Ваня был подавлен. Ошеломлен. Уничтожен...
Владимир Всеволодович один за другим перебирал разложенные Ваней на столе старинные предметы и детально объяснял, что это такое и каково их назначение.
- Да, - то и дело приговаривал он. – Тут вся, если так можно выразиться, материальная история вашего села. Семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый век… Но много и от древней Руси. Вот смотрите – это пуговица от одежды явно богатого человека времени Мономаха. Эта – с одежды простолюдина… Это – часть засапожного ножа… А это… - он показал небольшой черный обломок и с благоговением поцеловал его: - Фрагмент креста-энколпиона. Это такой крест, полый внутри, в который вкладывали частичку святых мощей или какую-нибудь святыню и потом носили у себя на груди.
- Это что же, выходит, он от покойника? – со страхом покосилась на частичку креста Лена.
- Нет! И не пугайся ты так – у Бога – ведь все живы! – успокаивающе улыбнулся ей академик. – К тому же такие кресты не клали в гроб, а прикрепляли к кресту над могилой, а еще чаще передавали из поколения в поколение, как реликвию. Сначала они были исключительно византийской работы. Но к этому… - он вгляделся в увеличительное стекло, - конечно же, явно приложил руку русский мастер! И он тоже – явно домонгольского времени. Так же, как и эта стрела… ключ… бусинка…
Ваня просто сгорал от нетерпения. Стас, съежившись, сидел на диване. А академик все не спешил.
|
|
|
Видно было, что он даже тут, по привычке собирал всю информацию, чтобы сделать точный вывод по грамоте. Или просто оттягивал тот самый момент, который может быть лишь один раз в жизни ученого, и который будет потом согревать его своим воспоминанием всю жизнь.
Последней из лежавших на столе предметов он взял печать и, мельком оглядев ее, сказал:
- Все верно, тут никаких двух мнений - это печать Владимира Всеволодовича Мономаха…
- Как! Он тоже, то есть вы тоже - Владимир Всеволодович? То есть, вы с Мономахом тезки? – удивилась Лена.
- Представь себе, да! – степенно поклонился ей академик. – И я нимало горжусь этим обстоятельством!
Тут он внимательней посмотрел на Лену и удивленно хмыкнул:
- Гм-мм… Прости, а… что это у тебя там рядом с крестом на шее?
- Образок! – с готовностью ответила девочка и с гордостью добавила. – Я его сама в огороде у бабы Поли нашла!
- Ну-ка, ну-ка… Да мне его на минутку!
Академик взял из рук Лены золотой кружок и навел на него увеличительное стекло.
- Любопытно-любопытно! – забормотал он. – Чем больше вижу вещей из вашего села, тем все более и более углубляюсь в его прошлое!
|
|
|
- Значит, этот образок тоже древний?
- И даже очень, только это не образок, а монета!
- Как монета? Мне его, то есть, ее сам отец Михаил освятил и благословил носить! - изумилась Лена. – На нем же Христос, а с другой стороны, вот видите – два святых с православным крестом!
- Христа вижу. Прекрасное изображение византийского стиля. А что касается святых… так это и не святые вовсе, а два брата императора – Василий и Константин. Те самые, которые отдали в жены святому Владимиру Красно Солнышко свою сестры Анну. Исходя из этого, определяем эту монету концом десятого века, то есть как раз тем самым временем, когда была крещена Русь!
- А почему же тогда на ней - дырка? – робея перед авторитетом академика, рискнула-таки возразить Лена. – Видите? Вот - немного квадратная и чуть сбоку…
- Это чтобы нимб Иисуса Христа не задеть! – объяснил Владимир Всеволодович. – Тот, кто изготавливал эту дырочку, делал это не только аккуратно, но и благоговея перед образом. Ну, а, судя по тому, что оборотная сторона монеты совершенно не затерта, можно сделать вывод, даже, с очень большой вероятностью, что она была сделана не для ношения, скажем, на монисто состоятельной женщины…
|
|
|
- А для чего тогда? – заинтересовался даже сидевший на диване с отсутствующим видом Стас.
- Скорее всего, чтобы в знак благодарности за чудо исцеления или спасения от какой-нибудь опасности, подвесить ее к чудотворной иконе. Не удивлюсь, если она находилась в храме вашего села.
- В Покровке?! – обрадовалась Лена.
- Вот насчет названия, точно сказать не могу. Но, вероятнее всего, ваше село тогда было какой-нибудь Дубравкой или Березовкой. Покровским, или, как ты говоришь, Покровкой оно могло называться только лет через сто пятьдесят после чеканки этой монеты. Ведь праздник Покрова особо стал отмечаться на Руси с середины двенадцатого века, – ответил Владимир Всеволодович и протянул Лена превращенную в образок монету.
- И что же, теперь мне ее нельзя носить? – чуть не плача, взглянула на него та.
- Почему? Можно! - улыбнулся ей академик. - Это уже реликвия нашей Родины, и тем более, если батюшка освятил ее и благословил на ношение…
Он как-то разом весь собрался, зачем-то одернул пиджак и торжественно произнес:
- Ну, а теперь приступим к самому главному! Где она, наша грамота?
Ваня, заиграв на губах марш, взял лежавшую в самом центре стола большую коробку из-под обуви, открыл ее и, со словами: «Вот!», протянул Владимиру Всеволодовичу грамоту.
|
|
|
Тот бережно, словно новорожденного ребенка, принял ее на свои ладони, еще осторожнее опустил на стол, склонился над ней… затем, словно не веря своим глазам, принялся рассматривать через увеличительное стекло и, наконец, взглянул на Ваню ничего не понимающими глазами:
- Ч-что это?..
- Как что? - важно отозвался тот. – Грамота Мономаха. Та самая…
- Вы… так… полагаете?..
- Владимир Всеволодович… - встав с дивана, подал голос Стас.
Но академик только отмахнулся от него:
- Позвольте, вы обещали мне подлинную грамоту Мономаха, а показываете какую-то - да, искусно, да старательно сделанную, но, простите меня – подделку!
- Как подделку? – бросился к столу Ваня. – Да я ее сам, вот этими руками из-под камня вынул! Может, вы скажете, что и печать не настоящая?
- Нет, печать самая, что ни на есть, подлинная. Но грамота, извините меня – чистая липа! На ней даже печать есть!
- Вот, видите! – снова восторжествовал Ваня, и в его глазах загорелись подозрительные огоньки: а не сговорился ли уже по телефону этот академик со Стасом, чтобы таким образом лишить его грамоты или сбить на нее цену?
Но академик тут же вернул его на свое место.
- Увы, современная печать, а точнее – просто штамп, какой ставят на дорогих кожаных изделиях… Вот видите – в самом углу просвечивается дата и знак качества.
- Где-где штамп? – заволновался на этот раз уже Стас и, взглянув на «грамоту» под увеличительное стекло, покачал головой: – Это место мы с художником уже под утро обрабатывали, устали, вот и не заметили, видно…
Владимир Всеволодович с немалым удивлением посмотрел на него и, не скрывая упрека, сказал:
- Станислав, я всегда считал тебя за умного, благородного человека. Но здесь, прости, такое мальчишество… Зачем тебе все это понадобилось?
Стас виновато посмотрел на академика, потом на Ваню:
- Видите ли, Владимир Всеволодович, Ванька так увлекся поисками настоящей грамоты, что его любым способом нужно было как-то остановить. Отрезвить. Привести в чувство.
- А о дальнейших последствиях ты подумал? – строго спросил у него академик.
Стас лишь вздохнул в ответ:
- Тогда главное было - спасти его... Простите меня… И ты, Вань, прости, если сможешь…
Ваня был подавлен. Ошеломлен. Уничтожен.
- Ах, вон оно что, - понял, наконец, он все, - ты с художником эту «грамоту» изготовил, Ленка ее под камень подсунула, потом ты мне про этот камень сказал, а я… Ненавиж-ж-жу!- - вкладывая в свой голос всю ярость, злобу и даже возможную еще месть, прошипел он и отвернулся от Стаса, словно того и не было в комнате.
