И тут, потрясая «шмайсером» в дверях появился Ник.
Странными эти люди были потому, что, перед входом в ограду Божьего храма, не перекрестились, не поклонились. И вообще пересыпали свою речь такими словами, с какими бы их и в простой порядочный дом-то не пустили! Не то, чтобы в храм! Судя по поведению и одежде, это были одни из тех людей, которые собирали в лесах пустые бутылки после нашествия любителей пикников на природе.
- Ну и порядки у них! – усмехнулся один – худой, остроносый, показывая на гревшегося на солнышке сторожа, не замечая, что тот на самом деле внимательно следит за них из-под полуприкрытых век.
- Может, все же не стоит, а? – осторожно заметил второй – низкий и полный. – Не по душе мне все это…
- Да ты что! Такие деньги! – оборвал его остроносый. – Пошли лучше, посмотрим, что там у них в храме… Хорошо, если и правда, нет никого. Время обеденное, заказчик говорил, что они в это время должны трапезничать! А сторож – ха-ха! – пусть посторожит наши орудия!
Оставив сумку, они, все также не кланяясь и не крестясь, вошли в храм. В то же мгновение, Виктор метнулся к оставленной ими сумке. Заглянув в нее, он, покачал головой, и, не долго думая, схватил, унес в сторожку, а затем, через минуту снова вернул на место. И опять прислонился к стенке, делая вид, что спит.
Мужчины вернулись, переговариваясь.
- Там в алтаре кто-то есть! – опять осторожничал низкий и полный. - Слыхал голоса?
|
|
|
- Ну и что? – возражал остроносый. - Пока они оттуда выйдут, пока разберутся, что к чему, будет уже поздно!
- И еще там девчонка, что по нотам поет…
- А эта вообще не в счет! Бери сумку, идем!
Они вошли в храм и достали из сумки два больших факела.
- Начнем оттуда, где дерева больше! Зажигай от лампады! – кивая на резной иконостас, прошипел остроносый своему спутнику.
- Не по-божески это как-то - от лампады… - прошептал низкий.
- А храм по-божески, что ли сжигать?
Остроносый запалил от свечи свой факел и протянул его своему спутнику:
- На, прикури!
В этот самый момент Стас вышел из алтаря и увидел двух мужчин с горящими факелами, которые направлялись к иконостасу.
- Отец Михаил! – закричал он, бросаясь наперерез им. - Тут какие-то двое… храм наш поджечь хотят!
Очнувшаяся от пения по нотам трудного распева Лена, тоже подбежала к нему и встала рядом.
- Назад! - прорычал остроносый, водя перед собой ярко вспыхнувшим факелом
- Лучше уйдите, ребята, от греха подальше! – умоляющим тоном попросил их низкий.
- Это кто тут поминает про грех? Вы что ли?! - раздался грозный голос. Из двери алтаря вышел отец Михаил. В руках у него был напрестольный крест.
|
|
|
- Вот что, ребята, не знаю, хоть и догадываюсь, кто надоумил вас сделать это, но прошу пока по-хорошему: немедленно покиньте храм! – сурово потребовал он.
Низкий попятился, но остроносый подтолкнул его вперед.
- А по-плохому это как? Это когда вы здесь в нем жариться станете? – нагло осведомился он и скомандовал: - Кому говорят, поджигай!.
- Ну, сейчас батюшка им покажет! Они даже не подозревают, что связались с бывшим чемпионом по боям без правил! – шепнул Стас.
Но отец Михаил даже не сдвинулся с места. Только руки его, державшие крест, потемнели от натуги. Неожиданно он поднял его и осенил поджигателей крестным знамением.
И тут… скажи это Стасу кто другой, он, видевший уже не одно чудо, благодаря отцу Тихону, ни за что б не поверил… Факел в руках остроносого вдруг взорвался, обдавая его огнем. И тут же грохнул второй факел – уже у присевшего в ужасе низкого. Два диких вопля страха и боли слились в единый.
И тут, потрясая «шмайсером» в дверях появился Ник.
