МАЙ, 1925 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ.
Начальные иллюстрации
Глава 1. Сезам, откройся!
МАЯ, 1925 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ЕДИНЫЕ ШТАТЫ.
В мягко струящемся Арканзасском солнечном свете она подбежала к своей любимой бабушке и вручила ей пакет с ярко-красными яблоками.
— Эй, бабушка, соседи дали на яблоки, куда мне их положить?
— Боже мой, Мэри, еще яблоки? Должно быть, ты нравишься жене Карлоса.
Безмятежно улыбаясь, старуха начала медленно подниматься с кресла. Ее внучка была достаточно любезна, чтобы предложить руку. Заметив ее естественную заботливость, пожилая женщина поблагодарила Бога, что девочку воспитали доброй и заботливой.
Соседи гордились своим урожаем, а внучка сияла, как солнце, получив пакет. Хотя девушка жила с семьей, для нее это была чужая страна. Несмотря на то, что она оставила отца, при переезде в новое и неизвестное место, она покорила даже самых трудных людей своей солнечной улыбкой.
Она была сильным ребенком, достаточно взрослым, чтобы не обращать внимания на происходящие вокруг события. Она делала все, что могла, чтобы развеселить весь дом. Старуха гордилась ею за это, но в то же время понимала, что ее положение очень печальное.
Таким образом, со смешанными чувствами бабушка охотно встала и попыталась сохранить хорошее настроение, предложив вместе испечь яблочный пирог. Ее неспособность делать что-либо, кроме беспокойства о плачевном состоянии конфликта, только подпитывала ее разочарование.
|
|
|
Только бы кончилась эта жестокая война... Старуха тихо вздохнула, чтобы Мэри не заметила, и медленно направилась на кухню. Заметив в гостиной скорбящую дочь, приросшую к радиоприемнику и газете, бабушка Мэри вытирает слезы с глаз.
С тех пор как они получили уведомление о смерти ее зятя Энсона, солдата Антанты, который приходил просить руки ее дочери, мать Мэри казалась вялой, как будто ее мысли были где-то далеко.
Энсон был упрямым человеком, и они не раз ссорились, но в конце концов почему-то ладили. Теперь фотография счастливой пары служила лишь напоминанием о том, что Энсон исчез. Старуха могла только сокрушаться о своей неосторожности, не убрав ее.
Она знала, что из-за физического расстояния между Едиными Штатами и Союзом Антанты, а также огромной неразберихой на месте боевых действий, новости не поступят очень быстро. Но в какой-то момент она, должно быть, потеряла бдительность. Она с нетерпением ждала новостей о войне, но никогда не думала, что Энсон будет убит.
И именно поэтому она все еще продолжала вспоминать день, когда пришло извещение о смерти, и как она была ошеломлена.
Уведомление? Для нас?
|
|
|
Это произошло в спокойный, солнечный день, точно такой же, как сегодня.
Дочь старухи, наконец, снова начала улыбаться, казалось, расслабившись после возвращения в родной город, в то время как ее внучка носилась по чужой земле, кружась от любопытства. Старуха с улыбкой наблюдала за ними.
Плохие новости пришли как раз в тот момент, когда она приглашала девочек на дневной чай.
Внезапно подъехала машина с флагом Антанты, и из нее вылез чиновник посольства. Когда ее дочь пошла поприветствовать мужчину вместо нее, чтобы избавить ее от боли в спине, старуха пожалела, что не заговорила и не сказала: “Давай я пойду. Мне бы тоже хотелось время от времени беседовать с посетителями.”
Если бы она это сделала, то могла бы даже взять конверт, который он протянул с напряженным выражением лица и дрожащими руками, и спрятать его куда-нибудь подальше.
— О Боже! Нет!
Но вместо этого, они с Мэри услышали крики, прекратили наливать чай и бросились к двери, чтобы увидеть дочь, распростертую на земле в слезах, и людей в черном, чьи лица говорили, что они больше не могут стоять там.
