Принадлежность к двум культурам

Немногие решаются оставить все, к чему они привыкли, и начать жизнь сначала на новом ме­сте. Особенно, если до этого нового места — це­лых полмира.

И все же Марин Сава на это решилась. Разочаровавшись в учебе в японской средней школе, где все было основано на зубрежке и под­готовке к очередным экзаменам, 15-летняя Ма­рин Сава оставила свою школу. Проработав несколько месяцев в одном из япон­ских курортных отелей, Марин поняла, что где-то должна быть лучшая альтернатива. Скопив денег, она вылетела в Великобританию, где начала изу­чать английский язык, а затем окончила среднюю школу и университет. Через девять лет, в течение которых Марин целиком была погружена в бри­танскую культуру, она вернулась домой — с дип­ломом об окончании Лондонской высшей школы архитектуры и свободно говоря по-английски. Марин Сава — представительница растущего числа японских подростков, которые в самый от­ветственный период становления их личности живут и учатся за рубежом, в иностранной куль­турной среде, и возвращаются в Японию, став уже взрослыми зрелыми людьми. Но такой самостоятельностью, которую прояви­ла Марин Сава в свои 15 лет, подростки облада­ют крайне редко. Большинство из них попадают за рубеж вместе с родителями.

Англоязычная среда делает их все впитывающи­ми «детьми третьей культуры». При этом уклад жизни и психология людей той страны, в которой они находятся, оказывает все больше влияния на формирование их менталитета. Постепенно они отрываются от своей националь­ной культуры, но в то же время не могут полно­стью войти в культурное и социальное поле на­рода другой страны и продолжают жить как бы между двумя культурами. «Окруженные личными водителями и горничны­ми, они попадают в условия, которые у них от­сутствуют дома. Как правило, они учатся либо в международной школе для иностранцев, либо в японской школе, — объясняет Лаура Макгре-гор, преподаватель университета Гакусюин, большинство студентов которого — молодые люди, прожившие долгое время за рубежом. — Они не смогли войти в окружавший их мир. Они не делали многого из того, что делали местные дети за рубежом и их сверстники дома». Такие условия делают подростка неспособным до кон­ца адаптироваться ни к своей, ни к зарубежной культуре.

Но и способность идентифицировать себя с обеи­ми странами тоже порождает немало трудностей и противоречий. «У многих людей, и особенно японцев, которые долго живут за границей, начи­нает развиваться своего рода раздвоение лично­сти, — говорит Манабу Мацумото, который с 14 лет жил с родителями три года во Франции, а до этого 12 лет жил и учился в Великобритании. —

¹⁶ Berry J. W. Marginality stress and ethnic identification in an acculturated aboriginal community // J. of
Cross-Cultural Psychology. 1970. Vol. 1. P. 239-252.

¹⁷ Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М, 1989. С. 126.

234

способное жить в обществе), поскольку могу, благодаря усвоению культур­ных норм, жить и действовать среди людей и не выделяться. Мое поведе­ние — как у всех. И внешний вид — как у всех. Со мной общаются другие, не испытывая никаких неудобств. Я понимаю их слова и жесты, поступки и намерения.

А может ли то же самое сказать человек с другой планеты? Или иностра­нец, приехавший к вам в гости? Для первого все окажется непонятным и непривычным, для второго — только часть. Но вы живете в своем обществе, приняты им, понимаемы им. Вам легко с русскими потому, что вы русский, а не американец. Американцу легко с американцами, выросшими в той же самой среде. Вы легко можете судить о намерениях и ожиданиях других людей, живущих в одной с вами стране.

Инкультурация отличается от социализации, так как представляет собой усвоение не общечеловеческих, а местных культурных норм. В этом смыс­ле русский и в Англии, и в Германии должен оставаться русским, а не нем­цем или англичанином.

Очень часто вы просто не можете вести себя так, как ведут себя коренные жители страны. Частич­но это вызвано различием культуры и языка». С этим соглашается и Филипп Матида. «Язык формирует индивидуальность человека посред­ством слов и терминов, очерченных кругом его личных знаний и информации, поступающей из­вне», — говорит Матида. По происхождению он

японец только наполовину и большую часть жиз­ни провел в Англии. «Например, когда я говорю по-японски, я более сдержан и менее агрессивен. Когда человек погружается в-японский язык и культуру, в некоторой степени меняется и его индивидуальность, — продолжает он. — Вернув­шись в Японию, я решил развивать в себе "даль­невосточную индивидуальность", чтобы полно­стью соответствовать окружающей среде. В про­тивном случае я мог бы остаться "человеком Запада"».

Однако во многом все зависит от конкретных обстоятельств.

«Когда я взволнованна, я чувствую себя и япон­кой и англичанкой. Но, успокоившись, я вновь ста­новлюсь сама собой», — говорит Марин Сава. При этом она считает, что «английские черты» ее ха-

рактера стали органичной частью ее японской индивидуальности.

Прожив почти треть жизни за границей, Марин Сава почувствовала, что утратила какие-то япон­ские корни. «К концу моего девятилетнего пребы­вания в Англии, я ощутила нарушение равновесия между японской и английской сторонами моей индивидуальности», — поясняет она. Отчасти это стало причиной, по которой она ре­шила вернуться. «Я чувствовала, что мне пора возвращаться домой, — говорит Марин. — Кроме того, я всегда любила Токио». «Во многом я перестал быть японцем, — говорит Мацумото, подводя итог своего опыта прожива­ния за рубежом. — Но я считаю, что получил от этого и много пользы. Прежде всего, я научился шире смотреть на вещи и оценивать их с разных сторон, не ограничиваясь лишь японским или за­падным мировосприятием. Большинству японцев трудно находиться долго в иностранной среде, но я от этого не страдаю, и это, несомненно, боль­шой плюс».

Марин Сава считает, что проживание за границей позволило ей развить в характере чувство инди­видуальности, что проявляется и в манере ее по­ведения, и в образе жизни. «В Англии многие ожидали, что я буду жить так, как хочу, не заботясь о том, вписываюсь ли я в окружающий мир. Индивидуальность — черта, необходимая в английской культуре, но иногда не совместимая с японской. И поэтому индивиду­альность я развивала в себе наряду с японскими чертами характера».

Сокращено по источнику : Бререртон Н . Принад­лежность к двум культурам раскрывает мир, но де­лает его более неопределенным (www.inopressa.ru). 2003 22 дек.

235

Успешный итог инкультурации — усвоение индивидом традиций, ценно стей, обычаев, норм и языка своей культуры, своего народа. Основной спо соб — обучение (в семье, группе сверстников, школе) культурным нормам и традициям (рис. 13).

Рис . 13. Своего максимума инкупьтурация достигает в старости

Социализация — не только обучение культурным нормам и освоение социальных ролей, но также передача от родителей к детям социальных цен­ностей, т.е. представлений о том, что такое доброе и злое, плохое и хорошее, как это понимали их родители, родители их родителей и родители родите­лей их родителей (рис. 14).

Рис . 14. Своего максимума социализация достигав ! в молодости и зрелости , а затем чаще уменьшается , реже — остается на том же уровне

Правда, от процесса передачи ценностей как общеродовых оценок, прове­ренных многовековой социальной практикой, надо отличать процесс переда­чи от родителей детям социальных и межличностных оценок. Оценки — су­губо индивидуальные либо, в крайнем случае, групповые пристрастия. В том их сущность — быть субъективным мнением, групповым предрассудком, личным или компанейским приоритетом.

236

В чем разница между ними? Ценности абсолютны и независимы отданной ситуации. Оценки относительны конкретной ситуации. Оценки создают узень­кий горизонт, в рамках которого не развернуться. Напротив, ценности зада­ют такую широкую координатную панораму, что позволяют приспосабливать­ся к любым переменам ситуации, действовать, что немаловажно, по собствен­ному выбору. Ценности ничьи, оценки обязательно чьи-то. Национальные предрассудки — те же субъективные оценки, но только не индивидуальные, а групповые. Лучше от этого они не становятся.

Адаптация происходит и при социализации, и при инкультурации. В пер­вом случае индивид адаптируется к социальным условиям жизни, во вто­ром — к культурным. При социализации адаптация легкая и быстрая, при инкультурации — тяжелая и медленная.

Таким образом, социализация выступает базовым процессом включения человека в данное общество, элементами или частями которого могут быть воспитание, обучение, взросление, адаптация и возмужание, а разновид­ностями социализации, применительно к культуре, являются инкультура-ция, аккультурация и ассимиляция (табл. 3).

Таблица 3 Отношение к своей и чужой культуре

Аккультурация — необходимый элемент межкультурного взаимодей­ствия. Когда встречаются представители двух разных культур, то они, наме­реваясь найти общий язык, хотя бы мысленно ставят себя на место партне­ра, стараясь догадаться, как он должен понять мои высказывания, жесты или движения, исходя из норм своей культуры. Мысленный эксперимент может затем продолжиться, когда мы поступаем на специальные курсы, где обучают знаниям других культур, или читаем книги по межкультурному диалогу. Еще большего эффекта мы достигаем, когда туристом или стажером на время отправляемся в чужую страну, где «живьем» знакомимся с тамошними обы­чаями и традициями.

К аккультурации относят контакты представителей разных культур. Ре­зультатом таких контактов становится перенятие культурных норм и цен­ностей. Обычно их перенимает одиночка или группа людей, попавших в чужую страну и оставшихся там на постоянное жительство. Обратного про­цесса, когда все население страны перенимает культурные нормы у приез­жей группы иностранцев, практически не бывает.

Можно привести бесчисленное количество примеров аккультурации. В XIX в. Россия присоединила к своим границам много новых культурных регионов: Польшу, Кавказ, Среднюю Азию. Переселившиеся туда русские

237

перенимали местные обычаи и традиции, сохраняя при этом свои собств
ные. Но и местное население теснее познакомилось с русской культуро^
многое позаимствовало из нее. Это пример аккультурации, явившейся сч ^
ствием территориальных завоеваний и присоединений. В работе У. Т_0м ^
и Ф. Знанецкого «Польский крестьянин в Европе и Америке» анализирую-/*
проблемы адаптации к чужой культуре.                                                     ^Ci|

Таким образом, аккультурация, т.е. частичное усвоение чужой культуп играет прогрессивную роль в глобальном обществе. Она предполагает об'' чение нормам другой культуры, знакомство с ее историческим наследием а это и есть диалог разных культур. Обучение нормам и обычаям чужой куль' туры расширяет наш кругозор и позволяет найти эффективную технологи^ общения людей. В ней важны любые детали — знание чужих слов, жестов символики и т.д.

Примером аккультурации являются пиджины ( pidgins ) — смешанные языки, которые создаются для того, чтобы облегчить общение представи­телям разных наций. Обычно они формируются в результате интенсивно­го торгового обмена или колонизации. В портовых городах Китая возник английский пиджин, отличающийся от настоящего английского упрощен­ной грамматикой и вкраплениями из других языков. Позже этот языковый конструкт проник в Меланезию, Папуа-Новую Гвинею и в Западную Аф­рику. Если контакты между народами становятся регулярными и продол­жительными, то они обмениваются и перенимают друг у друга также одеж­ду, пищу, музыку, танцы, инструменты, технологии и множество других обычаев и практик¹⁸.

АККУЛЬТУРАЦИЯ И АССИМИЛЯЦИЯ

Необходимо различать два на первый взгляд похожих процесса — акку­льтурацию и ассимиляцию.

Аккультурация представляет собой обмен культурными чертами, кото­рый происходит в результате интенсивного и непосредственного взаимодей­ствия нескольких групп. В процессе аккультурации один народ перенимает у другого некоторые черты культуры, полезные или недостающие ему, но сохраняет свою национальную самобытность.

Она мыслится как процесс частичного принятия другой культуры, заим­ствования из нее всего, что нужно для жизни в новой среде, в новом обще­стве. Принимать можно только то, что нравится, что уважается и ценится. Стало быть, при аккультурации можно наблюдать позитивное отношение к другой культуре как к чему-то родственному, близкому. Несколько милли­онов русских эмигрировало в разные годы в Америку. Все они проходили аккультурацию. Они срослись с новой родиной, считают ее своей и гордят­ся тем, что они натурализованные американцы.

Ассимиляция описывает процесс усвоения культурных черт группой мень­шинства, которая попала в культуру группы большинства, т.е. ситуацию

¹⁸ Hess J. The Whole World Guide to Culture Learning. Yarmouth, ME, 1994; Handboook of Intercultural Learning. 2nd ed./ D. Landis, R. Bhagat, (Eds). Thousand Oaks, CA, 1996; Lewis R. When Cultures Collide: Managing Successfully Across Cultures. Sonoma, CA, 1997.

238

усвоения культуры через эмиграцию в страну с другой культурой. Негры в США были и остаются этническим меньшинством¹⁹. На протяжении 200 лет, еще будучи рабами, они впитывали черты доминирующей национальной культуры, приютившей их. Ассимиляция может продолжаться до полного растворения в новой культуре и потери своей культурной самобытности, а может оставаться частичной. Под ассимиляцией С.А. Арутюнов понимает полную или почти полную утерю исконного состояния и столь же полное освоение нового состояния; под аккультурацией — приобретение основных черт нового состояния, при сохранении основных черт исконного²⁰. Сущ­ность процесса аккультурации в том, что решающая часть чужой культуры становится для данного этноса своей.

Современная Америка — пример мирной асоимиляции

Истории известны мирные и военные формы ассимиляции. Современная Америка — пример мирного пути, а древние империи, завоевывавшие со­седние народы, например, Ассирия и Рим, служат образцом немирного пути. В одном случае захватчики растворяли в себе покоренные народы, в дру­гом — сами растворялись в них. В насильственном сценарии более крупная нация запрещает использование родного языка в публичной жизни, прекра­щает образование на нем, закрываются книжные издательства и средства массовой информации. Примером насильственной ассимиляции является антибаскская кампания, которая проводилась в Испании диктатором Фран-циско Франко, бывшего у власти с 1939 по 1975 г. Все, что было на баскском языке, запретили — книги, журналы, газеты, вывески, проповеди, надписи на могильных плитах. За использование баскского языка в школах налагал­ся штраф. Такая политика привела к формированию баскской террористи­ческой группы и обострило националистические настроения.

В России сильно ассимилированы русскими такие народы, как этниче­ски близкие белорусы и украинцы, а также евреи, карелы, мордва, немцы, представители многих других народов стран ближнего и дальнего зарубежья, живущие в инонациональном/русском окружении. Важным каналом ас­симиляционных процессов служат этнически смешанные браки/семьи. А именно у украинок и белорусок, а также немок, евреек, представительниц

¹⁹ Lanier A. Living in the U.S.A. Yarmouth, ME, 1996.

²⁰ Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989. С. 126.

S

ч;иппи)иычныА народов (карелов, мордвы, коми и удмуртов) — наибольшая доля детей, рожденных в смешанных браках (40—90%)²¹.

Изгнание (высылка) из страны — это крайняя мера, к которой прибега­ют, если насильственная ассимиляция встречает сопротивление. Такую си­туацию можно проиллюстрировать на примере Болгарии. В 1984 г. против мусульман, говорящих на турецком языке и составляющих 10% населения начали проводить кампанию болгаризации: закрывали мечети, запретили турецкий язык, национальную одежду, издание и ввоз Корана, похороны по мусульманским обычаям и обряд обрезания. Власти даже потребовали из­менить турецкие имена и фамилии на болгарские. Турки оказывали сопро­тивление и не хотели подчиняться. Тогда правительство начало конфиско­вывать их земли, а турецкие лидеры были высланы из страны.

Преследования, репатриация, изгнание, переселение сопровождало ис­торию еврейского народа последние 2,5 тыс. лет, начиная со знаменитого ва­вилонского пленения в VI—V вв. до н.э. В каких только странах и краях им не пришлось побывать. Удивительно, но везде они умели сохранить свою целостность и идентичность. За последние 1,5 тыс. лет разбросанные по разным странам евреи не ассимилировались, тогда как, например, армян­ские общины, испытавшие сходную судьбу преследуемых, в лучшем случае через пять-шесть поколений после каждого переселения сходили на нет и только позднее оживлялись очередными волнами беженства²².

Политика этнического изгнания ставит своей целью выселение этнических групп, которые отличаются от доминирующей культуры. В 1972 г. из Уган­ды были выселены 74 тыс. азиатов. Неонацистские партии в Европе высту­пают за выселение турок из Германии, индусов из Англии, алжирцев из Франции. Для тех, кого насильно выселяют или кто добровольно покидает страну по тем или иным причинам, в других странах создают лагеря для бе­женцев. Известны лагеря палестинцев в Египте и Иордании, созданные после арабо-израильской войны 1948 и 1967 гг.²³

Немцы, итальянцы, японцы, американцы, эмигрировавшие в Бразилию в XIX столетии, ассимилировались в общебразильской культуре. Потомки этих эмигрантов говорят на национальном языке Бразилии (португальском) и являются частью ее национальной культуры. Это пример добровольной ассимиляции, в ходе которой индивиды, которые по одиночке, а не замкну­той группой либо общиной, переселились в другую страну, выбрали другой способ жизни и выучили другой язык, который помог им лучше адаптиро­ваться на новой родине и облегчил им служебную карьеру.