- А ну назад! Хэнде хох! Иначе капут! – кричал он, очевидно, считая, что фашистское оружие лучше действует на воображение с помощью таких слов.
|
|
|
Но двое мужчин, хватая обожженными руками черные лица, пронеслись мимо него, даже не заметив вставшего на их пути вооруженного человека.
Опасность миновала. Храм был спасен.
- Твоя работа? – глядя через голову Стаса, строго спросил, первым пришедший в себя, отец Михаил.
Стас оглянулся и увидел, что эти слова обращены к сторожу Виктору. Все это время тот, оказывается, спокойно стоял у дверей храма, скрестив на груди руки.
- Простите, батюшка! – смиренно поклонился он.
- Нашел место, где фейерверк устраивать – проворчал священник. – Понадобилось бы, я и сам с ними справился…
- Еще раз простите! – снова поклонился сторож, и в глазах его промелькнули хитрые огоньки.... - Благословите в другом месте, если что, устроить?
- Бог благословит! - машинально благословляя, перекрестил его отец Михаил и только тут заметил автомат в руках Ника: - А это еще что такое? Не знаешь что ли, что с оружием в Божий храм входить не положено! Это место любви и молитвы, а не зла и насилия!
- Да оно не рабочее, так, для испуга только! – пренебрежительно махнул на «шмайсер» рукой Ник. - С днем именин, батюшка!
|
|
|
- Спаси, Бог! – кивнул ему отец Михаил. – Только, пожалуйста, выйди и войди без оружия, даже если оно и игрушка. А в качестве подарка… заодно поможешь убрать нам все это… Начали, ребята!
Стас с Леной взяли по тлеющему факелу и понесли к выходу.
- Да… - с уважением сказала, проходя мимо сторожа Лена. – Знала, я, что есть чудотворцы, но теперь… - она одобрительно покачала головой, - буду знать, что есть еще и чудодельцы!
7
Градова собралась, наконец, с мыслями и уже уверенно сказала…
На этот раз в большой комнате Григория Ивановича, хоть и был он весьма внушительных размеров и без мебели, что называется, яблоку негде было упасть. Узнав про попытку поджога храма пришли даже те, кто еще вчера колебался и даже был на стороне Молчацкого. Дядя Андрей, и тот, примостился в самом углу у приоткрытого окна и, глотая на всякий случай таблетки, внимательно слушал всех. Все, кроме него, громко возмущались и требовали прекратить этот полный беспредел.
Старшина Зацепин встал и доложил:
- Тех, кто поджигал, я задержал, но заказчика, как водится в таких случаях, они не сдают.
- Так и без них ясно, кто он! – выкрикнула Наталья Васильевна.
- Этого я, к сожалению, к делу подшить не могу! – беспомощно развел руками старшина.
- Так что ж нам тогда делать?
Стас тоже слушал и предлагал что-то, увлеченный общим порывом сделать хоть что-то для спасения Покровки. Теперь уже он придерживал место для Лены, терпеливо выслушивая упреки, что расселся, как у себя дома, и подвинулся только тогда, когда та, наконец, появилась и села рядом.
- Ваньку избили! – первым делом шепнула она.
- Как это избили? – изумился Стас. - За что?
- Да он папку у Молчацкого хотел выкрасть. Залез в мерседес, якобы для важного разговора, а сам схватил ее и бежать. Охранники, понятное дело, за ним. Ну а разве от них убежишь…
- И что ж он теперь?
- Что-что… Лежит весь бедный, страдает… Но молодец, понял, наконец, кто есть кто и что есть что. Еще мало мне, говорит, за все, что я сделал!
Она замолчала, потому что отец Михаил встал и показал собравшимся людям конверт со штампом Государственной Думы.
- Вот тот документ, о котором я говорил вам вчера. Это из-за него, поняв, что теперь храм может помешать ему в выполнении своего чудовищного плана, послал поджигателей Градов. Как вы сами понимаете, теперь даже в храме хранить его небезопасно…
Отец Михаил посмотрел на сторожа Виктора, мастерившего на этот раз какую-то коробочку с проводками, и тот согласно кивнул.
- Поэтому я передаю его на сохранение Григорию Ивановиу.
