СВИДЕТЕЛЬСТВО ГЛАВНОГО СВИДЕТЕЛЯ 2 страница
А в кабинете у прокурора крик, шум. И вот, наша очередь заходить в кабинет. Зашли:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, вы откуда?
- Из Ворошиловоградской области, хутор Боги. Моей сестры муж находится у вас в психбольнице, Иванов Порфирий Корнеевич. Прокурор говорит: “Я знаю. Что вы хотели?” А я платочек развязываю свой, а из пальцев кровь побежала. Он протянул руку, взял вежливо мой платочек, развязал его. Я никогда не плачу, а тут у меня слезы капают. Я ему говорю: “Я ничего не хотела от вас, только разрешите нам свидание с Ивановым и передачку хоть маленькую Ему передать”. Он говорит: “Не имею права - власти, у нас такой порядок: в чужие дела не вмешиваться. Идите к прокурору в Кировоград”. А я ему говорю: “Пешком меня ноги не донесут, и вот эту старушку. У нас нет ни копейки денег. Я вас умоляюще прошу: раз нельзя свидание, то хоть этот вот килограмм абрикос передать - на больше денег нет”. А он свое: “Не имею права. Я и понимаю, но не могу”. Все наши просьбы были бесполезны. И даже позвонить в Кировоград отказался. И так мы ни с чем ушли. Делать нечего. Купили мы обратные билеты, купили два пирожка по 5 копеек, на вокзале переночевали и поехали. Что делать - не знаю! Приезжаем домой и говорим сыну Учителя, Яшке: “Вот такие дела”. Он собирается ехать в Ростов к следователю, нанимает адвоката. Учителю назначают в Одессе экспертизу: действительно ли Он невменяем. Если Он вменяем, то будут судить якобы за шарлатанство и за эти 1600 рублей. Через некоторое время назначают суд в Бобренцах. Я говорю: “Мария Матвеевна, голубка, поехали!” Приезжаем, Учителя ведут побритого в огромных тяжелых ботинках, в штанах и в голубой рубашке. Я вижу, как сейчас, как Он шел по коридору в этих ботинках. Адвокат дал Ему совет на суде молчать - в этом только спасение. Никто не спасет, ничто не поможет, только надо молчать. Что бы у Его на суде не спросили: Он сидит, голову опустил , как будто, не слышит ничего. Так они Его помиловали: на четыре года в психбольницу запрятали. Но этому сроку надлежало быть по Истории.
|
|
|
В Казани Учителю было неплохо по условиям: выпускать - выпускали, разрешали Ему купаться, бегать. А такого хамства, как в Новоровенецкой психбольнице, куда Его спустили после Казани - не было нигде. Ему там туго было, и мы с Сашкой Брыжаневым поехали туда, а Учитель услышал мой голос (я просилась у ворот меня пропустить) во дворе и кричит:
- Валентина! Спаси - погибаю!
А у Леонтьевны, как у латыша: тело и душа - нет ни одной нигде копейки. Но если я не помогу - Учитель погибнет. И обратилась я к знакомым девчатам на маслобойню, чтобы они ссудили мне тонну масла без денег для продажи. Доверие такое мне было, сразу дали, не отказали. Погрузили это масло в три мотоцикла, поехали в Коммунарск. Дождь идет! И масла там полный базар, а купца нету. Поехали на шахту № 10. Надо освободить посуду, времени ездить туда - сюда нет, шла уборочная. Такие условия. А там женщина - депутат, член партии. Думаю: "Пойду к ней, а если я ее миную, то я тут же сгорю". Подхожу к ней, прошу , а она предлагает и посуду - ванна, корыто. И сама она все вылила, а я целый день на горбу таскала это масло в Коммунарск. Вечером дала ей гостинец, а ее мужу пол-литра. Распродала все масло - собрались у меня деньги, не мало. Расплатилась я с девчатами за масло и еще осталось. Иду я к заведующей больницы, оставляю ей деньги, а она меня - хвать! Я на колени, прошу извинения. Она берется за телефон. Я бью по телефону; как завозились, я оттуда еле вырвалась, отошла. А тут кто-то из санитарок идет из Гукова на Шахту - я к ней, прошу адрес этой заведующей. И рано утром еду домой к ней в Гуково. Прихожу, она дома. Поздоровались, стали говорить, прошу прощения у нее. Я, мол, поступила гадко, я колхозная неграмотная женщина: ни ума, ни обхождения у меня нет. И договорились с нею до того, что оставляю на столе у нее конверт с деньгами и уезжаю. А душа разрывается: двое детей дома. Приехала - дома все в порядке. Тут же пошла на базар, купила, что надо: бутылку ситро и еще что-то детям. Приезжаю в больницу когда, то Учителя ко мне выпускают, купаться разрешают в пруду - тут порядок. И Учитель просит: “Купить надо сюда какой-нибудь приемник.” Еду я, а Дмитрий Николаевич говорит: “Да есть у нашей Галины “Спидола”, она ее продаст.” Я тут же ее покупаю и везу в больницу. А денег-то у меня нет. А Учитель еще просит:
|
|
|
|
|
|
-Валентина, купи какой-нибудь телевизор, если будет возможность.