Вспоминая, старуха чувствовала себя дурой за то, что в тот момент беспечно заваривала чай.
Торжественно молчали посетители в черном? Они были одеты в основном для траура, не так ли?
|
|
|
Причина их визита должна была быть очевидной.
ИЗВЕЩЕНИЕ О СМЕРТИ.
Она даже не подумала о такой возможности, когда вырвала листок из дрожащих рук дочери, но в тот же момент, прочитала единственную строку, напечатанную на первой странице, и время замерло.
Ее дочь все еще не оправилась от шока.
Мало того, время, вероятно, все еще замерло для нее именно в тот момент.
После этого ее дочь стала одержимой слухами о войне, отвечая на ободрения Мэри и утешения старухи одной и той же пустой улыбкой.
Убирая посуду на кухне, старуха думала про себя.
Война, несомненно, закончится в какой-то момент. Судя по тому, что она услышала в новостях, Империя отступала. Она не совсем понимала, что происходит, но все шептались, что война скоро закончится. Именно этого она и хотела. Ей оставалось только надеяться. Если война закончится, то я надеюсь, все это скоро закончится.
Возможно, причина, по которой ее дочь настроилась на частоты радиопередатчика с почти религиозной преданностью, заключалась в том, чтобы Бог обрушил праведный суд на Империю за то, что она забрала ее мужа.
Конечно, месть была только пустой и печальной. В ее возрасте старуха знала, что горести прошлого в конце концов можно преодолеть. Но для ее дочери и внучки шок был все еще слишком велик поэтому пока боль не станет тупой и не исчезнет, она будет терпеть его вместе с ними.
|
|
|
— Ладно, Мэри, давай испечем этот яблочный пирог.
— Хорошо!
МАЙ, 1925 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ.
Операции должны быть начаты с четкой целью и задачей.
В связи с этим Генеральный штаб высоко оценил операцию “Schrecken und Ehrfurcht“ (”Шок и Трепет"), воплотивший эти идеалы. Его составили два генерал-майора: Зеттюр и Рудерсдорф.
Их предложения были ясны и недвусмысленны.
Проводя радикальные, но прямолинейные атаки, которые непосредственно нацеливались на штаб противника, можно было выбить цепь командования противоборствующих сил, что в конечном итоге привело бы к краху линий противника.
Вот и все. Одна единица будет послана для выполнения одной цели; они обладали простой логикой два плюс два равно четыре.
Причина была очевидна. Обезглавленная армия не может вести войну.
Даже студент академии мог бы сразу уловить намерение. В конце концов, стратегия сводилась к отсечению головы противника — нейтрализации командных возможностей, которые были критически важны для современной армии.
Однако суть этого плана с самого начала вызывала у различных сотрудников серьезные сомнения.
Естественно, штаб считался невероятно важным. Любая армия установила бы свое полевое командование на дружественной территории далеко за пределами досягаемости своих врагов.
Здравый смысл подсказывал, что штаб Республики на Рейнском фронте будет усиленно защищен. Этот предрешенный вывод был подтвержден рекогносцировым* боем ценой огромного количества жизней.
Если они не смогут найти путь мимо плотной завесы перехвата противника и справиться с любыми силами, рвущимися к обороне, то будет мало надежды на успех. Большая часть Генерального штаба приняла это во внимание и рассудила, что если они будут полностью готовы бесстрастно нести потери для достижения прорыва, то потеряют при этом целую бригаду воздушных магов.
Поэтому, когда цель и исполнение операции “Schrecken und Ehrfurcht” были раскрыты, многие сотрудники считали, что любой, кто отдает такие приказы, должен быть сумасшедшим. Были даже те, кто открыто выступал против операции, утверждая, что это была шутка, которой ничего не добьются, зато безрассудно пошлют солдат на смерть.