Григорий Иванович принял конверт, спрятал в нагрудном кармане пиджака и заверил:
- Не беспокойтесь, буду беречь, как зеницу ока! Отсюда, - он постучал пальцем по груди. - Вырвать его теперь можно вырвать разве что только с моим сердцем!
- Зря они так… - шепнула Стасу Лена.
- Почему? - не понял тот.
- Так ведь – у нас теперь хоть и село, а порядки деревенскими остались. Через полчаса все будут знать, у кого этот бесценный для Градова документ…
Собрание продолжилось, но в нем уже было больше пустых разговоров, чем толку.
Григорий Иванович, посоветовавшись с отцом Михаилом, хотел уже распускать народ, как в залу вдруг вошла красивая женщина. Перекрестившись на образа в святом углу, она направилась прямо к отцу Михаилу с Григорием Ивановичем.
- Вот… - сказала она, и положила на стол несколько прозрачных папок с документами.
- Что это? – вопросительно поднял на нее глаза отец Михаил, а Григорий Иванович с нескрываемым интересом стал изучать содержимое папок.
- Это – купчии на все дома в Поцелуево, Клюеве, Цаплино, частично - в Покровке… Я специально скупала их, делая это втайне от Молчацкого и… Градова, и вот теперь, накануне схода, решила принести их сюда.
- То есть вы хотите сказать, что вы…
- Да, я отдаю их вам. Может, хоть это сможет помочь спасти Покровку, храм и… могилу моего мужа. Если, конечно, можно называть монаха – мужем, пусть даже и бывшего…
- Так вы… - оторвавшись от бумаг, вопросительно посмотрел на нее Григорий Иванович.
- Да-да, Анастасия Семеновна Голубева… - подтвердила красивая женщина и, перекрывая возникший шум, громко сказала:
- Это я виновата во всем том, что случилось с Покровкой!
Все стали в недоумении переглядываться, и она объяснила:
- Когда Градов… этого я даже бывшим мужем не хочу называть, хоть он до сих пор считает, что я его жена… - с горечью усмехнулась красивая женщина, - Когда он однажды увидел меня у могилы Васи… простите, отца Тихона, то решил, что раз и навсегда избавится от своей болезни!
- Какой еще болезни? – не понял отец Михаил.
- О, это давняя история! – грустно улыбнулась Градова. – Он увез меня от Васи… - простите, мне так привычней называть отца Тихона… - в Америку, пообещал золотые горы и действительно подарил их мне. Потом у нас родился сын. А у Градова началась новая болезнь, еще более страшная – ревность к отцу Тихону. И поверьте мне, основания для такой болезни у него были: потому что я никогда не переставала любить своего бывшего мужа и постоянно, каждую минуту не забывала о нем. Только два человека и существовали для меня на этой земле. Один уже недосягаемый, сначала в монастыре, а потом уже и на этом свете, и другой – совсем рядом, которого, пользуясь этим, Градов превратил в заложника и из-за которого я вынуждена была делать все, что он требовал. Одного только я не смогла исполнить – не ездить больше на могилу в Покровку. И тогда он решил затопить ее.
- Вместе с храмом и всем селом? – послышались возмущенные голоса.
- Вот негодяй!
- Негодяй - это слово не для него, – с сомнением покачала головой Градова. – Тут нечто совсем другое. Для такого и слова-то подходящего нет. Просто – страшный человек. Я столько раз пыталась освободиться от него, но он всегда находил меня и, шантажируя сыном, ставил на место. Пока он не уйдет от меня сам, от него мне просто нет спасения…
- Ничего, скоро я помогу вам раз и навсегда избавиться от него! – раздался уверенный голос. Градова быстро повернулась и узнавающе прищурилась:
- Никита? Ты – здесь?!
- Как видите! – усмехнулся тот.
- Но… зачем?
- Чтобы убить Градова, - спокойно, словно речь шла о само собой разумеющимся, ответил Ник. - И поверьте мне, обязательно добьюсь своего!
- Я тебе убью! Да за одни только эти слова… - вставая, начал было старшина Зацепин, но Градова жестом попросила его подождать:
- Постой, Ник! – сказала она. – Я не хочу освобождения такой ценой.
- Но Анастасия Семеновна… Я просто хочу помочь отцу!
