Некоторые замечания по вопросам исторического развития динозавров 5 страница
Яйца эти принадлежат небольшим травоядным динозаврам — протоцератопсам, предкам страшных рогатых динозавров более позднего периода. Вечером у костра, за ужином, я посетовал на то, что нам не удалось найти ни одного целого яйца. Шофер Андросов («Дракон») заинтересовался разговором и утром с усердием устремился на поиски. Часа через два он принес мне целое яйцо, которое так и осталось лучшей находкой экспедиции.
В песках, лежащих ниже того слоя, где находились яйца, было много остатков самих динозавров: и полные скелеты и отдельные кости. Нашли мы также остатки небольших хищных динозавров того времени. Повидимому, они питались яйцами. Об этом говорят их черепа с несколько притупленными зубами, удобными для дробления скорлупы.
Нами было установлено, что когда-то здесь находилось устье не большой реки, впадавшей в озеро. Осадки озерных отложений были хорошо заметны. Здесь, на песчаных отмелях и дюнах, динозаврам было удобно выводить свое потомство.
Нэмэгэту.
«ВЕЛИКИЙ 3АПАДНЫЙ МАРШРУТ»
Экспедиция доставила на базу свои драгоценные находки и после короткого отдыха выступила в «Великий западный маршрут». Нам следовало пройти по гладкой равнине, окружающей Далан-Дзадагад, перевалить ущелье, пересекающее хребет Гурбан-Сайхан, и итти на юго-запад, к склонам хребта Нэмэгэту. Здесь находились никем не посещаемые котловины, которые очень привлекали нас.
|
|
|
Снова потянулась дорога между горных кряжей и котловин, покрытых бугристыми песками, то пустынными, то поросшими серо-голубыми корявыми стеблями саксаула. Местами нам встречались бесчисленные стада песчанок. Эти грызуны имеют обыкновение бежать перед машиной по дороге, и мелькание их юрких телец очень раздражает шоферов. Порой раздавался тонкий свист тарбаганов — огромных сурков. Иногда на склонах гор мы находили черепа архаров — баранов с тяжелыми, закрученными в кольца рогами.
Автомобильный накат по горам и степи кончился, и машины пошли по неизвестному бездорожью. Мы медленно двигались по неровному, заваленному песком сухому руслу, вдоль отвесных черных стен угрюмого хребта и, наконец, выехали в широкую котловину. На северной окраине этой впадины возвышался зубчатый массив хребта Нэмэгэту, а у его подножия в палевой дымке виднелись изрытые красные стены тех самых пород, к которым мы стремились.
Высохшие кочки, промоины и бугры было так трудно преодолевать, что только к середине следующего дня мы подъехали вплотную к красным породам. Эти рыхлые отложения легко размываются весенними водами и образуют запутанный лабиринт оврагов, русел, каньонов и ущелий. Ближе всех к нам стоял останец — отдельный высокий холм в виде усеченного конуса. Из его желтого склона, покрытого панцырем оплывшей глины, на высоте шести метров над нашими головами торчала крупная кость.
|
|
|
— Яс! Яс! Кость! — закричал проводник-монгол.
Мы гурьбой высыпали из машины и кинулись к ближайшим обрывам.
— Кости! Кости! Скорее сюда! — слышалось отовсюду.
Мы, трое палеонтологов, метались от одного места к другому, не обращая внимания на палящую жару. Уже завязался горячий спор о том, что именно мы нашли: огромных древних млекопитающих или динозавров, когда профессор. Громов притащил целый гигантский коготь хищного динозавра.
Было ясно, что мы напали на громадное кладбище. Бесконечные лабиринты ущелий уходили далеко на восток. Нужно было, не теряя временя, определить участки, наиболее богатые костями, провести туда машины, разгрузить их и стать лагерем.
Меня привлекала высокая гряда, тянувшаяся прямо на восток от того сухого русла, в котором мы остановились. Я направился туда один, проклиная беспрерывные подъемы, спуски в песчаные скаты.
