Родители, идиоты и некомпетентные люди 10 страница
Мы прошли вверх по Брук‑роуд и зашли в лес. Наверху крутой возвышенности нам пришлось остановиться и перевести дыхание. Рядом никого не было, даже машин на дороге. Пару горок расчищали в прошлом, хотели тянуть электропровода или еще что‑то делать, но так и не сделали. Эти горки хорошо подходили для катания на санках. Они были не такими хорошими, как горка неподалеку от моего дома, но тоже вполне ничего. На Эштоне всегда собиралось много народу, а сюда никто не приходил. Мой брат был единственным, больше я никого не знаю. Именно сюда он приводил меня кататься на санках, когда я был маленьким.
Перед нами вниз тянулась белая дорожка, усыпанная снегом, по бокам ее росли густые деревья. Нужно было держаться строго по центру дорожки и не влететь в лес.
Анна огляделась и спросила:
– Я не закончу, как Этан Фром?
Я не представлял, кого и что она имеет в виду. Это была одна из ссылок, которую я не понял.
– Забудь, – сказала она.
– Я недостаточно умен для тебя, – заметил я.
– Ты мне прекрасно подходишь, – сказала она.
– Я – дурак. Я простой, как снег.
Это была шутка. Это была ирония. Я хотел сострить, но Анна уже принялась за одно из своих объяснений и исследований, игнорируя то, что я имел в виду.
– Снег совсем не прост, – заявила она. – Он только так выглядит. На самом деле он очень сложный, – она посмотрела на меня и рассмеялась. – Ничего не могу с собой поделать, – улыбнулась Анна, подошла ко мне и поцеловала холодными губами. Поцелуй подействовал на меня, как удар электрического тока. – Иногда я говорю глупости, – признала она.
|
|
|
– Я никогда не слышал, чтобы ты сказала глупость.
– Я – дегенератка, – сказала она. – Мне следует держать рот на замке. Больше походить на тебя.
– А мне следовало бы больше походить на тебя.
* * *
Она хотела проехать сама. Я смотрел, как она медленно катится с горки, а затем быстро набирает скорость. Вначале все шло хорошо. Она держалась середины склона и ехала по проложенной нами вдвоем тропинке, но затем, как раз перед впадинкой, где крутизна начинает уменьшаться, Анна отклонилась в сторону к лесу и исчезла у меня из вида. Может, она во что‑то врезалась, подскочила на кочке, внезапно склонилась не в ту сторону и потеряла контроль над санями, – но выглядело это так, словно она хотела углубиться в лес, под деревья. Я подождал несколько минут, но она не появлялась. Я подождал еще немного и начал думать, что Анна, наверное, врезалась в дерево. Я побежал вниз по склону, подворачивая ноги и падая в снег. Я следовал по проложенной санями колее и забежал в лес, ожидая самого худшего.
Я вспотел, весь вывалялся в снегу и тяжело дышал к тому времени, как добрался до деревьев. Я надышался холодного воздуха, и у меня изо рта валил пар. Анна лежала на земле, на спине, забросив руки в малиновых рукавах за голову и вытянув ноги. Я уставился на нее и рассмеялся.
|
|
|
– Я могла быть мертва, – заметила она. – Я могла бы врезаться в одно из этих деревьев. Что бы ты тогда сделал?
– Оставил бы тебя здесь, отправился домой и вел себя так, словно ничего не случилось.
– Ты бы так сделал?
– Наверное, я мог бы тебя вначале похоронить. Но никто бы тебя долго не нашел.
– Ты бы просто меня бросил?
Она приняла сидячее положение и подвинулась, чтобы освободить для меня место на тобоггане. У нее горели глаза, и я подумал, что она получает большое удовольствие.
– Люди могли бы подумать, что во всем виноват я.
– Но это и была бы твоя вина.
– Я не ехал на санях.
– Ты привел меня сюда, затем убил и оставил в лесу. Вот так бы это все и поняли. Подумай, как бы расстроились мои родители. Ты бы просто оставил меня здесь! Но ты получил бы по заслугам. И тебе лучше не хоронить меня в лесу. Я вернусь и стану тебя мучить.
