В дружный круг у елки встанем 43 страница
Это была по существу первая советская долгосрочная программа развития, рассчитанная на 1949–1963 гг. План опирался на отечественное историческое наследие и новейшие достижения советской агробиологии. Тогда буквально на слуху у каждого были имена таких крупных ученых в этой области, как В. В. Докучаев, П. А. Костычев, Д. Н. Прянишников, В. Р. Вильямс. Никакие сколько-нибудь крупные инженерные сооружения не предусматривались. Ключом к преобразованию природы выступали биологические факторы – лес и травы. Был определен породный состав лесонасаждений, предусмотрено создание питомников по выращиванию саженцев древесных, кустарниковых и плодовых пород. Итогом реализации этого грандиозного плана стало бы целенаправленное влияние на климат обширных пространств, создание более благоприятных условий для земледелия и общее улучшение экологической обстановки в стране.
Частично такие результаты были достигнуты в первые же годы осуществления плана. В соответствии с ним создавались лесополосы и осуществлялась рациональная регуляция поверхностного стока, что препятствовало засухе и наводнениям. В 1948–1953 гг. было посажено лесов в 2,5 раза больше, чем за предыдущие 250 лет. Средняя урожайность зерновых культур в СССР выросла почти в два раза, технических – более чем вдвое, на треть возросла продуктивность животноводства и птицеводства. Естественное плодородие сельскохозяйственных почв повысилось на 15–20 процентов. Таким внушительным был уже первоначальный итог реализации этого плана, возникшего под непосредственным влиянием ноосферных идей В. И. Вернадского.
|
|
|
Однако эти ноосферные замыслы были похоронены вместе с телом умершего Сталина. Хрущевское руководство остановило реализацию плана преобразования природы (создание полезащитных лесных полос было запрещено уже в мае 1953-го). С приходом к власти в стране людей, не причастных к русской культуре, ориентировавшихся на Запад, на его ценностные установки, в том числе, на развитие производства путем «покорения» природы, а не сотрудничества с ней, были организованы кампании по освоению целинных и залежных земель, по свертыванию травопольных севооборотов и т. д. Итогом явился подрыв продовольственной базы страны и переход к закупкам зерна за рубежом.
В качестве информации к размышлению приведем такие факты. Ливия не имеет ни одной реки и ни одного естественного озера. 85% территории занимает пустыня Сахара. И вот с конца 80-х она становится одним из крупнейших в мире производителей и экспортеров зерна, овощей, хлопка и изделий из них. Объяснение состоит в том, что в Ливии был актуализирован советский опыт преобразования природы. Это создание почвозащитных лесных полос в пустынных и пригодных для сельского хозяйства районах, а также строительство крупных оросительных систем, таких как Каракумский канал. В Китае ежегодно производится 1,4 млн. га защитных лесонасаждений, в США – более 250 тыс. га в год. Способ подобного обустройства сельскохозяйственных угодий заимствован у нас.
|
|
|
Нынешние же «реформаторы» продолжают дело своего предшественника. Сегодня, правда, «покорение природы» осуществляется, главным образом, путем расхищения природных богатств страны, путем экспорта сырья и энергоносителей. Полностью ликвидирована продовольственная независимость в прошлом великой сельскохозяйственной державы. Вырубаются и горят леса, деградируют почвы. С принятием же закона о частной собственности на землю стала возможной также и ее распродажа. В этих условиях о ноосферном мышлении и ноосферной политике, так же, впрочем, как и обо всем теоретическом и политическом наследии Сталина, никто, разумеется, не вспоминает. Природные ресурсы страны обречены на исчерпание во имя интересов чуждого нам «общества потребления».
Здесь уместно сказать о том, что именно в ноосферной устремленности сталинского мышления наиболее масштабно и зримо проявилась историческая миссия нашего народа, а отвержение идеологии сталинизма после кончины ее творца стало трагедией не только для нашего народа, но и для всего человечества. Когда говорят о том, что нам нужен новый масштабный творческий проект развития страны, то это, разумеется, верно. Но этот проект должен опираться на возрождение идеологии сталинизма и продолжение его политики. И может быть – прежде всего и главным образом – в ее ноосферном измерении.
|
|
|
Идеократия
Преобразования, проведенные в стране за послереволюционные десятилетия, привели к тому, что острейшая в прошлом проблема обеспечения социального равенства в значительной степени утратила свою актуальность. На передний план естественно вышла задача созидания новых условий жизни общества на основе сплочения всех его слоев, на основе единства советского народа. Внешним фактором такой постановки и форсированного решения основной задачи стал развертывавшийся фронт «холодной войны» Запада против СССР. Важнейшим условием сплочения людей стала идеология народного государства.
