Значение квалификации и организационных моментов.
Важнейшими факторами терапевтической ситуации (сеттинга), о которых нельзя забывать, говоря о показаниях к тому или иному виду вмешательства, являются "организационная сторона" и профессиональный уровень осуществляющих вмешательство специалистов.
283
Ставя перед собой задачу воздействовать на ребенка с нарушением развития, а также и на его близких — с целью изменить характер отношений, сложившихся у ребенка со старшими, нельзя, по-видимому, обойтись без изменения обстановки в целом (Bergman; Rebecca; Disnan; McDonough; Nakov). Представленная авторами (Bergman, Levi, Fabrizi, Diomede и Disnan'OM) казуистика убеждает в том, что подобное вмешательство не может не быть продолжительным, но должно проводиться с перерывами (Stern): гиперопека способствует тому, что патология приобретает черты хронической; в то же время лицам, находящимся в постоянном контакте с ребенком, например, воспитательницам детских садов, надо дать возможность постоянно прибегать к опыту консультантов.
Последнее, что хотелось бы подчеркнуть. Уже сегодня родители детей-пациентов заявляют о желании в той или иной форме контролировать терапевтический процесс хотя бы в аспектах действенности и сроков; нередко приходится слышать, что родители предпочли бы иметь выбор и приветствуют возникновение альтернативных медико-воспитательных структур (в рамках государственной системы здравоохранения). Таковы настроения в Италии, но сходная тенденция отмечается, сколько можно судить, и в других странах. В качестве первых шагов "навстречу общественному мнению" стоит, быть может, обсудить возможности расширения арсенала применяемых на практике техник и методов терапевтического и воспитательного вмешательства.
|
|
|
Методологический аспект
Из числа предложенных терапевтических методов наибольший практический интерес представляют три: краткосрочное психоаналитическое вмешательство, ориентированное на диаду мать — ребенок; не ограниченная жесткими сроками психоаналитическая терапия, "адресованная" ребенку; системный подход, имеющий мишенью семью.
Lebovici привел катамнестический данные, касающиеся отдаленных результатов примененной к пациенту в детские годы аналитической терапии (лечение не носило характера "правильного" ("канонического") психоанализа). У молодых людей налицо лишь отрывочные воспоминания о связанных с лечением событиях. Эмоциональная окраска этих воспоминаний, как правило, нейтральная. Иная ситуация описана Nakov: мать ее пациента, с которою Nakov провела всего лишь один аналитический сеанс, спустя пятнадцать лет помнит об этом и помнит в подробностях. Трудно сдержаться от замечания, сводящегося к тому, что мы еще слишком мало знаем о том, что такое память, и о ее влиянии на поведение человека в различных ситуациях.
|
|
|
Lebovici полагает, что применение психоанализа обеспечивает устранение того или иного симптома и способствует возобновлению процесса развития при том что "ядерные структуры" психики не претерпевают значительных изменений.
Таким образом, приходится предположить, что эффект психоаналитической терапии выражается в излечении "травм и микротравм" (не поддающихся, заметим, другим способам лечения). Это немало, ведь и "слегла травмированная" психика в той или иной степени перестает нормально функционировать. Психоанализ действенен и в том смысле, что "раскрепощает" способность к взаимодействию и, улучшая состояние ребенка, возбуждая надежды на лучшее в родителях, влечет за собой пересмотр их представлений о ребенке. Замена одного образа другим, как нетрудно видеть, происходит на том самом уровне, к которому адресуются системный и поведенческий подходы, а также и психодраматический. Помимо прочего, психоаналитическая терапия снабжает близких ребенка необходимой терминологией — знакомит с языком, облегчающим обсуждение "деликатных проблем"; употребление этого языка провоцирует размышление, порождая соблазн подвергнуть сомнению догмы, воспринятые в свое время "некритически".
|
|
|
284
Технические приемы, имеющие целью коррекцию и интенсификацию общения, примененные Susan McDonough и приемы "включенного наблюдения", практикуемые Fivaz — Depeursinge, Corboz — Warnery, Frenck, также как исследования диады мать — ребенок, проведенные Di Cagno, Gandione, Massaglia, принадлежет, по сути, к вмешательствам, которые выше были названы профилактическими (по крайней мере в том смысле, что не являются "реакцией на обращение"). Перечисленные техники сближает то, что проводящий вмешательство специалист становится прямо и непосредственно "полезен", прямо и непосредственно входит в контакт с ребенком, принимая на себя роль значимой для пациента фигуры; дело не ограничивается "разговорами", разъяснение предлагается не раньше, чем жизнь диады подводит мать ребенка к сознанию необходимости разъяснения (совета). "Включение в ситуацию", похоже, позволяет достигать эффекта гораздо скорее.