В 2001—2002 гг. среди корейцев г. Ташкента и Ташкентской области со­трудник Института истории АН Республики Узбекистан B.C. Хан провел анкетирование с целью изучения этнокультурной идентичности корейцев Узбекистана²⁴. Была составлена анкета из 10 разделов, включившая в себя 70 вопросов. Анкетирование состояло из трех этапов, в ходе которого было опрошено около 400 корейцев. Было установлено, что культурный генети-

²¹ Богоявленский Д. Этнический состав населения России // Социс. 2001. № 10.

²² Татикян В. Репатриация или эмиграция? // Армянский вестник. 1999. № 1-2.

²³ Kotiak С. Ph . Anthropology: The Exploration of Human Diversity. N.Y., 1994. P. 67-69.

²⁴ Хан В. С. К вопросу об этнокультурной идентичности корейцев Узбекистана (по данным социоло­
гического исследования) (http://siteistok.host.net).

240

ческий фонд нынешних евразийских корейцев отличен как от традицион­ной культуры переселенцев XIX — начала XX в., так и современной культу­ры в Корее. Он принципиально синтетичен, т.е. это синтез корейской, рус­ской, советской, центрально-азиатской и европейской культур. В местах компактного проживания корейцев, например, в «корейских» колхозах Уз­бекистана и Казахстана, формы и темпы ассимиляции, сохранение тради­ционных обычаев, появление инноваций, трансформация этнического со­знания и моделей поведения отличаются от того, как эти процессы проте­кают в городах, где корейцы расселены дисперсно. В той мере, в какой корейский этнос структурирован на разные социальные группы, ему при­сущи и разные формы идентичности. Государство может поощрять тер­пимость к иной культуре и возвести ее в основной принцип взаимоотноше­ния между народами, а может придер­живаться политики этноцентризма — силового навязывания национальным меньшинствам норм и ценностей гос­подствующей культуры. Подобная форма культурной политики присуща самым разным государствам, даже та­ким, которые принято считать опло­том демократии и цивилизованности. Резервации индейцев и негритян­ские гетто в США — это пример культурной дискриминации, политики, ко­торая отрицает равные права и возможности за разными группами населе­ния. Она может включать долговременные акции, например, вытеснения эт­нических групп в неудобные климатические зоны. В результате длительного проживания в неблагоприятных условиях уровень жизни и здоровье этни­ческой группы резко ухудшаются²⁵.

Колониализм, другой вид этнического притеснения, представляет собой политическое, социальное, экономическое и культурное господство ино­странного государства в течение длительного времени над определенной тер­риторией и проживающим там народом. Хорошо известным примером ко­лониализма является британская и французская колониальные империи. Колониальной империей называют также бывший Советский Союз, кото­рый установил социально-политическое и культурное господство над сред­неазиатскими, закавказскими и прибалтийскими республиками. Культурный колониализм — это доминирование одной группы и ее идеологии над куль­турой других групп. Пример — господство русских, русского языка и куль­туры и коммунистической идеологии в бывшем Советском Союзе. Другой пример — судьба коренного народа острова Хоккайдо айнов в конце XIX— начале XX в. В ходе интенсивной японской колонизации они «повсюду ока­зались оттесненными на позиции дискриминируемого меньшинства, что породило у них сознательное стремление к возможно более полному уподоб­лению японцам с принятием языка, антропонимической системы, религии, образа жизни и поведения, вплоть до отказа во многих семьях от употреб-

²⁵ Hall E. Beyond Culture. N.Y., 1981.

241

ления айнского языка в быту и попыток сокрытия от детей факта их айнск₀ \
происхождения. Этот процесс сопровождался учащением этнически см^
шанных браков и еще более значительным ростом числа детей, рождение
от внебрачных связей с японцами. В результате в наши дни, за единичным"⁵
исключениями, почти все айны говорят только по-японски и ведут всецел*¹
японский образ жизни, хотя и сохраняют в массе айнское этническое само°
сознание, чему, очевидно, способствуют как довольно заметные физико-_ан
тропологические различия между японцами и неметисированными айнами
так и еще более социальные факторы»²⁶.                                                      '

Культурная интерференция (от латинского interferire — привносить) ^ привнесение культурных черт, отдельных слов и грамматических форм _Из одной культуры в другую, перемешивание языков двух народов. Например представители ближнего и дальнего зарубежья, разговаривая на своем язы­ке, часто переходят на русские слова, когда хотят выразиться нецензурно Множество английских слов появилось в языке северо-американских ин­дейцев после завоевания материка европейцами, а также в языке народов Индии после английской колонизации. В лингвистике при описании язы­ковых контактов интерференция обычно понимается несколько уже, а именно как ситуация, при которой говорящий полагает, что он следует нор­мам языка В, но на деле во многом подменяет их нормами языка А (своего родного языка), бессознательно привнося их в язык В.

Большинство африканских «наций» — искусственные политические объединения, образованные в результате колонизации, обычно вмещающие различные культуры и языки. Политические и культурные факторы свои­ми корнями глубоко уходят в историю Мадагаскара. В течение двух столе­тий нация испытывала на себе процесс политической централизации. С 1895 по 1960 г. — вплоть до образования Малазийской республики — здесь суще­ствовало французское колониальное административное правление. После получения независимости правительство стало достаточно стабильным. Повод для беспокойства могли доставить скорее политические диспуты и экономические результаты, чем этнические факторы. Достаточно единая система образования, сохранившаяся со времен французского колониаль­ного правления, также способствовала объединению, несмотря на этниче­ские контрасты²⁷.

В Индонезии общий язык и колониальная школьная система обеспечили этническую гармонию, национальную идентичность и интеграцию. Индоне­зия — большая и густонаселенная страна, состоящая примерно из 3 000 ост­ровов. Национальное сознание этой страны формирует религиозное, этничес­кое и лингвистическое разнообразие. В Индонезии живут мусульмане, буд­дисты, католики, протестанты, hindu - balines и анимисты. Несмотря на эти контрасты, более ста различных лингволингвистических групп считают себя индонезийцами.

Во времена голландского правления (которое закончилось в 1949 г.) школьная система появилась далеко за пределами островов. Возможность дальнейшего обучения привлекла молодежь из различных районов в Бата­вию, столицу колонии. Колониальная система обучения предложила индо-

²⁶ Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989. С. 115-116.

²⁷ Kottak СР . Anthropology: The Exploration of Human Diversity. N.Y., 1994. P. 56-58.

242

незийской молодежи единые учебники, стандартные дипломы и сертифи­каты. Это породило «изолированный, связный мир опыта». Грамотность, которой удалось достичь благодаря школьной системе, подготовила почву для единого национального печатного языка (языка печати). Индонезий­ский стал развиваться как национальный язык независимо от древнего языка lingua franca (общий язык), который раньше использовался при торговле между островами.

Однако большинство бывших колоний не представляет собой такой удач­ной этнической гармонии и национальной интеграции, как Мадагаскар и

Индонезия. При формировании много­племенных и многоэтнических госу­дарств, в результате колонизации часто устанавливались границы, которые пло­хо соответствовали существовавшим ранее культурным делениям. Но благо­даря колонизации появились новые «воображаемые общины вне наций». Ярким примером является идея негри-тюда — negritude (принадлежность к черной расе, «африканская идентич­ность»), развитая африканскими интел­лектуалами во франкоговорящей За­падной Африке. Негритюд можно про­следить через общение и общий опыт молодежи из Гвинеи, Мали, Берега Слоновой Кости и Сенегала, которые обучаются в школе Вильяма Понти в Дакаре и Сенегале²⁸.

Дж. Фёниволл, изучая голландскую колонизацию, установил, что мно­гонациональное общество не так уж и гармонично, как казалось раньше. Оно состоит из трех основных этнических групп: колонизаторов (голландцев), подавляющего большинства местного населения (индонезийцев) и торгов­цев среднего класса, а также людей малого бизнеса (китайских иммигран­тов). Для сравнения, на Карибских островах выделяются следующие груп­пы: европейские колонизаторы, африканские рабы и их потомки и азиат­ские (особенно индийские) иммигранты. Фёниволл рассматривал господство (доминацию), конфликт и нестабильность как неизбежные особенности многонациональных (разнородных) обществ. Согласно его точке зрения, многонациональные общества были созданы благодаря экспансии Запада, в результате которой в колониальных государствах и местах рыночной тор­говли появилось множество различных этнических групп, взаимодейству­ющих друг с другом. Фёниволл предполагал, что разнородные общества прекратят свое существование тогда, когда закончится колониальное прав­ление, потому что гармония между этническими группами была навязана политически, связи между ними были только экономическими и не поддер­живались социальными связями²⁹.

Национальное меньшинство по отношению к доминирующей культуре всег­да может выбрать одну из следующих стратегий аккультурации (адаптации):

²⁸ Kottak СР . Anthropology: The Exploration of Human Diversity. N.Y., 1994. P. 56-58. ²⁴ Ibid. P. 57-60.

243

♦ ассимиляция;

♦ интеграция;

♦ отрицание;

♦ декультурация (дискультурация).

Одно из отрицаний чужой культуры — сепаратизм, т.е. преднамеренное воздвижение физических и социальных барьеров, которое имеет целью ус­тановить дистанцию, отделяющую от инокультурных явлений, оградиться от новой информации, конкретных фактов и более близкого знакомства. Иногда такое отрицание приобретает демонстративный характер. Таково вошедшее в поговорку нежелание прибалтов и западных украинцев пони­мать и говорить по-русски. Ярким примером бытового сепаратизма высту­пает тенденция к образованию территориальных групп и общин, где сосе­ди — непременно одной национальности или этнического положения, од­ной веры или социального положения³⁰.

АККУЛЬТУРАЦИЯ РЕЛИГИИ

Этот термин еще недостаточно утвердился в научном лексиконе социо­логов, религиоведов и культурологов. Тем не менее уже сейчас ясно, что аккультурация религии представляет собой процесс приспособления, если речь идет, в частности, о христианстве, внутренней догматике и ортодоксаль­ном учении к внешнем для самой религии культурным условиям и культур­ным особенностям страны пребывания. Примером могут служить христи­анские праздники. Первоначально они создавались как дни памяти собы­тий, связанных с жизнью и смертью Христа. Память отмечалась в форме божественной литургии (так называемое «последование» пения, чтения, каждения, поклонов и т.д.). Наука, изучающая богослужение христианства, называется литургикой, а раздел этой науки, занимающийся формой и смыс­лом праздников, — эортологией (от греч. eorth — «праздник»). В рамках су­точного круга христиане воспринимают утро каждого дня как праздничное время, ибо утром обычно служится главная служба христианской Церкви — литургия. В недельном круге каждый день посвящен какому-то событию. Никакого веселья или крашения яиц на пасху литургика не подразумевает. Праздничная атрибутика, включающая в том числе маскарады и хождение ряженых, представляет собой языческий довесок, связанный с тем, что хри­стианство попало на готовую форму языческой культуры европейских на­родов и вынуждено было приспосабливаться к сформировавшимся раньше его культурным условиям страны. Таким образом, соединение в одно празд­ничное целое строгой христианской литургики (своего рода внутренней ортодоксии христианства, никак не связанной с внешними культурными условиями) и языческого карнавального начала являет собой ранний при­мер аккультурации религии.

Православные праздники, богослужебные по своему характеру, были изначально ориентированы на полное вытеснение народных дохристиан­ских традиций. Там, где это удалось, христианские праздники просто нало-жились на языческие, изменив их содержание. При этом в народных тради-

³⁰ Иконникова Н.К. Механизмы межкультурного восприятия // Социс. 1995. № 11. С. 26—34.

244

циях до середины прошлого века оставались реликтовые элементы древних праздников: пляски и игры на Ивана Купалу, гадания на Крещение, мед и яблоки на «Спасы», поминальные кладбищенские ритуалы в памятные дни и отчасти (как ни боролась с этим Церковь) на Пасху.

Новый этап аккультурации особенно активно происходит во второй по­ловине XX в., когда в культурную бытность населения западных стран вош­ли современные аудиовизуальные технологии — радио, телевидение, Интер­нет. Пройти мимо них католицизм и протестантизм — основные вероиспо­ведания западного мира — никак не могли. Священники и проповедники взяли на вооружение последние достижения науки и техники.

По телевидению, особенно в субботнее утро, миллионы россиян наблю­дают за тем, как западные проповедники несут свет истины своей религии телезрителям. Именно в западных проповедниках нас поражает умение раз­говаривать с молодежью на доступном ей языке. Примеры борьбы сил доб­ра и зла не абстрактны, а вполне конкретны, убедительны, современны. Такое ощущение, что седовласые мудрецы всю жизнь только и делали, что жили среди молодежи или долго ее исследовали. Тут самые животрепещу­щие для нее темы: наркомания, секс, алкоголизм, независимость от взрос­лых, насилие, романтизм и дружба.

Новейший этап аккультурации религии — телевизионные проповеди

Аккультурацию религии можно рассматривать как проникновение рели­гиозного учения в культурную жизнь нации либо большой социальной груп­пы, облачение религиозного содержания в современные культурные формы. В средневековье этого делать, кстати сказать, не приходилось, потому что сакральное и повседневное были слиты воедино. Господство религии бук­вально во всех сферах жизни имело и положительную сторону: молодежь прекрасно понимала специальный язык проповедников. Для общения им не нужен был переводчик.

В последнее время появилось выражение «электронная церковь», обозна­чающее современный протестантский храм, оснащенный электронной

245

аудиовизуальной и компьютерной техникой. С ее помощью достигается небывалое по силе эмоциональное воздействие богослужения на прихожан. В то время как католическая и англиканская церкви запрещают или огра­ничивают использование в своих храмах любых технических новшеств, зна­чительная часть протестантских конфессий, наоборот, все активнее вклю­чает их в свой арсенал.

Пионером евангелизационного радиовешания в Соединенных Штатах был Уолтер А. Майер (1893—1950), профессор Ветхого Завета в Семинарии Конкордия, Сент-Луис, Лютеранской Церкви Миссури Синод. В 1930 г. при финансовой поддержке Лиги лютеранских прихожан, он начал серию из 36 программ, названную «Лютеранский час» по национальной сети. Эконо­мическая депрессия временно прервала ее, но в 1935 г. она была продолже­на и набирала популярность; в 1950 г., в год его смерти, ее слушали многие миллионы людей через 1 200 станций в разных уголках мира. Эта програм­ма продолжает оставаться одной из наиболее популярных радиопрограмм в мире. С 1955 г. ее ведет С.Дж. Хофман. Многие другие американские церк­ви последовали этому примеру с радиопрограммами с участием евангелис­тов. Несколько независимых евангелистов также стали выдающимися ра­диопроповедниками³¹ .

В 1970-е гг. появился ряд американских — евангелических и пятидесят-нических — телепроповедников. Пат Робертсон, Джим Беккер и Рекс Хам-бард относятся к тем, кто специализируется в том, что можно назвать рели­гиозными шоу-варьете. Другие, например Джерри Фолуэлл и Роберт Шул-лер, больше следуют модели традиционного богослужения, но с музыкой, световыми эффектами, сценическими постановками и другими чертами, типичными для мирской развлекательной телепрограммы. В 1976 и 1977 гг. «Кэмпус Крусейд» возглавил самую большую и всеобъемлющую евангели-зационную кампанию в американской истории — «Это — жизнь, Америка». Ею было охвачено 10 млн семей через 14 тыс. участвующих церквей и 430 тыс. подготовленных работников и она привела, по крайней мере, к 87 тыс. за­регистрированных обращений. В 1980 г. во всем мире было 1 450 христиан­ских радио- и телестанций с аудиторией 292 млн человек³². Кроме того, 834 млн человек слушали или смотрели христианские передачи по мирским станциям. Общая мировая аудитория христианских передач, исключая пе­рекрытие двух вышеприведенных цифр, составляет 990 млн человек³³.

И европейские, и североамериканские церкви активно используют элек­тронную почту в общении между святыми отцами и прихожанами. Тибет все еще предпочитает живую речь, но также не видит в Интернете тотального зла. Особенно преуспели в освоении возможностей Интернета церкви ко­нечно же в Японии. «Всего за несколько лет странички религиозных орга­низаций преобразились коренным образом», — говорит Нобутака Инуэ, профессор религии Университета Кокугакуин. Сейчас церковь в Японии активно использует электронную почту для общения с прихожанами. Более того, церковные деятели в Японии признали, что И нтернет наполнен духов-

³¹ Рудник М.Л. Проповедь евангелия через века и страны (http://svitlo.by.ru).

³² Слушателем считается человек, который в среднем слушал или смотрел хотя бы одну программу в
месяц.

³³ Рудник М.Л. Проповедь евангелия через века и страны (http://svitlo.by.ru).

246

ностью, которая видна и в электронных посланиях и в содержании некото­рых «светлых» сайтов.

Современные религии активно используют стереофонические и квадро-фонические многоканальные записи, кино-, свето- и видеотехнику, лазеры, компьютеры, радио и телевидение. В практику входят технологические при­емы, заимствованные из дискотек и эстрады, рекламы и шоу-бизнеса, ак­тивно внедряются рок-обработки произведений классической музыки, раз­вивается целая индустрия электронных записей религиозного содержания. Электронной церковью называют также религиозные радио- и телепрограм­мы, которые в США можно слушать или смотреть круглые сутки. Новый тип

церковной институции собирает боль­шую паству, чем все храмы вместе взя­тые. Так, воскресные проповеди изве­стного протестантского проповедника Дж. Фолуэлла слушают 25 млн амери­канцев³⁴.

