Рита выключила свой мобильный телефон и решительно стерла записанное.
После крестного хода Ваня, действительно, привел на веревке Шарика и привязал его к дереву.
- Отец вернулся, только какой-то странный и… страшный! Пойду, пригляжу за ним! – сообщил он и сразу же убежал домой.
До начала сельского схода оставалось чуть больше трех часов.
Стас прошел в свою комнату и стал наблюдать за домом, в который вошел Григорий Иванович. Все было тихо и безопасно. Он даже потянулся к компьютеру, но тут вдруг яростно залаял Шарик.
«Эх, надо было бы хоть неработающий «шмайсер» на всякий случай у Ника взять!» – с запоздалым сожалением подумал он, заметался по дому и, увидев лежавший в углу топор, схватил его и с самым воинственным видом выбежал на крыльцо.
Выскочил и смущенно опустил руку.
Перед ним стояла… Рита.
- Здравствуй! – с доброй улыбкой, словно между ними и не было размолвки в конце их первой и последней встречи, протянула она руку, и когда Стас, отбросив топор, спросила: - Ты всегда так встречаешь гостей? А, впрочем, можешь, не отвечать, - предупредила она и погасила улыбку: - Прости за неуместную шутку. Я уже все знаю: и про Покровку, и про Ника с его отцом, и что Ваню избили отморозки Градова!..
- Градова? – удивился Стас. – Я думал это люди Молчацкого…
- Да что ты, разве он способен найти людей, способных на все? Его уровень – только те, кто бутылки по местным лесам собирает… Да и сам он, просто актер, которого выгнали за интриги из областного театра!
|
|
|
- Может, пройдем в дом? – предложил Стас. – Кофе, коньяк, виски, не предлагаю, но чай со смородиновыми листьями найдется!
- Нет, и тут хорошо! – отказалась Рита. – Все-таки, последние дни лета… Сад у тебя дикий, а мне надоели ухоженные, словно искусственные, сады… И собачка такая милая… - похвалила она, несмотря на то, что Шарик так и захлебывался от лая. – Только за что она меня так не взлюбила??
- Во-первых, это не она, а он! – уточнил Стас. – А во-вторых, это- привыкший охранять дом от чужих, пес Ваньки с Леной.
- А-а, ну тогда все понятно! - протянула Рита - - Это он так права своей хозяйки на тебя защищает!
- Да какая она хозяйка… - пробормотал Стас, чувствуя, что ему почему-то понравились эти слова Риты. – Она ведь еще совсем маленькая…
- Маленькая? – с сомнением переспросила Рита и почему-то с завистью вздохнула: Подожди, ты даже не заметишь, как она подрастет и станет уже хозяйкой твоего сердца! У меня на это глаз верный…
Они прошли за дом, где не так был слышен лай Шарика, и здесь Рита с упреком взглянула на Стаса:
- Ну, почему ты не смог сразу мне все объяснить! Неужели ты думаешь, я бы не поняла?
|
|
|
- Я пытался, но…
- Да-да, помню, подумав, как всегда о своем, я просто перебила тебя тогда… И… сама же себя наказала!
Рита походила между деревьев и неожиданно сказала:
- Знаешь, мой дед очень любит одну песню. Я точно не помню ее слова. Там один смешной паренек все пел девушке песни. Он их ей, как там поется, как улыбки дарил: про ясный день и про рассвет, еще про что-то, о чем в сегодняшних песнях, уже к сожалению, нет, про то, что жить нам вечно и про любовь, конечно… Он пел, а она это не ценила. Но когда они навсегда расстались, вдруг пришла к нему и сказала…
Рита – чувствовалось, что она брала уроки у профессиональных певиц, тихонечко подобрала нужную тональность и пропела:
Возьми мое сердце, а песни верни…
- Здорово, правда? - спросила она и чуть слышно проговорила: - Я это к тому, что… прочитай мне еще стихи! А я их на свой мобильный телефон запишу! Буду потом там, - она кивнула куда-то далеко-далеко, – слушать!..
- Хорошо! – согласился Стас. Он покопался в памяти, выбирая, что бы ему подходящее подобрать для девушки, надолго уезжающей за границу, и, погладив еще влажный от недавнего дождя лист сирени, начал:
|
|
|
Прольется дождь - запомни навсегда
Какого цвета на листве вода!
Сорви полынь, и в пальцах разомни,
Взгляни на дальней станции огни,
Постой на месте лучших твоих встреч,
Послушай русскую родную речь,
Перекрестись на Православный храм…
Ну… неужели лучше будет там?!
Рита выключила свой мобильный телефон и решительно стерла записанное.
- А ты жестокий! Такие стихи нельзя брать с собой туда, – покачала она головой и исподлобья взглянула на Стаса: - Иначе сразу вернусь обратно. А мне еще доучиться надо… Ты мне лучше что-нибудь такое, чтоб я обязательно возвратилась!
- Ну, хорошо! – улыбнулся ей Стас. - Тогда слушай другое «Прогноз погоды»:
В России – дождь. Нелетная погода.
А здесь и лето, словно на заказ,
И всё «О, кэй!» в любое время года,
Как всё у них, то есть, теперь – у нас!
В России - дождь. А мне какое дело?
|
|
|
От Мурманска до Сочи. Ну так что ж?
Мне на работу, хватит, надоело!
Что там ещё? Ах, да – в России дождь…
Бросаю машинально в сумку зонтик,
И тихо опускается рука.
Все здесь «О, кэй!» Так что ж на горизонте
Ищу я долго-долго облака?..
- Вот это совсем другое дело! - Рита спрятала в сумочку телефон, и они медленно вышли из-за дома.
Шарик по-прежнему заливался лаем. Но лаял он теперь как-то по-другому, с остервенением, злобно, и, даже не обращая внимания на Риту, совсем в другую сторону – туда, где стоял дом соседа.
- Ах, я растяпа! – стукнул себя по лбу Стас. - Я ж про Григория Ивановича совсем забыл!..
И коротко махнув на прощание девушке, бросился к разделявшему их дома забору…
4
Шарик задыхался от неудержимого лая…
Стас, не постучавшись, приоткрыл незапертую дверь соседского дома и осторожно позвал:
- Григорий Иванович!
Ответа не последовало. Тогда Стас вошел в коридор и крикнул уже во весь голос:
- Григорий Иванови-ич!
Не дождавшись опять ответа, он прошел по всему дому, заглянул в келью и с облегчением отметил, что нигде не видно следов насилия и погрома.
«Странно! - подумал он. – А где же он сам? Может, где-нибудь во дворе?»
