СТАТИЗИРОВАНИЕ УЧАСТКОВ ПРИЕМА

Если мы сможем c известной точностью установить начальное и ко­нечное положение приема, то при следующей, более сложной, попытке мы задерживаем движение на определенном участке его пути. И опять-таки это удастся гораздо скорее во всех движениях, которые происхо­дят или под определенной направляющей, или в известном соприкосно­вении c о6ра6оточны м материалом, например при движении рубанка и при всех движениях, связанных с машиной, если они, конечно, кондукти­рованы, т. e. ведутся кругом, рычагом и т. п. При таких машинных дви­жениях, как, например, работа на пишущей машинке, задержать движе­ние гораздо труднее, как и вообще во всякого рода резких движениях, которые проходят большую часть своего пути вне соприкосновения c обрабатываемым предметом или машиной. Если мы статизируем отдель­ные участки, внутренние участки движения, то мы получим непрерывную, как бы кинематографическую цепь отдельных участков движений и, та­ким образом, сделаем очень решительный шаг к разложению этих дви­жений. Однако и к движениям резким, как, например, движения удара, мы можем подойти аналогично только что сказанному. Для этой цели надо несколько изменить натуральную форму движения. Если 6ы мы сделали так, что отдельные сочленения, например, кистевые, локтевые или плечевые, укрепили на каком-ни6удь неподвижном предмете (или, как это называется у нас, на шаблоне), тогда мы могли бы статизировать отдельные приемы таким образом, что заставили 6ы работать сначала при помощи одного костного рычага, потом при помощи двух и т. д. Этим самым мы ввели бы в движение различные группы мышц и, таким образом, изучили бы всю природу движения.

Именно этим способом мы в первое время изучали движение удара, и особенно движение кисти, когда сначала производили кистевое движе­ние c разжатием пальцев, a потом c сжатием пальцев. Можно сказать, что нет ни одного вида движений, которые нельзя было бы ввести в не­которые искусственные условия и зафиксировать застывшие моменты этик движений, будет ли это работа на пишущей машинке, илы удар кузнечного молота, или же какой-нибудь вид сложной сборочной работы.

 

ФОТОСНИМКИ

Фотоснимки движения, и особенно моментальные, являются для нас незаменимым материалом для раскрытия движений. Современная фото­графия позволяет делать такие моментальные снимки, что мы можем, например, снять прыжок человека, когда он находится в самом зените прыжка. Мы можем точно рассчитать положение объектива, приблизи­тельно прикинуть будущую траекторию движения и снять как раз в тот момент, когда это будет нам нужно.

Точно рассчитанная синхронная камера позволяет точно так же сде­лать даже целый ряд последовательных снимков, которые не только раскроют нам последовательную механику движения, но даже покажут нам рельефы мышечных напряжений. значение этих фотоснимков мы хотели бы поставить даже выше кинематографических снимков, которые не могут дать требуемых и уложенных в определенной последователь­ности движений.

 Моментальные снимки делаются для того, чтобы уловить движение в его натуре, поэтому сам представитель движения должен вести себя по возможности естественно.

НАТУРАЛЬНАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ

Различного рода движения в натуре, особенно в таких операциях, которые отличаются большой постоянностью, основательной выработан­ностью и автоматизмом, дают огромный материал для изучения. На деле опять-таки надо проявить большую осторожность, чтобы внимание де­монстрируемого не было во вред самой фигуре движения. Эти демон­страции, особенно если они совершаются в массовом масштабе и если объект демонстрации находится в определенных линейных или вообще строго распределенных установках, как, например, кузнец, молотобоец, ру6щик, опиловщик и вся работа рабочих на массовом производстве на станках, дают огромнейший незаменимый материал. Мы могли 6ы внести в наблюдение некоторую искусственность. Можно сделать так, чтобы рядом с наблюдением движения мы наблюдали бы тень этого движения на стене, параллельной c плоскостью движения. Эта тень на стене долж­на будет помочь нам фиксировать свое внимание как раз на начальных и конечных установках и отдельных элементах приемов. Наблюдения натуральных движений являются непременным введением даже к какому 6ы то ни было сложному наблюдению движений, потому что при сложном наблюдении движений, при помощи фотографии и кинематографии все равно нужно давать определенную установку для того, чтобы эти снимки не были случайны.

КИНОСЪЕМКИ

Чрезвычайно популярна мысль, что киносъемка является наиболее ценным видом фиксации движений. На самом же деле для улавливания быстрых движений киносъемка оказывается в высшей степени несо­вершенной. При киносъемке удара, например, мы получим всего две или, в крайнем случае, три пластинки и, следовательно, 2-3 позиции,

которые, конечно, разочаруют всех, кто теоретически мыслит себе огром­ное богатство съемок посредством кино. Гораздо благодарнее в этом отношении работа при помощи цейтлупы, которая может сделать несколько сот кадров в секунду и дать действительно непрерывный ряд становле­ния движения. Снимки c цейтлупой незаменимы еще и для того, чтобы делать на экране искусственное замедление движений, при котором совершенно не теряется природа самого движения. Однако стоимость киносъемки при помощи цейтлупы огромна, как и стоимость самой цейт­лупы, и она может быть введена исключительно для чисто методических изысканий.

ФОТОЦИКЛОГРАММЫ

    Циклограммы движений, которые получаются при кинематографических съемках в особо смонтированной лаборатории, недостаточно оце­нены до сего времени как материал для изучения движений. Сама тех­ника съемки, данная в общих чертах Гил6ретом, развитая потом в России Тихоновым и Кекчеевым и в совершенстве разработанная Яловым и Бернштейном (ЦИТ), в настоящее время является не только интересной для изучения движения во времени и пространстве, но мы смеем думать и единственным достоверным документом вообще для изучения движе­ний c какой 6ы то ни было точки зрения: и c точки зрения физиологи­ческой, и даже психологической, ибо циклограмма может отражать и так называемую психомоторную сторону работника. Наши собственные опы­ты по съемке затормаживаемых движений или по съемке движений c внезапными перерывами показывают, что можно снимать не только го­лую механику движения, но и неврологию этих движений.

Фотостереоснимки позволяют нам непосредственно смотреть дви­жения в перспективе, а это является незаменимым материалом для раз­личного рода подсобных построений при экспериментальной работе.

ИМИТАЦИОННЫЕ ДВИЖЕНИЯ

Движения, совершаемые в их натуральной форме, часто для нас кажутся сложными, потому что они совершаются c натуральными инст­рументами. Если же мы вместо тяжелого инструмента возьмем легкий, вместо неправильного движения сделаем движение строго круговое и, наконец, движение c орудием заменим движением без орудия, то, со­здав такого рода имитационное движение, мы сможем построить после­довательные ряды движений: движения c малыми нагрузками, доходя­щими потом до натуральных рабочих нагрузок, раскроют нам уже не только картину движения в его окончательном, натуральном виде, но и в его становлении (in werden).

АНАЛОГИЧНЫЕ ДВИЖЕНИЯ

После самого непродолжительного изучения эмпирически сложившихся движений мы скоро приходим к мысли, что движение усваива­ется легче, если оно похоже на другое. Если разложить движение на составляющие, то мы увидим, что, например, ударное движение кузнеца имеет много общего c ударным движением ру6щика. Круговое движение y суппорта при самоходах, переключения при подачах, которые де­лает токарь, имеет нечто общее c движением, которое делает кондуктор y контролера трамвайного вагона. Эти аналогичные движения будут отличаться друг от друга определенной ритмикой, определенной скоро­стью, но, во всяком случае, мы увидим, что можно будет в известный момент, пользуясь этими аналогиями, построить определенные ряды и лучше изучить уже не только одно движение, a целую группу и выде­лить из них общие множители и общие элементы.