Аккультурация охватила ныне все мировые религии и многочисленные культы и секты. Коснулась она даже самой старой и консервативной рели­гии — буддизма. Чтобы обратиться к тем, у кого нет времени посетить его, буддистский священник Симидзу из японского города Иннатё (префектура Вакаяма) каждый месяц записывает на магнитофонную пленку три проповеди и транслирует их по телефонной сети. Теперь каждый верующий может без труда услышать его слова. Его пропо­ веди длятся около трех минут и транс­лируются по телефонной линии «Ко-коро-но дэнва» («Линия сердца»), которую он открыл в апреле 1990 г. Проповеди Симидзу снискали огромную популярность благодаря их инте­ресному и легкому для понимания содержанию. Основываясь на собствен­ном жизненном опыте, Симидзу обычно проповедует о браке, братской любви между людьми и важности заботы о природе и ее обитателях³⁵.

Свои сайты имеют в сети практически все религиозные организации России. На их страницах обычно присутствуют новости, минимальная ин­формация об основах вероучения, фотоальбомы с изображением святынь, статьи и тексты книг на соответствующую тему. На многих сайтах есть мес­та для общения — гостевые книги и форумы. Часто на сайтах присутствуют священнослужители, которым можно задать вопрос и иногда даже получить ответ³⁶. Однако чем крупнее религиозная организация, тем неохотнее всту­пает она в общение с рядовыми верующими. Официальный сайт Русской Православной Церкви Московского Патриархата (РПЦ МП) не имеет ни

³⁴ Электронная церковь // Мир Религий (http://confession.ru).

³⁵ Как телефон может заменить храм // Yomiuri. 15.06. 2004 (www.inopressa.ru).

³⁶ Глезарова Ю. «Божественная сеть» // Независимая газета. 2004. 03.11.

247

форума, ни гостевой книги. Это скорее электронный сборник официальных документов и адресов, чем место, куда может прийти верующий человек со своими вопросами и проблемами. То же самое можно сказать об официаль­ных сайтах других конфессий и религиозных организаций. Не очень охот­но вступают в диалог мусульмане. Самый популярный исламский сайт ру-нета islam.ru несколько лет назад закрыл свой форум, оставив для обратной связи только гостевую книгу. Вероятно, это было связано с волной исламо-фобии, которая прокатилась по Интернету после крупных террористичес­ких актов последних лет со стороны исламистов. Так как Интернет являет­ся свободным информационным пространством, в нем всегда хватает не­уравновешенных, агрессивно настроенных личностей, готовых выплеснуть в сети свой страх и ненависть по отношению к кому бы то ни было.

Диакон Андрей Кураев в одном из своих интервью назвал Интернет «сред­ством нашего собственного воспитания». Он считает, что главное преимуще­ство виртуальных дискуссий втом, что можно взять паузу, погасить свои эмо­ции, найти нужную информацию, продумать форму реакции и содержание ответа. Более того, создатель сайта kuraev.ru считает, что «усиленная нагрузка на разум, которая дается в Интернете, как раз способствует развитию тех мышц, которые оказались сильнее всего атрофированы в церковной жизни в XX в. — мышц богословия». На этом форуме бушуют взаправдашние челове­ческие страсти, раздаются крики о помощи, на которые откликаются не только православные, но и верующие других конфессий. Некоторое время назад бывший сектант Илья Р. из Саранска покончил с собой, вывесив в Интерне­те прощальную записку. Участники форума пытались спасти его, им удалось дозвониться в Саранск, но, к сожалению, они опоздали всего на 10 мин.

Российское интернет-сообщество, состоящее из нескольких миллионов человек, весьма неоднородно по своему составу. Среди российских пользо­вателей Интернета можно встретить самых разных людей — от ортодоксаль­ных иудеев до неоязычников, от сторонников канонизации Ивана Грозно­го до масонов. В принципе через Интернет можно выбрать себе веру и даже принять ее одним щелчком мышки (www.islam.ru/addis). Среди православ­ных священников есть и те, кто «не благословляет» своих духовных чад ра­ботать на компьютере, а уж тем более бродить по Интернету, где так много всяческих соблазнов. Но наряду с противниками новых информационных технологий растет число тех, кто понимает, что в XXI в. невозможно жить и веровать по образцу века XIX. Наибольшую активность в сети развивают обычно тоталитарные секты, религиозные экстремисты и маргинальные группы, исповедующие экзотические, а иногда весьма зловещие культы. Именно они (в отличие от традиционных конфессий) активно идут на кон­такт с человеком, который пытается найти Бога, щелкая по левой кнопке мыши. Не имея иного выхода к широкой публике, кроме Интернета, они используют все его возможности в отличие традиционных конфессий, для которых Интернет — это всего лишь дополнение к конфессиональным бу­мажным СМИ. Одной из самых широко представленных в русском Интер­нете Церквей является Русская Православная Старообрядческая Церковь, которая, сохраняя верность древней традиции, активно использует совре­менные технологии".

³⁷ Глезарова Ю. «Божественная сеть» // Независимая газета. 2004. 03.11.

248

Почти две трети американских пользователей сети Интернет использу­ют ее в религиозных и духовных целях. Таковы результаты социологического исследования «Вера-онлайн», проведенного в 2004 г. Поданным исследо­вания, 82 млн жителей США (всего в стране 128 млн пользователей Интер­нета) ищут или распространяют через всемирную паутину материалы рели­гиозного и духовного содержания.

Авторы исследования считают, что Интернет оказывает серьезное влияние на религиозную жизнь в США. «Исследование показывает, что подавляющее большинство верующих использует Интернет для своих духовных поисков, в

частности для того, чтобы узнать что-то о традициях других религий, — заявил один из ведущих авторов проекта про­фессор Стюарт Хувер из университета штата Колорадо. — В то же время они глубоко укоренены в собственной рели­гиозной традиции». По его мнению, поиск в Интернете не способствует пе­реходу в иные конфессии., но еще более укрепляет в своей религии.

По данным исследования, 28% верующих пользователей выходит в Ин­тернет, чтобы поделиться информацией о своей собственной религии с дру­гими, а 26% — с целью получить информацию о верованиях, отличных от их собственных.

Исследование показало, что 38% американских пользователей Интернета отправляли или получали электронные письма религиозного содержания, 35% отправляли или получали поздравительные виртуальные открытки к религиозным праздникам, 32% использовали Интернет для чтения новостей религиозной жизни, 21 % через всемирную сеть узнавали о традициях рели­гиозных праздников, 17% искали место, куда могли бы пойти на богослуже­ние или расписание религиозных мероприятий. Также стало известно, что большинство религиозных пользователей Интернета — белые женщины среднего возраста со средним уровнем образования³⁸.

Под аккультурацией религии можно также понимать процесс инкульту-рации религиозного учения в непривычную среду или нетрадиционный для нее ареал. Скажем, для Германии буддизм — скорее экзотика, ибо страна представляет собой традиционную область бытования протестантизма. Пер­вые буддийские организации появились здесь в начале XX в. Первыми буд­дистами в Германии стали немцы, а не азиатские миссионеры. А это значит, что внедрение буддизма происходило не по каналам обычного миссионер­ства, когда в иноязычную среду приезжают носители оригинального учения, проповедуют его и организуют общины верующих, а через механизм аккуль­турации буддийских идей самими немцами, увлекшимися непривычным учением и интерпретировавшими его на свой манер. Проникновение буд­дизма происходило и в другие европейские страны, в том числе в Россию. При этом речь идет не о традиционно буддийских этносах России (калмы­ки, буряты, тувинцы), а о центральных, исконно православных, районах. Каждый раз агентом аккультурации выступала местная интеллигенция, за­разившаяся нетрадиционным для местной культуры религиозным учением

^w Религия и СМИ. 2004. 20.05.

249

по книгам или в ходе путешествий на азиатский материк. Картины Н.К Е.И. Рерихов, учение Е.П. Блаватской — самые яркие, пожалуй, страницы итогов такой аккультурации. Вскоре буддизм стал модой среди значитель­ной части творческой интеллигенции. Благодаря таким увлечениям широкие слои населения смогли познакомиться с отдельными понятиями индийской философии: карма, нирвана, инкарнация и т.д. Особую роль в популяризации восточных идей сыграли спиритические группы, дававшие публичные сеан­сы, массовые шоу с элементами йоги, буддийской медитации и т.д. В нача­ле XX в. в Санкт-Петербурге был открыт буддийский храм, вокруг которого группировались буддисты, практиковавшие буддизм тибетского толка, а также столичная интеллигенция, интересовавшаяся проблемами буддий­ской философии. После Октябрьской революции 1917 г. эти традиции пре­рвались. Огромный вклад в распространение буддизма внес великий русский писатель Л.Н. Толстой, увлекшийся им на закате жизни и своим духовным авторитетом немало способствовавший популяризации учения Будды и Конфуция.

Перевод религиозных текстов на другой язык — проблема в первую оче­редь культурологическая, а затем уже филологическая, поскольку речь идет не о точности передачи слова, а об адекватности передачи чужого понятия в системе представлений другой культуры. Переводчики во все времена яв­лялись важнейшим каналом аккультурации религии, помогавшие местно­му населению познакомится с экзотическими учениями, понять их смысл, а через это — увлечься ими и стать их распространителями³⁹. Они, будучи представителями своей культуры, передавали чужие термины и понятия в привычных себе представлениях, скажем, многие буддийские термины ин­терпретировались в духе христианской культуры. Таково, например, поня­тие «ахимса», которое переводится либо как «непротивление злу насилием» в христианском или толстовском понимании, либо как «ненанесение вреда всему живому» с некоторым «экологическим» оттенком и др.⁴⁰ Происходи­ла неосознанная аккультурация чужой религии, без которой она была бы не­понятна и недоступна западному читателю и слушателю. Наиболее «ра­дикальные» комментаторы в своем стремлении сделать буддийские идеи общедоступными и популярными в широких слоях молодежной культуры, как показывает Е.С. Сафронова, едва не выхолостили из них важнейшие и фундаментальные положения. Это относится прежде всего к теоретикам молодежной «контркультуры», движению хиппи и битников, популяризи­ровавших идею быстрого «просветления» при помощи наркотиков («нарко­тики для просветления»), по которой просветление приравнивалось к нар­котическому кайфу.

Встречное адаптационное движение шло с Востока на Запад. «В то же время, — отмечал в начале XX в. О. Розенберг, — наблюдается вновь жиз­ненная сила буддизма в том, что он начинает все более приобщаться к тре­бованиям современной жизни, отыскивая подход к изменившимся услови­ям. Замечается постепенное повышение степени современного образования

³⁹ JongJ . W . A Brief History of Buddhist studies in Europe and America. Delhi, 1976.

⁴⁰ Сафронова ЕС. К вопросу о трактовке буддизма и его основных положений в российской и запад­
ной культурах// Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-анали­
тический бюллетень № 1(25). М., 2001.

250

среди духовных лиц, даже более, очень многие из руководящих японских педагогов — буддийские священники, окончили университетские курсы в Европе. Усиливается изучение европейской философии, а также индийской, уже по первоисточникам, по европейским методам»⁴¹. В Европе и США по­явились восточные буддисты, знакомые с западной философией, другими науками, европейскими языками. Они прибыли с миссионерской целью, но добиваться ее стали не «в лоб», проповедуя малопонятные западному слу­шателю идеи, а стремясь приспособить их к западному миропониманию⁴². После обучения буддизму на родине, многие из них долгое время жили в

США и Европе, изучая европейские языки и европейскую культуру, читали лекции в университетах и колледжах Европы и Америки.

В России интерпретация буддизма, перевод его на российскую почву пер­воначально были связаны с православ­ной традицией. В том и в другом случае в буддизме отыскивались черты сход­ства с христианством. Аккультурация шла путем уподобления незнакомого знакомому. Издержками такого спосо­ба всегда является искажение оригинала. Однако один из крупнейших спе­циалистов по буддизму Ф.И. Щербатский⁴³ сознательно ставил перед собой посредническую задачу перевода буддийской философии на почву западной культуры, «сделал сами тексты своих переводов фактом "диалога Востока и Запада", заставив индийских мыслителей излагать свои концепции на языке европейской философии XIX — начала XX в.»⁴⁴ Помимо узкопрофессиональ­ных проблем он пытался решить проблему чисто культурологическую — перенесение явления восточной (буддийской) культуры в культурное пространство Запада. Кроме него вклад в аккультурацию буддизма на пра­вославном пространстве внесли О.О. Розенберг, С.Ф. Ольденбург, В.П. Ва­сильев, Н. Рерих, В.А. Кожевников, Г.Ц. Цыбиков и др.

Следующий этап — установление своеобразия буддизма и ислама, поиск путей их культурного взаимодополнения с христианством. В современной Западной Европе, где велики по численности мусульманские и буддистские общины, признают религиозный плюрализм, исповедующий равноправие мировых религий (к сектам это не относится). В хартии Европейского сооб­щества, объединяющего ныне 25 стран, зафиксирована независимость госу­дарства от церкви, неприемлемость любой религиозной монополии. В 2004 г. во Франции принят закон, запрещающий школьникам любых вероисповеда­ний надевать на уроках какие-либо религиозные атрибуты, включая и голов­ные платки для девушек, снимать которые ислам строго запрещает.

⁴¹ Розенберг О.О. Труды по буддизму. М., 1991. С. 40.

⁴² Сафронова Е.С. К вопросу о трактовке буддизма и его основных положений в российской и запад­
ной культурах // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-анали­
тический бюллетень № 1(25). М., 2001.

⁴³ Щербатский Ф.И. Избранные труды по буддизму. М, 1988.

⁴⁴ Васильков Я.В. Встреча Востока и Запада в научной деятельности Ф.И. Щербатского // Восток —
Запад: Исследования. Переводы. Публикации. М., 1989. С. 187.

251

Большое культурное значение в укоренении буддизма в западных стр_Э-нах имели буддологи — переводчики текстов с языков народов Востока (пали, санскрита, китайского, японского, тибетского, монгольского и др \ Перед ними стояла задача изложить основные буддийские понятия и тер­мины, объяснив их в терминах языка современной западной культуры⁴⁵ В свое время с похожей задачей столкнулся Китай, но здесь поступили пр₀^ где. Когда буддизм появился в Китае, переводчики текстов пытались найти в древнекитайском религиозно-философском комплексе (который прежде всего был представлен даосизмом и конфуцианством) термины (иерогли­фы), которые бы адекватно передавали суть того или иного буддийскою понятия. Таким образом, буддизм попал на подготовленную культурную почву и не потребовал серьезной аккультурации. В западных странах гото­вой почвы не было, поскольку христианство существенно отличается от буддизма. Вот почему здесь понадобилась огромная переводческая работа, заменявшая и процесс аккультурации религиозных текстов.

Аккультурация разных религий в России требовала лишь принятия их адептов в качестве равноценных партнеров , поскольку главные из них издавна находились на ее территории

Ситуация с аккультурацией ислама и буддизма в России уникальна. Ей не надо было принимать эти учения откуда-то со стороны, как это сделал Запад. Они находились на собственно российской территории (буряты, та­тары, калмыки и др.) — нужно было только потрудиться познакомиться с ними как с равными, а не с высоты европоцентризма, и принять в качестве духовных партнеров православия.

Знакомясь с исламом и буддизмом, Запад в лице интеллигенции ставил целью расширить культурный и духовный кругозор человека западного мира, предоставив ему большие возможности выбора в духовной сфере. Не те версии ислама и буддизма, с которыми знакомилось население западны* стран, в значительной степени были уже модифицированы и отличались от оригинала. К примеру, первые буддийские группы в Великобритании (и е некоторых городах США) формировались в рамках так называемых теософ­ских лож и под их несомненным влиянием⁴⁶.

⁴⁵ Welbon G.R. The Buddhist Nirvana and its Western Interpreters. Chicago; London, 1968.

⁴⁶ Сафронова Е.С. К вопросу о трактовке буддизма и его основных положений в российской и запад­
ной культурах // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-анали­
тический бюллетень № 1(25). М., 2001.

252

В странах западного мира, особенно там, где популярны протестантские направления в христианстве, быстрее формировались веротерпимость, по-ликонфессиональность и плюрализм идей. В конце концов это сделало воз­можным сравнительно безболезненное и органичное распространение принципов буддизма и ислама, их синтез с различными философскими, религиозными, психологическими учениями, воздействие их на явления западной культуры (литературы, живописи, музыки, архитектуры).

Широкое распространение восточные религиозные и философские пред­ставления — дзен-буддизм, индуизм, йога — получили среди хиппи в 1960-1970-е гг. Прародители движения хиппи — чудаковатые поэты и писатели-битники вроде Аллена Гинзберга и Джека Керуака, — объявившиеся в США в конце 1940-х гг., привили западной, а позже и советской молодежи, увле­кавшейся контркультурой, страстный, хотя и достаточно поверхностный интерес (к примеру, ни о каком знании санскрита или хинди речь даже не шла) к Индии и ее культурному наследию⁴⁷. Эти «бродяги дхармы» и рыца­ри «рюкзачной революции» призывали к внутреннему созерцанию и само­совершенствованию. Увлечение восточной философией призвано было рас­ширить границы сознания человека до невиданных ранее границ⁴⁸. В помощ­ники себе они призвали еще и наркотики.