- Ну, будет, будет! – примирительным тоном заметил академик. – В науке это бывает. Тут нам главное бы за спорами не забыть. Ну, ладно это… - брезгливо отшвырнул он от себя подальше подделку. - Но ведь подлинная грамота же была?
- Да! Была!– ударяя себя кулаком в грудь, подтвердил Ваня. – И никто до меня ее не видел! Честное слово! И слово Володимеръ там было! Разве б я сам до него додумался?!
- Вот видите, - задумчиво сказал академик. – Значит, у нас еще есть надежда отыскать ее!
- И отыщем! Непременно найдем! – принялся убеждать Стас и Ваню, и явно расстроенного академика.
- Ага…- проворчал Ваня, - Если только до этого Градов не успеет затопить нашу Покровку!
- Как это затопить?! – не понял Владимир Всеволодович.
- А вот так, чтобы один большой человек Соколов сделал на этом месте большое озеро и катался на нем в своей большой яхте! – пояснила молчавшая до сих пор Лена.
- Да вы что… Такие красивые места… – ошеломленно покачал головой академик. - Наверняка ценные и с исторической точки зрения! Много всякого сумасшедшего бывало в различные времена – и при Калигуле, и при Нероне, да и при наших не столь отдаленных правителях, но чтобы такое… А сами-то жители что?
- Все село разделилось почти поровну! Ругаются, ссорятся, спорят… – ответил Стас и пожал плечами. - Так сказать – настоящий пожар в Китеж-граде!
- Да, немало потеряла поэзия, у которой я тебя отобрал для своей науки. Как может гореть что-то, находящееся под водой? – невольно покачал головой академик и не без удовольствия повторил: - Пожар в Китеж-граде… Такое сравнение может позволить себе только поэт!
А в вашей науке, как было? – чтобы хоть как-то поддержать разговор, уточнила Лена. – Ну, в смысле, чем гасили пожары? Пожарных машин и огнетушителей ведь тогда не было!
- Песком, водой, но прежде всего – молитвой! – охотно ответил Владимир Всеволодович. - Устраивали целые крестные ходы вокруг горящего города, и представьте себе, очень часто та часть, которую успевали обойти, уцелевала вместе с домами и храмами! Вдруг внезапно начинался дождь, или ветер менял направление, а бывало, что огонь просто затихал, словно сам по себе… Но, впрочем, довольно, пожалуй, на сегодня истории… - неожиданно как-то сникнув, попросил он. - Я, кажется, первый раз в жизни слегка устал от нее….
Академик, и правда, выглядел так, словно сразу прибавив в годах. Он тяжело опустился на стул и сказал:
- Давайте лучше, если можно, слегка позавтракаем, затем сходим, посетим отца Тихона и, простите, сегодня же я домой! Может, успею еще на обратный поезд!
- А я побежал искать настоящую грамоту! – крикнул Ваня, и даже не прощаясь с пожелавшим ему удачи академиком, выбежал из дома.
- Простите его, Владимир Всеволодович… - извинился за друга Стас. – А главное меня простите! Я ведь хотел сразу вас предупредить, но вы уже отключили телефон в Москве. А там, на станции, Ванька все время не давал мне подойти к вам. Правда, Ленка?
Но та ничего не сказала, только, отвернувшись, согласно пожала плечами.
К счастью, Владимир Всеволодович все понял.
- Ничего! – погладил он готового заплакать от досады Стаса, хотя сам был расстроен намного больше него. -
А дальше и вовсе все было как-то скомкано и грустно.
Владимир Всеволодович с отсутствующим видом позавтракал. Еще раз осмотрел старинные вещи на столе и, не глядя в сторону злосчастной грамоты, вместе со Стасом и Леной вышел из дома.
«Связанные отроки долго молчали, наблюдая за тем, как легкая синева, густея на глазах, превращает день в вечер, а вечер – в ночь.
- Всё. Пора развязываться, - сказал, наконец, Славко. – Только не понимаю, как? Сыромятными ведь ремнями скрутили, боятся, что убежим!
- Ну, за этим дело не станет! Я уже освободился! – посопев, отозвался Звенислав. - А дальше что? Теперь тебя развязать?
- Погоди! - остановил его Славко и зашептал на ухо, что ему нужно сделать…
Не прошло и пяти минут, как из леса раздался крик Звенислава: «Мономах! Мономах!!», тут же подхваченный испуганными голосами половцев, стук чего-то тяжелого по деревьям и ржанье встревоженных коней…
Не сразу половцы сообразили, что к чему. А как только поняли, то побежали на доклад к поджидавшему их хану.
А тот, оглядывая своих воинов, встревожено вопрошал:
- Где Мономах-х? Как Мономах-х?! Почему Мономах-х?! Что случилось?
- Да нет там никакого Мономаха! – успокаивающе заметил старый половец.
- А кто же тогда ес-сть? Что тут было?
- То слуга купеческого сына сбежал!
- А второй, тот, что грамоту сжег, где? Тоже с-сбежал?!
- Нет! Этот на месте остался! – успокаивающе заметил старый половец. – Я уже проверил – лежит!»
4
Лена как всегда хотела знать все сразу и тут же…
На улицах Покровки, и особенно подойдя к церковным воротам, академик стал понемногу оживляться.
Он обошел всю церковь, залез в подвал, где, как предупредил его сторож, есть очень древний подземный ход и, наконец, сказал, что до этой - тут стояла другая церковь, до нее еще одна, и вообще, на этом месте всегда был храм чуть ли не со времен Владимира Мономаха.
- Так что эти места никак нельзя, нет – просто преступно уничтожать и тем более затоплять! – уверенно заявил он. - У меня есть друг в ГосДуме. Сегодня же я созвонюсь с ним, попрошу подготовить соответствующий документ, временную, так сказать, охранную грамоту, и с первым же поездом переправлю ее вам!
Он посмотрел на Стаса с Леной и подмигнул им:
- Вот и выходит, что не зря, значит, сорвался с места! Не вышло с одной грамотой, так хоть эта поможет вам.
- Дай-то Бог, а то мы уже и не знаем, что делать. Все сильные и богатые мира сего отвернулись от нас, - сказал вышедший к академику отец Михаил. – Одна только и надежда, что на Его помощь, да на Покров Пресвятой Богородицы!
- Да, для этого есть все основании, ведь вы осеняемы ее Покровом, так что будем надеяться, что Ее спасительная Сень не даст этой веси погибнуть! - подтвердил Владимир Всеволодович, и Лена, запоминая, прошептала:
- Спасительная Сень…
Они вышли из церковных ворот и дошли до кладбища.
Около могилки отца Тихона, как всегда, были люди. Среди них и та самая красивая женщина в темном.
Войдя за ограду, академик подошел к бугорку, опустился на колени, поцеловал крест, фотокарточку и сказал:
- Ну, здравствуй, друг!
При этих словах красивая женщина неожиданно вздрогнула и внимательно посмотрела на Владимира Всеволодовича.
А тот, не замечая в этом момент никого, забыв даже об огорчении с подделанной грамотой, шептал:
- Давненько же мы не виделись с тобой…
Стас и Лена деликатно молчали, дожидаясь, когда Владимир Всеволодович сам встанет с колен и подойдет к ним.
Наконец, академик подошел, и они, перебивая друг друга, стали говорить:
- Владимир Всеволодович! Здесь знаете, сколько паломников ежедневно бывает!
- А сколько происходит чудес!..
- Больные исцеляются! Нуждающимся в деньгах помощь приходит! Людей из тюрем освобождают! – перечислила Лена.
- Даже свечи зажигаются сами собой! - добавил Стас. - Я сам это лично видел! И вот эта женщина тоже тогда была!
