Заграждения, перегруппировывали подразделения с менее угрожаемых участков, порой оголяя фронт.

⇐ ПредыдущаяСтр 22 из 57Следующая ⇒

Много было тогда у командарма и командиров дивизий тягостных сомнений, острых переживаний: правильно ли разгадан маневр противника, там ли будут наступать его танки, не обманул ли нас враг… и все же расчеты командования были в большинстве своем верными и действия войск правильными, что и подтвердил достигнутый успех: враг получил отпор и не смог прорваться в глубину на этих направлениях[197].

Тенденция возрастания роли маневра нашла яркое проявление в современных локальных войнах. Это обусловливалось дальнейшим повышением эффективности оружия и боевой техники, увеличением мобильности войск, интенсивным освоением ими воздушной сферы, качественным изменением сил и средств разведки, возрастанием роли в бою средств радиоэлектронной борьбы, увеличением маневренных возможностей средств инженерного вооружения, высоким уровнем развития средств управления, массовым внедрением в сферу управления автоматизированных систем, увеличением дальности стрельбы основных тактических средств поражения (рис.2.11).

Но в некоторых операциях имела место недооценка маневра. Так, одной из причин поражения иракской армии (1991 г.) явилось неумение ее командования использовать принцип маневра в ходе военных действий. Если взять общее соотношение сил сторон, то иракская армия в основных средствах борьбы не уступала многонациональным силам, а по количеству дивизий в 3,3 раза превосходила их. Почти в два с половиной раза превосходил Ирак и по артиллерии. Тем не менее, такая мощная по составу, хорошо технически оснащенная «Южная» группировка иракцев практически не оказала никакого сопротивления противнику. По оценке военных экспертов боевой и маневренный потенциал иракской армии не был по-настоящему использован военным руководством. Не было даже попытки осуществить противоогневой, противовоздушный маневр, а также маневр танковыми соединениями. Вывод из этого надлежит сделать такой - мало обладать необходимой материальной базой для ведения боя - надо помимо этого еще научиться умело использовать ее в противоборстве с сильным противником и прежде всего в совершенстве овладеть искусством маневрирования.

Новым видом маневра, который получил достаточно широкое применение в локальных войнах, являлся охват по воздуху. Так, в ходе войны во Вьетнаме ярко проявилась тенденция массового насыщения сухопутных войск США вертолетами и самолетами армейской авиации, которые придали им воздушную мобильность, увеличили ударную огневую мощь на поле боя. В армии США были сформированы две аэромобильные дивизии, оснащенные вертолётами. В результате зародилась специфичная форма тактических

действий, названная американцами «аэромобильной операцией».

В ходе проведения аэромобильных операций во Вьетнаме американцы применяли такие виды маневренных действий как «кольцо», «молот и наковальня», «двойной скачок» и другие. Например, в операции «Утах», проведенной американцами в марте 1966 г., ставилась задача блокировать противника со всех сторон (зажать в «кольцо»), отрезать его от баз снабжения и нанесением ударов с земли и воздуха расчленить окруженную группировку и уничтожить. Операция «Пегас» проводилась методом «двойного скачка». В ней участвовали несколько батальонов 1-й аэромобильной дивизии и части морской пехоты США, а также части южновьетнамской армии. И та и другая операции планировались и осуществлялись в четыре этапа. На первом этапе проводилась разведка противника, на втором - перебрасывались на вертолетах аэромобильные подразделения с баз в районы высадки, на третьем - осуществлялось блокирование и уничтожение противника, на четвертом этапе проводилась эвакуация войск в основном по воздуху после выполнения боевой задачи.

Боевой опыт показал, что охват по воздуху имеет ряд преимуществ по сравнению с наземным маневром, главным из которых является мобильность его осуществления (табл.2.5)

Таблица 2.5

Время на переброску мотопехотных (аэромобильных) подразделений вертолетами (армия США)[198]

Состав десанта	Количество Вертолетов СН-47D «Чинук»	Время на посадку в вертолеты, мин.	Расстояние, км	Скорость полета, км/ч	Время на взлет и полет, мин.	Время на высадку и сбор, мин	Общее время, мин.
Взвод	1-2	4-5	40	200	12	2-3	18-20
Рота	4-5	5-6	40	200	15	3-5	23-26
Батальон	26-30	12-15	60	200	25	15-20	52-60

Примечание: вертолет СН-47D "Чинук" может брать десант в количестве 33-44 человека.

Как видно из таблицы, для переброски на вертолетах батальона на расстояние 60 км требуется всего лишь около часа. Если же батальон будет действовать в рейдовом отряде, т.е. передвигаться по земле, то ему для преодоления такого расстояния при самых благоприятных условиях (без ведения боя) потребуется с учетом скорости движения по колонным путям и бездорожью (скорость 10-12 км/час) около 5-6 часов. Отсюда видно, что выигрыш во времени при охвате по воздуху составляет 5-6 раз. Это важно с точки зрения обеспечения внезапности такого маневра.

Если же осуществляется высадка тактического воздушного десанта, то на подготовку и осуществление высадки времени потребуется больше, чем на переброску вертолетами мотострелковых подразделений. Так, для десантирования роты (по опыту) затрачивается 2,5-3часа. При этом организация десантирования занимает 1-1,5 часа, погрузка в вертолеты - 10-20 мин., взлет - 5-10 мин., полет - 20-30 мин., высадка - 5-10 мин.

Отмечая преимущества охвата по воздуху, нельзя вместе с тем не обратить внимания на то, что такой маневр требует тщательного и всестороннего его обеспечения, особенно проведения глубокой разведки противника, надежного подавления его системы ПВО в полосе пролета и районе высадки десанта, прикрытие района его действий от ударов противника с воздуха и изоляция поля боя от притока резервов обороняющегося из глубины; четкое согласование усилий всех участвующих в десантировании сил и средств. По опыту учений, продолжительность самостоятельных боевых действий тактического воздушного десанта в тылу противника в составе мотострелкового батальона составляет без непосредственной авиационной поддержки около 4-5 часов, а роты - 2-3 часа.

Одним из условий успешного осуществления любого маневра является простота замысла. Нельзя допускать сложных перегруппировок подразделений при его осуществлении, особенно ночью. На это указывали многие полководцы и военные теоретики. «Простота, - писал Наполеон, - есть первое условие хорошего маневрирования»[199]. На опасность увлечения сложными комбинациями при проведении маневра обращал внимание А.Свечин. Он отмечал: «всякий лишний маневр, всякий бой, не являющийся неизбежно необходимым для достижения цели операции, таит в себе величайшую опасность - увлечь нас от цели на ложный путь… В операции ничего не должно быть лишнего; она должна служить воплощением целеустремленности»[200].

Принимая решение на маневр, командир должен помнить, что он будет осуществляться при активном противодействии со стороны противника, в сложной и динамичной обстановке. Сорвать вражеский контрманевр можно при условии, если при организации маневра будут правильно учтены соотношение сил сторон, фактор времени, вскрыт замысел противника, тщательно осуществлены мероприятия по скрытности проведения маневра.

Наиболее характерными недостатками при осуществлении маневра по опыту войн являлись: робость некоторых командиров в поисках оригинальных способов его проведения, отсутствие должной гибкости и инициативы при управлении подразделениями, действующими в составе обходящих, рейдовых отрядов, воздушных десантов, нарушение скрытности и мер маскировки при совершении маневра, слабое его обеспечение.

Можно ожидать, что маневренные действия и впредь будут непрерывно усложняться под влиянием появления более мощных средств вооруженной борьбы. Исходя из этого, важно настойчиво и целеустремленно вести поиски более эффективных их форм с учетом принятия на вооружение в ближайшей перспективе лазерного, высокочастотного и других новейших видов орудия, а также более совершенных средств радиоэлектронной борьбы, космической разведки, систем связи и роботизированной техники.

2.9 Своевременное восстановление боеспособности подразделений

Сущность этого принципа в Боевом уставе определена так: «своевременное восстановление боеспособности подразделений заключается в подготовке и осуществлении мероприятий, направленных на поддержание подразделений в высокой боевой готовности, сохранение (восстановление) их боеспособности, создание им благоприятных условий для выполнения поставленных задач»[201].

Значение принципа востановления боеспособности довольно четко выразил М.И.Кутузов : «Прозорлив тот, кто заботится о неистощимости силы войска, резервах, дабы и на исходе сражения быть сильнее неприятеля»[202].

Если заглянуть в отечественные военно-теоретические труды 60-х годов, например, труд «Тактика» (1966 г.), то в числе принципов общевойскового боя не упоминается принцип восстановления боеспособности войск. Думается, что это дало определенное упущение советской военной теории, потому что проблема сохранения боеспособности возникла не сегодня и не вчера - она практически существовала с момента зарождения войн. Даже тогда, когда бой велся с применением таких простейших видов оружия, как лук, булава, топор, все равно войско несло потери, пусть не столь большие по современным меркам, но их надо было как-то восполнять.

Правда, в войнах древности положение облегчалось тем, что между вооруженными столкновениями сторон обычно возникали продолжительные паузы и это давало возможность военачальникам исподволь готовить новое пополнение дружин, отрядов, легионов, обучать воинов, восполнять арсеналы вооружения. Однако по мере того, как совершенствовались средства вооруженной борьбы, усложнялись военные действия, стали увеличиваться боевые потери. Это все более обостряло проблему поддержания и восстановления боеспособности войск. Пути ее решения изыскивались различные. В первую очередь принимались меры к тому, чтобы уменьшить потери в бою, улучшить защитное снаряжение воина и коня. Так, уже в армиях первых государств Древнего Востока были введены в обиход медный шлем, шерстяная одежда с нашитыми на нее медными пластинами, кожаный, окованный медью, щит. В последующем шлем стал иметь кольчужную подвеску, прикрывавшую затылок и боковые части головы. Улучшилась и защитная сбруя коня.

Одновременно с этим совершенствовались тактические мероприятия, изыскивались такие способы ведения боя, которые обеспечивали войскам длительное ведение противоборства с противником. Это послужило одной из причин перехода от линейного построения к глубокому боевому порядку, позволявшему наращивать усилия в ходе боя, осуществлять замену одного элемента боевого порядка другим. Если, к примеру, греческая фаланга была рассчитана на нанесение кратковременного одноактного удара, то римский легион, основанный на применении манипул, явился первым шагом в зарождении глубокой тактики. Его живучесть и боеспособность были значительно выше фаланги. Легион создавал возможность для чередования элементов боевого построения в ходе боя. Военачальник, построив легион в несколько линий манипул, мог при необходимости восполнять потери путем ввода в действие свежих сил из глубины. По мере того, как истощала свои силы первая линия манипул, она отходила назад в интервалы между манипулами второй линии, которая сменив первую линию, с новой силой наносила удар по неприятелю. Затем в таком же порядке обессиленная вторая линия отходила за боевые порядки третьей. На заключительном же этапе сражения, после того как боевой строй приводился в порядок, легион одной сплошной колонной устремлялся вперед, чтобы общей массой сокрушить противника.

Подобные тактические приемы были направлены на поддержание боеспособности войска непосредственно в ходе боевых действий. Наряду с этим требовалось изыскивать способы восстановления боеспособности после сражения. Это достигалось путем совершенствования системы комплектования армии, с тем чтобы иметь в резерве достаточно обученный личный состав. В армиях античных рабовладельческих государств применялся милиционный принцип комплектования на основе обязательной воинской повинности всех свободных граждан. Такой порядок существовал длительное время, но при усложнении способов ведения военных действий он перестал себя оправдывать. В результате на смену ему пришел способ комплектования армии по найму, позволявший готовить воинов-профессионалов, что облегчало накопление обученных резервов.

В эпоху феодализма принципы комплектования армий претерпели довольно сложную эволюцию. Первоначально во многих государствах применялась смешанная система комплектования. Дружины феодалов, составлявшие костяк вооруженных сил, дополнялись во время военных действий народным ополчением. Когда же с появлением огнестрельного оружия и усложнением боя возросли потери в людях, то это обусловило формирование армий по системе феодально-рыцарского ополчения, что позволяло развертывать довольно многочисленное войско. В последующем для ведения более продолжительных войн многие европейские государства перешли к системе комплектования по найму в сочетании с насильственной вербовкой.

Принцип восстановления боеспособности оказывал немалое влияние на развитие тактики. Необходимость дополнения дружин, отрядов новым пополнением, оружием, материальными запасами явилась одной из причин того, что боевые действия стали распадаться на два периода - подготовительный и период непосредственного ведения боя. Период подготовки был обычно длительным, а период ведения боевых действий очень коротким, занимавшим всего несколько часов.

В войнах XVI-XVII вв., когда войска стали нести все возраставшие потери от ядер и пуль, в целях обеспечения их боеспособности и живучести возникла потребность по-новому строить боевой порядок. Так, например, боевой порядок русского войска стал строиться в три линии. Внешне это был определенный возврат к строю древнеримского легиона, но на новой основе. Дело в том, что помимо конницы и пехоты значительную роль в бою к тому времени стала играть артиллерия. Находясь обычно во второй линии, орудия обеспечивали устойчивость боевого строя. Своим огнем они поддерживали бой передовых полков (разведывательного и передового), составлявших первую линию. Их боевые усилия наращивались за счет ввода в бой «большого» полка - он обычно наносил удар в центре, а на флангах действовали конные полки «правой» и «левой» руки. В третьей линии находился сторожевой (засадный) полк. Он выполнял роль общего резерва, то есть решал внезапно возникающие задачи.

Преимущество такого боевого построения состояло в том, что оно позволяло осуществлять маневр силами по фронту и из глубины, наращивать в ходе боя силу удара и восстанавливать боеспособность войска за счет ввода в бой второй и третьей линий. Усиление боевого порядка происходило двояким путем - посредством чередования боевых линий, а также путем его уплотнения.

Позднее, когда бой принял характер огневого состязания и увеличилась его продолжительность, закономерно возникли новые способы поддержания и восстановления боеспособности. Дело в том, что основные потери войска стали нести уже не от холодного, а огнестрельного оружия. Так, если до второй половины XVIII в. потери войск от огнестрельного оружия составляли около 20 %, а от холодного - около 80%, то в период наполеоновских войн потери от ружейного и артиллерийского огня удвоились и достигли 40%. Соответственно до 60% снизились потери от холодного оружия. Но особенно большие изменения в соотношении потерь произошли в войнах второй половины XIX в. Например, во франко-прусской войне потери от холодного оружия составляли всего лишь 10%, а в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. - 3,1%[203].

Повышение мощи огня в бою привело к возрастанию масштабов потерь. Характерным становился довольно значительный выход из строя людей в короткие сроки. А это стало оказывать существенное влияние на боеспособность частей и подразделений. Эту закономерность подметил В.К.Триандафиллов. Он писал: «Один и тот же размер потерь то может привести войсковую часть в полное расстройство, если они нанесены в течение короткой, но жестокой схватки, то может быть перенесен почти незаметно, если люди выбывали в течение долгого времени»[204].

Если во время войн XVIII - первой половины XIX веков восполнение потерь в дивизиях и полках осуществлялось в основном постепенно, главным образом после сражения, то начиная со второй половины XIX в. особенно в войнах XX века», во многих случаях приходилось пополнять части и подразделения уже непосредственно в ходе ведения боевых действий, чтобы они могли длительное время вести бой.

С появлением массовых регулярных армий, увеличением продолжительности и напряженности войн система комплектования войск коренным образом обновилась. Потребовалось накопление крупных мобилизационных запасов в виде обученных резервов. 0 том, насколько остро встала проблема восполнения потерь в войнах первой четверти XX в., можно судить по тому факту, что в ходе первой мировой войны общая численность вооруженных сил большинства воюющих государств возросла в 5-6 раз. Помимо восполнения людских потерь потребовалось в ходе войны компенсировать потери в орудиях и боевой технике, а также в материальных средствах. Вопрос ставился таким образом, чтобы поступавшие в войска материально-технические средства перекрывали понесенный в боях ущерб. Только в этом случае поддерживалась на должном уровне боеспособность соединений и частей.

В наиболее завершенном виде система восстановления боеспособности войск сложилась в ходе второй мировой войны. Массированное применение воюющими сторонами таких эффективных средств вооруженной борьбы, как артиллерия, танки, авиация обусловило значительный рост боевых потерь и материальных издержек воюющих армий. Так, за время проведения наступательной операции советскими войсками в третьем периоде Великой Отечественной войны дивизии обычно несли потери в личном составе до 50-60%. Весьма существенными были потери в органах управления: в армейском звене, например, они составляли 10-15%, в корпусном и дивизионном - 40-50%, в батальонном - до 70-80%. Средний выход из строя боевой техники составлял: в дивизии - 18-32%; в полках - 33-46%, из которых требовали текущего ремонта 32-35%; среднего - 20-23%, капитального - 12-13%, не подлежали восстановлению - 32-33%[205].

В таких условиях потребовался комплексный подход к решению задачи восстановления боеспособности соединений и частей. Его сущность состояла в том, что изыскивались способы как оперативно-тактического, так и специального характера в целях того, чтобы постоянно поддерживать на должном уровне боевую готовность войск, мобильно восполнять потери в ходе боя и после него.

В процессе боевых действий советским командованием была выработана действенная система восстановления боеспособности, которая включала: во-первых, непрерывную, целеустремленную подготовку резервов, которая осуществлялась Ставкой Верховного Главного командования; во-вторых, четко отлаженную систему материального обеспечения войск. Она основывалась на широком маневре материальными средствами, создании подвижных резервов боеприпасов, горючего, продовольствия на автотранспорте, централизованном использовании транспорта; в-третьих, эффективную систему технического обеспечения, опиравшуюся на внедрение прогрессивных методов ремонта техники, обеспечивавших быстрое ее восстановление (в стационарных условиях применялся поточный метод ремонта, а в полевых - агрегатный)[206].