Он выглянул в окно и тут же отпрянул, увидев вместо Григория Ивановича совсем другого человека. Прячась за деревьями, тот шел к деревянной баньке, темневшей в самом углу двора. Крепкая, сложенная из добротных бревен – она была гордостью Григория Ивановича. Но дело было не в этом, а в том, что этот человек был одним из охранников Молчацкого!
Стас выскользнул за дверь и, тоже крадучись, стал следить за этим человеком.
Шарик задыхался от неудержимого лая.
- Да тише ты, и без тебя все вижу…– досадливо отмахнулся от него Стас, не замечая, что, прячась за теми же самыми деревьями, за ним следовал и второй охранник Молчацкого…
Так, крадучись, они втроем дошли до самой баньки, из которой слышались приглушенные голоса Григория Ивановича, дяди Андрея и еще кого-то… Стасу не было времени гадать, кого именно. Он обогнал удивленно взглянувшего на него первого охранника, ворвался в баньку и, увидев сидящих в уютной парилке Григория Ивановича, дядю Андрея и Юрия Цезаревича, закричал:
- Григорий Иванович! За вами охотятся! Скорей уходите отсюда!
- Да что это за игры в казаки-разбойников со старшими? – возмутился Юрий Цезаревич.
- Охотятся, говоришь? – Григорий Иванович, зажав ладонью то место, где был спрятан документ из Государственной Думы, словно в замедленной съемке, начал медленно подниматься со ступеньки, еще медленнее сделал шаг к открытой двери… И тут Стаса кто-то быстро и сильно толкнул в спину. Он полетел вперед и уткнулся головой в мягкий живот охнувшего дяди Андрея.
В то же мгновение дверь захлопнулась, и наступила полная темнота.
- Ничего! – успокаивающим тоном, сказал Григорий Иванович. - Сейчас мы ее откроем.
Но дверь не поддалась. Даже после того, как на помощь Григорию Ивановичу пришел дядя Андрей, показалась лишь узенькая полоска света. Кто-то явно придерживал ее снаружи.
- Скорее! - с натугой хрипел этот «кто-то» - Подтаскивай сюда бочку с водой… И бревно это тоже тащи! Подпирай им дверь! Вот так! Так! Все, попались, голубчики!
5
- Хоть бы форточку догадался сделать! – простонал дядя Андрей.
- Немедленно откройте!
Когда Григорий Иванович был заместителем губернатора области, говорят, подчиненные побаивались даже его шепота.
А тут, наверное, самый грозный крик, на который он был способен, не подействовал на охранников.
- Шуми-шуми, все равно никто не услышит! – засмеялись они в ответ. - А еще лучше отдай нам сразу документик, и разойдемся с миром!
- Какой еще документик? Что за бесчинство такое? – возмутился Юрий Цезаревич. – И вообще, что это все значит?
Вместо этого где-то в углу послышалось возня и бормотание Григория Ивановича:
- Подожди, у меня тут где-то огарок свечи был… Ага! Вот он…Андрюха, у тебя спичек нет?
- Откуда?
- А ну да, ты же здоровье у нас бережешь! Юрка, может, у тебя есть?
- На, держи!
- Ого! Зажигалка? Курить, что ли начал?
- От такой жизни, как не закуришь?..
Григорий Иванович чиркнул зажигалкой, поднес ее огонек к свече в консервной банке, и в парилке сразу стало светло.
Стас огляделся. Все как в обычных деревенских банях: деревянные полки, деревянные стены и большие булыжники в металлическом баке.
- Хоть бы форточку догадался сделать! – простонал дядя Андрей.
- Зачем? – удивился Григорий Иванович. – Когда я ее строил, сердце было в порядке, и делал все так, чтобы пар был на славу! Не баня – а крепость!
- Надо милицию вызывать! Да не ту, что в городе, пока они еще приедут, а нашего старшину!
- Сейчас! - Стас с готовностью вынул из кармана телефон и ахнул: - А я как нарочно, номер здешнего участкового выбросил… Да и все равно здесь никакой связи нет… - приглядевшись, сообщил он.
- Я же говорил – крепость! – со знанием дела, постучал ладонью о стену Григорий Иванович.
- Да-да! – тут же послышалось из-за двери. – Вы хотите сказать, что уже согласны?
- Нет! – крикнул Григорий Иванович. – Я только хотел сообщить, что ничего у вас, негодяев, не выйдет!
- Значит, по-хорошему не хотите? Ну что ж…
За той стеной, где был бак, загрохотали шаги, послышался звук открываемой железной дверцы и звуки подбрасываемых в печь поленьев.
- Что они задумали? – встревоженно посмотрел на Григория Ивановича дядя Андрей.
- Попарить нас, кажется, захотели! – ответил тот и закричал: - Эй, вы! Мальчонку хоть пожалейте! Выпустите, говорю, его!
- Еще чего! – раздалось в ответ.
- Когда он как рак красным начнет становиться, и глаза у него вылазить начнут, ты у меня сразу сговорчивым сделаешься!
В парилке, и правда, стал быстро накаляться и, словно улетучиваться, годный для дыхания воздух.
- Мерзавцы… - в бессилии ударил кулаком по ступеньке Григорий Иванович.
Юрий Цезаревич посмотрел на него и тихо спросил:
- Зачем ты меня сюда привел?
Григорий Иванович виновато положил ему ладонь на плечо:
- Прости, Юр, хотел по старой мальчишеской дружбе упросить тебя отказаться от своего заявления, что наша школа нецелесообразна, и сказать сегодня об этом на сходе!
- Да ты знаешь, что бы мне было за это? Хотя… он покосился на булыжники в баке и безнадежно махнул рукой: - Наверное, все лучше, чем то, что нас теперь ждет…
Григорий Иванович перевел глаза на молчавшего дядю Андрея:
- А ты что не упрекаешь меня? Ведь ты же так берег себя, чтобы хоть на годик дольше прожить…
- Да какая разница! – махнул рукой дядя Андрей. - Я еще на службе в церкви сегодня подумал: ну, проживу еще десять лет… ну, самое большее, двадцать! А что потом? И когда ты Юрку позвал с собой для разговора, я для того и увязался с вами, чтобы спросить у тебя, как мне теперь жить!
- Да… - с горькой усмешкой подытожил Юрий Цезаревич. – Вот и состоялась встреча старых друзей! Так сказать - «Сорок лет спустя!» Сам Дюма до такого бы не додумался…
Стас посмотрел на него, на Григория Ивановича, на дядю Андрея, и до него стал доходить весь ужас происходящего. Ну, они-то ладно, пожить хоть успели. Не зря говорят – сорок лет спустя, да еще плюс столько, сколько ему… А он? И… что будет с его родителями?