Я прошу ребят поискать телевизор; тогда они были дорогие. Дмитрий Николаевич советует купить телевизор марки “Восход”. Купили, привезли в больницу его. Учитель такой довольный остался. И от этой покупки осталось у нас пять рублей. Учитель говорит: “Поезжайте на “Красный партизан”, покушайте мороженое.” Никогда не забуду, как мы на эти 5 рублей ели мороженое!
Была у Учителя Катя Волощенко секретарем, очень красивая женщина. Он очень хорошие слова о ней говорил.
Однажды Учитель позвал ее на Чувилкин бугор, а она отказалась, сказала, что ей надо на работу идти. Учитель очень ее уговаривал , но Катя не соглашалась. Когда уже ехали автобусом на Чувилкин бугор, то Он остановил автобус возле ее дома и опять ее звал, но она опять отказалась: “Нет, не могу!” Через некоторое время Катя заболела, обратилась к Учителю, а Он сказал, что уже ничем не может помочь. И эта Катя умерла.
|
|
|
...вызывают меня власти в район и говорят: “Продавайте дом, если вы Его любите и уезжайте с нашей области”. А я отвечаю: “А почему ж я должна уезжать? Родители мои здесь выросли, им княгиня Юсупова ,по мужу Сумарокова, дом построила, наградила их. Я проработала здесь рядом с вами, вы же меня и награждали. Никому я не должна, ни с кем не ссорилась - и надо отсюда бежать?! Зачем? Почему? Не буду я уезжать! И старика этого из дома я не выгоню. Люди собаку не выгоняют, а ему 82 года, за Ним некому ухаживать. А сын, вы сами знаете какой. Я о нем говорить не буду. Убейте меня, повесьте меня, расстреляйте меня, удавите меня - но этого я не сделаю никогда! И бежать не от чего мне. Вот это вам и все! До свидания!”
И ушла из исполкома, а председатель так на месте и остался. Не прописывали Учителя три года, был Он вне закона эти три года. В этот период Он и без паспорта был, в 1977 году это было. И домашний арест наложили, чтоб никто сюда не ехал и Он - никуда. Приезжает участковый, проверяет: "Почему Иванов живет не прописанный? " А ведь все об этом же знают! Чего проверять, когда ты это знаешь?
И вот, надо прописать. А на каком основании это сделать? И тут подключается к этому делу наша секретарь района.
И должны мы были зарегистрироваться, а другого выхода нет. А иначе ничего не получается. И вот, пришлось нам это сделать. На дом приехали к нам из ЗАГСа и зарегистрировали, чтобы можно было прописать Учителя здесь, на хуторе. А потом и разрешение дали на прописку. Вот такое это дело было. А на деле какая же я жена Учителю? Да я никто, ничто и звать никак. Но дело было сделано все по закону тому, который есть.
(Из тетрадей и писем Учителя: “Валентина, как спаситель Моего тела, пошла к начальнику узнать, с кем он говорил. Она вышла из кабинета, а потом Меня позвали, в другие двери ввели. Тут он Моему здоровью делается хозяин. Он мораль читает Мне, чтоб Я оделся, говорит: “Это - государственное учреждение”. Велит Мне назад вернуться, чтоб Я оделся. Я ему слова не сказал, на машине в хутор приехал, оделся и - к нему в кабинет захожу. Улыбается он, говорит: “Я Тебя знаю десять лет, но так требуется. А теперь он день находит неприемным, чтобы 28 мая Я приехал, тогда он пропишет. А сейчас он спрашивает: “Почему это так? До сих пор тебя не прописали?” Вроде бы он кого-то в этом обвиняет, а сам что сделал? Он Мои силы не знает, видел, но не понял. Дождя не прекращу, а усилю”.