Сталин создал государство, о котором мечтал еще древнегреческий философ Платон. Это государство, по своей природе, было идеократией – властью идей. Высшей идеей, общей целью для всех стало созидание великой народной державы. Самоорганизация общества вокруг этой идеи происходила на основе товарищества – совместного выбора единой жизненной цели. А общность цели, как таковая, организует поток разнообразных человеческих стремлений и действий путем свободного, добровольного подчинения этой цели. Единство идеи, овладевшей массами, совершает чудеса. Отсутствие же общей цели, веры в ее достижимость ведет к нравственной деградации общества, к разрушению духовности, – здесь верх берет индивидуалистическое начало.
|
|
|
Одним из глубинных источников этой государственной идеи явилась, конечно же, русская духовная культура. Сергей Михалков, объясняя, почему Сталин остановился на варианте Гимна Советского Союза, представленном им и Эль-Регистаном, отметил ключевое значение первых двух строк: «…Ему надо было создать гимн, который подчеркнул бы то, что и прозвучало потом во время знаменитого тоста в честь Победы. Остальные слова мы переделывали не раз, а начальные две строчки стали главными» (Советская Россия. – 2002. – 30–31 декабря). Вот они, эти строчки:
Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Идеология строительства народной державы звала на подвиги – трудовые и боевые. Энтузиазм и жажда подвигов были порождены господством этой идеи. Одной из сфер проявления духовного подъема и патриотизма стал массовый спорт. До войны у нас было около восьми тысяч мастеров спорта, с фронта вернулось менее тысячи, из них только 356 человек были моложе тридцати лет, – надо было создавать совершенно новое поколение спортсменов. Была создана сеть детских спортивных школ, появилось 195 тысяч спортивных коллективов и 18 миллионов физкультурников. В Москве после войны было 140 стадионов на три миллиона жителей, сегодня на одиннадцать миллионов – нет и 30 стадионов.
В газетах того времени рядом с репортажами о передовиках производства – портреты наших олимпийских спортсменов, одержавших победы на XV летних Олимпийских играх в Хельсинки. Это был наш первый выход на олимпийскую арену, и вот непостижимая для зарубежных наблюдателей, сенсационная победа нашей сборной в Хельсинки: 22 золотые, 30 серебряных, 19 бронзовых медалей. Физическая сила и нравственная энергия наших олимпийцев были «заданы» нарастающей мощью державы – победительницы фашизма. Нашей Великой Победой мы были призваны побеждать во всем.
Сегодня утверждают, будто в сталинские времена сознание человека находилось под тяжким прессом давящей на него официозной идеологии. Что ж, давайте посмотрим. Сталинская политика опиралась на трудовой императив нашей народной культуры. Для человека-созидателя, ориентированного на утверждение своим трудом духовных ценностей и приоритетов народной культуры никакого насилия идеологическая политика собой не представляла. Наоборот: она открывала широчайшую свободу творчества, направленного на благо народа, во имя великой державы. В рамках этого ценностного диапазона «разброс мнений» был очень значительным, и дискуссионность была нормой духовной жизни общества.
А вот свобода антиобщественного действия, направленного против ценностей советского общества, в самом деле была жестко ограничена. Поклонники «потребительства», конечно же, никуда не делись, но, вынужденные считаться с общественным мнением, они были «тише воды, ниже травы». В таких условиях созидатели, те самые, которые сотворили советское экономическое чудо 30-х годов, продолжали теперь вершить новые чудеса. Ими двигали не примитивные «мещанские», потребительские соображения, а высокие идеалы всеобщего счастья. Оно неразрывно связывалось с дальнейшим расцветом науки и культуры, с гордостью людей за свою Родину, с их уверенностью в будущем, с подвигами народных героев. Это был порыв созидания, и созидатели определяли все. Созидательными и патриотическими чувствами была охвачена тогда вся страна. Ими была пронизана прежде всего молодежная среда.
Я помню, как горячо стремился поскорее вступить в комсомол. Меня как отличника учебы приняли досрочно (мне не исполнилось требуемых уставом четырнадцати лет), и радости моей не было предела. Опасался – вдруг не утвердят на бюро райкома. Районный центр был, наверное, километрах в пятнадцати от села, где располагалась наша школа. Мы, группа школьников, принятых на собрании в комсомол, отправились туда пешком, а погода выдалась сырая, дорога раскисла, и нам с трудом удавалось продвигаться по непролазной грязи. И когда мы, в перепачканной, мокрой одежде, но счастливые, предстали перед очами райкомовских работников, они срочно собрали бюро райкома и утвердили решение школьного собрания, попутно восхищаясь нашим «подвигом». Уж не это ли называется сегодня «давлением на психику»?