Вдалеке показался повар Никитин. Он был явно взволнован и отчаянно махал руками, призывая меня. Я знал, что наш повар всегда с энтузиазмом помогал разыскивать ископаемые кости, и поспешил к нему навстречу. Мы сошлись на вершине небольшого плато. Обливаясь потом, Никитин волок трехпудовый обломок берцовой кости зауропода — гигантского травоядного динозавра.
|
|
|
— Вот! Глядите! А там, — он показал на обрыв вдалеке, — их целая куча лежит!
Пришлось объяснить этому восторженному любителю, что, когда случается найти целое скопление костей, оттуда ничего нельзя брать.
Бедняга Никитин безропотно потащил кость обратно и привел меня к широкому выступу над крутым обрывом. Здесь удача восхитила меня так же, как и повара; и мы с ним долго носились по обрывам вверх и вниз, издавая радостные крики при виде новых и новых находок.
Следуя вниз по ущелью, я вышел в очень широкое сухое русло; и здесь мы сразу нашли четыре полных скелета хищных и травоядных динозавров. Огромные позвонки в полметра в поперечнике скатывались вниз по промоинам, когти и суставы гигантских лап валялись всюду. На выступах из плит песчаника возвышались груди огромных ребер, как кучи сухого валежника. В подмыве одного из выступов мы увидели торчавшую оттуда челюсть с черными пильчатыми зубами по 15 сантиметров длины.
Место для стоянки, несомненно, очень богатое, хотя и не совсем уютное, было найдено. Мы вернулись к машинам, но найти путь к этой котловине смогли, только сделав километров пятнадцать объезда. Здесь нам суждено было стоять целую неделю и рыться в земле с утра до ночи, не обращая внимания на страшные ветры с тучами песка. Злобные ветры эти порою казались нам проявлением гнева древних драконов, которых мы порядком потревожили в эти дни.
|
|
|
В поисках принимали участие все сотрудники экспедиции. Шофер Андросов, человек с удивительно острым зрением, был так окрылен своей удачей в Баин-Дзаке, что теперь это дело захватило его. Услышав, что. кроме всего найденного, гам хотелось бы найти какую-нибудь отдельную большую кость вроде бедра зауропода, он на следующий же день с рассветом исчез и предпринял самостоятельную экскурсию по склонам и вершинам хребта. К полудню наш дракон появился и, разыскав меня на раскопке, с таинственным видом шепнул:
— Пойдем! Есть!
На отвесном обрыве, спадавшем в овраг, очень далеко от стоянки, лежало целое бедро зауропода, именно такое, какое нам хотелось найти. «Косточка» в четверть тонны весом была извлечена из породы с огромным трудом.
Эта находка осталась памятной для нас еще и потому, что, когда мы шли извлекать бедро зауропода, начальник раскопочного отряда Я. М. Эглон, шедший впереди, внезапно вскрикнул, споткнувшись, и полетел вниз головой по склону. Мы окаменели на секунду, а затем бросились к краю обрыва. Помню, как ясно я сознавал в тот момент, что, быть может, навсегда потерял прекрасного работника и доброго товарища по путешествиям. Однако оказалось, что Эглон каким-то чудом зацепился за выступ и остался цел и невредим, даже очки его не пострадали.
Зубы хищного динозавра — тиранозавра из Нэмэгэту.
Хвостовой позвонок зауропода.
Усталые, но радостные покидали мы Нэмэгэту. Нами было найдено самое крупное местонахождение гигантских ящеров не только в Монголии, но и во всем Старом Свсте.
Выбравшись из нашей котловины, мы направились дальше на запад, к Золотым горам — Алтан-Ула. Машины вязли в песках, не легче было и в степи, покрытой сухими кочками. Нас бросало и жестоко било. От тряски протекали радиаторы и расшатывались все крепления. Наконец мы выехали в огромный хоолай — предгорную равнину. Где-то посреди этой бесконечное равнины находилась таинственная впадина Ширэгин-Гашун — самое низкое место в Гоби. Здесь в 1932 году наш географ Чудинов открыл кладбище динозавров.