Современную идеологию наркотизма связывают с именами крупных писателей, философов, антропологов, психологов — Олдасом Хаксли, Карлосом Кастанедой, Тимоти Лири, Рамм Дасс⁴⁹. Большинство из них от­носилось к поколению «хиппи», когда молодежь и часть старшего поколе­ния были захвачены волной интереса к эзотерическим и мистическим тра­дициям древнего Востока, Центральной Америки⁵⁰. Сотни молодых людей отправлялись в Индию и Тибет в поисках откровения о смысле жизни. Де­сятки восточных «гуру» проповедовали в самой Америке (Махараджджи, Ошо)⁵¹. Концерты «психоделической» (псевдомедитативной, зачастую на­веянной наркотиками) музыки («Джефферсон Эйрплейн» и др.) собирали тысячи поклонников. На страницах книг описывались опыты путешествий в иных реальностях и субъективном времени, говорилось о «расширении сознания» и «освобождении духа», необыкновенных возможностях челове­ка, депривированных техногенной цивилизацией, и перспективах новой цивилизации, основанной на гармонии людей, достигших высоких уровней сознания⁵². На волне культурного запроса появилось огромное число вуль­гарных популяризаторов буддизма, которые упрощали и опрощали буддий­ские понятия и нормы поведения.

Подобная форма знакомства Запада с буддизмом — необходимый этап и неизбежная цена за аккультурацию религии. Зато сегодня среди молодежи и интеллигенции, увлекающейся буддизмом, его философией и практикой, наблюдается стремление освоить их в объеме, близком к традиционному, появляется стремление аутентичного прочтения другой религии. Последо-

⁴⁷ GillisJ. Youth and History. N.Y., 1974.

⁴⁸ YingerJ.M. Contraculture and Subculture //American Sociological Rev. 1960. Vol. 25. P. 625-635.

⁴⁹ Davis F. On youth subcultures: The hippie variant. N.Y., 1971.

⁵⁰ Youth Culture in Late Modernity. London. 1995.

⁵¹ Encyclopedia of Religion and Society/ Ed. by W.H. Swatos, Jr. Walnut Creek, CA, 1998.

⁵² Hebdige D . Subculture. London, 1979.

253

ватели буддизма на Западе и многие его теоретики видят перспективы эво­люции буддизма в его синкретизации с элементами западной духовной куль­туры (как светской, так и религиозной). Некоторые из них предлагают во­обще отказаться от конкретных учений школ и направлений буддизма, рас­пространенных на Востоке, а взять из буддизма только то, что, по их мнению, необходимо Западу, увязав идеи и концепции буддизма с лучшими дости­жениями западной науки, философии, психологии, социологии, сделав его совершенно «западным»⁵³.

ЭКСПАТЫ И РЕПЛЕЙСМЕНТ

В последнее время активно разрабатываются практические и прикладные аспекты аккультурации. В частности, появилась специализация — тренер по аккультурации. Он работает с персоналом компании (отдельными индиви­дами, малыми группами, персоналом в целом), которая передислоцируется из одной страны в другую либо из одного культурного региона в другой. Так называемые экспаты, мигранты, временные жители часто переживают куль­турный шок и высокий уровень неудовлетворенности на новом месте, вы­нуждающие их возвращаться в привычную среду. Экспат ( expat ) — индивид, достаточно долго пребывающий за рубежом (работает, учится, путешеству­ет), чем и отличается, с одной стороны, от туриста, а с другой — от эмигран­та/беженца. Тренеры ( coach ) призваны помочь людям преодолеть такие не­удобства, быстро и эффективно адаптироваться на новом месте работы и жи­тельства⁵⁴.

В период экономических реформ 1990-х гг. в России появилось множе­ство экспатов — иностранцев, создающих совместные предприятия, рабо­тающих в нашей стране по приглашению либо по собственной инициати­ве. Во многих крупных компаниях есть специалисты, которые никогда не ра­ботают у себя дома, предпочитая кочевать из ЮАР в Канаду, из Канады — в Польшу и т.д. Еще несколько лет назад экспаты были в моде. В любой ува­жающей себя компании (не говоря уже о российских филиалах зарубежных фирм) непременно должен был быть свой иностранец — хотя бы для пре­стижа. В России экспатами называют иностранных специалистов, работа­ющих в крупных российских компаниях и филиалах западных фирм. Прин­ципы корпоративной культуры многих транснациональных компаний од­нозначно предполагают «экспатовский» статус первых лиц зарубежных филиалов и финансовых директоров. Потребность в «экспатах» испытыва­ют компании, заинтересованные во внедрении новых технологий и обуче­нии национального персонала, а также в повышении своей инвестицион­ной привлекательности в глазах иностранных инвесторов. В качестве лиц, передающих местному персоналу свой культурный опыт, знания и техноло­гии, могут выступать как функциональные специалисты (например, «импорт­ные» шеф-повара в ресторанном бизнесе), так и руководители среднего и

⁵³ Сафронова Е.С. К вопросу о трактовке буддизма и его основных положений в российской и запад­
ной культурах // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-анали­
тический бюллетень № 1(25). М., 2001.

⁵⁴ Collins R. More Max Danger, The Continuing Adventures of an Expat in Tokyo. Rutland, VT, 1988.

254

высшего звеньев. Иностранцы на руководящих позициях наиболее полез­ны либо на этапе создания бизнес-системы, либо на этапе ее реструктури­зации⁵⁵.

На первых порах культурные барьеры в бизнесе и необходимость их пре­одоления — в том числе через аккультурацию — возникают естественным образом. Многие крупные международные компании пришли на наш рынок более 10 лет назад. Вместе с ними появились и зарубежные управленцы. Тог­да в России очень многое делалось стихийно, никто и понятия не имел о том, что такое структура бизнеса, по каким правилам нужно действовать, чтобы

создать преуспевающую фирму. Ино­странные менеджеры умели делать это цивилизованно. Перед руководителями западных предприятий, только начина­ющих работать в России, как правило, стоит задача организовать дело так, как это принято в головной компании — с учетом традиций, корпоративной куль­туры и, самое главное, подхода к бизне­су. Поэтому вполне естественно, что делать это поручают представителям той страны и фирмы, которая переме­ щает свой бизнес к нам. Задача экспа-тов — построение компании в чужой стране. Иностранные менеджеры закладывают основы бизнеса, формируют корпоративную культуру, «корпоративный дух». Их присутствие необходимо до тех пор, пока не заработает созданный ими механизм⁵⁶.

Поданным компании « Manpower », в настоящее время в крупных западных фирмах, насчитывающих 1,5—2 тыс. сотрудников, работает не более 3—5 экс-патов⁵⁷. От их услуг отказываются, поскольку достаточно «повзрослел» рос­сийский бизнес, но и сами экспаты зачастую не особенно рвутся на россий­ские просторы, опасаясь чужого менталитета, непредсказуемости русского ха­рактера и непрозрачности российского бизнеса. Традиционными «плюсами» экспатов являются: наличие профильного бизнес-образования (западного МВА), опыт работы в условиях унифицированных управленческих процедур, способность мыслить глобально и отсутствие кросскультурных различий с со­трудниками головного офиса. К «минусам» эксперты относят: дороговизну со­держания, психологию «временщика» (после окончания проекта или завер­шения срока пребывания на посту — хоть потоп), низкий интерес ко всему, что выходит за рамки оговоренных в контракте функциональных обязанно­стей. Все эти факторы повышают вероятность возникновения конфликтов с национальным персоналом на социокультурной почве⁵⁸.

Несколько лет назад, когда иностранцев в России было значительно боль­ше, во многих западных компаниях существовала даже позиция «экспат-ко-

Бизнес-Рюрики (www.business.kiev.ua).

deKieffer D. The International Business Traveler's Companion. Yarmouth, ME, 1993; Funakawa A. Transcultural Management: A New Approach for Global Organizations. San Francisco, 1997. Торочкина Д., Самохина Л. До свидания, экспаты? // Элитный персонал. 2002. № 33. Бизнес-Рюрики (www.business.kiev.ua).

255

ординатор»: этот человек занимался организацией быта иностранных сотруд­ников. В секторе товаров народного потребления доходы экспатов примерно в 2,5 раза выше, чем у российских специалистов, в рекламном бизнесе — в 2 раза. Еще 6—7 лет назад в секторе товаров народного потребления экспа-ты занимали практически все ключевые позиции — от финансистов и эйча-ровдо глав представительств. В крупных иностранных компаниях для экспа­тов, как правило, предусмотрен солидный компенсационный пакет. Поми­мо зарплаты сюда входят расходы на аренду квартиры, содержание автомобиля с водителем, медицинскую страховку, оплату обучения, поездки домой и пр.

Во всех крупных сетях, работающих в России, таких, как ИКЕА или Рамстор, топ-менеджмент — иностранцы. По мере накопления опыта и обучения рос­сийских специалистов их место занима­ют россияне. Подготовленных отече­ственных кадров стало уже так много, что при приеме на работу в иностран­ные компании от кандидатов уже не требуют свободного владения английским. В последнее время разрыв в зар­плате отечественных и зарубежных менеджеров постепенно сокращается. После кризиса 1998 г., когда бюджеты фирм резко сократились, уже не имело смысла прибегать к услугам зарубежных менеджеров.

Реплейсмент (процесс замещения) обычно начинается спустя 3—4 года с начала функционирования компании в России, когда производство налаже­но, период «раскрутки» компании завершен, а главное, подготовлена коман­да российских управленцев, которым можно передать дела. В какой-то мере действия экспатов можно сравнить с действиями полководца, который за­воевывает соседнее государство и оставляет там своих наместников, чтобы самому двигаться дальше. Экспаты воспитали себе достойную смену: наши управленцы, пройдя прекрасную школу в западных компаниях, освоили принятые во всем мире принципы ведения бизнеса, получили блестящее образование (причем в большинстве случаев — за счет фирмы!) и теперь готовы встать на капитанский мостик. Процесс постепенного вытеснения иностранцев «аборигенами» идет снизу вверх. Если на первых порах во мно­гих крупных компаниях даже среднее звено управленцев полностью состав­ляли экспаты, то сейчас это, в лучшем случае, топ-менеджмент: генераль­ный или финансовый директор, реже — директор департамента продаж или логистики. Сегодня рекрутерам все чаще приходится искать замену экспа-там, занимавшим посты руководителей #/?-службы и отдела маркетинга. Постепенно реплейсмент подбирается и к финансистам — сейчас россий­ский рынок уже в состоянии предложить хороших специалистов и в этой области. В некоторых фирмах (мелкий и средний бизнес) зарубежные ме­неджеры уже давно выступают только в роли консультантов, проверяющих, приезжают в Россию несколько раз в год посмотреть, как идут дела. При этом все работники офиса, вплоть до генерального директора — граждане России. Иностранцы прекрасно понимают, что при прочих равных условиях специ-ачисты, знающие местные особенности, более успешны⁵⁹.

⁵⁹ Торочкина Д., Самохина Л. До свидания, экспаты? // Элитный персонал. 2002. № 33.

256

Особняком держатся азиатские компании. В отличие от американских и европейских компаний японцы и корейцы держатся за «своих». Но дело здесь даже не в недоверии российскому персоналу — просто у них другая модель бизнеса. В их стране не существует практики смещения руководи­телей со своих постов, если дела идут неважно, зато развита клановость, поэтому «людям со стороны» вход закрыт. Прежде чем занять руководящую позицию, человек должен много лет проработать в одной фирме, доказав свою преданность. Быстрая замена экспатов «местными» менеджерами для восточных компаний не характерна⁶⁰.

ТРАНСКУЛЬТУРАЦИЯ И ИНВЕРСИЯ

Близкими по значению к аккультурации являются такие термины, как «культурный контакт», «социализация», «инкультурация», «декультурация», «диффузия», «транскультурация», «детерриторизация», «ассимиляция», «гибридизация», «креолизация» ( creoleness , cruolitu ), «полилингвизм», «ком­мерциализация», «канонический контрдискурс»⁶¹. К примеру, аккультура­ция может обозначать социализацию детей к нормам своей культуры и в таком случае выступать синонимом инкультурации ( enculturation )⁶². Декуль­турация (дезкультурация) означает «утрату культурной идентичности», а по­нятие этничности, напротив, выражает сопротивление процессу разруше­ния и подразумевает сохранение либо обретение народом своей культурной целостности. Оба они логически связаны с аккультурацией.

Можно утратить не только культурную, но и религиозную идентичность, но ее нельзя ассимилировать: она либо секуляризируется, либо прозелити-руется (был человек христианином — стал мусульманином), либо синкре-тизируется (например, в Японии можно быть одновременно дзен-буддис-том и синтоистом; подобное наблюдается и в Китае, и в Индии; а если по­смотреть на финно-угорские народности, то там весьма своеобразно уживаются язычество с православием)⁶³.

Примыкает сюда и транскультурация, описывающая процесс пригонки, урегулирования и восстановления одной культуры после столкновения с другой, сложный процесс выживания и приспособления культуры к новым условиям. В процессе транскультурации разнообразные культуры встреча­ются, приходят в столкновение, сцепляются между собой, то и дело вступая в крайне асимметричные отношения господства и подчинения⁶⁴. Культур­ные потоки и заимствования идут в разных направлениях, никем и ничем не регулируясь. Здесь нет, как в аккультурации, ведущего и ведомого, а все смешано и перепутано. Транскультурацию зарубежные специалисты квали-

⁶⁰ Harris P.R., Moran R.T. Managing cultural differences: High-performance strategies for new world of business, third edition. Houston, TX, 1991. P. 227-228, 254-257; Nohria N., GhoshalS. The Differentiated Network: Organizing Multinational Corporations for Value Creation. San Francisco, 1997; Seelye H., Seelye-James A. Culture Clash: Managing in a Multicultural World. Lincolnwood, IL, 1996.

⁶ⁱ Mignolo W. Transculturation: thinking about the borders and creolization // Local histories/global designs: coloniality, subaltern knowledges, and border thinking. Princeton, 2000. P. 164-171.

⁶² Meaning of acculturation (HyperDictionary.com).

³ Вызовы со стороны новых идентичностей (http://antropotok.archipelag.ru).

⁶⁴ Pratt M.L. Imperial Eyes: Travel Writing and Transculturation. London; NY, 1992. P. 137.

257

фицируют как реверсивную аккультурацию, т.е. нечто, что прямо противо­положно ей⁶⁵.

Примером транскультурации может, пожалуй, служить Куба, культура которой представляет напластование самых разных элементов, парадигм и эпох. Заселение острова произошло довольно поздно, около 400 лет назад. До начала XVI в. Куба была населена индейцами, не имевшими своего го­сударства и развитого хозяйства. Остров открыл Колумб в 1492 г. Около 400 лет страна была колонией Испании. Освободительное движение, начав­шееся в первой половине XIX в., вылилось в 10-летнюю войну (1868 -1878) против колонизаторов, которая не достигла своей цели. Испанской колони­ей Куба оставалась до 1898 г., когда США, объявив войну Испании, окку­пировали остров.

Примером транскультурации может служить Куба , где смешались католическая и афро - кубинская культуры

Сейчас наиболее распространенная религия на Кубе — католическая, хотя глубокие корни имеет здесь и афро-кубинская религия, явившаяся ре­зультатом смешения африканских культов, привезенных на Кубу рабами, с католицизмом испанских колонизаторов. Дон Фернандо Ортис назвал это явление религиозным синкретизмом в результате слияния культур Африки, Испании и Кубы. Он рассматривал транскультурацию как двусторонний процесс обмена культурными чертами, в результате которого на месте двух культур формируется новая культурная конфигурация⁶⁶.

Этот синкретизм родился, когда негры-рабы, в поисках возможности свободно отправлять свои религиозные культы, начали отождествлять соб-

<° Shames G. Transcultural Odysseys: The Evolving Global Consciousness. Yarmouth, ME, 1997. ⁶⁶ Ortiz F. El Contrapunteo cubano del azucar у del tabaco. La Habana, 1983 [1940].

258

ственных богов с католическими святыми. Так возник культ «Регла де Оча», обычно называемый «сантерия», с его знаменитыми «оришас» (божествами). Протестантство появилось на Кубе позднее. На Кубе распространены и не­которые другие вероисповедания, но число их последователей значительно меньше. Некоторые из них связаны с иммигрантами, например Буду, заве­зенный на Кубу переселенцами с Гаити. Другие верования привезли китай­ские иммигранты, но о них известно немного. И в том, и другом случаях, лишь небольшое число потомков китайских и гаитянских переселенцев ос­таются последователями этих религиозных традиций. Иудаизм практикуется

членами еврейской общины на Кубе, где имеется несколько синагог, пре­имущественно в Гаване. Есть и неболь­шие группы последователей восточных религий. Масонов на Кубе чуть более 26 тыс. человек, принадлежащих к раз­ным ложам, которых всего насчитыва­ется свыше 300. Наибольшее число масонов проживает в Гаване.