СОПУТСТВУЮЩИЕ ДВИЖЕНИЯ

Мы знаем, что при выполнении некоторых движений y целого ряда рабочих появляются известные странности. Так, например, y мясников при работе — известное специфическое выдыхательное движение, выра­жающееся даже особым звуком. Точно так же у работников, делающих резкие движения, наблюдается особое движение скул, движение губных мускулов, и даже особое выражение глаз, резко, c поразительной быстротой меняющееся при этих движениях (кузнец, котельщик). Увели­чение какого бы то ни было нервного напряжения сейчас же приводит в движение группу малых, a иногда и больших мускулов, систематически наблюдать за которыми нам никогда не приходило в голову. Особенно нужно сказать o мускулах головы, именно мускулах рта, мускулах лба, мускулах глаз. Эти сопутствующие движения проявляются в различной мере y различных работников и бывают иногда строго индивидуальны. Но продолжительное наблюдение показывает, что здесь существуют известные законы. Делая известное обобщение, мы могли бы сказать, что, пожалуй, нет ни одного трудового движения, которое не сопрово­ждалось 6ы различного рода сопутствующими мускульными движени­ями. Это представляет интерес не только c точки зрения чисто биоме­ханической, но и в психологическом отношении. Сопутствующие движе­ния выражают известную нервную настройку организма или, выражаясь нашим языком, особую нервную установку.

Если мы подробно станем наблюдать только за движением таких мускулов, как лобные и глазные, то мы здесь найдем любопытную до­рогу к различного рода психологическим разгадкам. Если 6ы мы спе­циально интересовались проблемой меткости (особенно меткости на дальнее расстояние), то увидели 6ы, что глазная мускульная установка играет огромную роль. Точно так же эта глазная установка играет огром­ную роль при изменении напряжения; когда приходится делать напря­жение, зрачки работают периферическим зрением, устраняя строго фик­сированное зрение, — здесь, повторяю, открывается интереснейший путь для чисто психологического раскрытия движений. Современная наука знает некоторую аппаратуру, которая позволит точно записать это напря­жение сопутствующих мускулов и установить известные психологические законы.

РАБОТА ДЕФЕКТИВНЫХ

Работа дефективных представляет интерес в том отношении, что двигательная сторона трудовых процессов выражена y них с особой резкостью. Это очень заметно y глухонемых. Движения их рассчитаны на особое воздействие, на особую выразительность, и поэтому утрированная форма движений раскрывает нам действительную природу движений нормальных. И только путем сравнения работы дефективных и работы нормальных мы поймем все построения и особенности дви­жений.

Пожалуй, еще больший интерес представляет наблюдение за рабо­той дефективных в отношении сопутствующих движений. эти сопутствую­щие движения y глухонемых и y слепых развиты чрезвычайно ярко. Они работают с выключенными реакциями и должны эти реакции переводить главным образом в яркодвигательные реакции, в том числе и в сопут­ствующие. Нам известно, что глухонемые при разговоре работают не только руками, но в значительной степени и утрированной мимикой. И вот эта мимика представляет из себя тот огромный мир сопутствующих движений, который прокладывает дорогу в сторону психологического изу­чения труда.

                                                        

                                                                17. РАБОТА ИНВАЛИДОВ

 Инвалиды — люди, которые лишены какой-нибудь двигательной части тела, должны волей-неволей свои двигательные функции переносить на другие части тела. Человек, лишенный правой руки, должен работать левой. Есть инвалиды, которые приучаются работать очень недурно ногами вплоть до того, что могут давать чрезвычайно тонкие и разрабо­танные движения (вспомните «Атлантиду» Гауптмана). И только тогда, когда мы знакомимся c этим миром движений, мы понимаем все то нормальное, что вырисовывается по сравнению с этим ненормальным. Огромный опыт, который накопился в связи c инвалидами во время войны в Германии, во Франции и в Америке, дает в этом отношении неисчерпаемый материал. A те исследования, и особенно приспособле­ния, которые создала современная ортопедия в связи c инвалидностью, дают нам сложившиеся установки этих движений.

ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ

Движения рахитичных людей, и вообще людей c нарушенной мор­фологией, представляют для исследователя необычайный интерес.

Только тогда, когда мы познакомимся c этими патологическими дви­жениями, ясно вырисовывается вся та «6иограмма», вся та сумма качеств, которая необходима для совершенно нормального движения.

Раз раскрыта природа движения, нам интересно познакомиться и со всеми видами движений людей больных, страдающих головными бо­лями, ревматизмом, различного рода грыжами, кривобоких, сутулых, кривоплечих и т. д.. Все эти патологические состояния дают рисунки движений, которые резко отличаются от нормальных; при помощи этих патологических движений мы получим сопоставление c движениями нор­мальных людей и лучше вскроем картину последних. Еще больший инте­рес представляет для нас изучение движений при различных функцио­нальных расстройствах нервной системы. Зрительно-двигательные координации в движениях, автоматизм движений и вообще вся психомоторная сфера движений становятся для нас наиболее ясными тогда, когда мы знакомимся c движениями ненормальными при функционально-нервных расстройствах. И мы смеем думать, что серьезное изучение трудовых движений приведет нас к тому, что можно будет создать особую науку — мотопатологию. Как в свое время невропатология родилась раньше неврологии, так и теперь, может быть, нам нужно создать эту мотопатологию для того, чтобы создать науку o нормах движений.

ПОЛОВЫЕ ПРИЗНАКИ ДВИЖЕНИЙ

   Уже ясно выраженная меньшая силовая деятельность женщины в сравнении c мужчиной сразу раскрывает перед нами картину движений. Хотя мы имеем редкие случаи, когда женщина занимается кузнечным делом, однако в эту профессию женщина не идет не только массами, но и небольшими исключениями. Но если женщина не может овладеть этим резким ударным движением c большой нагрузкой, то в то же вре­мя она в совершенстве может овладеть движениями нажимными. Опыты слесарной работы женщин показывают, что женщины при точной работе достигают искусства, нисколько не меньшего по сравнению c мужчиной, и, наоборот, даже поражают своим «мелочным» вниманием, которого иногда недостает мужчинам, живущим, может быть, более интенсивной умственной жизнью. Но если бы мы не обращали внимания на этот характер движений, a посмотрели 6ы только на основные уста­новки при работе, то оказалось 6ы, что, например, форма женской груди дает совершенно другую установку при движении, чем y муж­чин. Женщина начинает работать совершенно другими мускулами, чем мужчина, Незначительная силовая нагрузка женщину заставляет часто работать мускулами плечевыми и спинными и мускулами живота, И даже при очень поверхностном сопоставлении этик двух установок а мужской и женской — мы уже сразу понимаем картину движений.

ДЕТСКИЕ ДВИЖЕНИЯ

Наблюдение за детскими движениями c самого раннего возраста дает интересные результаты. Известно, что дети работают большими мускулами. Мелкие костные рычаги и мелкие мускулы приходят в дви­жение y них потом. Из этого сразу мы можем сделать вывод, что изве­стная дифференциация и отделка мелких движений приходит посте­пенно, c возрастом. Такая природная тренировка, совершающаяся сти­хийно, приобретает для нас интерес именно потому, что по той же шкале можно создать тренировку взрослых.

