Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории казахских ханств XV-XVIII веков. (Извлечения из персидских и тюркских сочинений). Алма-Ата. Наука. 1969 4 страница
Когда [врагам] стало ясно видно, что среди куранков нет никаких султанов, и они услышали о походе победоносных войск ['Абдаллах-хана], [то] они избрали путь бегства. [Воины 'Абдаллах-хана] захватили в плен отряд военачальников (сардаран) и непокорных людей степей и пустынь (дашт ва биабан). Взяв много оружия [и] огромное количество [прочей] военной добычи, они вернулись обратно.
Все это они доставили к подобному вселенной стану (урду) счастливого и величественного, как Джам, хакана ['Абдаллах-хана], который шел вслед за [ними] и осчастливил город (маузи’) Узгенд своим возвращением. Подробно и последовательно они описывали пред светлыми очами победоносного государя случившиеся вышеизложенные события.
Счастливый хакан оказал всякого рода милости своим братьям, славным правителям, великим князьям, отважным, храбрым, |323б| мужественным лучникам и копьеносцам. Он чрезвычайно обрадовал их [своим] исключительно приятным обхождением и бесконечными милостями. [262]
Сопутствуемый победой и торжеством, друг счастья и благоденствия ['Абдаллах-хан] натянул поводья возвращения и направился в великий стольный град [Бухару]…. В пути он отпустил Шигай-хана в Ходжент, который был пожалован последнему в качестве союргала. Таваккул-султана ['Абдаллах-хан] оставил в своей свите (маукаб) и поднял знамя возвращения [в Бухару].
На каждой стоянке [и] в каждой местности, где останавливался [хан], он отпускал одного за другим своих счастливых братьев [и] славные и могущественные войска в те вилайеты, которые были в их владениях.
|
|
|
В последних числах месяца тир 65 государь, величественный , как Джамшид, с помощью господа бога прибыл в стольный град Бухару, являющийся родиной победоносных хаканов…
Когда город (маузи’) Дизак украсился благодаря расположению войск ['Абдаллах-хана], первым прибыл к высокому стану [хана] счастливый правитель, украшающий корону и трон, [правитель], могущественный, как небо, обладатель [дворца, похожего] на чертоги Сатурна, подобный Юпитеру, занимающий почетное место, как Меркурий, Абу-л-фатх 'Ибадаллах-султан, являющийся украшением государства, [тот], в блеске меча и на поверхности кинжала которого запечатлены и видны признаки, свойственные покорителю мира… Он занял место под сенью победоносных знамен ['Абдаллах-хана] и был крайне осчастливлен честью иметь высочайшую встречу [с ним].
Вслед за ним присоединился к войску августейшего [хана] шахзаде, подобный Хосрову [Ануширвану], Асфандийар-султан — да продлится его величие, — в зеркальном блеске меча которого отражается смертный час и виден день воскресения из мертвых и от остроты кинжала которого просит пощады огонь и брызги крови доходят до глубокого небосвода. Стихи... Он присоединился к войску августейшего [хана]. Он был удостоен чести облобызать руку его величества и был отмечен благосклонным взором [его].
|
|
|
После него присоединился к победоносному войску Шигай-хан, душа которого из-за искренности, прекрасных качеств [и] доброжелательства [к 'Абдаллах-хану] была опоясана поясом преданности его величеству шаханшаху, за доброту ('инайат) и исключительное доброжелательство (ра'фат) он был отмечен ['Абдаллах-ханом] и ни на секунду не нарушал правила служения, подчинения и повиновения [ему]. [Он прибыл] с отрядом из войска казахов и с некоторыми единодушными и единомыслящими людьми, похожими на тех львов и леопардов, которые, [263]заострив когти, выходят из скрытых мест в лесу и в чаще для охоты. Он удостоился чести беседовать с его величеством.
|331б| Когда подобное солнцу знамя ['Абдаллах-] хана бросило тень прибытия на берег реки Келес около Рабат-и Чагат, султан, подобный Фаридуну, Асфандийар-султан во главе отряда эмиров и вельмож привел сюда сына [Тахир-] султана 66 и его семью. Сурьмой из эссенции усердия ради его величества он сделал ясными очи счастья [хана]. [Асфандийар-] султан изволил сказать следующее. Тахир-султан, став бессильным и беспомощным из-за столкновения с войском [хана], избрал путь бегства. От сильного смущения и расстройства он оставил своих сыновей и направился в пустыню и в горы. Его величество отдал его сына рассудительному эмиру Кул-Баба-кукалташу.