Есть все основания считать, что в неменьшей мере, чем экономика и политика, сталинский триумф был обеспечен именно общественной идеологией и духовной культурой народа. В конечном счете, вечность творилась именно здесь, в царстве духа. Не случайно в те годы Н. А. Бердяев, маститый русский философ, изгнанный когда-то адептами троцкизма из страны, нашел в себе мужество переступить через нанесенные ему в прошлом обиды и назвал советскую власть «единственной русской национальной властью». Он – вдохновенный творец духовности – увидел тогда в большевиках «провозвестников новой эпохи».
Советский человек благодаря политике Сталина унаследовал глубокую нравственную традицию, он вырос на почве культуры, сформированной крестьянским трудом на земле. Наши духовные ценности были укоренены в народной нравственности, противостоящей духу собственничества, социального эгоизма, – всего, что является следствием неравноправных общественных отношений. У нас, если было трудно, то трудно всем, – это сближало людей, вдохновляло их на самоотверженные поступки. Для всех нас, воспитанных в лоне народной культуры, счастье заключалось отнюдь не в телесном комфорте, а в «устроении души», сопряженном с развертыванием всех своих духовных сил, с их мобилизацией и с действием во имя народного блага, во имя страны.
Одним из важнейших приоритетов государственной политики было образование. Говорят, что, размышляя о духовных истоках нашей победы, Сталин заметил: войну выиграл сельский учитель. Школа была первостепенной его заботой, особенно в послевоенные годы. По словам ученого-историка И. Ф. Петрова, в 1944 г. исполнявшего обязанности директора «Госполитиздата», Сталин однажды позвонил ему и упрекнул за то, что доклад его, Сталина, посвященный 27-й годовщине Октябрьской революции, был отпечатан на глянцевой бумаге, а не на простой, сказал, что хорошая бумага нужна для школ, и заключил: война идет к концу, и нам надо позаботиться о том, чтобы было много хороших учебников (Советская Россия. – 2003. – 30 января).
Сталин, выдвинувший еще в 30-х лозунг «кадры решают все», отлично понимал, что самая эффективная движущая сила во всех общественных переменах и свершениях – это образованный народ. Те сталинские годы – начало 50-х – время расцвета советской школьной системы, в основе которой была единая трудовая школа. Она была поистине народной и в то же время элитарной – школой университетского типа, где образование нацелено на культивирование способности к целостному восприятию мира. Ее главной задачей было формирование личности, способной к проявлению свободы и ответственности, к самостоятельному мышлению. Этому способствовало буквально все – от введения в преподавание элементов классического образования, таких как логика и психология, до возвращения школьной формы и раздельного обучения мальчиков и девочек.
Уровень преподавания был одинаково высоким всюду. Я учился сначала в деревенской начальной школе, потом в сельской семилетке и, наконец, – в маленьком городке – в средней школе. Оказавшись волею случая в Иркутске, я пришел в престижный тогда горно-металлургический институт (конкурс – семь человек на место) и почти без предварительной подготовки сдал все пять вступительных экзаменов на «отлично». Качество школьного образования везде было высоким, оно обеспечивалось фундаментальностью и системностью, прекрасными учебниками и методикой, выработанной вековым опытом.
Отметим попутно, что рекрутирование интеллектуальных кадров не только из столичной интеллигентской среды, но из «глубинки», было обусловлено традициями отечественной культуры, которые были многократно усилены революционными сдвигами в стране. Когда я учился в городской средней школе, тот городок назывался Советском, до революции же это была рабочая слобода Кукарка, – так вот крошечная та слободка «породила» двух председателей Советского правительства – А. И. Рыкова и В. М. Молотова, занимавших этот пост в течение шестнадцати лет. Они родились на одной улице, через несколько домов друг от друга. В советские годы интеллектуальная «плодовитость» российской «глубинки» стала одним из факторов колоссальной важности в развитии общества по пути модернизации всех сфер жизни.
Сталинская школа всецело опиралась на эту «ломоносовскую» традицию нашей культуры и развивала ее. Она была самой демократичной, а потому и самой эффективной школой в мировой истории. Из нее вышли прославленные ученые, деятели культуры, сотни тысяч руководителей производства, миллионы квалифицированных рабочих и специалистов. Это они обеспечили прорыв нашей страны в космос. Даже там, на кичливом Западе, вынуждены были признать преимущества нашего образования и совершенствовать свою систему по нашему образцу. Американский советолог Дж. Каунтс отмечал: «Рост советского могущества был бы невозможен без феноменального развития советского образования» («Alma mater». – 1999. – № 8. – С. 22).