Можно сказать, что целый ряд взрослых людей по отношению к профессиональному рабочему смеет такие же дремлющие мелкие мускулы, как ребенок по отношению к взрослому. И только из этик сопо­ставлений можно создать определенную серию движений, и даже понять их составляющие.

ПЛОХИЕ РАБОЧИЕ

B современной литературе чрезвычайно распространен взгляд, что для изучения движений и для того, чтобы поймать настоящие нормы движений, надо изучать так называемых хороших рабочих. Мы склонны считать это романтикой. Наоборот, тщательный анализ и тщательное на­блюдение за плохими рабочими даст гораздо больший материал, чем наблюдение за рабочими хорошими. На хороших рабочих мы можем. смотреть как на своего рода контрольный шаблон при наблюдении за плохими рабочими. Плохо работающий рабочий делает такие установки, которые являются лестницей к нормальной установке хорошо работаю­щего рабочего. Не только понять, но даже обратить внимание на эту хорошую установку мы не могли бы, если бы не имели перед глазами плохо работающих рабочих. Это, однако, нужно сказать не только про наши наблюдения натуральных работ в предприятиях, но и про все лабораторные эксперименты. Только тогда, когда мы будем изучать нор­мально работающих рабочих параллельно c плохо работающими, мы сможем сделать открытие относительно нормальных установок и спо­соба получения нормальных установок.

РАБОТА УЧЕНИКОВ

Тут мы вплотную подходим к работе учеников — учеников, о6учаю­щихся на заводе или в специальных фабрично-заводских школах.

Понять ту революцию, которую представляет ротационная машина, мы можем только тогда, когда познакомимся c плоской типографской машиной, a перед этим познакомимся c примитивным ручным печатным станком. Только тогда нас может поразить автоматизм ротационной машины. Если же на нее посмотрит человек, не знающий последовательных стадий машинной эволюции, то он просто выразит общее изумление от этой машины, как феномена. Он не поймет, в чем заключается эво­люция. Заводской автомат может поразить не знающего заводской обста­новки зрителя не своим автоматическим барабаном, а, например, скоро­стью работы.

Точно так же и c живой машиной. Ученики представляют для нас интерес именно в смысле необработанной, неусовершенствованной машины. Они для нас интересны как сырье, из которого просто, даже без особой методики, делается хорошая установка рабочей машины. Ученики — не только неумеющие рабочие, они в значительном степени и дети. Следовательно, изучить движения, понять их природу мы, конечно, можем лучше тогда, когда перед нами будет масса учеников какой-ни­будь фабрично-заводской школы, или же ученики, рассеянные на за­воде.

Вот почему, между прочим, чтобы «входить в жизнь» для того, чтобы понять жизнь рабочих на предприятии, необходима специальная «препарация» наблюдений. Заводскую обстановку, в том числе и работу, можно изучить только тогда, когда вы дадите специальную «препарацию» для вашего наблюдения, вашего изучения. Работа учеников и есть та прекрасная препарация, которая нужна для нашей цели. Ученик в про­цессе обучения, в процессе вхождения в работу постоянно изменяется. Он постоянно себя испытывает. Правда, иногда портит, но, во всяком случае, все его умения, все его навыки, в том числе и все его движения, находятся в постоянном изменении. Отсюда ясно, что работа учеников представляет для нас огромный интерес.

САМОНАБЛЮДЕННЕ

Хорошо работающий работник, который овладел автоматизмом дви­жений, уже мало приспособлен к самонаблюдению. Он уже весь во вла­сти нервных автоматов, которые находятся вне его сознания. И поэтому для такого работника самонаблюдение является в высшей степени труд­ной задачей. Для того чтобы хороший работник мог наблюдать за сво­ими движениями, нужна чрезвычайная тренировка. И, наоборот, наблю­дать над собой человеку, который только входит в мир движений, который на каждом шагу чувствует торможение этих движений, гораздо удобней.

Мы хотели бы указать на положительную сторону самонаблюдения и на его опасность.

Без самонаблюдения, вообще говоря, трудно работать. Все люди, которые серьезно изучали какой-ни6удь труд, должны были предвари­тельно овладеть этим трудом и устанавливать самонаблюдение. B дан­ном случае это самонаблюдение является единственной возможностью для различного рода описаний работы невытренированного человека, кроме тех npeдпocылoк, которые мы указали выше. Есть попытки и дру­гого рода. Для того чтобы за собой наблюдать, человек должен в изве­стный момент свои собственные движения тормозить или представить их «деланными» движениями. Особенно, как мы указали выше, это бро­сается a глаза при фотографических снимках, когда рабочий в большин­стве случаев оказывается плохим актером, настоящий актер может точно передать эти движения.

Во всяком случае, без самонаблюдения мы не могли 6ы даже ста­вить какую бы то ни было задачу: сaмонaблюдение является здесь важ­нейшим условием нашей изыскательской интуиции.

ВЫКЛЮЧЕНИЕ РЕАКЦИЙ

B нашей лабораторной работе мы пришли к глубокому убеждению, что для раскрытия некоторых приемов, некоторых трудовых движений нужно создать искусственную обстановку особой реакции. это заклю­чается в том, что мы как бы на время «дефектируем» данного субъекта. Мы выключаем y него одну группу или целый ряд групп реакций. При изучении моторной стороны реакций мы выключаем слух, затыкая уши по возможности герметической кнопкой, и закрываем глаза особыми наглазниками. Это выключение реакций нам интересно, во-первых, тем, что наглядно показываем, какого рода реакции являются важными в дан­ной работе. Так, например, при опиловке, при самом производстве тру­дового движения, человек может c выключенным слухом и глазами давать правильную плоскость. Глаза будут нужны потом, когда линейкой проверяется правильность данной плоскости. Только выключение реак­ций, последовательно проведенное в различных комбинациях, дает нам возможность узнать, чем же именно берет рабочий в данном движе­нии: когда будет иметь значение его нервно-мускульное чувство и когда будет иметь значение его зрительная реакция.

Метод выключения реакций мы оценим вполне тогда, когда сопо­ставим только что высказанные положения c исследованием дефектив­ных людей (глухонемых и слепых),c которыми мы проводили некото­рые опыты.

РАЗРЕЖЕНИЕ ДВИЖЕНИЙ

Когда движение производится одновременно несколькими частями тела, например правой и левой рукой вместе, или же рукой и ногой и т. д., то для того чтобы установить природу координации в окончательно сложившемся виде, чрезвычайно полезно делать разрежение этих движений таким образом, чтобы вместо координированных движе­ний получались изолированные движения. Так, например, если движение совершается правой и левой рукой, то можно делать таким образом, что правая рука будет совершать такое же аналогичное движение, a ле­вая рука будет находиться в статической установке. И наоборот — то же самое можно делать c левой рукой, Из этого, конечно, нельзя делать заключения, что тогда мы получим идентичную природу движений, но, во всяком случае, мы сделаем определенного рода подход для того, чтобы установить нарастание координаций.

Чрезвычайно легко бывает сделать и несколько усложненную в этом направлении разведку. Если одновременно c движением левой руки правая рука делает последовательно и вертикальное и горизонтальное движения, то мы можем оставлять только или вертикальное, или гори­зонтальное и проводить последовательно эти различные сочетания для того, чтобы в конце концов дойти до натуральных коорди­наций.

