Предчувствия, гадания, помыслы и заботы современного человека 37 страница
Чиновник . В этой комнате, сударыня.
Дама . Как? здесь? ах, как это странно! (Отходит в сторону и садится .)
Артамонова (в сторону ). Чему же она удивляется, однако?
Сцена VI
Те же и Пересвет-Жаба (входит с письмом в руках; смотрит на всех благосклонно и любезно улыбается). За ним входит и чиновник .
Артамонова (в сторону ). Вот и еще кого-то принесла нелегкая! хоть бы принял поскорей, развязал бы уж, что ли! (Чиновнику .) Ну что, мой милый?
Чиновник . Они сейчас пожалуют-с.
Артамонова . Благодарю вас, голубчик.
Пересвет-Жаба (чиновнику ). Нельзя ли доложить генералу, что ротмистр Пересвет-Жаба приехал!
Чиновник . Они сейчас выйдут-с.
Пересвет-Жаба. С письмом от Матрены Ивановны… вероятно, генералу угодно будет принять меня особенно…
Чиновник . Они кушают чай-с.
Пересвет-Жаба. А! ну это другое дело! (Окидывает всех ласковым взором .) Конечно, чай такое занятие, которое прерывать не следует! (Садится неподалеку от дамы с вуалью .)
Воцаряется молчание, которое длится несколько минут. Антоша возвращается и садится около матери, которая ему выговаривает. (К даме с вуалью .) Вы, конечно, с просьбой к генералу, сударыня?
Дама (оправляя вуаль, чуть слышно ). Да-с.
Пересвет-Жаба . Да, надо правду сказать: нынче уж век такой наступил, что всякому чего-нибудь хочется.
Дама . Я не всякая-с.
Пересвет-Жаба . Помилуйте, сударыня, зачем же так понимать мои слова? Я не смею и думать-с… я вообще… я к тому это сказал, сударыня, что век наш вообще имеет направление практическое…
|
|
|
Артамонова . Я думаю, однако, что и в прежнее всякому чего-нибудь хотелось.
Пересвет-Жаба . Не смею с вами спорить, сударыня, но все-таки, если вам угодно будет сравнить недавнее прошедшее с нашим настоящим, вы сами удивитесь, сколько мы в какие-нибудь пять лет прожили! Пытливость ума какая-то… пароходы… акционерные компании… Нет, как хотите, а это шаг!
Вновь воцаряется молчание. Приятно жить в такую эпоху, сударыня! Приятно чувствовать, как все это кругом обновляется, молодеет! Начну, например, с себя: конечно, я человек со средствами, мог бы существовать независимо… наслаждаться природою… увлекаться с любимым писателем в страны воображения… однако нет! В воздухе, знаете, что-то такое… так вот и подталкивает: действуй, действуй и действуй! (Махает руками .)
Кузнеев (умильно ). Даже мы, старики, и мы это чувствуем, господин ротмистр!
Пересвет-Жаба (смотрит на Кузнеева ласково ). А что вы думаете, ведь это правда! У меня сосед по имению есть, лет уж осьмидесяти старик… ну и паралич тоже… осьмой год недвижим лежит… а и он намеднись говорит: «Пожил бы, Станислав Казимирович, еще вот как пожил бы!» Эпоха такая!
|
|
|
Артамонова. Ну, пожить-то и во всякую эпоху хочется!
Пересвет-Жаба . Не смею с вами спорить, сударыня, но все-таки позволю себе продолжать думать, что в настоящей эпохе есть именно что-то живительное, возбуждающее. (Нюхает в воздухе .) Конечно… жить… то есть пользоваться земными благами… (скороговоркой ) попить… поесть хорошего… конечно, такое желание законно во всякое время; но согласитесь, что в прежнее время не было ни этой пытливости, ни этой полноты, ни этого жару… а это великая вещь, сударыня! Всякому, знаете, хочется применить, провести что-нибудь… убеждение какое-нибудь эдакое… Я даже так полагаю, что со стороны человека, который имеет убеждения, было бы непростительно не выступить с ними на поприще гражданственности!
Кувшинников (в сторону ). Эхма! кабы все это да в просьбу вклеить!
Пересвет-Жаба. Скажу опять-таки про себя. Я человек независимый, имею хорошее состояние, следовательно, мог бы, по-видимому, жить, ни в ком не нуждаясь. Однако я чувствую, что это было бы с моей стороны непростительно… даже подло… и вот я готов! (Декламируя .) Приветствую тебя, век пытливости! век изобретательности ума! век железных дорог и телеграфов!
Кувшинников (в сторону ). Ахти-хти! и я бы готов, да этот чертов сын стракулист, кажется, всю просьбу испакостил!
|
|
|
Кузнеев . Это справедливо, господин ротмистр, что на зов отечества всякий из нас свою лепточку… (Делает крошечное движение рукой .)