Когда Алехо Карпентьеру — круп­нейшему романисту и, пожалуй, само­му известному в мире кубинскому пи­сателю задали вопрос о происхожде­нии жителей этой земли, он ответил: «Все мы сошли с кораблей». На кораблях через моря и океаны прибыли из Испании конкистадоры и за ко­роткий срок почти полностью уничтожили коренное население, ставшее жертвой аркебузов, беспощадных заболеваний и непосильного труда на речных берегах в поисках золота, которое так и не было найдено. Взамен рабочей силы коренных жителей острова на Кубу были насильно приве­зены в трюмах невольничьих кораблей тысячи и тысячи рабов с африкан­ского побережья Гвинейского залива, из Старого Калабара и джунглей Майомбе, которые под диктатом кнута обеспечили развитие сахарного хозяйства страны (рабство на острове было отменено в 1886 г.). В середи­не XIX в. прибыли на кораблях китайские кули, а незадолго до этого в во­сточной части страны обосновались французские поселенцы, бежавшие через Наветренный пролив, разделяющий Кубу и Гаити, от революции Тус-сена Лювертюра.

Потом на остров начали прибывать корабли с Канарскими крестьянами, готовыми выращивать ароматный табак и тропические плоды, арабы и ев­реи занялись городской торговлей, предприимчивые испанцы путем брака и внебрачных отношений смешались с населением Кубы, что привело к по­явлению метисов. Здесь осели юкатанские индейцы, ремесленники и сол­даты из недавно освободившихся американских республик и даже японцы, американцы и шведы, объединившиеся в мелкие сельскохозяйственные общины. Тем не менее из всего этого разнообразия возникло единство — понятие нации и национальности, которое постепенно определялось и окон­чательно закалилось в горниле борьбы за освобождение от колониального ярма. Смешанная кровь и общие стремления создали уникальную основу, особое видение мира, словом, собственную культуру. Кубинский антропо­лог Фернандо Ортис в 1970-х гг. изучил этот процесс и назвал еготранскуль-

259

турацией. Ему же приписывается авторство данного термина, который лишь в 1990-е гг. перекочевал в Северную Америку⁶⁷.

Африканские корни оказали огромное влияние на формирование кубин­ской культуры. Изначально завезенные на остров рабы происходили из 5 различных этнических групп (йоруба, мандинги, конго, банту и крабалис). Работая вместе на плантациях, носители разных африканских традиций создавали новые культурные сообщества. Как говорилось выше, еше до от­мены рабства постепенно начался процесс смешения рабов и их белых хо­зяев, который привел к формированию нового народа и новой культуры, отличной от своих истоков⁶⁸.

Намешано всего и в культурном пространстве современной России, чему в немалой степени способствовал глубокий институциональный кризис 1990-х гг. Он-то и перемешал пласты, парадигмы и векторы отечественной культуры. То, что было вверху, оказалось внизу, а побочные течения с бо­ков напрочь вымыли культурный остов, который стал разрушаться букваль­но на глазах. Коллективистские ценности, присущие традиционному обще­ству, в непоправимо по историческим меркам короткие сроки начали сме­няться индивидуалистическими, присущими продвинутому западному обществу. На социалистический провиденциализм наслоились ценности буржуазного либерализма. Разные социальные слои превратились в носи­телей совершенно разных культурных парадигм, а потому «старые русские» (обнищавшая интеллигенция) никак не поймут «новых русских» (капитали­стических нуворишей), старшее поколение конфликтует с младшим.

Жан Пуарье (1972) рассматривал динамику культурной парадигмы как единство следующих фундаментальных процессов: аккультурации, декуль-турации, транкультурации, инкультурации (процесс, благодаря которому индивид обучается основам своей первой культуры), контраккультурации (протекционистские взгляды и меры, препятствующие процессу аккульту­рации) и рекультурации (попытки восстановить черты первой культуры, предшествующей процессу аккультурации)⁶⁹.

Инверсия транскультурации происходит в российском обществе двумя пу­тями: 1) переходом прежней контркультуры, в частности криминальной суб­культуры, в рангофициально господствующей; 2) легитимизацией суб- и контр­культурных норм и образцов поведения. Народные депутаты употребляют не­нормативную лексику и такие слова, которые в прежние времена считались непозволительными для персон такого ранга. Ценности геев и лесбиянок, нео­нацистов и сатанистов публично рекламируются и распространяются активным культурным лобби, чего прежде — в эпоху устойчивой культуры —сделать было невозможно. Транскультурация — перемешивание культурных пластов — про­исходит на всем социальном пространстве нашего общества. На протяжении десятилетий советская культура воспитывала поведенческую и ментальную однородность общества, представление о едином для всех образе жизни⁷⁰.

Конечно, в нашей жизни существовала субкультура андеграунда и суб­культура элиты. Но они не были мейнстримом, не определяли господству-

⁶⁷ Spitta S . Between Two Waters. Narratives of Transculturation in Latin America. Houston, 1995.

⁶⁸ Использовалась информация с веб-сайта: http://icentre.spb.ru.

⁶⁹ PoirierJ. Ethnieset cultures// Ethnologie riigionale. Paris, 1972. P. 24-25.

⁷⁰ Steward E., Bennett M. American Cultural Patterns: A Cross-Cultural Perspective. Yarmouth, ME, 1991.

260

ющие нормы большой культуры. О них вообще было мало известно широ­кой публике, они находились в узких социальных нишах, в некой социаль­ной изоляции. Андеграунд не имел средств, каналов и возможностей ре­презентировать себя публике, рекламировать свою продукцию, хотя и стре­мился к этому. А субкультура элиты добровольно заточала себя в узком кругу особо избранных персон (закрытые просмотры западных кинофильмов, распространение по рукам подцензурных книг, посещение элитарных тусо­вок и клубов, приобретение предметов роскоши)⁷¹.

А ныне — эпоха транскультурации, всеобщего смешения нравов и тради­ций. Формирующийся культурный полиморфизм воплощается, в том числе,

и во множестве образов жизни, культи­вируемых различными социальными и этнокультурными группами⁷². Отсут­ствие традиций организации и регуля­ции жизни у новых сословных и соци­ ально-профессиональных групп, их непонимание нормативности повсед­невной жизни, жесткого соответствия жизненного уклада, уровня, стиля, качества жизни статусно-стратификационной принадлежности, незнание этих норм вызывают множество личностных расстройств, нарушений и па­тологий: проблемы самоидентификации, дезадаптации, психопатологии, а на групповом уровне — проблемы коммуникации и консолидированности в условиях культурного изменения⁷³.

Изменение объектов, процессов и способов социокультурного наследова­ния вызывает, особенно у представителей старшего поколения, реакцию отчуж­дения. В ситуации, когда значимые ранее целевые и ценностные установки, мировоззренческие, идеологические и нравственные принципы общества ут­ратили свою адекватность, «коллективная память» стала источником культур­ного конфликта, который, как известно, в отличие от конфликта социального, не бывает позитивным. В культурном комплексе современного российского общества наблюдается противоречие между конвенциональными, передавае­мыми от поколения к поколению, и институционально регулятивными элемен­тами, что снижает эффективность социокультурной регуляции.

Термин «инверсия транскультурации» (транскультурация наоборот) опи­сывает процесс, в ходе которого представители более развитой или господ­ствующей культуры переходят на позиции культуры «малой» (или подавлен­ной), ассоциируя себя с ней. Впервые он был употреблен в предисловии к роману С. Кальво (Перу) «Три половины Ино Моксо» (1981) Антонио Ме­лисом. К примеру, первым произведением якутской прозы были написанные по-якутски русским чиновником А. Уваровским «Воспоминания» (1851). Весьма широко этот процесс происходит в Америке при контакте европей-

⁷¹ Collins R. Japan-think, Ameri-think: An Irreverent Guide to Understanding the Cultural Differences Between Us. N.Y., 1992; Copeland L., Griggs L. Going international: How to make friends and deal effectively in the global marketplace. N.Y., 1985.

Brislin R.W. Cross-cultural encounters: Face to face interaction. Needham Heights, MA, 1981; Fisher G. Mindsets: The Role of Culture and Perception in International Relations. Yarmouth, ME, 1988; Hall E., Hall M. Understanding Cultural Differences. Yarmouth, ME, 1990.

Митина И.В. О необходимости культурологической ориентированности теории и практики соци­альной работы (http://home.novoch.ru).

261

ской и индейских культур. Показательным является создание новой лите­ратуры на языке кечуа представителями креольской интеллигенции в Перу: Л. Кордеро (Эквадор), С. Аленкастре Гутьеррес (псевдоним Килко Уарак-ка), С. Гуардиа Майорга (псевдоним Коси Паукар), Х.М. Аргедас⁷⁴.

ОБРУСЕНИЕ И РУСИФИКАЦИЯ

Оба эти слова стоят в том же смысловом и социологическом ряду, что и термины «христианизация», «ассимиляция», «сближение», «слияние», «ци­вилизация», «аккультурация». В зарубежной литературе русификация рас­сматривается в двух аспектах — политическом и культурном. В первом слу­чае речь идет о назначении чиновников на государственные должности в системе управления национальными регионами (республики, автономии, края, губернии), во втором — о перемещении интеллигенции и культурных ценностей из центра на национальную периферию. Примером русификации служит, в частности, вытеснение польского языка русским после присоеди­нения Польши к России в 186.3 г.: в 1864 г. польский был запрещен в об­щественных местах, в 1880-х гг. — в школах и на государственной службе⁷⁵. В 1885 г. был закрыт Польский банк. Вся деятельность администрации была направлена на превращение Царства Польского в Привисленский край.

Аналогичные процессы в конце XIX в. наблюдались в прибалтийских губерниях, где в конце 1880-х гг. местные судебные и административно-полицейские учреждения были заменены общеимперскими, начал активно внедряться русский язык, что объективно ослабляло позиции немецкого дворянства, снижая его влияние на местное население (латышей и эстонцев). Вместе с тем в 1883 г. небывалый размах приобрело в Прибалтике обраще­ние населения в православие. Всего за период правления Александра 111 из лютеранства в православие перешло более 37 тыс. человек. Дискриминации подверглась национальная культура украинцев и белорусов, их языки были запрещены к употреблению. Подверглась гонениям униатская церковь. В те­чение царствования Александра III в православие было обращено более 8,5 тыс. мусульман и более 50 тыс. язычников⁷⁶.

Политика преследований и ограничений проводилась в отношении ев­реев. В мае 1882 г. были изданы «Временные правила», запрещавшие евре­ям селиться вне городов и местечек, за исключением существующих земле­дельческих колоний, что должно было, с одной стороны, ослабить волну антиеврейских выступлений, прокатившуюся в 1881 г. по западным губер­ниям и Польше, а с другой — ограничить места проживания евреев «чертой оседлости». Евреи лишались права приобретать имущество в сельских мест­ностях. В 1887 г. циркуляром министра народного просвещения Делянова была установлена процентная норма приема евреев в средние и высшие учеб­ные заведения: 10% — в «черте оседлости», 5% — вне ее и 3% — в столицах.

⁷⁴ Rama A. Transculturacion narrativa en America Latina. Mexico, 1981; Оржицкий И.А. Транскультура-ции инверсия // Культурология. XX век. Энциклопедия: В 2 т. Т. 2: М — Я. М., 1998.

^ъ Definition of Russification // WordlQ Dictionary & Encyclopedia (www.wordiq.com).

⁷⁶ Зуев М.Н. История России с древнейших времен до конца XX века: Для школьников старших клас­сов и поступающих в вузы: Учеб. пособие. 3-е изд., стереотип. М., 2001.

262

В 1891 — 1892 гг. специальными законами было ограничено проживание ев­реев в Москве и Московской губернии и выселено около 20 тыс. человек.

Языковая политика в царской России, по оценке М.В. Дьячкова⁷⁷, отли­чалась неприкрытым прагматизмом: терпимость проявлялась там, где мест­ные языки не представляли опасности для государства (немецкий — на прибалтийских землях до 1915—1916 гг., финский и шведский — в Великом княжестве Финляндском, грузинский и армянский — соответственно в Тиф­лисской и Эриваньской губерниях и т.д.), но если признавалось, что укреп­ление местного языка угрожает режиму (украинский в Малороссии, польский в Царстве Польском после восстания 1830 г.), ему в этом препят­ствовали.

Русификация после 1917 г . приобрела довольно жесткий характер : на территории России и началось это с вытеснения национальных языков

После революции 1917 г. в среднеазиатских республиках арабский и тюрк­ский алфавиты были централизованно заменены на упрощенный латинский. Соответственно были переписаны все деловые документы и литературные произведения. В 1938 г. вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей». По всей стране развернулась работа по ничем не обоснованному их переводу с латинской графики на русскую. Новые алфавиты, в отличие от латинизированных, составлялись наспех и недостаточно квалифицированно.

¹ Дьячков М.В. Родной язык и межэтнические отношения // Социс. 1995. № 11. С. 67—70.

263

При этом миноритарным языкам отводилась судьба «неперспективных» и об алфавитах для них вообще не заботились. Вновь бесписьменными стали та-лышский, тофаларский, удэгейский, корякский, вепсский, ижорский, карель­ский, ительменский, караимский и многие другие языки. Это выглядело как преступное разбазаривание культурного потенциала этносов⁷⁸.

С началом сталинизации на смену латинице пришел упрощенный вариант кириллицы. Аналогичные процессы происходили после окончания Второй мировой войны, когда советские войска вошли в Молдавию и отделили ее от Румынии. Похожие процессы происходили намного раньше в Финляндии. Здесь в конце 1880-х — начале 1890-х гг. была упразднена самостоятельность финляндского почтового ведомства, введен обязательный прием русской мо­неты, преобразован Сенат в целях ослабления его политического значения.

Два процесса —русификация и обрусение — имеют между собой как сход­ство, так и различия. Сходство лежит на поверхности, поскольку в том и другом случаях речь идет о ретрансляции русской культуры от одного акто­ра к другому (индивиду или группе), который не относится к русскому куль­турному ареалу. Однако между ними существует разница, едва заметная на первый взгляд. То есть совсем незаметная, если не провести специального научного анализа. В слове русификация несомненно присутствуют полити­ческие, психологические, расовые, лингвистические, исторические и про­чие оттенки. Это идеологически нагруженный термин, что сразу же сбли­жает его с такими явлениями, как насильственная ассимиляция, навязыва­ние другому народу собственных культурных норм и языка и даже с таким неприятным процессом, как культурная колонизация.

Напротив, в слове обрусение идеологической нагрузки нет, как нет в нем неприятных нашему уху обвинений в расизме, насильственной ассимиляции или политическом давлении. Обрусение переживают те выходцы из других этносов, кто переехал в Россию и добровольно в течение длительного време­ни принял культурные нормы и язык народа, населяющего его новую исто­рическую родину. В нем присутствуют психологические, лингвистические и исторические коннотации, но нет политических и идеологических.

В дореволюционном русском языке было два разных слова «обрусение». Написанное через «е» оно обозначало воздействие на индивида или группу с целью их русификации, а переданное через «ять», т.е. «обрусъние», оно означало процесс принятия индивидом или группой тех или иных черт «рус­ское™». Так, например, в известной полемике между П. Струве и В. Жабо-тинским на страницах «Русской мысли» в 1911 г. первый пишет «обрусъние» (через «ять»), а второй — «обрусение» (через «е»). Ясно, что оба совершают идеологический выбор. Струве писал об «обрусънии» как о добровольном процессе, хотя прекрасно отдавал себе отчет в существовании русифициру­ющего давления государства, а его журнал активно обсуждал негативные и позитивные стороны такой политики. Жаботинский же, осуждая еврейскую интеллигенцию за увлечение «чужой» русской культурой, писал о явлении, к которому более подходило понятие «обрусъние». Он сам усваивал русскую культуру в своей русифицированной семье без насилия — русский, на самом деле, был его родным языком⁷⁹.

⁷⁸ Дьячков М.В. Родной язык и межэтнические отношения // Социс. 1995. № 11. С. 67-70.

⁷⁹ Миллер А. Русификации: классифицировать и понять (www.empires.ru).

264

Русификацию надо трактовать как политику насаждения русского язы­ка и русской культуры чиновниками местного или неместного происхожде­ния среди представителей коренного населения в Закавказье и Средней Азии периода с начала XIX по конец XX в. Вторые делали это по велению долга, выполняя приказ, данный из столицы (Санкт-Петербурга, затем Москвы), а первые — ради того, чтобы выслужиться, добиться лояльности, укрепле­ния своей власти на месте либо ради перспективы переехать в столицу. Та­ким образом, русификация связана с такими понятиями, как государствен­ный аппарат и государственная политика. При этом политика русификации

была не только сознательным стремле­нием властей, но и потребностью под­держания целостности госаппарата, и внедрялась верхами с помощью нажи­ ма и государственных мер. Александр 111 и Николай II проводили политику, в которой «русскость» играла важную роль при легитимации прав династии. Сеймур Беккер полагает, что российская власть в XIX и даже в начале XX в. проводила политику русификации не с националистических, а с имперских позиций — главной целью этой политики было достижение лояльности «инородного» населения, а не создание «культурной» нации. При этом он обратил внимание на то, что в отношении многих нерусских и неправослав­ных меньшинств (например, мусульманского населения Туркестана, Волж­ского и Уральского регионов, тюрко-язычных мусульман Крыма и др.) по­литика русификации вообще не осуществлялась. Выбор объектов русифи­кации обусловливался тем, какие из меньшинств оценивались властью как превосходящие русских в культурном отношении. Исходя из этого, политика русификации осуществлялась по отношению к Грузии, Бессарабии и Польше, а затем Армении, Финляндии и Остзейскому краю. Политика ру­сификации напрямую была связана с внешней политикой российской им­перии и проводилась на тех границах, где Россия стремилась упрочить свое положение⁸⁰.