Еще большую услугу нам окажет видоизменение природы координа­ционных, но не аналогичных движений. Так, например, если движение правой руки будет совершаться от себя и к себе, a движение левой руки —конструктивно сложнее — и вертикальное и горизонтальное, то мы можем сделать таким образом, что пока заставим и левую руку двигаться в точно аналогичном направлении.

Этим методом разрежения движений в противовес ,движениям уплотненным (координационным) мы можем, наконец, установить по­следовательны й ряд этик координационных нарастаний и дойти до нату­ральных. Здесь мы делаем таким образом, что нарастание координаций идет в «становлении» в их последовательном образовании и, следова­тельно, конечная картина натуральных координаций для нас предстанет уже как результат частичных, пробных координационных установок.

ИСКУССТВЕННОЕ ТОРМОЖЕНИЕ

Для того чтобы вскрыть нервно-дирижирующую сторону движения чтобы установить c точностью момент перехода одних нервных приспо­соблений в другие, мы делаем искусственное торможение движения. Это торможение движений встречается в натуральной работе в высшей степени часто. Оно потом превращается в определенный автоматизм торможения. Для того чтобы вскрыть природу этих нервных автоматов, мы делаем разведочные эксперименты по торможению.

B натуральном виде это торможение бывает, например, y молото­бойца, когда он, занеся молот для удара, должен его остановить иногда на вершине замаха, a иногда и на полуударе, в зависимости от сиг­нала, который дает кузнец. Аналогичное движение мы делаем во всех управляемых машинах: в автомобиле, аэроплане и даже в таких обычных заводских машинах, как паровая машина, двигатель, мотор, рео­стат и пр. Мы проделывали опыты по торможению движений молото­бойца: по внезапно данному сигналу молотобоец тормозил движение, заставляя его остановиться на определенной высоте, и мы заснимали его фотографически. Получалась возможность точно установить момент нервного торможения. Только сделав целый ряд последователь­ных опытов, мы можем войти в картину торможения движений. И об­ратно, исходя из этого, мы можем поставить себе задачу построения особых нервных разрядников, которые бы, создавая разряд, делали движение легким и свободным со значительной де нервацией. Этот вид эксперимента нам кажется чрезвычайно интересным, потому что он проделывается на базе изучения световых циклограмм, o которых мы говорили выше. Значение этик циклограмм в данном эксперименте становится в высшей степени ценным потому, что здесь открывается богатое поле для исследования психомоторной стороны реакции.

ЖИВОТНЫЙ МИР

Уже из предыдущего изложения видно, что мы предпочитаем экспериментальные работы в их эволюционном наслоении. K наблюде­нию за работой ребенка, к наблюдению за работой больного ученика, плохого рабочего и т. д. приводят нас, естественно, поиски естествен­ных натуральных реакций. И тут мы фатально приходим к тому, что для понимания природы человеческого движения мы должны войти в мир движений животных и, таким образом, дойти до эксперимен­тальных, но в высшей степени ценных физиологических опытов c животными. Эти опыты c животными, которые составляют очередную задачу нашей работы, мы ценим еще потому, что в смежных c нами областях науки эти опыты уже проделывались и дали богатые результаты.

ЗНАЧЕНИЕ АНАЛИТИКИ

Для наших аналитических построений, для создания системы двига­тельно-трудовых установок, для составления учебных инструкций и, наконец, для построения наших установочных (учебных) планов мы пользовались всеми вышеизложенными аналитическими приемами, кро­ме анализа движений животных. Аналогичные приемы, изложенные нами, могут проводиться как в производственной обстановке, так и в лаборатории. Точно так же и система аналитических записей может быть как в форме субъективно-описательной, так и объективно-графи­ческой.

Человек — это машина.

Человек — лучшая из машин.

Человек —это машина c самым тонким авторегулятором:

МОЗГОМ

АНАЛИТИЧЕСКИЙ ГРАФИК

ТИПЫ ДВИЖЕНИЙ

Эта предварительная аналитика позволяет нам создать некоторую классификацию движений. K сожалению, до настоящего времени нет классификации, которая была 6ы удобна для обозначения всего огром­ного эмпирического мира движений. A между тем уже наше предыдущее обозрение настоятельно наталкивает мысль на то, что можно провести какую-то определенную последовательность и сопоставление между различными видами движений.

Достаточно войти в котельную мастерскую большого завода, как нас поразит грохот, производимый различными ручными или машин­ными инструментами. Совершенно другое впечатление производит механическая мастерская по холодным обработкам, где работают на станках и нет этих громких ударных движений. И, наконец, если мы вой­дем в мастерскую сборочную, то там нам будет трудно разобраться во всем хаосе движений, которые наблюдаются. Там представлены и обра­боточные станки, и транспортные механизмы, и различного рада ручные манипуляции.

Разведочно-экспериментальные работы пo иcслeдoвaнию различных движений помогут нам объединить эти движения в определенные типы. Эти типы движений могут разниться между собой по фигуре конструк­ций этик движений, по внутреннему соотношению конструкций. Они могут разниться между собой по степени координированности, степени силовой нагрузки и, наконец, по тому психологическому содержанию, которое связано c данным движением y работника. Однако если кон­центрировать внимание на чисто конструктивной стороне этих движений, то тогда мы могли 6ы уже разбить все движения на некоторые типы, которые сослужили 6ы нам в дальнейшем огромную службу.

Наше генеральное разделение трудовых движений на удар и нажим уже оказало огромную услугу. Любое движение мы теперь сразу отно­сим к тому или другому типу. Причем для нас часто бывает неважно, будет ли это движение инструментально-ручным или же это движение станочно-о6служывающее, хотя в последнем случае нажимное движение будет, конечно, преобладать.

Ударное и нажимное движение мы, в свою очередь, делим на раз­личные подтипы (можно называть их видами) и опять-таки признаки берем те же самые: конструктивный характер движения, темп движения и координация.

ОСНОВНЫЕ ТИПЫ

Уже из предыдущего ясно, что из огромного количества движений мы можем вы делить небольшие основные типы. В каждой профессии можно выделить основные генеральные типы движений, овладение ими в значительной степени означает и овладение всей профессией. Решение задачи об основных типах имеет огромное практическое значение. B неда­леком будущем нам представляется возможным составление полной программы на основе этой предварительной аналитики — программы основных трудовых движений, которую можно будет считать введением ко всякой заводской работе. Мало того, эти основные трудовые приемы

мы мыслим себе как введение ко всякой трудовой деятельности, a сле­довательно, мы мыслим их ввести и в нашу так называемую трудовую школу. В проводимой нами практике мы уже теперь выделяем особый отдел --двигательную культуру, которая представляет из себя, c одной стороны, общую гимнастику, a с другой —основные трудовые приемы.

РЯДЫ ДВИЖЕНИЙ

Аналитическая разведoчно-экспериментальная работа дает возмож­ность построить определенную цепь движений, аналогичных одно дру­гому, включающих постепенно все большее и большее количество фигур и элементов движений. Таким образом, мы получим ряды самых элементарных и простых пальцевых или кистевых движений и, посте­пенно усложняя их, подойдем к плечевым, грудным и корпусным уча­сткам. Ряды движений мы создаем отдельно для левой руки и отдель­но для правой руки, a потом замыкаем эти ряды координационным упражнением. Создание этик рядов представляет из себя чрезвычайно сложную конструктивную проблему, где многое зависит от изобрета­тельности. И поэтому построение этих рядов нам представляется почти бесконечной задачей, но дающей уже и на первых шагах огромные peзyльтaты. На самом деле, мы имеем возможность построить переход почти от самых элементарных двигательных реакций лестницей к самым высшим двигательным реакциям (a никаких других реакций, кроме двига­тельных, нет). Таким образом, мы здесь прокладываем дорогу и к выс­шим психомоторным функциям человека.