Представление родителей о самих себе и о ребенке меняется и в то время, как длится беременность, и позже — особенно с появлением ребенка на свет (тот, кто толкался "там", обращается в нечто еще более "реальное" и "непреложное", родителям же предстоит вжиться в свой новый статус, освоиться в положении отца и матери). Помочь родителям, оставаясь в рамках вербальных методов, — достаточно трудная задача.
|
|
|
Немало трудностей представляет и терапия детей с увечьями (физические недостатки часто влекут за собой психические уклонения). Тот факт, что родители пациентов с одобрением отзываются о методах, основанных на "голо-бихе-виористическом" подходе и заключающихся в регулярном выполнении монотонных стандартных упражнений, заставляет задуматься. Не следует ли, развивая успех "бездушной" терапии, "привить" к ней современные терапевтические методы, не чуждые понятиям избирательности (индивидуализации), эмпатии и пр.? Родители пациентов, это ясно, хотят видеть в дефекте "избирательный симптом" и только. Собственный опыт, впрочем, приведет их к мысли, что это далеко не так.
По прежнему и не без успеха применяется психодраматический метод. Если психоанализ предлагает пациенту припомнить детские годы ради уяснения своего нынешнего состояния, то психодрама до некоторой степени, "инсценирует" эти воспоминания — ситуации, повлиявшие на ребенка и "оставившие вред", "прочитываемый" в психике взрослого. На события прошлого удается взглянуть с разных точек зрения, "побывав в шкуре" — "сыграв роли" — причастных к той или иной коллизии лиц.
Психодрама остается методом, рассчитанным по преимуществу на взрослых пациентов. Что касается совершенствования этого и других терапевтических методов, то следует принять во внимание, что:
1) сеттинг детской терапии включает невербальные факторы (Begler, 1967);
именно в сфере невербального взаимодействия архаичные бессознательные побуждения (ответственные, в частности, за проекции) "в поисках автора" — повода — оказываются "на сцене", становятся, наконец, персонажами представляемой на ней "семейной драмы";
2) наше влияние на пациента далеко не всегда преднамеренно; не ясные нам самим, ускользающие от внимания факторы сеттинга, тем не менее, важны в плане терапевтического эффекта;
3) какой бы теорией мы ни руководствовались, едва ли не решающее значение имеют настойчивость и адекватное случаю распределение обязанностей; удачно организованная терапевтическая работа оказывается действенной и в случаях, когда, казалось бы, успеха ждать не приходится (например, при задержке развития);
4) необходимо взаимодействие на различных уровнях: на некоторых из них мы, быть может, воздействуем на фантазматического ребенка, но на других — с известной вероятностью — на реального, нуждающегося в помощи;
5) не следует заблуждаться на тот счет, будто мы точно знаем, когда — на
285
какой стадии вмешательства — возобновится развитие ребенка (речь, понятно, идет о блокаде — остановке — развития); трудно сказать, что и как именно "ассимилирует" ребенок, а. потому "надо давать с лихвой";
6) при всех видах вмешательства важнейшим фактором остается способность задумавшего и предпринявшего вмешательства специалиста своевременно "менять прицел" — в зависимости от произведенного эффекта и других перемен в ситуации; необходимо предвидение (в том смысле, как об этом говорят Trad и Kernberg, и в гораздо более широком смысле).
Завершая обзорную часть, перейдем к предварительным выводам. При этом мы будем следовать тому взгляду на разнообразие теорий, которого придерживается Stern, а также и другие авторы, настаивающие в своем большинстве на необходимости дальнейших исследований и обобщений.
