ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Царствование Императора Александра Павловича.

 

 

В первое время царствования Император Александр находился в ложном, крайне затруднительном и тяжелом положении, рядом с убийцами своего отца. В течение нескольких месяцев он чувствовал себя как бы в их власти, не решаясь действовать самостоятельно. О своих впечатлениях в связи с событием барон Гейкинг писал:

<Я приходил в ужас, когда видел молодого Императора в обществе Палена, Зубовых и других, которых все громко называли главными действующими лицами последней трагедии. Эти господа не только не скрывались, но даже открыто об этом говорили со своими друзьями и знакомыми, и из сравнения рассказов различных лиц мне легко было отличить, что всеми признавалось как достоверный факт и что явилось вымыслом или фантазией отдельных участников>.

 

Инициаторы заговора играли главную роль в начале нового царствования. На следующее же утро после катастрофы Пален, как всегда, явился на параде. Пален, Платон Зубов и другие производили при этом впечатление, как будто они гордились совершенным преступлением - убийством Императора. <Пользуясь замешательством и всеобщей растерянностью правительства в первые дни после катастрофы, - пишет князь Адам Чарторийский, - генерал от кавалерии граф Пален возымел мысль захватить в свои руки ослабленные бразды правления>. Ничто не должно было делаться без его согласия, он принял роль покровителя юного Государя и делал ему сцены, когда он не давал немедленного согласия на его представления или верить на то, что он навязывал Александру. Уже поговаривали, что Пален претендует на роль <палатного мэра>. <Император Александр, погруженный в отчаяние, подавленный скорбью, со всей своей фамилией во внутренности дворца, казался во власти заговорщиков, которых признавал необходимым щадить и подчинить свою волю их желаниям>. Но эта унизительная опека не могла долго продолжаться. Александр был сыном великого Императора Павла, который передал своему сыну рыцарский характер и личное мужество.

 

Постоянные настояния Императрицы-матери, которая с беспощадностью преследовала убийц своего мужа, в свою очередь оказывали большое влияние на принятие Александром решения против заговорщиков. Вскоре Император подписал указ, в котором Палену повелевалось немедленно оставить Петербург и выехать в свои поместья. В тот же день получил также и князь Платон Зубов распоряжение удалиться в свое имение.

 

Через несколько месяцев по восшествии на престол Император Александр лишил Панина портфеля министра иностранных дел. Главные руководители и вдохновители всего заговора были поставлены под надзор высшей военной полиции и получили приказание не только не показываться при дворе, но никогда не показываться даже вблизи тех мест, где будет находиться Император.

Фактические убийцы окончили жизнь в презрении и неизвестности. <Я могу только присовокупить, - пишет Саблуков, - что большинство из них (заговорщиков) я знал до самого момента их кончины, которая у них представляла ужасную нравственную агонию в связи с самыми жестокими телесными муками>. Главные руководители убийства Павла, граф Пален и Панин, не достигли своей цели - путем государственного переворота вырвать у Александра конституцию и управлять конституционным монархом. Но масоны не унывали. С воцарением Александра для них наступали, казалось, счастливые времена. Масоны окружили Александра и старались влиять на него в определенном смысле. Это тем более легко было сделать, что предшествующим воспитанием Александр уже был подготовлен к принятию масонских идей и принципов. Воспитатель Александра, масон высокого посвящения и один из главных вдохновителей революции 1789 года Лагарп внушил своему воспитаннику ненависть к деспотизму и любовь к свободе, равенству и братству, <великим принципам великой французской революции>. Республиканец по убеждению, Лагарп самодержавному монарху внушал, что республика есть единственно справедливая форма правления, что все люди имеют одинаковые права на свободу, что деспотизм отвратителен.

 

<Лагарпу, - пишет Пылин, - принадлежит, без сомнения, большая доля тех отвлеченных представлений о человеческом благе, о гражданской свободе, о равенстве людей, о справедливости, о гнусности деспотизма и рабстве и т. д., которые в первое время Александр высказывал с таким одушевлением и которые даже впоследствии, когда он был далеко не прежним, никогда в нем не изглаживались совершенно>*. Другой воспитатель, М. И. Муравьев, отец известных декабристов Никиты и Александра Муравьевых, также проповедовал своему воспитаннику любовь к человечеству и давал переводить <Эмиля> Руссо, Гиббона Монтескье (<О вольности гражданской>) и прочие образцы <просветительной философии>.

 

* А. Н. Пылин. Общественное движение в России при Александре 1. СПб., 1885.

 

Французские события были предметом беспрестанных разговоров и вызывали оживленные споры о принципах, и Лагарпу нельзя было избежать участия в них. <Когда приходил мой черед, - рассказывает Лагарп, - я откровенно высказывал свое мнение, и, если разговор происходил в присутствии великих князей, я старался оправдать принципы и приводил такие примеры из древней и новой истории, которые лучше всего могли бы подействовать на их чистый здравый смысл и молодые сердца>. Это образование в духе <великих принципов 89-го года> не могло пройти бесследно и не настроить Александра в либеральном духе. Вот почему масоны считали Александра своим. Нелегко жилось Александру Павловичу в первые годы после воцарения.

 

<Образ вступления на престол, - говорит Греч, - оставил в душе Александра невыносимую тяжесть, с которой он пошел в могилу. Он был кроток и нежен душой, чтил и уважал все права, все связи, семейные и гражданские, а на него пало подозрение в ужаснейшем преступлении - отцеубийстве. Всем известно, что он был совершенно чист в этом отношении*. Масоны предполагали использовать то подавленное душевное чувство, которое переживал Александр в связи с убийством своего отца. Александр был жертвой и страдальцем за чужой грех и, естественно, желал творить добро и всех облагодетельствовать. <Стараясь заглушить тревоги душевные и угрызения совести, - пишет великий князь Николай Михайлович, - он искал в воображении отвода от этих мыслей и нашел облегчение, а также нравственное успокоение, начав с рвением предаваться порывам к введению новых реформ>. Масоны плотным кольцом окружают Александра. На сцену появляется неофициальный комитет: граф Павел Строганов, граф Виктор Кочубей, князь Адам Чарторийский и Николай Новосильцев. Во время восшествия на престол Императора Александра из всех друзей его в Петербурге находился только граф Строганов, ученик Ромма, масона, деятеля французской революции, который в 1790 году сделал его в Париже членом клубов <Друзей закона> -и якобинцев. Реализуется мечта об <определении столь знаменательных прав человека>. Строганов делает набросок конституции, которая, по его определению, <есть законное признание прав народа и тех форм, в которых он может осуществлять эти свои права>.

 

* Великий князь Николай Михайлович. Император Александр 1. СПб., 1912.

 

К работе вышеуказанных реформаторов примкнули и такие истые масоны, как граф А. Р. Воронцов, Трощинский И. С. Мордвинов. Завадовский, захватившие впоследствии важные министерские посты... 24 июня 1801 года открыл свои действия негласный комитет, который Александр называл по образцу революции 1789 года <Комитетом общественного спасения>, а оппозиционеры из консервативного лагеря - <якобинской шайкой>. Начинается критика существующего порядка и всей правительственной системы, которая признается <безобразною>, и приходили к определенному и решительному выводу, что <обуздать деспотическое правительство может только конституция>.

Негласный комитет деятельно собирался в течение первого года; но с мая 1802 года в его занятиях произошел перерыв в полтора года; потом он созывался еще несколько раз и фактически перестал существовать в 1803 году. Затеянная масонами интрига сделать из России конституционную монархию оказалась бесплодной. Но они не унывали и всякими способами стремились добиться поставленной цели.

 

РАЗВИТИЕ МАСОНСТВА Царствование Александра - <златой век> масонства, которое под высоким покровительством монарха, благодетеля вольных каменщиков, создало мощную и стройную общественную силу, которая ставила своей задачей коренное преобразование России.

<Круг вольных каменщиков, - пишет Соколовская, - работавших втайне со времени заключения Николая Ивановича Новикова в 1792 году в Шлиссельбургскую крепость, был невелик. Недовольство правительства Екатерины II было великим оселком стойкости: большинство братьев поколебалось в верности орденским заветам и прекратило собрания в ложах. Однако, как показало будущее, эти слабые духом братья не вовсе порвали связь с орденом, а лишь благоразумно выжидали для каменщицких работ благоприятнейших времен>. Круг мужей испытанной верности, не прерывая тайных собраний, сохранил для масонов XIX века духовные масонские заветы, важнейшие рыцарские законы, обрядники и символические предметы; эти верные братья, <солдаты ордена>, как именовали их вольные каменщики, сберегли искру масонства под пеплом запрещения*.

 

* Т. О. Соколовская. Раннее александровское масонство. - Масонство в его прошлом и настоящем. Т. 2. С. 154.

 

К таким столпам нужно отнести А. Ф. Лабзина'", открывшего 15 января 1800 года в Петербурге ложу <Умирающего Сфинкса>. Работа этой ложи протекала в глубокой тайне. Лабзин принимал крайние меры предосторожности, чтобы собрания его ложи не были обнаружены. Братья давали обязательство ничего о ложе <нс открывать, как бы вовсе оной не существовало>. Власть Лабзина как управляющего мастера тайной ложи была особенно велика, братья должны были беспрекословно ему повиноваться, ни в какие другие общества либо ложи без формального на то от него дозволения не переходить, никакому иному масонскому начальству не повиноваться, буде на то не последует от него именного указания; высшие орденские власти оставались братьям неведомы, их волю олицетворял прямой непосредственный руководитель ложи - сам А. Ф. Лабзин. Члены ложи <Умирающего Сфинкса> давали клятву посвятить всех себя и все свое: честь, имение и самую жизнь - цели ордена. В 1803 году стараниями тех же московских розенкрейцеров в Москве открывается тайная ложа под председательством сенатора П. И. Голенищева-Кутузова- под наименованием ложа <Нептуна>. П. И. Голенищев-Кутузов молодым моряком вступил в ложу <Нептуна>, основанную в Кронштадте; ревностным отношением он вскоре снискал полное доверие управляющего мастера, адмирала Самуила Карловича Грейга, и во время войны со шведами, когда ложа была перенесена на корабль <Ростислав> и с ним совершала поход, Кутузову были доверены многие важные акты и печати ложи. После Голландского сражения Голенищев-Кутузов был адмиралом Грейгом отправлен к Императрице Екатерине с реляцией о победе, и тогда же, страшась превратности судьбы, Грейг повелел ему увезти и хранить у себя до <спокойнейшего времени> вверенные ему сокровища ложи. Грейг не вернулся с похода, и волею рока важные масонские документы оказались навсегда во владении П. И. Голенищева-Кутузова, который и открыл в память ложи, усыновившей его, московскую ложу, сохранив наименование и печать. В состав этой ложи входили представители родовитого московского дворянства, профессора университета и молодые офицеры, например граф Александр Иванович Дмитриев-Мамонов, посвященный в вольные каменщики в ложе <Нептуна>. В 1802 году действительный камергер Александр Александрович. Жеребцов, сын известной Ольги Александровны Жеребцовой, урожденной Зубовой, открыл в Петербурге ложу под наименованием

<Соединенные Друзья>. В своих работах ложа преследовала цель: стереть между человеками отличия рас, сословий, верований, воззрений, истребить фанатизм, суеверие, уничтожить национальную ненависть, войну, объединить все человечество узами любви и знания>. Кроме вольных каменщиков, следовавших заветам братства <Златорозового Креста> и приверженцев французского обряда, в тиши собирались в Петербурге еще посвященные в тайны шведского масонства.

 

В 1805 году открыта была ложа под наименованием <Александра Благотворительности к Коронованному Пеликану>. Во главе ложи встал И. В. Бебер, член-корреспондент Императорской Академии наук и инспектор 2-го кадетского корпуса, бывший секретарь <Великой Национальной Ложи> в 1778 году, масон <осмотрительный, благоразумный и великомудрый>, по мнению масонской братии. В состав масонских лож в Петербурге в XVIII столетии по преимуществу вошло родовитое дворянство, а потом устремились интеллигенция и богатое купечество. В 1809 году 1 нюня была образована новая ложа - <Елизаветы к Добродетели>, во главе которой стал А. С. С.- масон екатерининского времени Александр Сергеевич Сергеев. Знаком ложи утверждена была пятиконечная золотая звезда с прописною буквою <Е> в центре между разверстым циркулем и наугольником. В ложе Елизаветы сосредоточилась русская знать, высшие военные и гражданские чины, великие меценаты-филантропы, вдумчивые искатели истины, мистики-моралисты и т. п. 22 мая 1810 года была открыта ложа под наименованием <Петра к Правде>. Председательствующим мастером избран был известный медик Егор Егорович Еллизен. Сочленами по преимуществу были представители петербургской немецкой интеллигенции – кружок известных инженеров, медиков, чиновных лиц, и вообще большею частью члены были немецкого происхождения и евангелическо лютеранского вероисповедания. Все три ложи под названием <Соединенных Лож> работы производили по одним образцам шведской системы, по одним уставам и в одном помещении; денежная касса также общая, но дни работы различные. В 1810 году было образовано правление этими ложами под наименованием <Великой Директориальной ложи Владимира к Порядку> - на основании конституционного патента, полученного прежде из Швеции для <Великой Национальной Ложи>. В 1779 году гроссмейстером единолично избран был И. В. Бебер. Со слов флигель-адъютанта полковника П. И. Барзина, разрешение масонам беспрепятственно производить свои работы выхлопотал И. В. Бебер, который добился в 1803 году личной аудиенции у Государя и сумел рассеять все предубеждения Императора о вреде масонства. Бебер подробно изложил цели и изъяснил обычаи масонов, доказав, что вольные каменщики подданные верные, непоколебимо преданные Государю и отечеству, а потому почти во всех значительных государствах Европы они пользуются покровительством. Бебер просил об отмене запрещения масонских собраний, и Государь обещал выполнить его просьбу. Деятельность трех лож с Великой Ложей шведского образца сильно развилась. Членов ложи насчитывалось до 50. Кроме того, по актам французского обряда 4 марта 1809 года открылась ложа <Палестины>, во главе которой стал граф Михаил Юрьевич Виельгорский.

 

Особенную деятельность развил кружок А. Ф. Лабзина, который собрал группу особенно мистически настроенных братьев в особую группу для занятий по актам <теоретической степени Соломоновых наук>. 9 марта 1809 г. пять братьев с А. Ф. Лабзиным во главе учредили в Петербурге теоретическую ложу для изыскания премудрости. В 1806-1807 годах нарождаются два журнала; издателями выступают два <ученика мудрости> старой новиковской школы мистиков, московских мартинистов, А. Ф.Лабзин и М. И. Невзоров. 1 января 1806 года явился первый номер <Сионского вестника>, а в сентябре того же года - последний, ибо журнал подвергся запрещению. Работы теоретической ложи производились и в Москве, в доме И. А. Поздеева. Ложа называлась <К Мертвой Голове>, и одним из деятельных ее членов был профессор А. X. Чеботарев. В работах ложи принимали участие И. В. Лопухин и Ф. П. Лубяновский. Большим влиянием в ложе пользовался друг Поздеева Р. С. Степанов. Из других членов ложи известен Ф. П. Ключарев, князья Трубецкие и адмирал И. С. Мордвинов. Кроме собраний теоретических философов и посвященных <во внутренний орден> <Златорозового Креста>, особо мистической окраской отличалось общество графа Грабянки в Петербурге под наименованием <Народ Божий>. Цель общества была <возвещать по повелению Божию второе, и близкое, пришествие Господа Иисуса Христа и славного Его царствования на земле> и приуготовление смиренных и верных душ для приближающегося Царства Божия. <Как и в розенкрейцерских ложах, - пишет Соколовская, - в ложе графа Грабянка занимались, кроме теософии, еще и алхимией, магией, но, утверждая, что братья "Златорозового Креста" имеют предметом изучения "магию белую, божественную", начальникирозенкрейцеры обвиняли последователей гр. Грабянки в чернокнижии, занятии черномагией, сношением со злыми духами. Сокрушаясь о нетвердости таких братьев, увлекшихся новым учением, начальники пишут:

"Знакомые нам в своем пути колеблются и не ведают, куда пристать, и, Боже их помилуй, попадут на какомагов или на иллюминатов">. Увлечение <духоведением> было особенно сильно около 1806 года. В 1807 году граф Грабянка был арестован и заключен в крепость. Собрания постепенно прекратились, однако <о них было много говорун шуму в высоких кругах>, по словам П. И. Голенищева-Кугузова. Кроме мистиков, вели свою работу и иллюминаты. Такая иллюминатская ложа - И. А. Фесслера - существовала в Петербурге в 1807-1810 годах, собираясь у барона Розенкампфа - то на дому, то в саду Комиссии законов. Есть указания, что ложа называлась <Полярная Звезда>. Управляющим мастером был И. А. Фесслер, а членами: увлеченный им и келейно посвященный М. М. Сперанский, а также масоны профессор Ф. А. Гауэншильд, Дерябин, Злобин, профессор Лодай, Магницкий, Пезаровиус, Рененкампф, барон Розенкампф.