– Просто возвращайся, – сказал я.
– Ты думаешь, что я бы смогла?
– Если кто‑то и может, то это ты.
– Но если бы я не могла вернуться, если бы я могла только связаться с тобой через кого‑то еще, например, через экстрасенса или медиума?
|
|
|
– Я бы тебя не узнал.
– Именно поэтому нам и нужен шифр или что‑то, что будем знать только мы двое, что‑то, что ты обязательно узнаешь, – заявила она.
– А почему ты думаешь, что умрешь первой?
– Это не ты чуть не врезался в дерево.
– Но какой у нас может быть шифр?
– Что‑то простое, – сказала она. – Что‑то простое, как снег. Эта фраза: что‑то простое, как снег.
– Ты надо мной смеешься.
– Ее легко запомнить, – заметила Анна.
– Это нельзя назвать шифром.
– Это тайное послание. Это сигнал. Это означает, что послание исходит от одного из нас. А это шифр.
– Значит, мы будем начинать послание этой фразой?
– Так делали Гудини с женой.
– А какой у них был шифр?
– Там было имя, а затем слова, которые сами по себе не имели смысла, и только их количество соответствовало нужной букве алфавита. Так получалось передаваемое слово. Начиналось все с «Розабель», это значило, что послание исходит от одного из них, а потом шли отдельные, не связанные друг с другом слова.
– Его жену звали Розабель?
– Нет, это из песни.
– Почему бы нам тогда не воспользоваться этим именем?
|
|
|
– Потому что они им пользовались. Для нас оно ничего не значит. Кроме того, я не хочу пользоваться шифром Гудини. А если он сам до сих пор им пользуется?
– А что наш шифр означает для нас? Она ответила сразу же, без колебаний.
– Он означает, что мы знаем нечто, неизвестное никому другому. Он означает, что все остальные считают мир простым, – но это не так. Он, как снег. Большинство людей думают, что снег просто белый, но если на него посмотреть, на самом деле понаблюдать за ним, то ты увидишь различные оттенки – от серовато‑белого до ярко‑белого. Я читала книгу «Самое худшее путешествие в мире» о последней экспедиции Скотта к Южному полюсу. В ней о снеге говорится, как о кобальтово‑голубом, розовом, розовато‑лиловом и лиловом, причем с различной интенсивностью всех этих цветов. А потом еще есть структура. Иногда снег сухой и гранулированный, почти как сахар. В других случаях он мокрый и весь комками. И это только поверхностные впечатления. Если ты начнешь смотреть на каждую снежинку, все станет на самом деле сложным.
– Может, ты все усложняешь больше, чем есть на самом деле, – заметил я. – Может, уникальность снежинок – это миф. Все думают, что нет двух одинаковых снежинок, потому что на самом деле их никто не сравнивал, – я взял пригоршню снега и стряхнул излишки. – Может, я сейчас держу в правой руке точно такие же снежинки, как в эту самую минуту держит какой‑то парень в Тибете или Швейцарии, или в Исландии, или в Айове. Но он думает, что его снежинки уникальны, а я думаю, что мои уникальны, потому что мы никак не можем внести их в каталог и сравнить. И это только снег, который сейчас лежит на земле, а еще был прошлогодний. Нужно сравнить миллиарды, многие миллиарды снежинок. Она рассмеялась. Она смеялась надо мной.
– Ты только что доказал мою мысль. Просто подумай, как сложно было бы занести в каталоги и классифицировать все отдельные снежинки, а затем попытаться их сравнить. Этого еще не сделали даже с отпечатками пальцев. А ведь эти снежники – лишь ничтожная часть снежинок одной зимы, не говоря уже про все зимы.
* * *
Пошел холодный дождь, капли начали падать на нас сквозь деревья, и мы направились к дому. Вместо того чтобы подниматься в гору, а потом идти вниз по дороге, мы решили срезать путь через лес. К тому времени, как мы добрались до Брук‑роуд, деревья уже блестели от тонкого слоя льда. Я хотел, чтобы Анна какое‑то время посидела у меня дома, но она переоделась и собралась уходить.