Прежде всего нужно отметить, что, по сути дела, приобрела черты самостоятельности новая клиническая специальность или, по крайней мере, новая область терапии. Родители ребенка, прибегающие к нашей помощи, и ребенок-пациент получают, таким образом, специализированную помощь. Поводом для обращения — и, соответственно, для вмешательства — служат проблемы, связанные с физическим состоянием ребенка или его отчуждением от близких, тревоги и страх, испытываемые близкими ребенка.
Наблюдения, которые мы делаем, пытаясь помочь ребенку и его близким, имеют, конечно, значение, выходящее за пределы частного случая-(здесь, помимо вклада в медицинскую науку, надо остановиться на важности практических рекомендаций, которые, быть может, побудят общество к профилактическим мерам).
Клинические картины, с которыми мы имеем дело, настолько "темны" (спутаны, многоразличны), что есть риск подмены диагноза проекцией (Kreisler, Cramer, 1983), а предвзятые представления, иногда достаточно фантастические, могут сказаться при назначении лечения. Трудности усугубляются "ненадежностью коммуникации", известной расплывчатостью критериев и, наконец, тем обстоятельством, что в системе "ребенок — среда" имеются факторы (не всегда идентифицируемые), способные исказить и без того сложную картину.
Этой-то сложности — отдельных случаев и данной клинической области в целом — отвечает разнообразие представленных точек зрения. Лишь ознакомившись с опытом многих коллег, мы оказываемся в состоянии принять известные положения и назвать проблемы, все еще остающиеся нерешенными.
При чтении работ, составивших настоящую книгу, мы сталкиваемся и с новыми, иногда впервые поставленными, проблемами.
1. Различные терапевтические подходы имеют целью проникновение в одну и ту же крепость, но через разные ворота и, пожалуй, могут быть уподоблены управляющим сигналам, подаваемым на разные входы, а поскольку эти входы принадлежат одной системе, то каждый из сигналов в зависимости от условий может оказаться эффективным (Stern). Успех, как уже говорилось, стоит в связи с ясным пониманием контекста; имеет значение и то, насколько рационально (в "сиюминутном" и долгосрочном плане) организован терапевтический процесс. Важно также, чтобы прогностические способности специалиста были на высоте — и это, быть может, решающий момент. В самом деле, выбирая тот или иной "вход", надо отдавать себе отчет в том, что этим выбором определяется весьма многое (в частности, темпы и характер инициируемых вмешательством перемен, их резонанс — в смысле реакции окружения, и даже контртрансфер самого специалиста).
Указанный выбор (относительно того или иного "входа" имеет "основополагающее" значение и в тех случаях, когда "параметры" системы известны лишь приблизительно, и, как в самой системе, так и в наших представлениях о ней, к точным знаниям приплетаются фантазии; этим выбором нередко решается судьба ребенка.
286
Действительно: а) претрансфер семьи (если угодно, ее ожидания, "чаяния" можно назвать как-нибудь иначе) представляет собой фактор, с которым необходимо считаться в первую очередь. Избирая тот или иной метод лечения — тот или иной "вход" — нужно помнить, что за время, прошедшее после обращения за помощью, симптоматика может измениться — и лишь по той причине, что близкие ребенка обдумывают и обсуждают предстоящее вмешательство. Иногда "пато-морфоз" связан с тем, что семья ребенка загодя начинает "жить надеждой", оставляя, кстати, и попечение о "повседневных" нуждах ребенка; б) в известные моменты развития антипатия (со стороны семьи пациента) к тем или иным видам вмешательства может быть столь выраженной, что с этим приходится считаться, ограничиваясь — до лучших времен — медикаментозной терапией или реабилитационными упражнениями, хотя бы это и не представлялось достаточным; в) имея дело с тяжелыми нарушениями развития, специалисты волей-неволей сосредоточиваются на воспитательных мерах, на коррекции поведения; собственно терапевтическая работа отступает на второй план; в тех случаях, когда семья явно утратила веру в медицину или по каким-либо другим причинам находит вмешательство несвоевременным ("негативный претрансфер"), предложение специалиста, касающееся психотерапевтических сеансов с ребенком и/или родителями в качестве пациентов, отвергается, и к этому нужно быть готовым.
Следует ясно представлять себе различие между непродолжительным вмеша-^ тельством и вмешательством, требующим значительного времени. Скажем об этом несколько слов.