 

Вскоре круг почитателей Фесслера сильно увеличился, к кружку его примкнули многие ученые различных областей науки. К 1810 году круг адептов вольнокаменщицкого братства сильно увеличился, деятельность стала известной широким кругам общества и возбудила толки; проповедь масонства, в различных формах, такими людьми, как Лабзин, Лопухин, Невзоров, ПоздеевиФесслер, не могла оставаться незамеченною, и правительство почло своевременным обратиться к руководителям масонского общества через посредство министра полиции для затребования масонских актов, законоположений и обрядников. Чрезвычайно знаменательно: к этому же времени на пост министра полиции назначен был масон А. Д. Балашов, генерал-лейтенант, член ложи <Соединенных Друзей>, сильно увлекавшийся масонством и посвященный в высокие степени. При таком посреднике масоны могли рассчитывать на благоприятный исход предположенного обследования. Перед выступлением Балашова велась большая подготовительная работа, чтобы убедить Государя в полезности лож и в необходимости организовать его правительством. Государю был представлен доклад без указания автора, несомненно, исходящий из масонских кругов, следующего содержания. <Я счел долгом представить Вашему Величеству некоторые мысли относительно тех мудрых мер, которые Ваше Величество предполагаете употребить для устройства масонства. Они кажутся мне способными обеспечить успех Ваших намерений.

Хорошее устройство масонства в Империи должно принести две существенные выгоды:

1) Оно должно остановить увеличение испорченности нравов, установляя добрую нравственность, утвержденную на прочном основании религии.

2) Оно должно воспрепятствовать введению всякого другого общества, основанного на вредных началах, таким способом образовать род постоянного, но незаметного надзора, который, по своим тайным сношениям с министерством полиции, доставил бы ему, так сказать, залог против всякой попытки, противной предполагаемой цели.

 

Чтобы установить это устройство способом верным, необходимо следовать двум началам, которые неизбежно приведут к желаемому результату:

1) Сколько возможно, скрывать действия полиции в ее присмотре так, чтобы не только публика вообще или те, кто пытался бы вводить эти вредные начала, не подозревали этого надзора, но чтобы самые члены лож оставались в неведении, что они находятся под присмотром или покровительством правительства, и чтобы только начальники ордена участвовали в этой тайне.

2) Установить масонство в первоначальной его чистоте. Все то, что могли прибавить к нему в некоторых странах отдаленные обстоятсльства, чуждые цели Вашего Величества, должно быть рассматриваемо как подробности, чуждые для нас и которые легко отделить от существенной части. Когда устройство этого ордена будет раз очищено и утверждено таким образом, было бы необходимо образовать центр соединения, к которому примыкали и где сходились бы все учреждения этого рода, какие могли бы образовываться внутри Империи, в каком бы то ни было месте.

Эти учреждения сделались бы и единственным предохранением против зла, которое могло бы проникнуть в страну путями, удаленными от присмотра, установленного в столице, и сделались бы удобством надзора для общей полиции, которое трудно было бы заменить каким-нибудь другим средством. Этим центром соединения была бы ложа-мать, основанная в столице. Всякая другая ложа в Империи, не учрежденная этой ложею матерью, не должна бы быть терпима.

Эти меры, Государь, проводимые благоразумно и в тайне, обеспечили бы успех предположенного плана, так что намерение Вашего Величества было бы совершенно исполнено>*. Все было устроено так, как предлагалось в этом докладе. По вступлении своем в должность министра полиции Балашов обратился к начальникам масонских обществ, в Санкт-Петербурге <существующих>, со следующим объявлением.

 

<Начальникам существующих здесь масонских обществ известно, что правительство, зная их существование, не полагало никаких препятствий их собраниям. С своей стороны и общества заслуживают ту справедливость, что доселе не подавали они ни малейшего повода к какому-либо на них притязанию. Но неосторожностью некоторых членов, взаимными лож состязаниями и некоторою поспешностью к пополнению их новыми и непрестанными принятиями бытие сих обществ слишком огласилось. Из тайных они стали почти явными и тем подали повод невежеству или злонамеренности к разным на них нареканиям. В сём положении вещей и дабы положить преграду сим толкованиям, правительство признало нужным войти подробнее в правила сих обществ и удостовериться в тех основаниях, на коих они могут быть терпимы или покровительствуемы.

 

* А. Н. Пылик. Русское масонство. XVIII и первая четверть XIX века. С. 381-383.

 

Цель истинного масонства не может быть никому предосудительна. Правительство надеется, что начальники обществ откровенностью своею докажут, что они знают сию цель и искренне желают ее достигнуть. На сей конец с начальниками сих обществ учредятся доверенные и от обыкновенных полицейских мер совершенно чуждые сношения. Правительство изберет от себя двух особ, знанием и степенями своими в масонском деле известных. С сими двумя лицами, под непосредственным наблюдением министра просвещения, каждый начальник ложи войдет в сношения и изложит им в духе доверенности и братства правила, основания и систему своей ложи.

Между тем именем коренного закона, всем масонским ложам общего, назначается:

1) чтоб с сего времени до последнего окончания всех выше означенных сношений приостановлены были во всех ложах новые членов принятия;

2) чтобы сношения с начальниками лож, от правительства установляемых, были сохранены каждым из них лично в совершенной тайне не только для публики, но и для членов самых лож. Всякое о сем разглашение обратится в сущий вред самим сим обществам. В С.-Петербурге, августа 11 дня 1810> *.

 

Из этого объявления начальника полиции видно, что правительство не только признавало полезным существование масонских лож, но оно декларировало о том, как должны быть организованы эти ложи и как в них должна производиться работа. Объявление Балашова повторяет мысли доклада, сделанного Государю, возможно, что и самим Балашовым. По сведениям, собранным от начальников лож Жеребцова, Виельгорского и Сергеева, положение масонства рисуется в следующем виде.

Ложа Жеребцова под названием <Соединенных Друзей> имеет 50 членов действительных и 29 почетных. Ложа Виельгорского под названием <Ложа в Палестине> имеет 75 членов. Ложа Сергеева учреждена была в 1805 году под названием <Пеликан>; потом разделилась на три ложи, кои, следуя шведской системе, находятся под управлением четвертой, директориальной. Сии три соединенные ложи под названиями:

<Елизавета>, управляемая Сергеевым, <Александр>, управляемая Розенштраухом, <Петр к Правде> - Еллизеном. Три соединенные ложи имеют 119 членов. Директориальная ложа <Владимира> под управлением.действительного статского советника Бебера.

Прием вложи был обставлен большими строгостями; имена просящих о приеме в ложу, будь то новички - профаны или уже ранее посвященные, состоящие членами какой-либо ложи, должны были писаться на доске либо большом листе бумаги и выставляться у западных дверей ложи сроком на 15 дней, по миновании же этого срока разрешалось производить баллотировку. Срок для пребывания в первой тонической степени определен в пять месяцев, товарищеской - семь и мастерской - один год три месяца, не менее. Без разрешения ложи член не мог покинуть пределы государства для путешествия.

 

* А. Н. Пыпин. Русское масонство. XVIII и первая четверть XIX века. С. 383-384.

 

В дополнение к циркуляру был разослан также и вновь просмотренный и исправленный <Устав Вольных Каменщиков>; этот устав, утвержденный еще на Вильгельмсбадском конвенте 1782 года, был принят к руководству без изменений, а лишь с незначительными исправлениями. В отношении ордена требовалась полная покорность: <Воля твоя покорна воле законов и высших (то есть начальников). Паче всего есть один закон, коего наблюдение ты обещал пред лицом небес, то есть закон ненарушимой тайны в рассуждении наших обрядов, церемоний, знаков и образа принятия. Страшись думать, что сия клятва не менее священна даваемых тобою в гражданском обществе. Ты был свободен, когда оную произносил, но уже не свободен нарушить клятву, тебя связующую. Бесконечный, коего ты призывал в свидетели, утвердил оную. Бойся наказаний, соединенных с клятвопреступлением. Ты не избежишь никогда казни твоего сердца и лишишься почтения и доверенности многочисленного общества, имеющего уже тогда право объявить тебя вероломным и бесчестным>*. В 1812 году все ложи, кроме мартинистов, которые работали в тиши, примкнули к союзу <Великой Директориальной Ложи Владимира к Порядку>, присоединились, приняв шведский обряд, обе петербургские французские ложи: <Соединенных Друзей> и <Палестины> и восстановленная ложа екатерининского времени – ложа <Изиды> в Ревеле. Полиция и высшая администрация, состоящая из братьев, оказывали полную поддержку и покровительство ложам. Государя обманывали ложными информациями. Управляющий министерством полиции Е. К. Вязмитинов относился к масонам с большою любезностью. 28 марта 1812 года, призвав к себе управляющего ложей <Петра к Правде> Е. Е. Еллизена, он сказал ему: <Я вас призвал к себе, дабы просить вас обще со мною содействовать к общему благу. Государь Император убедился по представлениям моим, что ложи никак сомнительны быть не могут. Нельзя их актом аккредитовать, но мне Государь приказал вас удостоверить в своем благоволении>.

Такое благорасположение Императора тотчас же заметно отразилось на деятельности лож: состав членов ложи <Елизаветы к Добродетели> увеличился вдвое в течение 1812 года, невзирая на тяжкую годину великой войны. <Великая Директориальная Ложа> уже пользовалась известностью по всей России как признанная и негласно разрешенная к существованию.

 

* Масонство в его прошлом и настоящем. Т. II. С. 188

 

М.М. СПЕРАНСКИЙ Напряженная борьба с Наполеоном в 1805-1807 годах отвлекла внимание Императора Александра от внутренних дел; после Тильзитского мира он снова стал отдавать им больше внимания.

На сцену выдвигается Сперанский.

Сперанский родился 1 января 1772 года в с. Чертухине Владимирской губернии, в бедной семье духовного звания. Семи лет он поступил во владимирскую семинарию, а в 1790 году в Петербургскую Духовную академию. По окончании учения Сперанский попадает в руки масонов. Даровитого юношу приласкал князь Куракин, генерал-прокурор при Павле. В 1801 году Трощинский поместил Сперанского в канцелярию Государственного Совета со званием статс-секретаря. В 1803 году Сперанский переходит в министерство внутренних дел, которое возглавлялось Кочубеем. В 1806 году Сперанский по болезни Кочубея делает доклады Государю. Перед поездкой в Эрфурт Александр назначил Сперанского в Комиссию законов, а вскоре по возвращении сделал его товарищем министра юстиции. С масонством Сперанский был знаком давно. По свидетельству Пыпина, Сперанский в 1804 году был в близких отношениях с Лопухиным, который ревностно знакомил его с мистическими и розенкреицерскими писаниями и авторитетами своей школы. Письма к Цейеру представляют чрезвычайно любопытное выражение его собственных понятий об этих предметах. Его собственная система есть созерцательно-мистический квиетизм. В письме из Перми к Цейеру он так говорит о своем внутреннем состоянии, которое было предметом их прежних мистических бесед и взаимных наблюдений:

<До времени нашей разлуки состояние наше, в сущности, было лишь состоянием размышления и умственной молитвы. Вся наша духовность собственно сводилась к теософии. К ней же относятся творения Бема, Сен-Мартена, Сведенборга и т. п. Это лишь азбука. Десять лет провел я в ее изучении, и, когда я думал, что владел всем, я трудился лишь над начатками. Это было преддверие царствия Божия>*. Труды <великого подвижника масонства> не пропали даром, он удостоился <царствия Божия> и был посвящен в масоны. Это посвящение произвел глубокий и великий учитель масонской премудрости Фесслер. Посвящение Сперанского в масоны было обставлено с большой торжественностью. При посвящении присутствовали, кроме Фесслера и Ренненкампфа, еще Розенкампф, Дерябин, профессор Гауэншильд, профессор Лодий, еще один масон и брат служитель.

 

* А. Н. Пыпин. Общественное;движение в России при Александре 1. С. 309.

 

От принятия Сперанского в орден масоны ожидали добиться для себя больших успехов в России. Судьба русского государства, которое должно быть преобразовано по масонскому образцу, оказалась в руках Сперанского, вольного каменщика, подчиненного беспрекословно выполнять предписания ордена. Сперанский оправдал все надежды масонского ордена и свою деятельность направил против православия и самодержавия. <Сперанский, - пишет профессор Шиман, - был франк-масон и возымел странную мысль воспользоваться организацией ложи для близкой его сердцу реформы русского духовенства. Его план состоял в том, чтобы основать масонскую ложу, которая имела бы филиальные ложи по всему русскому государству и принимала бы в братья наиболее способных духовных лиц*. Сперанский был открытым ненавистником православия. Он с помощью Фесслера хотел начать войну против православной церкви. Австрийский поверенный в делах Сен-Жульен, донося своему правительству о падении Сперанского, пишет, что высшее духовенство, возмущенное покровительством, которое он оказывал выписанному им из Германии профессору Фесслеру, который со своей стороны имел неосторожность высказывать деистические, противохристианские взгляды, немало способствовал его падению (письмо от 1 апреля 1812 года). Зато наши <освободители> от деятельности Сперанского были в восторге. В своем революционном стихотворении Рылеев писал, что <Сперанский попов обдает, как клопов, варом...>

 

Тильзитский мир не принес успокоения. Через год после Тильзига между Александром и Наполеоном в Эрфурге произошла встреча, на которую Александр взял и Сперанского. На последнего Наполеон произвел громадное впечатление и убедил его в необходимости реформировать Россию по образцу Франции. Историк профессор Шиман в своем труде <Александр 1> пишет:

<Итак, он (Александр) взял с собою в Эрфурт самого способного из своих чиновников, тайного советника Михаила Михаиловича Сперанского, и поставь его в прямые отношения с Наполеоном, который не преминул обсудить с ним в подробных беседах различные вопросы управления. Результатом этих разговоров явился целый ряд выдающихся проектов реформ, из которых важнейшим был проект конституции для России>**.

 

* Профессор Теодор Шиман. Александр 1. М., 1908.

** Там же.

 

Александр воротился в Петербург очарованный Наполеоном, а его статс-секретарь Сперанский - и Наполеоном, и всем французским. План государственного преобразования был создан Сперанским с изумительной быстротой, и в октябре 1809 года весь план уже лежал на столе Александра. На этом плане отразились господствовавшие идеи времени, близкие к тому, что обыкновенно принято называть <принципами 1789 года>.

1) Источник власти есть государство, страна.

2) Законным может быть лишь то проявление, которое выражает собою волю народа.

3) Перестанет правительство исполнять условия, на каких оно призвано к власти, - потеряют законность и его действия.

4) Чтобы оградить страну от произвола, положить границу абсолютной власти, необходимо, чтобы она и ее органы - правительственные учреждения - руководились в своих действиях основными законами, незыблемыми постановлениями, точно определяющими желания и нужды народные.

5) Как вывод из сказанного: основные законы должны быть делом и созданием самой нации.

 

Выходя из положения, высказанного еще Монтескье, что <три силы двигают и управляют государством: сила законодательная, сила исполнительная, сила судебная>, Сперанский весь свой план строит на принципе разделения властей - законодательной, исполнительной и судебной. Вводится и другая истина масонства, что исполнительная власть правительства в лице министров должна подчиняться законодательной, которая сосредоточивается в Государственной Думе. Созрел заговор, во главе которого стал Сперанский, поддерживаемый Наполеоном. После 1809 года в обществе пошли упорные слухи, что Сперанский и граф Н. П. Румянцев более соблюдают интересы Франции, чем России. Карамзин в своей записке и разговорах убеждал Александра остановить от проведения Сперанским реформ, бесполезных и приносящих один только вред родине. Жозеф де Местр в лице Сперанского видел вреднейшего революционера, подкапывавшегося под основы всех государственных начал и старавшегося всеми способами дискредитировать царскую власть. В течение двух лет Государь отказывался верить этим слухам и предостережениям. К началу 1812 года враги Сперанского в лице Аракчеева, Шишкова, Армфельда и великий князь Екатерины Павловны убедили Государя в правоте всеобщего убеждения в измене Сперанского. Против Сперанского были выдвинуты следующие обвинения: возбуждение народных масс налогами, разорение финансов и недоброжелательные отзывы о правительстве.