“...Бедные вы администраторы, блюстители порядка, вы останетесь виновные перед всеми. До тех пор буду наказывать, пока вы перестанете нападать. Вы не знаете, Кто Я есть! Люди Господу верили, как Богу, а Он Сам к нам на землю пришел. Смерть, как таковую, изгонит, а жизнь во славу введет. Где люди возьмутся на этом бугре, они громко скажут слово. Это есть наше райское место, человеку Слава бессмертна!
Но не администрации и не вожаку с командиром, распорядителю народа. Ему этого Природа за его самоволие не даст - не за него она, а за подчиненных людей. Природа за Меня и накажет и помилует, как такового. Я ею избран...”
“У Меня на пути Моего такого горя или беды встретилась стихия: Моя жена Ульяна Федоровна умерла в 1974 году 3 июля. И Валентина Леонтьевна этой Моей просьбы ждала. Она знала, Кто Я был такой в этом. Она меня встретила своим жизненным приемом, она Меня хлебом-солью окружила, сказала: “Я за Тобой буду ухаживать всю свою жизнь”. Она дала такие свои слова. Я этого никогда не думал, что она так за Мною будет ухаживать. Я для нее не являюсь мужем (она - женой). Она Меня знает в Природе и в людях: Я пришел на землю Богом для спасения в жизни человека всего мира. Она же знала за этот Богов на землю приход, ей Природа через ея мать родную сказала, - она видела Его в Дебальцево, Он впервые Сам Себя такого вот в жизни показал - Его люди видели. Многие от Него отвернулись, Он с ними как с обиженными в их запрете стал горою”).
...Зимой 1981 года приезжали на хутор Эдуард Наумов и репортер Власов из журнала “Огонек”. Учитель долго ходил по двору, а Власов не спит, пишет. А уже ночь. Учитель опять вышел. Власов спрашивает: “Всегда так?” Я говорю: “Да почти”. Утром Учитель встал, подходит к нему и говорит:
“Сергей, у тебя в теле непорядок.” Сергей говорит: “У меня беспокоит горло, бронхит и шишка на ноге”. Учитель его принял, все сделал Сам - и массаж. Я только облила его. И замечает Учитель, что кашель прошел и наутро и шишка с ноги куда-то исчезла: бронхита не видно, а шишку-то видно! Но она убежала, ее не стало. Я сказала Наумову и Власову, что Учителя уже три года не прописывают - никакого выхода нет и паспорта нет. И они поехали в Поссовет. А мне моя знакомая сказала, что Учителя готовят в “дом распределения”. Я потом уже узнала, что это такое: в год один раз разрешают свидание и только с самыми близкими - с женой. Необходима регистрация, но она не может состояться - нет указания. И тут из Кремля приезжает Алла, секретарь. И с ней - куратор по Украине. И они поехали к властям. И приходит к нам депутат с указанием из области: прописать Учителя. А секретарь сказала: “Уважаю Валентину Леонтьевну и Старика, но необходимо зарегистрироваться после прописки”. Когда я пришла и сказала Учителю, что мы поженились - так Он мне т а к сказал, что я до сих пор помню! Приезжают на дом - регистрируют, паспорт прописывают.
Уезжая в Москву, Власов пообещал сделать статью ко дню рождения - и оно получается так, как должно быть. Учитель ни одной ночки не пропустил. Все Он ходил, умолял Природу, чтобы все получилось. Но не исчезла бы шишка - не было бы статьи. Она должна была быть в журнале “Огонек”. Учитель дает телеграмму Тоне Месячишко и Митрофану Скворцову про “Огонек”. 12 часов дня - нет ответа, уже все пообедали, а Он все ходит, смотрит почту - нет! Вдруг видит, Месячишко бежит. Он спрашивает у нее: "С чем приехала? Она кричит: “С журналом, Учитель!”.
“Огонек” поехал по всему Союзу. Через несколько месяцев журнал уже нельзя остановить, запретить. И Власова стали щипать. Они приезжали после опубликования статьи на хутор еще раз. И тогда Учитель сказал Власову: “Деточка, твое будет при тебе. Все, что нужно будет твое, будет тебе - никто не отберет”. Это было еще при Учителе.
... Марк Иванович со своей женой Ольгой Григорьевной приехали из гостей больные. И Марку Ивановичу было так плохо, что он умирал, а просить Учителя он не хотел. Я дважды ходила к Учителю просить: “Помоги же Марку, ему же совсем плохо”. А Он меня выгнал и сказал: “У него что, языка нет?” А Марко лежит здесь, в хате, и мучается. Учитель пришел сюда, а Марко Его не просит - Он вышел. Другой раз пришел, а Марк Иванович упал. Учитель сказал:
- Собери свои силы и иди вон туда! Выпросишь - будешь жить, а не выпросишь - все!