Создание этих рядов представляет из себя уже не только разре­шение чисто трудовых задач, но и проблему общекультурного воспита­ния человека. Мы мыслим себе построение особой двигательной куль­туры, которая бы имела цепью даже фиксирование высших психомо­торных функций человека исключительно только путем построения ловко сконструированных рядов движений.

Отдельные стадии этих рядов отличаются между собой различной степенью физиологической и психомоторной нагрузки. Вот эти самые ряды и послужили основой для составления методики Центрального Института Труда по обучению трудовым приемам.

ЭЛЕМЕНТЫ

Так часто употребляющееся понятие «элементы» на самом деле представляет из себя сложную проблему. Даже тогда, когда мы пред­ставим себе простую реакцию, в лабораторном эксперименте мы долж­ны разложить ее на огромное количество составляющих и переменных. Что же говорить o том, чтобы найти эмпирически элементы движений, которые мы могли 6ы считать как бы основной молекулой движения.

Здесь могут быть два пути. Или мы при помощи предшествующей аналитической работы будем строить типичные ряды движений и пу­тем аналогизирования, вынесения общих движений за скобки, в конце концов найдем так называемое элементарное движение. Этот путь практически нам более подходит. Мыслим и другой способ нахожде­ния этих элементов: мы будем постепенно упрощать движение по при­знаку выключения костных суставов, a следовательно, и по признаку выключения соответственных мускульных тяжей. Таким образом, мы получим элементы движений пальцевых, локтевых, плечевых и т. д.

Таким образом, мы находим психомоторные характеристики, которые соответствуют этим элементам. Однако для глубокой аналитической ра­боты возможен еще и другой путь, который приобретает особое зна­чение для теоретической разработки. Мы можем разбивать движение чисто механически, работая как механики. Представляя данное движе­ние как маятникообразное, мы можем находить чисто теоретические элементы работы. Именно этот метод был использован в биомеханиче­ской лаборатории ЦИТа д-ром Бернштейном.

ОПИСАНИЕ ДВИЖЕНИЙ

Такое выражение, как «описание», считается не требующим ника­ких предварительных пояснений. A между тем, если его не определить, то мы будем вносить сюда огромный субъектизм. Если бы, принимая во внимание все предыдущее, описание движений мы строили не только грубо эмпирически, a аналитически, то оно могло бы быть нор­мализованным описанием. Мы могли бы тогда сказать, к какому типу относится описываемое движение, далее—мы могли бы узнать, в ка­ком ряде движений оно значится, и, наконец, попробовать описать его по элементам. Следовательно, предыдущая аналитическая работа и та квалификация, o которой только что было сказано, поможет нам c ла­бораторной ясностью описывать движения. Не разрешив эту задачу описания, мы вообще были бы совершенно беспомощны в каких бы то ни было попытках подбора людей к избранной профессии. B последнее время в психотехнике центр тяжести всей работы переносится на эти описания. Но, к сожалению, это описание не может быть пока прове­дено чисто лабораторным путем; однако его можно сделать более точным именно тогда, когда мы создаем определенные нормали типов, рядов и элементов движений.

МЕТОДИЧЕСКИЕ ПОСТРОЕНИЯ

Такая, казалось бы, простая операция, как рубка зубилом, увлекала все больше и больше Центральный Институт Труда в его работе. Ввиду того что эта рубка зубилом нам представляется своего рода делегатом целого мира движений, она проливает свет и на все другие виды дви­жений. Надо сказать, что в педагогической области мы подходим к этой работе как чистые прикладники. Мы хотели ее разложить на элементы и ряды и при помощи их построить способ обучения. Почти в самом начале работы Института мы уже дали первую инструкцию обучения работе. Мы не выпустили ее в свет, a напечатали на правах рукописи. Даль­нейшая отделка инструкции повела к тому, что мы выработали уже практическую инструкцию, которую разбили на отдельные параграфы и разделы и которая пущена в обращение на наших курсах инструк­торов производства. Ввиду того что эта инструкция должна быть опре­деляющей для всех видов труда, мы должны были заняться предваритель­ной ее обработкой. Фиксация внимания на конструктивной стороне этой инструкции привела нас к тому, что мы построили огромное количество инструкций для всех удapных работ и всех работ нажимных. Составлено несколько инструкций для работ, и разработана программа монтажа. Но именно потому, что эта практическая работа широко развер­нулась, мы должны были себя чувствовать все время неустанными кон­структорами. Мы должны были все время работать с над основным шаб­лоном метода, и даже больше — над тонкими калибрами этого метода, и поэтому отделка инструкций по рубке зубилом проводилась нами все c большей и большей настойчивостью и скрупулезностью.

КОММЕНТАРИИ K ГРАФИКУ

B результате большого количества экспериментов и практики на курсах нам удалось составить огромные ряды движений, которые уло­жились в форму так называемого аналитического графика. Этот анали­тический график'... только для одной рубки зубилом состоит из 66 уста­новок, последовательно усложняющих друг друга. Весь график состоит из 6 разделов: предварительная гимнастика, конструкция удара, темп, меткость, сила и так называемые сложные упражнения. Сложное упраж­нение есть не что иное, как координированное движение.

Во главу угла аналитического графика, как это можно было заме­тить и по предыдущему изложению, поставлена конструкция движения.

Следующим наиболее важным разделом мы считаем скорость движения и, наконец, третьим, венчающим, — уплотнение движения (коор­динация). Конструкция движения, как мы уже сказали, поставлена во главу угла. Мы думаем, теперь найдется очень мало людей, которые 6ы не придавали значения движению как таковому. После того как появились такие блестящие исследования трудовых движений, как иссле­дования Сеченова, после того, как появилась такая гениальная школа, как павловская, после того, как вся современная психология стала исследовать движения и интересоваться именно моторной стороной реакций, нам кажется, много говорить o том, что во главу угла при изучении труда и обучении ему нужно ставить движение, т. e. именно моторный рисунок реакции, было бы даже излишне. Мы только хотели 6ы оттенить, что построение конструкции движения имеет значение не только как таковое. Оно нам представляется отправным пунктом для формирования вообще всей моторной деятельности человека. Там же, где мы имеем дело с так называемыми трудовыми движениями, где особенно выпукло выступает их нервно-мышечная сторона и, следова­тельно, их нервно-мышечные отложения, создающие нервно-мышечные автоматы, значение конструкции движений является совершенно неоспоримым.

Так называемая предварительная гимнастика имеет целью постро­ить особые двигательно-гимнастические ряды, которые представлялись бы введением к натуральным рядам движений, которые выражены в разделе конструкции. B будущем нам представляется особая гимна­стика (двигательная культура), которая будет уже иметь отношение не только к этому ряду, а к целому комплексу рядов.• в издании 1924 г, здесь была ссылка на опущенный в настоящем издании подробно описываемый в этой главе «аналитический установочный график» для рубки зубилом, за­нимавший весь следующий параграф.

 

 

КЕРЖЕНЦЕВ ПЛАТОН МИХАЙЛОВИЧ

 

Керженцев Платон Михайлович (настоящая фамилия - Лебедев) (4.8.1881, Москва - 2.6.1940), партийный и государственный деятель. Сын врача, депутата 1-й Государственной думы.