 

Был раскрыт также целый затеянный заговор для осведомления Наполеона. Дело в том, что Сперанскому было поручено вести переписку с Нессельроде, где главные французские деятели были обозначены под выдуманными именами. Но Сперанский не ограничился этими сведениями и самостоятельно, без разрешения свыше требовал, чтобы ему передавали вообще все секретные бумаги и донесения из министерства иностранных дел. Нашлось несколько чиновников, которые беспрекословно исполняли его желание. То были действительный статский советник Век и экспедитор его канцелярии Жерве. По свидетельству И. И. Дмитриева Болотову, как близкому человеку, Государь уже в августе 1811 года повелел министру полиции вести наблюдение за Сперанским. Затем от многих честных людей последовали предупреждения об изменнической деятельности Сперанского. В начале 1812 года шведский наследный принц Бернадотт, находившийся в оппозиции к Наполеону, сообщил в Петербург, что <священная особа Императора находится в опасности> и что Наполеон готов с помощью крупного подкупа опять укреплять свое влияние в России. Было перехвачено письмо, в котором Сперанский, уведомляя приятеля об отъезде Государя с целью осмотра возводимых на западной границе укреплений, употребил выражение <наш Вобан>. <Наш Вобан> - насмешливое прозвище, навеянное повестью Вольтера <Белый бык>.

Сперанского совершенно справедливо обвиняли в принадлежности к самой вредной секте масонства - иллюминатству, причем указывали, что Сперанский нс только там состоит членом, но является <регентом у иллюминатов>. О сношениях Сперанского с мартинистами и иллюминатами доносил граф Растопчин, который в <Записке о мартинистах>, представленной в 1811 году великой княгине Екатерине Павловне, говорит, что <они (мартинисты) все более или менее преданы Сперанскому, который, не придерживаясь в душе никакой секты, а может быть, и никакой религии, пользуется их услугами для направления дел и держит их в зависимости от себя>. Наконец, в записке полковника Полева, найденной в кабинете Александра 1лосле его смерти, называются измена Сперанского, Фесслера, Магницкого. Злобина и других как членов ложи иллюминатов. Магницкий же в своем донесении Императору Николаю 1 говорит, что Фесслер в саду Комиссии законов учредил ложу <Полярной Звезды>, в которой, кроме того, участвовали Сперанский, Злобин, Розенкампф, сам Магницкий и другие.

 

II марта 1812 года Санглей был призван к Государю, который ему сообщил, что Сперанский <имел дерзость, описав все воинственные таланты Наполеона, советовал ему собрать Государственную Думу, предоставить ей вести войну, а себя отстранить. "Что же я такое? Нуль? - продолжал Государь. - Из этого я вижу, что он подкапывается под самодержавие, которое я обязан вполне передать наследникам моим">. 16 марта был призван в Зимний дворец профессор Дерптского университета Паррот. <Император, - говорит он в позднейшем письме к Императору Николаю 1, - описал мне неблагодарность Сперанского с гневом, которого я у него никогда не видел, и с чувством, которое вызывало у него слезы. Изложив представленные ему доказательства измены, он сказал мне: "Я решился завтра же расстрелять его и, желая знать ваше мнение по поводу этого, пригласил вас к себе">.

 

К сожалению. Государь не привел своего решения в исполнение: у Сперанского слишком много было друзей и покровителей. Его спасли, но за эту измену последовала ссылка в Нижний Новгород, а потом - ввиду возбуждения против него нижегородского дворянства - в Пермь. В Нижнем Новгороде на патриотическом банкете у губернского предводителя князя Грузинского дворянский патриотизм чуть было не стоил жизни Сперанскому, сосланному в это время в Нижний. <Повесить, казнить, сжечь на костре Сперанского>, - предлагали нижегородские дворяне. Стараниями своих друзей Сперанский был возвращен из ссылки и продолжал вести предательскую работу против своего доброго Государя. Он принял участие в организации восстания декабристов, которые после переворота намечали его первым кандидатом во временное правительство. Интересна судьба Сперанского и Новикова: несомненно, оба были иллюминатами и готовили насильственный государственный переворот в России, но все следы преступления скрыты, никто не разоблачил их измены и преступлений, и они вошли в историю, окруженные светлым ореолом: Новиков - как величайший гуманист и просветитель русского народа, Сперанский как великий государственный реформатор.

 

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. ТАКТИКА НАПОЛЕОНА, БАРКЛАИ и КУТУЗОВ. Начинается знаменитая Отечественная война.

Выкормок французской революции Наполеон посылается в Россию с тем чтобы разгромить великое Православное Царство и на развалинах его создать государство по масонским принципам. Затеянный поход на Россию сулил полный успех Наполеону.

Высшее общество, зараженное масонскими идеями, с нетерпением ждало Наполеона как своего избавителя от гнета и произвола самодержавия. Высшие чины армии также были заражены масонством. Масонизированная Европа, несмотря на все унижения, с энтузиазмом поддерживала <великого полководца>.

 

В России Наполеона ждали. Поражения русской армии не только не боялись, но ждали и в этом видели единственный источник завоевания политической свободы, ждали, что только путем поражения будет сломлен старый строй, к управлению государством будут призваны <живые силы страны> и Россия вместо православно-самодержавного государства превратится в передовое конституционное. Главным союзником в борьбе Наполеона с Европой и Россией было масонство, которое создало революцию и Наполеона. Наполеон одерживал победы над своими многочисленными врагами не потому, что он был <гениальный> полководец, а потому, что в стране своих врагов он имел преданных союзников, которые создавали ему победы и поражения собственным государствам. Побеждал, конечно, не <гениальный> Наполеон, победы достигались не силою оружия, а силою пропаганды новых идей. Пропаганда революционных идей еще больше, чем французское оружие, открывала путь для революционных войск. Маршалы-масоны наполеоновской армии во время походов пропаганду ставили на первом плане. В приказе Кюстина говорилось: <Две группы третьего сословия, французская и немецкая, находившиеся в одинаковых экономических условиях, страдающие от одних и тех же условий, протягивают друг другу руку>. Немцы смотрели на французов не как на завоевателей, а как на освободителей. То же было и в Савойе, где французское по крови население, порабощенное пьемонтцами, устраивало овации генералу Монтсскью.

Французская революционная армия приходила на готовое: общество не сопротивлялось, а ждало и приветствовало. <Нам казалось, что, перейдя границу, мы не покидали родины>, - писали комиссары Конвента. В стане противников деятельную и энергичную помощь Наполеону оказывали братья-масоны. Целый ряд крепостей с большими гарнизонами, вооруженными до зубов, сдавались без выстрела революционным армиям Наполеона. Существовала открытая измена. В этом отношении характерным случаем можно считать поражение австрийского эрцгерцога Карла, который имел все возможности раздавить Наполеона и между тем, преданный масонами, потерпел поражение. На пропаганде и помощи масонов и строил свои расчеты Наполеон, предпринимая поход в Россию.

Русский император и многие патриоты давно уже разгадали тактику Наполеона и знали, что наступление Наполеона грозит внутреннему спокойствию русского государства, что Наполеон и в России будет применять излюбленный метод: волновать умы, сеять панику, деморализовывать население и молниеносными ударами приводить к покорности.

 

В ноябре месяце в высочайшей инструкции и секретном циркуляре на имя петербургского губернатора от 4 и 17 декабря 1806 года говорилось: <Цель сего вооружения - иметь в готовности сильный отпор против такого неприятеля, который приобык, пользуясь своим счастьем, действовать не одною силою оружия, но и всеми способами обольщения черни, который, врываясь в пределы воюющих с ним держав, всегда старается прежде всего ниспровергнуть всякое повиновение внутренней власти, возбуждать поселян против законных их владельцев, уничтожать всякое помещичье право, истреблять дворянство и, подрывая коренные основания государства, похищать законное достояние и собственность прежних владельцев...>

В воззваниях Синода указывалось, что Наполеон грозит <потрясением Православной Греко-Российской Церкви, тщится наваждением дьявольским вовлекши православных в искушение и погибель>, что он во время революции поклонялся истуканам, человеческим тварям и блудницам, наконец, <ко вящему посрамлению Церкви Христовой задумал восстановить синедрион, объявить себя Мессией, собрать евреев и вести их на окончательное искоренение всякой христианской веры>.

Отправляясь в Россию, Наполеон действовал по своему излюбленному плану: обещал всем, что каждого интересовало. Дворянству была обещана конституция, мужикам - земля и воля от помещиков, а наиболее крайним элементам масонства - искоренение православной церкви путем насмешек над верованиями народа и осквернением святынь... Россия православная могла считаться обреченной. Манифест Царя от 6 июля, прочитанный Шишковым московским дворянам, которых собралось в Благородном собрании до тысячи, последние выслушали со сдержанным молчанием. Но не то было в зале. где были собраны купцы: молчаливое внимание быстро перешло в гнев: когда же Шишков произнес слова, что неприятель с лестью на устах несет в руках оковы, тогда негодование выразилось в сильнейшей степени: ударяли себя в голову, рвали на себе волосы, ломали руки, видны были слезы гнева...

Глумление над верой и поругание святынь подняло православный народ против злодея.

Но положение России было более чем страшное: дворянская интеллигенция была за Наполеона, против России, она во имя великих принципов 89-го года готова была продать веру своих дедов и отцов, монархию и свое прошлое. В 1812 году спасли Россию мужество и твердость Императора Александра, чистый патриотизм Барклая де Толли. Растопчина, Шишкова, Аракчеева. <Трудно найти в России половину Пожарского, целые сотни есть готовых пойти по стопам Робеспьера и Сантера> -так характеризовал тогдашнее положение Растопчин. План похода Наполеона - поход из Смоленска в Москву - был основан на мысли, что неприятель для спасения столицы даст сражение, что он будет разбит, что Москвич будет взята, что Александр для спасения заключит мир. В случае упорства Царя Наполеон надеялся найти в Москве достаточно ресурсов для зимовки и рассчитывал еще оттуда вызвать крестьянское восстание. Этот план был разрушен Баркласм и графом Растопчиным. Барклай де Толли принял план отступления, втягивания Наполеона в глубь страны и организацию народной войны. Растопчин своим огненным <красным петухом> в Москве сорвал все стратегические планы Наполеона. План. принятый Баркласм, не мог нравиться Наполеону, и его друзьями, русскими масонами, поднимается кампания в обществе, идет агитация против Барклая, которого обвиняют в государственной измене. Пораженцы и предатели масоны играют на национально-патриотической струне. Барклая, который не совершил ни одной важной стратегической ошибки, устраняют. Государь уступает голосу общественности. На пост главнокомандующего выдвигается Михаил Илларионович Кутузов, которого Александр презирал как бездарного полководца, интригана и одного из главных участников убийства своего отца. Масонство представляло настолько большую силу, что кандидатура своего брата - масона Кутузова - была обеспечена. Что М. И. Кутузов был масоном - нет сомнений. <Первое посвящение князя М. И. Голенищева-Кутузова Смоленского в таинства вольнокаменщицкого ордена. - пишет Соколовская, - свершилось в Регенсбурге. в ложе "К Трем Ключам". Князь Кутузов, по словам масонов, пришел искать в ложе ордена сил для борьбы со страстями и ключа от тайн бытия. С течением времени он был принят в ложах Франкфурта. Берлина, Петербурга. Москвы и проник в тайны высоких степеней. При посвящении в 7-ю степень шведского масонства он получил орденское имя "Зеленеющий Лавр" и девиз "Победами себя прославит">. В масонском ордене Кутузов, - пишет Т. Соколовская, - занимал высокое место у кормила ордена и постоянно был опорою вольнокаменщицкого братства. Не подлежит сомнению, что сила сплоченного масонского братства в свой черед способствовала назначению князя Кутузова предводителем наших вооруженных сил в борьбе с великим предводителем великой армии>. Имя Кутузова среди масонской братии при жизни пользовалось большим почетом, а <посмертная оценка жизнедеятельности князя Кутузова, - пишет Соколовская, - была произнесена великими витиями масонами в великолепной траурной ложе, совершенной в июле месяце 1813 года. Торжество печального обряда поминовения масоны совершили в залах петербургского музыкального общества под председательством И. В. Бебера и в присутствии многих сотен братьев>*.

 

* Т. О. Соколовская. Возрождение масонства при Александре 1. - Масонство в ею прошлом и настоящем. Т. 11. С. 194-195.

 

Бездарный как полководец, Кутузов нужен был русским и французским масонам в достижении общей цели, и он был против воли и желания Императора назначен главнокомандующим. В день отъезда Кутузова к армии Александр сказал:

<Публика желала назначения его, я назначил его: что касается меня лично, то я умываю руки>. В письме к своей сестре Екатерине Павловне Император еще резче подчеркнул, что назначил Кутузова вопреки своему убеждению*. Назначение Кутузова сперва ничего не изменило, продолжалось выполнение плана Барклая де Толли, то есть затягивание Наполеона с его громадной армией в глубь необъятных просторов России.

Опасения Государя в ненадежности Кутузова оправдались в полной мере. Во время сражения под Бородином Кутузов проявил полную бездарность и нераспорядительность. Позиция, выбранная для боя, была не сильная и укреплена слабо, профиль укреплений был настолько незначителен, что кирасиры Тильмана во время атаки на батарею Раевского" перескочили ров и бруствер без особого труда. Позиция была занята неправильно, почему во время боя пришлось половину войска переводить по полю сражения к центру и левому флангу позиции.

Бородинская битва происходила без участия Кутузова, он ничем не руководил, ничем не распоряжался, все делалось другими, помимо его. Жозеф де Местр в своем донесении сардинскому королю 2 июня 1813 года пишет: <Битвой (Бородинской) распоряжались собственно Барклай, искавший смерти, и Багратион, нашедший ее там>. Но когда после Бородинского боя все равно пришлось оставить Москву и отступать, то есть выполнять тот же план Барклая, Кутузов в своем донесении всю вину оставления Москвы перелагает на Барклая. В конце этой реляции Жозеф де Местр с негодованием писал: <Какая низость, какая глупость - чтобы называть вещи их настоящим именем! Мало преступлений, подобных тому. чтобы открыто приписать весь ужас и гибель Москвы генералу Барклаю, который нерусский и у которого нет никого, чтобы его защитить>.

 

* А. Князьков. М. И. Голеннщев-Клтузов.- Отечественная война и русское общество. М.. 1911-1912. Т. IV. С. '6.'

 

ГРАФ ФЕОДОР ВАСИЛЬЕВИЧ РАСТОПЧИН и ЕГО подвиг. Назначение Кутузова масоны могли праздновать как свою большую победу, но этому торжеству помешал великий русский человек граф Растопчин, который прекрасно знал сущность масонства и не первый год с ним вел отчаянную борьбу.

В 1807 году из-под его пера вышла небольшая книжка: <Мысли вслух на красном крыльце сфремовского помещика Силы Андреевича Богатырева>. Книга обошла всю Россию и имела исключительный успех. <Растопчин, - по словам одного современника, - был в этой книжке голосом народа, не мудрено, что он был понят всеми русскими>. Герой этой книги Богатырев нападает на рабское следование всему французскому, осуждает молодежь, <отечество которых на Кузнецком мосту, а Царство Небесное - Париж>, и бьет тревогу по поводу революции во Франции. Богатырев, полный ненависти, восклицает: <Революция - пожар, французы - головешки, а Бонапарте - кочерга>. Оценивая достижения революции и ее цели, Богатырев говорит:

<Ведь что проклятые наделали за эти двадцать лет! Все истребили, пожгли и разорили. Закон попрали, начальство уничтожили, храмы осквернили, царя казнили, да какого царя - отца! Головы рубили, как капусту; все повелевали: то тот, то другой злодей. Думали, что это будет равенство и свобода, а никто не смел рта разинуть, носа показать, и суд был хуже Шемякина; только и было два определения: либо в петлю, либо под нож. Мало показалось своих резать, стрелять, топить, мучить, жарить, есть; опрокинулись к соседям и начали грабить и душить, приговаривая: после спасибо скажете>*.

<Монархист в полном значении слова, - говорит о Растопчине князь Вяземский, - враг народных собраний и народной власти, вообще враг так называемых либеральных идей, он с ожесточением. с какой-то маниакальной "идеэ фикс" везде отыскивал и преследовал якобинцев и мартинистов, которые в глазах его были те же якобинцы>. Он знал о замыслах русских масонов и совершенно правильно расценивал обстановку того времени. <Московские и петербургские масоны, - говорил он, - поставили себе целью произвести революцию, чтобы играть в ней видную роль, подобно негодяям, которые погубили Францию и поплатились собственною жизнью за возбужденные ими смуты>. Граф Растопчин все время бил тревогу и предупреждал о той страшной роли, которую они могут сыграть в руках Наполеона. <Я не знаю, - пишет он, - какие сношения они могут иметь с другими странами, но я уверен, что Наполеон, который все направляет к достижению своих целей, покровительствует им и как-нибудь найдет сильную опору в этом обществе, столь же достойном презрения, сколько опасным. Тогда увидят, но слишком поздно, что замысел их не химера, а действительность, что они намерены быть не посмешищем дня, а памятным в истории и что эта секта не что иное, как потаенный враг правительства и государей>**.

 

* В. Н. Бочкарев. Консерваторы и националисты в России в начале XIX века. - Отечественная война и русское общество. Т. II. С. 207.