Во многих районах Российской империи русификация носила инстру­ментальный характер, во всяком случае для местной знати. Так, мусульман­ская интеллигенция в конце XIX — начале XX в. могла ратовать за усвоение русского языка как средства, облегчающего доступ к западноевропейской мысли и образованности, откуда можно было черпать идеи и ресурсы для собственных националистических проектов. Схожими были мотивы освое­ния русского языка польскими инженерами и предпринимателями, чинов­никами из прибалтийских немцев, евреев, стремящимися получить образо­вание и «выйти в люди». По мнению А. Миллера, можно выделить самые разные степени русификации — от полной, ведущей к смене этнической идентичности через разного рода фрагментарную аккультурацию или «гиб­ридизацию», к поверхностной, сугубо инструментальной⁸¹.

Одной из форм русификации можно считать проводимую в годы совет­ской власти культурную политику создания в стране новой исторической

Земскова Е. Круглый стол «Национализм в имперской России: идеологические модели и дискур­сивные практики» // Независимый филологический журнал. 2002. № 57. ⁸¹ Миллер А. Русификации: классифицировать и понять (www.empires.ru).

265

общности — единого советского народа, в котором все этносы не чувство­вали культурной отчужденности, культурных границ и культурной идентич­ности. Негласно подразумевалось, что стержнем новой исторической общ­ности выступит русский народ, а средством общения в нем станет русский язык.

Политикой кадровой русификации надо именовать административную практику замещения определенного рода должностей — в центре и на мес­тах — русскими чиновниками. Она существовала при царском режиме, ис­пользовалась и при советском строе, когда к руководителям национальных республик «прикреплялся» первый заместитель из числа русских, прислан­ный из Москвы. «Подлинно русское» происхождение становится важным фактором при назначениях в царствование Александра III.

Агентами русификации в царской России выступали: а) госчиновники, назначаемые из центра на места и проводившие там единую великодержав­ную политику; б) крестьянская и казачья колонизация, основные потоки которой приходятся на период XVI — начало XX в. Первая форма экспан­сии приводила к ограничению прав местного населения, вторая — к земель­ному и пространственному утеснению инородцев. Такая линия проводилась, в частности, в отношении горцев Северного Кавказа. В обоих случаях надо говорить еще и о политическом аспекте проблемы, а именно геополитиче­ских притязаниях России и бывшего СССР, укреплявших обширные грани­цы за счет русского населения.

Специального сравнительного анализа заслуживает роль отдельных го­сударственных институтов (армии, церкви, школы, образования и просве­щения) как агентов русификации. Православные миссионеры проводили активную политику ассимиляции только в регионах Сибири и Закавказья, а их успехи в Прибалтике и Средней Азии, где уже утвердились другие ве­роисповедания, были незначительными. Прибалтика осталась католической и протестантской, а Средняя Азия — мусульманской. Гораздо больших ус­пехов добилась интеллигенция — школьные учителя, вузовские преподава­тели, библиотекари, артисты, писатели, которые утверждали ценности рус­ской культуры через институты образования, культуры и просвещения. Но и православные миссионеры, выполняя свой долг, а именно занимаясь еван-гелизацией нехристианских российских народов, не забывали о развитии местных культур, осуществляя, в частности, переводы текстов из Священ­ного Писания. Основные религиозные тексты заговорили абхазским, ка­рельским, коми-зырянским, коми-пермяцким, мансийским, марийским горным, марийским луговым, мордовским-мокша, мордовским-эрзя, саам­ским, удмуртским, чувашским, якутским языками.

Отсутствие единства в вопросах о тактике и стратегии русификации про­являлось в том, что одни агенты отводили ключевую роль православию, другие — языку и культуре, третьи — расе или этничности. Слабая коорди­нация государственной политики и общественных инициатив обернулась, по признанию специалистов, незначительным ассимиляционным потенци­алом русского общества.

Одним из эффектов колонизации нередко служил обратный процесс — русификация самих переселенцев. На новых землях, часто в условиях ино­родческого окружения, казачья или малорусская специфика оказывалась менее значимой, а черты общности с великоруссами акцентировались, ас-

Б

симиляционные процессы ускорялись, утверждалась общерусская идентич­ность. Но были и случаи, когда переселенцы начинали усваивать не просто хозяйственные навыки, но и образ жизни местного населения, есть примеры не только «ополячения», но и «обурячения» русских переселенцев. В XIX в. среди сибирских переселенцев возникло даже течение «сибирского сепара­тизма», которое на определенном этапе пыталось, не отрицая русских кор­ней сибиряков, сформулировать идею особой сибирской нации, по образ­цу отложившихся, или тогда еще лишь собиравшихся отделиться от Брита­нии «белых» заморских колоний. Стоит отметить, что репрессии властей

против сибирских сепаратистов были существенно жестче, чем против сепа­ратистов малорусских⁸².

Включение национальных регио­нов в состав России может вызвать полную или частичную утрату культур­ной, а вслед за тем и этнической иден­тичности: вначале индивид перестает говорить на родном языке, а позже пе­рестает ощущать свою националь­ность. Частичная русификация наблю­далась в Татарии и Белоруссии, где на­циональный язык в годы советской власти был оттеснен на культурную периферию. Говорить на татарском или белорусском языке считалось при­знаком культурной отсталости, свидетельствовало, что вы — выходец из сельской глубинки. Для успешной интеграции в европейскую цивилизацию или продвижения по службе надо было владеть «более престижным» русским языком — средством общения между многочисленными народами, населяв­шими СССР. Практически все технические и естественно-научные журна­лы в стране публиковали статьи только на русском языке. Даже сегодня, когда многие национальные окраины после распада СССР выделились в самостоятельные государства для обращения к технической терминологии местному населению приходится использовать русские обороты речи.

Последние данные социологических опросов показывают, что ситуация, к примеру в Татарстане, в начале 2000-х гг. не изменилась: городские тата­ры больше ориентированы на овладение татарским языком, сельские — на более глубокое освоение русского языка. Тем не менее отнюдь не село, а город способствует в большей степени распространению среди татар ориен­тации на преимущественное знание русского языка, подчас в ущерб татар­скому. Так, 19,7% городских респондентов считают, что знание татарского языка не имеет никакого смысла. Аналогичные суждения встречаются лишь у 7,2% опрошенных селян. Еще 16,4% горожан, подвергшихся обследова­нию, заявили, что им для решения их жизненных проблем достаточно зна­ния русского языка, тогда как на селе таких респондентов оказалось гораз­до меньше — 3,6%. Статистика такова: на селе татарский считают родным 69,8%, владеют им 71,5% населения, а в больших городах татарский как род­ной воспринимают 38,6%, знают его — 44,4% опрошенных. Исследование

⁸² Миллер А. Русификации: классифицировать и понять (www.empires.ru).

G 7

А. Валеевои*' позволило выявить любопытную закономерность: урбаниза-ционные процессы на данном этапе способствуют распространению русско­го и, наоборот, сокращают ареал применения татарского языка. Русским языком владеют в крупных и средних городах 62,1%, в малых городских на­селенных пунктах — 42,5, в сельской местности — 28,3% жителей. В то же время татарский язык знают в больших урбанизированных центрах 6,5%, в малых городах — 10,0 на селе — 23,6% опрошенных.

Ответы на вопрос, на каком языке думают респонденты, показывают, насколько глубоко русифицировано мышление человека, проживающего в современном большом городе. Только 12,0% горожан, по их собственным признаниям, думают на татарском или в большей степени на татарском язы­ке. В то время как на русском или в большей мере на русском мыслят 86,8% городских жителей. Для сравнения, на селе эти цифры таковы: думают толь­ко или преимущественно по-татарски 57,6% , исключительно или в основ­ном по-русски — 35,2% жителей. Однако все же более контрастными вы­глядят цифры думающих только на русском и только на татарском языках. В большом городе только по-русски мыслят 70,7% , а только по-татарски — 2,7%, тогда как в деревне только на русском думают 19,5%, а только на та­тарском — 49,0% жителей. Степень владения респондентами татарским язы­ком ярко характеризуют следующие данные: говорят, читают, пишут на та­тарском языке в городе 21,9%, на селе — 66,2%. Жители сельской местнос­ти гораздо чаще используют для чтения татарский язык. Так, татарскую литературу на языке оригинала регулярно читают 59,3% селян, в то время как среди горожан этот показатель достаточно низок, всего 10,5%. Примерно так же обстоит дело и с чтением русской и зарубежной литературы на татарском языке. Более или менее регулярно читают на татарском языке русскую ли­тературу 11,9%, зарубежную — 8,6% жителей сельской местности и, соответ­ственно, 0,6 и 0,0%! горожан. В свою очередь, население крупных городов в несколько больших масштабах применяет для чтения русский язык: русскую литературу на русском читают 82,7% горожан и 74,0% селян; зарубежную, соответственно, — 59,9 городских и 54,0% сельских жителей. Кроме того, на селе существенно выше интерес к чтению татарской литературы на языке оригинала, нежели на русском языке — 59,3 против 25,5%. Между тем как горожане татарские книги читают чаще на русском (16%), чем на татарском языке (10,5%). Горожане для общения с членами семьи гораздо чаще исполь­зуют русский язык (69,8%), нежели татарский (26,7%). В свою очередь, жи­тели сельской местности намного интенсивнее используют в семейном об­щении татарский язык (57,4%)⁸⁴.

Если в городе члены родственных коллективов общаются между собой в основном на русском языке (56,3%), то на селе общение происходит преиму­щественно на татарском языке (43,8%). Основная масса контактов с друзь­ями в условиях большого города тоже осуществляется главным образом на русском языке (72,9%). Вдобавок к этому еще 24,2% респондентов общают­ся с друзьями на русском и татарском языках. Таким образом, для 97,1% горожан русский язык выступает главным или, вообще, единственным сред-

" Валеева А.Ф. Влияние урбанизации на языковое поведение жителей полиэтнического региона //

Социс. 2002. № 8. ^S4 Там же.

268

ством поддержания и развития дружеских связей. Данные А. Валеевой по­казывают, что абсолютное большинство соседских связей в условиях совре­менного крупного города также строится на русском языке (95,4%). При этом 66,1% горожан общаются с соседями только на русском, а 29,3% — на русском и татарском. Между тем как в сельской местности соседи часто поддерживают отношения друг с другом на татарском языке (64,5%). В об­шей сложности свыше ³Д городских жителей республики Татарстан осуще­ствляют воспитание на русском языке. Татарский же используют для этих целей всего 29,9%, причем только татарский — всего 2,0% горожан. На селе в семейном воспитательном процессе, наоборот, доминирует татарский язык. 69,7% респондентов-селян воспитывают своих детей именно на этом языке⁸⁵. По другим данным, русификация татар, высокий процент межна­циональных браков приводят к тому, что татары переходят в православие чаше, чем русские в ислам⁸⁶.

Давление Центра на национальные республики было беспрецедентно жестким : любая открытка на национальном языке требовала утверждения ЦК КПСС

Можно сделать вывод, что как модернизация этнической культуры в России, так и урбанизация сельских окраин в одинаковой мере ведут к ру­сификации, поскольку именно русский язык для народов России выступа­ет языком науки, культуры и межнационального общения.

"⁵ Валеева А.Ф. Влияние урбанизации на языковое поведение жителей полиэтнического региона // Социс. 2002. № 8.

Возрождение культурных ценностей ислама в национальном движении и повседневном поведе­нии татар (www.mtss.ru).

269

Хотя официально в СССР существовало двуязычие, оно носило асиммет­ричный характер: в то время как все титульные этносы в местах своего рас­селения, скажем, татары в Татарстане, должны были изучать русский язык, русские специалисты, поселявшиеся в этом регионе, не изучали местный язык и общались с аборигенами исключительно на своем родном языке. Из истории известен пример Римской империи, где практиковался похожий вариант двуязычия. В том и другом случае отмечался процесс постепенной культурной деградации местного языка, который вынужден общаться и взаимодействовать с мировой культурой через чужой язык-посредник.

В отличие от рассмотренных выше вариантов культурной экспансии, а именно вестернизации, европеизации и американизации⁸⁷, которые не связа­ны с единственной нацией, а представ­ляют собой ретрансляцию культурных ценностей определенного типа циви­лизации, русификация целиком и пол­ностью связана с национальным воп­росом. Национальными проекциями культурной экспансии надо также счи­тать такие явления, как полонизация, германизация, кореизация и украини­зация. К примеру, германизация, про­исходившая в период существования Германской империи и нацистской Германии, характеризуется как распро­странение немецкого языка и культуры на те области, где немцы не прожи­вали. В Норвегии идет процесс норвегизации саамов. Обратного процесса, т.е. саамизации норвежцев, даже при условии численного преобладания в данном пункте саамского населения, быть не может. Аналогичные ассими­ляционные отношения имеют место между шведами и финнами в Швеции, англо-канадцами и любыми другими группами населения в Канаде, основ­ными этносами и многочисленными преуспевающими иммигрантскими группами Таиланда, Малайзии и других стран Юго-Восточной Азии. Как правило, в любом многонациональном капиталистическом государстве имеется негласная шкала престижности национальной принадлежности, и переход из одного этноса в другой, ассимиляция, наследование этнической принадлежности идут только вверх по этой шкале, справедливо утверждает С.А. Арутюнов⁸⁸.

Переход от обрусения к русификации по существу означает переход от «национального» к «национализму», т.е. от утверждения своей этничности (исконной или приобретенной) к навязыванию культурных стандартов дру­гим нациям политическими средствами. В отличие от западных вариантов национализма его русский аналог имел много особенностей, которые позво­ляют говорить о самостоятельном культурно-политическом феномене. По

Американизацию нельзя считать национальным проектом культурной экспансии, поскольку аме­риканцы не представляют собой нации в том смысле, в каком это понятие употребляется в этно­логии.

⁸⁸ Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989. С. 112-113.

270

существу русский национализм никогда не носил расового оттенка, зато всегда был связан с «почвой» — пространством. Скорее всего он имел дер­жавный характер, претендующий на всеединство наций под общей полити­ческой крышей. Русская нация, расселившаяся на громадной территории, проживала что называется чересполосно с «инородческим» населением, включая в себя немало добровольно обрусевших этнических элементов. Социальные и культурные различия между составными частями в самом русском народе, из-за постоянных этнических вливаний на протяжении всей истории со стороны скифов, сарматов, монголо-татарского и других этно­сов, были даже сильнее, чем различия между западными народами, населяв­шими Центральную Европу.

Еще одной особенностью русского национализма начала XX в. было то, что государственно-образующая русская нация не являлась социально при­вилегированным слоем в Российской империи. Напротив, большим коли­чеством льгот в самоуправлении, налогообложении, отбывании воинской службы обладали жители национальных окраин. Подобные привилегии нередко приводили к определенному засилью «инородцев» в госаппарате или ряде сфер деятельности. В процентном отношении — в сравнении с общей численностью населения — коренных русских было больше среди грамотных, богатых и зажиточных, управляющих (чиновников и служащих).

КУЛЬТУРНЫЙ ШОК

И АККУЛЬТУРАЦИОННЫЙ СТРЕСС

Культурный шок — неосознанная и глубокая реакция индивида или груп­пы при столкновении с чужой культурой. По существу, представляет собой конфликт между привычными ценностями, привычными культурными практиками, характерными для той среды, которую индивид покинул, и теми ценностями, нормами, традициями, которые ему пришлось встретить в новой культурной среде.

Впервые термин «культурный шок» ( culture shock ) появился в 1958 г., когда понадобилось описать состояние тревоги, которое переживал человек, ока­завшийся в совершенно новом окружении⁸⁹. Это понятие указывает на от­сутствие руководства к действию, незнание, что делать в незнакомой обста­новке, каковы подходящие и неподходящие (неадекватные) поступки. Куль­турный шок появляется в первые несколько недель после того, как человек сменил обстановку. Социологи применяют понятие культурного шока к тому физическому и психологическому дискомфорту, который испытыва­ет индивид, переехавший жить в другую страну или другое место, которое значительно отличается от его прежнего.

В ситуацию культурного шока попадает житель деревни, переехавший в город, эмигрант, переселившийся из одной страны в другую, целый народ, попавший под иностранную интервенцию. Тот образ жизни, которым жили люди прежде или считали нормальным, оказывается на новом месте не­подходящим либо для самого человека, либо для местных жителей, встре-

⁸⁹ Culture Shock. A Reader in Modern Cultural Anthropology / Ph.K. Bock (Ed.). N.Y., 1970.

271

чаюших эмигрантов в штыки. Если нет враждебной обстановки и абориге­ны приветливы, то культурного шока либо вовсе нет, либо он незначителен. Перебравшиеся на новое место жительства находятся в растерянности или даже в отчаянии: они не знают местного языка, бытовых правил, техники пользования банкоматом или телефоном.

