ПОНЯТИЕ, МЕХАНИЗМ УСТАНОВЛЕНИЯ, СИСТЕМА 7 страница
--------------------------------
<1> Пиленко А.А. Право изобретателя: Кн. 3. М., 1902 - 1903. С. 417.
<2> Там же.
<3> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М., 2002. С. 721.
<4> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 1. М., 2005. С. 452.
При отсутствии правового регулирования "интеллектуальных отношений" любое новое техническое решение при раскрытии информации о нем его разработчиком (в том числе посредством применения в конкретном материальном объекте) сможет использоваться неограниченным кругом лиц. Следовательно, для того, чтобы патентообладатель использовал патентоохраняемый объект, нет необходимости в предоставлении ему субъективного права. Подобное право требуется для того, чтобы он мог ограничивать доступ третьих лиц к разработке, коль скоро в сфере фактических отношений это осуществить принципиально невозможно. В самом по себе использовании патентоохраняемого объекта "нет ничего, что служило бы специфическим предметом и функцией патентного (изобретательского) права" <1>. В рамках гражданского законодательства понятие использования ОИС определятся как юридический факт, служащий "основанием либо получения права на лицензионное или иное вознаграждение, либо ответственности за нарушение исключительного права" <2>.
--------------------------------
<1> Зенин И.А. Изобретательское право: природа, функции, развитие // Советское государство и право. 1980. N 2. С. 51.
|
|
|
<2> Зенин И.А. Исключительное интеллектуальное право (право интеллектуальной собственности) как предмет гражданского оборота // Проблемы российского права интеллектуальной собственности (избранные труды И.А. Зенина). М., 2015. С. 41 - 42.
В продолжение данной мысли рассмотрим, что происходит после предоставления лицу исключительного права. Во-первых, необходимо отметить, что в той или иной мере ОИС по-прежнему может использовать неограниченный круг лиц. Как было констатировано М. Спенсом применительно к авторскому праву, "законодательно установленное исключительное право не исключает полностью других от использования соответствующих активов, копирайт дает правообладателю контроль за большинством значимых исследований. Вместе с тем остаются широкие возможности по свободному использованию ОИС" <1>.
--------------------------------
<1> Spence M. Intellectual property. Oxford, 2007. P. 14.
Данная мысль в полной мере находит себе поддержку в действующем российском законодательстве. В ст. ст. 1273 - 1280 ГК РФ установлен широкий перечень случаев свободного использования объектов авторского права, в ст. 1359 ГК РФ - объектов патентного права. В частности, в п. 4 ст. 1359 ГК РФ предусматривается свободное использование изобретения, промышленного образца, полезной модели для удовлетворения личных, семейных, домашних или иных не связанных с предпринимательской деятельностью нужд, если целью такого использования не является получение прибыли или дохода.
|
|
|
Во-вторых, нельзя забывать, что исключительное право предоставляется патентообладателю на срок. При этом "в отношении интеллектуального продукта, исключительное право на который прекратилось и который стал общественным достоянием, возможность его использования в любой форме и любым не противоречащим закону способом не только не прекращается и не исчезает, а напротив, предоставляется всем и каждому" <1>.
--------------------------------
<1> Маковский А.Л. Исключительные права и концепция части четвертой Гражданского кодекса. М., 2008.
Таким образом, мы получаем следующую схему: автор создает некое изобретение, которое фактически может использовать он и неограниченное количество иных лиц. Затем автор (его правопреемник) получает патент. Несмотря на то что действует следующее правило: отсутствие прямого запрещения не есть разрешение, в части коммерческого использования патентоохраняемой разработки у патентообладателя возникает возможность запрещать и разрешать иным лицам использовать соответствующую разработку. Затем по истечении установленного законом срока исключительное право прекращается - изобретение переходит в общее пользование. В качестве сопутствующего замечания уместно подчеркнуть, что если бы исключительное право являлось по преимуществу правом на использование, то с его прекращением изобретатель закономерно должен был бы лишиться возможности эксплуатации своей разработки. Вместе с тем этого не происходит.
|
|
|
В этой связи необходимым видится в полной мере согласиться с утверждением А.Л. Маковского о том, что "возможность автора, исполнителя или иного лица свободно использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации исключительным правом не является" <1>.