Иногда под краткосрочным вмешательством понимается терапевтический курс с числом сеансов менее десяти (свверх того могут понадобиться дополнительные встречи, спустя время; эти встречи используются для выяснения "отдаленных результатов" и "отслеживания динамики"; полученная информация позволяет принять решение относительно дальнейших шагов, если в них обнаруживается необходимость). При этом термин "краткосрочное" вбирает весьма пестрое содержание. В самом деле, встречей (сеансом) является, в известном смысле, и визит специалиста на дом к пациенту — визит, вызванный, положим, необходимостью удостовериться в том, что противоэпилептический препарат принимается регулярно, и присутствие специалиста, ведущего пациента, при физикальных процедурах или на занятиях лечебной гимнастикой; случается, что некоторые сеансы посвящаются не столько ребенку, сколько его матери (если, скажем, та видит в ребенке то, что — сознательно или бессознательно — хочет видеть, и явно вредит этим его развитию); иногда на сеансе обсуждается распределение ролей в семье, иногда — вместе с другими специалистами и близкими ребенка — вопрос о назначении новых специальных видов лечения. Занимаемся ли мы ребенком-хроником или здоровым ребенком (скорее, с целью профилактики, ввиду "обострения" семейной ситуации или в иные подобные моменты) руководствуясь формальным критерием, и то и другое вмешательство может быть отнесено к категории краткосрочных (ведь нам потребовалось менее десяти сеансов). Похоже, что на практике за представлением о краткости вмешательства кроется не столько действительное существо случая, сколько догадки родителей пациента и установки специалистов. Давая вмешательству определение "краткосрочное", мы, между прочим, посылаем намек близким пациента: на веревке — узел, и мы постараемся этот узел развязать, но затем, будьте любезны, справляться сами. Специалист, пожалуй, вправе сказать подобное, "отстраняя" некоторые из проблем или воздерживаясь от вмешательства, на котором настаивают обратившиеся за помощью.
Было бы интересно ревизовать те случаи, когда нам приходится действовать таким образом. Решение "не вмешиваться" дается нелегко, но и стоит многого.
Какие же терапевтические факторы оказывают наибольшее влияние и в каких случаях? В какие моменты? Какие факторы считать специфическими, а какие нет?
287
Пациентом детского нейропсихиатра является ребенок, и мы дальше всего продвинулись в разработке методов, ориентированных на ребенка. Имеются более или менее определенные критерии для оценки действенности этих методов. Что касается "конкретной мишени" — направления воздействия — то осуществляемые нами вмешательства вносят изменения также и в "актуальный контекст", во взаимоотношения ребенка со старшими и со сверстниками.
Использование устоявшихся — хорошо зарекомендовавших себя — методов, кроме всего прочего, придает уверенности врачу. Опираясь на опыт коллег, предшественников, мы становимся способны контролировать разумом чувство сострадания к пациенту и его близким; нам удается избежать депрессии, связанной с чувством бессилия перед лицом хронической патологии; "оглядываясь на других", мы культивируем в себе бодрость и надежду (добавим, что в отличие от близких ребенка, лиц занятых воспитательной работой, помогающих ребенку в повседневной жизни, мы занимаем в известном смысле отстраненную позицию, и это, можно думать, способствует трезвости нашего взгляда и обоснованности рекомендации). Врач испытывает удовлетворение, как внося нечто новое, так и убеждаясь, что действует в соответствии с "плодотворной традицией". Каждый из нас припомнит удачи, положим, десятилетней давности (скажем, решение, благодаря которому были устранены сопровождавшиеся рвотой приступы беспокойства у маленького пациента) и, быть может, признается, что до сих пор черпает в этом документированном материале нечто необходимое для душевного спокойствия.