Сила шоковой реакции определяется: 1) степенью различия двух культур; 2) психологическими особенностями человека, его умением или неумени­ем быстро приспосабливаться к новым условиям; 3) наличием или отсут­ствием элементов старой культурной среды, например, семьи, друзей, ко­торые индивид «переносит» с собой на новое место, а они поддерживают его; 4) степенью открытости и доверительности представителей новой культу­ры, с которыми контактирует пришелец.

Специалисты выделяют четыре способа преодоления конфликта, порож­дающего культурный шок: 1) геттоизация — приезжие солидаризируются между собой и образуют внутри новой культуры изолированные анклавы (гетто), где сохраняют и поддерживают старые традиции; 2) ассимиляция — приезжие пытаются раствориться в новой культуре, усвоив чужие обычаи и забыв свои собственные⁴⁰; 3) взаимодействие — компромиссная попытка совместить элементы старой и новой культуры⁹¹, в результате чего часто возникает так называемый двойной стандарт поведения: дома разговарива­ют на своем, а в учреждении на чужом языке; 4) колонизация — новички навязывают аборигенам свои правила поведения и представления о жизни, сознательно противопоставляя их нормам местной культуры⁹².

Суть геттоизации состоит в том, что иммигранты, прибывшие в чужую страну, закрываются для внешнего мира, погружаются в собственные за­боты и проблемы, организуя подобие маленькой родины. Они селятся вод­ном и том же районе города, где говорят на родном языке, сохраняют тра­диции и обычаи, к которым привыкли у себя на родине. Солидарность, ориентация на себя, общение только между своими создают изолирован­ные анклавы (гетто), где сохраняют и поддерживают ценности историчес­кой родины. Примером служат многочисленные чайна-тауны, индийские, малайские или русские кварталы в американских городах. В культурных гетто на каждом углу можно встретить маленькие ресторанчики, предла­гающие национальную кухню, магазинчики с красными драконами или разноцветными матрешками, формальные и неформальные места обще­ния для диаспоры.

Наука давно обратила внимание на феномен культурного шока. В пери­од великих географических открытий сообщения путешественников и мис-

^9,1 Ассимиляция — способ преодоления культурного шока, противоположный геттоизации. В этом случае индивид стремится максимально быстро отказаться от своей культуры и усвоить культуру страны пребывания.

⁹¹ Это промежуточная стратегия, при которой эмигранты «вливают новое вино в старые меха», со­
единяя свою и чужую культуру, взаимообогащая их: итальянские спагетти, пицца стали нацио­
нальными блюдами США, а индийская, китайская кухня — частью потребительской культуры
Англии, Австрии, Германии, США.

⁹² Такой сценарий наблюдается в процессе завоеваний (как военных, так и мирных), освоения но­
вых земель (яркий пример — переселение русских крестьян в Сибирь в конце XIX в. и освоение
Запада США волонтерами из Европы), в ходе модернизационных процессов. Классическим при­
мером культурной колонизации стало создание империй западноевропейских стран в Азии и Аф­
рике, сопровождавшееся насаждением там элементов европейской культуры.

272

сионеров XV—XVII вв., описавших бесконечное множество новых стран и народов, вызвали в Европе определенный культурный шок и привлекли вни­мание общественности к изучению не только чужих культур, но и к анализу природы и сущности культуры в целом. Тот же самый культурный шок, по мнению Л.Г. Ионина, породил в умах европейцев переворот, который можно назвать антропологической революцией. Суть ее в том, что пошатнулась претензия Европы на исключительность; человечество оказалось состоящим из множества культур, по многим основаниям равным европейской.

В последнее время для описания явлений, связанных с культурным шо­ком, используется еще и термин стресс аккультурации ( Acculturative Stress ), или «аккультурационный стресс». Между ними очень много общего, поэто­му чаще всего они употребляются в ка­честве синонимов. Разница между ними в том, что второй термин более конкретен и указывает на причины по­явления культурного шока, а именно последствия аккультурации. Кроме того, слово «стресс» специалисты не­редко предпочитают термину «шок» потому, что он используется очень широко в смежных науках, где ему дали очень точную характеристику и научи­лись измерять.

Культурный шок, по всей видимос­ти, передает более сильное эмоцио­нальное потрясение, вызванное куль­турными изменениями, чем стресс. В нем ощущаются нотки потрясения от пережитого, какой-то внутренней или внешней катастрофы. Вот почему целесообразно, на наш взгляд, обозначать культурным шоком крупные со­бытия, приобретающие исторический масштаб, а стрессом аккультурации именовать события, происходящие с отдельными людьми либо этнически­ми группами.

Яркий исторический пример — культурный шок, пережитый Русью во время татаро-монгольского нашествия. Первые 50 лет после вторжения рус­ская культура переживала нечто вроде культурного шока: затихли культур­ные связи Руси с Византией и Западной Европой, вместо каменного господ­ствовало деревянное зодчество, памятники которого выгорали во время частых городских пожаров, были утрачены технические навыки по выделы­ванию перегородчатой эмали, черни, резьбы по камню, стеклоделия. Напро­тив, аккультурационный стресс в большей или меньшей мере испытывают те, кто впервые попадает в инокультурную среду (туристы, эмигранты и т.д.). Он может проходить болезненно либо совершенно незаметно, хотя его по­следствия могут сказаться через долгое время.

Культурный шок может явиться следствием культурного запаздывания, быстрых перемен в обществе, к которым народ не успел приспособиться. Именно так рассуждал М. Маклюэн: «Шоковое смятение и глубокое отчая­ние неизменно возникают в великие переходные периоды развития техни­ки и культуры. Наш "век тревоги" является в значительной степени резуль-

273

татом попытки выполнять сегодняшние обязанности с помощью вчерашних орудий — вчерашних концепций. Наше время — это время преодоления барьеров, отказа от старых категорий, время повсеместных поисков»⁹³.

Шок и стресс проявляются в ухудшении самочувствия и здоровья, появ­лении депрессии и страха, ощущении своей ненужности и отчуждения от окружающих. Внешними признаками такого состояния служат снижение социального статуса в связи с переездом в другую страну или другой город. Как правило, человека, проходящего интенсивный процесс аккультурации, относят к маргинальной культуре. Ему свойственны ощущения неустроен­ности, временности своего положения, утраты почвы и культурных корней, а также ностальгия по родине, невозможность найти новую идентичность, т.е. незнание или неумение отождествить себя с какой-либо общностью, группой, влиться в нее на равных⁹⁴. Ниже представлены основные симпто­мы шока и стресса (сводные признаки)⁹⁵:

Симптоматика аккультурационного стресса имеет несколько ярко выра­женных стадий:

Инкубационная фаза — первое знакомство с новой культурой, восхище­ние ею, удивление бытовыми достижениями, пребывание в некой эйфории. Ее еще называют стадией «медового месяца».

Кризисная фаза — вторая стадия аккультурационного стресса. Эмигрант сталкивается с самыми заурядными бытовыми проблемами, барьерами и трудностями, которые кажутся ему неодолимыми. Его не понимают окру­жающие, а он не может объясниться на чужом языке, не знает, как распла­титься, куда можно, а куда нельзя заходить, и т.д. Прежний культурный ка­питал и знания, накопленные на родине или почерпнутые из книг, как ока­зывается, не помогают. Шок и трепет— таково его психологическое состояние. В этот момент с некоторыми мигрантами происходит психиче­ский срыв, который влечет за собой бегство на родину.

⁹³ Маклюэн М. Средство само есть содержание (www.uic.nnov.ru).

⁹⁴ Culture Shock. A reader in modern cultural anthropology/ Ed. by Ph.K. Bock. N.Y., 1970.

⁹⁵ Guanipa С Culture Shock (http://edweb.sdsu.edu).

274

Первые победы — третья фаза, свидетельствующая о первых ух пехах в адаптации к новой культуре. Эмигрант или турист, освоившись в новой об­становке, начинают многое понимать в ней и уже чувствуют удовольствие от своего пребывания здесь. К трудностям и проблемам относятся с юмором или оптимизмом, смотрят на них как на временные препятствия. Достига­ется некий социальный баланс, переезд уже не воспринимается как фаталь­ная ошибка, а старая родина вызывает лишь ностальгию, но не желание немедленно вернуться. Впервые появляется стремление принадлежать но­вой культуре.

Фаза реализма наступает в тот момент адаптации, когда индивид пони­мает, что новая культура имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Иллюзий уже не осталось, а если приходится кому и жалеть о сво­ем выборе, то «все мосты сожжены» и возврата на старую родину нет. Веро­ятно, от безысходности возникает более сильная привязанность к новой родине — теперь уже как к единственной.

Шок возвращения ( re - entry shock ) — пятая фаза аккультурационного стрес­са, которая наступает в случае посещения индивидом своей первой родины. Произошедшие за многолетнее отсутствие изменения поражают его. Он находит непривычной новую культурную среду и чувствует себя на старой родине чужим человеком⁹⁶.

Графическим выражением фазового цикла аккультурационного стресса служит так называемая «{/-кривая» ( U - curve ). Она принимает такую форму потому, что эмигранты (или любые другие адаптанты) начинают цикл на высокой ноте восхищения, затем впадают в депрессию, проходят критичес­кую фазу переосмысления, а завершают психологическим балансом и ус­пешным вхождением в новую культуру.

Рис . 15. Кривая аккультурационного стресса

На рис. 15 отображены основные фазы аккультурационного стресса, за исключением последней — ретроградной, связанной с возможностью воз­вращения на историческую родину. В кризисной фазе возможно бегство из

⁶ Источник: Guanipa С. Culture Shock (http://edweb.sdsu.edu).

275

страны пребывания и возвращения на родину. Она сопровождается глубо­ким разочарованием в том, с чем пришлось столкнуться на новом месте, и желанием вернуть ситуацию в исходное состояние. Симметричным ей мог быть шок возвращения, когда на первоначальное место человек возвраща­ется, завершив полный курс культурной адаптации. Та же самая кривая опи­сывает и фазы культурного шока⁹⁷.

Разумеется, вовсе не обязательно, что указанные фазы происходят с каж­дым мигрантом или в той последовательности, в какой они описаны. К тому же с каждым человеком они случаются в разном возрасте, а потому и про­ходят с разной скоростью и интенсивностью. Некоторые фазы могут выпа­дать или, напротив, добавляться в общий список в зависимости от личных качеств человека, условий внешней среды и целей исследования. Так, не­которые авторы прибавляют к первой фазе предварительную, которую на­зывают «расторжением помолвки» ( Disengagement ). Она предваряет встречу с новой родиной и фазу эйфории, поскольку протекает на старой родине в постоянных размышлениях и сомнениях: решив эмигрировать, индивид взвешивает все «за» и «против», его мучают угрызения совести, желание не покидать родных и друзей, страхи перед неизвестностью, оценка своих шан­сов и многое иное⁹⁸.

Шок возвращения, или повторный шок —довольно любопытный социо­культурный феномен. Через некоторое время — у разных людей оно изме­ряется по своему — старая родина воспринимается как новая, при встрече с ней испытывается такое же потрясение, какое было при первой встрече с новой родиной. За период адаптации на второй родине у индивида успели выработаться новые установки, ценностные ориентации, привычки, вкусы, сформировалось иное мировоззрение. Теперь это совсем другой человек. Попадая на свою прежнюю родину, он встречается со старыми приятелями и друзьями, но замечает, что они, прежде имевшие общие интересы и взгля­ды, теперь по-разному смотрят и оценивают одни и те же вещи.

Легкость и быстрота прохождения стадий аккультурационного стресса зависит от таких переменных, как раса, возраст, уровень образования, язык (его близость или удаленность от языка новой культуры, а также степень знания нового языка), профессия, ценностные ориентации и установки принимающей стороны, различия в климате, статус, личностные характе­ристики, среди которых не последнюю роль играют мотивация (желание приспособиться к новой культуре), сила воли (последовательность в дости­жении цели).

Большое значение имеет продолжительность контакта. Туристическая поездка или краткая командировка, как правило, не превышают длительно­сти фазы «медового месяца» и оставляют очень яркие и приятные впечат­ления. Обучение или работа за рубежом в течение полугода и дольше позво­ляет достаточно близко и глубоко познакомиться с новой культурой, завес­ти друзей, а то и семью, т.е. войти в фазу адаптации. Однако за это время может обнаружиться и неспособность человека приспосабливаться к меня­ющейся социокультурной среде, тогда он будет нуждаться в срочной пси-

⁹⁷ Подробнее см.: Bochner S.. Furnham A. Culture Shock: Psychological Reactions to Unfamiliar

Environments. London; N.Y., 1986. ^9S Reverse Culture Shock (http://wings.buffalo.edu).

276

хологической и социальной помощи. Срок пребывания за границей от ме­сяца до трех наиболее труден с точки зрения преодоления культурного шока".

Как правило, аккультурационный стресс переживает только первое по­коление мигрантов, а у второго, родившегося на новой родине, его практи­чески не бывает. Чем ниже возраст, в котором происходит переселение на новую родину, тем легче проходит стресс аккультурации.

Стресс аккультурации происходит по той причине, что индивиду не хва­тает адаптационных ресурсов (внутренних или внешних) для того, чтобы ин­тегрироваться в новую культуру и поддерживать приемлемый для него уро­вень существования. Виной может стать не только недостаточная сила воли,

необходимая для того, чтобы преодо­леть барьеры и препятствия на пути адаптации, неверие в свои силы или за­ниженная самооценка, но также вред­ные привычки, как например распрост­раненный среди мексиканцев, эмигри­ровавших в США, алкоголизм или лень (нежелание и неумение трудиться, не­желание браться за любую работу)¹⁰⁰. Стресс аккультурации протекает легче в мультикультурных обществах и сложнее — в монокультурных (уникультурных), не имеющих опыта инкор­порации в свое общество представителей национальных меньшинств.

Культурный шок и аккультурационный стресс, благодаря своему силь­ному, иногда парализующему, воздействию на индивида, производят в его сознании, мировоззрении и картине мира нечто вроде революции. После него он иначе начинает смотреть на мир и открывает в себе новые грани, качества, возможности, о которых прежде, находясь длительное время в ста­бильной и однородной среде, даже не подозревал. После психологической революции у многих наступает полное изменение личности — так называе­мое психологическое перевоплощение, когда они чувствуют, что на самом деле стали другими людьми. Они иначе ходят, думают, чувствуют, видят, иначе относятся к людям.

Подобные метаморфозы могут произойти с человеком, даже не выезжав­шем в другую страну, например, в результате перенесенной травмы, тяже­лой болезни или пережившим клиническую смерть.

В странах Западной Европы и США, переживающих ныне огромный наплыв иммигрантов, готовы к практическому преодолению аккультураци-онного стресса. Здесь разработано множество специальных программ адап­тации и учреждены особые центры, которые помогают новичкам, прежде всего школьникам и студентам, обрести себя в новой культурной среде. Так, приезжающим на краткие стажировки или языковые курсы студентам обыч­но советуют не покидать студенческого городка, в общежитии — селиться

Иконникова Н.К. Механизмы межкультурного восприятия // Соиис. 1995. № 11. С. 26—34. ¹¹ Roysircar-Sodowsky С, Maestas M. Acculturation, ethnic identity, and acculturative stress: Evidence and measurement // Handbook of cross cultural and multicultural personality assessment / R.H. Dana (Ed.), Mahwah, N J. 2000. P. 138.

277

в комнате с соотечественником (и не жить одним), общаться главным об­разом внутри своей общины. В Интернете можно встретить даже онлайно­вые журналы и сайты с названием « Culture Shock », где описывают жизнен­ные ситуации и дают квалифицированные советы¹⁰¹.

Межкультурный контакт и вызываемый им культурный шок, как и на­выки, вырабатываемые человеком, чтобы овладеть положением, отмечает Н.К.. Иконникова¹⁰², имеют ситуационный характер. Это значит, что, при­способившись к работе в одной культуре, он снова будет испытывать труд­ности, попав в неформальную обстановку, переехав в другую страну, и даже вернувшись домой, поскольку за счет приобретенного опыта изменятся его ориентации, а вынужденный в течение некоторого времени разрыв соци­альных связей на Родине потребуют вновь утверждения своего статуса. Стресс, вызываемый культурным шоком, разрыв отношений с родными, коллегами, соотечественниками и, вместе с тем, включение в социальные связи в новой культуре — эти факторы часто являются причиной того, что люди, уехавшие на несколько месяцев или лет за границу, принимают ре­шение остаться там навсегда.

КУЛЬТУРНАЯ ТРАВМА

В конце XX в. в средствах массовой информации и выступлениях поли­тиков, а также и в повседневной жизни европейцев появляется слово «трав­ма», относимое не только к больницам и психиатрическим палатам. Прони­кает оно и в область социального знания¹⁰³, где вскоре становится одним из предметов научного исследования. Среди гуманитариев социологи, пожа­луй, первыми обратились к проблеме. Социология давно и исподволь зани­мается изучением социальных и культурных травм, не используя этот тер­мин. К числу негативных последствий социальных перемен социологи от­носят: аномию, цивилизационную некомпетентность, социальное трение, синдром недоверия, коллективное чувство вины, коллективное чувство сты­да, кризис идентичности, кризис легитимности, теорию культурного лага¹⁰⁴.