--------------------------------
<1> Маковский А.Л. Указ. соч.
Здесь может возникнуть вопрос: если использование не является правомочием правообладателя, то что он тогда передает по лицензионному договору? Как закреплено в ст. 1367 ГК РФ, патентообладатель передает или обязуется предоставить другой стороне право использования патентоохраняемого объекта. На первый взгляд как будто получается, что лицензиар выделяет из принадлежащего ему сложного исключительного права отдельное правомочие и передает его лицензиату на конкретный срок. В действительности все происходит несколько иначе. Заключение лицензионного соглашения в большинстве случаев сочетается с сохранением за лицензиаром возможности самому продолжать подобное использование и даже (если речь идет о неисключительной лицензии) предоставлять аналогичные правомочия иным лицам. Таким образом, происходит не распоряжение патентообладателя своим правомочием использования, а реализация им правомочия запрещать (разрешать) иным лицам осуществлять коммерческое использование ОИС до истечения срока действия исключительного права. Что касается возможности использования ОИС лицензиатом, то в данном случае речь с очевидностью идет не об исключительном праве (как абсолютном праве) или его отдельной части, а о правомочии, возникшем в рамках договорного отношения.
|
|
|
Таким образом, в качестве промежуточного вывода можно заключить, что конституирующим исключительное право правомочием является возможность субъекта запрещать коммерческое использование его патентоохраняемого объекта. Важно подчеркнуть, что данный вывод в полной мере соответствует ст. 28 Соглашения ТРИПС, закрепившей, что "патент предоставляет его владельцу следующие исключительные права: а) если объектом патента является изделие, препятствовать третьим лицам без согласия владельца совершать следующие действия: создание, использование, предложение для продажи, продажу или ввоз для этих целей упомянутого продукта; б) если объектом патента является способ, препятствовать третьим лицам без согласия владельца совершать действие, состоящее в использовании способа, а также следующих действий: использование, предложение для продажи, продажу или ввоз для этих целей продуктов, полученных непосредственно упомянутым способом" <1>.
--------------------------------
<1> Соглашение по торговым аспектам интеллектуальной собственности (Соглашение ТРИПС), принятое 15 апреля 1994 г. в г. Марракеше // http://www.rupto.ru/norm_doc/sod/norm_doc/mejd_doc/trips.html.
Однако здесь возникает вопрос о возможности рассмотрения запрета как субъективного правомочия. Как было выше указано, Р.А. Мерзликина, "отказывая" запрету во включении в состав исключительного права, констатировала, что он представляет собой не правомочие, а форму правового воздействия <1>. Оправдано ли подобное мнение?
--------------------------------
<2> Мерзликина Р.А. Указ. соч. С. 14.
В научной литературе давно и неоднократно подчеркивалось, что вопрос о правовом механизме действия запретов не совсем ясен <1>, по своему месту и функциям в структуре права они представляют собой сложные, многогранные, в определенном смысле загадочные образования <2>.
--------------------------------
<1> Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому праву. М., 1981. С. 35.
<2> Алексеев С.С. Правовые запреты в структуре советского права // Правоведение. 1973. N 5. С. 43.
Как было констатировано О.Э. Лейстом, "механизм действия запретов связан с механизмом правового регулирования, но связь эта (до того, как запрет нарушен) выражается не в конкретных обязанностях и правоотношениях, вытекающих из запрета, а в том, что подавляющее большинство запретов включено в содержание позитивных обязанностей" <1>.
--------------------------------
<1> Лейст О.Э. Указ. соч. С. 36.
В соответствии с позицией В.С. Ема необходимо разграничивать запрет как элемент содержания любой позитивной обязанности - имплицитный запрет, имманентно присущий ей, который вводится в содержание обязанности путем установления санкции за ее неисполнение, благодаря чему обязанность обладает властным, общеобязательным характером, и запрет как самостоятельную форму нормативного закрепления юридических обязанностей <1>. По мнению Т.Е. Комаровой, "запреты выполняют функцию метода правового регулирования гражданско-правового института" <2>.
--------------------------------
<1> Ем В.С. Категория обязанности в советском гражданском праве: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1981. С. 19.
<2> Комарова Т.Е. Функции запретов в механизме гражданско-правового регулирования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 9.