** Там же. С. 211.

 

При нашествии Наполеона Растопчнн повел гениальную борьбу за спасение России. Это был верный слуга Государя и России, которую так цинично и открыто предавали дворяне-масоны. Он боролся с клеветой и интригами фрондирующего дворянства, напичканного французскими идеями. Это была очень трудная борьба. <Все злые слухи, - пишет он Александру 13 августа 1812 года, - распускаемые с целью обвинить вас, все это идет от мартинистов, и всех неистовее университет, состоящий из якобинцев-профессоров и воспитанников>. В письме от 8 сентября он сообщает о молве, гласящей, что Александр дозволил Бонапарту <проникнуть> в свои владения с тем. чтобы он провозгласил свободу от имени русского царя. Растопчин все свои меры до Бородинской битвы объясняет необходимостью <поддержания спокойствия в народе>. Он хотел <рассеять и занять внимание в народе> (отвлечь внимание народа). <Москва, - говорил он, - действовала на всю страну, и будь уверен, что при малейшем беспорядке между жителями ее все бы всполошилось. Нам всем известно, с какими вероломными намерениями явился Наполеон. Надо было их уничтожить, восстановить умы против негодяя и тем охранить чернь, которая везде легкомысленна> (письмо к Волковой).

 

Главная задача Растопчина заключалась в том. чтобы очистить Москву от нежелательных элементов, и он блестяще справился с этой задачей. <Я весьма заботятся, - объяснял Растопчин, - чтобы ни одного сенатора не оставалось в Москве, и тем лишить Наполеона средств действовать на губернии посредством предписаний или воззваний, выходивших от сената. Таким образом, я вырвал у Наполеона страшное оружие, которое в его руках могло бы произвести смуты в провинциях, поставить их в такое положение, что нс знали бы, кому повиноваться>. Сенат, конечно, был заполнен масонами, и принятие такой меры диктовалось крайней необходимостью. Растопчин, по его словам, <узнал, что трос сенаторов, принадлежавших к партии мартинистов (Лопухин, Рунич. Кутузов), предложили послать депутата в главную квартиру, чтобы узнать от главнокомандующего, не в опасности ли находится Москва, и пригласить меня в Сенат, чтобы я сообщил сведения о способах защиты и мерах, какие я намереваюсь предпринять в настоящих обстоятельствах. Вся эта проделка была делом самолюбия, и Сенат хотел присвоить себе право верховной власти>. Затея масонов-сенаторов успеха не имела. 30 августа адъютант Растопчина явился в Сенат и приказал от имени Растопчина закрыть заседание и <немедленно выехать из Москвы>. Не любивший Растопчина Рунич в таких словах охарактеризовал его значение: <Растопчин, действуя страхом, выгнал из Москвы дворянство, купцов и разночинцев для того. чтобы они не поддавались соблазнам и влиянию наполеоновской тактики. Он разжег народную ненависть теми ужасами, которые он приписывал иностранцам, которых он в то же время осмеивал. Он спас Россию от ига Наполеона>.

 

Растопчин принял все меры к тому, чтобы, заняв столицу, неприятель в ней нашел себе могилу. После занятия Москвы наступило общее уныние. По словам графини Эдлинг, <с минуты на минуту ждали волнения раздраженной и тревожной толпы. Дворянство громко винило Александра в государственном бедствии, так что в разговорах редко кто решался его извинить или оправдывать>. При дворе были видимо напуганы и хотели мира. Но это уныние сменилось общим народным гневом против французов, который зажег Растопчин пожаром Москвы. Пожар Москвы был предусмотрен им заранее. Он уже после сдачи Смоленска пишет, что если французы возьмут Москву, то <народ русский, следуя правилу нс доставаться злодею, обратит город в пепел, и Наполеон вместо добычи получит место, где была столица>. <Если вы Москву оставите, она запылает за вами>, - говорил Растопчин Ермолову уже перед самой сдачей столицы. <Москва в руках Бонапарта будет пустыней, если не истребит ее огонь, и может стать ему молодой>, - пишет Растопчин Императору Александру. <Город уже грабят, - сообщает Растопчин жене, - атак как нет пожарных труб, то я убежден, что он сгорит>. <Я хорошо знал. - пишет Растопчин через неделю (9 сентября) жене, - что пожар неизбежен>. Умышленный поджог графом Растопчиным Москвы не подлежит сомнению, хотя враги России и друзья Наполеона и помешали ему выполнить эту задачу до конца. <Моя мысль поджечь город до вступления в него злодея, - сообщает II сентября Растопчин жене, - была полезна. Но Кутузов обманул меня! Было уже поздно>. Эта же мысль проводится графом Растопчиным и в письме на имя Императора от 13 октября, в котором он доносит: <Скажи мне два дня раньше, что он (Кутузов) оставит Москву, я бы выпроводил жителей и сжег ее>*.

Но несмотря ни на что, Растопчин свой долг исполнил. Москва запылала, и Наполеону вместо отдыха пришлось тушить пожар Москвы и бороться с поджигателями. Пожар не дал Наполеону почить на лаврах и явился одной из важных причин расстройства его армии. Пожар Москвы перевернул самосознание русского народа. <Пожар Москвы продал войне характер народный и религиозный>, - заметил иностранец Домерг.

 

* С, П. Мельгунов. Кто сжег Москву? - Отечественная война и русское общество. Т. IV. С. 169.

 

Своим поведением после занятия Москвы французы на каждом шагу глумились над религиозными и национальными чувствами. Маршал-масон Даву занял под свою квартиру Чудов монастырь, величественная святыня русского народа Успенский собор был превращен в конюшню. Масонская армия Наполеона не могла поступить иначе, ибо на своих знаменах она несла войну всем христианским церквам во имя разума. Все расчеты Наполеона и его предположения не оправдались. Волнения крестьян, на что так рассчитывал всемирный поджигатель, не последовали. Русское купечество в 1812 году выявило себя верными сынами родины. Многие купцы жертвовали на национальное дело защиты отечества целые состояния. Лучшая часть дворянства, не зараженная масонством, сохранила верность Государю и Родине. <Дворяне, - пишет одна современница, - жертвовали, вооружая на свой счет ратников из своих крестьян, от 25 человек одного, а купечество - деньгами; всякий по своему усердию. Весьма многие жертвовали по 20, 30 и 50 тысяч рублей>. Выехав из Москвы до вступления в нее неприятеля, Растопчин из Владимира обратился с воззванием к крестьянам Московской губернии. Описав злодейства французов, их надругательства над святынями. Растопчин предостерегал крестьян против <ласки> злодеев.

<Ужли вы, православные, верные слуги Царя нашего, кормилицы матушки каменной Москвы, на его (Наполеона) слова положитесь, дадитесь в обман врагу лютому, злодею кровожадному? Отымет он у вас последнюю кроху, и придется вам умирать голодною смертью! Проведет он вас посулами, а коли деньги даст - то фальшивые, с ними же будет вам беда!> Растопчин призывал крестьян к беспощадному истреблению <гадины заморской>. Слова его афиш били по сердцу русского человека и поднимали на подвиг и самопожертвование.

 

КУТУЗОВ и ЕГО ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ РОЛЬ во ВРЕМЯ воины. После недостойного поведения в сражении при Бородино Кутузов проявляет еще большую нераспорядительность.

Барклай де Толли подал рапорт об увольнении его из армии по болезни, но истинная причина его отставки заключалась в бездарности главной квартиры.

Вот содержание этого важного исторического документа. <С сердцем, исполненным горести, - пишет Барклай де Толсти, - я был принужден как по причине расстроенного здоровья, так и по обстоятельствам, которые буду иметь честь объяснить, усердно просить Вашу Светлость избавить меня от командования армиею. Решимость оставить армию, с которой я желал жить и умереть, мне стоит многих сожалений. Но я считал это своею обязанностью для пользы службы моему Государю и для личного успокоения просить, как милости, позволения удалиться. Но время решительное, когда грозная опасность отечества вынуждает отстранить всякие личности, вы позволите мне, Князь, говорить Вам со всею искренностью и обратить Ваше внимание на все дурное, которое незаметно вкралось в армию или без Вашего соизволения, или не могло быть Вами замечено. Управление армиею, так хорошо установленное, в настоящее время не существует. Ваша Светлость начальствует и дает приказания, но генерал Беннигсен и все те, которые Вас окружают, также дают приказания и отделяют по своему произволу отряды войск так, что тот, кто носит название Главнокомандующего, и его штаб не имеют об этом никаких сведений до такой степени, что в последнее время я должен был за получением сведений о различных войсках, которые были отделены от первой армии, обратиться к Вашему дежурному генералу, но и он сам ничего не знал. Чтобы узнать, где находятся казаки этой армии, отнеслись к генералу Платову", но и он ничего не знал. На этих днях мне был прислан приказ: отделить часть кавалерии для подкрепления арьергарда, и при этом забыли, что вся кавалерия, нс исключая кирасир, уже была отделена, о чем меня даже не уведомили. Квартирмейстерская часть совершенно расстроена, потому что нет генерал-квартирмейстера: сегодня это Толь, завтра Нейтгарт, на другой день Хоментовский и прочие исполняют эту должность, и все офицеры этой части, которые были распределены между главною квартирой и различными корпусами и каждый из них имел свое назначение, составляют теперь свиту генерала Бенннгссна. который употребляет их так, что недавно никто нс знал, по какой идти дороге и где остановиться. Обе армии, зная только, что надо следовать большою дорогой, шли без порядка. Экипажи, артиллерия, кавалерия, пехота, часто изломанные мосты останавливали движение, о починке которых не прилагалось никаких стараний. Приходя после утомительного перехода на назначенное место, войска бродили остаток дня то влево, то вправо, не зная, где остановиться, и наконец останавливались по сторонам большой дороги в колоннах, без биваков и продовольствия. Я сам за несколько дней не имел при себе никого из квартирмейстерского корпуса, который мог бы дать мне сведения о переходах и стоянках. Корпус путей сообщения, образованный при армии для наблюдения за дорогами и мостами и который под начальством полковника Монфреда прекрасно исполнял свои обязанности, отделен от армии. Генерал Беннигсен отдал его под начальство Ивашева, присоединил к нему и всех пионеров обеих армий - 800 человек конных и 2000 пеших ополченцев, несмотря на то, что по пути нет ни мостов, ни приготовленных дорог, а старые офицеры этого корпуса или уволены, пли разосланы так, что я ничего об этом не знаю, хотя они и принадлежат к армии. Две трети армии со всею кавалерией, хотя она так расстроена, что нс может более слоить, находятся в арьергарде и исключены из всякой зависимости от Главнокомандующего армией, потому что они получают приказания только от генерала Беннигсена и ему представляют донесения, и я должен иногда выпрашивать, так сказать, как милости, сведений, что делается в арьергарде. Три раза в день отдаются приказания атаковать неприятельские аванпосты и три раза отменяются. Наконец приводятся бесполезно в исполнение около вечера без цели и основания, потому что ночь заставляет прекратить действия. Подобные поступки заставляют опасаться. что армия потеряет всякое доверие к своим начальникам и даже храбрость. Вот, Князь, верная картина армии и положения того. кто после заслуг, оказанных отечеству, находится в несчастном состоянии подпасть ответственности и страдать за все дурные последствия, которые он предвидел и не имел никакой власти предупредить их. При этих обстоятельствах, которые еще усиливает враждебная партия своим смертельным ядом, когда величайшее несчастье может последовать для армии, пользы службы требуют, по крайней мере с моей стороны, не ронять достоинства Главнокомандующего. Моя честь, мое имя вынуждают меня, как честного человека, на этот решительный шаг. Армия, которая находится не под начальством одного, но мноп1Х, не может нс приблизиться к совершенному разложению. Все эти обстоятельства в совокупности расстроили мое здоровье и сделали меня неспособным продолжать службу>*. Еще более безотрадную картину состояния русской армии излагает граф Растопчин.

 

* Подл. А. А. Кожевников. Русская армия в период от сдачи Москвы до Тарутина. - Отечественная воина и русское общество. М.. 1911-1912. Т. IV. С. 104-106.

 

<Солдаты уже не составляют армии. Это орда разбойников, и они грабят на глазах у своего начальства. В эту минуту на 50 верст отсюда страна разорена совершенно, гвардейцы действуют заодно с остальными. Расстреливать невозможно, нельзя же казнить смертью по несколько тысяч человек в день. Князя Кутузова больше нет - никто его не видит: он все лежит и много спит! Солдаты презирают и ненавидят его. Он ни на что не решается; молоденькая девочка, одетая казачком, много занимает его... Необходимо для предотвращения мятежа отозвать и наказать этого старого болвана и царедворца; иначе произойдут неисчислимые бедствия. Кутузов – старая баба, сплетница, потерял голову (8 сентября)>*. Кутузов при отступлении Наполеона во время преследования его нашими войсками не предпринимал никаких мер, чтобы разом покончить с расстроенной французской армией. 2 октября Государь обращается с рескриптом на имя главнокомандующего, в котором упрекает последнего в медленности и нерешительности.

 

<Теперь вы получите мою полную исповедь: я знаю, что фельдмаршал ничего не сделал того, что бы был должен сделать, ничего не предпринял против неприятеля, что был обязан>, - сказал Император Александр 12 декабря в Вильне генералу Вильсону. Пожар Москвы вызвал народную войну. Положение Наполеона с каждым днем ухудшалось. Его армию захватила деморализация. Голодные французские солдаты разбрелись по окрестностям Москвы в поисках хлеба и продовольствия. Начешись грабежи, убийства. Дисциплина в армии стремительно падала. Перед Наполеоном грозно старта дилемма: или мир, или гибель. Начинаются переговоры о мире. 23 сентября в Тарутинском лагере происходит свидание Кутузова с парламентером Наполеона Лористоном. Кутузов охотно принял это предложение и решил обставить свидание полной тайной, назначив Лористону место встречи вне пределов лагеря, за линией наших форпостов, по дороге в Москву. Предполагалось все обделать келейно и преподнести проект мирового соглашения в ударном порядке. Эта комбинация тайного соглашения с Наполеоном масона главнокомандующего провалилась. Против неофициальных тайных переговоров Кутузова с Наполеоном запротестовали некоторые русские генералы и особенно английский агент при русской армии Вильсон. 23 сентября Вильсон устроил Кутузову сцену и, явившись к нему в качестве представителя штабных и армейских генералов, заявил, что армия сможет отказать ему в повиновении. Вильсона поддержки герцог Вюртембергский - дядя Императора, его зять герцог Ольденбургский и князь Волконский, генерал-адъютант, прибывший незадолго перед тем в армию .с донесением из Петербурга. Кутузов уступил, и встреча с Лористоном состоялась в главной квартире в лагере. Неудача с заключением мира нс остановила Кутузова и в дальнейшем оказывать братскую помощь Наполеону. После настойчивых советов приближенных и настояния Государя Кутузов согласился дать наступательный бой под Тарутином. Бой под Тарутином - открытая измена главнокомандующего Кутузова.

 

* Там же. С. 106-107.

 

<Когда наконец 3-й и 4-й корпуса вышли из леса и кавалерия главных сил была построена для атаки, французы уже начали отступление в полном порядке. Когда отступление французов было уже свершившимся фактом и французские колонны были уже за Чернишиной, Беннигсен двинул вперед свои войска. Главные силы к моменту отступления французов были построены в боевой порядок. Несмотря на это и убеждения Ермолова и Милорадовича, Кутузов, однако, решительно отказался двинуть войска вперед, и была отряжена только часть легкой кавалерии для преследования неприятеля, остальные войска возвратились в Тарутинский лагерь>*. Беннигсен был настолько взбешен действиями фельдмаршала, что после боя не счел даже нужным соблюсти перед ним воинскую вежливость и, принимая от него поздравление с победой, не слез даже с лошади. В частных беседах он обвинял Кутузова не только в том, что тот из личного чувства его не поддержал главными силами, но что он умышленно задержал корпус Остермана. Для многих вся эта история покажется чудовищной; с масонской же точки зрения так было нужно: масон Кутузов только выполнил свою обязанность в отношении своего брата (Мюрата), разбитого и попавшего в беду. При преследовании отступающей армии Наполеона Кутузов не принимает достаточно сил и решительности, чтобы разом покончить с расстроенной французской армией. При отступлении Кутузов проявлял явно преступную медлительность. <Поведение фельдмаршала приводит меня в бешенство>, - пишет по этому поводу английский агент генерал Вильсон. Та же самая нерешительность Кутузова проявляется под Красным. Заканчивая описание боя под Красным, французский мемуарист пишет: <Этот старец (Кутузов) исполнил наполовину и плохо то, что так мудро задумал>.

 

* Там же. С. 106-107.

