин... в тот страшный час Вы поступили благородно, / Вы были правы предо мной. / Я благодарна всей душой...»), ребенок осваивает некий уровень притязаний на чувство собственного достоинства и старается соответствовать ему в игре, выбирая между эгоизмом – альтруизмом, добротой – жестокостью, правдивостью – лживостью, трудолюбием – ленью.
Роли-принципы постигаются в работе над собой, когда не экспектации или санкции, а верность самому себе выдвигается на первый план. «Я лиру посвятил народу моему, / Быть может, я умру, неведомый ему, / Но я ему служил, и сердцем я спокоен». Изменить себе по сути означает изменить все, поэтому многие люди инстинктивно избегают ситуаций, где отстаивать статус нужно с риском не выдержать испытания. Например, в армии, тюрьме или подростковой группе, где фальшь и поза недопустимы и бессмысленны. Недаром те, кто остался в них самим собой, не «потеряв лица», гордятся своим прошлым, несмотря на всю сомнительность таких фактов биографии. Естественно, служить принципам дано не каждому. Более того, верность им, не уравновешенная сильным интеллектом и широтой мировоззрения, грозит появлением сверхценных идей и отрывом от социальной реальности. Именно угроза одиночества останавливает многих от экспериментов в этом направлении.
И, наконец, ядро личности, где убеждения не формируются усилием ума, а воспринимаются как естественное состояние души, зачастую вообще не представленное в когнитивной сфере, относится к феноменам подсознательной реализации антропологического, архетипического, гипобулического и т. п. начал, не обусловленных структурой личности когда «индивид путем самоотрицания, жертвы частными интересами, даже подвигом смерти осуществляет духовное бытие, в чем и заключается его человеческая ценность» (Б. Муссолини) (Цит. по: Специальная теория / Известия. 2004. 29 апр.).
К этой схеме мы еще не раз будем обращаться по ходу изложения, когда возникнет необходимость оценивать роль индивидуальных отличий в онтогенезе личности.
Движение самосознания внутрь личностного пространства дается нелегко. Навыки жизни в мире воображения (формирование Я-концепции) еще не освоены и роли-статусы, а то и принципы (очень чувствительные к прикосновению) могут неожиданно остаться без защиты ролей-функций. Приходится срочно возводить психологические барьеры: смысловой – все, что входит в систему общественных значений не переходит в систему личностных смыслов, и эмоциональный – выключающий сопереживание как источник психического напряжения[6]. Какое-то время, у разных народов по-разному, подросткам разрешают жить в мире «подростковых личностных реакций», где ошибки извинительны, а ответственность не полной мере.
Реакция эмансипации внешне может находиться в диапазоне от реального ухода из дома (сравнительно редко) до огульной критики родителей (в каждой семье). Ярче всего она проявляется в ответ на стремление взрослых вызвать на откровенность и носит защитный характер (сила действия равна силе противодействия). И это понятно, так как строительство мира в воображении – дело исключительно индивидуальное. Поделиться воображаемым невозможно, оно не имеет каналов передачи информации. О происходящем в воображении со стороны можно только догадываться по косвенным признакам.
Например, обращает на себя внимание разрыв между общепринятым и индивидуально значимым смыслом слов. С началом подросткового возраста у взрослых теряется уверенность, что их собеседник правильно понимает обращенное к нему. То есть лексику он, естественно, улавливает верно, но истолковывает иначе.
Э. Блейлер назвал это явление «подростковым аутизмом» .
Далее, манера ставить свои представления выше впечатлений с тем подростковым снобизмом, который особенно раздражает окружающих, на деле обозначает лишь защиту еще хрупких конструкций своего мироощущения от бесцеремонного вмешательства реальности. «Деревянная» твердость собственных отвлеченных схем вопреки ожидаемым сочувствию, сопереживанию, состраданию производит впечатление эмоциональной тупости и пугает близких (вдруг останется таким эгоистом навсегда).
И, наконец, воля, будучи израсходована на внутреннее строительство, не оставляет жизненной активности на такие мелочи, как личная гигиена или помощь взрослым, что может показаться редукцией энергетического потенциала.
В свое время Г. Гегель заметил, что подростку кажется, будто окружающий его мир распался, и он приводит его в порядок в своем воображении, так что нужно известное время, чтобы понять – мир в своих основных чертах закончен, причем вполне разумно. Во всяком случае, с тем, что несколько лет воображение будет доминировать над впечатлениями, приходится мириться.
Дата добавления: 2020-11-23; просмотров: 77; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!