Учился на историко-филологическом факультете Московского университета (не окончил). В 1904 вступил в РСДРП, большевик. Вел партработу в Нижнем Новгороде. Петербурге. Киеве. Дважды арестовывался. В 1912 уехал в эмиграцию в Великобританию, затем в США и Францию. В 1918 вернулся в Россию, сотрудник, затем зам. главного редактора газеты "Известия".

 В 1919-20 ответственный руководитель РОСТА (Российское телеграфное агентство). В 1920 входил в состав советской делегации на переговорах с Финляндией, затем - в центральном аппарате Наркомата иностранных дел: зав. отделами романских стран и печати.

С 1921 полпред в Швеции. В 1923-25 пред. секции научной организации труда при Наркомате рабоче-крестьянской инспекции СССР.

С 1925 полпред СССР в Италии. В 1926-27 пред. редакционного совета ОГИЗа, один из создателей системы советской цензуры. В 1927-28 зам. управляющего Центрального статистического управления СССР.

В 1928-30 зам. зав. агитпропотделом ЦК ВКП(б). В 1930 зам. пред. Президиума Коммунистической академии и директор Института литературы, искусства и языка. С дек. 1930 управляющий делами СНК СССР.

 С марта 1933 по окт. 1936 пред. Всесоюзного комитета по радиофикации и радиовещанию при СНК СССР. В 1934 выпустил апологетическую книгу "Жизнь Ленина".

17.1.1936 одновременно возглавил Комитет по делам искусств при СНК СССР, а 5.12.1936 введен в состав СНК СССР. Под его руководством развернута пропагандистская кампания против "врагов народа", которыми были объявлены конкуренты И.В. Сталина. Руководил гонениями на работников искусства, поддерживая лишь верных сторонников сталинской линии, в т.ч. на его ответственности лежит разгром советской кинематографии.

19.1.1938 снят с поста. В 1939-40 зам. главного редактора Большой и Малой советских энциклопедий.

 

 

КЕРЖЕНЦЕВ П. М.

«НОТ. НАУЧНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ТРУДА»

НОТ является совсем новой отраслью научных знаний, поэтому терминология, касающаяся этих вопросов, еще очень плохо установлена, и содержание даже главнейших понятий толкуется различно. Сейчас нам приходится оперировать с термином НОТ, уже достаточно укоренившимся, хотя он сам вносит основательную путаницу в постановку вопроса. Заграница знает совсем другую терминологию - «научное управление фабрикой», «научная организация производства», «тейлоризм», «система Тейлора» и т. д. Говоря «организация труда», мы многих читателей наводим на мысль, что дело идет об организации пролетариата как класса (у нас прочно укоренилась терминология «организация капитала», «организация труда»).

С другой стороны, понятие НОТ как будто вовсе не покрывает чисто технической стороны производства. Наконец, оно оставляет в тени организационную работу, протекающую вне производства. Однако этот термин уже так укоренился, что приходится пользоваться им, чтобы не вносить новой терминологией еще большей разноголосицы и путаницы. Вынужденно оставляя неудачно сочиненную терминологию, я сразу оговариваюсь, что понятию НОТ я даю расширительное толкование. НОТ есть применение научных принципов не только к хозяйственному труду человека или к производству, но и ко всякой организационной работе вообще. Ставя вопрос так, я несколько отхожу от позиции работников НОТ в России и за границей.

В Америке теория научной организации производства народилась и развилась целиком в индустрии. Наши противники и последователи Тейлора продолжают работать почти исключительно в чисто хозяйственной сфере. Между тем принципы научной организации должны применяться и во всех других отраслях деятельности Красной Армии, школе, повседневной жизни. Таким образом, НОТ в моем толковании должен охватить научное изучение организационных принципов и методов и их правильное применение к различным отраслям человеческой деятельности. Только ставя вопрос во всей широте, мы сможем правильно поставить и всю работу в области НОТ. Здесь же следует отметить еще одну характерную особенность НОТ. НОТ имеет своей задачей добиться максимального эффекта от труда человека при условии минимальных затрат как человеческой энергии, так и материальных средств. Этот принцип (условно мы могли бы назвать его «принципом экономии») является одной из типичных особенностей научной организации труда.

 Надо иметь в виду, что НОТ совсем не является какой-то особой наукой (как думают последователи А. Богданова). Это лишь известная сводка данных некоторых научных дисциплин и практического опыта.  Надо отметить, что и в других случаях терминология в НОТ является совершенно не установленной. Стоит посмотреть, например, как неясны для большинства основные организационные термины: «управлять», «руководить», «администрировать», «организовать». Какое из них шире, какое уже? В чем разница между руководством и администрированием? Эти вопросы каждый решает по-своему. Было бы бесплодно задаваться здесь целью разобрать всевозможные определения, которые давались и даются НОТ. Гораздо показательнее коснуться действительного содержания НОТ. Чтобы сделать ясным, в чем заключается сущность научной организации труда, мы разделим ее на три основные части:

 1) Изучение человека как машины, т. е. с точки зрения максимальной эффективности его работы.

2) Изучение и приспособление материальных сил (обстановки, орудий, материалов и пр.).

3) Изучение и применение рациональных организационных методов.

 Первая часть касается субъективного момента всякой выполняемой работы (роли человеческого элемента в ней), вторая - объективной материальной обстановки ее, третья - взаимоотношений как между субъективными и объективными работы, так и между отдельными элементами или объективного порядка... …Мы имеем 8-часовой рабочий день, но как происходит работа в течение этого времени? Психофизиология дает нам известные указания относительно того, как можно сберечь силы рабочего и получить максимальную производительность в течение этого периода. Мы знаем, что необходим по крайней мере часовой перерыв на обед; мы знаем, что необходимо установление других правильных перерывов для отдыха. Фактически у нас нигде такой правильности не наблюдается. Это - один из самых больных наших вопросов. И интересы производства, и интересы охраны труда, и интересы методической работы требуют, чтобы этот вопрос был поставлен на совершенно твердую почву. Здесь работники по НОТ должны теснее объединиться с профсоюзами, чтобы провести, наконец, у нас рациональное распределение периодов труда и отдыха. Мы не умеем работать. Мы не имеем системы в работе. У нас нет однообразных приемов. Здесь нам нужен какой-то массовый инструктаж.

Не касаясь других сторон и особенностей метода НОТ, мы можем, таким образом, выделить такие типичные нотовские приемы: Выработка нормалей и стандартов. Обследование в натуре. Тщательное измерение и учет. Конечно, сейчас еще нельзя говорить о вполне выработанной методике НОТ, но в этих элементах уже содержатся начала для более тщательного и действительно научного метода.

…Наиболее значительными из институтов, конечно, являются:

1) Центральный институт труда (ЦИТ), руководимый А. Гастевым. Работа института идет по трем направлениям: учебно-изыскательная, учебная, практическая.

Изыскательная работа сосредоточена в восьми лабораториях ЦИТ: фотокино (фиксация трудовых движений), техническая (изучение технико-обработочных методов и орудий труда), биомеханическая (трудовая - изучение трудовых движений), физиотехническая (энергетика труда), психотехническая (психология труда), педагогическая (методы трудовых тренировок), социально-инженерная (изучение техники управления), невромеханическая (изучение центральной нервной системы).