Как уже говорилось, помимо применяемых сознательно воздействий в терапевтическом процессе присутствуют, играя заметную роль, влияния, относительно которых у врача не имеется определенного мнения (об эффективности этих влияний мы иногда можем судить — задним числом). Разумеется, тут нет речи о каких-либо "запрещенных приемах", однако фактом является то, что улучшение, наступившее неожиданно или вследствие наития — причем истинные причины перемены к лучшему остались невыясненными, не доставляет "полного удовлетворения", хотя бы "нежданной удаче", предшествовали долгие раздумья, попытки сложить "разрезную картину из фрагментов", попытки "распутать клубок" семейных отношений и счастливая мысль привлечь к уходу за ребенком отца (имея равнодушно-отсутствующий вид, глава семейства, оказывается, с тревогой следил за тем, что происходило между его женой и незнакомцем, врачом, понемногу, кажется, поворачивавшим дело так, что отец оставался как бы ни при чем).
Stern подчеркивает, что "работа с родителями обычно приносит пользу — хотя бы в том отношении, что агрессивные, трансферные по своей природе, чувства находят выход. Исключение составляют случаи, когда близкие ребенка не готовы ни к какой активной роли, страдая "тяжелой паранойей с симптомами навязчивости". Те из них, кто испытывают чувство опустошенности и подавленности, лечению, по-видимому, не поддаются.
Применение краткосрочных вмешательств к подобным людям — особый вопрос, которого мы еще коснемся (среди родителей наших пациентов такого рода расстройства не редки). Отметим теперь, что желанию семьи получить помощь (назовем это положительным трансфером) иногда противостоит контртрансфер врача (Капо и Shibushawa). Врачу приходится выбирать и "выдерживать осаду", и такое положение является для него привычным. Врач испытывает сомнение, назначая ту или иную дозу и затем меняя ее соответственно изменению ситуации (редко случается, чтобы для сомнений не было места), близкие пациента при этом обычно не подают советов, но все же назначение следует с ними обсудить. Принятие решения сопровождается и своего рода идентификацией. С кем же? С "убитой горем" матерью, чье влияние на ребенка нужно признать вредным, или с "маленьким мучителем"?
Контртрансфер, пожалуй, неизбежен и контролировать его можно с помощью предвидения и выдвижения терапевтического проекта, отличающегося должной
288
полнотой. Соответственно, и отличительной чертой краткосрочного вмешательства надо признать наличие близкой и по возможности определенной цели, наличие представления о "желательном будущем" и — проекта. Контртрансфер врача — это еще и повод убедиться, что счеты с детством не сведены. Каждый новый случай — сценическая площадка, и за реальными персонажами проступают фан-тазматически-искаженные образы собственных "ранних детских воспоминаний". Контролируемый контртрансфер предполагает осмысление этой ситуации "сосуществования", а также и сознание того факта, что вовлеченные в терапевтический процесс лица (ребенок, его близкие, коллеги-врачи, средний медицинский и воспитательный персонал) не могут не откликаться на "контртрансферные проявления" и, в свою очередь, посылают на ту же сцену "фантазматических персонажей", порожденных ранним (по большей части забытым) опытом.
Контртрансфер в качестве терапевтического фактора, не уступая, быть может, лекарственным препаратам, в действительности не сопоставим с ними в плане определенности (предсказуемости) действия. Пойдет ли он на пользу ребенку? Это зависит от того, будет ли контртрансфер врача "правильно понят". Слова, жесты, мимика, ставящие ребенка в известность о том, что он для нас небезразличен, стоит перенять у лиц, уже знакомых ребенку (это может быть соседка, господин из квартиры напротив). Мы ведь хотим усыновить или удочерить пациента (до известной степени, конечно), нужно позаботиться о том, чтобы проявления этого желания не испугали ребенка. То, что ребенок "допустил нас в свое сердце", слегка привязался к нам, сказывается на его взаимоотношениях с родителями. Каким образом? Мы получаем ответ, наблюдая, как спустя полгода после начала лечения мать ребенка становится спокойнее и, кажется, сама прописывает себе лечебные процедуры, среди которых и такое верное средство как посещение парикмахерской. С ребенком ничего не случится, если я ненадолго его оставлю — еще недавно "вечная тревога" изгнала бы подобную мысль "прежде зарождения". Теперь же за этой мыслью следует другая: ведь обходится же без меня ребенок, пока с ним занимаются врачи. Ребенок не разлюбит ни меня, ни отца, если мы позволим себе иногда ненадолго забывать о нем, чтобы не выбиться из сил и, значит, ради него же самого.