– Я срежу путь, как обычно делаешь ты, – сказала она.
– Будь осторожна, – предупредил я.
– Я тебе позвоню из дома.
Прошло полчаса, и она не позвонила. Я набрал ее домашний номер, и миссис Кайн сказала, что Анны еще нет.
– Когда она ушла?
– Недавно, – ответил я. – Не сомневаюсь, что она скоро появится.
Я набрал мобильный Анны.
– Беспокоишься? – спросила она.
– Ты где?
– У реки, наблюдаю за бурей, наблюдаю за льдом.
– Зачем?
– Приходи и сам выяснишь. Я никуда не собирался.
– Я с тобой до сих пор не могу разобраться, – сказал я.
– Это хорошо. Я не хотела бы, чтобы ты со всем разобрался. Подумай, как это было бы скучно. Самое интересное в жизни – это тайны, то, что находится в тени или под поверхностью. Самое худшее – это определенность и точность. Сомнение вызывает возбуждение.
Я слышал, как на заднем плане потрескивают покрытые льдом деревья, а также звук шин на скользком мосту.
– Возвращайся поскорее домой, ладно? – попросил я.
– Ладно.
Через час вырубился свет, и весь город погрузился во тьму. Я сидел у себя в комнате и слушал, как грузовики с грохотом катятся вверх и вниз с возвышенности. Я слышал звуки, создаваемые снегоуборочными машинами, которые также посыпали лед песком и солью. Я слышал, по крайней мере, два столкновения машин. Водители по глупости попытались съехать вниз с горки – и не справились с управлением. Отец развел огонь в обоих каминах, и дом наполнился запахами дерева и дыма. Он принес мне фонарик и свечу, но я предпочитал сидеть в темноте.
Анна позвонила мне на мобильный.
– Нас разделает только слой льда, – сказала она. – Почему бы тебе не представить себя Гансом Бринкером[28] и не примчаться сюда на коньках?
На заднем фоне слышалась музыка, она то появлялась, го пропадала.
– Что это?
– Думаю, Антон фон Вебер. Что‑то классическое.
– Я имел в виду, откуда звучит музыка?
– Отец ходит мимо со своим приемником. Мама хочет, чтобы он включил генератор, но отец медлит и все откладывает его включение. Ему нравится темнота.
– И ты это унаследовала от него?
– Не совсем. У нас с отцом много общего, но это я унаследовала от матери. Просто она это в себе игнорирует. А как насчет тебя, Ганс Бринкер, ты в кого пошел – в мать или в отца?
– На самом деле – ни в того, ни в другую. Наверное, я больше всего похож на сестру.
– А где она?
– Я не знаю. Мы ее не видели некоторое время. Она уехала.
– Исчезла?
– Вполне могла. Она просто уехала, и мы не получали от нее никаких сообщений уже какое‑то время.
– Значит, вот что тебе нравится. Ты собираешься когда‑нибудь просто уехать, и никто от тебя больше не услышит?
– Иногда я так думаю.
– Ну, не уезжай пока, Ганс. Я только что сюда приехала.
– Я никуда не уезжаю.
Первый диск
На следующий день я получил посылку. Это была коробка из‑под обуви, завернутая в простую бумагу. В углу были наклеены марки Анны. Внутри коробка была наполнена перьями индейки, а среди перьев лежал спрятанный компакт‑диск. На коробочке красовалась фотография мертвых щеглов, причем на каждом тельце имелась бирка с номером. Всех их выложили в белом ящике. На диске значилось написанное Анной название: «Ящик, полный птиц». На оборотной стороне она напечатала названия песен и исполнителей:
1. «The Replacements» – «Я посмею»;
2. «Динозавр младший» – «Странная сцена»;
3. «Фэн‑клуб тинэйджеров» – «Все течет»;
4. Братья Стэнли – «Маленький стаканчик вина»;
5. «Sonic Youth» – «Тень сомнения»;
6. Чет Бейкер – «Давай потеряемся»;
7. Йо Ла Тенго – «Мой маленький уголок мира»;
8. Т.Рекс – «Покатайся на белом лебеде»;
9. Джордж Харрисон – «Опасайся тьмы»;
10. «Pretenders» – «В центре внимания»;
11. «Big Star» – «Покров из маргариток»;
12. Сэм Кук и «The Soul Stirrers» – «Гнусный старый мир»;
13. Бонни Принс Билли – «Смерть всем»;
14. Нина Симоне – «Я тебя околдовала»;
15. «This Mortal Соn» – «Песнь для сирены»;
16. Робин Хичкок – «Вид с высоты птичьего полета»;
17. «Jayhawks» – «Забери меня с собой (когда уйдешь)»;
18. «The Сиге» – «Лес»;
19. «The Jam» – «Призраки»;
20. «Bauhaus» – «Бела Лугоши мертв».