Безусловно, проблем в восстановлении боеспособности войск в ходе Великой Отечественной войны у командования возникало множество. Нередко случалось так, что укомплектованность дивизии и полков была минимальной, не хватало оружия и боеприпасов и тем не менее им приходилось вести напряженные боевые действия и в большинстве случаев они решали поставленные задачи.

Вот что писал по этому вопросу Маршал Советского Союза К.К.Рокоссовскнй: «Я думаю, никто не допускает мысли, что дивизия боеспособна при численном составе 3,5-4 тыс., хотя мы начинали крупные операции, имея такие же или 5-6 тысячные дивизии. Но это неполнокровные соединения. Мы должны стремиться к тому, чтобы дивизия была достаточно дальнобойной, чтобы ее наступательная способность не ограничивалась только прорывом главной полосы обороны. Я лично считаю, что она должна иметь не менее 11-12 тыс. человек. Такая дивизия будет дальнобойной, и если она потеряет до 50 процентов своего состава, то все же будет в состоянии наступать дальше.

Приведу пример. В боях под Москвой, когда наши части сильно поредели, прибыла одна дивизия из Сибири. Она имела в своем составе 15 тыс. человек. Вступив в бой, эта дивизия в течение десяти суток разбила две немецкие дивизии и не допустила продвижения противника в своей полосе. Сражаясь в обороне на подступах к Москве, она в дальнейшем, не получая пополнения, оказалась способной перейти в наступление и долго его продолжать»[207].

Проблема восполнения потерь личным составом решалась в ходе боевых действий несколькими путями. Наибольшее распространение получило включение в состав дивизий и полков маршевого пополнения. Оно поступало из запасных полков армии, фронта. В отдельных операциях, особенно на заключительном этапе войны, соединения доукомплектовывались за счет партизан и местного населения, призываемого в действующую армию. В самых сложных условиях обстановки боевые части и подразделения пополнялись иногда за счет комендантских и тыловых подразделений, либо осуществлялось перераспределение личного состава в частях.

Более сложно решался вопрос восстановления потерь специалистов родов войск. Основным источником их пополнения являлись запасные армейские и фронтовые части, где проходили подготовку механики-водители, наводчики, саперы, связисты, а также солдаты и сержанты других специальностей. Пополнение офицерским составом проводилось в основном из запасных частей резерва армии и фронта, где прибывшие из госпиталей и тыла страны офицеры до определенного времени занимались боевой подготовкой по специально разработанным программам.

В тех случаях, когда соединения, части несли большие потери, восстановление их боеспособности чаще всего проводилось после завершения операции. При формировании стремились, как правило, сохранить прежнюю структуру. Вот в каком порядке, например, происходило восстановление боеспособности войск по опыту Белорусской наступательной операции. Прежде всего осуществлялся вывод соединений в тыл и принимались меры по восстановлению управления. Затем определялся уровень боеспособности частей, их укомплектованность личным составом, вооружением, проводились пополнение и реорганизация, подвозились запасы материальных средств. Большое внимание удалялось боевому слаживанию частей и подразделений. Для этого проводились различные мероприятия по боевой подготовке в соответствии с предстоящей боевой задачей.

Нередко командование вынуждено было расформировывать некоторые соединения, чтобы восстановить боеспособность других дивизий. За годы войны имели место 90 случаев расформирования стрелковых (танковых, механизированных и кавалерийских) корпусов, 140 случаев расформирования стрелковых, танковых, механизированных и кавалерийских дивизий. Иногда восстановление боеспособности частей и соединений осуществлялось путем изменения их прежней организационно-штатной структуры. Наиболее часто это делалось в начальный период войны, когда войска несли значительнее потери, сохранялись лишь разрозненные части, почти полностью нарушалось управление. Во втором и третьем периодах войны такой способ применялся преимущественно в танковых и механизированных корпусах. Длительное время, действуя в отрыве от главных сил армий, они иногда полностью теряли боеспособность.

Поддержание боеспособности соединений в ходе наступления нередко достигалось за счет уменьшения в них количества боевых частей и подразделений. Так, в Восточно-Прусской операции (март 1945 г.) стрелковые дивизии 31-й армии 3-го Белорусского фронта, имея укомплектованность от 2,4 до 3 тыс. человек, тем не менее продолжали выполнять боевую задачу. Для поддержания их боеспособности в них было сокращено по одному полку. Личный состав и вооружение расформированных полков передавались на доукомплектование других частей, а штабы и тыловые подразделения сокращенного состава выводились в резерв. В действующих полках также сокращалось количество батальонов, а в батальонах – рот.

В боях за Хайлигенбаль (ныне Мамоново) 331-я стрелковая дивизия имела в каждом стрелковом полку по одному сводному батальону. В 1104-м стрелковом полку этой дивизии весь личный состав и необходимое вооружение были переданы в один батальон. Полковая артиллерия и другие подразделения оставались в прежней организации. Учитывая ограниченный боевой состав дивизии, командующий армией придал ей две артиллерийские бригады РВГК, а фронт поддержал ее действия штурмовой авиацией. Это позволило дивизии разгромить противостоящие вражеские части и успешно выполнить поставленную боевую задачу. После прибытия маршевого пополнения дивизия была развернута в прежнем штатном составе[208].

В период Великой Отечественной войны советское командование получило богатый опыт по восстановлению боеспособности частей и подразделений путем создания сводных формирований. Приведем наиболее характерные примеры. Так, в результате проведения Белгородско-Харьковской операции создались благоприятные возможности для преследования противника и выхода наших войск к р.Днепр. Однако наши стрелковые и танковые соединения понесли значительные потери и многие из них были практически небоеспособны. К примеру, 5-я гвардейская танковая армия, получившая задачу совместно с 5-й гвардейской армией отбросить противника от Харькова на юго-запад, имела всего 66 исправных танков, что составляло 12% от их первоначальной численности (к началу операции армия имела 550 танков). Органы управления корпусов и бригад имели укомплектованность офицерами около 30-50%, почти 85% командиров рот и батальонов выбыло из строя. Большими были потери в средствах связи - в ряде соединений они доходили до 75%[209].

В этих условиях командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал П.А.Ротмистров принял решение продолжать выполнение задачи ограниченным составом сил. Было приказано создать сводные бригады по одной в каждом корпусе, усилить их артиллерийскими средствами и объединить в сводный армейский отряд под командованием генерала Б.М.Скворцова - командира 5-го гвардейского механизированного корпуса. Такое решение себя полностью оправдало. Сводный отряд успешно выполнил поставленную задачу. Аналогичным образом создавались и действовали сводные отряды 1-й танковой армии при развитии наступления после Белгородско-Харьковской операции, а также во 2-й танковой армии в ходе Корсунь-Шевченсковской операции[210].

Главными принципами создания сводных формирований по опыту войны являлись следующие: сохранение организационной целостности тех подразделений, которые понесли наименьшие потери; придание сводным отрядам необходимой тактической самостоятельности путем подчинения им артиллерийских, танковых, зенитных подразделений, а также подразделений обеспечивающих боевые действия; создание мобильных органов управления путем усиления их за счет сил и средств старшего начальника, либо перераспределения сохранившихся сил и средств. К примеру, в 5-й гвардейской танковой армии органы управления сводных бригад восстанавливались в основном путем объединения нескольких штабов тех частей, которые потеряли значительную часть своих сил и средств. Во 2-й танковой армии восстановление органов управления в создаваемых сводных отрядах осуществлялось путем реорганизации сохранивших боеспособность штабов танковых бригад.

В общем комплексе мероприятий по восстановлению боеспособности в танковых частях важное место занимало восстановление боевой техники, так как потери в ней в этом роде войск составляли наибольший процент. Среднесуточные потери в бронетанковой технике в наступательных операциях третьего периода войны составляли в среднем 5% от первоначального количества боевых машин. Потери по типам машин обычно распределялись так: танков - около 65% к числу общих потерь, самоходно-артиллерийских установок - до 45%. Наибольшие безвозвратные потери были у средних танков. Они составляли до 39%, у тяжелых - до 31%. Наименьшие потери были в самоходно-артиллерийских установках - до 20%[211].

Восполнение потерь в боевых машинах осуществлялось в основном за счет пополнения после ремонта (60% при подготовке операции и 85-90% в ходе наступления). Пополнение новой боевой техникой в составе маршевых подразделений осуществлялось главным образом при подготовке операции, а также в период продолжительных оперативных пауз.

С достаточно высокой оперативностью осуществлялось в ходе боевых действий дополнение запасов материальных средств. Особый интерес представляет изучение опыта тылового обеспечения танковых и механизированных соединений. Они действовали обычно в значительном отрыве от тыловых баз в то время как расход боеприпасов и других материальных средств у них был значительным. Так, по патронам он обычно составлял за операцию - 1,2 б/к, по минам - 3,7, по артиллерийским выстрелам - 1,6, по танковым выстрелам - 1,9 б/к[212]. Чтобы обеспечить бесперебойное пополнение боеприпасов в ходе боевых действий создавались повышенные запасы в объединениях и соединениях накануне операции. Например, в армии, как правило, создавались следующие запасы боеприпасов: для стрелкового оружия - 1,5-2,7 б/к, для артиллерии и танков - 1,9-3,6 боекомплекта[213]. Для обеспечения действий соединений и частей основная часть боеприпасов находилась непосредственно в их тыловых подразделениях.

Аналогичным образом организовывалось пополнение запасов горючего. Его расход по опыту ряда операций 1944-1945 гг. составлял в танковых армиях: от 1,7 до 8,6 запр., автобензина - от 2,6 до 11,2 запр., авиабензина - от 2 до 9,8 запр. К началу операции обычно создавались следующие запасы: в соединениях - 2,5-3 запр., на армейских складах - 2 запр[214].

Большое внимание при восстановлении боеспособности подразделений уделялось поддержанию высокого морального духа личного состава. Это достигалось мобилизацией воинов на успешное выполнение боевых задач, формированием у них высоких боевых качеств - отваги, инициативы, самостоятельности, находчивости, взаимовыручки в бою. Офицеры на боевых примерах показывали, как действовали в бою отважные воины, информировали личный состав об обстановке на фронтах, опредстоящей боевой задаче. В целях боевого слаживания проводились тактические учения, в том числе с боевой стрельбой.

Накопленный в прошлых войнах опыт восстановления боеспособности войск в своей основе сохраняет ценность и в современном бою. Вместе с тем возникло много новых обстоятельств, значительно усложняющих проблему. Это связано прежде всего с появлением и широким развитием средств массового поражения, а также применением систем высокоточного оружия, некоторые виды которого приближаются по своей боевой эффективности к ядерным боеприпасам малого калибра. Под влиянием этого существенно меняется характер боевых потерь. Они могут возникать внезапно в массовом масштабе как при подготовке, так и в ходе ведения боя, охватывать одновременно все элементы боевого порядка - не только первые, но и вторые эшелоны, резервы, тыловые части и подразделения независимо от их удаленности от линии фронта.

В минувших войнах редко случалось так, что сразу же выходили из строя подразделения в полном составе, а тем более части. Не часто происходило такое, чтобы противнику удавалось дезорганизовать не только управление войсками, но и работу тыла, изолировать поле боя от притока резервов из глубины. В современных условиях вероятность мгновенного поражения отдельных элементов боевого порядка подразделения, части, нарушения боевого, технического, тылового обеспечения, системы управления и связи, как это наглядно показал опыт войны в зоне Персидского залива, становится реальностью. При применении ядерного оружия в районах поражения могут создаваться разрушения, завалы, обширные зоны радиоактивного и химического заражения, затопления и пожары.

Совершенно очевидно, что все это чрезвычайно усложняет осуществление мероприятий по восстановлению боеспособности подразделений, во многом меняет их характер и способы проведения. В первую очередь командиры и штабы должны принять все меры к тому, чтобы не допустить возникновения кризисной ситуации, предотвратить массовые потери, своевременно принять меры по защите личного состава от поражения ядерным и высокоточным оружием противника, а в случае его применения сохранить устойчивость управления, незамедлительно приступить к ликвидации последствий ядерных (огневых) ударов, восстановить нарушенную боеспособность подразделений.

Представляется необходимым подчеркнуть важность проведения превентивных мер активного защитного характера, направленных на то, чтобы сохранить боеспособность войск, ослабить воздействие наносимого противником огневого удара. Одна из причин катастрофического поражения иракских войск в операции «Буря в пустыне» состояла в том, что иракское командование сделало главный упор в обеспечении живучести войск на мероприятия пассивного плана (маскировку, фортификационное оборудование позиций, рассредоточение войск и т.п.) и не предприняло активных действий по срыву огневого удара противника.

Мероприятия, проводимые с целью поддержания боеспособности подразделений, в определенной мере взаимосвязаны с теми, которые осуществляются в интересах их защиты от высокоточного оружия. В практике боевой деятельности они подразделяются на тактические и специальные. К числу мероприятий тактического характера могут быть отнесены: прогнозирование возможного характера применения противником высокоточного оружия и вероятных последствий их ударов; своевременное оповещение войск об угрозе применения противником новых видов оружия и принятие мер по выводу подразделений из-под ударов; оптимальное рассредоточение боевого порядка подразделений и его тщательная маскировка; периодическая смена районов расположения пунктов управления, резервов, огневых позиций, тыловых подразделений; выбор наиболее целесообразных тактических приёмов при преодолении зон радиоактивного, химического заражения, разрушений, заграждений; быстрое восстановление нарушенного управления войсками; усиление или замена подразделений, утративших боеспособность; создание при необходимости сводных формирований, пополнение их личным составом и техникой, а также проведение их боевого слаживания.

К мероприятиям специального характера по поддержанию и восстановлению боеспособности подразделений обычно относят: радиационную и химическую разведку районов поражения; инженерное оборудование занимаемых войсками районов, подготовку и восстановление путей маневра; использование индивидуальных средств защиты, а также защитных свойств боевой техники, транспорта и местности; обеспечение подразделений средствами защиты; контроль радиоактивного облучения личного состава, вооружения, материальных средств и воды; санитарно-гигиенические и профилактические мероприятия; спасательные работы, лечебно-эвакуационные мероприятия; специальную обработку подразделений.

Организация как тактических, так и специальных мероприятий по поддержанию и восстановлению боеспособности подразделений находит определенное отражение в решении командира на бой, при постановке подразделениям боевых задач, организации взаимодействия и всестороннего обеспечения боя. Успешное осуществление этих мероприятий во многом зависит от того, насколько правильно и полно они будут учтены и реализованы еще при подготовке боя. Важно, чтобы вопросы поддержания и восстановления боеспособности постоянно находились в поле зрения командиров и штабов на всех этапах их работы по управлению подразделениями.

В процессе принятия решения на бой командир оценивает условия, влияющие на организацию мероприятий по поддержанию боеспособности подразделений в неразрывной связи с другими факторами боевой обстановки. Изучая полученную боевую задачу, он должен уяснить, какие мероприятия по поддержанию и восстановлению боеспособности войск проводятся старшим начальником, какие силы и средства выделяются для этого, какова роль своего подразделения в осуществлении указанных мероприятий.

При оценке противника наряду с другими вопросами командир определяет возможности противника по нанесению огневых ударов; районы или направления, где следует ожидать наиболее сложную радиационную и химическую обстановку. Эти данные важно учитывать при определении способов действий подразделений при решении боевой задачи, построении их боевого порядка, организации взаимодействия и осуществлении маневра.

При оценке своих войск необходимо учитывать степень обученности личного состава выполнению мероприятий по защите, ликвидации последствий ядерного (огневого) нападения противника и восстановлению боеспособности; степень облучения, наличие и состояние в подразделениях средств защиты, радиационной и химической разведки и специальной обработки; возможности подразделений по ликвидации последствий ядерного нападения и восстановлению боеспособности; какие целесообразно осуществить инженерные мероприятия в этих целях.

Оценивая соседей, командир определяет, в какой степени характер их действий будет влиять на применение противником высокоточного оружия и как это скажется на выполнении мероприятий по восстановлению боеспособности подразделений.

При оценке местности командир всесторонне изучает ее защитные и маскирующие свойства. Правильная оценка и учет условий местности могут оказать существенное влияние на защиту подразделений и способы восстановления боеспособности. Закрытая пересеченная местность способствует лучшей защите подразделений: есть возможность использовать рощи, овраги, лощины, балки и т.п. для скрытного размещения отдельных элементов боевого порядка. В целях защиты личного состава от радиоактивного излучения могут быть использованы населенные пункты с каменными постройками, подвалами и погребами, а также промышленные сооружения. Характер местности и в частности наличие дорог оказывает существенное влияние на действия подразделений по ликвидации последствий огневого нападения противника, облегчает быстрый вывод подразделений из очагов поражения. При наличии лесных массивов они используются в целях маскировки, но из-за возможности образования завалов, в них сложнее осуществлять мероприятия по восстановлению нарушенной боеспособности.