Владимир Всеволодович перевел взгляд в ту сторону, куда кивнул Стас, увидел красивую женщину, и глаза его узнавающе дрогнули:
- Вот ведь как… Оказывается, не только в истории, но и в жизни случается всякое… - пробормотал он и, подойдя к этой красивой женщине, снял с головы шляпу и склонившись, поцеловал протянутую ему руку.
- Ну, вот и опять встретились, здравствуй, Настя! – послышался их тихий разговор.
- Здравствуй, Володя…
- Как ты? Надеюсь, все твои страхи и беды уже позади?
- Увы! Все по-прежнему…
- Да сколько же можно так мучиться?! Что же ты сама-то у него помощи не попросишь? Он ведь уже стольким людям помог!
- Ты думаешь, не прошу? Но видно, я так виновата перед ним, что он меня просто не слышит…
- Да ты что, чтоб он тебя – и не слышал?!
Они еще недолго поговорили, только теперь уже о погоде в разных столицах мира, и академик вернулся к ребятам.
- Как! Вы ее знаете? – первым делом спросила ничего не понимавшая Лена.
- Да, - невозмутимым тоном подтвердил Владимир Всеволодович.
- Но ведь это же – Гадова!
- Ну и что? – не расслышал или сделал вид, что не расслышал, пожал плечами Владимир Всеволодович. – К тому же она не всегда была Градовой.
- А кем же? – не унималась Лена.
- Я тебе все объясню - потом! - шепнул ей Стас.
Но Лена как всегда хотела знать все сразу и тут же:
- А кем же? – повторила она.
Владимир Всеволодович кивнул на фотографию:
- Когда-то она была Анастасией Голубевой. Женой моего друга Василия Голубева, в монашестве – архимандрита Тихона….
- Что-о-о?! – округлила глаза Лена - Этого не может быть…
- Еще как может! – подтвердил Стас.
- Но ведь она предает его, скупает деревни вокруг Покровки, будто не знает, что вместе с ней затопят и эту могилу! – оглядываясь на женщину, зачастила она, но Владимир Всеволодович остановил ее.
- Никогда не делай выводов, пока не соберешь для этого вполне достаточной информации! – строго сказал он. – Настя – хорошая женщина. Просто жизнь ее сложилась так, что она попала в зависимость страшного человека, который, шантажируя ее сыном, вынуждает ее делать все, что захочет.
- А откуда вы это знаете? – недоверчиво уточнила Лена.
- Встретились мы с ней однажды случайно. В лондонском аэропорту. Полчаса всего разговаривали. Но она многое успела мне рассказать…
Академик посмотрел на Стаса, на Лену и как-то печально улыбнулся:
- Береги эту девочку Стас, ты ведь, вроде, теперь как ее рыцарь! А ты, - обращаясь к Лене, предложил он, - приезжай к нам в археологическую партию на следующее лето! Грамоту Мономаха показать не обещаю, но бересту, скажем, с письмом тысячелетней давности увидишь!
Он еще раз поцеловал фотокарточку отца Тихона, молча поклонился его бывшей жене и, попросив ребят не провожать его до поезда, сам направился по дороге, ведущей на станцию.
Лена со Стасом тоже молча прошли путь до разделявшего их дома поворота и разошлись.
Стас, не зная куда себя девать, метался по комнатам, лежал на папином диване, на своей кровати.
Конечно, во всем виноват был только один он. Но как… как теперь можно было это исправить?
Когда он уже готов был начать от отчаяния бегать и по Прокровке, неожиданно раздался громкий стук.
- Ленка! Ванька! – радостно бросился к двери Стас. Открыл ее и в растерянности замер. На крылечке стоял… Молчацкий. Все такой же элегантный, с папкой под мышкой. Только на этот раз заходящее солнце, падая на нее, делало ее розовой. И золотое лезвие тоже выглядело угрожающим…
- Ну-с, молодой человек! Как, надумали? – очаровательно улыбаясь, спросил он.
- Надумал, - кивнул Стас.
- Тогда я к вашим услугам! – Молчацкий слегка поклонился и достал из папки конверт. – Вы мне, как договорились, доверенность, я вам – деньги!
Ни о чем мы с вами еще не договорились! – возразил Стас и, стараясь выделить каждое слово, сказал: - Я не буду продавать вам дом. Даже если вы предложите мне за него миллион, два, три миллиона!
Договорив до конца, он поднял глаза на Молчацкого и поразился.
Совсем другой человек стоял перед ним. Холодный. Надменный. Страшный. Даже лезвие на его шее сделалось каким-то угрожающим. «Странно, - подумалось вдруг Стасу, и кто это придумал для такого острого с двух концов лезвия название «безопасного»? Будь там Ленка, она бы сразу сказала, как его правильно надо назвать!
- Да, - с нескрываемым вызовом добавил еще он. - И голосовать я буду вместе с Григорием Ивановичем за сохранение Покровки!
- Ваше право, - холодно кивнул Молчацкий и, прежде чем повернуться и уйти к машине, вдруг усмехнулся: - Между прочим, я даже благодарен вам за такое решение!
- Это еще почему? – насторожился Стас.
- А потому что вам еще нет восемнадцати лет, и ваш голос никак не повлияет на ход общего голосования. И я только зря бы потратил на вас пятьсот тысяч, которые с радостью переложу теперь в свой карман!
И он, демонстративно положив конверт в нагрудный карман пиджака, спокойно направился к машине.
Стас же, напротив, весь так и кипел от ярости.
- А я… я родителям позвоню! – закричал он ему вслед. - Они свое письменное согласие вышлют!
Молчацкий на ходу приоглянулся:
- Поздно, молодой человек! Сход через два дня, а заказное письмо - они же ведь простым письмом такой важный документ не отправят, правда? – по нынешним временам не меньше недели идет!
Машина отъехала. Стас потерянно стал бродить по двору и вдруг услышал голос Григория Ивановича:
- Ну что, сделал рогатку? – выглядывая из-за забора, спрашивал его тот.
- Какую еще рогатку? – не понял Стас.
- Ну, а для чего же тогда ты у меня хорошую кожу просил? Самые лучшие лайковые перчатки своей покойной жены тебе ведь отдал!
- Да нет… Решил, что не стоит…- безо всякого настроения ответил Стас.
- И правильно! – одобрил Григорий Иванович. Только и его голос был далеко не весел. - Тут, брат Вячеслав, пожалуй, и правда, лучше крючками запасаться, сетями да неводами…
- Что, так плохи дела?
- А-а! – глухо отозвался Григорий Иванович и так обреченно махнул рукой, что Стас понял, что дела в Покровке, оказывается, намного хуже, чем даже у него самого…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Спасительная сень
Глава первая
Желтая папка
1
- Человека? Убить?… - в ужасе переспросила Лена. – И… кого же?
Рано утром Лена принесла завтрак – пару вареных яиц, хлеб, икру из свежих кабачков, разложила все это на столе и, как ни в чем не бывало, сказала Стасу:
- Я на тебя уже не сержусь! Хотя, конечно, ты мог бы мне все рассказать…
Стас подсел к столу и виновато поднял на нее глаза:
- Во-первых, ты могла не согласиться, а сам я не знал, где находится камень, под которым Ванька нашел настоящую грамоту.
- Могла… - подумав, согласилась Лена. – И даже наверняка бы не согласилась.
- Вот видишь… А во-вторых, могла проболтаться.
- И это точно…
- И, наконец, в третьих, согласно моему плану, главным было то, чтобы Ванька поверил тебе. Чтобы ни в чем не усомнился!
- Да, тут ты преуспел! – усмехнулась Лена. - Я и вправду подумала, что ты эту грамоту нашел. Одного только не могла понять – когда? А потом вспомнила, что ты что-то во дворе искал, когда я к тебе заходила, и решила: вот тогда и нашел! Ну, а потом, захотел переуступить ее брату. Только я никак не ожидала, что он окажется таким, когда на него свалится нечаянное богатство. Правду люди говорят, что человека проверяют богатством и славой!
- Еще властью!