Долгосрочные вмешательства, как мы знаем, предпринимаются в случаях тяжелых расстройств психики. По мнению авторов, затрагивающих эту тему, и ребенок, и родители должны получать поддержку постоянно; необходим контроль за выполнением старшими родительских обязанностей, а также и за работой воспитательниц и специалистов по реабилитации.
Характер долгосрочного вмешательства определяется представлением о ребенке, которое сложилось у детского нейропсихиатра и, разумеется, контртрансферными проявлениями последнего (Pfanner, Bergman, Kreisler, Levi, Rebecca, .Disnan). Настойчивость детского нейропсихиатра и ясность представления, которым он руководствуется,— таковы основные факторы, обеспечивающие успех, особенно, если дело касается родителей, "махнувших на все рукой", "нашедших себя" в самоуничижении, обнаруживающих враждебность по отношению к врачу (Disnan).
Впрочем, важным фактором надо признать и терпимость. К таким обстоятельствам, как участие или неучастие семьи, следует подходить без раздражения (Bergman); ожидание результатов, случается, растягивается на годы, иногда приходится отказываться от стратегического замысла (Disnan, Rebecca), иногда — последовательно применять различные виды лечения (Bertolini и Neri).
Долгосрочное и, тем более, сверхдолгое лечение предъявляет почти непосильные требования к психической выносливости врача. Не раз при выполнении рабочего плана мы бывали близки к отчаянию, чувство, будто мы сами и доверяющие нам коллеги зашли в тупик и заняты бесперспективным, смахивающим на невеселую забаву делом, надо признаться, посещало нас.
289
Добавим, что и большой клинический опыт не гарантирует от возвращения этого чувства. Сумеем ли мы помочь сегодня этому пациенту — сомнения по-прежнему не оставляют нас и оживают едва ли не всякий раз, когда к. нам обращаются за помощью возбужденные надеждой родители ("ведь об этом писали", "говорят, что этому можно помочь").
Долгосрочные вмешательства допустимо подразделять на две категории.
В том случае, если родителям пациента можно обещать, что в будущем пациент окажется в состоянии вести относительно самостоятельную жизнь, вмешательство следует планировать, исходя из того, что рано или поздно, по достижении опреденных результатов, оно будет прекращено. Об этом нужно заявить с самого начала или как только это станет ясно — иначе "разрыв уз" (часто чрезвычайно тесных) окажется невозможным.
В случаях же тяжелого аутизма или тяжелого тетрапареза и подобных нарушений уместнее установка на пожизненную поддержку. Терапевтический план с годами, вероятно, будет изменяться, и ближайшие цели этого плана формулируются с известной осторожностью.
Вмешательства, отнесенные выше к первой категории, при необходимости могут быть возобновлены. "Обособление" — обретение самостоятельности (в обусловленных дефектом пределах) — процесс не простой. Благоприобретенная или наследственная "психотическая предрасположенность" может сказаться не только диссонансом во взаимоотношениях выросших детей с родителями, но и другими проблемами, требующими помощи. Этими проблемами могут стать навязчивые идеи, или перемены, на которые "нужно решиться". Это и есть тот момент, когда лечебная структура — после прекращения лечения, в нужное время и после более или менее долгого периода "невмешательства" — вновь оказывается полезной: обычно бывает достаточно непродолжительного воздействия — ведь в этой ситуации тотчас реактивизируется трансфер.
Bibliografia
balestrieri, А. (1989) Sui comuni denominatori nelle psicoterapie. In: DI marco G. (Ed.) I fattori di cambiamento in terapia. Metis, Chieti, pp. 13 — 20.
begler, J. (1967) Simbiosis у ambiguedad. Paidos, Buenos Aires.
bergeret, J. (1987) Le petit Hans et la realite. Payot, Paris.
bocchi, G., ceruti, M. (a cura di) (1985) La sfida della complessita. Feltrinelli, Milano.
canevaro, A. (1970) Griglia introduttiva e bibliografica con alcube indicazioni per la ricerca. Un: mannoni, M., et al. (Eds) Psicanalisi e pedagogia. Valnoci, Genova-Bologna, pp. 17 — 28.
canevaro, A. (1989) Note su intervento educative e intervento rieducativo. / Care, 14, 4, pp. 118— 120.