Общий характер лабораторной работы - концентрация внимания на минимальном количестве проблем. Так, в 1922 г. все первые шесть лабораторий изучали лишь «рубку зубилом» и «опиловку металла». Учебная работа заключается в проведении курсов инструкторов производства, промышленных бухгалтеров и промышленных администраторов. Практическая работа, с одной стороны, сводится к публичному воздействию путем прессы, издательства, библиотеки, музея и пр., с другой - выражается в системе консультаций, принявшей довольно широкие размеры, и руководства опытными станциями.

Для характеристики ЦИТ интересно отметить, что в настоящее время вопросы чисто организационные (управление, учет и контроль и пр.) занимают сравнительно небольшое место в его работе. Главнейшим достижением четырехлетней работы ЦИТ является выработка методики обучения трудовым приемам,

2..Казанский институт научной организации труда (рук. И. Бурдянский). Научная работа института выполняется отделами экономическим, статистическим, техническим,

психофизиологическим и лабораториями при них. Институт ведет непосредственную рационализаторскую работу в предприятиях и учреждениях; кроме того, выполняется значительная работа по пропаганде идей НОТ.

3. Всеукраинский институт труда (Харьков, рук. Ф. Дунаевский). Главное внимание институт уделяет вопросам психофизиологии. Последнее время он занялся вопросами управления и особенно выработкой метода организационного анализа.

4. Таганрогский институт научной организации производства Донбасса и Юго-Востока наряду с проблемами о научных принципах управления и рационализации труда большое внимание уделяет методам правильного хозяйственного расчета, учету издержек производства и аналогичным вопросам.

5. Институт по изучению мозга (Ленинград). Центральная лаборатория труда, находящаяся при нем, занята разработкой вопросов, связанных с изучением личности и психической деятельности человека. 6.Лаборатория промышленной психотехники при Н.К.Т. ведет все более расширяющуюся научную работу по психотехнике, по подготовке работников в этой области, по профессиональной консультации и пр.

7. Отдел психофизиологии труда при психоневрологическом институте целиком специализировался на изучении работы человека.

8. Организационный кабинет центрального института организаторов народного просвещения (Москва). Имеется ряд других столичных и провинциальных лабораторий, в той или иной форме работающих в областях, соприкасающихся с НОТ. Особенностью почти всех существующих учреждений является то, что каждое из них более или менее специализируется на одной группе вопросов. При координации их работ возможно будет в интересах дела провести дальнейшую специализацию. Конечно, наряду с ней желательно и создание учреждения, более полно и разносторонне разрабатывающего все проблемы научной организации. По-видимому, время для этого еще не пришло (отчасти вследствие отсутствия работников). Будет поэтому более рационально ограничиться лишь известным объединением работы… …

С другой стороны, критики Тейлора и тейлористов порой впадают в другую крайность,- вовсе сводя на нет все достижения американцев в области, ими почти что созданной. К такого рода антитейлористам, выплескивающим из ванны вместе с водой и ребенка, принадлежит, например, О. Ерманский. Своей известной (и во многом ценной) работой «Научная организация труда и система Тейлора» он добивается, в сущности, одного результата: он почти совсем отбрасывает или замалчивает все положительные стороны тейлоризма. Создается впечатление, что тейлоризм - это, в сущности, какая-то разновидность ловкого шарлатанства. Это достигается тем, что центр внимания переносится к вопросам психофизиологическим и вся тема заостряется вокруг мнимой гибельности интенсификации труда. Конечно, в области физиологии Тейлор слаб, но центр тяжести его работы совсем в другом - в новом методе тщательного наблюдения и учета, в изучении и усовершенствовании организационных принципов, в изучении роли людского материала в производстве и т. д. Этих главнейших достижений Тейлора Ерманский почти не касается. Еще разительнее ошибка анти-тейлориста Ерманского в вопросе об интенсивности труда. Он, разумеется, решительно против интенсификации труда, ссылаясь на то, что она подрывает организм рабочего. Таков типично меньшевистский подход к вопросу. Проблему интенсификации труда мы в условиях переходной эпохи решаем не с точки зрения интересов отдельного рабочего, а с точки зрения интересов пролетарской диктатуры. Раз укрепление диктатуры и поднятие хозяйства на высшую ступень требуют интенсификации,- мы всегда пойдем на нее. Мы обязаны на нее пойти. Таким образом Ерманский, полемизируя против Тейлора, который некоторыми своими мерами создавал систему научного выжимания пота, сам резко уклоняется от правильного решения проблемы… Печатается по: П.М.Керженцев «НОТ. Научная организация труда» // У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи 1990, Ленинград ЛГУ. С.113-114, 116, 120,128-129,133, 171.

 

ОСИП АРКАДЬЕВИЧ ЕРМАНСКИЙ

 

О́сип Арка́дьевич Ерма́нский (псевдонимы: М. Борисов, А. О. Гушка, Меерович, П. Р.; настоящая фамилия Ко́ган; 28 июля 1867, Аккерман Бессарабской губернии — 1941) — российский политический деятель (социал-демократ), теоретик в области рационализации производства и организации труда, публицист, мемуарист. Один из зачинателей российской/советской науки управления (впоследствии менеджмента), ввёл в научный обиход сам термин НОТ (научная организация труда).

Иосиф Аркадьевич Коган (впоследствии известный под литературным псевдонимом Осип Ерманский) родился на юге Бессарабии в уездном городке Аккерман, расположенном у днестровского лимана, в семье мелкого ремесленника. Получил традиционное образование, учился на юридическом факультете Новоросскийского университета в Одессе, но в 1888 году за участие в студенческом движении был выслан на Кавказ. В 1891 году уехал в Швейцарию, где познакомился с П.Б. Аксельродом, В.И. Засулич, Г.В. Плехановым и Розой Люксембург. В 1892 году вступил в социал-демократическую организацию, одновременно обучался в Цюрихском политехникуме, после окончания которого в 1895 году вернулся в Россию.

Стал одним из руководителей Союза социал-демократических комитетов и организаций Южной России и газеты «Южный рабочий». В 1902 году вновь эмигрировал и после Второго съезда РСДРП (1903) стал меньшевиком. С 1905 года жил в Петербурге, делегат Четвёртого (Объединительного) съезда РСДРП (1906). В 1907 году начал заниматься литературной деятельностью, был редактором ряда газет. В 1909 году стал одним из основных участников пятитомного издания «Общественное движение в России в начале XX в».

В годы Первой мировой войны — один из руководителей Петроградской «Инициативной группы», стоявшей на интернационалистских позициях, писал антивоенные листовки и сотрудничал в меньшевистской прессе.

После Февральской революции 1917 года с марта по май 1917 года был главным редактором центрального органа меньшевиков «Рабочая газета». Делегат Первого Всероссийского съезда Советов (июнь), избран членом ВЦИК от фракции меньшевиков. В сентябре—декабре был редактором и сотрудником левоменьшевистской газеты «Искра», участник Демократического совещания (сентябрь), член Предпарламента (октябрь), один из лидеров фракции меньшевиков-интернационалистов.

После Октябрьской революции 1917 года выступал за создание однородного социалистического правительства. В конце ноября — начале декабря был делегатом Чрезвычайного съезда РСДРП(м), избран в Президиум съезда; в отличие от Ю.О. Мартова предлагал меньшевикам войти во ВЦИК с целью создания противовеса большевистской тактике. Участник 3-й Циммервальдской конференции (25—30 августа), член ВЦИК от фракции меньшевиков.