Таким образом, можно констатировать, что запрет в гражданском праве в общем виде действительно понимается в качестве метода государственного регулирования.
Вместе с тем не все так просто. Запрет в рамках исключительного права принципиальным образом отличается от запретов, речь о которых шла выше. Возьмем, к примеру, запрет злоупотребления правом. Он действует в отношении всех участников гражданского оборота посредством установления обязанности не злоупотреблять правом, соблюдать принцип добросовестности. Подобная обязанность входит в содержание общерегулятивного отношения: приобретая гражданскую правоспособность как субъективное право общего типа, лицо вместе с тем принимает на себя и общие обязанности перед государством.
Что же касается запрета применительно к исключительным правам, то здесь он является именно субъективным правомочием конкретного лица. Пассивная обязанность всех иных лиц возникает не по отношению к государству, а по отношению к конкретному субъекту, патентообладателю. Можно сказать, что государство наделяет правообладателя на установленный законом срок дискреционными правомочиями по определению "правил игры" в сфере коммерческого использования конкретной разработки. "Запрет совершения неуправомоченным лицом фактических действий выступает способом юридического обеспечения субъективного права требовать у обязанных лиц соблюдения запрета" <1>.
--------------------------------
<1> См.: Третьяков С.В. О проблеме догматической квалификации "правомочия распоряжения" // Основные проблемы частного права: Сборник статей к юбилею А.Л. Маковского. М., 2010.
Здесь уместно обратиться к еще одному подвопросу - относимости к исключительному праву правомочия распоряжения. Перечисление в составе исключительного права обозначенных выше трех правомочий, как представляется, было осуществлено законодателем по аналогии с установлением режима собственности. Пусть и в модифицированном виде, но закрепление получила полюбившаяся отечественному законодателю триада полномочий. Действительно, если право распоряжения входит в содержание права собственности, то почему бы ему не войти и в содержание исключительного права?!
Подобную логику нельзя признать корректной. Причин на то несколько. Во-первых, следует отметить, что единое исключительное право в соответствии со ст. 1229 ГК РФ в части отдельных входящих в него правомочий имеет различные объекты. В случае с правомочиями использовать самому и запрещать другим речь идет об ОИС, в случае с распоряжением - о самом исключительном праве. В этой связи нельзя не задаться вопросом об искусственности и нелогичности объединения в одном праве принципиально различных по своему содержанию и объектам возможностей управомоченного лица. Кроме того, при включении распоряжения в состав исключительного права возникают два логически несовместимых суждения: "распоряжение - элемент содержания исключительного права"; "исключительное право - объект права (правомочия) распоряжения". К слову, с правом собственности подобных проблем не возникает. Триада правомочий раскрывает в юридической плоскости характер присвоения конкретного объекта управомоченным лицом.
Во-вторых, распоряжение представляет собой один из способов осуществления исключительного права. При этом оно направлено на прекращение у правообладателя субъективного права. Нетрудно заметить, что при подобном понимании распоряжение исключительным правом подпадает под понятие правоспособности. Как было отмечено С.В. Третьяковым, "порождение прав и обязанностей для самого себя является общим правилом, проявлением автономии воли и охватывается категорией правоспособности" <1>.
--------------------------------
<1> Третьяков С.В. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (к публикации русского перевода Э. Зеккеля "Секундарные права в гражданском праве") // Вестник гражданского права. 2007. N 2. С. 259.
Иными словами, распоряжение исключительным правом становится возможным ввиду наличия у правообладателя правоспособности и оборотоспособности исключительного права, но не по причине вхождения такого правомочия в содержание последнего. "Неограниченная способность переходить (передаваться) к другим субъектам вообще не может служить отличительным признаком субъективного гражданского права, так как в принципе всякое такое право оборотоспособно, если только иное не вытекает из обязательных для правообладателя правил закона, корпоративного акта или договора" <1>.
--------------------------------
<1> Маковский А.Л. Указ. соч.
Таким образом, на основе исследования отдельных элементов, входящих в легальную дефиницию исключительного права, сквозь призму сущностных особенностей объектов исключительных прав можно констатировать, что основу исключительного права составляет правомочие запрета. Для перехода к рассмотрению конкретных форм нарушения пределов осуществления исключительного права подобного вывода недостаточно.