К счастью, Григорий Иванович нашел единственные слова, которые в этот момент могли его утешить:
- Слава Богу! Мы хоть все причастились сегодня. Так что если что, пойдем, как мученики – прямо в рай!
- Вы – да! А я?! – гневно оборвал его Юрий Цезаревич. – Почему я должен погибать, даже не зная за что, вернее за то, с чем не согласен и вообще слушать все эти дурацкие бредни? Эй, вы!!!
Он подбежал к двери и принялся стучать в нее кулаками:
- Выпустите меня отсюда! Я - директор школы! Я - друг вашего начальника – это же я помог ему!
- А вот мы тебе ничем не можем помочь! – послышалось в ответ притворно-сочувственное. – Вернее, можем, и даже поможем сразу, если ты уговоришь своего друга отдать нам то, что нам от него нужно!
Юрий Цезаревич как затравленный оглянулся:
- Гришка, Христом Богом твоим молю – отдай им то, что они просят!
- Твоим? – удивленно переспросил Григорий Иванович. – Насколько я помню, когда ты был таким же, как сейчас Стас, он был и твоим Богом!
- Да! – согласился Юрий Цезаревич и тут же протестующе выставил перед собой руку: - Но вспомни, кто виноват в том, что я отрекся тогда от него? Ты, Андрюха, увидев на мне крестик, когда я купался с тобой на реке, за горсть конфет сказал это Гришке. Ты, Гришка – своему отцу. Тот директору школы. И когда меня прижали к стенке – крест или галстук, я был вынужден выбрать последний. Ведь без него я не смог бы поступить в институт, не стал бы директором школы… Впрочем, я уже и так перестал быть им… Это что же – выходит – я зря прожил всю жизнь? То есть, как это прожил?! Нет!!! Я не хочу умирать! Я не хочу этой кошмарной вечной пустоты!!!
- Да какая же там пустота, Юрка? – как можно мягче сказал Григорий Иванович. - Там ведь тоже жизнь! Причем, вечная, и здесь только ее начало! Что, наши предки и самые умные люди всех времен и народов были глупее тебя, безоговорочно веря в это?
Юрий Цезаревич медленно поднял голову, и в глазах его вдруг появилось что-то осмысленное
- Ты… думаешь… там… и правда, что-то есть? – веря и не веря, осторожно спросил он.
- Конечно!
В парилке становилось все жарче и жарче. Уже почти нечем было дышать. Полжизни можно было отдать за один глоток свежего воздуха…
Дядя Андрей давно уже снял с себя свитер, который носил даже летом, боясь простудиться. Теперь потянул с себя и футболку. Стас последовал его примеру. Начал раздеваться и Юрий Цезаревич… Только Григорий Иванович, как был, так и оставался в пиджаке. И по его лицу было видно, что никакая сила не заставит его с ним расстаться.
- Конечно есть! – видя, что Юрий Цезаревич замолчал, не зная, что ответить, повторил он. – Но весь вопрос: каким ты войдешь в эту вечность? Ведь жизнь-то дана зачем? Чтобы за время, что нам дано здесь на земле, соединиться с Богом! А на тебе даже креста нет…
- Да я бы теперь… и надел… пожалуй… - пробормотал Юрий Цезаревич. – Только разве они выпустят меня сбегать в храм, чтобы купить его?
- Вот уж поистине сказано, пока гром не грянет, мужик не перекрестится! – покачал головой Григорий Иванович и снял с себя свой нательный крест: - На, держи мой!
- А ты? – хватаясь за крест, как моряк за спасительный круг во время шторма, испуганно взглянул на него Юрий Цезаревич.
- Что я, не в своей бане, что ли?
Григорий Иванович поднял с пола несколько щепок, отобрал две лучшие, затем с помощью догадавшегося, что он собирается сделать, Стаса надергал из пазов пакли, свил из них две веревки. Одной, поменьше он связал щепочки в крестик, а к большей привязал его и повесил себе на шею.
Юрий Цезаревич с серебряным крестиком в руках стоял, глядя за каждым его движением, словно оцепенелый.
- Ну, а ты что ты стоишь? Надевай! – заметив это, накинулся на него Григорий Иванович. - Да перекрестись хоть сначала! Да не так! – поморщился он, видя, как Юрий Цезаревич крестится так, словно шарит рукой по телу в поисках чего-то забытого. И своей рукой помог ему правильно сложить пальцы и перекреститься: - Вот: так-так-так и так! А теперь, давай - сам!
Юрий Цезаревич послушно перекрестился и надел на себя крест.
- Ну вот и слава Богу. И правда уже не так стало страшно… - прошептал он и, опустившись на раскаленную ступеньку, взвился, крикнув от боли:
- Ой!
- Что такое? – забеспокоился Григорий Иванович.
- Жжется… - объяснил ему Юрий Цезаревич, на что Григорий Иванович только рукой махнул:
- Так это же ерунда! В аду бы тебе куда горячее было!
И тут Юрий Цезаревич улыбнулся. Он, как понял Стас, окончательно пришел в себя.
- Эй! – снова послышались голоса снаружи. – Вы там еще живы? Скорее решайте, а то уже и нам тут становится жарко.
- Подождите! Настанет час, когда вам не так жарко станет! – как-то мигом окрепнув в духовной жизни, пообещал Юрий Цезаревич.
И тут… бывают же такие совпадения: где-то у входа в баню раздался сильный взрыв, очевидно опаливший огнем одного из охранников.
- Ай! – вскричал тот и простонал второму: – А ну-ка сходи, проверь, что там еще такое…
Послышались быстрые шаги, еще один вскрик боли. Затем, судя по звукам, уже несколько человек подошли к закрытой двери, отодвинули бочку, с грохотом отбросили подальше бревно…
Наконец, дверь распахнулась, и вместе с рванувшимся в парную порывом холодного, свежего, сытного воздуха появилось взволнованное лицо Лены:
- Ой, простите… - смущенно попятилась она и уже из предбанника уточнила: - У вас там все в порядке? Стасик, ты цел?!
- Да! - крикнул, успокаивая ее, Стас.
- Можешь передать батюшке - всё и все целы, живы… - поддакнул Григорий Иванович
- И даже здоровы! – подтвердил, выходя последним, дядя Андрей.
- Благодарение Богу! – повторил Юрий Цезаревич и обессиленно сел на лавку в предбаннике.