Стас принялся за завтрак и, не переставая жевать, сказал:
- Сама по себе задумка, по-моему, была верной. – Он выждал паузу - не поправит ли Лена это слово на «скверной», и, не дождавшись, уже уверенней продолжал: - Ваньку действительно нужно было спасать. В таких случаях, это я тебе, как сын врача говорю, применяется так называемая шоковая терапия.
- Все так, - согласилась Лена и зябко передернула плечами. - Только у нас с тобой получилась не шоковая терапия, а ожоговая! До сих пор еще жутко становится! А когда вспомню лицо Владимира Всеволодовича, догадавшегося о подделке, так вообще просто не по себе…
- Ты думаешь, мне было легче? – с горечью усмехнулся Стас. - Я ведь все это, после небольшого воспитательного процесса, в шутку хотел обратить. А он возьми, да позвони Владимиру Всеволодовичу! И тот сразу свой телефон отключил! Представляю, каково ему до сих пор…
Лена, убирая со стола посуду, осторожно дотронулась до руки Стаса:
- Ничего, он умный и очень тактичный! Наверняка все уже понял и без следа простил. И я на тебя ничуточки не в обиде. Ты же ведь брату моему хотел помочь. А вот Ванька сейчас…
- Что Ванька?
- Ой, лучше не спрашивай!
- Да ладно тебе, я все равно уже поел, так что аппетит все равно не испортишь!
- Ну тогда слушай!..
Лена подсела поближе к Стасу и начала:
- О тебе он даже слышать не хочет. Я ему пыталась объяснить, что все это ты для его пользы затеял – так он только уши заткнул. Про Ритку Соколову начала…
- А Ритка-то тут при чем?
- Как при чем? – изумилась Лена. - Он же приревновал ее к тебе! Это для него еще пострашней грамоты было… Так вот, когда я сказала, что ты с ней на свидание пошел, чтобы папке нашему помочь – уговорить бумагу из желтой папки выкрасть, тоже не поверил. В прошедшем времени, что был, у меня друг, и то не говорит. Меня так вообще твоей соучастницей считает!
- Да какая ж ты соучастница? Скорей потерпевшая! – засмеялся Стас.
- Я и еще готова потерпеть, лишь бы у него скорее закончились все эти метания между журавлем и синицей!
Стас недоуменно посмотрел на Лену, и та пояснила:
- Ну, он и деньги за преданные дома получить хочет, и чтобы Покровку, пока грамоту найдет, не затопили…
- А как найдет, то, стало быть, после этого, хоть потоп?
- Вот и меня из-за этого разрывает на две части! - пожаловалась Лена - С одной стороны, давно к отцу Михаилу надо сходить и все рассказать. А с другой, он ведь Ваньку тогда от работы отстранить может, и тот наверняка навсегда от нас к Молчацкому переметнется!
- К Молчацкому? – удивленно переспросил Стас. - С какого это времени ты стала его так называть?
- А с сегодняшнего дня! Я себе слово дала – быть осторожнее со словами. Мол, так мол – все равно ведь не Чацкий!
- Надо же! – только и смог покачать головой Стас. - Взрослеешь прямо на глазах!
- Правда?! - Лена радостно пробежала к зеркалу, повертелась около него и вернулась с огорченным видом: - Какой была, такой и осталась... Но если на твоих глазах – то я согласна!
Стас невольно закашлял, Лена тоже засмущалась. И тут к их общему облегчению в дверь постучали.
- Не иначе, как новые паломники пожаловали! – предположил Стас.
- А может быть, Ванька? – со слабой надеждой взглянула на него Лена.
- Сейчас увидим!
Стас вышел в сени и вскоре вернулся с гостем.
Это были не паломники и не Ваня.
Это был – Ник.
Высокий, с широко раздавшимися плечами, он приветливо кивнул Лене и, усевшись за стол, выставил перед собой сжатые кулаки.
- Лена, - без всякого предисловия, попросил он, – выйди на пару минут, у меня есть серьезный разговор к Стасу.
- Нет! - почему-то испугавшись, встала между Стасом и Ником Лена. - Говори прямо при мне.
- Говори-говори, - подтвердил Стас. – Она все равно подслушает. Да у меня со вчерашнего дня больше секретов от нее нет и никогда не будет!
Ник с удивлением, по своему понимая слова Стаса, обвел их глазами, потом улыбнулся и сказал:
- Ладно. У меня к тебе большая просьба.
Стас с тревогой посмотрел на него:
- Надеюсь, это не касается наркотиков?
- Да нет, с ними, слава Богу, благодаря отцу Тихону я завязал раз и навсегда. – спокойно махнул рукой Ник. - Тут понимаешь, совсем другое… Человека я одного убить хочу. Верней, не хочу, а должен!
- Человека? Убить?… - в ужасе переспросила Лена. – И… кого же?
- Градова.
- Кого?! – в один голос воскликнули Лена и Стас.
- Да есть один такой человек. Если его только можно назвать человеком. Мерзавец, одним словом.
- Неужели ты так любишь нашу Покровку? – первой придя в себя, с уважением посмотрела на Ника Лена.
- При чем тут Покровка… - не понял он. – Просто он так искусно рассорил моего отца с Соколовым, что теперь все наши счета в банках заморожены, а отец вынужден прятаться… И главное, ни отец, ни я ничего не можем доказать Соколову. Мы абсолютно невиновны перед ним, даже наоборот. Но этот Градов подстроил все так, что комар носу не подточит! А ему Соколов доверяет почти так же как самому себе!
- Это еще почему?
- Да он его однажды во время им же подстроенного покушения своим телом прикрыл, – объяснил Ник и процедил сквозь зубы. - Опытного спайпера, гад, нанял, чтобы тот ему только шкуру попортил…
- Да, в истории это далеко не единственный случай, – согласно кивнул Стас. - Еще во времена древнего Рима префект претория Сеян спас однажды императора Тиберия, и после этого обрел его безграничное доверие. Правда, до тех пор, пока все это не раскрылось…
Стас собрался рассказать кровавый финал этой драмы до конца, но Ник перебил его:
- Вы с Ванькой друзья?
- Ну… допустим… - замявшись, кивнул Стас.
- Тогда попроси его достать для меня «шмайсер»!
- Что? – взглянула на Стаса Лена, прося разъяснить, что это такое. Тот хотел обратить все в шутку и, чтобы не волновать девочку, взглядом объяснил Нику, что об этом действительно лучше поговорить без нее. Но Ник объяснил сам:
- Это такой немецкий автомат. Времен Великой Отечественной. Его в кино часто показывают. Не наш автомат Калашникова, конечно… Но подешевле. А если работать с близкого расстояния, то не уступит и в точности попадания.
- Немецкий… автомат… То есть, фашистский… Мой брат – занимается торговлей оружием?!
Лена зажала вспыхнувшие щеки ладонями.
- Да нет! – поняв, что зашел далеко, поспешил успокоить ее Ник. – Ванька больше по части орденов и медалей с тех, кто погиб в ваших лесах. Но попроси его антиквар достать за хорошую цену безоткатное орудие или даже танк, не побрезговал бы и этим!
Ник поднялся из-за стола и перешел к делу:
- Ну так что, передашь ему мою просьбу? Скажи, хорошо заплачу. Он денежки любит!
- Нет! – покачал головой Стас. – Не буду.
- Почему? – удивился Ник. – Я и тебя не обижу! Еще и Ленке твоей на золотые сережки достанется!
- С меня золотого образка с Христом хватит! – решительно заявила девочка и попросила: - Стасик, можно тебя в соседнюю комнату на минутку?
- Зачем? У нас же с тобой нет больше секретов! - остановил ее Стас и повернулся к Нику.
- Видишь ли, - объяснил он, - Дело в том, что мы с Ванькой вчера крупно поссорились. Может быть, даже навсегда. Но даже если бы мы помирились, я все равно не стал бы этого делать!