 

Положение отступающей армии принимает катастрофический характер. Великая армия была лишена пропитания и отдыха, она находилась в положении преследуемого зверя. Народная война достигла высшей степени ожесточения. Народ, оскорбленный в лучших чувствах, пылал мщением. Французская армия потеряла организацию и дисциплину. Лошади были подбиты. Не было фуража и продовольствия. Солдаты занимались мародерством. Крестьяне истребляли французов, гнали неприятельских солдат из деревень, спугивали с биваков, просто приканчивали. Партизаны причиняли французской армии смертельные укусы. Французская армия была деморализована, и к гибели ее вели природа - суровая зима и плохие дороги, - а также неподготовленность и растерянность начальников. Русским войскам оставалось только довершить начатое разложение и привести <великую армию> с <великим Наполеоном> к капитуляции. Но в этот смертельный момент для французской армии Наполеона еще раз выручает главнокомандующий русской армией фельдмаршал Кутузов, который на пути через Березину назначает масона адмирала Чичагова**.

Адмирал Павел Васильевич Чичагов был убежденный масон, который при дворе Павла резко критиковал существующие порядки, говорил о преобразованиях и восхвалял английские порядки. По собственноручному указу Павла Чичагов был заключен в Петропавловскую крепость. Собственный указ Императора Павла, посланный тотчас же военному губернатору, был такого содержания: <Якобинские правила и противные власти отзывы посылаемого к вам Чичагова принудили меня приказать запереть его в равелин под вашим смотрением>. Это случилось 21 июля 1799 года. Павел был гневен, но отходчив, и потому заключение Чичагова было непродолжительным: его освободили в то же лето. Такому человеку было дано поручение уничтожить остатки армии Наполеона, привести ее к капитуляции, а самого Наполеона забрать в плен. Эту задачу Чичагов блестяще не выполнил. Он не только не задержал деморализованную армию, но сам был разбит со своим отрядом, который понес большие потери. Эта неудача есть результат измены Чичагова. который, как масон, обязан был щадить своего брата и оказать ему помощь в тяжелом положении. Чичагов сделал то, что до него и после него в таких случаях делали масоны.

 

Так поступил некогда адмирал-масон Грейг во время морского сражения при Гогланде, а именно: 6 июля 1788 года оба флота русский и шведский - встретились вблизи острова Гогланда. Произошел бой. Шведским флотом командовал герцог Карл Зюдерман- ландский, брат короля Густава III и глава шведских масонов. Вследствие почти полного штиля бой не был решительным. Противники обменялись кораблями. Шведы взяли наш <Владислав>, мы взяли корабль <Принц Густав> с находившимся на нем младшим флагманом, адмиралом Вахмейстером. Но шведские корабли получили больше повреждений и вынуждены были отступить. Арьергард русских под командой Фондезина действовал очень слабо, и после боя Фондезин был отчислен к портовым должностям. После Гогландского сражения действия Грейга подверглись суждению Верховного Совета, который их осудил. Но Императрица, видя, что поражение шведов, хотя и неполное, сняло угрозу осады Петербурга с моря, вознаградила Грейга, пожаловав ему орден святого Андрея Первозванного. Грейг был масон и был в подчинении у герцога Карла. В письме к герцогу Карлу Зюдерманландскому после Гогландского морского сражения Грейг решительно высказывается за желательность <умягчить свирепость войны, насколько того род службы позволяет>; в этом письме он высказывает протест против употребления брандскугелей как орудий, не дозволенных человеколюбием; лично он запретил отвечать на выстрелы шведского флота горючими ядрами, хотя у него на корабле трижды загорелись паруса от неприятельских снарядов; он слагает с себя ответственность за несколько ядер, брошенных с другого корабля без его ведома, и в единственное объяснение нахождения горючих материалов на русских судах приводит соображение, что русский флот был снаряжен для борьбы с бесчеловечным неприятелем - турками*.

 

Та же Соколовская пишет, что масон декабрист Батенков был поднят раненным на поле битвы врагами, усмотревшими его по случайно сложившимся в виде масонского знака рукам; этот знак спас его от смерти. Масонская присяга всегда стояла выше присяги воинской. Есть доказательства, что масонская присяга даже шла вразрез с присягой воинской. Вот несколько примеров. Кавалергардскому офицеру П. П.Ланскому пришлось под Куль- мом нагонять свой эскадрон; внезапно он увидел раненого французского офицера, которого уже собирался добить палашом русский солдат. Француз, напрягая последние усилия, высоко закинул обе руки над головой, скрещивая пальцы ладонями наружу, - это был масонский призыв на выручку. Увидев знак, Ланской остановил солдата и спас француза (Соколовская). При Ватерлоо один прусский офицер подал тот же знак, к нему немедленно на помощь бросился французский офицер-масон и шпагой отбил его от своих же соотечественников. Во время франко-прусской войны немецкому масону Альберту Рихтеру предстояло быть расстрелянным французскими стрелками; он вдруг подал вышеупомянутый знак и был спасен французским масоном, который объявил, что это его брат и что он санитар.

 

* Т. Соколовская. Русское масонство и его значение в истории общественно- го движения (XVIII и первая четверть XIX столетия). СПб.. 1907.

 

Несмотря на громадную армию, технически прекрасно вооруженную, несмотря на то что русские масоны и даже главнокомандующий русской армией помогали <великому> Наполеону, последний был разбит и с большим срамом был выкинут из пределов России...

 

<Невежественная> и <отсталая> Россия одержала верх над <передовой> Францией и <гениальным> ее полководцем. Такой же точно урок Наполеон получил от Испании. <Отсталая> Испания, то есть религиозная и преданная своему королю, оказывала такое сопротивление, что его можно сравнить с победой над Наполеоном. Испанцы, так же как и русские, объявили войну безбожным французам, вступили в борьбу с врагом Бога и королей Наполеоном. По рукам ходила пародия на манифест Наполеона: <Наполеон, то есть Napo Dragon (дракон). Аполион, повелитель преисподней, царь адских чудовищ, еретиков и еретических государей, страшный зверь, зверь-бестия о семи головах II десяти рогах в венце, созданном из святотатств против Иисуса Христа и Его церкви, против Бога и святых>*. Испанцы говорили, что Наполеон стремится искоренить католицизм, уничтожить кресты и иконы, отдать церкви лютеранам, ибо он безбожник, отступник, жид. Плохая, малочисленная испанская армия бьет хорошо вооруженную, многочисленную армию французов. Иосиф бежит со своими войсками из Мадрида. Наполеон двигает лучшую часть своей армии в 250 тысяч человек, сам становится в ее главе, издает декреты об уничтожении инквизиции, отмене сеньориальных прав, закрытии двух третей монастырей и т. п. Испанцы сопротивлялись и дрались с мужеством отчаяния. Перед началом осады Сарагосы, 15 июля 1808 года, жители поклялись <защищать святую религию, короля и отечество, не терпеть позорного ига французов и не покидать священное знамя патронессы города - Богородицы del Pilar> (собора в Сарагосе).

 

Маршал Ланн делают неоднократные ожесточенные атаки, которые были отбиты осажденными; с 28 января по 28 февраля шла непрерывная борьба. 29 дней потратили французы, чтобы проникнуть через стены в город, и 21 день понадобился, чтобы сломить упорство Сарагосы. Пришлось сражаться на улицах, брать дом за домом. В течение двух недель упорной борьбы, в которой сарагосцы прибегали для защиты не к одному оружию, а к кипятку, к рас- топленной смоле, к камням, к ножам, чтобы поражать врага, - французам удалось завоевать только три улицы. Женщины и дети принимали участие в борьбе заодно с монахами и солдатами. Ни голод, ни развивавшиеся болезни не охладили пыл осажденных. Сарагоса па-па, но эта победа французов была Пиррова победа. <Ваше величество, - писал маршал Ланн Наполеону, донося о взятии Сарагосы, - это (осада Сарагосы) не то, к чему мы привыкли на войне. Нс видывал я еще такого упорства. Несчастные жители защищаются с яростью, которую трудно себе представить. На моих глазах женщины шли даже на смерть, стоя перед брешами. Война эта приводит в ужас и содрогание>. Падение Сарагосы нс принесло победы Наполеону. Борьба продолжалась несколько лет, пока в 1812 году счастье окончательно повернулось спиной к французам: в 1814 году Испания, от Пиренеев до Гибралтара, была очищена от французов. Испания могла торжествовать победу и полную свою независимость, которую она отстаивала с неутолимой энергией в течение пяти лет тяжелой и страшной борьбы. Она свергла чужеземное владычество, отвергла все те реформы, которые для оживления обнищалой и отсталой страны предлагал провести в ней Наполеон.

 

* Проф. Лучицкий. Наполеон и Испания. - Отечественная война и русское общество. Т. II. С. 47

 

Но новые идеи проникли в Испанию через университеты и книги. Интеллигенция стала поборницей идей <просветительной философии>. Либералы ненадолго захватили влияние, но потом были разбиты, и в Испании воцарилась постоянная власть - власть Божией милостью.

Россия была спасена. Изобличена была измена Сперанского. Армия <двунадесяти язык>, армия масонского интернационала, православным русским народом была разбита и выброшена из пределов Руси. <Гениального> полководца, авантюриста и преступника засадили на о. Святой Елены, то есть он закончил свою карьеру, как заканчивает и всякий безбожник-авантюрист.

 

ЗЛАТОЙ ВЕК МАСОНСТВА Но масонство далеко не было разгромлено.

Число масонов в России нс уменьшалось, а возросло, то есть увеличилось число лож, которые после небольших внутренних трений объединились и составили прочный союз. Состав лож был разнообразен. В ложи входили аристократы, чиновники и военные, купцы и ремесленники. Было много иностранцев, французских эмигрантов, поселившихся в России, но в особенности петербургских немцев, чиновников, учителей, докторов, купцов и ремесленников. Было также много поляков. Ложи отражали самые различные направления тогдашней русской общественной жизни. В числе масонов были темные мистики и суровые пиэтисты, как школа старых московских масонов и их учеников, и озлобленные обскуранты, образчиком которых может служить Голенищев-Кутузов, и люди молодого либерального поколения, склонные к филантропии, но не к пиэтизму, смеявшиеся над обскурантами и искавшие интереса политического. Из подписок, данных в 1826 году, после окончательного запрещения масонства, московскими профессорами, видно, что к масонству принадлежали профессора: Прокопович-Антоновский, Лодер, Мудров, Гаврилов, Рейс, Давыдов, Маслов, Кистер, Веселовский, Эвениус, Петрашкевич, Ежовский, Будревич. Из масонских списков видно, что масонами были профессора Санкт-Петербургского университета Арсеньев, Шнейдер, профессор Виленского университета Гроддек, профессора Царскосельского лицея Кашанский и барон фон Гауэншильд, адъюнкт Академии наук Эдуард Коллинс. Бььли масонами попечители и ректоры университета. Так, в Москве ярым масоном был Павел Иванович Голенищев-Кутузов.

Масонами были писатели и члены Вольного общества российской словесности: Федор Глинка, Боровков, Жуков, Ильин, Измайлов, А. А. Дельвиг, В. К. Кюхельбекер, Дс Карьер, Греч, Котляревский, Василий Пушкин, Пезаровиус, автор <Постоялого двора> Степанов и автор <Горя от ума> Грибоедов.

 

Многое лица из администрации были масонами: министр полиции Балашов, белорусский генерал-губернатор принц Бюртембергекий, состоящий при нем полковник Мейндорф, одесский генерал-губернатор Ланжерон, адъютанты его - капитан Вегелин и Т. К. Мейер, комендант Одессы Си-чин, полицмейстер майор Мандерштерн, московский комендант генерал Веревкин и плац адъютант ротмистр Шержецкий, коменданты: ревельский - Г. М. Беренс, выборгский - генерал-майор Берг, тифлисский - подполковник Грабарич, гродненский - полковник Шиц, Губерлинской крепости - майор барон фон Бользенталь, Теловской крепости капитан Петерс, московский почт-директор Д. П. Рунич, орловский вице-губернатор 3. У. Карнеев, псковский вице-губернатор Дедснев и камергер Петр Кайсаров. К масонству принадлежали: цесаревич Константин Павлович вместе с состоявшими при нем полковником Залсом 4-м, майорами Килем и Вейсом 1-м; его адъютант князь Александр Борисович Голицын, его библиотекарь Энох фон Шредер. Состоявшие при великом князе Николае Павловиче Адлерберг (впоследствии министр Императорского двора) и Перовский; состоявшие при великом князе Михаиле Павловиче граф Ламедорф, полковники Бибиков и Гардер, генерал-адъютант Бенкендорф (впоследствии шеф жандармов), князь Меншиков (впоследствии морской министр), Бороздин, граф Шувалов, Сипягин; флигель-адъютанты: граф Апраксин, князь Голицын, князь Лобанов-Ростовский, Мансуров, Михайловский - Данилевский (известный военный историограф). К масонам принадлежали полковые командиры лучших гвардейских полков: Головин (Лейб-Гвардии егерского полка), Сюрлер (Лейб-Гвардии гренадерского), Андреевский (Лейб-Гвардии уланского), Ворцель (Лейб-Гвардии кирасирского), князь Гагарин (Лейб-Гвардии Гродненского гусарского), Берхман (Прусского гренадерского), Клеммер (Малороссийского гренадерского), князь Бебутов (Мингрельского), Граббе (Шлиссельбургского), Дитмар (Углицкого), Дубельт (Старосокольского), Корчевский (Апшеронского). Лутковский (Нейшлотского), Пинебсль (Брестского), Попов (Херсонского), Хотяницев (Витебского), Степанов 2-й (Морского), Окунев (1-го егерского), Гурко (3-го егерского), Бергер (6-го егерского), Буивит (1-го егерского литовского корпуса), Дескур (2-го егерского литовского корпуса), Банелевский (Рижского драгунского), Плохово (Екатеринославского кирасирского), барон фон дср Бринкен (Гусарского принца Оранского), Карпов (Сумского гусарского). Ланской (Иркутского гусарского), Оффенберг (Павлоградского гусарского), Родзянко (Лубенского гусарского), Оффенберг(Ямбургского уланского) и другие.

Очень много было масонов из врачей. Выдающимся масоном из корпорации был врач Обуховской больницы Георг Еллизен. Далее масонами были: Кайзер дс Никтейм, московский хирург Федор Ушаков, врач при воспитательном доме Платон Ламберг, Георг Эвениус, хирург Иван Чайковский.

Среди артистов, художников одним из крупнейших масонов был граф Федор Петрович Толстой, знаменитый медальер и вице-президент Академии художеств Уткин, архитектор Тон, Шарль ле Блан, Ган, миниатюрист Больмс. Из лиц купеческого сословия состояли членами масонских лож: Вейнер, Толченов, Кувшинниковы, Уваров, Панин. Маковкин, К.расильников, Сусленников, Тарубаев, Юдин, Кусов и другие. Масонство в своей работе шло двумя путями: одни из них нападали на православную церковь и стремились ее разрушить, другие подкапывались под существующий государственный строй и ставили своей задачей свержение самодержавия. Первую цель преследовало Библейское Общество, вторую - декабристы.

 

ПРАВОСЛАВИЕ и МАСОНСТВО. Александр 1 проявлял большую терпимость к сектантству и масонству.

В 1814 году он знакомится в Англии с видными квакерами Аллен и Грилле. Немного позднее, возвращаясь из Великобритании и Голландии, Государь заехал в Брукзал. Здесь ему был представлен известный Юнг-Штиллинг. Через год состоялось знакомство с баронессой Крюдснер. Каменев и Лабзин состояли в переписке с тем же Юнг-Штиллингом, квакерами, различными моравскими братьями и т. п. Лабзин переводит книги мистического содержания, которые распространялись в обществе и давались для прочтения Государю. Он стремился к отысканию вечной истины и к созданию той <мистической> внутренней церкви, в которой он видел залог людского счастья на земле, прообраз церкви Небесной. Александр вел переписку с баронессой Крюденер. Сильное и постоянное влияние на Государя имели князь Голицын и Кошелев. Потом наступило охлаждение к Крюденер. По приезде в 1821 году в Петербург она повела усиленную агитацию в пользу восставших греков, вступив в оживленные сношения с вождями греческого восстания. Государь написал лично ей, требуя прекращения агитации в пользу помощи грекам и прося не вмешиваться не в свое дело. Письмо было отправлено к ней с А. И. Тургеневым на прочтение и привезено обратно. Тогда обиженная баронесса вернулась в Лифляндию. а оттуда отправилась на жительство в Крым. К этому же времени относится и деятельность Татариновой. Как многие в ту эпоху, она особенно интересовалась религиозными вопросами, искала <всемирной истины> на почве объединения различных духовных убеждений и обобщения обрядов богослужения. Пока другие увлекались пиэтизмом, масонством, сектантством, Татаринова сосредоточила свою помощь исключительно на помощи беднейшим и бродягам, а также посещала <корабли> (собрания) скопцов, участвовала на их <страдосе> (петух) и в духовных плясках (радениях). Голицын оказывал ей покровительство. Татаринова из лютеранства перешла в православие. Ей была назначена пенсия 6 тысяч рублей в год. Начинается собрание избранных лиц, где происходили беседы на религиозные темы, чтение Священного Писания, пенис кантат в простонародной речи и т. п. Собрания происходили в залах Михайловского замка. Здесь появлялись Голицын, Кошелев. Наконец, она была принята Государем. В 1821 году ей было повелено выехать из дворца. В 1819 году и 1826 году появляются два известных баварских проповедника Госнер и Линдль. Вскоре Линдля любезно выпроводили в Одесу, а Госнсра отправили за границу за его книгу . Зная, что Император Александр предавался глубоким колебаниям на почве религиозной, ища успокоения душе своей то в чтении Священного Писания, то в общении с моравскими братьями, квакерами и такими восторженными проповедниками, как госпожа Крюдснср и Татаринова, все русское общество увлекалось и следило за всеми толками, сектами и проповедниками, как православными. так и сектантскими. Дело зашло очень далеко, пропаганда стала угрожать основам православия.

