ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ
Среди почти 30 новых политических систем, образовавшихся с распадом "советского лагеря", можно выделить две основные группы по критерию развития партий на относительно продвинувшиеся в развитии политического плюрализма и те, в которых плюрализм остается ограниченным или отсутствует.
Как явствует из табл. 2, уровень плюрализма и качество межпартийной конкуренции на посткоммунистическом пространстве описываются набором объективных критериев. Наиболее четкий критерий уровня конкуренции - наличие прецедентов смены верховной власти в стране через выборы. Во всех странах с высокой конкурентностью в политике сложились парламентские или премьер-президентские режимы, тогда как при сильном и всенародно избираемом президенте межпартийная конкуренция ограничена или отсутствует. В странах с высокой конкуренцией сильнее институциональные полномочия парламентов в отношениях с исполнительной властью (замеренные индексом полномочий парламента Фиша - Кренига). Там, где конкуренция в политическом поле высока, применяется пропорциональная избирательная система, а мажоритарная система ни в одной стране этого региона не породила высококонкурентной политики.
Между ареалами "успешных" и "неуспешных" итогов партийного строительства пролегает граница, почти точно совпадающая с границами СССР 1939г. (т.е. по продолжительности существования коммунистического режима)7. Внутри этих подгрупп можно найти значительные различия, а за четверть века во многих странах происходили существенные перемены как в государственном строе, так и в конкретных параметрах партийной системы и избирательного законодательства; есть прецеденты успешного, но прерванного развития плюралистической партийной системы, так и обратные случаи, когда условия для ее развития возникли лишь по истечении некоторого времени.
|
|
|
С этими оговорками можно выделить значительную группу посткоммунистических государств, в которых развитие плюрализма носило непрерывный поступательный, т.е линейный характер. Предпосылки для развития плюрализма в западной части посткоммунистического пространства схожи со странами юга Европы полутора десятилетиями ранее: это стремление приблизиться к "европейской модели" развития, разделяемое и прогрессивной частью старой элиты, следование описанной выше модели транзита (прагматические договоренности между умеренными и изоляция радикалов), более высокая роль актор-ориентированных факторов, в т.ч. - стремление войти в состав общеевропейских политических и экономических институтов (ЕС и НАТО). Поэтому элиты стран Центральной и Юго-Восточной Европы намеренно заимствовали институциональное устройство и политические практики партий у своих западных соседей. Воздействие демонстрационного эффекта "старых демократий" было большим, чем в описанных выше случаях, в силу ограниченности собственного опыта демократической политики, низкого уровня развития гражданского общества [Демократия в российском зеркале: 456 - 457].
|
|
|
Таблица 2Характеристики политических систем посткоммунистических государств
| Государство | Передачи власти через выборы | Политический строй | Избирательная система | Индекс полномочий парламента (PPI) | |||||
| Албания | + | Парламентский | Смешанная | 0,75 | |||||
| Болгария | + | Премьер-президентский | Пропорциональная | 0,78 | |||||
| Босния и Герцеговина | - | Конфедеративный | Пропорциональная | - | |||||
| Венгрия | + | Парламентский | Пропорциональная | 0,69 | |||||
| Латвия | + | Парламентский | Пропорциональная | 0,84 | |||||
| Литва | + | Премьер-президентский | Смешанная | 0,72 | |||||
| Македония | + | Премьер-президентский | Смешанная | 0,78 | |||||
| Молдавия | + | Парламентский* | Пропорциональная | 0,72 | |||||
| Монголия | + | Премьер-президентский | Мажоритарная | 0,81 | |||||
| Польша | + | Премьер-президентский
| Пропорциональная | 0,66 | |||||
| Румыния | + | Премьер-президентский | Пропорциональная | 0,72 | |||||
| Сербия | + | Премьер-президентский | Пропорциональная | - | |||||
| Словения | + | Премьер-президентский | Пропорциональная | 0,78 | |||||
| Словакия | + | Премьер-президентский | Пропорциональная | 0,72 | |||||
| Хорватия | + | Премьер-президентский | Пропорциональная | 0,72 | |||||
| Черногория | - | Премьер-президентский | Пропорциональная | - | |||||
| Чешская Республика | + | Парламентский | Пропорциональная | 0,78 | |||||
| Эстония | + | Парламентский | Единый передаваемый голос | 0,75 | |||||
| Азербайджан | - | Президентский | Смешанная | 0,44 | |||||
| Государство | Передачи власти через выборы | Политический строй | Избирательная система | Индекс полномочий парламента (PPI) | |||||
| Армения | + /- | Президентско-парламентский* | Смешанная | 0,53 | |||||
| Белоруссия | + | Президентский | Мажоритарная | 0,28 | |||||
| Грузия | + | Президентско-парламентский* | Смешанная | 0,59 | |||||
| Казахстан | - | Президентский* | Пропорциональная* | 0,31 | |||||
| Киргизстан | - | Президентско-парламентский* | Мажоритарная (смешанная) | 0,41 | |||||
| Таджикистан | - | Президентский | Смешанная | 0,41 | |||||
| Туркменистан | - | Президентский | Мажоритарная | - | |||||
| Узбекистан
| - | Президентский | Непрямые выборы | 0,28 | |||||
| Украина | + | Премьер-президентский | Пропорциональная* | 0,50 | |||||
* Параметры, подвергавшиеся изменениям в течение последней четверти века.