Ник привычно пробежал по нему оценивающим взглядом и равнодушно пожал плечами:
- Нет, так нет! Тогда я поговорю с ним сам!
И тяжелым шагом вышел из дома.
Лена быстро собрала посуду в сумку и тоже кинулась к входной двери.
- А ты куда? - попытался остановить ее Стас. Но Лена вырвала локоть:
- Как куда?! Домой! Надо сделать все, чтобы Ник не встретился с Ванькой!
2
Улыбка медленно сползла с лица Лены…
Весь день Стас бесцельно бродил по дому. Единственным полезным делом за все это время было то, что он позвонил родителям, все объяснил им и настойчиво, как мама, попросил отца заверить свой письменный протест против затопления села у знакомого нотариуса и сегодня же вечером отправить его в Покровку, со скорым поездом.
С наступлением темноты он уже по привычке направился в штаб Григория Ивановича. Вошел и удивленно огляделся. Большая комната изменилась до не узнаваемости.
«Ах вот в чем дело…» - сразу понял он, зачем приезжал к Григорию Ивановичу районный антиквар. Больше здесь не было ни дорогого старинного буфета, ни рыцаря, возле камина, ни стола, ни стульев с гербами… Теперь вдоль стен стояли длинные лавки и низкий зеленоватый стол-парта, очевидно, из бывшей школы. За ним сидели Григорий Иванович и отец Михаил.
Лена расположилась на лавке так, что занимала как минимум полтора места. Увидев Стаса, она сразу подвинулась, и тот охотно подсел к ней.
- Ну как там Ник с Ванькой? – шепнул он.
- Виделись!.. - тоже шепотом ответила она.
- Неужели договорились?
- Не-а! Миноискатель пропал! А без него разве что металлическое в лесу найдешь?
- Твоя работа?
- Нет… - с сожалением покачала головой Лена. - Видно, папка его так спрятал, что кроме него теперь никто не сможет найти. А сам он… тоже пропал…
- Как это пропал? – уставился на нее Стас.
- А вот так – ушел в лес, и сказал, чтобы его дня два-три не искали. Не маленький, говорит, сам найдется! – передала та слова отца и показала глазами на поднявшегося отца Михаила: - Подожди! Давай лучше послушаем, что батюшка скажет…
Отец Михаил огладил бородку, поправил иерейский крест на груди и сказал:
- Ездил я, дорогие братья и сестры, в город. И вот что могу доложить… Прежде везде, всегда и во всем шли нам навстречу. Если не могли помочь деньгами, то обеспечивали строительными материалами, техникой, рабочими руками. А тут – как отрезало… Видно, что помочь-то не прочь! Но только глаза отводят и кивают на дверь начальника. А тот в свою очередь на дверь своего. И так, я чувствую, идет до самой Москвы!
- Да, - подтвердил Григорий Иванович. – Оказывается сильнейшее давление на местное руководство по всей вертикали и даже горизонтали власти!
- И как же нам теперь быть? – послышались растерянные голоса.
- Что делать?
- Извечные вопросы русской интеллигенции, на которые она, как ни старалась, так и не сумела найти ответа! – шепнул Стас и с любопытством посмотрел на отца Михаила. Интересно, а как он сумеет ответить на них? И вдруг услышал то, чего меньше всего ожидал…
- Как это что? – даже удивился священник. - Продолжать служить Богу. Работать над благоустройством территории. Скамеечки надо покрасить. Деревья по осени посадить. И - будем начинать строить воскресную школу. Когда в селе не стало общеобразовательной, она теперь как воздух нужна ребятам!
- Несмотря ни на что? – недоверчиво покосился на него Григорий Иванович.
- А на что нам смотреть? И тем более на кого? – нахмурил брови отец Михаил. - На тех, кто не ведает, что творит, являясь игрушками в руках темных сил?
- Правильно! – подтвердили люди. – Все равно будет бороться!
- До последнего не сдадимся!
- Еще деды говорили: хоть завтра собрался умирать, а сегодня зерно сей!
- Вот это совсем другой разговор! – одобрил отец Михаил. – Да, тяжело нам сейчас. Обышедше, обыдоша нас, как говорил Давид-псалмопевец, враги. Но с нами Бог. А Он, как известно, поругаем не бывает. И в обиду нас не даст никому! Более того, скажу вам по секрету, - понизил он голос, - завтра к нам должны привезти очень важный документ из ГосДумы, так сказать, охранную грамоту на наш храм. Пусть временную, но – законную!
Лица людей просветлели.
Слова отца Михаила, а главное внутренняя уверенность его в том, что все закончится хорошо, вселили в сердца луч надежды.
С тем все и начали расходиться.
Григорий Иванович снова позвал Стаса в свою келью, и, показывая толстый конверт, едва приступил к тому, что теперь может заплатить за дом больше, чем Ваня, как Стас сказал:
- Григорий Иванович, простите, но я не буду продавать наш дом! – и, не давая перебить себя, тут же продолжил: - Ни Ваньке, ни вам. У меня на него другие планы, поверьте, только в интересах Покровки! А что касается голосов на сходе, так они будут. Моих родителей. Разумеется – «за». Все как положено, заверенные нотариусом. Тоже завтрашним поездом.…
Григорий Иванович глубоко, словно ему перестало хватать воздуха, вздохнул, хотел что-то сказать Стасу, но, вдруг передумав, крепко обнял его и шепнул:
- Спасибо тебе, сынок!
И тут же, словно устыдившись не гожего, по его мнению, для монаха в миру порыва, заговорил о том, что продолжало его мучить:
- Хорошо сказал отец Михаил! И правильно, конечно, сказал… Но мне бы его уверенность… Ох, как все непросто складывается, брат Вячеслав у нас, ох, как не просто! – проговорил Григорий Иванович и уже совсем грубовато, видно рассердился на себя и за свою откровенность, закончил: - Ну ладно, ладно, ступай!
Попрощавшись с соседом, Стас вышел из его дома и увидел, как и в прошлый раз ждущую его на крыльце Лену.
- До чего же все непросто в этой Покровке! Тут проблема… Там неувязка… И в наших с Ванькой отношениях прямо какой-то заколдованный круг получается! – подходя к ней, покачал головой он.
- Скорее квадрат, с острыми углами! - поправила Лена и уточнила: - Смотри: ты, я, Ник и Ванька. Но все-таки даже такой квадрат лучше, чем любовный треугольник, правда?
Она немного помолчала и застенчиво улыбнулась:
- Стасик! А у тебя с ней - все?..
- С кем это – с ней? – не понял Стас.
- Ну, с Риткой Соколовой…
- Нет, конечно!
- Как это нет?!
Улыбка медленно сползла с лица Лены.
- Очень просто! – улыбнулся, успокаивая ее, Стас. – Слово «всё» подразумевает то, у чего есть начало. Ну, а какой без этого начала может быть конец, или, как ты говоришь – «всё»?
- Ой, Стасик, какой же ты думница! – обрадовалась Лена и, перехватив недоуменный взгляд Стаса, пояснила: - То есть, сначала думаешь, а потом делаешь или говоришь!
- Не всегда… - с огорчением покачал головой Стас. - С грамотой, сама видела, что получилось…
- Ну, я тоже чаще бываю только разумницей! – успокоила его Лена. – В смысле, один раз умной, а потом…
Она махнула рукой, закружилась вокруг себя, как в вальсе, и, увидев, что они уже дошли до ворот ее дома, вздохнула:
- Ой, и до чего же короткие дорожки у нас в Покровке.. До завтра, Стасик! Смотри, к поезду не опоздай…
«Не зря торопился Белдуз возвратиться к главному хану.
Тот пировал с самыми влиятельными людьми Степи, когда ему доложили о том, что хан Белдуз с русской грамотой подъезжает к шатру.
Сидевшие вокруг священного очага ханы недоверчиво посмотрели на заляпанного с ног до головы грязью дозорного.
Наконец, полог распахнулся, и вошел Белдуз, ведя за собой озиравшегося по сторонам Славку.