Стас быстро надел джинсы и, натягивая на ходу футболку, вышел во двор, к друзьям.
Блаженно сощурился на солнце… Набрал полную грудь воздуха…И вопросительно посмотрел на Ваню.
- Это все Шарик! - лаская пса, объяснил тот. – Он прибежал, и мы с Ленкой сразу обо всем догадались. Она помчалась к участковому, а я – в церковь к сторожу… Тот устроил маленький фейерверк, ну и когда эти отвлеклись, старшина с ними быстро разделался. Да и сам Виктор, оказывается, будь здоров, какие приемчики знает!
- Странно! – блаженно вдыхая чистый, свежий воздух, нашел еще в себе силы удивиться Стас: - Я же ведь Шарика даже отвязать не успел!
- А он сам отвязался! Он это у нас хорошо умеет, правда, Шарик? – спросил у вилявшего хвостом пса Ваня. - Правда, за это ему обычно достается… Но сегодня так уж и быть, получит самую большую кость. Но только – после схода! Потому что мы и так уже на него опоздали!
«Мономах рассылал все новых и новых гонцов с приказами ковать оружие, готовить к скорому отплытию ладьи, собирать обозы. Едва не падая от усталости, он сам успевал следить за всем, вникая во всякую мелочь, которая могла обернуться большой бедой во время такого похода.
Словно волны от ветра на озере, далеко расходилось после тех приказов по всей Руси множество ратных дел.
В кузницах, отложив мирные работы по изготовлению плугов, борон и кос, и уж тем более, новых серпов, взялись за наконечники стрел и копий, боевые топоры и кольчуги.
Плотники день и ночь пропадали возле стругов, готовя поставить их на воду, как только сойдет с Днепра лед.
Торговцы съестным, под наблюдением княжеских людей, отбирали лучшие продукты, чтобы войско, за время столь дальнего и долгого похода, не нуждалось ни в чем.
И, наконец, ранним утром открылись Епископские ворота Переяславля. Провожать князя с дружиной и пешцами высыпал весь город.
Празднично звенели колокола.
Священники вынесли крест, мимо которого дружина за дружиной, отряд за отрядом, ехали и шли русские воины.
Сам Владыка благословлял идущую мимо него рать на благое дело во имя всей Руси.
Долго еще сопровождал церковный клир уходящих по Киевской дороге ратников. И казалось тогда многим, что этот великий поход на Степь начинался Крестным ходом.»
Глава третья
Сельский сход
1
- Что ж вы молчите, Григорий Иванович? – не выдержал Стас…
Судя по часам на руках Вани, сельский сход продолжался уже не меньше получаса. Даже, если отцу Михаилу удалось задержать начало, все равно никак не меньше пятнадцати-двадцати минут. Все-таки, как сказал сторож Виктор, там в президиуме сидели какие-то очень большие начальники, не любящие долго ждать.
Стас даже высказал опасение, как бы они уже не опоздали.
- Да нет, это дело не быстрое! – уверенно успокоил его Григорий Иванович. – Сначала дадут народу выпустить пар, а потом начнут кормить обещаниями, чтобы привлечь на свою сторону и добиться нужного результата! - объяснил он и усмехнулся: – Тактика известная. В свою бытность сам ей частенько пользовался!
И не ошибся. Когда они вошли в заполненный до отказа зал клуба, местные жители наперебой кричали со своих мест: про высокие цены на коммунальные услуги, про низкое качество хлеба, который стала привозить в последнее время автолавка, о том, что автобусы ходят не по расписанию и, как всегда, переполненными, что пенсионеров, всю жизнь проработавших на страну, эта же самая страна такими низкими пенсиями уже за людей не считает…
На сцене в гладких костюмах с дорогими галстуками сидели важные люди.
Они согласно кивали, возмущенно качали головой, и что-то деловито записывали в своих блокнотах
- Да, начальство, действительно не самого низкого ранга! – шепнул севший рядом со Стасом Григорий Иванович и объяснил: - Вон тот, в центре – один из заместителей губернатора области, рядом с ним представитель из Москвы, справа и слева – местная власть, чиновники всякого ранга, пресса… А вон и сам Градов. Видишь в углу? Сидит, словно дело касается кого угодно, только не его самого!
- А Молчацкий где? – спросил Стас.
- Вон, за кулисами! Глаз не сводит с Градова, ожидая его указаний…
Голоса людей мало-помалу стали утихать, и тогда поднялся представитель администрации района.
- Все, что вы только что сказали, совершенно справедливо, виновные понесут наказание, и все высказанные недостатки мы, конечно, постараемся устранить как можно быстрее, - заверил он, - но…
- Вот теперь начинается самое главное! – наклоняясь вперед, предупредил Григорий Иванович.
- …но, - повторил чиновник. – Когда вы уже будете жить на новом месте!
- То есть, как это на новом? – возмущенно закричала Наталья Васильевна.
- Никто не имеет права заставить нас съезжать с нажитых мест! – поддержали ее люди.
Но слышались и другие голоса:
- Да ладно вам! Какая разница, где жить? А тут такую цену за дома дают – как нигде больше в России!
- Правильно, на эти деньги – дома лучше прежних поставим! Рук, что ли, нету?
- Руки-то есть, да ум пропили! – не отступала Наталья Васильевна, и ее соседка по лавке поддакнула:
- А много ли этими дрожащими с похмелья руками вы настроите?
В зале засмеялись.
Стас заметил, как Градов приподняв указательный палец, подал знак Молчацкому, и тот вынес на сцену и прикрепил к занавесу огромный плакат с яркими цветными рисунками.
- Вот – проект нового села, - принялся объяснять он. – Самого современного, со всеми удобствами, из новейших строительных материалов, со всей инфраструктурой! Не село – а просто поселок городского типа! Вот – новая школа, детсад, дома-коттеджи, медпункт, два магазина…
- А храм где? – выкрикнула с места Лена.
- Ну… это уже на усмотрение церковной власти… - пожал плечами Молчацкий. – А так проект не только создан, что, как вы сами понимаете, стоило немалых денег, но и утвержден во всех соответствующих инстанциях! Сроки строительства – минимальные. Вы пока поживете во временно предоставленных местах, и глазом не успеете моргнуть, как уже станете счастливыми новоселами!
Судя по голосам людей, их настроение стало явно складываться в пользу предложения Молчацкого. Кому не хочется жить не в грубом деревенском доме, а считай в настоящей городской квартире, да еще на природе, с огородом прямо во дворе?