- Да разве же этим помогают? – упрекнула Градова. - Ты только принесешь ему новое, уже ничем не поправимое горе…
- Но ведь он сам в опасности, Соколов по наущению этого Градова в любой момент может убить его, а он даже не слышит меня! – выкрикнул Ник.
Градова на минуту задумалась:
- Да, Соколов действительно во всем доверяет Градову. Но… кажется я знаю, как можно тебе помочь. Да, пожалуй, не только тебе, но и всей Покровке…
- Покровке? – раздались нетерпеливые голоса.
- Как?
- Скажите!!!
Градова собралась, наконец, с мыслями и уже уверенно сказала:
- Все дело в том, что есть человек, которому Соколов не просто доверяет, а безгранично верит. А это, поверьте, очень большая разница.
- Кто же он? – негромко спросил Григорий Иванович, и в полной тишине послышалось:
- Его отец. В свое время министр. Прекрасный, верующий, удивительно добрый человек… – голос красивой женщины заметно потеплел. - Правда, он сейчас в Москве – Градов специально безвыездно держит его там под видом всевозможных лечений, чтобы тот не узнал, что тут творится… Так вот, если сообщить ему о той интриге, которую сплел Градов между твоим, Ник, отцом и его сыном, а также сказать, что он хочет сотворить с Покровкой, то думаю – вся правда сразу выйдет на Божий свет. Одна беда… - Градова тяжело вздохнула. – Из-за того, что я была когда-то женой Градова, он до сих пор не хочет даже разговаривать со мной. Но и тут, кажется, есть выход. Я поговорю с его внучкой. Дочкой Соколова – Ритой. У нас с ней неплохие отношения. Но главное, что, в свою очередь, отец Соколова верит и слушается только ее! Так что, не торопись, Ник! – попросила она. - Не губи хотя бы ты свою судьбу! А вы простите меня, если это, конечно, возможно…
И, низко поклонившись всем, она вышла.
- Вот тебе и Гадова… - с невольным уважением покачал головой Стас и покосился на недовольно кашлянувшую Лену: - Что, что-то опять не так?
- Конечно, - с возмущением прошептала та в ответ: - Какая же она Градова и тем более Гадова?! Она – Радова!
8
Даже дядя Андрей и тот неожиданно встал и крикнул…
Григорий Иванович снова посоветовался с отцом Михаилом и объявил, что на сегодня заседание штаба закончено.
- Как это закончено? – возмутилась Наталья Васильевна. - Надо же что-то делать?
- Что?- устремились на нее десятки пар глаз.
Женщина, не зная, что ответить, пожала плечами и села.
- Стасик! - толкнула локтем Стаса Лена. – Выручай! Может, хоть твоя наука может помочь Покровке?
- Какая еще наука? – уточнил расслышавший ее слова Григорий Иванович.
- Да так… - поднимаясь, пробормотал Стас. – Историческая геополитика. Это такая наука для того, чтобы некоторые исторические примеры, то есть опыт предков, помогли людям успешней справляться с современными им проблемами!
- Так-так! – одобрительно кивнул Григорий Иванович. – И что же в данном случае может предложить эта геологическая историополитика – конкретно Покровке.
- Историческая геополитика! – поправил Стас и предложил: - Ну, скажем, Новгородское вече…
- Это нам и без того скоро предстоит на сельском сходе! – поморщившись, решительно отказался Григорий Иванович.
- Тогда подвиг Минина и Пожарского! – с воодушевлением продолжил Стас, но тут же сник: – Нет, и это не то… Еще – есть пример: триста спартанцев, против которых тоже была неравная сила… - постойте-постойте… - вдруг забормотал он. – А, может, нам пример с Великим Новгородом подойдет?
- А это еще что такое? – вопросительно посмотрел на него Григорий Иванович.