|
|
|
Затем хан передал бразды [своей] воли предводителю счастья [т. е. богу] и отправился в Сайрам, где были в осаде сыновья Хоразмшах-султана. В те дни хан, счастливый, как Александр [Македонский], созвал своих славных эмиров и просил у них совета, как лучше поступить. Эмир Джан-Келди-бий, Джултай-бий и другие сказали: «По мере возможности нужно стараться настичь врагов, нанести им поражение и взять {их в плен]». Однако всадник ристалища храбрости Рахман-Кули-чухра-агаси, преклонив колена служения к земле рабской покорности, сказал: «Представляется правильным сначала добраться [нам] до Сайрама, подойти к нему вплотную, проявить усердие и приложить все усилия для захвата его. Я делаю это предложение, [учитывая] несколько обстоятельств (рахгузар). Во-первых, как [мне] представляется, наши люди довольно легко возьмут из этого города продовольствие (азук), во-вторых, наше войско, которое пойдет вслед [за нами], будет спокойно, идя вместе с войском (маукаб) августейшего [хана]. В противном случае, если мы окажемся далеко [332а] [от идущего вслед за нами нашего войска, враги] выйдут из Сайрама и отрежут им дорогу и помешают им присоединиться к нам. И еще, как только Баба-султан услышит, что хан отправился в поход для осады Сайрама, он, полагая, что мы не [сумеем] взять Сайрам и не пройдем дальше, будет совершенно беспечен в этом вопросе. Он будет стоять на том месте, на котором находится [теперь]. И тогда, если мы, повернув назад, нападем на него, может быть, с помощью господа, безграничной его милостью, отрежем ему надменную голову». Его величество весьма одобрил эти слова и отправился в поход для осады Сайрама. [264]
|
|
|
О ПРИБЫТИИ ГОСУДАРЯ, ПОДОБНОГО АЛЕКСАНДРУ [МАКЕДОНСКОМУ], В ОКРЕСТНОСТИ САЙРАМА И О ТОМ, КАК ВРАГИ УКРЕПИЛИСЬ В ЭТОЙ ВЫСОКОЙ КРЕПОСТИ
В понедельник второго раби' I 67 хан, [имеющий дворец], подобный чертогам Сатурна, и занимающий [высокое] положение, как Сатурн, с сильным войском, яростным, как тигр, с армией, нападающей, как лев, в которой каждый [воин] в лесу битв и боев походил на сильного слона, в море битв и сражений — на страшного крокодила [Стихи]..., прибыл в окрестности Сайрама. Окраины его стали лагерем [войск] могущества и счастья, местом расположения царских палаток величия и славы.
Двинулось и войско [хана], страшное, как огонь, в движении подобное ветру, окружило такую высокую, до самого неба, крепость, что быстролетящий орел в полете не может достичь ее вершины, и лучи [света] очей всевидящего [бога], не дойдя из бездны центра земли до высшей точки стенных зубцов ее, будут возвращаться обратно. Стихи... [Воины] обошли крепость, уподобив ее центру круга, и разом пошли в наступление. Вознеся звуки труб [и] боевых барабанов до арки голубого неба, они подняли сильные руки.
Сайрам, который в исторических сочинениях пишется Испиджаб, был крепостью, укрепленной до такой степени, чего мысль была бессильной представить себе [возможность] завоевать ее и сила воображения была приведена в смущение, и [нельзя было] даже мечтать об овладении ею. Поэтому жители этой высокой местности (хатта) возгордились укрепленностью и прочностью ее, и [имеющимися у них] средствами ведения войны (асбаб), и изобилием провизии. Они были далеки от мысли [букв, «места»] о подчинении и повиновении ['Абдаллах-хану и] по неведению и невежеству начали оказывать сопротивление [его войскам].