Решение на восстановление боеспособности подразделений командир принимает в ходе боя, когда противник нанесет по ним огневой удар. В общем виде содержание такого решения представлено на рис.2.12. Главная идея, которая закладывается в решении, состоит в том, чтобы не дать возможности противнику эффективно использовать результаты наносимых им ударов, выиграть время, в кратчайший срок вывести личный состав из района поражения, оказать помощь раненым и больным, эвакуировать их в тыл, оперативно провести работы по ликвидации последствий огневого нападения, восполнить понесенные потери, не допустить длительной паузы в ходе боевых действий, сделать все необходимое, чтобы выполнить поставленную задачу.

После нанесения противником огневого удара командир незамедлительно принимает меры для того, чтобы собрать данные об обстановке в очаге поражения. Задача эта сложная, поскольку связь с подразделениями, попавшими под удар противника, чаще всего окажется потерянной, поступающие же данные из других источников об обстановке могут носить отрывочный, противоречивый характер. Поэтому важно возможно быстрее организовать разведку очага поражения для чего целесообразно выслать туда офицерский разведывательный дозор, включив в его состав химиков-разведчиков, саперов и медиков.

При постановке задач начальнику разведывательного дозора указывается: в какой район и по какому маршруту следует выдвинуться; с какими подразделениями установить связь, чтобы выявить их состояние, какие поте-

ри понесены ими в людях и технике, а также определить характер радиационной и химическом обстановки в очаге поражения; установить какие силы и средства из состава сохранившихся подразделений могут быть привлечены для восстановления боеспособности и продолжения дальнейших боевых действий; выявить места, куда необходимо эвакуировать личный состав, оружие и боевую технику; определить, какие силы и средства потребуется дополнительно направить в очаг поражения для ликвидации последствий ядерного (огневого) нападения.

Мобильность действий по оказанию помощи личному составу в районе поражения и проведению мероприятий по восстановлению боеспособности во многом зависит от наличия заранее подготовленных подразделений, которые могут составить специальные отряды по ликвидации последствий огневого нападения. В их состав помимо мотострелковых (танковых) подразделений целесообразно включать подразделения радиационной и химической разведки, саперные подразделения с необходимой техникой для расчистки завалов, а также медицинские подразделения с санитарными машинами.

Опыт тактических учений показывает, что далеко не всегда командиру удается быстро собрать данные об обстановке в очаге поражения. Однако это обстоятельство не освобождает его от необходимости своевременно принять меры по восстановлению боеспособности подразделений, попавших, под удар противника. Командир должен проявить исключительную решительность, чтобы быстро навести порядок. Не исключено, что в некоторых случаях в дрогнувших подразделениях возможно возникновение паники, неразберихи. Поэтому важно предотвратить негативное развитие событий. Командир должен подать личный пример проявления мужества, хладнокровия, выдержки в самой тяжелой обстановке.

Первоочередная задача в такой обстановке - это восстановить нарушенное управление подразделениями. Без этого невозможно осуществить никакие мероприятия по ликвидации последствия огневого нападения противника. В зависимости от сложившейся обстановки управление подразделениями может восстанавливаться либо путем перераспределения сохранившихся сил и средств, либо путем передачи функций руководства подразделениями на другой пункт управления этой же инстанции, либо посредством пополнения пункта управления, подвергшегося удару противника, за счет резервных средств старшего начальника, если в нем вышло из строя сравнительно небольшое число сил и средств.

В отдельных случаях управление сохранившимися подразделениями может взять на себя лично старший начальник без восстановления пунктов управления промежуточных инстанций. В этом случае достигается необходимая оперативность, поскольку не требуется перестраивать существующую систему связи и проводить другие организационные мероприятия. Однако при этом нарушается порядок подчиненности, резко увеличивается нагрузка на вышестоящий штаб. Поэтому такую меру следует рассматривать как временную. При всех обстоятельствах требуется настойчиво изыскивать возможности для быстрого восстановления органов управления во всех звеньях.

Особую сложность представляет восстановление системы управления при выводе из строя всех или большинства пунктов управления части, а также при утрате боеспособности значительного числа подразделений. В этом случае придется заново создавать систему управления из сохранившихся сил и средств, а также за счет пополнения из резерва старшего начальника. При этом важно в полной мере использовать сохранившиеся вспомогательные узлы связи, обходные и резервные каналы связи, а при необходимости провести перераспределение сохранившегося личного состава пунктов управления между вновь созданными.

По опыту тактических учений выработан следующий порядок работы командира по восстановлению боеспособности подразделений. Собрав и проанализировав данные об обстановке, он уточняет решение на проведение мероприятий по ликвидации последствий огневого нападения противника и восстановление боеспособности подразделений, после чего ставит задачу начальнику штаба о порядке восстановления управления, создания отряда ликвидации последствий огневого нападения, выводе подразделений из очагов поражения, эвакуации раненых и больных, пополнении материальных средств, переформировании подразделений, утративших боеспособность и создании при необходимости сводных подразделений.

При постановке задач командиру отряда ликвидации последствий огневого нападения указывается: очаг поражения, в котором необходимо проводить работы; маршрут выдвижения; порядок выполнения работ; места, куда необходимо эвакуировать пораженный личный состав и боевую технику; районы, где следует развернуть пункты специальной обработки и порядок пропуска через них подразделений; район восстановления боеспособности подразделений; порядок проведения спасательных работ и лечебно-эвакуационных мероприятий; порядок восстановления путей движения и маневра, проведения дозиметрического и химического контроля личного состава и изоляционно-ограничительных мероприятий; порядок проведения санитарной обработки, дегазации, дезактивизации, дезинфекции боевой техники, материальных средств, участков дорог и сооружений.

Способы восстановления боеспособности подразделений зависят от уровня понесенных ими потерь. При частичной утрате боеспособности подразделением оно восстанавливается обычно в рамках существующей его организационно-штатной структуры путем перераспределения сохранившихся сил и средств. При этом может сокращаться количество однородных подразделений, например, может уменьшиться количество батальонов в полку, рот - в батальоне, взводов - в роте. При полной утрате боеспособности подразделений (когда потери в личном составе и боевой технике составляют 70% и более) их боеспособность восстанавливается обычно путем создания сводных формирований из сохранившихся сил и средств, выделенных старшим начальником. Количество личного состава, сохранившего боеспособность, может быть самым различным - от нескольких человек до подразделений. После нанесения противником огневого удара этот личный состав будет участвовать в ликвидации последствий огневого удара в расположении своих подразделений. Однако продолжать выполнение боевой задачи вследствие нарушения организационной целостности отдельные разрозненные группы, естественно, окажутся не в состоянии.

Поэтому, чтобы объединить усилия уцелевшего личного состава, отдельных подразделений, сделать их управляемыми, создаются сводные подразделения. Основным типом сводных формирований является обычно батальон. Он создается из остатков штатных мотострелковых, танковых и артиллерийских подразделений, соотношение которых в сводном формировании может быть случайным. Первоначально формируются из сохранившихся личного состава, боевой техники взводы, которые сводятся в роты, а последние - в батальоны. Если, предположим, в роте утратили боеспособность все взводы, кроме одного, то на его базе создается отдельный взвод с передачей в его состав оставшихся от роты сил и средств.

Время, затрачиваемое на восстановление боеспособности подразделения, может быть различным в зависимости от сложившихся условий обстановки, уровня потерь, наличия разрушений, радиоактивного и химического заражения в очаге поражения.

В табл.2.6 приводятся некоторые данные по этому вопросу по опыту учений. Заметим, что в тех случаях, когда создается сводное подразделение, времени для восстановления боеспособности может потребоваться в полтора два раза больше, чем указано в таблице.

Наиболее сложным, в общем комплексе мероприятий, проводимых по восстановлению боеспособности подразделений, является восстановление (ввод в строй) боевой техники. При нанесении противником огневых ударов может случиться так, что в районах поражения окажется значительное количество исправной боевой техники и оружия, а экипажи и расчеты могут быть выведены из строя. Исходя из этого возникает проблема, откуда взять личный состав для формирования экипажей и расчетов. Выход из положения может быть найден за счет сокращения личного состава в экипажах и расчетах, а также назначения на малоквалифицированные должности солдат из мотострелковых подразделений и подразделений обслуживания. В ряде случаев потребуется провести перераспределение личного состава в сохранившихся экипажах и расчетах в первую очередь специалистов – механиков-водителей и операторов наводчиков с целью создания боеспособных экипажей, расчетов.

Таблица 2.6

Время, затрачиваемое на восстановление боеспособности

мотострелкового батальона

Мероприятия	Время, мин
Сбор и анализ данных об обстановке	40-50
Разведка очага поражения	30-40
Уточнение решения	15-20
Восстановление управления	20-30
Вывод подразделения из очага поражения	30-40
Эвакуация раненых и больных	30-40
Пополнение материальных средств	20-30
Всего времени на восстановление боеспособности	3-4 часа

Для ввода в строй поврежденной боевой техники организуется ее ремонт в ходе боевых действий. Весьма полезно в этом отношении использовать богатый опыт Великой Отечественной войны. Известно, что в течение одной фронтовой операции в то время каждый танк, самоходная артиллерийская установка выходили из строя по два-три раза и столько же снова каждый из них возвращался в боевые порядки подразделений[215]. Это достигалось большой организаторской работой всех органов управления по техническому обеспечению, проведением мероприятий по организации правильной эксплуатации материальной части, своевременным проведением ремонтно-восстановительных работ, высоким мастерством и самоотверженным трудом воинов-ремонтников, их большой изобретательностью, выполнением ремонта методом замены неисправных или поврежденных агрегатов и узлов исправными, что резко сокращало время простоя машин в ремонте.

Для восстановления боеспособности подразделений весьма важно в короткие сроки организовать бесперебойное пополнение их материальных запасов, особенно боеприпасов и горючего. В условиях маневренного боя, когда многие части, подразделения могут действовать самостоятельно, в значительном отрыве от главных сил, задача восполнения материальных запасов особенно усложняется. Для этого требуется правильно эшелонировать запасы материальных средств. Поучительным в этом отношении является опыт тылового обеспечения танковых в механизированных соединений и частей советских войск в Великую Отечественную войну. При действии в отрыве в тактической и оперативной глубине обороны противника органы и средства их тыла эшелонировались так, чтобы неотрывно следовать за боевыми порядками. Для этого тылы батальонов следовали непосредственно с подразделениями. Тылы бригад и корпусов разделялись на два эшелона, причем первый эшелон (медицинские пункты, ремонтно-эвакуационные средства, часть боеприпасов и горюче-смазочного материала на автотранспорте) находился в районе командного пункта, а второй эшелон - в районе тылового пункта управления. Это давало возможность маневрировать запасами. В первую очередь пополнялись запасы тех частей и подразделений, которые продолжали выполнение боевой задачи, а затем подвозились запасы в подразделения, которые восстанавливали боеспособность.

Важнейшим мероприятием при восстановлении боеспособности подразделений является поддержание на должном уровне морально-психологического состояния личного состава. Необходимо учитывать, что при действиях в условиях применения новых видов оружия возможно увеличение не только физических, но и психологических потерь в результате неосведомленности личного состава об обстановке в силу устрашающей фантазии, а также воздействия других факторов психологического характера. Под воздействием этих и других обстоятельств у части личного состава при нахождении в очагах поражения могут развиваться патологические реакции психики. Эти реакции могут сопровождаться такими проявлениями, которые по своим признакам могут мало чем отличаться от действительных проявлений в поведении и состоянии человека, подвергшегося облучению (мнимая лучевая болезнь).

Учитывая это, командиры, воспитатели, психологи должны проводить разъяснительную работу, информировать воинов о сложившейся обстановке и тех мероприятиях, которые проводятся с целью ликвидации последствий поражения и восстановления боеспособности подразделений, мобилизовывать их на выполнение поставленных задач, вселять уверенность в свои силы, вдохновлять на проявление стойкости, мужества, отваги и героизма. Никогда не потеряет своего значения суровое требование, рожденное боевым опытом Великой Отечественной войны: - где сложилась трудная обстановка - там место командира. Он своими глазами видит, что происходит, сам чувствует напряженность обстановки и на месте принимает необходимые меры, чтобы нормализовать положение, подать личный пример подчиненным беззаветного выполнения воинского долга.

Подводя итоги рассмотренному, подчеркнем активную направленность принципа восстановления боеспособности. Руководствуясь им, командиры и штабы должны принимать все меры к тому, чтобы сохранить боеспособность подразделений. С этой целью важно глубоко и правильно прогнозировать обстановку, выявлять возможности противника по нанесению огневых ударов, время и способы нанесения, возможные их последствия и в соответствии с этим принимать меры по повышению живучести и защищенности подразделений, своевременно предупреждать их об угрозе огневого нападения противника, осуществлять рассредоточение и маскировку боевых порядков, применять целесообразные тактические приемы, способствующие выполнению боевых задач с минимальными потерями.

Главными критериями при оценке боеспособности подразделений являются: их укомплектованность личным составом, оружием и боевой техникой; уровень боевой выучки личного состава, его морально-психологическое состояние; наличие боевого опыта; дисциплинированность и организованность; состояние системы управления; наличие материальных запасов.

При нанесении противником огневых ударов по подразделениям командир, оценив обстановку, принимает незамедлительные меры по восстановлению их боеспособности. С этой целью в первую очередь организуется разведка очага поражения; восстанавливается нарушенное управление и связь; выявляется степень боеспособности подразделений, подвергшихся нападению; уточняются боевые задачи подразделений, сохранивших боеспособность на дальнейшие действия и по прикрытию районов, в которых осуществляются мероприятия по восстановлению боеспособности; осуществляется вывод личного состава из зон радиоактивною заражения, разрушений и пожаров; проводятся мероприятия по ликвидации последствий огневого нападения противника; проводятся спасательные работы, оказание первой медицинской помощи пораженным, вывоз (вынос) из зоны поражения (заражения) и эвакуация на медицинские пункты; проводятся санитарная обработка личного состава, расчистка завалов и тушение пожаров; восстанавливается боеспособность подразделений путем перераспределения личного состава, боевой техники и оружия, при необходимости создаются сводные подразделения; принимаются меры по поддержанию на должном уровне морально-психологического состояния личного состава.

Главное при осуществлении всех этих и других мероприятий -максимально уменьшить потери, сохранить здоровье личного состава, не допустить утраты инициативы, прекращения боевых действий.

В критических ситуациях, возникающих после массированного огневого нападения противника, как нигде, требуется проявление высоких организаторских качеств со стороны командиров, офицеров штабов, воспитателей. Важно овладеть искусством ведения активных, решительных действий ограниченным составом сил и средств против превосходящих сил противника, упреждать его в действиях, постоянно владеть обстановкой, проявлять железную волю и упорство в достижении поставленной цели, творчество и инициативу в принятии оригинальных решений и поиске новых, неожиданных для врага тактических приемов.

Реализация требований принципа восстановления боеспособности неразрывно связана с творческим применением других принципов боя и прежде всего таких, как обеспечение постоянной высокой боевой готовности подразделений, активность и решительность действий, гибкий и смелый маневр, четкое и непрерывное взаимодействие сил и средств, твердое и непрерывное управление подразделениями, всестороннее обеспечение их боевых действий.

2.10 Полное напряжение моральных и физических сил, использование морально-психологического фактора в интересах выполнения боевой задачи.

Значение морального фактора в бою, иначе говоря, «духа войска», всегда высоко оценивалось полководцами, военными теоретиками, писателями. Наполеон отмечал, что «моральный фактор относится к физическому как три к одному». А вот что писал Г.К.Жуков: «Никто не может провести четкую грань между ролью собственного оружия, военной техники и значением морального духа войск. Однако бесспорно, что при прочих равных условиях крупнейшие битвы и целые войны выигрывают те войска, которые отличаются непреодолимой волей к победе, осознанностью цели, стойкостью духа и преданности знамени, под которым они идут в бой»[216].

В своем знаменитом романе «Война и мир» Л.Н.Толстой описывает, как могучая «таинственная сила», называемая «духом войска», двигала русскими воинами, поднявшимися против французского нашествия, окрыляла их в минуту смертельной опасности, вдохновляла на подвиг, делала бесстрашными и отважными в бою, помогала вынести невзгоды и тяготи боевого похода, совершить, казалось бы, невероятное. «В военном деле, – писал Л.Н.Толстой, - сила войск есть также произведение их массы на что-то другое, на какое-то неизвестное «Х»… «Х» этот есть дух войска, т.е. большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям... Дух войска - есть множитель на массу, дающий произведение силы и благодаря этой силе оно побеждает»[217].

Неоспоримо, что среди слагаемых боевой мощи современной армии приоритет принадлежит их технической оснащенности, но неоспоримо и другое - оружие и боевая техника сильны мастерством и духом людей, их применяющих. Грозная боевая ракета – это прежде всего человек у пульта, управляющий ее пуском, самолет, преодолевающий звуковой барьер и поднявшийся к границам космоса - это человек в самолетной кабине; могучий танк - это люди за танковой броней. Моральная стойкость, прочность идейных убеждений, патриотизм, преданность Родине, верность воинскому долгу - это те главные «пружины» боя, которые во многом обеспечивают его успех. Найти «найти» ключ к сердцу солдата, положительно повлиять на его психику, духовный настрой, воодушевить на выполнение поставленной боевой задачи - столь же высокое и тонкое искусство, как и принятие мудрого, дальновидного решения на бой.

Древнегреческий историк Геродот метко заметил: лавры успеха венчают лишь того, кто познал душу воина. Истина этих слов подтверждена временем. Великие полководцы становились кумирами своего войска, могли его вести за собой на смертный бой, в «огонь и воду», потому что, помимо всего прочего, умели повелевать умами и сердцами подчиненных.