Пересвет-Жаба . И возьмите, сударыня, что во всем это так… во всем это движение, эта жизнь! Начнем с нашего благонамеренного, нашего истинно благодушного начальника. Скажите на милость, когда же была видна такая заботливость, такое истинное христианское попечение обо всем? Чтоб все это было хорошо, чтоб все это благословляло, все радовалось… чтоб помещик был доволен, чтоб мужичок был счастлив… согласитесь, что никогда? Поверите ли вы мне, я даже в губернский город лет десять не ездил – так все это было противно! И вдруг теперь приезжаю – какое приятное изумление! Мостовая везде с иголочки… там бульварец… тут театрик… не тряхнет нигде… просто даже странно после прежнего безобразия! Нет, как хотите, а он не бюрократ! Он дворянин! именно дворянин! Есть в нем эта сила, это что-то неуловимое, это… это…
Кузнеев . Осмелюсь доложить, господин ротмистр, что был здесь, лет тридцать тому назад, начальником Федор Петрович Фютяев… тоже и театров и бульваров – страсти сколько настроили! а после них поступили генерал Вислоухов, и все это опять уничтожать начали!
|
|
|
Пересвет-Жаба . Да?
Кузнеев . Точно так-с. А Федор Петрович именно прямой начальник были! И так это строго себя против всех держали, что даже смотреть на них внушительно было!
Пересвет-Жаба . Ах, да не то! да не в строгости тут сила, милостивый государь! Тут просто что-то неуловимое… как бы это вам выразить? «Ну, сделай это, mon cher!»[145] – и всякий сделает с удовольствием.
Кузнеев . Конечно-с, мерами кротости… это так! Однако осмелюсь доложить вашему высокоблагородию, что с купцами не всегда это удобно. Пойдут это у них сказы да рассказы, да отговорки разные – ну, а начальству не всегда досужно бывает.
Сцена VII
Те же, Уколкин и Накатников (входят очень шумно и вообще выказывают развязность самого лучшего тона; одеты пестро; часто между собой перемигиваются, указывая на прочих соискателей).
Уколкин (чиновнику ). В каком положении начальство?
Накатников . То есть в «положении» или уж в «состоянии»?
Уколкин . Joli![146]
Чиновник . Чай кушают-с.
Уколкин . А импресарио?
Чиновник. Прошли к ним-с.
Уколкин . Ну, волоките его сюда; скажите, что Тамберлик и Кальцоляри ждут*…joli?
Накатников . Да вы не переврите: не скажите: «трубочист и канцелярия»…
Уколкин . Joli!
Чиновник . Сейчас-с. (Уходит .)
Уколкин (вполголоса, подмигивая на прочих действующих лиц ). Катнем?
Накатников . Вальнем!
Уколкин . Как… как… как это ты давеча сказал: «вот он-он»?
Накатников . С пальцем девять, с огурцом пятнадцать, наше вам-с!
Уколкин . Charmant![147]
Артамонова (в сторону ). Это, прости господи, что еще за скоморохи ввалились?
Пересвет-Жаба (очевидно заигрывает с Уколкиным и Накатниковым ). Вот хоть бы взять, например, нынешнее молодое поколение… Скажу откровенно: я тоже был молод, и тоже в свое время не последнюю роль играл, однако, нет… не то! Не было, знаете, этого дельного взгляда, не было этого изящества, этой волшебной простоты, которая так очаровывает в нынешнем молодом поколении!
Уколкин (вполголоса Накатникову ). Гм… однако этот антрепренер не дурак!
Накатников. У него аппетит очень силен… joli?
Кузнеев (подходя к Накатникову ). Позвольте, Семен Петрович! вы, кажется, не изволите узнавать меня… Кузнеев, Хрисанф Степанов.
Накатников. Боже! да это, кажется, тот самый Кузнеев, который…
Кузнеев . Именно, Семен Петрович, тот самый…
Накатников . Знаменитый Кузнеев!
Уколкин . Достославный Кузнеев!
Кузнеев (Уколкину ). И вас тоже, Петр Николаич, имею честь знать… Точно-с, мы, как бы сказать, люди темные: куда нам с образованными людьми компанию весть! Однако и мы тоже слышим!
Уколкин . И много лестного слышите?
Кузнеев . Столь много, Петр Николаич, что, кажется, если бы у меня был такой сын, то я именно почел бы себя счастливым!
Накатников. А у вас сын разве очень плох?
Кузнеев . Я совсем не имею сына, Семен Петрович!
Накатников . В таком случае я понимаю! Достославный Кузнеев, томясь жаждой родительской любви, желает усыновить нас! Папаша! позволь облобызать тебя!