Главный хан посмотрел на цепочку, которой отрок был привязан к Белдузу, затем – на самого хана, и спросил:
- Привез грамоту?
- А как же!
- И где же она?
- Вот! – выталкивая вперед Славку, ответил Белдуз.»
3
- Ой, Ванька… - прошептала Лена. – И когда это он успел?
В эту ночь Стас решил поспать на родительской кровати. Соскучился после вчерашнего телефонного разговора, и хоть таким образом, захотелось побыть рядом с ними…
Ему даже мама успела присниться. Она шла из магазина с полной сумкой, он подбежал к ней, чтобы помочь, как вдруг кто-то осторожно тронул его плечо.
Стас открыл глаза и увидел стоявшую над собой Лену.
- Ох, и любите вы, городские поспать! – упрекнула она. – И дверь у тебя, как следует, не закрыта…
- Да думал – вдруг паломники придут, постучать постесняются… - пробормотал Стас, натягивая одеяло до самого подбородка.
- А ты объявление на доске возле бывшего магазина повесь! – посоветовала Лена, отворачиваясь к окну. - И вообще, давай одевайся скорее!
- И что, читают? – вскакивая, схватил со стула футболку и джинсы Стас.
- Еще как! – отозвалась Лена. - Это же наша единственная газета. Там и так уже три объявления висят: о том, что завтра утром праздничная служба, а вечером – сельский сход… Висело и третье, про то, что и сегодня есть служба, но, его, как всегда сорвали. У нас только объявления о дискотеках никто не трогает! - пока Стас быстро одевался, рассказывала она - А жаль, ведь сегодня…
Судя по торжественным ноткам, появившимся в ее голосе, она хотела сказать что-то очень важное, но тут из комнаты Стаса неожиданно послышался голос его мамы:
- Стасик, вставай!
- Ой… к тебе, что - мама приехала?! - - испугалась Лена.
- Встава-ай, в школу пора! – настойчиво повторила мама.
- А я у тебя ни свет ни заря! Что она теперь обо мне подумает… – Лена прикрыла руками зардевшееся лицо, но тут в комнате Стаса грянул марш «Прощание славянки», и он поспешил успокоить девушку: - Это у меня будильник такой! Я нарочно на компьютер мамин голос записал, и еще этот марш, чтобы наверняка проснуться… Вот видишь, я уже и готов!
Они быстрым шагом направились к станции, и Лена по дороге смогла, наконец, досказать то, что не успела в доме:
- Жалко, что объявление о сегодняшней службе сорвали… Сегодня ведь день святителя Тихона Задонского и преподобного Максима Исповедника!
- Ну и что? – вопросительно посмотрел на нее Стас. Лена, поражаясь его недогадливости, ответила:
- А то, что один - небесный покровитель отца Михаила, ведь в мирской жизни он был Максимом, а второй – отца Тихона, только уже в монашестве! Здорово! Представляешь? У обоих именины в один и тот же день! В жизни вообще ничего случайного не бывает. Само слово «случайность», как говорит отец Михаил – от лукавого! И, если говорить о последнем, хотя говорить о нем мне не хочется…
Лена перевела дух и продолжила:
- …то говорят, что одержимых паломников, когда они едут поклониться мощам святителя Тихона Задонского, еще за двести верст начинает корчить и крутить, и они вопят на разные голоса, что им страшно и чтобы их поскорее везли обратно! Ну, а уж кто выдержит и до конца доедет, тот, бывает, навсегда перестает бесноваться… Вот какую силу дал Господь этому святому в борьбе с нечистыми духами!
Стас смотрел на Лену и только диву давался: легкая, быстрая, говорит почти на бегу и даже не задыхается. А та уже с видимым сожалением продолжала:
- Причаститься бы, конечно, на такой праздник, да дел у меня по дому вчера много было. А перед этим ведь правило ко святому причащению надо вычитать. Ванька-то тот успел. Соображает еще, что к чему. «Раздраженным я что-то каким-то в последнее время стал, - говорит, - надо бы завтра причаститься»! Ну, и вычитал правило, хоть и оттарабанил его как тот пономарь, а не с чувством, с толком, с расстановкой, но все равно лег поздно… Сейчас спит и даже не догадывается, куда мы с тобой идем!
Лена еще прибавила ходу, и когда они, выйдя из леса, пошли по полю, мечтательно вздохнула:
- Ну, да ничего, на Успенье, даст Бог, подготовлюсь и причащусь! Ну вот, слава Богу, успели…
Она показала глазами на уже не далекую станцию и ахнула…
Высоко на платформе, в ожидании поезда, виднелась фигура ее брата.
- Ой, Ванька… - прошептала она. – Когда это он успел? В окно, наверное, вылез…
- И, конечно же, не случайно! - подтвердил Стас.
Они подошли к станции, поднялись на платформу. Стас сделал попытку поздороваться с Ваней. Но тот сделал вид, что не заметил протянутой ему руки, презрительно отвернулся и демонстративно принялся расхаживать взад-вперед, заложив руки в карманы дорогого костюма.
Наконец, неподалеку раздался гудок. И, как только появился сам поезд, к платформе угрожающе близко подкатил мерседес Молчацкого. А еще дальше - или Стасу это уже показалось… мелькнул бок машины Ника…
Поезд затормозил, и дверь бригадирского вагона распахнулась.
На этот раз бригадир не выглядел заспанным. Напротив, он вышел на платформу с таким бодрым и торжественным видом, что не хватало только марша «Прощание славянки». Но Стасу было сейчас ни до шуток, ни до своего телефона.
Он уже понял, что дело принимало далеко не шуточный оборот. Один против четверых – Ленка, конечно, не в счет – это более, чем серьезно…
- Кому тут письмо от академика медицины? – первым делом спросил бригадир, и, увидев протянутую руку Стаса, вручил ему запечатанный конверт.
- А это кому прикажете пере…
Он весомо поднял конверт с ярким штампом ГосДумы. Лена, Ваня и Стас, не давая ему договорить, в один голос выкрикнули:
- Мне!
- Нам!
- Как это… - растерялся бригадир. – Всем сразу?!
- Понимаете, тот самый академик, который приезжал ко мне недавно, попросил ГосДуму помочь в решении одной очень важной проблемы… - начал объяснять Стас. И, возможно бы, объяснил, потому что бригадир вспомнил, как тепло здоровался академик-историк с этим юношей…
Но тут неожиданно подошел Молчацкий. На этот раз строгий, надменный и весь какой-то начальственный. Как всегда со своей желтой папкой под мышкой.
- Вы бригадир этого поезда? – деловито осведомился он.
- Да… - невольно распрямил плечи железнодорожник.
- Я - помощник депутата здешней губернской думы. Вот мое удостоверение!
Молчацкий протянул бригадиру развернутую красную корочку, предупредив, что может показать ее только из своих рук, и сказал:
- Мне должны передать документ из Государственной Думы Российской Федерации.
- Но вот они тоже говорят, что пришли за этим письмом... – растерянно показал на ребят бригадир.
- Да это же дети… Разве можно доверять им документы государственной важности? – нахмурил брови Молчацкий и требовательно выставил ладонь. - Извольте немедленно передать мне это письмо!
- Пожалуйста… - пожав плечами, согласился бригадир.
И тут Лена, вдруг изловчившись, выхватила конверт из его рук и кинулась наутек.
- Стой! – заорал, бросаясь за ней вслед, Ваня.
- Беги, Ленка, прикрою! – закричал Стас, и подставил ему подножку. Ваня зацепился за ногу и, отчаянно ругаясь, полетел во всем своем шикарном одеянии прямо на мокрый асфальт…
Стас догнал Лену и они, взявшись за руки, бросились бежать вместе.
- Убью! – морщась и прихрамывая, ковылял за ними вдогонку Ваня.
- К полю, в лес им дорогу перекрывайте! – закричал своим охранникам Молчацкий. – Никуда они от нас не уйдут!