Но нельзя не заметить, что духовный фактор – «инструмент» очень тонкий и сложный. Им невозможно манипулировать произвольно, как только вздумается. Моральный дух армии в решающей степени зависит от объективных условий - прежде всего справедливого характера вооруженной борьбы. Освободительные цели войны способны возвысить, обеспечить устойчивый духовный подъем личного состава даже в самых трудных условиях. И напротив, захватническая, чуждая интересам народа война неизбежно подтачивает морально-боевые устои армии, обрекает её в конечное итоге на поражение. Конечно, как и проявление всякого иного объективного закона, так и влияние морального фактора на ход и исход сражений происходит не прямолинейно, не механически, не вдруг, а исподволь, незаметно, но неуклонно и неодолимо.

Бывало (и немало!) таких примеров в истории войн, когда военачальники, вроде бы наперекор этому неумолимому закону, ведя явно несправедливую, грабительскую войну, одерживали победу. И все же это никак не было правилом, а лишь исключением. Несмотря на самые невероятные зигзаги исторических событий, случайности и попятные движения, закон зависимости хода и исхода войны от морально-политического состояния общества, народа и армии неизбежно проявлял себя. И как бы ни был искусен полководец, как бы он ни изощрялся, стремясь управлять боевым настроением войска, ему не дано было превозмочь объективную закономерность - военные планы в конце концов терпели банкротство, если война, которую он вел, была по своей природе антинародной.

По описанию Геродота большого военного могущества достиг персидский царь Кир (VI в. до н.э.). Огнем и мечом он покорил многие земли, в том числе и могущественный Вавилон. Кир держал в повиновении огромное войско путём самых свирепых мер устрашения, искусно маскируя истинные цели своих завоеваний. До поры до времени это давало результат, пока его армия не столкнулась с яростью народа массагетов-скифов. Гибельным для 100-тысячного персидского войска оказался завоевательный поход, предпринятый в 529 г. до н.э., в Среднюю Азию. Массогеты использовали падение духа утомленной походами армии Кира, обманным путем заманили её в глухое ущелье и наголову разгромили ее. Поплатился жизнью за свою военную авантюру и сам Кир[218].

Иные методы в использовании морального фактора в войне довольно успешно длительное время применял Александр Македонский.

В отличие от Кира главным орудием воздействия на дух войска он избрал посулы, щедрые вознаграждения отличившихся, пышные воинские ритуалы в честь победителей. Подкупом и лестью, обманом и запугиванием в сочетании с суровыми наказаниями воздействовал он на волю, чувства и настроения воинов. Много победоносных походов совершил Мадкедонский в дальние чужие края. Однако его вожделенная мечта - стать «победителем всего мира»[219], так и осталась не осуществленной. Говоря о завоеваниях Македонского, Петр I едко заметил: «Какой тот великий герой, который воюет ради собственной только славы, а не для обороны отечества, желая быть обладателем вселенной?». И отвечал: «Александр… хотел быть великаном всего света»[220].

Итак, главным условием правильного учета действенности морального фактора в бою является объективная оценка политических целей войны и роли в ней армии. Однако вопрос этот не столь прост и однозначен. Законы войны не лежат на поверхности явлений. Их проявление не происходит механически, прямолинейно. Были случаи в истории войн, что даже при одном и том же полководце, но в различных условиях, в зависимости от того, с какой целью он вел ту или иную войну, моральный фактор по-разному влиял на ход и исход руководимых им военных кампаний.

Довольно отчетливо это можно проследить на примерах наполеоновских войн. Новые способы ведения боевых действий, которые применялись в революционной Франции в конце XVIII в., использованные затем Наполеоном, были бы невозможны без высокого боевого настроя французских солдат.

Французский народ проявил гигантское революционное творчество, пересоздав всю систему стратегии, порвав все старые законы и обычаи войны и создав, вместо старых войск, новые способы войны. Именно этим во многом объясняются небывалые военное успехи Наполеона. Но позже он использовал революционный энтузиазм французов для достижения своих корыстных целей - утверждения своей диктатуры и осуществления планов завоевания мирового господства. В их достижении он не останавливался ни перед чем. Как отмечал немецкий военный теоретик фон дер Гольц, Наполеон «готов был залить огнем и кровью неприятельскую страну по обе стороны его пути»[221].

С переходом Франции от национально-освободительной войны к агрессивным, захватническим войнам коренным образом изменились их цели, иным стало и моральное состояние «великой» наполеоновской армии. Поход Наполеона в Россию в 1812 г. не выражал интересов французского народа и это решающим образом сказалось на конечном исходе войны. Подобно Македонскому, Наполеон тщетно пытался поднять моральный дух войска, пробуждая у него жажду стяжательства, воздействуя на низменные чувства. Так, накануне Бородинского сражения, обращаясь к солдатам, он говорил: «Вот столь желанное нами сражение! Победа зависит от нас. Она нам нужна и доставит вам изобилие, спокойные квартиры и скорое возвращение в отечество»[222]. Не помогли Наполеону лесть и обман, угрозы и хитрости - бесславно закончился его «великий поход» в Россию и причиной тому были в первую очередь подорванные нравственные устои его армии, порождавшие мародерство и трусость, чувство обреченности и позора.

Одним из первых военных теоретиков, который уделил значительное внимание исследованиям роли духовного фактора в войне был Макиавелли. Отводя решающую роль моральным качествам армии, он писал, что храбрость солдат важнее их численности. Природа, писал он, редко рождает храбрость. Эта черта во множестве создается трудом и обучением[223]. Этим было сказано многое. И все же подлинные истоки морального духа войска, обусловливающие храбрость и героизм, самоотверженность и бесстрашие солдат в бою и другие их воинские доблести, Макиавелли, как и многим другим военным теоретикам, вскрыть не удалось. Известно, что упорно трудились и трудятся, обучались и обучаются воины многих армий мира, но далеко не у всех у них морально-боевые качества находились и находятся на должной высоте.

В произведениях Ф.Энгельса употребляется емкий термин «качество солдатского материала»[224]. Под этим он понимал не только обученность солдат, их воинское мастерство, но и морально-психологические качества, что в совокупности определяет содержание духовного фактора армии в войне. Военные классики доказали, что нельзя понять и объяснить изменения в способах ведения войны, боя, абстрагируясь от политических, экономических, социальных условий жизни и общества, не учитывая «качества человеческого материала».

Для подтверждения этого положения совершим небольшой экскурс в военную историю. Появление новой формы боевого построения войска в древней Греции и Македонии - фаланги - произошло под влиянием, с одной стороны, совершенствования оружия (принятием на вооружение удлиненной пики), а с другой - более высокой формы управления войском. Фаланга являлась, по существу, копией, слепком того государственного механизма управления господствовавшего рабовладельческого строя, характеризовавшегося жесточайшей централизацией и безумным послушанием подданных.

При действиях в строю фаланги от воинов не требовалось проявление инициативы и сообразительности. Все воины сражались как единая, сплоченная масса, управляемая волей военачальника, который единолично принимал решения и проводил их в жизнь. Воин должен был лишь четко выполнять команды, держать свое место в строю, умело владеть копьем, мечом, пикой, щитом, проявлять стойкость при отражении натиска врага и решительность в атаке. Согласованность в фаланге достигалась боевой выучкой, беспрекословной дисциплиной. Важнейшую роль в обеспечении ее боевой устойчивости играла классовая сплоченность воинов, набиравшихся из имущих слоев общества.

Но фаланга оставалась несокрушимой до тех пор пока не столкнулась с более высокой формой боевой организации - легионом, где «качество солдатского материала», а именно - находчивость, обученность и искусство воинов, а также и командиров, проявлялось более полно, что предопределило более совершенную тактику. Впервые это было продемонстрировано в сражении при Каннах (216 г до н.э.). Если римский полководец Варрон построил свое войско на сокращенных интервалах и дистанциях по типу малоподвижной фаланги, то его противник Ганнибал, напротив, применил новое боевое построение в виде маневренных легионов и манипул. Этим он обеспечил себе решающее превосходство на поле боя, в полной мере использовал высокие боевые качества своего войска.

Особенно ярко роль духовного фактора в войне проявлялась, когда народы отстаивали свою национальную независимость, а также в освободительной борьбе угнетенных против эксплуататоров. Характерным в этом отношении являются отважные действия восставших рабов под руководством Спартака (73-71 гг. до н.э.) против римских рабовладельцев. Приведем лишь один из эпизодов из той освободительной борьбы. Однажды немногочисленный отряд Спартака был окружен в ущелье горы Везувий, численно превосходившим и лучше вооруженным римским легионом. Воодушевленные благородными целями освободительной борьбы воины отряда Спартака, готовые скорее погибнуть, чем сдаться в плен, дерзнули на такие действия, которые с точки зрения их противника были невозможны. Восставшие рабы сплели из виноградных лоз лестницы и спустились по ним со скал. Пользуясь отсутствием бдительности у римских воинов, восставшие скрытно окружили римское войско и внезапной атакой разгромили его.

Высокие боевые качества издревле отличали наших предков – славян. Им пришлось вести многочисленные войны, отражая нашествия иноземных захватчиков. В ходе борьбы за национальную независимость у них выработалось патриотическое самосознание, любовь к родной земле, что явилось основой их боевых успехов, стойкости и мужества, способности вести самоотверженную борьбу с врагами. Византийский император Маврикий (582-602 гг.) в трактате о военном искусстве «Стратегиконе» так характеризует славянские племена: «Они… выносливы, легко переносят жар, холод, дождь… с выгодой для себя пользуются засадами, внезапными атаками, хитростями, и днем, и ночью, изобретая много разнообразных способов»[225].

Спустя примерно тысячелетие австриец Сигизмунд Герберштейн, изучая Россию, в своих «Записках о московских делах» (1526 г.) отмечал: «Не знаю ни одной страны около нас, которая славилась бы такими людьми…»[226]. А через два столетия его соотечественник принц де Линь наблюдая за действиями русских войск в XVIII в., отвечал, что во все времена указывали на французского солдата за пылкость первого удара, на испанского - за трезвость, терпение, на немецкого - за его субординацию, спокойствие, флегматичность во время опасности; в русском солдате сосредоточены все эти качества, что делает его без всякого сравнения лучшим в Европе[227].

Русские полководцы, начиная с киевских князей Святослава, Игоря, Владимира Мономаха, а затем и новгородского князя Александра Невского, московского князя Дмитрия Донского, А.Д.Меньшикова, Ф.А.Головина, Б.П.Шереметьева, И.Ю.Трубецкого, К.Г.Разумовского, С.Ф.Апраксина, З.Г.Чернышева, Г.А.Потемкина-Таврического, М.Б.Барклая-де-Толли и других умело использовали при отражении вторжения вражеских полчищ национальные особенности русского воина - находчивость и неприхотливость, отвагу и самоотверженность в бою. Стремительность натиска, упорство и изворотливость - эти отличительные черты тактики русского войска издавна вошли в историю под названном «русского боя».

В период средневековья высокие морально-боевые качества русского войска явились одним из важных факторов, способствовавших более быстрому, чем в других армиях Европы, развитию тактики. Так, в отличие от способов ведения боя рыцарских войск, отличавшихся крайней примитивностью, русской тактике была присуща большая гибкость, разнообразие боевых комбинаций и построений («стена», «полчный ряд», «гуляй город», «пятичленный боевой порядок» и т.п.). Это обеспечивало ведение боя не только на равнинной, но и пересеченной, закрытой местности, осуществление маневра в ходе сражения, нанесение удара по флангам противника, выход к нему в тыл, как это имело место, к примеру, в битвах на Чудском озере, Куликовом поле и других.

Большое внимание уделяли духовному фактору и полководцы других армий. Так, шведский король Густав-Адольф, проводя реорганизацию своей армии, стремился придать полкам и батальонам («фирфенлейнам») самостоятельность, чтобы командиры могли действовать в бою более инициативно, раскованно. Многое делалось им и для воспитания воинов в духе преданности и исполнительности. Созданная им армия отличалась высокой боеспособностью и одержала немало побед. И все же, когда происходило противоборство двух военных школ - русской и шведской, превосходство оказывалось чаще всего на стороне русской военной школы, ярким свидетельством чему являлись победы русского оружия в битве под Полтавой.

Зарождение в середине XVIII в. линейной тактики в западных армиях во многом было обусловлено не только уровнем развития огнестрельного оружия, но и низкими моральными качествами наёмников - солдат. Подчеркивая эту зависимость, Ф.Энгельс отмечал: «Тогдашняя пехота состояла из хорошо вымуштрованных, но совершенно ненадежных княжеских солдат, навербованных из самых испорченных элементов общества, которых только палка держала в повиновении… единственной формой борьбы, в которой эти солдаты могли принять новое оружие была линейная тактика…»[228].

Линейная тактика была характерной и для русской армии. Однако творчески мыслящие русские военачальники А.И.Репнин, П.С. Салтыков, Л.А.Румянцев, Г.А.Потемкин, А.В.Суворов, П.И.Багратион, М.Б.Барклай-де-Толли, М.И.Кутузов и другие, опираясь на непревзойденные морально-боевые качества русских «чудо-богатырей», находили более гибкие формы боевого построения войска и тактического маневра. В Семилетней войне русские войска проявили более высокую активность на поле боя, чем пруссаки. У них, как правило, лучше организовывалось взаимодействие между пехотой, конницей и артиллерией, более широко осуществлялся маневр. Используя смелость, дисциплинированность и сообразительность русского солдата, П.А.Румянцев уже тогда сумел отойти от шаблонов линейной тактики и применить в русско-турецкой войне 1768-1774 гг. более совершенное боевое построение - дивизионное каре, что приводило в растерянность турок.

Особенно полно и умело использовал боевые качества русского солдата А.В.Суворов. Если в наемных западных армиях существовало незыблемое правило: «никто в армии не должен рассуждать, а только повиноваться», то девизом Суворова было: «каждый солдат должен понимать свой маневр». Суворовская система обучения и воспитания солдат резко отличалась от западно-европейских армий. Если там преобладала механическая муштра и автоматизм в выполнении команд, то русские войска обучались тому, что нужно было в бою. Суворов воспитывал у солдат чувства военной гордости, патриотизма, уверенности в своих силах, взаимную выручку, храбрость и инициативу. «Богатыри! - воодушевлял он солдат, - неприятель от вас дрожит!». Его тактика отражала черты русского национального характера, «моя тактика, - говорил он, - мужество и храбрость. Покажи, что ты русский!».

Новые формы расчлененных боевых построений, состоящие из колонн и рассыпного строя, сочетания колонн и каре, совершение стремительных маршей, внезапные штурмы, ночные бои, примененные Суворовым, основывались на инициативных, осознанных действиях командиров и солдат. Без этого его новаторская тактика оказалась бы мертвой. Суворов на практике оправдывал слова: «Нам мало трех! Давай нам шесть! Давай нам десять на одного! всех побьём, повалим, в полон возьмём!»[229].

Важнейшую роль моральный фактор сыграл в войне американского народа за независимость (1775-1783 гг.). Характеризуя тактику американских повстанцев, Ф.Энгельс отмечал их храбрость и находчивость: «Они не доставили англичанам удовольствие - выступить против них в линейном боевом порядке на ровном месте, а нападали рассыпными подвижными отрядами стрелков в лесах, служившим прикрытием[230].

Особенно резко роль морального фактора возросла в войнах XIX-XX веков. М.И.Кутузову пришлось руководить войсками, когда размах и масштабность вооруженной борьбы увеличились, что потребовало значительного напряжения духовных и физических сил личного состава. Так, русская армия под его командованием осуществила контрнаступление поздней осенью и зимой 1812-1813 гг., то есть в условиях, при которых наемные армии XVIII в., вообще не вели никаких боевых действий. К тому же русской армии противостоял сильный, многоопытный противник.

Помимо блестящего стратегического и тактического мастерства, М.И.Кутузов показал величайшее искусство в использовании духовных сил русских воинов. Его взгляды, как и взгляды П.А.Румянцева, А.В.Суворова на значение морального духа войск, складывались, исходя из учета героических традиций армии. Большое значение имел и опыт тех сражений, где он принимал личное участие (штурм и взятие Измаила, героические действия русских войск у Шенгребена, жестокое сражение под Рущуком и др.), где Кутузов воочию «видал истинный дух русских»[231]. Решаясь на Бородинское сражение, он возлагал свои надежды на «храбрость и неустрашимость русских воинов»[232].

В трудную военную годину Кутузов опирался в борьбе с врагом не только на военную мощь, но и на несгибаемую силу духа русских людей. В своём Обращении к жителям Смоленской губернии, он с гневом и болью писал: «Достойные Смоленские жители, любезные соотечественники!… В самых лютейших бедствиях своих вы показываете непоколебимость своего духа… Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущество, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы Россияне!»[233].

И если стратегия и тактика русской армии, примененная Кутузовым в Отечественной войне 1812-1814 гг., оказалась на голову выше наполеоновской стратегии и тактики, то важнейшую роль в этом играл моральный фактор. Великому полководцу удалось объединить и сплотить в едином патриотическом порыве русскую нацию, поднять ее на народную отечественную войну для разгрома «великой» и «непобедимой» французской армии. «Я счастлив, - писал фельдмаршал калужанам, - предводительствуя русскими. Какой полководец не поражал врага, подобно с сим мужественным народом?».