Во всех странах этой категории сложились плюралистичные политические системы, реальная многопартийность, успешно прошла демократизация. Однако по качественным характеристикам развития партий и партийных систем они отстают от своих западных европейских соседей, а по некоторым параметрам - и от стран Латинской Америки.
В посткоммунистических странах не соблюдается формула соответствия ЭЧПП числу общественно-политических размежеваний, поскольку в посткоммунистических странах "общества были нивелированы в смысле классовой структуры, церковь и роль религии были маргинализированы, противоречия между городом и деревней во многом устранены, а этнические - подавлены... Это делало невозможной политическую конкуренцию, базирующуюся на размежеваниях... мобилизация избирателей на основе идеологий, интересов и размежеваний не представлялась возможной, легитимность партий - проблематичной". В подобных обществах скорее партийная система определяет конфигурацию структуры размежеваний, а не наоборот.
Из всех посткоммунистических стран лишь в восьми средний показатель ЭЧПП за прошедшие четверть века вписывается в "формулу Лейпхарта". Существенно выше ожидаемого по "формуле Лейпхарта" ЭЧПП остается в странах Прибалтики, в Чешской Республике, Словакии, Словении, Польше, хотя многие из этих стран и по объективным показателям социально-экономического развития, и по степени успеха трансформационных процессов в целом лидируют среди стран посткоммунистического лагеря.
В подавляющем большинстве стран на протяжении всего рассматриваемого периода сохранялась высокая волатильность (индекс Педерсена), что свидетельствует о нестабильности партийных систем. Лишь в Чешской Республике и Словакии волатильность сохранялась в умеренной зоне, а в Эстонии, Польше и Молдавии к настоящему времени снизилась до умеренных значений, при этом ЭЧПП имело тенденцию к понижению; можно предположить, что эти партийные системы становятся более стабильными.
Неполная консолидированность партийных систем является следствием нескольких специфических черт политического развития этих стран.