При взгляде на равнину мы встревожились. Как пройдут по ней наши машины, тяжело нагруженные добычей с Нэмэгэту? Действительно, дорога была невероятно трудной. Поверхность равнины представляла собою хаос песчаных промоин и груды валунов. На первых же десяти километрах лопнула передняя рессора грузовика, корпусы машин страшно трещали на перекосах. К концу дня удалось пробиться на гребень длинной гряды холмов в центре равнины, и здесь машины пошли легче. Проводник наш повеселел. Мы остановились на ночлег, разложив гигантский костер, так как кругом было много саксаула. В начале следующего дня мы подъехали к впадине Ширэгин-Гашун.
Полнейшую безжизненность этой равнины не тревожило ни малейшее дуновение ветерка. Несмотря на осень, здесь стояла страшная жара.
В первый день нам не удалось найти ничего. Никаких признаков костей не было, и нас начали мучить жестокие сомнения. На следующий пень, разгрузив одну из машин — «Дзерена», мы пересекли на нем впадину в нескольких направлениях. Путь лежал через убийственные для машин пухлые глины, и здесь шофер «Дзерена» впервые запел, перефразируя слова известной песни: «Хороша страна Монголия...» Потом, как только дорога становилась трудной, он всегда заводил эту песню.
Наконец на самом дне котловины мы нашли кладбище огромных динозавров, но нам нельзя было долго задерживаться здесь. Важно было подтвердить открытие Чудинова и заметить ориентиры кладбища Составив карту местности и поставив опознавательные знаки, мы двинулись обратно на восток.
Отъехав около двадцати километров от Ширэгина, мы попали в настоящее море песков. Более легкие полуторки кое-как пробивались вдоль края сухого русла, а грузовик зарывался в песок по самую ступицу колес. Мы ходили на разведки к горам, но другого пути, как и доказывал проводник, не было. Мы изломали все доски, которые возили с собой, чтобы с их помощью машины могли проходить по пескам, и. наконец, пробились в такие места, где песчаные бугры стали реже. Здесь машины пошли быстрее, то есть смогли делать 12—15 километров в час. На закате мы увидели перед собой гигантские стодвадцатиметровые барханы песков Хонгорин-Элисун. Они не были страшны для нас. Мы объехали их стороной по степи, которая становилась все более каменистой, и к вечеру выбрались на автомобильную дорогу.
«ВЕЛИКИЙ ВОСТОЧНЫЙ МАРШРУТ»
Наш «Дракон» ушел в Улан-Батор — столицу Монголии, куда понемногу мы начали вывозить свое имущество с базы, а мы на «Дзерсне» и «Смерче» начали новое путешествие — на восток. Нам предстояло доехать до аймачного центра — Саин-Шанды, где была создана вторая временная база для работ в восточной части Гоби. До Саин-Шанды было около 800 километров, и достать проводника на такое далекое расстояние мы не смогли.
Поэтому в передовой машине непрерывно заседала «коллегия проводников» из Я. М. Эглона, меня и переводчика Лубсан-Данзана. Все мы были вооружены винтовками и по дороге охотились на дзеренов, снабжая экспедицию мясом, но в дороге были далеко не уверены.
Охота, кстати, тоже шла с переменным успехом, несмотря на хорошие винтовки и неплохие охотничьи способности членов экспедиции. Необыкновенно прозрачный воздух Гоби не давал возможности правильно оценивать расстояние. Дзерены появлялись внезапно и стремительно исчезали, так что времени для тщательного прицела не было. Наши пули ложились в землю к великому конфузу и досаде стрелков. Потом дело пошло лучше, мы научились разбираться в расстоянии. Как-то я на расстоянии 300 метров убил крупную антилопу; были эффектные выстрелы и у других.
Однажды, въехав в какое-то ущелье, мы заметили на скале над нами трех дзеренов. Я успел выстрелить, и большой козел свалился, как пораженный громом. Два других исчезли. Но как только мы сошли с машины, козел вскочил и скрылся за гребнем скалы. Мы взбежали на гребень: за ним тянулось открытое плоскогорье, и на нескольких километрах свободного пространства не было видно никаких следов убежавших животных. У нас не было времени искать их более тщательно, и тайна их исчезновения так и осталась неразгаданной. Впрочем, тайна эта объяснялась той поистине поразительной, неправдоподобной быстротой, с которой бегают дзерены.