 

Играя на мистических чувствах Александра, Р. А. Кошелев и А. Н. Голицын способствовали созданию Библейского Общества. Государь с чистым сердцем подходил к организации Библейского Общества. Еще 25 января 1813 года из Полоцка он сообщал князю Голицыну: <Ваше последнее письмо, где вы мне сообщаете об открытии Библейского Общества, меня заинтересовало и тронуло. Да ниспошлет Всевышний благословение на это учреждение: я придаю ему величайшее значение и вполне согласен с вашим взглядом, что Святое Писание заменит пророков. Вообще, эта всеобщая тенденция к сближению с Христом Спасителем для меня составляет действительное наслаждение. Можете располагать всеми необходимыми денежными средствами для печатания Библии>. Образовался комитет для управления делами Общества, состоящий из масонов; председателем Общества был избран князь Голицын, вице-председателем граф В. П. Кочубей, граф А. К. Разумовский, Р. А. Кошелев и некоторые другие. Секретарями общества избраны В. М. Попов и А. И. Тургенев. Его Величество приказал отпустить 25 тысяч рублей единовременно для нужд общества и на будущее время производить субсидию по 10 тыс. рублей ежегодно. Английское Библейское Общество командировало в Петербург своего агента - пастора Патерсона, а одним из директоров вновь образовавшегося Библейского Общества попал другой англичанин, пастор Питт.

 

Основанное в 1804 году в Англии методистами и масонами, Библейское Общество раскинуло свою обширную деятельность и в России. Общество располагало большими денежными ресурсами. В 1810 году денежный сбор Библейского Общества простирался до 150 000 рублей, а в конце 1823 года в России уже считалось 300 таких обществ. Прикрываясь личиною любви к ближним и распространению слова Божия. библейские общества стали вести устную проповедь и издавать книги, направленные против религии и государственного порядка. Книги эти издавались под ведением цензуры, состоящей при министерстве духовных дел и народного просвещения, которые возглавлял самый близкий друг Императора Александра князь А. Н. Голицын. В качестве главных руководителей библейских обществ стали преимущественно члены масонских лож, проповедовавшие отрицание православия, церкви и церковных обрядов. В 1819 году была издана враждебная учреждению православной церкви книга Станкевича под заглавием <Беседа в гробе младенца>. Потом Ястребовым было издано сочинение, озаглавленное:

<Воззвание к человекам о последовании к внутреннему влечению духа Христова>. Сочинение это было признано проповедью <возмутительных начал против христианской религии> и гражданского благоустройства. В 1824 году появилось <богохульное толкование Евангелия>, изданное директором Русского Библейского Общества. Сочинение это открыто преследовало цель возмущения против церкви и престола. Кроме издания книг, направленных против православия, шла иноземная религиозная пропаганда. Два католических священника из Южной Германии, Госнер и Линдль, проповедовали протестантизм, излюбленную масонством секту. Методисты и другие сектанты сеяли свои плевелы и вносили ересь среди православных. По вызову масона Сперанского приехал сам папа масонства Фесслер, который и руководил работой по разрушению православной церкви.

 

Православное духовенство молчало. Выступление против разлитого повсюду зла было невозможно. Все сильные мира были послушным орудием масонства. Государь, которого ложно осведомлял князь Голицын о целях и задачах Библейского Общества, оказывал последнему свое высокое покровительство. Зараженное масонством, русское интеллигентное общество обезумело. Скептицизм, неверие и открытый воинствующий атеизм стали господствующим настроением. Архимандрит Фотий такими словами описывает эту пору:

<Против православия явно была брань словом, делом, писанием и всякими образами, и готовили новую какую-то библейскую религию ввести, смесь веры сделать, а православную веру Христову искоренить>. С этим страшным явлением открыто и мужественно вступил на борьбу архимандрит Фотий. Архимандрит Фотий - великий подвижник и украшение православной церкви. Конечно, новейшая либеральная история беспардонной лжи и ненависти ко всему духовно-возвышенному и истинно прекрасному изобразила архимандрита Фотия в самом отрицательном виде. Одни из историков видят в нем фанатика, другие – хитрого лицемера и орудие Аракчеева, а третьи считают его невеждой и вообще человеком, являющимся темным пятном в нашей истории. Злоба, клевета и подтасовка исторических фактов сделали свое дело и заслонили от нас чудный образ стойкого поборника за наше исконное православие. Даже люди православных и монархических убеждений и чувств под влиянием масонской исторической литературы повторяют измышления об изуверстве и фанатичности святителя Фотия. Великий князь Николай Михайлович", считающийся знатоком александровской эпохи, в своем труде <Император Александр 1> называет архимандрита Фотия <безжалостный ханжа>, <вертлявый монах>. Почему же дышит злобой и ненавистью к архимандриту Фотию либеральная история? Ответ дают документы и исследования таких беспристрастных русских людей, как, например, Морошкин и другие. Архимандрита Фотия ненавидели и ненавидят, клеветали и клевещут на него потому, что он боролся за православие против темной силы масонства. Жизнь архимандрита Фотия и его дела - лучшее обличение злобствующих клеветников.

 

АРХИМАНДРИТ Фотий и ЕГО ИСПОВЕДНИЧЕСТВО. Фотий, в миру Петр Никитич, по фамилии Спасский.

Отец Петра, Никита Феодорович, был дьячок приходской церкви. Образование Петр получил сначала в новгородской семинарии, а потом за блестящие успехи был переведен в с.-петербургскую семинарию. При переводном экзамене из этой семинарии в Духовную академию Петр Спасский обнаружил незаурядные знания и был отличен ректором Академии митрополитом Филаретом; как об этом пишет сам Петр Спасский, он <отличился перед лицом Филарета - ректора, ибо когда никто не мог отвечать на вопросы Филарета, вставая, он поднимал руку как знак, что может отвечать на его премудрые вопросы>. Болезненное состояние вынуждает его оставить академию. С просьбой об увольнении из академии он явился к Филарету, говоря ему: <От юности имею наклонность к монашеству, то исключи меня из святилища академического, я как получу облегчение, пойду в монастырь в число послушников куда-нибудь в неведомые места, я более никуда теперь не гожусь, потеряв здоровье>. Филарет вручил Спасскому сто рублей, и он, после побывки на родине, вернулся в Лавру, но развившаяся болезнь в груди воспрепятствовала ему окончить полный академический курс. Покровитсльствуемый Филаретом, Спасский 20 сентября 1815 года поступил учителем латинского и греческого языков, славянской грамматики и церковного устава в нюкнес отделение Александровского училища и одновременно стал законоучителем. Но болезнь все усиливалась, и вместе у молодого подвижника возрастало желание удалиться от мира. Высокий покровитель Петра митрополит Филарет не хотел отпустить его от себя, говоря последнему: <Не хочу, Петр Спасский, из виду тебя упустить - будешь ты в моих очах: я в тебе предвижу надежду добрую>. 16 февраля 1817 года исполнилось заветное стремление Петра Спасского. и он был пострижен в монахи. При пострижении у него было только пять рублей денег, так что он нс имел никаких средств даже для того, чтобы приобрести монашескую одежду. Ему помогли митрополиты Амвросий и Филарет. Митрополит Филарет дал ему клобук, <рясу добрую> и камилавку, а митрополит Амвросий -рясу, подрясник бархатный, молитвенник, четки и деньгами сто рублей. 21 февраля 1817 года Фотий был определен законоучителем, настоятелем и благочинным над 2-м кадетским корпусом. С этого момента и начинается бессмертный подвиг Фотия - его упорная борьба с масонством за чистоту и целость православия. Смелого обличителя встретил гневом чиновный и военный Петербург. Первое его выступление было неудачно. Борьба Фотия, по должности корпусного законоучителя, против отступников православия - последователей так называемой внутренней церкви, окончилась изгнанием его из Петербурга. После изгнания Фотия масоны торжествовали победу. Но радость победителей оказалась непродолжительной. У изгнанника нашлись последователи. Особенную поддержку в тяжелый период жизни Фотию оказала большая праведница, представляющая образец благочестия, графиня АН на Алексеевна Орлова-Чесменская. Она не только покровительствовала ему, но избрала его своим руководителем и исповедником. Твердость и мужество Фотия, с какими он боролся с врагами православия, расположили ум и сердце графини Орловой, женщины христианского смирения и добродетели. После смерти своего наставника графиня Орлова объяснила, почему именно она избрала своим духовным руководителем Фотия. <Он возбудил во мне, - писала графиня Орлова, - внимание той смелостью, той неустрашимостью, с каким он, будучи законоучителем кадетского корпуса, молодым монахом, стал обличать господствующие заблуждения в вере. Все было против него, начиная со Двора. Он не побоятся этого. Я пожелала узнать его и вступила с ним в переписку. Письма его казались мне какими-то апостольскими посланиями. Узнав его более, я убедилась, что он лично для себя ничего не искал>. Вскоре почувствовали духовную силу и мощь Фотия и его враги.

 

В 1822 году князь А. Н. Голицын знакомится с Фотием н старается склонить его на свою сторону. Встречи князя Голицына с архимандритом Фотисм произвели на первого глубокое впечатление, что он и отметил в своих письмах на имя графини Орловой. В своих письмах к графине Орловой князь Голицын называет Фотия <человеком необыкновенным> и признает, что <назидательный разговор Фотия имел такую силу, которую один Господь дать может>. В одном из писем к графине Орловой князь Голицын изъявляет сожаление, что не может насладиться беседою <нашего Златоуста> и что он <хочет утолить жажду чистою водою, черпаемою чистою рукою и нс скудно другим сообщающего>.

 

Попытка князя Голицына путем тонкой лести привлечь на свою сторону архимандрита Фотия потерпела неудачу. Сближение и союз архимандрита Фотия. чистого и истинного ревнителя православия, с князем Голицыным, врагом православной веры и церкви, было невозможным. 22 апреля 1822 года архимандрит Фотий приехал в Петербург. Начинается его <великая страда>. Ежедневно, по свидетельству самого архимандрита Фотия, авва Фотий был зван то к тем, то к другим лицам на беседу о Господе, о церкви, о вере, о спасении души. На беседу о Господе же собирались знатные и ученые бояре и боярыни. Беседа же таковая была более всего в доме девицы Анны, дочери аввы Фотия, боярыни Дарьи Державиной, а иногда в Таврическом дворце. Фотий без боязни и лицемерия обличал врагов православия. Однажды в 1822 году архимандрит Фотий стал обличать Голицына. который не вытерпел и стал уходить из гостиной, но Фотий громко закричал ему вслед: <Анафема! Будь ты проклят! Анафема!> К этому времени возвратился сам Император Атександр. Слух о проклятии князя Голицына дошел до Императора, и он потребовал к себе Фотия для объяснения. Сначала Император принял бесстрашного обличителя грозно, но потом сменил гнев на милость. Императора поразило смелое выступление простого монаха против высокого сановника, и притом близкого друга самого Императора. Фотий изобразил Государю Голицына как безбожника, а возглавляемое им Библейское Общество - гнездилищем неверия, грозившего ниспровергнуть православную церковь. В конце беседы Фотий стал говорить Императору о паче нужном. Вот эти замечательные слова:

 

<Враги Церкви святой и Царства весьма усиливаются, зловерис, соблазны явно и с дерзостью себя открывают, хотят сотворить тайные злые общества, вред велик святой Церкви Христовой и Царству, но они не успеют, бояться их нечего, надобно дерзость врагов тайных и явных внутрь самой столицы в успехах немедленно остановить>. Император <многократно целовал благословляющую руку>, и, когда Фотий уходит, <Царь пал на колени перед Богом и, обратясь лицом к Фотню, сказал: "Возложи руки твои, отче, на главу мою и сотвори молитву Господню о мне, и прости и разреши меня">. Под его влиянием появился рескрипт на имя управляющего министерством внутренних дел графа Кочубея от 1 августа 1822 года, которым было поведено закрыть все тайные общества, в том числе и масонские ложи, и нс позволять открытия их новь; и всех членов сих обществ обязать, что они впредь никаких масонских и других тайных обществ составлять не будут, и, потребовав от воинских и гражданских чинов объявления, нс принадлежат ли они к таким обществам, взять с них подписки, что они впредь принадлежать уже к ним не будут; если же кто такового обязательства дать не пожелает, тот не должен остаться на службе. Во время своей борьбы с масонами архимандрит Фотий долгое время щадил князя Голицына. Во время свидания с Императрицей он говорил главным образом о масонах Попове, Руниче, Тургеневе, Кошелевс. В течение двух лет Фотий увещевал Голицына отстать от своих заблуждений. 23 апреля 1824 года Фотий говорил ему: <Умоляю тебя, Господа ради, останови ты книги, кои в течение твоего министерства изданы против церкви, власти царской и всякой святыни, в коих ясно возвещается революция, или доложи ты Помазаннику Божию>. 25 апреля 1824 года вновь состоялось свидание по просьбе Голицына. Голицын попросил благословения у Фотия, а Фотий, прежде чем благословить его, сказал князю: <В книге "Таинство Креста" под надзором твоим напечатано: духовенство есть зверь, то есть антихристов помощник, а я, Фотий, из числа духовенства, иерей Божий, то благословить тебя не хочу, да и тебе не нужно то>. <Неужели же за сне одно?> - спросил Голицын. <И за покровительство сект, лжепророков и за участие в возмущении против церкви с Госнером, и вот на них с тобою сбудутся слова Иеремии, - сказал Фотий, указывая на 23-ю главу его пророчеств. - Прочти и покайся>, - добавил Фотий.

 

<Не хочу читать, не хочу слышать твоей правды!> - закричал Голицын и с этими словами побежал от Фотия. Фотий не переставал быть в сношениях с Государем, чему содействовали графиня Анна Орлова, вдова Державина, Шишков и др. Весною 1824 года Фотий написал Государю два послания. В од- ном из них говорилось, что <в наше время о многих книгах сказуется и многими обществами и частными людьми возвещается о какой-то новой религии, якобы предустановленной для последних времен. Сия новая религия, проповедуемая в разных видах то под видом нового света (нового стола), то нового учения, то пришествия Христа в Духе, то соединения церквей, то по видом какого-то обновления и якобы Христова тысячелетнего царствия, то внушаемая под видом так называемой новой истины, - есть отступление от веры Божией, апостольской, отеческой, вера в грядущего антихриста, двигающая революцию, жаждущая кровопролития, исполненная духа сатанина. Ложные пророки ее и апостолы - Юнг-Штиллинг, Эккартсгаузен, Тион, Бем, Лабзин, Фесслер, методисты, иригутеры>. Далее идет воззвание к Царю: <Да воскреснет Бог и десницею твоею и духом, на тебе сущим, да расточатся врат Бога отцов наших и да исчезнут со всеми ложными учениями от лица земли нашей>.

 

Государь благосклонно отнесся к посланию архимандрита Фотия несмотря на то, что в нем сквозила критика всех его недавних друзей и лиц, пользовавшихся его покровительством. Почти одновременно появилась книга Госнера, о вредном направлении которой архимандрит Фотий лично доложил Государю 17 апреля 1824 года. 20 апреля 1824 года Император Александр принял Фотия, которому было повелено: <Явиться с секретного входа и тайной лестницей в кабинет к Государю, дабы сие не было всем гласно>. Беседа их продолжалась три часа, а 7 мая Фотий послал свое второе послание с титулом: <Дело Божие всецело исправи. План революции, обнародуемый тайно, или тайные беззакония, делаемые тайным обществом в России и везде>.

 

29 апреля Фотий подал Государю другую записку: <На вопрос твой, как бы остановить революцию, молимся Господу Богу, и вот что открыто, только делать немедленно. Способ весь план уничтожить тихо и счастливо таков:

1) министерство духовных дел уничтожить, а другие два отнять у известной особы;

2) Библейское Общество уничтожить под предлогом, что уже много напечатали Библий и они теперь не нужны;

3) Синоду быть по-прежнему и надзирать при случаях за просвещением, нс бывает ли где чего-либо противного власти и вере; 4) Кошелева отдалить, Госнера выгнать, Фесслера выгнать и методистов выгнать, хотя главных.

Провидение Божие теперь ничего делать более не открыто>.