А на улице мороз был за 20 градусов. Марк Иванович в одних трусах побежал в сад, в большой снег и был там большой отрезок времени. Я уж думала: “Не замерз ли он там?” А он пришел здоровый! Упал на колени, плакал и просил прощения за то, что он натворил. А что он натворил, я же не знаю - это знает Учитель. Когда я Учителя просила, Он говорит:
- А он думал Природу обмануть?
Они с Олей ездили в Генералово, а что там было - я же не знаю. Природу не обманешь! А как тогда выпросил Марк Иванович здоровье, так и до сих пор он здоров - я ничего у него не нахожу.
... Кто как понимает “Детку” как она кому пробивается, лишь бы он был хотя бы немножечко с Учителем. То ли ты встал на асфальт, то ли на камень, то ли ты встал на землю или на цветочек - как бы то ни было, не это имеет значение. Когда Учитель с Хвощевским оформляли “Детку”, Учитель говорил:
- Игорь вот тут что-то не так, какая-то загвоздка, что-то не клеится!
Учитель каждую букву, каждое слово оформил. И ходит, и ляжет. Сидеть Он не сидел, Сам ходит по саду. Он так разбирал эту “Детку”. Петро хотел чем-то помочь в сотворении ее, где никто ничего не знал, что родится эта “Детка”. А Учитель сказал:
- Петро, все хорошо налицо.
Лично я скажу о “Детке”: иди с нею так, как написано - не выдумывай. То ли ты встал на цветок или выкупался в кружечке этой водичкой, но сделай. Как-то приходит Тая и говорит: “Учитель, воды нет 4-5 дней. Гриша на работе, я на работе, а вода все-таки за 4 километра, носить некому."
А Он говорит: “Ты пробуди немножечко, ковшичек набери и пробуди”.
Когда Власов тут у нас был, пришла Ганя - Агафья Ивановна Сенина. И она благодарит Учителя, называет Его Богом и Спасителем. Власов спрашивает у Него:
- Так Ты - Бог?! Почему ты не отказался?
Учитель говорит ему:
-Так ты же и спроси у нее.
А Власов не унимается:
- Почему она Тебя так назвала? Я ехал к Победителю Природы, а Ты что же, Бог? Ты что же, и умирать не будешь?.
А Учитель говорит ему:
- Да, может быть, Я к утру умру.
По делам Его женщины назвали. Наумов - свидетель этому.
...Учителю очень хотелось уйти, потому что Он был в условиях тюрьмы или психбольницы, где я все время отстаивала это дело, когда власти приехали и уже окончательно взяли подписку с Учителя о том, чтобы Он ходил только по этому тротуару за воротами. Три года Он проходил по тротуарчику - чего это стоит?! Ни прийти - ни пройти. Я таким Учителя никогда не видела, когда летом понаехало сюда начальство и из области, и из района, и из милиции. Окружили тут в доме Учителя да и начали говорить, что если такое будет нарушение с Его стороны, то тут же заберут Его в “дом распределения”. А я тогда еще не знала, что это такое. А Учитель так разошелся, бегает, кричит на них: “ Вы все поумираете!” И говорит Чернову: “ А ты первый помрешь!” А Бабушкин берет Библию, показывает: “Вот тут написано...” Учитель как закричит: “ А раз написано, так ты выполняй! А ты что?!” И стал бегать по залу взад и вперед, огромный, большой. Я никогда таким Его не видела. И только я всех стараюсь успокоить, и Учителя, и эти власти. И после, как они уехали от нас, пошла в огород помидоры тяпать, и вот вижу: Учитель стоит под яблоней и просит Природу: “Матушка! Природушка! Ты же Меня родила, как и всех! Ты же меня воздвигнула. Прошу Тебя, дай же Мне сил! Дай Мне Терпения! От этой тяжести не отказываюсь...”
А слеза за слезой у Него бежит. И Природа сказала Ему: “Тело твое будет отдыхать, а мы с Тобою в Духе Истинном все сделаем для человечества”.
Учитель всегда смотрел по телевизору передачу “Сегодня в мире”. И вот, когда там показали переговоры Рейгана с Брежневым, и они никак не договорятся меж собою, то я говорю Учителю: “Учитель, да пусть они оба приехали б сюда да и договорились. Поодевали б на себя эти свитки, чтоб их никто не узнал, а я их посажу вот за этот стол: одного - с одной стороны, а другого - с другой, налью им по чашке борща, и пока они его похлебают - то и договорятся!”