Даже непьющие мужчины стали высказывать свое мнение, что проект не так уж и плох. А некоторые женщины, услышав, что будет два магазина, и вовсе оживились и принялись вносить пожелания, что хорошо бы, если б один из них был продовольственным, а другой – промтоварным.
Сидевшие на сцене снова застрочили в своих блокнотах и принялись давать обещания.
- Что ж вы молчите, Григорий Иванович? – не выдержал Стас. – Разве не видите, куда клонится дело?
- Рано, брат Вячеслав, рано… - остановил его сосед. – Пусть они уже решат, что уже победили. А там видно будет. Цыплят по осени считают. А на дворе что еще у нас?
- Конец лета… - пробормотал Стас.
- Вот и я о том же!
2
Градов метнул на Молчацкого уничтожающий взгляд…
Когда сидевшие на сцене уже решили, что еще немного, и они одержат легкую победу, наконец-то подал голос Григорий Иванович:
- Со сроками строительства нового поселка все ясно! – громко сказал он. - А какие же сроки затопления Покровки?
Молчацкий покосился на Градова, тот чуть приподнял два пальца, затем, нехотя, третий, и также бодро сказал:
- Минимальные! Сами понимаете, осень, зима на носу… В общем, после принятия сегодняшнего решения, - максимум две-три недели на переселение, и…
- Прощай Покровка! – хохотнул чей-то нетирезвый голос, но на него зашикали:
- Постыдился бы хоть! – накинулись на него женщины. А седой мужчина, поднявшись, укоризненно покачал головой:
- Это вам не щенка слепого утопить! Хотя и того до слез жалко бывает… Нет, земляки, вы как хотите, а я не согласен!
- Как это, не согласен? – удивился Молчацкий. – Вы свой дом, насколько мне помнится, уже продали и подпись поставили, что согласны на затопление Покровки.
- А все равно не согласен - и все тут! – заявил старик и снова сел.
- И я тоже не согласен! – послышались негодующие голоса.
- А я и подавно!
- Но позвольте! – поднялся районный чиновник. – Это просто несерьезно! Все ваши подписи нотариально заверены и находятся вот здесь, - он показал на толстую желтую папку и протянул ее заместителю, а тот – еще дальше - представителю из Москвы. - Самая простая статистика показывает, что 75 процентов, имеющих на это право, жителей Покровки за то, чтобы затопить ее и переехать в новый поселок.
- Подавляющее большинство! – бегло ознакомившись с содержимым папки, согласно кивнул представитель из Москвы.
- Половина этих бумаг – липа! – рявкнул дядя Андрей, и лицо его покраснело. – Ко мне приходили, я отказал, а наверняка ведь поставили, что согласен!
- Все это легко проверить! Документ бесстрастен! Как ваша фамилия, гражданин? – спросил москвич, передавая папку чиновнику из района.
- Углов!
Чиновник сверился с общим списком и картинно развел руками:
- А вот вы и не правы, вас в этом списке – нет!
- А подписи моих родителей в нем есть? – поднимаясь со своего места, выкрикнул Стас.
- А как их фамилия? – также учтиво спросил чиновник.
- Тепловы!
Чиновник снова заглянул в список, затем порылся в папке и теперь уже обескураженно развел руками:
- Простите, молодой человек, заявление, действительно, есть, но вопрос весьма спорный. Дело в том, что хоть ваши родители и имеют право собственности на дом в селе Покровском, но они… не прописаны в нем! К тому же у нас есть данные, что они подарили этот дом вам, и, следовательно, тут налицо явное ущемление прав несовершеннолетнего…
Стас покосился на Ваню - только он один, не считая Ленки, знал об этом, и тот виновато вздохнул.
- Вот видите, все в этой папке законно, и как принято теперь говорить. Совершенно прозрачно! – объявил чиновник и спросил: - Еще какие-то заявления и претензии есть?
- Есть! – подал голос Юрий Цезаревич. – Я вынужден сначала попросить прощение перед своими односельчанами, а затем заявить, что не за деньги, но под давлением и… в личных атеистических интересах, которые теперь считаю в корне неправильными, подписал совершенно абсурдную и, прямо говорю, не боясь понести ответственность за это, противозаконную бумагу о том, что школа в нашей Покровке нецелесообразна!
- Ну, об этом уже поздно говорить! – отмахнулся чиновник и, улыбнулся залу: - Тем более, что в этом прекрасном проекте нового поселка предусмотрена прекрасная современная школа, оснащенная компьютерами и всем необходимым, учебными классами, просторным спортивным залом…
- Да… их так просто, голыми руками не возьмешь, - услышал Стас шепот Григория Ивановича. - Пора пускать в ход нашу тяжелую артиллерию.
И он, встав, высоко поднял над головой белый листок со штампом ГосДумы.
- А что вы на это скажете?
- Что это? – без особого интереса спросил ведущий собрание районный чиновник.
- Это? – не опуская руки, Григорий Иванович направился через весь зал. - Документ из Государственный Думы.
Градов метнул на Молчацкого уничтожающий взгляд, но тот лишь виновато развел руками: мол, было сделано, все, что возможно, дескать, мы старались, как только могли, но…
- Он свидетельствует о том, что Покровское является исторически важным местом, где в будущем году будут производиться археологические раскопки, - прямо на ходу объяснял содержимое документа Григорий Иванович. – А сам наш храм является гораздо более исторической ценностью, чем это предполагалось раньше, и о чем есть специальная табличка не нем!
- Была! - поправил его Молчацкий, - Да, очевидно, ваши односельчане сдали ее в качестве цветного лома. И теперь надо доказывать все заново!
- А это вам что – не доказательство?
Григорий Иванович прошел к сцене и, словно печать ставя, плашмя ладонью положил на стол документ.
Никто из сидевших не осмелился первым притронуться к нему. Тогда сам представитель из Москвы взял его, уже более внимательно изучил и сказал:
- Да, это действительно солидная, заслуживающая внимания бумага. Но, дорогие мои, она подписана всего лишь одним, хоть и очень уважаемым, депутатом! Да, это, безусловно документ, но, как бы временный, и его никак нельзя рассматривать, как обязательное к исполнению решение Государственной Думы.
- Вот видите! – торжествуя, прокомментировал эти слова чиновник из района.
Но Григорий Иванович, оказавшись на сцене, не собирался уступать. Более того, он начал целое выступление.
- Что же это мы, дорогие мои односельчане! – с болью в голосе сказал он. - Только-только восстановили порушенный прежней властью храм, только-только вернули ему былое благолепие, только-только потянулись в него люди. И что же – опять возьмемся за старое?