Поезд дал гудок к отправлению.
- Милицию, что ли вызвать? А! Путь разбираются сами! – махнул рукой бригадир. – В конце концов, я никакой расписки за получение этого письма никому не давал! Ну и станция… - только и покачал он головой, возвращаясь в вагон.
- Покровка! – подсказала, закрывая дверь, проводница.
- Да уж и сам запомнил!
Тем временем Лена со Стасом, выскочили на небольшую площадь перед станцией и заметались, не зная, как им теперь быть.
Дорога через поле в спасительный лес была им закрыта. К мерседесу уже подходил Молчацкий, так что и по дороге убежать не было никакой надежды.
И тут… неожиданно послышался звук стремительно приближавшегося двигателя. Перед ними резко затормозила машина Ника.
- Быстрее! – распахнул он заднюю дверцу, и как только Лена со Стасом оказались в салоне, с места развил такую скорость, что ни мерседес Молчацкого, ни бросившиеся наперерез охранники, ни тем более прихрамывающий Ваня уже ничего не могли поделать…
4
Отец Михаил внимательно посмотрел на него и покачал головой…
- Куда ехать? – деловито осведомился Ник.
- В храм! – коротко ответил Стас и, увидев, как округляются от ужаса глаза Лены, проследовал за ее взглядом.
На переднем сидении, рядом с Ником, лежал автомат с прямым рожком, который часто показывают в кино у немецких фашистов.
- Не бойся! Это всего лишь игрушка! – тоже заметил испуг Лены Ник и криво усмехнулся: - Брат твой подсунул. Есть, говорит, у меня в заначке. Не пожалеешь, как новенький. Я проверил, а он не стреляет даже… Пусть он мне теперь только под руку попадется! Так накостыляю!..
- На костыли дай – а бить не надо! – попросила Лена. – Ему уже и так от Стаса досталось…
- Что, дуэль Онегина с Ленским? – подмигнул в зеркальце Стасу Ник.
- Да нет… - раздосадовано пробормотал тот. – Там все по-благородному было. А я ему, как последний мерзавец, исподтишка – подножку…
- Ну знаешь, для некоторых много чести и пули в спину! – с твердым убежденнием возразил Ник. – По-другому с ними просто нельзя!
- Но ты попробуй еще раз поговорить с отцом.
- Да говорил – не слышит!.. - Ник остановил машину прямо у ворот храма и, посмотрев в зеркало заднего обзора, сказал: Погони, вроде, не наблюдается. Но может, все-таки вас проводить?
- Спасибо, теперь уже сами справимся! – поблагодарил Стас. – А в храм все-таки бы зашел. Сегодня именины у отца Михаила.
- Это наш бывший Макс! – уточнила Лена. – И у батюшки Тихона!
- Ладно, если только успею… - кивнул Ник и, едва Стас с Леной вышли из машины, снова с бешеной скоростью рванулся с места…
Стас и Лена вошли в церковный двор, и нашли отца Михаила, беседовавшего со сторожем.
- С днем именин вас, батюшка! – подойдя, низко поклонилась Лена. – Простите, цветы дома остались. Во-от такущий букет! Думала успею еще забежать, но не получилось… Так что вместо подарка пока – вот!
И она протянула письмо из ГосДумы.
- Да это же самый лучший для меня подарок! – открыв конверт и пробежав глазами по нескольким строчкам, обрадовался священник. - Вот молодцы! Встретили, не проспали! Вы даже представить себе не можете, насколько важен сейчас для нас этот документ. Надеюсь, все обошлось без приключений? А то, если честно, дела так обостряются, что я уже хотел Виктора к вам послать…
- Ничего, все в порядке! – вставил Стас.
- Если не считать того, что пришлось отбивать его у Молчацкого с Ваней! – добавила Лена.
- С Ваней? – удивленно переспросил отец Михаил.
Сторож хотел что-то сказать священнику, но не успел. Лена сама попросила у отца Михаила несколько минут для серьезного разговора.
- Но только всего несколько! – предупредил тот.
… Несколько минут разговора Лены с отцом Михаилом растянулись на целых полчаса.
За это время к храму успели подтянуться люди. Крестясь и кланяясь перед входом, они входили в церковь, ставили свечки у икон, писали записки о здравии и упокоении. Человек десять-пятнадцать, несмотря на такой знаменательный день, не больше…
Одним из последних вошел Ваня. Прихрамывая, он привычно занял место перед аналоем у окна, на котором лежали Крест и Евангелие и, позевывая, стал дожидаться начала исповеди.
Наконец, из алтаря вышел отец Михаил. Он кивнул Ване, тот чинно прошагал к аналою, привычно достал из кармана бумажку с записанными на ней для памяти грехами, и только приступил к чтению, как священник спросил:
- Постой. А ты к исповеди и причастию-то – готов?
- Да, вполне!
- То есть, говоря, по-русски – в полной мере?
- Конечно!
- И врагов своих всех простил? Примирился со всеми?
Ваня испуганно посмотрел на священника и пробубнил:
- С родителями у меня мир, с Ленкой все тоже в порядке…
- Ну, а как же Стас? – спросил напрямую священник.
Вместо ответа Ваня принялся рассматривать голубей, летающих за окном.
Отец Михаил покачал головой:
- Хорошо хоть не лжешь перед аналоем…
- Но он же ведь сам… - с вызовом начал Ваня, но отец Михаил, всегда терпеливо выслушивавший самые длинные речи старушек, порой изливавших во время исповеди всю свою жизнь, возможно в первый раз перебил исповедующегося:
- О Стасе, то есть Вячеславе, если понадобится, я буду говорить с ним самим. А сейчас – твоя исповедь. И не передо мной – перед Богом! Аз токмо свидетель есмь! Но, тем не менее, я вправе спросить тебя: как же ты пришел к Господу Богу, чтобы самому получить прощение, не простив при этом другого?
Ваня сокрушенно пожал плечами.
Отец Михаил внимательно посмотрел на него и покачал головой:
- Я давно уже за тобой наблюдаю, не раз хотел поговорить, но думал, ты сам догадаешься и все осознаешь… Но вижу, что нет… Вот ты только что сказал, что вполне готов исповедаться и причаститься. По поводу исповеди мы уже поговорили. А что касается святого причастия… Да разве можно быть уверенным в том, что ты вполне готов к нему?
- Но ведь я же вычитал все правило, не упустил ни одной молитвы! – резонно заметил Ваня.
Отец Михаил только вздохнул на это:
- Да сколько молитв не вычитай, хоть со слезами и на коленях, все равно это капля в море перед страшным, великим таинством, которое должно произойти с нами, и перед милосердием Божиим! Вот ты перед людьми, от которых зависим в этой временной жизни, которые могут дать тебе денег, дрожишь, как осиновый лист! Не отпирайся, я сам видел, как ты разговаривал с Молчацким. Смотреть было тошно. А тут – ты подойдешь… нет – к тебе подойдет и больше того – в тебя войдет Сам Бог, Творец всей Вселенной, перед Которым трепещут Ангелы и Архангелы, все святые! От Которого зависит вся твоя вечная жизнь! И ты говоришь, что вполне готов к этому?..
- Но вы же ведь тоже причащаетесь? – покосившись на священника, возразил Ваня.
- Да! – кивнул отец Михаил. – Но каждый раз понимая, что, как трава и солома огня причащаюсь, а также с осознанием того, что давно уже должен гореть в аду, и при этом надеясь только на величайшее милосердие Божие! В общем так, я не могу отпустить тебе грехи и тем более благословить причаститься!
- К-как это?… - опешил Ваня.
- А вот так! – развел руками отец Михаил. - До тех пор, пока ты не примиришься со всеми, в том числе и со Стасом, не прекратишь творить зло, пока не поймешь сердцем всего того, что я тебе сейчас сказал – будь это за один миг или за долгие годы – к святому причастию я тебя не допущу!