А Учитель спрашивает: “ Так разве капитал подчинится соц.строю - или наоборот? А по середине их кто будет?”
А я почему-то ответила Ему: “Свят-Дух”. Учитель спрашивает у меня: “ Так чья же победа будет?” Я говорю: “Свят-Духа”.
...Надо давать телу отдых. А я нет. А я знаю о том, что Учитель говорил: “Сон и лень - это болезнь”.
Мне два раза Учитель говорил, один раз за столом, а другой раз на вокзале: “Валентина, ты можешь 99 раз сделать хорошего из 100, а только один раз плохо сделаешь и этот один раз перечеркнет все”.
...Сказку про “Дочь лесника” Учитель просил рассказать Его сыну Якову. А самому Учителю я рассказала ее три раза. И “Елочку”. ...тоже три раза рассказывала Учителю. А при словах о том, что Ужу братья отрубили голову, Учитель поднял руку и сказал: “А ЭТО НЕПОСЛУШАНИЕ!”
Когда-то Учитель исходил все Провальские степи. И однажды идет, а на земле змей видимо-невидимо. Но он так прошел по этому месту, что ни одна из змей не укусила Его.
Шел Учитель со своей матерью. Он уже тогда ходил в одних трусах. А Его мать говорит Ему: “Если бы я знала, что ты будешь такой, как сейчас идешь со мной, что мне стыдно идти с тобой рядом в таком виде, то я бы тебя придушила, когда ты был маленький или отрубила тебе голову." А Учитель ей говорит в ответ: “Прости меня, мама, вот моя голова, возьми и отруби ее”.
...Учитель приезжал в Ореховку к сестре, когда она уже была старенькой, такая сгорбленная, маленькая старушка. Она несет бревно, чтобы распилить его, а в это время и приехал Учитель. Он взял это бревно и сам его распилил, помог ей. А в хате у нее было распятие Христа.
- А может быть это твой брат?
- Да нет, это же распятие Христа.
- Ну ладно, - сказал Учитель. Учитель сам говорил, что когда Он принимал человека, ТО ВСЕ, ЧТО БЫЛО С НИМ И У НЕГО ДО ЭТОГО РАНЬШЕ, НАДО ЗАБЫТЬ НАВСЕГДА И НИКОГДА ЕГО НЕ ВОРОШИТЬ! Потому что все прошлые грехи во время приема Учителем - они как бы сгорают. Поэтому Учитель после приема давал советы “Детки” и говорил: “Теперь иди и больше не греши!” Но мы еще не можем без этого и наживаем себе новых неприятностей. А если бы могли, если бы умели идти без промаха по этой дороге, то заимели бы заслуги перед Природой. А так Природа, имея все у себя, все возможности для человека и его жизни, дает ему по крохе, не часто и очень скудно. И когда человек принимает Учителя душой и сердцем, не видя Его и не зная Его лично, а выполняет “Детку”, - “Вот то самое!” Он говорил: “Этот дом для тех, кто меня знает и целовал меня, но еще больше для тех, кто не целовал меня и кто еще не родился”. Но это не значит, что если все, кто делает “Детку”, то все они будут посланными, то есть избранными. Званых много, а избранных мало. Учитель говорил: “Все делай со Мной!”, - и еще: “Кто устоит, тому помогу”.
...Многие недопонимали, Кто Такой есть Учитель. Они считали Его кто за Апостола Павла, кто за пророка, но только не за Бога. Когда я в 1954 году встретилась с Учителем и потом сказала Учителю, что пришла к Нему не как к Учителю, а как к Богу, то Он спросил у меня: “Откуда ты это взяла?”. - “Мне моя мать с детства это вложила, она говорила мне, что на Землю должен прийти Бог”. Учитель строго сказал: “Валентина, не время! Смотри не урони!” Все ждут второе пришествие, что Бог явится с облака в золотых одеждах в золотой короне. А Он пришел из тюрьмы и из больницы и никакой красоты на Нем нет.
...Учитель мне потом сказал, что в некоторых случаях Он ошибался тоже. “Ты, Валентина, думаешь, что я не ошибаюсь? Я тоже ошибаюсь. Я ошибся на нем (на Марке Ивановиче)”. ...Учитель говорит: “Как я могу поручить человеку большое дело, когда он в малом себя не оправдал?” Это непослушание. Во второй раз Учитель уже ничего не доверит ему.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 63; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!