Анна также приложила открытку – черную карточку, на которой серебристыми чернилами были выведены слова: «Почитай Рембо, „Пора в аду“: „Я сорву покров с любой тайны – тайн религии и природы, смерти, рождения, будущего, прошлого, космогонии и пустоты. Я – мастер фантасмагории.
Послушай!
Каждый талант – мой! – Здесь нет никого, и здесь кто‑то есть: я не хочу терять свое сокровище. – Мне следует отдать тебе африканские песни, танцовщиц, исполняющих танец живота…“ Прочитай остальное. Прочитай все».
Рождество
Мой брат с семьей приехали на Рождество. Они ехали на машине из Луизианы, упаковав все в свой огромный джип. Это означало, что большую часть праздничных дней они проведут в пути и не смогут долго у нас гостить.
– Зачем так далеко ехать, чтобы так ненадолго остаться? – сказал мой отец через пару минут после того, как они завернули к нашему дому. Это было практически единственным произнесенным им предложением.
Меня поразило, что брат выглядит точно, как отец, только моложе. Раньше я никогда не замечал этого сходства, но на каком‑то этапе после нашей последней встречи он проиграл генетическую битву – и вылез отец. Брат набрал немного веса и начал лысеть. Линия волос словно отступала ото лба назад. Он даже начал сутулиться, пусть и совсем немного. Ему оставалось до тридцати примерно два года, но он уже выглядел старым. Правда, у него было трое маленьких детей – двухлетние мальчики‑близнецы и девочка, которой еще не исполнился год.
Близнецы были маньяками. Их страшно заинтересовали ящики в кухне, они постоянно к ним бегали, полностью их вытягивали и разбрасывали по полу ножи, вилки и ложки. Похоже, им хотелось взять ножи. Они сражались друг с другом за один нож, хотя еще семь таких же валялись рядом. За ними нужно было постоянно следить: при любой возможности они неслись к ящикам, их следовало обогнать – или все содержимое за долю секунды вываливалось на пол. Наконец, мой брат появился из гаража с несколькими измерительными линейками и мотками веревки. Он вставил линейки в ручки ящиков, располагавшихся друг над другом, затем привязал веревками одиночные – или к шкафчикам, или трубам под раковиной.
– Просто дай им добраться до ножей, – сказал отец. – Тогда они научатся держаться от них подальше.
Ящики выглядели ужасно, но нововведения брата остановили близнецов. Проблема заключалась в том, что и моя мать теперь ничего не могла делать. Она пришла в раздражение и смятение, поскольку больше не могла передвигаться по кухне из‑за того, что все было связано.
– Разве нельзя оставить ящики в покое и связать близнецов? – спросила она.
Никто не был уверен, шутит ли она или нет. Вероятно, мы постились бы все праздники, если бы не жена брата.
По крайней мере, дом для разнообразия наполнился шумом. Царила суматоха, слышались разговоры, шла жизнь. Мои родители чувствовали себя несчастными. Неудивительно, что брат так редко приезжал в гости. Я представил то время, когда покину дом, отправлюсь учиться в колледж, а потом пойду работать. Мы сможем встречаться без них и даже не приглашать их. Они могут оставаться дома и недовольно молчать, а мы все будем отлично проводить время.