Конечно, никто из реалистов в штабе не возражал против намеченной цели операции. Если можно как-то уничтожить вражескую субординацию, проникнув в их ряды и штурмовав штаб, то не имело значения, какие жертвы будут в итоге. Предполагая разумные шансы на успех, любое количество жертв приемлемо.
Несмотря на просьбу принимать смелые решения, не внимая на цену, сотрудники отклонили предложение из-за небольших шансов. При обычных обстоятельствах, рисковать своими ценные войсками на операции с такой малой вероятностью успеха было немыслимым безобразием.
Если шансы хорошие, то, конечно, некоторые потери можно игнорировать. Имеет ли значение, насколько высока будет отдача, если вероятность победы невероятно низкая? Была ли это операция, на которую они возлагали успех прорыва? Если это действительно так, каждый офицер был бы вынужден с горечью признать, что с ними покончено.
В глубине души большинство офицеров Генерального штаба втайне верили, что если бы можно было нанести прямой удар по вражескому штабу, то Рейнский фронт не оказался бы в тупике.
Такой достойный план обычно выбрасывают в мусорное ведро и забывают... но это конкретное предложение было составлено и совместно подписано генералами Зеттюром и Рудерсдорфом.
Сначала сотрудники были озадачены, когда поняли, что два органа власти по крупномасштабной маневренной войне, казалось, предлагали операцию в качестве практического шага. Они неохотно просмотрели документ, и только после внимательного чтения до них дошло, что абсурдный план заслуживает серьезного рассмотрения.
В конце концов, как ни противно было признавать другим сотрудникам, они неохотно признали операцию возможной. Все зависело от ветерана — 203-го воздушного магического батальона во главе с майором Таней фон Дегуршаф, чей псевдоним находился в процессе перехода от элегантного “Белого серебра” к более впечатляющему и устрашающему “Ржавому серебру". План также требовал дополнительных устройств ускорения, которые позволили бы пользователю подняться на высоту, где перехват был невозможен, и дали бы им скорость обогнать любых преследователей.
По крайней мере, на бумаге, технические характеристики дополнительного ускорителя в сочетании с накопленными достижениями группы сделали это предложение достаточно привлекательным для обсуждения.
Но даже собрав все эти карты, планировщики все еще колебались — Зеттюр и Рудерсдорф предлагали, прежде всего, согласовать “Schrecken und Ehrfurcht” (“Шок и Трепет”) с их следующим крупным планом — операцией “Отмычка”. А утверждение о том, что без успеха операции “Schrecken und Ehrfurcht" невозможно осуществить операцию “Отмычка”, вызвало особенно напряженные дебаты.
Это был не маленький спор. В конце концов, сделав ставку на операцию “Отмычка”, Генеральный штаб уже пересек опасный мост вывода войск с Рейнского фронта, что в обычных условиях было немыслимо. Они уже давно миновали Рубикон*. Им было нелегко сохранять самообладание, слушая заявления об первоначальной ставке, которая теперь находится во власти этой азартной операции.
Поднялась буря протестов, и дебаты, бушевавшие как в конференц-залах, так и за их пределами, раскололи Генеральный штаб пополам. Называя план спорным, и не отдавая ему должное.
Когда офицеры хватали друг друга за лацканы* в яростном споре и проклинали своих коллег как упрямых дураков, положение дел было настолько диким, что это больше походило на борьбу, чем на что-либо другое. Было ясно видно, насколько хаотичной стала внутренняя борьба после того, как несколько офицеров официально сообщили, что “упали.”
Но в конце концов в Генштабе решили. Принципиальная цель нападения на штаб противника напрямую, имела многообещающие перспективы. В конце концов, даже если бы им не удалось полностью уничтожить его, сама по себе попытка все равно вызвала бы большую путаницу.
Это может быть опрометчивая односторонняя атака, но она имела огромный шанс на успех. Республиканская армия должна будет серьезно учитывать угрозу способного подразделения воздушных магов, которое будет проводить рейд после атаки.