Уколкин . Бесценный родитель! позволь придушить тебя в объятиях сыновней нежности!
Сцена VIII
Те же и Бирюков; за ним дежурный чиновник .
Бирюков выходит из внутренних апартаментов; Уколкин и Накатников немедленно устремляются к нему; Пересвет-Жаба встает и расшаркивается; лицо Кузнеева принимает выражение человека, на всю жизнь осчастливленного; Кувшинников держит руки по швам; дама с вуалем беспокойно подергивается на стуле; мадам Артамонова взирает с любопытством и делает знак Антоше, чтобы он поправился. Бирюков, высокий, румяный и плечистый молодой человек, гладко выстрижен, слегка картавит, держится прямо и вообще всей складкой выражает некоторое подобие английскому джентльменскому типу, в противоположность Уколкину и Накатникову, в приемах которых видно нечто, напоминающее французов-куаферов.
Бирюков . А, солисты! (Жмет им руки .) Который же из вас Тамберлик?.. mais savez-vous que le généra! a beaucoup ri![148]
Уколкин . Joli? не правда ли? Ведь это я выдумал! едем мы сюда, а я и говорю Накатникову: знаешь что, Simon? велим об себе доложить: Тамберлик и Кальцоляри?
Накатников . Ну, а как же там-то, Сеня? (Показывает глазами наверх .) Вальнем?
Уколкин (перебивая его ). А то вчера вечером идем мы в клуб, и вдруг нам навстречу мужик: «Вот он-он!» – кричит; а Накатников ему так, знаешь, равнодушно: «С пальцем девять, с огурцом пятнадцать – наше вам-с!» Да ты понимаешь? с пальцем девять… понимаешь? И так, знаешь, равнодушно… délicieux![149]
Бирюков смеется.
Накатников . Ну да полно же, Уколкин! Так как же, Сеня, – вальнем?
Бирюков (вполголоса ). L’affaire est baclée[150].
Уколкин и Накатников жмут ему руки.
Уколкин . Сеня! Vous avez un noble coeur![151]
Накатников . Сеня! Vous avez bien mérité de la patrie![152]
Бирюков (ласково ). Шуты! перестаньте! l’on va descendre à l’instant![153]
Уколкин . А нам нужно ждать?
Бирюков . Нет, вас Анна Ивановна обедать зовет. Je vous dis que c’est une affaire arrangée[154].
Уколкин . Нет, да ты пойми, Сеня, какую ты вещь устроил: ты, я, Накатников… et Mokrotnikoff pour président…[155]Да ведь мы вчетвером такой концерт…
Бирюков . Будет еще пятый.
Уколкин . Кто же?
Бирюков . Маленький князек.
Уколкин . Соломенные ножки? Ну что ж, это ничего: он будет у нас вместо флейточки! Ну, а в других уездах как?
Бирюков . Un choix admirable[156]. Анна Ивановна шутя говорит, что у нее следующей зимой составится un quadrille des myrovoys[157].
Уколкин . Mais quelle femme séduisante![158]
Накатников . Гм… в старину были телеса…
Бирюков . Молчи ты, шут гороховый! Вот зададут тебе «телеса»!
Уколкин . Да! à propos:[159] чуть-чуть не позабыл… позволь рекомендовать тебе родителя!.. Достославный Кузнеев! ползите сюда!
Кузнеев . Петр Николаич шутят-с. Однако я очень рад-с. (Подает Бирюкову руку, которую тот не берет .)
За дверьми слышится шум.
Бирюков . Тсс… сам! Убирайтесь!
Накатников и Уколкин скрываются; слышится: «Au revoir!», «Au plaisir!»[160] и проч.
Сцена IX
Те же и Зубатов (румяный и бодрый старик; держит себя по-военному; глаза голубые; нос большой; густые бакены с проседью; привык повелевать и потому часто делает попытки перейти в ругательный тон, но, вспомнив о существовании благодетельной гласности, сдерживает себя). Повторяется та же сцена, что и при появлении Бирюкова, но в усиленном градусе.
Зубатов (подходя к Артамоновой ). Чем могу быть полезным, сударыня?
Артамонова . Permettez-moi de vous recommander mon fils, général… Antoine! faites donc votre révérence au général![161]
Зубатов (несколько изумлен ). Очень рад, очень рад! но в чем же дело, сударыня?
Артамонова . Mon général…
Зубатов (мало-помалу багровеет ). Позвольте вас просить объясняться по-русски, сударыня.
Артамонова . Я приехала, генерал, рекомендовать вам моего сына на одно из новых мест.
Зубатов . А ваш сын где кончил воспитание?