* * *
Родители поставили в старой комнате брата дополнительную кровать, и близнецов разместили там. В бывшую комнату моей сестры установили детскую кроватку. Та комната располагалась рядом с моей, и младенец спал там. Это означало, что брат с женой заняли мою комнату, а мне пришлось спать внизу, на кушетке в гостиной. Это, конечно, означало, что я не могу послать Анне письмо по электронной почте ночью, как мы обычно делали. Ей не разрешали пользоваться телефоном после десяти вечера, поэтому нам приходилось отправлять текстовые сообщения друг другу на мобильники. Я лежал на кушетке и ждал ответа от Анны. Но тут со второго этажа спустился брат и сел рядом со мной.
– Прости, что мы выгнали тебя из твоей комнаты.
– Не беспокойся. Это же всего на пару дней.
– Я постараюсь не нарушать там твой порядок, ничего не перекладывать.
– Пусть тебя это не волнует.
– А как вообще дела?
– Неплохо.
– Мать с отцом нисколько не изменились?
– Здесь словно город призраков. Они просто исчезают после ужина.
– Это тебе должно бы уже опротиветь.
– Меня это не волнует, – ответил я. – В любом случае, кто хочет находиться рядом с ними? Они чудные, когда с ними не разговариваешь, и еще более странные, когда начинаешь что‑то говорить.
– Так чем ты занимаешься?
– У меня полно дел. У меня есть девушка, она не дает мне скучать.
– Мы с ней встретимся?
– Я попытаюсь ее привести. Хотя я должен тебя предупредить – она не совсем обычная.
– Что ты имеешь в виду?
– Она предпочитает одеваться в черное.
– Тебе это нравится?
– Мне она нравится. И тебе она понравится., – Ну, тогда приводи ее.
– Ей может захотеться забрать твоих детей. Для жертвоприношений или еще чего‑нибудь.
– Может забирать. Звони ей прямо сейчас, пусть приходит и забирает.
Второй диск
Я почувствовал холод где‑то посередине спины. Мне действительно стало холодно. Я протянул руку назад и почувствовал что‑то холодное и влажное. Я спрыгнул с кушетки и увидел брата. Он стоял рядом с кушеткой и хохотал.
– С Рождеством! – поздравил он. – Это лежало на крыльце. Думаю, что это пришло для тебя.
Это оказался кусок льда, размером примерно с буханку хлеба. В центре был заморожен компакт‑диск. На нем была черно‑белая картинка, на которой изображались то ли фракталы, то ли странные геометрические фигуры. На самом деле это оказались увеличенные снежинки. Название было написано зелеными буквами, которые словно отбрасывали красные тени – «Малышка, на улице холодно». Небольшая карточка, которая обычно прикладывается к подаркам, тоже заледенела. Однако можно быть прочесть написанное сквозь слой льда: «Поздравляю с Рождеством. С любовью, Анастасия».
– Написано «с любовью», – поддразнил меня брат.
Я отправился к мойке в кухне и положил подарок туда, чтобы лед оттаял. Позднее Анна сказала, что но отдельности замораживала половинки куска, после того, как они частично замерзли, положила компакт‑диск и карточку на нижнюю, закрыла верхней и оставила замораживаться дальше.
– Мне просто пришлось добавить немного воды, чтобы скрыть швы, – пояснила она. – Я не знала, испортится ли компакт‑диск или нет, поэтому на всякий случай сделала копию.
– Если бы я это знал, то не стал бы растапливать лед, – сказал я. – Я оставил бы подарок целиком в холодильнике.
– А какой смысл?..
«Малышка, на улице холодно». Альбом включает:
1. Дин Мартин – «Зефирный мир»;
2. Буффало Том – «Замерзшее озеро»;
3. Джезус и Мэри Чейн – «Ты сбил меня с толку»;
4. Близнецы Кокто – «Ледяной отблеск удачи»;
5. «Galaxy‑500»‑ «Снежная буря»;
6. Дамьен Джурадо – «Призрак в снегу»;
7. Кейт Буш – «Подо льдом»;
8. Леонард Коэн – «Зимняя дама»;
9. Хэнк Уильямс‑старший – «Первый снегопад»;
10. Джеймс П.Джонсои – «Плохое утреннее настроение»;
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 118; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!