Интерес к понятию культурной и социальной травмы вызван тем, что она способна объяснить ряд негативных или дисфункциональных последствий в обществе, которые прежде не поддавались аналитическому расчленению. Вообще «травма» — это метафора. Травма — это иногда событие, влекущее последствия, а иногда — она сама становится результатом процесса. В со­циологии происходит расширение метафоры до уровня понятийной кате­гории.

Понятие травмы ввел около 120 лет назад Фрейд. В базовых механизмах психоанализа — работа сновидения, первичные и вторичные процессы, психический аппарат — травма играет очень существенную роль. Она пони­мается как: а) фактор окружения, который воздействует на «эго» и с кото­рым оно не может справиться путем отреагирования или ассоциативной

¹ К примеру, с 2001 г. выходит ежеквартальный журнал Culture Shock (http://cultureshock.enigmatic.org).

⁰² Иконникова Н.К. Механизмы межкультурного восприятия // Социс. 1995. № 11. С. 26-34.

⁰³ Caruth С . Trauma: Explorations in Memory. Baltimore, 1995.
¹⁰⁴ Sztompka P. The Sociology of Social Change. Oxford, 1993.

278

переработки; б) как состояние застоя либидинальной энергии, которую «эго» не может привести к разрядке. Парадигмальные травматические си­туации — это а) страх кастрации; б) сепарационная тревога; в) первичная сцена; г) эдипов комплекс. Травма относится к силе и безотлагательности сексуальных инстинктов и борьбы «эго» против них. Травматическое собы­тие приходит извне и пробивает охраняющую систему подсознания, нано­ся ей непоправимый или патологический вред. Сутью травматической си­туации является переживание беспомощности со стороны «эго». Такой не­восполнимой потерей может стать для ребенка смерть матери, для юноши — уход возлюбленной. Распространен­ный ныне подростковый суицид на 70% имеет любовную основу.

В медицине травма обозначает нео­жиданное воздействие на организм и его отношения с окружением при длитель­ных деструктивных влияниях. В психи­атрии это длительное деструктивное влияние на личность, результатом чего являются умственные, эмоциональные нарушения.

24 января 2001 г. в институте социо­логии РАН польский социолог П. Штомпка прочел лекцию на тему: «Соци­альные и культурные травмы: социальные изменения в странах бывшего коммунистического блока». Он перенес в социологию понятие травмы, под­разумевая под ней определенную патологию социальных институтов или агентств¹⁰⁵. Штомпка исходил из того, что любые социальные изменения травматогенны. Вопрос лишь в том, насколько глубоко, быстро и масштаб­но травмирован социальный организм. Явление, обозначенное как травма, вызывает ответные реакции (преодоление — coping — травмы), основанные на способности агентства к дальнейшему социальному изменению.

В интерпретации Штомпки последовательность травматических событий ( thraumatic sequence ) в социокультурной сфере принимает следующий вид:

1) структурное и культурное прошлое — среда, благоприятствующая воз­никновению травмы;

2) травматические события или ситуации (у Н. Смелзера — «структурное напряжение»);

3) особые способы определения, интерпретации, выражения или толко­вания травматических событий посредством фонда унаследованных куль­турных ресурсов;

4) травматические симптомы, т.е. определенные схемы поведения и пред­ставлений (всеми разделяемые образцы поведения, общепринятые мнения);

5) посттравматическая адаптация («социальный контроль» Смелзера);

6) преодоление травмы — завершающая фаза или начало нового цикла травматической последовательности, если смягченная травма таит в себе условия для появления нового вида травмы¹⁰⁶.

Штомпка П. Социальное изменение как травма (статья первая) // Социс. 2001. № 1. С. 6—16. ¹⁰⁶ Там же. С. 8.

279

Готовность к травме возникает, когда появляется форма дезорганизации, несогласованности в социальной структуре или культуре: раздвоение, рас­кол, противоречивость, конфликт внутри культуры, возникающие неожи­данно и охватывающие ключевые элементы культуры, — ценности, верова­ния, нормы общества.

Травматическая ситуация (событие) может быть определена как состояние напряжения. Ее могут вызвать такие явления, как революция (удавшаяся или нет), государственный переворот, уличные бунты; крах рынка, кризис фондо­вой биржи; радикальная экономическая реформа (национализация, привати­зация и т.п.); иностранная оккупация, колониальное завоевание; принуди­тельная миграция или депортация; геноцид, истребление, массовые убийства; акты терроризма и насилия; религиозная реформация, новое религиозное пророчество; убийство президента (монарха, короля); разоблачение корруп­ции, правительственный скандал; открытие секретных архивов и правды о прошлом; ревизия героических традиций нации; крах империи, проигранная война. Травматические события вызывают нарушение привычного образа жизни и модели поведения, трагически меняют жизненный мир людей.

В ситуации перехода от социализма к капитализму в России П. Штомп-ка усматривает следующие травматогенные обстоятельства, общие для всех постсоциалистических стран.

Демографическая и биологическая травма: падение рождаемости, рост смерт­ности, снижение качества жизни, ухудшение здоровья. Информацию о рез­ком снижении рождаемости и всплеске смертности в России, росте уровня са­моубийств, парализовавшую на многие годы общественное мнение после кра­ха социализма, можно считать симптомом биологической травмы.

В своей работе «Социология революции»¹"⁷ П.А. Сорокин особо подчер­кивал тот тип травматического влияния, который проявляет себя в виде биологической деградации населения, эпидемии, умственных отклонений, снижения уровня рождаемости и роста смертности, голода. Повсеместно идущее в воюющих странах понижение уровня жизни большинства населе­ния приводило, по выражению П. Сорокина, к обнажению в психике лю­дей действия базовых инстинктов, а, следовательно, к «бестиализации» че­ловека. Революции не социализируют людей, а биологизируют их, считал русский социолог. Они не увеличивают, а сокращают все базовые свободы; не улучшают, а скорее ухудшают экономическое и культурное положение рабочего класса.

Структурная травма — меняются социальные организации, сложившие­ся связи между отдельными структурами прежнего общества; разрушаются коммуникационные каналы, возникает организационный хаос. Он прояв­ляется, в частности, в резком снижении доверия населения к основным институтам общества — президентской власти, парламенту, правительству, суду, армии, милиции. Исключение составляет только Православная цер­ковь, авторитет которой в 1990-е гг. не только не снизился, но и возрос¹⁰⁸. Подобную динамику можно объяснить терапевтической функцией религии: к православной вере россияне обращаются в самые трудные моменты сво-

¹⁰⁷ Сорокин П. Социология революции // Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

¹⁰⁸ В постсоциалистической Польше, где доверие к институтам власти неуклонно падало, самый вы­
сокий авторитет был не у церкви, а. как ни странно, у армии (75-80%).

280

ей жизни (в ситуации культурной травмы) и находят в ней утешение, кото­рого не могут найти в ином месте. К другим примерам травмы структуры П. Штомпка относит политическую анархию, нарушение экономического об­мена, панику и дезертирство воюющей армии, нарушение и распад семьи и т.п. Культурная травма — шок от изменения ценностно-нормативных и семан­тических систем (это роли, правила, символы, значения). Ее П. Штомпка от­носит к третьему типу травматических событий и считает наиболее опасной и труднопреодолимой. Она важна, потому обладает сильнейшей инерцией, про­должает существовать дольше, чем другие виды травм, иногда поколениями сохраняясь в коллективной памяти или в коллективном подсознании, время от времени, при благоприятных условиях, проявляя себя. Яркий пример — трав­мы племенные, этнические, национальные, коренящиеся в насильственных, травматических событиях прошлого, внезапно возникающие в виде взрывов внутригрупповой ненависти, конфликтов, войн¹⁰⁹. Культурная травма может явиться результатом столкновения местной и иностранной культур, интерпре­тированное как культурно пагубное явление. Третий случай культурной трав­мы связан с обновлением образа жизни под влиянием изменений технологий, экономики, политических условий. В четвертом случае травма возникает, ког­да разные сегменты культуры имеют разный темп развития, результат чего — «культурное отставание» определенных сегментов.

Культурная травма — это шок от коренных изменений в привычной жизни

Травма — коллективный феномен, состояние, переживаемое группой, общностью или обществом в результате разрушительных событий, интер­претируемых как культурно травматические. Травма действует на коллек­тив и не может быть индивидуальным нарушением. В терминах теории

Штомпка П. Социальное изменение как травма (статья первая) // Социс. 2001. № 1. С. 11.

281

ЭДюркгейма травма носит внешний и принудительный характер по отно­шению к отдельным людям, которым только остается ее переживать и стра­дать от ее последствий.

Травма вызвана шоковыми событиями. В ее возникновении прослежи­ваются две важные закономерности: 1) чем больше разрыв между организо­ванной средой и новым событием, например войной, тем сильнее влияние травмы; 2) чем больше травма затрагивает ядро социокультурной системы — сферу базовых ценностей, правил, центральных ожиданий, — тем сильнее она чувствуется.

Событие, встреченное с энтузиазмом большинством людей в России, оказалось причиной травматических переживаний, известных как «боль перехода» (безработица, статусная деградация, обнищание, рост преступно­сти). Гибель или, как еще говорят, коллапс коммунизма вызвал целую цепь травмирующих ситуаций. Сюда Штомпка включает:

♦ новые формы рисков — безработица, инфляция, преступность, иммиг­рация, конкуренция;

♦ изменение жизненных стандартов — появление бедности, изменение критериев престижа;

♦ болезненная реакция на старые проблемы, о которых стало больше ин­формации. Например, экология, здоровье, коммунальное хозяйство;

♦ переоценка прошлого и сопутствующий ценностный диссонанс — критика прошлого режима.

По мнению видного польского социолога, культура выражает мир кол­лективно разделяемых смыслов и символов, распадаясь на две основные категории: 1) нормативные (аксиологические) компоненты: ценности, нор­мы, правила, роли, стили, вкусы и т.д.; 2) когнитивные компоненты: веро­вания, убеждения, доктрины, теоретические построения, парадигмы. В слу­чае стремительного и радикального изменения в обществе эти компоненты переинтерпретируются, наделяются новым смыслом, какого не было в мир­ной обстановке. Ценности теряют свое значение, нормы предписывают непригодное поведение, жесты и слова снижаются до уровня непристойно­сти, верования отвергаются или подвергаются сомнению, доверие исчеза­ет, харизма терпит крах, идолы рушатся. Наконец, наступает отчуждение от своей родины и национальности — это кризис идентичности.

Поражение в войне, подавление народного восстания, крах империи, преследование религии, делегализация традиционных форм семьи, резкая девальвация валюты, невыплата государством иностранного или внутрен­него долга — примеры событий, могущих интерпретироваться как наруше­ния прежней культуры. Другая разновидность культурной травмы вызвана памятью о коллективных грехах, совершенных общностью, к которой при­надлежишь; широким распространением чувства стыда и вины, вызванным воспоминанием о деяниях прошлого, оскверняющих принятые культурные принципы. Яркие примеры — память о Холокосте, чрезвычайно важная для евреев, но вызывающая чувство вины у современных поколений немцев, потомков реальных преступников; или история рабства, до сих пор пресле­дующая общество США. Везде травма возникает в результате несоответствия настоящего или прошлого базовым основам своей культуры¹¹⁰.

¹¹⁰ Штомпка П. Социальное изменение как травма (статья первая)//Социс. 2001. № 1. С. 12.

282

Кроме того, культурная травма возникает у людей при встрече с чужой культурой — в качестве эмигрантов, беженцев, туристов или рабочих по за­рубежному контракту. Но, как мы видели, у большинства зарубежных соци­ологов такого рода ценностный конфликт называется культурным шоком либо аккультурационным стрессом, но никак не травмой, вызывающей у нас более сильные эмоции и связанной с необратимыми последствиями для человека или группы.

Культуру могу потрясти революционные изменения в религии, каковым явился протестантизм Кальвина и Лютера, в науке — переворот Коперника

в астрономии и создание теории отно­сительности Эйнштейна в физике, рас­секречивание закрытых документов, проливающих свет на историю целой страны. «Секретный доклад» Н.С. Хру­щева на XX съезде КПСС в 1956 г. про­демонстрировал масштаб преступле­ний Сталина, вызвав серьезную куль­турную травму у целого поколения советских людей. Начавшуюся вслед за тем «хрущевскую оттепель» можно оценивать как крупномасштабную культурную революцию, которая дала генерацию талантливых писателей, по­этов, драматургов, кинорежиссеров, публицистов. «С ликующим криком ворвались подросшие дети войны, мечтатели, идеалисты, правдолюбцы, ис­катели, экспериментаторы...»¹". На долю шестидесятников выпали гранди­озные «стройки коммунизма», покорение космоса и северных рек, освоение целины и создание первых студотрядов. 1950—1960-е гг. отмечены на исто­рической карте страны самым настоящим культурным ренессансом, связан­ным с мощным подъемом как официального, так и неофициального — дис­сидентской литературы и андеграундной субкультуры — искусства. В этом случае можно говорить о позитивных последствиях культурной травмы, выз­ванной крушением культа личности Сталина.

Аналогичные последствия могли произойти после распада СССР и об­разования независимой России. Мирная революция, устроенная столичной интеллигенцией, отказ от диктата компартии, слом тоталитарной машины власти, свобода слова и открывшийся путь к гражданскому обществу долж­ны были, следуя логике вещей, привести ко второму культурному ренессансу Но его не случилось. Видимо, культурная динамика в своих законах не все­гда совпадает с экономическим процессом и социальными изменениями. В странах Восточной Европы распад СССР вызвал такую культурную травму, которая привела к кардинальной переоценке ценностей.

Ничего подобного не случилось в России. Переосмысление прошлого, предшествующее обычно культурной революции, не вызвало духовного подъема у большинства населения, проголосовавшего, кстати сказать, на референдуме 1992 г. за сохранение СССР. В умах и сердцах царили скорее

¹ Аннинский Л. Пред волею и бедой // Новый мир. 1988. № 2. С. 237.

283

паника, разочарование, неопределенность. Кампания очернения советского прошлого, проходившая в СМИ без малого 10 лет, потерпела провал, по­скольку уже в 2002 г. начинается возрождение забытых символов, ритуалов, традиций и ценностей. Советская атрибутика становится культурной релик­вией, охраняемой государством или во всяком случае требующей бережно­го отношения святыней.

Культурная травма в начале 1990-х гг. являлась первичным феноменом, определявшим ход истории страны. В середине и конце 1990-х гг. она стала вторичным феноменом, уступив пальму первенства тому, что у П. Штомпки именуется демографической и структурной травмой. Обнищание народа, поляризация населения, засилье криминала, депопуляция населения оттес­нили на второй план все проблемы, связанные с возрождением культуры и преодолением культурной травмы. Иными словами, в то время, как весь ци­вилизованный мир дружно вступал в эпоху «постматериалистских ценностей», россиян беспокоили прежде всего как раз эти самые материальные ценнос­ти, отсутствие которых мешало им сводить концы с концами, организовать достойный образ жизни, думать о возвышенном и вечном.

Впрочем, любая революция несет одним энтузиазм и надежды, а дру­гим — уныние и отчаяние. Одних она возносит на социальный олимп, дру­гих опускает на социальное дно. Октябрьская революция 1917 г. вызвала в стране невиданный пролетарский энтузиазм. Гораздо спокойнее встретило ее крестьянство, которое уже в 1920-е гг. взбунтовалось от непосильных налогов, а в 1930-е гг. лучшую его часть отправили по этапам в Сибирь. Куль­турную травму переживали также дворянство и буржуазия, которые за 56 лет — с 1861 по 1917 г. — безуспешно пытались построить культурную и цивилизованную страну. Физическая смерть одних и духовная других, вы­нужденных покинуть родину и жить на чужбине, в эмиграции, явилась силь­нейшим стрессом, сравнимым с крупномасштабной культурной травмой.

Во всех случаях симптомом социальной травмы выступают пассивность, апатия, недоверие к властям, атмосфера пессимизма, ностальгия, интенсив­ные публичные дебаты, ощущение беспомощности, неверие в будущее. Эффективных средств преодоления культурной травмы человечество еще не изобрело. Чаще всего люди справляются с ней самостоятельно, изобретая многочисленные стратегии поведения. Среди них сокрытие, оправдание, объяснение, адаптация и нейтрализация неблагоприятных явлений. Кроме того, в арсенал борьбы с травмоопасными событиями входят адптационные стратегии, известные со времен Р. Мертона:

♦ ритуализм — попытка использовать прежние стратегии (например обращение к властям);

♦ уход (в малые группы, в религию);

♦ мятеж (возвращение к прежним ценностям);

♦ инновационное поведение (ориентация на реформы): а) рационализа­ция травмирующего опыта; б) апология новой культуры; в) институ-циализация и легализация изменений, устранение травмирующих ус­ловий; г) предпринимательская активность— выстраивание новых социальных связей.

6

ФУНКЦИИ

И ДИСФУНКЦИИ КУЛЬТУРЫ

Как и любой другой социальный институт , культура выполняет в обще­стве определенные функции . Функция ( отлат . functio — исполнение , ос­уществление ) — это назначение или роль , которую выполняет опреде­ленный социальный институт или процесс по отношению к целому ( на­пример , функция государства , семьи и т . д . в обществе ). Однако не только у отдельных частей культуры есть функции по отноше­нию к целому , но и сама культура по отношению к обществу выполняет по­зитивную роль . Различные аспекты этой роли и называют функциями .

---

Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 311; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!