В основу воспитания высоких морально-боевых качеств воинов Кутузов положил патриотическую идею служения отечеству, народу, защите Родины от иноземных захватчиков. «Каждый из вас, - обращаясь к солдатам, говорил М.И.Кутузов, - есть спаситель отечества»[234]. В кутузовском понимании дух войска включал не только патриотические чувства и вытекающие отсюда храбрость и героизм, но и дисциплину, твердое знание службы, владение оружием, инициативу, способность стойко переносить трудности походно-полевой жизни. «Не тот истинно храбр, кто по произволу своему мечется в опасность, а тот, кто повинуется»,-отмечал Кутузов[235]. Подчиненным командирам он указывал: «Суббординация и дисциплина, будучи душой воинской службы, уверен я, не ускользнут от внимания вашего…»[236].

С развитием военного дела, по мере усложнения боя, усиливалась взаимосвязь морального фактора и способов боевых действий. Со всей отчетливостью это проявилось в войнах второй половины XIX в., когда в результате появления нарезного оружия произошел коренной перелом в развитии тактики - колонны окончательно уступили место рассыпному строю. Опыт франко-прусской 1870-1871 гг., русско-турецкой 1899-1902 гг., русско-японской 1904-1905 гг. войн показал, что в отличие от войн эпохи феодализма, с появлением новой военной техники, увеличением размаха в напряженности боев успех в войне оказывался невозможным без инициативного сознательного солдата и матроса.

Первая мировая война была несправедливой с обеих сторон и это не могло не сказаться на развитии военного искусства. В войне участвовали многомиллионные армии и от морально-боевых качеств личного состава зависело многое. Позиционный тупик, создавшийся в войне, означал бессилие военного командования не только в военном, но в морально-политическом плане. Стороны не могли добиться решительного перелома в операциях как из-за отсутствия у воющих армий соответствующего ударного и маневренного оружия, так и духовных стимулов у солдат для проявления самоотверженности и массового героизма.

Анализируя опыт дореволюционной русской армии по идейно-патриотическому воспитанию личного состава, следует отметить большую роль в этом героических боевых традиций, сложившихся со времен походов дружин Киевской Руси, подвигов русских воинов под предводительством Александра Невского, Дмитрия Донского, Петра Великого, Румянцева, Суворова, Багратиона, Барклая де Толли, Кутузова, Нахимова, Корнилова, Скобелева, Макарова, Гурко, Брусилова и многих других замечательных русских полководцев и флотоводцев. Немало полезного можно воспринять из прошлого и для сегодняшних условий. Взять, к примеру, поучительный опыт участия унтер-офицерского состава русской армии в обучении и воспитании солдат.

Вот что писал по этому поводу Г.К.Жуков: «Надо сказать, что офицеры подразделений вполне доверяли унтер-офицерскому составу в обучении и воспитании солдат. Такое доверие, несомненно, способствовало, выработке у унтер-офицеров самостоятельности, инициативы, чувства ответственности и волевых качеств. В боевой обстановке унтер-офицеры, особенно кадровые, в большинстве своем являлись хорошими командирами. Моя многолетняя практика показывает, что там, где нет доверия младшим командирам, где над ними существует постоянная опека старших офицеров, там никогда не будет настоящего младшего командного состава, а следовательно, и не будет и хороших подразделений»[237].

По мере совершенствования оружия все острее вставала проблема соотношения человека и техники в войне. Появление мощных средств вооруженной борьбы нередко создавало иллюзию, что воинское мастерство, моральные и физические силы человека перестают играть былую роль в войне. Уже появление огнестрельного оружия породило представление, что при наличии ружей, поражающих живую силу на сотню шагов, искусство человека, его храбрость и мужество становятся не столь весомыми. Изобретатель пулемета Х.Максим считал, что пулемет, способный заменить 30 стрелков, позволит в 30 раз сократить армию[238].

Многие западные военные теоретики под влиянием технического прогресса противоречиво оценивали роль духовного фактора в войне. Характерны в этом отношении высказывания Дж.Фуллера. Так, в труде «Танки в великой войне 1914-1918» он в одном месте высоко оценивал роль моральных сил войск: «разве сила, заключающаяся в человеческих жизнях, или способность их к продолжению борьбы, - справедливо отмечал он, - не составляют фундамента самой победы?»[239]. Но ниже в этой же работе он пишет другое: «Орудия борьбы или оружие, если только они отвечают требованиям обстановки, составляют 99% победы. Стратегия, командование, управление, храбрость, дисциплина, снабжение, организация и все моральные и физические принадлежности войны ничто по сравнению с превосходством в оружии, в лучшем случае они составляют 1%»[240].

После первой мировой войны не только Фуллер, но и некоторые другие военные теоретики в своих трудах высказывали мысль, что техника «убила» военное искусство, принизила роль человека. Вследствие этого появились теории «малых профессиональных армий», о решающей роли танков, авиации в войне (Гудериан, Л.Гарт, Дуэ, Эймансбергер и др). В отличие от этого отечественное военное искусство исходило в своих посылках из единства сочетания человека и техники в войне. Уделяя должное внимание моральному фактору, оно не противопоставляло его технической оснащенности войск. Во всех боевых уставах Красной Армии 20-30-х годов подчеркивалась важность правильного учета и всестороннего использования морально-политического фактора в бою, давались рекомендации командирам, политорганам, штабам по проведению политической работы в боевой обстановке.

Делалось в межвоенный период по идейно-политическому воспитанию личного состава Красном Армии много. Тем не менее, начавшаясяВеликая Отечественная война выявила немало существенных пробелов в этом плане. Красноармейцы и командиры не были подготовлены должным образом психологически к отражению внезапного удара врага и многим другим неожиданностям, с которыми им пришлось столкнуться уже в первых боях. Следствием этого явилось проявление «танкобоязни», «самолетобоязни», панический страх перед окружением. В добавок к этому личный состав не знал тактики действий немецко-фашистских войск, не умел вести борьбу с воздушными десантами, диверсионными группами противника, организованно совершать выход из боя и отход.

Потребовались огромные усилия командного состава, чтобы в ходе тяжелых оборонительных боев добиться психологического перелома в первый период войны в сознании воинов, осознать, что враг не всесилен, что его можно успешно громить. Это позволило, используя морально-боевые качества личного состава, находить верные тактические решения, развивать его творческую инициативу и новаторство, приведем некоторые примеры, иллюстрирующие это положение.

В начале войны враг делал ставку на пробивную мощь танковых таранов. В наших же войсках остро ощущался недостаток противотанковых средств. Положение усугублялось тем, что многие бойцы попросту страшились вражеских танков. В этих трудных условиях задача состояла в том, чтобы находить эффективные способы борьбы с танками, используя для этого имеющиеся подручные средства. И тут наши командиры в полной мере использовали смелость и находчивость воинов. Они готовили истребителей танков, устраивали всевозможные противотанковые препятствия, «танковые ловушки», применяли бутылки с зажигательной смесью, связки гранат и т.п.

Опыт отважных бойцов умело передавался другим, популяризировался в печати. Так, 19 ноября 1941 г. в газете «Красная звезда» описывалось как у разъезда Дубосеково 28 воинов 1077-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии генерала И.Панфилова преградили путь 20 вражеским танкам с автоматчиками. За четыре часа неравного боя гитлеровцы потеряли 18 танков и десятки солдат, но прорвать оборону так в не смогли. Вскоре за этим на всю страну прогремел подвиг, совершенный на Юго-Западном фонте 33-мя бронебойщиками, которые отразили атаку 70 вражеских танков, уничтожив 27 машин и150 гитлеровцев[241].

В боях под Тулой в октябре-ноябре 1941 г., где действовала наиболее крупная танковая группировка врага, зародился в наших войсках новый боевой почин - была применена зенитная артиллерия для стрельбы прямой наводкой по атакующим танкам. Эффект превзошел ожидания. Только за время первой атаки противник потерял около 30 танков, а затем зенитчики уничтожили еще 100 вражеских танков. Этот опыт был подхвачен повсеместно. Использование зенитной артиллерии в ходе войны для борьбы с танками было довольно частым явлением[242].

И таких примеров в ходе войны, когда советские офицеры, опираясь на высокие морально-боевые качества воинов, их мастерство, находили выходы из казалось бы самых безнадежных ситуаций, было много. Например, при ведении боев на Верхнем Дону зимой 1942-1943 годов обстановка сложилась так, что наши войска имели недостаточное количество артиллерии и боеприпасов, а надо было без промедления осуществить прорыв хорошо укрепленной вражеской обороны. Выход был найден за счет привлечения для стрельбы прямой наводкой тяжелых артиллерийских систем. Это практиковалось впервые и себя оправдало - обеспечивалась возможность резко повысить эффективность огня, поражать цели с высокой надежностью и вместе с тем сэкономить боеприпасы и время[243]. Так, находчиво, инициативно, с высоким мастерством решали боевые задачи офицеры-артиллеристы.

Не отставали от них и танковые командиры. Особенно ярко их боевое мастерство, творческая смекалка проявились в битве за Днепр. Осенью 1943 г. нашим войскам удалось с ходу захватить плацдарм севернее Киева в районе Лютежа. Однако гитлеровцы любой ценой пытались ликвидировать плацдарм. Одна их контратака следовала за другой. Наше командование приняло решение усилить оборонявшиеся на плацдарме войска танковыми частям. Но для этого не было ни моста, ни паромов. Тогда решились на необычное и рискованное дело - организовать переправу танков по дну реки. События показали, что это себя оправдало. Преимущество такого способа состояло в том, что была достигнута необходимая быстрота переправы (за 8 часов было переправлено по дну реки 60 танков), а также ее скрытность[244].

Множество примеров мужества и отваги, новаторского мастерского решения сложных задач в бою показали советские летчики. В «Правде» от 12 марта 1943 г. был описан такой боевой эпизод. На Юго-Западном фронте 7 советских истребителей под командованием Б.Еремина вступили в бой с 23 немецкими самолетами. Было сбито 5 самолетов врага, остальные были рассеяны, у нас потерь не было. На опыте их боевого мастерства воспитывались другие летчики.

В годы труднейших испытаний, выпавших на долю наших воинов, получили дальнейшее развитие боевые традиции русской армии. Они стали нашей общенациональной гордостью, источником силы и вдохновения воинов. Это: любовь и преданность Родине; храбрость и отвага; умение преодолевать любые трудности; крепкое войсковое товарищество; нерушимая дружба воинов и их взаимная выручка в бою; беззаветное выполнение своего воинского долга по защите Отечества; высокая организованность и дисциплинированность; уважение и беспрекословное повиновение командирам, забота о них; постоянное стремление совершенствовать свое боевое мастерство.

Замечательные героические традиции, лучшие черты советских воинов особенно ярко проявились в несгибаемом мужестве пограничников заставы лейтенанта А.Кижеватова, отважных защитников Брестской крепости, городов-героев Москвы, Ленинграда, Киева, Волгограда, Севастополя, Одессы, Новороссийска, Керчи, Тулы, воинов-героев битвы за Кавказ, под Курском и штурма Берлина, летчиков Н.Гастелло и В.Талалихина, рядового А.Матросова и генерала Д.Карбышева, солдата Ю.Смирнова и матроса И.Голубца, партизанки З.Космодемьянской, разведчиков Р.Зорге и Н.Кузнецова, молодогвардейцев в панфиловцев, многих и многих других верных сынов и дочерей Отчизны. Ни в одной армии героизм не был таким массовым, как в наших Вооруженных Силах в Великой Отечественной войне.

Могучая сила боевых традиций – этого концентрированного сгустка мужества и отваги, самоотверженности и героизма, беззаветной преданности Отчизне и верности воинскому долгу многих и многих поколений воинов нашего государства жизненна и действенна сегодня. Они всегда в строю. Традиции духовно роднят тех, кто в течение многих веков своими подвигами возвеличивал боевую славу нашей Отчизны, солдат Великой Отечественной войны и нынешнее поколение воинов. Нет для них выше чести, чем быть продолжателем славных дел наших предков, нет выше долга, чем долг надежно защищать Родину.

Определенные выводы в отношении использования морального фактора в боевой обстановке можно сделать на основании опыта современных локальных войн. Известно, что такие войны используются некоторыми государствами не только для «обкатки» новых оперативно-тактических концепций, испытания новейших образцов вооружения, но и боевой, психологической закалки личного состава. Характерным в этом отношении являлась война во Вьетнаме. Для участия в боевых действиях руководство Пентагона как минимум один раз направляло во Вьетнам 73 проц. всех полковников, 83 проц. майоров и 35 проц. сержантов армии США[245].

В войне в зоне Персидского залива в составе многонациональных сил антииракской коалиции участвовала почти полумиллионная группировка американских войск. Как отвечает зарубежная печать, помимо практической проверки концепции воздушно-наступательной операции (сражения), а также самых последних образцов вооружения, основанных на использовании новейшей технологии, командование армии США ставило целью апробировать некоторые положения ведения психологических операций. Основы подготовки и ведения таких операций изложены в Полевом уставе армии FM-33-1 «Психологические операции. Доктрина армии США», а также в труде «Хрестоматия психологической войны», где отмечается, что «психологический комплекс человека - самый уязвимый, и именно сюда должно направлять наши усилия».

Целенаправленное психологическое воздействие на руководство иракской армии, ее личный состав закладывалось в основу проведения операции «Буря в пустыне». Задача ставилась таким образом, чтобы массированным использованием средств РЭБ, ВТО, авиации, крылатых ракет и военно-морских сил, одновременным воздействием по всем элементам системы управления, ПВО, важнейшим объектам обороны и тыловым базам с самого начала операции обезоружить, обезглавить иракское руководство, ослепить, оглушить, деморализовать войска и тем самым создать условия для того, чтобы успешно провести операцию, свести к «абсолютному минимуму» собственные потери.

Немалую роль в решении этих задач играла широкомасштабная дезинформация, радиообман, достижение скрытности нанесения ударов с воздуха, земли и моря, внезапная высадка аэромобильных десантов в сочетании с морскими десантами, засылка в тыл противнику разведывательно-диверсионных групп. Учитывая высокую эффективность психологических операций, американское командование сделало вывод, что они должны проводиться во всех звеньях - от командования на театре военных действий до дивизии включительно, дополнять, усиливать результативность боевых операций.

Наряду с психологической закалкой личного состава в армии США большое внимание уделяется его физической подготовке. Приведем лишь некоторые нормативы. Так, при проверке уровня физической подготовки солдат в зачет идут, например, отжимание в упоре лежа (отлично - 63 раз за 2 минуты для 17-25-летних), бег на 2 мили (отлично - 13 минут 5 секунд). Во всех видах вооруженных сил много времени уделяется отработке тех или иных приемов действий с оружием, развитии силы и выносливости. Регулярно проводятся ночные марш-броски по незнакомой сильно пересеченной местности - иногда до 50-100 км. Боевые пловцы совершают длительные заплывы с полной боевой выкладкой против течения на расстояние до 10 км и выполняют марш-броски до 30 км.

В частях, дислоцировавшихся на территории ФРГ, проводились занятия по лыжной подготовке. Примерные нормативы движения по ровной или холмистой местности с полной выкладкой: до 3 км/ч пешком, около 4 км/ч на снегоступах, 5,5 км/ч на лыжах и свыше 20 км/ч на лыжах за тягачом. Особенно интенсивно занятия до физической подготовке проводятся в частях специального назначения. Они начинаются с утреннего бега до завтрака: в сухопутных войсках - 2 мили (3,2 км), в морской пехоте - 3 мили (4,8 км), в отдельные дни - до 4-5 миль[246]. В учебных пособиях по психологической и физической подготовке приводятся слова генерала Риджуэя: «Человек всегда будет главным элементом в бою, и от мастерства, выносливости и боевого духа отдельного солдата будет зависеть исход войны».

Накопленный в ходе многих войн опыт использования морального фактора в бою служит прочной базой для того, чтобы развивать, совершенствовать применение этого принципа в современных условиях с учётом изменившегося характера боевых действий, обновившейся их материально-технической базы, нового уровня интеллектуальной, морально-боевой и физической подготовки военнослужащих.

Одной из важных тенденций развития вооруженной борьбы, отчетливо проявившейся по опыту многих войн, является нарастание психологического противоборства сторон. Ныне особенно большое значение этому вопросу придается в армии США, а также в других армиях НАТО. Основополагающие концепции психологической войны изложены в официальных документах «Идеологические и моральные аспекты обороны», «Принципы планирования и ведения психологической войны», в «Указаниях по психологической обороне» и других документах. В них отмечается, что командование должно рассматривать психологические операции как важное средство морального воздействия на личный состав противника. Они должны способствовать боевому успеху.

Тактика ведения психологического противоборства со всей тщательностью отрабатывалась во время войн в Корее, Вьетнаме, зоне Персидского залива и других вооруженных конфликтах. Задача в них ставилась таким образом, чтобы, основываясь на учете морально-политического состояния противника, его национальных особенностей, психических слабостей, конкретного душевного состояния людей, массированно воздействовать на их сознание, вызвать психологическую деградацию. Для этого использовались разнообразные методы дезинформации, обмана, демонстративные и диверсионные действия, листовки, радиообращения, звукопрограммы и другие приемы идеологических диверсий.

Способы ведения психологических операций на различных уровнях тщательно изучаются в армиях НАТО. Показательным в этом отношении являлись, например, проведение учений в армии США под кодовым названием «Рэд флэг», которые длились в некоторых частях до 6 месяцев в году[247]. Их цель - изучение тактики и использование психологических особенностей поведения в бою вероятного противника. На учениях создавалась обстановка, максимально приближенная к боевым. Они проводились обычно как двухсторонние.