Специфическим для этого региона общественно-политическим расколом на начальном этапе посткоммунистического развития стало размежевание по отношению к прежнему режиму. Оно объединяет отношение различных политических сил к глубине и темпам реформ, выбору социально-экономической модели и союзников во внешней политике, шире - выбору системы ценностей. По совокупности этих факторов можно констатировать наличие во многих посткоммунистических странах отдельного - идеологического - общественно-политического размежевания, влиявшего на формирование партийных систем. Ностальгия по авторитаризму возникала и в других регионах, но там она выражалась скорее в подъеме популизма; в посткоммунистических странах бывшие правящие партии представляли собой массовые и жестко структурированные организации, фактически неотличимые от госаппарата, а потому обладали организационными возможностями для сохранения в новых условиях. В части стран (Венгрия, Литва, Польша, Болгария, Албания, Словакия, Хорватия) прежняя компартия стремилась встроиться в национальный консенсус и быстро трансформировалась в социал-демократическую, скорее "программисткую", чем "всеохватную" - по известной классификации, электоральную - современную партию с компактной оргструктурой, ограниченным массовым членством, нацеленную на достижение электорального успеха (через всеохватность, либо через сохранение программистской позиции, либо при помощи харизматического лидера). В Румынии и "новой" Югославии прежние правящие партии не уступили власть на первых свободных выборах, но с развитием политической конкуренции эволюционировали в том же направлении. Другая модель - сохранение "ленинистского" характера партии, в чистом виде эта модель имела место в Чешской Республике, где руководство прежней компартии было подвергнуто люстрации. Из других стран лишь в отдельных случаях (Словакия, Украина) такая партия проходила в парламент. Сохранение или восстановление электоральной популярности партии "старой элиты" воспринимались "новой" элитой как угроза национальному консенсусу и риск реставрации прежнего режима, а потому такая партия (тем более сохранившая "ленинистский" характер) сталкивалась с неприятием в истеблишменте, враждебным отношением в СМИ, против нее объединялись все остальные значимые политические партии страны. Эти страхи были заведомо преувеличены: скорее, остракизм "старой элиты" использовался как метод борьбы за власть и пропагандистский прием. Однако в любом случае он способствовал мобилизации электоральной поддержки как сторонников, так и противников подобных партий.
К настоящему времени этот раскол в большинстве стран преодолен, во всяком случае, в отношении социал-демократических партий. Коммунистическая партия Богемии и Моравии регулярно проходит в парламент (лучший результат - 18% на выборах 2002 г.). Особый случай - длительное (до 2014г.) сохранение Партии коммунистов Молдовы как крупнейшей политической партии страны, но обе эти партии не рассматриваются как коалиционные партнеры остальными партиями.
В нескольких случаях в посткоммунистических странах имела место попытка установления доминирования одной политической силы - либо сохранившей власть преемницы компартии (Румыния, Югославия, Молдавия), либо, напротив, ведущей антикоммунистической силы (Албания, Словакия, Хорватия). Ни одна из этих попыток не оказалась успешной. Во-первых, при парламентской или премьер-президентской политической системе и пропорциональной - избирательной, концентрация власти затруднена, а полномочия плавы исполнительной власти - ограничены. Во-вторых, при стратегии интеграции в Европу и "свежей памяти" о коммунистических режимах все субъекты политики считали недопустимым авторитаризм или монополизацию власти, они не имели ресурсов для установления такого доминирования: прежние репрессивные аппараты были разрушены и деполитизированы, новые партии не обладали жесткой иерархической структурой; наконец, прошедшая в этих странах приватизация ослабила роль государства в экономике.
Ближе всего к установлению режима доминирования подошли Югославия и Хорватия, где в условиях острого межэтнического конфликта на волне национализма на выборах победили авторитарные силы: в Сербии - Социалистическая партия, представлявшая собой альянс "старой" номенклатуры с националистами, в Хорватии - ультранационалистическое Хорватское демократическое содружество (ХДС). Доминирование этих партий усиливалось персоналистским характером режимов президентов С. Милошевича и Ф. Туджмана. Однако обозначенные выше факторы - стремление к интеграции в Европу и падающая легитимность власти - не позволили закрепить доминирование, и на рубеже веков в обеих странах националистические силы потерпели поражение.
В Венгрии в 2010 и 2014 гг. правоцентристская партия "Гражданский союз" (ФИДЕС) добивалась квалифицированного большинства в парламенте (68% и 67% мест, соответственно). Страна в эти годы помещается в нашей типологии в первом кластере, т.е. фактически сложилась система доминантной партии, при которой были приняты поправки к конституции, вызвавшие резкую критику за свою антидемократичность.
В Молдове Партия коммунистов в начале XXI в. получила конституционное большинство и сохраняла его две легислатуры; лишь в 2009 г. три остальные партии (получившие вместе 51% мандатов) образовали коалицию с целью недопущения коммунистов к власти. В стране разразился политический кризис, потребовавший проведения в общей сложности трех общенациональных выборов за 19 месяцев; с каждым голосованием коммунисты получали все меньше голосов, а перед выборами 2014 г. в этой партии произошел раскол.