Несмотря на смелость, с которой мы взяли на себя обязанности проводников, незнание дороги сильно пас смущало. Выручила старая линия телеграфных столбов; вдоль нее мы и повели свои машины.
Как-то ночью мы остановились на ночлег в ущелье у самых столбов. Около пашей палатки лежал поваленный столб, висевший одним концом на железной проволоке. С наступлением вечера столб начал тихонько завывать, а к ночи заревел громче. Наконец рев стал совершенно несносным, в палатке больше нельзя было разговаривать: мы не слышали друг друга. Один из нас не вытерпел и обрубил проволоку. Столб мгновенно умолк. Собранный по этому случаю ученый совет принял следующее объяснение: на этом участке линии сохранилась проволока, с закатом солнца где-то далеко поднялся ветер, и так как проволока возле палатки была сильно натянута поваленным столбом, то получилось нечто вроде гигантской басовой струны. В дневниках экспедиции эта ночевка так и называлась — «Лагерь ревущего столба».
Примерно километров за двести от цели нам попалась настоящая автомобильная дорога, и мы резко отклонились по ней влево, покинув наши путеводные столбы. Решились мы на такой поступок не без колебаний. Однако дорога оказались верной, и мы благополучно прибыли по ней в Саин-Шанду, а оттуда сделали большой поход на юго-запад. В местонахождении Баин-Шира, что в переводе значит Богатый Стол, мы разыскали полный скелет огромного, рогатого динозавра — трицератопса. Нам не удалось вынуть его из породы, в которой он был как бы зацементирован. Наступили морозы, и экспедиция не могла дольше задерживаться в Гоби. Мне было очень досадно не воспользоваться такой замечательной находкой, и я долго и горячо убеждал товарищей начать выемку скелета, чего бы это ни стоило, но был принужден согласиться с их разумными доводами.
Мы залили скелет гипсом, засыпали землей и оставили для будущих раскопок. Вокруг него поставили опознавательные ориентиры, или «обо». Это были пирамиды из камней, под которыми в жестянках из-под витаминов лежали написанные по-русски и по-монгольски сообщения о находке и просьбы к тем, кто попадет в эти места, не трогать скелета.
Еще одно огромное местонахождение было изучено нами в горах Харахутул (Черный перевал). Здесь мы нашли огромный череп динозавра. В этом маршруте нам часто попадались скопления гигантских окременелых стволов хвойных деревьев. В одном месте длинная гряда холмов была усеяна огромными черными бревнами до 15 метров в длину и в 1,5 метра в поперечнике. 2 ноября при сильном морозе мы вернулись на базу, а 4-го ночью были уже в Улан-Баторе, окончил полевые исследования.
ДОМОЙ
В столице Монгольской народной республики мы провели еще месяц. Свои лучшие находки экспедиция преподнесла премьер-министру республики — маршалу Чойбалсану. В порядке культурной помощи монгольскому народу члены нашей экспедиции много поработали над организацией при Государственном музее Монголии палеонтологического отдела.
Уезжая в родную Москву, мы твердо знали, что выполнили данное нам задание. Экспедиция подтвердила огромное научное значение монгольских местонахождений.
В последующие годы нашим ученым предстоит огромная работа по раскопкам. Извлечение каждого целого скелета гигантских ящеров в 100 тонн весом — трудное и сложное предприятие, требующее множества рабочих рук, оборудования, лесоматериалов и транспорта. Помимо раскопок, необходимо продолжать поиски новых местонахождений. Особенный интерес представляют поиски костей древнего человека. Не исключена возможность, что территория Монголия является родиной предков современных людей.
Нужна еще упорная длительная работа, чтобы научные ценности Монголии не остались лежать в земле, чтобы они заговорили для человечества, обогатили музеи редчайшими экспонатами, двинули вперед научную мысль.
Источник:
Вокруг света. 1948. № 1. С. 28-34.