- Ну хорошо… ладно… - хотя ничего хорошего в этом не видел, и тем более не был согласен с этим, пробормотал Ваня и направился в алтарь.
- Куда? – остановил его суровый голос священника.
- Как куда? В алтарь – обязанности свои выполнять…
Священник решительно встал между дверью, ведущей в алтарь, и вконец ошеломленным Ваней.
- Пока не причастишься – нечего тебе там делать! И от должности чтеца я пока тебя освобождаю! Вячеслав! – словно забывая о Ване, позвал он, не сразу понявшего, что речь идет о нем, Стаса: - Идем со мною в алтарь.
- Как в алтарь? – не веря своим ушам, переспросил Стас.
- Ну, что застыл, как соляной столб? Будешь помогать мне!
- Но я же ведь ничего не знаю… - растерянно предупредил Стас.
-Это не самое страшное! – успокоил его священник. – Я тебе буду объяснять все, что понадобится по ходу службы. Главное – сразу как войдешь, положи три земных поклона. И ни в коем случае не дотрагивайся до престола и жертвенника! Я тебе их сейчас покажу. А ты, Лена, - окликнул он стоявшую на клиросе, рядом со старушками, девушку. - Сразу, как подам возглас, начинай читать часы!
«Двадцать дней – много это или мало?
В первый день Славке казалось, что более, чем достаточно, чтобы найти свою родную матушку, если только ее не продали в Корсуне или Судаке в заморские страны, и она до сих пор еще мыкается где-то в Степи.
Но прошло пять дней, десять, двенадцать…
И даже неунывающему Славке стало ясно, что двадцать дней для поисков в бескрайней Степи – что капля дождя, упавшая в огромное озеро. За эти дни он и думать, как степняки, научился.
А если серьезно, поймав себя на этом, вздохнул он, то тут, пожалуй, и года бы не хватило…
Наконец, когда надежд уже совсем не оставалось, один из стариков вдруг сказал:
- Любава, говоришь? Голубоглазая? Из Осиновки? Не той ли, что в лесах Черниговского княжества, близ большой дороги лежит?
- Да-да! – впился в него умоляющими глазами Славко. – Правда, это - в Переяславльском. Но на границе! Тоже в лесах и у дороги! Речка там у нас еще есть…
- Ну, коли так, то, кажется, знаю такую…
Старик что-то велел мальцу, и вскоре из-за угла появилась бегущая навстречу собравшимся людям высокая светловолосая женщина.
- Сынок, что ж ты стоишь? – заторопили Славку в толпе.
- Беги, встречай свою матушку!
Славко, веря и не веря своему долгожданному счастью, посмотрел на людей, на женщину и соскочил с коня.
- Матуш… - бросился он к полонянке и остановился, осекаясь на полуслове, - ка…
Лицо его разочарованно вытянулось, упрямые брови страдальчески потянулись к переносице.
Это была не его мать.
Женщина тоже, не добегая до него, внезапно остановилась. Вгляделась пристально в Славку. А затем бессильно уронила руки и, развернувшись, медленно пошла назад…
- Не она… - в один голос выдохнула толпа.
- Надо же…
- Бедная Любава!
Несколько мгновений Славко смотрел на удалявшуюся женщину и неожиданно для себя самого, крикнув: «Эй, Любава, стой! Не уходи!» - обратился к управляющему этой вежей половцу:
- Сколько ты хочешь получить за эту полонянку?
Тот сразу оживился и показал три жирных пальца:
- Три златника!
- Три, говоришь? – развязывая пояс, где были спрятаны деньги, небрежно переспросил Славко. – На, держи!»
5
«А вдруг сейчас что-то случится?» – холодея, подумал Ваня.
Это только стрела может, пролетев две-три секунды, разрушить то, что создавалось долгие годы, а то и целую жизнь. А что может человек, которому нет еще и шестнадцати лет?..
Ваня сидел на ступеньке паперти, низко опустив голову и подпирая ее ладонями. Рядом с ним пересчитывала полученные ей копеечные, как называла современные деньги Лена, рублики бабушка-нищенка. В храме шла служба. По доносившимся из открытой двери возгласам отца Михаила и голосам певчих он отлично знал, что именно там сейчас происходит. И не только видимо, но и невидимо…
Вот поют «Благослови, душе моя, Господа». Вот батюшка вошел в алтарь с Евангелием, символизируя этим выход самого Христа на проповедь людям. И, как это ни трудно укладывалось в голове, – это было действительно так. Не отец Михаил, а сам Христос, как и каждую службу, в каждом храме, входил в сейчас алтарь… Вот певчие запели «Святый Боже, Святый Крепкий, святый Безсмертный, помилуй нас!». Затем кто-то из старушек прочитал отрывок из послания святого апостола Павла, что последние годы неизменно делал только он сам… Потом наступила полная тишина, за которой последовало торжественное чтение Евангелия…
Ваня невольно встал, дослушал его до конца и снова опустился на ступеньку.
Началось долгое перечисление имен о здравии, потом - о упокоении. Среди первых то и дело повторялось имя иеромонаха Михаила, среди вторых – архимандрита Тихона. Ну да, конечно, мысленно согласился с этим Ваня, ведь сегодня их именины. Хотя отца Тихона тут поминают и во все остальные дни…
И надо же было случиться такому именно в этот день!
Он поднялся и принялся бродить по двору. Постоял около сторожки, прислонившись к солнечной стороне которой, дремал сторож Виктор. Потоптался у того места, где планировалось построить воскресную школу. Подошел к белой печке, в которой сжигал записки, после того, как их прочитает отец Михаил. Здесь же каждый раз заканчивала свой путь и его бумажка с грехами, которую тот неизменно разрывая на части, возвращал ему. Ваня машинально достал свою сегодняшнюю бумажку и нахмурился. На этот раз она была целой и невредимой. И слова «осуждал», «лгал», «грубил родителям», стали колоть ему глаза, жечь, будто горели в его руке.
Лицо Вани стало бледнеть и, в конце концов, стало белее самого листа бумаги. Он с радостью сжег бы его в печке - вон и огонь был в ней виден сейчас: добрый, очистительный огонь, да как? Если эти грехи не отпустил ему священник, значит, они не прощены и Самим Богом!
«А вдруг сейчас что-то случится? –холодея, подумал он. - Метеорит большой, каким давно уже пугают мир ученые, рухнет на землю… Или дамба не выдержит напора воды, и она хлынет, затапливая Покровку и меня самого?..»
Что тогда?! Ведь со всем этим – прямая дорога в ад!
Ваня снова стал ходить по двору и даже не заметил, как возвратился к дверям храма. В нем уже пели «Отче наш»: это был один из самых любимых для него моментов службы.
Ну, почему, почему все главное для него вдруг стало в лучшем случае второстепенным? И так ли уж вдруг? Верно ли то, что во всем прав только он один? А что если Ленка сказала правду, и Стас действительно хотел помочь ему? И с Риткой пошел, чтобы через нее вернуть из папки Молчацкого листок, без которого может снова запить отец…
Шло время. Служба отошла. Люди отправились по своим домам. В храме оставались только священник, да Стас с Леной. Очевидно, наводили порядок. Так же, как и он это делал всегда с отцом Михаилом…
Ваня потер лоб, словно человек, приходящий в себя после глубокого сна, припоминая все, что было в последние месяцы и, особенно в эти дни, и вдруг прошептал:
- Ох, и осел же я! Ну ничего… я исправлю… я докажу… У Стаса успею еще попросить прощения. У него еще, как минимум на час работы! А я за это время смогу принести им не то, что один документ, а всю папку Молчацкого! А с тем, что меня довело до такого – все, завязано!
Он порылся в карманах, не считая, вложил в руки опешившей нищенки все, что там было - несколько сотен или тысяч рублей. И стрелой метнулся к воротам, даже не заметив двух странных людей, которые, то и дело озираясь, с большой длинной черной сумкой вошли в церковный двор…
6
Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!