- Ну, в двенадцатом веке почти все русские князья, несколько десятков вооруженных дружин, огромное, по тем временам, войско, выступили против Великого Новгорода. Силы тоже были неравными. И в самом Новгороде, как и у нас, были нестроения между людьми. Поэтому город, по сути дела, был обречен. И тогда люди возложили всю надежду на Бога и Пресвятую Богородицу. Они отслужили молебен, обошли Крестным ходом с Ее иконой все крепостные стены и… Там есть несколько очень интересных подробностей, - честно предупредил Стас. - Но я скажу лишь итог: как признают сами историки – только чудо спасло город, и враг отступил, несмотря на свое подавляющее преимущество. Так же, правда, несколько позже, во время нашествия Тамерлана, по молитвам народа перед Владимирской иконой Божьей Матери, была спасена Москва, а с ней и вся Россия. В благодарность за спасение во время Смутного времени, в 1612 году был установлен праздник в честь Казанской иконы… Затем люди молились перед Калужской иконой Пресвятой Богородицы, и Наполеон не смог войти в Калугу…
Стас готов был говорить теперь без конца, но уже и этого было достаточно.
- Надо же! – подивились люди, и, перебивая друг друга, загомонили:
- А мы чем хуже?
- Крестный ход, говоришь?
- А что, если и нам обойти с иконой Покровку?
- Правильно! Что наши предки – глупей нас, что ли были?
Даже дядя Андрей и тот вдруг встал и крикнул:
- Надо бить во все колокола!
- Прямо сейчас? – с готовностью поднялась Лена.
- Подожди! – остановил ее отец Михаил.- Успеешь еще поработать - во время Крестного хода! – Он посмотрел на Стаса и одобрительно сказал: - Идея, действительно, хороша. Я бы даже сказал, единственно правильная идея! Поэтому объявляю всем сейчас, и другим передайте: после праздничной службы на Успенье Пресвятой Богородицы состоится молебен и Крестный ход!
Собрание, наконец, было закончено.
На выходе все пожимали руку Стаса, как взрослому.
- Ну что, - довольно сказал тот, оставшись наедине с Леной. – Давай опять прогуляемся? На этот раз, по самой длинной в Покровке дороге!
- Ой, Стасик, да я бы с радостью! – вздохнула та и умоляюще взглянула на Стаса: - Но давай лучше пойдем к нам домой и по самой короткой дорожке. – Ведь тебе с Ванькой поговорить надо. Он тебя так ждет, так ждет! Помириться хочет…
«К шатру главного хана Славко вернулся под вечер.
Охрана сразу узнала обласканного самим главным ханом русского юношу, хотя тот был уже в их, половецкой одежде, и Славке не пришлось долго упрашивать их, чтобы войти.
Но едва он просунул голову в приоткрытый полог, как сразу понял, что здесь так накалено, что пока ему лучше сюда не соваться.
Молодые ханы яростно спорили со старшими.
Было такое ощущение, что, начав спор двадцать дней назад, они так и продолжали его.
Но нет! Прислушавшись, Славко сразу понял, что речь шла о том, что сама Русь идет на Степь. И в шатре решался вопрос, выйти ли со всеми силами навстречу войскам или позорно бежать, оставив противнику свои города и вежи со всеми табунами, людьми и нажитым добром.
Заметив Славку, главный хан только отмахнулся от него рукой, не до тебя, мол, пока, и крикнул:
- Эй, привести сюда гонца!
- Я сам буду пытать его, и уз-знаю, вс-ся ли Русь или один только Мономах идет на нас… - послышался голос Белдуза.
Славко живо захлопнул полог и помчался туда, где обычно держали пленников.,
Нырнув в сарай, он огляделся и увидел лежавшего на полу, крепко связанного по рукам и ногам знакомого ему гонца. Достав из-за голенища засапожный нож он быстро разрезал опутывавшие его веревки и прошептал:
- Беги, гонец! Спасай Русь!»
Глава вторая
Крестный ход
1
Ваня старался так, как еще никогда…
Стас и Ваня стояли впереди длинной очереди желающих исповедаться и причаститься, тихие и примирившиеся. Препираться они начали из-за того, кому первому идти на исповедь. Каждый хотел уступить свое место другому.
Весь вечер они втроем с Леной вычитывали длинное Последование ко Святому Причащению, причем, как сказала Лена, Ваня никогда еще не читал так хорошо.
Все было готово к началу службы. Наконец, из алтаря вышел отец Михаил. В руках он держал напрестольный крест и Евангелие, которые положил на аналой и, прочитав положенные перед началом исповеди молитвы, сделал разрешающий знак подходить к нему.