Пламенная защита православия совместно с митрополитом Серафимом увенчалась успехом: 15 мая 1,824 года министерство духовных дел было упразднено. По этому случаю Фотий 20 августа 1824 года писал симоновскому архимандриту Герасиму: <Порадуйся, старче преподобный, нечестие пресеклось, армия богохульная диавола паде, ересей и расколов язык онемел, общества все богопротивные, яко же ад, сокрушились>.

 

Борьба Фотия с масонством нс заслонила основной цели его жизни вдали от мира, за монастырской стеной. Он был монах, любил иноческий сан и все силы своего ума и блестящих дарований отдал делу устроения монастырской жизни. Его трудами был устроен и украшен Юрьев монистырь, в котором 5 июня 1825 года он виделся с Императором Александром. Фотий поднял нравственность монахов. Устроил при монастыре больницу. Ввел строгий общежительный устав. Болезненный с малых лет, Фотий изнуряет себя богоугодными подвигами. В одном из писем своих к Орловой (1821 г.) Фотий писал: <Со дня облечения моего в образ ангельский я хитон носил власяной и удручают себя тяжестью, из крестов многих составленную>.

 

Во все время прохождения монашеской жизни Фотий продолжал путем лишений изнурять свою плоть, и в его словах нс было преувеличений: <Грудь моя посреде и все кости почти на ней обнажены: вся грудь моя на себе имеет яко одну рану>. Продолжительные молитвенные бдения и строгий пост, доходивший до воздержания от всякой пищи в течение целых недель, сокрушение о своих грехах и мысль о спасении - вот что заполняло жизнь святителя. Как монах, и настоятель. Фотий стоял на большой высоте. <Величайшей же из заслуг было восстановление древнего чина иноческой жизни в своей обители и возбуждение через то духа молитвы, ибо сердце его стремилось к пустынному житию скитских отцов, и посреди окружающего его великолепия святыни сам он вел жизнь затворника, умножая строгость ее по мере умножения дней своих>*. Некоторые подвижники Новгородского Юрьева монастыря сетуют, что этот <мученик нс причтен клику святых>. Фотий был погребен с печальной торжественностью в Юрьевом монастыре, в пещере или усыпальнице, подле самой церкви Похвалы Богородицы. Здесь у подножия креста находятся два мраморных гроба с мраморными запаянными крышками. На одном белом гробе сделана по среброкованому покрову надпись: <Здесь покоится прах в Бозе почившего 1838 года февраля 26 дня в час пополуночи и погребенного в девятый день, 6 марта, настоятеля, благодетеля и возобновятся святыя обители сея преподобного отца священнаго архимандрита Фотия>.

 

ПОДГОТОВКА МАСОНОВ к ГОСУДАРСТВЕННОМУ ПЕРЕВОРОТУ Параллельно с работой Библейского Общества, которая была направлена против церкви и общественного порядка, орудовали тайные общества, преследующие политические цели, а именно свержение самодержавия и установления демократической республики.

Зрел заговор против династии. Подготавливалось восстание, впоследствии получившее название декабристского.

 

* А. И. Муравьев. Путешествие по святым местам русским.

 

Заграничные походы содействовали усвоению офицерством принципов либерального космополитизма. К этому присоединялось еще влияние вновь появившихся во время войны масонских лож: <Военной ложи к св. Георгию>, ложи <К Трем Добродетелям>, <Избранного Михаила> и другие, а также знакомство с прусской <Ложей к Железному Кресту> и французскими ложами. С возвращением войск из Франции оживились снова петербургские ложи. заключившие между собою при гофмейстерах графе Мусине-Пушкине* и Виельгорском <братский конкордат>; от этих главных лож зависели все остальные русские ложи, двадцатью четырьмя руководила ложа Мусина-Пушкина <Астрся>; восемью -гроссмейстер Виельгорский. В Петербурге было не менее 14 лож, разветвления их доходили до Томска. Когда же все тайные общества были запрещены царским указом от 1/13 августа 1822 года, то ложи закрылись. Первоначально образовался небольшой кружок молодых офицеров, поставивших себе целью распространять сначала среди товарищей, а потом через общественное мнение идеи, которые, по их мнению, должны быть осуществлены как первое условие всякого дальнейшего процесса.

 

<Их боевое отрицание, - говорит графиня Толь, - было направлено одновременно против церкви и против самодержавия. В кружках декабристов всюду настольными книгами были французские классики по политике и философии и все иностранные политические сочинения, которые были усвоены французами. Так же как французской политической литературой, декабристы интересовались французской философией. Под дарением этой 'философии из них не многие сохранили религиозность, большинство относилось отрицательно к христианству и особенно его обрядам, а некоторые доходили до атеизма в духе этого времени, вызывающего отрицание Бога и негодование на религию. Репин, воспитанный под руководством своего деда-вольтерьянца, отвергнув христианство, отзывался о нем очень неуважительно>. <На 100 с лишком декабристов, живших в Чите, только 13 оставались христианами, большинство относилось к увлечению христианством или индифферентно, или скептически, или же прямо враждебно - во имя своего убежденного деизма или атеизма. Они (декабристы) часто насмехались над верой и особенно над соблюдением праздников, постов и молитв>*.

 

* Графиня С. Д. Толь. рожденная графиня Толстая. Масонское деиство.

 

Образовался <Союз спасения России>, в который вошли несколько офицеров, братья Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы и поручик Якушкин - все трое из Семеновского полка. В конце 1816 года через Новикова, правителя канцелярии Репина, в общество был принят Пестель. С его вступлением в тайное общество замечается стремление к более прочной организации. При этом обнаруживается некоторое разногласие между ним и Муравьевыми. Ввиду того что нс удалось достигнуть соглашения по поводу представленных обеими сторонами проектов конституции, то было основано другое тайное военное общество, куда вошли почти все лучшие элементы молодых гвардейских офицеров, в том числе такие личности, как адъютант великого князя Михаила Бибиков, князь Долгорукий, из гвардейской артиллерийской бригады, Перовский, фон Визин. Работа тайных обществ усиливалась. В обществе нарастало оппозиционное настроение. Оно захватило даже Пушкина. Оппозиционные голоса раздавались в прозе и стихах. Комедия масона Грибоедова <Горе от ума> стала настольной книгой передовой части общества. В 1820 году в феврале в Париже был умерщвлен герцог Беррийский, еще за год до этого убит в Германии известный Коцебу, слывший там за агента русского правительства; замечалось брожение умов на революционной почве в Италии и в Испании – другими словами, обнаруживались со всех сторон грозные симптомы, смущавшие создателей Священного Союза. Созванный по инициативе Александра в середине октября 1820 года, конгресс начался при продолжительных и ежедневных беседах Александра с князем Меттернихом, обративших на себя всеобщее внимание. В январе 1821 года открылся новый конгресс в Лайбахе. Меттерних открыл причины революционной гидры – деятельность тайных обществ, которые распространились по всей Европе и повсюду преследовали революционные разрушительные цели. Борьба с тайными обществами неизбежно стала борьбой с революцией в Европе.

 

8/15 февраля 1821 года Александр пишет своему другу князю Голицыну из Лайбаха письмо, в котором излагает свои мысли по поводу событий: <Милый друг, уже очень давно собирался вам написать длинное и подробное письмо в ответ на ваши от 31 декабря, 14 и 19 января; улучив сегодня свободную минуту, я берусь за перо, обращаясь к Спасителю, чтобы Он наставил меня изложить вам все так, как мне диктует любовь равно к вам и истине. Из писем ваших и кошелевских поручений я усматриваю критику той политической системы, коей я ныне придерживаюсь. Не могу я допустить, что это порицание могло у вас появиться после того, как в 6 месяцев принцип разрушения привел к революции в трех странах и грозит распространиться по всей Европе. Ведь нельзя, право, спокойно сего допускать. Едва ли ваше суждение может разойтись с моей точкой зрения, потому что эти принципы разрушения, как враги престолов, направлены еще более против христианской веры и что главная цель, ими преследуемая, идет к достижению сего, на что у меня имеются тысячи и тысячи неопровержимых доказательств, которые я могу вам представить. Словом, это результат, на практике примененный, доктрин, проповеданных Вольтером, Мирабо, Кондорсе и всеми так называемыми энциклопедистами. Прошу не сомневаться, - продолжает Император Александр, -что все эти люди соединились в один общий заговор, разбившись на отдельные группы и общества, о действиях которых у меня все документы налицо, и мне известно, что все они действуют солидарно. С тех пор, как они убедились, что новый курс политики кабинетов более не тот, чем прежде, что нет надежды нас разъединить и ловить в мутной воде или что нет возможности рассорить правительства между собою, а главное, что принципом для руководства стали основы христианского учения, с этого момента все общества и секты, основанные на антихристианстве и на философии Вольтера и ему подобных, поклялись отметить правительствам. Такого рода попытки были сделаны во Франции, Англии и Пруссии, но неудачно, а удались только в Испании, Неаполе и Португалии, где правительства были низвергнуты. Но все революционеры еще более ожесточены против учения Христа, которое они особенно преследуют. Их девизом служит: убить... Я даже не решаюсь воспроизвести богохульство, слишком известное из сочинений Вольтера, Мирабо, Кондорсе и им подобных>.

 

В уме Государя сложилось, таким образом, определенное понятие о <зле> и о <гении сатаны>, с которыми он решил бороться до последней крайности. Идейные вдохновители и руководители этого заговора - члены Государственного Совета Сперанский, граф Мордвинов и Киселев", бывший тогда начальником штаба второй армии. Центр, который руководил заговором декабристов, находился за границей. Доказательством может служить письмо, адресованное с.-петербургскому уездному предводителю дворянства Петру Ивановичу Левенгагену, написанное на французском языке 27 января 1815 года великим мастером ложи <Сфинкса> Александром Жеребцовым, с приложением масонской печати. Петр Иванович Левенгаген, как и многие сановники александровской эпохи, был масоном и состоял товарищем великого мастера, то есть вице-председателем ложи <Сфинкса> в Петербурге. За какое-то неисполнение масонских обязанностей он был предан масонскому суду - по постановлению Лондонского Верховного Совета. Подлинное письмо, любезно доставленное потомками П. И. Левенгагена, воспроизведено фотографически в <Земщине> номер 896 от 5 февраля 1912 года. Оно гласит:

<Высокопреосвященный брат Левенгаген!

Перед получением мною вашего письма, в котором вы делаете честь сообщить мне, что по домашним обстоятельствам вы не можете оставаться вице-председателем уважаемой ложи "Сфинкса" и слагаете с себя обязанности, я получил извещение от Верховного Лондонского Совета, объявляющее, что его решение о вашем поведении по отношению к братьям, не пожелавшим принять извинения, которые вы поручили мне им передать, послав в великий капитул "Феликса", долженствующий вас судить по своей мудрости. В ожидании сего Совет временно отрешил вас от должности вице председателя Шотландской ложи. Мне ведено сообщить это с чувством великой скорби. Счастливейшим днем моей жизни будет тот, когда я увижу вас оправданным в глазах масонства. Примите, высокопреосвященный брат, уверения в моих чувствах к вам. Жеребцов, великий мастер ложи "Сфинкса", 27.01.15 г.>*.

 

Иностранное вмешательство во внутреннюю жизнь русских лож не может подлежать сомнению. Русское масонство играло подчиненную роль: русские вольные каменщики беспрекословно выполняли все то, что им диктовалось из-за границы. Анонимная власть приказывала и распоряжалась русским масонством. Она была хорошо осведомлена о том. что творится в правящих сферах, так как ложи являлись ее разведывательными органами и могущественным средством влиять на ход нашей внутренней и внешней политики. Это влияние было постоянным. При Анне русские масоны признавали своими господами немцев, при Елизавете - французов, при Петре III - немцев, при Екатерине II московские - немцев, петербургские - шведов и англичан. Все было организовано и подготовлено для успешного довершения государственного переворота. Всеми событиями руководил тайный масонский центр из Англии, которая была заинтересована в ослаблении выросшей политически после разгрома Наполеона России.

 

ГРАФ АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ АРАКЧЕЕВ Осуществлению преступного заговора мешал граф Аракчеев*, великий русский патриот и верный слуга своего Государя.

В страшные годы предательства граф Алексей Андреевич Аракчеев был спасителем России, которую <освободители> тогда уже намеревались превратить в демократическую республику, сделать ее добычей инородцев и иностранцев и отдать русских православных в рабство. Аракчеев оболган либерально-прогрессивной историей, то есть историей масонской, но его заслуги перед Россией и беззаветное служение ей не могут затемнить ложь и клевета <антихристовых рабов> - вольных каменщиков. <Сердце мое чисто и дух прав перед тобой!> - начертал граф Аракчеев на памятнике, воздвигнутом своему благодетелю Императору Павлу в Грузине...

 

* Графиня С. Д. Толь. рожденная графиня Толстая. Масонское действо. С. 143-144.

 

Один из немногих, Аракчеев с сознанием своей правоты мог написать Императрице Марии Феодоровне:

<Кто чист душой и помышлением моему единственному отцу и благодетелю, также вечно будет предан и Всеавгустейшему его семейству>. Александр знал чистую душу Аракчеева и не мог не питать к нему доверия, дружбы и любви. В пору гатчинских упражнений наследник престола уже был знаком с ревностным служакой, артиллерийским офицером, и не раз этот артиллерист, с вечно холодным выражением лица, ограждал юношу от порывов гнева его батюшки. Александр полюбил Аракчеева. В 1797 году он пишет Аракчееву из Москвы: <Друг мой Алексей Андреевич, я пересказать тебе не могу, как я рад, что ты с нами будешь. Это будет для меня великое утешение и загладит некоторым образом печаль разлуки с женой, которую мне, признаюсь, жаль покинуть>. Когда по проискам врагов 1 февраля 1798 года Аракчеев был уволен в отпуск для излечения, то Александр пишет Аракчееву трогательное письмо и заканчивает: <Остаюсь на век твой верный Друг>. По восшествии на престол Александр первые два года не тревожил Аракчеева, занимаясь с усердием, но без убеждения в заседаниях негласного комитета либеральными новшествами. Как только интерес к реформам стал ослабевать, был вызван из Грузина Алексей Андреевич, и ему снова было приказано быть инспектором артиллерии. Здесь в течение пяти лет Аракчеев проявил самую кипучую деятельность и на почве чисто артиллерийской сделал много существенного.

 

А 28 июня 1807 года из Таурогена он получил такого рода рескрипт: <Господин генерал-лейтенант граф Аракчеев! Доведение до превосходного состояния артиллерии и успешное действие оной в продолжение всей войны, также исправное снабжение оной всем нужным обязывает меня сделать достойное воздаяние заслугам Вашим: посему приказом моим вчерашнего дня произведены Вы в генералы от артиллерии. Примите сей знак моей признательности и особого моего благоволения, с коими пребываю Вам благосклонный - Александр>. 13 января 1808 года Аракчеев назначен военным министром. Вскоре он был командирован в Финляндию, чтобы лично руководить действиями военачальников и не затягивать кампании. Тут влияние его оказалось полезным, и шведская война закончилась сравнительно быстро. <Надо отдать беспристрастно должное Аракчееву, что, когда он находился на высоте порученного ему дела и имея способность работать без устали, исполнял успешно все то, что ему было поручено. Сдав должность военного министра, он, как председатель Военного Департамента в Государственном Совете, не мешал Барклаю приводить армию в надлежащий вид и помогал ему в работах в течение 1810 и 1811 годов для подготовки борьбы с Наполеоном, будучи посвящен во все детали громадных подготовлений. Эта осведомленность Аракчеева помогла ему исполнять должность почти единственного секретаря Государя во время Отечественной войны. В Отечественную войну Аракчеев был в действительности секретарем Государя по всем военным делам. То же самое происходило во время кампании 1813 и 1814 годов, и записок за это время сохранилось около ста>*.

 

Александр ценил и уважал Аракчеева как самоотверженного служаку и своего друга. Летом 22 мая 1814 года из Англии Александр Аракчееву написал такого рода исповедь: <С крайним сокрушением я расстался с тобой. Прими еще раз всю мою благодарность за столь многие услуги, тобой мне оказанные и которых воспоминание навек останется в душе моей. Я скучен и огорчен до крайности. Я себя вижу после 14-летнего тяжелого управления, после двухлетней разорительной и опаснейшей войны лишенным такого человека, к которому моя доверенность была неограниченна, всегда я могу сказать, что ни к кому я не имел подобной и ничье удаление мне столь не тягостно, как твое. Навек тебе верный друг>. В этих словах вылилось все, что мог Александр высказать верному служаке и точному исполнителю всех предначертаний. <Думается, что в тяжелые годы борьбы с Наполеоном Аракчеев был действительно тем неотлучным и необходимым лицом, на работу которого монарх мог положиться при своих сложных и разносторонних занятиях и обязанностях. Был ли выбор Государя удачен или нет - другой вопрос, но нам кажется, что за эпоху войн вряд ли Александр Павлович нашел бы другого человека для такой сложной и кропотливой работы, который бы все исполнял быстро и точно>**. После Отечественной войны для Государя иметь Аракчеева стало необходимостью, Александр много понял и многому научился. Император Александр вынес определенное недоверие к дворянству, которое скорее было на стороне Наполеона, чем на стороне своего Государя.