Григорий Иванович оглядел притихший зал и продолжил:
- Я видел сегодня, как вы встречали наш Крестный ход! Каждый крестился, потому что впитал это, если не с молоком матери, то, по крайней мере, от своих бабок и дедов! Видел, как вы кланялись иконе, которой, в свое время поклонялись они! А сегодня вновь готовы предать Божий храм? То есть, выходит, вчера – «Осанна», а сегодня – «Распни»?
- Господин, я не давал вам слово! – попытался остановить Григория Ивановича чиновник.
- А я у вас его и не просил! – отмахнулся от него, словно от мухи тот. - Сегодня наш день, а не ваш! Потому что решается судьба нашей малой Родины. Могил наших предков и близких родственников. Наконец, нашего храма, в котором должна начинаться, проходить и заканчиваться жизнь каждого из нас.
Григорий Иванович снова посмотрел в зал, стараясь доглядеться до лица каждого из сидящих, и возгласил:
- Ну-ка, братья и сестры, поднимите руки кто за то, чтобы затопить Покровку?
Поднялось пятнадцать… от силы двадцать рук.
А теперь - кто против?
На этот раз поднял руки почти весь зал.
Лена - та вообще поднимала обе руки!
- Вторая за папку! – объяснила она Стасу. - Эх, и почему же его до сих пор нет! Обещал ведь прийти…
- Вот видите! – вплотную подходя к столу, указал на зал Григорий Иванович. - Что вы можете возразить на это народу?
- Только словами Козьмы Прудкова: не верь глазам своим! – усмехнулся на это Молчацкий.
- Действительно! – поддержал его заместитель губернатора, перешептавшись с представителем из Москвы. – Одно дело на словах, и совсем иное – заверенные нотариусом документы. Мы же ведь не можем зависеть от того, что, простите, ваше настроение меняется, как погода поздней осенью или ранней весной!
Напрасно люди кричали, просили, умоляли вернуть зря, обманом подписанные ими бумаги.
Чиновник из района торжественно взял желтую папку и красноречиво показал ее всему залу, мол: говорите, что хотите и голосуйте, как можете, а вся правда и сила тут.
- Плохи дела… даже не знаю, что еще и придумать… - заметил Стасу вернувшийся на свое место Григорий Иванович.
- Может, Виктор что-нибудь путное скажет? – безо всякой надежды спросил Стас, показывая на сторожа, который в своей испачканной телогрейке, поднялся на сцену с какой-то коробкой в руках.
- Да что он может сказать… - махнул рукой Григорий Иванович.
Но тут Виктор, в тот самый момент, когда чиновник уже протягивал папку представителю из Москвы, вдруг хрипло сказал:
- Эй, ты, а ну-ка дай мне ее сюда!
- Что?! – поперхнулся от возмущения чиновник.
- Папку, говорю, отдай!
- А ты кто вообще такой?
- Я?
Не выпуская из рук коробки, сторож Виктор снял с себя телогрейку. Она упала на пол, и весь зал ахнул. Под телогрейкой был офицерский китель с капитанскими погонами, а на груди Виктора – несколько боевых орденов и звезда Героя Советского Союза…
- Предупреждаю, я контуженный. У меня в паспорт вложена - так называемая «справка». Благодаря ей, мне ни за что ничего не будет! Даже не посадят! И если я сказал, что что-то сделаю – то сделаю!
Виктор показал сидевшему в углу Градову коробку и сказал:
- Вот это - радиоуправляемый пульт. Взывчатка на дамбе. Разумеется, с вашей стороны водохранилища. Сейчас я нажимаю одну кнопку…
Он нажал пальцем на коробку, и в стороне коттеджей грохнул такой взрыв, что все невольно вздрогнули, и задребезжали оконным стекла.
- Вот оказывается, куда подевалась взрывчатка со склада! – прошептал Ваня. - Ай да Виктор!
А сторож, между тем, невозмутимо продолжал:
- Не бойтесь, господа, это только предупредительный залп. Но если я нажму на вторую кнопку, то тогда вашей дамбе, а значит, и коттеджам будет…
- …амба! – выкрикнула Лена.
- Это точно! – кивнул ей Виктор и требовательно протянул ладонь: - Папку!
- Хорошо! – знаком разрешая чиновнику выполнить требования сторожа, впервые подал свой голос Градов, но предупредил: - Только в обмен на эту коробку!
Виктор, взяв папку, честно отдал пульт Градову и, подозвав Стаса, велел ему немедленно сжечь ее в церковной печи. Да взять себе охрану из ребят покрепче.
Стас, отобрав парней из Кругов, не забыв, разумеется, при этом и Ваню, направился к выходу, но тут вдруг раздался насмешливый голос Градова:
- Только особо не торопитесь, ребята! На улице темно, ноги еще поломаете…
- Что ты хочешь этим сказать? – насторожился уже начавший праздновать победу Григорий Иванович.
- А то, что в этой папке – всего лишь копии! – с язвительной усмешкой ответил ему Градов. - После того, как один из ваших людей попытался похитить у нас папку, я велел немедленно изготовить ее дубликат с ксероксными копиями… А настоящая папка…
- А настоящая папка – вот! – раздался вдруг девичий голос.
Все, как по команде, обернулись и увидели дочь Соколова, державшую точно такую же папку, какая была в руках у Стаса.
Рядом с ней стоял пожилой человек с добрым, но волевым лицом.
Увидев его, Градов стал медленно подниматься со стула.
- Андрей… Степанович?.. – только и смог пролепетать он.
- Да, как видишь, это я, собственной персоной! – подтвердил Соколов-старший. – Тоже вот пришел сказать тебе, чтобы и ты особо не торопился. И ноги свои ноги тоже пока побереги, чтобы потом было, что ломать! А то мой сын уже вылетел сюда на личном самолете вместе с Игорем Игоревичем.
На Градова стало страшно смотреть. Как шепнула Стасу Лена, пот с его лба покатил, что называется градом.
Но это было еще не все.
Когда потрясенные всем услышанным и увиденным люди только начали приходить в себя, в зал неожиданно ворвался отец Вани и Лены.
- Я пришел заявить, что меня, подпоив, вынудили подписать документ о том, что наш лес не представляет никакой ценности! – с порога заявил он.
- Опоздал, брат! И так все уже ясно с этим делом! – радушно махнул ему рукой Григорий Иванович.
Но отец ребят направился прямо к сцене.