- Иди! – подтолкнул Ваня Стаса, но тот ответил:
- Ты иди, тебе ведь еще отцу Михаилу помогать!
- Так ведь и ты теперь тоже помогаешь!..
Не задерживайте! Видите, какая сегодня очередь? – строго остановил друзей отец Михаил и внимательно посмотрел на Ваню. – Или тебе мало вчерашнего наказания?
Тут уже Ваню больше уговаривать не пришлось. Он пулей метнулся к аналою, достал бумажку, но вдруг скомкал ее в руке, и, не опустившись, а рухнув на колени, стал на память что-то горячо говорить священнику. На этот раз, как ни велика была очередь, отец Михаил терпеливо дослушал его до конца, даже выждал немного, не вспомнит ли тот еще что, а затем накрыл его голову епитрахилью и прочитал разрешительную молитву. Содеянные Ваней грехи, наконец-то были отпущены Богом. И он поцеловал Крест и Евангелие в знак того, что дает обещание стараться не повторять их больше.
Стас с облегчением выдохнул, радуясь за друга. Теперь наступала его очередь исповедаться.
- Ну что? – шепнул он, проходя на пути к аналою, мимо возвращавшегося Вани.
- Благословил причаститься, прочитать часы и снова в алтарь! – весь сияя, кратко ответил тот.
Получив также благословение на причастие, Стас вошел в алтарь и там всю службу делал все то, что подсказывал ему Ваня.
А тот старался так, как еще никогда. Он успевал быть и в алтаре, и там, где подают записки, и даже на клиросе…
- Еще молимся о еже сохранитися веси сей и святому храму сему… - громко, с чувством взывал к Богу отец Михаил.хор клирос. И, забежавший на клирос, чтобы уточнить что-то регенту, Ваня взглядом, и знаками давал понять людям, что это - об их Покровке идет сейчас речь! Но они и так все понимали. Кланялись, крестились… В глазах многих стояли слезы. Губы молитвенно шевелились.
- Еще молимся во еже услышати нас и помиловати нас… - повысил голос отец Михаил.
Тут уже люди один за другим стали вставать на колени… Вскоре в храме не осталось ни одного стоящего. Даже дядя Андрей грузно опустился на пол и замер, низко опустив свою большую седую голову…
В конце службы было причащение. Стас с Ваней держали красный плат, и тщательно вытирали губы каждого, кто сподобился приобщиться святых Христовых Таин. Первым причащали сына Нины, и Стас невольно подумал, как же все-таки хорошо, что она тогда не ушла из жизни. Для нее и ребенка, который – страшное дело – мог бы тогда не появиться на свет! - для вечных душ их – как хорошо… Потом подошла Лена, чистая, светлая, удивительно красивая… «Да о чем же я это думаю в то время, когда через минуту-другую в меня войдет Сам Бог!» - мысленно накинулся на себя Стас… Затем причащались Григорий Иванович… дядя Андрей… Самыми последними отец Михаил причастил Стаса и Ваню. Все люди поздравляли причастившихся и говорили: «Телу - во здравие, душе - во спасение!» Дяде Андрею особенно нравилась первая часть этого поздравления, но, когда он сам поздравлял других, по его тону чувствовалось, что и слова о душе тоже были ему по нраву!
Наконец, служба и молебен закончились, и в храме началось заметное шевеление.
По благословению отца Михаила, двум крепким парням из Кругов Ваня вручил тяжелые старинные хоругви, которые лет сто, а может, и двести назад, носили во время Крестных ходов, сторожу Виктору доверил нести фонарь впереди всей процессии, Григорию Ивановичу – большой запрестольный крест, а Стасу – храмовую икону – Покрова Пресвятой Богородицы. Лена побежала подниматься на колокольню.
Стас, по примеру остальных, тоже хотел сразу взять икону, подложив ее, как положено, на белое, красиво расшитое полотенце, но отец Михаил остановил его:
- Подожди!
И благословил хору сначала пропеть тропарь Покрову Пресвятой Богородицы.