Артамонова . Мой сын воспитывался дома, и я сама наблюдала, чтобы внушить ему самые строгие правила, генерал.
Зубатов . Очень жаль-с! очень жаль-с! Но нам необходимы люди, кончившие курс в высших учебных заведениях!
Артамонова . Однако согласитесь, генерал, что это тирания!
Зубатов . Очень соболезную! И даже соглашаюсь с вами отчасти; но таковы намерения высшего начальства, а я… я раб, сударыня! то есть, я хочу сказать: я раб своего долга!
Артамонова . Однако это странно…
Зубатов . Что ж делать, сударыня! Я сам не всегда понимаю… и вполне сочувствую вашему материнскому горю, но проникать в высшие намерения не почитаю себя вправе…
Артамонова . Итак, мы не можем питать никакой надежды?
Зубатов . Очень жаль-с! очень жаль-с! (Подходит к даме с вуалью .) Чем могу служить, сударыня?
Дама (подняв вуаль ). Мой муж служит на Кавказе, ваше превосходительство…
Артамонова (перебивает ). Но, быть может, для сына моего сделают исключение, генерал?
Зубатов (очень любезно, но уже весь багровый ). Может быть-с, может быть-с… не знаю, сударыня… очень рад буду за вашего сына!
Артамонова . Потому что если бы Antoine, по молодости, и не смог чего сделать, то я, как мать, могу ему помочь! Я пятнадцать лет вдовею и двадцать лет управляю имением, генерал!
Зубатов . Очень понимаю, сударыня! но что ж прикажете делать? я раб… то есть, я хочу сказать: раб своего долга!
Дама с вуалью . Мой муж служит на Кавказе, ваше превосходительство… (Останавливается .)
Зубатов . Что ж прикажете, сударыня?
Дама (некоторое время молчит; потом застенчиво, почти плача ). Я позабыла-с.
Зубатов (снисходительно ). Постарайтесь вспомнить, сударыня… ну, например, что б такое? ну, например… быть может, супруг ваш места ищет…
Дама (повеселев ). Точно так! точно так! новые места! новые места!
Зубатов . Ваш супруг помещик здешней губернии?
Дама. Никак нет-с, ваше превосходительство, мы не помещики-с.
Зубатов . Очень жаль-с! очень жаль-с! но нам необходимы именно помещики, и именно здешней губернии!
Да м а. Так это переменить невозможно?
Зубатов . Я не полагаю-с. Конечно… быть может… в воздаяние заслуг… нет правил без исключений…
Дама . Мой муж мне именно пишет, что потребуется строгость, и что он, как военный…
Зубатов . Очень соболезную, очень соболезную, сударыня, что должен лишиться такого полезного сотрудника, но что ж делать? предписания закона ясны, тверды и положительны!
Дама (несколько подумав ). Ваше превосходительство! нам бы эти полторы тысячи…
Зубатов . Что ж делать, что ж делать, сударыня! Я имел уже честь объяснить вам, что слова закона ясны, тверды и положительны!
Дама . Очень вам благодарна, ваше превосходительство! (Закрывает лицо вуалем и выходит .)
Артамонова . Как вы думаете, генерал, если я напишу к графу Ивану Никитичу… Это будет хорошо?
Зубатов . А вы коротко знаете графа?
Артамонова . Гм… не то чтоб коротко, а так. Я однажды с ним в одном вагоне по железной дороге ехала.
Зубатов (почти посинел от злости, но еще сдерживается; еще минута, и обругает ). Гм… да… это будет не дурно!
Артамонова . Да вы поймите, генерал, что нам, с нашим влиянием в уезде, с нашим состоянием, остаться ни при чем…
Зубатов (вышел из себя и издает только бессложные звуки ). Ффф… ззз…
Артамонова (сначала смотрит на него с изумлением, потом пугается ). Antoine! allons-nous en! allons-nous en
Пересвет-Жаба (подавая письмо, вкрадчивым голосом ). От Матрены Ивановны, ваше превосходительство!
Зубатов (видимо встревоженный побегом госпожи Артамоновой и мыслью, что она может прибегнуть к благодетельной гласности ). Что вы хотите сказать этим, милостивый государь? (К Бирюкову .) Семен Петрович! эта дама… успокойте!
Бирюков выходит; из передней слышится: «De grâce, madame…», «mais non, il nous battra!»[163] и т. п. По боковым подергиваниям, которые овладевают Зубатовым, видно, что его сильно подмывает выйти в переднюю.
Пересвет-Жаба (вразумительно ). От Матрены Ивановны, ваше превосходительство!
Зубатов . Я вас спрашиваю, что вы хотите этим сказать?
Пересвет-Жаба увядает; Кузнеев видимо намеревается улизнуть; входит Бирюков .
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 114; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!