 

* Великий князь Николай Михайлович. Император Александр 1.

** Там же.

 

<Император, - пишет великий князь Николай Михайлович, - чувствовал, что при совершившейся в нем нравственной перемене ему этот человек нужен - как знавший его предначертания по делам вообще и как лицо, на которое он мог всецело положиться, что он его поймет, не выдаст и не подведет>. Аракчеев служил своему Венценосному Повелителю бескорыстно. Отказываясь от всех внешних отличий, как от знаков ордена св. Андрея Первозванного, а потом и от фельдмаршальского жезла, предложенного ему по занятии Парижа, Аракчеев этим самым подчеркивал перед Государем свое бескорыстие и свою преданность ему одному. Граф Аракчеев был <без лести предан> Александру так же, как и его отцу Павлу Петровичу. <Истинно всякое от вас поручаемое дело принимаю себе высшей наградой и считаю для себя удовольствием быть вам, батюшка, хоть мало в чем полезен>, - писал граф Аракчеев по поводу повеления Государя организовать военные поселения, устройство которых Аракчеев считал нецелесообразным. Масоны, захватившие историю в свои руки, устройство военных поселений приписывали графу Аракчееву, хотя это совершенно не соответствует действительности. Граф Аракчеев, как и генерал-фельдмаршал Барклай де Толли и генерал-лейтенант Дибич, высказывался против устройства военных поселений.

 

<Всем было известно, что многие лица, стоявшие во главе администрации, в том числе и граф Аракчеев, были против устройства военных поселений, что Аракчеев предлагал сократить срок службы нижним чинам, назначив его вместо 25-летнего восьмилетним, и тем усилить контингент армии>*. Идея военных поселений - масонская идея. Впервые она была высказана в России масоном князем Щербатовым в его утопии <Путешествие в землю Офирскую> (около 1784 г.). Идея военного социализма никогда не умирала среди братьев вольных каменщиков, которые на словах стремились облагодетельствовать весь род людской и создать на этой грешной земле лучезарное масонское царство Астреи. Император Александр 1, как и всякий монарх, имея в виду благо и счастье своих подданных, ступил на путь организации военных поселений как меры высоко гуманной, проникнутой великодушными стремлениями. Не консерваторы, а либералы-масоны были самыми рьяными сторонниками военных поселений. Блестящую апологию военных поселений написал не кто иной, как масон Сперанский, который талантливо доказывал государственную их необходимость и благодетельность для населения.

 

<Колонии, - говорит Сперанский в специально написанной статье, - основаны для того, чтобы устранить недостатки рекрутских наборов, а именно:

1) неравномерность набора;

2) разрыв родственных и брачных уз;

3) трудности, связанные с распределением рекрутов (дальние походы, болезнь, смертность);

4) бесприютность тех, кто выслужил свой срок;

5) повреждение сельского хозяйства и увеличение народонаселения;

6) обременение государственного бюджета и

7) гнет постоев. Все эти недостатки чувствовались уже

Великий князь Николай Михайлович. Император Александр давно, но приступить к лучшей системе стало возможно только по окончании войны.

Дело идет о том, чтобы вместо рекрутских наборов, обременяющих все части государства, сконцентрировать средства для образования армии и ограничить их определенными областями так, чтобы все остальные области были тем самым освобождены от военной службы.

Население военных округов должно состоять из прежних жителей и войск. Первым должно уравновесить новые принимаемые ими на себя повинности соответствующими льготами. Войска должны быть поселены и получить возможность материально содержать себя и без ущерба для военной деятельности пользоваться радостями семейной жизни>*.

Сперанский утверждал, что войско будет содержать себя своим собственным трудом, а бюджет военного министерства, поглощающий теперь столь значительную часть государственных доходов, сначала уменьшится, а в конце концов может сойти на нет. Но это не помешало <братьям> сделать главным виновником военных поселений графа Аракчеева и в течение долгих лет с откровенным цинизмом втирать очки легковерному русскому обществу <аракчеевскими поселениями>.

 

Враги Православия. Царя и России, масоны оклеветали графа Аракчеева как своего лютого врага, потому что Аракчеев не давал масонам потачки. Благодаря Аракчееву был выслан изменник России Сперанский. При деятельном содействии Аракчеева было ликвидировано Библейское Общество, стремившееся ниспровергнуть православную церковь. По настоянию графа Аракчеева были удалены с важных государственных постов масоны граф В. П. Кочубей, князь П. М. Волконский, Закревский" и князь А. И. Голицын. Масоны трепетали перед <железным графом>. В последние годы царствования Императора Александра 1 трон был окружен клятвопреступниками-масонами; нужна была диктатура, железная воля и твердая рука. и все это нашлось в лице графа Аракчеева. Один против страшной темной силы целые годы, ненавидимый <передовым обществом>, стоял граф Аракчеев на защите самодержавия и России. И граф Аракчеев исполнил бы свой долг до конца, он задушил бы масонскую революцию, если бы не сломилась воля его повелителя. Аракчеев не мог жить и действовать без своего Государя, который готовил себя к другой жизни и фактически разрывал с этим много мятежным и суетным миром. Император Александр в последние годы не повелевает, а тоскует и молится, он готовит себя к мученическому концу. Зная коварство и жестокость масонского ордена, Император Александр считал себя обреченным.

 

* Профессор Теодор Шиман. Император Александр I.

 

СМЕРТЬ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I Масоны-заговорщики, несмотря на старания преданных Императору людей их удалить, плотным кольцом окружают Александра, который, чувствуя напряженную атмосферу, начинает всех опасаться.

<Вместе с тем в личном характере Александра, - пишет Василич, - начали замечаться черты, ясные даже поверхностному наблюдателю, именно: усиление подозрительности, бывшей в нем и раньше, мнительность и задумчивость. Атмосфера таинственности сгущалась вокруг Императора, он сам тоже поддавался общему настроению и поддерживал его. Он никому не доверялся и всех опасался>.

 

Весь 1824 год Александр проводит в путешествиях: он как бы старается скрыться из Петербурга, который в любой момент мог стать для него местом мучительной смерти. 1 сентября 1825 года он покидает Петербург. Отъезд совершился при совершенно исключительных обстоятельствах: Александр отправился один, без свиты, из Каменноостровского дворца. В четыре с половиной часа пополуночи коляска, запряженная тройкой, остановилась у монастырских ворот Александро-Невской Лавры. Александр, в фуражке, шинели и сюртуке, без шпаги, поспешно вышел из коляски, приложился к кресту, был окроплен святой водою, благословлен митрополитом Серафимом и, приказав запереть за собою ворота, направился в соборную церковь. Войдя в собор, Александр остановился перед ракою Александра Невского, и началось молебствие. Александр долго молился, посетил схимника, лежащего в гробу, и навсегда распрощался с Петербургом... 13 сентября Александр прибыл в Таганрог, в конце октября простудился, и 19 ноября его не стало. Вокруг таинственной и загадочной смерти поползли слухи. Многие не верили, что смерть была естественной. Физически Александр отличался хорошим здоровьем, настолько хорошим, что даже после 16 дней изнурительной болезни он сохранил достаточное питание тела, о чем свидетельствует протокол вскрытия и частные записки очевидцев. Тем удивительнее казалась его смерть. В атмосфере слухов, догадок и предположений возникает легенда о старце Федоре Кузьмиче, которая, по нашему мнению, едва ли может заслуживать серьезного внимания. Никакого желания уйти от мира Александр не проявлял, он до самого последнего времени выполнял свои обязанности, и когда пришло донесение о заговоре (а это было незадолго до смерти), то он отдает нужные распоряжения, предписывающие борьбу и пресечение действий заговорщиков. По получении известий об убийстве домоправительницы графа Аракчеева Настасьи Минкиной Император в письме к Аракчееву пишет: <Объяви губернатору мою волю, чтобы старался дойтить всеми мерами, не было ли каких тайных направлений или подущений...>

 

Все рассуждения о решении Александра уйти от власти и сделаться простым человеком не имеют почвы. Скрыть такое событие, как бегство Императора величайшей страны, вещь явно невозможная. Инсценировка смерти, отпевания и погребения не могла быть допущена Императрицей. На кощунство и осквернение могли пойти или преступники, или люди, у которых отсутствует нравственное чувство, понятие греха, дозволенного и недозволенного. Легенда о старце Кузьмиче - красивая поэтическая фантазия, и только. Масоны не живут в мире фантазий и сказок, <ночные братья> реальны и практичны. Александр мешал масонским замыслам превратить Россию в демократическую республику, и его устранили. В данном случае была не естественная смерть, а отравление, на что имеются весьма веские доказательства. Неопровержимо установлено, что Император Александр боялся, что его отравят.

 

<Это явствует из того, - пишет Василич, - что он раздул целую историю из-за попавшегося ему в хлебе какого-то маленького камешка. Он приказал строго рассмотреть, что это такое, и разобрать, как могло случиться, что он попал туда; что он придавал этому факту большое значение, следует из того, что он не поручил этого дела Волконскому (масону), а Дибичу. Дознались, что это случилось по вине хлебопека, который утверждал, что камешек попал в сухарь по его неосторожности, но и после этого едва удалось успокоить Александра>*. Во время болезни Император упорно отказывается принимать лекарства, которые ему предлагает баронет Виллие". Вот что по этому поводу говорит сам баронет Виллие в дневнике о ходе болезни. <5-го. Приезд в Таганрог. Ночь северная. Отказ от лекарств. Он приводит меня в отчаяние. Страшусь, чтобы такое упорство не имело когда-нибудь дурных последствий. 6-го. Император обедал у Ее Величества Императрицы и вышел из-за стола. Федоров позвал меня из-за стола, чтобы объявить мне, что Его Величество имел испарину и непроизвольно, таково отвращение от медицины. После борьбы он согласился, между 5 и 6 часами, принять дозу пилюль. 11-го. Болезнь продолжается: внутренности еще довольно нечисты: ructus iiiflatio. Когда я ему говорю о кровопускании и слабительном, он приходит в бешенство и не удостаивает говорить со мной. Сегодня мы, Стофреген и я, говорили об этом и советовались.

 

* Г. Василич. Итератор Александр 1 и старец Феодор Кузьмич. М.. 1909. С. 30-31.

 

14-го. Все очень нехорошо, хотя у него нет бреда. Я намерен был дать все acide muriatique с питьем, но получил отказ, по обыкновению. "Уходите!" Я заплакал, и, видя это, он мне сказал: "Подойдите, мой милый друг. Я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за это. У меня свои причины! Во время болезни Александр часто посылал за Императрицей, чтобы она присутствовала во время его обеда, и случалось также, что обращал ее внимание на особенность вкуса того или иного блюда или питья. Суббота, 7 ноября. <Я, - пишет Императрица, - нашла его раздетым, в домашнем костюме, лежащим на диване. "Что это значит?" - сказала я ему; он ответил мне, что его лекарство подействовало до охлаждения конечностей и боли в желудке, что он надел фланелевый бинт, и что Виллие предложил ему чашку чая, и что он чувствует себя хорошо. Вторник, 10. <Он должен был принять лекарство утром. Стофреген приходил два раза сообщать мне новости о действии лекарства и сказал мне, что он так ослабел, что чувствует себя дурно. Я не удивилась тому, что он меня не позвал, так как знала, что он не любил, чтоб его беспокоили во время действия лекарства. Я отправилась на прогулку, возвратилась, окончила свой обед, а он все еще не присылал за мной. Я начала беспокоиться - приказала позвать Виллие. Виллие пригласил меня пройти к нему, и я нашла его лежащим в уборной на кровати: голова была очень горяча, однако он меня увидел и сказал: "Я за вами не посылал сегодня утром, потому что я провел ужасное утро, благодаря этому противному лекарству; у меня были боли в сердце, я должен был постоянно вставать, из-за этого я так ослабел"; окно было открыто, он заметил, что была хорошая погода: " 12 градусов тепла в ноябре", - сказал он Виллие. Но скоро он впал в тяжелое забытье и дыхание стало тяжелым>.

Среда II. <"Хорошо, - сказал он, - побольше благоразумия, будем благоразумны"; он дал мне попробовать питье, которое, казалось ему, имеет какой-то посторонний привкус; я тоже находила это, и он мне сказал, что Егорович нашел то же самое. Вошел Виллие; он сказал ему про питье и сказал ему, что мы нашли; Виллие утверждал, что этого не может быть>.

Около Государя неотступно находились князь Волконский, ярый масон, связанный с масонами-заговорщиками, баронет Виллие и лейб-медик Стофреген.

В своем дневнике Виллие пишет: <17-го. От худого к худшему. Смотрите историю болезни. Князь (Волконский) в первый раз завладел моею постелью, чтобы быть ближе к Императору, барон Ди- бич находится внизу. 18-го. Ни малейшей надежды спасти моего обожаемого повелителя. Я предупредил Императрицу, князя Волконского и Дибича, которые находились - первый у него, а последний внизу у камердинеров>.

 

Доктора Тарасова, которому доверял Государь, к нему не допускали. В 9 часов вечера Александр потребовал к себе Тарасова. <Надобно заметить, - пишет Тарасов, - что я во время болезни Императора во дворце до того не бывал, а о положении Его Величества все подробности знал частью от баронета Виллие, не желавшего, как казалось, допустить меня в опочивальню Императора, а частью от лейб-медика Стофрегена>. Тарасова не допустили присутствовать при вскрытии, и он отказался удостоверить факт смерти. В протоколе осмотра тела Государя не было обращено никакого внимания на кишечник, и он совершенно не описан. Тарасов не присутствовал и при бальзамировании трупа. Князь Волконский настаивал, чтобы отпевание было в Таганроге и чтобы гроб был там же запаян.

 

Князь Волконский еще 7 декабря 1825 года так писал из Таган- рога Г. И. Вилламову" по поводу этого: <Мне необходимо нужно знать, совсем ли отпевать тело при отправлении сюда, или отпевание будет в С.-Петербурге, которое, ежели осмеливаюсь сказать свое мнение, приличнее, полагаю, сделать бы здесь, ибо хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело и даже черты лица покойного совсем изменились, через несколько же времени и еще потерпят; почему и думаю, что в С.-Петербурге вскрывать гроба не нужно и в таком случае должно будет здесь совсем отпеть, о чем и прошу вас испросить высочайшее повеление и меня уведомить через нарочного>. Народ волновался. Ползли разнообразные слухи. В народе говорили, что Государя напоили таким напитком, от которого он захворал и умер. Все тело его так почернело, что никак и показывать не годится. Для того и сделали восковую накладку, а гроб свинцовый в 80 пудов. Когда шествие приближалось к Туле, то донесли, что фабричные намереваются вскрыть гроб, но все обошлось благополучно. Ввиду тревожных слухов, распространившихся в Москве, полицией были приняты деятельные и строгие меры предосторожности для предупреждения беспорядков и смут. В 9 часов запирали ворота в Кремле, и у каждого входа стояли заряженные орудия. Пехота расположилась в Кремле, а кавалерийская бригада - в экзерциргаузе, с оседланными лошадьми. По городу всю ночь ходили военные патрули. Однако ни малейшего шума или беспорядка замечено не было (Г. Василич).

 

<Государь, - говорил народ, - убит в Таганроге верноподданными извергами, ну то есть господами, благородными душами первейшими в свете подлецами...>

 

Насильственная смерть Императора Александра нужна была масонам, которые ненавидели Государя как гонителя ордена. Закрытие по высочайшему повелению масонских лож в 1822 году и Библейского Общества, удаление многих видных масонов, решение Государя вести борьбу с антихристианским и противогосударственным направлением масонства - все это, несомненно, было причинами заговора против династии.

 

Император Александр был помехой для масонов. Масоны организовали заговор против династии во имя учреждения в России демократической республики. Устранение монарха и неопределенность с его заместителем создавали сумятицу и весьма удобную обстановку для осуществления заговора. Русские и английские масоны работали вместе, каждые для достижения своих целей. Англия преследовала цель ослабления и расчленения России. Англия не могла примириться с тем большим международным значением, которое получила Россия в результате разгрома наполеоновской Франции. Под покровительством Англии готовился распад России. Англия подталкивает Швецию, чтобы она вернулась в Финляндию, а Турции рекомендует захватить Грузию и Крым. Смерть Императора Александра 1 непосредственно приводит к восстанию 14 декабря 1825 года, которое было подготовлено, организовано и руководилось масонами... Сопоставляя все факты и обстоятельства, нужно прийти к выводу, что Император Александр Благословенный приял мученический венец за Россию от <братьев вольных каменщиков>, которые за красивые химеры - <Конституция, Республика, Народ> - принесли в жертву Венценосца, полного беспредельной любви к России и многострадальному народу русскому.

 

 

---

Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!