Певчие дружно и уверенно – эти слова все они давно знали наизусть, и не только они, но и многие пожилые люди в храме, громко запели:
- Днесь, благовернии людии, светло празднуем, осеняеми Твоим, Богомати, пришествием, и к Твоему взирающе Пречистому образу, умильно глаголем: покрый нас честным Твоим Покровом, и избави нас от всякого зла, молящи Сына Твого Христа Бога нашего, спасти души наша!
- Вот с этим тропарем и пойдем! – решил отец Михаил и дал знак сторожу Виктору начинать крестный ход.
2
- Не нравится мне что-то все это! – кивнул вслед мерседесу Молчацкого Ваня…
Колокольный звон – тревожный, настойчивый, зовущий, вот уже почти час плыл над Покровкой. Трудно было поверить, что он – дело рук совсем юной девушки. Но Стас, бережно держа в руках тяжелую икону, время от времени поднимал глаза на колокольню и видел ее фигурку. «Хоть бы сменил ее кто…» - даже забеспокоился он. Но сменить Лену мог только Виктор, а он шел впереди всех с фонарем, в котором горела небольшая толстая свеча…
Крестный ход, обойдя вокруг храма, вышел из ворот и медленно направился вокруг Покровки. Встречающиеся на его пути люди останавливались, крестились. Некоторые неправильно, может быть, первый раз в жизни. Стоявший у забора мальчик лет двух-трех, тот вообще крестил себя сразу обеими руками…
- Не иначе, как будущий архиерей! – показывая на него, улыбнулся отец Михаил.
А навстречу им попадались все новые и новые люди, некоторые присоединялись к Крестному ходу.
Какой-то пьяный парень, купавшийся в пруду, вылез из воды и, выпучив глаза, осенял себя всей ладонью…
И все звонили, будили округу колокола.
Стас шел и думал, что вот так же было и за сто лет до этого дня, когда кто-то уже давно отошедший в иной мир, тоже нес эту икону, и пятьсот лет назад, и тысячу… И Владимирскую икону также встречали люди, не имевшие никакой надежды спастись от немилосердного завоевателя Тамерлана, который, каждый раз оставлял после себя, возле покоренных им городов огромные пирамиды из человеческих черепов… И на Казанскую икону с надеждой взирало перед началом Бородинского сражения русское войско, а сам Кутузов, тяжело слезши с коня, опустился перед ней на колени и, тоже молясь, поцеловал ее… Теперь ни для кого не секрет, что и маршал Жуков всю войну провозил под крышей своей «Эмки» чудотворную икону Пресвятой Богородицы… Да и на том самом клочке Сталинградской земли, который так и не смогли захватить фашисты, тоже находилась святая икона, и Покров Пресвятой Богородицы спасительной сенью пребывал над тем местом…
- Гляди! – вдруг оторвал его от этих мыслей возмущенный голос Вани. – Этот пострел и тут поспел!
Стас посмотрел вперед, и увидел, что дорогу попытался было пересечь и встать поперек, якобы сломавшись, мерседес Молчацкого, но старшина Зацепин, быстро навел в порядок, и тот умчался, оставив после себя огромное облако пыли…
- Не нравится мне что-то все это! – кивнул ему вслед, Ваня. – Давай сегодня до самого схода будем дежурить по очереди около дома Григория Ивановича?
- Ага, охранять его! – согласился Стас.
- Только сначала ты, а потом я! Мне нужно домой сбегать после Крестного хода, чтобы узнать, не вернулся ли папка.
- Хорошо, если замечу что подозрительное, сразу же позвоню!
- Не выйдет! – чуть приметно покачал головой Ваня. – Они ж у меня телефон отобрали. Хорошо хоть карманный компьютер догадался не взять с собой…
- Так позвонишь с него!
- Нет, я им пользоваться не умею…
- Как это?!
- Да я его только для красоты носил! – признался Ваня. - Лучше, я тебе Шарика своего на время дам. Если что – он быстрей ветра ко мне сразу примчится!
- Мобильная связь двенадцатого века – в двадцать первом? Ну что же, давай! – засмеялся Стас.
Но тут Ваня вдруг снова стал серьезным и строго шепнул, что надо останавливаться – отец Михаил будет читать святое Евангелие…
3
Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 96; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!