ceruti, M. (1986) // vincolo e la possibilita. Feltrinelli, Milano.
codignola, E. (1977) 11 vero e il falso. Boringhieri, Torino.
david, M. (1989) Le placement familial: de la pratique a la theorie. esf, Paris.
david, M., lamour, M., et al. (1984) Recherche sur les nourrissons de families carencees. Psychiatr. Enfant, 27, 1, pp. 175 — 222.
diatkine, R. (1979) Les fsmmilles a problemes multiples. Psychiatr. Enfant, 22, 1, pp. 237 — 273.
eissler, R. К. (1953) Remark on some variations in psychoanalytic technique. Int. J. Amer. Psychiatr. Association, 3.
fava vizziello, G., et al. (1981) Per una clinica di neuropsichiatria infantile. Masson Italia, Milano.
fava vizzielo, G., et al. (1983) Interventi di psichologia clinica in neuropsichiatria infantile. Masson Italia, Milano.
fava vizziello, G., bottos, M., zorzi, C. (1992) Figli delle macchine. Masson Italia, Milano.
gaddini, E. (1980) Note sul problema mente-corpo. In: Scritti(1935 — 1985). Raffaello Cortina Editore, Milano, 1989.
290
gouldn, S. J. (1985) II darwinismo e 1'ampliamento della teoria evoluzionista. In: bocchi, G., ceruti, M. (a cura di), La sfida della complessita, cit., pp. 227 — 245.
greenspan, S. I. (1987) Psychopathology and adaptation in infancy and early childhood:
principles of clinical diagnosis and preventive intervention. International Universities Press, New York.
kreisler, L., cramer, B. (1983) Infant psychopathology guidelines of examination, clinical groupings, nosological propositions. In: call, J. D., вт al. (Eds) Frontiers in infant psychiatry. Basic Books, New York, vol. 1, pp. 129 — 135.
lamour, M., lebovici, S. (1991) Les interactions du nourrisson aves ses partenaires: evaluation et modes d'abord preventifa et therapeutiques. Psychiatr. Enfant, 24, 1, pp. 171 — 275.
laszlo, E. (1985) L'voluzione della complessita e 1'ordine mondiale contemporaneo. In: bocchi, G., ceruti, M. (a cura di) La sfida della compkessita, cit., pp. 362 — 400.
le moigne, J. L. (1985) Progettazione della complessita e compkessita della progettazione. In:
bocchi, G., ceruti, M. (a cura di) La sfida della compkessita, cit., pp. 84 — 102.
meisels, S. J., shonkofp, J. P. (1990) Handbook of early chilhood intervention. Cambridge Universities Press, Cambridge.
morin, E. (1985) Le vie della complessita. In: bocchi, G., ceruti, M. (a cura di) La sfida della compkessita, cit., pp. 49 — 60.
pribram, К. (1985) Contributi sulla complessita: le scienze neurologiche e le scienze del comportamento. In: bocchi, G., ceruti, M. (a cura di) La sfida della compkessita, cit., pp. 259 — 273.
prigogine, I., stengers, I. (1980) Organizzazione. In: Enciclopedia Einaudi, vol. 10. Torino, pp. 178 — 198.
rigon, G., bassi, F. (1989) Dalla interpretazione al setting: il contributo della psicoanalisi. In:
Di marco, G. (a cura di) / fatlori di cambiamento in terapia, cit.
selvini palazzoli, M., et al. (1988) / giochi psicotici nella famiglia. Raffaello Cortina Editore, Milano.
soule, M., noel, J., (1985) L'enfant cas social. In: lebovici, S., diatkine, R., soule, M. (1985)
Traite di psychiatrie de 1'enfant et de 1'adolescent. pup, Paris, pp. 25 — 52. Tr. it. Trattato di psichiatria dell''infanzia e dell'adolescenza, Boria, Roma, 1991.
stern, D. N. (1985) The interpersonal world of the child. Basic Books, New York. Tr. it. II mondo interpersonale del bambino. Boringhieri, Torino, 1987.
stoleru, S., morales-huet, M. (1989) Psychotherapies mere-nourrisson dans les families a problemes multiples. puf, Paris.
ОБ АВТОРАХ
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 175; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!