- Лучше поздно, чем никогда! – заявил он. - А что касается ясности, и тем более дела… - он достал из кармана длинный сверток и, развернув его, положил на стол темный и ржавый охотничий нож:
Увидев его, Градов стал белее киноэкрана за его спиной…
- Что это? – потребовал объяснений чиновник из района, и услышал в ответ короткое:
- Вещественное доказательство!
Отец перевел дух, и не столько чиновникам, сколько односельчанам, сказал:
- Этим ножом гражданин Градов выковырял пулю из случайно раненного им на охоте сына бывшего губернатора области, который от этого, по свидетельству судебных медэкспертов скончался, и спрятал его в дупле старого дуба, где, я, наконец-то, смог вчера его отыскать. На нем номер, по которому нетрудно будет восстановить, кто его хозяин, а также закаменевшие следы крови, по которым также нетрудно будет определить, кому она принадлежала…
В зале поднялся страшный шум.
Люди повскакивали со своим мест. Они требовали немедленного наказания всех виновных, невзирая на их звания и должности.
Чиновник из района, получив распоряжения от заместителя губернатора, объявил, что решение о дальнейшей судьбе села Покровского откладывается на неопределенное время и до выяснения некоторых важных обстоятельств.
Ник стоял рядом с Ритой и ее дедом, и знаком показывал Стасу, что теперь все будет в полном порядке.
И только Градова стояла совершенно одна, какая-то вся растерянная и счастливая.
- Свободна… - прошептала она, и Григорий Иванович подойдя к ней, назидательно заметил: - А что тут удивительно? Это - закон духовного мира. Сделал добро – получи добро. В этой ли временной жизни или уже потом. А коли напакостил…
Он огляделся и нигде не увидел Градова. Пока люди шумели, кричали, обсуждая происшедшее, пока спешно покидали сцену и зал важные господа, он незаметно исчез. Пропал. Растворился, словно мираж. Будто его и не было...
«Объединенная русская рать шла не обычным походным строем, а развернутыми сразу для боя тремя полками. Грозно блестели на солнце острия наконечников копий. Ярко горели красные русские щиты.
Конечно, идти так было медленней. Но зато теперь, откуда бы ни появилась угроза, будь то хоть вся половецкая рать, она сразу же наткнулась бы на целый лес остро отточенных копий.
Даже самые зоркие орлы не сразу бы увидели далеко ушедший вперед большой отряд с ростовскими и смоленскими воями, возглавлять который Мономах отправил своего сына – Ярополка Владимировича.
Прячась за холмами да по логам, этот отряд сначала осторожностью, затем хитростью и, наконец, мужеством уничтожил большую половецкую разведку хана Алтунопы, не дав никому из половцев уйти живым, чтобы предупредить своих о надвигающейся на них беде.
Днями русское воинство шло то походным строем, то, опять разворачиваясь в боевой порядок.
По ночам спали, не разводя огней, довольствуясь холодной ествой и питьем.
И все же половцы прознали о том, что на их земле появилась объединенная русская рать. Пришел час, когда разведка донесла о несметной силе половцев, которая движется навстречу.
Немедленно Мономах отдал новый приказ всем трем полкам построиться в полной готовности к бою.
И разгорелась битва…
Расчет Мономаха пойти в Степь ранней весной, а не осенью, оказался верным.
Наблюдая за боем, он словно провел видимую лишь ему одному черту и, как только половцы переступили через нее, произнес первые слова за все это время:
- А вот теперь - пора! С Богом!
И тут же княжеские дружины, дождавшись, наконец, своего заветного часа, как два крыла огромной птицы, ринулись на вконец растерявшихся половцев.
Увидев это, пешцы вытащили длинные боевые топоры и, взмахивая ими, сами двинулись на врага, круша с каждым ударом половецкие головы…
Это было начало победы для русской рати и конец для ее врага. Половцы окончательно не выдержали, дрогнули и – уж такова их натура, если не удалось смять врага первым ударом, то сразу в их войске начиналась паника, - бросились прочь…»
3
- …но! – с трудом дождавшись своей очереди, радостно докончил Стас.
Стас научил Ваню пользоваться карманным компьютером, и тот в знак благодарности разрешил другу позвонить родителям в Москву и разговаривать, сколько тот пожелает.
- Заодно и компьютер проверим! – деловито сказал он. Как сказала Лена, Ваня все равно продолжал немного оставаться Ванькой.
Но что толку-то было долго говорить, если завтра все равно предстояло увидеться. И, тем не менее, именно сейчас Стас должен был решить одну очень важную для себя вещь. Он все время хотел приняться за главное, но мама осыпала его все новыми и новыми новостями:
- Мы тебе стол компьютерный новый купили, со стулом!
- Спасибо!
- Правда, на другое место, у окна поставили, ничего?
- Хорошо, хорошо! – соглашался Стас.
- А сверху я кактусы поставила, говорят, они вредное излучение уменьшают!
- Ладно!
- Да, чуть не забыла! Папе за его изобретение такую премию, наконец, дали, что мы теперь без всяких денег из Покровки сможем купить хороший дом в Подмосковье!
- Тем лучше…
- Что он говорит? – скорее догадался, чем услышал, что спрашивает отец у мамы, Стас и попросил:
- Пап, включи, пожалуйста, громкую связь! Я с вами обоими говорить хочу!
- Есть, сынок! – послышалось в трубке.
- Пап, мам! Я вот что хотел у вас попросить… - старательно подбирая слова, проговорил он. - Давайте отдадим наш дом под гостиницу…
- Какую еще гостиницу? Ты что там, свой бизнес в нищей Покровке собрался устроить?
- Да нет, ты меня не дослушал! Я предлагаю отдать бесплатно, чтобы в нем могли останавливаться люди, которые приезжают на могилку к отцу Тихону. Их, знаете, сколько бывает каждый день! А остановиться, согреться в мороз, обсохнуть после дождя, да и просто подождать, пока поезд придет, негде… Я уже все тут продумал. Ваньку попрошу за порядком следить. Ленка убираться и кормить их будет… Ну так как? – спросил Стас и после обеспокоившего его молчания, услышал:
- Ты это… серьезно?
И услышал далекий разговор родителей:
- Слышишь? Он говорит, серьезно! – спрашивал отец.
- Да слышу, конечно! – отвечала мама. - Ну и что с того?
- А то, что, слава Богу, что у нас с тобой такой сын!
И уже громко, в трубке Стас услышал голос отца:
- Доброе дело задумал, сынок! С Богом. Отдавай этот дом для паломников непремен…
- …но! – с трудом дождавшись своей очереди, радостно докончил Стас.
- И без всяких там «но»!