Действия патентообладателя, способные привести к нарушению
пределов осуществления исключительного права
Осуществление субъективного права предполагает совершение управомоченным субъектом действий. Бездействие не образует ни реализацию права, ни злоупотребление правом. Следовательно, принципиально важно установить, посредством каких действий правообладатель может запрещать всем иным лицам использовать патентоохраняемый объект.
Прежде всего, как представляется, речь должна идти о реализации права на запрет посредством отказа правообладателя обратившемуся к нему лицу в предоставлении доступа к патентоохраняемому объекту посредством лицензионного соглашения. Подобное действие может показаться несколько нетипичным. Вместе с тем оно в полной мере соответствует сущности имущественного права на общественные блага.
Законодатель предусматривает, что все иные противопоставленные носителю субъективного права лица, если они стремятся действовать правомерно, должны обращаться к нему за разрешением использовать объект. Правообладатель же, ввиду наличия у него субъективного правомочия запрещать, может отказать в подобном использовании или установить условия для доступа.
Здесь нужно оговориться, что установление подобных условий тоже является проявлением правомочия запрещать. Правообладатель только потому и может определять способы, территорию, срок использования патентоохраняемого объекта, размер выплачиваемых лицензиатом роялти, что он может вовсе запретить любое использование иным лицам. Другое дело, что запрет в данном случае реализуется посредством не отказа в предоставлении лицензии, а установления условий для ее преодоления.
Здесь необходимо отметить, что в доктрине утвердился традиционный подход к рассмотрению лицензионных договоров в качестве способов распоряжения исключительным правом. Вместе с тем подобный подход представляется не совсем верным. Определения юридической судьбы исключительного права, как в случае с договором о его отчуждении, не происходит. Правообладатель реализует свою возможность контролировать на основе правомочия запрета коммерческое использование патентоохраняемого объекта.
Правомочие запрещать всем иным лицам использовать патентоохраняемый объект может быть реализовано правообладателем и на стадии защиты нарушенного исключительного права. При переходе от регулятивных к охранительным правоотношениям на смену отказу в заключении лицензионного соглашения приходит возможность требовать в судебном порядке от иного субъекта прекратить использование запатентованного объекта. В соответствии со ст. 1250 ГК РФ в качестве универсального способа защиты для всех случаев нарушения исключительных прав называется такой способ, как "пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушений". В зарубежных правопорядках аналогом подобного способа защиты является постоянный запрет на использование патентоохраняемого объекта. Как было отмечено Ю.Н. Андреевым, такой способ защиты "способствует реализации полномочий обладателя исключительного интеллектуального права по осуществлению запрета другим лицам использовать РИД или средства индивидуализации" <1>.
--------------------------------
<1> Андреев Ю.Н. Судебная защита исключительных прав: цивилистические аспекты. М., 2011.
В практике американских судов высказывалась схожая идея: поскольку с предоставлением патента связано право исключать всех иных лиц от использования патентоохраняемого объекта, "при отсутствии возможности требовать запретить иным лицам использовать ОИС право исключать всех остальных от использования будет иметь только малую часть от своей ценности" <1>.
--------------------------------
<1> Smith International, Inc. v. Hughes Tool Co. 718 F.2d 1573, 1578 (Fed. Cir. 1983).
Таким образом, можно заключить, что исключительное право представляет собой возможность контролировать посредством правомочия запрета коммерческое использование патентоохраняемого объекта, конкретными формами реализации которой являются отказ в заключении лицензионного соглашения, установление условий такого соглашения, предъявление требования о запрете использовать патентоохраняемый объект. Нетрудно догадаться, что именно данные действия и будут составлять основу как допустимых, так и ненадлежащих правореализационных моделей в сфере патентных отношений. При этом с учетом определенного выше институционального назначения исключительного права можно предположить, что риск нарушения пределов осуществления субъективного права в данной сфере особенно высок (в сравнении с иными гражданскими правоотношениями).
Так, отказывая в заключении лицензионного соглашения или требуя запретить использование патентоохраняемого объекта, правообладатель без особых для себя затрат может как блокировать бизнес иных частных субъектов, так и подорвать инновационный процесс в конкретном секторе экономики.
Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 188; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!