Штаб мог ожидать такого результата даже в случае неудачной атаки. Другими словами, если бы Имперская армия нанесла всего лишь один обезглавливающий удар, Республиканцам пришлось бы постоянно быть настороже. Они должны будут разместить больше своих драгоценных немногочисленных сил в тылу для охраны критически важного штаба Рейнского фронта.
Это была разумная интерпретация ситуации. По крайней мере, ”лучше попытаться, чем потом жалеть", делать реальные усилия тоже не плохо. В худшем случае, они свяжут дополнительные войска противника в тылу.
Кое-кто из офицеров подсознательно добавил еще одну мысль: майор фон Дегуршаф действительно могла бы добиться еще лучших результатов.
Тем не менее, никто не мог отрицать, что это рискованная операция. В худшем случае они отправят свои элитные войска на бесполезную миссию и могут потерять всех до единого. Конечно, даже если атакующие силы будут уничтожены, угроза останется. Но это была слишком высокая цена за угрозу.
Кроме того, подразделение, которое они планировали отправить, было незаменимым домашним проектом, который Генеральный штаб держал под рукой — подразделение быстрого реагирования с богатым боевым опытом.
203-й воздушный магический батальон был первоначально сформирован как эксперимент, но в настоящее время он служил пресловутой рабочей лошадкой Генерального штаба, последовательно превосходя ожидания на каждом поле боя. Его менее яркий, но тем не менее жизненно важный вклад в области тестирования новой тактики и оценки нового оружия также нельзя было игнорировать.
Это было не то подразделение, которое можно сразу возродить, и все же именно благодаря их элитным способностям любой ожидал от них успеха. После борьбы с этим противоречием Генеральный штаб в конечном итоге решил отправить роту. Это учитывало как количество войск, которые они могли развернуть, так и количество войск, необходимых для достижения успеха.
Как только отряд был укомплектован, сложная военная машина Империи полностью заработала.
Двенадцать членов 203-го воздушного магического батальона были оперативно отобраны и доставлены на стартовую базу в тылу в качестве ударной группы, которая будет использовать дополнительное устройство ускорения (кодовое название V-1) для проведения атаки в тылу противника.
Участники получили технический инструктаж от инженеров, а также информацию о разведке на вражеской территории. Все приготовления к их боевой задаче были завершены без промедления.
Однако в проведении испытаний, о которых просила майор фон Дегуршаф, было отказано из соображений секретности. Это неизбежное решение, так как весь смысл операции заключался во внезапном нападении; с точки зрения контрразведки, Генеральный штаб не мог этого допустить.
Конечно, делать попытку без практики было рискованно. В Генеральном штабе появилось много опасений и сомнений по поводу этого решения. Поскольку шансы на успех полностью зависели от того, сможет ли их подразделение использовать элемент внезапности, тайный характер миссии подчеркивался вплоть до подавления любого возражения. В конце концов, даже майор фон Дегуршаф вынуждена признать необходимость контрразведки, хоть и неохотно.
Команда проводила учения по пилотированию в ангаре, но реальных запусков с каким-либо оборудованием не было. Взамен, по просьбе майора фон Дегуршаф, техническое обслуживание дополнительных ускорительных устройств было выполнено с особой тщательностью.
Маршрут операции был расписан в мельчайших деталях. Как минимум, нанести удар по вражеской цепочке командования и временно вывести из строя их коммуникации. Сразу же после налета на вражеский штаб ударная группа направится на север, где дружественная подводная лодка или корабль заберут их.
Дебаты в Генеральном штабе завершились более или менее единодушным согласием всех участников. Блок V-1 получил уведомление, и день X был назначен на 25 мая.
"Вы все еще можете увидеть шокирующие результаты сегодня." (из сборника военной истории армии Содружества. Дивизия Рейнского фронта Том 3)
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 209; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!