Принципиальное отличие психологического противоборства сторон в современном бою состоит в том, что оно ведется практически непрерывно, не имеет ярко выраженных временных границ, приобретет особую остроту. Это обусловливается рядом причин и в первую очередь наличием на оснащении войск небывало мощного, быстродействующего, дальнобойного оружия точного удара. Это создает «тотальную» опасность для войск. Они становятся уязвимы для противника независимо от удаленности их расположения от линии фронта. Особенно усиливается психологическая напряженность людей из-за возможности применения противником новых видов оружия, создания обширных зон радиоактивного заражения, разрушений, а также массовой высадки противником воздушных, аэромобильных десантов, засылки диверсионно-разведывательных групп.

Из этих обстоятельств следует сделать вывод, что психологическая обстановка становится ныне одним из важнейших факторов, оказывающим большое влияние на подготовку и ведение боевых действий. Боевая выучка и идейно-психологическая закалка войск выступают в бою в неразрывном единстве. Добиться победы над противником можно лишь при условии, если командир и штаб при управлении войсками сумеют эффективно использовать оба эти качества личного состава.

Рассмотрим, какие новые требования предъявляются в этой связи к идейно-воспитательной работе. Чтобы принять целесообразное решение на бой, в полной мере использовать боевой потенциал подразделений, важно уметь, правильно оценить морально-психологический фактор, его влияние на характер боевых действий. Речь идет о том, чтобы прогнозировать, какие приемы и способы психологической борьбы может использовать противник на том или ином этапе боя, какой эффект это может вызвать, какова опасность возникновения «психологического шока» у личного состава в случае достижения противником внезапности нанесения удара, применений новых видов оружия и ранее неизвестных тактических приемов и что следует предпринять, чтобы противодействовать психологическим акциям противника.

Прогнозирование влияния духовного фактора на поведение личного состава осуществляется в тесной взаимосвязи с оценкой боевой обстановки, на основе сопоставления соотношения сил сторон, анализа тактики действий противника, его возможностей по нанесению ударов высокоточным оружием и другими средствами вооруженной борьбы. При этом учитываются способы применения им обманных действий, военной хитрости и т.п.

Следует заметить, что прогнозирование морально-психологического состояния и возможностей своих войск и противника, уровня психогенных потерь - задача исключительно сложная. Здесь невозможны пока точные расчеты, какие давали бы возможность до тонкостей взвесить духовную силу человека. Сейчас, когда в тактику все шире и наступательнее проникают математические методы моделирования, казалось бы, дело должно обстоять проще - достаточно найти алгоритм решения задачи применительно к морально-боевому потенциалу, но пока этого не удается сделать. Хотя говорят, что в век кибернетики можно вычислить все… все, но только не духовный потенциал. Лиддед Гарт справедливо заметил: «Любые природные условия, любые препятствия легче поддаются учету, легче преодолеваются, чем сопротивление человека»[248].

Тем не менее, планируя бой, нельзя действовать вслепую. Командир и штаб должны принимать меры к тому, чтобы целенаправленно влиять на психологическую обстановку в воинских коллективах, делать все необходимое, чтобы использовать положительные факторы и нейтрализовать, максимально уменьшить влияние негативных сторон. Важно помнить, что фундаментом высоких моральных, психологических и боевых качеств воинов являются их прочная идейная закалка, патриотизм, убежденность в правоте своего дела по защите Отечества, готовность во имя этого сражаться с врагом до последней капли крови.

Отсюда вытекает, что решение задач морально-психологического обеспечения боя - это лишь один из аспектов идейно-патриотического воспитания личного состава. Без любви к Родине, сознания воинского долга не может быть героического поступка. Такие морально-боевые качества воина, как отвага, решительность, смелость, боевая активность, готовность пойти на разумный риск, твердость характера, инициативность, коллективизм, войсковое товарищество, взаимовыручка, хладнокровие перед лицом смертельной опасности, вера в превосходство своего оружия, умение управлять собой в стрессовых ситуациях имеют под собой глубокую идейную основу.

Как следует из рассмотренного, всесторонний учет и использование морально-психологического фактора в интересах выполнения боевой задачи являются важнейшим условием достижения успеха в бою. На практике это означает, что следует ставить подразделениям реальные, посильные для них задачи в бою и мобилизовывать личный состав на их выполнение. Важно в полной мере использовать духовный потенциал, инициативу, находчивость и решительность воинов, вдохновлять их на героические поступки, дерзкие, самоотверженные действия. Вместе с тем следует бережно относиться к людям, оберегать их, где это возможно, от чрезмерных моральных и физических перегрузок, заботиться об их нуждах, здоровье, питании, отдыхе. Нужно твердо помнить, что забота, вдохновенное ободряющее слово, личный пример могут удвоить, утроить духовные силы воинов. В боевой учебе надо стремиться к тому, чтобы идейная закалка личного состава сочеталась с высоким профессионализмом, боевой выучкой, физической подготовкой.

Принимая решение на бой, командир должен учитывать морально-психологическое состояние как своих войск, так и противника, добиваться морально-боевого превосходства над ним, знать и умело использовать его уязвимые стороны, промахи, неудачи и вместе с тем принимать все возможные меры против его психологических акций, предвидеть, какое психологическое воздействие на личный состав может оказать внезапный ввод им в действие новых видов оружия, ранее неизвестных тактических приемов, дезинформации и пропаганды. Нельзя допускать упадка морального духа личного состава. Нужно постоянно поддерживать в подразделениях высокий боевой настрой, вести борьбу с проявлениями нерешительности, трусости, паническими настроениями, пропагандировать героические подвиги, вселять уверенность в успехе, наступательный порыв.

В управленческой деятельности офицеров в бою должно непреложно выполняться требование - никакое мероприятие не начинать без самого тщательного и всестороннего его морально-психологического обеспечения. Каждый воин должен четко знать, что от него требуется, что и как ему надлежит делать, с каким противником вести борьбу, какова его тактика действий, какое оружие и какие приемы обмана и хитрости он может применить и как следует противодействовать ему. Нужно побуждать у воинов дух состязательности, поощрять творческую инициативу, боевую активность.

Морально-боевой фактор - величина не постоянная. В ходе боя в результате резкого и неожиданного изменения обстановки возможны перепады в настроении людей, особенно в критических ситуациях. Поэтому важно постоянно глубоко знать морально-психологическое состояние личного состава, организовывать и проводить активную воспитательную работу по его укреплению, постоянно общаться с людьми, мобилизовывать их на преодоление трудностей, выполнение боевой задачи, активно противодействовать идеологическим диверсиям и пропаганде противника и в свою очередь принимать все меры к тому, чтобы целенаправленно, идеологически и психологически воздействовать на его войска, их настроение.

Самый действенный, испытанный жизнью метод идейно-воспитательной работы - это живая организаторская работа в подразделениях, опора на массы. Важно добиваться, чтобы боевой коллектив выступал как единый, слаженный организм. Чем выше будет его единство, сплоченность, духовная монолитность тем более сложные и ответственные задачи ему окажутся по плечу.

На современном этапе требуется существенная перестройка в психологической подготовке войск, особенно офицерского состава, перелом в умах в оценке новых явлений в военном деле, поиск нестереотипных методов работы с людьми. Требуется решительный отказ от старых подходов, методов воспитательной работы, устаревших привычек и установок в формировании морально-психологических качеств личного состава, вести поиск путей овладения новыми методами, навыками, категориями мышления, настойчиво вырабатывать у офицеров такие качества, как чувство нового, готовность брать на себя ответственность, способность идти на разумный риск, смело проявлять творческую инициативу, быть новатором в своем деле.

Глава третья.

Тактика – искусство управления

Сердцевину тактики как теории и практики ведения боя, составляет искусство управления войсками. Сущность и содержание управления войсками отражены на рис.3.1. В философском аспекте управление определяется как процесс целенаправленного воздействия органа управления на объект управления (рис.3.2).

Без управления нет боя. Если знания, умения и навыки каждого военнослужащего приводят в действие отдельные образцы вооружения, боевой техники в составе первичных войсковых подразделений (отделения, расчета, экипажа), то система управления войсками реализует потенциальные возможности всех войсковых формирований в их совокупности и соответствии с их предназначением и потенциальными возможностями. Только посредством управления представляется возможным реализовать на практике замысел боя – добиться высокой боевой готовности подразделений, умелого сосредоточения усилий войск и непрерывности их взаимодействия, осуществить гибкий маневр и всестороннее обеспечение. На рис.3.3 показана принципиальная схема функционирования общевойскового формирования.

Во все времена управление рассматривалось полководцами, военными теоретиками как сложное многогранное искусство. Вот что писал, к примеру, А.В.Василевский: «Управление войсками – это искусство, причем искусство сложное, многогранное, умовое и психологическое. …Думаю, что каждый военачальник, будь то командир части или дивизии, командующий армией или фронтом, должен быть в меру расчетливым и осторожным. У него такая работа, что он несет ответственность за жизнь тысяч и десятков тысяч воинов и его долг – каждое свое решение взвешивать, продумывать, искать наиболее оптимальные пути к выполнению боевой задачи».

Аналогичную мысль высказал генерал армии С.М.Штеменко: «… Ра-

Рис. 3.2. Управление как процесс

зум полководца совершает невероятно сложную и большую работу. Анализ оперативных материалов – процесс многосторонний и трудный, полководческое решение должно быть обязательно простое, ясное и понятное всем исполнителям. Полководец обязан отразить сложное многообразие вопросов … в простой формуле решения»[249].

Высоко оценивал роль управления войсками английский военный теоретик Лиделл Гарт. Он отмечал: «Хотя сражение представляет собой физический акт, управление им осуществляется умом человека»[250].

В.Черемисов писал, что «От командира требуется не слепое исполнение приказаний, а разумная самодеятельность, не ремесленная выучка, а подлинно художественное творчество»[251].

Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян в своей книге «Великого народа сыновья», характеризуя полководческую деятельность Г.К.Жукова, А.М.Василевского, К.К.Рокоссовского, Б.М.Шапошникова, С.К.Тимошенко, И.С.Конева, отмечал, что каждый из них имел свой характер, творческий почерк, но всех их объединяло одно – высокое искусство управления войсками, «неуемная энергия, умение смело брать на себя ответственность, быстро ориентироваться в самой сложной обстановке»[252].

В современных условиях управленческий фактор правомерно приравнивается по своей значимости в достижении успеха в бою к материальному фактору – количеству и качеству войск и вооружения, а соотношение уровней управления противоборствующих сторон рассматривается в качестве столь же важного показателя их боевых возможностей, как и соотношение боевых средств.

В данной главе ставится целью: рассмотреть, как совершенствовалось искусство управления войсками в ходе войн; дать характеристику современной системе управления; раскрыть его сущность, возникающие проблемы и пути их решения.

3.1 . Искусство управления войсками по опыту войн

Современное искусство управления войсками впитало в себя многовековой опыт войн. Изучение этого опыта важно для командира не ради житейского интереса, простой любознательности – это настоятельная необходимость, потому что без знания прошлого невозможно проникновение в будущее. Исторический поход в вопросах управления призван вооружить офицерские кадры методологическими ориентирами, умением выявлять основополагающие тенденции развития процесса управления. Извлечение уроков из прошлого помогает предостеречь от тех ошибок, что допускались предшествующими поколениями.

Служба управления войсками зародилась и получила довольно широкое развитие задолго до того как появились регулярные армии, еще в период рабовладельческого общества. Уже тогда военачальник, организуя поход, должен был определять его цель и пути ее достижения, вести разведку, выбирать место сражения, осуществлять охранение, снабжение войск, согласовывать действия кагорт, легионов, отрядов, дружин и т.п.

Анализируя поступательный процесс совершенствования искусства управления, важно проследить не только то, как изменения в материальной основе войск вызывали новые формы и методы работы командиров и штабов по организации и ведению боя, но и то, как происходило обратное воздействие, т.е., как совершенствовалась тактика под влиянием требований управления. Диалектическая взаимосвязь этих процессов прослеживается с древних времен. Возьмем, к примеру, римский легион. На начальной стадии он расчленялся на 30 манипул по 60-120 человек в каждой. Когда бой протекал в медленном темпе и велся на ровной местности, такое боевое построение было управляемым. Но в последующем, особенно при ведении боевых действий на пересеченной местности, от такого боевого порядка пришлось отказаться из-за сложности управления.

Дело в том, что первичная тактическая единица – манипула оказалась неспособна к самостоятельным действиям. Она не обладала достаточной ударной силой в наступлении и стойкостью в обороне. Поэтому в целях удобства управления легион стал делиться на 10 кагорт по 3 манипулы в каждой. Такая структура обеспечивала более маневренные действия легиона, облегчала согласование усилий кагорт и манипул. Но расчленение боевого порядка легиона по фронту и глубине потребовало от военачальника по-иному управлять боем. Если раньше с завязкой сражения он, по сути, терял нити руководства и превращался в рядового воина, то в последующем, чтобы наблюдать за ходом сражения и каким-то образом влиять на его ход путем соответствующего перемещения кагорт или манипул, он стал выбирать себе место для управления в глубине боевого порядка – за третьей или четвертой его линией.

С изменением тактики менялось и содержание решения военачальника на бой. При фаланговой системе построения, когда силы войск равномерно распределялись по фронту и бой принимал форму фронтального силового столкновения сторон, искусство военачальника состояло в том, чтобы умелым выбором места сражения, времени и способа нанесения удара подавить противника численным превосходством, сокрушить его в рукопашной схватке. С развитием родов войск – делением пехоты и кавалерии на различные виды (легкую, среднюю, тяжелую пехоту и кавалерию), с появлением осадной (штурмовой) техники, использованием в сражении метательного и ударного оружия появилась возможность применять более разнообразные тактические приемы.

Если в фаланге одноактный удар должен был решить исход боя, поскольку в резерве не было дополнительных сил для маневра, то преимущество легиона состояло в том, что военачальник, имея глубокий боевой порядок, мог вести бой с противником более длительное время, наращивая усилия из глубины и маневрируя ими по фронту. В результате наряду с лобовым ударом появилась возможность применять охват, обход одного или обоих флангов противника. Это повышало решительность сражения. Венцом в искусстве управления войсками в войнах рабовладельческого периода явилось применение такой сложной формы маневра, как окружение крупных сил противника (сражение при Каннах).

В эпоху феодализма несколько усовершенствовалась организационная структура войск, и это сказалось на способах управления. Если на заре зарождения военного дела отряды строились и вели бой по десятичной системе (состояли из десятков, сотен, тысяч), то в последующем их организация усложнилась. Первичной тактической единицей феодальных армий стало копье (4-10 чел.), 25-80 копий составляли знамя (хоругвь), а несколько знамен (хоругвей) образовывали рыцарское войско. В основе ведения боевых действий такого войска лежала тактика единоборства. Все сражение сводилось к сумме поединков отдельных рыцарей. Управление боем осуществлялось методом личного примера, поскольку военачальник сражался наравне со всеми рыцарями. Как метко заметил А.Свечин, «средневековый полководец – это не стратег, не полководец, а лишь первый рыцарь своей армии»[253].

В России в XVI-XVII вв. создается новая организационная структура войска в виде полков «нового строя» (стрелецких, драгунских, рейтерских). Это знаменовало собой начальную ступень зарождения регулярной армии. Новая структура вызвала к жизни новые тактические приемы. Бой велся в сомкнутых построениях пехоты, вооруженной пищалями, совместно с кавалерией, оснащенной «самопалами». Их действия поддерживали «стрекотухи», «тюфяки» (первые орудия). В свою очередь новая оргструктура и тактика боя обусловили соответствующий способ управления войском. Воевода (князь) через сотников и десятников отдавал распоряжения и получал доклады от них о ходе боя. При необходимости он направлял резервный (засадный) полк конницы или пехоты для развития успеха или усиления угрожаемого участка. Преимущества такого способа управления довольно отчетливо проявились во время похода на Казань (1552 г.), Ливонской войны (1558-1582 гг.), взятии Полоцка (1564 г.), при обороне Пскова от полчищ польского короля Стефана Батория (1582 г.), а также в сражении под Добрыничами (1605 г.), где стрельцы, развернувшись в линию (по 4-6 шеренг), во взаимодействии с конницей залпами отражали атаки польской конницы Лжедмитрия I[254].

Высоко оценивал новую полковую систему управления в русской армии М.В.Ломоносов. В «Кратком российском летописце», написанном им совместно с историком А.Богдановым, при характеристике полководческой деятельности царя Алексея Михайловича (1629-1676 гг.) отмечалось, что он «отбил посланными войсками турок и татар, нападавших на Украину … ходил с войском на Смоленск и, взяв его, воевал во всей Польше, к чему заведенные им новые регулярные полки много вспомогали»[255].

Научные основы теории и практики управления войсками в наиболее полном виде закладываются в XVIII-XIX вв. в трудах А.В.Суворова «Наука побеждать» (1795-1796 гг.), Генриха Ллойда «Дух новейшей военной системы» (1799 г.), Клаузевица «О войне», А.Жомини «Очерки военного искусства» и др. В этих и других трудах на основе обобщения опыта войн была дана формулировка понятия управления (руководство) войсками, показана сложность этого процесса, излагались требования к полководцу, который должен, по словам Клаузевица, во-первых, обладать «умом, способным прозреть мерцанием своего внутреннего света сгустившиеся сумерки и нащупать истину; во-вторых, мужеством, чтобы последовать за этим слабым указывающим проблеском»[256].