Увидев это, /332б/ могущественный повелитель Мавераннахра ['Абдаллах-хан] приказал, чтобы великие и славные султаны, победоносные эмиры, военачальники и все остальное войско, которому оказывает помощь бог, оставив свои [прежние] позиции, продвинулись немного вперед, объявили сбор, [назначили] место для сбора войск (булджар), вырыли окопы (мурджил), поставили караульных и приготовили средства ведения войны и оружие, проявив [в этом] полное усердие. Пусть они наполнят насколько возможно крепостной ров камнями и землей и, сообразуясь с изречением — «Кто полагается на Аллаха, для того он достаточен» 68, силой [своих] рук бросят аркан завоевания на верхушки зубцов ее [т. е. крепости].
В среду 4-го числа месяца [раби' I] 69 правитель, [265] величественный, как Джамншд, ['Абдаллах-хан] двинулся вперед вместе со всем войском. [Воины] так близко подошли к крепости, будто [обвили] ореолом луну.
Таким образом, когда взошло солнце, его величество в полном блеске начал строить [войско]. Левый фланг украсился славой счастья благословенного 'Ибадаллах-султана. На северной стороне крепости (кал'агах) знамя со знаком солнца счастливого шахзаде 'Абд ал-Му'мин-султана 70 вознеслось до высшей точней неба и до вершины Сатурна. И все войско правого крыла, [состоящее] из таких эмиров и ишик-ага, как Кучик-оглан, 'Абд ал-Баки-бий, Джан-Келди-бий и другие, опоясалось поясом повиновения в служении шахзаде.
На южной стороне сын Султана ['Ибадаллаха] Асфандийар-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], поднял высокое знамя выше Плеяд и до места, [где растет] лотос крайнего предела. Под сень его знамени величия встали все эмиры левого крыла, как, например, бодрствующий накиб Хасан-ходжа-накиб, Келдиш-бий, Джан-Даулат-бий, Турсун-бий, Дустум-бий, Бики-бий и другие.
Между восточной и южной сторонами расположились поддерживаемые помощью ведающего тайны [бога] такие ишик-ага левого фланга, как Бахадур-Ходжа-Йусуф, Ходжа Сайид Атаи, Мирза Ака-бий, Канбар-бий, 'Абд ал-Васи'-мирахур, Гандж-'Али-шигаул и другие. Завоевание крепости они сделали главным предметом [своих] помыслов.
Вокруг касающейся небес царской ставки для караульной службы встали такие чухра-агаси 71, как всадник ристалища храбрости Рахман-Кули-чухра-агаси и леопард чащи смелости Дуст-мирза.
Когда от страха перед силой храбрецов, страшных, как день воскрешения из мертвых, у жителей крепости были потрясены опоры твердости и стойкости, они поняли, что противопоставить частицу солнцу небес ссор [означало бы] закрыть лик солнца [несовершенным] воображением, измерить воду океана пригоршнями. Поэтому, [вынув] руку, спрятанную под полу гордости, они дотронулись до воротника просьбы о прошении и громко произнесли: «Будут ли у нас какие-либо ходатаи?» 72
Сначала они протянули руку просьбы о ходатайстве его степенству, великому накизбекому достоинству, сущности великих шейхов, лучшей части великих благородных людей, центру сферы сеидского достоинства, центру круга счастья, отмеченному милостью хазрата бога Ходжа Сайиду Хади Накшбанди. Они непрерывно приносили к высокому двору его степенства (ан хазрат) извинения с просьбой о помощи. [266]
Кроме того, к рассудительному эмиру Шахйм-бию послали человека и обратились [к нему] с униженной мольбой. Вцепившись рукой просьбы о заступничестве в подол беспомощности, они подняли голову мольбы, [выражая] смирение и покорность [букв, «из-за пазухи смирения и покорности»]. Каждый из них {т. е. обращающихся с просьбой] предлагал мыслям [ходжи] следующее: «Если вы, став посредником, сделаете так, что проступки наши, этого собрания людей, будут смыты чистой водой извинения и снисхождения из источника милости его величества [хана], и государевы ключ/и откроют перед нами, толпой раскрывающихся, ворота прощения, пока у нас будет душа и вены в теле, мы подобно небу, окруженному млечным путем, всегда будем опоясаны поясом повиновения [хану], поспешим вступить в ряды рабов, находящихся у прибежища власти [хана] и будем блюсти условия выражения искренности и [выполнять] возложенные [на нас] обязанности». Стихи...