Примечание распознавателя:
Здесь не выложены следующие иллюстрации:
Гоби.
Барханы.
Молодые пастухи.
У воды.
Улан-Батор. В центре города. Фото Бабста.
Улан-Батор. Университет. Фото Бабста.
Окрестности Улан-Батора. Фото Бабста.
Миллионов лет назад
И. ЕФРЕМОВ,
профессор, лауреат Сталинской премии.
Фото В. ШАХОВСКОГО.
Ископаемые остатки вымерших животных и растений — это своеобразные документы, могущие многое рассказать исследователю.
Непрерывно изменяясь вследствие приспособления к условиям существования, всегда различным в различные моменты истории Земли, живые организмы за сотни миллионов лет прошли множество превращений. Постепенное усложнение и усовершенствование организмов прослеживается по ископаемым остаткам — окаменелостям — путем тонкого анализа их строения и сравнения с ныне живущими существами.
Изучение исторического развития животного и растительного мира очень важно для практической геологии и служит целям дальнейшего развития социалистического хозяйства страны. Зная последовательность появления на Земле разных живых существ, можно по строению их остатков устанавливать геологический «возраст» отложений, в которых эти остатки найдены, устанавливать последовательность напластования, столь важную для геологического изучения страны, составления геологических карт, поисков и добычи полезных ископаемых.
Во всем великом многообразии животного мира настоящего и прошлого Земли позвоночные животные занимают относительно небольшое, но важное место. На их сложных организмах хорошо прослеживаются разные изменения и приспособления к условиям существования; их ископаемые остатки — скелеты — дают возможность представить себе облик животного, наглядно иллюстрировать историческое развитие животного мира и его полное соответствие законам материалистической диалектики.
Изучив строение и назначение органов животного, можно понять условия его жизни, восстановить древний климат и древнюю географию материков. Но если можно идти от организма, от его строения к условиям его существования, то можно сделать и обратное — объяснить строение животного анализом внешней среды как условий его существования. Иными словами, от геологических данных, полученных в результате изучения «кладбищ» окаменелостей, можно идти к выяснению условий жизни и характера строения животного.
Новый путь исследования материковых древних отложений и новый подход к расшифровке образования местонахождений остатков наземных позвоночных намечены тафономией (от греческих слов «тафо» — захоронить и «номос» — закон) — новой отраслью палеонтологии и исторической геологии, занимающейся исследованием процессов формирования геологической летописи и ее палеонтологических документов — окаменелостей.
Тафономии {Создателем этой новой отрасли науки является автор настоящей статьи. Примечание редакции.} удалось впервые показать, что неполнота геологической летописи не случайна, а вполне закономерна, что она является результатом исторической совокупности геологических процессов размывания и отложения, поднятий и опусканий земной коры.
Тафономическое направление имеет существенное значение для изыскания тех полезных ископаемых, которые связаны с материковыми осадочными отложениями: угля, нефти и некоторых руд. Для палеонтологии, и особенно для палеонтологии позвоночных, тафономия дает возможность, с одной стороны, предсказывать и направлять поиски новых местонахождений с новыми фаунами, а с другой — восстанавливать географические ландшафты и зоны прошлого как среду обитания и гибели животных.
Коллектив палеонтологов Академии наук СССР, работающих в области палеонтологии позвоночных, располагает замечательной базой: в Палеонтологическом институте и Палеонтологическом музее Академии сосредоточены богатейшие, известные всему миру коллекции ископаемых позвоночных. Многолетнее изучение местонахождений окаменелостей, из которого выросло новое направление палеонтологии, обогатило музей невиданными, подчас необычайно устроенными животными, о существовании которых наука даже не подозревала. Были открыты целые фауны древних земноводных и пресмыкающихся, живших около 200 миллионов лет назад. Из них для примера назовем страшноголовых ящеров — диноцефалов, необычайного лягушко-ящера лантанозуха, единственный в мире череп которого, хранящийся в московском музее, отличается смешением признаков земноводных и пресмыкающихся, крокодилообразных земноводных стегоцефалов.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 180; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!