Конкретного вывода о невозможности установления режима доминирования одной политической силы в данном регионе сделать нельзя: появление подобия такой системы в одной из самых стабильных стран региона - Венгрии - спустя два десятилетия после начала современного этапа политического развития является наглядным примером волатильности партийных систем. Однако и институциональные условия, и практика действий политических элит свидетельствуют, что в подобных партийных системах доминантная партия скорее является редким исключением и не может сохраняться в долгосрочной перспективе.
В большинстве посткоммунистических стран можно найти свойственные всей Европе "идейные семьи" партий. Их становление опиралось как на собственную политическую традицию страны, так и на заимствование из общеевропейского опыта. Судя по представительству этих стран в общеевропейских партиях8, в большинстве из них существуют партии правоцентристского и левоцентристского толка, а в некоторых - еще и либералы. Из многочисленных "зеленых" партий лишь четыре входят в парламенты. В ряде стран в качестве значимой политической силы действуют либо "ленинистские" партии, либо "новые левые", отрицающие традиционную партийную политику. "Новые правые" стали заметной силой только в Венгрии (партия "Йоббик"), однако некоторые правоцентристские партии проявляют черты, свойственные скорее повестке дня "новых правых", чем мейнстриму консервативной политики. Кроме того, существуют партии, представляющие права этнических меньшинств: венгерские - в Румынии, Словакии и Сербии, турецкая - в Болгарии, польская - в Литве, албанская - в Македонии.
Общая тенденция в развитии спектра политических сил на начальном этапе - центростремительная. Курс на интеграцию в Европу объективно способствовал усилению центристских тенденций как в правой, так и в левой части политического спектра.
Идейно-политическая ориентация партий в этих странах имеет электоралистский характер, причем скорее всеохватных, чем программистских. Это объясняется как общемировой тенденцией, так и непроявленностью общественно-политических размежеваний. Левоцентристы, как правило, более четко отстраивали свою идейную ориентацию, тогда как у "правых" после прихода к власти начинались размежевания по линиям "консерватизм - либерализм". Лишь в Венгрии и Чешской Республике крупнейшие правые партии сохранили скорее программный, нежели электоралистский характер. Так, венгерский ФИДЕС изначально позиционировался как либеральная партия, но впоследствии сдвинулся в сторону консерватизма.
С конца 1990-х годов вся политическая система, в том числе легитимность политических партий в посткоммунистических странах, подвергается нажиму со стороны общественных настроений чаще правого, чем левого толка, с элементами евроскептицизма. Главной причиной этого феномена следует считать неудовлетворенность общества возможностями участвовать в политике.
Кризис партийных систем породил запрос на новые партии и лица, "прямую демократию". Первое проявление кризиса - подъем персоналистских партий. Если на ранних этапах персонализация политики была связана либо с всенародно избранными президентами, либо с крайне правыми националистическими фигурами (Партия "Великая Румыния" В. Тудора или "Партия справедливости и жизни" И. Чурки в Венгрии), то на более позднем этапе "персонализацию" стали применять умеренные политики как политтехнологический прием. Избирателю предлагался "прямой контракт" не с обезличенной структурой, а с популярным лидером, личность которого становилась решающим аргументом на выборах. Примеры таких "персоналистских партий" - Национальное движение Симеона Второго (бывшего царя) в Болгарии, Прогрессивная партия Сербии А. Вучича, Партия М. Церара в Словении, Партия гражданских прав бывшего чешского премьера М. Земана.
Второй феномен - появление "антипартийного популизма ": целый ряд партий идут на выборы с критикой партийности как института, далекого от интересов простого человека. Примеры таких партий - венгерская "Политика может быть другой", близкая к "новым левым", чешские "Акция разочарованных граждан - 2011" и "Рассвет прямой демократии", хорватская "Коалиция Кукареку", названная по имени ресторана, где проходили переговоры о ее создании.
"Персонализация" и "антипартийный популизм" не означают заката партий. Как отмечает И. Крастев, новые популистские движения разрушают "склеротические партийные лояльности" и стимулируют проявление "подавленных размежеваний и требований", а потому являются не "проявлением кризиса демократии, но переформатированием демократических режимов после окончания переходного периода", повышением участия общества в политической жизни. Однако консолидация и стабилизация партийных систем в этих странах по-прежнему находятся в низкой точке; "переопределение" партийных систем, описанное политологами в середине прошлого десятилетия, так и не завершено.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 410; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!