По их просьбе Ходжа Сайид Хади пошел к августейшему собранию [хана] и открыл ворота самоунижения и заступничества. Он вел непринужденную беседу [с ханом] языком жителей крепости [Сайрама и] просил [за них] сообразно с мольбой: «Пощади нас, прости нас и помилуй нас» 73. На страницах лучезарных помыслов [хана] он начертал пером просьбы [слова] о преимуществах, заключенных в выражении: «Мир есть доброе дело» 74. Он разъяснил высоким мыслям [хана] пользу, содержащуюся в изречении: «Если они оба хотят помириться, бог устроит между ними согласие» 75.
Эмир с чистым сердцем Шахим-бий также подошел к подножию трона государя — покорителя мира ['Абдаллах-хана] и, согласно изречению: «Если ты накажешь их, они твои рабы..., если ты простишь им, ты державный, мудрый» 76, — он потушил огонь его гнева, страшного, как день воскрешения из мертвых, водой заступничества, и просил [в таких выражениях]:
Маснави
Прости грехи этой опечаленной толпы,
Которая была введена в обман из-за мятежа,
|333б| Но всеми ими овладел смертельный страх.
Сердца их рассечены пополам мечом страха.
У них не стало истока счастья, веселья и радости.
Дни их стали темными, как ночь.
Его величество ['Абдаллах-хан], сообразуясь со словами: «Те, которые укрощают гнев, прощают людям» 77, ушами согласия великодушно внял (этим словам] и удовлетворил просьбу ходжи — убежища на пути истинной веры и справедливого эмира [267] [Шахим-бия]. Он приказал уничтожить книги проступков жителей крепости. И поистине это напоминает тот рассказ (макал), который [все время] был на устах [людей], который написан на страницах дней и ночей:
В то время когда сын Дастана [Рустам] был в Систане, перед жителями крепости закрылись ворота для входа и выхода. [Тогда] жители крепости вошли через ворота раскаяния и извинения и просили о мире. Рустам никоим образом не выразил согласия с их просьбой и мольбой. Когда Дастан услышал об этой ссоре, он тотчас же поспешно отправился к Рустаму. Он открыл уста для советов и увещеваний и сказал ему эти прекрасные слова: «Величайшим преступлением является война тогда, когда желают мира».
Маснави...
Короче говоря, в связи с этими обстоятельствами Мухаммад-султан, опоясавшись поясом служения ['Абдаллах-хану], продев в уши кольцо послушания и повиновения, вышел из крепости [Сайрама] вместе со своей матерью Курбаним-бийим. Поневоле он вышел через ворота беспомощности и бессилия и пошел по пути повиновения [хану] для [заключения] соглашения с ним. Сделав [хану] подарки, он выразил покорность и преданность, твердой ногой вступил на путь [букв, «место»] подчинения и выплаты налога (бадж-у зари), избрал путь покорности, преданности, чистосердечности и искреннего отношения к нему. [Стихи...] /334а/ Его величество из-за исключительной милости и беспредельного сочувствия, свойственных благословенной природе его, омыл чистой водой милостей страницы проступков этого народа |джама'т) и каплями из источника милости господней очистил от пыли смущения благоухающие мысли и поверхность обильного, как море, сердца [Мухаммад-султана]. Кыт'а...
[Хан] оказал всем им [т. е. Мухаммад-султану и сопровождающим его лицам] царские милости. Последовал [ханский] приказ, которому подчиняется весь мир, что для управления [Сайрамским] вилайетом по-прежнему назначается он [т. е. Мухаммад-султан].