Разговор был окончен. Но в трубке еще слышалось:
- Счастливого пути, сынок, береги себя! Не выходи на остановках! – это уже кричала явно вырвавшая трубку из рук отца мама.
4
- Ну да! – недоверчиво покачал головой бригадир.
…Лена со Стасом стояли на краю платформы, глядя на приближающийся поезд.
Ваня, уже попрощавшись с другом, деликатно стоял в стороне и делал вид, что пинает камешки, хотя асфальт был выметен так, что вряд ли на нем остался хотя бы один камень.
- До свидания, Стасик! – глядя себе под ноги, прошептала Лена.
- До свидания, Ленка! – кивнул Стас и вдруг, неожиданно для самого себя, сказал: - Ты… это… Ты расти там давай! Мне все равно пока некогда…
- Правда? – подняла на него несмелые глаза Лена.
- Ну, сама посуди: школа, армия, институт.
- Тогда… я могу тебя ждать?
- Ну, конечно! Ты меня, я тебя, так и дождемся друг друга обязатель…
- …но?..
- И никаких – «но»!
Поезд подошел, остановился. Стас зашел в последний вагон – хорошо хоть в нем оказалось место. Время-то для покупки билетов самое безнадежное – последние числа лета! Затем подошел к окну и, увидев слезы в глазах Лены, погрозил ей пальцем и показал на часы.
Та мигом утерла слезы и часто-часто закивала в ответ.
«Вот так-то оно лучше!» – улыбнулся ей Стас и вдруг подумал, что, в конце концов, и папа у него на три года старше мамы. Каких только чудес не бывает на свете?..
Поезд тронулся с места.
Стас сразу взял себе постельное белье, быстро застелил свободную верхнюю полку и ловко взобрался на нее.
«А теперь – спать!» - решил он, доставая печать Мономаха и зажимая ее в кулаке. Столько всего за каникулы было, и особенно здесь в Покровском, что нужно хоть в эту ночь дороги отоспаться за целое лето! Да и последнюю ночь почти не удалось поспать. Сначала они долго обсуждали с Леной и Ваней все детали будущего дома-гостиницы. Лена предлагала различные деревенские меню, которые в основном сводились к картошке, яйцам и квашеной капусте. Ваня, удобнее устроившись на диване, чтобы не так больно было все еще нывшему телу, принялся рассуждать, что со временем он откроет свой гостиничный бизнес, который, говорят, очень выгоден в нашей стране.
- Что-что?! – во все глаза уставилась на него Лена. – Ты опять за свое?
- Нет! – испуганно замахал руками Ваня и охнул от боли. – Это я просто так, в шутку!
- Ну, шуткотерапия лучше, чем шокотерапия, правда, Ленка?! – подмигнул Лене Стас.
- Тем более, ожоготерапия! – охотно согласился та.
Ваня непонимающе посмотрел на друга, на сестру, но уточнять, что они хотели этим сказать, не стал. Без толку с ними спорить, решил он, и тем более состязаться в этом. Если бы существовали соревнования по синхронному жонглированию словами, они наверняка бы стали его первыми чемпионами…
Да и не до того ему было. Надо было как-то искать варианты, чтобы только открывшаяся гостиница сразу же не закрылась из-за банкротства. И кое-какие познания, полученные им в последние месяцы, тут могли оказаться очень полезными. «Безценными», - как сказала Лена.
Так Стас до полуночи беседовал с друзьями. Потом почти до рассвета разговаривал с новыми паломниками, которых они разместили в родительской комнате. А с первой зорькой уже прибежала Лена. Словом, ему очень хотелось спать. Но сразу уснуть так и не удалось. Дверь купе распахнулась, и на пороге появился бригадир поезда. Тот самый…
- Кто тут в Покровке садился? А ты… - сразу узнал он Стаса.
- А что, собственно, происходит? Билет у меня есть, паспорт тоже… - недоуменно пробормотал Стас.
- Да не нет, все в порядке, я так сказать, по личному делу, просто спросить! – подсаживаясь к нему, успокоил его бригадир: - Уж больно много мне эта Покровка вопросов задала, хотелось бы получить и кое-какие ответы. Вот, кто, например, был тот депутат с желтой папкой?
- Да не какой он не депутат, а так – местный авантюритет, точнее, уже авантюрист без авторитета! – усмехнулся Стас. – Им, кстати, милиция на днях всерьез занялась.
- А тот парень, что за доверенностью приходил?
- Это мой друг!
- Ну да! – недоверчиво покачал головой бригадир. – Видел я, как ты его, можно сказать, по асфальту размазал… Сдачи хоть он потом тебе за это, как следует, дал?
- Нет, - покачал головой Стас и зевнул украдкой. – Наоборот, извинился!
- Это еще почему?
- А потому что у нас не деревня, а село!
- Ну и что?
- А это значит, что в нем есть храм, который был еще со времен Мономаха, и будет стоять там теперь – всегда! А вообще, - уже открыто зевнул Стас, - Долго рассказывать, вы сами лучше как-нибудь приезжайте в Покровку и увидите все своими глазами!
- А что? – поднимаясь, пообещал бригадир. – Вот возьму и приеду. Как только отпуск будет, непременно загляну. А ты спи-спи, вон, гляжу, как умаялся!
Он открыл дверь и услышал уже полусонное:
- Остановитесь там в гостинице!
- Там даже гостиница есть? – задержался на секунду бригадир. – Бронь, надеюсь, не нужно заказывать?
- Вам – нет! Обратитесь прямо к ее начальнику. Скажете, что он меня. Да, впрочем, вы и сами его сразу узнаете… Это тот самый парень - мой лучший и надежный друг Ванька! А кормить вас будет его сестра – Ленка… - Тут губы Стаса расползлись в улыбке, он опустил голову на подушку и тут же уснул…
Его поездка в Покровку подходила к концу.
Вагон поскрипывал и сильно раскачивался на ходу, так что, идущие по нему люди вынуждены были опираться руками о стены.
Одно слово - дорога!
Ревели, встречаясь и разъезжаясь, скорые поезда. Мерно и быстро стучали колеса…
А за вагонным окном тянулись провода, мелькали столбы, дома городов и сел и – храмы… храмы… храмы.
Но Стас ничего этого не видел и не слышал. Крепко сжимая в кулаке печать, он спал. И снилось ему, что на него глядит сам Владимир Мономах… Великий князь Великой России…
2010 г.
[1] Полностью эту историческую повесть, под названием «Иду на вы!», можно прочитать в Серии «Православная библиотека приключений», которую выпускает издательство «Духовное просвещение».
Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 104; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!