Немало ценных мыслей по искусству управления войсками содержится в произведениях и самой полководческой деятельности Наполеона. Однако не со всеми высказанными ими положениями можно согласиться. Это относится прежде всего к оценке роли личности полководца в войне. Он писал, что «на войне люди (солдаты) – ничто, полководец – всё … Не римская армия покорила Галлию, а Цезарь; не карфагенская армия заставила трепетать у ворот Рима республику, а Ганнибал; не македонская армия достигла берегов Инда, а Александр …,не прусская армия защищала 7 лет Пруссию, а Фридрих Великий»[257] в этом проскальзывало определенное пренебрежение к солдатским массам.

По-иному относились к роли человека в войне русские полководцы А.В.Суворов, П.А.Румянцев, П.И.Багратион, Г.А.Потемкин, М.И.Кутузов, М.Б.Барклай-де-Толи и другие. Они опирались в своей деятельности на инициативу и находчивость русского солдата, его патриотические качества, добивались того, чтобы каждый из них понимал свой маневр в бою. Все уставы русской армии, начиная с устава «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» (1647 г.), были пронизаны идеей развития самостоятельных действий командиров, поощрением находчивости, хитрости, смекалки воинов в бою.

По мере того, как разрасталась армия, требования к управлению войсками все более повышались. К началу XIX века в русской армии значительное усовершенствование получила оргштатная структура войск, были созданы пехотные и кавалерийские дивизии и корпуса постоянного состава, а в 1812 г. введено в действие положение об управлении войсками «Учреждение для управления большой действующей армией». В соединениях (дивизиях и корпусах) были учреждены штатные органы управления – штабы, а также введена должность начальника штаба. Вместе с тем все более становилось очевидным, что существовавшая система связи (почта и подвижные средства связи) не в полной мере обеспечивали требуемую быстроту передачи распоряжений и боевых документов. В меру своих сил русские ученые и изобретатели стремились разрешить данную проблему. Так, в 1795 г. И.П.Кулибин сконструировал семафорный (оптический) телеграф. Вскоре офицер флота А.М. Бутаков изобрел телеграф, состоявший из флага, вымпела и шара. Эту систему связи в 1810 г. применил адмирал Д.Н.Синявин во время войны России с Турцией[258].

В годы Отечественной войны 1812 – 1814 гг связь ставки Кутузова с Москвой и Петербургом обеспечивалась фельдъегерями и почтой. Командующие армиями связь с командирами корпусов осуществляли с помощью конных адъютантов и ординарцев. Управление в звене дивизия – батальон организовывалось через пеших ординарцев, конных посыльных и сигналами (трубы, барабаны). При умелом руководстве такая система управления позволяла своевременно собирать данные об обстановке, принимать на их основе решения и доводить распоряжения до войск. Вот один из таких примеров. Французы во время Бородинского сражения, овладев деревней Семеновское, подтянули к выгодному для них участку 35-тысячное войско и около 300 орудий. Они готовились к решительной атаке на батарею Раевского. Но Кутузов упредил события. Получив эти сведения, он через ординарцев передал приказ атаманам Платову и Уварову нанести удар конницей по левому флангу противника. Этой неожиданной атакой казаки спутали карты неприятеля, нанесли ему ощутимый урон, а затем организованно отошли, поддерживая связь с командованием и соседями[259].

Благодаря хорошо действующей почтовой связи и подвижным средствам, Кутузову удалось обеспечить пополнение армии резервами (пехотой - из Арзамаса, кавалерией - из Мурома, казачьими полками – с Дона). Характерно, что Кутузов в качестве основного отчетного документа о боевых действиях, ввел письменные донесения. Они доставлялись штабами армий и корпусов два раза в сутки с обязательным указанием места, числа и часа отправки. Из Главного полевого штаба войскам, партизанским отрядам - конными ординарцами, через адъютантов посылались распоряжения о дальнейших действиях, поддержании взаимодействия, связи, сообщения о движении противника, а также личные указания Кутузова[260].

После Отечественной войны 1812-1814 гг. русское правительство приняло энергичные меры по разработке более совершенных средств связи. Ставилась задача иметь такую технику, которая позволяла бы обеспечить двухстороннюю связь, т.е. не только подавать заранее установленный сигнал подчиненным, но и получать от них ответный сигнал. Этому способствовало изобретение в 1815 г ночного оптического телеграфа. В 1829 г. был создан походный оптический телеграф, который использовался во время русско-турецкой войны 1828-1829 гг. В 1833 г. была построена телеграфная оптическая линия между Петербургом и Кронштадтом. В последующем, посредством этой линии обеспечивалась связь с Царским селом и Гатчиной. В 1855 г военно-походный телеграф применялся в боевых действиях в Крымской войне[261]. Но это были первые шаги по переходу в управлении войсками на принципиально новый вид телеграфной связи. В это время такая связь использовалась только в стратегическом звене. Всего в войну из Крыма в Петербург было послано 115 телеграмм[262].

Свидетельством того, какое большое внимание уделялось в русской армии совершенствованию службы управления войсками, является то обстоятельство, что с середины XIX в. и до начала первой мировой войны было четырежды переработано «Положение о полевом управлении войсками» (1868, 1876, 1890 и 1914 гг.)[263]. Кроме того, вопросы управления находили определенное отражение в Уставах полевой службы (1904 и 1912 гг.), в учебниках Н.В.Медема «Тактика», Ф.И.Горемыкина «Руководство к изучению тактики», а также в военно-теоретических трудах И.Г.Бурцова «Мысли о теории военных знаний», П.И.Пестеля «Русская правда», Д.В.Давыдова «О партизанской войне», П.А.Языкова «Опыт теории и стратегии», Д.А.Милютина «Старческие размышления о современном военном искусстве», Г.А.Леера «Метод военных наук», «Стратегия», М.И.Драгомирова «Учебник тактики», А.И.Петрова «К вопросам стратегии», Н.П.Михневича «Влияние новейших технических изобретений на тактику войск», А.А.Незнамова «Современная война», «Бой» и др.

Коренные изменения в системе управления войсками произошли с появлением массовых армий, оснащенных более совершенными видами оружия и боевой техники. Во второй половине XIX в. появилось нарезное артиллерийское и стрелковое оружие, которое стало быстро развиваться, особенно после изобретения бездымного пороха. Резко увеличились дальность, точность и эффективность огня. Развитие железнодорожного транспорта и появление автомобилей обеспечивали широкий маневр войск. Под влиянием этого вооруженная борьба значительно усложнилась - повысилась роль огня, возросла живучесть армий, появилась возможность подготовки резервов, переброски их на фронт, маневрирования силами и средствами. Изобретение телеграфа и телефона позволило управлять войсками на расстоянии.

В таких условиях генеральное сражение, как форма военных действий, начало сходить со сцены, резко возрос размах военных действий. Так, если крупнейшие сражения во франко-прусской войне у Гравелота и Седана (1870 г.) при участии с обеих сторон в общей сложности полумиллионной группировки войск развертывались на фронте в 12-15 км и 3-5 км в глубину, то в русско-японскую войну активные боевые действия охватили пространство в сотни километров. Особенно резкий скачок в размахе операции произошел в первую мировую войну, где уже вся территория театров военных действий стала ареной ожесточенных сражений. Увеличение размаха операций усложнило процесс их планирования. Все это повлияло на характер управления войсками. Структура управленческих органов стала многоступенчатой. Если в XVIII в. дивизии и корпуса были высшими оперативными единицами, то в первой четверти ХХ в. эта роль перешла к армиям, фронтам (группам армий).

Огромный размах вооруженной борьбы потребовал изменения способов стратегического и оперативного управления. Невозможно стало управлять многомиллионными армиями по старой схеме – главнокомандующий – армия. Сложилась новая структура высших органов управления: ставка – фронт (группа армий) – армия. Применение технических средств связи (телефон, телеграф, радио, самолеты и автомобили) обеспечило высокую степень централизации управления. За годы первой мировой войны армейское звено управления утратило былую самостоятельность и стало действовать по директивам главного и фронтового командования.

Основной тенденцией в развитии содержания управления в тактическом звене в первую мировую войну явилось значительное возрастание объема решаемых задач командирами дивизий и полков и их штабами при подготовке и в ходе боевых действий. Это обусловливалось тем, что бой принял общевойсковой характер, остро встала проблема организации и поддержания взаимодействия различных родов войск, всестороннего обеспечения боевых действий. В ходе войны повысилась роль штабов как органов управления, особенно оперативных отделений, расширились их функции, значительно возросли права начальника штаба в управлении войсками, достаточно широкое развитие получила боевая документация, а также система связи.

В межвоенный период в Красной Армии шли интенсивные поиски новой структуры и методов управления войсками, что нашло отражение в Полевых уставах. Так, во Временном Полевом уставе РККА 1925 г. вопросам командования, технике управления войсками, поддержания боеспособности войск, службе связи и разведки посвящено 262 параграфа. Определенная преемственность в этом отношении была сохранена и в последующих проектах Полевых уставов РККА (1929,1936, 1939, 1940, 1941 гг.). Большую роль в развитии системы управления в Красной Армии в довоенный период сыграло Наставление по полевой службе штабов, которое переиздавалось в 1926, 1933 и 1936 гг.

Так, в Наставлении по полевой службе штабов 1926 г. впервые в истории военного искусства с большой полнотой была изложена теория и практика работы штабов по обеспечению управления войсками. В нем излагались функциональные обязанности штаба по подготовке и в ходе ведения боя, порядок его планирования, обеспечения, согласования боевых усилий войск, доведения решения командира до подчиненных, организации разведки и других видов обеспечения и пунктов управления.

В 20-х и первой половине 30-х годов вышли в свет труды по теории управления войсками М.В.Фрунзе, М.Н.Тухачевского, Б.М.Шапошникова, Н.Е.Варфоломеева, В.К.Триандафиллова, С.Н.Красильникова, М.Р.Галактионова, А.П.Лапчинского и других. Особо следует отметить фундаментальный труд «Мозг армии» Б.М.Шапошникова, который во многом сохраняет свою ценность и в настоящее время.

Существенное влияние на пересмотр сложившихся взглядов по вопросам управления оказала разработка теории глубокого боя. В свете этой теории по-иному требовалось организовать боевые действия, особенно взаимодействие родов войск, с тем чтобы подвергнуть одновременному огневому воздействию всю глубину боевого построения противника и добиться быстрого взлома обороны путем массированного применения артиллерии, авиации, танков и пехоты с последующим вводом в прорыв подвижных войск и высадкой воздушных десантов для развития успеха. Из теории глубокого боя вытекало возрастание роли связи, особенно радиосвязи.

В ходе военной реформы 1924-1925 гг. существенные изменения произошли в структуре органов управления в дивизиях и полках. В основу их построения были положены принципы обеспечения оперативности и непрерывности управления, ее способности безотказно функционировать в сложной обстановке. Однако не все эти требования удалось реализовать на практике. Великая Отечественная война подвергла жестокому испытанию сложившуюся в довоенное время систему управления войсками, внесла в нее немало корректив. Уже в первые дни боев выявилось, что далеко не все командиры и штабы оказались подготовленными к управлению частями и подразделениями при внезапном нападении противника в кризисной ситуации. Во многих стрелковых дивизиях первого эшелона сразу же, с начала войны, была потеряна связь с подчиненными частями и со старшими начальниками. Особенно много недостатков в управлении проявлялось при отходе войск и выходе из окружения. К примеру, соединения 5-й и 21-й армий Юго-Западного фронта в сентябре 1941 г., потеряв управление, перемешались при отходе, пробивались из окружения отдельными отрядами и группами численностью от нескольких десятков до нескольких тысяч человек[264].

Главной причиной этого явилось то, что в довоенное время командиры и штабы учились управлять войсками преимущественно в наступлении, в благоприятной обстановке, при наличии превосходства над противником в силах и средствах и сохранении за собой инициативы действий.

Перестройка в методах работы органов управления по организации и ведению боя проходила в войну очень болезненно. Крайне неблагоприятные условия, сложившиеся уже в первые часы войны, - непрерывные перебои в связи, плохая разведка, отсутствие данных не только о противнике, но и о соседях, а нередко и о своих частях приводили к неразберихе. Многие командиры решения принимали только по карте, без рекогносцировки. Взаимодействие организовывалось в общих чертах, часто не уделялось вообще никакого внимания организации боевого обеспечения, маскировке, инженерному обеспечению.

Ставка Верховного Главнокомандования в ходе войны принимала решительные меры по улучшению системы управления войсками во всех звеньях. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что до 1944 г. было издано 30 уставов и наставлений, в том числе вышли Боевой устав пехоты 1942 г., Полевой устав 1943 г. (проект), Наставление по полевой службе штабов 1942 г., Наставление по войсковой разведке, Наставление по связи, Наставление по прорыву позиционной обороны противника и др[265].

Большую роль в совершенствовании управления играли приказы и директивы Ставки Верховного Главнокомандования, информационные бюллетени и инструкции Генерального штаба, в которых отражался накопленный боевой опыт и изменения в средствах и способах вооруженной борьбы.

Совершенствование структуры органов управления не обходилось без ошибок. С началом войны к их числу следует отнести ликвидацию корпусных управлений. Так, к концу 1941 г. из 62 управлений корпусов осталось лишь 6, а количество управлений общевойсковых армий возросло с 27 до 58[266]. При отсутствии корпусных управлений командующие армиями вынуждены были создавать временные оперативные группы для руководства войсками, действовавшими на отдельных направлениях. В ходе войны боевая практика вынудила возродить корпусное звено управления. В течение 1942-1943 гг. количество корпусов возросло до 161. Существенно способствовало улучшению системы управления войсками создание в ходе войны мощных механизированных, танковых, артиллерийских и зенитно-артиллерийских соединений. В целом на выработку оптимальной структуры органов управления войсками в войну потребовалось более двух лет. Она сложилась в основном лишь к концу 1943 г.

Опыт войны показал, что важнейшую роль в обеспечении управления войсками играют общевойсковые штабы. В Наставлении по полевой службе штабов 1942 г. указывалось, что «штаб является органом командира по управлению войсками. Он организует и обеспечивает непрерывное управление войсками и несет за это полную ответственность… Начальник штаба является основным организатором по осуществлению воли командования и управления войсками». Согласно Полевому уставу 1943 года начальник штаба стал первым заместителем командира, начальник тыла и начальники служб были обязаны постоянно держать его в курсе проводимых ими мероприятий и отданных распоряжений по обеспечению решения командира.

Оперативность и непрерывность руководства войсками в ходе войны во многом зависели от создания рациональной системы пунктов управления. В начале войны управление в дивизии и полку осуществлялось с одного пункта. При выходе его из строя это часто приводило к потере управления. Поэтому было признано необходимым создавать в каждой командной инстанции (начиная с полка) несколько пунктов управления. Они организовывались за счет эшелонирования (деления) штатных сил и средств аппарата управления. Основным пунктом управления являлся командный пункт. На нем сосредоточивалась вся работа по планированию и организации боевых действий, а также по руководству частями (подразделениями) в ходе боя. Составным элементом командного пункта являлся наблюдательный пункт, который организовывался в ходе боя для наблюдения за действиями войск. Кроме того, для управления тылом создавалась тыловая группа (второй эшелон) управления, которую возглавлял начальник тыла. Удаление пунктов управления в наступлении в стрелковом полку было следующим: наблюдательный пункт выбирался обычно в 300-800 м от линии фронта, командный – 1000-2000 м, второй (тыловой) эшелон управления – 5-7 км; в дивизии – наблюдательный пункт – 800-1500 м, командный – 2-4 км, второй (тыловой) эшелон управления – 8-12 км[267].

В танковых и механизированных соединениях создавался мобильный командный пункт. Он делился на три составных части: группу управления, узел связи и группу обслуживания. В ходе боевых действий из состава командного пункта выделялись при необходимости оперативные группы. Количественный состав командного пункта танковой (механизированной) бригады был примерно таким: личного состава – 80-100 человек, машин 20-25, радиостанций 8-10[268].

Штатная организация органов управления стрелковых соединений предусматривала достаточное количество средств связи для руководства частями (подразделениями). Так, штаб стрелковой дивизии имел радиостанций к началу войны – 9, к концу войны –13 и соответственно: телефонных аппаратов – 61 и 111, телеграфных аппаратов - 3 и 4, автомобилей легковых 5 и 5, мотоциклов - 3 и 5, самолетов ПО-2 – 2 и 3[269].

Однако укомплектованность штабов этими средствами часто была неполной. Например, на командном пункте стрелковых дивизий 37-й армии в марте-апреле 1944 г. было 2-3 радиостанции.

Анализируя систему управления войсками, сложившуюся в войну, следует отметить, что нередко она характеризовалась чрезмерной централизацией. Старшие начальники без особой необходимости вмешивались в функции подчиненных командиров, что лишало их инициативы и самостоятельности. Учитывая это обстоятельство, Ставка Верховного Главнокомандования в 1943 г. издала директиву, согласно которой старшие начальники не имели права без надобности вторгаться в работу подчиненных, управлять войсками «через их голову». Другим бичом в деятельности органов управления в войну был шаблон в планировании боевых действий. Это облегчало противнику вскрытие характера действий наших войск.

Особенно часто шаблонный подход наблюдался в проведении разведки боем накануне наступления. Вот что писал по этому поводу немецкий генерал К.Типпельскирх: «Разведка боем являлась верным признаком того, что на другой день последует ожидаемое наступление противника. Одновременно это служило сигналом для нашей артиллерии и расчетов тяжелого пехотного оружия занимать подготовленные позиции, для пехоты – покидать первую траншею и отходить на вторую, дабы снизить эффективность артиллерийской подготовки противника»[270].