ВЫСТУПЛЕНИЕ МОГУЩЕСТВЕННОГО [ АБДАЛЛАХ-ХАНА] В ТУРКЕСТАН В ПОГОНЮ ЗА БАБА-СУЛТАНОМ
Причина [этого похода] в следующем. В это время [Абдаллах-хан] услышал, что Баба-султан (находится] на окраинах Туркестанского вилайета и подобно слабому комару, который избегает сильного ветра, или слабому голубю, который от [страха] перед силой когтей белого сокола, встревоженный, взлетает со [268] своего места, оглушен, смущен и расстроен так, /334б/ как вьющиеся и растрепанные локоны красавицы. Тогда [Абдаллах-хан], охраняемый 'божественной защитой, [сидя] на быстроногом коне, в победном шествии которого виднелась победа и слава, вместе с великими султанами, благородными эмирами и бахадурами, мстительными, как Марс 78, со всей поспешностью поднял подобные красавице знамена и победные стяги. Он назначил проводником (гаджарчи) Гангиз-'Али дурмана.
В среду 11-го [числа] упомянутого месяца 79, в полдень, победоносный и торжествующий [хан] ушел из окраин Сайрама и отправился против Баба-султана. Маснави...
Во время полуденной молитвы (намаз-и пишин) местность Кумач-Чапар от пыли, [поднятой] копытами неукротимого ветроногого коня его величества счастливого [хана], стала благоуханной, точно пропитанной мускусом и амброй.
В четверг 12-го [числа] месяца [раби4 I] 80 берег реки Арыси 81 стал местом расположения величественных и славных палаток [хана]. В пятницу 13-го [числа ] 82 бесстрашный и смелый государь ['Абдаллах-хан] остановился на берегу реки Арысь близ (дар навахи) Йаканкента, при впадении [в Арысь] реки Буралдай 83.
В этой местности вновь сообщили о легкомысленном Баба-султане, который, от высокомерия подняв голову до высшей точки девятого неба, в течение семи — восьми дней стоял на ногах могущества и на стременах любви и страсти. Из-за похода войск ['Абдаллах-хана, многочисленных], как звезды, [все] пять его чувств были скованы шашдаром 84 печали и страха. [Устремив] оба глаза, {как бы превращенных] в четыре, на ковер желания и упования, [на который бросают] ка'батайн 85, [Баба-султан] с предельной поспешностью и без остановки о двуконь совершил три перехода. От страха перед нападением бесстрашного государя ['Абдаллах-хана Баба-султан], подобно лисе, обратился в бегство и пошел по пути отступления. Он направил звуки барабана отступления в сторону Дашта. Стихи...
От страха перед мечом могущественного шаха он уподобился стреле, выпущенной из лука. Боясь [ханского] меча из лучшей стали, он спешил, точно голубь, чувствующий сильный страх перед орлом. И он полагал найти спасение бегством из пучины гнева [хана], вырваться из оков несчастья и сети бедствий, [выйти] из водоворота гибели и добраться до берега спасения, уйти невредимым от карающего меча могущественного хана, украшающего корону и трон. Стихи...
...Короче говоря, когда на основании сведений, [сообщенных] лазутчиками, предложили лучезарным мыслям победоносного [269] государя ['Абдаллах-хана] весть о бегстве его [т. е. Баба-султана], его величество оставил в Халадж-Карасмане 86 агрук вместе с группой (джам') таких столпов государства и вельмож его величества, как благословенный Ходжа Сайид Хади Накшбанди, Сурхун-аталык, Аким-хаджи, Мирза Ака-бий, Мухиб-'Али-мирахур, Хуши-ясаул и другие. Он приказал [им] днем и ночью обращаться лицом к долине осторожности и никоим образом не сходить с пути осмотрительности. Он велел также, чтобы они по ночам посылали разведчиков (тилайат), а днем повсюду ставили караульных, дабы не села пыль на подол державы ['Абдаллах-хана] со стороны Сабрана, где укрепились в крепости 'Абд ас-Саттар-султан, Джан-Булад ушун, а также со стороны Йассы, где нашли убежище некоторые военачальники войска [Баба-султана], как бы не исказила зеркало души [хана], обильной, как море.
Сам ['Абдаллах-хан] с остальным войском, с оставшейся [при нем] жаждущей мести армией, где [воины] накладывают на око судьбы не сурьму, а пыль, поднятую на поле битв и сражений, и не румянят лик счастья ничем, кроме как кровью воинов, [пролитой] на ристалище храбрости, [Стихи...] захватил продовольствие на десять дней и поднял победные знамена до высшей точки голубого неба. Он тронул боевого коня и сделал главным предметом своих высоких помыслов преследование врагов. Маснави...
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 126; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!