Способна ли наша нынешняя школа воспитывать гениев? Вопрос риторический. Уровень образования, когда-то поистине высочайший, утрачен: в послевоенные годы 75% наших школьников полноценно усваивали математику, сегодня – менее 20%. И ведь это не только в математике. Результат не замедлил сказаться: с начала «перестройки» в стране не появилось ни одного крупного имени ни в науке, ни в литературе, ни в искусстве, – ни в одной сфере духовной жизни. Происходит катастрофическая «деталантизация» общества, и причина ее – перенос акцентов в государственной идеологии и политике с созидания на потребление, с «устроения души» на телесный комфорт. В такой социальной обстановке мотивация образования личности и ее созидательных устремлений оказалась заблокированной.
Сегодня страна задыхается в тисках прозападной ориентации правящей «элиты». Культурное наследие тысячелетней России методично разрушается. Все это заставляет думать, что против нас ведется идеологическая война на уничтожение. Без осознания этого факта и мобилизации всех сил народа на социальное творчество, без нового прочтения сталинской идеи великой народной державы мы никогда не выйдем из тяжелейшего кризиса всех общественных структур и – что особенно трагично – кризиса человеческого развития.
А тогда традиции русской культуры были возрождены не только в образовании. В послевоенные годы Сталин, по-видимому, окончательно признал также и положительную роль православной религии в формировании народной нравственности, коллективизма и патриотизма. Церковь активно помогала государству в организации отпора иноземному нашествию, она провела сбор средств на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского, о чем глава церкви, патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) сообщил Сталину 5 января 1943 года. В ответной телеграмме Сталин благодарит православное духовенство и верующих за заботу о Красной Армии. В одном из пастырских посланий митрополит отмечает: «…Наша Патриаршая Церковь, начиная с покойного Святейшего Патриарха Тихона, и доселе, неизменно признает советскую власть богоустановленной в СССР» [106, с. 141].
Сталин никогда не оставляет без ответа добрые дела. Он проводит ряд масштабных мероприятий по сближению государства с церковью. 4 сентября 1943 года он принял церковную делегацию, и уже 8 сентября был созван Поместный собор, избравший Сергия Патриархом Московским и Всея Руси. Был избран также Священный Синод. После смерти Сергия на пост руководителя Русской Православной Церкви в феврале 1945 года был избран митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский). Новый Патриарх направил Сталину послание, в котором содержалось, в частности, изъявление личного отношения к адресату:
«В этот ответственнейший для меня момент жизни и служения Церкви я ощущаю потребность выразить Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, и мои личные чувства.
В предстоящей мне деятельности я буду неизменно и неуклонно руководиться теми принципами, которыми отмечена была церковная деятельность почившего Патриарха: следование канонам и установлениям церковным – с одной стороны, и неизменная верность Родине и возглавляемому Вами Правительству нашему – с другой.
Действуя в полном единении с Советом по делам Русской Православной Церкви, я вместе с учрежденным покойным Патриархом Священным Синодом буду гарантирован от ошибок и неверных шагов.
Прошу Вас, глубокочтимый и дорогой Иосиф Виссарионович, принять эти мои заверения с такою же доверенностью, с какою они от меня исходят, и верить чувствам глубокой к Вам любви и благодарности, какими одушевлены все, отныне мною руководимые, церковные работники». (Журнал Московской Патриархии. – 1944. – №6. – С. 48).
За свою подвижническую патриотическую деятельность Патриарх Алексий I был награжден четырьмя орденами Трудового Красного Знамени. В 1947 г., на церковных празднествах по поводу 800-летия Москвы, он заявил, что церковь ознаменовывает этот праздник «усердной всецерковной всероссийской молитвой «о державе, победе, мире, здравии и спасении» всех верных чад Российской Православной Церкви, всех доблестных руководителей нашей страны, во главе с нашим Великим мудрым Вождем, твердо ведущим нашу Родину по издревле священному пути мощи, величия и славы (выделение в тексте речи сделано Патриархом Алексием I. – В. Т.)» [4, с. 203].
Кто-то скажет, что это было заискивание церковных иерархов перед верховной властью, но подобные оценки исходили и из-за границы. Патриарх Александрийский Христофор в 1945 г., еще в ходе войны, сказал в проповеди и повторил в печати свою оценку: «Маршал Сталин – Верховный Главнокомандующий, под руководством которого ведутся военные действия в невиданном масштабе, имеет на то обилие божественной благости и благословения». При этом он отметил: «…Сталин является одним из величайших людей нашей эпохи, питает доверие к церкви и благосклонно к ней относится» (Наш современник. – 1999. – № 12. – С. 207).
Отсюда видно, что идеологические и политические усилия Сталина, направленные на сближение государства с церковью, по достоинству оценивались ее руководством. Они находили понимание и в народе. Обращение партийно-государственного руководства к нравственно-религиозным традициям Святой Руси сыграло свою роль и в завоевании Победы, и в восстановлении народного хозяйства страны. Послевоенные годы стали порой высочайшего духовного подъема, обусловленного патриотическими чувствами людей.
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 132; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!