В целом же в ходе войны был накоплен большой положительный опыт в управленческой деятельности генералов и офицеров. Многие бои свидетельствуют об их творческом, новаторском подходе к решению боевых задач, в умении достичь внезапности нанесения ударов по противнику, применении военной хитрости, способности одерживать победу малой кровью за счет искусства побеждать. Война выдвинула плеяду выдающихся полководцев, а также молодых талантливых командующих и командиров, закалила их волю, приучила к самостоятельности. Как отмечает генерал армии И.М.Третьяк, который в войну в возрасте 20 лет командовал полком, «во время войны «командирских нянек» не было. Каждому офицеру без скидки на молодость и неопытность доверялось решение боевых задач и с каждого строго спрашивалось»[271].

В отечественной литературе очень слабо обобщены опыт управленческой деятельности выдающихся полководцев, командующих и командиров во время войны. Изучая его, современный офицер найдет немало поучительного. Характерно, что Г.К.Жуков, К.К.Рокоссовский, И.Х.Баграмян, А.М.Василевский, И.С.Конев, Р.Я.Малиновский, Ф.И.Толбухин всегда стремились создавать в подчиненных штабах обстановку, способствующую проявлению творческой активности подчиненных. Уместно в этой связи сослаться на опыт организаторской деятельности в боевой обстановке К.К.Рокоссовского, его взаимоотношения с подчиненными, офицерами штаба фронта. «Мы старались, - отмечал он, - создавать благоприятную рабочую атмосферу, исключающую отношения, построенные по правилу «как прикажете», исключающую ощущение скованности, когда люди опасаются высказать суждение, отличное от суждения старшего»[272].

Образцом организованности, творческой устремленности был для подчиненных генерал армии И.Д.Черняховский. Солдаты и офицеры 3-го Белорусского фронта отзывались о нем так: «Мы видели в нем командира решительного и справедливого, распорядительного и внимательного, непреклонного в осуществлении своей воли. Человек большой личной культуры, он умел каждому из своих подчиненных сказать вовремя теплое, ободряющее слово. Сама его требовательность к нам – всегда и во всем – была результатом глубокого знания обстановки и дела, знания жизни. Он умел добиться не только выполнения своих приказов и указаний, но и того, чтобы они выполнялись творчески[273].

Блестящим стратегом – организатором показал себя в годы войны генерал армии Н.Ф.Ватутин. В беседах с офицерами штаба Николай Федорович говорил, что «оценивая обстановку, надо думать не только за себя, но и принимать решение с позиций противника, думать его категориями. Возьмите хорошего шахматиста. Проигрывая мысленно партию, он противоборствует сам с собой. Только таким методом можно проследить неожиданные повороты и выявлять моменты возможного обострения обстановки».

Боевая практика показала, что гибкость и оперативность системы управления оказывают решающее влияние на характер боя, его ход и исход, предопределяют эффективность применения оружия и боевой техники, позволяют достичь успеха в более короткие сроки, с меньшими издержками и потерями, способствуют достижению внезапности нанесения удара, захвату инициативы и его удержанию, поддержанию постоянного превосходства над противником на решающем направлении, позволяют диктовать ему свою волю.

Здесь уместно обратиться к философским категориям – соотношении объективного и субъективного в процессе боевых действий, складывающихся обстоятельств в бою и практических действий командиров и штабов в конкретной обстановке, их способности подчинять своей воле ход боевых событий, находить выходы из трудных ситуаций. Вывод из боевого опыта можно сделать такой, что объективному фактору (условиям обстановки) присуще положение определяющей причины возникновения возможностей победы или поражения войск, а субъективному фактору (мудрости командирского решения) свойственна решающая роль в превращении этих объективных возможностей в действительность.

За прошедшие почти шесть десятилетий после окончания второй мировой войны произошли коренные изменения в материальной основе войск, их техническом оснащении, организационной структуре, во взглядах на способы ведения боя. Все это не могло не повлиять на систему управления войсками. В ходе локальных войн, на учениях подвергались проверке некоторые теоретические положения в этой области. Их уроки являлись импульсом для совершенствования технической базы управления и поиска новых методов организации и ведения боевых действий.

Боевая практика со всей очевидностью показала, что управление войсками стало самым уязвимым звеном в действиях частей и подразделений. Нарушение его даже на непродолжительное время приводит к тяжелым последствиям. Так было, например, в арабо-израильской войне (1967 г.), когда израильтянам удалось внезапным ударом с воздуха в сочетании с созданием массированных радиоэлектронных помех с самого начала военных действий вывести из строя всю систему управления египетской армии и вследствие этого почти безнаказанно нанести большие потери авиации, завоевать господство в воздухе и создать выгодные условия для успешных скоротечных наступательных действий сухопутных войск.

3.2 Характеристика современной системы управления войсками.

В современных условиях управление войсками является самым важным звеном в системе боевых действий. В умении руководить войсками на практике воплощается тактическое мастерство командиров и штабов, их способность организовать бой, выработать целесообразный замысел, воплотить его в решении, тщательно спланировать боевые действия, поставить задачи подразделениям, согласовать их боевые усилия, всесторонне обеспечить бой.

Ныне многократно возросла сложность управленческой деятельности командира в бою, повысилась уязвимость системы управления от воздействия средств поражения, радиоэлектронного подавления, воздушных и аэромобильных десантов и диверсионно-разведывательных групп противника. Чтобы обеспечить твердое, непрерывное, оперативное руководство войсками в сложных, нередко критических ситуациях, добиться превосходства над противником в сфере управления требуется, с одной стороны – непрерывно улучшать техническую базу управления, добиваться внедрения АСУВ во все звенья – от высших штабов до низовых подразделений, с другой стороны – совершенствовать профессиональную подготовку управленческих кадров, в особенности развивать их творческие качества – способность к предвидению, искусство принятия решений и умение добиваться их практической реализации.

Силой своего интеллекта, глубиной предвидения, оригинальностью замысла, военной хитростью, решительностью действий, внезапностью удара, умелым сосредоточением усилий в неожиданном для противника месте, четкостью и гибкостью согласования боевых усилий сил и средств, твердостью и непрерывностью руководства подразделениями командир в состоянии удвоить и утроить боевую мощь войск, отразить удар многократно превосходящих сил противника и добиться их разгрома. Но для этого надо превосходить врага в боевом искусстве, упреждать его в действиях, срывать его замыслы и навязывать ему свою волю. Решение этих задач облегчается тем, что к настоящему времени войска в тактическом звене располагают богатым арсеналом технических средств управления – это средства передачи информации, ее обработки и добывания (рис.3.4).

Современная система управления способна обеспечить надежное и эффективное руководство подразделениями при подготовке и в ходе боя. Структурно в ней функционально взаимосвязаны четыре основных элемента: органы управления, пункты управления, средства управления и система связи, в том числе автоматизированные средства связи, другие специальные средства. В общем виде функционирование системы управления показано на рис.3.5.

Критерием оценки функционирования системы управления является ее боевая эффективность, под которой понимается способность командиров, штабов, всех органов управления умело использовать имеющиеся в их распоряжении силы и средства в соответствии с их предназначением и присущими им боевыми качествами, а также степень реализации этих качеств в бою.

Основными показателями эффективности системы управления принято считать следующие[274]:

а) временные показатели:

- быстрота добывания, сбора, анализа, обобщения и оценки данных обстановки, принятия и оформления решения, своевременное доведение задач до подчиненных и планирование боя;

- скорость реагирования органов управления на изменения обстановки в ходе боевых действий;

- затраты времени на восстановление системы взаимодействия, управления и боеспособности подразделений после нанесения противником массированного удара высокоточным оружием;

б) качественные показатели действенности системы управления:

- способность органов управления добиваться точного и своевременного выполнения поставленных боевых задач;

- достижение надежного огневого поражения противника на всю глубину его расположения;

- обеспечение непрерывности руководства подразделениями в ходе всего боя;

- устойчивость управления;

- высокая оперативность в работе командиров и штабов, их способность упреждать противника в нанесении удара, своевременно перестраивать систему управления, приспосабливать ее к изменениям обстановки;

- обеспечение скрытности управления.

Некоторое представление об оперативности действующей системы управления в звене полк - батальон можно получить на основе таблицы 3.1, где отражены временные нормативы на выполнение основных работ по организации боя.

Как следует из таблицы, для выполнения основных работ по организации боя в звене батальон требуется не менее 6 часов, а в звене полк – 9 часов. Боевая практика показала, что указанные временные нормативы по работе командиров и штабов по организации боя не в полной мере отвечают современным требованиям. Повысить мобильность работы органов управления – одна из насущных задач современности.

Другая проблема заключается в повышении живучести пунктов управления, их защищенности от средств поражения и радиопомех противника. Условия здесь резко усложнились. Если во вторую мировую войну для воздействия на пункты управления, особенно расположенные вдали от линии фронта, привлекались довольно ограниченные силы и средства – преимущественно авиация и диверсионные группы, то теперь возможности по дезорганизации управления значительно расширились за счет привлечения цели разнообразных систем высокоточного автоматизированного оружия глубокого

Таблица 3.1

Временные нормативы на выполнение основных работ по

организации боя в звене полк - батальон

Наименование работ	Исполнители	Звено управления и время работ (мин.)
Наименование работ	Исполнители	мсб (тб)	мсп (тп)
1. Уяснение полученной задачи командиром	Командир	10	10-15
2. Оценка обстановки по всем элементам	Командир, НШ, НРВиС	15	15
3. Производство расчета времени на организацию боя и утверждение его у командира	Начальник штаба	5	5
4. Отдача указаний по подготовке данных и расчетов, необходимых для определения замысла (принятия решения), проведение мероприятий по подготовке войск к предстоящим боевым действиям	Командир	10	10
5.Определение замысла боя и утверждение его у старшего начальника	Командир, НШ	25	45 (общее)
6. Отдача предварительных боевых распоряжений командирам частей (подразделений)	Командир, НШ, НРВиС	10	10
7. Определение задач подразделениям	Командир	15	15
8. Определение главных вопросов взаимодействия, всестороннего обеспечения управлением	Командир, НШ, НРВиС	15	20
9. Постановка задач подразделениям, отдача боевого приказа	Командир, НШ, НРВиС	10	10
10. Организация боя на местности. Проведение рекогносцировки, уточнение решения, организация взаимодействия, всестороннего обеспечения и управления	Командир, заместители, НРВиС	120	120
11. Организация боя на макете местности	Командир, НШ	60	60
12. Планирование боя и утверждение документов планирования	Командир, НШ, НРВиС	60	180
13. Практическая работа в подразделениях (частях) по оказанию помощи при подготовке их к бою	Командир, НШ, НРВиС	60	120
14. Доклад о готовности части (подразделения) к бою

удара (РУК и РОК), мощных средств радиоэлектронного подавления, воздушных, морских и аэромобильных десантов, рейдовых и обходящих отрядов, диверсионно-разведывательных групп. Эффективность действия последних может усиливаться за счет использования средств дистанционного минирования. Ныне по своим целям, размаху, масштабу привлекаемых сил и средств проводимые мероприятия по нарушению системы управления войсками и оружием, как показал опыт войны в зоне Персидского залива, превращаются в специфическую «противоуправленческую» операцию, результаты проведения которой могут во многом предрешить исход всей военной кампании.

Исходя извышесказанного, возникает настоятельная необходимость готовить командиров, штабы к тому, чтобы, с одной стороны, они умели организовать противодействие проведению подобных акций со стороны противника и могли обеспечить твердость, устойчивость управления войсками в самых сложных условиях обстановки, а с другой – сами были бы способны осуществлять мероприятия по нарушению системы управления войсками и оружием противника, т.е. могли добиться завоевания превосходства над ним в сфере управления. Думается, что нет необходимости доказывать, насколько сложна и труднодостижима эта задача для наших войск, поскольку вероятный противник располагает мощной технической управленческой базой, способен оказать активное противодействие нашим усилиям в этой области и обеспечить живучесть своей системы управления.

Задачу достижения превосходства над противником в сфере управления нельзя решить, если не проявлять постоянную заботу о развитии своих технических средств управления, в первую очередь электронно-вычислительной техники. Общепризнанно, что автоматизация – генеральный путь совершенствования системы управления. По оценкам специалистов, цикл управления при использовании АСУ может снизиться по отношению к существующим традиционным системам управления в 2-2,5 раза, а устойчивость функционирования системы значительно возрастет. Большая насыщенность войск сложными видами оружия и боевой техники, высокий динамизм боя вызывают необходимость автоматизации многих трудоемких процессов управления войсками и оружием. Без этого нельзя эффективно использовать имеющиеся силы и средства, обеспечить выигрыш времени, упредить противника в маневре.

Фактор времени в определенных условиях выступает как фактор силы. Так, если цикл управления у одной стороны занимает меньше времени, чем у другой, то первая оказывается в выигрышном положении – она может, упреждая противника в действиях, достигать его разгрома меньшими силами и в более короткие сроки.

Автоматизация процессов управления оказывает самое прямое влияние на качество управленческой деятельности, в первую очередь на качество оперативных решений и планирования боевых действий. В работах по управлению войсками приводятся данные на этот счет. При рутинном методе работы (ручном сборе и обработке информации) штаб соединения в состоянии переработать лишь 30% поступающей информации. В свою очередь командир из-за дефицита времени принимает решение на основе 30% обрабатываемой штабом информации. В итоге получается, что боевой приказ и другие планирующие документы разрабатываются с учетом всего лишь 10% имеющейся в распоряжении штаба информации[275]. Понятно, что при таком положении трудно рассчитывать на то, что не будет допущено серьезных просчетов.

По опыту учений, время, отводимое на принятие решения, при ручном способе расчетов распределяется следующим образом. На сбор и обработку информации командиры и штабы затрачивают наибольшую часть времени (60-70%). Производство оперативно-тактических расчетов занимает 15-25% из общего бюджета времени. В итоге получается, что на логико-аналитическую работу остается всего лишь 5-20% времени. Естественно, что это не дает возможности командиру тщательно проанализировать, сопоставить различные альтернативные варианты решения и выбрать наиболее оптимальный из них.

В зарубежных армиях ставится задача, чтобы автоматизация охватила все звенья управления от высших штабов до роты и взвода. Современный этап совершенствования АСУВ характерен внедрением микропроцессорной, компьютерной техники. Создание информационно-поисковых систем позволяет в кратчайшие сроки находить нужные данные, в оперативном режиме выполнять необходимые расчеты. При использовании средств автоматизации представляется возможным сократить время на сбор, обработку и доведение информации до заинтересованных лиц с 65-70% (при ручном способе) до 40-45% (при машинном способе), производство оперативно-тактических расчетов с 15-25 до 10-16% соответственно и за этот счет увеличить время на логико-аналитическую деятельность с 5-20 до 35-50%.

Это существенно расширяет возможности офицеров для творческих поисков оптитмальных вариантов решений. Вместе с тем использование автоматизированных систем значительно повышает точность расчетов, а значит и математическую обоснованность решений, мобильность управления в целом. Важным аспектом автоматизации управления является общение человека с ЭВМ: переход от пассивного режима, при котором человек только вводит данные в ЭВМ и получает готовый результат, к оперативному режиму - взаимодействию с компьютером (метод диалога человека с машиной).

Трудности, с которыми проходит сейчас в войсках компьютеризация процессов управления, связаны не только с тем, что слабо развита техническая оснащенность штабов, но и тормозят консервативный психологический настрой людей. Среди отдельных офицеров все еще бытует мнение, что использование ЭВМ целесообразно и возможно лишь в высших штабах, что, конечно же, является явным заблуждением. Компьютеризация – это настоятельное веление времени. Жизнь, войсковая практика требуют того, чтобы офицер владел персональным компьютером так же как он умеет читать топографическую карту. Всеобщая компьютерная грамотность офицерского состава - необходимая предпосылка умения использовать ЭВМ в решении управленческих задач. Без этого немыслима эффективная эксплуатация новой боевой техники и сложных комплексов вооружения, автоматизированных систем управления войсками. Компьютерная грамотность предполагает наличие глубоких знаний, возможностей компьютерной техники и ее математического обеспечения, а также твердых навыков использования ЭВМ в области, связанной с основной служебной деятельностью офицера. Кроме того, для эффективного использования возможностей ЭВМ при любой форме взаимодействия с ней необходимо овладеть математическим стилем мышления, уметь четко, предельно ясно и лаконично выразить сложную мысль при диалоге с ЭВМ, знать принцип и методы моделирования боевых действий, уметь оценивать их эффективность, знать алгоритмизацию, основы программирования задач.

Помимо повышения компьютерной подготовки кадров, автоматизированная система управления войсками требует всестороннего ее обеспечения в техническом, математическом, информационном и других отношениях. Так, в техническом плане важно добиваться создания высокоустойчивой, помехозащищенной, быстродействующей системы связи, разработки и внедрения более совершенных электронно-вычислительных машин, характеризующихся повышенным быстродействием, надежностью, большой оперативной памятью и вместе с тем имеющей небольшие габариты, упрощенную схему ввода в них данных. Математическое обеспечение подразумевает наличие таких математических методов, моделей и алгоритмов, которые дают возможность решать разнообразные информационные и расчетные задачи, связанные с планированием боевых действий, использованием оружия и техники и других задач управления. Всестороннее математическое обеспечение – одно из необходимых условий дальнейшего повышения эффективности использования автоматизированных систем управления.

В таблице 3.2 приводится математический расчетный метод оценки системы управления.

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 191; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!