Весной 1918 года вместе с ЦК меньшевиков переехал в Москву, редактировал журнал «Рабочий интернационал». В 1919 году избран действительным членом Социалистической Академии, а в 1920 году — депутатом Моссовета. 23 августа 1920 года арестован, освобождён через месяц. В апреле 1921 года вышел из РСДРП, стал профессором экономики Первого Московского государственного университета и сосредоточился исключительно на исследованиях в области рационализации и научной организации труда.

Осип Ерманский — автор ряда монографий в области научной организации производства, в том числе «Система Тейлора. Что несет она рабочему классу и всему человечеству. С указателем литературы на рус. и иностр. языках» (Петроград—Москва, 1918), «Указатель книг и статей по научной организации труда и производства» (Москва, 1921), «Научная организация труда и производства в системе Тейлора» (Москва, 1925, четыре переиздания), «Трагедия расточительства в производстве» (Москва—Ленинград, 1929), «Теория и практика рационализации» (Москва—Ленинград, 1928, пять переизданий до 1933 года), «Стахановское движение и стахановские методы» (Москва: Соцэкгиз, 1940). Ему принадлежит так называемая психофизиологическая концепция советской науки организации производства (принцип физиологического оптимума Ерманского). Рассматривал научную организацию труда как синтетическую научную систему, черпающую материал из других научных дисциплин, главным образом из сферы техники, экономики и психофизиологии труда.

Арестован в 30 июля 1921 года (освобождён 27 августа с лишением паспорта и подпиской о невыезде) и в 1931 году. В 1933-1936 годах заведовал кафедрой экономики и организации производства МВТУ. Арестован в 1937-ом и снова в 1940 году, погиб в исправительно-трудовом лагере в 1941 году.

 

О.А. ЕРМАНСКИЙ

О КРИТЕРИИ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

 // За рационализацию 1928 № 2

 

Мировая литература по вопросам рационализации весьма богата количественно. Но с качественной стороны она страдает, прежде всего, одним коренным пороком: претендуя на научную постановку и разрешение задач по рациональной организации, она до сих пор не дает прямого открытого ответа на основной вопрос: что является критерием рациональности организации какой-либо работы? В скрытой форме можно, правда, найти ответ на этот вопрос во многих книгах. Но этим удовлетвориться нельзя, во-первых, потому, что ответы даются различные и друг с другом расходящиеся, во-вторых, и потому, что каждый из этих ответов сам по себе не состоятелен.

Наиболее распространенный ответ на поставленный выше вопрос сводится к тому, что за критерий рациональности следует принять время: чем короче продолжительность выполняемой операции, иными словами, чем больше скорость, с какой выполняется данная работа, тем более рациональной надо ее считать.

Однако если б действительно можно было рассматривать скорость или интенсивность затраты энергии как решающий критерий рациональности, то, очевидно, не следовало бы ставить никаких пределов этой скорости или интенсивности, и для того, чтобы повысить степень рациональности, следовало бы повышать скорость работы до крайней степени и пределом здесь ставить лишь абсолютную физическую невозможность дальнейшего повышения этой скорости. Но совершенно очевидно, что с таким ответом, если его формулировать ясно и недвусмысленно, никто не захочет солидаризоваться. До такой последовательности не доходил даже и Тейлор со своим пресловутым Шмидтом, хотя у Тейлора всюду подразумевается минимальное время как единственный критерий рациональности проведения какой-либо работы. Этого, впрочем, не делают не только с живым человеком, но и с мертвой машиной, со станком. Как известно, здесь-то именно знающий инженер никогда не позволит себе дать станку максимальную скорость, на какую он физически способен.

Есть и другой критерий, который выдвигается иногда в явной или скрытой форме: это - пространство. Этим хотят сказать: чем меньше длина пути, проходимого работающим органом при данном рабочем движении, тем рациональнее надо признать это движение. Нужно ли, однако, еще доказывать, что жизненный опыт опровергает это положение на каждом шагу? Именно для того, чтобы добиться большей рациональности при выполнении рабочих движений, мы часто бываем вынуждены увеличить длину проходимого пути. Это делает каждый инженер, проектирующий железную или другую дорогу; это делает каждый турист при восхождении на гору; это делает каждый архитектор при постройке лестничной клетки в домах. На самом деле и время, и пространство представляют не что иное, как формы, в которых развертываются явления бытия, т. е. взаимодействия сил природы. Производственная деятельность является именно такого рода взаимодействием сил человека (как части природы), материалов, машин и прочих факторов производства.

Главнейшими элементами в производственной деятельности являются: 1) расходуемая при этом энергия всех производственных факторов,- обозначим ее буквою Е, 2) достигаемый благодаря этой затрате энергии полезный результат или совершаемая полезная работа,- мы ее обозначим буквою R. Как велики будут при этом оба эти элемента,- в этом заключается центральный пункт, вокруг которого вращается вся проблема рациональной или научной организации труда. Тут именно мы чаще всего и встречаем молчаливо принятое допущение, что достижение максимального R в определенное время и является критерием рациональности. Но это - не что иное, как скрытая форма упомянутого уже выше критерия времени или скорости. Совершенно очевидно, что нельзя рассматривать как самую рациональную такую организацию работы, при которой получается максимальная величина R, но достигается ценою затраты огромного количества энергии. Можно, например, получить весьма большой результат благодаря хищническому использованию факторов производства (особенно-рабочей силы); но рациональным такое использование признать трудно. Что же касается расхода энергии, т. е. Величины Е, то иногда мы встречаемся с готовностью именно эту величину принять за критерий рациональности: та работа должна быть признана, говорят нам, организованной более рационально, при которой тратится меньше энергии. Но с логической последовательностью следовало бы отсюда прийти к ничегонеделанью так как именно в таком случае расход энергии был бы наименьшим; к сожалению, однако, в этом случае и достигнутый полезный результат оказался бы ничтожным или вовсе отсутствовал бы.

Критерием рациональности нельзя, следовательно, признать ни R, ни Е. Таким критерием является только отношение между R и Е.; это отношение мы обозначим через букву m, так что мы будем иметь: R/E=m Именно величина m, показывающая, сколько полезной работы приходится на каждую единицу затраченной энергии, и является настоящим критерием рациональности, с какою организована данная работа. Мы можем также взять обратное отношение Е к R и это отношение обозначить буквою n, так что мы будем иметь: Е/R=n Величина n показывает, сколько энергии затрачено на получение каждой единицы полезного результата. Критерием рациональности, стало быть, явится максимальная величина т или,- что одно и то же,- минимальная величина n. Получить елико возможно больше полезного результата на единицу затраченных сил или затратить елико возможно меньше 176 энергии на единицу достигаемого полезного результата - таков принцип оптимума, который является основным принципом наилучшей или рациональной организации труда.

Только на этом принципе может быть построена действительно научная организация: ведь получить вообще очень большое R возможно и без всякого научного знания,- для этого стоит только идти на затрату очень большого количества сил: точно так же не требуется никаких научных знаний для того, чтобы затратить наименьшее Е,- для этого стоит только удовлетвориться тем, что мы получим ничтожный полезный результат. А вот добиться максимального m (или минимального n) - это удается далеко не каждому: для этого требуется большое количество знания свойств и закономерностей всех факторов производства, чтобы иметь возможность их сочетать и использовать самым рациональным образом. Для этого требуется и знание основных принципов организации. В отличие от Тейлоровского принципа максимального R наш принцип оптимума имеет характер не количественный, а качественный. Он дает нам критерий качественно лучшего, стало быть, более рационального использования всех факторов производства…

 

 

О.А.Ерманский

---

Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 206; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!